Мемориальная библиотека Военно-морского госпиталя

 

О МОРСКИХ И КОРАБЕЛЬНЫХ БИБЛИОТЕКАХ РОССИИ

 

«Не может же русский человек быть счастлив в одиночку, ему нужно участие окружающих, а без этого он не будет счастлив»

Владимир Иванович Даль (1801—1872; врач, русский ученый, писатель и лексикограф)

История библиотек — история отношений человека и вечности. Наш альманах начался с библиотеки госпиталя. Он начался с той заветной коробочки, в которую впервые были собраны до сего времени разрозненные по разным полкам, шкафам и библиотечным залам протоколы заседаний врачей госпиталя за 60 лет существования их Общества. Нынешняя хранительница и библиотекарь Ирина Борисовна Калганова собрала бесценное состояние библиотеки протоколы и диссертации в одно место, и тогда «все увидели, что общество врачей есть». Нас в первую же встречу поразили эти протоколы. Содержание самих протоколов и подкупающая заинтересованность Ирины Борисовны судьбой библиотеки, характерная для неравнодушных и увлеченных делом людей. Вот из восхищения такого рода и родился замысел настоящей книги. Ею же за два года работы в библиотеке впервые были собраны вместе все сохранившиеся до наших дней более трёх тысяч диссертаций за период 1859 по 1914гг. Библиографический указатель этих диссертаций был составлен авторским коллективом сотрудников госпиталя (научный редактор доктор медицинских наук, профессор Никитин Е. А.) Указатель издан отдельной книгой 280 страниц в марте 2017г. Иллюстрирован, как и настоящий альманах художником книги Оксаной Хейлик (в обоих изданиях более шестидесяти цветных и черно-белых иллюстраций). А Ирина Борисовна стала «мамой» сразу двух печатных изданий к 300-летию госпиталя.

Читателю понятно, почему этот раздел нашего альманаха мы пишем с особой теплотой.

До XVII века публичных общественных библиотек или библиотек государственных, ведомств (приказов) в России практически не существовало. Были библиотеки монастырские, княжеские, затем царские.

Немалая заслуга в пополнении библиотечных фондов принадлежит книгодарителям. История и нашей госпитальной библиотеки начиналась как общественное дело всех тех безымянных и известных сотрудников госпиталя

Собирание книг по медицине и «всем семи свободным наукам» было делом чести образованного человека во все времена, начиная с греческих и римских.

Жизнь человеческой мысли во все времена вела к собиранию книг. В Афинах большими частными библиотеками владели Эврипид, Платон, Аристотель, Демосфен, Эвклид, Эвтидем. Восьмое чудо света — Александрийская библиотека — включала в себя более 700 тысяч свитков рукописных книг. Государственные чиновники Александрии производили конфискацию всех ввозимых в страну книг и отправляли их в библиотеку с пометой «с кораблей». Правители города ввели запрет на вывоз папируса, чтобы остановить бурный рост библиотеки Родоса. По преданию, книги из Александрии хранились в исчезнувшей библиотеке Ивана Грозного.

Большие библиотеки традиционно складываются вокруг чьих-то первоначальных собраний — библиотеки II—I веков до н. э. были у Эмилия Павла (на основе библиотеки македонского царя Персея), Суллы (на основе библиотеки Аристотеля), Лукулла (на основе библиотеки понтийского царя Митридата VI Эвпатора), Варрона, Цицерона, Аттика, Вергилия. Первую публичную греческую библиотеку основал в Афинах Пасистрат. Первая публичная библиотека в Риме была создана Гаем Азинием Поллионом в I веке до н. э.

Мы доподлинно не знаем историю возникновения библиотеки Кронштадтского госпиталя… Но убеждены, что первые собиратели были чувствительны к традиции. И мы, сегодняшние, всей «памятью генов» ощущаем тех людей, составивших это старинное собрание в книжных шкафах из красного дерева, повторяющих полукруглые аркады ее четырех залов, людей, чьи заботы служат нам уже 300 лет.

Наиболее талантливые и активные лекари обобщали накопленный опыт оказания медицинской помощи, приобретаемый в плаваниях на кораблях, при участии в военных действиях и при работе в условиях клиники. Направляли свои статьи в Медицинскую коллегию. И уже с середины XVIII века такие работы в госпитале и на руках были. И хотя первая в России госпитальная школа была открыта при первом сухопутном военном госпитале в 1707 году, и в 1733 году в Петербурге и Кронштадте уже были собственные медицинские школы, готовили в них лекарей. А собственно докторское звание нужно было получать в известных медицинских центрах Европы.

Особенность положения заключается в том, что до реформ, начатых генерал-штаб-доктором Павлом Захаровичем Кондоиди по подготовке национальных медицинских кадров после окончания Русско-турецкой войны 1735—1739 годов, доктора были повсеместно в госпиталях империи иностранцы, часто русским языком и не владели. Соответственно книги и в нашей библиотеке (которая всего на три года старше Кунсткамеры) были на европейских языках и латыни. Реформы Кондоиди вновь были прерваны из-за начавшейся войны со Швецией. И все-таки с началом царствования дочери Петра I Елизаветы Петровны и удалением иностранцев от многих постов процесс «русификации» медиков стал заметным. Вот начало того времени, к которому прикован наш интерес — вот когда появляются отечественные доктора и книги на русском языке.

Медицинских книг на русском языке до середины XVIII века было мало. Так, Демьян Петрович Синопеус, уроженец Финляндии, первоначально по контракту на 4 года приглашенный старшим доктором в Кронштадтский адмиралтейский госпиталь и штадт-физиком крепости, зарекомендовал себя чрезвычайно одаренным практиком и теоретиком. К 1738 году он уже был известным автором первого в мире труда о морской гигиене (1734) и книги «О цинге» (1735), а с 1760 года по указу Сената исполнял обязанности директора Медицинской канцелярии (1760—1763). Умер Д. Синопеус в России в 1776 году («История военной медицины России», том 2 (под ред. И. М. Чижа; СПб., 2002. С. 177—179)). И даже выучившиеся на докторов русские врачи печатали тогда книги за рубежом. Так, например, работа Павла Шумлянского «О непосредственной причине местного воспаления» в 1794 году была издана в Лейпциге. Научная работа Григория Базилевича («О всасывающей системе») вышла в Страсбурге в 1791 году (переиздана в Страсбурге в 1793 году) и т. д. В это же время выходят книги и в Санкт-Петербурге — «Краткое описание микроскопических исследований о существе яда язвенного, которые производил в Кременчуге А. Самойлович».

Специальные библиотеки в XVII веке имели Пушкарский и Аптекарский приказы, где собирались русские и иностранные издания.

Время библиотек XVIII века интересно также тем, что в России появляются первые переводы на русский язык греческих и латинских авторов — басен Эзопа, сочинений Ксенофонта, Курция Руфа, Цицерона, Овидия, Горация.

До конца XIX века библиотеки России, в том числе госпитальные и судовые/корабельные, развиваются самобытно и каждая своим уникальным образом. После большевистского переворота 1917 года все библиотеки страны пополняются централизованно и индивидуальная их история становится более сглаженной.

С падением СССР и по настоящее время централизованное снабжение библиотек претерпело значительные изменения.

Книги и исторические исследования по военной медицине всегда были редки. Еще в 1947 году об этом писал академик, генерал-полковник медицинской службы Е. И. Смирнов: он сетует, что в журнале «Военно-санитарное дело» за 1936—1940 годы «не было ни одной лекции исторического порядка» (Смирнов Е. И. «Задачи подготовки офицерского состава медицинской службы» (Военно-медицинский журнал, 1947, №8, с. 3)).

Рассматриваемая в нашем альманахе жизнь Общества врачей с 1859 по 1918 год, читаемая на страницах их протоколов, показывает нам, что книги для библиотеки в этот период приобретаются на личные пожертвования членов Общества врачей, библиотекарь работает на общественных началах. Ежегодно выписывается до тридцати периодических изданий, из которых около трети на европейских языках, приобретаются разными путями книги, статьи и фундаментальные труды, чтобы быть на уровне с современным им уровнем развития наук. Издаются собственные периодические издания и труды. Поражающая бурная деятельность, которой можем позавидовать даже мы из нашего XXI века.

 

Сообщение И. Б. Калгановой и Ю. И. Калганова

В Обществе морских врачей должность казначея-библиотекаря была почетной, принято было назначать казначея-библиотекаря из состава членов Общества. Казначей-библиотекарь принимал на себя обязательства по сохранению книг, сбору членских взносов и в конце года показывал полный отчет о проделанной работе (с этими отчетами можно познакомиться в протоколах в данном Альманахе).

Фамилии казначеев-библиотекарей

1. Алашеев В. С. — доктор

2. Аннин В. П. — доктор — составитель «Указателя докладов и сообщений, сделанных в Обществе Морских Врачей в Кронштадте с 7 февраля 1859 по 7 апреля 1908 г. К 50-летию юбилея Общества»

3. Иванов А. Л. — доктор

4. Мелентьев М. М. — доктор

5. Плотников В. А. — доктор

6. Погодицкий К. И. — доктор

7. Старокадомский Л. М. — доктор

8. Храбростин М — доктор

9. Элленбоген К. А. — доктор

Председателями Общества морских врачей Кронштадтского госпиталя были:

1. Акинфеев М. М. — главный врач госпиталя

2. Гольбек Ф. К. — главный врач госпиталя

3. Исаев В. И. — главный доктор

4. Ланг И. Я. — главный врач госпиталя

5. Лукин М. А. — помощник главного доктора

6. Обезьянинов М. Н. — главный доктор

7. Сиротинин А. Н. — доктор

8. Сухов А. А. — главный доктор

9. Филиппов Г. С. — доктор

Хранители библиотеки в настоящее время

Заведующая мемориальной библиотеки 35 ВМГ

Ирина Борисовна Калаганова

Калганова Ирина Борисовна 1949 г. рождения, гор. Ленинград. Из семьи защитников Ленинграда во время блокады. Отец Ирины Борисовны воевал на Пулковских высотах, мать работала на военном заводе. Калганова И. Б. — инженер-радиотехник. С 2014 года библиотекарь и хранитель мемориальной библиотеки. Составитель «Библиографического указателя диссертаций библиотеки Кронштадтского Военно-морского госпиталя (1859—1914 гг.)» 2017 года. В браке с Калгановым Ю. И. тридцать восемь лет.

Калганов Юрий Иванович — составитель «Библиографического указателя диссертаций библиотеки КВГ (1859—1914 гг.)»

Калганов Юрий Иванович 1940 г. рождения, гор. Ленинград. Происхождением из офицерской семьи, мать редактор издательства Военной академии связи Калганов Ю. И. с 1938 по 1956 год проходил службу в офицерских должностях в клинике ЛОР Военно-медицинской академии в должности начальника вести булометрической лаборатории. Составитель «Библиографического указателя диссертаций библиотеки Кронштадтского Военно-морского госпиталя (1859—1914 гг.)» 2017 года.

Фото книги Морской Устав Петра первого, 1724 г. Книги Кронштадтской библиотеки

Благодарная память Василию Исаевичу Исаеву

 

В. И. ИСАЕВ — главный врач Кронштадтского морского госпиталя, доктор медицины

«Каждый тифозный больной вправе упрекать нашу совесть в том, что мы не можем дать населению здоровую воду»; «Равно оспенный больной может упрекнуть нас в том, что мы не в состоянии обеспечить оспопрививание. И разве можно без содрогания видеть мучения и смерть невинных детей от скарлатины, дифтерии, зная, что есть надежные способы убивать заразу и тем прекратить ее распространение…»

Из рукописей главного доктора госпиталя 1897—1911 годов, почетного лейб-медика В. И. Исаева

Главный врач Кронштадтского морского госпиталя доктор медицины В. И. Исаев оставил заметный след в истории отечественной и мировой медицинской науки.

В. И. Исаев (1854—1911)

Василий Исаевич Исаев родился 10 мая 1854 года. Он рано лишился родителей и воспитывался у родственников. В 1877 году окончил медицинский факультет Московского университета и в том же году поступил на службу в Морское ведомство на должность врача в Сибирскую флотилию, где прослужил 5 лет (из них 3 года на кораблях), а затем в должности ординатора Владивостокского военно-морского госпиталя. В 1882 году В. И. Исаев был прикомандирован для повышения квалификации в Московский университет, по окончании которого был откомандирован на Балтийский флот. В 1887 году удостоен степени доктора медицины за работу «К вопросу об изменениях кишечных ганглий при туберкулезе и некоторых других заболеваниях». Затем работал в Неаполе на зоологической станции, изучая фауну морей. В 1888—1891 годах совершил на крейсере «Адмирал Нахимов» кругосветное путешествие, в течение которого составил крупную коллекцию морских животных и сделал несколько медикогеографических описаний мест стоянки крейсера. Василий Исаевич являлся учеником И. И. Мечникова, когда в 1892 году он учился на курсах бактериологии и успешно окончил их.

В 1892—1894 годах работал во Франции в Парижском институте Пастера и в Берлине под руководством Р. Коха.

С 1894 года В. И. Исаев стал помощником главного доктора Кронштадтского морского госпиталя, а в 1896 году был назначен главным доктором госпиталя и медицинским инспектором Кронштадтского военного порта. На этой должности В. И. Исаев находился 15 лет. За эти годы госпиталь был преобразован в образцовое лечебное учреждение.

Здесь же, при госпитале, в одном из его флигелей, занимала семья доктора В. И. Исаева скромную квартиру, в которой он прожил почти семнадцать лет. Всю свою энергию и замечательные организационные способности посвятил доктор В. И. Исаев порученному делу. Он считал любое санитарное мероприятие делом государственной важности и принимал непосредственное участие во всех проявлениях жизни города крепости, которые имели отношение к здоровью населения. Занимался модернизацией операционных и обустройством мясных складов, следил за тем, как казармы перестраивают в «матросские дома», а также за санитарным состоянием этих домов, контролировал создание запасов продовольствия для флотских нужд, добивался изменений в рационе матросов. При его участии строятся паровые кухня и хлебопекарня, проводится электрическая вентиляция, канализация. За время, что Василий Исаевич возглавлял госпиталь, была кардинально перестроена хозяйственно административная часть. Амбулатория была приведена в образцовое состояние. Хирурги получили отличную операционную. Начали работать зубные кабинеты. Наконец, по инициативе доктора В. И. Исаева в госпитале был открыт рентгеновский кабинет — первый в России, где установили рентгеновский аппарат, изобретенный здесь же, в Кронштадте, Александром Поповым.

В 1901 году В. И. Исаев был направлен в город Астрахань для ликвидации эпидемии чумы. Изучая характер эпидемии, он установил, что чума эндемична и очаги ее находятся в степях Киргизии, а не завозятся на судах из стран Каспийского моря. Это заключение привело к отмене дорогостоящих карантинных мероприятий на судах и в портах Каспийского моря. За эту успешно проведенную работу, Русское географическое общество наградило В. И. Исаева медалью им. СеменоваТянШанского. В дальнейшем он продолжил изучение вопросов борьбы с чумой в противочумной лаборатории, организованной на форту «Александр».

Когда потребовалось перевести из Санкт-Петербурга противочумную лабораторию Императорского института экспериментальной медицины, то именно он, доктор В. И. Исаев, предложил разместить ее на форту «Император Александр I». Там врачи энтузиасты работали над изучением особо опасных инфекций и поиском лекарств от них. Там же, в казематах бывшего форта впервые в мире была произведена противочумная вакцина, которая отправлялась в очаги заболеваний.

Главный доктор госпиталя лейб-медик В. И. Исаев впервые в мире применил в целях дезинфекции хлорирование питьевой воды. На форту Александр I он хлорировал воду в обычных деревянных бочках, изучал ее под микроскопом на предмет болезнетворных бактерий и проверял на крысах. Была найдена такая концентрация хлора в воде, которая была безжалостна к возбудителям инфекции и вместе с тем безопасна для людей. И в Кронштадтском водопроводе стали хлорировать воду. Сначала периодически — во время эпидемий, а потом уже и постоянно. Впервые в истории человечества. Отсюда этот способ стал применяться не только во всей России, но и во всем мире.

В качестве инспектора Кронштадтского военного порта В. И. Исаев провел дезинфекцию всей городской водопроводной сети, что способствовало отсутствию эпидемии холеры в городе в 1910 году, хотя эпидемия холеры поразила в это время весь Санкт-Петербург.

Скончался В. И. Исаев 12 июня 1911 года от крупозного воспаления легких и был похоронен в Ораниенбауме. В 1970е годы прах и надгробие Исаева было перенесено в Ленинград на Серафимовское кладбище.

29 октября (11 ноября) 1913 года в госпитальном саду перед главным зданием госпиталя был открыт памятник доктору В. И. Исаеву работы скульптора Л. В. Шервуда. Памятник В. И. Исаеву представляет собой высокий, усеченный сверху обелиск из красного полированного гранита. Обелиск завершен бронзовой эмблемой медицины — чашей со змеей. Пьедестал обелиска опирается на гранитную трехступенчатую базу. На лицевой стороне памятника помещен обрамленный листьями врезанный в плоскость горельефный портрет В. И. Исаева. Над портретом в камне высечена цитата из сочинений В. И. Исаева: «Жизнь мчится стремительно вперед, спешите трудиться. В. Исаев». В нижней части обелиска с двух сторон помещены две мраморные доски с текстами. На лицевой стороне памятника доска с текстом: «Почетному Лейб-медику Василию Исаевичу Исаеву. Медицинскому инспектору Кронштадтского порта и главному доктору сего госпиталя. 1854—1911», на обратной стороне установлена доска с текстом: «Врачу Ученому Администратору Общественному деятелю».

Возложение цветов к памятнику В. И. Исаеву в госпитальном парке, 2014 год

На главном здании госпиталя установлена в честь В. И. Исаева мемориальная доска из белого мрамора: «Здесь жил и работал с 1894 года по 1911 год Главный доктор Кронштадтского Морского госпиталя Василий Исаевич Исаев (1854—1911)».

В заключение приводим знаменитые цитаты из его рукописных изданий:

«Каждый тифозный больной вправе упрекать нашу совесть в том, что мы не можем дать населению здоровую воду»;

«Равно оспенный больной может упрекнуть нас в том, что мы не в состоянии обеспечить оспопрививание. И разве можно без содрогания видеть мучения и смерть невинных детей от скарлатины, дифтерии, зная, что есть надежные способы убивать заразу и тем прекратить ее распространение…»;

«Доживите до старости с чистыми руками».

И, конечно же, напутствие Василия Исаевича Исаева, которое начертано на барельефе памятника золотыми буквами:

«Жизнь мчится стремительно вперед. Спешите трудиться!»

 

ИМЕНА, СВЯЗАННЫЕ С ГОСПИТАЛЕМ В XIX-ХХI веках (МЕДИКИ)

 

Один из первых рентген аппаратов А. С. Попова

Кронштадт,1896 г

Максимович-Амбодик Нестор Максимович

(1744—1812)  — выдающийся врач и основоположник отечественной медицины. С 1779 по 1781 год исполнял должность младшего доктора Кронштадтского госпиталя. Получил заграницей высшее образование и защитил в 1775 году диссертацию на степень доктора медицины. В Кронштадтской госпитальной школе преподавал физиологию, фармакологию и медицинскую практику; поражал современников своей многогранностью и большой эрудицией. Был первым профессором акушерства в России и преподавал на русском языке, впервые применил акушерские щипцы при трудных родах. Оставил после себя много научных трудов по различным разделам медицины, в том числе ценное руководство по акушерству «Искусство повивания или наука о бабичем деле» (СПб., 1784—1788), являющееся первым русским трудом XVIII века в этой области. Максимович-Амбодик изучал также ботанику и особенно лекарственные растения. Им было написано четырехтомное «Врачебное веществословие или описание целительных растений во врачевстве употребляемых» (1783—1789). Максимович-Амбодик много занимался переводами книг по общей патологии, частной патологии и терапии, венерическим болезням и т. д. Им был издан врачебный словарь по различным вопросам медицины, ставший настольной книгой для врачей той эпохи.

Орбели Леон Абгарович

(1882—1958) — российский и армянский физиолог, один из создателей эволюционной физиологии, академик и вице-президент АН СССР. Брат Рубена и Иосифа Орбели. По тематике настоящего альманаха следует перечислить работы Л. А. Орбели «Медицинская и санитарная организация Японского флота в Русско-Японскую войну» (1906); «Медицинское и санитарное устройство Русской армии и Русского флота в Русско-японскую войну» (1907); перевод статьи Танаки «Санитарные и гигиенические мероприятия в Японской армии» (1907).

Гаршин Владимир Георгиевич

(1887—1956) — русский и советский патологоанатом, действительный член Академии медицинских наук СССР (с 1945). В 1913 году окончил медицинский факультет Киевского университета. Проф. 1-го Ленинградского медицинского института (1938—1952) и одновременно зав. отделом патологической анатомии Института экспериментальной медицины (1939—1950).Труды по различным вопросам патологической анатомии. Особую известность имеют его исследования об асептических воспалительных разрастаниях и метаплазии эпителия.

Гирголав Семен Семенович

(1881—1957) — русский и советский хирург, генерал-лейтенант медицинской службы (1943). Академик АМН СССР (1944). Лауреат Сталинской премии второй степени.

Чемолосов Алексей Степанович

(1868—1946) — врач, доктор медицины, профессор. Окончил Санкт-Петербургскую военно-медицинскую академию (1891). Служил врачом-окулистом в армии, в том числе в Кронштадтском госпитале, прошел ординатуру в глазной клинике Гаршмана. В 1903—1918 годы работал приват-доцентом кафедры офтальмологии Военно-медицинской академии. С 1922 года — заведующий кафедрой глазных болезней (1936). В 1936—1946 — научный руководитель и консультант Чувашского трахоматозного института в Чебоксарах. Докторскую диссертацию защитил в 1894 году.

Чиж Владимир Федорович

(1855—1922 (1924?)) — русский психиатр, доктор медицины, профессор, писатель. Учился в Полоцком кадетском корпусе. После окончания в 1878 году учебы в Петербургской медико-хирургической академии и получения звание лекаря поступил на службу во флот. До сентября 1880 года работал ординатором в психиатрическом отделении Кронштадтского госпиталя. После публикации его первой работы В. Ф. Чиж был переведен работать в Петербургскую психиатрическую клинику известного русского психиатра и невропатолога И. П. Мержеевского.

Защитив диссертацию, продолжил обучение у известных специалистов психиатрии. Был учеником знаменитого немецкого невропатолога и психиатра Пауля Флексига, в результате написал книга «Научная психология в Германии» (1886). В Лейпциге изучал экспериментальную психологию у В. Вундта, гипноз — у бельгийца Дельбефа в Льеже, работал у знаменитого невролога Ж. М. Шарко. В течение 1885—1891 годов В. Ф. Чиж занимал должность главного врача городской больницы Святого Пантелеймона при Воскресенской церкви в Санкт-Петербурге, одновременно с 1888 года преподавал курс судебной психопатологии в Императорском Санкт-Петербургском университете.

С 1891 по 1915 год занимал кафедру психиатрии в университете Юрьевского университета (Дерпт, Тарту).

В. Ф. Чиж славился как опытный клиницист, хороший преподаватель и талантливый писатель по вопросам психопатологии, особенно применительно к литературе, знаток истории и литературы. Среди его работ проведенный психиатрический анализ биографий и литературного наследия Ф. Ницше, Ф. М. Достоевского, А. С. Пушкина, Н. В. Гоголя, И. С. Тургенева и др. Его монографии о Достоевском как психопатологе и о болезни Гоголя не утратили своего значения и сегодня. Написал ряд произведений из жизни политических и литературных деятелей, в поведении которых многое объяснял патологическими свойствами их личности. В. Ф. Чиж первым из психиатров дал психологические портреты отличавшегося необузданным характером императора Павла I, деспотичного А. А. Аракчеева, фанатичного архимандрита Фотия.

В. Ф. Чиж является автором учебника по психиатрии и курса лекций по судебной психопатологии.

Грубе Вильгельм Федорович

(1827—1898) — хирург, профессор и директор хирургической клиники Харьковского университета. Изучал медицину в Дерпте, до 1859 года был морским врачом в Кронштадте, с 1859 года — избран профессором в Харькове. Им написаны труды: «Ankylosis mandibulae vera» (1850, в Лангенбековском «Архиве»); «Ueber wiederholte Steinschnitte», «Ueber Hararohrensteine» (в «Berl. Klinische Wochenschr.») и др. Грубе пользовался большой известностью как опытный практик и прекрасный хирург. Изданная на русском языке в 1898 году его книга «Воспоминание об императоре Александре III»

Караваев Владимир Афанасьевич

(1811—1892) — в 1839—1840 годах — ординатор в Кронштадтском морском госпитале. В 1843—1847 годах — декан медицинского факультета. С 1865 года — заслуженный профессор. Факультетской хирургической клиникой В. А. Караваев заведовал до 1882 года. Оставив руководство клиникой, продолжал преподавать до 1886 года. В 1891 году улица в Киеве, где в доме №13 проживал В. А. Караваев, была переименована в Караваевскую (ныне улица Льва Толстого) в связи с 50-летием научной и педагогической деятельности. Император Александр III своим высочайшим указом присвоил Владимиру Афанасьевичу Караваеву звание действительного тайного советника. Похоронен на центральной аллее Байкового кладбища Киева.

Коломнин Сергей Петрович

(1842—1886) — русский хирург, с 1879 года — профессор хирургии Императорской Медико-хирургической академии в Санкт-Петербурге. В 1865 году окончил Императорскую медико-хирургическую академию со степенью лекаря и серебряной медалью, после чего был назначен ординатором 1-й госпитальной хирургической клиники. В 1869 году был удостоен степени доктора медицины. Во время Русско-турецкой войны 1877—1878 годов был хирургическим консультантом Общества Красного Креста. Награжден орденом Св. Анны 3-й степени с мечами в 1877 году и орденом Св. Анны 2-й степени в 1878 году. С. П. Коломнин первым в мире применил внутриартериальное переливание крови раненым на поле боя. По результатам участия в войне написал «Общий медицинский очерк сербско-турецкой войны 1876 г. и тыла армии в Румынии и Бессарабии во время турецкой войны 1877 г. Вып. I и II» (1878). Состоял членом Общества русских врачей в Петербурге с 1870 года, Общества врачей в Киеве с 1873 года и Хирургического общества Н. И. Пирогова в Петербурге с 1883 года. Застрелился после сделанной им неудачной операции (причиной смерти пациентки, по мнению С. П. Коломнина, была передозировка кокаина, использовавшегося для анестезии). Похоронен в Санкт-Петербурге на Новодевичьем кладбище.

Шеин Мартин Ильич

(1712—1762) — отец русской медицинской терминологии, прошел путь от рисовальщика до главного лекаря Кронштадтского госпиталя, врач-переводчик, перевел и напечатал «Сокращенную анатомию» (сочинение Лаврентия Гейстера, СПб., 1757) и «Основательные наставления хирургические и рукопроизводные в пользу учащимся» (сочинение Иоганна Платнера, СПб., 1761 и 1762). М. И. Шеину удавалось излечивать больных с повреждением костей черепа и производить некоторые пластические операции.

Буш Иван Федорович

(1771—1843) — выдающийся хирург. Родился 20 февраля 1771 года в Нарве. В 1788 году во время войны со шведами И. Ф. Буш, студент III курса Калинковского медико-хирургического училища, был назначен на 60-пушечный корабль «Мечеслав» и принимал участие в сражениях со шведским флотом. В 1790 году он стал оператором Кронштадтского госпиталя, а в 1800 году занял кафедру хирургической патологии в Медико-хирургической академии, возглавил первую хирургическую клинику, открытую в нашей стране (1806). И. Ф. Буш написал первое русское руководство по хирургии (1807). Он создатель и руководитель большой научной хирургической школы в России, представителями которой были В. В. Пеликан, Х. Х. Соломон, И. В. Буяльский, П. И. Савенко, И. В. Рклицкий.

Кудрин В. С. выполнил первую операцию на корабле — на фрегате «Александр Невский» — под хлороформным наркозом в 1868 году. (сделал пять докладов в заседаниях Общества Морских врачей (три в области морской гигиены, один в разделе внутренних и инфекционных болезней, и один в области нервные и душевные болезни),

Богданов Василий Иванович  — в январе 2017 года исполнилось 180 лет со дня рождения Василия Ивановича Богданова — автора знаменитой песни «Дубинушка», которая еще в 1890-е годы стала революционным гимном пролетарской России. Талантливый морской доктор и поэт родился в 1837 году. Он ушел из жизни в 49 лет, в расцвете сил и таланта. В последние годы жил и работал в Николаеве. Похоронили его на старом городском некрополе. В интернете можно найти много его стихов. Сделал три доклада в Обществе Морских Врачей в Кронштадте.

Первый специально оборудованный перевязочный пункт был устроен на эскадренном броненосце «Цесаревич» в 1901 году.

На выставке в Бордо в 1907 году образец главного перевязочного пункта для судов русого флота получил наивысшую награду «Гран При» и привлек к себе всеобщее внимание специалистов. Здесь были установлены операционные столы, аппараты для стерилизации инструментов, материала и белья (системы доктора Р. И. Гловецкого).

Новик И. К. — морской врач, который в 1883 году обосновал необходимость замены на кораблях корпии на марлю и вату.

В 1895 году был введен новый судовой набор хирургических инструментов.

В 1899 году на крейсере «Россия» впервые была оборудована операционная.

П. М. Губарев, Р. И. Гловецкий и С. Н. Паренаго обобщили изучали опыт оказания медицинской помощи при столкновениях броненосных эскадр во время Японо-китайской войны (1894—1895) и Американо-испанской войны (1898).

В 1901 году по инициативе Р. И. Гловецкого и при содействии А. С. Попова ряд кораблей флота был оснащен рентгеновскими аппаратами (трубками Крукса), со штативами И. В. Стаховича.

