УЦЕНКА

…Есть у знаменитого русского писателя Александра Ивановича Куприна рассказ «Брегет». Так называются редкие старинные часы с резьбой, украшениями и мелодичным звоном. Эти часы корнет граф Ольховский выиграл в карты у помещика, а когда захотел показать их сослуживцам во время очередной гусарской попойки, брегета у него не оказалось.

Офицеры решили обыскать друг друга. Но только поручик Чекмарев наотрез отказался. На беду, у него в кармане были точно такие же часы, что пропали у Ольховского. Подарок деда. Покажи он их товарищам — признали бы его вором. Позор на всю жизнь.

Поручику посоветовали покинуть компанию. Не сумев перенести такого унижения, Чекмарев застрелился. «Клянусь Богом, клянусь страданиями Иисуса Христа, что я не виновен в краже…» — так написал он в предсмертной записке.

А брегет Ольховского нашелся в тот же вечер — под котелком для жженки.

Одно лишь подозрение в непорядочности юный поручик оценил дороже собственной жизни. Очень высоко ценилась в старой Русской армии офицерская честь. Не то что в нынешней…

Пока только одному областному военному комиссару с самой русской фамилией — Иванов хватило смелости приставить ствол к виску, когда понял он, что после взяток от родителей призывников честь свою ему не отстирать. Да еще и неизвестно, почему застрелился — от стыда или от страха перед тюрьмой…

Если бы все наши проворовавшиеся и уличенные в мздоимстве генералы таким же образом сводили счеты с жизнью, то проблема сокращения высшего офицерского состава армии давно решилась бы сама собой…

Но очень редок военный вор и преступник в лампасах и без, которого бы чувство утраченной офицерской чести заставило добровольно уйти не то что на тот свет, а всего лишь с чистосердечным признанием — в прокуратуру. Особенно сильно замаравшие свои погоны полководцы возгораются любовью к жизни и свободе тогда, когда их начинают тревожить навязчивые мысли о лагерных нарах.

Когда дело запахло немалым сроком, генерал Владимир Ишутко ушел в бега прямо из зала суда. А потом из подполья прислал письмо Ельцину и всем, кому счел необходимым объяснить причины своего побега. Генерала возмутили предвзятость следствия и нечестные приемы, которые используют против него бывшие начальники и сослуживцы (тоже фигурирующие в уголовном деле о самолетах, которые за очень крутые баксы замышлялось сплавить иностранному коллекционеру боевых российских истребителей).

Ишутко убежден: бывшие начальники и сослуживцы топят его, чтобы самим спастись от тюрьмы. У него свои аргументы, к которым, похоже, уже никто не хочет прислушиваться…

Еще лет шесть-семь назад известие о том, что какого-то генерала или полковника таскают на допросы или упрятали за решетку, на Арбате и в войсках воспринималось как чрезвычайное происшествие. Сегодня почти три десятка генералов и несколько тысяч офицеров фигурируют в уголовных делах и это воспринимается уже с таким же равнодушием, как сообщение радио о времени восхода и захода солнца.

Иные времена — иные нравы.

* * *

Мы и сами не заметили, как тихо вползло в наше арбатское обиталище и прижилось, прикипело к языкам словосочетание «военная мафия». Поначалу я думал, что это чепуха, натяжка, искусственная конструкция. Мафия — ведь это очень серьезно: «крестные отцы», иерархия, бешеные деньги, коррупционные связки, устранение неугодных. Но это — на гражданке. А здесь ведь армия — военная организация под государственным контролем. Есть и прокуратура, и контрразведка. Какая ж тут «коза ностра»?

И потому я долгое время был твердо убежден, что «военная мафия» — соскользнувшее с чьего-то легкого языка фривольное название «повязанных» между собою командиров и начальников, которые используют служебное положение в корыстных интересах.

Но по мере того как служба моя на Арбате давала возможность ознакомиться со многими конфиденциальными сведениями, секретными и другими документами, с помощью которых открывалась мне потаенная жизнь военного ведомства, приходило иное понимание выражения «военная мафия»…

Я все чаще стал замечать, что и в задержках денежного содержания военнослужащих, и в появлении десятков миллионов минобороновских денег на счетах коммерческих банков, и в участившихся в войсках недостачах топлива, продовольствия, оружия и боеприпасов на армейских и флотских складах, и в бурном строительстве генеральских дач, и в различного рода откровенно криминальных контрактах представителей руководства Минобороны и Генштаба с российскими и иностранными фирмами и компаниями есть своя скрытая лотка, своя система, своя организация.

Преступления были самыми разными. Но неизменным оставалось то, что при совершении их младшие начальники подчинялись старшим, корыстным правонарушениям часто придавался законный вид, а средством обогащения могло служить все, что было в распоряжении Вооруженных Сил, — от солдатских портянок до боевых кораблей, от бочки селедки до военно-космического спутника.

И возникла совершенно феноменальная ситуация, которая поражала не только меня: газеты публиковали статьи, в которых назывались фамилии преступивших закон военачальников, помещались копии документов, подтверждающих их крупные правонарушения, следователи Генеральной и Главной военной прокуратур уже вели допросы подозреваемых и свидетелей, распухали тома уголовных дел, но в итоге и чаще всего это заканчивалось ничем…

Однажды я видел на одном финансовом документе визу начальника Главного управления военного бюджета и финансирования Минобороны, которая, по сути, была откровенной рекомендацией подчиненным проигнорировать президентский указ о порядке распределения валютных средств, поступающих на счета военного ведомства. И что? Опять ничего. Пару раз пошумели-повозмущались газеты. И — тишина.

Через некоторое время был обнаружен новый финансовый криминал: 40 миллионов дойчмарок, находившихся на банковском счету Западной группы войск, с ведома заместителя министра обороны оказались в «Мост-банке». То были те самые деньги, на которые выведенным из Германии офицерам и их семьям, сидевшим по уши в грязи в кунгах и палатках под Воронежем и Новгородом, надо было строить жилье.

На Арбате после того, как стало известно о крутом военном счете в «Мосте», многие ожидали, что со дня на день пойдут аресты виновных, которых даже не надо было искать — их визы стояли на распоряжениях и контрактах…

На этот раз были заметны явные признаки паники: в кабинет Грачева один за другим с испуганным видом стали прорываться замминистра обороны генерал-полковник Владимир Чуранов, начальник Главного управления военного бюджета и финансирования генерал-полковник Василий Воробьев, начальник Главного управления торговли Минобороны генерал-майор Виктор Царьков… Через некоторое время прибыл и Главный военный прокурор генерал-полковник юстиции Валентин Паничев, который был принят как самый желанный и дорогой гость…

И все снова затихло.

Однажды я спросил своего всезнающего друга из контрразведки:

— Когда же Главная военная прокуратура возьмет за задницу хотя бы одного вора в лампасах?

— Когда не Грачев Паничева, а Паничев Грачева будет вызывать к себе на ковер, — ответил он. — Но этого, похоже, никогда не случится…

Он оказался прав.

 

«ТОМУ ВЕЧНА НА ГАЛЕРУ ССЫЛКА…»

Я всегда считал, что среди множества несовместимых вещей, как лед и пламень, как день и ночь, — погоны и воровство. Но армейская жизнь все чаще напрочь опровергала эту аксиому. Хотя было бы слишком наивным дивиться такому открытию. В армии приворовывали издревле. Но и боролись с этим нещадно.

Еще во времена Петра Великого в утвержденном им Генеральном регламенте говорилось: «…Или кто по дружбе, или по вражде, или из взятков, или других намерений что пренебрежет, которое ему чинить надлежало, таковым за преступление как вышним, так и нижним надлежит чинить смертная казнь, или вечна на галеру ссылка с вырезыванием ноздрей и отнятием всего имения».

Еще в одном документе — в Воинском артикуле петровских времен (статья 65) говорилось: «Кто из офицеров при выдаче жалованья, корму и провианту возьмет на излишнее число солдат и более, нежели он уреченное число имеет денег: оный не токмо, яко верный слуга, чину своего лишится, но и весьма, по случаю времени и обстоятельства, на галеру сослан или, яко вор, живота будет лишен»…

Будь сегодня жив Петр, ему бы не хватило галер для тех, кто давно должен был «чину своего лишиться»…

Чем чаще я сталкивался с воровской грязью на Арбате и в войсках, тем сильнее было желание понять природу этой позорной эпидемии, ее первопричины. Хотя, казалось бы, все лежало на поверхности: тотальное хапужничество в армии и появление повязанного служебной иерархией широко разветвленного клана ловких дельцов, наживающихся за счет армейской и флотской казны и собственности, — естественное отражение уродливой российской жизни эпохи Большого Хапка.

Она разбудила и разнуздала во многих военных людях самых разных чинов и рангов алчные инстинкты, заглушившие принципы морали и чести, которые издревле предписывалось строжайше блюсти маршалу и солдату.

Безусловно, между библейскими постулатами нравственности, положениями морального кодекса строителя коммунизма и реальными поступками людей в погонах во все времена был зазор. Но никогда, как сейчас, он не был столь велик. Есть два ключевых слова, которые, по-моему, лучше всего выражают суть этого наваждения не только в армии, но и во всей России — «наживаться» и «выживать». Десятки тысяч долларов, которые долгое время капали на счета дельцов, военно-транспортными самолетами доставлявших коммерческий груз на Дальний Восток, и ящик тушенки, уворованный с полкового склада прапорщиком, отцом троих детей, не получавшим четыре месяца зарплату, — вещи одинаково омерзительные. Но мотивы тут слишком разные.

Однажды генерал Родионов сказал мне: «Когда армия унижена и голодна, она совесть выбрасывает в окно»…

Я часто вспоминаю эти слова и думаю: «А действительно, может ли быть другой армия в стране, где правят волчьи законы тотального мародерства?..».

Мой друг и духовный наставник отставной полковник Петрович часто повторяет одну и ту же фразу: «Так при коммунистах не воровали».

 

КОРТИК НА БАРАХОЛКЕ

Лет семь назад на калининградской барахолке рядом с кирзовыми сапогами, зимними кальсонами и вязаными носками я видел на лотке офицерский кортик. Если бы я встретил тогда бредущий следом за чьим-то гробом оркестрик, наяривающий веселенькую мелодию, — мое удивление, наверное, было бы гораздо меньшим.

Тогда я еще не знал, не мог даже предполагать, что вскоре вместе с кортиками армия понесет на рынок и свою честь.

Ветеран флота капитан 1-го ранга Алексей Крысов рассказывал мне однажды, что даже в удушаемом петлей фашистской блокады Ленинграде старые и молодые морские офицеры умирали с голоду, но их кортиков на базарах никто не видел…

Не так давно американский военный журналист, побывавший у нас в Минобороны, купил на Арбате для своих сыновей-близнецов два офицерских кортика. И сильно волновался, бедняга. Все допытывался у меня — надо ли спилить на кортиках номера и пропустят ли его с оружием через таможню. Пропустили.

Когда-то честь была для русских офицеров самой строгой «таможней». Сейчас в стране, где офицеров доводят до состояния быдла, честь уже совсем другое — она очень часто и для очень многих сама становится товаром. Так и напрашивается вывод: в серной кислоте этой жизни ржавеет и золото.

Но если руководствоваться такой логикой, то получается, что «этой жизнью» можно оправдать и прогрессирующее разложение совести в генеральских и офицерских рядах, и процветающее в армии воровство, и разгул коррупции, и нравственную нечистоплотность людей в больших и малых погонах.

Оправдать, конечно, нельзя. Но объяснить можно.

И уже иногда как нечто инопланетное воспринимается информация о благородных поступках генералов и офицеров, сумевших устоять перед соблазном легко обогатиться, не преступив закон и совесть. У старшего офицера оперативного управления штаба Военно-Космических Сил полковника Александра Крылова была возможность за несколько минут стать владельцем денежной суммы, которой ему хватило бы на десять «Жигулей». Он нашел эти деньги в укромном месте штаба и все, до копейки, сразу сдал в финотдел.

Не каждое золото портится в «серной кислоте» этой жизни…

* * *

…В прошлую пятницу на читке приказов министра обороны чаще всего звучала фраза: «Вступив в преступный сговор…»

И сегодня секретчик полковник Александр Карпин раз пять повторял эти слова. Такие приказы слушать интересно. Они похожи на невыдуманные детективы. Агата Кристи, наверное, лопнула бы от зависти, если бы узнала, как лихо закручивают некоторые наши генералы и полковники сюжеты своих преступлений. Суворовы армейского криминала. Нахимовы тайных контрактов. Багратионы комиссионных. Наполеоны взяток. Кутузовы финансовых авантюр…

Иногда, правда, попадаются среди них неуклюжие медвежатники. Чего стоила только сдача боевого буксира Тихоокеанского флота в аренду забугорному государству. На судне спустили российский и даже намеревались поднять иностранный флаг. Но не успели флотские воротилы раскидать причитающиеся баксы, как их разоблачили. И опять приказ министра: «Вступив в преступный сговор…»

* * *

Бывают в Министерстве обороны совещания, на которые съезжается весь высший руководящий состав Вооруженных Сил. Еще в грачевскую пору сидел я на таком совещании, осматривал нашу военную элиту и сам с собой играл в «чисто-го-грязного». Это когда глядишь на бравого военачальника и вспоминаешь: проходил ли он хоть однажды по какому-нибудь уголовному делу или пеленговался нашими компетентными органами, в чем и когда его уличала пресса, какие слухи ходят о нем в Минобороны, Генштабе и в войсках, что рассказывают о нем сослуживцы, в какие неприглядные или благородные истории он попадал.

Очень интересное кино получалось.

Моя воображаемая кинокамера выхватывала крупным планом из сотен лиц одно, и я при этом вспоминал документы прокуратуры, контрразведки или просто рассказы сослуживцев:

«…Используя свое высокое служебное положение, содействовал противозаконной приватизации здания запасного командного пункта…»

«…Во время служебной поездки в Англию принял дорогостоящий компьютер, предназначенный Министерству обороны РФ. На основании соответствующего приказа министра обороны обязан был сдать его по описи на склад. Не сдал. Компьютер присвоил».

«…Β период визита в Финляндию принял официально подаренный представителем военного ведомства этой страны дорогостоящий охотничий нож, инкрустированный драгоценными камнями и предназначенный Министерству обороны РФ. На основании соответствующего приказа министра обороны обязан был сдать презент на склад. Не сдал. Нож присвоил…»

«…Участвовал в махинациях, связанных с размещением крупных валютных средств Минобороны на счетах коммерческих банков…»

Но были и другие люди, другие характеристики и комментарии:

«…С маниакальной бдительностью оберегает свою офицерскую честь, избегает любых действий, которые могли бы поставить под малейшее сомнение его репутацию. Заняв высокое служебное положение в аппарате министра обороны РФ, категорически отказался от получения новой квартиры и досрочного присвоения очередного воинского звания…»

«…Во время инспекторских поездок в войска ни разу не позволил местным командирам обеспечивать себе «бесплатное питание за счет округа». Выставил из кабинета заместителя начальника штаба армии, прибывшего с презентом в виде портфеля с красной икрой…»

«…Отказался визировать документ, в соответствии с которым один из объектов недвижимости МО в Москве за бесценок мог достаться коммерческой фирме, готовой щедро «проинве-стировать» росчерк пера. После требования вышестоящего начальника поставить визу, подал рапорт об увольнении из Вооруженных Сил. Рапорт не был принят. Сделка не состоялась…»

Вот почему я зверею, когда кто-то походя пытается представить всех наших генералов без исключения в облике тотально ворующей братвы в лампасах.

Не каждый, сидящий в иномарке, преступник. Не каждый, имеющий лампасы, вор. Здесь, на Арбате, я знал очень многих генералов и полковников, которые словно были заговорены даже от слухов о служебной нечистоплотности. Еще больше было их в войсках и на флотах. То были люди, не утратившие чувства долга и чести. Иногда мне начинало казаться, что они чужие в нашем времени, в котором бурно угасала «мода» на стерильную офицерскую честь…

* * *

Армию надо очень долго учить хорошо воевать. Отлично воровать она учится сама. И очень быстро. Тем более тогда, когда воровство становится формой ее «отмщения» государству за ее унизительное положение, за неоплаченные «тяготы и лишения воинской службы».

Знакомый следователь по особо важным делам рассказывал мне, что когда судили одного генерала, самолетами вывозившего десятки мебельных гарнитуров из Западной группы войск, то этот генерал сквозь толстые металлические решетки суда пламенно восклицал:

— Военные люди, становясь на преступный путь, пытаются всего лишь вернуть то, что им недодает государство!

И хотя проворовавшийся гарнитурщик пекся перед лицом Фемиды об интересах армии, а деньги за проданную импортную мебель в несметных количествах брал себе, мне все же кажется, что он в какой-то степени прав.

Кто-то скажет: но ведь государство «недодает» десяткам миллионов, а воруют не все. Согласен. Честных осталось еще много. Но круг их неумолимо сужается. Житуха вынуждает…

Нет уже такого дня, чтобы пресса не сообщала о новых фактах воровства, коррупции, финансовых и других афер в Вооруженных Силах России. Военнослужащие всех рангов воруют деньги, машины, стройматериалы, продовольствие, обмундирование, квартиры, оружие. Уже и за ядерные материалы принялись. Контрразведке и следователям прокуратуры удалось изобличить и арестовать группу офицеров Северного флота, которые с целью продажи похитили со спецсклада ТВЭЛы (тепловыделяющие элементы на атомных подлодках), содержащие дорогостоящие радиоактивные вещества. И это — не единственный случай…

Я более трех десятков лет прослужил в армии и вплоть до конца 1991 года не помню, чтобы воровская чума среди военных разрасталась до столь гигантских масштабов. Да, и в Советской Армии было ворье. Но оно постоянно оглядывалось на Уголовный кодекс, на военную прокуратуру и особые отделы, на политорганы, партийные и комсомольские комитеты, на органы народного контроля. И воровало с большим приличием.

Но когда под видом приватизации и коммерции разворовывать Россию новая власть разрешила официально — армия стала грабить у себя же все, что было под рукой.

