Kраткая история знакомства западного мира с мескалином, описание которого не займет и страницы, началась с того, как Джон Ралех Бригс (JohnRaleighBriggs), первый западный ученый, описал свой опыт с Пейотом в журнале «Медицинская регистрация» в 1887 году. Приобретя несколько пейотных кактусов у техасских индейцев, доктор съедает треть небольшого Пейота. Охваченный паническим ужасом, он бежит к своему другу доктору И. Дж. Билу (E. J. Beall) за медицинской помощью. Доктор Бил, в свою очередь, прописывает другу нашатырный спирт и виски в качестве нейтрализующего средства.

Этот весьма комичный инцидент вошел в историю как первое знакомство западного человека с мескалином. После него доктор Бригс отправляет пять кактусов Пейота фармацевтической компании «Парк Дэйвис» в Детройте, штате Мичиган, а также в Берлин фармакологу Луису Левину для анализов. Годом позже, в 1888 году, доктор Левин публикует первый доклад о химическом анализе Пейота. В 1897 году мескалин классифицируется как основной психоактивный алкалоид, содержащийся в кактусе Пейота, фармакологом-химиком, а также первым президентом Германского сообщества фармакологов Артуром Хеффтером, который испытывает эффект мескалина на себе. В августе 1928 года в Лондоне выходит книга немецкого профессора психологии Хенри Клувера «Мескаль и механизмы галлюцинаций». Конечно же, «галлюцинация» не являлась точным определением совершенно нового для западной науки феномена – другого, необычного состояния сознания. Но уже в 1970 году мескалин был объявлен запрещенной субстанцией, что положило конец дальнейшим научным исследованиям этого вещества.

Таким образом, на одной чаше весов мы имеем очень короткое знакомство западной науки даже не с Пейотом в духовно-религиозном контексте, а всего лишь с одним выделенным и после синтезированным из него алкалоидом, а на другой – тысячелетняя традиция северо– и южноамериканских индейцев.

В настоящее время известно, что кактус Пейот, содержащий мескалин, использовался с середины архаического периода племенем ошара, жившим на юго-западных территориях Америки. В 2005 году путем радиоуглеродного датирования определили возраст останков Пейота, найденных при археологических раскопках в пещерах, расположенных неподалеку от реки Рио-Гранде в Техасе, которые относились к территории Мексики до 1850 года. Результаты анализов показали, что возраст найденных останков кактуса около шести тысяч лет. Самой же древней (из известных науке) культурой Перу, использовавшей мескалиновый кактус Сан-Педро, была культура Чавин, зародившаяся в 1200 году до н. э. и исчезнувшая в 200 году до н. э. Хотя эти доводы могут оказаться неполными и вполне возможно, что традиция кактуса Сан-Педро в Перу берет свое начало еще раньше, возможно, в доисторический период, о котором мало что известно.

К тому же разница между веществом, выделенным из Пейота в лабораторных условиях, и самим Пейотом такая же, как разница между детским питанием, приобретенным в супермаркете, и грудным молоком матери. Несмотря на то что купленным молоком ребенка можно кормить, все же оно уступает по качеству и питательным свойствам молоку матери, с которой у новорожденного есть физическая и духовная связь.

На этом фоне здравомыслящий человек должен понимать, что практически все, что известно западной психологии и медицине о мескалине и его влиянии на психику человека, – это мизер. Этих знаний будет достаточно лишь для желания узнать о нем больше. А дальше ученым нужно просто выйти за стены своих лабораторий и обратиться к живой культуре индейцев, к существующим и ныне практикам использования Пейота и Сан-Педро, как и сделал доктор Хамфри Осмонд, британский психиатр, который весной 1961 года написал о своем опыте пейотной церемонии в журнале «Завтра».

Пока даже лучшие умы, посвятившие себя изучению психики человека, остановились на полпути, хотя благодаря серьезным исследованиям в этой области могли бы быть сделаны крупные открытия в медицине, психологии и психиатрии. Вызывает сожаление и настрой общества, которое держат в страхе относительно шаманизма и психоактивных растений, а ведь они помимо лекарственных свойств позволяют изучать сознание человека, расширяя при этом границы его восприятия.

