Спустя два месяца после исчезновения Даши Виктор уже сходил с ума от безуспешных поисков. При помощи Джамафа он исколесил все окрестности. Каждый день, начиная с восхода светил, он собирался и отправлялся в пустыню – искать хоть какие-нибудь следы деятельности подруги. Иномирец побывал уже в десятке населенных пунктов, но нигде не было ни единого упоминания о девушке. Пару раз приходилось слышать о какой-то паре преступников, один из которых являлся «человеческой самкой», но их вроде как повесили. Нет, нет, думал Виктор. Во-первых, Даша была одна. Во-вторых, она не дала бы себя поймать. Она бы спряталась, случись какая-нибудь заварушка.

Джамаф не стал лишать иномирца надежды, но пару раз намекал, что, возможно, случилось непоправимое. Виктор не желал даже слушать: он, не щадя себя, вновь и вновь отправлялся на поиски, каждую ночь возвращаясь с пустыми руками.

Два долгих месяца прошли для иномирца словно два года. Виктор не знал покоя и отдыха; он иногда даже забывал поесть. Совсем забросил гигиену – Джамафу приходилось почти силком затаскивать отчаявшегося землянина отмыться от дорожной грязи или хотя бы оттереть черные, словно уголь, ноги.

Каждый раз, когда отшельник глядел на иномирца, он видел лицо безумца, одержимого. Глаза его всегда были налиты кровью, бровь дергалась, кулаки сжимались так, что ногти впивались в кожу и оставляли небольшие шрамы. В таком состоянии человеку кого-нибудь убить – раз плюнуть, и именно потому Джамаф всегда сопровождал своего гостя во всех его путешествиях – чтобы тот не натворил бед. Хотя иногда беды все-таки творились: Виктор в состоянии аффекта разбил несколько носов, сломал пару ребер и, видимо, даже лишил какого-то заносчивого пепельника возможности продолжать род. Но не более того. Иномирец до сих пор не хотел никого убивать. Когда такая мысль закрадывалась в его голову, он, даже находясь в состоянии безумной ярости, всегда себя усмирял. И гордился собственной сдержанностью.

Каждый день, когда выдавалась свободная минутка, Виктор упражнялся в рунной магии. Удивительно, но в нынешнем состоянии все уроки, записанные в ныне утерянной Книге, вспоминались куда легче и гораздо быстрее вбивались в память. Иномирец раз за разом создавал и гасил огненный клинок, огненную секиру, огненный молот – и все без какого-либо изначального предмета в руках. Вспыхивал адским пламенем, даже научился недолго левитировать на небольшой высоте, будучи окруженным огнем. Научился метать огненные шары без передыху по несколько минут подряд, выпускать из пальцев пламенные стрелы, летящие так же далеко, как настоящие. Но лучше всего у Виктора получалось в точности воссоздавать Пакемберг – клинок, которым иномирца наградили и который потом у него же отобрали. Именной фламберг выходил точь-в-точь как оригинал, а по боевым качествам его даже превосходил. Но Виктор конечно же был бы рад получить в свое владение настоящий Пакемберг, который дорог ему как память.

Джамаф порою с ужасом наблюдал, как рунная магия выходит из-под контроля. Изредка огонь, извергаемый иномирцем, прекращал быть для самого мага безопасным. Тут и там появлялись разной степени ожоги, но серьезных пока еще не наблюдалось. Это было бы не так страшно, если бы Даша находилась рядом. Мановением руки она бы исцелила Виктора, и все стало бы на свои места.

Но Даши рядом не было.

За время поисков подруги иномирец обзавелся комплектом доспехов под стать своему новому «горячему» характеру. Сперва это были кожаные штаны, куртка и сапоги. Затем добавилась стальная кираса с гравировкой огня на груди и алым плащом за спиной, а также длинные черные перчатки без пальцев.

По каким-то причинам волосы Виктора, уже изрядно выросшие, стали выцветать. Джамаф предположил, что все дело в чрезмерных упражнениях в рунной магии. Но иномирца это мало волновало: он просто подвязывал их тонкой веревкой, и они его никак не отвлекали.

