Генерал Семенов ехал на работу, предполагая, что с самого утра запросит личное дело курсанта Гринева. Но, как говорится, человек предполагает, а бог располагает. Как обычно, текущие дела оказались важнее. Как только он вошел в кабинет, принесли донесение. Это было очень важное дело. Генерал считал, это лучшее дело за всю его карьеру, самое важное в его жизни. Операция "Павлиний глаз". В одной из южных стран в подбрюший России именно он, еще будучи полковником, создал сеть. Ребят он перебрасывал через западную Европу. Что бы по возможности безопасно внедрить их. Его резидент, как было сказано в донесении, наконец, смог получить важные документы. Это была сверхсекретная операция. Связь шла через третьи страны. Вначале сообщение шло во Францию, оттуда в Гамбург и только потом в Россию. Плечо связи было длинным. Это требовало времени. Но зато очень надежно. Никто не смог бы проследить, что донесения идут в Россию. Он создал эту операцию, и сейчас, когда его перевели в этот город, все дела по операции он забрал с собой. Надо срочно, срочно отправить курьера. Это должен быть очень надежный человек. Если, как он надеялся, та информация будет в этом документе, это будет лучшее дело его жизни. Да только ли его. Если эти бумаги попадут в чужие руки, вся его сеть будет провалена. Многолетняя работа пропадет. Он не может этого допустить. Нужен не один человек. Сообщение любой ценой надо доставить. Не многим можно доверить это дело. Таких парней он знал. Он сам их выберет. Все зависело от точности исполнения. Ребята должны оказаться в нужное время и в нужном месте. Все рассчитывалось до минуты. Они должны забрать из тайника флэшку. Рискованно оставлять ее в тайнике долго. Это опасно. Он сам лично проследит за операцией и сам проинструктирует курьеров. Кроме того, надо связаться с "южным мостом", обеспечивающим переход границы в обратном направлении. Идти через всю Европу долго. "Южный мост" обеспечит переход. Фактор времени. Им придется привлечь много людей. Это неизбежно. Только после обеда генерал закончил с этим вопросом и решил, что можно вернуться к делам менее важным. Посмотреть личное дело курсанта. Он позвонил полковнику Сотникову.

— Андрей Алексеевич, — сказал он в трубку, — зайди ко мне. Сейчас, лучше сейчас, и занеси личное дело курсанта Гринева.

— Кого? — Спросил Андрей Алексеевич. Даню Гринева он считал почти своим племянником.

— Того, ну особого. — Наконец он выкроил время и для этого дела.

— Есть, занесу. — Андрей вытащил личное дело из своего сейфа. Это дело он не доверял никому. Шел по коридору и пытался угадать, почему генерал вдруг решил посмотреть это дело. Когда генерал приступал к своим обязанностям, Андрей ему доложил. Тогда на дело не обратили внимание. Что случилось сейчас? Полковник вошел в кабинет Игоря Ивановича и доложил:

— Прибыл по вашему указанию, товарищ генерал.

— Проходи, Андрей. Что стоять. — Сказал Семенов, указывая на стул. — Присаживайся.

Андрей сел, ожидая, что спросит генерал.

— Дело принес? — Игорь Иванович отложил ручку.

— Да, вот, товарищ генерал, — Андрей протянул скоросшиватель.

Генерал открыл дело, полистал. Все так и есть. Даниил Александрович Гринев. Семнадцать лет. Родители — сотрудники музея. "Роются в пыли" — улыбнулся он про себя. Живет на улице Тракторной. Вот он какой, друг его сына. Закрыл папку и спросил:

— Так что с этим курсантом? Уж больно он необычный. Привилегий много. Семнадцать лет. И посещение занятий свободное. Вечерник — заочник. — Не ясно, выражает ли генерал недовольство или просто описывает ситуацию.

— Товарищ генерал, я вам докладывал. Он очень способный парень. Очень. — Андрей пытался объяснить, какой это замечательный курсант.

— В чем способности-то? — Чуть улыбнувшись, спросил Семенов.

— Прежде всего, он владеет прекрасно любым оружием. Борьба. Холодное оружие. Способность к языкам. Другие дисциплины ему так же даются легко. Прыжки с парашютом. — Полковник пытался припомнить все способности курсанта.

— Прыжки с парашютом? — Генерал постукал пальцем по делу, явно намекая на рапорт инструктора по прыжкам.

— Бывает. Молодой он еще. — Оправдывался Андрей Алексеевич.

— Понимаю, понимаю. Молодой. Вот это и странно. Что еще? — Игорь Иванович поднялся на ноги, прошел по кабинету. Остановился возле окна.

— Я могу сказать, таланты у него необычайные. Особенно способность к языкам. Свободно владеет английским, французским, испанским. Немецким. Говорит на этих языках, как на родных. Если необходимо, он в короткие сроки может освоить любой другой язык.

— Так, так. Замечательно. И что это такое, семнадцать лет, без воинской присяги. Непорядок. — Семенов вернулся за свой стол.

— Я докладывал наверх. — Полковник Сотников тогда связался со своими старыми друзьями. Без их помощи особое положение курсанта было бы не возможно.

— Ясно. Хотел бы я лично познакомиться с этим необычным талантом. — Сказал генерал. — Пригласи-ка его завтра ко мне. Поговорим.

— Есть, товарищ генерал.

Андрей видел, разговор закончен и спросил:

— Я могу быть свободен?

— Да, ты свободен, Андрей. А дело я оставлю пока у себя.

Полковник встал и пошел к выходу из кабинета. Генерал остановил его.

— Не подскажешь ли мне Андрей, почему его называют Арлекин? Отчего его так прозвали.

— Сложно так объяснить, — начал полковник.

— Ладно, — Семенов махнул рукой. — Посмотрим завтра.

Андрей вышел. Задумался. Что завтра скажет генерал. Вернулся в свой кабинет и позвонил Даньке.

