Настроение было ни к чёрту.

«Панацея» плыла в межзвёздном пространстве уже месяц. И эти четыре недели по бортовому времени тянулись настолько мучительно, что, казалось, ещё пара таких часов, и вся команда сойдёт с ума.

Кают-компания была безумно тесной для такого количества людей. Единственную кровать единогласно, но без участия в выборах Александра, решили отдать Лейле. Остальные же были вынуждены отдыхать кто где: прямо на полу, прижавшись к холодной стене, на небольшом кресле, в коридорчике между кабиной пилота и кают-компанией, и даже в отсеке разгерметизации. Ухудшало положение то, что наёмники ни в коем случае не желали расставаться со своими экзоскелетами, мотивируя это тем, что потеря брони для воина смерти подобна. Больше всех неприятностей доставил здоровяк Дэн: мало того, что он ходил по кораблю, сгибаясь в три погибели, так он ещё и ел за троих. Благо лишь, что еда на борту была сугубо синтетической, и запасы её ограничивались лишь энергией корабля и работоспособностью синтетического аппарата.

Седна же вообще не вылезала из кабины пилота. Она ни с кем не разговаривала, молча сидя в кресле перед штурвалом, наблюдая за пролетающим мимо судна космическим мусором и небольшими неколонизированными планетами. Девушка целиком и полностью погрузилась в себя, не давая никому приблизиться к её сердцу даже на безопасное расстояние — как только кто-то пытался с ней заговорить, Седна сразу же пускала в ход озлобленный взгляд и очень неприятные угрозы.

А летела «Панацея» на Колорадо. Как-никак — столица, пусть и не галактическая, но в местных масштабах. Ведь именно там находилась ставка верховного командования космического флота, именно там творил свои грязные делишки командор Айзек Блехер, именно там можно было найти способ рассказать о Шедоу всему человечеству.

В том, что делать это придётся с боем, Седна не сомневалась.

Неделю назад скрытень раздобыл в недрах корабля старую акустическую гитару. Откуда она взялась на борту — осталось неясным, и команда пришла к выводу, что её оставили здесь предыдущие владельцы судна. Гуп стал без конца играть самые разные, в основном грустные мотивы, но именно такая музыка сейчас и была нужна команде. Нет, не для того, чтобы и без того угнетённое настроение сделать ещё более паршивым, а чтобы хоть раз прослезиться, собраться с силами и найти в себе уверенность для свершения дальнейших подвигов. «А подвиги ещё будут», — уверял Александр товарищей.

И вот, сейчас, слушая очередную грустную мелодию, вся команда собралась в кают-компании на ежедневное совместное распитие синтетического кофе с капелькой синтетического коньяка. Вкус у такого напитка, разумеется, был далёк от идеала, но при отсутствии натуральной замены синтетике даже этот был оценен на «ура». Тихонько посапывая, в углу дремал сержант. Чуть поодаль от него читал со своего лэптопа какую-то историческую книгу пилот-мечник Мурз. На самом кресле чинно сидел гитарист-скрытень, а на подлокотнике аккуратно примостился Александр. Лейла, неравнодушно отнёсшаяся к потере ног Дина и замене их протезами, подвинулась на диванчике, давая место стареющему, но всё ещё полному сил пирату. В проходе между кабиной пилота и кают-компанией, еле-еле уселся здоровяк Дэн.

Музыка оборвалась на печальной ноте: одна из струн со звоном лопнула, больно ударив сидящего рядом Александра по руке. Гуп одними губами прошептал извинения и с грустью в глазах (хотя, разве кто-нибудь мог углядеть в них хоть какие-нибудь чувства? Своих огромных очков скрытень никогда не снимал, даже во время сна) и отложил инструмент в сторону.

— Седна совсем плоха, — между делом заметил бывший командор. — Не спит, не ест…

— Чувак, — хмыкнул Дин. — Она же робот, зачем ей отдыхать и питаться? Хотя, я вот даже не знаю, перегревается ли у неё центральный процессор…

Очередная порция грустного молчания волной прокатилась по экипажу.

— Жаль епископа, — тихо прошептал Гуп. — Мне правда жаль. Вернись я сейчас в то время, ни в коем случае не приставил бы нож к его горлу.

— И фобия у него бредовая была, — усмехнулся Дэн. — Из-за неё меня чуть не разорвали на мелкие кусочки бешеные тысячи демонов Ада, хе-хе. Уж лучше бы святой отец до глубины души боялся не чертей, а голых женщин с огромной грудью — их отстреливать наверняка легче и, уверен, стократ забавнее…

— Нашёл время шутить, — сквозь сон пробурчал Кейн.

— Слышь, сержант, кончай уже нудить. Мы же с катушек скоро слетим таким образом. Сколько нам ещё лететь? Неделю? Две? Месяц?..