В этот день над пустыней собрались тучи. Впервые за два года на пески обрушился хоть и мелкий, но все-таки дождь. Не самый лучший знак, решил отшельник. Не потому что дождь вреден, он как раз, наоборот, очень даже полезен, а потому, что осадки в песках – это резкие нетипичные перемены. А уж если резко меняется даже многомесячный уклад погоды, то жди беды из любого угла, от любого живого существа.

Сегодня Виктор вновь решил посетить Хау Грушмаль. Набив сумку припасами, он направился в сторону города, и отшельник незамедлительно пошел следом. Добрались до поселения довольно быстро, без каких-либо задержек, что не могло не радовать.

Несколько часов подряд Виктор, уже заучивший множество фраз на языке пепельников, опрашивал горожан по поводу Даши. Каждый раз пепельники только разводили руками, а некоторые припоминали повешение месяц назад, но иномирец даже слушать не хотел о той казни. Он отчаянно верил, что его подруга просто не могла попасть в подобного рода ситуацию.

Ближе к вечеру Джамаф уговорил Виктора где-нибудь перекусить. В итоге выбрали в качестве едальни таверну на краю города. Усевшись и заказав каши с мясом, стали распивать на двоих бутыль магмагрога, к которому иномирец за последний месяц пристрастился довольно серьезно.

– И что же, – спросил Джамаф. – Это весь твой план – вновь терроризировать население города? Да ты уже каждую собаку замучил.

– Но ведь хоть кто-то должен знать! Ты сам говорил – мол, все дороги идут в Хау Грушмаль. Не в столицу, а именно сюда! Значит, хоть кто-то должен знать, куда делась Даша. Думаю, неопрошенные собаки в городе еще остались.

Трактирщик, в этот момент подносивший гостям их заказ, вдруг остановился, поставил тарелки на стол и заговорил на своем языке. Задумчиво, с расстановкой, все время как будто что-то вспоминая.

– Что он там лопочет? – нахмурился Виктор. – Чаевых хочет, что ли?

– Нет, – протяжно ответил Джамаф, слушая трактирщика. – Он говорит, что он уже слышал это имя раньше. Даша – слишком редкое имя в нашем мире, возможно, даже единственное, вот он его и запомнил.

– Где?! – всполошился иномирец, вставая со своего места. – Где ты слышал имя «Даша»?

Отшельник перевел трактирщику, и тот ответил. Джамаф перевел:

– Он говорит, что несколько недель назад здесь были два человека – «самец» и «самка». Они сидели за этим же самым столиком. Мужчина заказал кучу шикарной еды, они полночи сидели тут, разговаривая, смеясь, употребляя еду и напитки. Им было весело.

– Не может быть. Даша искала феникса. Она знала, что это ответственное задание. Ну не могла она на все махнуть рукой и пойти в какое-то заведение веселиться, даже не предупредив меня!

– Погоди, это не все. Трактирщик говорил, что к ним подошел какой-то пепельник, и он что-то не поделил с женщиной. Они решили выйти во двор и схлестнуться в кулачном бою.

– И это на нее совсем непохоже. У Даши мирный характер, хоть она и может за себя постоять. Если нет необходимости – она не станет ни с кем драться.

– Я говорю, что слышу. Дальше случилось что-то очень неприятное: Даша убила пепельника острым колом или чем-то в этом роде.

– Ну это ведь точно не она!

– После этого Дашу и ее спутника схватили и потащили на площадь перед зданием суда. Там и вздернули. Что было дальше, мало кто знает. Кто-то говорит, что ее сняли еще до того, как она умерла. Кто-то рассказывает, что ей отрубили ноги, пока та ими беспомощно болтала, пытаясь глотнуть воздуха с петлей на шее. Кому верить – неясно. Все слухи смешались, но главным остается тот, что Даша мертва. Мне жаль, Виктор. Очень жаль. Но твоя подруга скорее всего уже мертва.

Виктор швырнул на стол несколько монет, закинул сумку за плечо и быстрым шагом направился к выходу.

– Куда ты собрался? – замученно спросил отшельник.

– К зданию суда конечно же! Слухи слухами, но ведь если Дашу каким-либо образом казнили, это должно быть задокументировано. Ну мне так кажется. В общем, я пошел, а ты можешь подождать меня здесь.