— Даня, это я, Андрей. — Справится ли мальчишка с этим экзаменом.

— Дядя Андрей, — откликнулся сразу же Даня. — Добрый день. Что-то случилось?

— Даня, генерал хочет тебя увидеть завтра. Зайди в контору, я тебя встречу.

— Хорошо, завтра буду. — Приказы надо выполнять.

На следующий день после занятий Данька поспешил в контору. Знакомое здание, мало что говорящие вывески. Управление внутренних дел и все. На проходной его уже ждал дядя Андрей. Дядя его друга Максима. Но для Даньки он был почти родным дядей.

— Привет, дядя Андрей. — Данька протянул руку.

— Пойдем, Даня. — Андрей поздоровался и повел курсанта к высокому начальству.

Они прошли и направились к кабинету генерала.

— Что-то случилось, дядя Андрей? — Поинтересовался Данька.

— Пока не знаю. Генерал вдруг вспомнил о тебе. Интересовался, отчего тебя прозвали Арлекином. А я толком так ничего ему и не объяснил.

Данька только улыбнулся.

— Я взрослый мальчик, сам ему объясню. — В голове Дани тотчас возник план. Почтения к начальству любого уровня он не испытывал. В нем жил шаловливый чертенок.

Андрей Алексеевич махнул рукой. Он думал о той беседе, которая должна пройти у них с генералом. Вошли в кабинет. Сотников первым, за ним Данька. Полковник доложил:

— Товарищ генерал, по вашему приказанию прибыли. — И услышал у себя за спиной голос незнакомого парнишки.

— Ой, чего вызывали-то? Я так бежал. На улице жарко. Употел весь.

Андрей обернулся. За его спиной стоял уродец. Голова набок, трясется. Ручки болтаются. Рубаха…. Когда Данька успел это сделать. Рубаха выбилась из под брючного ремня, застегнута не правильно. Настоящий уродец. А Данька продолжал:

— Как меня вызвали, так я сразу побежал, — урод жует слова. — Вот. Я тут присяду маленько. Совсем запыхался. Мне ж идти не просто. Ой, Господи. — Данька пошаркал к столу генерала. При этом одна ножка у него заплеталась за другую. Левое плечо дернулось, поднялось выше правого. Глазки моргают, рот полуоткрыт. Даня плюхнулся на стул.

— Что нынче так жарко. У вас тут дяденьки хорошо. Прохладненько. Отдышусь чуток. Вызывали, так я побежал. — Он пыхтел, отдувался. Тонкие скрюченные ручки положил на стол генерала.

Игорь Иванович посмотрел на полковника.

— Это что, курсант Гринев? — Спросил он. Игорь Иванович готов был в гневе ударить кулаком по столу. Что за шутки!

Но ответил Даня.

— Я. Я, курсант Гринев. Точно. Меня записали в курсанты. Вот дяденька и записал. Мне сказали, запишешься в курсанты, к харчам определят. И пособие обещали. Только ничего не давали. А тут вызвали, я и думаю, все сейчас и дадут. И харчи, и пособие. У меня пособие по детству маленькое. Мать-то у меня в музее работает. Зарплата небольшая. Мамка говорит, там тебе будут бутербродики со сливочным маслом давать и с сыром будут. Масло-то хорошее и сыр с дырочками, вкусный. Я и побежал. Я и паспорт взял, что б пособие получить.

Уродец достал из кармана паспорт и трясущейся рукой положил на стол генерала.

— В ведомости я распишусь. — Даня взял листок бумаги для заметок, ручку. На перо ручки подышал. Зажал ручку всеми пальцами и стал выводить каракули. От усердия закусил кончик языка. — Меня учили писать. Гляди. Куда бежать-то, касса где? Я готов.

Даня озирается, ищет кассу. Ручонками теребит пуговицу на рубашке.

Генерал смотрел на это существо. Вот этот способен к языкам?! Генерал вновь задал вопрос полковнику:

— У него с головой все в порядке?

Отвечать опять начал Даня.

— С головой у меня все в порядке. Мамка говорит, голова у меня крепкая. Все говорят, отличная голова. Недавно я по лесенке спускался. А у нас, знаешь, лесенки крутые. Как хожу сам видел. Одна ножка за другую запнулась, и я с лестницы шабаркнусь, головой в стенку. Все стены, говорят, тряслись. Соседка снизу выбежала. Это она скорую помощь вызвала. Врач сказал, голова крепкая. Кость толстая. Из кости вся, из цельной. Во, какая хорошая. Только шишка появилась, здоровенная. С кулак. — Данька тряс маленьким кулачком.

Это кулак не произвел особого впечатления на присутствующих.

— А из стенки, — продолжал Даня, — кирпич выпал. Так стенку и замазать можно. Меня в больницу привезли, а вдруг сотряс что. А что я мог сотрясти кроме стенки. Они там меня оглядели и сказали, хорошо у тебя все. Я обрадовался. Аж плясать им стал. Это я от радости.

Данька встал.

— Во, смотри-ка, как я пляшу! — Данька начал на своих заплетающихся косолапых ножках подпрыгивать. — Вот так скакал. А тут дядька в белом халате прибежал. Орет, ложись. А ноги-то у меня не останавливаются. Он меня кулачищем в бок как саданет. Вот.

И Данька начал задирать рубаху. Край рубахи закусил зубами и ручками шарил по своему боку.

— Гляди, здесь синячище был. Поди, сейчас остался. — Наконец, Даня успокоился. Сел на стул.

— Так я за харчиками и прибежал. А то без меня все разберут. — Тяжело вздохнул и уставился на генерала.

— Кончай Ваньку валять, — заявил Игорь Иванович. Артист, ремнем по мягкому месту.