Первый в России рентгеновский аппарат был установлен в 1896—1897 годах в Кронштадтском госпитале по инициативе главного доктора В. И. Исаева .

Первые рентгеновские исследования на военном корабле-крейсере «Аврора » выполнил в 1905 г. доктор В. С. Кравченко  — «…около 40 рентгеноскопий с рисунками от руки виденного».

Современный рентген аппарат

Поленов Андрей Львович

(1871—1947) — хирург, один из основоположников нейрохирургии в СССР, академик АМН СССР (1945). В Петербурге с 1889 года. Окончил ВМА (1896). В 1899—1910 годах работал в Кронштадтском военно-морском госпитале. Сделал 18 докладов в Обществе Морских Врачей: один доклад в разделе Общей и Морской Гигиены «О путях торгово-промышленного (далее неразборч.) в Буеевской Орде в связи с устранением чумы в Астраханской губернии» (1910 г.); двенадцать докладов в разделе хирургии: «Экстирпация шейных узлов симпатического нерва у животных с целью /неразборч./ экспериментальную эпилепсию у животных» (1900 г. 17.04.); «Об экспериментальном аппендиците» (26.11.1901 г.); «К казуистике чревосечений по поводу заворота S-образной кривизны» (16.12.1902 г.); «К вопросу о заворотах кишок» (10.11.1903 г.); «О хирургических клиниках Парижа» (08.11.1904 г.); «Несколько слов к вопросу о происхождении аппендицитов» (17.01.1905 г.); «Случай перелома плеча с предплечьем больного» (17.01.1905 г.); «Случай глубокого ожога кожи папиросою с некрозом части локтевой кости» (31.01 1905 г.); Случай операции ушивания желудка, при значительном расширении его 28.03.1905 г. Демонстрация 1) «Больной оперированный /…/ по поводу цирроза печени» 2) «Больной которому было произведено иссечение 6 сант. Прямой кишки по поводу выпадения ея», 3) «Больной оперированный по поводу туберкулезного перитонита», 4) демонстрация препарата червеобразного отростка (19.12.1905 г.); Демонстрация 1) больного с наложенным костным швом по поводу перелома шейки плеча, 2) препаратов кисты яичника и четырех червеобразных отростков, удаленных в хирургическом отделении госпиталя (06.03.1906 г.); «К казуистике эхинококков в околопочечной клетчатке» (03.12.1907 г.). И в разделе «Акушерство, женские и детские болезни» Андрей Львович Поленов сделал пять докладов: «К вопросу об этиологии самопроизвольных разрывов матки» 16.12.1902 г.; «случай кесарева сечения на мертвой при чем извлеченный плод остался живым» (22.09.1903 г.); «Демонстрация матки удаленной через влагалище по поводу ракового поражения шейки» (22.09.1903 г.); «об оперативном лечении внематочной беременности с демонстрацией препаратов» (31.03.1908 г.).

Шор Георгий Владимирович

(1872—1948) — российский и советский патолог-кондиционалист, танатолог. Заслуженный деятель науки, профессор, второй заведующий (1917—1944) кафедрой патологической анатомии СПбГМУ (Первый Санкт-Петербургский государственный медицинский университет им. академика И. П. Павлова).

Большую практическую работу в Кронштадтском госпитале проводили врачи С. И. Добротворский, Г. А. Макаров, А. Д. Озеров, Н. А. Подкопаев, В. А. Андреев, Г. Д. Беленовский, занимавшие позже должности профессорско-преподавательского состава в высших учебных заведениях России и СССР.

 

Некоторая характеристика докладов, научных работ, заслушанных на заседаниях Общества морских врачей

В 1879 году Н. П. Пыпин делал гигиенический обзор корвета «Забияка», в 1883 году И. А. Охотин — фрегата «Герцог Эдинбургский» и Н. Ф. Боголюбов — крейсера «Адмирал Корнилов». В 1890 году К. Ю. Држневич описал фрегат «Память Азова», в 1891 году П. М. Губарев — броненосный корабль «Николай I». Доклады Н. Ф. Боголюбова: «Броненосец береговой обороны „Адмирал Ушаков“ в санитарно-гигиеническом отношении» (1898) и «О кубрике или жилой палубе военного корабля» (1901). Работы с медицинской характеристикой соединений кораблей, например работа Н. П. Симановича «Минные суда 1-го отряда Балтийского моря в санитарно-гигиеническом отношении и санитарное состояние отряда за резерв 1906—1907 гг.» (1908).

В марте 1871 года на заседании Общества был заслушан отчет Ф. К. Гольбека и М. А. Лукина о командировке их на театр военных действий во время франко-прусской войны.

На заседании Общества 29 января 1901 года К. А. Элленбоген указал на крайнюю неподготовленность нашего флота в Европейско-китайскую войну (1900—1901) в деле оказания медицинской помощи раненым и высказался за необходимость иметь плавучие госпитали.

В 1909 году на заседании Общества был заслушан доклад А. Т. Сидоренко «Мнение президента Рузвельта о командовании госпитальными судами военного флота». В результате обсуждения доклада были приняты рекомендации, чтобы начальниками госпитальных судов назначались врачи, а не строевые офицеры.

Итальянское правительство наградило серебряными медалями за оказание помощи пострадавшим во время землетрясения в Сицилии и Калабрии в 1908 году многих морских врачей, в частности А. А. Бунге, Ю. Ю. Каружаса, Н. А. Новикова, Ф. Ф. Гласко, В. К. Лубо, П. Е. Бачинского, А. А. Шишло, Н. А. Востросаблина и др.

Сухов Афанасий Александрович

Работая с книгами по медицине XIX века, я обратила внимание на дарственную надпись, которая посвящена ученику Пензенской гимназии в знак успешной учебы и прилежного поведения. Это пожелание было адресовано А. Сухову. В дальнейшем обнаружила ряд книг с личной печатью А. Сухова, затем диссертацию, которая хранится в библиотеке, и даже личное письмо, которое написано его сестрой. А. А. Сухов служил в Кронштадтском госпитале лекарем, а в дальнейшем даже и главным доктором госпиталя. Таким образом, наравне с известными докторами, такими как Исаев, Гирголав, Буш и др., мы узнали еще одно имя — Сухов Афанасий Александрович.

Представляем три фотографии из послужного списка Афанасия Александровича Сухова.

 

В Новое время в госпитале работали

Клятва Гиппократа

Сосин Виктор Васильевич полковник медицинской службы в отставке, Виктор Васильевич Сосин родился 18 мая 1929 года в селе Нащекино Бондарского района Тамбовской области. В 1951 году окончил Военно-морскую медицинскую академию и до 1955 года служил врачом Аварийно-спасательной службы Тихоокеанского флота. Прошел специализацию по подводной и водолазной медицине, служил врачом дивизиона подводных лодок, а в 1956 году был назначен флагманским врачом бригады подводных лодок. В 1960 году был назначен на должность флагманского врача Подводных сил Тихоокеанского флота. Выполняя обязанности флагманского врача, прилагал все знания и усилия к совершенствованию медицинского обеспечения моряков-подводников. В. В. Сосин активно занимался научно-исследовательской и научно-практической работой. В ноябре 1961 года в городе Полярном (Северный флот) он сделал подробный доклад об обитаемости подводной лодки со специальной энергетической установкой и о воздействии факторов обитаемости на состояние здоровья подводников. Результаты исследований, проведенных Сосиным в ходе работы государственной и экспертной приемной комиссии в период с октября 1960 по июнь 1961 года, в дальнейшем были учтены в практике судостроения и организации медицинского обеспечения личного состава подводных лодок.

В своей последующей служебной деятельности В. В. Сосин продолжал проводить исследования обитаемости подводных лодок, изучал влияние факторов обитаемости на состояние здоровья и боеспособность моряков, разрабатывал мероприятия по улучшению качества медицинского обеспечения подводников.

Виктор Васильевич Сосин являлся советником врача-физиолога Военно-морского флота КНР. Он принимал непосредственное участие в государственной приемке первой на Тихоокеанском флоте ракетной атомной подводной лодки.

После расформирования Подводных сил Виктор Васильевич был назначен флагманским врачом дивизии подводных лодок, а в последующем — старшим врачом эскадры подводных лодок на Камчатке.

С учетом большого служебного опыта, опыта медицинского обеспечения личного состава в дальних походах, опыта участия в испытаниях и вводе в строй новых проектов подводных лодок, В. В. Сосин был назначен на должность начальника медицинской службы, старшего преподавателя Учебного центра ВМФ, расположенного в городе Пальдиски ЭССР. Исполняя свои служебные обязанности, Виктор Васильевич написал учебное пособие по медицинской подготовке для старшинского состава, учебное пособие для начальников медицинских служб атомных подводных лодок. Сосин обеспечил медицинскую подготовку нескольких десятков экипажей атомных подводных лодок.

В дальнейшем В. В. Сосин продолжил службу в Военно-морской академии им. Н. Г. Кузнецова, где разрабатывал «Учебное пособие по медицинской подготовке офицеров подводных лодок со спецэнергоустановкой» (1-е издание); раздел «Учебного пособия для офицеров подводных лодок» — «Газовый состав отсеков подводных лодок. Организация газового контроля и газобезопасности на подводной лодке»; медицинский раздел «Руководства по боевому использованию подводной лодки специального назначения» (тема НИР «Морж»); «Охрана здоровья военнослужащих», изданное в ВМА им. Н. Г. Кузнецова в 1996 году. В Военно-морской академии ему было присвоено звание доцента

В период дальнейшего прохождения военной службы В. В. Сосин назначается преподавателем кафедры ОТМС ВМФ (с курсом ТБ СФ) Военно-медицинской академии им. С. М. Кирова. В период службы преподавателем кафедры им подготовлено «Учебное пособие по ОТМС ВМФ» для слушателей иностранного факультета (с пятиязычным словарем), он принимал участие в подготовке «Учебника ОТМС ВМФ», преподавал историю медицины.

После службы в академии В. В. Сосин возглавил музей I-го Военно-морского госпиталя, где дважды составлял и издавал «Историю I Военно-морского госпиталя».

В. В. Сосин являлся старшим научным сотрудником I НИО Военно-медицинского музея МО РФ. Был автором и соавтором более 100 работ — от монографий, справочников, статей, исторических обзоров до отзывов на диссертационные работы. Он проводил глубокие научные исследования в области истории морской медицины России.

В Новейшее время терапевтическим отделением Кронштадтского военно-морского госпиталя последовательно руководили: Георгий Евгеньевич Закржевский (1979—1982); Юрий Яковлевич Достанко; В. Бугримов; Василий Андреевич Валюх; Василий Михайлович Доронин; Андрей Захарович Егорушкин; Валерий Николаевич Киселев; Иван Митрофанович Шалин.

 

НЕКОТОРЫЕ ИЗВЕСТНЫЕ ЛЮДИ, УМЕРШИЕ КРОНШТАДТЕ

Памяти усопших

Бритнев Михаил Осипович (1822, Кронштадт — 1889, Кронштадт) — русский судовладелец, судостроитель, создатель первого в мире ледокольного судна. Адмирал Макаров, создатель первого арктического ледокола «Ермак», высоко ценил Бритнева и считал его своим предшественником.

Дурасов Александр Алексеевич (1779—1848) — вице-адмирал, член Адмиралтейств-совета. В период занятия высших командирских должностей, его личным адъютантом (с 1845 по сентябрь 1848, то есть до самой смерти) был известный впоследствии художник Алексей Петрович Боголюбов. Товарищами Дурасова были адмиралы Андрей Петрович Лазарев и Фаддей Фаддеевич Беллинсгаузен.

Кронштадтский Иоанн (Иван Ильич Сергиев; 1829, село Сура, Пинежский уезд, Архангельская губерния — 20 декабря 1908 (2 января 1909), Кронштадт, Санкт-Петербургская губерния) — священник Русской православной церкви, митрофорный протоиерей; настоятель Андреевского собора в Кронштадте; член Святейшего правительствующего синода с 1906 года (от участия в заседаниях уклонился), член Союза русского народа. Проповедник, духовный писатель, церковно-общественный и социальный деятель правоконсервативных монархических взглядов (крайне негативно оценивался официальной пропагандой в СССР), Почетный член Императорского Православного палестинского общества.

Исаев Василий Исаевич (10 мая 1854, Москва, Российская империя — 12 мая 1911, Кронштадт Российская Империя) — русский микробиолог и эпидемиолог.

Мертенс Карл Генрих (Андрей Карлович Мертенс, 7 мая 1796, Бремен — 29 сентября 1830 Кронштадт) — немецкий врач и ботаник, сын немецкого ботаника Франца Карла Мертенса.

Повалишин Николай Иванович (1867—1917) — капитан 1-го ранга, участник подавления Боксерского восстания. Убит в Кронштадте своими матросами во время Февральской революции в 1917 году, в числе еще примерно 120 офицеров.

Тверитинов Евгений Павлович (1850—1920) — офицер Российского императорского флота, первый русский флотский электрик, специалист по минной и корабельной электротехнике, изобретатель и создатель нового типа электрического аккумулятора; впервые в России оборудовал боевые корабли установками электрического освещения, организовал электрическую иллюминацию Кремля и колокольни Ивана Великого при коронации императора Александра II и его супруги; редактор газеты «Кронштадтский вестник», издатель газеты «Котлин», Главный минер Кронштадтского порта, генерал-майор по Адмиралтейству.

 

УСТРОЙСТВО И ВОПРОСЫ ОБИТАЕМОСТИ РУССКИХ ПАРУСНЫХ ДЕРЕВЯННЫХ КОРАБЛЕЙ

Парусно-винтовой фрегат «АЛЕКСАНДР НЕВСКИЙ»

«Человеку, в сущности, очень немного нужно. И, прежде всего, ему нужен огонь. И еще человеку нужно освоиться»

Михаил Афанасьевич Булгаков (1891—1940; врач, русский писатель)

В 2015 году вышла блестящая книга обозревателя журнала МО РФ «Морской сборник» секретаря Союза писателей России, писателя, капитана первого ранга Шигина Владимира Виленовича «Жизнь на флоте и на берегу», 230 страниц. Она о парусном флоте России. Книга доступна в Интернете. Мы публикуем с большими сокращениями выдержки из первых тридцати страниц этой книги.

Из книги В. В. Шигина «Жизнь на палубе и на берегу» 2015г.

Эпоха парусного флота в России началась с указа Боярской думы о создании регулярного флота в 1696 году и завершилась вскоре после окончания Крымской войны в 60-х годах ХIХ века. Книга эта об этих ста шестидесяти годах из истории отечественного флота.

До десятка раз за вахту приходилось взбираться матросам по обледенелым вантам и, яростно балансируя на головокружительной высоте, делать свое нелегкое дело. Четыре часа в поднебесье. Короткий отдых — и вновь они наверху у проносящихся мимо туч, отчаянно барахтаясь в такелаже, упрямо лезут наверх? За трусость — смерть. Таков был суровый, но справедливый закон палубы.

Подстерегали бури и рифы, смертельные болезни и беспощадные враги. Они валялись в горячечном бреду среди мириад крыс, рвущих изо рта последний кусок солонины, пили зловонную воду и, харкая кровью, выплевывали последние зубы. Годами не сходили с качающихся палуб своих кораблей,

Давно истлели корабли и подвиги остались лишь на страницах книг.

Основой регулярного военно-морского флота в XVIII—XIX веках являлись линейные корабли, предназначавшиеся для ведения генеральных сражений в боевых линиях. Линейные корабли были вершиной кораблестроительной мысли. Много сотенный экипаж и десятки тяжелых орудий, громада дубового корпуса и мачты, упирающиеся в небеса. Создание и содержание подобных исполинов было под силу не каждой державе. Потеря каждого из линейных кораблей была всегда потерей общегосударственной,

Описание типичного двухдечного (двухпалубного) линейного корабля. Под нижней палубой (гон-деком) делали помост на расстоянии 6 футов (около 3 метров) от днища — орлоп-дек, состоявший из рам, которые можно было снять, если возникала необходимость принять особенно много груза.

Пространство между гон-деком и орлоп-деком называлось кубриком. Он занимал, как правило, всю длину корабля от форштевня до брот-камеры в кормовой части, где хранились сухари. Все, что было ниже кубрика, именовалось трюмом, который делился на несколько отсеков. В носовой и кормовой частях трюма имелись две крюйт-камеры для хранения пороха. Носовая крюйт-камера и кормовая. На трехдечных 100-пушечных кораблях была еще и третья крюйт-камера между грот- и фор-люками. Впереди кормовой крюйт-камеры в трюме находились капитанский и офицерский погреба для хранения их продовольствия, кроме этого, там имелись особые выгородки, в которых хранились ядра, бомбы и гранаты. В трюме у грот-мачты (то есть в центре корабля) устанавливали помпы для откачки воды. Эту часть трюма наиболее плотно загружали балластом. В трюме также хранилось продовольствие для команды в бочках (вино, пиво, мясо и масло). Сухая провизия в рогожных кулях размещалась выше на кубрике. Там же хранились котлы, весы и другая кухонная утварь. Средняя часть трюма в случае необходимости использовалась для размещения больных и раненных. Между фок- и грот-мачтами хранили канаты, якоря, запасной такелаж. Под крюйт-камерой обычно размещалась кладовая с артиллерийскими принадлежностями: кокорами, рогами, зажигательными трубками и т. д. У входа в крюйт-камеру располагались шкиперские выгородки для хранения парусов. Вдоль бортов на палубе кубрика между помещениями и корпусом оставалось некоторое свободное пространство — это были так называемые галереи, которые предназначались для удобства осмотра обшивки бортов, заделки пробоин и устранения течи.

Интересно, что поверхность нижней палубы (гон-дека) делалась выпуклой для уменьшения длины отката пушек при выстреле. На нижней палубе устанавливались самые тяжелые орудия. На ней же жили и матросы, которые развешивали перед сном свои висячие койки-гамаки. Любопытно, что палубы и переборки в орудийных деках традиционно красили в красный цвет. Делалось это для того, чтобы вид крови во время боя не отвлекал команду. Традиция окраски палубы именно в красный цвет перешла на окраску пола в такой же цвет вначале в домах морских офицеров в Кронштадте, затем эта мода была привнесена в Петербург, а уже оттуда быстро распространилась по всей России. И сегодня в большинстве случаев дощатые полы у нас красят именно в красный цвет (железным суриком). Это «досталось» нам от парусного флота

В бортах военных судов нарезались пушенные окна-порты со ставнями на петлях. Перед стрельбой ставни открывали, орудия подтаскивали вплотную к борту, чтобы стволы выходили за борт. Делалось это во избежание возможного возгорания корабля при выстреле.

За грот-мачтой, по установившейся традиции, размещалась констапельская каюта, в которой жили «второсортные офицеры»: артиллеристы, штурманы и офицеры солдатских команд. Рядом находилась корабельная канцелярия с писарями и кладовая абордажного оружия (мушкетоны, абордажные топоры-интрепели, пистолеты и пики). Перед бизань-мачтой в отдельной выгородке хранились ружья. Между грот- и бизань-мачтой был установлен шпиль для постановки и выборки якоря. Большой барабан шпиля размещался на нижней палубе, а второй — на средней. Там же хранились и вымбовки, которыми выхаживали шпиль. Между фок- и грот-мачтами размещался еще один малый шпиль для верпования.

На парусных линейных кораблях, как правило, имелось по четыре становых якоря. Во время плавания их хранили по-походному, над кран-балками попарно. Пятый якорь — запасной — хранился без штока в трюме за грот-мачтой. Кроме этого на парусных кораблях имелось еще несколько более мелких вспомогательный якорей — верпов, которые предназначались для снятия корабля с мели, передвижения его в штиль и по рекам.

Географическая карта плавания фрегата «АЛЕКСАНДР НЕВСКИЙ»

Согласно общей традиции, корма считалась местом пребывания командного состава, а носовая часть — рядового. Кают-компания офицеров размещалась на верхней палубе (в опер-деке) в кормовой части корабля. Там в свободное от приема пищи время жил старший офицер (капитан-лейтенант) и лейтенанты. Мичманы жили в маленькой и тесной выгородке под шканцами. Если в кают-компании еще имелись кое-какие элементарные удобства, то мичманская выгородка была столь мала и темна, что традиционно носила название «пещеры». Рядом с ней, в отдельной выгородке, обитал и корабельный батюшка. Здесь же размещалась и небольшая корабельная церковь. Каюта капитана и адмиральский салон размещались в самой корме под шканцами. Это были наиболее благоустроенные каюты, имевшие и кабинет, и спальню. Однако и там постоянно располагались орудия. В обычное время их старались драпировать и закрывать, создавая иллюзию уюта и известной роскоши.

В большинстве случаев соблюдался принцип, что каюте флагмана более приличествует скромность кельи монаха, нежели показная роскошь будуара. Но бывали и исключения.

В носовой части парусного корабля под баком помещалась поварня (камбуз), рядом лазарет, где жили лекарь и подлекари. Шканцы — место пребывания капитана, вахтенных офицеров и рулевых во время плавания — располагались от грот-мачты до среза кормовых окон. Там же находился штурвал, нактоуз с компасом, там же хранились лаги и лоты.

Все палубы на парусных судах имели люки, предназначавшиеся для освещения нижних палуб и их проветривания. Верхняя палуба при этом ограждалась фальшбортом, вдоль которого стояли свернутые в тугие коконы матросские койки. Во время боя они служили дополнительной защитой от ядер, картечи, пуль и летящей во все стороны щепы. Мачты устанавливались в диаметральной плоскости корабля. Они проходили через все палубы и укреплялись нижним концом в специальном устройстве — степсе — на днище корабля. На больших линейных кораблях XVIII века фок-мачта достигала 60 метров, а грот-мачта 70. Длина нижних рей считалась оптимальной, если имела размер в две ширины корабля. В XIX веке мачты укоротили. Площадь парусов 100-пушечного линейного корабля порой превышала 3000 квадратных метров, а на фрегатах порой достигала 2000 метров.

Из книги И. Гончарова «Фрегат „Паллада“»: «Заговорив о парусах, кстати скажу вам, какое впечатление сделала на меня парусная система. Многие наслаждаются этою системой, видя в ней доказательство будто бы могущества человека над бурною стихией. Я вижу совсем противное, то есть доказательство его бессилия одолеть воду. Посмотрите на постановку и уборку парусов вблизи, на сложность механизма, на эту сеть снастей, канатов, веревок, концов и веревочек, из которых каждая отправляет свое особенное назначение и есть необходимое звено в общей цепи; взгляните на число рук, приводящих их в движение. И между тем, к какому неполному результату приводят все эти хитрости! Нельзя определить срок прибытию парусного судна, нельзя бороться с противным ветром, нельзя сдвинуться назад, наткнувшись на мель, нельзя поворотить сразу в противную сторону, нельзя остановиться в одно мгновение. В штиль судно дремлет, при противном ветре лавирует, то есть виляет, обманывает ветер и выигрывает только треть прямого пути. А ведь несколько тысяч лет убито на то, чтоб выдумывать по парусу и по веревке в столетие. В каждой веревке, в каждом крючке, гвозде, дощечке читаешь историю, каким путем истязаний приобрело человечество право плавать по морю при благоприятном ветре. Всех парусов до тридцати: на каждое дуновение ветра приходится по парусу».

Во избежание имевших место многочисленных браков и недоделок в Российском флоте положено было каждый корабль строить в течение трех лет, причем в первый год заготовлять лес и давать ему время на просушку, а также использовать при строительстве квалифицированных работников.

Несмотря на многочисленные распоряжения (сушить лес не менее года) на верфи часто доставлялся сырой лес.

Из исторической хроники о состоянии российских парусных судов XVIII века видно, что кузовы и рангоуты их, по-прежнему, не имели достаточной крепости. Большая часть судов тогда строилась из сырого леса, и случалось, что по недосмотру или злоупотреблениям вместо сквозных болтов корабельные члены скреплялись гвоздями или даже деревянными нагелями. Опасная течь от разошедшихся во время качки обшивных досок и частей была явлением обыкновенным. Лопались кницы, ватервельсы, бимсы отходили от своих мест и даже расходились стыки досок наружной обшивки или концы этих досок выходили из шпунтов штевней. Случалось, что корабль, спущенный на воду, углублялся настолько более ожидаемого, что для облегчения его при выходе в море приходилось оставлять на берегу не только многие из штатных вещей, но даже часть пушек. При малой остойчивости и при возможности движения каменного балласта в трюме, в шторм корабль иногда ложился на бок, и для подъема его приходилось рубить мачты. Для предохранения от морских червей, водящихся в южных морях, суда эскадры Спиридова и Эльфинстона были обложены слоем шерсти и по ней обшиты дюймовыми досками, что, разумеется, значительно уменьшало скорость хода и ухудшало морские качества судна. При непрочном такелаже и парусах, дурно выкованных якорях и ненадежных канатах опасность угрожала судам не только в море, но иногда и на якоре». Массовость некачественной постройки порой судов граничила с государственной изменой.

В трюмах постоянно скапливалась затхлая вода, так называемая льяльная (термин сохранился до сегодняшнего дня). При этом помимо льяльной воды в трюмы периодически доливали еще и свежую воду для того, чтобы деревянная обшивка внутри трюма не рассыхалась и не трескалась. При этом старались, чтобы затхлой (льяльной) воды было как можно меньше, а свежей больше.

Цитата историка флота Ф. Ф. Веселаго: «В 1792 году один флагман, назначенный в крейсерство, доносил, что из шести судов его отряда ни одно не годно к плаванию». Другой флагман писал о корабле «Елизавета», плававшем менее трех лет, что он «совсем рассыпался по причине недостаточных и худых укреплений, а притом и не таковыми боутами, каковые должны быть».

Увы, подобные донесения были столь обыденны, что на них особенно и внимания не обращали. Дело житейское — до порта добрались и ладно.

На одном из фрегатов, шедшем в 1799 году с десантом в Голландию, но возвратившемся по причине сильной течи в Ревель, «ватервельсы по обе стороны и грот-руслень по правую сторону отстали, первый бимс к ахтерштевню раскололся, возле форштевня стоячая кница и бимс разломались, сектора железные под шлюпбалками лопнули, отчего и весь ростер скосило на сторону» и т. п.

Порой при постройке кораблей и судов нерадивые работники подчас ухитрялись столь искусно прикрывать все неисправности, что при наружном осмотре их практически нельзя было обнаружить. Так, русский посол в Англии граф Воронцов в одном из своих донесений, перечисляя недостатки крепления наших судов, зашедших для ремонта в английские порты, пишет о таких фактах: «Болты, вместо того чтобы проходить насквозь, доходят только до половины брусьев, и потом как-то их залаживают так, что с первого взгляда кажется все сделано как следует, но во время качки таковые крепления ни к чему не служат; но сие видно происходит не от недостатка в железе, а оттого, что за укреплением нет лучшего присмотра».

Самой большой проблемой для линейных кораблей эпохи парусного флота всех государств, включая Россию, было обеспечение продольной прочности корпуса. Именно из-за этого долгое время было проблематично строительство надежных 100-пушечных линейных кораблей. Порой даже небольшое волнение на море вызывало прогиб и перегиб кораблей, из-за чего сразу же начиналось расшатывание соединений, нарушение плотности обшивных досок, вследствие чего появлялась течь. Водоотливные средства, состоявшие, как правило, из двух-трех ручных кетенс-помп, тоже при всем старании команды не могли полностью осушить трюм. Поэтому вода в трюме считалась нормальным явлением, следили лишь за ее уровнем, чтобы тот не становился критическим. Ослаблению корпуса способствовала и нагрузка кораблей тяжелой артиллерией. Но иного выхода, увы, тогда просто не существовало.

Вследствие большой парусности кораблей и судов, для обеспечения лучшей остойчивости они загружались большим количеством балласта. Во времена Петра Великого на российском флоте для этого использовали обыкновенные камни или разорванные огнем орудийные стволы. Позднее стали применять для этой цели чугунные чушки, которые специально отливали на заводах. Образуемые пустоты засыпали песком. Чтобы при качке балласт не приходил в движение, трюм делили брусьями на отсеки. Сверху чугунные чушки засыпали мелким камнем и ставили «бочки большой руки» (60-ведерные) с пресной водой. Пустоты между бочками опять засыпали песком. На эти бочки устанавливали в два уровня бочки «средней» и «малой руки». Пустоты между верхними бочками заполняли дровами. Как правило, до подволока трюма оставляли около метра свободного пространства для доступа матросов для работ. Вся эта громоздкая балластная система не была надежной. Часто на качке бочки разбивались, и вода из них вытекала. Образовывались пустоты, и груз начинал смещаться в трюме, создавая опасный кренящий момент, что было смертельно опасно при внезапных шквалах (порывах ветра).

Внутри корпуса кораблей делили горизонтальными настилами — палубами-деками. Их могло быть две (двухдечный корабль) или три (трехдечный корабль). О принудительной вентиляции корабельных помещений тогда даже не имели представления. Постоянно проникающая в трюм вода вызывала гниение корпуса и, что самое главное, отравляла воздух внутри корабля, делая его почти невыносимым для дыхания.

Недоброкачественная провизия, испортившаяся в деревянных бочках вода, недостаточно хорошая одежда и неблагоприятные гигиенические условия — общие, впрочем, всем флотам того времени — способствовали болезням и высокой смертности. Порой из-за этого в сильные ветра малочисленные команды были просто не в состоянии выбирать якоря и поэтому, чтобы вступить под паруса, приходилось попросту рубить топорами якорный канат.

Усовершенствования внедрялись на нашем парусном флоте с большим трудом.

