— Эмма была замечательным кулинаром. Она все время экспериментировала, пробовала новые рецепты. А как она пекла! Сказка! Ее фирменный шоколадный кекс несколько лет подряд занимал первое место на конкурсе.

— И дом она обставляла, да? — тихо спросила Джеки, гоняя по тарелке пересушенный желток.

— Да. Она была стопроцентной женой и домохозяйкой. Готовить, обустраивать дом, возиться в саду доставляло ей удовольствие. И мне это очень нравилось.

— Счастливая, — задумчиво протянула Джеки. — Бен, не пытайся это съесть. Яичница сухая и безвкусная, суп просто отвратительный. Даже тосты и те несъедобные.

Она поднялась и направилась к телефону.

— Что ты делаешь?

— Хочу заказать пиццу, что же еще?

Джеки стояла к нему спиной, но что-то в ее голосе насторожило Бена.

— Обед был вполне... съедобным, Джеки. Я очень благодарен тебе за заботу. Я действительно пока еще не могу управляться одной только левой рукой.

— Ну, уж заказать пиццу по телефону можно и левой рукой. — Джеки лихорадочно листала телефонную книгу.

— Не нужна нам пицца. — Бен поднялся со стула, подошел сзади и нажал рычаг.

Джеки смотрела на эту сильную, загорелую руку с длинными пальцами и слизывала со щек слезы, градом катившиеся из ее глаз. Она потерпела полный крах. Не ей соревноваться с совершенной во всех отношениях Эммой, которая навсегда останется в сердце Бена идеалом женщины. Что толку, что Джеки разбирается в инвестициях, как профессионал, знает кинематограф и театр, побывала во всех крупнейших городах мира, но при этом не умеет приготовить яичницу, а чтобы оформить свой дом в Малибу, приглашала декоратора.

Бен взял ее за подбородок и повернул лицом к себе.

— Джеки, обед был замечательный. Я не хочу пиццы.

— Бен, ты хороший человек, — дрожащим голосом произнесла Джеки, упорно не поднимая на него глаз. — Но не стоит щадить мои чувства. Я знаю, что суп и яичница просто отвратительны. Пусть я не умею готовить, но оценить качество еды всегда могу. А ты после рабочего дня должен нормально поесть. Позволь мне заказать пиццу. Даже если ты не хочешь, я ее съем. — Она быстро-быстро заморгала, но слезы снова хлынули из глаз.

Большим пальцем здоровой руки Бен стал нежно смахивать слезинки с ее щек.

— Ладно-ладно. Пицца так пицца. Может, поедим где-нибудь в пиццерии, а не дома?

Джеки отрицательно затрясла головой. Сначала из-за нее он сломал руку, потом она не смогла приготовить элементарный обед... И она еще удивляется, почему не нравится Бену. А что в ней может ему понравиться?

— Я хочу поесть здесь, можно?

— Конечно. А с чем ты любишь пиццу?

— Все равно. — Джеки отвернулась, вытерла глаза, шмыгнула носом, затем стала набирать номер. — Я уберу здесь все, пока доставят заказ. А ты отдохни в гостиной, почитай газету, или что ты там привык делать по вечерам.

— Обычно я сидел на кухне, наблюдал, как Эмма готовит, и мы разговаривали.

— А-а... — Зависть к умершей женщине нахлынула на Джеки с новой силой. Было очевидно, что Бен обожал свою жену. Как Джеральд ее мать. Она заметила, что отчим старается как можно больше времени проводить рядом с Пегги, видеть ее, касаться, просто разговаривать.

Никто никогда не относился так к Джеки.

— Тогда садись и расскажи мне об Эмме.

Она быстро собрала со стола тарелки и стала набирать воду в раковину. По правде говоря, ей не очень хотелось слушать об идеальной женщине, жившей в этом доме с Беном, которую он любил и которую никогда не забудет. Но может быть, это поможет ей лучше понять Бена? Подскажет, как привлечь его внимание? Хотя Джеки не представляла, как можно сделать смыслом всей своей жизни уборку и приготовление еды.

— В доме много фотографий. Я покажу тебе, когда мы перейдем в гостиную.

— Бен, мне интересно, какой она была, а не как выглядела.