Больше всего было под рукой, разумеется, у генералов. Многие из них отхватывали свой кусок в соответствии с занимаемой должностью. Если была служебная дача — она чаще всего приватизировалась по чисто символической цене. Из-за этого в 1991–1992 годах в армейской казне случился такой недобор, какого вполне могло хватить для того, чтобы построить жилье для 20 процентов бездомных офицеров и прапорщиков. А их в ту пору в армии было почти 200 тысяч…

Вооруженные Силы на заре нашего рынка являли собой гигантский товарный склад с необозримыми количествами войскового имущества, оружия и боевой техники. Продавать тогда было что.

По некоторым «закрытым» данным, свободный ресурсный потенциал Вооруженных Сил в 1993 году оценивался примерно в 200 триллионов рублей, что было равно тогда примерно четырем военным бюджетам России. Около 25 процентов подлежащих продаже армейских и флотских ресурсов были пущены «налево» — то есть проданы незаконно или с ущербом для Вооруженных Сил (а то и вообще уворованы). В течение 1992–1995 годов из армейской казны уплыло в неизвестном направлении более 60 триллионов рублей.

Еще весной 1993 года министр обороны РФ генерал армии Павел Грачев сообщил о начале разбирательства уголовных дел 46 старших офицеров и генералов в связи со взяточничеством и еще 3 тысяч офицеров — в связи с махинациями на «черном рынке».

Чем все это закончилось, армия так и не узнала. Но уже который год все военные прокуратуры — от Главной до любой гарнизонной — задыхаются от бурного роста уголовных дел по фактам «индивидуальных и коллективных» хищений, махинаций, незаконного использования войсковых и флотских материальных и финансовых средств…

* * *

У каждого явления есть свои истоки. Военную мафию в России в первой половине 90-х годов породило стечение целого букета политических, экономических, социальных, военных, юридических и иных факторов.

После того как прекратила существование гигантская Советская Армия, новая Российская стала ее «имущественной наследницей». В условиях слабости контрольно-правовых механизмов новой власти, в период бурного развития «дикого» рынка и коммерческой психологии, повлекших за собой массовую криминализацию общества и коррумпированность практически всех его институтов, армия объективно не могла остаться в стороне от всех этих процессов. Тем более что военные люди оказались в положении обделенного сословия.

Складывалась парадоксальная ситуация: почти четырехмиллионная армия, обладающая сверхизбыточными запасами движимого и недвижимого имущества в стране и за рубежом, с каждым днем влачила все более жалкое существование, несмотря даже на то, что она серьезно сокращалась (с 1992 по 1995 год — на 1,2 миллиона человек).

Еще во времена последнего министра обороны СССР маршала авиации Евгения Шапошникова, осенью 1991 года, была сделана попытка поправить материальное положение Вооруженных Сил за счет сбыта излишков войскового имущества или использования объектов, техники на коммерческой основе.

Тогда сотни, тысячи отечественных и зарубежных коммерческих структур потянулись к армии, вовлекая военных всех рангов в бизнес. Многие после первых же, по сути, — дармовых «комиссионных», полученных за организацию сделок или участие в них, забросив служебные дела, день и ночь выискивали новых партнеров, чтобы «развить успех».

Тогда же в армии произошел особенно бурный рост криминального бизнеса. Он принял такие масштабы, что перепуганный Кремль уже вскоре попытался обуздать этот процесс: имущественная коммерция в Вооруженных Силах была запрещена. Только одной официальной организации разрешалось заниматься этим: президентским указом было создано Специализированное государственное хозрасчетное предприятие при Министерстве обороны. Вот что рассказывал в этой связи генеральный директор СГХП Валентин Голубев:

— Предприятие было создано в 1992 году после указа президента № 1518, который установил порядок реализации военного имущества, кроме вооружения и боеприпасов. До этого Министерство обороны России занималось продажей военного имущества, фактически не имея на то юридических оснований (именно в этот период в МО были совершены самые крупные сделки по продаже недвижимого армейского имущества и больших партий вооружений, что принесло участникам таких сделок баснословные «комиссионные». — В. Б.). Реализацией занимались фактически командиры всех рангов, вплоть до командира отдельного батальона, а само имущество продавалось как и кому угодно… Указ же привел в порядок нормативную базу… Это должно было оградить военных от непосредственного соприкосновения с покупателями, то есть от коммерческой деятельности, которой военные не имели и не имеют права заниматься… Но и поныне не прекращаются попытки отдельных высокопоставленных военачальников сломать сложившуюся систему реализации военного имущества и взять торговлю в свои руки. Отсюда и криминал в военной среде. Сегодня никто не может сказать точно, что же на самом деле есть в армии. Почему? Видимо, кому-то это не надо…

Голубев, безусловно, прав. Если бы кто-то всерьез сумел разобраться, куда и по какой цене в 1992–1997 годах ушло движимое и недвижимое военное имущество и «лишнее» оружие, даже Бутырки с Лефортово для минобороновских, генш-табовских, войсковых и флотских начальников не хватило бы…

Когда летом 1996 года Министерство обороны России возглавил генерал армии Игорь Родионов, он дал приказ разобраться, куда уходили и как распределялись астрономические денежные суммы, вырученные от реализации излишков войскового и флотского имущества в стране и за рубежом, как осваивались деньги, выделенные германским правительством на строительство жилья для выведенных из ФРГ наших войск, где сейчас содержится все то добро, которое эшелонами несколько лет подряд развозилось по гарнизонам. Я видел многие отчетные документы по этим вопросам. В них часто мелькала фраза: «Контроль не обеспечивался».

Когда я узнал, что именно бесследно испарилось на широких просторах России после того, как было вывезено из Германии, Польши, Чехословакии и Венгрии, то мне стало понятно, почему наше отечественное ворье, специализирующееся на раритетах, уже который год проявляет неугасающий интерес к квартирам и дачам некоторых бывших и ныне действующих военачальников, служивших или бывавших в наших группах войск за рубежом. Многие лучшие музеи мира посчитали бы за честь иметь среди своих экспонатов уникальные зеркала, кресла, статуэтки, бюсты, картины…

Мне доводилось быть в ситуациях, когда иной любитель антиквариата, тайком уволокший бесценную вещь, некогда хранившуюся, скажем, в штабе одной из армий бывшей Группы советских войск в Германии, любовно поглаживал по голове бронзового Фридриха II и приговаривал:

— Вот когда мы с Федором служили в Германии…

Другой лопался от гордости из-за того, что является владельцем благополучно уворованного в ГСВГ зеркала в палисандровом обрамлении ручной работы:

— В него сам Гиммлер смотрелся! Семнадцатый век! Бирочка имеется…

Случалось, что шедевры живописи, которые за полвека так и не удалось отыскать музейным работникам, искусствоведам и сыщикам всего мира, играли роль прокладок в контейнерах, в которых наши генералы, офицеры и прапорщики увозили домой из-за границы домашнюю мебель и другой скарб…

Для многих государственных чиновников, для миноборонов-ских и генштабовских начальников командировки в группы войск в то «золотое» время часто превращались в обыкновенные ходки за поборами. Очень заманчиво было притащить оттуда какую-нибудь подержанную урчащую железяку, уже очень смутно напоминающую свое мерседесовское или жигулевское прошлое.

В то время в МО и ГШ образовалась большая группа так называемых «авточелноков», которых начальники снаряжали на добычу импортной авторухляди.

Очень часто случалось, что импортная ржавая авторазвалюха намертво глохла, едва ее доволакивали до Москвы.

Попытки многих арбатских генералов, офицеров и прапорщиков поправить свое материальное положение за счет «ржавых корыт на колесах», по дешевке прикупленных в районе берлинской автосвалки, очень часто приносили больше страданий, нежели радостей.

Нарождалось особое сословие людей в погонах, повязанных общим стремлением воровать и обогащаться.

* * *

Гигантская лихорадка «бизнеса» все шире охватывала войска от Министерства обороны до штаба отдельной роты. Генералы, старшие и младшие офицеры, прапорщики и солдаты дружно бросились осваивать азы коммерческого искусства, проявляя при этом уникальные образцы творчества, какого не знала армия, пожалуй, за всю свою историю, начиная с петровских времен.

Иные должностные лица, наделенные высокими полномочиями, сдавались под напором нахальных дельцов и соблазном взяток и нередко практически за бесценок уступали уникальные объекты недвижимости, принадлежащие Министерству обороны.

Многие, наверное, до сих пор помнят, что недалеко от Кремля был Центральный военный универмаг — здание особой архитектуры и исторической ценности. В нем, рассказывают, в дореволюционные времена заседала Городская дума. В начале 90-х ЦВУ требовался капитальный ремонт. Наше военное ведомство ломало голову над тем, где найти средства. В то время на ЦВУ и положила глаз одна коммерческая фирма, которая долгое время уламывала руководство Минобороны продать ей здание.

Чем дольше длился торг, тем выше росли «ставки» гонорара военным чиновникам, активно лоббировавшим сделку. В конце концов, она состоялась. Прошло некоторое время, и стало известно, что уникальное здание было продано за бесценок. Оказалось, что его стоимость была рассчитана с грубейшими ошибками. Началась судебная тяжба, которая длится до сих пор.

Армия пускала в то время в продажу все, что только могла, — от зимних кальсон до подержанных противолодочных кораблей и транспортных самолетов.

Генералы армии и лейтенанты тайком и открыто участвовали в заключении различных договоров, становились членами различных коммерческих обществ, фирм, предприятий, фондов, кооперативов.

В ту пору в Верховном Совете России один из депутатов с тревогой сказал:

— Наша армия стала военной биржей, а ее штабы напоминают коммерческие конторы…

Уже в ту пору преступные инстинкты легкого обогащения начали развращать сознание военнослужащих. Чем крупнее были различного рода сделки с продажей войскового имущества, использованием вырученных денежных сумм, — тем большее число высокопоставленных чиновников вовлекалось в преступный бизнес.

Генералы и полковники не хотели жить хуже ларечников или челноков. Мне было понятно это желание — я был из того же теста.

Мне хорошо запомнилась зима 1991/92 года. В то время мой рабочий телефон часто надрывался звонками и знакомые голоса сослуживцев предлагали найти покупателей на подержанные «Уралы», подъемные краны, экскаваторы, противогазы, пилы «Дружба». Назывались объемы товара, его стоимость, налоги на добавочную стоимость и, соответственно, причитающийся гонорар в размере 10 процентов от сделки. Все это было очень заманчиво, если учитывать, что гонорар, который был обещан, иногда раз в 15 был выше месячного оклада полковника. Но для его получения надо было забросить все служебные дела и задания, сесть за телефон и упорно выискивать покупателей.

Моя первая же попытка войти в мир отечественного бизнеса с треском провалилась. Когда я по просьбе сослуживца нашел заинтересованных покупателей и вожделенно ожидал заветные 10 процентов комиссионных за партию ржавых «Уралов», мне было сообщено, что сделка не состоялась. А на другой день узнал, что операция счастливо свершилась без меня.

Что-то трагикомичное было во всем этом: у меня украли мифические деньги. Сослуживец плохо маскировал блеск плутоватых глаз и деланно вздыхал, а я думал о том, можно ли впредь доверять ему, хотя десять лет совместной службы ни разу до этого случая не вызывали у меня и тени подобной мысли.

Было противно сознавать, что «бизнес» разрушает самое святое офицерское чувство — безоглядное доверие другу…

В то время начали иногда происходить любопытные явления: все чаще некоторые войсковые и флотские командиры и начальники стали «показывать когти» Госкомимуществу, которое пыталось не выпускать из своего поля зрения наиболее прибыльные сделки с войсковым или флотским имуществом. Нередко возникали скандальные схватки между ГКИ и руководством некоторых военных округов, флотов и групп войск по поводу того, кто должен распоряжаться движимым и недвижимым имуществом и как должна распределяться выручка от продаж.

Однажды командующий Тихоокеанским флотом адмирал Георгий Гуринов публично выразил недовольство тем, что представители Госкомимущества с благословения руководства Минобороны РФ пытаются у него на флоте реализовать контракт, связанный с готовящейся продажей 12 списанных подводных лодок ТОФа Северной Корее через японскую фирму «Тоэи сиодзи».

У Гуринова вызвало недоумение, что на флоте существует свое управление по реализации списанной боевой техники, но почему-то Минобороны, с ведома которого во Владивостоке появился представитель Госкомимущества, даже не удосужилось поставить в известность командование ТОФа о том, какой процент от сделки полагается флоту за подлодки.

Что-то аналогичное произошло позже и с крейсером Северного флота, который был продан в Индию на металлолом. Эту сделку облепило полдюжины отечественных фирм с весьма мутным статусом. Когда наш буксир, притащивший крейсер к индийским берегам, был внезапно арестован, то даже лучшие спецы военной контрразведки так и не сумели разобраться в страшно детективной схеме коммерческой сделки, имена московских инициаторов которой даже самые большие флотские начальники боялись произносить вслух…

Коммерческие аппетиты бизнесменов в погонах разжигали гигантские запасы «товара» на армейских складах и в арсеналах. Вывод войск из-за границы открывал необозримые горизонты для преступной деятельности.

Чем масштабнее были коммерческие проекты и планы, тем больше должностных лиц привлекалось для их реализации. Это объективно выстраивало их в иерархическую структуру, в которой нижестоящий бизнесмен в погонах подчинялся вышестоящему: когда, например, налаживался канал для переброски коммерческих товаров на военно-транспортных самолетах на Дальний Восток, «заинтересованным лицам» для получения необходимых разрешений на пролет самолетов необходимо было пройти целый каскад инстанций вплоть до начальника Генерального штаба. И они их проходили.

Но очень часто силы служебной власти для «распределения имущества» и «регулирования финансовых потоков» не хватало уже и верхушке военного ведомства: нужны были решения на высшем государственном уровне. Нужны были решения и постановления правительства, Госкомимущества, Центробанка и других лиц и органов. И тогда такие решения правдами и неправдами лоббировались некоторыми очень «заинтересованными» лицами Минобороны и Генштаба. Так происходило сращивание военной мафии с мафией государственной. Так совершались сотни и тысячи финансовых и имущественных преступлений, большинство которых до сих пор остаются нераскрытыми…

А десятки высокопоставленных военных чиновников, о противоправных махинациях которых было известно всем, вплоть до следователей по особо важным делам Генеральной и Главной военной прокуратур, оставались безнаказанными. Тогда мне предстояло еще многое узнать и понять, чтобы прийти к выводу: власть очень долгое время и не была заинтересована в полном разоблачении мафиозных происков представителей высшего генералитета. Это неминуемо привело бы к разоблачению ее собственной коррумпированности.

Власть эта нередко сознательно закрывала глаза на «шалости» некоторых высокопоставленных бизнесменов в погонах. То была скрытая форма платы за лояльность и за то, что они служили ее опорой.

Когда я встречал всех этих «радетелей» в арбатских коридорах и кабинетах и вынужден был подавать им руку, в голове часто мелькала мысль о том, что я приветствую, в сущности, грабителей.

Деятельность военной мафии в нынешней России — это бесконечная череда преступлений. Это целая эпоха морального разложения многих представителей командного состава всех рангов. Это постыдные страницы всеобщего мародерства в нищей и разлагающейся армии конца XX века…

 

НЕМЕЦКАЯ ИГРУШКА

Когда в конце лета 1992 года у министра обороны генерала армии Павла Грачева появился служебный «Мерседес-500-SL», офицерам и генералам центрального аппарата МО и Генштаба нетрудно было догадаться, откуда взялась эта машина: немецкое происхождение «мерса» и широко известная дружба Грачева с Главкомом Западной группы войск генерал-полковником Матвеем Бурлаковым говорили о многом…

И все же то были лишь догадки. Но уже вскоре они стали подтверждаться некоторыми фактами. Не все свидетели этой истории хорошо умели держать язык за зубами: то какую-то важную деталь выдаст дежурному офицеру по приемной министра водитель серебристого авто, то подвыпивший офицер штаба ЗГВ, заехавший с презентами на Арбат, «по большому секрету» проболтается о своей причастности к загадочной покупке в магазине знаменитой немецкой компании.

А тут еще мелькнул по телевидению коротенький сюжет о какой-то загадочной сенсации, случившейся на нашей военной авиабазе Чкаловская. Диктор сообщил, что когда приземлился военно-транспортный самолет из Германии, то все таможенники, увидевшие в его грузовом отсеке роскошные машины (их было две), почему-то разбежались…

Диктор ТВ пообещал, что его редакция будет неусыпно следить за развитием этой детективной истории. Но больше никаких подробностей из «ящика» никто так и не услышал…

Когда начнется расследование уголовного дела о «мерседесах», в его материалах появится, в частности, и такой вывод следователя:

«…Отсутствие документов, подтверждающих прохождение автомашин «Мерседес-500 SL» через таможенный контроль и их стоимость, свидетельствуют о наличии признаков контрабанды в крупных размерах».

Когда во внутреннем дворике Минобороны появился «Мерседес-500», Грачева позвали на смотрины. Его сопровождал начальник аппарата министра генерал Валерий Лапшов. Павел Сергеевич был в неописуемом восторге и даже лично проехался по дворику вокруг сохранившейся старой постройки станции метро «Арбатская».

С того дня «мерс» стали регулярно подгонять к так называемому крыльцу — небольшому крытому подъезду с козырьком, через который министр обычно выходил к машине, спустившись в своем лифте с пятого этажа. Грачев на новой служебной машине немалое время ездил без номеров, и некоторые придворные расценивали это как пижонство.