Общепринятые взгляды об опасности и вреде использования психоактивных субстанций не подтверждены никакими научными доказательствами, скорее, они основаны на страхе неизвестного. О науке в целом и, в частности, о психологии необходимо отметить следующее. Психология (от др. – греч. psūchê – читается «сайки» и означает «душа») – наука о душе или изучение души. Но как пытались основополагатели западной психологии изучать душу, отрицая ее существование? Таким был Вильгельм Вунд, отец психологии 19-го века, который пытался понять физиологию души путем изучения человеческой анатомии и ее физических проявлений, что, на мой взгляд, так же невозможно, как и услышать голос ведущего радиопередачи, прислушиваясь к разобранному транзистору радиоприемника. Заявление Вунда о том, что поиск духовной природы человека бессмыслен, потому что у человека нет души и изучение его возможно только через изучение его физических проявлений, не только отражает понимание (или же, скорее, непонимание) человеческого существа учеными 19-го века, но и является общепринятым взглядом современной науки. Тем не менее, изучение человеческой души при отрицании существования самой души не помешали работам Вунда войти в историю психологии как научной дисциплины и стать основой для педагогической деятельности в университетах. В том же свете, хотя и с небольшим преломлением, выглядят и вивисекции Павлова, который в целях науки преодолевал в себе чувство сострадания к несчастным животным, умиравшим под его хирургическим скальпелем. Стоит напомнить, что также из таких же побуждений нацисты экспериментировали над живыми людьми, которым без наркоза ампутировали конечности и проводили хирургические операции. Да и средневековые пытки людей немногим отличались от таких методов «обучения» – в них разве что отсутствовал научный интерес. Здесь не столько идет речь о морали или, скорее, об ее отсутствии, сколько о научном подходе в целом, а также об ученых, не признающих сознание в человеке. Разрезав его, они не находят в нем душу.

Что же известно о взаимоотношениях между мескалином и человеком, учитывая более чем тысячелетнее «знакомство»?

Хотя научные исследования в этом направлении были начаты более столетия тому назад немецким фармакологом Луисом Левиным, опубликовавшим результаты первого изучения воздействия кактуса Пейота в конце 19-го века, собранный материал был и остается существенно ограниченным, несмотря на десятилетия исследований. Данные, полученные в ходе экспериментов с применением мескалина, проводившиеся в клинических условиях в первой половине двадцатого столетия, практически не пролили свет на этот феномен. Тот очевидный факт, что вещество является алкалоидом, естественно образующимся в кактусах Сан-Педро и Пейот, растущих в Перу и Мексике, вряд ли можно считать достаточным для объяснения его наиболее глубокой и тесной связи с человеком на протяжении всей истории развития человечества.

В процессе изучения феномена мескалина с участием нейрологов и физиологов, биохимиков, психологов и психиатров была получена некоторая полезная информация, однако, в целом, результаты исследования не оправдали ожидания многих, искренне заинтересовавшихся этим веществом. Возможно, это связано с тем, что сам по себе опыт, а не химическое соединение, которое вызывает его, обуславливает исцеление и вдохновение.

Многие тысячелетия тому назад кактусы Сан-Педро и Пейот использовались как священные лекарственные растения, и уцелевшие шаманские традиции коренных жителей Северной и Южной Америки продолжают существовать бок о бок с современным миром.

Древнейшими культурами, известными истории, чья жизнь была неразрывно связана со священными кактусами, были Чавин в Перу и Уичоли в Мексике. Храм Чавин-де-Уантар, который находится в Анкаше (Перу), обнаруженный в 1919 году, является безмолвным свидетелем этой тайны, которая, скорее всего, никогда не будет разгадана.