В 20—30-е годы XIX века основу Балтийского флота составляли линейные корабли типа «Селафаил», названные так в честь головного корабля этой многочисленной серии — линкора «Селафаил». «Селафаилы» были кораблями на редкость удачными. Разработал проект знаменитейший российский корабельный мастер Александр Иванович Катасанов. Корабль выгодно отличался от своих предшественников плавностью обводов, прочностью корпуса. Главная же его особенность состояла в круглой корме, более надежной и крепкой, чем применявшаяся до этого на русском флоте транцевая «голландская». С тех пор на протяжении долгих десятилетий с российских верфей сходили 74-пушечные «Селафаилы». До начала 40-х годов XIX века «Селафаилы» составляли становой хребет отечественного флота, как в восемнадцатом веке — знаменитые 60-пушечные «Екатерины». Всего к 1840 году в России их было построено сорок три единицы. Затем доля их стала падать. В составе флота появлялось все больше кораблей, несущих по восемьдесят — сто орудий. Время диктовало свои правила.

Последняя серия парусных линейных кораблей была спущена на воду в России во второй половине XIX века. Это были 120-пушечные линейные корабли «Двенадцать апостолов», «Париж», «Великий князь Константин», воплотившие в себе последние достижения мирового парусного судостроения. Корабли стали более мореходными и маневренными. Российские 120-пушечники, безусловно, являлись шедеврами мирового парусного судостроения. Но, увы, время паруса уже подошло к своему концу…

Что касается меблировки на парусных судах, то в подавляющем большинстве (за исключением разве что адмиральских салонов на линейных кораблях), она была весьма аскетической. Моряки, как правило, относились к мебельным изыскам весьма равнодушно. Впрочем, было одно исключение. Сегодня уже мало кто представляет, что значило на флоте парусной эпохи такое понятие, как «шкиперское кресло», а ведь когда-то это был целый культ! Хорошо известно высказывание Петра Первого: «Ежели бы я не был государем российским, то с великой охотою пересел бы с трона царского в шкиперское кресло!» Почему он так сказал? Да потому, что именно шкиперское кресло являлось символом эпохи парусного флота. Тогда даже о вновь назначенном капитане говорили, что он «уселся в шкиперское кресло».

На большие плавания уходили долгие месяцы, а порой и годы. В таких условиях капитаны судов (шкиперы) просто физически не могли находиться на шканцах, постоянно стоя на ногах. Именно для облегчения капитанской участи и было придумано достаточно удобное капитанское (шкиперское) кресло, которое устанавливали на шканцах, крепя его к палубе особым штырем и мягкое, обитое кожей сиденье, так как находиться в кресле капитанам приходилось порой по несколько суток подряд.

Много лучшего оставляла желать корабельная артиллерия. Петр Первый ввел в качестве измерения калибра орудий артиллерийский фунт — чугунное ядро диаметром 2 дюйма (50,8 мм) и весом 115 золотников (490 г). Диапазон калибров был достаточно высок — от маленьких однофунтовых до тяжелых 36-фунтовых пушек.

Более надежными всегда считались орудийные стволы, изготовленные из меди, но они и стоили значительно дороже. А потому практически до конца эпохи парусного флота основу корабельной артиллерии составляли более дешевые, хотя и менее надежные на разрыв чугунные пушки.

В конце XVIII века прижились длинноствольные пушки единороги сменились на знаменитые короткоствольные крупнокалиберные орудия — каронады. Они били по корпусу вражеского судна с близкого расстояния и, несмотря на малую скорость, большие ядра легко проламывали деревянный борт. Значительно улучшилось качество отливки орудийных стволов. Кроме олонецких петровских заводов, морские орудия изготовлялись еще на сибирских и камских заводах, в Сестрорецке, а также на заводах частных лиц. Постепенно увеличивался калибр орудий и для стрельбы вместо фитилей появились кремневые замки, а потом и скорострельные трубки.

В середине XIX веха появились бомбические орудия — крупнейшие по калибру (68 фунтов) гладкоствольные пушки, стрелявшие мощными разрывными бомбами на небольшие дистанции и наносившие страшные разрушения на парусных судах. Однако время гладкоствольной корабельной артиллерии, как и эпоха паруса, уже подошла к своему логическому концу.

Сама стрельба в закрытых деках, при отсутствии элементарной вентиляции, в клубах непроницаемого порохового дыма и в невыносимой духоте была делом весьма нелегким. Служба на парусных судах в любом качестве была делом многотрудным.

Введенное на зимовку в гавань судно лишалось штатной команды и командира и поступало в ведение портового начальства. По существовавшему порядку, корабль в порту всю зиму стоял непокрытым, неразгруженным, а зачастую даже с артиллерией и находящимися в трюме запасами. Десятилетнее судно считалось настоящим долгожителем. Из-за этого российские корабли до 20-х годов XIX века редко находились в строю «годными к дальнему плаванию» более семи, а то и вовсе пяти лет, тогда как английские входили в боевой состав по двадцать и тридцать лет. Суда, построенные из только что срубленного сырого леса, сгнивали порой прямо в гаванях, так и не успев сделать хотя бы две-три кампании.

Только к концу XVIII века такое положение дел наконец-то было признано вредным. Отныне для лучшего сбережения судов при вводе в гавань надлежало совершенно разгружать их, вынимать мачты, покрывать суда специальными крышами и проветривать все палубы и трюм.

Безответственность портового начальства яснее всего выражалась в рутине, уклоняющейся от всякого нововведения. Например, несмотря на очевидные преимущества железных камбузов, наши верфи долгое время упорно продолжали ставить на кораблях кирпичные печи. Не торопились они и обшивать подводные части судов медью, а ограничивались обмазыванием их разными смесями, вроде смолы с серой. При сравнении английских якорей с нашими кроме малого веса, не соответствующего размерам судов, несовершенная форма наших якорей делала их весьма ненадежными. Поэтому нередкими бывали случаи при стоянках на рейдах вместе с англичанами, когда наши суда дрейфовали, а английские спокойно отстаивались на своих якорях.

Из записок историка флота Ф. Ф. Веселаго: «В экипажеских и провиантских портовых магазинах почти открыто происходили большие злоупотребления: вещи и материалы записывались в расход в большем против настоящего количестве и излишек тайно вывозили на продажу. Прием от подрядчиков разных припасов и вещей происходил без всякого свидетельства, так что содержатели магазина записывали вдвое и втрое более, и потом, делясь с поставщиком, казенный интерес похищали. Для прекращения этого в царствование Павла было постановлено: все представляемое к порту подрядчиками принимать по свидетельствованию особыми комиссиями, которые, кроме того, должны были каждые четыре месяца проверять наличность магазинов. Пример портовых порядков отражался и во флоте, на корабельном хозяйстве: находились судовые командиры, которые, „забыв долг службы и присягу, казенные вещи, как-то: канаты, паруса, снасти и прочее, продавали на иностранные купеческие суда“. Так как подобные командиры и в ведении отчетности были не безукоризненны, то расход материалов на судах велено было производить не иначе как с общего согласия всех офицеров».

Команда российского парусного корабля состояла из собственно матросской команды, артиллеристов, солдатской команды и ряда необходимых специалистов (плотников, парусников, конопатчиков и других). Вся эта масса людей жила в батарейных палубах в почти нечеловеческих условиях, когда на человека не приходилось и одного квадратного метра. Постоянная сырость, трюмные и человеческие испарения не способствовали сохранению здоровья наших моряков. При этом почти всегда в палубах царила темнота, так как из-за опасности пожара разрешалось иметь только один фонарь у выходного люка. Поэтому жили в палубах почти на ощупь. Весьма часто в шторм какое-то плохо закрепленное орудие срывалось со своих креплений и начинало носиться по переполненной палубе, давя и калеча десятки людей. Отсутствие элементарных удобств — обогрева и вентиляции, специальных спальных помещений и холодильников для хранения продуктов, постоянный дефицит пресной воды и плохое питание, почти полное отсутствие медицины, огромная скученность, наконец, массовые эпидемии, тяжелейшие физические и психологические нагрузки во время работы на парусах и по выборке якоря — все это требовало от моряков невероятного напряжения. Недаром до 70-х годов XVIII века смертность команд, достигавшая порой 30—40% за кампанию, считалась вполне обычным явлением.

Из журнала заседаний адмиралтейств-коллегии от 8 декабря 1742 года: «Об отправленных трех фрегатах к городу Архангельску в команде капитана Путилова морских служителях, из которых по прибытии сего июля 7 числа 1741 года на бар, по посланной от него табели, показано больных 326, умерших в пути 92 и хотя показанные служители со всякой ревностью пользованы и во всем довольствие имели, но токмо от посещения воли Божией никак убежать не могли…»

Многочисленность заболеваний и ужасающая смертность между нижними чинами считались делом почти неизбежным. Надо ли говорить, с каким чувством уходили моряки в каждое плавание? Воистину верна была тогда древняя пословица, что все люди делятся на три категории: на живых, на мертвых и на плавающих в море.

Попавший на борт корабля или судна офицер и матрос не мог рассчитывать ни на малейшее снисхождение. С первого дня пребывания на палубе он должен был все уметь и все делать. Учили предельно быстро и предельно жестоко. За сорвавшихся с мачт и разбившихся о палубу, за утонувших и разорванных порохом при артиллерийских учениях командиров стали наказывать только ближе к середине XIX века. До этого за потерю нескольких человек просто журили, а за одного и не спрашивали. Моряки в целом и матросы в особенности были самым настоящим расходным материалом, и к их потери относились как к неизбежности.

Даже при сравнительно лучших гигиенических условиях береговой жизни тогда и в Кронштадтском госпитале ежедневно умирало до 20 человек, а на судах, вышедших в море, число заболеваний и умерших возрастало с каждым днем плавания. Жизнь моряка и в особенности матроса тогда стоила очень дешево. Так, например, на эскадре Спиридова при переходе от Кронштадта до Копенгагена умерло 54 человека, и число больных, бывшее около 300 человек, на пути до Англии возросло уже до 700. При этом на переходе от Англии до Лиссабона только на одном из кораблей эскадры адмирала Спиридова число больных дошло до 200 человек. Причиной подобных печальных явлений, общих на тогдашних судах, была нечистота, испорченный воздух жилых помещений, одежда матросов, существенную часть которой составлял пропрелый от вечной сырости полушубок, протухшая вода и испорченная провизия. Несмотря на все заботы о получении на суда провизии в бочонках или мешках, ее продолжали доставлять в рогожных кулях, гниющих от сырости и портящих всю находящуюся в них провизию. Солонина также содержалась в бочках больших размеров, которые, оставаясь продолжительное время откупоренными, заражали воздух, чему способствовал еще крепкий запах трески, употреблявшейся матросами. Пресная вода, содержавшаяся в деревянных бочках, после уже недолгого плавания портилась и приобретала отвратительный вкус и запах гнилых яиц. Зловоние в нижних палубах увеличивалось гниющей в трюме водой и отчасти раздаваемой на руки матросам недельной порцией сухой провизии и масла, которое они хранили в своих сундуках или в койках. Для трюмного балласта также употреблялся тогда не чугунный, а каменный или песчаный балласт, в котором собирался и гнил сор, при недосмотрах иногда сметаемый в трюм и представляющий большое удобство для обитания крыс, комаров, клопов и т. д. Если к этому прибавить, что, при отсутствии судовых лазаретов, больные до перевоза на госпитальное судно не отделялись от здоровых и что вообще на судах не существовало нормальной вентиляции, а темные углы нижних палуб избавляли ленивых матросов от путешествия на верхнюю палубу для отправления естественных надобностей, то огромная смертность личного состава вполне объяснима.

Каждому из офицеров, начиная с мичмана, согласно уставу Петра Первого, полагался денщик. Лейтенанту полагалось в услужение уже два матроса, капитану — четыре, а флагману в полном адмиральском чине — шестнадцать. Помимо этого каждый из офицеров мог иметь при себе еще одного или несколько своих дворовых людей, содержать которых он, однако, был должен за свой счет. Но недостаток площади, как правило, заставлял офицеров ограничиваться одним, максимум двумя денщиками. Известный адмирал Спиридов во время плавания в Средиземное море отказался от положенных ему шестнадцати слуг, ограничившись тремя, а вместо остальных взял специалистов — плотников, кузнецов, парусных мастеров. Практика содержания при себе дворовых людей постепенно изжила себя к середине XIX века. Прежде всего потому, что их содержание обходилось весьма недешево, а богатые дворяне шли на флот в то время очень редко.

Офицерам, как и матросам, постоянного места жительства на корабле было не положено. Отдельные каюты были непозволительной роскошью и полагались лишь адмиралам и капитанам. Поэтому ютились, кто где приткнется.

Штурманы и констапели располагались в глухой констапельской, там же размещалась и судовая канцелярия. Мичманы и гардемарины квартировали под шканцами, в перегороженных досками каморках. Чтобы как-то создать уют в своих убогих жилищах, обивали они переборки пестрым сукном. Там же, под шканцами, по правую сторону, отгораживался обычно закуток для священника да втискивался корабельный образ. Капитан-лейтенантам и лейтенантам, как старшим по чину, дозволено было спать по ночам в кают-компании. Утром, после уборки постели денщиками, кают-компания до вечера превращалась в место приема пищи офицерским составом, а вечером снова становилась их спальней.

Вот вполне типичное донесение капитана Мордвинова графу Головину от 10 мая 1741 года: «Понагружены фрегаты наши по самые шпигаты в воде, а особливо мой „Кронделивде“; уже я принужден все шпигаты заколотить, чтобы вода на палубу не шла, к тому же он и стар, да сверх же того безмерная теснота; провианта у меня 100 кулей не убралось на интрюм и положено в каютах офицерских, на палубах поставлено с водою 30 бочек, и не смели предлагать об убавке отвозных материалов, чтобы не прогневить государственную адмиралтейств-коллегию, а особливо отца и государя».

Впрочем, такое положение дел продолжалось лишь до начала XIX века, когда в связи с взросшим водоизмещением кораблей стало возможным выгораживать небольшие каюты офицерам. Жили они в них, как правило, по два-три человека. Но и тогда каюты представляли собой узкие пеналы, в которых располагалась пара двухъярусных коек и маленький столик со стулом. Упираясь головой и ногами в дощатые стенки своих клетух, чтобы не вылететь из койки на качке (это называлось «расклиниться»), офицеры привыкали спать в самую свирепую качку.

Уделом же матросов были парусные койки, представляющие собой прямоугольный кусок парусины, с продернутым по периметру шкертом, и крючками на концах. Крючками койки цеплялись в любом более-менее подходящем для этого месте. При этом вешать койки надо было уметь. Если она слишком провисала, то спящий матрос оказывался почти в вертикальном положении. Если же койка была, наоборот, чересчур туго натянута, то спящий рисковал вывалиться из нее на палубу. Не менее сложным делом была и утренняя шнуровка коек. Дело в том, что помимо своей основной функции, койки несли еще и дополнительную — во время сражения, находясь вдоль бортов, в так называемых коечных сетках, они служили дополнительной защитой команде от пуль противника. Была у коек и еще одна функция. В случае смерти матроса зашнуровывали в его же койку, которая становилась его саваном, и бросали в море.

Вешались койки-гамаки к подволоку в батарейных палубах рядом с пушками. Между пушками расставлялись и обеденные столы команды с банками. В летнюю теплую погоду прием пищи иногда проходил на верхней палубе, но это случалось достаточно редко. Почти вся жизнь матросов проходила в сырых и затхлых батарейных палубах, где были их боевые посты, кубрики и столовые.

Большой проблемой всего периода существования парусного флота являлись отхожие места. Если капитан и офицеры имели возможность обходиться «ночными вазами», которые выливали и мыли их денщики, то матросы в любую погоду вынуждены были мчаться на нос корабля в гальюн — место соединения бушприта с корпусом корабля. Там, качаясь в туго натянутой сетке, они и справляли свою нужду.

Однако все это было ничто в сравнении с поистине каторжной работой с парусами. В штормовую погоду верхние части мачт — стеньги — часто ломались и падали в море со всеми находящимися на них десятками матросов, спасти которых никто даже и не пытался.

Что чувствуют люди на высоте 20—30 метров над бушующей стихией в путанице парусов, которые рвет ураганный ветер. Они стоят, упершись ногами в подвешенные по реями специальные снасти — перты, прижавшись из последних сил грудью и животом к реям и просунув руки в веревочные кольца. В таких жутких условиях матросы крепили, отдавали, привязывали и отвязывали огромные и неимоверно тяжелые паруса. Кровь текла у них из-под ногтей, постоянно лопалась кожа на пальцах и ладонях. От пронизывавшего ветра и брызг не спасала никакая одежда. При этом надо было стараться как можно быстрее сделать свое дело, так как за нерасторопность следовало неотвратимое наказание, при этом надо было еще не сорваться вниз. И падение на палубу, и падение в море означало одно и то же — смерть. За своевольное оставление поста также полагалась смертная казнь.

Ненамного было легче и рулевым. При ударах штормовых волн о перо руля величина штурвального колеса не позволяла управляться с ним одному человеку. Поэтому на штурвал наваливались грудью порой до десятка матросов. Но и это не всегда помогало. Часто, не выдержав напора стихии, рвались штуртросы, вышибало руль, и корабль тогда становился неуправляемым с весьма малыми шансами пережить шторм. Лишь во второй половине XVIII века в российском флоте стали устанавливать некий навес над штурвалом, чтобы хоть как-то прикрыть рулевых от ветра и волн, а также установили второе штурвальное колесо на нижней палубе, чтобы увеличить общее усилие тяги на руль.

Карта плавания клипера «АЛМАЗ» 1862—1865 гг.

Воистину, верны слова, сказанные однажды адмиралом П. С. Нахимовым:

«Русским морякам лучше всего удаются предприятия невыполнимые»

Маршрут корвета «ВИТЯЗЬ»

Словарь старых морских терминов

абордаж — рукопашный бой при сближении противоборствующих кораблей вплотную

аврал — работа на корабле, выполняемая всей командой

адмиралтейств-коллегия — высший коллегиальный руководящий орган российского флота (совет флагманов) в XVIII веке

адмиралтейств-совет — совещательный орган военно-морского управления в России с начала XIX века; был подчинен морскому министру

балясина — деревянная ступенька штормтрапа

баргоут (бархоут) — пояса окружной обшивки у ватерлинии корабля; они всегда делаются несколько толще, чем остальная обшивка, для более медленного изнашивания

бак — носовая часть верхней палубы

бакштов — толстый канат, вытравливаемый за корму корабля для привязывания шлюпок во время стоянки корабля

бизань-мачта — третья от носа мачта корабля

бимс — балка поперечного набора корабля, поддерживающая настил палубы

бегучий такелаж — все подвижные снасти, служащие для постановки и уборки парусов, подъема и спуска частей рангоута

боканцы — деревянные балки-выстрелы, выступавшие за борт в носовой части парусных судов

брамсель — третий снизу четырехугольный парус; поднимается на брам-стеньге над марсом

брасы — снасти бегучего такелажа, служащие для постановки парусов под определенным углом к ветру

бригрот — парус, поднимаемый на грота-рее, когда нет постоянного грота

бридель — якорная цепь, прикрепленная коренным концом к рейдовой или швартовой бочке

бушприт — горизонтальное или наклоненное рангоутное дерево, выступающее вперед с носа судна

ванты — снасти стоячего такелажа, поддерживающие мачту или стеньги с бортов судна

ватервейс — водопроток на палубе вдоль бортов корабля

ватер-шлаги — водяные шланги

верп — вспомогательный якорь

галионджи — матросы на турецких кораблях эпохи парусного флота

галс — курс корабля относительно ветра; если ветер дует в левый борт, говорят, что корабль идет левым галсом, если в правый — то правым

галфвинд — курс парусного корабля, при котором его диаметральная плоскость составляет с направлением ветра угол в 90 градусов

гальюн — свес в носовой части парусного корабля, на котором устанавливалось носовое украшение

гардемарин — учащийся выпускного курса Морского корпуса

грот-мачта — вторая от носа мачта

дагликс — левый становой якорь

диплот — лот, отличающийся большой массой груза и длиной лотлиня; используется для измерения больших глубин

дифферент — наклон корабля в продольной плоскости

дрейф — боковое смещение, снос корабля с намеченного курса под воздействием ветра и течения; лечь в дрейф — так расположить паруса, чтобы одни двигали корабль вперед, а другие назад, вследствие чего корабль оставался бы приблизительно на одном месте

дубель-шлюпка — небольшой парусно-гребной корабль второй половины XVIII века, предназначенный для действий у берега

интрепель — топор, предназначенный для абордажного боя, с обухом в форме четырехгранного заостренного зуба, загнутого назад

каттенс-помпы — ручные водоотливные помпы

капудан-паша — главнокомандующий турецким флотом

карлингс — подпалубная балка продольного направления, поддерживающая палубу

картушка — главная составная часть магнитного компаса, указывающая стороны света

килевание — ремонт бортов парусного корабля на плаву путем поочередного накренивания его до появления киля из-под воды

кирлангич — небольшое судно со смешанным парусным вооружением на Средиземном и Черном морях в XVIII—XIX веках; по боевой силе было равно бригу или небольшому фрегату

кливер — косой треугольный парус, ставящийся впереди фок-мачты

констапель — первый офицерский чин морских артиллеристов

констапельская — кормовая каюта на средней палубе парусного корабля, где хранились артиллерийские припасы

крамбол — деревянная балка, выступающая за борт и жестко соединенная с баком; предназначалась для крепления якоря на ходу

крюйсель — прямой парус на бизань-мачте

лавировать — продвигаться на парусном корабле против ветра к цели переменными курсами по ломаной линии

лоцбот — небольшое парусно-гребное судно, выполняющее задачи лоцманской службы

марс — первая снизу деревянная площадка на мачте; использовалась как наблюдательный пост

марсель — второй снизу на мачте парус, ставящийся между марса-реем и нижним реем; на фок-мачте — фор-марсель, на грот-мачте — грот-марсель

обсервация — определение истинного места корабля в море по береговым ориентирам или небесным светилам

плехт — самый большой из становых якорей; висел в носовой части по правому борту

принайтовать — привязать

рангоут — все деревянные и металлические части, служащие для постановки, несения, растягивания парусов, подъема тяжестей, сигнализации; к рангоуту относятся мачты, стеньги, реи, бушприт

рея — горизонтальное рангоутное дерево, подвешенное за середину к мачте или стеньге и служащее для привязывания к нему парусов

рифы — поперечный ряд продетых сквозь парус завязок, посредством которых можно уменьшить его площадь; при усилении ветра берут рифы (подбирают парус), при ослаблении ветра рифы отдают

ростры — место на корабле, где устанавливаются крупные шлюпки и хранятся запасные части рангоута

румпель — балка, соединяющая руль с штур-тросами

рында — судовой колокол

салинг — площадка в виде рамы, состоящая из продольных и поперечных брусьев для соединения стеньги с продолжающей ее в высоту брам-стеньгой

склянки — песочные часы, которыми отсчитывалось время на парусных кораблях

снасти — веревки и тросы, служащие на корабле для постановки и уборки парусов, постановки рангоута и т. д.

стаксель — косой парус треугольной формы; стаксель впереди фок-мачты — фока-стаксель и фок-стенга-стаксель, впереди грот-мачты — грот-стеньга-стаксель, впереди бизань-мачты — крюйс-стеньга-стаксель

стеньга — рангоутное дерево, служащее продолжением мачты и идущее вверх от нее; в зависимости от принадлежности к той или иной мачте, стеньгам присваиваются дополнительные наименования: на фок-мачте — фор-стеньга, на грот-мачте — грот-стеньга, на бизань-мачте — крюйс-стеньга

счисление — графическое изображение пути корабля на карте, производимое для того, чтобы в каждый данный момент времени знать место корабля при плавании и ориентироваться по карте в окружающей обстановке

табанить — грести в обратную сторону для дачи шлюпке заднего хода или ее разворота

такелаж — все снасти, цепи, канаты на корабле; такелаж разделяется на стоячий и бегучий; стоячий такелаж (ванты, штаги и т. д.) поддерживает рангоутные деревья

тибембировка — ремонт парусного корабля, включающий полную или частичную замену деревянной обшивки

траверз — направление, перпендикулярное курсу корабля

утлегарь — рангоутное дерево, являющееся продолжением бушприта и связанное с ним при помощи эзель-гофта

фальшборт — ограждение верхней палубы корабля

фальшфеер — тонкая бумажная гильза, наполненная пиротехническим составом, имеющим свойство гореть ярким белым пламенем; применяется для подачи ночных сигналов

флагман — адмирал, командующий соединением кораблей, или корабль, на котором пребывает данный адмирал

фок — самый нижний парус на фок-мачте

фок-мачта — передняя мачта на корабле

фордевинд — курс по ветру, дующему прямо в корму идущего корабля

форштевень — особо прочная часть корпуса корабля, которым заканчивается набор корабля в носу

цейтвахтер — чиновник морской артиллерии, имевший в своем ведении оружие и боеприпасы

шканцы — палуба в кормовой части корабля от грот — до бизань-мачты, откуда осуществлялось управление вахтой и командование парусным кораблем

шкафут — боковые переходные мостики, соединявшие палубу бака со шканцами

шкоты — снасть бегучего такелажа, заложенная за нижний угол паруса, служащая для растягивания и удержания парусов в нужном положении; шкоты принимают название паруса, за который они заложены, например: марсель-шкоты, грот-шкоты, фока-шкоты и т. д.

шторм-трап — наружный трап в виде веревочной лестницы

штур-трос — трос, соединяющий штурвальное колесо с румпелем

шпирон — таран в носовой части корабля

шпринг — способ постановки на якорь, позволяющий поставить диаметральную плоскость корабля под любым углом к линии ветра или течения

шхив (шкив) — колесо с желобом на ободе, вращающееся на оси между щетками блока

шхеры — извилистые заливы в северной части Финского залива

ют — кормовая часть верхней палубы

 

ЦЕРКОВЬ И ФЛОТ

 

Храм Святителя Николая Чудотворца г. Кронштадт, Санкт-Петербургская Митрополия

 

доктор медицинских наук, доктор богословия Григорий Игоревич Григорьев

Впервые в отечественной военно-морской медицине врач-подводник стал доктором медицинских наук и доктором богословия

Григорий Игоревич Григорьев доктор медицинских наук, доктор богословия

Заслуженный врач Российской Федерации, доктор медицинских наук (2004), профессор (2006), профессор кафедры общей и медицинской психологии и педагогики Северо-Западного государственного медицинского университета им. И. И. Мечникова, декан факультета психологии и философии человека и заведующий кафедрой психологии Русской христианской гуманитарной академии. Создатель и руководитель Международного института резервных возможностей человека, один из основателей и член редколлегии журнала «Вестник психотерапии». Автор более 300 научных трудов.

Доктор богословия (2015), профессор Санкт-Петербургской православной духовной академии, профессор кафедры педагогики и теории образования Общецерковной аспирантуры и докторантуры, член коллегии Синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению Русской православной церкви, член межведомственной комиссии по противодействию алкоголизму и утверждению трезвости между Минздравом РФ и Русской Православной Церковью. Протоиерей, инициатор строительства и настоятель храма Рождества Иоанна Предтечи в Юкках. Председатель Всероссийского общества трезвости и милосердия Святого благоверного великого князя Александра Невского, член правления Всероссийского Иоанно-Предтеченского братства «Трезвение», автор и ведущий еженедельной телепрограммы «Точка опоры» на телеканале «Союз», член попечительского совета информационно-просветительского ресурса Санкт-Петербургской митрополии «Живая вода».

Врач-подводник, майор медицинской службы запаса. Член Союза писателей России. Награжден государственными, ведомственными, церковными и общественными орденами и медалями.

Прекрасный семьянин. Имеет троих детей и четырех внуков.

Такого списка регалий, званий и обязанностей с лихвой достало бы для энциклопедических биографий очень немногих замечательных людей. Но все они принадлежат одному — Григорию Игоревичу Григорьеву. Знаменуя признание и высокую оценку его деятельности со стороны государства, медицинского сообщества, Русской Православной Церкви, и высятся как вехи, отмечающие этапы его 60-летнего жизненного пути (родился 23.12.1956). Впрочем, едва ли не показательней естественное и неформализованное признание — «глас народа», добрая молва, когда люди тысячами тянутся для лечения к психотерапевту Григорьеву, а для причастия — к протоиерею Григорию. Так привлекают глубина его познаний и житейская умудренность при полной простоте общения.

Если вдуматься, поражает не просто обилие всех этих свидетельств заслуг врача и священнослужителя, но прежде всего разнообразие трудов в стольких областях знания в единстве с практическим применением их. Причем такое многоцветие не означает разброса, распыления энергии, но, напротив, концентрируется в достижении главной жизненной цели, ради которой, собственно, все многочисленные труды и предпринимаются.

Именно в период службы на подводной лодке Тихоокеанского флота врачом Г. И. Григорьевым завладело желание (которое правильнее даже оценить как потребность) — лечить людей от недугов разрушительных зависимостей. Г. Григорьева: После окончания Военно-медицинской академии им С. М. Кирова он, служа на подводных лодках Тихоокеанского флота, неоднократно оказывался в сложных аварийных ситуациях. Критическая ситуация в глубине Мирового океана весьма располагает к обращению за помощью к Всевышнему. А от опыта боевой службы на море всего лишь шаг остается до действенного обращения в любви и заботе к страждущему человеку. Благодарность и признательность за собственное спасение побуждает идти на выручку другим. И так открывается путь не просто работы, но — служения.

Ради большей эффективности деятельности в 1988 году Г. И. Григорьев основывает Международный институт резервных возможностей человека (МИРВЧ), в котором с кругом единомышленников занимается как практическим врачеванием страдающих зависимостями, так и теоретическими разработками методологии их лечения. Деятельность новой организации вызывает настороженность, сопровождаемую кривотолками и недобрыми пересудами, однако институт твердо следует своим путем и, несмотря на препоны и наветы, укрепляет свои позиции не только в медицинском сообществе, но и в кругу радеющих о народной трезвости служителей Церкви.

На основе опыта известного врача-нарколога советской эпохи А. Р. Довженко в институте вырабатывается метод эмоционально-стрессовой психотерапии. В дальнейшем он трансформируется, обогащаясь привлечением теологического наследия Русской православной церкви, и перерастает в метод духовно ориентированной психотерапии на основе целебного зарока, который ныне признают российские врачи, коллеги из зарубежья, и благословляют церковные иерархи.

