Несмотря на то, что я очень люблю Лондон, я точно знаю все его плюсы и минусы. Тем более что в первый же приезд столкнулась скорее с последними.

Я честно не знаю, как люди едут в эмиграцию. Если у тебя много денег, ты ничего не делаешь, это одна история, – какая разница, где жить с деньгами. Если человек ищет работу и ему надо самому устраивать свой быт, то в Лондоне это очень тяжело, гораздо сложнее, чем в России. А по поводу того, что там же все улыбчивые и вежливые… Кто сказал, что это взаимосвязано? Мне гораздо комфортнее оттого, что человек тебе улыбается, потому что ты ему нравишься, и спрашивает, как дела, потому что правда этим интересуется. Там же тебя спрашивают, но ответ никого не интересует. Плюс ко всему, очень много агрессии.

Тебе может нахамить таксист, только потому, что ты не очень хорошо говоришь по-английски. Они не делают скидки на то, что ты не из Британии.

Более того, англичане очень по-разному относятся к себе и приезжим. Предъявляют совершенно разные требования. В какой-то момент мы решили узнать, во сколько нам обойдется няня-англичанка – 60 фунтов в час. Помимо этого, ты еще оплачиваешь ей час ланча, отпуск, выходные – все. Я не спорю, что это нормально, но почему тогда они сами платят филлипинке восемь фунтов в час и никаких ланчей? Разве это не попрание прав человека?

Мы столкнусь с разного рода формальностями, которые не были близки нашему менталитету. Даже через пару лет нашей жизни там, некоторые вещи удивляли. Выбирать дом нам помогала англичанка по имени Хилл. Она была в шоке от того, насколько я не тщательно подошла к этому вопросу. Из вежливости я могу походить по комнатам, но точно знаю с порога, подходит мне дом или нет. Он может быть дворцом из золота, но я не смогу там находиться: «Спасибо большое, мы идем дальше». Она не понимала, а я не понимала в свою очередь, почему, чтобы найти жилье в Лондоне, надо пройти семь кругов ада. Там все обязательно делается через адвоката. Вдруг бедняги без работы останутся? У хозяев есть адвокат и у клиентов. Вот составили договор, послали тем. Они меняют пункты, посылают обратно. Он может так долго летать – почасовая оплата, все замечательно. А в суде? У меня не было слов. Я понимаю, это традиции, но насколько же можно усложнить людям жизнь! У тебя есть адвокат, солиситор. Он принимает от тебя всю информацию, ему ты рассказываешь все в мельчайших подробностях. Она делает из этого конспект и рассказывает его барристеру, который представляет тебя в суде. В суде солиситор не может говорить с судьей, может говорить только барристер. А теперь вы представьте. Ты все рассказал. Она законспектировала. Но не забывайте, что за этот конспект и за то, что она просидела и законспектировала, ты ей заплатишь почасовую оплату. Дальше она пошла, пересказала дело барристеру. Ты и за это платишь. Мы пошли в двойной рассказ. В суде, естественно, возникают вопросы. И я сидела и наблюдала идиотическую картину. Сидит судья, задает вопрос барристеру, барристер поворачивается и спрашивает у солиситора, тот ему говорит, барристер говорит судье. Традиции. И с ними не поспоришь. Это можно только принять.

Такие же традиции в медицине, с которой мне там пришлось столкнуться. У тебя, например, сломана нога. Ты понимаешь, что тебе с этим не надо идти к окулисту. Но, видимо, англичанин не знает? И чтобы он нечаянно не пошел к другому доктору, в их медицинской схеме прописано, что все только через терапевта, а уже он отправит тебя к нужному врачу. И вот за это: «А, вы сломали ногу, тогда вам нужно пойти туда», – ты заплатишь минимум 100 фунтов.

Они придумали сотни непыльных профессий и формальностей, помогающих получать деньги за каждый твой шаг. При этом зачастую хорошо зарабатывающие люди будут экономить на необходимом, что совершенно чуждо нашему менталитету. Человек приезжает на «Бентли», а потом долго выбирает в ресторане меню – взять ланч за 15 или 18 фунтов? Или в нашей школе, где обучение стоило около 18-ти тысяч фунтов, родители обменивались туда-сюда 50 имейлами, чтобы решить, сколько собрать на подарки учителю – 20 или 25 фунтов. Мне это надоедало, и я дарила то, что считала нужным сама, а потом слушала, что приехали русские и избаловали учителей.