Индейцы уичоли в Мексике, наоборот, являются неоспоримыми хранителями древней пейотной традиции. Путешествуя по двум континентам и работая с коренным населением, с удивлением обнаруживаешь обе культуры с похожим содержанием, но разным «привкусом». Более глубокое погружение в тему в ее культурном контексте позволяет лучше понять не только суть, но и основу формирования первой динамичной и живой религии, которую обычно называют «шаманизм», религии, фундаментом которой служит психоделический опыт. Однако академический, негативный взгляд официальной науки на психоделический аспект коренных культур, имеющих огромный практический опыт и знания, накапливавшиеся тысячелетиями и передававшиеся из поколения в поколение, служит неким барьером в понимании и, преимущественно, игнорирует данный феномен, расценивая его как «безумие дикарей». По всей видимости, простые слова неграмотных индейцев недостаточны для проведения исследования с применением научных методов, чтобы сформулировать гипотезу о феномене, предшествующем разуму. Но даже слова шаманов не могут заменить опыт – то, что обычно избегают ученые, будучи уверены, что могут писать о его сути, не принимая в этом участия. До тех пор, пока это не будет сделано, ничто из написанного по данному вопросу не будет достаточно веским основанием, чтобы привести к должному пониманию. Возможно, из-за такого подхода, который в основном базируется на высокомерии, и было сформировано ошибочное предположение, характеризующее шаманизм как патологическое поведение. Что вообще можно было ожидать и как далеко могло продвинуться такое исследование, если те, кто его проводили, преследовали цель – понять сущность шизофрении, пытаясь сымитировать это психическое расстройство с помощью мескалина, предполагая, что шизофрения и состояние, вызываемое мескалином, если не идентичны, то очень схожи. Относя мескалин к категории психотомиметических или имитирующих сумасшествие препаратов, психиатрия с первых шагов пошла по ложному пути, сравнивая состояние измененного сознания с шизофренией. Олдос Хаксли, которого я часто цитирую и интеллектом которого восхищаюсь, стал человеком, выведшим исследования этого вопроса на более высокий уровень. Он познакомился с мескалином весной 1953 года и, употребив его под наблюдением Хамфри Осмонда, психиатра широких взглядов, который, на мой взгляд, должен служить примером для других исследователей, сразу же осознал его экстраординарное свойство и действие, вызывающее мистическое состояние сознания, расцениваемое официальной наукой как психопатическая реакция мозга, находящегося в состоянии наркотической интоксикации. Если бы это действительно было так, то, учитывая мою десятилетнюю работу с содержащими мескалин кактусами и, в частности, с кактусом Сан-Педро, за время которой мною проведено порядка 700–800 церемоний продолжительностью от 10 до 14 часов каждая, что составило в общей сложности около 10 000 часов пребывания под воздействием мескалина, мое психическое состояние было бы таким же, как у психотических пациентов, чей разум навсегда затерялся в мире грез и фантазий. Сам я оказался бы в сумасшедшем доме в одной комнате с «Наполеоном», а не имел бы прекрасную семью, писал книги и помогал бы другим в поисках себя.

Но даже Хаксли, который, бесспорно, был одним из наиболее ярких интеллектуалов двадцатого столетия, не смог понять разницу между употреблением изолированного алкалоида и всего растения в условиях шаманского ритуала. Признавая мистический опыт, он не имел возможности полностью погрузиться в древнее таинство, поскольку принимал мескалин в клинических условиях. Возможно, в его время потребность полностью раскрыть целебный потенциал мескалина не стояла так остро, как сегодня. И хотя древние шаманские традиции никогда не исчезали, сегодня они становятся более доступными. Причина этого, на мой взгляд, кроется в пути саморазрушения, который избрало человечество. Находясь на распутье, мы как биологический вид можем определить наше будущее. Дальнейшее разрушение естественной среды, частью которой мы являемся, и отдаление от духовных традиций наряду с все увеличивающимся влиянием технологической эры приведут нас к уничтожению, если не уравновесить их осознанным существованием. В этом нам могут помочь священные растения-учителя. С их помощью мы можем восстановить баланс внутри себя, а затем и вокруг нас. Они могут помочь нам понять нашу человеческую природу, устремив взгляд сквозь расу, религию и социальный статус, за всем этим видя человека. С их помощью можно ощутить единство с миром природы и любовь к жизни у всех живых существ, что само по себе приводит к уважению друг к другу. На более личностном уровне эти священные растения способны освободить человека от целого ряда разрушительных форм поведения, включая наркотическую и алкогольную зависимость, агрессию и депрессию, и помочь ему получить «второй шанс» на здоровую, нравственную жизнь. Наблюдая за результатами физического и духовного исцеления, на себе и других, на протяжении многих лет, я просто не могу постичь, как мескалин, опыт которого вдохновляет на размышления и глубокую этическую точку зрения, отнесли к категории наиболее опасных наркотических веществ, таких как героин, под предлогом того, что он вызывает сильную зависимость и не имеет никакого лечебного эффекта. Оба утверждения являются вопиюще ложными: он не вызывает привыкания, а его лечебную значимость трудно переоценить! Здесь мы даже не проводим сравнение между апельсинами и яблоками, а, скорее, сравниваем апельсины и токсические отходы. Сделано ли это по ошибке вследствие недостатка данных и ограниченного понимания или же на основании страха по отношению ко всем «галлюциногенам»? Практикующему человеку хорошо известно, что терапевтические и психологические воздействия, обусловленные приемом мескалина, часто приводят к удивительным результатам. Личностная трансформация индивидуума может положительно повлиять на его жизнь, семью и общество, поскольку он является его составной частью и важным компонентом социальной структуры, способным изменить его подобно тому, как под влиянием культуры происходит формирование индивидуума. Вполне очевидно, что недостаточно просто читать древние рукописи и тексты, служащие путеводителем по жизни, живя в жестоком и отравленном мире, где уровень разрушения поднялся до опасных пределов. Содержащие мескалин кактусы могут послужить катализатором личных и общественных изменений. Однако эти священные растения нельзя использовать в рекреационных целях или легкомысленно, поскольку в этом случае утрачивается смысл священного общения и снижается их лечебный потенциал. Их следует принимать в особой обстановке, в стране, где такая практика разрешена законом, с соответствующим мысленным настроем и под руководством опытного человека или группы людей, чьи знания об этих растениях почерпнуты не из книг. Один из способов взглянуть на этот опыт – увидеть себя отправляющимся в отпуск туда, где вы свободны от своей социальной роли и парадигмы, которые во время этой «поездки» в таинственный ландшафт разума могут претерпевать трансформацию, обеспечивая глубокие и позитивные изменения в вашем мировоззрении.