— Три часа, — внезапно раздавшийся голос Седны заставил всю команду испуганно подпрыгнуть на месте. Это были её первые слова за последние несколько дней. — Проверяйте оружие и готовьтесь морально, ибо будет много крови.

— Можно обойтись без убийств, — подумав, сказал Дин. — К тому же, Ник ведь не хотел, чтобы мы кого-то убивали.

— Ника здесь нет! — повысила голос Седна. — И мы будем убивать, если это потребуется, ясно?!

Ответа не последовало.

— План, — произнёс Александр. — Нам нужен план.

— Вот расскажите мне, глупому калеке, почему мы должны прорываться с боем? Разве мы не можем просто взять и рассказать властям о том, где были и что видели?

— Потому что, друг мой Дин, во-первых — нам никто не поверит. А во-вторых…

— Во-вторых — даже если и поверят, то чёртов Блехер нас всё равно по-тихому устранит, — закончила фразу Седна. — А потому нам попутно придётся устранить его самого.

— Давно пора, — хмыкнул бывший командор, преисполненный лютой ненависти к Айзеку Блехеру. — Я лично превращу его тело в бесформенный фарш.

— Есть вариант, — подал голос Гуп. — Проникнуть в здание галателестудии и, попав в прямой эфир, поведать правду всему миру. Правда, боюсь, это будет последнее, что мы совершим в своей жизни.

— А ты надеялся выжить после всей этой авантюры? — удивлённо изогнул сержант. — Мы и так слишком многое натворили, чтобы мироздание оставило нас без наказания.

— Разве потеря капитана — уже не наказание? — встрял Дин.

И вновь повисло молчание.

Оставшееся время провели в неизменно подавленном настрое. Три часа тянулись, казалось, целую вечность, затмевая собой всё последний прожитый месяц полёта. То и дело кто-нибудь из команды произносил какую-нибудь реплику, получал на неё ответ, и безмолвие снова завладевало экипажем. Когда же до подлёта оставались всего двадцать минут, а Колорадо уже можно было увидеть сквозь иллюминаторы, каждый облегчённо вздохнул, начав готовиться к посадке. Сразу начался кипишь, стало вдвойне теснее, а кают-компания разом заполнилась целой горой оружия и боеприпасов. Пулемёт, автоматы, пистолеты, ножи и коробки с патронами — всё это было разобрано в считанные минуты, и команда, имеющая лишь мирную цель, сразу стала похожа на военизированный отряд. Впрочем, на самом деле именно так оно и было.

Разумеется, «Панацею» заметили. На радаре возникли три маленькие точки, быстро приближающиеся к кораблю, и Седна угрюмо констатировала:

— Перехватчики. Держитесь крепче.

— Может, лучше мне сесть за штурвал? — поинтересовался Мурз, некогда бывший пилотом «Феникса». — Я и не из таких передряг выбирался.

Девушка, задумавшись, ответила:

— Ты прав. Садись и веди эту посудину в Денвер, а я за турель.

Седна уступила место Мурза, а сама направилась в кают-компанию. Подпрыгнув и нажав на потолке большую серую кнопку, она тем самым открыла люк, ведущий в сокрытую часть корабля, из которой сразу же упала небольшая лестница. Забравшись по ней в турельный отсек, девушка скомандовала:

— Выжми из этой пташки всё, на что она способна!

— Так точно, — отозвался пилот.

Усевшись в небольшое кресло перед панелью со множеством самых разных кнопок и тумблеров, Седна надела на голову проекционный шлем, выводящий на окуляры изображение с поверхности корабля, и крепко сжала в руках джойстик с сайдстиком.

— Поехали…

Перехватчики всё приближались. Они подключились к радиоволне, на которой находился незаконный корабль, и из динамиков по всему судну разразился голос вражеских пилотов:

— Остановите корабль и приготовьтесь к задержанию, иначе мы открываем огонь. Повторяю, остановите корабль и…

— Идите на хрен, — дерзко отозвался Мурз.

— Командование отдало приказ об уничтожении в случае вашего неповиновения. Повторяю…

— Повторяю, вашу мать, идите на хрен!

И в этот момент перехватчики открыли огонь. Они заходили сразу с трёх сторон, выпуская перед собой целые пачки самонаводящихся ракет и сразу же обстреливая «Панацею» струями плазмы. Мастерство Мурза было выше всяких похвал: первый десяток летящих смертей удалось миновать при помощи невероятных кульбитов. Корабль уходил от ракет с лёгкой грацией, вихляя меж их траекториями, словно лист на ветру. Двуствольная плазменная турель, выдвинувшаяся из недр судна над кабиной пилота, сразу же открыла ответный огонь, сбивая чересчур близко подлетающие к «Панацее» ракеты. Седна вошла в раж. Не переставая стрелять, она громко и протяжно материлась, заставляя пережидающих в кают-компании членов экипажа нервно и глупо посмеиваться.