Даня посмотрел сначала на Андрея Алексеевича, потом на генерала. Голова его затряслась сильнее. Рот приоткрылся, губы дрожат, он говорит:

— Ваньку-то я не валял. Никакого Ваньку. Не трогал я Ваньку. Я его и не знаю. Правда, дядечки. Не знаю. — На глазах слезы. — Вы что меня… Думаете, что я вашего Ваньку побил? Не бил я Ваньку. Не надо меня арестовывать. Я не хочу в арестантскую. Маманя плакать будет. Вы, правда, думаете, что я Ваньку валял? Ну, скажи, дядя Андрей, скажи ему, что Ваньку не валял. Так вы харчиков мне не дадите. Давать не хотите, вот и говорите, что я Ваньку побил. Не хотите пособие давать. Так и не надо. Только в каталажку не сажайте. Без пособия мы с маманей обойдемся. — Трясущаяся рука Дани взяла паспорт, и он засунул его обратно в карман. По щекам текут слезы. Кулаком вытирает нос. — Так я, дядечки, побегу. Побегу, да? Вы меня отпустите? А пособие себе оставьте. Я никому не скажу. Так я побегу. Вы меня, дядечки, отпустите? Ведь отпустите? Я побегу.

— Курсант Гринев, смирно! — Рявкнул генерал.

Данька вскочил на ноги.

— Есть, смирно, товарищ генерал.

— Ясно мне с тобой все. Сядь. Приведи себя в порядок.

Данька быстро заправил рубашку, застегнул ее, как следует.

— И брось мне здесь концерты закатывать. — Заявил генерал.

Лицо Дани просветлело. Он закинул одну ногу на другую, развалился на стуле и развел руками.

— Концерт? — Даня слегка картавил. — Я люблю музыку. Да, да, господа, музыка — это то, что необходимо для моей утонченной натуры. Я люблю классическую музыку. И джаз люблю. Оскар Бентон? Не откажусь послушать хорошую музыку. Хоть я и утонченная натура, но я и что попроще могу послушать. Шансон. А вы любите, господин генерал, шансон? Вспомните, как там…

Данька начал дирижировать руками перед лицом генерала, водить руками в стороны. Фальшиво запел, прикрыл глаза. Всем видом показывал, что наслаждается собственным вокалом. —

— Ведь я институтка, я дочь камергера, я черная моль, я летучая мышь. Вино и мужчины, моя атмосфера. Привет эмигранты, свободный Париж. Но классику я люблю больше. Вальсы Шопена, это такая прелесть. А еще, — Даня прикоснулся безымянным пальцем к своему лбу, словно погружаясь в очарование своих воспоминаний. — Недавно я в опере был, господа. Кармен слушал. Прелесть. У любви, как у пташки крылья…. Впрочем, вам вряд ли это доступно. Вы уж не обижайтесь. — Данечка бросил взгляд на дядю Андрея. — Вы не можете понять величия музыки. Вы обыкновенные салдафоны. А настоящий симфонический оркестр.

Данька схватил со стола генерала ручку и начал вновь дирижировать. Прикрыл глаза, наслаждаясь ему одному слышной музыкой. Он перебросил ручку из правой руки в левую и продолжал дирижировать. Правая рука незаметно скользнула к блокноту, лежавшему на столе генерала. Одно движение — блокнот исчез.

— Блокнот, — сказал Игорь Иванович.

— Ноты? Ах, ноты. Объясняю, это такие точечки с хвостиками. — Аристократ пытается объяснить неучам, что такое ноты.

— Блокнот. Где блокнот? — Переспросил генерал.

— Какой блокнот? — Удивился Данька. Растерялся. О чем его спрашивают, какой блокнот.

Генерал приподнялся, что бы заглянуть за стол, полагая, что Данька скинул блокнот себе на колени. Но блокнота там не оказалось.

— Курсант Гринев, верните блокнот.

— Ах, блокнот, — движение руки и Даня положил его на стол. — Он упал. Сам свалился. Я не заметил.

Искренний взгляд темных глаз, изумление. Полная невинность.

— Ладно, курсант Гринев. Или как там, Арлекин. Мне понятно, почему ты — Арлекин. Давай поговорим о другом.

— О чем, товарищ генерал? — Шаловливый чертенок внутри Дани еще не угомонился. Чертенку хотелось поиграть.

— О твоих способностях. Говорят, ты очень способный парень. В прыжках с парашютом. — Генерал достал из стола личное дело курсанта. — Что ты можешь сказать о рапорте?

— Случайность. Запнулся. Не привык к самолету. Это был первый прыжок. Запнулся и выпал.

— Полковник Сотников, а вы что скажете по этому поводу?

— Игорь Иванович, — начал Андрей, — там все сказано. Был первый полет. Надо было прыгать с парашютом. И Арлекин испугался. Истерика у него. Боюсь, высоко. Упаду. Инструктор решил, первый прыжок. Парень боится. Пусть еще подготовиться. Ребята прыгали один за другим. А тут….

— А тут, — продолжил генерал словами из рапорта, — курсант Гринев вскочил и заорал. Парни, я на плите чайник оставил. А дома никого нет. Пожар будет. И выпрыгнул из самолета. Не в тренировочном, а в затяжном прыжке. Так было, курсант Гринев?

— Никак нет. Я споткнулся. Про чайник я точно вспомнил. Было. Но я просто запнулся.

— Так. Хорошие у тебя способности. А с иностранными языками что? Четыре языка знаешь?

— Нет, — Данька потупился, — больше.

— Какие еще? — Игорь Иванович хорошо владел английским языком. Немецким хуже.

— Любой язык.

— Это что значит? — Спросил Игорь Иванович.

— Любой язык, какой надо, тот и буду знать. — Данька сам не мог объяснить, как это у него получается.

— Не понял. — Семенов перевел взгляд на полковника.