Я не хотел тратить годы своей жизни на получение диплома, чтобы доказать, что кто-то неправ, или расстроить каких-то людей. Я избрал шаманский подход, который является более неопределенным, с одной стороны, и в то же время более информативным с другой. Вместо научного подхода, который пытается понять феномен измененных состояний сознания путем измерений «галлюцинаций», я избрал его изучение из источника, то есть из самого опыта. Опыт, однако, не следует путать с экспериментом, так как это не одно и то же. Он представляет собой изучение на основе участия в чем-то, в данном случае, это шаманский ритуал, который включает употребление всего растения в природных условиях с целью самопознания и исцеления. Эксперимент в этом контексте обычно представляет собой научную процедуру с целью открытия или проверки гипотезы. Она, как правило, предусматривает привлечение испытуемых, на которых и проверяют действие изолированных алкалоидов.

В то время как перуанские и мексиканские племена использовали Пейот и Сан-Педро на протяжении тысяч лет, ученые узнали о мескалине лишь в самом конце 19-го века, начав проводить эксперименты на обезьянах, вводя им подкожно большие дозы мескалина и тем самым вызывая у несчастных, сидевших в клетках животных кататонию, перегружая их нервную систему опытом, который они были не способны понять. Большинство людей назвали бы этот метод исследований жутким и варварским. Более милосердным, на мой взгляд, было бы заставить обезьян к прыжкам с парашютом или банджи-джампингу. Этот неестественный, клинический подход применяли также на людях, которые, в отличие от приматов, способны обрабатывать стимулы и обладают большими психическими свойствами для получения, выражения и усвоения психоделического опыта. Несмотря на это, ученые практически не продвинулись в понимании данного феномена. Это можно объяснить тем, что мескалин первоначально извлекли из растения, которое, в свою очередь, с корнями вырвали из его культурной среды, где этот опыт уважают, понимают и хранят, как священный, на протяжении всей его истории. Будучи оторванным от своего биологического тела и культурного контекста, а также введенным неестественным способом в человека, чья социокультурная база не поддерживает духовное восприятие реальности, результаты не могли быть другими, а психоз и шизофрения были единственным диагнозом.

Акцентируя большее внимание на причинных факторах «галлюцинаций», их локализацию и оптические эффекты, вместо проблемы сознания, наука упустила из виду главное.

