Из Дневника наблюдений покорителя космоса ученика 7 класса «А» Геннадия Каратова
Сентябрь 1959 года
Я был прав! И Циолковский, конечно, тоже. На Луну улетела ракета. Как смешны те, кто увлекаются приключениями Жюля Верна и думают, что они летят вместе с Барбикеном в снаряде из пушки. История это доказала.
Вчера в нашей квартире, без лишних свидетелей был произведен первый в мире полет на Луну, который я готовил больше недели. Наш полет в точности повторил движение «Лунника-2».
Обязанности были распределены так: Борис — контейнер с научной аппаратурой и вымпелом, я — командный пункт и вычислительный центр, Любка — летописец-стенографистка. По ее каракулям, вызывающим удивление, как человек мог одновременно записывать и совать свой нос в дела космонавтов, и составлен настоящий отчет.
На ракетодроме застыла в напряженном ожидании ракета. Наивные зрители вертели головой — искали Луну. А Луны не было. Пришлось им объяснить, что Луна при старте должна находиться за горизонтом. Тогда летящая ракета встретит ее в самой высшей точке над горизонтом и можно будет наблюдать с Земли прилунение.
Шли последние приготовления. Специалисты (я и Любка) стерилизовали контейнер (Борьку): в коридоре чистили его щеткой, чтобы он не занес на Луну микробов. Ведь потом можно будет ошибиться: вдруг в необычных условиях из микроба вырастет какой-нибудь лунный слон? Прилетят ученые и решат, что слон живет здесь давным-давно…
Неожиданно прозвучал сигнал (звонок будильника). Мы бросились к ракете. Все-таки старт задержался на одну секунду.
Вот контейнер в ракете (Борька плюхнулся на стул), раздался громоподобный взрыв (стрельнули пистоны под ножками стула), ракетодром окутало дымом. Ракета получила нужное ускорение, двигатели пробивали ее через атмосферу: я толкнул щеткой стул, и он въехал в другую комнату (то есть в космос).
— Ощущаешь вторую космическую скорость? — спросил я по радио у Борьки.
— Нет, — сказал он.
Пришлось приложить к нему силу — толкнуть как следует еще раз.
— Теперь ощущаю, — сказал зло Борька, но не вскочил, так как находился уже в космическом пространстве.
На всякий случай я спросил еще раз. Борька сказал, что он каждую секунду пролетает 11,2 километра, как и предсказал великий Ньютон. Какая сила — наука! Ньютон еще в XVII веке открыл закон всемирного тяготения и хладнокровно рассчитал скорость, с которой можно оторваться от Земли, — вторую космическую. И вот наш контейнер летит именно с этой скоростью.
— Какое расстояние до Луны? — спросил я у Борьки.
Но тут вмешалась Любка и выпалила зазубренные сведения:
— Луна движется вокруг Земли по орбите, близкой к круговой. Наибольшее ее удаление от Земли, или апогей орбиты, составляет 406 670 километров, наименьшее, или перигей, — 356 400 километров.
Я спокойно продолжал:
— Но мы летим к Луне не по прямой, а по гиперболе, по кривой. Счетные электронные машины говорят мне, что путь нашей ракеты равен 371 000 километров.
— Все ясно, — крикнул из космоса Борис. — Значит, мне лететь вот сколько: 371 000 км: 11,2 км/сек, или 371 000 км: 40 000 км/час…
— Крупнейшая ошибка, — заметил я. — А земное притяжение! Ты о нем забыл? Скорость ракеты все время падает!
В доказательство я дернул за веревку, привязанную к стулу Борьки, и потянул его немного назад. Затем взял свои записи и показал изумленным слушателям, что значат точные математические расчеты.
— Какое, например, значение, — спросил я, — имеют в наше время какие-нибудь ноль целых две десятых? Предположим, Борис, что твоя скорость в момент выключения двигателей была не 11,2 километра в секунду, а 11 километров в секунду. Попал бы ты в Луну? Расчеты траектории полета говорят, что ошибка в скорости ракеты всего на 1 метр в секунду отклоняет ее от цели на 250 километров. Таким образом, ошибка в 0,2 километра в секунду, или в 200 метров в секунду, дает: 200х250 = 50 000. 50 000 километров отклонения! А радиус Луны, как известно, всего 1700 километров! Значит, как ни целься, с такой ошибкой на Луну не попадешь, промахнешься. Не надо еще забывать, что наше опоздание со стартом на 1 секунду уводит на 20 километров в сторону. Но это нам не страшно!
— Здорово! — сказала Любка.
А Борька крикнул, что ему надоели разные рассуждения и ему скучно сидеть на стуле: контейнер должен двигаться к Луне, а никакой Луны нет.
Но я все предусмотрел. Не сходя с места, я дернул за веревочку, и на стене справа от Борьки развернулась карта Луны: точное очертание извилистых берегов морей, кружки лунных цирков с морщинами глубоких трещин — вся Луна, мрачная, пустынная, таинственная.
А на полу была прочерчена мелом траектория полета до точки встречи, до стены. Луна на веревочке и стул должны были прийти туда одновременно.
Я двигал стул, на котором сидел Борька, он докладывал время полета, а Любка сверяла график его движения с газетой. «21 час 12 сентября», — сказал Борька. Я скомандовал: «Приготовиться к наблюдению за искусственной кометой!»
Борька поджег магний на тарелочке, и я увидел превосходную вспышку, озарившую космическое пространство. Наблюдение за искусственной кометой подтвердило, что курс ракеты правильный.
Луна росла у Борьки на глазах, а Земля за его спиной стала маленьким шаром. Он уже совсем подъехал к стене, а карта подъехала к нему… Вот черта с надписью: «00 час. 02 мин. 24 сек. 14.IX. Прилунение».