Бывший министр обороны маршал авиации Евгений Шапошников, назначенный на новое место службы в Главкомат ОВС СНГ, забрал с собой не менее престижную служебную машину. И это, поговаривали, вызвало недовольство Павла Сергеевича. И очень вероятно, что новый «мерс» был как бы местью Грачева Шапошникову за отнятую у него игрушку. О, знал бы министр, какая громкая скандальная история, потрепавшая ему уйму нервов, ждет его впереди…

Вскоре по этажам Минобороны стала разгуливать еще одна пикантная новость, которая служила подтверждением активно муссируемых догадок: в одном из немецких журналов офицеры Управления внешних сношений Минобороны обнаружили материал, в котором рассказывалось, что «мерседес» был куплен при участии представителей командования Западной группы войск. Журнал немедленно запросили в Генеральную и Главную военную прокуратуры РФ…

Затем в московских газетах по этому поводу замелькали язвительные заметки. Шум дошел и до Верховного Совета. Члены парламента, потребовавшие от Грачева объяснений, получили ответ: машина, дескать, приобретена по разрешению Бориса Николаевича и главы кабинета министров…

Но каких-либо документальных подтверждений такого решения следователи не обнаружили ни в Кремле, ни в Доме правительства. Зато были другие документы, которые фигурировали в материалах уголовного дела…

Генеральная прокуратура Российской Федерации.

Из материалов уголовного дела № 92621:

«…Оплата автомашины «Мерседес-500 SL», отправленной в Чкаловск 17 августа 1992 года, была произведена в сумме 160 099,60 ДМ 18 июня 1992 года на расчетный счет фирмы «Мерседес-Бенц» № 922996600 по чеку № 3083001 от 15 июня 1992 года испанского банка «Бильбао Бискайа» на сумму 175 000 ДМ.

Денежный чек был выдан 17 июня 1992 года генерал-майору Бурмистрову директором испанской фирмы «Трансидер» Мигелем Агирре в качестве авансового платежа по предварительному соглашению от 17 июня 1992 года между управлением по реализации имущества ЗГВ и фирмой «Трансидер» на продажу последней материальных ценностей ЗГВ…»

Наши офицеры из Управления делами МО, участвовавшие в слушаниях по уголовному делу № 92621, где Грачев, Бурлаков и ряд других генералов выступали в качестве свидетелей, заливались смехом, рассказывая о том, как нескладно оправдывались министр обороны, Главком Западной группы войск и их «сподвижники» по автомахинации. Позже мне и самому удалось заглянуть в материалы того уголовного дела.

Свидетель Грачев показывал, что «мерседесы» куплены на выручку от продажи… резиновой крошки от автомобильных скатов (хотя, наверное, даже если бы были собраны все скаты ЗГВ, — все равно нельзя было получить деньги на две машины).

Свидетель Бурлаков показывал, что машины приобретены за счет выручки, полученной от немцев за рекламные щиты, развешенные на заборах русских военных гарнизонов в Германии…

Еще один свидетель генерал твердил следователям, что машины куплены за счет продажи ненужных Группе войск металлических емкостей. И только этот генерал более-менее говорил правду. Но не всю. Следствием было установлено, что машины купили не только за счет средств, вырученных от продажи стальных емкостей иностранной фирме. К ним, как выяснилось, добавилась партия стальных труб, двигателей бронетанковой техники и большое число автомобилей «Урал».

Итак, даже несмотря на путаницу в показаниях свидетелей, следствием было неопровержимо доказано, что машины были закуплены руководством ЗГВ на деньги, вырученные от продажи войскового имущества Группы. Эти деньги по закону (были соответствующие указы и распоряжения президента России) должны были идти сугубо на строительство жилья для бесквартирных военнослужащих, части которых выводились из Германии. Использование денег на иные цели и в таких масштабах, по мнению некоторых наших юристов, могло повлечь за собой уголовное наказание сроком от 2 до 5 лет.

Была в этом мутном деле и еще одна серьезная закавыка: хотя и диктор телевидения, и один из следователей, сделавших вывод о «наличии признаков контрабанды в крупных размерах», вели речь о двух машинах, в других документах следствия стал фигурировать только один «мерс». Почему так произошло, думается, догадаться нетрудно: меньше объем контрабанды — меньше уголовная ответственность.

Две машины «Мерседес-500», закупленнные в Германии, стоили в общей сложности свыше 300 тысяч марок. Этих денег в то время, по мнению специалистов, хватило бы на строительство жилого многоквартирного дома. А в ЗГВ в 1992 году было около 100 тысяч бездомных офицеров и прапорщиков. Образно говоря, дом у них был уворован.

Грачев в ходе расследования уголовного дела пытался доказывать, что «мерс» ему был нужен как подвижный командный пункт. Резонно? Безусловно. Но подвижный командный пункт в министерстве имелся. Он был сконструирован на надежной отечественной машине и безупречно работал еще со времен маршала Язова. Его вполне можно было эксплуатировать по крайней мере еще лет десять.

Но здесь, чтобы понять уголовную сторону дела, надо прежде всего взглянуть на нравственную: если бы Грачев, Бурлаков и другие генералы, причастные к этой мерзопакостной истории, сознавали, что могут быть жестоко наказаны за грубое игнорирование указов и распоряжений самого Ельцина, то они вряд ли бы в условиях жесточайшего денежного и жилищного дефицита в армии позволили бы себе столь дорогостоящую аферу.

Грачеву надо было быть сильно уверенным в безнаказанности, чтобы пойти на грубое нарушение указа президента, строго предписывающего вырученные от продажи излишков войскового имущества деньги пускать на возведение жилья для армейских бомжей. Не был бы уверенным в этом Бурлаков — и он вряд ли бы отважился действовать без гарантированного прикрытия.

Итак, повторюсь: правонарушение оказалось настолько очевидным, что это было понятно и не только следователям. Виновным грозило наказание. Но такой поворот дела, конечно, не вдохновлял ни Грачева, ни Бурлакова, ни других участников этой аферы.

Вскоре после начала расследования уголовного дела стали происходить странные вещи: следователи перестали употреблять даже слово «преступление» и обходились уже «превышением должностных полномочий» (а о втором «мерсе» и вообще забыли).

В конце концов, кончилось тем, что по Министерству обороны пошла гулять весть: суд обязал Грачева возвратить 150 тысяч дойчмарок в государственную казну и на том была поставлена точка…

Но возникал вопрос: из чьего кармана расплачивался министр? Вряд ли — из своего. Наверняка — из государственного. И то было, на мой взгляд, уже новое правонарушение. Но если бы следователи Генпрокуратуры могли идти без оглядки по следу…

Почему же не пошли? Это — особый вопрос. Когда зам главного редактора газеты «Московский комсомолец» Вадим Поэгли опубликовал свою нашумевшую статью «Паша-Мерседес, или Вор должен сидеть в тюрьме», Грачев подал на него в суд в целях защиты чести и достоинства. Весь судебный процесс свелся к тому, что министр обороны считал оскорбительным, что Поэгли обозвал его «вором». И требовал наказания обидчика.

Грачев своего добился. Суд его оправдал. Несмотря на то что существовали материалы расследования уголовного дела, из которых следовало, что «мерседес» министр обороны приобрел незаконно (примерно через год суд отменит предыдущее решение, но это уже никакой роли играть не будет)…

Почему же так произошло? У нас в МО многие это объясняли тем, что Грачев находился в тесных приятельских отношениях с и.о. Генпрокурора России Алексеем Ильюшенко. Такие же тесные приятельские отношения связывали Ильюшенко с генералом Матвеем Бурлаковым. Ильюшенко не один раз посещал ЗГВ, где ему оказывался «сверхтеплый» прием. Некоторые офицеры штаба Группы войск рассказывали о большой любви главного законника страны к иномаркам и уникальным музыкальным инструментам типа рояля…

Как говорится, первого слугу российской Фемиды с армией связывало очень многое. И армию с ним…

Уже когда Ильюшенко был арестован по «нефтяному» уголовному делу, следователи обратили внимание на то, что один из незаконно приобретенных джипов «чероки» бывший и.о. Генпрокурора переправил в Сибирь на военно-транспортном самолете…

Через некоторое время после скандала с «мерседесом» на министра обороны пала новая автомобильная тень. В этот раз — уже от иномарки, появившейся у его сына Сергея. На ней молодого Грачева видели многие на Рублевке. И опять пошла гулять информация, что машина прибыла из ЗГВ и была якобы подарена сыну Грачева на свадьбу. И опять подозрения падали на генерала Бурлакова. Тот страшно возмутился и заявил, что ничего, кроме столового набора, сыну министра на свадьбу не дарил. Но убедительных доказательств о приобретении авто ни министр, ни его сын, ни Бурлаков так и не представили. Грачев традиционно заявлял, что «все это ложь»…

Так же он заявлял и тогда, когда его уличили в том, что он выбивает в московской мэрии землю под гаражи для машин сына и свата (кстати, непосредственного его подчиненного — начальника Главного управления международного военного сотрудничества МО генерал-полковника Дмитрия Харченко).

Министр с негодованием отрицал этот факт. А буквально на следующий день газета «Московский комсомолец» опубликовала копию письма-прошения Грачева к Лужкову. Тут уже никаких возмущений в связи с тем, что «все это ложь», не последовало…

Шлейф слухов о неприглядных делах министра становился все длиннее. Все чаще узнавая о них, я никак не мог понять, почему Грачев так небрежно относится к собственной репутации. Ведь человек, находящийся на столь высоком посту, на виду у всей страны и армии, казалось бы, обязан вымерять с аптекарской скрупулезностью «стерильность» своих действий. Вряд ли Павел Сергеевич этого не сознавал.

Потом я понял: ему не хватало культуры власти. Это и порождало небрежность, безоглядную веру в то, что он, как первый в армии военный владыка и кремлевский фаворит, может позволять себе действия, за которые вряд ли кто-нибудь возьмет за одно место. Разве что Борис Николаевич. Но и он хотя и журил Грачева иногда, однако даже в такие минуты, как признавались помощники президента, глаза и голос Ельцина не переставали излучать теплоту.

Он долго и многое прощал любимцу…

У «мерседесной» истории есть, на мой взгляд, и еще один важный аспект. Грачева, мне думается, на эту заманчивую покупку спровоцировали пышущие подобострастием подчиненные генералы.

То была форма и очередного «прогиба» перед министром, и заодно — втягивание его в клан, которому позарез надо было сделать Грачева «своим», чтобы он мог служить гарантированным прикрытием гораздо более серьезных дел. Особенно — в Западной группе войск. Клюнув на идею приобретения иномарок, исходившую от руководства ЗГВ, Грачев оказался «замазанным», включенным в единую «команду», в которой обязан был играть уже совсем по другим правилам, чем к тому могла обязывать его мораль безгрешного человека…,

А между тем у военных и гражданских блюстителей закона возникало к Павлу Сергеевичу все больше вопросов, на которые они не могли получить внятных ответов (зная об особой расположенности президента к министру, мало кто горел желанием проявлять опасное любопытство).

А вопросов становилось все больше: например, на каком основании сын министра обороны, юный старлей Грачев, стал жить в элитной квартире? На каком основании генерал во время отдыха на Кавказе «с барского плеча» подарил работникам одного из заповедников партию дорогостоящего стрелкового оружия? За какие заслуги Павел Сергеевич осчастливливал личным оружием некоторых своих помощников и самых преданных журналистов? Действительно ли не без ведома министра обороны и одного из его заместителей в доме МО по Рублевскому шоссе была продана за 900 тысяч долларов огромная площадь под коммерческий магазин «Ежик»?

Вопросов было много — ответов не было.

В то время в коридорах и кабинетах МО и ГШ часто говорили и о том, что на многие неблаговидные деяния министра подталкивала придворная свита, очень ловко нередко использовавшая его высокое положение в собственных интересах.

Только наивный человек мог не понимать, что и для выделения огромных земельных участков представителям этой свиты в ближнем Подмосковье, и для развертывания строительства огромных дач на них, и для «запуска» в действие некоторых крайне сомнительных кадровых приказов, и для заключения ряда подозрительных контрактов МО РФ с коммерческими фирмами, и еще для много другого требовались визы министра. Появление их часто свидетельствовало о том, что он действует в соответствии с «правилами игры», все больше утверждавшимися в команде. Команда нередко проявляла о нем «трогательную заботу» не только в виде купленной за государственный кошт иномарки. Были и более масштабные формы такой заботы…

 

ДАЧНЫЕ ЛЕГЕНДЫ

О многочисленных дачах Грачева долгое время ходили по Москве легенды, в которых круто были смешаны правда и ложь. Это сильно нервировало Павла Сергеевича, и временами мне было его откровенно жалко — особенно тогда, когда не имеющие достоверной информации журналисты плели откровенную чушь, сваливая в кучу быль и небыль.

Первым приобретением Грачева была служебная дача, которую он приватизировал еще на заре своей министерской карьеры по стоимости, которая вызвала зависть у неблагожелателей, поскольку, по их мнению, значительно уступала реальной. Кто-то просигнализировал в правоохранительные органы и одновременно — в прессу. Разгорелся скандал. Вознамерившаяся было проверить сигнал Главная военная прокуратура, тут же осеклась: строгая команда «Стоп!», последовавшая со стороны Генпрокуратуры РФ, остудила праведный пыл слуг Фемиды.

Но въедливые правдоискатели продолжали гнуть свое и требовали ревизорской проверки расчетов стоимости приватизированной Грачевым дачи № б в поселке Дачная Поляна. Однажды они так, говорят, достали министра, что он не выдержал и сказал в сердцах, что если надо, то будет защищать свое хоть с пулеметом. Но Павел Сергеевич все же доплатил недостающую сумму за приватизированную дачу по первому же требованию правоохранительных органов.

Как однажды сказал сам министр, «по нынешним меркам, эта дача является весьма средней». На этой даче когда-то жил член Политбюро ЦК КПСС Демичев.

Второй дачей Грачева считалась первая служебная, или государственная. Она относилась к объектам особой важности, поскольку там располагался один из специальных министерских узлов связи — министр обороны и среди ночи должен иметь возможность управлять войсками. Естественно, — круглосуточная охрана. «Мне приказано Борисом Николаевичем жить на этой даче», — признался однажды Павел Сергеевич. Хотя в это трудно было поверить. Эта дача не входит в реестр загородных дачных строений президентского и правительственного аппаратов. К тому же в Администрации президента нет ни одного документа, из которого следовало бы, что Ельцин «приказывает» министрам жить на той или иной даче. Да и почему он там должен быть, если эта дача на балансе Министерства обороны?

Однако Грачев продолжал утверждать, что вторая дача ему досталась «по указу президента». Никто такого указа в МО не видел.

Однажды один слишком любопытный журналист дозвонился до Администрации президента РФ и попросил подтвердить эту информацию. Там ответили:

— Президент еще не опустился до того, чтобы своими указами распределять дачи среди министров…

Была еще одна дача — в Архангельском. Она, по словам самого Пал Сергеича, — «для отдыхающих высокого международного ранга». Это старинный особняк, входивший некогда в ансамбль музейных зданий бывшей юсуповской усадьбы. Его Грачев охарактеризовал однажды так: «Деревянный домик — красивый, представляющий определенную историческую ценность».

Его в свое время отремонтировали за счет средств Минобороны, используя дорогостоящие материалы. Специалисты рассказывают, что в результате совершенно безвкусного ремонта «историческая ценность» особняка стала очень сомнительной.

А по Москве начинали расползаться слухи о «четвертой» даче Грачева в Архангельском. Той, которая была когда-то служебной дачей замминистра обороны генерал-полковника Георгия Кондратьева. Повод для разговоров об этой даче дали жители местного поселка, которые видели на ней старшего сына министра — Сергея. Видели его и офицеры так называемого «дачного батальона» (который занимался охраной строений и их ремонтом. Это уникальное подразделение существует и по сей день, а многократные попытки правоохранительных органов разобраться с его статусом уже после того, как дачи были приватизированы генералами, никаких результатов не дали). Офицеры «дачбата» и проговорились журналистам, что, наверное, впервые в истории «четвертой дачи» на ней проживал младший офицер: «А когда-то она принадлежала маршалу».

Грачев меня поражал тем, что некоторыми своими неосмотрительными решениями и действиями давал повод для скабрезных слухов, которые, случалось, были очень похожи на правду. Не нужно было сильно напрягать мозги, чтобы предположить — стоит сыну министра появиться на даче и пойдут по округе не красящие отца пересуды. Так и случилось. Уже вскоре на Арбат из ГлавКЭУ (Главное квартирно-эксплуатационное управление МО РФ) просочилась сенсация: дача, на которой появляется сын министра, возможно, будет приватизирована…

И уже никого не интересовало — ложь это или правда.

Мне кажется, что неосмотрительность министра в таких вещах во многом шла и от самоуверенности. У президентского фаворита, казалось, что была утрачена способность к самокритичности. А самое главное — не хватало чувства скромности и тонкого чутья той моральной границы, переступив которую министр превращался в объект не только домыслов, но и справедливой критики…

Однажды по рукам офицеров и генералов Минобороны стал ходить большой цветной фотоснимок, на котором было изображено огромное, в несколько этажей, строение из красного кирпича. На обратной стороне снимка карандашом было написано: «Строящаяся дача министра обороны».

Люди реагировали по-разному: кто завистливо прищелкивал языком, кто яростно чертыхался, кто прикидывал — сколько же может стоить этот красный коробок, являющий собой смесь тюремной и среднеазиатской архитектуры. Мнения наших доморощенных специалистов резко расходились: одни утверждали, что дача потянет примерно на 800–900 тысяч долларов. Другие желчно замечали, что проще, наверное, вычислить стоимость гостиницы «Россия»…

Поговаривали, что одно проектирование этой дачи вместе с привязкой к местности тянуло примерно на 20 тысяч баксов. Говорить о том, что Павел Сергеевич возводил дворец на свои скромные сбережения, не приходится. Он сам признавался, что опустошил себя платой за приватизацию бывшей служебной дачи.

Собрать в течение трех-четырех лет несколько сот тысяч долларов при окладе примерно в 2,7 миллиона рублей он никак не мог. За такие деньги министр не смог бы поставить даже деревянного забора вокруг своего земельного участка.

Истинные источники финансирования строительства, естественно, так и остались неизвестны. Да их никто не требовал продекларировать, хотя в Генеральную прокуратуру еще при Ильюшенко сигналы поступали.

Дача выросла как на дрожжах. По всем расчетам, на «честные деньги» она должна была возводиться с десяток лет. Дача, по некоторым данным, имеет автономную систему жизнеобеспечения и всю другую «инфраструктуру», наличествующую в загородных дворцах высшей российской элиты. Никаких перебоев с доставкой стройматериалов или рабочей силы на объекте замечено не было. Мне доводилось слышать, что «объект» находился под личным контролем заместителя министра обороны — начальника строительства и расквартирования войск генерал-полковника Анатолия Соломатина.