Скучные обычно цифры тем не менее впечатляюще характеризуют годы работы института — здесь прошли высокоэффективное лечение свыше 130 тысяч больных алкоголизмом, никотинизмом, наркоманиями, игроманиями, болезненным влечением к пище, различными формами неврозов и другими нервно-психическими заболеваниями. В результате глубокого научного анализа созданной базы данных сотрудниками МИРВЧ выполнены более 400 научных работ, защищены 4 докторские и 8 кандидатских диссертаций.

Многолетние наблюдения института показали, что эффективность лечения возрастает при сочетании врачебного и священнического взаимодействия с больным. В то же время духовное рвение настоятельно влекло сегодняшнего юбиляра к еще более глубокому воцерковлению и привело к служению Господу пред алтарем. Осуществилось заветное стремление Григория Игоревича Григорьева — его рукоположили в диаконский (2009), а затем и в священнический (2012) сан.

1 ноября 2016 года Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл возложил на протоиерея Григория Григорьева крест доктора богословия.

Тут время вспомнить об упомянутом многообразии деятельности Григория Игоревича. Не оставляя врачевания и научных занятий, руководства институтом и преподавания в уважаемых вузах, он взял на себя обязанность построения храма в поселке Юкки Ленинградской области — первой Русской православной церкви в этой местности. И, несмотря на современные финансовые трудности, добился возведения его.

Так реализуется служение православного флотского врача на благо человека, Российского флота и во славу Божию.

 

ПЕРЕЧЕНЬ ПРОТОКОЛОВ

Общества морских врачей, находящихся в библиотеке Кронштадтского военно-морского госпиталя

Изображение ученого. Вариация 2017г. с гравюры А. Дюррера,1526 г.

1. Протоколы заседаний Общества Морских Врачей в Кронштадте. 1864—1865. Кронштадт. Типография Штаба Кронштадтского порта. 1865. 108 с.

2. Протоколы заседаний Общества Морских Врачей в Кронштадте. 1865—1866. Кронштадт. Типография Штаба Кронштадтского порта. 1866. 94 с.

3. Протоколы заседаний Общества Морских Врачей в Кронштадте. 1867—1868. Кронштадт. Типография Штаба Кронштадтского порта. 1868. 111 с.

4. Протоколы заседаний Общества Морских Врачей в Кронштадте. 1885—1886. Выпуск двадцать четвертый. Кронштадт. Печатано в типографии Штаба Кронштадтского порта. 1886. 120 с.

5. Протоколы заседаний Общества Морских Врачей в Кронштадте. 1886—1887. Выпуск двадцать пятый. Кронштадт. Печатано в типографии Штаба Кронштадтского порта. 1887. 135 с.

6. Протоколы заседаний Общества Морских Врачей в Кронштадте. 1887—1888. Выпуск двадцать шестой. Кронштадт. Печатано в Типографии Штаба Кронштадтского порта. 1888. 130 с.

7. Протоколы заседаний Общества Морских Врачей в Кронштадте. 1888—1889. Выпуск двадцать седьмой. Кронштадт. Печатано в Типографии Штаба Кронштадтского порта. 1889. 189 с.

8. Протоколы заседаний Общества Морских Врачей в Кронштадте. 1889—1890. Выпуск двадцать восьмой. Кронштадт. Печатано в Типографии Штаба Кронштадтского порта. 1890. 209 с.

9. Протоколы заседаний Общества Морских Врачей в Кронштадте. 1891—1892. Выпуск двадцать девятый. Кронштадт. Печатано в Типографии Штаба Кронштадтского порта. 1892. 227 с.

10. Протоколы заседаний Общества Морских Врачей в Кронштадте. 1892—1983. Выпуск тридцать первый. Кронштадт. Печатано в Типографии Штаба Кронштадтского порта. 1893. 137 с.

11. Протоколы заседаний Общества Морских Врачей в Кронштадте. 1892—1893. Выпуск тридцать первый. Кронштадт. Печатано в Типографии Штаба Кронштадтского порта. 1893. 137 с.

12. Протоколы заседаний Общества Морских Врачей в Кронштадте. 1895—1896. Выпуск тридцать четвертый. Кронштадт. Печатано в Типографии Штаба Кронштадтского порта. 1896. 150 с.

13. Протоколы заседаний Общества Морских Врачей в Кронштадте. 1896—1897. Выпуск тридцать пятый. Кронштадт. Печатано в Типографии Штаба Кронштадтского порта. 1897. 149 с.

14. Протоколы заседаний Общества Морских Врачей в Кронштадте. 1898—1899. Выпуск тридцать седьмой. Кронштадт. Типография «Кронштадтского Вестника». 1899. 123 с.

15. Протоколы заседаний Общества Морских Врачей в Кронштадте. 1899—1900. Выпуск тридцать восьмой. Книжка 1-я. Кронштадт. Типография «Кронштадтского Вестника». 1900. 43 с.

16. Протоколы заседаний Общества Морских Врачей в Кронштадте. 1899—1900. Выпуск тридцать восьмой. Книжка 2-я. Кронштадт. Типография «Кронштадтского Вестника». 1900. 95 с.

17. Протоколы заседаний Общества Морских Врачей в Кронштадте. 1901—1902. Выпуск сороковой. Книжка 1-я. Кронштадт. Типография «Кронштадтского Вестника». 1901. 11 с.

18. Протоколы заседаний Общества Морских Врачей в Кронштадте. 1901—1902. Выпуск сороковой. Книжка 2-я. Кронштадт. Типография «Кронштадтского Вестника». 1902. 197 с., 10 таблиц.

19. Протоколы заседаний Общества Морских Врачей в Кронштадте. 1903—1904. Год издания ХLI. Книжка 1. Кронштадт. Типография «Кронштадтского Вестника». 1904. 85 с.

20. Протоколы заседаний Общества Морских Врачей в Кронштадте. 1903—1904. Год издания XLI. Книжка 2. Кронштадт. Типография «Кронштадтского Вестника». 1904. 119 с.

21. Протоколы заседаний Общества Морских Врачей в Кронштадте. 1905—1906. Год издания ХLIII. Кронштадт. Типография газеты «КОТЛИН». 1907. 55 с.

22. Протоколы заседаний Общества Морских Врачей в Кронштадте. 1906—1907. Кронштадт. Типография «Кронштадтского Вестника». 1908. 84 с.

23. Протоколы заседаний Общества Морских Врачей в Кронштадте. 1907—1908. Год издания XLV. Книжка 2. Кронштадт. Типография «Кронштадтского Вестника». 1908. 92 с.

24. Протоколы заседаний Общества Морских Врачей в Кронштадте. 1908—1909. Год издания XLVI. Кронштадт. Типография Товарищества И. Я. Лебедев и И. Л. Деморейх. 1909. 180 с.

25. Указатель докладов и сообщений, сделанных в Обществе Морских Врачей в Кронштадте. С 7 февраля 1859 г. по 7 апреля 1908 г. Ко дню 50-летнего юбилея Общества. Составил Доктор Медицины В. П. АННИН. Кронштадт. Типография «Кронштадтского Вестника». 1909. 136 с.

26. Протоколы заседаний Общества Морских Врачей в Кронштадте. 1910—1911. Год издания XLVIII. Кронштадт. Типография Шеншева, Николаевский пр., 25. 1911. 192 с.

27. Протоколы заседаний Общества Морских Врачей в Кронштадте. 1911—1912. Год издания XLIX. Кронштадт. Типография Шеншева, Николаевский пр., 25. 1912. 160 с.

28. Протоколы заседаний Общества Морских Врачей в Кронштадте. 1912—1913. Год издания I. Кронштадт. Типография Шеншева, Николаевский пр., 25. 1913. 71 с.

29. Протоколы заседаний Общества Морских Врачей в Кронштадте. 1913—1914. 1914—1915. Год издания I I — -I II. Кронштадт. Типография Шеншева. Николаевский пр., 25. 1916. 131 с.

 

МОРСКАЯ МЕДИЦИНА — ОСНОВА СОХРАНЕНИЯ И РАЗВИТИЯ МОРСКОГО ПОТЕНЦИАЛА РОССИИ

Мосягин Игорь Геннадьевич, доктор медицинских наук, профессор, действительный член Российской академии военных наук, начальник медицинской службы Главного командования Военно-Морского Флота, Санкт-Петербург

Аннотация: в статье рассмотрен комплекс проблемных вопросов морской медицины как отрасли здравоохранения, предназначенной для сохранения и укрепления здоровья субъектов морской деятельности, выполняющих профессиональные задачи на объектах морской деятельности, а также населения, проживающего на приморских территориях. Введено понятие морского медицинского потенциала, определены его роль и место в структуре морского потенциала России.

Основное внимание в работе уделено направлениям развития, которые положены в проект Концепции морской медицины Российской Федерации до 2030 года, включая создание Национального и региональных центров морской медицины. Дана характеристика задач, решаемых данными центрами, а также требований, предъявляемых к их организации и деятельности.

Представлена информация о деятельности секции по морской медицине Научно-экспертного совета Морской коллегии при Правительстве Российской Федерации. Отмечено, что основные усилия в 2017 году должны быть сосредоточены на создание секций «Морская медицина» в структуре Морских советов при правительстве 21 приморского субъекта Российской Федерации.

Ключевые слова: морская медицина, морской медицинский потенциал, приморские регионы, охрана здоровья моряков, водолазная медицина, центр морской медицины, морской медицинский консультационный центр, концепция морской медицины

Морская медицина — отрасль медицины, предназначенная для сохранения и укрепления здоровья субъектов морской деятельности, выполняющих профессиональные задачи на объектах морской деятельности, а также населения, проживающего на приморских территориях.

Морская медицина — это элемент национальной морской политики государства, важнейшим принципом которой является сохранение и защита трудовых ресурсов российского флота, развитие систем мониторинга состояния здоровья моряков и населения приморских регионов.

Российская Федерация включает в себя 21 приморский субъект, на здоровье населения которого оказывает влияние морской климат. Поэтому важнейшей сферой ответственности морской медицины является научное обоснование и практическая реализация задач по продлению жизни, сохранению и укреплению здоровья населения, проживающего на территории приморских субъектов Российской Федерации.

Развитие морской медицины на среднесрочный и долгосрочный периоды можно условно разделить на ряд стратегических направлений: интегрированного роста, диверсификационного роста, региональное, рыночное, образовательное, инновационное, экологическое, мультидисциплинарное, программно-целевое.

17 июня 2016 года Президентом Российской Федерации была утверждена новая редакция Морской доктрины Российской Федерации.

При этом Президентом Российской Федерации особое внимание было обращено на то, что впервые в документ в области национальной морской политики были включены положения чисто социального характера.

Эти положения посвящены развитию морской медицины, как одному из наиболее эффективных направлений сохранения человеческого потенциала морских отраслей России.

Положениями Морской доктрины сохранение человеческой жизни и здоровья на море отнесено к одному из национальных интересов Российской Федерации в Мировом океане.

Сохранение и защита трудовых ресурсов российского флота, развитие систем мониторинга состояния здоровья моряков определены в качестве принципа национальной морской политики России.

При этом развитие системы охраны здоровья моряков, сохранение и защита трудовых ресурсов на морском транспорте является одной из долгосрочных задач в области морской деятельности.

В целях повышения уровня взаимодействия в этой области в научно-экспертном совете Морской коллегии при Правительстве Российской Федерации создана секция «Морская медицина», в состав которой вошли представители Минздрава России, Федерального медико-биологического агентства, Росздравнадзора, Министерства Российской Федерации по делам гражданской обороны, чрезвычайным ситуациям и ликвидации последствий стихийных бедствий, Пограничной службы Федеральной службы безопасности России, региональные Министры здравоохранения, руководители Департаментов здравоохранения регионов, ректоры медицинских ВУЗов, видные деятели науки в области медицины.

25 ноября 2015 года в городе Санкт-Петербурге состоялось первое заседание секции «Морская медицина», на котором, с учетом положений новой Морской доктрины, был принят ряд решений по развитию морской медицины в Российской Федерации.

Целью развития морской медицины является создание единой системы медико-санитарного обеспечения субъектов морской деятельности, обеспечивающей существенное повышение эффективности выполнения задач морской деятельности.

Достижение указанной цели требует эффективного государственного управления морским медицинским потенциалом и предусматривает решение следующих задач:

— изучение проблемных вопросов в сфере медико-санитарного обеспечения морской деятельности;

— развитие водолазной медицины;

— организация подготовки и совершенствования медицинских кадров для работы в области морской деятельности;

— нормативное регулирование всех видов работ в области морской медицины;

— организация международного сотрудничества в области морской медицины;

— организация взаимодействия между федеральными органами исполнительной власти в области морской медицины;

— развитие морского медицинского потенциала в Арктике;

— создание единой системы медицинской подготовки моряков;

— развитие научно-технического потенциала морской медицины;

— создание единой информационной системы регулирования морской деятельности в части морской медицины.

В соответствии с Морской доктриной Российской Федерации основу морского потенциала составляют: морской транспорт, Военно-Морской Флот, рыбопромысловый, научно-исследовательский и специализированные флоты, глубоководные силы и средства Министерства обороны, береговая охрана Пограничной службы Федеральной службы безопасности Российской Федерации, обеспечивающие виды флотов (далее именуются — российский флот), объекты и средства разведки и добычи топливно-энергетических и минеральных ресурсов, других полезных ископаемых, организации национального кораблестроения и судостроения, а также инфраструктура, обеспечивающая их функционирование и развитие.

Укрепление морского потенциала России связано с реализацией долгосрочной программы военного кораблестроения (до 2050 года), судостроения (до 2030 года), созданием отечественной промышленностью судов и морских технических средств, развитием рыбохозяйственного комплекса и транспорта, портов, стратегией социально-экономического развития приморских регионов [1, с. 54—59; 2, с. 8—12; 3, с. 42; 4, с. 35—40; 5, с. 48—55; 6, с. 2; 7, с. 2—4; 8, с. 2—4; 9, с. 3—9].

Основой, связующей нитью всех составляющих морского потенциала и его движущей силой является человеческий фактор — моряк, специалист различных отраслей морской деятельности.

Таким образом, эффективность реализации морского потенциала государства напрямую зависит от состояния его человеческой составляющей, сохранение которой в работоспособном состоянии обеспечивается системой морского медицинского обеспечения (морским медицинским потенциалом).

Морской медицинский потенциал объединяет:

— органы управления здравоохранением;

— медицинские организации;

— медицинские образовательные учреждения;

— НИИ медико-биологического профиля;

— медицинские подразделения объектов морской деятельности (кораблей, судов, объектов нефтегазодобычи на шельфе, судостроительных и судоремонтных предприятий и др.).

Перспективный рост морского медицинского потенциала тесным образом связан с развитием российского флота в XXI веке.

Современное состояние медицинского обслуживания плавсостава оценивается как не в полной мере соответствующее существующим требованиям по качеству, составу средств, методов и организации, а также обязательствам Российской Федерации согласно ратифицированных международных правовых актов.

Оценивая современное состояние медицинского обеспечения морской деятельности, необходимо отметить, что должного внимания проблемам обеспечения здоровья моряков за последние десятилетия, к сожалению, не уделялось.

Так, медико-санитарное обеспечение морской деятельности за редким исключением регламентируется документами 20—30-летней давности, отсутствуют единые подходы к организации и практическому решению всего комплекса вопросов медицинского обслуживания моряков, рыбаков и речников в рейсах и на берегу, включая периодические медицинские осмотры (освидетельствования).

К сожалению, у нас нет специальных структур, отвечающих за медицинское обслуживание плавсостава (водников) морского, рыбопромыслового и речного (суда смешанного плавания «река — море») флота, включая санитарно-эпидемиологическое обеспечение. При этом на большинстве судов в плавании зачастую отсутствуют или не предусмотрены штатным расписанием медицинские работники, особенно на судах с относительно небольшими по численности экипажами и т. д.

В стране практически нет единой системы общей и медицинской реабилитации моряков, основы которой были разработаны в 1985—1990 годах научно-исследовательскими организациями Ленинграда и Владивостока [10, с. 19—56; 11, с. 3—10].

В целом следует отметить, что отсутствует необходимая централизация и координация субъектов морского медицинского потенциала, охватывающая все аспекты медико-санитарного обеспечения работников морских отраслей России, а также населения приморских субъектов Российской Федерации.

После ратификации 5 июня 2012 года Российской Федерацией Конвенции Международной организации труда (МОТ) от 2006 года №186 «О труде в морском судоходстве» (MLC) вопросы медицинского обеспечения моряков приобрели особую актуальность.

В настоящее время возникла необходимость гармонизации основных положений системы медико-санитарного обеспечения моряков с требованиями ратифицированной Конвенции. Проводится работа по созданию секций по морской медицине морских советов при правительствах 21 приморского субъекта Российской Федерации.

Для решения существующих проблемных вопросов в области морской медицины необходимо обеспечить требуемый уровень централизации управления ее развитием, консолидировать усилия субъектов морского медицинского потенциала.

Учитывая позитивный опыт коллег из других морских стран, представляется, что одним из наиболее эффективных путей в этой области должно стать создание Национального центра морской медицины, а также региональных центров морской медицины как руководящей учебно-научно-практической базы морской медицины страны, филиалы которой должны находиться во всех бассейнах России, обеспечивая охрану здоровья и сохранение длительной активной работоспособности работникам отрасли.

Необходимо отметить, что указанные центры существуют во многих морских державах мира.

По нашему мнению, в задачи этих центров должны входить:

— разработка документов, направленных на совершенствование международных и отечественных норм и правил морской медицины;

— разработка и внедрение программ обучения врачей, среднего медицинского персонала по вопросам судовой медицины, медицинского освидетельствования плавсостава, оказания медицинской помощи больным и пострадавшим во время плавания;

— разработка и внедрение программ обучения моряков, отвечающих на борту судна за медицинское обслуживание и за оказание первой помощи;

— создание аккредитующего органа и участие в аккредитации организаций, осуществляющих деятельность по медицинскому освидетельствованию плавсостава (моряков), в соответствии с действующим законодательством;

— создание и ведение регистров медицинских организаций, персонального состава комиссий и базы данных результатов медицинских освидетельствований плавсостава;

— предоставление в национальный компетентный орган по его указанию информации по запросам компетентных органов других стран, морских компаний об аккредитованных медицинских организациях, проводящих медицинские освидетельствования плавсостава (моряков), результатах этих освидетельствований, а также персональном составе медицинских комиссий;

— осуществление мероприятий по контролю качества оказания медицинских услуг для обеспечения соответствия медицинских освидетельствований и медицинского обслуживания плавсостава требуемым стандартам;

— проведение в спорных случаях апелляционных процедур или делегирование полномочий по апелляции организациям, осуществляющим оказание медицинских услуг плавсоставу;

— создание и организация деятельности национального координационного морского медицинского консультационного центра;

— разработка и внедрение в практику медицинского обслуживания плавсостава современных средств коммуникации и других предложений по его инновационному развитию.

Серьезной проблемой в области морской медицины является организация оказания медико-санитарной помощи плавсоставу в море.

Для успешного решения указанной задачи необходимы две составляющие — это подготовленный медицинский персонал и наличие медицинского оборудования и имущества в достаточном количестве.

В настоящее время отделения судовой медицины, осуществляющие подготовку судовых врачей, существуют только в Северном медицинском клиническом центре им. Н. А. Семашко (г. Архангельск) и в Астраханской клинической больнице.

В Российской Федерации отсутствуют нормативно-правовые акты, регламентирующие деятельность судовой медицины:

— в квалификационных требованиях к медицинским и фармацевтическим работникам с высшим и средним медицинским и фармацевтическим образованием нет специальности «Судовая медицина» («Морская медицина»);

— не установлено, на каких судах с учетом длительности, характера, района рейса и количества моряков на борту должны быть судовые врачи (судовые фельдшеры);

— не определены требования к судовым медицинским пунктам, порядку их оснащения медицинским оборудованием, лекарственными средствами и изделиями медицинского назначения, источники финансирования их обеспечения;

— не определены требования к положению о лицензировании судовых медицинских пунктов;

— не определены нормы снабжения судов медицинским оборудованием, изделиями медицинского назначения, лекарственными средствами по их классу;

— не установлен механизм реализации гарантии морякам на право безотлагательного обращения к врачу специалисту или стоматологу в порту захода.

Для решения указанных проблемных вопросов необходимо:

— создать отделения судовой медицины при медицинских организациях приморских регионов;

— разработать программы подготовки морских (судовых) врачей;

— определить требования к положению о лицензировании судовых медицинских пунктов;

— разработать и ввести в действие нормы снабжения судов медицинским оборудованием, изделиями медицинского назначения, лекарственными средствами;

— разработать механизм реализации гарантии морякам на право безотлагательного обращения к врачу специалисту или стоматологу в порту захода;

— создать кафедры морской медицины при медицинских ВУЗах приморских регионов России;

— проработать вопрос о внесении дополнений в Приказ Минздрава России от 8 октября 2015 г. 707н «Об утверждении Квалификационных требований к медицинским и фармацевтическим работникам с высшим образованием по направлению подготовки „Здравоохранение и медицинские науки“ в части введения специальности „Морская медицина“ и квалификационных требований к ней».

Еще одним направлением развития морской медицины в стране является развитие водолазной медицины, в том числе высокотехнологичной гипербарической медицины.

Анализ состояния медико-санитарного обеспечения водолазов и кессонных рабочих свидетельствует о том, что оно не соответствует современным требованиям по организации, качеству, составу сил и средств, а также юридическим нормам и законодательству Российской Федерации, во многом не соответствует мировому уровню развития водолазного дела.

В стране фактически отсутствует современная система оказания специализированной баромедицинской помощи, призванная оказывать помощь лицам, пострадавшим от вредных факторов повышенного давления (водолазам, дайверам, кессонным рабочим, экипажам летательных аппаратов, лицам, пострадавшим при террористических актах, техногенных катастрофах и др.).

Баротерапия, то есть лечение больного в барокамере под давлением, является единственным и радикальным способом оказания медицинской помощи при возникновении специфических заболеваний водолазов (декомпрессионной болезни, баротравмы легких и т. д.).

Необходимо создать комплексную систему оказания специализированной медико-санитарной помощи при возникновении специфических водолазных заболеваний и комплексы технических средств [12, с. 5—8]. Целью является разработка и внедрение на основе системного подхода отечественных инновационных технологий и комплексов технических средств на трех этапах:

— оказание помощи пострадавшему с декомпрессионной болезнью или баротравмой легких на месте спуска (в том числе — с проведением лечебной рекомпрессии в находящейся на месте спуска барокамере или под водой);

— безопасная транспортировка пострадавшего к дежурной барокамере или барокомплексу;

— оказание специализированной помощи в барокомплексах, в том числе — отсроченное лечение с применением метода длительного пребывания (ДП) под повышенным давлением.

На первом этапе — на месте происшествия — основным мероприятием является как можно более раннее начало мероприятий по борьбе со свободным газообразованием в организме. Оптимальным является использование судовой, береговой или транспортабельной водолазной барокамеры.

Второй этап — транспортировка пострадавшего — выполняется в случае, если не были проведены на месте происшествия полноценные оказание помощи и лечение. Факторами, определяющими условия транспортировки, являются количество пострадавших, тяжесть состояния пострадавшего и его транспортабельность, оптимальный способ доставки (воздушный, водный, наземный транспорт) с учетом ограничений по высотам для воздушных и горных маршрутов и принятия в этом случае мер предупреждения отягощения заболевания, расстояние до водолазной или медицинской барокамеры (барокомплекса) и время доставки, наличие транспортных средств и транспортабельных (переносных) барокамер, необходимость продолжения лечебных или реанимационных мероприятий в ходе транспортировки.

Третий этап — квалифицированное лечение пострадавшего с использованием любых режимов лечебной рекомпрессии (кислородных, кислородно-воздушных, воздушных, кислородно-азотно-гелиевых и режимов ДП).

Создание такой системы позволит в полной мере обеспечить оказание специализированной медико-санитарной помощи водолазам, дайверам, летчикам Российской Федерации [13, с. 4—8; 14, с. 75—80; 15, с. 31—62; 16, с. 4—8; 17, с. 45—50; 18, с. 4—8; 20, с. 17—21].

Производство отечественных конкурентоспособных и адаптированных к российским требованиям многоместных медицинских барокамер позволит отказаться от дорогостоящих импортных и повысить качество оказания высокотехнологичной медицинской помощи.

Учитывая преимущества метода лечения в многоместных медицинских барокамерах, ведется работа по оснащению ими лечебных организаций и включению такого важного и экономически целесообразного метода в стандарты обязательного медицинского страхования.

В последние десять лет особую актуальность приобретает поиск новых методов и технологий немедикаментозного лечения и профилактики различных патологических состояний.

К инновационным технологиям данного направления относятся методы лечения с использованием лечебных искусственных газовых смесей и сред, содержащих индифферентные газы [19, с. 128—132; 21, с. 4—12].

Разработка различных методов профилактики лечения и реабилитации с использованием медицинских газов на основе кислорода, гелия, аргона, ксенона, криптона, азота при нормальном и повышенном давлении и лечебных газовых смесей позволит снизить уровень профессиональной заболеваемости, повысить физическую и умственную работоспособность, значительно повысить эффективность терапии сердечно-сосудистых и бронхолегочных заболеваний, неврологических и невротических состояний, переохлаждений, лечения болевого, травматического и ожогового шока, профилактики стрессовых расстройств, реабилитации после максимальных психофизических нагрузок и экстремальных состояний.

Необходимо отметить, что использование подогретых искусственных газовых (кислородно-гелиевых) дыхательных смесей является актуальным при оказании медико-санитарной помощи, в частности, лечении переохлаждений работающих, особенно при освоении арктических территорий Российской Федерации.

При этом особенности организации медико-санитарного обеспечения коренного и пришлого населения арктических территорий обусловлены влиянием социально-гигиенических факторов, определяющих уровень здоровья человека на Севере: низкая плотность населения, низкая сельскохозяйственная освоенность, низкая урбанизация, удаленность, низкая транспортная доступность, отсутствие коммуникаций, эколого-эпидемиологическое благополучие, несбалансированное питание, медико-демографические характеристики, продолжительность отопительного сезона, теплозащитные свойства одежды.

Важнейшим направлением развития морской медицины является укрепление морского медицинского потенциала в Арктической зоне.

С учетом развития Северного морского пути, развития добычи полезных ископаемых и углеводородов в Арктической зоне, факторов, влияющих на состояние здоровья человека в Арктике, указанное направление является едва ли не самым актуальным в настоящее время [1, с. 54—59; 8, с. 1—9; 22, с. 34—53; 23, с. 3—12; 24, с. 45—50; 25, с. 40—46; 26, с. 1—3; 27, с. 36—43; 28, с. 4—8; 29, с. 50—54; 30, с. 35—43].

Основными задачами по медико-санитарному обеспечению национальной безопасности и освоению Арктической зоны Российской Федерации являются:

— мониторинг оценки риска здоровью в процессе жизнедеятельности в Арктике;

— оценка состояния здоровья, профилактика заболеваний жителей арктической зоны, военнослужащих, трудящихся;

— медицинское сопровождение вахтовых работ;

— этническая медицина и охрана здоровья коренного населения;

— подготовка медицинских кадров;

— научные исследования аспектов адаптации;

— обеспечение комплексной медицинской безопасности жизнедеятельности в Арктическом регионе (сохранение здоровья, медико-санитарная помощь, профилактика стрессобусловленных заболеваний у лиц экстремальных и трудных профессий, медицинское обеспечение морского труда, в том числе морской авиации);

— медицинские вопросы экологической безопасности;

— токсикологические и радиационно-гигиенические аспекты безопасности;

— развитие информационной телекоммуникационной инфраструктуры [31, с. 3—12; 32, с. 4—12].

Для организации медицинских консультаций на море необходимо создание Морского медицинского консультационного центра.

К сожалению, в Российской Федерации до настоящего времени не созданы указанные центры и российские моряки вынуждены обращаться за медицинскими консультациями в международные консультационные центры или в медицинские организации в порту приписки судна!

Нам представляется, что этот консультационный центр должен стать структурным элементом Национального центра морской медицины.

Задачами Морского медицинского консультационного центра определить (далее — Центр):

— возможность преодолеть изоляцию от внешнего мира как пострадавшего (больного или раненого), так и капитана, ответственного за оказание ему помощи;

— избежать необходимости эвакуации пострадавшего, которая, хотя и бывает иногда важной, является по существу опасной и дорогостоящей;

— оказать спасательно-координационным центрам, которые чаще первыми выходят на контакт с капитаном судна в трудной ситуации, помощь в принятии соответствующего решения.

К организации Центра должны предъявляться следующие требования:

— должен быть назначен компетентной властью государства;

— укомплектован квалифицированными врачами, владеющими английским языком и имеющими опыт консультирования по радио, и знающих особенности оказания медицинской помощи на судах;

— моряки на борту судна, запрашивающие медицинскую консультацию, должны быть обучены пользованию медицинским руководством судна, иметь навыки проведения дистанционных медицинских консультаций.

Предлагается проработать вопрос о создании четырех таких центров в Российской Федерации: Арктического (г. Архангельск), Дальневосточного (г. Владивосток), Балтийского (г. Санкт-Петербург), Южного (г. Ростов-на-Дону).

В плане развития глобальных информационных систем, направленных на формирование и поддержание единого информационного пространства в области морской деятельности, предусматривается создание высокопроизводительных центров обработки данных обстановки и оптимальных по пропускной способности каналов связи между центрами и основными потребителями информации, включая телемедицинские каналы для проведения медицинских консультаций судам, находящимся в удаленных районах Мирового океана [32, с. 4—12].