Борька вскочил и с размаху бросил картонные вымпелы на поверхность Луны. Прилунение в район моря Ясности произошло вполне удачно, если не считать разбившейся тарелочки: Борька про нее совсем забыл.
Теперь я понимаю, какой был глупец, когда без всяких расчетов запускал с пустыря железную трубу. Конечно, все кончилось трагически. Разве имевшееся у меня малокалорийное топливо могло придать снаряду первую космическую скорость? Это было заблуждение. Теперь я убедился, что прежде всего надо подготовиться теоретически.
Ноябрь 1959 года
Изучал полет первой в мире межпланетной автоматической станции, которая 7 октября сфотографировала невидимую часть Луны. Сколько раз я уже писал эти слова — «первая в мире», и не надоедает, наоборот, все интересней!
Теперь ракета «Лунник-3» обогнула Луну и вернулась к Земле. Она пролетела 1 000 000 километров! На расстоянии в 65 000 километров сняла крышку с объектива и — «Спокойно! Снимаю!» — щелкала сорок минут. Вот это работа в невесомом состоянии!
Автоматы в ракете аккуратненько проявили, закрепили и высушили пленку. Работали они внутри цилиндра длиною в 1300 миллиметров.
Я, конечно, мог бы проявлять в таком помещении, хотя мой рост — 1620 миллиметров, но сделал бы все гораздо хуже. Даже в нашей ванной, длина которой 2500 миллиметров, когда проявляю, то часто порчу пленки и снимки.
Правда, фотография, где я, Борис и Люба снялись втроем на фоне невидимой стороны Луны, получилась ничего. Сделана она была по всем правилам фототехники, с автоматическим спуском затвора, проявлялась и печаталась точно по часам! Новую карту Луны рисовали все вместе. Я наносил цирки — лунные кратеры Циолковского, Жолио-Кюри, Ломоносова и хребет Советский. Любка красила в зеленое море Москвы и море Мечты, а Борька малевал желтой краской плоскогорья. Ему пришлось как следует поработать: плоскогорий на этой стороне Луны больше, а так называемых морей — меньше. Заполнены они пористым камнем, а не водой. Вот вам и могучие океаны, и необозримые леса в фантастических описаниях Жюля Верна. Только такой пейзажист, как Борька, верил в них раньше.
Представляете, если бы мне удалось как-нибудь перенестись на сто или двести лет назад со своей картой?.. Астрономы решили бы, что я свалился прямо с Луны!
Апрель 1960 года
В школе открылась радиогазета. Меня, Бориса и Любку назначили ответственными за сообщения из нашего класса. А какие могут быть из класса сообщения?
И тогда мы решили сделать передачу из космоса о всех новейших открытиях.
Почти два месяца сидели в районной библиотеке. Там хорошо, у каждого свой стол с лампой. Читали «Знание — сила», «Технику — молодежи», газеты, научный журнал «Природа». Я еще взял у отца всю специальную литературу и изучил ее. Передачу назначили на 20 апреля. Мы были готовы: исторических эпизодов, чертежей, карт — у каждого целая тетрадь. 99 процентов работы было сделано. Оставалось только написать и прорепетировать.
И тут все сорвалось.
Мы заперлись втроем в комнате и, вместо того чтобы писать доклад, стали спорить из-за какого-то стиля. А потом помирились. Но Любка снова стала читать вслух стихи о ветре своего сочинения. Я ей сказал, что лучше бы она поступила, как наш староста Левка Померанчик: он, когда сдавал макулатуру, из усердия прихватил и свои стихи. Заревела. Тогда Борька стукнул кулаком по столу и потребовал красочного описания природы: чтобы были соловьи, радуга и т. п. Я не вытерпел — стукнул его. Он — меня. Дрались молча, чтобы не привлечь внимания. Когда помирились, приехал отец и всех разогнал.
Пишу эти строки в одиночестве и большой печали. Что нам теперь делать?..
На этом дневник обрывается…
Говорит спутник
Всю ночь Гена проворочался с боку на бок. Ему мерещился разъяренный Померанчик, который восклицал: «Не справились? Так и знал! Придется назначать новых ответственных за космос! Проверяйте-ка вы лучше чистоту. Вот вам санитарные повязки». «Позор!» — ужасался Гена.
Утром он вскочил чуть свет, босиком подбежал к письменному столу и остолбенел: на столе лежала готовая статья! Она была написана на машинке, с полями, в углу торчала скрепка. Статья называлась «Говорит спутник».
Генка сразу все понял. Улыбаясь, подбежал к дивану, на котором спал отец, и, переступая с ноги на ногу, весело сказал:
— А родителям делать за учеников задания нельзя.
Анатолий Евгеньевич открыл один глаз и сонным голосом произнес:
— Почему? Это ваша работа. Я только записал ваши мысли. К тому же, как тебе известно, стихи я сочинять не умею. А стихи о ветре отличные. Иди!
И сразу уснул. А Генка полетел как ветер.
Он ворвался в класс в тот момент, когда толстый, розовый Померанчик отчитывал Любку и Борьку.
— Эх вы, хвастунишки! — наступал он на них. — Ни одного поручения выполнить не можете. Я поставлю вопрос на совете дружины.
— А! Померанец, здорово! — закричал Гена и радостно щелкнул Левку по носу. — Вот! — Он потряс статьей. — Готова!
— Ура-а! Ура-а! — разом закричали Любка и Борька и, оставив ошеломленного Померанчика, выскочили вслед за Генкой в коридор.