Один из старших офицеров его аппарата проговорился, что у министра обороны вызвало негодование бездарное проектирование крыши «Дома культуры» (такую кличку получила эта дача у завистливых соседей). Дело в том, что архитектор сварганил «ломаный вариант» крыши, из-за чего на ней зимой накапливается гора неспадающего снега (самым оригинальным признан проект «падающей» крыши на загадочной даче командующего войсками ДальВО генерал-полковника Виктора Чечеватова).

А потом была новая дачная история. Суть ее такова…

В феврале 1996 года депутат Государственной думы по Новороссийскому избирательному округу Нина Зацепина распространила официальный документ, из которого явствовало, что генералу армии Грачеву П. С. в обход закона выделяется земельный участок на Черноморском побережье.

Зацепина отдавала себе отчет в том, что после сообщения на нее заведут уголовное дела в том случае, если она придаст огласке непроверенные факты. Но в том-то и дело, что отважная женщина-депутат оперировала фактами и доказывала, что 13 апреля 1994 года администрация Геленджика издала ряд постановлений о выделении военнослужащим Забайкальского военного округа, увольняющимся в запас, земельных участков под строительство частных жилых домов.

В одном из документов, с учетом которого готовилось постановление, говорится об увольнении в запас в IV квартале 1994 года «гражданина Грачева Павла Сергеевича, 1948 года рождения, который проходит службу в Забайкальском военном округе, имеет более 26 лет календарной выслуги». Имелись сведения, что по распоряжению мэра Геленджика гражданину Грачеву П. С. надлежит выделить 1050 квадратных метров земли в районе гостиницы «Чайка», весьма престижном районе города-курорта…

Вскоре после того как депутат Госдумы обнародовала эти сведения, была проведена их проверка. Итоги ее, как и следовало ожидать, остались неизвестными…

К лету 1996 года Грачев оброс дачными легендами, как небо звездами. Уже невозможно было отделить правду от лжи. Многочисленные российские и иностранные журналисты звонили в пресс-службу МО и спрашивали:

— А вы что-нибудь про греческую фазенду министра слышали?

Об этой загадочной истории у нас в МО к тому времени уже долго циркулировали слухи. Поговаривали, что Грачев при весьма загадочных обстоятельствах якобы приобрел недвижимость за рубежом — аж на Кипре (район Ларнаки). Говорили, что там же заимели фазенды и другие генералы МО.

Эти слухи стали крепнуть после того, как группа высокопоставленных генералов Минобороны вместе с женами неожиданно отправилась в поездку на Кипр. Потом даже просочилась информация, что после того, как сведения об этом поступили в аппараты президента и главы кабинета министров, была начата проверка сигнала. Но она затруднялась тем, что «русские имения» на Кипре, как правило, оформляются на подставных лиц, дабы скрыть истинных хозяев. Но в Минобороны поговаривали, что сыщики все же «взяли след» и даже располагали весьма пикантной подробностью — прогулочная яхта одного из хозяев «русского имения» была пришвартована рядом…

Меня тошнило от всех этих слухов.

Раньше на Арбате самой большой популярностью пользовались байки о том, как министр или его замы учиняли в войсках шмон, наводя там порядок. Ныне в моде иные разговоры, очень похожие на сплетни. К сожалению, проходит время и выясняется старая истина — дыма без огня не бывает…

Однажды Грачев пришел в ярость, когда узнал, что является «владельцем» такого числа объектов недвижимости. В связи с этим в «Красной звезде» даже был объявлен конкурс: тот, кто найдет больше одной дачи, получит все остальные.

Охотников искать не было. Но министр, мне думается, все же рисковал…

В 1992–1996 годах в ближнем Подмосковье произошло феноменальное событие, тайны которого до сих пор не разгаданы: там появилось свыше 200 генеральских вилл, стоимость которых выходит за рамки нормальных представлений о финансовых возможностях их хозяев…

Если соизмерить стоимость дач с месячным денежным содержанием генералов и даже с определенными их накоплениями, то в самом лучшем случае конец возведения абсолютного большинства всех этих загородных дворцов должен был совпасть со 100-летием Великой Октябрьской социалистической революции…

Один из хозяев такого дворца на полном серьезе как-то пытался внушить телезрителям, что построил дачу за счет кредита, взятого в Военно-страховой компании. Но даже если бы такой кредит был действительно взят даже в рассрочку на десять лет, то по элементарным подсчетам (оценивая реальную стоимость дачи) долги надо было возвращать из расчета двадцать миллионов в месяц и на протяжении 12 лет… Кто поверит в эти сказки?

Но их вам упорно рассказывают.

Начиная с 1992 года правоохранительные органы многократно пытались добиться от владельцев загородных дворцов, чтобы они предоставили документы, которые бы подтверждали, что все было в рамках закона. Бесполезно. Эти попытки уже который год имеют вид вспыхивающих и затухающих кампаний…

У одного из офицеров Главного квартирно-эксплуатационного управления МО РФ я попытался выяснить: каков же истинный механизм возведения генеральских дач? Вот что удалось узнать.

В Подмосковье появились две сотни дач и коттеджей с примерной стоимостью от 300 до 900 тысяч долларов и выше с использованием войсковых материальных и финансовых средств, а также «рабсилы» в виде военнослужащих и гражданского персонала. Почти 95 процентов хозяев этих строений до сих пор не могут предъявить правоохранительным органам документы, подтверждающие, что стройматериал куплен на собственные сбережения и что к строительным работам не привлекались военнослужащие или гражданский персонал МО.

На строительстве дачи командующего ДальВО генерал-полковника Виктора Чечеватова, рассказывают, трудились специально откомандированные аж с Дальнего Востока военнослужащие-москвичи. А в мае 1996 года Государственная дума решила назначить расследование в связи с поступившими сведениями о том, что сподвижник Грачева — бывший начальник Главного организационно-мобилизационного управления Генштаба генерал-полковник В. Жеребцов использовал военнослужащих на строительстве собственной дачи.

Аналогичные сигналы в правоохранительные органы поступали на бывшего начальника управления воспитательной работы генерал-лейтенанта Сергея Здорикова. Большинство расследований по этим сигналам «ушли в песок»…

Наибольшего размаха строительство дач с использованием армейских стройматериалов и «рабсилы» достигло в следующих населенных пунктах ближнего Подмосковья: Аргангельское, Барвиха, Баковка, Жуковка, Медвежьи Озера, Николина Гора, дачный генеральский поселок на 21-м километре Можайского шоссе…

Некоторые генералы умудрялись получать по нескольку земельных наделов по 15 и более соток, не удосуживаясь даже посмотреть на некоторые из них собственными глазами. Еще зимой 1995 года мне довелось видеть в правительстве список из фамилий примерно 20 генералов Минобороны и Генштаба, которые сумели выбить себе по 3–4 участка земли в элитных районах ближнего Подмосковья. На них жаловались руководители земельного департамента правительства Москвы: генералы своевременно не расплачивались за подводку дорог, электричества, водопроводных коммуникаций.

А почти 3 тысячи старших офицеров МО и ГШ, прослужившие в армии 20–30 лет, уже почти 10 лет стоят в очереди, не имея никаких шансов до пенсии, а может — и до конца жизни получить заветные куски земли, положенные им на основании президентского указа, вступившего в силу еще в январе 1993 года…

Так офицерский корпус армии стал делиться на «простолюдинов» и на «буржуазию», составляющую ядро военной мафии, которая ненасытно извлекала максимальные выгоды из своего служебного положения.

В шеренгах командного состава Вооруженных Сил происходили абсолютно те же процессы, что и среди гражданских государственных чиновников. Криминал и коррупция в армии принимали все более масштабные формы…

 

ДЕНЬГИ

Начиная со второй половины 1992 года огромные суммы, направляемые Министерством обороны в военные округа и на флоты, стали на долгое время куда-то исчезать…

Уже тогда на Арбате все громче стали поговаривать об очевидном: кто-то явно прокручивает деньги «на стороне», получая громадный навар. Один из финансовых инспекторов Главной военной инспекции в доверительном разговоре признался мне, что к этим странным «долговременным пропажам» причастны некоторые сотрудники Главного управления военного бюджета и финансирования (ГУВБиФ МО), которые действовали в сговоре с подельниками из Центрального банка (ЦБ) России.

Инспектор рассказал мне о нескольких фактах исчезновения и «возрождения» многомиллионных сумм, которые предназначались для обеспечения жизнедеятельности армейских частей, соединений и даже групп войск (один раз «исчезла» сумма, которой хватило бы на месячное денежное содержание личного состава войск целого военного округа).

Каково же было мое удивление, когда во время одного из коротких разговоров в Минобороны с начальником ГУВБиФ генерал-полковником Василием Воробьевым я услышал от него, что действительно, деньги, перечислявшиеся из Центра в войска, поступали туда со значительными задержками. Чуть позже, имея на руках конфиденциальные документы, предназначенные министру обороны, я уже располагал конкретными фактами. Вот лишь некоторые из них.

Перечисленные Северо-Западной группе войск в апреле 1992 года 3 миллиона рублей (тогда еще громадные деньги) были зачислены на ее счет только в декабре 1993 года (то есть через 1 год и 7 месяцев). В ту же СЗГВ в ноябре 1992 года было перечислено 25 миллионов рублей. Они поступили адресату аж через 11 месяцев — в ноябре 1993-го. Подобное происходило и с деньгами для Группы российских войск в Закавказье, для Тихоокеанского флота и Дальневосточного военного округа.

Генерал Воробьев категорически отрицал существование военно-финансовой мафии и главную причину задержек видел в «неповоротливой банковской системе».

Специалисты банковской сферы тогда же подсчитали, что только из 25 миллионов «гулявших» неизвестно где почти год рублей вполне реально можно было выжать левый доход в размере 10 миллионов деревянных. И это — только по одному случаю. А их в 1992–1994 годах, судя по документам Минобороны, было около ста.

При большом желании Минобороны и Центробанка РФ наши спецслужбы в течение 10–20 дней (как это делалось другими заинтересованными ведомствами) могли бы установить, где застряли «военные» деньги, кто и куда именно их направил. А ведь речь шла о задержках от 5–6 месяцев до полутора лет. В связи с этим многие справедливо замечали: «А так ли уж хотело Минобороны свои деньги искать?»

Генерал Воробьев на пресс-конференции жаловался, что его контора направила в ЦБ многие десятки писем, но все это не дало результата. Возникал резонный вопрос: а не служили ли все эти письма всего лишь имитацией озабоченности ГУВБиФ пропавшими деньгами? Главный военный казначей почему-то умалчивал о том, какие именно ответы из ЦБ приходили на его запросы и жалобы, кто их подписывал, какие аргументы и оправдания приводил. А ведь все это могло пролить свет на истинное положение дел…

В связи с этим возникали вполне резонные подозрения: а не направлялись ли письма-запросы из МО непосредственно «заинтересованным» лицам в Центробанке, которые делали формальные отписки в адрес таких же «заинтересованных» лиц в МО? Таким образом достигалась реальная видимость серьезной обеспокоенности высших военных финансистов пропадающими деньгами. А ведь специалистам Центробанка множество раз удавалось находить даже мелкие «застрявшие» суммы (400–500 тысяч) в течение 8—10 дней. А ту пору (1992–1994 гг.) речь шла уже о многих десятках миллионов «исчезнувших» денег.

И все же то были во многом догадки, предположения, хотя и небезосновательные. Сейчас же, когда всплыла целая череда конкретных фактов финансовых махинаций в военном ведомстве, уже можно говорить о реальных лицах, причастных к ним, называть номера банковских счетов и указанных в них сумм, ссылаться на сведения, почерпнутые из материалов проверок, проведенных в МО компетентными государственными органами.

В 1994–1996 годах масштабы прокрутки военных денег стали разрастаться стремительными темпами. От задержки зарплаты страдали уже не только дальние гарнизоны Российской армии, но даже и офицеры центрального аппарата Минобороны и Генштаба. И речь шла о «задержках» уже не пары-тройки миллионов, как в 1992 году, а о сотнях миллионов.

Воровская военная машина работала во всю мощь и уже, казалось, нет в государстве силы, способной остановить ее. Нас приучали жить с пониманием «сложной ситуации».

А в это время сотни, тысячи финансовых воротил в погонах вершили свои черные дела…

 

БЕЛЬГИЙСКИЙ СЧЕТ

Эта история страшно мутная и запутанная, как и все, что связано с финансовыми преступлениями в армии.

Суть ее сводится к тому, что в руках шустрых армейских дельцов побывало несколько миллионов долларов, после чего огромная их часть испарилась. Существуют две версии этой загадочной истории.

Версия первая.

…В январе 1993 года в штаб Северной группы войск (Польша) прибыла высокая московская комиссия, состоящая из ревизоров Главного управления военного бюджета и финансирования МО РФ. К великому удивлению своему, она «совершенно случайно» обнаружила, что после продажи военного имущества выводимой из Польши Группы в ее финансовом сейфе оказались «лишними» аж 50 миллиардов злотых.

В то время (по утверждению причастных к этой афере людей) якобы существовало некое соглашение с Польшей, в соответствии с которым эти деньги переводить в Россию было нельзя, а надо было тратить их в этой же стране (соглашение это до сих не обнаружено).

И вот тогда несколько очень патриотично настроенных финансистов, среди которых был и полковник Руслан Андреищев, решили совершить геройский поступок — спасти 50 миллиардов злотых для Отечества. Они обратились в посольство РФ в Польше с просьбой обменять злотые на доллары или на другую валюту. Посольство отказало якобы по той причине, что «не способно было такой объем денег перемолотить».

Тогда патриоты-финансисты обратились в российское торгпредство — и там отказ по той же причине. Не помогло и обращение в Центробанк — там предложили такой смехотворный курс, что, по утверждению Андреищева, «дешевле было просто выкинуть купюры».

И тогда было принято решение обменять частным образом злотые на доллары и тайно вывезти их в Германию. А там положить деньги в «Дойче-банк», где находились счета ЗГВ.

Такая операция обошлась ее инициаторам недешево — за 300 тысяч долларов (отчетных документов, естественно, нет, и сколько прилипло к рукам «патриотов» — тоже неизвестно). Такая сумма была заплачена неизвестному поляку, который легко и просто от имени своей коммерческой фирмы 50 миллиардов злотых обратил в американские доллары. После этого вся сумма, по словам того же Андреищева, и была переправлена в Германию. Полковник утверждает, что вышло 3 миллиона долларов (хотя по другим источникам — 5).

Те, кто провернул эту сделку, считают себя героями и возмущаются, когда слышат о «грязной махинации» с польскими злотыми.

В эту сказку никто не верит, хотя ее участники твердят, что были многочисленные проверки, не выявившие криминала. Вопросов возникает уйма: как мог оказаться неучтенным остаток в 50 миллиардов злотых? Как в подобных случаях поступали раньше, ведь Группа распродавала имущество много лет подряд и деньги свободно переводились в Россию? Куда девались документы, подтверждающие поступление и дальнейшую судьбу денег в «Дойче-банке»? Ответов нет. К тому же вдруг выяснилось, что при конвертировании польских денег в доллары два миллиона куда-то испарились…

Версия вторая.

…В свое время из конфиденциальных источников просочилась информация о том, что по распоряжению руководства Главного управления военного бюджета и финансирования МО РФ со счета № 07010 в полевом учреждении № 47659 Центробанка РФ в Польше (речь идет о тех же деньгах, поступивших от продажи имущества ликвидированной Северной группы войск) было снято 50 миллиардов злотых. Эти деньги пе-реконвертировали в 9 миллионов долларов и перевели в Западную группу войск. Там из 9 миллионов 5 обратили в немецкие марки и положили на счет № 400404004 в/ч полевая почта 44601. А еще 4 миллиона долларов перевели в Бельгию на счет одного совместного предприятия, никакого отношения к армии не имеющего.

Странное дело: Министерство обороны факт существования счета № 400404004 до сих пор не отвергло. Не отвергло оно пока и факт перевода 4 миллионов в Бельгию. Не так давно компетентные военные и гражданские органы предприняли очередную попытку выйти на след бельгийского счета, но все их усилия активно блокировались в военном ведомстве и высших госструктурах, как это уже много раз бывало. Тайна бельгийского счета до сих пор остается неразгаданной. Но кое-какие следы российские и иностранные сыщики уже нащупали.

Как известно, во время существования Западной группы войск ее успешно «доил» известный в Европе бизнесмен Майкл Брандвайн (о некоторых деталях его «бизнеса» я подробнее расскажу чуть позже). Сейчас уже неопровержимо установлено (и сам Брандвайн официально в этом признавался), что в Антверпене ему принадлежала компания «ΜΕ-S Интернэшнл». Интересно, что расцвет ее попадает как раз на тот период, когда из Германии были перечислены в Бельгию 4 миллиона «польских» долларов. Но и это еще не все.

Сравнительно недавно в ходе работы российских сыщиков было обнаружено существование московского отделения «ΜΕ-S Интернэшнл», из которого регулярно уходили переводы на миллионы долларов в нью-йоркскую компанию «Слава Инк». Бельгийский журналист Ален Лаллеман, который собирал материал для книги о Брандвайне, в ходе своих расследований, основывающихся на многих документах и показаниях свидетелей, пришел к выводу, что «Слава Инк» находилась под контролем небезызвестного мафиозного авторитета Вячеслава Иванькова.

А если учитывать тот факт, что Брандвайн в свое время помогал скрываться в Бельгии наследному «принцу» российской зарубежной мафии Борису Найфельду, который затем без ведома Брандвайна использовал его антверпенскую компанию «ΜΕ-S Интернэшнл», получавшую «комиссионные» не только из Москвы, но и из Германии, то становится ясным, что клубок спутан очень крепко.

