Гена ворвался в квартиру Смеловых с решительностью завоевателя.

— Включай, включай скорее! — задыхаясь от бега, выпалил он.

Борька растерянно щелкнул выключателем.

— Да нет же, чудак, телевизор включай, там — Тяпа.

«Тяпа? Как? Почему?» — хотел спросить Борька, но разговаривать было некогда. Он бросился к «Старту» и начал крутить регулятор.

— Мы находимся в одном из кабинетов института космических исследований, — прорезался голос диктора.

Изображения не было. По экрану бежали полосы. Неожиданно полосы исчезли. Замелькали люди в белых халатах. На каком-то тряском механизме сидела собака, одетая, как парашютист. У нее была узкая, похожая на Тяпину, мордочка.

— Она? — шепотом спросил Гена.

Борька с сомнением покачал головой. Слишком спокойной и уверенной была эта собака с длинной холеной шерстью.

— Тренировки проходит Отважная, — объявил диктор.

И Борька сказал твердо:

— Нет, не она…

Потом они смеялись над веселой собачонкой, которая прыгала и кривлялась, смешно шевеля ушами, похожими на мохнатые рожки.

И вдруг снова появилась та, с узкой мордочкой. Она сидела в ракете и крутила головой, следя за солнечным зайчиком, заскочившим в иллюминатор. На морде ее было написано такое безграничное доверчиво-наивное любопытство, с каким могла смотреть только Тяпа.

— Она! — вскочил Борька со стула. — Она! Надо немедленно бежать в институт.

— В институт? — переспросил Гена. — Да нас оттуда метлой!

— Что же, по-твоему, надо делать? Сидеть сложа руки?

— Надо что-то придумать. Давай позовем Любку!

За Любкой был откомандирован послушный толстячок, копошившийся под окном в песочнице. Любительница происшествий явилась без промедления.

— Я так и знала, я так и знала, — затараторила она, входя в комнату. — Иду и думаю: что-нибудь должно случиться. И вот, пожалуйста!

— Садись, — строго сказал ей Борька, показывая на стул.

Любка смиренно села.

— Слушай, мы начнем действовать сегодня же! Тебе мы поручаем…

Три взъерошенные головы склонились над картой района…

А через час замелькал по дворам красный Любкин сарафан. Вот она забежала в подъезд, через минуту выскочила оттуда, пошепталась с девчонкой, державшей ведерко в руках, и побежала дальше.

Встретилась ей старушка с сумкой. Любка и с ней заговорила, даже сумку донесла до подъезда. Старушка долго не могла понять, что хочет от нее Любка, видно, туга была на ухо. А Любка все-таки выспросила, что хотела, и нырнула в дом.

В один двор не хотел ее пускать мальчишка выше ростом и шире в плечах. Но Любка сказала ему что-то такое, после чего парень перестал размахивать руками, присел на корточки и стал рисовать на песке какой-то план. Потом они вместе заглядывали во дворы, заходили в подъезды, и всюду, где парень показывал пальцем на дверь, Любка опускала конверт в почтовый ящик.

До позднего вечера мелькал во дворах Любкин красный сарафан.

В этот же день многие мальчишки и девчонки из соседних с пустырем домов получили такое послание:

«Если тебе важно, кто первым полетит на Луну, если ты друг науки и космонавтов, приходи завтра со своей собакой в одиннадцать часов на Розовый бульвар. Там тебя будут ждать члены штаба „ЛЮГЕБ“».

…Розовый бульвар назывался Розовым потому, что на его центральной клумбе каждый год высаживался единственный куст с розами. До одиннадцати часов бульвар выглядел как всегда в солнечные, августовские дни. В своих колясках мирно посапывали младенцы. Няни и бабушки ругали озорников, закинувших мяч на клумбу. Прикрывшись газетами, дремали пенсионеры. Безразличные ко всему миру, стучали костяшками игроки в домино.