Но помимо таких странностей, усложняющих тебе жизнь, существует большое количество милых вещей, которые ее облегчают. Нас очень порадовали возможности для детей. С самого первого класса они приобретают огромное количество друзей. Ты не можешь пригласить на праздник или день рождения одного-двух детей – только весь класс, и конечно, совместные забавы объединяют. У нас всегда собиралось очень много детей, ведь помимо школы, приезжали и семьи из футбольного клуба, и наши друзья из русской диаспоры. Получалась сборная солянка из трех частей. Причем зачастую приходили даже те, у кого не было детей. Одноклассники Артема были в восторге от возможности сфотографироваться с Ван Перси, например, или с Сеском, Самиром, Гаэлем Клиши.

При этом было забавно, что, несмотря на то, что футбол в Англии – культ, а у Артема папа – футболист, сыну эта игра была безразлична. Он любил путешествовать, летать, с радостью всегда ходил на футбол, но только для того, чтобы «помахать папе», и все! Дни рождения с футбольной тематикой Артем ненавидел. Он хотел побыть с друзьями, любил это время, но все, что касалось футбола, для него было каторгой. Помню, что на один из этих дней рождений пришла я. Обычно приезжаешь, сдаешь детей и уезжаешь, у них с этим четко, а тут был праздник, на котором остались и родители. Дети стали играть в футбол. Закрытая площадка, и я ору по-русски:

«Артем, твои ворота в другой стороне! Мяч руками не трогать! Куда ты, это не твои ворота!» Он по-русски меня не очень понимает, и я ору то же самое по-английски. Стоят папаши и уже плачут от смеха: «Юль, мы реально думали, что твой ребенок, который объездил почти все стадионы мира, должен правила футбольные как минимум знать».

Или первое родительское собрание. Оно выбило нас с Андреем из колеи. Мы получили 150 писем, что, где и как. Пришли, а нас встречают подносы с вином. Родители встретились, и хорошенько «наобщавшись» вином, полчаса потом слушали, что происходит в классе. При этом никто не обсуждал, как учится каждый ребенок. Это все только индивидуально. На собрании говорили о том, что происходит в школе, какие планы на будущее. И все. Родители могли все вместе и в ресторан сходить, с танцами и песнями, а сдружившиеся родители – это сдружившиеся дети, и мне это было приятно и близко, потому что для детей очень важно общение со сверстниками.

Еще одна приятная особенность Британии – почта. Вы помните, когда писали письмо на бумаге? Или отправляли открытку? Я последний раз это делала, наверное, когда была маленькой. Сколько вы получаете сегодня, скажите честно, писем по почте? В Лондоне ты получаешь письма каждый день. В «Арсенале» был человек, который помогал всем иностранным игрокам с административными вопросам. Его звали Пол. Помню, Андрею прислали штраф за превышение скорости, и он взял права и на наших с мужем глазах запечатал в конверт. Андрей оторопел:

– Что ты делаешь?

– Я их сейчас отправлю по почте.

– Права отправишь по почте? А если они потеряются? По какой почте ты их собрался отправлять? Это же документ! Нет!

Оказалось, и правда. Все документы можно просто отправить по почте, в Британии письма не теряют, и можно не волноваться за сохранность их содержимого.

Хорошая традиция, может быть странная в нынешний скоростной век интернета, но хорошая. Именно по почтовому ящику в Англии можно понять, сколько ты отсутствовал. В первый день по возвращении тебе надо было разгрести всю почту: счета, приглашения, письма из школы, из магазинов, открытки. В любой лавке обязательно будет отдел с открытками, потому что это основное, что нужно подарить на любой праздник. Такие вещи приятны, хотя и необычны для XIX века.

Наверно, были какие-то вещи двух разных культур, которые нам казались странными. Тем не менее взаимообмен традициями происходил у нас ежедневно. Тот же Пол мне однажды сказал, что более дотошных подопечных, чем я, у него не было. Я настолько старалась разобраться в отношениях и в жизни Британии, что задавала тысячу вопросов, и ему приходилось искать ответы и находить решения. Однажды он признался, что благодаря мне узнал о Лондоне, несмотря на то, что родился и вырос там, гораздо больше, чем за все прошедшее время. Мне нравилось такой обмен информацией и такое взаимопроникновение культур. Ладно. В основном, нравилось.

Я узнавала много нового, обрастала знаниями. Лондон – кладезь современного искусства: аукционы Sotheby's, Christie's и огромное количество выставок.