— Это он правду говорит, товарищ генерал. Способный он. Когда он начинает с кем-то разговаривать, ему достаточно услышать несколько слов на любом языке. Анализирует что ли. И сходу начинает говорить так, будто это его родной язык. Мы пробовали. Армянский, грузинский, арабский. Одним словом, талант.

— Талант? Хорошо, талант, так талант. А что скажешь, молодой талант, о своем друге, о Грише?

— Какой Гриша? Вы чего меня, то о Ваньке, то о Грише спрашиваете? — Друга просто так я вам не сдам.

— Ты что, забыл своего друга, Гришу? — Продолжал генерал. — О Грише, с которым ты в академии юридической познакомился.

— А, Гриша. Отличный парень. А что? — Откуда Игорь Иванович знает о Грише.

— Ничего. — Улыбнулся Игорь Иванович. — Приятно слышать, что он отличный парень. Мне приятно слышать, как отцу, что мой сын — отличный парень.

— Он ваш сын? — Удивился Данька.

— Что, не похож?

— Похож. Но я не думал….

— Думать надо, курсант, думать. Передашь ему привет. И последнее, я еще один недостаток нашел в твоем личном деле.

— Какой? — Еще одна незадача. Вечно Даня в чем-то виноват.

— Возраст. Семнадцать лет.

Данька посмотрел на генерала, слегка улыбнулся и сказал:

— А как насчет того, что в гражданскую войну в мои годы люди полками командовали? И еще, те молодые генералы своих судеб?

Игорь Иванович улыбнулся в ответ.

— Понятно, значит, генералом хочешь стать. Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом. Только вот что, Даня, генералом станешь, когда я уйду на пенсию. Понял?

Данька облокотился на стол генерала и вперился в Игоря Ивановича взглядом.

— Товарищ генерал, а у вас на пенсию раньше выходят? По выслуге лет? — Потом посмотрел на Андрея Алексеевича. — Так значит я генералом раньше стану. Вы — на пенсию, а я — в генералы!

Игорь Иванович слегка стукнул ладонью по столу и полушутливо, полусерьезно сказал:

— Вон отсюда, курсант! Что б глаза мои тебя не видели. Он, видите ли, вместо меня хочет генералом.

— Есть, вон. — Данька вскочил на ноги и, пританцовывая, направился к двери и запел.

— Как хорошо быть генералом, как хорошо быть генералом, лучшей работы я вам сеньоры, не назову. Стану я точно генералом, буду я точно генералом, если капрала, если капрала переживу. — И выразительно посмотрел на дядю Андрея, указал на него пальцем и выскочил вон. Закрыл дверь, выдохнул и произнес:

— Кажется, пронесло.

Из-за закрытой двери было слышно:

— Шельмец, вот шельмец. Талантливый зараза, черт его возьми.

Данька ушел.

— Ты присаживайся, Андрей. — Говорил генерал. — Не понятно мне кое-что в этом деле. Говоришь, он может услышать несколько фраз на незнакомом языке и начать говорить.

— Так точно, товарищ генерал. В деле этого нет. У него необычные способности. Он перемещается из одного времени в другое. Из нашего, в семнадцатый век, и делает это регулярно.

— Как? Ты серьезно, полковник? — Удивился Семенов. Фантастический роман.

— Серьезно. Наши ученые доказали. Перемещается он. Как это происходит, определить не удалось. Обследования показали, у него возбуждены участки мозга, которые у обычного человека не используются. Предполагают, что с этим все связано. Пытались использовать гипноз. Специалист ввел его в состояние транса. Все фиксировалось на видеокамеру. Как только специалист начал задавать вопросы, курсант ответил ему на непонятном языке. И тембр голоса был совсем другой. Несколько слов. Когда в комнату вбежали, гипнотизер валялся на полу без сознания. Данька оставался в трансе. Специалиста унесли. Даньку привели в чувство. Вывод, когда пытаются проникнуть в сознание парня, в особо активные участки мозга, происходит активная блокировка. Она способна обороняться.

— Не плохо. Не плохо. — Сказал генерал. — А что-то еще пробовали?

— Специалисты говорят, не стоит даже пытаться. Мы можем так уничтожить этот феномен. Сейчас, когда он приходит на занятия, проходит через рамку. Снимается поле. Пока расшифровать ничего не удалось.

— Что ж, спасибо за информацию, Андрей. Посмотрим, на что способен наш будущий генерал.

Данька любил эти утренние часы на Тортуге, когда ночная мгла уже рассеялась, а полуденный зной не наступил. Он поднялся, быстро умылся. Собрался идти завтракать. Дверь в его комнату приоткрылась, в комнату осторожно вошел Хуан.

— Дэн, там тебя капитан хочет видеть. — Испанец выглядел каким-то притихшим.

— Сейчас приду. — Даня поднялся со стула, на котором сидел. Направился к двери.

— У него уже все собрались. Леон, Брин и Колин. — Сообщил Хуан.

Только сейчас Дэн заметил, что парень опять стал прежним. Спеси поубавилось. Не иначе, капитан вправил ему мозги. Даньке стало жаль этого парнишку.

— Хуан, — сказал он, — ты к моей комнате присмотрись…. Ты хотел что-то изменить.

— Хотел, — печально ответил Хуан.

— Так сделай. Ты же у нас главный управляющий. — Данька с тоской осмотрел свою комнату. Придется принести в жертву уют и привычную простоту.

— Капитан мне по шее даст. — Вот разгадка вселенской печали в глазах. Дэн с трудом удержал смех.

— Ты главный управляющий, — воскликнул Данька, — скажи, что это я тебя попросил. У тебя здорово получается.

— Правда? — Обрадовался Хуан. Хоть кто-то оценил его способности.

— Конечно. Я пошел к капитану, а ты здесь приглядись. Все, что сделаешь, одобряю заранее. — И пошел к капитану. По дороге он пожалел, что дал такую свободу этому парню. Он такое наворотит, но отступать было поздно. Вошел в комнату отца. Все были в сборе.