Компетентные специалисты утверждают, что в переконвер-тировании и переводе наших денег из Польши в ЗГВ ничего противоправного нет. Явные признаки криминала содержались в совершенно непонятном перечислении армейских денег на счет бельгийского СП, работавшего под крышей «ΜΕ-S Интернэшнл». Все это требовало от финансовых оранов Минобороны РФ четких и доказательных объяснений с правоохранительными органами РФ. Но их так и не последовало…

Эксперты-экономисты подсчитали, что при удачной прокрутке 4 миллионов долларов «идеологи» этой ловкой махинации могли получить только в течение одного года прибыль от 8 до 10 миллионов долларов. Но до сих пор, как уже говорилось, ни военные, ни гражданские инспектора-финансисты, специалисты налоговой полиции и даже военная контрразведка не могут получить в полном объеме доступ ко всей необходимой по этому делу информации.

Главное управление военного бюджета и финансирования МО РФ давало весьма и весьма туманные разъяснения всем этим нелицеприятным делам. И, естественно, отрицало любые подозрения и обвинения. На его стороне было несколько мощных факторов: Западная, Северная и Южная группы войск уже расформированы, многие финансово-отчетные документы исчезли или уничтожены. Многие должностные лица, причастные к различного рода незаконным перечислениям валюты на счета иностранных банков и компаний, уволены.

Но возникает закономерный вопрос: о пропаже 4 миллионов долларов в Москве стало известно уже через несколько месяцев. И что же? Было назначено расследование, сыщики вылетали в Бельгию и изучили характер деятельности загадочного СП, на счет которого была перечислена армейская валюта? Или Министерство обороны выступило с заявлением, в котором документально, убедительно растолковало бестолковым соотечественникам, что «польские» военные деньги переведены в Бельгию со строжайшим соблюдением таких-то статей таких-то законов РФ, президентских указов, постановлений правительства, приказов и директив министра?

Ничего подобного. До сих пор — никакой ясности.

Когда я размышляю обо всем этом, меня одолевает ужас от одной только мысли о том, какие космические суммы государственных денег пропали в «черных дырах», устроенных нашей военной мафией…

 

СЛЕДЫ

В свое время по распоряжению начальника Тыла Вооруженных Сил РФ генерала Владимира Чуранова из ЗГВ на счет Главного управления торговли Минобороны (ГУТ МО) было перечислено 30 миллионов дойчмарок. ГУТ МО разместило их на депозите «Мост-Банка» под 9,5 процентов годовых. Не дождавшись срока окончания договора, управление ГУТ МО попросило «М-Б» досрочно получить дивиденды.

«М-Б» отказал на законных основаниях — договор не предусматривал досрочного получения дивидендов. Банк поставил условия: дивиденды получите, но при пролонгации депозита еще на год и под гораздо меньший процент — 5,3. Это сулило ГУТ МО колоссальные убытки. Но его начальник генерал-майор Виктор Царьков все же согласился.

Проходит всего лишь несколько месяцев, и на Царькова вдруг снисходит «озарение»: ставка 5,3 ему кажется теперь слишком низкой и он ставит вопрос о снятии своего депозита в «М-Б». После месячных переговоров банк неожиданно соглашается на повышение ставки на деньги ГУТ МО до…14 процентов годовых.

Возникал вполне резонный вопрос: на чем основывалась такая щедрость банка, который решился вдруг на столь убыточную операцию? В чем же был секрет фокуса?

Если на первый год 30 миллионов марок кладутся под 9,5 процента годовых, то на второй год начальник ГУТ МО генерал Виктор Царьков и главный бухгалтер полковник Владимир Белый продлевают договор с «Мост-Банком» уже по ставке 5,3 процента. А затем они под эти марки берут в Банке внешней торговли кредит в 15 миллионов долларов якобы для социального обеспечения военнослужащих и их семей. И снова кладут эти деньги на депозит, но уже в коммерческий банк «Возрождение».

Любой мальчишка, торгующий сегодня на улице газетами, хорошо знает, что от денег, пущенных в оборот, можно получить солидный навар. Деньги делают деньги. И если средний, уровень рентабельности в российской торговле, как утверждают специалисты, составляет примерно 4,5–5 процентов, то деньги в обороте могут принести военторгам как минимум 50 процентов чистой прибыли в год.

А пока немецкие марки крутились в коммерческом банке, принося ему весомую прибыль, военторги Российской армии вынуждены были брать кредиты под 160–180 процентов годовых. И только это ежемесячно увеличивало цены на товары в магазинах военторгов не меньше чем на 15 процентов. И военторговская мафия лицемерно называла это «заботой о военнослужащих».

Самое же интересное в этой ситуации — оценка военной прокуратуры, которая сделала заключение, что размещение валютных средств в коммерческих банках «не выходит за рамки финансово-хозяйственной деятельности ГУТ МО РФ как хозяйственного объединения» (хотя некоторое время спустя та же прокуратура признает начальника ГУТ МО генерала Царь-кова преступником и он вместе с подельниками будет арестован).

Следователи, разматывавшие это дело, натыкались на огромное количество непонятных им вопросов: почему Минобороны, уже длительное время жалующееся на недостаток денег, позволяло себе крутить многомиллионные суммы в валюте в коммерческих банках? Почему коммерческими финансовыми операциями занималось ГУТ МО, которому по определению было положено торговать в гарнизонах тряпками, продуктами и овощами, а не выводить из «военного» оборота крупные денежные массы в инвалюте? И так — без конца. Никто долгое время не мог дать внятных объяснений.

Но даже и после того, как были разоблачены противозаконные комбинации и сомнительные связи Главного управления торговли МО РФ и «Мост-Банка», руководство ГУТ МО продолжало активную деятельность на ниве преступной коммерции. Так, ГУТ МО перечислило некоему банку «Возрождение» 30 миллионов немецких марок якобы для обеспечения военнослужащих и членов их семей товарами первой необходимости. При этом в документах значилось, что цены на многие товары, которые предполагалось поставлять потребителям, почти на 100 процентов выше, чем российские розничные. Но многие сотрудники МО и ГШ, посвященные в неприглядные тайны грязного бизнеса руководства военной торговли, обратили внимание еще на один весьма любопытный факт.

После того как стало известно о связях ГУТ МО и «МостБанка», начальник Главного управления торговли МО генерал-майор Виктор Царьков прислал в Министерство обороны целый ворох оправдательных документов, в которых, в частности, указывалось, что (цитирую документ, датированный 7 февраля 1995 года):

«…Единственным вариантом такого изъятия (министерской валюты в «М-Б». — В. Б.) явилось получение в другом банке (Внешторгбанке) валютного кредита под залог депозита в «МостБанке». Такой кредит в сумме 15 млн долларов был получен 17 июня 1994 года…»

Из всего этого можно было сделать вывод, что с деньгами у ГУТ МО туговато. Кредиты берут не от сытой жизни. Но вот парадокс. Не проходит и года, как то же ГУТ МО находит средства, чтобы перечислить поставщику предполагаемого продовольствия в военные округа фирме «Плада» аж 30 миллионов немецких марок.

Вопрос: «Откуда деньжата?» — до сих пор остается открытым. В послании в МО генерал Царьков неоднократно упоминал сложное положение с поставками продовольствия на Север. Это выглядело весьма благородно и понятно. Непонятно было другое: какую мораль надо иметь, чтобы заламывать округам и флотам (в том числе, разумеется, и северным) цены, которые в 2, а то и 4 раза выше общероссийских розничных?

Прием весьма банальный. Он был основательно обкатан военной мафией в ЗГВ, когда заключались убыточные контракты с западными фирмами. Там навар генералы делили с иностранцами. Здесь — со своими «родными» спекулянтами. Только в этом, судя по всему, и разница.

Военная мафия яростно «крутила» военные деньги в коммерческих банках, и казалось, что ни президент, ни правительство, ни Генпрокуратура уже не обращали на это внимание. Даже тогда, когда пресса (в том числе и правительственная) стала помещать на эту тему громадные материалы. Еще больше таких материалов было в независимых газетах. Вот выдержка лишь из одной характерной публикации:

«…Между Центробанком и войсками осуществляют посредническую деятельность коммерческие банки. Сроки увеличились чуть ли не до полмесяца. Нетрудно понять государственных мужей, запустивших коммерческое звено в отлаженную систему… Коммерческие банки дают под проценты кредиты: однодневные, двух-, трех-… семидневные. Для кредитования нужны оборотные средства. Что стоит задержать на неделю деньги МО, если проценты не только капают, но и потекут. Остается только домысливать, где зарыта собака…» (Служба. 1995. № 23).

Такие догадки были очень близки к истине.

Военные торговцы — люди в финансовых делах прожженные. Возможность ворочать многомиллионными суммами и получать навар разбудила в них великую мафиозную фантазию. Так в творческих муках рождались новые формы и методы операций с гигантскими суммами. Одним из новшеств был так называемый товарный кредит. Его механизм был прост, как совковая лопата.

Бюджетные ассигнования, которые время от времени выделялись Главному управлению торговли МО РФ, руководители этого ведомства не распределяли (как это следовало делать по закону) по военторгам, а передавали в распоряжение коммерческих структур. Те покупали товар и по «своей» цене уже поставляли в военторги. Но как же тогда ГУТ МО подбирало коммерческие структуры для «сотрудничества»?

Отвечая на этот вопрос, начальник Управления торговли Московского гарнизона полковник Иван Морозов сделал однажды сенсационное признание:

— Для этих провели якобы «тендер». Но, насколько я знаю, руководителями ГУТ МО особенно любима некая российская финансово-промышленная группа (РФПГ), которую возглавляет Геннадий Семыгин. По оценкам специалистов, туда только в 1994 году ушло 120 миллиардов рублей бюджетной ссуды, выделенной ГУТ МО для завоза товаров в районы Крайнего Севера и приравненные к ним местности. Причем почему-то для Северного флота закупались водка и пиво, а для дальневосточников мясо покупалось на Украине, и пока доходило до них, его цена увеличивалась почти вдвое. И хотя срок поставки товаров был определен в 90 дней, фирмы-поставщики не выполняли своих обязательств даже через год…Под предлогом обеспечения военторгов «товарным кредитом» прокручиваются деньги налогоплательщиков. Тогда как сами военторги скатываются к банкротству…

Послушаем комментарий еще одного специалиста — военного финансиста полковника Владимира Герасименко:

— 153 миллиарда рублей достались практически двум фирмам. В сотрудничестве ГУТ МО с коммерческими структурами удивляет прямо-таки отеческая забота руководителей военной торговли о своих партнерах. Если не сказать больше. Ведь где встретишь, чтобы деньги были перечислены… еще до заключения с ними контрактов. Или, скажем, сделки заключались на условиях предварительной оплаты поставки продукции. А срок поставок был определен «в течение 6 месяцев» без разбивки помесячно или поквартально. Это давало возможность фир-мам-поставщикам использовать выделенные им денежные средства по своему усмотрению. То есть фактически Управление военной торговли осуществляло беспроцентное кредитование коммерческих структур. Хотя само ГУТ МО кредит в 120 миллиардов рублей получило под треть учетной ставки Центробанка РФ с учетом ее изменения за время пользования этими средствами, а другой кредит, в 175 миллиардов рублей, — под 16 процентов годовых…

Можно и подсчитать, что «поимели» фирмы от переданных им, допустим, 153 миллиардов рублей. Так, по данным самого ГУТ МО, по состоянию на 1 апреля 1995 года было поставлено товаров на сумму 18,3 миллиарда рублей, а остаток свободных средств в фирмах составил более 134 миллиардов рублей. Не уложились фирмы с поставками товаров и к началу июля: остаток свободных средств равнялся 10,2 миллиарда рублей. Только по учетным кредитным ставкам Центробанка деловым людям набежало с этих средств более 64,5 миллиарда рублей, не говоря уже о сумме, которую они получили, пустив деньги в оборот…

Таким образом, миллионы немецких марок до военторгов не дошли, а превратились в «товарные кредиты». И цены, по которым предлагала продукты осчастливленная дойчмарками фирма «Пладо», заставляли ужаснуться даже видавших виды продавцов. Они оказались выше средней закупочной цены в Москве почти в 2 раза (в 2 раза, разумеется, получался больше и навар). Например, обычную 400-граммовую банку сгущенного молока «Пладо» предлагала военторгам по цене 7200 рублей. А какой была, например, его отпускная стоимость на заводе «Алексеевский» в Белгородской области? 2700–3000 рублей…

Только в начале 1996 года многим у нас на Арбате стало известно, что начальник ГУТ МО генерал Виктор Царьков втихаря представлен министром обороны к увольнению в запас.

Еще один хорошо поживший представитель военной мафии уходил в тень. Уходил безнаказанным, как и другие его «коллеги», которых генерал Грачев почему-то по-отечески оберегал от наручников. И все же преступление Царькова было столь велико, что Главная военная прокуратура, преодолевая бешеное сопротивление руководства военного ведомства РФ, настояла на аресте начальника ГУТ МО…

Фемида хоть и с большим опозданием, но прозрела.

А ведь махинации руководства Главного управления торговли МО к тому времени уже несколько лет находились в поле зрения правоохранительных органов. Но каждый раз, когда дело шло к открытию уголовного дела, какая-то магическая рука мешала прокурорам сделать это.

А в это время начальник Центрального продовольственного управления Минобороны РФ генерал-лейтенант Вячеслав Савинов говорил корреспонденту «Красной звезды»:

— Я хочу в очередной раз со всей серьезностью заявить: безденежье в продовольственной службе продолжается, отсюда и все беды. Только долг поставщикам на сегодняшний день составляет более 1 триллиона рублей. И вот самый свежий факт: по состоянию на середину апреля на питание военнослужащих не выделено ни копейки. Несколько дней назад пришла сумма — 223 миллиарда рублей. С учетом долга можно считать, что они уже все «съедены»…

Обратите внимание: 223 миллиарда рублей. А Главное управление торговли МО отдало «на сторону» для прокручивания коммерческими фирмами 350 миллиардов. Без гарантий возврата. Зато с полной гарантией крупных комиссионных тем, кто помогал бизнесменам наваривать доходы от пущенных в оборот военных денег.

Наверное, такова судьба России: ворье в ней бессмертно..

 

ФОКУС

…Уже который день весь Генштаб муссирует сенсационную новость: правительственные финансовые инспекторы схватили за руку начальника одного из самых престижных управлений Минобороны — знаменитой «десятки». В приемной министра — что-то очень похожее на панику: туда один за другим врываются угрюмые генералы.

Мой товарищ в тот день дежурил по приемной министра, и от него я узнал о причинах невиданной ранее паники: оказывается, в валютно-квартирную аферу, выявленную в Главном управлении международного военного сотрудничества правительственными инспекторами, оказалась впутанной целая дюжина генералов.

В ходе проверки финансовой деятельности Министерства обороны правительственной комиссией было установлено, что начальник Главного управления международного военного сотрудничества Генерального штаба генерал-полковник Франц Марковский имеет отношение к незаконным операциям с огромными суммами в рублях и в валюте (фигурировала и противоправная покупка квартир)…

Как следует из материалов проверки правительственной комиссии во главе с Фоатом Диновым, Минобороны предоставило акционерному обществу «Надежда» кредит на общую сумму 5,8 миллиарда рублей под 10 процентов годовых, хотя Центробанк РФ давал кредиты под 210. Упущенная выгода для Минобороны — около б миллиардов деревянных. Ведомство Марковского при покупке 12 квартир через ту же «Надежду» переплатило более 74,5 миллиона рублей… И при этом некоторые генералы ухитрились получить жилье для своих чад за государственный кошт…

Получалось, что только по выявленным случаям из казны Минобороны уплыло налево почти б миллиардов рублей. Финансисты говорили, что тогда «пропало» месячное содержание военнослужащих самого крупного российского военного округа. Но и это гражданскому обывателю еще ничего не объясняет. Куда нагляднее и образнее сказать, допустим, так: по вине комбинаторов МО пропал самый современный боевой истребитель или исчезли сразу три танка…

Дело пахло серьезной статьей Уголовного кодекса РФ. Наши арбатские юристы прикинули, что оно тянет в самом грубом виде на пять лет строгого режима. С конфискацией. А как же был наказаны виновные? Тихо уволены, возвратив в полупустую милитаристскую казну один свой скромный генеральский оклад, который в то время (если верить газетам) был почти такой же, как у российского президента.

Пойманных за руку генералов даже не лишили 20 окладов при увольнении, наоборот — накинули еще по два. За имеющиеся у них ордена…

Родина высоко чтит уходящих на заслуженный отдых военных комбинаторов. И косить под ненормального не надо: берешь 6 миллиардов, покупаешь несколько квартир, 600 тысяч возвращаешь назад, а на прощание тебе еще 10 миллионов дадут. И никаких тебе нар и свиданий по пятницам…

Главный финансист МО генерал Воробьев многое сделал для того, чтобы смягчить удар, грозящий военному ведомству. Вместе с председателем комиссии Фоатом Диновым Воробьев удалился аж на Дальний Восток в Долину гейзеров. Экзотическое совместное времяпрепровождение сдружило проверяющего и проверяемого. И, естественно, не могло не сказаться на итоговом докладе. Узнав, как он готовился, премьер правительства Виктор Черномырдин с возмущением заявил, что проверку не засчитывает. И пригрозил провести еще одну — более серьезную. Но его справедливым намерениям не суждено было сбыться. Проверка так и не состоялась. Наши генералы умели переступать и через Черномырдина, когда надо было спастись от тюремной камеры…

В своем приказе о снятии с должности начальника Главного управления международного военного сотрудничества генерала Марковского министр обороны не назвал поименно всех 12 генералов, которые были причастны к валютно-квартирным махинациям. Некоторые из них входили в ближайшее окружение министра и начальника Генерального штаба…

Вскоре личный состав «десятки» тепло и сердечно провожал на заслуженный отдых генералов Марковского и Ульянова. Было много теплых речей…

Черномырдину было доложено, что «виновные строжайшим образом наказаны»…

 

КЛОНДАЙК ВОСТОЧНЕЕ БЕРЛИНА

После того как Михаил Горбачев к неописуемому восторгу немцев подписал договор о выводе Западной группы войск, эта самая мощная в мире стратегическая группировка стала жить «на чемоданах». К этому настрою людей, спешно засобиравшихся домой, примешивались тревожные чувства. Многих из них на родине ждали бесквартирье, служебная неопределенность, пустые прилавки магазинов и до боли знакомые унылые очереди. А там, в Германии, осталось напоследок испытать сладкий вкус райской жизни, которую они, может быть, уже до самой смерти не попробуют нигде…

И войска по древней своей «оккупационной» привычке стали заботиться о том, чтобы возвратиться домой не с пустыми руками. Для личного состава более чем полумиллионной группировки то был последний шанс «поправить материальное положение». Формы и способы решения такой задачи были самыми разными — будь то загнанный немцам бензин или уголь, автомат Калашникова или автомобильный двигатель. Кто сидел на высоком служебном шестке — наваривал комиссионные на контрактах с фирмачами, часто заботясь уже не о выгоде для войск и экономии, а прежде всего о размере собственного дохрда. Экономить было невыгодно — это уменьшало левый навар…

В 1991 году журнал «Шпигель» писал:

«…Вирус капитализма уже полгода «свирепствует» между Эльбой и Одером в войсках, которые постоянно считались лучшей частью советских вооруженных сил.