Олдос Хаксли обратил внимание на духовный контекст мескалина. Возможно, благодаря интенсивному изучению восточной философии ему нетрудно было провести параллели между мескалином и мистическим опытом, описываемым в древних текстах. Он написал о своем опыте с мескалином в своей эпической книге «Двери восприятия», которая, подобно лесному пожару, вызвала как вспышки восторга, так и критики со стороны духовных лидеров, увидевших в ней короткий путь к просветлению и, возможно, даже угрозу, исходившую от немедленного духовного пробуждения человека, которое давал мескалин, что неминуемо подрывало их авторитет. К тому моменту, когда я впервые прочитал его книгу, у меня уже был многолетний опыт работы с содержащим мескалин кактусом Сан-Педро, и я, скорее, искал недостатки в работе Хаксли. Вместо этого оказалось, что это блестящий отчет, хотя и неполный и не в полной мере отражающий величину опыта, который мог бы быть описан в полном объеме при проведении исследований в другой обстановке. Тем не менее, он, вне всякого сомнения, увидел суть и прикоснулся к самому сердцу мистического опыта: для него мескалин послужил ключом, открывшим «запретные» двери восприятия. Поскольку я сам интересовался восточными духовными путями задолго до того, как познакомился с шаманскими растениями, священными кактусами Перу и Мексики в частности, я понимал поиски Хаксли и чувствовал его страсть к непосредственному духовному опыту. Он хотел погрузиться и самостоятельно прочувствовать красоту, глубину и блаженство, о котором испокон веков было известно суфиям, мудрецам и мистикам Востока. Мескалин приподнял Хаксли занавес.

На протяжении долгих лет применения «галлюциногенов» и чтения книг по восточной философии, меня среди множества возникавших вопросов больше всего интересовало, действительно ли это кратчайший путь к просветлению или просто «обман», каковым его считали многие восточные гуру. Я хотел найти собственные ответы на свои вопросы, зная, что я не могу полагаться на мнения других, поскольку для меня это были просто слова. Однако чтобы получить ответ, необходимо было сначала определить, что такое просветление. Если оно означает что-то абстрактное или загробное и является привилегией избранных или «наградой» за самоотречение и отчуждение от жизни, то нет. Если же это просвет в сознании, сквозь который мы можем лучше видеть себя и мир, учиться любить, созерцая жизнь как чудо, по каким-то непостижимым нам причинам свершившееся здесь и сейчас, на Земле, крошечном островке космической пыли, то да.

Как не приветствовать этот путь, если он позволяет человеку жить полноценной земной жизнью, где мистика становится повседневностью? Как не предпочесть путь, наполненный радостью, тяжелой, изнурительной работе и самоограничению длиною в жизнь, предписанных адептам индийских путей?

Я не хотел бы, чтобы сказанное мною расценивалось как пренебрежительное отношение к древним путям, которые, безусловно, несут в себе знания. Исследование Хаксли и его увлечение ведантой на протяжении более чем двадцати лет, позволили ему осознать сущность мескалинового опыта, преобразив психоделическое путешествие в мистическое. Эта психоделическая духовность, которую еще можно назвать эволюционным шаманизмом, попросту означает использование энергии психоактивных растений для размышления о природе вещей и нашего места в мироздании, в отличие от традиционного шаманизма, который, в основном, направлен на исцеление. В моем случае полушутя новое направление я назвал Мескалидзен.

Является ли духовное пробуждение, вызванное психоделическими веществами и растениями, таким же эффективным и равноценным восточным путям мистицизма?

Мы можем ответить на этот вопрос вопросом: является ли путь к знаниям более важным, чем сами знания? Имеет ли метод первостепенное значение для результатов? Если я хочу добраться до острова, который находится посреди океана, что лучше – отправиться к нему на лодке или вплавь? Если, потребляя растение, я могу воспользоваться мистическим опытом, в котором я нахожу вдохновение в жизни, почему я вместо этого должен избрать путь трудностей с далекой надеждой на просветление? Если я могу использовать инструмент, чтобы расширить свое сознание и превратить полное страданий паломничество по жизни в счастливое и радостное путешествие, то почему я должен отказаться от этого блага? Если у меня есть возможность расширить свой человеческий опыт и таким образом повысить вкус к жизни, почему я должен пожертвовать ей, поддавшись предрассудкам?

Важно отметить, что богатая, тысячелетняя духовная традиция Индии, которая существует и по сей день, создала некий духовный эгрегор, служащий питательным элементом для своего собственного вида. Пустив глубокие корни в культуру, его влияние по-прежнему порождает спорадическое пробуждение у людей, живущих там. Для нас, жителей Запада, которые утратили связь с духовными корнями сначала благодаря статической религии, а затем и науки (или, точнее сказать, наукообразию, ибо наука на Западе стала больше похожа на догму), чье восприятие реальности обусловлено и ограничено миром суеверий и физической видимости, за пределы которых мы не могли заглянуть, необходима помощь другого вида – такая, которая сможет «катапультировать» нас в другую область сознания.