— Проходи, — сказал капитан. Возле письменного стола собрались Леон, Брин и Колин. Брин вертел в руках трубку. Колин задумчиво потирает пальцами подбородок.

Данька прошел и сел.

— Я собрал вас здесь, что бы изложить кое-какие соображения, — начал Свен, кивнув Дэну. — Я задумал новую операцию.

И капитан рассказал о том, что задумал. Свен под конец сказал:

— Я не стал пока говорить об этом другим капитанам. Думаю, преждевременно. Полагаю, что и вы пока все обдумаете. Дня через два изложите ваши соображения. А сейчас прошу к завтраку.

Они все отправились в столовую. За завтраком о плане капитана никто не обмолвился ни словом. Когда гости разошлись, Данька и отец вышли во внутренний дворик, устроились там в тени. Отец сказал:

— Как думаешь, Даня, может из этого что-то получиться. — Потом сам же махнул рукой. — Нет, ладно, пока ничего не говори. Не стоит решать сгоряча.

— А я и не буду. Я еще раз хочу сказать спасибо за твой подарок. Отличные метательные ножи. Я налюбоваться не могу. Отличные.

— На память тебе о зачислении. — Капитан был рад, что сыну подарок пришелся по душе.

— А еще подарок, пап. Ты не хочешь сделать? — Дэн решил вернуться к теме женитьбы Свена.

— Чего ты от меня еще хочешь? — Улыбался Свен.

— Может, мы тебя женим, ты подаришь мне братика или сестренку.

По дворику беззаботно бродят несколько маленьких птичек. Ищут, чем можно поживиться.

— Что-о-о?! — Возмутился капитан.

— Ну, братика, а? — Дэн скорчил забавную физиономию.

— Что б я? Да я стар для этого. Даня, я уже стар жениться. Что тебе в голову взбрело. Лучше ты мне сделай подарок. Женишься, подаришь мне внуков. Как? — Капитан хоть и возмутился, но спорить с упрямцем не собирался.

— Пап, а я для этого молод. Мне надо учебу закончить. Вот через пять лет…

— Хорошо, через пять лет мы тебя женим. — Свен надеялся, что разговор закончен.

— А братик мне не помешает. Еще один.

— Дэн, закончим этот разговор.

— А вдруг, — Данька потупился, — если я вдруг застряну в том времени или еще что. Я не хочу, что б ты оставался один. Папа, ну, пожалуйста.

— Господи, Даня, ты что привязался, — вздохнул капитан.

— Папа, ты ведь согласен? — Настаивал Данька.

— Подумаем над этим.

Так, решил Данька, дело сдвинулось с мертвой точки. Он женит капитана, непременно женит. Последующие два дня Данька обдумывал то, что на совете сказал капитан. Он этим был увлечен. Обдумывал каждую минуту. Его задумчивость заметили и мать и Аркадий. Мария Петровна вечером спросила у Даньки:

— О чем ты так задумался, Даня.

— Да так, мама. — Он не хотел беспокоить ее. Новая операция будет рискованной.

— Ой, — вмешался Аркадий, — темнишь, парень. Что вы там задумали с капитаном?

— Ничего особенного. На побережье надо сходить. — Родители не отвяжутся. Придется хоть что-то рассказать.

— Опять город брать? — Спросил Аркадий. Снял очки и положил их на стол.

— Нет. На корабль должны загрузить сундуки с золотом. А мы хотим перехватить его. На побережье собрали, ограбили местные племена. Вот мы и думаем, как захватить это золото ацтеков или инков.

Вмешалась мать:

— Авантюра это. Кончайте. Зачем вам это золото? — Она искренне не понимала, зачем людям огромные деньги. Желание роскоши ей было чуждо.

— Интересно, мама. — Начал канючить Данька, — Забрать золото у испанцев. Это ж музейные редкости. И обойти испанцев, оставить их с носом — это интересная задача.

— Даня, это может плохо кончиться, — говорила мать. Господи, опять ночи без сна, опять она будет ждать сына.

— Мы еще не решили. Только думаем, может ничего не получится. — Но для себя он решил, это дело надо довести до конца.

Свен вновь собрал основных своих командиров. Колин, Брин и Дэн. Без этого мальчишки не обойтись, все равно полезет с расспросами.

— Ждать мы больше не можем. Надо решать, будем брать испанское золото или пусть уходит. Скоро корабли выйдут из Кордеги. День близок. Я хочу услышать, как мы договорились, ваше мнение.

— Жаль, если такая добыча уйдет от нас. Только перехватить их — это сложная задача, — Сказал Брин.

— А зачем нам перехватывать? — Встрял Дэн. Все посмотрели на него недовольно. Куда лезет мальчишка. Но Дэн и не думал отступать — Может я простой помощник боцмана и мне не почину, но позвольте сказать. Нам не надо перехватывать корабли. Мы можем взять один, тот, что с золотом, прямо в порту.

— И как ты это представляешь себе, — капитан решил выслушать мнение самого молодого участника их совещания. — Здесь полно не только купеческих кораблей, но и военных. Как мы войдем в порт?

— А зачем туда входить? Корабль будет стоять у причала. Не на лодках же они будут перевозить золото. Груз ценный, можно утопить. Грузить будут долго, осторожно. Мне кажется, если они начнут утром, то закончат к вечеру. Груз еще правильно разместить надо, а то и перевернуться в пути. В море они ночью не выйдут, побоятся. Пойдут утром. Ночью мы и захватим корабль.

— Как ты это хочешь сделать? — Свен понял, что задумал его сын, но давал ему высказаться.

— Отправим наших разведчиков. Пусть осмотрят все заранее. Возможно, на корабле не будет большой охраны. Порт свой, чего бояться. Если и выставят охрану, то небольшую. Основная часть матросов будет в городе, отдыхать. Самый удобный момент.