— Понимаете, — захлебываясь, объяснял Каратов, — встаю я и думаю: ну, пропали, задаст Померанец нам перцу и в газете еще разрисуют! И вдруг — на столе статья…
На большой перемене приятели отправились в радиоузел. Пришлось долго стучаться: старшеклассники закрылись на замок, чтобы никто не мешал вести передачу. Как только за дверью услышали про космос, сразу же впустили. Усадили за стол. Поставили перед Любкиным носом часы и сказали: «Следи, вам выделено 15 минут». Любка молча кивнула и уставилась удивленными глазами на циферблат.
— Кто начнет? — спросил басом дежурный.
— Он начнет. — Борька показал на Гену. — А потом мы, по очереди.
Дежурный включил микрофон, и передача началась. Генка стал читать прерывающимся от волнения голосом:
— Говорит спутник! Говорит спутник! Говорит третий советский спутник Земли!
Слушайте, слушайте! Я расскажу вам про нашу Землю, про небо, про звезды.
Слушайте, счастливые! Сейчас вы первые из всех поколений школьников узнаете многие тайны своей планеты.
Вам знакомо Солнце? Ну конечно, знакомо: это то, которое светит каждый день!
Египтяне в древности поклонялись Солнцу. Они дрожали перед гневом раскаленного бога Ра — ведь их окружали пустыни. Единственный, кто мог смотреть богу прямо в лицо, был фараон, обладавший редкими и дорогими очками с черными стеклами. Но и он не подозревал, что его спасает от страшных лучей бога Ра, от чрезмерной щедрости Солнца не молитвы и не очки, а голубое небо — атмосфера. Впрочем, вы всё это знаете — и о боге-солнце, и о древних греках, давших название атмосфере, и о том, что она — оранжерея для нашей Земли…
В год, когда я взлетел, атмосфера была неспокойна. И ученые собрались за круглым столом, чтоб обсудить ее поведение.
«Коллеги, — сказал один, — положение тревожное. Бурная, резкая погода господствует на всей планете. На людей обрушились стихийные бедствия. Приведу факты. В 1956 году на земном шаре за двенадцать месяцев разразилось сто больших катастроф. Наводнения в Индии затопили тысячи селений, смыли посевы, оставили без крова и пищи миллион жителей. Дожди и бунтовавшие реки залили даже такие жаркие страны, как Иран и Афганистан. А в Западной Европе внезапно ударили сильнейшие морозы и от холода погибли тысячи людей».
Второй ученый продолжил список бедствий:
«1957-й год. Катастрофы увеличились. Поползли слухи: что-то случилось с Землей — климат неузнаваемо переменился. В Москве в феврале наступила весна, а Ташкент и Алма-Ату засыпало снегом. Над Черным морем бушевал десятибалльный шторм, потом пронеслась снежная буря. И в те же дни Австралию и Уругвай душила жара, там горели леса и степи…»
Взял слово третий:
«Скажу про следующий год. Цейлон постигло наводнение. На США обрушились снегопады. В Москве майская жара окончилась сильными грозами с пожарами. В Японии воду делили на порции: засуха изводила людей».
Последний сказал о Солнце:
«Товарищи! Мы переживаем время бурной активности Солнца. Бушует раскаленное светило. Гигантские взрывы бросают в мировое пространство фонтаны солнечного газа, разогретого до миллионов градусов. Вы знаете, имя этих частиц энергии — корпускулы. Корпускулы несутся к Земле, за секунду пролетая тысячу километров, и врываются в земную атмосферу. Вспышки на Солнце начинаются через каждые одиннадцать лет. Так случилось совсем недавно.
Стихийные бедствия обрушивались на Землю и прежде. Но, когда не было телеграфа, радио, самолетов, люди не знали, что происходит на всей планете. И вот впервые мы собрались, чтоб подсчитать все несчастья и найти виновного. Мы подозреваем Солнце. Оно, по нашему мнению, влияет на движение гигантских потоков воздуха, которые рождают внезапно бури и ливни, жару и мороз. Спутник проверит наши подозрения…»
Так сказал ученый, когда я взлетел. И вот что я, Спутник, увидел.
Дул с Солнца солнечный ветер. Летел он, жгучий и быстрый, летел, ничего не боясь, и пел такую песню:
Стало мне, Спутнику, страшно. А вдруг атмосфера подастся, не выдержит? Тогда горячее дыхание Солнца сожжет на Земле все живое…
Но Земля, наша твердая, круглая планета, которая существует во Вселенной уже четыре с половиной миллиарда лет и имеет кое-какой опыт, показала свою силу самоуверенному летуну. На пути у солнечного ветра поставила она невидимую ловушку, и в эту магнитную ловушку поймала опасного гостя. Попались, быстрые корпускулы, сидите теперь на замке!
Гигантские кольца невидимых, опасных частиц окружили Землю. Кольца вложены друг в друга, словно большая и малая баранки, а в середине — наша планета.
Большое кольцо повисло надо мной, на самом пороге космоса, а в малое я залетал то и дело. Удовольствие, скажу вам, ниже среднего. Кому охота встречаться с вредными для здоровья лучами радиации?
Но вслед за мной полетят в космос люди с живым, не стальным сердцем. Для них лучи опаснее. Я должен разведать им дорогу.
И я изучал пояса радиации, открытые моими младшими товарищами Спутниками, очень внимательно и спокойно. Я чувствовал себя, как ученый, в своей лаборатории. И наблюдал, и записывал, и передавал. Я знал, что мои сигналы ловят сотни и сотни станций, наблюдателей и любителей, с какой стороны Земли я бы ни посылал их. Люди запечатывали листки с моими рассказами в конверты и писали на них адрес: «Москва — космос». Или садились к телеграфному аппарату и отстукивали те же слова: «Москва — космос».