– Вот еще, – хмыкнул Джамаф. – Раз уж решили, что вместе ищем, значит, я с тобой.

Виктор практически бежал, натыкаясь на прохожих, которыми были забиты улицы. Все горожане решили выйти из своих жилищ, чтобы хоть немного постоять под блаженным моросящим дождем. Мало кто обращал внимание на спешащего куда-то иномирца. Для пепельников осадки были чем-то священным, чем-то таким, что никак нельзя пропустить. Чем-то чрезвычайно важным, даже важнее всех остальных дел, будь то ковка оружия, пост на страже или управление страной. Джамаф заметил, что даже сам хан в данный момент стоит на своем балконе, подставив серокожее лицо падающим с небес дождевым каплям.

Джамаф указал рукой на судью, стоящего вместе со всеми возле здания суда. Виктор решил не ждать, пока пепельники насладятся живительным дождем, и довольно бесцеремонно потряс нужного ему серокожего за плечо.

– Что вы себе позволять?! – с напором произнес пепельник. – Стра…

– Не надо стражи, – покачал головой иномирец. – Мне нужно от вас кое-что узнать. Это очень важно!

Иномирец отвел судью в сторону от толпы и спросил:

– Как много человеческих женщин вы вешали за последние месяц-полтора?

Пепельник вопросительно изогнул бровь:

– Вы в своем уме? Кто вы такой, чтобы я вам об этом говорить?!

– Вопрос жизни и смерти. Есть предположение, что казнили мою…

Виктор задумался. А кто для него Даша? Случайный спутник с Земли, которого не пришлось выбирать? Которого выбрал Лагош, разумеется. Может быть, друг? Верный друг, который никогда не оставит в беде? Или, может, нечто большее? Иномирец наткнулся на кучу вопросов в своей голове, которые копились там уже очень-очень долго. За пеленой будничности, стеной различных проблем, погонями за какими-то эпическими целями Виктор совсем не заметил самого главного.

Он влюбился в Дашу. Влюбился и полюбил ее, и именно потому сейчас его так трясет, когда он думает о том, что какой-то серокожий монстр смел поднять на нее руку.

– Вы в порядке? – поинтересовался судья. – Что с вами?

– Я хотел узнать, не повесили ли вы мою девушку. Странно звучит, наверное…

Странно звучало как минимум потому, что Виктор все еще иногда чувствовал себя умирающим стариком, который в последний раз ощущал вкус поцелуя на своих губах уже несколько десятилетий назад. Да и Даша на самом деле была совсем не девушкой, а самой настоящей бабушкой, лишившейся всего, даже собственного здоровья. Но имел ли данный факт хоть какое-нибудь значение в этом мире? Как бы то ни было, судью такой вопрос устроил, и ничего странного он не услышал.

– Возможно. Но чужеземцев эта информация не касаться. В любом случае – нет, никакой девушки я не припоминать.

Виктор оглянулся, на всякий случай отвел судью еще дальше и незаметно протянул ему заранее приготовленный мешочек с монетами. Пепельник принял взятку, посмотрел на содержимое и тут же выпалил:

– Да, конечно, я помнить. С этого и надо быть начинать!

– Что же вы помните? – прищурился иномирец, начиная закипать от злости.

– Мы поймать тех двоих за убийство. Точнее, самку поймать как убийцу, а другого как пособника. Собираться их вздернуть, но досточтимый Крамм выкупить их за очень солидные деньги! Он забирать их на свою плантацию. Они жить, если хорошо себя вести. Крамм не убивать своих рабов.

– О боги, наконец-то зацепка! – закричал от радости Виктор. – Кто такой этот Крамм и как его отыскать?

– Никак, – пожал плечами Джамаф. – Этот старик настолько боится за свою плантацию, что его лучники нашпигуют тебя стрелами раньше, чем ты заметишь его имение на горизонте. Образно говоря конечно же. С ним можно встретиться только в том случае, если он сам прибудет в Хау Грушмаль. А бывает он здесь довольно часто, выставляя бойцов на арене.

– Он и сегодня быть здесь, – заметил судья. – В полночь начинаться бои. Я буду там, обожать, как па’вухаррены вскрывать мечами рабов-болотников! Ох уж эти зеленые лягушки, сам бы их всех перевешать…

Виктор похлопал сговорчивого и падкого на взятки пепельника по плечу:

– Благодарю вас, уважаемый. Пусть над вашей головой всегда будут… тучи с дождем. Это ведь комплимент, да?