— Во-первых, захватили мы корабль, надо будет поднимать паруса. Могут увидеть испанцы в потру и на башнях форта.

— Все дело в скорости. Поднять паруса в тот момент, когда корабль еще не попал в наши руки. То есть, часть наших людей уничтожает охрану, а часть уже на мачтах. Тут многое зависит от обстановки, на месте надо смотреть. В море нам их не поймать. " Скиталец" высадит нас на лодках, а сам уйдет в море. Встретит нас, когда мы будем уходить. И при надобности прикроет. В разведку мы с Брайаном пойдем. Два запоздалых рыбака, на нас и внимания не обратят.

Других мнений не было. Решили, что упускать такую добычу не стоит. Капитан исходил из русской поговорки: на деле бог ума приложит.

Дома, в родном мире, Даня сообщил:

— Мама, мы опять выходим в море. — Сколько раз он произносил эти слова.

К ним привыкли эти стены. Привыкли шкафы, стулья. Даже любопытная кукушка в стенных часах на кухне им не удивлялась.

— Куда на этот раз, сынок? — Спросила Мария с грустью.

— Мы возьмем испанский корабль, прямо в порту. — Данька ликовал, приняли его план.

— Даня, это тебе не машину угнать со двора. Корабль. — Мария не надеялась отговорить сына от дерзкого плана. Он слишком упрям.

— Так это и интересно. Наши, местные, на что они способны? Магазин ограбить, инкассаторов взять. А мы возьмем корабль. Не в море, как пираты с островов, мы его прямо из-под носа у испанцев возьмем. Это вам не танкер захватить.

— И как вы собираетесь это сделать? — Мать еще надеялась, что дитя неразумное передумает.

— Пойдем в разведку, мы с Брайаном. Посмотрим где посты, где охрана. После решим, по ходу пьесы. — По его словам все было очень просто. Не сложнее, чем ободрать ночью клумбу с цветами.

— Так ты в разведку, молодой человек, себя назначил? — поинтересовался Аркадий.

— Да. Я предложил, мне и идти. — Даня присел на диван. Правой рукой похлопал по обивке. Как родители не поймут, только он и Брайан справятся с этим.

— Даня, мне опять бинтами запасаться, йодом? — Мать укоризненно смотрела на своего пирата. — Снова будешь лежать раненый. Вот тут ты у меня наешься каши. Целыми днями манной кашей буду кормить. Манной кашей.

— Мама, я не люблю манную кашу. Да ну его, этого испанца. Я к нему и не подойду. — Даня сделал вид, что не очень и хотелось уводить тот корабль. Это что б потом манную кашу есть. Никогда.

— Врешь, Даня. Пойдешь. — Печально качала головой.

— Мама, вру. Кто кроме меня справится. Я Брайана возьму. Мы осторожно. — Данька умоляюще смотрел на мать. Ему думалось, упоминание имени Брайана О`Тула, рыжего черта, должно успокоить.

— Это все партизанщина. Я с твоими разведками раньше срока поседею.

— Мама, а сейчас хорошие краски для волос есть. — Даня попытался рассмеяться.

— Я не успею закрасить, а ты опять учудишь. Седина сквозь краску будет выступать.

— Маша, — Аркадий попытался объяснить жене, — мы все равно ничего не сделаем. Он так решил. Спасибо, хоть правду сказал, а то мы бы ничего не знали и не ведали.

— Может, и лучше было. — Она сказала это от отчаяния. Не ведая, что ее сын скоро примет решение жить вдали от дома, переберется в общежитие.

Данька ушел к другу, к Грише. У того дома была только мать, Анна Григорьевна. Она потчевала их чаем.

— Кушайте, ребята. Гриша, ты не предупредил, я бы сладкий пирог испекла. — Анна Григорьевна часто коротала время за готовкой пирогов и кексов.

— Спасибо, Анна Григорьевна. Вы не беспокойтесь. — Даня взял еще одну ватрушку.

— Вам бы отдохнуть. Гриша, а ты бы друга на дачу свозил, отдохнули бы. Я недавно такой славный домик купила. — Она была в восторге от своего приобретения. Дом был недалеко от города. Бревенчатый, крытый стальным листом. Пара комнат и кухня. Крошечная веранда. Он напоминал ей дом деда, где в детстве проводила много времени.

— Мама, на дачу, в поля? — Гриша не рвался на эти просторы. — Там не устроено. Для Гришки это был ужас. Вода из скважины, туалет во дворе. В таких условиях только ссыльные живут.

— Господи, так на природе будете. Я ж не грядки тебя копать посылаю. А у вас, Даня, сад есть?

— Нет, Анна Григорьевна. Я не большой любитель такого отдыха. У меня у друга есть земля, — Данька вспомнил Ронни, — но я к нему редко езжу.

— Вот, нормальные люди ближе к земле перебираются. Там воздух свежий, тишина. — Она верила, что земля облагораживает человека, надо чаще общаться с природой.

— У него, — Рассказывал Данька, — там коровы, скот. Он фермер. И он рыбалкой увлекается. Так мог бы и в город переселиться. Но ему больше нравится в родных местах.

— Нет, на природе человеку легче жить. Я и сама подумываю, не перебраться ли в сад на все время. Так муж работу не может оставить, а я Гришу боюсь одного в городе бросить. Начудит, а потом разбирайся.

— Анна Григорьевна, он парень взрослый, не начудит.

— Мне спокойнее, когда он рядом. — Она оставила ребят одних.

Парни закончили пить чай и ушли в Гришину комнату.

— Вот, видишь, жизни никакой. Все надо за мной надзирать. А с садом, это трагедия. Как сезон, так им на мне пахать надо.

— На тебе и напашешь. — Даня сомневался, что родителям часто удается вывезти сына за город.

— Это точно, на мне пахать сложно. Я большой специалист, что б вывернуться.

Они чувствовали некоторое сродство душ. Встречались почти каждый день.