После использования многих веществ и растений, стимуляторов и галлюциногенов в процессе поиска пути на протяжении многих лет, я могу сказать с большой уверенностью, основываясь на собственном опыте, что мескалин заслуживает занять особое место среди всех других психоактивных веществ. Благодарность и признательность за его дары нелегко выразить словами, а его лечебный потенциал трудно переоценить.

По определению, мескалин является психоделическим веществом, что означает «проявляющее ум» (ум – psyche, проявлять – delos). Этот термин был впервые введен доктором Хамфри Осмондом при подготовке к психиатрической конференции в Нью-Йорке в 1956 году. Этот термин был более подходящим, чем те, которые предлагались ранее, – «галлюциногены» или «психотомиметики». Тем не менее, ни этот, ни даже более современный термин «энтеогены», означающий «проявляющий божественность изнутри», не способны полностью выразить всю полноту и многогранность опыта, который хочется описать.

С одним таким описанием я познакомился еще в юношеские годы, услышав от одного русского человека средних лет, никогда не слышавшего о психоделическом опыте. Он присоединился к нашему разговору, который я вел со своим другом о шаманизме. Постояв какое-то время безмолвно, он спросил, можно ли нам рассказать о весьма необычном опыте, о котором он никогда никому не рассказывал.

Охотно согласившись, мы стали слушать о том, как однажды с женой они отправились в лес собирать грибы. Это было не впервые. Они часто собирали грибы, поскольку это русская традиция. Однако в этот раз его жена ошиблась и собрала похожие, но все же другие грибы, из которых приготовила ужин. В результате вместо того, чтобы лечь спать, он отправился в «путешествие», к которому не был готов. Не имея ни подготовки, ни наставника, он просто решил, что отравился и умирает.

Его описание посещения собственных похорон было действительно довольно смешным. Слышать это от человека, который всю жизнь прожил за «железным занавесом» и никогда раньше не встречался ни с чем похожим до той ночи, было особенно интересно. Этот опыт с грибами пошатнул его картину мира, заставив мыслить в новом направлении и искать ответы на вопросы, которые у него никогда раньше не возникали.

Я вспомнил эту историю спустя много лет, когда прочел об американском банкире Гордоне Уассоне, имевшем на удивление схожий опыт с его женой из России Валентиной Павловой, которая также собрала «плохие» грибы в лесу и «отправила» своего мужа в «путешествие», изменившее его жизнь. Сходство этих двух случаев просто поразительное!

Размышляя об этом, я не мог не думать о древних людях, которые в поисках пищи могли наткнуться на похожие грибы или растения, а также о том, как эти «встречи» могли повлиять на эволюцию сознания, их жизнь и культуру. Мне это было очень знакомо, поскольку моя собственная жизнь кардинально изменилась после того, как я познакомился с шаманскими растениями – священными кактусами, встречи с которыми я искал осознанно. Наблюдая в себе внутренние перемены, вызванные силой этих дивных растений, я начал задумываться об их огромном потенциале для социокультурных изменений. Образование такого рода могло бы стать катализатором, ведущим человека и общество к переоценке ценностей, миролюбивому существованию, постижению и любви.

Мы живем в мире, где ядерное оружие легально, а растения запрещены законом, – безумие, которое мы называем цивилизацией.

С помощью психоактивных растений мы способны заглянуть внутрь и увидеть себя, как в зеркале. Психоделики нужно рассматривать как инструмент для изучения внутреннего мира человека, подобно тому, как мы используем телескоп для изучения небесных тел. То, что мы видим и узнаем, глядя в телескоп, остается неведомым тем, кто смотрит на звезды невооруженным глазом. И подобно тому, как телескоп помогает сфокусировать свет, исходящий из темных уголков космоса, тем самым делая его видимым, точно так же психоделики помогают нам сконцентрировать свое внимание на нашем сознании, увеличивая его до доступных для восприятия размеров.

Однако психоделический опыт можно только поверхностно описать, как розу, передать окраску, количество лепестков. Сам запах цветов, как и переживание опыта, непередаваем. В действительности это бессловесная, внутренняя и интимная встреча с «иным», имеющим множество лиц. Когда мы говорим, в частности, о мескалиновом опыте, «блаженное видение» – самое близкое сочетание слов. Но и они только символы. «Слова произносятся, но не способны просвещать», – как-то сказал Олдос Хаксли. Мескалин дает возможность получить доступ в мир чистого восприятия, преодолевая языковой барьер.