– Вполне, – пожал плечами отшельник. – Ну пойдем-ка наконец отдохнем. В конце-то концов времени до полуночи еще целый каньон и еще маленькое русло.

– У нас говорят – целый вагон и маленькая тележка. Ну собственно, не суть. Идем, мы так и не успели перекусить.

До самой ночи Виктор и Джамаф сидели в таверне, заказывая вкусную еду и распивая крепкие напитки. Иномирец заметно посветлел, повеселел. Ему бы горевать, что подруга попала в рабство, сначала решил он, но потом подумал: ведь хорошо, что она жива. Вытащу ее оттуда, увезу на край мира и никогда-никогда никуда не отпущу. Будем жить вместе вдалеке от всей этой суматохи, от магии, от войн, интриг, лицемерного герцогства, варварского ханства и прочих болотников. И не забыть Даше кое в чем признаться. Виктор уже и позабыл, как это делается…

Когда стало несколько скучно, иномирец решил поупражняться в рунной магии, а заодно научить отшельника земной настольной игре – шахматам. Натолкнула его на эту мысль черно-белая клетчатая скатерть на столе. Виктор сконцентрировался и создал два набора фигур: один из них из темно-бордового пламени, другой из светло-оранжевого. Объяснил, как играть. Предупредил, что он хоть и контролирует силу огня, но слишком долго держать магические фигурки в руках тоже нежелательно – чревато ожогами. Сам же иномирец в юности шахматы очень любил, несколько раз принимал участие в городских и областных соревнованиях, однажды даже занял первое место, чем очень гордился. Но столь высокий уровень мастерства не помешал ему с треском продуть абсолютному новичку в этой игре – Джамафу. Отшельник обыгрывал своего наставника раз за разом, заставляя Виктора краснеть от стыда. Каждый раз, когда иномирец проигрывал, он машинально глотал очередную порцию магмагрога, и когда за его спиной стало шесть поражений, одним мановением руки взорвал все фигурки и нахмурился.

Джамаф заливисто засмеялся и предложил сопернику не расстраиваться. Это ведь всего лишь игра. Новичкам, как говорится, всегда все хорошо. «Новичкам везет», – поправил иномирец.

Ближе к ночи сдружились с какой-то пьяной компанией пепельников. Те очень заинтересовались как магическим даром Виктора, так и его волшебными шахматами. Пришлось вновь рассказывать правила игры и опять играть. И когда иномирец решил, что пора занимать места на арене, новые товарищи очень расстроились, ибо узнали, что Виктор не может оставить им шахматы, потому что фигурки – это просто энергия, и если уйдет маг – энергия уйдет вместе с ним. Но пепельники заверили иномирца, что они все запомнили и завтра же выточат шахматный набор из кости бивнерога.

Арена оказалась почти полностью забитой. Виктору и Джамафу пришлось битый час искать себе свободные места, чтобы в итоге усесться на ступеньках между рядами. Благо сели довольно близко к самому ристалищу, и с их позиции было удобно наблюдать за балконом знати, где должен был появиться Крамм. План был следующим: дождаться разгара сражений и попытаться пробраться к Крамму. Без шума и ругани, просто поговорить с ним. Если потребуется, выкупить Дашу за любые деньги, после чего отправиться восвояси. Джамаф на всякий случай предупредил, что подобраться к рабовладельцу так близко может не получиться из-за охраны, которая не пустит к своему хозяину ни под каким предлогом, и даже взятки тут не помогут. Более того, сам Крамм может не возжелать аудиенции неизвестно с кем, ведь обычно к нему на прием записываются за несколько месяцев.