Очередь плазмы проредила звено противников. Один из перехватчиков не успел увернуться и получил мощнейший заряд под правое крыло. Раздался взрыв, беззвучный, впрочем — в космосе нет звука. Перехватчик испарился в ярчайшей вспышке синего света, оставив после себя лишь разлетающиеся в разные стороны мельчайшие осколки стали. Седна, довольно ухмыльнувшись, продолжила стрелять.

Одна из ракет всё-таки подлетела к «Панацее» слишком близко. Девушка, резко повернув турель, смогла её сбить, но взрывная волна от уничтоженного снаряда с силой толкнула корабль, заставив его несколько раз перевернуться вокруг собственной оси. Из кают-компании послышалась недовольная ругань на «криворукого пилота» и «шизанутой на всю голову турельщицы».

«Панацея», встречаемая мощным потоком скопившихся на низкой орбите газов, вошла в атмосферу. Опоясанная пламенем, она стремительно понеслась вниз, к облакам, а потом и к самой земле. Перехватчикам, видимо, приказ преследовать незваных гостей до атмосферы дан не был — они остались далеко позади.

И, расслабившаяся было Седна, не заметила, что пропустила одну из приближающихся к кораблю ракет.

— Что за чёрт?! — крикнул Мурз, когда снаряд врезался в хвостовую часть «Панацеи». Корабль изрядно тряхнуло, а возникшая на судне разгерметизация заставила понервничать весь экипаж. Как оказалось, ракета взорвала один из двигателей, и теперь корабль медленно, но уверенно терял управление.

— Посади нас как обычно, дружище, — скомандовал пилоту сержант. — И… Гуп, ты готов?

— Как всегда, — закидывая снайперскую винтовку за плечо, ответил скрытень. Крылья за его спиной, в сложенном состоянии напоминавшие обычный плащ, мгновенно налились энергией и чуть увеличились в размерах. — Открывайте ворота, бояре!

Скрытень исчез в отсеке герметизации и, судя по показаниям всех датчиков, через мгновение уже покинул «Панацею». А сам корабль тем временем уже миновал границу высоких облаков и теперь горящим метеором нёсся вниз, туда, где раскинулся самый крупный город Колорадо и всей системы Амадей — Денвер.

Обычно, когда на какой-нибудь только что колонизированной планете создавался город, название которого уже занято другим поселением, например, на Земле, то к имени города добавляется приставка «Новый» — Новый Хуарес, Новый Лос-Анджелес. Порой, появляется добавочное числительное — Второй Париж, Шестой Берлин, Тринадцатый Мадрид… но когда город-прототип уже давным-давно канул в лету, никаких приставок или добавочных числительных к названию не дописывают. К примеру, триста лет назад из-за сильнейшего землетрясения был погребён под тяжестью самого себя Денвер, тот, что на Земле. И ныне, дабы почтить память тех миллионов, что погибли при землетрясении, столицу на Колорадо назвали именно так.

Сейчас де Денвер — это огромнейший мегаполис с тридцатью миллиардами жителей. Дабы не занимать слишком много места, конструкторы и архитекторы задумали интересную вещь: все здания в городе были довольно небольшими в длину и ширину — на одном этаже помещалось максимум пять-шесть квартир, но вот высота этих небоскрёбов порой достигала нескольких тысяч метров. Секрет такого удачного решения до сих пор не разгадан, и поговаривают, что власти Колорадо выжгли глаза и отрубили руки всем зодчим, что участвовали в процессе проектирования Денвера, дабы они более нигде не возвели такого же величественного города.

«Панацея» уже практически задевала верхушки самых высоких зданий. Несмотря на отказ одного из двигателей, Мурзу удалось выровнять судно, при этом чуть не врезавшись в пролетавший мимо воздушный рекламный щит, подвешенный к громадному дирижаблю.

Перехватчиков больше не было — никто не хотел устраивать воздушное сражение прямо над головами мирных жителей, которых там, внизу, собралось уже немалое количество. Новость о «вторжении желающих уничтожить весь город пиратах» уже разлетелась по всем каналам, и каждый, кого хоть капельку волновала судьба собственной родины, нашёл в себе силы посмотреть, что за вторжение приготовили человечеству зловредные ренегаты.

Как и следовало ожидать, на горизонте замаячили сразу несколько полицейских вертолётов. Среди них был один транспортный — наверняка перевозивший целую команду бойцов быстрого реагирования. Седна сделала предупредительный выстрел в сторону стражей порядка — ей бы очень не хотелось отчитываться перед властью в момент, когда практически всё, что она… они с Ником планировали, было воплощено в жизнь.

Осталось лишь совсем немного, всего ничего…

— Ты сможешь посадить нашу пташку? — спускаясь в кают-компанию, спросила Седна.

— Куда?

— На… чёрт, карту мне, срочно!