Контракты с Западом заметно разлагают мораль армии. Западная марка манит к себе жадных до валюты военнослужащих… Контрабанда, «шабашные» приработки, спекуляция и коррупция царят в гарнизонных городках…»

Когда же Ельцин договорился с Колем об ускоренном выводе войск, тогда и вовсе накопительская лихорадка вспыхнула с утроенной силой. И пошла гулять по России звонкая молва о повальном воровстве и коррупции в ЗГВ, которая часто вызывала гневную реакцию у министра обороны и Главкома Группы генерал-полковника Матвея Бурлакова. Он утверждал совершенно обратное: «Западная группа войск — это здоровый организм»…

Было бы большой несправедливостью умолчать о том, что вывод войск из Германии взвалил на Главкома столько тяжелейших проблем, сколько и врагу не пожелаешь. В меру сил и возможностей он решал их. Но вместе с тем на репутацию Главкома все чаще начинала падать тень: Бурлаков стал одним из тех военачальников Российской армии, которого наряду с генералами Грачевым, Воробьевым, Кобецом, Чечеватовым наша и иностранная пресса все чаще подозревали в коррупции.

Главком категорически отрицал свою причастность к каким-либо сомнительным коммерческим сделкам. Даже тогда, когда в газетах стали появляться копии контрактов руководства Группы с иностранными фирмами…

Из книги бывшего Главкома Западной группы войск генерал-полковника Матвея Бурлакова «Возвращение»:

«…Много небылиц за последнее время появилось и в российской печати о якобы массовой коррупции в ЗГВ, причастности к ней руководства Группы и лично Главнокомандующего. Что можно сказать по этому поводу? Доказывать обратное, а тем более оправдываться, не собираюсь. Так как несостоятельность этих обвинений полностью доказана».

А кто доказывал? Главный государственный инспектор А. Ильюшенко: «Фактов коррупции комиссией, побывавшей в ЗГВ, не установлено…»

Ему вторил председатель Комитета Верховного Совета РФ С. Степашин: «Есть все основания, в том числе и юридические, чтобы определить обвинения в адрес Западной группы войск как голословные, а заявления по поводу коррумпированности ЗГВ оценить как злонамеренную ложь…» (См. книгу М. Болтунова «ЗГВ: горький путь домой»).

Происходили странные вещи: одни московские комиссии привозили из ЗГВ аплодисменты, другие — мешки компромата. Поработавший в ЗГВ до Ильюшенко Главный государственный инспектор РФ Юрий Болдырев еще в ноябре 1992 года направил Ельцину записку, в которой с помощью огромного числа конкретных фактов доказывал виновность руководства Минобороны и ЗГВ в грубых нарушениях государственной и финансовой дисциплины.

Дело приняло столь серьезный оборот, что Министерству обороны предписывалось в месячный срок рассмотреть вопрос о служебном соответствии Бурлакова и еще двух генералов Группы. Но в результате был признан не соответствующим должности не Бурлаков, а… Болдырев, которого откровенно турнули с поста…

Бурлаков после этого с еще большей уверенностью продолжал твердить, что несостоятельность обвинений, предъявленных руководству Группы, «полностью доказана». Но многие факты говорили совсем о другом…

 

«СТРОГО КОНФИДЕНЦИАЛЬНО»

В конце 1992 года в Министерстве обороны и Генеральном штабе появился один любопытный документ, который не имел грифа секретности, но допуск к нему имели всего пять-шесть высших генералов во главе с министром и начальником ГШ. Документ этот был озаглавлен «О результатах торгово-экономической деятельности и реализации имущества в Минобороны России».

В документе, в частности, говорилось:

«…Β соответствии с поручением президента Российской Федерации от 22 января № 170-пр и от 22 июля 1992 года Контрольным управлением Администрации президента Российской Федерации совместно со специалистами Министерства обороны Российской Федерации, Министерства безопасности Российской Федерации, Генеральной прокуратуры Российской Федерации и Центрального банка России проведена проверка реализации имущества и торгово-экономической деятельности в центральном аппарате Минобороны России и Западной группе (ЗГВ) за период 1991–1992 годов.

Проверка показала, что из-за бесконтрольности со стороны Министерства обороны (министр обороны генерал армии П. С. Грачев), Министерства внешних экономических связей (министр Π. О. Авен), Западной группы войск (главнокомандующий генерал-полковник Μ. П. Бурлаков), безответственности ряда должностных лиц главных и центральных управлений Минобороны, управлений и служб ЗГВ торгово-экономическая деятельность, реализация движимого и недвижимого имущества выводимых частей и соединений организованы крайне неудовлетворительно, во многих случаях эта работа осуществляется в ущерб государственным интересам России…»

Далее в огромном материале, насчитывающем более 20 страниц, перечислялись убийственные факты финансовых и имущественных махинаций, к которым были причастны многие высшие генералы из руководства МО и ЗГВ. В частности, приводился и такой пример:

«…Так, в нарушение Закона СССР от 1 марта 1991 года «О валютном регулировании» по прямым указаниям Н. Г. Садовникова, Е. М. Круглова, главного бухгалтера ГУТ МО В. В. Редина должностными лицами Управления торговли Западной группы войск с нарушением финансовой дисциплины в июне — июле 1991 года переведено на счета трех иностранных фирм в банки США, Швейцарии и Финляндии 17 миллионов немецких марок. Указанные бестоварные операции проведены незаконно, минуя «Внешэкономбанк», что позволило фирмам практически контрабандно перекачать валюту из России…»

Вплоть до последнего дня выхода Западной группы из Германии (1 сентября 1994 года) Генеральная и Главная военная прокуратуры России будут «тонуть» в подобных материалах. У меня иногда создавалось впечатление, что ЗГВ превращена в своего рода «военную малину», где почти вся жизнь была подчинена махинаторским и коррупционным комбинациям.

В том же акте проверки ЗГВ говорилось о «многочисленных нарушениях в коммерческой деятельности», а генерал Бурлаков продолжал упорно доказывать, что «несостоятельность этих обвинений полностью доказана». Часто это доказывала «родная» прокуратура ЗГВ. Но военный прокурор Группы генерал О. Гаврилюк, как отмечалось в том же акте московской комиссии, не осуществлял надлежащий прокурорский надзор и был освобожден за это от занимаемой должности.

Гаврилюк был «своим человеком» при штабе Группы. И даже после смещения прокурора ЗГВ с должности Главком Бурлаков ходатайствовал о том, чтобы бывший главный законник Группы был… включен в состав правительственной комиссии по проверке использования имущества ЗГВ…

Многочисленные проверочные комиссии Минбороны и Генштаба, члены которых с огромным воодушевлением и охотой наезжали в Группу, львиную долю времени тратили совсем на другие цели и как следует в проблемах коррупции в течение недели не успевали разобраться.

Глубоко изучивший этот вопрос и длительное время служивший при штабе ЗГВ полковник Михаил Болтунов бесчисленное количество раз наблюдал за работой таких комиссий. Офицер признал, что в недельном «аллюре» серьезно работать они не могли: «…когда надо успеть выпить заготовленную хозяевами по такому случаю водку и пиво, понежиться в «халявной» полковничьей баньке, сделать экзотические загранпокупки, посетить кое-какие достопримечательности Германии и, если останется время, изучить проблему коррупции в Группе…»

С особым удовольствием генерал Бурлаков рассказывал, например, о том, как он вышел сухим из воды после приезда очередной комиссии из Москвы.

Из книги бывшего Главкома Западной группы войск генерал-полковника Матвея Бурлакова «Возвращение»:

«…Комиссия была «разочарована». То, о чем вещала пресса, не подтвердилось. Были у нас и комиссии Верховного Совета, Контрольной комиссии Президента Российской Федерации. В результате одной из проверок руководитель президентской комиссии В. Васягин заявил: «После очередной серии негативных публикаций в западной прессе мы приехали с дурными намерениями, однако после тщательной работы уезжаем с добрыми чувствами и одним хорошим мнением о руководстве ЗГВ».

Но самозащита Бурлакова от «дурных наветов» была хотя и тонкой, но однобокой. Он любил рассказывать лишь о выводах тех московских комиссий, которые ничего серьезного не обнаруживали. Когда же будут заведены уголовные дела на первого заместителя командующего 16-й Воздушной армией генерала Николая Селиверстова и других проворовавшихся военачальников Группы, Бурлаков вынужден будет признать: «Создается впечатление, что подобные типы пытаются за время пребывания в Германии хапнуть сразу на две жизни вперед…»

* * *

Там же, в Германии, все громче звучал голос немецких спецслужб. Их руководители в своих многочисленных секретных письмах все чаще предупреждали Москву о превращении ЗГВ в зону коммерческого криминала. Вот официальное свидетельство начальника криминального отдела Центрального управления полиции ФРГ по расследованию экономических преступлений Уве Шмидта:

«…По нашим сведениям, в Западной группе войск совершаются очень серьезные преступления, связанные с сокрытием налогов, тайной перепродажей промышленных и продовольственных товаров: сигарет, водки и тому подобное. Есть основания утверждать, что этот теневой бизнес опекают высокопоставленные российские военные и государственные чиновники. Управление торговли ЗГВ установило прочные контакты с посредническими фирмами «М энд С» и «Америкэн игл». Они давно находятся под нашим наблюдением по подозрению в причастности к ряду серьезных преступлений. Руководители этих фирм знают все юридические трюки, позволяющие уходить от ответственности, В частности, они преуспели в создании теневых фирм, которые регистрируются на подставных лиц. Не вызывает сомнений, что они занимаются отмыванием грязных денег. Восточноевропейские государства не имеют опыта борьбы с подобными махинациями. Это создает благоприятную почву для деятельности международных преступников…»

Бешеные деньги, прокручиваемые в ЗГВ, привлекали к себе мошенников и мафиози всех мастей и национальностей. Здесь тоже проходил фронт борьбы за первоначальное накопление капитала, породивший русскую мафию в Германии — так утверждал в свое время Хармут Кошны, глава Берлинского управления по борьбе с организованной преступностью.

В специальном докладе Федерального ведомства криминальной полиции Германии констатировалось, что «преступные махинации с имуществом Западной группы войск в большей части связаны с деятельностью Моше Бен-Ари и Майкла Брандвайна, а точнее — с деятельностью фирм, находящихся под их контролем».

Еще весной 1991 года военная прокуратура округа Вюнсдорф получила весьма веские основания для начала уголовного дела против фирм Бен-Ари и Брандвайна по факту взятки офицеру ЗГВ. Одновременно были вскрыты грубейшие нарушения в отчетности, предоставленной следственным органам «бизнесменами». В ходе расследования было установлено, что по большинству контрактов обязательства выполнялись лишь одной стороной, той, что представляла руководство ЗГВ.

С ведома командования Группы войск, как следует из секретного доклада немецкой спецслужбы, самым добросовестным образом перечислялись предоставляемые германским правительством многомиллионные суммы на счета мафиозных фирм. А вот товаров — сигарет, белья, книг и пр. — личному составу частей не поступало. Было установлено, что все это вышеназванными фирмами и не закупалось…

Когда российские следственные органы по наводке своих немецких коллег, как говорится, сели на хвост мафиози в погонах и без, то руководство ЗГВ поспешило тут же разорвать контракты с предприятиями Бен-Ари и Брандвайна. Никаких юридических последствий выявленные правонарушения для них не имели. Через некоторое время на свет появлялись новые контракты и новые «фирмы», но действующие лица оставались прежними…

Брандвайн рассказал однажды репортерам немецкого журнала «Штерн» как он через фирму «Америкэн игл», основанную Моше Бен-Ари, проворачивал свои дела:

«Армия заказала у нас постельного белья на сумму более чем в десять миллионов марок. За каждую простыню мы получали по десять марок, хотя их можно было на каждом углу купить по четыре марки… И еще неизвестно, кто больше «наварил» тогда — мы или офицеры, получившие более полумиллиона дойчмарок. Да и вообще инициатива исходила именно от военных. Ну а мы? Если коммерсанту предоставляется возможность продать за десять марок товар, который стоит четыре, он, конечно, не откажется…»

По словам того же Брандвайна, размер взяток высшим военным чинам ЗГВ зависел не от уровня прибыльности сделки, а от общей суммы контракта. Кроме того, высшие армейские офицеры, причастные к сделкам, не интересовались ни качеством товара, ни его недокомплектом. Им часто можно было «впарить» откровенный брак, что, собственно, регулярно и делалось.

А вот как описывает «деятельность» Брандвайна в Германии американский журнал «Ньюсуик» (декабрь 1995 г.), долгое время основательно изучавший секреты успехов бизнесмена:

«…Брандвайн сначала создал предприятие по продаже электроники советским морякам. Но после середины и до конца 80-х годов он возглавлял, по его же словам и по сведениям полиции, многомиллиардный бизнес помощи Советской Армии в Европе, которая «додаивала» свою умирающую империю. Перед уходом из Германии коррумпированный офицерский корпус из России усиленно обогащался. На деньги армии они покупали все — от стереоаппаратуры до ворованных «мерседесов», и все по ценам, сильно взвинченным и включавшим «комиссионные» для их партнеров и взятки для них самих. Полковники также продавали металл, машины, сырье — все, на все они могли наложить руку, используя связи, взятки и поддельные документы в России, — раздавая взятки на миллионы долларов.

Брандвайн был посредником. Созвездие его компаний помогало бизнесменам в погонах перекачивать ворованные миллионы в оффшорные компании и на банковские счета, обеспечивая тайную торговую сеть от Антверпена до Монте-Карло, Женевы, Нью-Йорка, Сингапура, Тель-Авива и Москвы. Брандвайн не видит ничего предосудительного в своей роли в этом процессе: «А почему нет? Это бизнес»…

Но когда армия ушла, Брандвайна начали вытеснять из бизнеса. Его бывшие коллеги в армии оказались под подозрением в Москве.

Сегодня компании Брандвайна стали объектом полицейских расследований в Антверпене, Брюсселе, Берлине и Москве. Таким образом, может исполниться его желание оказаться в руках полиции, чтобы оградить себя от угрожающих ему мафии и кое-кого из бывших командиров армии»…

Это была далеко не первая публикация, в которой говорилось о жалобах Брандвайна на угрозы со стороны его бывших высокопоставленных военных «коллег» по бизнесу в Германии.

Следователи по особо важным делам Генеральной прокуратуры РФ, занимавшиеся коррупцией в ЗГВ, уже к концу 1992 года располагали большим числом документов и фактов, неопровержимо доказывающих причастность руководства ЗГВ, многих офицеров штаба Группы, войсковых командиров и начальников к мафиозным сделкам.

Грачев же не однажды раздраженно заявлял в прессе, что Бурлаков чист. Однажды министр, когда журналисты на прессконференции у нас в МО в очередной раз завели речь о подозрениях в отношении Главкома ЗГВ, с гневом воскликнул:

— Где факты? Фактов-то нет!

…А мне вспоминалось, как на одном из военных объектов ЗГВ сотрудники немецкой криминальной полиции обнаружили более 4 миллионов пачек контрабандных сигарет, готовых к реализации. По мнению немецких экономических специалистов, в случае реализации сделки российскими военными их чистая прибыль могла составить более 800 тысяч марок.

Больше чем махинации с сигаретами и водкой, немецкую полицию беспокоил другой промысел: тайная торговля оружием. Немецкие тележурналисты провели блестящую операцию, которую они смогли записать на видеокамеру. Выдав себя за бизнесменов, они обратились к российским дельцам с просьбой содействовать в приобретении оружия. И практически сразу же получили предложение купить самолет МиГ-29, бронетранспортеры различных модификаций с поставкой со складов в Санкт-Петербурге и автоматы Калашникова партиями по 5 тысяч штук. Любопытно, что на всю эту продукцию у дельцов были документы от Министерства обороны.

Уже называвшийся выше президент фирмы «М энд С» Майкл Брандвайн в декабре 1993 года заключил с ЗГВ контракт на 20 миллионов марок. Ассортимент тот же — сигареты и водка. Именно то, что на черных рынках приносит наибольшую прибыль. Одна пачка беспошлинных сигарет, реализованная контрабандно или через розницу в немецких магазинах, давала три марки неучтенной наличной прибыли.

Резонный вопрос: зачем руководству ЗГВ нужно было подписывать столь гигантский контракт в период, когда шел интенсивный вывод войск, когда личного состава в группе оставалось все меньше, когда катастрофически не хватало средств для строительства жилья для военнослужащих в России?

Да и почему, в конце концов, надо было заключать контракт с бельгийской фирмой, если под боком, в ЗГВ, таких же были сотни, а их цены за товар — намного меньше тех, которые устанавливал Брандвайн?

Фокус раскрывался просто: чем дороже был контракт, тем больше гонорар для тех, кто с российской стороны давал согласие на этот контракт…

Бурлаков обвинения в свой адрес категорически отметал. Отметал даже тогда, когда всплывали копии документов (в частности, в материалах Александра Жилина в «Московских новостях», что вызвало тогда испуг у некоторых высоких чиновников на Арбате. Но Главная военная прокуратура по этому поводу безмолвствовала).