Прозвучало десять ударов гонга. Бои начались. На балконе знати появился некий пепельник под именем Грем’халла Арахми Пухши, устроитель боев и хозяин арены. Он жестом угомонил толпу и стал произносить речь. По ходу ее Джамаф переводил монолог Виктору:

– Славные жители Хау Грушмаля! Я, такой-то, такой-то, рад видеть всех вас, собравшихся здесь в добром здравии и с яростным желанием посмотреть на то, как отчаявшиеся па’вухаррены, которым нечего терять, будут сражаться за свои жизни на песке нашей любимой арены. Поблагодарим же досточтимого бла-бла и высокородного бла-бла-бла за их финансовые вложения, ведь именно благодаря им сегодня вы можете наблюдать отменное кровавое зрелище! Усаживайтесь поудобнее и смотрите внимательно, не пропустите ни единого момента. Сегодня наш убийственный театр продемонстрирует сцену из древнего сражения болотников и пепельников в ущелье Аль-Хулмани, когда доблестный передовой отряд ханской армии наткнулся на превосходящие его силы болотников. Вы все помните, кто победил. И наши доблестные па’вухаррены сейчас продемонстрируют вам, каким образом наши предки без жалости уничтожили целую орду гнусных зеленокожих тварей!

Зрители заорали от восторга. Такого шума Виктор не помнил даже на ристалище в герцогстве, когда ему предстояло облачиться в тяжеленные латы, сесть на коня и принять участие в турнире за руку и сердце герцогской дочери.

Вновь зазвучал гонг. На арене поднялись две решетки. Из одних ворот на песок вышли пятеро пепельников в наилегчайшей броне – штанах да военной экипировке, с копьями, мечами и щитами низкого качества. Из других ворот появилась дюжина болотников, тощих даже по меркам зеленокожих, в одних лишь набедренных повязках да с длинными палками и дубинками вместо настоящего оружия.

– Это ведь нечестно, – пробурчал Виктор. – Понятно, что пепельники победят.

– Так и должно быть, – ответил Джамаф. – Чтобы уж наверняка. Когда речь идет о болотниках, зрителям плевать на честность. Они просто хотят, чтобы жалким лягушкам пустили кровь. Каким образом – уже не имеет ни малейшего значения. Пусть болотник будет хоть один и безоружен, а против него выйдет целая толпа латников с самострелами и двуручными клейморами. Я тебе скажу даже больше: если речь идет о реконструкции стародавних событий, то на бои берут не болотников-воинов, а самых мирных из них. Обычно их называют фермерами, только ферм у них никаких нет. Они скорее сборщики тины и болотных ягод.

Гонг зазвучал в третий раз, и Грем’халла Арахми Пухши, устроитель боев, дал сигнал к началу боя. Болотники переглянулись и стали окружать пепельников, вставших плотным строем. Абсолютно не координируя своих действий друг с другом, зеленокожие стали напрыгивать на слаженных па’вухарренов и падать замертво, когда к ним в голову прилетал наконечник копья или шею срубал чуть туповатый клинок. Каждый убитый болотник вызывал бурю оваций и одобрительных выкриков со стороны зрителей.

Бой длился совсем недолго. Когда противников пепельников стало меньше, чем их самих, серокожие пошли в атаку. Словно охотники дичь, они окружали и загоняли болотников, а затем жестоко их убивали. Кровь лилась рекой. Летели головы, руки и ноги. Но ни один пепельник при этом не погиб: всего двое из них получили легкие порезы или царапины.

С одной стороны, толпа на трибунах оказалась довольна – болотников-то всех убили. С другой же – слегка негодовала: уж больно быстро закончилось представление. Но устроитель не собирался останавливаться на достигнутом. Он опять появился на балконе и стал толкать речь про следующее состязание, но Виктор его уже не слушал. Переведя взгляд на Грем’халлу Арахми Пухши, он заметил сидящего по левую руку от него пепельника, в котором без труда узнал Крамма. По крайней мере, тот был очень похож на персонажа из рассказов Джамафа. А прямо за ним стояла в странном ошейнике Даша. Живая, на первый взгляд здоровая. Стояла и не пыталась даже пошевелиться. Видимо, рабовладелец поскупился на одежду: тело девушки едва закрывала какая-то тряпка, опоясывающая грудь и почти ее не прикрывающая, и короткая махровая юбка, издалека больше похожая на банное полотенце, повязанное вокруг бедер, не достающее до колен как минимум сантиметров двадцать. Но самым необычным оказался тот факт, что голову Даши обрили наголо. А ведь девушка очень любила свои волосы, постоянно ухаживала за ними даже в условиях, далеких от комфортных. К примеру, в холодном лесу близ Арвенха или в жарком домике возле пустынного оазиса.