Мы переехали как раз во время Фриза, ежегодной ярмарки. Весь Лондон в это время сам превращается в произведение современного искусства. На нас сразу посыпались приглашения на множество культурных мероприятий. Правда, сейчас у меня это событие скорее ассоциируется с огромным количеством халявщиков, которые приходят поесть и выпить за чужой счет. Тогда же я была полностью вовлечена в поток светского блеска. Нас пригласили на одну выставку, и мы ошиблись домом. Зашли, а там тоже перфоманс, и нам рады – оставайтесь, ешьте, пейте, смотрите, и так можно передвигаться из галереи в галерею.

Я подружилась с аукционным домом Sotheby's, была постоянным гостем на их мероприятиях, даже трогала картину с бутылкой «Кока-колы» Херста, стартовая цена которой перед аукционом была 20 млн. долларов. Эти дорогущие экспонаты постоянно мелькали перед моими глазами, и со временем во мне созрело желание разобраться, стало невыносимо ходить на эти выставки и стоять спиной к картинам с бокалом шампанского в руках. Я пошла на курсы в Сотбис «История современного искусства». Каждая лекция – новая тема, но получилась, что я пошла за курсами по искусству, а получила курсы по современной жизни. Мне показалось мало, и я прошла еще один курс при институте. И каждый раз везде я задавала только один вопрос: «Вы можете мне гарантировать, что сегодня, купив картину за 20 млн, я через пять лет хотя бы не потеряю в цене?» Ни один специалист по современному искусству не дал гарантии, потому что завтра может прийти другой авторитетный знаток, который скажет, что «король голый».

Лично для себя я поняла, что современное искусство – это в основном пиар как олицетворение всего современного мира. Все стремятся удовлетворить неуемные потребительские аппетиты нашего общества. Будь то культурный или материальный заказ. Сейчас все можно продать, начиная от зубочистки и закачивая человеком, и иной раз зубочистка стоит дороже человека – все зависит от того, насколько умелый продавец. Порой вся эта культурная жизнь напоминает мне бесконечную игру в казино. Выйдет или нет, удастся что-то втюхать кому-то с деньгами или нет.

У меня с детства существовал определенный порог, который я не смогу никогда переступить. Я видела очень много наркотиков, когда была подростком, но сама никогда их не принимала. В раннем возрасте я посмотрела фильм «Игла» с Цоем, испугалась и запомнила этот страх на всю жизнь. Для меня наркотики – табу. Такое же отвратительное брезгливое ощущение у меня было и в казино, при все том, что многие мои друзья туда ходили. Мы с Андреем ужинали, они играли. И вот на моих глазах люди сходили с ума, теряли контроль, глаза налились кровью. Адская картина потеря себя. То же самое впечатление у меня в результате осталось и от арт-тусовки – толпа паразитов, которые прицепляются к богатым людям, желая урвать свой кусок удачи, иной раз в этом порыве теряя человеческий облик.

Как здравомыслящий человек я несомненно видела все минусы жизни в Лондоне, но в то же время я замечала огромное количество плюсов, и я наслаждалась городом. Принимая его таким, какой он есть. Я очень благодарна Лондону – за встречи, за знакомства и новую жизнь. Лондон на время стал моим домом и дал возможность посмотреть на мир с другой стороны. Я начала проще относиться ко многим вещам. Мне стало все равно, что обо мне подумают окружающие. Я изменилась.

Это город, с одной стороны, полный условностей, с другой – совершенно свободный. Сегодня я могу в любой одежде зайти куда угодно и мне абсолютно не важно, как на меня посмотрят. Ты можешь прийти в ресторан и встретить какую угодно знаменитость. Когда мы приехали, нам показали одно место, где всегда 100 % ужинает какая-то звезда. Естественно, мы туда пошли. Интересно же – кто там будет? Мы два раза приходили – никого не было, и тогда я сказала мужу: «Правильно, как мы можем встретить тут кого-то, если на сегодняшний день в этом ресторане звезда – ты. Без шансов». Кстати, потом мы познакомились там с Фабио Капелло, еще до того, как он стал тренером сборной. Я тогда, увидев его, долго уговаривала Андрея подойти и поздороваться. Он решил, что не стоит этого делать. Фабио подошел сам. Может быть, подойди Андрей первым, потом не сидел бы на лавке в сборной?