Под потолком заработал почти незаметный проектор, и на стене появилась схематичная карта Денвера. Девушка несколько долгих секунд изучала её, и, закончив это дело, бодро щёлкнула пальцами:

— Эврика. Надо бы…

— Надо бы посадить корабль на крышу Денверской Крепости, или сесть сразу на здание галавидения, — перебил Дин. — Правда, из меня гениальный стратег? Или тактик… не знаю, что будет точнее.

— Надо бы кое-кому заткнуться, — нахмурилась Седна. — Нам повезло, господа. Все студии галавидения располагаются в Денверской Крепости.

— Двух мух одним шлёпанцем, — довольно рассмеялся Александр. — И Блехера грохнем, и сообщение всему человечеству передадим. Верно?

— Верно-то оно верно, Саш, но… ты думаешь, они не защищены от подобного вторжения? То, что мы до сих пор не сбиты, уже чудо. Так что хочу кое-что всем вам напомнить: вряд ли кто-нибудь выберется из этой передряги живым. Все готовы сдохнуть?

Воодушевлённые возгласы послужили лучшим ответом на этот вопрос.

— Отлично.

— Мурз, курс на Денверскую Крепость, — скомандовал пилоту сержант. — Ну, и не разбейся.

— Я им всем покажу, кто тут главный лихач, — донеслось до команды из кабины пилота.

Денверская Крепость была, пожалуй, самым большим зданием во всём городе. По ширине раз в пять шире своих обычных собратьев-небоскрёбов, а по высоте так и на целый километр больше, она возвышалось над Денвером как тысячелетний дуб среди молодых и неокрепших деревцев. К тому же, Крепость была защищена на порядок лучше остальных строений — по всему её периметру даже невооружённым глазом можно было заметить сквозь стёкла шагающих отрядами по этажам солдат. На крыше уже было столпотворение: несколько десятков спецназовцев уже ждали приближающуюся к ним «Панацею» во всеоружии.

— Огонь открывать? — буднично поинтересовался Мурз.

— Сделай так, чтобы от них и мокрого места не осталось, — ожесточённо ответила Седна.

— Но как же мир, любовь и всё такое? Мы ведь прилетели спасать галактику, не уничтожать.

— Либо они, либо человечество, — отрезала девушка. — Начинай.

Пилот, хмуро вздохнув, выпустил вперёд две ракеты. Оба снаряда врезались в скопление врага, разметав солдат по всей крыше. Многие ошмётки полетели вниз, и горе тому, на кого упадёт с такой высоты чья-нибудь окровавленная рука или нога.

Площадка для посадки была свободна, хоть и немного загрязнена десятками разорванных на части трупов.

— Заходим на посадку, — крикнул Мурз. — Держитесь крепче!

И корабль с треском врезался в крышу Денверской Крепости, пробив под собой метровый слой бетонной конструкции. Нос «Панацеи» свесился прямо с потолка какого-то заурядного офиса, обсыпав всю штукатурку, разбив неоновые лампы и раскидав по всему помещению деревянную офисную мебель. Люди в будничных белых рубашках и красных галстуках нервно вжались в стены, не понимая, что происходит.

Лобовое стекло, и так уже треснутое в нескольких местах, было окончательно выбито гулкой очередью из пулемёта Дэна. Из кабины буквально посыпался весь экипаж, кашляя от поднявшейся пыли и обилия настоящего воздуха, а не стократ очищенного, коим команда дышала во время месячного перелёта.

— Без паники, — откашлявшись, заявил испуганным людям Александр. — Мы просто пришли рассказать вам о приближающемся конце света…

— Готовьте ковчег и соберите в нём каждой твари по паре, — поддакнул другу Дин. — И…

— Так, — оборвала разговоры Седна. — Уважаемые граждане, вы все — заложники. Быстренько постройтесь в ряд, сейчас мы вас связывать будем. У вас же тут есть верёвки какие-нибудь, верно? Ну, или что-то типа того.

Один из офисных менеджеров трясущейся рукой указал на небольшую тумбу в углу помещения. Покопавшись в нём, девушка с довольной улыбкой на лице вытащила наружу несколько мотков прочного скотча.

— Отлично. Только не волнуйтесь, убивать никого не будем. Ясно? Просто вы дадите нам некоторое преимущество. А потом ещё и благодарить будете.

Заложников связали в считанные минуты. Единственную дверь в помещение завалили огромным шкафом, и, кажется, вовремя — с той стороны кто-то стал очень яростно ломиться.

— План, — Александр поднял вверх указательный палец. — Баррикадируемся, ждём вторжения и устраиваем настоящую мясорубку…

— Эй-эй, — запротестовала Седна. — Ты не забыл, зачем мы здесь? Сделаем так: господа наёмники, а также Дин и… как тебя там? Ах, да, Лейла. В общем, вы остаётесь здесь, ясно? А мы с тобой, Саша, полезем во-о-он туда.