В рамках разработки Концепции развития морской медицины в Российской Федерации до 2030 года нами уделено значительное внимание ее информационной составляющей. В рамках общей концепции прорабатываются вопросы создания единой государственной информационной системы (ЕГИС) морского здравоохранения.

ЕГИС является обязательным требованием к организации Морского медицинского консультационного центра и включает в себя ряд структурных элементов: 1) мониторинг оснащенности медицинских морских подразделений необходимыми материально-техническими ресурсами; 2) комплексный анализ влияния принимаемых управленческих решений на обеспеченность морского здравоохранения ресурсами; 3) оценку эффективности расходования финансовых средств и контроль оказания медицинских услуг и оборота лекарственных препаратов; 4) обеспечение информационного взаимодействия субъектов морского здравоохранения; 5) мониторинг кадрового обеспечения и кадровых потребностей; 6) прогнозирование потребности в медицинской помощи на основании данных об уровне и характере заболеваемости; 7) мониторинг выполнения государственного заказа на поставку лекарственных средств и изделий медицинского назначения; 8) контроль за соблюдением гарантированного объема и качества оказания медицинской помощи; 9) защиту персональных данных.

С утверждением Морской доктрины Российской Федерации до 2030 года закончена сложная, но очень необходимая работа. Однако, это не завершение деятельности по созданию современной нормативной правовой базы морской медицины, а основа для ее дальнейшего совершенствования с учетом реалий и условий начала XXI века.

Коллективу руководителей, ученых и практиков морской медицины предстоит в 2017 году завершить разработку Концепции морской медицины Российской Федерации до 2030 года.

На наш взгляд, основные усилия по развитию морской медицины в 2017 году должны быть направлены на создание морских советов при правительствах 21 приморского субъекта Российской Федерации, а также на формирование в структуре этих морских советов секций по морской медицине. Опыт такой уже имеется в Санкт-Петербурге, Астрахани, Мурманске, Архангельске, его необходимо учесть в других регионах. Концепция морской медицины будет предусматривать создание Национального центра морской медицины и двадцати одного регионального центра морской медицины в приморских субъектах Российской Федерации.

Развивая положения морской медицины, заложенные в Морской доктрине до 2030 года, в следующей за концепции морской медицины Российской Федерации до 2030 года, — мы должны разработать и представить на утверждение в Правительство Российской Федерации и Президенту Российской Федерации предложения медико-социального характера, обеспечивающие заботу государства о человеке морского труда, о людях, проживающих на территории приморских регионов России.

Список литературы:

1. Евдокимов Г., Высоцкая Н., Судоходство в Арктике и государственная программа развития судостроения в РФ на 2015—2030 гг. // Морской сборник. 2014. №5. С. 54—59.

2. Иванов Ю. М., Романенко А. А., Лебедев Г. В. Морские порты России — траектория развития // Транспорт РФ. 2013. №5 (48). С. 8—12.

3. Куроедов В. И., Московенко М. В. Национальные интересы России в Мировом океане // Морской сборник. 2015. №1. С. 42—47.

4. Куроедов В. И., Московенко М. В. О реализации Морской доктрины Российской Федерации // Морской сборник. 2015. №12. С. 35—40.

5. Московенко М. В. О некоторых проблемах формирования и реализации национальной морской политики Российской Федерации в конце XX — начале XXI века // Морской сборник. 2014. №4. С. 48—55.

6. Стратегия развития рыбохозяйственного комплекса Российской Федерации на период до 2020 года [Электронный ресурс]. Режим доступа: www.fish.gov.ru.

7. Стратегия социально-экономического развития Северо-Западного федерального округа на период до 2020 года [Электронный ресурс]. Режим доступа: www.economics.gov-murman.ru.

8. Транспортная стратегия Российской Федерации на период до 2030 года [Электронный ресурс]. Режим доступа: www.mintrans.ru.

9. Чирков В. В. О реализации программы военного кораблестроения ВМФ РФ // Морской сборник. 2014. №1. С. 3—9.

10. Мацевич Л. М. Морская гигиена // Современные проблемы морской медицины / под ред. Ю. В. Каменского, Л. М. Мацевич, А. А. Яковлева. Владивосток, 1991. С. 19—56.

11. Мацевич Л. М. Охрана здоровья моряков. М., 1986. 200 с.

12. Мосягин И. Г., Строй А. В. Концепция развития водолазной медицины в Военно-Морском Флоте // Морская медицина. 2015. Т. 1. №4. С. 5—8.

13. Смолин В. В., Соколов Г. М., Павлов Б. Н. Водолазные спуски до 60 метров и их медицинское обеспечение. Изд. 3-е. М., 2003. 696 с.

14. Логунов А. Т., Соколов Г. М. Новый высокоэффективный метод лечения декомпрессионной болезни и баротравмы легких // Морская медицина. 2016. №1. С. 75—80.

15. Логунов А. Т., Гришин В. И., Павлов Н. Б., Соколов Г. М. Современное состояние, тенденции и перспективы разработок отечественных наземных технических средств гипербарической медицинской помощи в системе медицинского обеспечения спасательных и водолазных работ // Морская медицина. 2015. Т. 1. №1. С. 31—62.

16. Соколов Г. М., Смолин В. В., Дудков М. Д., Мотасов Г. П. Медицинское обеспечение водолазов при спусках на малые и средние глубины: учеб. пособие. М., 2011. 212 с.

17. Мясников А. Ан., Шитов А. Ю., Чернов В. И., Жильцова И. И., Юрьев А. Ю., Мясников А. Ал. Определение устойчивости водолазов к декомпрессионному газообразованию // Военно-медицинский журнал. 2013. №2. С. 45—50.

18. Руководство по гипербарической медицине / под ред. С. А. Байдина, А. Б. Граменицкого, Б. А. Рубинчика. М., 2008. 560 с.

19. Семко В. В. Экспериментальные водолазные погружения на глубины до 500 м // Индифферентные газы в водолазной практике, биологии и медицине: материалы Всерос. конф. М., 2000. С. 128—132.

20. Чумаков А. В. Метод длительного пребывания под повышенным давлением: история развития, направления исследований, перспективы применения // Экология человека, 2010. №18. С. 17—21.

21. Гришин В. И., Логунов А. Т., Павлов Н. Б., Ильинская Е. А., Берзин И. А., Белова А. Б. Кислородно-гелиевые дыхательные смеси. М., 2015. 136 с.

22. Боякова С. И. Северный морской путь: исторический опыт, современное состояние и проблемы // Современная Арктика: опыт изучения и проблемы. Якутск, 2005. С. 34—53.

23. Ивченко Б. П., Михеев В. Л., Смыслов Б. А. и др. Обеспечение национальной безопасности при освоении минерально-сырьевой базы шельфовых месторождений Арктики. СПб., 2011.

24. Козьменко С. Ю., Селин В. С., Щеголькова А. А. Национальные интересы России и экономика морских коммуникаций в Арктике // Морской сборник. 2014. №8. С. 45—50.

25. Козьменко С. Ю., Селин В. С., Савельев А. Н., Щеголькова А. А. Северный морской путь: развитие арктических морских коммуникаций // Морской сборник. 2015. №8. С. 40—46.

26. Нефть и газ Арктики [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://pro-arctic.ru/28/05/2013/resources/3516.

27. Румянцев Г., Лебедев Г. Перспективы развития инфраструктуры арктической морской транспортной системы // Морской сборник. 2016. №8. С. 36—43.

28. Тихонов Д. Г. Арктическая медицина. Якутск, 2010. 317 с.

29. Благинин А. А., Вислов А. В., Лизогуб И. Н. Актуальные вопросы медицинского обеспечения авиационных специалистов в арктическом регионе // Военно-медицинский журнал. 2015. №1. С. 50—54.

30. Мельник С. Г., Чулаевский А. О. Основные концептуальные подходы к профилактике заболеваемости летного состава корабельной авиации палубного базирования // Военно-медицинский журнал. 2013. №8. С. 35—43.

31. Сидоров П. И., Мосягин И. Г., Маруняк С. В. Психология катастроф: учеб. пособие для студентов вузов / под ред. П. И. Сидорова. М., 2008. 414 с.

32. Панамарев Г. Е., Биденко С. И. Геоинформационная поддержка управления сложными территориальными объектами и системами. Новороссийск, 2011. 202 с.

 

РАЗВИТИЕ СИСТЕМЫ ПОДГОТОВКИ ВОЕННО-МОРСКИХ ВРАЧЕЙ ДЛЯ ВМФ

Военно-медицинская академия им. С. М. Кирова

О. Г. Черников, В. С. Черный, Д. С. Забродский

Санкт-Петербург

Происходящие в настоящее время преобразования в Вооруженных Силах Российской Федерации существенно повысили значение совершенствования подготовки профессиональных кадров для армии и флота. В большой степени это касается подготовки врачей для Военно-морского флота (ВМФ). Россия является великой морской державой. Усилиями поколений создавался и развивался отечественный флот. Совместно с флотом происходило становление и военно-морской медицины — самостоятельной области военной медицины.

Временем зарождения военно-морской медицины следует считать Азовские походы Петра I (1695—1696), поскольку именно в этот период в России появились первые морские врачи, которые находились в составе экипажей на судах и галерах. Развитие флота шло стремительно, что требовало привлечения большего количества разных специалистов. Созданный Петром I флот в 1699 году состоял из 10 кораблей, 2 галер и нескольких мелких судов, медицинская служба флота была представлена доктором, лекарем, двумя подлекарями и учениками. Уже через 10 лет отечественный флот располагал 115 кораблями с численностью личного состава 8170 человек, а к концу первой четверти XVIII века в состав флота входило 38 линейных кораблей, более 150 галер и 80 вспомогательных судов с численностью личного состава 14 827 человек. Общее количество медицинских работников составляло 92 человека (доктора — 4, главных лекарей — 1, лекарей — 51, подлекарей — 36, лекарских учеников — 73) [4].

Задача комплектования подготовленными медицинскими кадрами в этот период решалась путем приглашения на службу иностранных специалистов. Первые 57 иностранных лекаря были наняты в 1697 году, однако эти меры по комплектованию медицинской службы армии и флота были недостаточны, флот испытывал трудности в комплектовании медицинскими кадрами. Примером может служить укомплектованность эскадры Балтийского моря в 1714 году, где из 56 штатных должностей лекарей по штату в наличии было только 23, а из 50 лекарских учеников — 20 [5]. Одной из причин недостатка медицинских специалистов на флоте являлось нежелание иностранных лекарей служить во флоте.

Опыт строительства отечественного флота показал необходимость создания собственной системы подготовки военно-медицинских специалистов для флота. При открывшемся Московском сухопутном госпитале (первый военный госпиталь в России) в 1707 году открывается первая госпитальная школа для подготовки лекарей под руководством доктора Николай Бидлоо. Первые три выпуска данной школы 1712—1714 годов практически полностью были направлены на Балтийский флот. История сохранила имена первых выпускников этой школы, прибывших в 1712 году на Балтийский флот, — Стефан Невский и Иван Беляев.

Учебный процесс в госпитальных школах не имел строгой регламентации по времени и занимал от 5—7 лет. В ходе обучения воспитанники вначале имели статус лекарских учеников, а после 2—3 лет обучения — подлекарей. При этом обучение часто сопровождалось использованием обучаемых для практической работы на кораблях и в воинских подразделениях.

В первой половине XVIII века система подготовки военно-медицинских кадров продолжала развиваться. В дополнение к Московской госпитальной школе, в 1733 году были открыты госпитальные школы при Петербургском и Кронштадтском адмиралтейских госпиталях. Наряду со школьной подготовкой практиковалась и так называемая «ремесленная выучка» [2]. Подлекари и ученики, которые осваивали лекарское дело, состояли при лекарях во флоте и армии.

Дальнейшее совершенствование военно-медицинского образования было продолжено во второй половине XVIII века. В Санкт-Петербурге учрежден в 1783 году Императорский медико-хирургический институт для подготовки врачей для выходцев из Остзейских (Прибалтийских) земель, получившее в истории наименование Калинкинский медико-хирургический институт, выпускники которого частично пополняли ряды медицинской службы флота до 1802 года.

По указу Екатерины II в 1786 году госпитальные школы при Санкт-Петербургских военно-сухопутном и адмиралтейском госпиталях объединяются в Санкт-Петербургское медико-хирургическое училище, на базе которого в 1798 году образуется Императорская медико-хирургическая академия. Московская и Кронштадтская госпитальные школы преобразовываются в училища.

Указ определял ряд мер в помощь «Медицинской коллегии к лучшему отправлению должности, ей порученной» и вводил «вновь изданный и умноженный» штат «Медицинской коллегии с ее конторой и прочими принадлежностями» [8]. Суть реорганизации системы военно-врачебного образования состояла в том, что впервые появилось отдельное штатное расписание «для школ хирургических», независимо от штата госпиталей, при которых эти школы до сих пор существовали. Впервые средства на содержание этих школ выделялись отдельно от средств, выделяемых самим госпиталям. Количество обучаемых увеличивалось в два раза.

Развитие флота в XIX веке знаменуется началом кругосветных плаваний кораблей русского флота. Кругосветные плавания занимали значительное место в деятельности русского флота всю первую половину XIX века. Во второй половине XIX века в Росси начинается массовое строительство парового броненосного флота, создаются мореходные миноносцы, а это самым непосредственным образом повлияло на развитие военно-морской медицины. С началом дальних походов неизмеримо вырос авторитет судовых медиков, и командиры всячески старались заполучить на свои корабль наиболее искусных, хорошо зарекомендовавших себя в предыдущих плаваниях врачей.

Одним из наиболее сложных для решения оставался вопрос комплектования госпиталей врачебным составом. Практически во всех морских госпиталях штаты лекарей не были укомплектованы. По сведениям о штатном и наличном количестве медицинских чинов и фармацевтов на 2 мая 1851 года в медицинском ведомстве морского министерства числилось по штату 374 человека, а налицо было только 236 человек [1].

В этот период морское ведомство могло рассчитывать на пополнение своего медицинского персонала в основном за счет выпускников университетских медицинских факультетов, «так как медико-хирургическая академия, особенно по переходе ее в военное ведомство, не находила возможным удовлетворять требования по замещению вакансий в морском ведомстве» [6]. Генерал-штаб-доктор флота К. И. Менде предложил систему, по которой в университетах России размещались 50 стипендий для подготовки лекарей в интересах флота. Денежные средства использовались из средств, которые выделялись на штатное количество медицинского состава, но при этом оставались неиспользованными, так как должности не были укомплектованы. Предложения К. И. Менде были одобрены Министерством народного просвещения.

На протяжении XIX века и первой четверти XX века система комплектования медицинской службы морского ведомства оставалась неизменной и предусматривала пополнение медицинских специалистами в основном за счет выпускников университетских медицинских факультетов. Например, за период с 1853 по 1856 год из 179 поступивших на флот врачей только 10 принадлежали к воспитанникам Императорской медико-хирургической академии, а 169 врачей было из студентов различных университетов.

Роль своеобразного института повышения квалификации флотских врачей, частично обеспечивавшего профильную военно-морскую подготовку, играла многообразная научно-просветительская деятельность Обществ морских врачей. Такие общества были созданы в Петербурге в 1858 году, в Кронштадте и Николаеве — в 1859 году, а в конце XIX — начале XX века — в Севастополе, Владивостоке, Либаве, Ревеле и Свеаборге [9]. На заседаниях обществ обсуждались вопросы, связанные с изучением опыта практической деятельности морских врачей, особенно в условиях дальних плаваний и медицинского обеспечения боевых действий. Морские врачи получили возможность обсуждать многочисленные вопросы морской медицины и гигиены, на заседаниях обществ рассматривались проекты руководящих документов.

Важное значение в подготовке морских врачей имело собственное печатное издание — «Медицинские прибавления к Морскому Сборнику». В них публиковались медицинские отчеты морских госпиталей, лазаретов и морских команд, медицинские описания плавания судов, извлечения из корабельных медицинских журналов, медико-топографические очерки российских и иностранных портов, статьи по вентиляции и дезинфекции казарм и судов, о гигиеническом значении разных морских профессий, клинические отчеты, составленные по наблюдениям в морских госпиталях.

Госпитальное судно «ОРЁЛ»

В период Первой мировой войны 1914—1917 годов для профильной подготовки врачей, вновь призванных во флот для службы на соединениях подводных лодок и надводных кораблей, торпедных катеров и гидроавиации, при Кронштадтском морском госпитале были организованы специальные курсы.

Гражданская война в России привела к резкому сокращению корабельного состава флота. Вследствие огромных потерь боевых кораблей (потопленных, захваченных противником, интернированных Антантой, или полностью утративших боеспособность) общее водоизмещение морских сил рабоче-крестьянской Красной Армии (РККА) на начало 1921 года составляло лишь 16,2% от суммарного водоизмещения Российского императорского флота.

В сравнении с 1917 годом в боевом составе флота осталось всего 5,5% линейных кораблей, 10% эскадрильных миноносцев, 5,8% подводных лодок, 2,7% минных и сетевых заградителей, 4,9% канонерских лодок, 7,2% посыльных и сторожевых судов. Произошли изменения и в других родах флота: были ликвидированы авиационные части морских сил РККА, число батарей береговой обороны флотов сократилось практически в три раза. Общая численность личного состава морских сил РККА в 1921 году была сокращена с 86 580 до 36929 человек [3]. В этих условиях потребность медицинских специалистов для флота была не высокой и действующая система комплектования за счет выпускников Военно-медицинской академии (ВМедА) и гражданских вузов полностью себя оправдывала.

Вместе с тем необходимость профильной подготовки врачей к практической деятельности в войсках и на флоте становится все более очевидной. Комиссия по связи ВМедА с армией и флотом в 1925 году рассылает всем начальникам санитарных служб округов и флотов обращение с просьбой высказать свое мнение о качестве подготовки военных и морских врачей с целью выявления потребностей практики в отношении конкретизации подготовки слушателей к профилю их будущей деятельности.

В это же время выпускники ВМедА, предназначенные для службы на кораблях, начинают направляться для обучения и стажировки в военно-морские госпитали. Кроме того, военно-морских врачей обязали прикомандировываться на годичные и двухгодичные циклы обучения в ВМедА по таким специальностям, как хирургия, терапия, санитария.

Однако, основополагающим толчком к организации систематической профильной подготовки военно-морских врачей послужило постановление ЦК ВКП (б) и СНК СССР от 28 июля 1930 года «О медицинском образовании», в котором говорилось о необходимости тесно увязывать преподавание с характером предстоящей деятельности врача.

Началом профильной подготовки военно-морских врачей следует считать создание программы военно-морской медицинской подготовки всех слушателей академии в 1932 году, рассчитанной на 12 учебных часов, а для предназначающихся к службе на флоте — 90 часов. Подготовка врачей для флота осуществлялась в ВМедА в составе небольших групп (по 5—7 человек), которые создавались на третьем году обучения. Для флотской группы в период летней производственной практики на изучение военно-морского дела отводилось 98 часов и на военно-морскую медицинскую подготовку 158 часов [5].

Активное восстановление и строительство нового флота в послереволюционный период продолжалось до Великой Отечественной войны 1941—1945 годов. Постройка менее чем за 20 лет 118 надводных кораблей и 210 подводных лодок делала советский ВМФ одним из самых динамично развивающихся флотов мира. Пик строительства корабельных сил был достигнут в предвоенный период (1935—1941), когда было построено 154 подводных лодки, 4 крейсера, 37 эсминцев, 8 сторожевых кораблей, 38 тральщиков. Стремительное развитие отечественного флота повлекло за собой увеличение потребности в квалифицированных специалистах, способных эксплуатировать поступающую военно-морскую технику и осуществлять всестороннее обеспечение сил флота [6].

В январе 1936 года была разработана программа подготовки военно-морских врачей с изучением военно-морских дисциплин, корабельной санитарной техники, военно-морской гигиены и медицинской географии, физиологии труда специалистов ВМФ и вопросов морской медицины на всех кафедрах академии, рассчитанная на 410 часов [5].

Для полного и правильного претворения в жизнь принципов деятельности медицинской службы необходимо было добиться такого положения, при котором бы все выпускники медицинских учебных заведений получали знания и навыки, связанные с работой медицинской службы флота в боевой обстановке. В этот период укомплектованность медицинской службы флота составляла 40—60% от штатной численности и подготовка врачей в ВМедА не могла обеспечить возросшие потребности в медицинских специалистах.

Для обеспечения флота медицинскими специалистами в 1938 году создается Военно-морской факультет при 1-м Ленинградском медицинском институте им. И. П. Павлова со штатной численностью слушателей 1400 человек. Для профильной военно-морской и специальной подготовки слушателей на факультете были организованы три кафедры: военно-морских и морских санитарных дисциплин, военно-морской хирургии, патологии и терапии поражений боевыми отравляющими химическими веществами с курсом военной эпидемиологии [7]. Положением о Военно-морском факультете определялось, что «прохождение военно-морских и морских санитарных дисциплин вводится с целью дать знания об особенностях службы и работы на кораблях ВМФ и выработки навыков и умений организовывать и осуществлять санитарно-профилактическое и лечебно-эвакуационное обеспечение на кораблях, в частях укрепленных районов и морской авиации» [6].

Опыт обучения слушателей на Военно-морском факультете, накопленный за первые полтора года его существования, со всей очевидностью показал, что в системе гражданского учебного заведения в силу ряда объективных причин очень сложно добиться таких целей, ради которых собственно и создавался факультет. Организация учебного процесса, внутреннего распорядка, быта слушателей не в полной мере способствовали подготовке высококвалифицированных офицеров медицинской службы для Военно-морского флота.

С целью дальнейшего совершенствования подготовки врачей для флота 10 июля 1940 года на базе 3-го Ленинградского медицинского института и института санитарно-химической защиты Наркомздрава СССР образована Военно-морская медицинская академия (ВММА). Весь личный состав военно-морских кафедр 1-го Ленинградского медицинского института им. И. П. Павлова, а так же переменный состав были переданы в штат академии.

Создание ВММА имело целью обеспечить комплектование ВМФ квалифицированными врачебными кадрами, хорошо знающими условия труда и быта военных моряков и считающими службу на флоте делом всей своей жизни. Одновременно академии предназначалось стать центром научных исследований по актуальным проблемам профессиональной патологии, физиологии военно-морского труда, военно-морской гигиены и военной эпидемиологии, организации медицинского обеспечения всех родов ВМФ в мирное и военное время.

Период становления системы подготовки пришелся на период Великой Отечественной войны. В течение всего военного периода совершенствовалась система подготовки медицинских специалистов для флота. В ходе войны был значительно расширен контингент обучаемых и программы обучения в связи с началом усовершенствования флагманских врачей. В 1943 году вводится летняя практика слушателей 5-го курса на действующих флотах, которая показала свою эффективность в части практического опыта медицинской службы в боевых и повседневных условиях. В это же время проведена реорганизация академии, в результате которой в штаты академии введены учебные подразделения для последипломного усовершенствования военно-морских врачей: командно-медицинский и лечебно-профилактический факультеты, высшие курсы усовершенствования офицерского состава медицинской службы.

За период своего существования с 1940 по 1956 год в ВММА было произведено 17 выпусков военно-морских врачей и 10 выпусков специалистов с факультетов усовершенствования. Всего в интересах флота было подготовлено свыше 3000 врачей, а для лечебно-профилактических учреждений более 2000 офицеров медицинской службы по 21 специальности. Более 900 специалистов высшей квалификации выпущено факультетами усовершенствования, в том числе 114 — командно-медицинского профиля.

В 1956 году Советом Министров СССР было принято решение о слиянии ВММА с ВМедА. Одновременно со слиянием академий, для сохранения профильной подготовки военно-морских врачей, в ВМедА создаются кафедры морской направленности и факультет подготовки врачей для ВМФ.

Научно-техническая революция в военном деле в 50-е годы, появление ракетно-ядерного оружия, а также развертывание отечественного океанского флота с приоритетом подводных лодок с ядерными энергетическими установками потребовало расширить систему подготовки врачей для ВМФ.

Факультет подготовки врачей для ВМФ ВМедА перепрофилируется на подготовку медицинских специалистов для подводных сил флота, основным предназначением выпускника становится должность начальника медицинской службы подводной лодки. Профильная подготовка врачей для других родов ВМФ осуществляется в морских группах военно-медицинских факультетов при Куйбышевском и Горьковском медицинских институтов, созданных в 60-е годы ХХ века. Подготовка офицеров медицинской службы запаса для ВМФ была организована на военных кафедрах Владивостокского и Смоленского медицинских институтов. Подготовка руководителей медицинской службы флота возлагается на ВМедА. Изменения во взглядах на применение сил флота в морских и совместных операциях повлекли изменения в подготовке военно-медицинского руководящего звена флота. Флот должен был получать высококвалифицированного специалиста, владеющего вопросами методики планирования, управления медицинской службой в ходе боевых действий в масштабе оперативных объединений, взаимодействия на оперативном уровне с медицинской службой видов Вооруженных Сил.

Реформирование Вооруженных Сил последних десятилетий сопровождалось постоянными изменениями взглядов на направленность и содержание подготовки офицеров медицинской службы как войскового и корабельного звена, так и руководящего медицинского состава. Прежде всего, пересматривалась сложившееся система подготовки врачей по срокам, содержанию и предназначению, что требовало постоянного совершенствования теоретической и практической учебно-методической базы с учетом требований времени. В современных условиях подготовка военно-морских врачей сосредоточена в стенах ВМедА и осуществляется для всех родов ВМФ. Традиции профильной подготовки врачей, выработанные в течение десятилетий, не только сохранены, но и получили дальнейшее развитие в современных условиях.

Современная система обучения флотских врачей предусматривает последовательное практическое освоение и отработки навыков и умений в процессе проведения общевойсковой подготовки, корабельной практики, практических и тактико-специальных занятий, командно-штабных учений и флотской стажировки. Теоретические основы обучения предусматривают освоение тактических и специальных предметов, которое позволяет выпускникам успешно решать весь сектор задач, стоящих перед офицерами медицинской службы флота всех уровней с учетом уровня современного развития и модернизации ВМФ.

Таким образом, система профильной подготовки врачей для флота начала формироваться с момента создания отечественного флота. Становление системы подготовки медицинских кадров для флота проходило поэтапно от первых госпитальных школ до создания профильных учебных заведений. На качественно новом уровне профильная подготовка врачей для ВМФ вышла во второй половине ХХ века, когда были разработаны требования к содержанию, формам и методам обучения на основе практического опыта медицинского обеспечения боевых действий в годы войны и послевоенного периода. Сформировавшаяся в этот период система подготовки врачей для флота стала основой современной системы. Постоянное качественное развитие отечественного флота влекло совершенствование профильной подготовки флотских врачей, что позволяло обеспечить необходимый уровень подготовки военно-морских врачей, их специализацию и усовершенствование.

Список литературы:

1. Груздев В. Ф. Материалы по организации медицинской службы в русском Военно-морском флоте (1725—1860 гг.). Л., 1959. 56 с.

2. Михайлов С. С. Медицинская служба русского флота в 18 веке. Л., 1957. 232 с.

3. Мочалов М. С. Главком (жизнь и деятельность Адмирала флота Советского Союза С. Г. Горшкова). М., 2008. 704 с.

4. Семека С. А. Военно-медицинская организация русской армии при Петре I. М., 1952. С. 17.

5. Сосин В. В. История Отечественной военно-морской медицины в датах и фактах. СПб., 1996. 234 с.

6. Становление и развитие отечественной военно-морской медицины / под ред. Е. М. Иванова. Л., 1976. 400 с.

7. Черников О. Г., Черный В. С., Мишин Ю. А., Сошкин П. А. В.И. Шестов — основатель кафедры ОТМС // Военно-медицинский журн. 2014. Т. 335. №11. С. 75—77.

8. Чистович Я. А. История первых медицинских школ в России. СПб., 1883. 662 с.

9. Шестов В. И., Иванов Е. М., Тимофеев В. В., Горелов Л. И. Материалы по истории медицинской службы русского военно-морского флота. М., 1968. 236 с.

 

АНАЛИЗ Библиографического указателя диссертаций библиотеки Кронштадтского ВМГ

Интерьер 35 ВМГ им. Н. А. Семашко в Кронштадте

«Если вы стремитесь стать хорошим собеседником, станьте, прежде всего, хорошим слушателем»

Дейл Карнеги (1888—1955гг, американский педагог, писатель)

Указатель издан к 300 летию Кронштадтского госпиталя под руководством Е. А. Никитина в марте 2017 года) и докладов слушанных в Обществе Морских Врачей в Кронштадте 1859—1908гг.

Часть А. — Вступительная часть. Очень интересно было увидеть, какими являлись основные направления мысли, в которых развивалась наука медицина и некоторые смежные с медициной, позже выделившиеся в самостоятельные направления, области знаний.

1. В руках у нас по счастливой случайности имеется документ, изданный к 50-летию «Общества…» в 1908 году, где выделено 14 глав — приоритетных направлений по темам докладов. Но вот структуру, сравнительный «массовый вес» этих 14 направлений необходимо бы было провести, и тогда мы счастливо увидели бы «всю картину», все то «поле боя», на котором происходило сражение человека с поражающими его недугами во второй половине XIX века и в первые восемь лет века XX-го.

2. Благодаря огромной работе творческого коллектива, образовавшегося под руководством и при неутомимой деятельности полковника медицинской службы в запасе, профессора Евгения Александровича Никитина, впервые, может быть, в истории всей отечественной медицины был собран и обобщен в бесценный документ огромный пласт информации: все 3074 диссертации, хранящиеся в библиотеке Кронштадтского госпиталя. Сегодня доступен каждому в печатном виде вышедший уже в марте 2017 года к юбилею госпиталя «Список диссертаций…», охватывающий весь коллективный труд, проводимый внутри отечественной медицины с 1859 по 1914 год (пятьдесят пять лет…). В ходе работы над „Списком диссертаций …“ Е..Никитиным выделено сорок „нозологических“ единиц и направлений» в науке медицине того времени. Подсчитан «удельный вес» в процентах каждой такой «единицы», например в «акушерстве» ее собственный вес (в процентах) по сравнению с общим массивом диссертаций (3074) занимает 1,7%, и т. д., что позволяло, сравнивая эти проценты, делать выводы о том, в какой области трудилась отечественная медицина в большей мере, а в какой — в меньшей, именно количество защищенных научных трудов позволяло нам предпринять попытку сделать такой вывод.