Через какое-то время жизни в Лондоне я поняла, что встретить там любого знаменитого человека в любом месте – не проблема. В маленьком итальянском ресторанчике через дорогу от моего дома, где на ужин собирались милые старушки, главными возмутителями спокойствия, которые оставались за полночь, были мы с подружками и Джордж Майкл с друзьями. Так регулярно и встречались там за соседними столиками. Правда, кто он такой, мне рассказали как раз подруги. К нему никто никогда не подходил ни за автографом, ни за селфи. Не потому что не узнавали – просто уважали частную жизнь человека. Одно дело прийти на публичное мероприятие – там быть на виду твоя работа, другое – сидеть с друзьями в кафе. Впрочем, однажды мы нарушили это правило – не трогать людей за обедом. Моя подруга – большая поклонница Пенелопы Круз и Хавьера Бардема – увидела их за соседним столом в ресторане. Она очень хотела подойти, но я ей запретила – воскресенье, обеденное время, они всей семьей с детьми и друзьями – мы просто не имели права их беспокоить. Уже вышли из ресторана, смотрю, моя подруга места себе не находит. «Ладно, – говорю я ей. – Вот магазинчик с цветами. Давай купим букет, вернемся, и ты ей его подаришь». Она забрала все белые розы – это был огромный букетище цветов, который не помещался в руках. Эльвина подошла к столику Пенелопы и, страшно извиняясь, что потревожила, подарила ей эти цветы и сказала, что восхищается ею. Пенелопа расцвела в улыбке, так искренне и по-настоящему поблагодарила и добавила, что таких букетов ей никогда не дарили! А я наблюдала и думала, что вот в этот момент перед моей подругой стоит не кинозвезда, а обычная женщина, которая выбралась на воскресный обед семьей. На красной дорожке она в маске звезды – далекой, притягательной, недосягаемой, а на деле это все работа тех самых пиарщиков. Тут же в ресторане сидела настоящая Пенелопа – обычная женщина, для которой букет роз – повод для радости!

В какой-то момент жизни ты понимаешь, что стал своим в городе, когда уже можешь показывать его своим друзьям. Показывать то, что не написано в туристических книжках. Например, у нас в Хампстеде стояла тележка, как в «Гостях у сказки». И внутри просто две конфорки, на которых жарят блинчики. Ей 50 лет, по-моему, этой палатке. Андрея там обожали, и постоянно кормили блинчиками. Ребята-французы, которые ее держали, болели за «Арсенал», и мы туда ходили во время прогулок.

Или история, как мы поехали на рыбный рынок Billingsgate Market. Он работает с половины пятого до восьми утра, в зависимости от того, когда кончается рыба. Там практически нет обычных покупателей – в основном, закупщики магазинов и ресторанов. И конечно, там все в 10–20 раз дешевле, чем в магазине, при этом свежайшее – устрицы, лобстеры, рыба. Мы, узнав о рынке, встали в 4 утра и поехали. Когда были с Андреем там первый раз, у всех продавцов на рыбном рынке, а это такие английские мужики в резиновых сапогах и огромных фартуках, был шок. Они чуть ли не пальцем в него тыкали – правда ли Аршавин. Не могли поверить, что футболист может приехать на рыбный рынок в 4 утра, и я рядом в уггах, которые промокли и, естественно, провоняли рыбой. При этом ребята хоть и суровые, но доброжелательные, кажется, это были болельщики «Вест Хэма» в основном, но проблем не возникало ни разу. Мы тогда потеряли контроль и привезли домой коробку огромных крабов, коробку лобстеров, коробку рыбы. Все было коробками. Но мы по дурости не знали, как их хранить и сгрузили всех крабов и лобстеров в ванну. Они очень быстро сдохли – их же надо хранить в морской воде или на льду. В общем, запах в доме стоял тот еще.

Что еще? Мне нравится, что в Британии пожилые люди не стеснены условностями и рамками, они путешествуют, наслаждаются жизнью. У нас, к сожалению, возраст пенсии – это конец всего. Для них жизнь не заканчивается ни в каком возрасте и скорее было дикостью, что я, молодая, могу себе позволить ресторан. Молодежь со стаканом кофе должна по улице ходить.

Забавная история. Муж летел в Швейцарию, когда шло голосование за проведение чемпионата мира по футболу 2018 года. Туда слетались представители всех стран, которые участвовали в этой борьбе. И главным нашим конкурентом была Великобритания. В числе прочих от России летел Андрей. Он зашел в самолет и увидел в соседнем кресле премьер-министра Британии. Как часто вы видели наших чиновников такого ранга вот так – в самолете в соседнем кресле с вами?

Эта свобода жизни, свобода выбора, свобода отношения к себе и другим – они дали мне совершенно иной импульс, зарядили меня, за что я всегда буду благодарна Лондону.