А я предупреждал: «Космические лучи опасны. Берегитесь, космонавты, невидимой пули. Каждая частица разрушает в теле человека 15 тысяч клеток. Конечно, это не большая беда; ведь человек имеет тысячу миллиардов клеток. Но все равно берегитесь, космонавты, этого врага. Ищите защиту! Придумайте непробиваемую кабину! Не залетайте в опасные кольца!..»
Носились космические частицы внутри колец и не могли удрать: крепко держала их магнитная ловушка. Но самые быстрые, самые сильные лучи вырывались, летели в атмосферу, нагревали ее и вызывали на Земле большие волнения. Снова я слышал строгий голос ученого:
«Число катастроф уменьшилось вдвое. Но в прошедшем, 1959 году они были самые трагические. От засухи в Бразилии пострадали миллионы людей. Остров Мадагаскар опустошен пятью тропическими циклонами и наводнениями. Над Японией пронеслись тайфуны. Ураган над Мексикой, бури у берегов Европы и Америки завершают тревожный год».
Внизу люди ждали голоса Спутника, и я работал, работал, работал, чтобы ученые, переписав мои сигналы языком цифр, давали решать задачи мгновенно считающим машинам и как можно быстрее отгадывали тайны Вселенной.
Я — космическая лаборатория, я разведывал путь человеку. Я рад, что жил в то время, когда человек готовился прыгнуть в космос. Oh. еще строил космический корабль, посылал ракеты к ближайшей соседке — к Луне, а сам мечтал уже о полетах к далеким звездам с голубыми и зелеными таинственными планетами, мечтал о скоростях, близких к скорости света — в миллион миллиардов километров в год, мечтал о могучем топливе, которое даст эту скорость. Человек хотел быть сильнее и верил, что, вырвавшись в космос, он может стать великаном. Тогда он запустит вокруг Земли огромные спутники — пересадочные станции, на Луне он построит ракетодромы — для полетов к иным мирам, а где-то далеко-далеко, на планете чужой звезды, получит энергию от тамошнего солнца, чтобы вернуться на Землю, которая дала ему крылья.
Так будет — я в это верю. Земля будет берегом Вселенной…
Все приближался день, когда я должен был сгореть: с каждым кругом я чуть опускался к Земле. Но прошел назначенный учеными срок, наступил другой, а я все летал и чувствовал легкость свободы.
«Как же так? — удивлялись ученые. — Разве могли наши электронные машины так удачно ошибиться?»
Нет, электронные машины не ошибались! Они правильно решили заданную задачу. Просто ученых ждал еще один сюрприз. Его преподнесли мои старшие братья «Лунники».
Эти ракеты взглянули на шар Земли с недоступных мне больших высот и увидели, что Земля дышит. Да, да, дышит! В то время, когда я взял старт, солнечный ветер разогрел атмосферу, иона поднялась — Земля как бы сделала вдох. А пока я работал, воздушная оболочка остыла и понизилась, как опускается грудь человека при выдохе. Я летел за ней следом. Я жил! Мне был щедро подарен еще целый год работы.
Знайте же, счастливейшие из всех поколений школьников, что на Землю одета корона! Прекраснейшая и драгоценнейшая из всех на свете корон — воздушная корона жизни. Основание короны вам, конечно, знакомо — воздух. Я же, как подозрительный ювелир, снял пробу в своих высотах и обнаружил один лишь водород. Легчайший из газов господствовал в короне. Откуда же он взялся? Лучи солнца рождают его из воды. И атом за атомом, как бесконечные воздушные шары, поднимается водород на тысячи и тысячи километров, чтобы окружить земной шар легкой прозрачной короной. А там, где его нет, — уже космос, межпланетное пространство.
Теперь вы понимаете, счастливцы, под какой шапкой-невидимкой вы живете? Ощущаете свое место во Вселенной?
Я кончаю, друзья, свою речь, свои впечатления от десяти тысяч кругосветных путешествий. Мой путь был длинным, таким же длинным, как восемь полетов до Марса или одиннадцать расстояний до Венеры. Радио передаст мое слово к вам.
Пройдет несколько дней, я войду в плотные слои атмосферы и прочерчу последнюю кривую. Я совсем не опечален такой участью. Я знаю: скоро серебристые космические корабли будут возвращаться домой, на родную Землю. Тогда космонавты помянут меня добрым словом и скажут спасибо смелым, умным людям, которые меня придумали.
До свидания! Говорил Спутник! Говорил Спутник…
Когда Любка кончила читать (ей достались последние страницы), она почувствовала, что язык во рту стал деревянным. Знаком показала: пить!
Дежурные дали стакан и заметили:
— Лекция продолжалась сорок пять минут.
— Ого! А как же урок? Неужели мы говорили перед выключенным микрофоном?
Генка, встревоженный, распахнул дверь и облегченно вздохнул: все ребята стояли в коридоре, словно была перемена. Значит, слушали!
К Борьке подбежал парень с шевелюрой из 8-го класса и говорит:
— Это вы болтали так долго? Молодцы! У нас сорвалась даже контрольная по геометрии. А вообще-то, про космос ничего. Можно и полететь.
И тут как раз учительница по геометрии подошла:
— Без геометрии тебе, Сухов, ни в какой космос не улететь!
Отрезала и ушла сердитая. А на Генку тем временем набросился Померанчик:
— Здорово ты рычал про ветер! Между прочим, я тоже писал про ветер. Как это у меня начинается? — Левка стукнул себя по лбу. — Ах, да:
— Дурак! — остановил его Гена. — У нас совсем другой ветер, космический. Ничего ты не понял. Тоже мне поэт! Одним словом, Пушкин-Померанчик.