— В вентиляционную шахту? — проследив за движением руки девушки, изумился бывший командор.

— Именно. По шахте мы добираемся до… дьявол, а куда мы добираемся-то? Здесь столько этажей, что сам чёрт ногу сломит, пока будет искать нужное помещение. Эй, заложники, на каком этаже находится галастудия?

— Ш-шестью эт-тажами ниже, — заикаясь, ответил самый смелый из связанных и стоящих на коленях офисных менеджеров.

Седна хлопнула Александра по плечу:

— Что, готов?

— Готов… за Ника.

— За Ника, — хором отозвалась команда, начиная обустраивать баррикады и стрелковые позиции. Девушка-робот, вырвав в стене решётку, закрывающую вентиляционную шахту, первая залезла внутрь.

— Удачи, ребят, — отсалютовал бывший командор обречённым на гибель товарищам. — Либо мы, либо человечество.

— Задайте им жару, — задорно прорычал пират. — И ещё, скажите в прямом эфире, что Кен Джоннеди — козёл. О'кей?

Александр не ответил. Он лишь молча хмыкнул, забираясь вслед за Седной в тесное, пыльное и пахнущее сыростью отверстие вентиляционной шахты.

* * *

Разъярённый Айзек Блехер гневно ударил по деревянному столу, оставив на нём солидную вмятину. Стоящие поодаль и ждущие своей участи приближённые командора нервно вздрогнули, ожидая худшего, но Блехер словно сменил гнев на милость: он успокоился, его лицо разгладилось, а губы сами собой расплылись в широкой меланхоличной улыбке:

— Забавно…

Приближённые молчали. Командор встал из-за стола, подошёл к прозрачной стене, заволоченной мерцающим энергетическим полем, и, скрестив руки за спиной, вгляделся в панораму погружающегося во тьму ночи города. Ярко алел горизонт, красно-оранжевый свет залил крыши небоскрёбов Денвера, а Амадей, стремительно скатывающийся за горы вдалеке, на прощание махал жителям своими светлыми лучами.

— Это наш последний закат, — задумчиво произнёс Айзек. — Подумать только, сколько лет прошло с тех пор, как нога человека впервые ступила на свою первую колонизированную планету. Даже представить трудно, скольких сотен миллиардов долларов утекает на колонизацию галактики ежечасно. А сколько людей наплодилось, так это вообще в рамки моего разума не вписывается. Мы имеем семнадцать колонизированных систем. В каждой из них как минимум по пять заселённых планет. На каждой планете от двух до двадцати двух миллиардов человеческих душ. А что будет потом? Вселенная не резиновая, друзья!

Приближённые молчали, непонимающе хлопая глазами.

— Нет, господа. Вселенная не сможет кормить нас вечно. Помните, как было раньше? Ты на планету сел — должен был пошлину отдать. А сейчас? Беспошлинные перелёты, двигай туда, куда глаза глядят! Миллионы эмигрантов населяют трущобы некогда великих городов самых важных для человечества планет. Смешение рас… это печально. Хотя, имеем ли мы право делить себе подобных на расы? Особенно после того, как мы впервые вступили в контакт с инопланетными цивилизациями. Молчите? Что ж, разумеется, вы не знаете ответа. Вы вообще ничего не знаете. Вы — мясо.

Приближённые молчали, лишь нервно заёрзав на месте.

— Это наш последний закат, — вновь повторил командор, пригладив зализанную шевелюру. — Советую всем вам посмотреть на Амадей и запомнить его навечно, потому что, я уверен, больше вы его никогда не увидите. Эх, Ник, что же ты натворил… нет, вы представьте только: он всё-таки решил воспротивиться самому мирозданию! Полетел на Шедоу, наверняка разгадал все тайны планеты-тени, а после этого всего он имеет наглость заявляться сюда, в ставку верховного командования космических войск федерации! И, знаете что? Он уже победил. Он уже победил всех нас. Точнее, даже не он, а… то, что он принёс с собой.

Приближённые молчали, пытаясь осознать, а не сошёл ли с ума их командор?

— Это наш последний закат, господа. И виновником его станет Ник Рэмми, преступник номер один во всей галактике. Жаль, что конец света начнётся именно с нашей планеты, ибо я хотел сполна насладиться всем величием Апокалипсиса. Хотя, какой, к чёрту, Апокалипсис? Друзья, вы хоть знаете, что значит это слово? Молчите? Не знаете. Никакого конца света Апокалипсис нести не должен. Хотя… какая уже разница? Слово обретает именно то значение, которое ему придаёт нынешнее поколение. А нынешнее поколение на три четверти состоит из ортодоксальных пессимистов. Имеет ли будущее такое общество?

Приближённые молчали. Просто молчали.