И вдруг все разом переменилось, как от подземного толчка. Встрепенулись и привстали со своих скамеек пенсионеры, крикливые няни перестали ругать детишек, и руки доминошников застыли в воздухе, не успев щелкнуть костяшками. Если бы скамейки могли двигаться, то и они бы повернулись в сторону необычной процессии, которая шествовала по дорожкам бульвара, заполняя его шумом и лаем. Человек двадцать загорелых ребят гордо вели на поводках дворняжек, лаек, боксеров, овчарок и даже избалованных пуделей на тонких ножках. Впереди шли трое: девочка в красном сарафане и два мальчика. Эти трое были без собак.

— Да, никак, собачью выставку открыли? — спросила какая-то старушка.

— Похоже на то.

— А судьи, судьи-то кто?

— По всему видно, эти вон трое.

Уличные зеваки были недалеки от истины. Конечно, это была затея штаба ЛЮГЕБ — Любки, Гены и Борьки. Это они разослали таинственные послания. Любке пришлось проявить все свои способности, чтобы успеть за один день узнать адреса и фамилии владельцев собак. И вот теперь они здесь.

План ЛЮГЕБа был прост: прямо с Розового бульвара они отправятся в космический институт и скажут: «Мы привели вам собак. Если они нужны для завоевания космоса, мы отдадим их вам. И, пожалуйста, покажите Тяпу».

Борька подробно объяснил великую цель плана ЛЮГЕБа. О Тяпе он ничего не сказал собравшимся.

— Согласны ли вы отдать своих собак? — спросил он.

— Согласны! — хором ответили хозяева четвероногих и грустно посмотрели на своих дворняжек и пуделей, повиливающих хвостами.

— Хорошо, — сказал Борька. — Теперь мы должны отобрать лучших представителей, ведь они полетят в космос!

Осмотр происходил так: Гена выстраивал очередь, Любка записывала клички собак и ставила напротив крестик или минус, в зависимости от мнения Борьки, который придирчиво рассматривал будущих знаменитостей. Оказалось, что у половины из них космические имена.

Одна за другой подходили записываться Венеры, Марсики, Плутоны; были две Ракеты и даже один Спутник. В общем, Борька был доволен осмотром. Но, когда увидел заросшего длинными волосами шотландского терьера, он сморщился. Ему вспомнилась песенка, которую распевали на собачьей выставке мальчишки: «Есть у терьера борода, хи-хи, ха-ха, с усами».

— Чучело. Нам такого не надо, — сказал Борька сердито хозяйке, девочке в желтом платье.

— Вы не имеете права! — со слезами в голосе сказала девочка. — Моя собака действительно не причесана, но зато она храбрая. Вот, посмотрите! — Она вытащила из маленькой сумочки какую-то бумагу.

Все сгрудились вокруг Борьки. Он развернул листок и прочитал:

« РАЙОННОЕ ОТДЕЛЕНИЕ МИЛИЦИИ ВЫНОСИТ БЛАГОДАРНОСТЬ ОЛЕ ЗАЦЕПОВОЙ ЗА ЗАДЕРЖАНИЕ ПРЕСТУПНИКА ЕЕ СОБАКОЙ ТЕРЬЕРОМ.

Начальник отделения Соловьев».

Справка была заверена печатью.

— Как ее зовут? — присев на корточки и поглаживая лохматую виновницу происшествия, ласково спросила Любка.

— Ее зовут Волосы Вероники, есть созвездие такое. Сокращенно — Волверон.

— Расскажи, как все это было, — попросил Гена.

— Было это так. Иду я по улице, смотрю: дядька бежит и прячет что-то за пазуху, а за ним — женщина. Бежала она, бежала да как закричит: «Помогите! Моя сумка!» Осмотрелась я — милиционера нет. И взрослых никого. Что, думаю, делать? Убежит вор. Приказываю Волверону: фасс! И отпустила поводок. Через минуту Волверон настиг вора, камнем бросился ему под ноги. Я и опомниться не успела, гляжу: лежит дядька на мостовой, а над ним мой пес пасть разинул — не смей вставать! У моего терьера зубищи, как ножи.

Рассказчица нагнулась и бесстрашно раздвинула собачью пасть. Сверкнул ряд острых, длинных зубов.

— Ого! — сказал кто-то уважительно.

— Подходяще. Берем твоего Волверона, — согласился Борька. — Пошли!