Померанчик не выдержал такого сравнения. Забыв, что он староста и ответственный за дисциплину, бросился на Генку с кулаками. Они долго пыхтели, прижимая друг друга к стене и делая вид, что это просто так — шутка.
Сначала отлетела пуговица от кителя у Генки, потом у Померанчика. Когда дело дошло до третьей, их обоих повели в учительскую.
— Охладитесь, молодые люди, — спокойно сказал учитель математики и показал им на диван.
Оба покорно сели.
Через некоторое время они вышли из учительской, и Генка шепнул:
— А стихи про солнечный ветер — Любкины. Вот как надо писать!
Лева Померанчик теперь помнил, что он староста, и потому только показал кулак.
После уроков за Любкой, Геной и Борькой прибежал дежурный радиотехник:
— Идите скорее, к вам делегация.
Генка смутился:
— Делегация? У меня пуговицы оторваны. — Он показал на свой воротник.
— Ничего, они не заметят, — успокоил дежурный.
В радиокомнате ребят встретили восемь пар восхищенных круглых глаз. Восемь делегатов дружно объявили, что они представители от первого «А», «Б», «В» и «Г», и протянули листок в косую линеечку.
— Что это? — спросил главный дежурный.
— Это список, — хором пропищали представители.
— Какой список?
— Для радиогазеты «Спутник».
— Ну, давайте его сюда!
И дежурный прочитал вслух:
— 1. Наташа Былова. 2. Алик Петров. 3. Олег Мотков. 4. Нина Хитрова. 5. Костя Смирнов. 6. Ежик Ковальский.
У этих учеников день рождения 4 октября. И у первого спутника день рождения 4 октября. Просим передать этот список в «Спутнике».
— Молодцы! — серьезно сказал дежурный. — В следующий раз обязательно передадим по нашему радиоспутнику.
Первоклассники торжественно удалились.
Любка подтолкнула в бок Борьку, Борька — Гену, и все трое весело засмеялись.
Ясно было без слов: передача удалась!
Борька дает интервью
И приходит наконец утро, когда звездный мечтатель просыпается удивленный и радостный. «Уже?» — спрашивает он, как бы не веря, что день, о котором он думал, наступил и спокойно светит.
Каким бы ни был этот звездный мечтатель — пожилым или юным, опытным, закаленным жизнью человеком или мальчишкой с сияющими глазами, — сердце его радостно забилось в одно тихое майское утро. Он услышал про корабль.
Не парусный фрегат, не линейный крейсер и не воздушный лайнер обрадовал нашего мечтателя, а новый, только что родившийся космический корабль. Над планетой летал корабль-спутник! И решил мечтатель: «Есть космический корабль — значит, скоро будет у него пассажир. Как иначе!»
И опять новое слово облетело земной шар с той же скоростью, с какой мчался сам корабль. Оно звучало в английской, немецкой, французской речи по-русски. Весомо звучало! Каждый, кто говорил его, знал: над головою летает уже не шарик, а целая комната — воздушная, теплая, уютная. А вокруг нее — космическая пустота, если не совсем пустота, то давление газа в сто миллиардов раз слабее, чем внутри великана-спутника. Страшно за комнату: вдруг стены не выдержат, кабина взорвется?
Но корабль описывал круг за кругом, а в кабине по-прежнему было тепло и воздушно, как дома.
Раз есть такая прочная комната — значит, будет и новосел!
Мечтатель еле дождался сумерек, чтобы встретить самую яркую звезду на небе. Ему не нужны были бинокль и подзорная труба, он мог увидеть корабль своими глазами! Ждал, ждал, и вдруг стало мечтателю грустно.
Не о нем ли думал поэт? Нет, конечно, нет! Но почему же грустно? Ведь тысячи людей смотрят в ночное небо, а тысячи других расстраиваются, узнав, что над их страной корабль пролетает днем, когда его не разглядишь.
Не видно… Корабль без капитана… Пустая кабина с грузом вместо человека… А нужен ли капитан? Надо ли рисковать жизнью? Не лучше ль послушные автоматы? Ведь в космосе — опасные лучи. Мчатся там в сотни раз быстрее ружейной пули метеоры. Встреча с ними опасна, даже если они с семечко: пробьют насквозь корабль! Человек здесь беспомощен: пока он оценит опасность, пройдет секунда-другая, а корабль за секунду-две пролетит много километров. Не лучше ль довериться «электронному мозгу»?
Да, лучше довериться автоматам. Они поведут ракету, они уловят опасности, они изменят курс.
Но капитан у корабля будет обязательно! Кто, как не он, полетит, чтобы рассмотреть лунные моря, чтобы разобраться в тайнах Марса! Кто, как не он, решится остановить ракету в пути, чтобы ждать прибытия неведомой планеты! Кто, как не он, будет командовать послушными автоматами! Автоматы — только штурманы, капитаном будет человек!
Так или примерно так раздумывали мечтатели, ожидая в ночном небе корабль-спутник и уносясь в воображении к далеким звездам.
И были среди них настоящие космонавты. Как и все, смотрели они в небо. Они очень хотели быть в летящем корабле, но не могли. Ведь еще не приземлялся ни один космический корабль, еще не были уверены врачи в безопасности посадки из космоса.
Было просто обидно: дверь в космос уже открыта, а ключей от нее нет.
Все понимали трудность последнего шага и ждали, как развернутся события…
Вскоре телеграф принес весть:
«В Советском Союзе продолжаются исследования верхних слоев атмосферы и космического пространства с помощью геофизических ракет…
Пуск ракеты прошел удачно. Ракета достигла заданной высоты — 208 километров…
Состояние животных после приземления хорошее.