Отшельник тоже ее заметил, проследив за взглядом Виктора. И тут же смекнул, что иномирца надо бы придержать, дабы он не натворил глупостей прямо здесь и сейчас, закрыв себе навсегда путь к аудиенции с Краммом.

– Виктор, – заговорил Джамаф. – Я все понимаю. Вон она, не переживай, все с ней будет в порядке. Ты только не нервничай и не совершай необдуманных поступков, ясно? Соберись и придерживайся плана, и тогда тебе еще удастся обнять свою любимую.

– Любимую? – удивленно посмотрел на отшельника иномирец. – С чего ты…

– Да брось. Это абсолютно очевидно. Даже не думай со мной спорить, я в этом кое-что понимаю, хоть с виду и не кажусь заядлым романтиком. Я прекрасно понимаю все твои чувства, эмоции и желания. И поэтому предупреждаю: придерживайся плана, или испортишь прекрасный шанс на спасение любимой.

Следующий бой вряд ли имел шанс войти в историю. На арену просто вышли два популярных па’вухаррена. Они встали друг напротив друга в боевую стойку и по сигналу начали сражение. Один из них орудовал двумя кривыми мечами, второй же – боевым молотом. Оба, судя со стороны, относились друг к другу с уважением, не спешили изорвать противника на куски при любой подходящей возможности. Эти бойцы показывали шоу, играли на публику, пуская кровь совсем понемногу. Что казалось Виктору странным: ведь один из этих пепельников должен был сегодня умереть от рук другого. Разве это не должно мотивировать на победу любой ценой?

В итоге, пока один из па’вухарренов замахивался своим неповоротливым молотом, второй зашел к нему за спину и двумя мощными ударами отрубил ему руки. Молотобоец, взревев от боли, упал на колени, а мечник приставил к его шее свои клинки. Удивительно, но пепельник, оставшийся без рук, знающий, что прямо сейчас его лишат жизни, громко засмеялся, а перед смертью даже выкрикнул что-то вроде «Во славу господина». И вот – взмах лезвий, и голова под звон аплодисментов и шум оваций отлетает от своего тела, падает в песок и катится по нему в полное забвение. Что странно, улыбки с лица побежденного все это не стерло.

Затем прошли еще несколько боев. Самым примечательным боем для Виктора стала некая пародия на рыцарские турниры, что проводились в герцогстве. Сам же он около года назад принимал участие в подобном соревновании, но тогда насмерть никто не бился. А здесь же друг напротив друга стояли два конника, вооруженные боевыми пиками, но при этом не имеющие ни единого элемента доспеха. В сравнение – иномирец, сражаясь на ристалище, был облачен в тяжеленный комплект доспехов, которых в реальном бою никогда не надевают: слишком уж они неповоротливы и тяжелы. А здесь два почти голых пепельника смеялись смерти в лицо.

Разумеется, когда один из них насквозь пронзил другого, толпа взревела. Едва пронзенный пепельник свалился с коня, его соперник подошел к нему и кривым ножом вырезал сердце, чтобы потом прилюдно его сожрать.

В какой-то момент Джамаф толкнул Виктора и прошептал ему:

– Если хочешь что-то делать, то сейчас для этого самое лучшее время. Толпа, стража и знать вошли во вкус, они вряд ли ожидают вторжения какого-то бесцеремонного человека. Главное – не перегибай палку, будь вежлив и учтив. Я ничего не могу обещать, но буду всегда за твоей спиной. Если начнется какая-нибудь заварушка, постараюсь вытащить тебя из передряги.

– Что, если он не захочет отдавать мне Дашу? Как тогда быть? Я готов на все, лишь бы освободить ее от оков рабства.

– Не будем забегать вперед. Если что-то пойдет не так, сперва дай мне возможность попробовать все уладить.

Отшельник и иномирец встали со своих мест на ступеньках и стали пробиваться к балкону знати. Пару раз на них недобро смотрели и грозились убить за то, что они мешают обзору, но дальше угроз дело не заходило. За несколько минут удалось преодолеть довольно большое расстояние, учитывая аншлаг на трибунах, и лишь перед самым балконом их остановили пятеро стражников. Главный стражник перегородил дверь, ведущую к знати, и, сложив руки на груди, произнес что-то на своем языке.