И процессия торжественно двинулась по улице, сопровождаемая недоуменными взглядами прохожих. Вагоновожатые замедляли ход трамваев и терпеливо дожидались, пока перейдут четвероногие пешеходы с закрученными хвостами. Продавцы газированной воды и мороженщицы, забыв о покупателях, ахали и охали, изумляясь бороде и усам Волверона, а он невозмутимо тащил за собой хозяйку в желтом платье.

На пути от Розового бульвара до института друзьям науки и космонавтов пришлось выдержать немало испытаний. Они героически сдерживали натиск любопытных мальчишек и набеги чужих собак, которые стремились вступить в яростный бой со своими гордыми родственниками. Какие-то две собаки, вынырнувшие из-за угла, наскочили на овчарку. Шерсть полетела клочьями, когда рассерженный громадный пес вступил с ними в бой. Пришлось спасать от его острых клыков глупых задир.

Но все обошлось благополучно. Процессия достигла цели, не потеряв ни одного из своих спутников.

Небольшой двухэтажный особняк, затененный деревьями, встретил их тишиной. Разморенные жарой собаки сразу же улеглись на траву.

Из будки показался старик сторож. Он оглядел притихшую компанию и строго спросил:

— Вы к кому?

— Мы к самому главному, — ответил за всех Гена.

Сторож усмехнулся:

— Ишь, чего захотел! Чтобы я позволил отрывать товарищей ученых по пустякам.

— Мы не пустяки. Мы друзья науки, — попробовал объяснить Борька.

— Знаем мы ваши науки — по заборам лазать, — упорствовал сторож.

— Вы, дедушка, газет, наверное, не читаете, — сказал с достоинством Гена. — А еще сторож космического института!

— Он меня будет учить! — рассвирепел старик. — Да со мной, такой ты сякой, сам профессор кланяется. Сказал, не пущу — и не пущу.

— А мы не уйдем, не уйдем! — загалдели ребята.

На шум из дома вышел озабоченный человек. Выслушав обе стороны, он сказал сердитому сторожу, что дело тут нешуточное и что следовало бы ребятам сказать спасибо, а не гнать их.

— Вам виднее, — насупившись, ответил старик.

— А ну, давайте ваших собак, — обратился к повеселевшим ребятам врач и стал выбирать маленьких невзрачных дворняжек.

— Эта, эта, еще вот эта, — показал он пальцем. — И терьер, конечно. Не жалко?

— Нет, не жалко! — вздохнула хозяйка Волверона.

Подаренных собак увели.

— А как же мы? — расстроились хозяева овчарок.

— Ваши собаки хороши для других целей. Они могут, например, отлично служить на границе. Нам же увы, они не пригодятся. Сейчас я запишу владельцев отобранных собак. Вы можете навещать их и справляться об их здоровье. Большое вам спасибо, ребята!

Борька, испугавшись, что сотрудник института уйдет, а он так и не узнает о судьбе Тяпы, тронул врача за рукав.

— Послушайте, вы не можете мне показать мою собаку?

— Твою собаку? Разве она здесь, в институте?

— У меня была собака Тяпа. Это — Отважная. Я ее сразу узнал по телевизору.

— Но Отважную, друг мой, звали раньше Кусачкой, а не Тяпой. И потом, она была уличной собакой.

— Все равно это она, — настаивал Борька. — Можете проверить. Я только взгляну на нее, скажу: Тяпа, ко мне! И она сразу же отзовется. Вот увидите!

Врач был добрым человеком, и он понимал переживания Борьки.

— Что ж, — помолчав, сказал он, — может быть, это и она. Но сейчас я ничем тебе не могу помочь. Отважная за городом.

— На даче?

— На отдыхе. До свидания. — И он зашагал к дому.

— Постойте, постойте… — вырвалась вперед Любка.

Врач остановился:

— Что, девочка?

— Я хочу вам сказать. Он целый год искал Тяпу. Вы точно знаете, что Отважную звали Кусачкой?

— Точно. Это знают у нас все.

Больше спрашивать было не о чем. Борька, опустив голову, чертил тапочкой полукруг на песке.

— Идем, — тронул тихонько его за плечо Гена. — Мы еще вернемся сюда.