— Это наш последний закат. Но мы не будем сидеть, сложа руки. Быть может, у нас всё ещё есть призрачный шанс на спасение? Вице-адмирал Куинзи, скажите мне, почему от семьдесят седьмого нет никаких вестей? М-м-м? И почему я только час назад узнал, что этот ублюдок работает не один, а в команде?!

— Господин Блехер, — из ряда подчинённых вышел вице-адмирал, чинно подняв подбородок. — Семьдесят седьмой не выходит на связь уже больше двух месяцев. Возможно, их уже убили, или имеет место возможное предательство.

— Я скорее поверю во второе, нежели в первое. А что там с агентами Стоун? Почему все мои планы валятся к чертям собачьим?!

— Агенты Лейла и Лилиан Стоун также не выходят на связь, сравнительно недолго. Лейла Стоун передала нам последнее сообщение час назад, и только сейчас она рассказала нам о гибели своей подставной матери.

— Сообщение? И что она передала.

— Господин Блехер, — замялся вице-адмирал. — Ничего особо информативного. Просто несколько странных фраз. Мы полагаем, что это шифр, и наши лучшие дешифровщики пытаются её расшифровать.

— Какая ещё фраза?

— Эм… «Либо мы, либо человечество. Это наш последний закат».

Командор замолчал. Приближённые приготовились к худшему, зная характер главнокомандующего флота федерации.

— Готовьте корабль к отлёту, вице-адмирал. Мы улетаем. Если успеем, конечно же.

— Господин Блехер, простите, но почему мы можем не успеть? Я подготовлю корабль всего за минуту, и тогда…

— Гордость, господа. Покинуть поле боя так скоро мне не позволит моя гордость. Сначала я должен попробовать сделать всё, что в моих силах. Кхм… а теперь, расходитесь. Расставить охрану по всем этажам, я хочу, чтобы каждый чёртов квадратный метр Крепости был усеян нашими бойцами. Активируйте тоннели. Заминируйте лифтовые и вентиляционные шахты. Ясно?

— Так точно, — склонили головы приближённые, прежде чем покинуть кабинет командора.

А Айзек всё смотрел и смотрел на закатывающееся за горизонт солнце. Ведь если это действительно его последний закат, то почему бы не любоваться им до самого его окончания?

— Птичка, — грустно хмыкнул командор. — Летит себе. И не знает, что завтра её не станет.

«Птичка», летящая откуда-то сверху, стала стремительно увеличиваться в размерах. Через несколько секунд Айзек понял, что никакая это не птица, а самый настоящий человек с огромными чёрными крыльями за спиной. Командор занервничал, отступая, а наёмник тем временем подлетел вплотную, зависнув перед энергетическим полем. Нежданный летун прислонился к полю, проведя по нему рукой, и беспристрастно взглянул на всё ещё напуганного происходящим Айзека. Командор видел, как наёмник, которого он сам и нанимал несколько месяцев назад для поимки Ника и Седны, кому-то что-то передал по небольшому переговорнику, закреплённого на закрывающих пол-лица очках, после воспарил ввысь и исчез в надвигающейся в темноте.

Внезапно зазвонил телефон.

Айзек несколько секунд колебался, но, укорив себя за столь несоответствующее командору космических войск федерации поведение, решительно поднял трубку.

— Да? Кто это?

— Твоим планам не суждено сбыться, заказчик, — прошипел скрытень. — Блехер, это наш последний закат, и неужели ты не хочешь провести его где-нибудь далеко отсюда, с семьёй, например?

— А-а-а, семьдесят седьмой, — хмыкнул Айзек. — Как там продвигается задание? Поймали для меня объекты?

— Конечно. Как дела, Блехер? Не хочешь мне поведать о том, зачем ты хотел заполучить Ника и Седну?

— Как зачем? Ты представь только — вся мощь Шедоу у меня в руках… чего смеёшься? Думаешь, я вру, потому что выдаю информацию врагу? Можешь поверить, мне уже всё равно, и врать мне незачем.

— Нет-нет, я не потому смеюсь. Мощь Шедоу?.. ха. Иди лучше вулканы да цунами обуздывай. Когда получится — перезвони, и я, может быть, посмеюсь ещё разок.

— Какой же ты всё-таки мерзкий, — командора даже слегка передёрнуло при одном воспоминании о скрытне. — Летучая мышка, которая не сможет спасти человечество. И почему же ты утаил от меня то, что работаешь в команде?

— Но я ведь и не утверждал обратного. К тому же, заказчика не должны волновать методы выполнения его заказов.

Командор услышал едва уловимый щелчок со стороны потолка. Оглядев пространство над собой, он чуть улыбнулся и продолжил заговаривать собеседника:

— А каковы твои дальнейшие планы, семьдесят седьмой? Поделись. Всё равно до утра нам не дожить.