А вот цитата еще из одного официального документа. На бланке первого заместителя министра финансов РФ от 16 ноября 1993 года за номером 1-10/13-731 «О фактах грубых нарушений порядка реализации и использования военного имущества» черным по белому написано:

«Минобороны России не обеспечило выполнение требований Указов Президента РФ № 796 от 21.07. 92 и № 1518 от 30.11. 92 о направлении всех средств от реализации имущества Вооруженных Сил на приобретение и строительство жилья для военнослужащих. Непосредственно на эти цели из полученных ЗГВ средств направлено менее 15 процентов. В то же время 10,7 млн DM (43 процента) израсходовано на пополнение текущих потребностей Вооруженных Сил в различных строительных и отделочных материалах, оборудовании и запчастях.

Из-за бесконтрольности и халатности должностных лиц Министерства обороны, а в ряде случаев и по их прямым указаниям значительные суммы под видом социального обеспечения военнослужащих фактически направляются на скрытое финансирование зарубежных и коммерческих организаций».

Из книги бывшего Главкома Западной группы войск генерал-полковника Матвея Бурлакова «Возвращение»:

«…Буду и впредь бережно и экономно относиться к российскому имуществу, чего бы это мне ни стоило…».

Великим борцом с коррупцией предстает Бурлаков в собственной книге. Генерал стремится убедить читателей, что все нападки на него пошли из-за того, что он-де встал на пути отечественной мафии и не хотел ей уступать. Именно поэтому, считает он, в России развернулась компания шельмования его честного имени.

Из книги бывшего Главкома Западной группы войск генерал-полковника Матвея Бурлакова «Возвращение»:

«…Α началась эта кампания вскоре после моего прихода к руководству ЗГВ. Помню, где-то месяца через три в Группу приехал начальник управления торговли Министерства обороны СССС генерал Садовников (на него позже будет заведено уголовное дело. — В.Б.) с одним из известных в нашей стране певцов. Фамилию его называть не буду (Иосиф Кобзон. — В.Б.).

В разговоре со мной этот певец спросил: «Вы знаете, что я подобрал фирмы и кормлю ЗГВ». Я ему в ответ: «Что поешь хорошо, знаю, а вот что кормишь нас — нет!»

Он сообщил мне, что подобрал в Берлине ряд хороших фирм, которые торгуют и поставляют товары в Группу… Как выяснилось, многие из фирм являлись очень дорогими для нас. Я приказал разобраться и найти более выгодных партнеров. И такие фирмы были найдены. В результате за два года нам удалось сэкономить 317 млн ДМ, в том числе за счет сокращения расходов —151 млн марок (а на закупке только продовольствия — более 10 млн марок)…»

Система таких оправданий Бурлакова разрушается без особого труда с помощью документов.

Они убедительно доказывают, что не без ведома руководства ЗГВ был подписан продовольственный контракт с фирмой «Мир трейд компани». Он сулил перерасход, оцениваемый в 10,6 миллиона марок. И это, заметим особо, была единственная из 14 инофирм, предлагавших ЗГВ свои услуги со столь колоссальным перерасходом денег, которые надо было вытаскивать из тощей военной казны.

А если бы ЗГВ заключила тот же продовольственный контракт с фирмой «Троис», то Бурлаков бы со своими подчиненными сэкономил более 9 миллионов марок.

Еще шло очередное расследование сигналов по коррупции в ЗГВ, еще очень много неясностей было у следователей ПО действиям Бурлакова, а президент своим указом от 23 августа 1994 года назначил его замом Грачева..

Вскоре стало известно о почти единодушном протесте высшей аттестационной комиссии против такого кадрового решения Верховного главнокомандующего. Но протест этот был проигнорирован.

А министр обороны по-прежнему очень болезненно реагировал на подозрения Бурлакова в коррумпированности, причастности к сомнительным коммерческим сделкам и т. д.

Учитывая весьма тесную дружбу между Грачевым и Бурлаковым, многие генералы Минобороны и Генштаба не видели ничего странного в том, что именно Грачев так страстно добивался назначения бывшего Главкома ЗГВ на пост одного из своих заместителей и, в конце концов, своего добился. Наблюдая за всем этим, я часто ловил себя на мысли, что столь яростное проталкивание Бурлакова на высокую должность было очень похоже на скрытую форму «долга», который Грачев возвращал одному из наиболее преданных членов своей команды…

 

СПЕЦКОМИССИЯ

… После того как Ельцин распустил очередную комиссию, расследовавшую факты коррупции в госструктурах и в армии, Руцкой (16. 04. 93) проинформировал Верховный Совет о содержании материалов, собранных его комиссией.

Верховный Совет своим постановлением от 28. 04. 93 обязал Генеральную прокуратуру РФ создать Специальную комиссию «для проверки фактов коррупции, злоупотребления должностным положением, экономических правонарушений».

Руководителем Специальной комиссии был назначен Государственный советник юстиции 3-го класса Н. И. Макаров (не путать с другим Макаровым, который был причастен к «выявлению» липового компромата в виде трастов Руцкого).

Летом 1993 года руководитель Специальной комиссии подготовил конфиденциальный доклад на имя Ельцина и Верховного Совета о результатах работы возглавляемого им органа. В этом документе шла речь и о результатах проверки фактов коррупции, преступных коммерческих сделок, противозаконных действий должностных лице материальными и финансовыми средствами в Западной группе войск и в системе Минобороны.

Информация Макарова вскрывала уровень связей и «сотрудничества» военной мафии с государственными структурами. Вот лишь несколько выдержек из этого документа, который наделал немало шороху в Кремле…

Из Информации заместителя Генпрокурора РФ Н. И. Макарова президенту Российской Федерации Б. Н. Ельцину о результатах работы Специальной комиссии Генеральной прокуратуры Российской Федерации по расследованию материалов, связанных с коррупцией должностных лиц:

«… Полностью подтвердились данные о незаслуженном присвоении внеочередных воинских званий гр-ну Якубовскому Д. О., чему способствовало содействие первого заместителя правительства В. Ф. Шумейко (исполнители — министр обороны Грачев, директор ФАПСИ Старовойтов. — В.Б.).

…Следствием, в частности, установлено, что ряд ответственных работников Главного управления торговли МО, Главного технического управления Министерства внешних экономических связей, Северной и Западной групп войск подготовили и реализовали ряд контрактов с иностранными компаниями, совместными и иными предприятиями на заведомо невыгодных условиях, чем причинили государству существенный вред.

Предъявлено обвинение в совершении должностных преступлений бывшему начальнику управления торговли Министерства обороны РФ генералу Каракозову Г. А., начальнику службы горюче-смазочных материалов ЗГВ генералу Семину В. А., бывшему начальнику Главного управления торговли Министерства обороны генералу Садовникову Н. Г, ряду других высших офицеров…

…За получение взяток арестованы первый заместитель командующего 16-й Воздушной армии генерал Селиверстов Н. И. и старший офицер тыла Дальней авиации Рогочий А. Г.

Исходя из предварительных результатов расследований многих уголовных дел, уже сегодня можно сделать вывод о системе коррупции — взяточничестве и расхищении военного имущества, выявленных в Западной группе войск.

К преступным должностным лицам переходят значительные материальные средства, которые могли быть использованы для обустройства выводимых в Россию войск…»

Какова была реакция Ельцина на этот документ?

Руцкого вскоре сместили. Потом был вынужден уйти и Макаров.

 

НЕПОТОПЛЯЕМЫЕ

…А на Арбат продолжали поступать письма из Генеральной и Главной военной прокуратур, в которых шла речь о новых фактах причастности некоторых высших генералов Минобороны и Генштаба к различного рода грязным сделкам, откровенно коррупционным махинациям. Такие материалы, как правило, уже вскоре исчезали из секретариата министра или начальника ГШ…

Иногда создавалось впечатление, что высшие правоохранительные органы всего лишь ставят в известность наше военное руководство об имеющемся у них компромате. Возникал естественный вопрос: если там знают о правонарушениях и коррупции наших генералов, то почему же не берут их, как говорится, за одно место?

У генералов была очень надежная «крыша», которая превращала их в непотопляемых. Эта «крыша» имела очень прочные подпорки в Кремле и правительстве…

В марте 1992 года был создан Комитет по подготовке к проведению военной реформы (его возглавлял генерал армии К. Кобец, замминистра обороны). Вскоре наши спецслужбы установили весьма странные связи этого комитета, внешнеэкономического объединения при администрации Московской области, частной фирмы «Инвестра ЛТД» и так называемого «Информационного агентства», в составе которого были и высокопоставленные генералы Минобороны РФ. Весьма странному альянсу по распоряжению В. Шумейко предоставлялись необоснованные льготы…

Следователи стали раскапывать это мутное дело.

Было установлено, что расходы «Информационного агентства» незаконно возмещены за счет государственных средств корпорацией «Уголь России», президент которой, злоупотребляя служебным положением, организовал перечисление 20 миллионов рублей (1992 г.) на счета владельца фирмы «Инвестра ЛТД».

Эти и другие факты дали основание для начала расследования. В его материалах отмечалось:

«…Распоряжением № 1231 от 07. 07. 92, изданным Шумейко В. Ф. во исполнение Указа Президента РФ от 27. 02. 92. «О дополнительных мерах для социальной защиты военнослужащих Военно-Воздушных Сил» в нарушение Указа Президента от 14. 06. 92 № 629, предусматривающего, что любые освобождения, в полном объеме или частично, от обязательной продажи экспортной валютной выручки предприятия, объединения и организации на внутреннем валютном рынке России могут быть предоставлены только соответствующим решением президента РФ, Военно-Воздушные Силы при осуществлении продажи военной техники освобождены от продажи валютной выручки…»

Следователь Макаров констатировал и жаловался:

«…Β целом же из 50 вопросов, поставленных в докладе вицепрезидента Руцкого и требовавших оценки с позиции закона, нашли свое подтверждение в материалах Специальной комиссии 41. Не подтвердилось 9 фактов…»

«…Материалы оперативных разработок медленно и не всегда реализуются в конкретных уголовных делах.

Так, например, оперативная разработка фактов, связанных с упомянутым нами «Информационным агентством», где речь шла о «деятельности» Якубовского Д. О. и Шумейко В. Ф., проводилась с сентября 1992 года, но так и не была реализована МВД РФ до вмешательства прокуратуры…»

Но даже и после «вмешательства» дело так и было спущено на тормозах…

К тому времени в производстве правоохранительных органов России находилось 139 уголовных дел, связанных с коррупцией. Но это составляло всего лишь 10 процентов общего числа расследованных дел…

Много раз я обращался в Главную военную прокуратуру с просьбой прокомментировать то или иное сообщение российских или зарубежных средств массовой информации о коррупции в армии и каждый раз ответ звучал твердый, как стена Брестской крепости: «В интересах сохранения тайны следствия мы не можем говорить на эту тему».

Следствие, как правило, длилось бесконечно, а общество не знало ни сути преступлений, ни «действующих лиц». А ведь количество преступлений, совершенных генералами и старшими офицерами, исчислялось уже не десятками, а сотнями…

…Дружно плачемся, что третий месяц не выдают денежного содержания. Скрипим зубами. А Ельцин приехал к нам и сказал: «Я вам все дал». А может быть, оно так и есть? Президент все деньги дал, и они идут. От Министерства финансов до Министерства обороны — рукой подать. Деньги идут два месяца. Но почему-то иногда через Ленинградский военный округ: туда долгое время, в адрес одной из частей шли гигантские суммы. Потом вдруг оказалось, что часть давно расформирована. Но деньги шли, шли, шли и совсем ушли…

Бесконечна, необозрима череда подобных фактов.

 

ТВОРЧЕСТВО

…Имея возможность регулярно знакомиться с конфиденциальными документами, поступавшими из правоохранительных органов на имя министра обороны и начальника Генштаба (в том числе — и от спецслужб), я часто поражался великому разнообразию форм и методов, которые использовали наши военно-мафиозные группировки для проворачивания своих грязных дел. Тут было все — от грубого подлога документов неуклюжими минобороновскими «медвежатниками», до исполненных в тонкой и элегантной манере комбинаций «классиков» коммерческо-воровского жанра.

Группа шулеров была разоблачена даже в аппарате первого заместителя министра обороны РФ Андрея Кокошина. Эти арбатские шустряки химичили на подержанных легковых автомобилях. Они обращались к министру с просьбой по льготной цене продать машины «заслуженным людям» и представляли их список. Не подозревавший подвоха Грачев на корешке ставил визу «разрешаю». А махинаторы затем подменяли список, внося в него свои фамилии. Когда генштабовская контрразведка разоблачила мошенников, их без шума и пыли вышвырнули с Арбата. И очень своевременно: они аналогичным способом пытались продать военный самолет иностранной фирме и получить огромный куш в баксах… Иногда мне казалось, что уже нет в природе таких моральных ограничителей, которые могли бы сдерживать иных военачальников от разграбления собственной армии.

 

БОЛГАРСКИЙ СЧЕТ

После развала СССР и ликвидации Организации Варшавского Договора в Болгарии остались большие запасы оружия, имущества, горючего, которые по наследству перешли к Минобороны РФ. Эти запасы были проданы болгарам за 20 миллионов долларов.

Своим распоряжением № 33 от 24 января 1992 года президент России обязывал военное ведомство выручку от продажи излишков войскового имущества зачислять на валютный балансовый счет № 0700830560/001 в Банке внешней торговли РФ. Но болгарская выручка странным образом стала поступать на другой счет и совсем в другой банк. 20 миллионов долларов были зачислены на банковский счет «Дойчебанка» № 4004040 BLZ 120712070000 (Цоссен).

Резолюция начальника Главного управления военного бюджета и финансирования МО РФ генерала В. Воробьева, появившаяся на одном из документов, гласила: «Прошу продумать вопрос о том, как нам избежать этого отчисления, так как средства эти должны быть использованы на финансирование войск…»

Когда мне пришлось позже говорить на эту тему с некоторыми сотрудниками ГУВБиФа, они дружно доказывали мне, что генерал Воробьев в данном случае поступал как истинный радетель об интересах армии и совершил чуть ли не подвиг.

И, признаться, это звучало очень убедительно: надо было иметь немало мужества, чтобы начертать на документе слова, очень похожие на призыв не выполнять указ президента России об отчислении вырученных валютных средств на счет Внешнеторгового банка РФ. И тут генерала Воробьева понять было очень легко: рука не поднималась отдавать на сторону гигантские валютные суммы, когда армия испытывает острейший финансовый голод. Но открыто «воевать» против такой несправедливости было опасно. Гораздо легче — втихаря обойти опасные рифы…

Видимая часть картинки с точки зрения профессионального эгоизма главного военного казначея выглядела красиво, от нее веяло очень рискованным благородством. Но инвалюта, которая должна была перевоплощаться в стены жилых домов для военнослужащих, подчас при таинственных обстоятельствах оказывалась на счетах коммерческих российских банков…

И то был не единственный случай игнорирования армейскими финансистами распоряжения президента — Верховного главнокомандующего. Еще один заключался в том, что был грубейшим образом проигнорирован указ Ельцина № 629 от 14 июня 1992 года, по которому запрещалось пускать все вырученные от продаж деньги на армейские нужды. Половину сумм полагалось в обязательном порядке продать в Республиканский валютный резерв. Но и этого не было сделано.

Подтверждая сам факт существования счета в «Дойчебан-ке», финансисты Минобороны уходили от ответа на самый главный вопрос: почему не были выполнены распоряжение президента N9 33 и его указ № 629?

 

ДЕНЬГИ ИЗ КОСМОСА

Президент — Верховный главнокомандующий еще в начале 1992 года строжайше и категорически запретил военным заниматься бизнесом. Но что происходило на самом деле?

В ноябре 1994 года в Министерство обороны для нерекламируемых переговоров прибыли представители малоизвестной американской компании «Эриал имиджис инкорпорейтед». С российской стороны была выставлена смешанная бригада, состоящая в основном из нескольких сотрудников аппарата первого заместителя министра обороны, Картографического управления Генштаба, представителя штаба Военно-космических сил РФ, а также одной специализированной организации РФ, занимающейся съемками из космоса.

После визита американцев в Минобороны России (примерно через полгода, в июле 1995-го) между «Эриал имиджис» и российской стороной, при непосредственном участии представителей Минобороны РФ, был подписан контракт, по которому наше военное ведомство обязывалось предоставить американцам несколько сот архивных фотографий, сделанных нашими разведывательными спутниками из космоса, а также не позднее января 1996 года вывести на орбиту спутник с фотоаппаратурой для получения снимков территорий и объектов, заказанных представителями США. Контракт получил название СПИН-2.

Американская компания «Эриал имиджис» еще четыре года назад получила возможность основательно познакомиться с качеством работы российских разведывательных спутников. В 1992 году американские картографы (а заодно и служба космической разведки ЦРУ) получили из Москвы великолепный «подарок» — наши гражданские и военные контрабандисты сумели сначала уворовать, а затем тайком вывезти в США огромное количество снимков из космоса и удачно загнать их американским специалистам.

Когда наши снимки были детально изучены и расшифрованы, у американцев еще больше разгорелся «аппетит». Но поскольку российские спецслужбы и правоохранительные органы продолжали вести расследование уголовного дела, то у руководителей «Эриал» появилась сногсшибательная идея: зачем ждать новых контрабандных поступлений из Москвы, если можно в официальном порядке и по дешевке купить нужные снимки у русских, заставив их пахать на себя? Так родилась идея проекта СПИН-2.

Какой же навар будет иметь Министерство обороны России, ударившееся в космическую коммерцию не без ведома высших властей, еще недавно грозивших военному ведомству самыми суровыми карами за развитие сомнительного бизнеса, граничащего с разглашением уникальных военно-технических секретов?

Американцы собираются платить нам по 1000 долларов за съемку 1 квадратного километра указанной ими территории. Это в три раза дешевле обычной аэрофотосъемки. К тому же Министерство обороны будет вынуждено часть выручки отчислять еще одной организации, непосредственному участнику контракта, отвечающему за работу фотоаппаратуры.