– Он говорит, чтобы мы проваливали отсюда, – перевел Джамаф. – Не встревай в разговор, я сейчас все улажу.

Отшельник вышел вперед и стал разговаривать на языке пепельников. Виктор, разумеется, не понимал ни слова, хотя ему очень хотелось. Было неприятно оставаться в неведении. Вдруг сейчас происходит что-то опасное, а иномирец и не в курсе?

– Чья вы стража? – спросил Джамаф.

– Достопочтенный Крамм – наш хозяин. Но тебе туда нельзя, кем бы ты ни был.

– Я думаю, что мне все-таки можно оторвать его от дел насущных, – хитро ухмыльнулся отшельник. – Сообщи своему хозяину, что за дверью его ждет Несломленный.

– Несломленный? – удивленно спросил стражник. – Тот самый па’вухаррен, что заслужил себе свободу на арене? Но ты ведь…

– Да, я ушел в пески, и теперь я простой отшельник. Как давно ты служишь Крамму?

– Уже четыре года.

– Тогда ты еще мог застать то поколение па’вухарренов, которых я добровольно учил выживать и сражаться уже после того, как меня освободили. Кто сейчас в страже непосредственный начальник?

– Хокма Рух главенствует над стражей. Но сейчас он охраняет поместье.

– Я так и думал. Помню малыша Хокму еще юнцом. Помню, когда взяли его в первый раз, он был забитым и довольно отрешенным. Его тогда били сослуживцы по спине хлыстом, пока хозяин не видел.

– Это шутка? Он говорил, что заслужил шрамы, сражаясь в песках с бунтовщиками-болотниками…

– Врет. Но вы ему не говорите, что знаете тайну, иначе будет злиться. Просто знайте, что… а впрочем, не так важно. Я могу поговорить с Краммом?

– Не уверен, что ему это понравится, – замялся стражник. – Но я сообщу ему. Оставайся здесь.

Джамаф кивнул. Когда его собеседник отправился к хозяину, Виктор с распахнутыми от удивления глазами спросил:

– Что это было? Этот громила словно испугался тебя.

– Не испугался, а зауважал. Не обращай внимания. Главное, что сейчас мы достигнем определенного соглашения.

Через минуту с балкона вышел сам Крамм. Иномирец, увидев его, стиснул от злобы зубы, а пальцы сами собой сжались в кулаки. Но Виктор помнил, что Джамаф просил его не делать глупостей, а потому с огромным трудом заставил себя отойти назад еще на шаг и покорно поклониться высокопоставленной персоне.

– Джамаф, старый друг, – вновь на своем языке произнес Крамм, по-дружески приобнимая отшельника. – Что за дорога вновь привела тебя на арену? Неужели чувство незавершенности? Или банальная ностальгия?

– Я бы и рад появиться здесь по зову крови, – пожал плечами отшельник. – Но, увы, привели меня более насущные и довольно щекотливые дела. Господин, прошу вас выслушать меня и ради нашей старой дружбы помочь по мере сил.

– Ты ведь знаешь, что я уже давно не твой господин, тебе не обязательно меня так называть. Что же за дело, Несломленный? Чем я могу тебе помочь?

– Знаю, господин, что ваша главная страсть – это рабы и па’вухаррены, и именно они есть то, с чем вы расстанетесь лишь в самую последнюю очередь. Но приблизительно месяц назад произошел инцидент, затрагивающий меня, моего спутника и… спутницу. Собственно говоря, несколько недель назад вы купили одну человеческую самку, низкого роста, стройную, на нашем языке не говорит, при этом отлично сражается и имеет способности к особому виду магии. Ценный экземпляр, вы бы не прошли мимо такого. Кроме того, судья Хау Грушмаля поведал, что именно вы ее купили за целое состояние.

– Не стану отрицать, у меня есть та женщина, о которой ты говоришь. Более того, сейчас она находится на балконе, ожидает меня. Мне нравится, когда она сопровождает меня в разных местах. Эдакая экзотическая зверушка, знаешь ли.