— Ну, — задумался скрытень. — Для начала я не дам тебе дожить до конца человечества. Хоть вся моя команда и надеется на лучшее, но в глубине души мы чувствуем нечто, что не смогли остановить. Понимаешь, Блехер? Оно уже среди нас, несмотря на то, что Ник остался на Шедоу.

— О-хо-хо, так Ника здесь нет? Ты серьёзно, семьдесят седьмой?

— Я не вовремя раскрыл карты? — усмехнулся Гуп. — Не беда. С ним или без него — этого уже не остановить.

— И что же по твоему мнению уже среди нас? — Айзек достал из своего стола пистолет, проверил боезапас и передёрнул затвор. — Может, шаркетты?

— Может, и шаркетты. Я не знаю. Но ты ведь тоже не можешь отделаться от чувства скорой гибели, да? Эта… тьма, что сгущается вокруг, сжимает твоё сердце, да и моё, кстати, тоже. Скоро всё закончится.

— Тогда зачем эти распри? — всё смотря на потолок, и отходя в угол помещения, произнёс командор. — Давай просто пропьём последние часы нашей жизни, а? Я угощаю.

— Знаешь… а это хорошая идея, — вдруг согласился скрытень. — Только угощу тебя, пожалуй, я. Бетонной крошкой.

И в этот момент раздался взрыв. Обширный кусок потолка свалился на пол, подняв непроглядную пелену серой пыли, забиваясь в лёгкие и заставляя протяжно кашлять. В открывшееся отверстие незамедлительно спрыгнул Гуп, держа в руках с локоть длиной кинжал, ожесточённым взглядом осматривая кабинет. Но, увы, из-за облака пыли заметить притаившегося в углу командору ему не удалось.

Айзек открыл огонь. Первые две пули со звоном отлетели от наплечников скрытня, но последующие пять изрешетили его грудь, которую не спас даже крепкий бронежилет облегчённого экзоскелета. Гуп отлетел к столу, опрокинув его и всё, что на нём находилось, на пол. Врезавшись в противоположную стену, он медленно сполз с неё, тяжело дыша, с каждым придыханием выдавливая из себя крепкую ругань.

— Пытался обвести меня вокруг пальца, а, семьдесят седьмой? Не слишком ли самонадеянно?

— Не слишком ли самовлюблённо? — сквозь зубы прошептал скрытень. — Может, прикажешь ещё и преклониться пред тобой?

— Ну, что ты, конечно же нет! — с этими словами командор набрал на телефонной трубке короткий номер и коротко скомандовал: — Отряд солдат в мой кабинет. Немедленно.

— Доволен собой, Блехер?

— Отчего же мне быть довольным, а, семьдесят седьмой? Эй, умей проигрывать. Ты попытался и провалился. Так отчего же злиться на меня? Раздражайся на себя и на свою… непрофессиональность, наверное. Ну, чего скалишься? Врача вызвать? Может, обед в номер?

Айзек со всей силе ударил раненого наёмника ногой в грудь. Скрытень, мучительно застонав, закатил от боли в глазах и приготовился принять свою смерть, как и подобает воину — без слёз и сожалений.

Но у командора на счёт Гупа были иные планы. Как только в помещение оперативно вбежали несколько солдат, Блехер отдал приказ:

— В камеру его. И тех, что заперлись на верхнем этаже, постарайтесь не убить, ладно, Берите их живьём. Ибо нет с ними их главного козыря… что, семьдесят седьмой, не сожалеешь ещё о том, что оставил заветный туз на Шедоу?

— Он сам остался, ублюдок, — поднятый под руки солдатами федерации, огрызнулся наёмник. — А ты… иди к чёрту, вот что. Приятной смерти.

— И тебе приятных смертовидений, — подмигнул скрытню Айзек. — Так, с одной проблемой мы разобрались, теперь переходим к следующей…

* * *

Баррикады возведены. Бойцы на позициях. Заложники под прицелом. Мосты сожжены.

Дин в последний раз окинул взглядом команду и передёрнул затвор автомата. Справа от него, укрывшись за перевёрнутым столом, стоял, готовый встретить любого врага, здоровяк Дэн. Слева — сержант Кейн. Чуть позади, за заложниками, спряталась с виду хрупкая, а на деле — смертельно опасная Лейла.

Война началась.

— Гуп вышел на контакт! — радостно воскликнул Дэн.

— Гуп, докладывай! — включив переговорник, скомандовал сержант.

— Вижу Блехера, — отозвался в наушнике голос скрытня. — Постараюсь пробиться к нему… радикальным способом. И он знает о моём присутствии.

— Заговори его. Позвони на телефон, например.

— Уже набираю номер. Конец связи, увидимся на том свете, ребята.

— И тебе не болеть, — хмыкнул Кейн. — Так! Бойцы! Приготовиться!