Заокеанские коммерсанты не скрывали, что от заказчиков уже нет отбоя. Вот что говорил президент компании «Эриал имиджис инкорпорейтед» Джон Хоффман в интервью корреспонденту «Ассошиэйтед пресс» (13 сентября 1995 года информация об этом поступила по каналам ИТАР-ТАСС из Нью-Йорка):

— После того как мы обнародовали сообщение об этой сделке, у нас нет отбоя от заказчиков. Заинтересованность проявили власти штатов, округов, городов, компании, занимающиеся заготовкой леса, организации защитников окружающей среды, университеты… Получены запросы из Австралии, Индонезии, Малайзии, Таиланда, Голландии, Германии и некоторых стран Ближнего Востока.

Тот же Хоффман признался, что общая сумма заказов по космическим съемкам уже превышает 2 миллиона квадратных километров.

Наше Министерство обороны, судя по всему, готово было подрабатывать на чем угодно, лишь бы хоть как-то поправить свое убогое финансовое положение. И только бывший начальник Генштаба генерал Михаил Колесников поначалу воспротивился всей этой затее и на одном из документов сразу начертал отрицательную резолюцию. И уже вскоре его «живьем» и по телефону стали уламывать «заинтересованные лица». НГШ в конце концов сдался…

Шустрые московские коммерсанты то и дело втягивали высокопоставленных военных и чиновников правительства в такие сделки, которые явно попахивали криминалом и разбазариванием лучших отечественных технологий и секретов.

 

БИЗНЕС ПО-ФЛОТСКИ

В начале 1995 года Тыл Черноморского флота для пополнения внебюджетных средств на строительство жилья для военнослужащих заключил договор с крымской фирмой «Альма». Речь шла об использовании в коммерческих целях танкера «Ельня», который наряду с выполнением задач в интересах ЧФ, должен был заработать для флота немалые деньги, выполняя коммерческие рейсы в акватории Черного моря — порты Поти, Николаев, Стамбул, Варна.

Вообще использование сугубо военного транспорта для проворачивания подобных сделок было грубейшим нарушением требований множества законов, в том числе и директив министра обороны. Но на это в штабах видов Вооруженных Сил, родов войск, военных округов и флотов все меньше обращали внимание: под видом «спасения армии» ловкие дельцы в генеральских и полковничьих погонах «варили» мафиозные дела.

В Москву регулярно летели телеграммы обо всех новых «инициативах», которые якобы не дадут войскам и флотам погибнуть. Одной из таких инициатив была, в частности, доставка продовольственных грузов на подводных лодках Северного флота в некоторые районы Крайнего Севера…

Так что поначалу временная продажа военного танкера ЧФ в Крым выглядела всего лишь мелкой шалостью, но зато в благородном соусе.

Поначалу все шло хорошо. Танкер не только работал на коммерсантов-крымчан, но и удовлетворял флотские нужды. В финслужбу ЧФ исправно текли крупные долларовые суммы.

Так бы, наверное, продолжалось и до сих пор, если бы однажды адмиралы из штаба Тыла ВМФ, уже поднаторевшие на коммерции, не положили глаз на черноморский танкер. Они решили заключить свой договор с фирмой «Нефтесервис» об использовании «Ельни» на перевозке свекольной патоки аж из Марокко в Португалию. Но когда тыловики-адмиралы узнали о том, что их уже опередили и что танкер уже работает на крымских коммерсантов, возмущению не было конца. И тогда была провернута секретная операция, в результате которой танкер обманным путем был выведен аж в Средиземное море, где и был наполнен патокой…

Отношения между флотскими и московскими адмирала-ми-бизнесменами вошли в состояние войны: ЧФ остался без основного транспорта, ранее снабжавшего его объекты горюче-смазочными материалами. Кроме того, флот терял по 4 тысячи долларов за каждый рейс — столько надо было платить за неустойку по крымскому контракту. В штабе Тыла флота в Москве и слышать не хотели о крымском контракте. Началась долгая судебная тяжба, которая продолжалась многие месяцы…

Наблюдая за ней с высоты своего арбатского кабинета, я часто думал о том, что такие военно-мафиозные разборки не только марают патокой честь флотского мундира, но и служат формой уничтожения того достоинства, которые наш флот обретал веками…

 

ДОМ В ЧЕРТАНОВЕ

Сейчас я расскажу вам еще об одной мутной истории, к которой оказались причастными первый замминистра Андрей Кокошин, еще один зам — генерал армии Константин Кобец, аудитор Счетной палаты РФ генерал-полковник Юрий Родионов и другие известные в армии фигуры.

В Вооруженных Силах РФ с начала их образования в мае 1992 года и до сего дня одной из самый острых является жилищная проблема. А в связи с сокращением армии ряды бесквартирных военнослужащих продолжают расти. Их только в Москве — более 10 тысяч.

Для них в Северном Чертанове возводился 25-этажный дом. Когда строительство его вошло в завершающую стадию и достигло почти 80-процентной готовности, в Министерство обороны зачастили респектабельные люди, представлявшие некую фирму «Люкон» из Люберец. Они, как оказалось, давно положили глаз на 25-этажку (320 квартир), достройка которой продолжалась с большим трудом — военному ведомству не хватало денег.

Летом 1993 года в ходе переговоров с Минобороны представители «Люкона» предложили заманчивую сделку: вы нам — недостроенный дом, мы вам — 600 квартир в течение ближайших трех лет (1993–1995). Генералы МО, участвовавшие в переговорах, поначалу отнеслись к этому очень настороженно: «Люкон» — фирма коммерческая и в любой момент могло выясниться, что в финансовом отношении она несостоятельна…

С юридической точки зрения о такой сделке не могло быть и речи. Ведь фактически государственная собственность отдавалась в залог под потенциально ожидаемое «коммерческое» жилье. Риск был громаднейший.

И все же сделка состоялась: в июле 1993 года Главное квартирно-эксплуатационное управление Минобороны РФ заключило с «Люконом» официальный договор, в соответствии с которым ожидалось, что фирма передаст военному ведомству 190 квартир в 1993 году, 300 — в 1994-м и 110 — в 1995-м. Но при этом финансовая состоятельность фирмы, именующей себя «корпорацией», со стороны Минобороны не была проверена как следует.

Итог: Минобороны получило от «Люкона» шиш. Ни одной квартиры. Ни министр обороны, ни его заместитель генерал-полковник Анатолий Соломатин об этом ЧП и словом публично не обмолвились. И тот, и другой продолжали плакаться в прессе, что положение с жильем катастрофическое.

320-квартирный дом, образно говоря, был уворован у государства.

Но минобороновские дельцы уже «вошли во вкус»: даже после того как «Люкон» откровенно надул их с квартирами, генералы пошли на еще более крутую махинацию с той же корпорацией. Люберецкие дельцы предложили Министерству обороны 40 гектаров земли в поселке Октябрьский Люберецкого района, но при условии, что МО РФ профинансирует 60 процентов стоимости строительства жилого микрорайона на 6 тысяч квартир.

Вопрос: о каком финансировании 6 тысяч квартир могла идти речь, если у МО «не было средств» достроить 320-квартирный дом?

Договор был подписан 6 декабря 1993 года. А 17 апреля 1995 года и.о. начальника Главного квартирно-эксплуатационного управления МО РФ генерал В. Власов в письме на имя генерального директора «Люкона» объявил о расторжении договора. А заодно просил вернуть 1 миллиард рублей аванса, который МО ранее перечислило фирме.

Более того, «неожиданно выяснилось», что 40 га земли, которые «Люкон» предлагал Минобороны, принадлежат… самому Минобороны (собственность Главного инженерного управления ВВС).

Уж тут, казалось бы, надо было уносить от «Люкона» подальше ноги: история принимала еще более грязный и уголовный оборот. В самый раз было разойтись подобру-поздорову· возвратить свой недостроенный дом по Сумскому проезду в Северном Чертанове, а заодно и попросить правоохранительные органы разобраться, на каком таком основании «родные земли» военного ведомства оказались в руках гражданской коммерческой корпорации.

Но было поздно. «Люкон» давно включил счетчик за неустойку, и он с бешеной скоростью стал «наматывать» миноборо-новские миллионы…

И вот на этой фазе махинации на сцену выползло первое действующее лицо, которое очень странным образом оказалось в самом ее эпицентре и стало проявлять громаднейшую озабоченность тем, чтобы МО и «Люкон» разошлись по-хорошему. Это был Главный военный инспектор Вооруженных Сил — заместитель министра обороны России генерал армии Константин Кобец.

За Константином Ивановичем давно были замечены любопытные странности — он почему-то часто оказывался причастным к историям, которые никаким боком не соприкасались с его прямыми служебными обязанностями. И совсем уж странным выглядело то, что Главный военный инспектор, который по роду служебных обязанностей должен пуще живота своего блюсти интересы родного МО, вдруг стал проявлять отеческую заботу об удовлетворении интересов фирмы, которая жестоко надула военное ведомство.

В августе 1995 года Кобец написал трогательное письмо первому заместителю министра обороны Андрею Кокошину. В нем он раскрыл еще один свой талант — адвоката фирмы, нанесшей Минобороны коварный удар. Обрисовав в трагических красках ситуацию в Октябрьском и скрупулезно подсчитав потери «Люкона», Кобец заключил, что «тяжелое финансовое положение не позволило Министерству обороны РФ своевременно перечислить ФПК «Люкон» необходимые финансовые средства».

Какой же выход из положения предлагал генерал армии?

«…Β сложившейся ситуации, в силу того, что Министерство обороны РФ не располагает средствами для выполнения обязательств по договору с ФПК «Люкон», полагаю целесообразным предложить ФПК «Люкон» внести изменения в вышеуказанный договор, определив источники финансирования как внебюджетные, компенсировав ФПК «Люкон» ее затраты в размере 16002,54 млн рублей и сумму штрафных санкций по договору в размере 62452,25 млн рублей (по состоянию на 01.08.95 г.) в форме передачи ФПК «Люкон» авиационных двигателей и другой авиационной техники».

Об уже переданном «Люкону» доме в Чертанове — ни слова.

Возникал резонный вопрос: если есть двигатели и «другая авиационная техника», то какого черта вообще надо было затевать всю эту махинацию с передачей долгостроя «Люкону» и 6 тысячами квартир в Октябрьском? Чего проще было для МО самому продать и двигатели, и технику, а на вырученные деньги и дом достроить, и жилой городок на собственной земле начать возводить?

Но такой естественный и понятный во всех отношениях ход лишал наших действующих лиц возможности реализовать иные интересы…

И здесь неожиданным образом на сцене появляется генерал-полковник Юрий Родионов в облике аудитора Счетной палаты РФ и члена комиссии, проводившей ревизию Главного квартирно-эксплуатационного управления. Эта комиссия почему-то «забыла» указать в итоговом докладе факт провала сделки с «Люконом», касающейся дома в Чертанове. Возникает впечатление, что и у Родионова был свой козырный интерес к сделке…

Далее Кокошин, Кобец и Родионов вместе пишут письмо министру обороны Грачеву и убеждают его пойти тем же путем — передать «Люкону» авиационную технику и оборудование в замен нанесенных военным ведомством убытков фирме и штрафных санкций. Но порядок цифр уже совершенно иной — 111,286 миллиарда рублей. В письме, в частности, говорилось:

«…Просим вашего указания Военно-Воздушным Силам о передаче корпорации техники и оборудования, перечень которых согласован с Госкомимуществом России».

Была и еще одна весьма забавная просьба:

«…Контроль за реализацией программы по получению Министерством обороны 6 тысяч квартир от корпорации просим возложить на Главного военного инспектора».

Министр обороны поддержал идею. 28 декабря 1995 года Грачев собственноручно наложил на этом письме резолюцию — «Согласен».

Видимо, сообразив, что «дело пахнет керосином», руководство Главного квартирно-эксплуатационного управления и Главного управления военного бюджета и финансирования МО РФ в те же дни направило Грачеву предостерегающее письмо, в котором предлагалось пересмотреть условия договора с «Люконом» о строительстве 6 тысяч квартир в Октябрьском. Одно из условий — потребовать от фирмы, чтобы она рассчиталась за дом в Чертанове. А учитывая, что строительство домов в Октябрьском так и не началось, то реальные затраты «Люко-на» почти в 2 раза были меньше тех, что указал Кобец.

Грачев и эти предложения счел целесообразными.

Через некоторое время буйные фантазии радетелей о жилье для бесквартирных военного ведомства приняли новый оборот: на свет появился новый проект, в соответствии с которым… Министерство обороны брало на себя обязательства полностью профинансировать строительство 6 тысяч квартир в Октябрьском. В качестве генподрядчика выступает тот же «Лю-кон». По условиям проекта, фирма в итоге должна получить 10 процентов квартир, то есть 600. Именно такое количество «Лю-кон» задолжал Минобороны за дом в Чертанове. Если фирма уступит их МО, то конфликт исчезает.

Получалось, что Минобороны на собственной земле за свои деньги строит себе дома, но при этом часть жилья должно отдать фирме, которая… в долгу у МО. Идиотизм. Спрашивается: а куда же пошли те 111,286 миллиарда рублей, которые МО «возместило» «Люкону» военной техникой? Да и за что? Ведь «Люкон» договор по Чертанову сорвал и ни одной квартиры до сих пор МО не передал.

Специалисты подсчитали, что ущерб, нанесенный Вооруженным Силам, равняется примерно 30 миллионам долларов (это без 25 миллионов долларов, которые в виде авиатехники, уже переданной «Люкону», ушли на погашение штрафов).

Невозможно сказать, сколь баснословные суммы осели в карманах наших генералов в результате подобных сделок. Невозможно сказать и сколько квартир в качестве «комиссионных» получили они от «Люкона». И когда я теперь слышу о царских хоромах нашей министерской элиты, о «коллекциях» дач, о недвижимости за рубежом и счетах в иностранных банках, то уже ничему не удивляюсь…

Сыщики пытались докопаться, — а кто же из троих авторов письма министру обороны (Кобец, Родионов, Кокошин) и в какой степени был виноват? Ведь получалось так, что Родионов и Кокошин оставались в стороне и вся вина ложилась на Кобе-ца. Однаходы у него спросили:

— Говорят, Кокошин подписывал этот документ впопыхах, в числе сотни прочих.

Кобец ответил:

— Это неправда. Эта бумага была у него три недели. Она несколько раз переделывалась его аппаратом. Все тщательно взвешивалось и проверялось несколькими комиссиями. В том числе и аудитором Счетной палаты. Поэтому документ кроме меня и Кокошина подписал и генерал-полковник Юрий Родионов…

В начале 1997 года генерал армии Кобец был арестован по подозрению в получении взятки в размере полутора миллиардов рублей и заключен под стражу…

…Мой знакомый следователь Главной военной прокуратуры уже седьмой год не знает, что такое «выходной день». Уже несколько лет подряд он рассказывает мне о растущем количестве уголовных дел по военной верхушке. Есть дела, на разматывании которых трудились сотни человек по два-три года. Но итог этой колоссальной работы высокопрофессиональных сыщиков часто сводился к тому, что вместо передачи документов в суд они оказывались в архиве…

— Если бы у нас не были повязаны руки, — говорит мне друг-следователь, — то очень многие ваши генералы уже давно бы рубили лес где-нибудь на Колыме или в Карелии…

* * *

…Дождливым и хмурым октябрьским утром я вышел из метро «Арбатская». Пройдя метров сто в направлении старого здания Генштаба, я остановился под красным глазом светофора и по привычке любовался старинным желтым зданием ГШ с белыми колоннами, в котором, по преданию, в царские времена было военное училище. Тут, говорят, учился юный бурсак Александр Куприн. Фронтон этого здания, давно ставшего архитектурным украшением Арбата, в советские времена кто-то испоганил гигантским гипсовым панно, являвшим собой «ассорти» знамен, венков, танковых траков и пушек, самолетных фюзеляжей и шасси…

Рядом со мной остановился солдат-регулировщик с полосатым жезлом, выглядывающим из-под полы плащ-палатки. Он в эти утренние часы обычно следит за тем, чтобы чужие машины не подруливали к парадному входу главного здания Минобороны и Генштаба.

— Сигарет не хотите? — негромко украдкой спросил он, на мгновение показав в прорези плащ-палатки пачку «1-М». — Четыре штуки…

Меня будто током ударило. Я мгновенно достал пятерку и протянул солдату, даже не намереваясь взять у него положенную пачку сигарет. А тут еще включили зеленый светофор и обрадованная толпа оторвала меня от солдата и вытеснила на Знаменку.

Перейдя на другую сторону улицы, я остановился и оглянулся. Вновь загорелся красный. Знакомо выли сирены президентского кортежа. «Форды» и «мерседесы» с каким-то неповторимым кремлевским шиком бешено врывались в узкую горловину улицы.

Солдат-регулировщик по-прежнему стоял на том же месте тротуара, где только что состоялась наша коммерческая сделка, и вопросительно махал мне пачкой сигарет. Я ответил ему великодушно прощающим жестом и вошел в Генштаб.

Из окон своего кабинета я хорошо видел угол Знаменки и Арбатской площади, на котором под октябрьским дождем делал свой бизнес среди прохожих постовой в здоровенной плащ-палатке.

Через несколько дней на том же месте другой солдат скажет мне:

— Сигаретки не найдется?…

Многозвездные генералы, на которых были заведены уголовные дела, один за другим объявляются амнистированными в связи с заслугами перед Отечеством и правительственными наградами. Когда я теперь смотрю на свой единственный орден, мне думается о том, что при таком положении вещей можно смело вершить мошеннические дела и быть уверенным, что после суда меня обязательно выпустят на свободу — «за заслуги перед Отечеством»…

И я стал прикидывать, какое такое дельце провернуть, чтобы амнистия потянула в аккурат на орден. Не больше и не меньше… И тут вспомнилось:

«…Мелкая корысть и крупная корысть — не все равно. Это дело пропорциональное… Есть две игры, одна джентльменская, а другая плебейская, корыстная, игра всякой сволочи. Здесь это строго различено и — как это различие в сущности подло!..» (Федор Достоевский. «Игрок»).