Собака Отважная совершила свое пятое космическое путешествие…»
Спокойные эти строки собрали ранним утром у дверей института нетерпеливых репортеров. Как всегда, они спешили. А виновники торжества заставляли себя ждать: где-то в глубине дома их осматривали врачи.
Репортеры толпились у подъезда и подшучивали над опоздавшими.
Показался запыхавшийся, взъерошенный человек с магнитофоном через плечо.
— Они уже ушли? — спросил радиорепортер расстроенно.
— Разве они могут уйти, не повидавшись с тобой! — крикнул один шутник. — Скорей вынимай микрофон, передача начинается! Внимание, внимание! — Шутник заговорил голосом диктора. — Дорогие товарищи радиослушатели, мы находимся во дворе научного института. Сейчас я познакомлю вас со всемирно известным астронавтом и попрошу его сказать несколько слов в микрофон о своем самочувствии. Вы слышите хруст? Это знаменитый астронавт, кролик Звездочка. Он энергично поедает траву и капусту. А следовательно, здоровье его отличное!
Радиорепортер с удовольствием выслушал эту речь, рассмеялся вместе со всеми и крикнул:
— Что вы понимаете в хрусте кочерыжек? За свистом ветра я ездил на Тихий океан именно с микрофоном. Разве передаст силу ветра ваша беззвучная бумага?!
Это было действительно так. Вся страна слушала по радио, как бушуют штормы на Тихом океане, как работает в это время команда корабля. Грохот волн, вой ветра, уверенный стук судового двигателя и все настоящие звуки борьбы со стихией рождали в слушателях гордость за смелых моряков. Хорошо поработал тогда радиорепортер!
Вышла из подъезда аккуратная девушка во врачебном халате, и ее сразу же окружили журналисты. Валя стояла и улыбалась, радуясь такому вниманию, и утренней свежести жаркого дня, и тому, что она совсем недавно стала врачом.
— Где, где же герои? — спросили ее репортеры.
— Их еще осматривают, но скоро приведут. Что вам пока рассказать? О полете?
— Нет, сначала о себе. О том, как вы стали космическим медиком.
Валя вспыхнула: как они угадали, что теперь она будет тренировать собак-космонавтов?
— Очень просто, — сказала Валя. — Окончила школу, работала здесь лаборанткой. И еще училась в институте. А теперь стала врачом. Вот и все.
— А теперь о полете.
И Валя начала рассказ.
— День выдался очень хороший, ну, как сегодня. Отважная была спокойна и своим примером влияла на Малька, который еще не летал. О Звездочке говорить не приходится: посмотришь на него и ни за что не скажешь, что кролики — это трусы. И вот наступила готовность: час… тридцать минут… пятнадцать… старт! Полет проходил нормально. Мы переживали за спуск: на этот раз ракета была очень тяжелая. Но все получилось просто замечательно. Раскрылся большой парашют. Мы сели в вертолет и прибыли к месту приземления.
— Разрешите вопрос, — сказал один журналист. — Вес ракеты, в которой летали собаки и кролик, больше двух тонн. Почти столько же весит кабина нашего первого корабля-спутника. Как вы думаете, удача с Отважной имеет значение для посадки будущего космического корабля?
— Ну что ж, — Валя тряхнула головой, — я не инженер, но постараюсь ответить. Конечно, полет корабля вокруг Земли и вертикальный запуск ракеты — два разных дела. Корабль, например, перед посадкой несется во много раз быстрее звука, и его обшивка нагревается до двух или даже трех тысяч градусов. Но разве наши опыты не помогают придумывать очень сложную систему спасения корабля? Представьте себе силу, которая должна поднять в вышину грузовик, — такой тяжести наша ракета. Представьте себе парашют, который должен осторожно опустить этот грузовик на землю, ведь в нем три живых существа! Теперь представьте себе, что эти три существа — Отважная, Малек и Звездочка — не получили ни одной царапины, ни одного ушиба. Разве это не замечательно?
— Да, это замечательно, — согласился журналист, задавший вопрос. — Хоть вы не инженер, я все понял про инженерную точность. Спасибо!
— Вот они! — обрадованно произнес кто-то.
В открытых дверях стоял Елкин с двумя белыми собачками. За ним служитель нес клетку с кроликом.
И сразу же вокруг путешественников разгорелась веселая суматоха.
Фотографы усаживали астронавтов во всех сочетаниях, которые только возможны были с тремя действующими лицами. Трещал кинокамерой, мешая фотографам, оператор. Журналисты атаковали врача самыми неожиданными вопросами. Одному настойчивому молодому репортеру Василий Васильевич так и не смог ответить: что любит Отважная больше — бифштексы или халву?
Лишь человек с магнитофоном спокойно наблюдал всю эту кутерьму. А когда фотографы немного успокоились, представитель радио подошел к собакам.
— Ну-ка, полай, голубушка! — поднеся к морде Отважной микрофон, сказал он так просто, что никто из товарищей не улыбнулся.
Отважная щурилась от солнечных лучей, высовывала от жары язык и серьезно смотрела на человека, не понимая, что он хочет.
А пес Малек вдруг сорвался с места, высоко подпрыгнул и со всей своей собачьей непосредственностью лизнул радиорепортера в нос.
— Ого! — воскликнул тот. — За это ты будешь лаять!
И Малек залаял от переполнявшей его радости.
Записав эти важные для передачи звуки, человек с магнитофоном пересек двор, устроился на траве и стал говорить в микрофон:
— Внимание, внимание! Мы находимся во дворе института, который посылал в космическое путешествие собак Отважную и Малька, а также кролика Звездочку. Вы слышите шум? Это журналисты берут у вернувшихся астронавтов, если можно так выразиться, интервью…
Что радиорепортер сообщал дальше, его товарищи так и не узнали: их отвлекло неожиданное происшествие.