На следующий день, когда родители ушли на работу, Данька позвонил Грише.

— Привет, Гриша. Ты как, свободен? — Глупый вопрос. До начала занятий в академии они свободны.

— Свободен. — Гришка зевнул в трубку. Вот- вот и впадет в спячку.

— Я к тебе сейчас прибегу? — Ответ не требовался. Данька знал, друг будет ему рад.

— Приходи.

Данька быстро добрался до дома друга, и вот он возле квартиры. Он первый раз переступил порог прихожей. Все очень просто. На полу потертый коврик. Обычная прихожая. Гриша предложил пройти ему в свою комнату. Данька осматривался. Вовсе не генеральская квартира. Самая обычная. Мебель старенькая. Ни чего генеральского. И в комнате у Гриши все очень просто.

— Хочешь посмотреть мои диски? — Предложил Гришка. — Коллекция старая. Но я их храню. Лет через десять это будет, как пластинки для граммофона.

— Да, хочу, — согласился Даня. И начал разглядывать диски. Смотрел он их недолго, потом спросил:

— Как ты думаешь, вот такая компьютерная игра. У меня идея появилась. — Даня решил проверить свои соображения по операции на Тортуге. Что скажет Гриша.

— А ты что, программист? — Гриша удивился.

— Нет. Я сценарий задумал для игры. — Он полагал, игры пишут программисты, но сценарий пишут другие люди.

— Давай, послушаем. — Предложил Гриня.

Данька попросил лист бумаги, ручку и начал рисовать.

— Вот, смотри, это порт. Здесь укрепрайон. Пушки и все такое. На причале корабль. На него грузят золото. Он должен выйти из бухты. Пойдет сюда. И пойдет мимо острова либо с этой стороны, либо с той. Или сделает крюк и пойдет так. С ним два или три корабля сопровождения. Конвой. Наша задача захватить этот корабль с золотом. Как это лучше сделать? У нас при этом четыре корабля. Пространство значительное. Перекрыть его нашими кораблями сложно. В открытом море почти невозможно.

— Так, — почесал подбородок Гриша. — А если закрыть выход из бухты?

— Нет, — поправил он тут же сам себя. — Пушки укрепрайона и корабли сопровождения. Атакуем на выходе. Корабль с золотом успеет вернуться в порт. А мы примем бой с кораблями конвоя. Не получится. А если мы скоростной катер пошлем. Он выследит, куда поплывут эти корабли. Потом по рации нам сообщит.

— Не можем мы это сделать, — замахал руками Данька, — корабли у нас парусные. Ни о каких рациях и речи быть не может. Катер по условиям задачи не может использоваться. Семнадцатый век, романтика парусных судов и лихих пиратов.

Гришка немного подумал и сказал:

— Тогда выход один. У нас весельные шлюпки есть? — Данька был доволен другом. Они шли одним путем.

— Есть. Конечно. — Разговор позволил Дане укрепиться в правильности своих замыслов.

— А если ночью прокрасться в порт. И прямо со стоянки, как машину, угнать корабль. — Гриша увлекся.

— Это дело, — согласился Данька, — я так же думал. Ночью. Была бы только ночка, да ночка потемней. И брать корабль надо ближе к утру. Жестокая тоска перед рассветом, когда все спят.

— А еще, — предложил Гришка, — отвлекающий момент. Что-нибудь взорвать.

— Над этим надо подумать. Корабль мы угоним. А выход прикроют наши корабли. Задержим погоню. Вроде решение есть.

— А дальше-то что будет? — Спрашивал Гриша.

— Я пока не придумал. — Признался Даня.

— Придумаешь, расскажешь. — Идея Грише понравилась. Почувствовать себя вольным разбойником, стать корсаром.

— Расскажу. А чем сейчас займемся?

— Не знаю. Может, в аквапарк съездим? Отец опять оставил машину мне. — Гришка окончательно сбросил с себя сонную тоску.

— Поехали.

И они отправились в аквапарк. По дороге Данька сказал:

— Я привет тебе хочу передать. — Надо рассказать о визите к генералу.

— От кого привет. У меня в этом городе и знакомых нет. — Неужели он о ком-то не знает.

— От твоего отца.

— От моего отца? — Гриня этого не ожидал. — А как ты с ним познакомился?

Даня еще думал, как рассказать об этой встрече. Но Гриша его опередил.

— Это что? — Гришка покраснел. — Мать ему, отцу… Она вечно думает, что я маленький. И надо следить с кем я дружу. В плохую компанию попаду. И он решил…. Да? Вот, мама!

— Нет, нет. Не возмущайся, — начал Данька, — У меня с твоим отцом дела.

— Какие дела у тебя могут быть с ним? Ты во что вляпался? — Отец, конечно, поможет. Даня ни в чем не виновен.

— Нет. Я курсант спецшколы. А твой отец курирует ее. — Пришлось признаться. Гриша был первым, кому он рассказывал об этом.

— Так ты будешь…

— Да, да. Буду. Буду разведчиком. — Отступать поздно.

— Вот это здорово. Отлично. — Гриша и сам подумывал, не попросить ли отца после устроить его на эту службу.

— Только, Гриша, я, похоже, твоему отцу не очень понравился. — Данька почти жалел о своем поведении. Но и гордился собственной выходкой.

— А что случилось? Ты отличный парень. — Гриша на минуту отвлекся от дороги, посмотрел на друга.

— Вот, отличный парень. Я вначале по глупости… — Даня сейчас жалел о своем поведении. Какой черт в него вселился. — Он вызвал меня к себе. Я с первого шага такое вытворил.

— Ты ему что-то сказал?

— Ой, хуже. — Как рассказать о своих проделках.

— Говори, что там было. — Настаивал Гришка.

— Сейчас подъедем к аквапарку, я тебе покажу. — Ведь дело было не только в словах, а в том, как это было сказано.