А трудились, докладывали и защищали диссертации, закономерно было предположить, в тех направлениях (разделах) медицины в которых лежали чаяния и надежды медиков того времени в поисках путей улучшения здоровья и уменьшения заболеваемости населения.

Учитывая, что в наших руках два документа: 1. «К 50-летию Общества» и 2. «Список диссертаций», можно было, сравнивая оба «Списка» и построив оба графика «Приоритетов», еще более утвердиться в своих выводах.

Эта работа захватила бы всякого размышляющего человека! Некоторая трудность предстоящей работы ощущалась лишь в том, что врачи Общества первом документе составили всего 14 направлений деятельности (1. Общая и морская гигиена. 2. Внутренние и инфекционные болезни. 3. Хирургия. 4. Нервные и душевные болезни. 5. Кожные и венерические болезни. 6. Глазные болезни. 7. Ушные, горловые и носовые болезни. 8. Акушерство, женские и детские болезни. 9. Общая терапия, минеральные воды и рентгеноскопия. 9. Военно-морская санитария организация и подача помощи раненым. 11. Анатомия и физиология нормальная и патологическая. 12. Судебная медицина. 13. Бактериология. 14. Прочие доклады.

«Рубрикатор» же Е. Никитина (в «его» «Списке диссертаций…» он называется «тематический каталог по специальностям») разделяет массив 3074 диссертации на 40 «нозологических форм и направлений» («40 специальностей», в терминологии Е. Никитина).

Поскольку в обоих массивах информации мы имеем дело с одним и единым — «человеческой заболеваемостью», имеется надежда «14 и 40» объединить или соединить в единый «рубрикатор».

В документе «К 50-летию общества…» в четырнадцати направлениях собрано 1080 докладов и сообщений врачей как членов Общества так и не членов (корабельных врачей). В «Сборнике диссертаций» Е. Никитина их 3074. И цифры не вполне соизмеримые, и доклады врачей Общества это более низкое звено обобщения человеческой мысли, нежели защищенные в подавляющем своем большинстве в стенах альма-матер — Военно-медицинской академии — диссертации числом 3074 единицы хранения. Но и «низовое звено» корабельной и госпитальной медицины и «высочайшее звено» (академические диссертации) рассматривают однородный субстрат — заболеваемость. По этой причине мы не сочли для себя препятствием в совмещении этих двух звеньев. Ведь нас интересовало лишь главное — «Направления прорыва» медицинской науки 19-го века. И таковые ориентировочно были определены.

Часть Б. Основная. При выделении «весовых долей» каждой из 40-ка «Специальностей» «Библиографического указателя диссертаций» выявились следующие «приоритетные направления».

1. Наибольший вес (12,7 единиц) забрали на себя Лабораторная диагностика, физиологии (нормальная, патологическая и физиология военного труда) — вот где был сосредоточен научный интерес основной массы диссертантов 19 — го века (Как устроен человек?..).

2. Почти столько же (12 единиц) «набрали» фармакология вместе с диетологией («что бы такое внедрить, ввести в организм человека, чтобы улучшить его здоровье и сопротивляемость болезни…?»).

3. «Удельный вес» 8,5 единиц занимают диссертации по токсикологии с биохимией (4,3 +4,2 = 8,5), что придает еще большую уверенность в наших предположениях. Медицина этого «отчетного периода» была устремлена изучить человека с целью создания улучшенного, не болеющего, умного (талантливого) человека.

Медицина западная вскоре пойдет путем «психологическим» — Ломброзо-Фрейдо-Юнго-Шарко-Адлер… с многочисленными талантливыми дочерними ветвями (суггестивная, когнитивная, гипно- и прочая немедикаментозная терапия). Все для той же цели «улучшить человека» или, хотя бы, как распознать маньяков и убийц, чтобы легче было с ними бороться, плюс выявить или развить таланты… А наша отечественная медицина, сменив гуморальную концепцию (кровопускания, банки, пиявки…), все с теми же целями «улучшения человека» увлеклась вирховской новой целюлярной теорией болезней. Наверное, отсюда и интерес к анатомо-физиологии, биохимии и проч. Сегодня (через 100—150 лет) хорошо видно, что фармакологическая промышленность уверенно держится впереди немедикаментозных методов лечения и профилактики болезней. Почему так произошло, отвечать нужно, видимо, комплексно, но «экономическая составляющая» от продажи лекарств населению явно имеет большой вес среди остальных причин.

Но мы отвлеклись от анализа тем диссертаций (1859—1914 годы). Продолжим.

4. Вес 4,3 принадлежит диссертациям на тему инфекционных болезней. Казалось бы, холера очень тревожит Россию, и даже чума. Врачи из Кронштадтского госпиталя ездят на вспышки чумы в Астраханскую и азиатские районы империи, о чем делают доклады и привозят фотографии, где они работают на вспышке чумы в юртах. Но вес диссертаций на эти темы всего лишь 4,3 (в три раза ниже лидирующих интересов).

Затем все с более убывающей весовой значимостью медицинские науки и дисциплины выстроились в следующей неожиданной «ранжировке»: гинекология, гигиена (вес 3,8), офтальмология, педиатрия, ветеринария, хирургия, фитотерапия, дерматология, гастроэнтерология, медицинская география, акушерство, физиотерапия, травматология (боевая и бытовая травма?), неврология, курортология, организация здравоохранения, гистология, терапия, венерология (а казалось бы, уж сифилис то носил практически эпидемический характер!..), судебная медицина, онкология, стоматология, пульмонология, оториноларингология, эпидемиология, психиатрия.

Неожиданная последовательность. Представителям каждой из приведенных специальностей имеется возможность увидеть, где в общем ряду «притязаний» стояла его наука в XIX веке в сравнении с ныне занимаемым местом…

А стремление изобрести метод улучшения человека (видимо, для дальнейшей его продажи желающим и нуждающимся), скорее всего, ни до описываемых времен (XIX век), ни после, ни ныне никогда не затухало и не замедляло свой бег. Вскоре мы уже получим в фашистской Германии евгенику, уничтожение «плохих» наций неполноценных детей и никчемных стариков, а в Советской России в 20—30-х годах будет открыт первый обезьянник, с целью омоложения человека, путем подшивания человеку тестикул шимпанзе, открыт институт мозга на основании мозга Ленина. И эта погоня за вечной молодостью и талантом вскоре нас приведет к умным наномолекулам, которые будут в нашей крови отслеживать неспецифические клетки, бороться с атеросклеротическими отложениями и проч. По прогнозам поисковой системы Google это произойдет через 15 лет, то есть к 2030 году. Наступит время, когда умрет медицина скальпеля и медицина медикаментозная? И ведь есть в Европе клиники, где все медицинские вмешательства делаются под «гипнозом»? И не пора ли нам «переквалифицироваться в управдомы…»

 

ПОЭЗИЯ, МОРЕ, КРОНШТАДТ, МЕДИЦИНА

 

Поэзия и морская служба

Мы открываем этот раздел стихами русских поэтов о море со вступительной статьей А. В. Грунтовского, члена Союза писателей, этнографа, фольклориста, режиссера Русского народного театра… С Андреем Вадимовичем Грунтовским нас связывает четырехлетняя дружба и сотрудничество, общение на литературном семинаре, который он ведет 15-й год в Александро-Невской лавре, рассказывая необыкновенно увлекательно участникам семинара о древнерусской литературе, о поэзии Золотого и Серебряного века, о современных поэтах — всегда подчеркивая особую важность сохранения русской литературы, русского живого слова и традиции.

Вместе мы подготавливаем уже третий выпуск литературного альманаха «Под сенью лавры», украшенный иллюстрациями, выполненными Оксаной Хейлик к 300-летию лавры. В нем можно познакомиться и с прозой Павла Рупасова. Андрей Вадимович Грунтовский был литературным редактором всех книг П. Г. Рупасова, вышедших в 2015—2016 годах.

 

ТОНКИЙ РАЗРЕЗ…

(Военно-морская медицина и русская поэзия)

Фонтан-сфинкс в парке Военно-морского госпиталя города Кронштадта

1. СЛОВО О МЕДИЦИНЕ…

Что есть медицина? Когда она возникла? Сколько ей лет?

А пожалуй, столько, сколько воюет человек… Наверное, когда Каин поверг Авеля ударом камня на землю, мелькнуло у него в голове — Промыслом Божьим, хоть на миг! — оказать первую медицинскую помощь… Но было уже поздно — первым целителем Каин не стал, зато скоро, очень скоро появятся военные целители: травники, костоправы, хирурги… Появятся они и на море (старинное такое санскритское слово с корнем «мор» — означающим «смерть»). Древние флоты финикийцев, персов, греков, китайцев… вступят в кровопролитные сражения с безумными абордажами и таранами… Безусловно, уже тогда появятся первые морские хирурги… Были ли они у древних руссов? Очень возможно, ибо флотилии руссов не раз предпринимали дерзкие походы на Константинополь, Стокгольм, Неаполь… Когда две тысячи лодий Вещего Олега осадили Царьград, летописец писал: «корабли покрыли море»… Были ли там народные целители? Несомненно.

Но регулярная медицина (не скажем, что полностью «научная», — не сразу это произошло…) начинается у нас вместе с петровскими реформами и петровским флотом — в 1717 году Петр Первый основывает в Кронштадте первый военно-морской госпиталь… Гангут, Чесма и Синоп — три полоски на морском вороте — три памятки о первых трех великих победах флота… Уже с морскими лекарями на борту. Как ни прискорбно, — а может, опять же, промыслом! — замечательно: чем более воевали, тем более двигалась медицина вперед. А военно-морская — впереди всех… А каково это было!.. Приходилось оказывать срочную медицинскую помощь во время боя, под ядрами, пробивающими борта, под шрапнелью, свистящей на верхней палубе, и т. д. А качка?.. Хирурги и ассистенты привязывали и себя, и пациента к хирургическому столу — и оперировали при свете масляной коптилки…

Порой медикам приходилось оперировать и на берегу — так, как это приходилось делать Николаю Ивановичу Пирогову (а он некогда возглавлял кафедру хирургии в ВМА) в осажденном Севастополе… Было ли это легче, — когда под ногами не палуба качалась, а сама земля?.. Это вопрос… И в наше время морские медики действуют порой весьма далеко от моря в самых непредсказуемых условиях…

Время шло, медицина двигалась вперед… Медицинская наука и техника совершали невероятное. Но усложнялись и условия боевых действий. Да, современная медицина — с одной стороны, — а с другой?.. Вот, например, операция на современной подводной лодке — здесь и посоветоваться не с кем… Сам себе и ассистент, и анестезиолог, и терапевт, и еще 10—20 врачебных специальностей!.. А вот врачу-реаниматору надо войти в барокамеру и самому под бог знает каким давлением реанимировать водолаза, получившего баротравму… А вот вступить в борьбу с радиацией…

Услышьте нас на суше — Наш SОS все глуше, глуше, И ужас режет души Напополам!!!

Нет, прогресс, облегчая жизнь военного врача с одного конца, — усложняет ее с другого. А суть остается та же — противостояние между жизнью и смертью… Как между сушей и морем… Этой древней стихией с санскритским корнем «мор» — означающем «смерть».

Какая уж тут поэзия?.. А вот какая…

2. ТОНКИЙ РАЗРЕЗ…

Попробуем провести этот тонкий, как след скальпеля, разрез — пересечение военно-морской медицины и русской поэзии. И не «вообще медицины» — а именно Кронштадтской… Что попадет в это — кому-то, возможно, показавшееся транным — пересечение?..

Белеет парус одинокий В тумане моря голубом…

Это где написано?.. В Крыму, в Одессе?.. Нет, в Питере!.. Где-то на островах… Где-то на фоне тающего в дымке Кронштадта Михаил Юрьевич увидел свой парус в 1832 году…

А вот Иван Павлович Ювачев (1860—1940) — выпускник Военно-морской академии, народоволец, узник Шлиссельбурга, каторжанин Сахалина, православный писатель… отец Даниила Хармса… По первому призванию — штурман военно-морского флота… Близко к нашей теме… Очень близко…

А вот автор знаменитой революционной песни «Дубинушка» Василий Иванович Богданов (1837—1886), двадцать лет отслуживший врачом на Балтийском флоте, в Кронштадте. Его могила на «Литераторских мостках» совсем неподалеку от могилы Ивана Ювачева… Может быть, именно наблюдая работы по обустройству кронштадтских каналов, он и написал свою «Дубинушку».

А вот Анна Андреевна Ахматова — урожденная Горенко — дочь капитана 2-го ранга, преподавателя военно-морского училища в Петербурге Андрея Антоновича Горенко (1848—1915) … Тоже близко… Инженер, не врач, но — море, море… Оно присутствует в поэзии классика.

А где Ахматова, там и Гумилев… Тут уж совсем близко. Великий русский поэт родился 3 (15) апреля 1886 года в Кронштадте, в семье корабельного врача Степана Яковлевича Гумилева (1836—1910).

Мы не будем здесь распространяться о том, как море и медицина повлияли на творчество русских поэтов. Об этом можно было бы писать много и интересно, но не здесь… Обратимся к именам поэтов, более близких к нам по времени.

Николай Рубцов… В поэзии Рубцова удивительно прозвучала тема моря — он с детства им бредил в своей тотемской глуши, пытался поступить в мореходку… А после четыре года отслужил на Северном флоте (1956—1959), на эсминце «Острый». Рубцов любил рисовать море. В его первом сборнике «Волны и скалы» на обложке помещен рисунок поэта: эсминец, идущий по бурному морю. Многие его стихи о море поются как песни…

Владимир Высоцкий… Высоцкий впервые путешествовал по морю на теплоходе «Грузия» — это было его свадебное путешествие с Мариной Влади, — где подружился с капитаном корабля Анатолием Гарагулей. Песни, написанные на борту корабля, посвящены капитану. Морские песни прозвучали в фильмах «Контрабанда», «Ветер «Надежды», «Морские ворота», в спектакле «Свой остров» театра «Современник»…

Позволю себе обратиться и к собственной биографии — не потому, что дерзаю быть рядом с нашими классиками, а потому, что люблю и Кронштадт, и Балтику, и русский флот… И еще — на правах петербургского поэта…

А вот откуда моя фамилия… После очередного польского бунта моего прапрадеда Фому Грунтовского гнали с этапом из Польши в Шлиссельбург. Гнали в кандалах… Фамилии всех поляков (а никто из них из Шлиссельбурга уже не вышел и потомства не оставил) можно прочесть в крепости-музее на памятной доске. Моей фамилии там нет, ибо удалось прапрадеду с этапа бежать, где-то на берегу залива найти лодку и уплыть в Кронштадт. Где он и прожил ряд лет… Беглеца искали везде — только не догадались на закрытой военно-морской базе!.. Сын его (мой прадед) — Владислав Фомич, перебрался в Питер, служил в редакции «Нового времени» у А. С. Суворина… Вот так, благодаря Кронштадту я и появился… со временем. Но отложим эту тему…

Вернемся к нашему разрезу, вернее, срезу — тонкому, но четкому. Когда-то я дерзал поступить в Военно-морское училище им. Дзержинского на отделение с загадочным названием «Подъем затонувших судов», но медицина не дозволила… Таким образом, судьба моя оказалась на стыке медицины и моря. И жизнь сложилась вполне сухопутно. Впрочем, не совсем сухопутно в поэтическом плане… Однако товарищи мои в Военно-морское поступили и отправились в свой срок на разные флоты… По их заказу я написал несколько стихотворений и песен для моряков. И здесь же заодно — мой вольный перевод из греков, народа исключительно мореплавательного! Вот ведь, во всех индоарийских языках слово «море» имеет корень, связанный со смертью, — и только в одном греческом языке смысл «моря» позитивный: «понт» означает «дорога».

Петр Андреевич Вяземский (1792—1878)

К кораблю (отрывок) Куда летишь? К каким пристанешь берегам, Корабль, несущий по волнам Судьбы великого парода? Что ждет тебя? Покой иль бурей непогода? Погибнешь иль прейдешь со славою к векам, Потомок древних сосн, Петра рукою мощной Во прах низверженных в степях, где Бельт полнощный, Дивясь, зрел новый град, возникший средь чудес? Да будет над тобой покров благих небес! Мы видели тебя игрой сердитой влаги, Грозой разбитый мачт конец твой предвещал; Под блеском молний ты носился между скал, Но силою пловцов, чад славы и отваги, На якорь опершись, ты твердо устоял. Недаром ты преплыл погибельные мели, И тучи над тобой рассек приветный свет; Обдержанный под бурей бед, Незримым кормщиком ты призван к славной цели…

Александр Сергеевич Пушкин

(1799—1837)

19 октября («Роняет лес багряный свой убор…») (отрывок) …Сидишь ли ты в кругу своих друзей 1 , Чужих небес любовник беспокойный? Иль снова ты проходишь тропик знойный И вечный лед полунощных морей? Счастливый путь!.. С лицейского порога Ты на корабль перешагнул шутя, И с той поры в морях твоя дорога, О волн и бурь любимое дитя! Ты сохранил в блуждающей судьбе Прекрасных лет первоначальны нравы: Лицейский шум, лицейские забавы Средь бурных волн мечталися тебе; Ты простирал из-за моря нам руку, Ты нас одних в младой душе носил И повторял: «На долгую разлуку Нас тайный рок, быть может, осудил!»…

Михаил Юрьевич Лермонтов

(1814—1841)

Парус Белеет парус одинокой В тумане моря голубом!.. Что ищет он в стране далекой? Что кинул он в краю родном?… Играют волны — ветер свищет, И мачта гнется и скрипит… Увы! Он счастия не ищет И не от счастия бежит! Под ним струя светлей лазури, Над ним луч солнца золотой… А он, мятежный, просит бури, Как будто в бурях есть покой!

Василий Иванович Богданов

(1837—1886)

Богданов Василий Иванович — военный врач

Дубинушка Много песен слыхал я в родной стороне, Как их с горя, как с радости пели, Но одна только песнь в память врезалась мне, Это — песня рабочей артели: «Ухни, дубинушка, ухни! Ухни, березова, ухни! Ух!..» За работой толпа, не под силу ей труд, Ноет грудь, ломит шею и спину… Но вздохнут бедняки, пот с лица оботрут И, кряхтя, запевают дубину: «Ухни, дубинушка, ухни! Ухни, березова, ухни! Ух!..» Англичанин-хитрец, чтоб работе помочь, Вымышлял за машиной машину; Ухитрились и мы: чуть пришлося невмочь, Вспоминаем родную дубину: «Ухни, дубинушка, ухни! Ухни, березова, ухни! Ух!..» Да, дубинка, в тебя, видно, вера сильна, Что творят по тебе так поминки, Где работа дружней и усердней нужна, Там у нас, знать, нельзя без дубинки: «Ухни, дубинушка, ухни! Ухни, березова, ухни! Ух!..» Эта песня у нас уж сложилась давно; Петр с дубинкой ходил на работу, Чтоб дружней прорубалось в Европу окно, — И гремело по финскому флоту: «Ухни, дубинушка, ухни! Ухни, березова, ухни! Ух!..» Прорубили окно… Да, могуч был напор Бессознательной силы… Все стали Эту силу ценить и бояться с тех пор… Наши ж деды одно напевали: «Ухни, дубинушка, ухни! Ухни, березова, ухни! Ух!..» И от дедов к отцам, от отцов к сыновьям Эта песня пошла по наследству; Чуть на лад что нейдет, так к дубинушке там Прибегаем как к верному средству: «Ухни, дубинушка, ухни! Ухни, березова, ухни! Ух!..» Эх, когда б эту песню допеть поскорей! Без дубины чтоб спорилось дело И при тяжком труде утомленных людей Монотонно б у нас не гудело: «Ухни, дубинушка, ухни! Ухни, березова, ухни! Ух!..»

Николай Гумилев и Анна Ахматова 1915 г.

Николай Степанович Гумилев (1886—1921)

Тоска по морю Я молчу — во взорах видно горе, Говорю — мои слова так злы. Ах, когда ж я вновь увижу в море Синие и пенные валы. Белый парус, белых, белых чаек Или ночью длинный лунный мост, Позабыв о прошлом и не чая Ничего в грядущем, кроме звезд! Видно, я суровому Нерею Смог когда-то очень угодить, Что теперь — его, и не умею Ни полей, ни леса полюбить. Я томлюсь, мне многого не надо, Только — моря с четырех сторон. Не была ль сестрою мне наяда, Нежным братом лапчатый тритон? Боже! Будь я самым сильным князем, Но живи от моря вдалеке, Я б, наверно, повалившись наземь, Грыз ее и бил в глухой тоске!

Анна Андреевна Ахматова (1889—1966)

Приморский сонет Здесь все меня переживет, Все даже ветхие скворешни И этот воздух, воздух вешний, Морской свершивший перелет. И голос вечности зовет С неодолимостью нездешней И над цветущею черешней Сиянье легкий месяц льет. И кажется такой нетрудной, Белея в чаще изумрудной, Дорога не скажу куда… Там средь стволов еще светлее, И все похоже на аллею У Царскосельского пруда.

Николай Михайлович Рубцов (1936—1971)

То ль адмиральский ум померк — Отважен, как Мальбрук, Военачальник Арлейг Бэрк В поход собрался вдруг. — «Война с Россией стоит свеч», — И, не подумав, видно, В сенате произносит речь И атомом грозит нам. Обуял Бэрка дикий бред, А не мешало б знать, Что мы число своих побед Привыкли умножать. Известно всем, СССР Ракетами силен, И можем мы, почтенный сэр, Любой достать район. И если вы в недобрый час Затеете поход, СССР ваш флот и вас С лица земли сметет. Могуч наш флот на страх врагам, На нем отважны люди, И Ледовитый океан Для вас могилой будет.

Фиалки Я в фуфаечке грязной шел по насыпи мола. Вдруг откуда-то страстно стала звать радиола: «Купите фиалки, вот фиалки лесные. Купите фиалки, они словно живые…» Как я рвался на море! Бросил дом безрассудно. И в моряцкой конторе все просился на судно — на буксир, на баржу ли… Но нетрезвые, с кренцем, моряки хохотнули и назвали младенцем! Так зачем мою душу так волна волновала, посылая на сушу брызги быстрого шквала? Кроме моря и неба, кроме мокрого мола надо хлеба мне, хлеба! Замолчи, радиола… Сел я в белый автобус, в белый, теплый, хороший. Там вертелась, как глобус, голова контролерши. Назвала хулиганом, Назвала меня фруктом. Как все это погано!.. Эх, кондуктор, кондуктор! Ты не требуй билета, увези на толкучку. Я, как маме, за это поцелую Вам ручку! …Вот хожу я, где ругань, где торговля по кругу, где толкают друг друга, и «толкают» друг другу. Рвут за каждую гайку — русский, немец, эстонец!.. О… Купите фуфайку. Я отдам — за червонец…

Плыть… плыть… плыть…

В жарком тумане дня Сонный встряхнем фиорд! — Эй, капитан! Меня Первым прими на борт! Плыть, плыть, плыть Мимо могильных плит, Мимо церковных рам, Мимо семейных драм… Скучные мысли — прочь! Думать и думать — лень! Звезды на небе — ночь! Солнце на небе — день! Плыть, плыть, плыть Мимо родной ветлы, Мимо зовущих нас Милых сиротских глаз… Если умру — по мне Не разжигай огня! Весть передай родне И посети меня. Где я зарыт, спроси Жителей дальних мест. Каждому на Руси Памятник — добрый крест! Плыть, плыть, плыть…

Владимир Семенович Высоцкий (1938—1980)

Корабли постоят — и ложатся на курс, Но они возвращаются сквозь непогоду, Не пройдет и полгода — и я появлюсь, Чтобы снова уйти, на полгода. Возвращаются все, кроме лучших друзей, Кроме самых любимых и преданных женщин, Возвращаются все — кроме тех, кто нужней, — Я не верю судьбе, а себе еще меньше. И мне хочется верить, что это не так, Что сжигать корабли скоро выйдет из моды, Я, конечно, вернусь — весь в друзьях и в мечтах, Я, конечно, спою, — не пройдет и полгода.

* * *

Когда я спотыкаюсь на стихах, Когда не до размеров, не до рифм, Тогда друзьям пою о моряках, До белых пальцев стискивая гриф. Всем делам моим на суше вопреки, Так назло моим заботам на земле Вы за мной пришлите шлюпку, моряки, Поднесите рюмку водки на весле! Любая тварь по морю знай плывет, Под винт попасть не каждый норовит, А здесь, на суше, встречный пешеход Наступит, оттолкнет — и убежит. Так всем делам моим на суше вопреки, Так назло моим заботам на земле Вы меня возьмите в море, моряки, Я все вахты отстою на корабле! Известно вам — мир не на трех китах, А нам известно — он не на троих. Вам вольничать нельзя в чужих портах, А я забыл, как вольничать в своих. Так всем делам моим на суше вопреки, Так назло моим заботам на земле Вы за мной пришлите шлюпку, моряки, Поднесите кружку рома на весле!

Этот день будет первым всегда и везде — Пробил час, долгожданный серебряный час: Мы ушли по весенней высокой воде, Обещанием помнить и ждать заручась. По горячим следам мореходов живых и экранных, Что пробили нам курс через рифы, туманы и льды, Мы под парусом белым идем с океаном на равных Лишь в упряжке ветров — не терзая винтами воды. Впереди — чудеса неземные! А земле, чтобы ждать веселей, Будем честно мы слать позывные — Эту вечную дань кораблей. Говорят, будто парусу реквием спет, Черный бриг за пиратство в музей заточен, Бросил якорь в историю стройный корвет, Многотрубные увальни вышли в почет. Но весь род моряков — сколько есть — до седьмого колена Будет помнить о тех, кто ходил на накале страстей. И текла за бортом добела раскаленная пена, И щадила судьба непутевых своих сыновей. Впереди — чудеса неземные! А земле, чтобы ждать веселей, Будем честно мы слать позывные — Эту вечную дань кораблей. Материк безымянный не встретим вдали, Островам не присвоим названий своих — Все открытые земли давно нарекли Именами великих людей и святых. Расхватали открытья — мы ложных иллюзий не строим, — Но стекает вода с якорей, как живая вода. Повезет — и тогда мы в себе эти земли откроем, — И на берег сойдем — и останемся там навсегда. Не смыкайте же век, рулевые, — Вдруг расщедрится серая мгла — На «Летучем Голландце» впервые Запалят ради нас факела! Впереди — чудеса неземные! А земле, чтобы ждать веселей, Будем честно мы слать позывные — Эту вечную дань кораблей.

Андрей Вадимович Грунтовский (р. 1962)

Марш боплов Некрасиво глядимся в ломаторах 3 лицами потными, Когда ноги скользят, выбираясь по трапу на борт. Боевыми пловцами зовемся, а попросту — боплами, Это значит — чуть больше земных и подводных забот. За бортом море Баренца штормами варится, И зимою ветра наждаком обдирают лицо… Все же птицы упрямо в наш край по весне возвращаются, Где история вписана в сопки горячим свинцом. Это море нас ждало, ласкало, баюкало… Но порой забирало здоровье и лучших друзей. Вот дождаться бы отпуска и прошвырнуться на юг бы нам, Но не думай об этом, пока не достигнешь земель. А когда ты достигнешь и воздух вдохнешь, и доложишься, Все, что нужно, взорвав, а что нужно — достав из глубин, И доешь и допьешь, и споешь, все, что было отложено… И напишешь тому, кто смертельно далек и любим…. А быть может, тебя дожидается весточка светлая, Так пляши, — ну а нет, — стало быть, не судьба… Просто служба у нас глубоко незаметная, И опять мы уходим, в морях не оставив следа… А когда мы вернемся, когда же все это закончится… И последнюю лодку поставят на вечный прикол. Тем, кто дожил и нет, вдруг на берег сойти не захочется, — Будем вечно хранить этот край черных вод, синих звезд, белых гор.