Только сторож заметил, как между прутьями решетки проскользнули две гибкие фигуры, миновав таким остроумным способом калитку.
Сторож крался за мальчишками вдоль забора, потом между деревьями и только было собрался схватить их сзади, как ребята рванулись вперед и взволнованный голос оборвал все беседы.
— Тяпа! Тяпа! — кричал на бегу беловолосый мальчишка.
А навстречу ему неслась огромными прыжками Отважная, волоча по траве длинный ремешок. Она прыгнула мальчишке на грудь и облизала ему лицо.
Борька опустился на корточки, положил себе на колени голову Тяпы и, гладя ее мягкую шерсть, заглядывая в родные ласковые глаза, стал говорить каким-то странным, прерывающимся голосом, в котором одновременно звучали и горечь, и пережитое отчаяние, и радость.
— Тяпа, Тяпа, — говорил Борька, видя только ее. — Это я, ты меня помнишь? Ты меня узнала? Вышло так глупо. И я уже думал, что никогда, никогда не увижусь с тобой… Какая ты стала большая, сильная. Тебе хорошо, Тяпа? Ты не скучала?
Тяпа смотрела прямо в лицо своему прежнему хозяину, и хвост ее говорил, что она давно забыла обиду, что скучала и рада. Не просто рада, а счастлива!
Собака обернулась, взглянула на подошедшего Василия Васильевича, щурившего за очками глаза, и хвост ее завилял еще быстрее. Да, она счастлива видеть и слышать Борьку. И, кроме того, ей хорошо и с этим добрым человеком, и потому она счастлива вдвойне.
— Это твоя собака? — спросил удивленный Елкин. — Давай знакомиться!
Борька вскочил, просиял:
— Да, это моя Тяпа! Я ее очень искал. И вот… — Он не договорил, увидев множество любопытных лиц.
— Вот это встреча! — весело сказал кто-то из журналистов. — Так ты говоришь, мальчик, что Отважную звали Тяпой? Любопытно.
И на Борьку посыпались вопросы.
— Как ты ее потерял?
— Какие у нее были привычки?
— Скажи, а бифштексы она очень любила?
— Долго ты искал ее?..
И еще было столько спрошено, что пришлось Борьке рассказать о Тяпе все, что он знал.
О втором нарушителе все забыли. Только один журналист удостоил его своим вниманием:
— Я так и знал, что ты здесь!
— Папка! — обрадовался Гена. — Тяпа нашлась!
— Я все видел, — сказал Анатолий Евгеньевич.
А когда Борька кончил свой рассказ, самый опытный и уважаемый товарищами репортер Каратов подошел к нему:
— Я рад, Борис, за тебя. Я был очень огорчен, что тогда все так получилось.
— Конечно, — признался Борька, — мы были виноваты, я да Генка. Но, может быть… — тут его глаза стали хитрыми, — если бы Тяпа не пропала, она не стала бы Отважной? А теперь ее знает весь мир!
Борька помедлил, сам удивляясь своему открытию, и обратился к Василию Васильевичу:
— Вы разрешите, товарищ врач, иногда приходить сюда, навещать ее? Мы с Генкой не помешаем.
— Непременно, — разрешил Василий Васильевич, — непременно заходите.
— Борька, Борька! — толкал сзади приятеля Гена. — Как тебе хорошо! Тяпа у тебя нашлась, и она такой знаменитый космонавт.
Гена грустно посмотрел на отца: бывает же на свете такое неравномерное распределение счастья!
Но Борька не слышал: он прощался с Тяпой.
— Я приду, — сказал он ей на ухо. — Не скучай! Я приду!
Ключи от космоса
Прошло совсем немного времени, и взлетел над Землей второй космический корабль. В нем были пассажиры — Стрелка и Белка.
Ученые волновались: на телеэкранах — два неподвижных портрета. Живы ли космонавты?
Закружился корабль вокруг планеты, и портреты ожили — пассажиры зашевелились. Чуть вздернутая белая мордочка Стрелки кивнула: «Да, да, мы живы!» Кивнуло радостно ее темное ухо и темное пятно вокруг глаза. И Белка, пушистая светлая Белка, подняла со скрещенных лап голову: «Нет, мы не струсили! Не беспокойтесь».
Сначала они еле справлялись с непослушными, сильными лапами, сердились на их непонятное поведение и даже лаяли. Потом привыкли к необыкновенной легкости и, придя в хорошее настроение, потянулись к кормушке. Состоялся первый завтрак в космосе.
Кружился, кружился, кружился в космическом вальсе корабль. Двигались, двигались, двигались невесомые пассажиры. Смотрели, не отрываясь, живой репортаж ученые.
«Слушайте! Слушайте! Слушайте! — несло над планетой радио. — Белка и Стрелка, мыши и крысы, весь зоопарк жив и здоров!»
А корабль уже шел по сигналу с Земли на посадку. Развернулся белый купол парашюта и опустил космонавтов посреди поля. Люди бросили свои дела, побежали к чудесному гостю.
«Как это так? — радовались колхозники. — Мы работаем, трактор пашет, а тут — ракета, а тут — космонавты. Вот спасибо! Вот так счастье прямо с неба! Первые видим такое дело! Повезло нам!»
Прилетели на вертолете ученые. Они выпустили Стрелку и Белку из кабины, стали поздравлять друг друга и обниматься. Что могло быть лучшей для них наградой, чем Белка и Стрелка — первые приземлившиеся астронавты!