Удостовериться в реальности психоделического опыта можно лишь на основе личного переживания, что всегда является одинoчным путешествием даже при участии других людей. Это как жизнь и смерть: мы рождаемся одни и одни умираем. Это ключ к освобождению разума. Это топливо, позволяющее достичь звезд, не отрываясь от земли.

Психоделический опыт невозможно постичь научным путем, без того чтоб «окунуть» в него ученых. Ведь как иначе узнать, что такое вода, не искупавшись? Данный феномен относится к метафизике, фундаментальному аспекту человеческого бытия. Его не измерить и не зафиксировать на экране. Познать его можно только изнутри.

Реален ли опыт?

Это зависит от того, что мы считаем «реальным». Если мы полагаем, что реально то, к чему мы можем прикоснуться рукой, то ответ – нет. Но если реальное означает нечто, что можно наблюдать и неоднократно испытывать, черпая из пережитого опыта знание, наставления и понимание, то ответ, безусловно, да.

Объективен ли он?

Любой вид опыта, в конечном итоге, может быть только субъективным, так как любому опыту требуется субъект, чтобы быть испытанным. Таким образом, объективная реальность может быть испытана только субъективно.

Полезен?

Все зависит от человека. Насколько мне известно, лекарства от глупости не существует и дурака, как у нас говорят, могила исправит. Тем не менее, ответственное применение психоделиков может оказаться весьма полезным. Это можно сравнить с алхимическим процессом, во время которого все нечистоты в человеке сгорают, очищая его и превращая в лучшее существо. Если опыт способен оказывать влияние на наши модели мышления и поведения, помогая при этом прекратить разрушать себя и других, если он может облегчить или даже избавить человека от страданий, пагубных пристрастий, алкогольной и наркотической зависимости, при этом не вызывая привыкания, если он позволяет реализовать художественные и познавательные способности, которые в противном случае так и остались бы нераскрытыми, заставляет задуматься и почувствовать, то какой будет ответ?

Это работа для зрелых, ищущих себя людей. Для тех, кто хочет жить, а не бежит от жизни. Психоделики можно также сравнить с инструментами плотника, при помощи которых тот изготавливает деревянную конструкцию. Подобным образом духовный искатель может разобрать старую и собрать новую парадигму. Но если пользоваться молотком без умения, внимания и концентрации на гвозде, можно ударить по пальцу. То же самое относится и к применению психоделиков.

При правильном пользовании и с пониманием психоделики способны акцентировать внимание на уникальности жизненного опыта человека с увеличенной глубиной и интенсивностью, который наряду с бесчисленными прозрениями и озарениями повышает вкус к жизни, позволяя ощутить всю ее полноту.

Однако так же, как и дзен-буддизм, психоделический опыт сам по себе ничему не учит – учение приходит изнутри. Мы учим себя сами. Дзен и психоделический опыт только указывают путь. Ни в одном, ни в другом нет доктрины, догмы, учения. Оба являются лишь указателями, способными спровоцировать понимание. Они способствуют открытию «третьего глаза», который является органом восприятия, метафорой внутреннего видения.

Никакая теория никогда не прикоснется к реальности. Реальность – это вода, сквозь которую можно видеть, но ее невозможно схватить руками.

Идея дзена – уловить жизнь в ее течении. Это природа, красота и любовь к жизни. Мескалин открывает глубокий, но простой смысл дзен-буддизма, который, на первый взгляд, выглядит нелогичным, неразборчивым и недоступным. Психоделический опыт может открыть понимание того, что великий дзен-мастер Хошу, живший во времена династии Танг (778–897), говорил о Дао: «Дао – это ваша повседневная жизнь, спокойное, уверенное в себе, доверчивое существование».

Дзен и шаманизм во многом перекликаются. Оба дисциплина и опыт. Ни один, ни другой не подвластны интеллекту, но оба даруют ключи к Сатори – внутреннему постижению реальности. Дзен достигается, когда человек пробуждается к своему внутреннему «я» – доступное состояние для каждого, кто этого искренне ищет. Дзен – это постижение пути, ведущего к пониманию. Так же, как мескалин, он позволяет увидеть реальность с точки зрения значимости бытия, а не, как обычно, пространства и времени. Мескалидзен – это попытка вернуться в утерянный рай, в котором пребывают дети.

Ты скажешь, эта жизнь – одно мгновенье.

Ее цени, в ней черпай ты вдохновенье.

Как проведешь ее, так и пройдет,

Не забывай: она – твое творенье.

Омар Хайям