Шкаф, блокирующий дверь, опасно пошатнулся и застыл в неустойчивом положении. Спустя мгновение раздался оглушительный взрыв, и сквозь внезапно расширившийся дверной проём в офисное помещение вломились солдаты Блехера. Все как один, они были прекрасно экипированы: их тела покрывали отличного качества бронекостюмы, а в свете заходящего солнца зловеще играли блики на их коротких армейских автоматах.

Стрельба началась мгновенно. Дэн, раскрутив стволы пулемёта, громогласно проорал нечленораздельный боевой клич, и мгновенно снёс первую волну нападающих. Следующие бойцы поспешили занять место погибших, но сделали они это не в пример умнее предыдущим: они, ворвавшись, сразу же разбежались по укрытиям, открыв огонь в ответ. Над головами засвистели свинцовые очереди, повсюду разлетались клочки принтерной бумаги и керамические горшки с сиреневыми цветами. Пол мгновенно заполнился обильным количеством отстрелянных, всё ещё дымящихся гильз и телами солдат Блехера.

— Всегда мечтал умереть в бою за какую-нибудь безумно важную цель, — укрывшись от пуль и перезаряжая автомат, выкрикнул сквозь шум Дин. — И вот — ура! — мои мольбы были услышаны. Спасибо, о, мироздание!

— А я всегда мечтал сдохнуть… а, чёрт, чуть не задел!.. мечтал сдохнуть от загребущих рук старости, — выдал сержант, отстреливая голову очередному противнику. — Но я до сих пор не знаю ни одного наёмника, который бы отошёл в иной мир естественной смертью…

— Им что, совсем плевать на заложников?! — завопила Лейла. — Эй, уроды, мы сейчас начнём убивать гражданских, ясно?!

Но, видимо, врагу был дан ясный приказ — уничтожить, невзирая ни на что.

— Мы спасаем ваш мир, идиоты! — рявкнул Дэн, не прекращая стрелять. — Мы спасаем вас!

— Они не поймут, — отозвался Дин. — И, кстати, вы ведь тоже это чувствуете, верно?

— Что чувствуем? Ай, зараза… стрелять научитесь, дети!

— Ну, нагнетание. Словно тьма сгущается.

— Тьма и так сгущается, уже почти стемнело, — усмехнулся Кейн. — Но, да, я тоже это чувствую. И понять не могу, какова природа всей этой хрени…

— Мы все умрём, да?! — истерично прокричала Лейла. — Мы умрём?!

— Всё мы умрём, — сержант пригнулся и бросил в гущу врагов осколочную гранату. — Лично мы — от пуль вот тех самых ребят. А вот остальные… не знаю. Я не уверен, что даже если Седна успеет передать миру сообщение о тайнах Шедоу, то мир будет спасён. Ох, чувствую я, что этот закат последний не только для нас с вами…

— Больше оптимизма! — рассмеялся здоровяк. — Сдохнем, но за благую цель! Дин, вот ты же именно этого и хотел, да? Дин, эй!

Дэн обернулся и замер — безногий пират пластом растянулся на полу с крупной дырой во лбу. Его глаза смотрели в потолок с некоторым удивлением, возможно, даже с иронией, а на губах так и застыла счастливая улыбка. Если бы не смертельная рана, любой из членов команды мог бы поклясться, что Дин Дайс жив и здоров — просто прилёг отдохнуть.

Если бы…

— Покойся с миром, — уплотнив и ужесточив огонь, сквозь зубы прошептал Кейн.

— Эй, сержант!

— Чего тебе, Дэн?

— Спорим, что когда мне вышибут мозги, моя улыбка будет шире?

Сперва Кейн хотел громко выругаться, обматерить своего друга с ног до головы, но, подумав, ответил иначе:

— Моя улыбка будет шире ваших, причём вместе взятых!

— А кто будет проверять?

— Лейла, конечно же. Да, подруга? Проверишь, у кого посмертная улыбка шире?

— Идиоты! — истерике девушки не было предела. — Мы же тут умираем, а вы шутки шутите!

Внезапно огонь со стороны противника прекратился. Все вражеские солдаты спрятались по укрытиям, не высовываясь и не произнося ни слова.

— Какого чёрта? — нахмурился Дэн, и сразу же получил ответ: со всех сторон в сторону обороняющихся полетели дымящиеся и источающие парализующий газ гранаты. Даже встроенные в шлемы экзоскелетов фильтры не смогли сдержать натиск столь вредных для организма веществ.

Первыми свалились заложники и охраняющая их Лейла. Сержант ещё несколько секунд пытался отползти от дымящихся гранат, но, видимо, сдался и рухнул следом. Дольше всех держался здоровяк, и перед отключением сознания в его голове промелькнула лишь одна мысль: «Неужели приказали взять живьём?..».

И в этот момент Амадей окончательно скрылся за горизонтом, погрузив Денвер в кромешную беззвёздную тьму.