– Охотно верю, что она кажется вам лишь питомцем. Но для меня и моего спутника она чрезвычайно важна. Мы потеряли ее и думали, что она мертва, но следы привели нас к вам. И вот, как оказалось, она жива! Сразу к делу: мы бы очень хотели вернуть себе человеческую самку и готовы на все, лишь бы вы нам ее возвратили. Я могу отдать вам все мое накопленное состояние, если потребуется. Могу даже отработать в качестве инструктора па’вухарренов пару лет, если потребуется.

Крамм задумчиво почесал подбородок:

– Я понимаю, что эта самка может быть важна для твоего спутника-человека. Но ты-то тут при чем? Она же просто мягкотелая игрушка, просто зверек. Раньше ты нисколько не беспокоился о подобного рода этических вопросах. Что же изменилось?

– Это долгая история, господин. Мне Даша нужна даже больше, чем моему спутнику. Только ему говорить об этом совсем не обязательно, хорошо? Мне позарез нужно с вами договориться, и я готов выложить любую сумму, какую смогу наскрести, чтобы выкупить рабыню.

– О-о-очень интересно, – хмыкнул рабовладелец. – Позволь поинтересоваться, Несломленный, кем моя рабыня приходится твоему спутнику? Они родственники? Про твои мотивы спрашивать не буду, я тебя слишком уважаю для этого. Если у тебя есть тайны, то пусть они останутся при тебе.

– Они не родственники. Только если не по крови, а по несчастью. Мой спутник… влюблен в человеческую самку и также готов на все, чтобы освободить ее. Но, в отличие от меня, он очень хочет решить вопрос силой. Я этого допустить не имею никакого права.

– Потрясающе, потрясающе. Но есть одна проблема. Я подарил вашу самку своей дочери и беру ее с собой лишь иногда, когда мне нужно дополнительное внимание. Я не могу просто так взять и забрать у любимой дочери ее новую игрушку, это будет бесчестно с моей стороны. Но есть один вполне честный вариант, достойный традиций наших предков.

– Господин, вы же не говорите о…

– Да, Несломленный. Ты знаешь правила. Ты можешь выступить в роли рабовладельца, выставить на арену своего па’вухаррена и вызвать моего бойца на поединок. Разумеется, в случае своей победы потребовать какую-нибудь награду. Скажем, человеческую самку, что живет в моем поместье в качестве рабыни. Соответственно я тоже должен буду потребовать от тебя подобную ставку. Скажем, если твой па’вухаррен падет на арене под ударами моего, ты снова станешь инструктором на моей плантации. Как тебе такое соглашение?

– Это неожиданно, – задумался Джамаф. – Я ведь…

– Учти, другого варианта я тебе не даю. Я позволяю тебе пойти на эту сделку лишь потому, что ты принес моему дому много славы и богатства. Не будь ты Несломленным, эта аудиенция не состоялась бы.

– В таком случае, конечно, мне придется согласиться. Если вы уверены, что больше нет никаких вариантов.

– Увы, никаких, – улыбнулся Крамм. – Ну что ж, следующие игры пройдут ровно через месяц, я вновь буду здесь со своими лучшими бойцами. Один из них сразится с твоим. По рукам?

– По рукам, – кивнул отшельник, пожимая массивную ладонь рабовладельца.

– А сейчас прошу меня простить, меня заждались на балконе. Без моего присутствия боев не продолжают.

Крамм и Джамаф обменялись короткими поклонами и разошлись. Обеспокоенный происходящим Виктор сразу же стал засыпать товарища вопросами:

– Что это было? Почему вы смеялись? Вы были знакомы раньше? Он тебя приобнял – что это… значит? О чем вы гово…

– Успокойся, дружище. Я все тебе расскажу, но позже. Сейчас нам надо вернуться домой и все как следует обсудить.

– Как это – домой? Даша находится за этой дверью, ее надо оттуда вытащить!

– Послушай, – отшельник положил руку на плечо иномирца. – Если ты попробуешь ее вырвать силой, тебя убьют. Дашу убьют. Меня убьют. Ничем хорошим это не закончится. Я нашел компромисс, который позволит нам вернуть в твои объятия девушку абсолютно легально и честно, не используя никаких вложений. Просто поверь мне… я все расскажу тебе, когда мы вернемся в оазис.