Они оставили машину на стоянке, и пошли к аквапарку. Даня чуть приотстал. И вот Гриша сбоку услышал:

— Так ты не беги, — хрипловатый голос, тяжелое дыхание, какой-то незнакомый голос, — я не поспеваю за тобой. Ножки совсем не ходят. Запинаются.

Гриша повернулся и увидел уродца. Рот идиота полуоткрыт, глаза моргают. Ручки неестественно висят вдоль тела.

— Я маленько за тебя подержусь. Не поспеваю. Ножки, видишь, какие. Кривенькие. И запинаются.

— Даня, с тобой что случилось? Тебе плохо, Даня? — Это от неожиданности.

Данька подмигнул. Улыбнулся.

— Вовсе не плохо. Все нормально, идем. — Пара секунд понадобилась ему, что бы вернуть себе прежний вид.

— Данька, — и тут до Гришки дошло, — так ты так в первый раз с моим отцом?

— Ага, вот так.

— Ты даешь. — Гришка засмеялся. — Здорово у тебя получается.

— В том то и дело, что здорово. Боюсь, твоему отцу не очень понравилось. Я еще там… Страшно рассказывать. Я ему ляпнул, что генералом хочу стать. Он спросил, вместо меня? Я ему, что военные выходят на пенсию раньше, ждать мне недолго чинов.

— Молодец. Данька. Моему бате такое ляпнуть. Вот он вспрыгнул. — Гриша радостно подпрыгнул на месте.

— Нет, вроде не вспрыгнул.

Они зашли в здание аквапарка. Разделись, что бы пойти на аттракционы. И тут Гришка увидел шрамы.

— Даня, где это так тебя? — Он был удивлен.

— Как где? — Данька опять прикидывался. — Это давно было. Я молодой, горячий. В те времена Щорс идет под знаменем, красный командир. Мы пошли в атаку. Шашки наголо. Рвемся в атаку. Какой-то белогвардеец пикой в меня. Вот сюда. Я из седла вылетел. Тут шрапнель. И сюда попало. Лежу без сознания. Меня потом ребята вынесли. Думали нежилец уже совсем. Но медицинская сестричка меня выходила. Неделю от меня не отходила. Если б ты знал, Гриша. Но на этом не кончилось. Потом я месяц валялся в тифозном бараке. Меня наголо остригли.

— Даня, прикидываешься. — С выдумками Дани он знаком.

— Нет, правда все. После, когда я поправился, меня сам товарищ Буденный наградил.

— Красными пролетарскими шароварами?

— А ты откуда знаешь?

— Слышали. Не хочешь говорить, не надо. Идем. — Гришка обиделся.

Они пошли на аттракционы, и под шум воды Данька открыл свою тайну о Тортуге. Гришка только спрашивал, ты все это выдумал?

— Нет. Это правда, Гриша. Ты думаешь это самострел?

— Ты врешь? Обманываешь? — Как в такое поверить.

— Поверь, — убеждал друга Данька, — все это правда.

Они вышли из аквапарка, сели в машину. И тут Данька предложил:

— Хочешь, я тебе какой-нибудь сувенир оттуда привезу.

— А ты сможешь привезти мне сувенир? Давай. — Кто ж откажется от подарка.

— А что вести-то. Поехали ко мне, — предложил Данька. — У меня дома кое-что валяется.

И они поехали к Даньке. Вошли в квартиру. Данька провел друга в свою комнату.

— Присядь. Сейчас.

Открыл шифоньер, достал спортивную сумку. Поставил ее на стол, расстегнул. Стал доставать.

— Смотри, статуэтка. Это какой-то индейский божок. Это не надо. Видишь, какая злая морда. Вот такую и такую.

— Даня, они, что из золота? — Желтый цвет и вес фигурок говорили сами за себя.

— Конечно. Ты думаешь, богов из другого металла делать станут.

— И ты хочешь мне их отдать? — Не каждый день перед тобой выкладывают такие богатства.

— Да. У меня еще есть. — Дэн мог бы достать из своего сундука еще больше.

— Тебе не жалко?

— Бери, говорю. Дарю на память. — Заявил Данька.

Потом они долго сидели. Гришка расспрашивал о приключениях. Поздно вечером они расстались. Данька сложил подарки другу в пакет, и Гришка уехал. По дороге Гриша думал: Какой замечательный у него друг. И какая у него интересная судьба. Дома пакет с золотыми сувенирами он просто бросил на стол. Решил, что уберет позже.

Игорь Иванович вернулся домой чуть раньше обычного. Часов в восемь вечера. Зашел к сыну.

— Привет, — сказал он, входя в комнату.

— Привет, папа.

— Как дела? Чем занимался? — Игорь Иванович интересовался жизнью сына регулярно. Возраст сложный. Легко проглядеть.

— Мы с Данькой в аквапарк ездили. Мне понравилось.

— Вот и хорошо, — Игорь Иванович хотел развернуться и уйти. Гриша его остановил.

— Папа, а ты мне ничего не хочешь сказать? — Мог бы сам рассказать, так нет, молчит.

— Что я тебе должен сказать, сынок?

— То, что ты знаком с Даней. — Ждет, что ответит отец.

— Знаком. — Что еще можно сказать.

— И то, что он в вашей спецшколе обучается, то же не хочешь сказать?

— Не положено, Гриша. Не положено. Раз уж он тебе сказал…

— Пап. А то, что он пират? — Гриша решил все выложить.

— И это он тебе рассказал. Только ты никому не говори.

— Не скажу. А еще посмотри, что он мне подарил.

Гришка достал фигурки. Поставил их на стол. Игорь Иванович подошел, посмотрел.

— Гриша, отличная вещь. Это не просто кусок золота, предмет искусства. История. Этому цены нет. Достояние мировой культуры. Им цены нет.

— Пап, это подарок моего друга. Это действительно ценная вещь.