Посвящение ПСС

А боцман ругался: «Итить-разъитить!» А море, ребята, не любит шутить, Штормит и штормит без предела… До базы остался один переход, Не риф, и не мель, и не зверь кашалот, — Своя же подлодка задела… Корабль упал, завалившись на бок, На лоно Отца-Океана… И люди уснули, и знает лишь Бог, Когда отворится заиленный борт, — Всех море отдаст без изъяна… Года пролетели, года протекли, И вот зазвенели о борт башмаки, И ангел сошел в «трехболтовке» своей, И стропы завел, и скомандовал: «Эй!» Понтоны привсплыли, как спьяна… Стропа натянулись, стропа напряглись, Как струны гигантские, тянутся вниз… И будто сирены оплакать взялись — Поют клапана у насосов… Не хочет отдать Океан их седой… Начальники спусков, Никола Морской Взмолились по душам матросов… Но вот раздалося по связи: «Отрыв!» И судно качнулось, над бездною всплыв, Запишут: «Двенадцать ноль восемь…» А после — буксир, а потом — доковать И резать на лом или будут латать… И сколько там будет вопросов! А женам рыдать, хоронить их опять, И снова в могилы гроба опускать Вернувшихся дважды матросов… Вернувшихся все же матросов…

Песня гребцов (Из Анакреонта) Слава гребцам, погружающим весла в пучины И воздымающим вновь над горбом Океана. Слава судам, что бескрайним теченьем влачимы, Волей богов, восседающих в сумерках храма. Слава хребтам, что смиряясь, клокочут и воют, В полдень мурлыча, а к вечеру алча расплаты… Спят неспокойно усталые волны, как войны С битвы пришедшие, руки сложивши на латы. Слава гребцам, запевающим вольно и просто В звоне цепей, что от века влачат исполины, Соединяющих руки, несущие весла, С древом, политым дождями и солнцем палимым. Слава ветрам, наполняющим парус просторный, Равно дарующим отдых и гибель сулящим И разносящим протяжные песни по волнам, Запах родимой земли от кормы уносящим. Слава бичам, рассекающим воздух и спины, Слава дельфинам, скользящим по гребням покатым, Мелким рыбешкам, что ныне на ужин ловимы, И в глубине бирюзовой мелькающим скатам. Слава коням, уносящим уставшее солнце, Слава вечерней похлебке скупой, но горячей, Всем, доверяющим жизни каракулям лоций, Свету созвездий, всходящих над бездной незрячей. Фосфоресцируют, мечутся, манят, таятся Чуда, доселе незримые, странные звуки… То обступают, то снова во тьме растворятся, Опровергая бесстыжие догмы науки. Слава тоске, что таится в часах предрассветных, Ревности жаркой и хладной, как полночь печали… И волосам, что качнулись у глыб парапетных И побелели, свой вечный корабль встречая… Слава гребцам, погружающим весла в пучины, И воздымающим вновь над горбом Океана…

А. И. Махновский — главный хирург Западного военного округа, подполковник медицинской службы

Триста лет вместе Два госпиталя-близнеца три века Несут в стихиях Крест нелегкий свой Два госпиталя, словно человека — Два брата — Сухопутный и Морской. Три века вместе и как пионеры, Тернистый путь прокладывают свой, С Крестом врачебным, как знамением Веры, Два Первых — Сухопутный и Морской. И вечный бой, покой им только снится, Сквозь гром и шторм они свой Крест несли, Два госпиталя, словно две столицы Военной медицины на Руси. Два госпиталя, словно две стихии, Сошлись и стали вместе, как оплот, Как главные союзники России Ее родные Армия и Флот.

 

ПОЭТ, ПУТЕШЕСТВЕННИК, ВОИН

Николай Гумилев — сын корабельного врача Кронштадтской крепости С. Я. Гумилева

Николай Гумилев родился в дворянской семье кронштадтского корабельного врача Степана Яковлевича Гумилева. Степан Яковлевич, еще двадцатилетним, не завершив обучения в Рязанской Духовной семинарии, поступил на медицинский факультет Московского университета. Семья Гумилевых была небогата, но блестящая учеба дала ему возможность бесплатного обучения и стипендию. Более того, все годы учебы он помогал, после смерти отца, своей матери деньгами, зарабатывая их репетиторством. По окончании университета Степан Яковлевич был определен на службу врачом во флотский экипаж, базировавшийся в Кронштадте. Впоследствии в том же качестве он работал на фрегате «Пересвет», на кораблях «Император Николай Второй», «Князь Пожарский», «Варяг».

Прослужив на российском военном флоте 26 лет, он в составе военных экспедиций немало путешествовал, был награжден двумя орденами Св. Станислава, орденом Св. Анны и вышел в отставку в 1887 году в чине статского советника.

Мать Николая Гумилева, Анна Ивановна, урожденная Львова (1854—1942), происходила из старинного дворянского рода. В день рождения будущего поэта в Кронштадте бушевал ураган, и повивальная бабка, принимая младенца, предсказала: «Бурная будет у него жизнь». Ребенок, однако, родился болезненным и хилым, врачи, в частности, диагностировали у него «повышенную деятельность мозга». Николай с трудом переносил любой шум и после каждой прогулки проваливался в глубокий сон. Эти симптомы исчезли лишь в 15 лет. И все же, несмотря на нездоровье, еще с пяти лет мальчик пристрастился к чтению, более того, по свидетельству Анны Ахматовой, уже в шесть лет написал свое первое четверостишие о прекрасной Ниагаре.

В Царскосельскую гимназию он поступил осенью 1894 года, однако, проучившись лишь несколько месяцев, из-за болезни перешел на домашнее обучение.

Осенью 1895 года Гумилевы переехали из Царского села в Петербург, сняв квартиру в доме купца Шалина, на углу Дегтярной и 3-й Рождественской улиц, и уже в следующем году Николай стал учиться в гимназии Гуревича. Успехи у него были средними, но гимназия ему нравилась — у Николая была большая коллекция оловянных солдатиков, и он увлек игрой всех гимназистов: они устраивали настоящие сражения. В гимназии мальчишки искали клады, проникали в подвалы, пытаясь найти тайные ходы, зачитывались книгами Майн Рида и Жюля Верна.

Гумилев, прочитав о восстании сипаев в Индии, требовал, чтоб его называли Нэн-Саиб — по имени героя этого мятежа. В комнате у юноши хранились картонные доспехи и оружие, и уже тогда он мог сказать о себе словами из своей будущей книги стихов: «Я конквистадор в панцире железном». И не важно, что его железо было из картона: фантазия преобразует реальность и картонные латы кажутся непробиваемыми.

Первое настоящее путешествие Гумилев совершил в возрасте 12 лет, когда у его старшего брата Дмитрия обнаружился туберкулез и семья переехала на Кавказ, в Тифлис. Здесь же, во время его учебы в 1-й мужской гимназии, состоялась его первая настоящая публикация: в 1902 году в «Тифлисском листке» напечатали стихотворение Гумилева «Я в лес бежал из городов». Он печатался и раньше, писал рассказы для гимназического литературного журнала, но «Тифлисский листок» был уже «взрослой газетой». Вернувшись в Петербург, Гумилев с большим трудом окончил Царскосельскую Николаевскую гимназию, где директором был Иннокентий Анненский, произнесший на предложение об отчислении Гумилева за неуспеваемость: «Все это правда, но ведь он пишет стихи!» Весной 1906 года Николай получил аттестат зрелости за номером 544, в котором единственной пятеркой была отмечена «логика».

За год до окончания гимназии на средства его родителей была издана первая книга его стихов «Путь конквистадоров». Этот сборник удостоил своей отдельной рецензией Брюсов, один из авторитетнейших поэтов того времени. Хотя рецензия и не была хвалебной, мэтр завершил ее словами: «Предположим, что она (книга) только путь нового конквистадора и что его победы и завоевания — впереди», именно после этого между Брюсовым и Гумилевым завязывается переписка. Долгое время Гумилев считал Брюсова своим учителем, брюсовские мотивы прослеживаются во многих его стихах (самый известный из них — «Скрипка», Брюсову и посвященный). Мэтр же долгое время покровительствовал молодому поэту и относился к нему, в отличие от большинства своих учеников, почти по-отечески. По окончании гимназии Гумилев сразу же уехал в Париж. Там, в Сорбонне, он слушал курс лекций по французской литературе, изучал живопись, занимался оккультизмом (потом, правда, признавал, что удачно написанное стихотворение дает тот же трепет, что и сеанс спиритизма). Здесь же он начал издавать литературный журнал «Сириус», в котором дебютировала юная Анна Ахматова. Здесь он познакомился с рядом французских и русских писателей и в процессе интенсивной переписки с Брюсовым был представлен уже знаменитым на тот момент поэтам Мережковскому, Гиппиус, Белому, однако все они довольно небрежно отнеслись к молодому таланту.

Характерно, что чуть позже, в 1908 году, поэт анонимно послал им на оценку свое стихотворение «Андрогин», получившее их крайне благосклонный отзыв, выразившийся также в их желании лично познакомиться с автором. А пока в Сорбонне он познакомился с молодой поэтессой Елизаветой Дмитриевой, через несколько лет сыгравшей роковую роль в судьбе поэта… Однако на тот момент сердце мужающего конкистадора было занято юной Анной Горенко (будущей Ахматовой), с которой он познакомился еще в свои 17 лет — а ей тогда было 14. Уже в первом сборнике его поэзии, вышедшем в 1905 году, есть несколько стихотворений, посвященных Горенко. Он не однажды делал ей предложение, но неизменно получал отказ. В Париже Гумилев тосковал по ней, пытался покончить с собой — принял яд и пошел умирать в Булонский лес, где его, спящего, и нашли на следующий день.

В 1907 году, в апреле, Гумилев вернулся в Россию, чтобы пройти призывную комиссию. Здесь он встретился с учителем Брюсовым и возлюбленной Анной Горенко. В июле он из Севастополя отправился в свое первое путешествие по Леванту и в конце июля вернулся в Париж. О том, как прошло путешествие, свидетельствуют только его письма Брюсову: «После нашей встречи я был в Рязанской губернии, в Петербурге, две недели прожил в Крыму, неделю в Константинополе, в Смирне, имел мимолетный роман с какой-то гречанкой, воевал с апашами в Марселе, и только вчера, не знаю зачем, очутился в Париже».

Каким он был тогда, Николай Гумилев? Прежде всего — поразительно некрасив, это отмечали все его знакомые. Ирина Одоевцева, поздняя возлюбленная Гумилева, писала об их первой встрече: «Высокий, узкоплечий, в оленьей дохе, с белым рисунком по подолу, колыхавшейся вокруг его длинных, худых ног. Ушастая оленья шапка и пестрый африканский портфель придавали ему еще более необыкновенный вид… Трудно представить себе более некрасивого, более особенного человека. Все в нем особенное и особенно некрасивое. Продолговатая, словно вытянутая вверх голова, с непомерно высоким плоским лбом. Волосы, стриженные под машинку, неопределенного пегого цвета. Пепельно-серый цвет лица, узкие, бледные губы. Улыбался он тоже совсем особенно. В улыбке его было что-то жалкое и в то же время лукавое. Что-то азиатское».

К тому же он картавил и ходил чуть косолапя. С детства осознав, что у него нет ни особой силы, ни героической внешности, Гумилев стремился очаровывать дам и совершать настоящие подвиги, чтобы доказать самому себе собственную мужественность. И, как Дон-Кихот, воспитанный на рыцарских романах и прославляющий свою Прекрасную даму, он был всегда влюблен и всегда страдал. Еще в Тифлисе он ухаживал за всеми красивыми барышнями, писал им стихи и при этом мог посвятить одно и то же стихотворение сразу нескольким возлюбленным.

И была у него мечта, которую он пытался осуществить еще с юности, — путешествие в Африку, куда его влекла жажда странствий, неразделенная любовь и вдохновляющий пример французского поэта Артюра Рембо. Он писал отцу о своей мечте, но тот был категорически против этой затеи. Однако Николай сэкономил средства из денег, ежемесячно присылаемых родителями, и в 1907 году все-таки уехал — сначала в Египет, потом в Судан. Он ночевал в трюме парохода, ездил «зайцем», а чтобы близкие не волновались, он заранее написал письма и попросил друзей регулярно отправлять эти письма его родителям.

Африка его покорила, влюбила в себя навсегда. Поэт Георгий Иванов рассказывал, как однажды спросил у Гумилева, что тот испытал, впервые увидев Сахару. Николай ответил в духе подростков, стремящихся казаться взрослее, чем они есть на самом деле: «Я не заметил ее. Я сидел на верблюде и читал Ронсара». Но это всего лишь мальчишеская поза. Человек, так воспринявший Сахару, никогда бы не написал апокалиптически прекрасное стихотворение о том, как пески «пылающе-юной» Сахары засыпают весь наш зеленый мир, превращая его в «золотой океан». После первого путешествия в Африку стихи Гумилева изменились — стали глубже и чище. Валерий Брюсов писал, что чем дальше, тем призрачней становились образы гумилевских стихов, тем свободней его фантастика. И, конечно, он продолжал оставаться «повесой из повес», даже будучи влюблен в Горенко. Одно из его увлечений даже привело к дуэльному поединку с Максимилианом Волошиным. Поединок состоялся на Черной речке: романтические мальчишки, конечно, не могли найти лучшего места — там дрался Пушкин с Дантесом. Гумилев отвел пистолет, а у Волошина пистолет дважды дал осечку — и вновь поэты подали друг другу руки лишь через несколько лет. А Гумилев после этой дуэли в очередной раз сделал предложение Анне Горенко. И она наконец-то согласилась. Весной 1910 года Николай Гумилев женился на Анне и молодожены уехали в Париж, где пробыли полгода.

А еще через полгода Гумилев снова отправился в Абиссинию, по дороге высаживался в Пирее, был в Акрополе и, по его воспоминаниям, «молился Афине Палладе перед ее храмом». Пока муж путешествовал, его жена всерьез занялась поэзией, сумев опубликовать свои первые шедевры в журнале «Апполон». Вернувшись, Гумилев мог лишь смириться с тем, что его жена, взявшая псевдоним «Анна Ахматова», пишет лучше, чем он сам. Но после этого что-то надломилось в их любви. Он быстро переключился на других прекрасных муз. Брак с Ахматовой был, очевидно, неудачным, и рождение сына, Льва, в 1912 году лишь слегка отсрочило разрыв.

В этом же году Николай Гумилев поступил в Университет, на историко-филологический факультет, где изучал стихи старофранцузских поэтов. А в 1913 году, по заданию Музея антропологии и этнографии, он снова устремляется на свой любимый континент — в Абиссинию и Сомали; сначала в Джибути, затем в Харрару и далее на юг. Цель путешествия: «…делать снимки, собирать этнографические коллекции, записывать песни и легенды, — писал Гумилев. — Кроме того, мне предоставлялось право собирать зоологические коллекции».

За день до отъезда Гумилев заболел — решили, что тиф: высокая температура, сильная головная боль. Но за два часа до отхода поезда он потребовал воды для бритья, побрился, уложил вещи, выпил стакан чаю с коньяком и уехал. Весь мир он воспринимал как иллюстрацию к забавной приключенческой книжке.

Алексей Толстой вспоминал:

«Гумилев привез из Африки желтую лихорадку, прекрасные стихи, чучело убитого им ягуара и негрское оружие». Как и у всех мальчишек, к оружию у Гумилева всегда была страсть. И когда началась Первая мировая война, он принял ее с восторгом, она стала для поэта еще одной мужской игрушкой. Он с трудом прошел медкомиссию, прорываясь на фронт, и был зачислен вольноопределяющимся в лейб-гвардии уланский полк. А там рвался в бой, писал стихи и «Записки кавалериста»…

Гумилев был награжден двумя Георгиевскими крестами, но к концу войны начал разочаровываться в командовании, возмущаясь анархией в войсках. Мечтая о Салоникском фронте, сумел получить туда командировку — был зачислен специальным корреспондентом в газету «Русская воля». А потом через Стокгольм и Лондон добрался до Парижа и, наконец, в 1918 году вернулся домой. К тому времени в России произошла Октябрьская революция, поменялась власть, и поэту с трудом удалось получить разрешение на въезд в страну. А когда он все-таки добрался, Ахматова попросила у него развод. Однако и после развода они оставались близкими друзьями. Ахматова спокойно относилась ко всем романам бывшего мужа и критиковала его новые увлечения лишь тогда, когда он «плохо выбирал». Все его возлюбленные были уверены, что их он любил больше других. Но все они ошибались: любовью Гумилева был весь мир с его волшебными чудесами и ослепительными звездами. Недаром Куприн сравнивал его с «дикой и гордой перелетной птицей» и писал: «Странствующий рыцарь, аристократический бродяга, он был влюблен во все эпохи, страны, профессии и положения, где человеческая душа расцветает в дерзкой героической красоте».

Гумилев предсказывал себе, что умрет в 53 года. «Смерть нужно заработать, — говорил он, — природа скупа и с человека выжмет все соки, и выжав — выбросит».

Но природе не суждено было сыграть свою роль — вмешались люди. В 1921 году по обвинению в контрреволюционной деятельности поэт был арестован и расстрелян. В тюрьме перед смертью он читал Гомера. В день гибели Гумилеву было всего 35 лет. Могила его не найдена — он так и остался вечной перелетной птицей. Преобразуемая поэтом реальность изменяется, картонные латы кажутся непробиваемыми.

 

ПОЭТ И МОРЕ: ТВОРЧЕСТВО БОРИСА ОРЛОВА

Борис Александрович Орлов — секретарь Союза писателей России, член правления Санкт-Петербургской организации СПР, член Санкт-Петербургского союза журналистов, член СП СССР (1986), Православного общества санкт-петербургских писателей. Член правления СП России (с 1999). Академик Петровской академии наук и искусств. Награжден медалями. Лауреат литературных премий — «Золотой кортик» (1994), им. К. М. Симонова (1998), им. В. С. Пикуля (1999). Руководитель ЛИТО «Путь на моря». Главный редактор «Литературного Петербурга». Капитан 1-го ранга. В 1977—1983 годах Борис Орлов служил на Северном флоте на атомной подводной лодке. Работал в газетах: «На страже Заполярья» (1983—1986), «Советский моряк» (1986—1990). Был начальником отдела Центрального военно-морского музея (1990—1993). С 1993 года — главный редактор еженедельника Ленинградской Военно-морской базы и военно-морских учебных заведений в Санкт-Петербурге «Морская газета».

Петербург, заснеженная Звенигородская улица, дом 22. В глубине квадратного двора расположился известный всем литераторам Дом писателя. Вдвоем с Оксаной Хейлик, художником альбома «Кронштадт», мы встретились с Борисом Орловым, секретарем Союза писателей России.

Борис Александрович любезно пригласил нас в уютный Зеленый зал, за просторный овальный стол, на котором так удобно разложить объемный макет будущей книги о Кронштадте. Оксана подробно рассказала о том, что общими усилиями готовится замечательный альбом, посвященный Кронштадту, — в художественной серии «Города-порты». В создании всей этой серии Оксана принимает самое непосредственное участие как художник-график высокого класса.

Познакомившись с макетом, Борис Александрович сразу оценил удивительно тонкую графику — изображения знакомых старинных зданий Кронштадта, госпиталя, храмов, кораблей, монументального Морского собора…

Нам, работающим над созданием альбома, давно уже пришла в голову мысль, как было бы замечательно, чтобы в поэтической рубрике были опубликованы стихи на морскую тему именно Бориса Орлова! Военный офицер, капитан первого ранга, 33 года служивший на подводной лодке, поэт, возглавляющий Союз писателей, живущий вот уже 20 лет в Кронштадте, глубоко знающий и любящий этот город-порт на острове… Конечно, Борис Александрович с радостью согласился поучаствовать в этом проекте…

«С Военно-морским кронштадтским госпиталем я знаком не понаслышке — мне довелось трижды полежать здесь в больничной палате, — признался нам Борис Александрович. — Лечил меня врач Александр Владимирович Кувшинников, по возрасту мой ровесник, — он, помимо медицинской науки, занимается еще краеведением, глубоко изучает историю Кронштадта, очень интересный собеседник!

Когда я лежал в Кронштадтском госпитале в девяностые годы, к нам в палату заходил священник отец Владислав, служивший тогда в деревянной церкви. Нашу палату он посещал частенько, находя силы для каждого, поддерживая моряков духовно своими вдохновенными проповедями и беседами. А ведь бывало очень тяжелое состояние, длившееся по нескольку дней, — но я внимал совету священника, и лежа в больничной койке, читал молитву «Отче Наш…» Порой и по двести раз в день! — что очень собирало духовно, и появлялись новые силы для жизни! Отец Владислав — это удивительная личность, священник необыкновенно крепкого духа… Об отце Владиславе можно рассказывать долго, в госпитале его знали все…»

Родился Борис Александрович в 1955 году, 7 марта, в Ярославской области (деревня Живетьево) и там же вырос. Глубоко знает и любит быт русской глубинки — что отражено, как в зеркале, в поэтическом творчестве. Писать стихи начал еще в детстве, до учебы в школе. Этому способствовала особая атмосфера в семье: «у нас дома всегда звучали стихи самых лучших поэтов». Но отец Бориса умер рано, и мама, работавшая зоотехником, воспитывала их с братом одна.

Два двоюродных деда Орлова, Фаддей и Иван, служили на флоте во время Первой мировой войны. Оба были участниками Кронштадтского мятежа. И оба погибли, защищая осенью 1941 года Ленинград от фашистских войск.

Борис всегда мечтал о море — и исполнил свою мечту: поступил в Ленинградское высшее военно-морское инженерное училище им. Дзержинского. Когда закончилась учеба, шесть лет прослужил на атомной подлодке. Флоту посвятил 33 года — пройдя путь от курсанта до капитана первого ранга. Но и в курсантские годы, и после — постоянно писал стихи. Стихи публиковали в известных журналах — «Советский воин», «Звезда», «Нева», «Юность», «Огонек», «Молодая гвардия»; в альманахе «Океанские горизонты». Позже Борис Орлов получил второе образование — в 1985 году окончил московский Литинститут им. Горького. К тому времени Воениздат уже выпустил первый сборник поэта. Книга называлась «Гранитный Север», примерно тогда же в Мурманске вышла книга стихов «Листва».

Борис Орлов продолжает свой рассказ о Кронштадте:

«Не любить Кронштадт невозможно. Кронштадт — олицетворение и морской идеи России! Это и литература, и изобразительное искусство, и архитектура… Три улицы нашего города названы в честь поэтов — Лебедева, Инге, Рошаля. Две улицы носят имена писателей и драматургов — Станюковича и Вишневского.

Рад, что кронштадтские историки и краеведы в настоящее время подняли вопрос об увековечении имени нашего земляка, поэта и воина — Николая Гумилева. Есть даже проект памятника. В связи с этим заслуживает горячей похвалы позиция местной власти Кронштадта, поддерживающей это общественное движение. Да, мы не должны забывать полную трагических эпизодов историю литературы в нашей стране.

Еще одно известное имя поэта XIX века — Семен Надсон: он два года служил в Каспийском полку, стоявшем в Кронштадте… В скором времени готовится к выходу в печать антология поэтов Кронштадта».

Вот уже двадцать лет Борис Александрович живет со своей семьей в самом центре Кронштадта — в доме с видом на величественный Морской собор. Морской собор для него — самое любимое строение на всем острове, — этот удивительный шедевр архитектора Василия Косякова, созданный как высокий маяк, отовсюду издали видимый на просторах залива, — внешне сходный с грандиозным константинопольским Софийским собором.

«Я любуюсь на собор из окна в любую погоду — и всегда он прекрасен — и в лучах вечернего солнца, и в пасмурные дни, и на фоне белоснежных облаков…»

Морской собор строился к 200-летию русского флота как храм-памятник морякам. Главный алтарь посвящен Святителю Николаю — небесному покровителю мореплавателей. Молебен перед началом строительства собора служил праведный Иоанн Кронштадтский.

Конечно, Борис Александрович очень дорожит, что именно здесь, на острове Котлин, жил Иоанн Кронштадтский. «Один из моих учеников даже принимал участие в освобождении квартир этого легендарного дома — для будущего музея святого Иоанна Кронштадтского».

С давних пор Борис Александрович дружит с отцом Геннадием Беловоловым, — священником, духовно окормляющим музей-квартиру святого Иоанна Кронштадтского, — ставшую святыней для всей России! Сюда приезжают паломники из всех уголков нашей страны… Книга отца Иоанна Кронштадтского «Моя жизнь во Христе» — дневниковые записи-размышления на духовные темы — стала своего рода бестселлером: она переведена фактически на все европейские языки, это настольная книга в разных странах не только православных, но и католиков, и протестантов…

В поэтическом арсенале Орлова, поэта-мариниста, не менее 12 сборников стихов и множество статей.

Печатается как поэт с 1972 года: сборники «Гранитный Север» (М., 1983); «Листва» (Мурманск, 1985); «Море и поле» (М.: Современник, 1986); «Дыхание» (М.: Молодая гвардия, 1990); «Прозрение» (СПб., 1993); «Путь на Голгофу» (СПб.: Арт-Борей, 1995); «Диалог с Творцом» (СПб.: Культура, 1996); «Избранная лирика» (СПб.: Редактор, 1996); «Тень тернового венца» (СПб., 2000); «Россия куполами колосится» (СПб., 2009); «Звездный свет» (СПб., 2012) и др.

***

Экипажу подводной лодки «Волгоград» Нам под волнами шар земной послушен, В реакторе беснуется уран. Уходит от причала наша суша И курс берет в открытый океан. Подводников возвышенные лица… Но где мы, неизвестно матерям. Мы — часть России, мы несем границу Страны по океанам и морям. То солнцем обожжен, то вновь простужен Над зыбкими волнами горизонт. Для государства субмарина — суша, Россия там, где наш подводный флот.

***

Экипажам атомоходов, погибшим в океане Акустик различает голоса Архангелов, а не семей китовых. Из глубины всплываем в Небеса, — Апостол Петр готов принять швартовы. Достоинство и Веру берегли, А к Господу вели морские мили. У нас горизонтальные рули Похожи на расправленные крылья. Качаемся, как будто на весах, На облаках — в цене весомость слова. Наш экипаж зачислят в Небесах В эскадру адмирала Ушакова. Нет, кроме нас, в отсеках ни души. Над перископом белый ангел вьется. В раю мы будем Родине служить Под вымпелом святого флотоводца!

***

Указ или приказ — как вражеский фугас: Уходит флот ржаветь на мели и глубины. Я список кораблей прочел десяток раз, А раньше я не мог прочесть до середины. Останки кораблей — вдоль русских берегов, Но сраму ни они, ни моряки не ймут. Все тайные враги… а явных нет врагов, И гибнут корабли трагичней, чем в Цусиму. Заморские моря грустят без наших рей, Но флаги на морях не нашего пошива. О флотские сыны — романтики морей! Здесь правит не любовь, а зависть и нажива.

* * * Омыла нерпа в море ласты Семидесятой широтой. Цистерны главного балласта Пустили воду на постой. В центральном свято, словно в храме, Лениво вертятся рули. Декоративными цветами Табло в отсеках зацвели. Наш мир безмолвием озвучен. Спит черным космосом вода. И астероидного тучей Плывут над нами глыбы льда. В отсеках — день, в подлодке — лето. Моря — начало всех начал, Но, как замерзшая планета, Нас встретит холодом причал. НАШ КОРАБЛЬ Россия, не зная курса, Плывет себе наугад. Как первый отсек — от «Курска», Оторван Калининград. Не просвещен, не обучен Вовремя наш экипаж. И по борьбе за живучесть Не проведен инструктаж. Гибнем в подъездах и в штреках — Страшен кровавый след. Но «Осмотреться в отсеках!» Сверху команды нет. Взрывчатка, ножи и пули — Топит Россию братва. Словно винты, погнулись Курильские острова.

***

Словно власть, красной стала заря, Впереди ночь для вас, офицеры. За бортами чужие моря — Ни царя, ни России, ни веры. Потеряли друзей и невест — Русский дух потерпел катастрофу. …И на флаге Андреевский крест Флот в Бизерту нес, как на Голгофу. *** Листва дурманит запахом земли, Лишайник растекается на стенах. Архангелами в небе журавли Трубят о предстоящих переменах. Тревожит сердце облачная рябь — Печаль о невозвратном и любимом. Как сигареты, раскурил сентябрь Березы, наслаждаясь желтым дымом. Слепым дождем прибило в парке пыль, Колышутся аллеи в дымке зыбкой. Парит над Петропавловкою шпиль — Божественный смычок над красной скрипкой. И отраженья кораблей царя Хранит Нева, прижавшись к парапетам. Намыло листьев, словно янтаря, На влажных берегах балтийским ветром. Перемешалось все: и цвет, и звук, И бесконечной кажется прогулка. Осенне-золотистый Петербург Поет, как музыкальная шкатулка.

*** Шелестел деньгами и бумагами, Строил, разрушал, окопы рыл. Под двумя Андреевскими флагами Век двадцатый в прошлое уплыл. Век — за горизонтом. Лаком книжности Паруса покрылись. Зыбь в морях. Времена не терпят неподвижности, Их не удержать на якорях. *** Болезнь крадется поступью крысиной, Глотать лекарство — муторный обряд. Когда болею, тянутся резиной Дни, а здоров — стремительно летят. Года, что прожил, собираю в стаю — Для них болезнь как баба на возу! — Когда они летят — и сам летаю, Когда они ползут — и сам ползу.

***

Когда болел, мне не пилось, не елось. Зияла белой пропастью кровать. Хотелось умереть… Но не хотелось Мучительно и долго умирать. А выздоровел — плакалось и пелось. Парила белым облаком кровать. Хотелось жить… Но вовсе не хотелось Мучительно и долго выживать.

***

Конец походу — рюмки всклень полны. В квартирах наших — жены, а не вдовы: Вернулись все — ни мертвых, ни больных! И флаг трепещет, и скрипят швартовы. Зачеркивали дни в календаре — И жизнь быстрей летала, чем в романе. Нас берегла любовь — на корабле Кружились тени из воспоминаний. Святое дело — выпить двести грамм, Приправив парой боцманских историй. Мы пили за любовь, за милых дам. И только после — тост: «За тех, кто в море!»

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

35-ый Военно-морской Ордена Ленина госпиталь им. Н. А. Семашко

Отмечая 300-летний юбилей Кронштадтского военно-морского госпиталя, нельзя не вспомнить о его традициях, стиле и методах работы, о его сотрудниках, оказавших медицинскую помощь раненым и больным не только в Кронштадтском гарнизоне, но и в «горячих точках» того времени, в том числе Цусимском морском сражении. В связи с этим следует, в первую очередь, вспомнить работу при госпитале общества морских врачей. Оно просуществовало около 60 лет и оставило неизгладимый след в деле совершенствования как организационных вопросов морской медицины, так и конкретных частых ее задач. В его работе принимали участие выдающиеся личности отечественной медицины, такие как Л. А. Орбели, В. И. Исаев, С. С. Гирголав, В. Г. Гаршин, Г. В. Шор и др.

Общество морских врачей как общественная организация имело огромное влияние на всех врачей Кронштадтского гарнизона, так как в своих протоколах давало ответы на самые животрепещущие вопросы повседневной жизни, с которыми сталкивались лечебные учреждения города.

Широкая связь Общества с другими аналогичными организациями в России и за ее пределами давала возможность быть в курсе событий, характеризующих развитие морской медицины в мире, и быстро реагировать на появление новых методов лечения больных и раненых.