— А ведь это они принесли нам ключи от космоса! — сказал один ученый, посмотрев на резвившихся собак. — Теперь может лететь и человек… — Потом он взглянул на поле, где лежал белый парашют, и сказал еще: — В Ленинграде есть памятник собаке, в Париже — памятник лягушке. Академик Иван Петрович Павлов и французский физиолог Клод Бернар считали, что заслуги этих животных перед наукой велики, потому и увековечили их. Когда-нибудь здесь, на этом вот поле, воздвигнут памятник в честь первых удачливых астронавтов — Стрелки и Белки. А где-то будет стоять еще один памятник — Лайке.
Люди, которые узнали потом о словах ученого, согласились с ним. Они успели полюбить веселых четвероногих космонавтов. А самое главное было в том, что все люди называли это событие подвигом. Подвигом изобретателей, ученых, инженеров, техников, рабочих и врачей нашей страны.
Есть в городе маленький сквер, который отличает от всех прочих скромный памятник, окруженный цветами. На высоком сером постаменте стоит бюст Циолковского. Сделан он из розового гранита, и потому даже в сумеречные дни лицо ученого кажется освещенным солнцем.
Сюда часто приходят двое приятелей — Борька и Гена. Они всегда что-то обсуждают и отчаянно спорят. И как им не спорить, когда даже для науки не все в космосе ясно и понятно!
Около спорщиков, на этой же скамейке или на другой, обычно сидит большеглазая девочка. Если обсуждение деловое и мирное, она не обращает на мальчишек внимания, смотрит в небо, болтает ногами и вслух бормочет свои мысли:
Любка… Хоть и сидит она притихшая и бормочет про себя, да эта тишина обманчива. Обратите внимание, какие хитрющие у нее глаза. Догадываетесь? Что-то Любка замышляет. Может быть, новые поиски четвероногих бродяжек, или постройку качелей во дворе, чтоб тренироваться для полетов, или игру в землян и марсиан. Кто ее знает, эту девчонку-фантазерку!..
Самый укромный уголок в этом сквере выбирает художник. В последнее время он чувствует себя лучше и предпочитает работать на свежем воздухе. Когда все идет хорошо и рисунок удается, художник улыбается, и еще быстрее скользит по листу его добрый карандаш.
Подойдем к нему тихо, чтобы не помешать.
Ого! На рисунках наши герои! Только они совсем уже взрослые. В далекий рейс во Вселенную отправляется космонавт Борис Смелов. Торжественный момент! Гремит оркестр. Оратор держит речь. Толпа провожающих (среди них, конечно, одноклассники двух приятелей) машет шляпами. Суетятся с камерами фотокорреспонденты. Но постаревшая мать Бори и расстроенная Любка не могут сдержать слез… А где же Гена Каратов? Вот он — выглядывает из иллюминатора. Нетерпеливый ученый уже надел скафандр.
— Что там разводить сентименты! — возмущается Гена Каратов. — Какие могут быть слезы? Эх, скорее бы старт!
В разгар космического века техника будет на высоте, и по воскресеньям можно будет совершать загородные прогулки на Полярную звезду…
Наши путешественники — земляне. Поэтому после космических странствий они обязательно возвращаются домой…
Продолжения мы не видим: художник закрывает альбом. Ему надо раскрасить рисунки дома, а потом он сделает приятный подарок своим маленьким смешливым друзьям.
Если же вам, читатель, придется проходить мимо усаженного деревьями двора со старинным особняком в глубине, вы можете увидеть наших четвероногих героев. Среди гуляющих во дворе собак легко узнать игривую Козявку, неразлучных Белку и Стрелку, ленивую, зевающую Пальму. А кто эти задиристые и неуклюжие шалуны, которые налетают все вместе на какого-нибудь зеваку и, получив отпор, бегут искать защиты у темноухой Стрелки? Шесть веселых здоровых щенят — Стрелкины дети. Их любят показывать в институте посетителям. «Они родились после того, как их мать вернулась из космоса, — говорят врачи. — Смотрите, какие озорники, какие богатыри!»
И, конечно, в этом дворе ваше внимание обратит на себя спокойная белая собака, которая умеет вовремя остановить шалунов и следит за всеобщим порядком — Отважная. Не думайте, что она важничает. Просто Отважная возмужала, выросла, в ней окрепла особая, рабочая гордость.
Но стоит появиться у решетки Борьке, куда только девается солидная неторопливость космонавта! Отважная мчится со всех ног и сразу становится ласковой, счастливой Тяпой.
— Ну, как? — спрашивает потом Борис у сторожа. — Скоро полетит моя Отважная?
— Ишь ты, какой пострел, все хочет он знать! — удивляется всякий раз сторож и переходит на приятельский тон. — Скоро! Слышал я, что готовится, тренируется, значит. А точно все равно сказать не могу. Вот включишь однажды радио, тогда и узнаешь.
Оглавление
Происшествия на премьере… 3
Взрыв на пустыре… 8
Не вернулась… 11
На собачьей выставке… 19
Кусачка… 28
Космический врач… 32
Не бояться, ничего не бояться!.. 35
Итак, мы начинаем… 41
Новые неприятности… 45
Самочувствие? Хорошее!.. 53
Неудачная поездка… 59
Здесь жила Лайка… 66
Добрый карандаш… 74
Хлорелла… 82
Пушка или ракета?… 86
Три… две… старт!.. 97
Причуды славы… 108
Она или не она?… 115
Полет на Луну и вокруг нее… 124
Говорит спутник… 129
Борька дает интервью… 139
Ключи от космоса… 148
К читателям
Издательство просит отзывы об этой книге присылать по адресу: Москва, А-47, ул. Горького, 43. Дом детской книги.