Я понял: тянуть нельзя. Уходить из квартиры надо как можно скорее. Взяться за меня могут уже сегодня ночью. Если Шрагина не успокоится и сыщет-таки своего мужа.

Первым делом следовало найти подходящее убежище. В полночь это было не просто, но я уже присмотрел один вариант.

Позвонил Борьке на мобильник. Друг юности, похоже, не спал, откликнулся привычно негромко, с печальной ленцой:

— Слушаю.

— Это я. Мне нужна хата. Есть что-нибудь?

— Когда?

— Сейчас.

Борька, как всегда, не выказал и капли удивления или недовольства. Спокойно спросил:

— На Черемушках подойдет?

— Подойдет. Пустая?

— Да.

— На несколько дней. Ничего?

— Ничего.

— Сейчас подъеду за ключом.

— Погоди, — остановил меня Борька. И ненадолго затих.

Я ждал, что он скажет. Он продолжил:

— Ко мне не заходи. Инок будет стоять у обочины напротив моего дома. Остановишься возле него, он передаст ключ и адрес.

— Что-то случилось? — удивился я. — Почему не заходить?

— Потом, — сказал Борька и отключился. Печальный тон его мог и не быть признаком проблем. Сколько я помнил Борьку, он всегда был при этом тоне и виде.

Он вообще мало изменился за годы финансового процветания. По-прежнему был широкоплечим, похожим на итальянца, курчавым красавцем, от которого млели женщины. По-прежнему был своим пацаном, на которого можно положиться. И к деньгам относился без обожания. Как к возможности не думать о них больше, чем они того заслуживают. Так мы относились к деньгам в ранней юности, когда их у нас почти не было.

Тон тоном, но, судя по недомолвкам, неприятности у него начались. Как бы не пришлось нам на пару отсиживаться в берлоге. Впрочем, лично мне на это рассчитывать не приходилось. На мне была Ольга.

Прежде чем покинуть жилище, я сделал две вещи. Во-первых, наговорил на автоответчик сообщение, что вернусь в квартиру через два дня к десяти вечера. Во-вторых, это же предупреждение изложил на листке, который оставил в щели двери. Милиции незачем давать лишние подозрения на мой счет. Оставленная информация намекала, что я — не в бегах, а всего лишь в отлучке.

Прихватил самое необходимое, в том числе и комплект постельного белья, окинул тоскливым взглядом интерьер, с которым было столько связано, и вышел в ночь.

Инок, телохранитель Борьки, был на месте, у обочины. Без единого слова, всего лишь кивнув мне, передал в щель над опущенным стеклом дверцы небольшой пакет. И сразу же направился к дому.

Предаваясь грустным размышлениям, я катил по зловеще пустынным улицам на Черемушки. Размышлял о том, как скоро вернусь к себе и вернусь ли вообще, об Ольге, которой лучше не знать, во что я вляпался. Вспоминал события сегодняшнего дня. В первую очередь картинку, высмотренную в замочной скважине.

Дом разыскал не без труда. Он оказался одной из стоящих рядком хрушевок. Оставив машину на обнаруженной в сотне метров от него стоянке, вошел в пахнущий бомжами подъезд.

Не сомневался, что квартира, в которую шел, — Борькина конспиративная хата. В семье у него проблемы, вот и приходится отводить душу на явках.

Судя по обстановке, обнаруженной за звуконепроницаемой, обитой дверью, я не ошибся. Квартира — не для жизни, для времяпрепровождения. Заурядный, безвкусный интерьер. Мебель, похожая на общежитскую. Продавленный, навечно разложенный диван. На кухне — запустение. Все чисто, но безличностно, как в столовой общепита. Включая огромные тарелки из однообразно белого фарфора и алюминиевые ложки. В ванной ожидал нарваться на вещественные доказательства секретной деятельности посетителей явки. Но и в ней оказалось безжизненно чисто и пусто.

Квартирка — дрянь. Борька мог бы позволить себе и больший шик в прелюбодеянии. Вряд ли ту барышню, что вызывала особое неприятие во мне и досадное отупение в нем, он водил сюда. Впрочем, конечно же, эта квартира — не единственная явка приятеля.

Я застелил тахту. Просто чтобы с чего-то начать. Спать не собирался. Какой сон, когда перед глазами, словно со слайдов, мелькают: то лысина в темной луже, то Ольга, уверенная, что я вытащу ее из беды. А также прочие персонажи. Перепуганный Котя, мнимая и настоящая вдовы Шрагины.

И вдруг спохватился. Меня могут разыскать через Ольгу. О том. что она в клинике, знают всего несколько человек. Но если не предупрежу, они от ментов этот факт скрывать не станут. Хорошенькое дельце, если меня заметут прямо в онкоцентре, на глазах у Ольги.

Время было далеко за полночь, но откладывать предупреждения до утра не рискнул. Взяв телефон, обрадовался гудку и принялся обзванивать своих, тех, кто в курсе.

За пятнадцать минут, наслушавшись сонных рассерженных ехидств на свой счет, закончил перекличку.

Теперь можно было все осмыслить не спеша.

Разложить по полочкам.

Раскладывать особо было нечего. На виду маячили две проблемы. К усугубившейся прежней: где достать деньги, добавилась еще одна — как выбраться из положения. в которое попал, подсобрать доказательства своей невиновности.

Для решения обеих проблем у меня был один ключ — Котя. Не сомневался, что старый аферюга многое сможет прояснить. И к тому же он сейчас при деньгах. Судя по тому, как дрейфит, глядишь, и удастся вырвать у него долю.

Заминка оказалась за малым: ключа-Коти не было под рукой. Но его во что бы то ни стало следовало найти. Без него шансов выбраться — не было.

Места обитания Коти я знал, как и то, что ни в одном из них его сейчас не окажется. После такой аферы наверняка затаился. И не скоро выйдет на люди. Зачем ему рисковать. Деньги поимел для него несусветные. И понимает, что вычислят его легко. Может, и вообще не объявится, съедет от греха подальше.

Но я должен был его найти… Иначе — хана.