Работа Общества морских врачей при Кронштадтском военно-морском госпитале — уникальное событие середины XIX века и начала XX века. Оно сыграло решающую роль в деле объединения передовых идей по развитию военно-морской медицины, поэтому представленные в альманахе избранные протоколы его заседаний являются отражением практического направления его решений, что и сегодня является весьма актуальным.

Опыт работы Общества морских врачей учит нас тщательному анализу всех событий, происходящих в быстро меняющемся мире развития морской медицины, с целью дальнейшего ее совершенствования на благо нашей Родины.

 

УПУЩЕННЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ НАШЕГО АЛЬМАНАХА

Современный вид. Вход в главный корпус ВМГ

«Чистая совесть — превосходное снотворное»

Артур Конан Дойл (1859—1830; врач, английский писатель)

Делая, как нам уже кажется, бесконечные вступления и заключения, рискуя злоупотребить вниманием читателя, мы бы хотели сказать о том, что же не удалось сделать в этой книге и о чем мы не успели хотя бы упомянуть. И это тем более целесообразно, что мы всем сердцем уже мечтаем приступить к альманаху №2 «Русско-японская война 1904—1905 гг. Вопросы истории медицины…» (альманах №2 планируется издать к 220-летию Академии — декабрь 2018 г. («плюс» 200 лет кафедре офтальмологии, 80 лет кафедрам ВМХ, ВПТ и ОТМС…).

Итак, в нашей книге не удалось сколько-нибудь внятно описать ОТМС морского боя, морского десанта и подобные вопросы времен последних русских деревянных кораблей и русского парусно-винтового флота (середины XIX века). Не удалось показать систему медобеспечения «допироговского времени», т. е. существовавшую до Первой крымской войны 1850-х годов.

При анализе названий 3074 врачебных диссертаций из «Библиографического указателя диссертаций 1859—1914 гг.», вышедшего к 300-летнему юбилею Кронштадтского госпиталя под руководством профессора Е. А. Никитина в марте 2017 года, а также при анализе тем сообщений и докладов (общим числом 1080) за 50 лет работы Общества морских врачей в Кронштадте» (с 1859 по 1908 год) были сделаны лишь первые попытки осмысления «куда двигались интересы медицины того времени», и совершенно не было попыток сделать самое главное — тот шаг из их (т. е. нашего с вами века XIX-го в век XX-й и XXI-й, и осмыслить, что же произошло с «основными направлениями, чаяниями и надеждами» медицины, в чем мы потерпели фиаско, и что оказалось несостоятельным в медицине века XX-го. Не секрет, что в арьергарде за «потоком побед» следует неофициальный список наших поражений — мы получаем новые штаммы инфекционных болезней, растет «график» заболеваемости некоторых возрастных групп нашего населения — уже к 1995 году практически не было здоровых новобранцев для армии и флота, нормальные роды у наших женщин встречаются все реже, и подобные факты, наверное, можно еще было бы найти и перечислить… Надеемся, что в следующем альманахе нам удастся представить такой анализ для лучшего представления о том, «где мы и где сейчас медицина» находимся, каковы наши надежды на будущее, чтобы вовремя рассмотреть и не надувать некоторые ненужные «мыльные пузыри», например не отправлять наших детей учиться в те области, которые потом окажутся «парамедициной».

Совершенно не удалось прикоснуться к здоровью человека как к таковому, к валеологии как науке о здоровье (в веллеровском понимании 1985 года). Не удалось поразмышлять о целесообразности взглядов Норбекова, Поля Брэга, Неналивайкина, чаяниях главного кардиохирурга Лео Бакерии и других на общее улучшение здоровья нации. А ведь были (и есть) еще и Чумак с Кашпировским, Болотов (со своим раскислением продуктов) и многие и многие другие…

И в самих приведенных докладах врачей Общества за 1985 и 1885 годы можно читать доклады явно ненаучные даже для середины XIX века (лечение холеры холодом и теплотой и др.).

Не было осуществлено возможности редакторского и читательского авторского отклика на современные и сильные тексты — глав И. Мосягина и О. Черникова с соавторами на рабочей странице этого (и надеемся последующих альманахов) в Фейсбуке: «Сама книга Порты мира, Кронштадт, История Медицины…", —

.

В дальнейших альманахах или просто на страницах журнала «Морская медицина» и рабочей страничке на ФБ мы надеемся увидеть «развитие читательской мысли» в предложенных авторами направлениях.

Не прозвучала мысль о целесообразности анализа фамилий диссертантов (1859—1914 годов) и докладчиков в Обществе морских врачей 1859—1908 годов. Анализа по национальной принадлежности, что, может быть, дало бы возможности к установлению связей между старыми обрусевшими фамилиями врачей из XIX века с их современными европейскими потомками в Германии, Дании, Швеции, Украины, Армении и др. Не анализировался «осуществленный вклад» докладчиков и диссертантов в отечественную медицину, — ведь в наших руках лежат многие «юношеские» доклады людей, вскоре составивших славу российской медицины, полярных исследователей, географов, путешественников и многих других достойных сынов Отечества.

В дальнейшем хотелось бы увидеть сравнительный анализ положения нашей медицины и медицины других стран, понять, где мы находимся по сравнению с соседями: европейской медициной, медициной США, стран Азии, Китая, Японии. Есть ли у нас опережения, какие отставания и перспективы «их» и «нашего» роста…

Интересно было бы выработать возможность анонсирования обзорно основных статей и направлений таких газет, как «Военный врач», «Госпитальные вести», «Центральный военно-морской музей»; журналов «Морская медицина», «Морское Наследие» и других медицинских и немедицинских — «Православный воин» и др. Ведь в век больших потоков информации весьма трудно следить за важными для понимания «общей картины мира» вопросами. Так что лишь чистая случайность позволила нам ознакомиться с текстами больших статей Е. Никитина о филиале Кронштадтского госпиталя в Ораниенбауме «Дача Кронштадтского военно-морского госпиталя» и, в частности, о роли О. О. Беллинсгаузена (не путать с Ф. Ф. Беллинсгаузеном) и А. Д. Меньшикова в его создании (газета «Госпитальные вести» №24 — октябрь 2016 года); также только случай позволил нам увидеть большую статью Е. Никитина и В. Яремко к 300-летию ВМГ №1 (г. СПб, Старопетергофский проспект, дом 2) в журнале «Морское наследие» (№1 (13), 2015 год) и О. Федорова «Книги в просоленных обложках: библиотека шлюпа «Надежда» (в том же номере); «Надежда» один из двух кораблей (второй — «Нева»), совершивших в 1803—1806 годах первое русское кругосветное плавание под командованием Ивана Федоровича Крузенштерна и Юрия Федоровича Лисянского. Последняя «случайная находка», которую нельзя не упомянуть, — капитальная статья В. Вронова, И. Мосягина с соавторами «Некоторые аспекты опыта эксплуатации госпитальных судов», в №2, 3 (48,49) 2014 года в журнале «Морская радиоэлектроника», где приведено, кроме ценнейшего текста, не менее 17 цветных фото современных госпитальных судов различных стран.

Этими примерами мы бы хотели правильно передать то замешательство, которое испытываем: при обилии, казалось бы, любой информации в наш «информационный век», досадное отсутствие «той, которая нужна»… Как приблизить нужную информацию к читателю (медику), остается непонятным. Существуют и «не мелкие» затруднения — газета ВМА им. С. М. Кирова (тираж 3000 экз.) долгие годы не имеет собственного электронного адреса, что существенно затрудняет доставку авторских текстов в газету, особенно иногородним медикам…

Не привлекались к альманаху кафедры общественных наук, истории медицины и ряд других, что является большим нашим просчетом. Отсутствуют главы о борьбе с туберкулезом, холерой и чумой в Кронштадте и в России в XIX веке. Мало внимания удалось уделить форме одежды офицера — медика середины и конца XIX века, нет текста о медицинском и аптекарском довольствии (снабжении) в XIX веке.

Возможно, все эти перечисления кому-то покажутся ненужными, но мы воспринимаем их как нашу заявку на спектр вопросов, возможных к освещению либо в следующих альманахах, либо на страницах медицинских журналов и газет.

Для выпуска альманаха №1 был подобран некоторый объем военных-армейских и флотских «крылатых выражений и высказываний», характеризующих военную службу с важной, по нашему мнению, стороны, но из опасения, что соленое военно-морское «словечко», может быть неверно воспринято некоторыми авторами и читателями, мы сохраняем собранные поговорки и «притчи» до следующего альманаха.

Однако, чтобы не создавать ненужную интригу, приведем здесь известное стихотворение, однажды прочитанное в доме Виктора Конецкого ленинградским писателем Михаилом Глинка (оба бывшие военморы, выпускники Дзержинки), чтение предварялось забавной историей о том, как в дореволюционные времена «полковник крейсер перепил». Некто Лев Львович Раков по зрению не был принят в Морской кадетский корпус. Позднее, желая досадить морякам, он написал стихотворение приведенное ниже:

Закончим обращение к этой теме интересным, на наш взгляд, соприкосновением флотского юмора с исторической действительностью. Сначала нам стало известно искрометное выражение одного из известных военно-морских командиров: «Моряки!.. Герои!.. Ни хрена не знают… — А в море идут!!!» Это бесшабашное высказывание, в целом достаточно характерное для грубоватого флотского юмора, неожиданно по-другому прозвучало после того, как в подготавливаемой к альманаху статье о социальном статусе русского офицера открылся такой факт, что в 1917 году в составе действующей армии было всего 4% офицеров, получивших классическое кадровое военное образование, и 96% офицеров, получивших ускоренное образование (военные курсы). После такого сообщения — уже действительно стало понятно, что приходилось «ничего не зная, в бой и в море идти и людей за собой вести…» Волею случая попав на место редактора, сам себе подчас напоминаю человека, получившего весьма недостаточное образование, «а в море приходится идти…», и очень мало сумевшего сделать, чтобы настоящий альманах достойно встал в ряду с подготавливаемыми другими авторами к юбилею госпиталя книгами.

Не могу уже сейчас вспомнить, упоминалось ли нами ранее, что в нашем альманахе нет анализа Устава Общества врачей, за неимением последнего. Тем не менее, Устав Общества упоминается в известной статье В. В. Сосина об Обществе врачей, а в более позднем тексте (1989) Б. Г. Макаренко об этом Обществе Устав Общества цитируется по главам. Текст Макаренко не вошел в настоящий альманах из-за частичной утраты (утрачен большой фрагмент текста 1989 года).

Хотелось бы сказать, а не сказали, и о происхождении того металла, из которого строились русские пушки в те времена, а вскоре, уже после деревянных, — и русские паровые корабли. Броненосные и полуброненосные фрегаты: «Севастополь» (1864), «Петропавловск» (1865), «Князь Пожарский» (1867), «Минин» (1869), «Генерал-адмирал» (1873), «Герцог Эдинбургский» (1875); Тип «Дмитрий Донской»: «Дмитрий Донской» (1883), «Владимир Мономах» (1882), «Адмирал Нахимов» (1884), «Память Азова» (1886).

Броненосные крейсера: «Рюрик» (1892), «Россия» (1895), «Баян» (1900), «Громобой» (1898), «Рюрик» (1906); Тип «Адмирал Макаров»: «Адмирал Макаров» (1905), «Баян II (1908), «Паллада II» (1907).

Броненосцы: «Первенец» (1863), «Не тронь меня» (1864), «Смерч» (1864), «Кремль» (1865), «Русалка» (1867), «Чародейка» (1867), «Петр Великий» (1872); Тип «Екатерина II»: «Чесма» (1886), «Екатерина II» (1886), «Синоп» (1887), «Георгий Победоносец» (1892), «Двенадцать Апостолов» (1890), «Гангут» (1890); Тип «Император Александр II»: «Император Александр II» (1887), «Император Николай I» (1889), «Наварин» (1891), «Три Святителя» (1893), «Сисой Великий» (1894); Тип «Полтава»: «Петропавловск» (1894), «Полтава» (1894), «Севастополь» (1895), «Ростислав» (1896); Тип «Адмирал Сенявин»: «Адмирал Ушаков» (1893), «Адмирал Сенявин» (1896), «Генерал-адмирал Апраксин» (1896); Тип «Пересвет»: «Пересвет» (1898), «Ослябя» (1898), «Победа» (1900), «Князь Потемкин-Таврический» (1900) — переименован в 1905 году в «Пантелеймон», «Ретвизан» (1901), «Цесаревич» (1903); Тип «Бородино»: «Бородино» (1901), «Император Александр III» (1901), «Орел» (1902), «Князь Суворов» (1902), «Слава» (1903); Тип «Евстафий»: «Евстафий» (1906), «Иоанн Златоуст» (1906); Тип «Андрей Первозванный»: «Андрей Первозванный» (1906), «Император Павел I» (1907).

Более поздние по датам постройки редноуты и линейные крейсера русского флота за экономией места здесь не приводятся.

Не сказано в нашем юбилейном книжном проекте К 300 ЛЕТИЮ ВОЕННО — МОРСКОГО ГОСПИТАЛЯ В КРОНШТАДТЕ «слово о том, из какого металла строились русские пушки и корабли, где, и какими усилиями добывался этот металл, названия рудников и сталеплавильных заводов, имена людей…; имена кораблестроителей и названия тех верфей где строился наш флот, — этого мы не успели осветить в нашем первом альманахе.

И хотелось бы мне сказать в этом месте (в связи с недавно проведёнными исследованиями), что и мои возможные предки по маминой линии Мальцевы, староверы и земляки, из южнорусских городов Чернигова и Рыльска (к 1917г. развившиеся до династии хозяев громадных фабрично-заводских районов центральной России), Мальцевы, прослеживаемые Н. М. Карамзиным в «Истории государства Российского» с 1560-х годов и через 300 лет вставшие своими заводами на Урале рядом с Демидовскими (а ранее 200 лет занимавшиеся стеклом хрустальным и владевшие Гусь-Хрустальнинскими заводами), — «тоже добывали» металл для русских пушек, броненосцев и кораблей… Но нет, из мальцевского металла сделаны лишь железнодорожные пути (рельсы) в ряде русских губерний (но не в Петербурге)…

Пользуясь предлогом, что в Кронштадте А. С. Попов изобретал радиосвязь и построил первый русский рентген-аппарат, возможно было бы подробнее остановиться на том, что, в Кронштадте и в России сделано «первыми» или наряду с первыми в мире. По официальным данным ВМФ России, первое успешное применение морской мины (строили их в Кронштадте) состоялось в июне 1855 года на Балтике во время Крымской войны. На минах, выставленных русскими минерами в Финском заливе, подорвались корабли англо-французской эскадры. Западные источники приводят более ранние случаи — 1803-й и даже 1776 год. Успех их, однако, не подтвержден. Можно было бы упомянуть мнение о российском первенстве (в стремительно последние 70 лет развивающемся методе) УЗИ-исследований человеческого тела, которое не подтвердилось. Мы лишь в одном из немедицинских направлений использования ультразвука — дефектоскопии — являемся основателями создания метода (в начале 30-х годов), когда произошло строительство первых дефектоскопов для поиска изъянов в металлических конструкциях. Одним из основателей данного метода стал российский ученый С. Я. Соколов (1897—1857), который изобрел звуковидение (1928) для исследования твердых тел, в том числе металлов, создал прибор, названный им «ультразвуковой микроскоп», в 1935 году. Заведовал он лабораторией, а затем кафедрой электроакустики в ЛЭТИ (Ленинград).

Бесспорное первенство в изобретении (применении) метода магнитного ядерного резонанса в медицинских исследованиях человеческого тела в мире принадлежит Владиславу Александровичу Иванову (1936—2007), с которым автор настоящих строк был лично знаком с 1984 года. В. А. Иванов — российский ученый, изобретатель метода магнитно-резонансной томографии; вице-президент, действительный член Петровской Академии наук и искусств, действительный член Метрологической академии, «Академии меганаук».

В 1960 году, проходя службу в звании лейтенанта в Советской Армии в Приморском крае, занимался изобретательством. В марте 1960 года направил в Госкомитет СССР по делам изобретений и открытий заявку на изобретение «Способ исследования внутреннего строения материальных тел» №659411/26, в которой были впервые изложены принципы магнитно-резонансной томографии и представлена схема томографа. По заявке в 1984 году было выдано авторское свидетельство СССР №1112266. Окончил аспирантуру ЛЭТИ им. В. И. Ульянова-Ленина по кафедре гироскопических устройств. В 1966 году защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата технических наук. С 1967 года — начальник лаборатории ОКБ «Электроавтоматика». С 1969-го — руководитель лаборатории во ВНИИМ им. Д. И. Менделеева. В 1980 году защитил диссертацию на соискание ученой степени доктора технических наук, с 1984 года — профессор, с 1985-го — заведующий кафедрой приборов точной механики в университете НИУ ИТМО, в 1992—2005 годах — заведующий кафедрой измерительных технологий и компьютерной томографии. В 1985—2001 годах был председателем научно-методического совета учебно-методического объединения вузов Российской Федерации по приборостроению. В. А. Иванов создал групповую теорию измерений и новую прикладную науку Группоника, рассматривающую с единых позиций процессы измерения, управления, связи, процессы в больших системах, процессы художественного и научного творчества.

Был разработчиком приборов для космических, авиационных, морских и подземных объектов. Руководитель работ и автор принципов построения двух национальных эталонов в областях измерения угловых скоростей и ускорений. Автор более чем ста изобретений. Член Американского математического общества, Американского приборостроительного общества.

В нашем альманахе №1 осталась без развития очень ценная, на наш взгляд, мысль о том, что город/поселок/историческое событие и пр. начинают восприниматься людьми как ценность — достойная охраны, древность, нуждающаяся в историографическом описании и другом всяческом внимании людей, только по истечении 200 лет от начала события. Так случилось с самим городом Санкт-Петербургом, когда после 3—5 лет разговоров в 1907 году образовалось Общество «обожателей старого Петербурга», в состав которого входило поначалу не более 60 человек, и среди них известные нам Н. Лансере, А. Щусев, Л. Бакст, М. Добужинский, А. Остроумова-Лебедева, Н. Рерих, С. Маковский, А. Бенуа и другие. После трехлетних разговоров объединились и стали интенсивно защищать активно разрушаемый «старый Петербург»…

Обществу Морских врачей в 2019 году будет 160 лет. И 100 лет, как оно прекратило свое существование, за это время было несколько попыток возродить общество, о которых мы уже упоминали. И, возможно, наблюдается тенденция, что чем ближе к «замеченной ранее» дате 200 лет, тем мы будем воспринимать наследие, оставленное нам Обществом, все с большим и большим уважением.

В заключение необходимо добавить, что практически не удалось заговорить о главном вопросе истории медицины — к настоящему и будущему медицины; — о переходе от «вчера к сегодня и завтра» отечественной и военной медицины. Надеемся, что благосклонная судьба позволит это сделать в альманахе №2 в 2018 году.

 

СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ И УЧАСТНИКАХ

 

Вид современного Санкт-Петербурга

 

Авторский коллектив

настоящего Альманаха №1

Альманах №1 " КРОНШТАДТ» пятая книга в серии «ПОРТЫ МИРА»

Авторы:

Макаренко Борис Георгиевич, 1925 г. рождения — генерал-майор медицинской службы в отставке, заслуженный врач Российской Федерации. С 1970 по 1974 год Борис Георгиевич занимал должность заместителя, а с 1974 по 1984 год начальника медицинской службы Тихоокеанского флота, г. Санкт-Петербург.

Лютов В. В. — начальник ФГКУ «442 Военный клинический госпиталь» Минобороны России, г. Санкт-Петербург, заслуженный врач Российской Федерации, доктор медицинских наук, профессор, полковник медицинской службы.

Мосягин И. Г. — доктор медицинских наук, профессор, действительный член Российской академии военных наук, начальник медицинской службы Главного командования Военно-Морского Флота России, 191055, Россия, г. Санкт-Петербург.

Махновский А. И. — подполковник медицинской службы, главный хирург 442 Военного клинического госпиталя — главный хирург Западного военного округа. Сергеев Н. А. — заслуженный врач Российской Федерации, полковник медицинской службы в отставке, секретарь редакционной коллегии газеты 442 Военного клинического госпиталя «Госпитальные вести», г. Санкт-Петербург.

Лукошко В. М. — полковник в отставке, ассистент, старший преподаватель кафедры оперативно-тактической подготовки (ОТП) ВМедА им. С. М. Кирова, г. Санкт-Петербург.

Черников О. Г. — доцент, кандидат медицинских наук, начальник кафедры ОТМС флота (с курсом ТБСФ), кафедра организации и тактики медицинской службы флота с курсом тактики и боевых средств флота Военно-медицинской академии им. С. М. Кирова МО РФ), г. Санкт-Петербург.

Черный В. С. — доктор медицинских наук, профессор кафедры ОТМС (с курсом ТБСФ) ВМА им. С. М. Кирова.

Забродский Д. С. — преподаватель кафедры ОТМС флота (с курсом ТБСФ).

Куликов А. Н. — главный офтальмолог МО РФ, начальник кафедры офтальмологии ВМА им. С. М. Кирова, профессор, полковник медицинской службы, г. Санкт-Петербург.

Рейтузов В. А. — к.м.н., доцент кафедры офтальмологии, ВМА им. С. М. Кирова, г. Санкт-Петербург.

Касаткин В. И. — профессор, полковник медицинской службы в отставке, г. Санкт-Петербург.

Шилов С. А. — подполковник медицинской службы, начальник филиала № (1 ВМКГ) ФГКУ «442 ВКГ» МО РФ, г. Санкт-Петербург.

Баранов В. И. — подполковник медицинской службы в запасе, заведующий клубом филиала №5 (1 ВМКГ) ФГКУ «442 ВКГ» МО РФ, г. Санкт-Петербург.

Никитин Е. А. — доктор медицинских наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ, действительный член Академии военных наук, полковник медицинской службы в отставке, врач-методист ФГКУ «Санаторно-курортный комплекс «Западный» МО РФ, г. Сестрорецк.

Верзин А. А. — кандидат медицинских наук, зав. отделом клинических исследований ГАУ «МНТК „Микрохирургия Глаза“ им. акад. С. Н. Федорова» Минздрава РФ, г. Санкт-Петербург.

Петербуржский А. П. — профессор медицины,

г. Санкт-Петербург.

Роскостов М. В. — командир Кронштадтского военно-морского госпиталя, подполковник медицинской службы, г. Кронштадт.

Грунтовский А. В. — российский поэт, писатель режиссер, член Санкт-Петербургского отделения Союза писателей, руководитель литературного семинара «Под сенью Лавры», главный редактор одноименного альманаха, г. Санкт-Петербург.

Кожурина Т. Е. — Санкт-Петербургский поэт, редактор, литературный редактор поэтического альманаха «Под сенью Лавры» (2015, 2016 годы),литературный редактор Альманаха №1 «300 лет Кронштадтскому Военно-морскому госпиталю» г. Санкт-Петербург.

Калганов Ю. И. — составитель перечня диссертаций «Библиографический указатель диссертаций библиотеки Кронштадтского Военно-морского госпиталя»,

г. Кронштадт.

Калганова И. Б. — хранитель кронштадтской библиотеки Кронштадтского военно-морского госпиталя, г. Кронштадт.

Дюпин Р. П. — врач-дерматолог, г. Феодосия, Крым.

Остапенко В. Н. — программист, г. Киев, Украина.

Холоденко А. В. — журналист, писатель, г. Санкт-Петербург.

Шигин В. В. — писатель, историк, член Союза писателей России, капитан первого ранга, обозреватель журнала «Морской сборник», г. Москва.

Координатор полиграфического книжного проекта альманаха №1,

г. Санкт-Петербург

Рупасов П. Г. — подполковник медицинской службы в запасе, врач лечебник (корабельный врач), 25 лет прослужил в офицерских должностях ВМФ СССР и России: военный гигиенист — врач II категории, военный эпидемиолог, врач-токсиколог, радиолог. С 2015 года сотрудник кафедры и клиники военно-морской хирургии ВМА им. С. М. Кирова. Писатель, журналист. В 2016г. издал шесть книг, — половину написанного за 20 лет писательской деятельности. Финалист Премии «Большая книга», Короткий список большой книги, Шорт-лист Майи Кучерской 2016г., Москва.,

Контакты; тел.: +7 905 2527724, e-mail: 

Хейлик О. Н. — художник книги, член Творческого союза художников России (ТСХР), г. Санкт-Петербург.

Участники:

Рупасова В. Т. — учитель русского языка и литературы, отличник народного просвещения РСФСР, Ветеран ВОВ (Великой Отечественной войны), консультант, г. Санкт-Петербург.

Ломако О. С. — ученик ССМШ при консерватории им. Н. Римского-Корсакова, специалист по компьютерному обеспечению, г. Санкт-Петербург.

Альманах №1 посвящен 300 летнему юбилею Военно-морского госпиталя г. Кронштадта

 

АНОНС Альманаха №2

 

Обложка Альманаха №2 «РУССКО-ЯПОНСКАЯ ВОЙНА 1904—1905 гг.»

 

Альманах №2 «Русско-Японская война 1904—1905 гг»

Порт-Артур, История медицины

Легендарный крейсер «ВАРЯГ»

Адмирал Степан Осипович Макаров 1848—1904 гг.

Великий адмирал С.О.Макаров,

назначенный после начала русско-японской войны командующим Тихоокеанской эскадрой, руководил действиями кораблей при обороне Порт-Артура, вскоре погиб на броненосце «Петропавловск», подорвавшемся на японской мине.

Известный японский поэт и литературный критик Исикава Такубоку, написал стихотворение

Изображение С. О. Макарова на японской миниатюре

«Памяти адмирала Макарова»:

Утихни, ураган! Прибой, не грохочи, Кидаясь в бешенстве на берег дикий! Вы, демоны, ревущие в ночи, Хотя на миг прервите ваши клики! Друзья и недруги, отбросьте прочь мечи, Не наносите яростных ударов, Замрите со склонённой головой При звуках имени его: Макаров! Его я славлю в час вражды слепой Сквозь грозный рёв потопа и пожаров. В морской пучине, там, где вал кипит, Защитник Порт-Артура ныне спит. О, солнце Севера! Как величаво Сошло оно в крутой водоворот. Пусть, как в пустыне, всё кругом замрёт, Ему в молчаньи воздавая славу! Вы слышите ль, как громкий клич без слов Вселенную наполнил до краёв? Но что в нём прозвучало? Жажда ль мести? В час гибели? Иль безрассудный гнев, Готовый мир взорвать с собою вместе, Когда валы смыкались закипев, Над кораблём, защитником отчизны? О нет, великий дух и песня жизни! Враг доблестный! Ты встретил свой конец, Бесстрашно на посту командном стоя, С Макаровым сравнив, почтут героя Спустя века. Бессмертен твой венец! И я, поэт, в Японии рождённый, В стране твоих врагов, на дальнем берегу, Я, горестною вестью потрясённый, Сдержать порыва скорби не могу. Вы, духи распри, до земли склонитесь! Друзья и недруги, отбросьте прочь мечи! При имени Макарова молчи, О битва! Сопричислен русский витязь Великим полководцам всех времён, Но смертью беспощадной он сражён. Когда вдруг запылал от вспышек молний Над Азией Восточной небосклон И закипели в жёлтом море волны, Когда у Порт-Артура корабли В кольце врагов неравный бой вели, Ты, болью за свою отчизну полный, Пришёл на помощь. О, как ты могуч Последний Солнца блеск меж чёрных туч! Ты плыл вперёд с решимостью железной В бой за Россию, доблестный моряк! Высоко реял над ревущей бездной На мачте гордый адмиральский стяг.

Исторический путь крейсера 1-го ранга «АВРОРА»

Русский крейсер «АВРОРА»

Карта Русско-японской войны 1904—1905 гг.

УЧАСТНИК ТРЁХ ВОЙН ГЕНЕРАЛ-МАЙОР ФЛОТА АЛЕКСАНДР НИКОЛАЕВИЧ РЫКОВ

Поликарпов Валентин Константинович

..Героев тела. Давно уж в могиле истлели,

(Из песни «На сопках Манчжурии»)

А мы им последний не отдали долг

И вечную память не спели …

Александр Николаевич Рыков

Александр Николаевич Рыков (1874 — 1918) — сын Николая Ивановича Рыкова, шестой генерал российского флота в роду Смоленских дворян Рыковых.

В должности старшего артиллериста броненосца «Полтава» участвовал в обороне Порт-Артура. Получил тяжёлое ранение ноги, не покинув свой пост, продолжал руководить артиллерийским огнём. Произведена ампутация голени в условиях госпиталя крепости Порт —Артур. После героической обороны Порт-Артура (длилась 329 дней) и окончания войны, в ходе которой потери японской армии составили 110 тысяч человек, в том числе на флоте 2000 человек и 19 кораблей. Русские потери — 10700 погибших и 35 кораблей. После сдачи Порт-Артура, все офицеры «Полтавы» отклонили подписные листы с обязательством — не поднимать оружия против Японии в текущую войну и отправлены со своими командами в японский плен. Из Шанхайского госпиталя Александр Николаевич, в составе других русских раненых воинов, госпитальным судном «Jelinda» 21 мая 1905 г. прибыл в Севастополь. Долечивался в одном из госпиталей Санкт-Петербурга, имеются основания считать, что это был Кронштадтский госпиталь.

Служил в Главном морском штабе до 1917г., георгиевский кавалер, награждён орденом Св. Владимира с мечами и бантом, в 1915г. генеральским орденом Св. Станислава 1-й степени, всего награждён 11 орденами.

В 1918г. арестован и расстрелян, как «социально-чуждый элемент». Жена сослана в Казахстан. В 1993 году А. Н. Рыков и его семья реабилитированы…

Сестры Милосердия Кронштадтского ВМГ

Сестры Милосердия во время войны

Фото после падения Порт-Артура. В центре — генералы Ноги Марэсукэ и Анатолий Стессель.

Символы времени