— Привлекательной. Мягкой. Доброй. Любила детей и животных. — Бен говорил медленно и односложно, тщательно подбирая слова.

— А почему у вас не было детей? — Джеки поставила в сушку последнюю тарелку, вытерла руки и обернулась.

— Так случилось. Мы хотели детей, но Эмма так ни разу и не забеременела. — В голосе Бена слышалась боль, и Джеки пожалела, что задала этот вопрос. — А теперь ты расскажи мне о Джеки де Марсель. Наверное, очень интересно быть дочерью Стивена Беннета.

Джеки пожала плечами.

— Нормально. Я просто не знаю, как это — быть дочерью кого-то другого. В детстве мне казалось, что все дети живут так, как я.

— А какие значительные события произошли в твоей жизни за последнее время? — продолжал допытываться Бен.

— Знаешь, это смешно, но никаких. Так, череда повседневных мелочей.

— Например?

Джеки задумалась, затем рассмеялась — в голову лезли сплошные глупости, не заслуживающие его внимания.

— Ничего достойного упоминания. Как ты думаешь, пиццу скоро доставят?

— Скоро. — Бен встал со стула. — Пойдем, я покажу тебе фотографии Эммы.

Отлично! Никогда еще Джеки не попадала в подобную ситуацию — беседовать с мужчиной, от которого она без ума, и при этом рассматривать фотографии его любимой жены. Все-таки мужчины, даже лучшие из них, удивительно толстокожие существа.

Бен остановился у большой фотографии на стене. На ней была запечатлена миловидная блондинка с застенчивой улыбкой.

— Симпатичная, — сказала Джеки.

А что, собственно говоря, она могла еще сказать?

— Я тоже так всегда думал. С нашей первой встречи в четвертом классе школы я понял, что она создана для меня.

— Ты шутишь? — Джеки недоверчиво уставилась на Бена. — Ты понял это в девять лет? Господи, я даже не помню имен ребят, с которыми училась в четвертом классе.

— Ничего удивительного. Ты же много переезжала имеете с отцом.

— Да, ты прав. А каково это — жить всю жизнь в одном городе? Неужели тебе не скучно?

— Нет. Мне нравится Шарлотсвилл. Я здесь всех знаю, у меня много друзей. Здесь живут мои родители, а сестра с семьей и вовсе в десяти минутах ходьбы.

— А тебе не тесно? Не хочется расправить крылья и взлететь?

Бен прислонился спиной к стене, сложил руки на груди и внимательно посмотрел на девушку.

— А стоит?

— Не знаю. Я никогда подолгу не жила на одном месте, тем более в таком маленьком городке, как Шарлотсвилл.

— Почему?

— Тоска.

— То есть, переезжая с места на место, мотаясь по всему свету, ты просто убегала от скуки?

— Это, скорее, беспокойство, томление, а не скука.

— А сколько ты планируешь пробыть здесь?

— По меньшей мере до октября. До свадьбы Джулианы.

— А потом?

— По настроению, — совершенно искренне ответила Джеки.

Услышав шум подъезжающего автомобиля, она поспешила к двери, испытывая чувство обличения. Ей не хотелось говорить об отъезде, хотя он и неизбежен, ибо таков стиль ее жизни. Впрочем, в последние годы она все чаще мечтала о месте, которое могла бы называть домом. Такое место есть у ее матери и отчима, будет оно и у Джулианы и Кейда.

Джеки попыталась заплатить за пиццу, но Бен не позволил. Это было ей в новинку, поскольку все ее друзья без зазрения совести позволяли ей оплачивать счета, так как у нее были деньги, это не было проблемой и даже создавало эффект ее нужности этим людям. Может быть, именно желание быть кому-то нужной томило ее в последнее время?

Бен, как заправский официант, держал огромную коробку в левой руке.

— Мы можем поесть во дворе, если хочешь, — предложил он. — Солнце садится, и жара спала.

— Было бы чудесно! Я принесу напитки. Будешь пиво?

— Нет. Из-за обезболивающих таблеток, — пояснил Бен. — Лучше чай со льдом. В холодильнике стоит кувшин.

— Знаешь, я никогда не пила столько холодного чая, как здесь. Мама его делает непрерывно.

Позади дома в тени старых кленов стоял плетеный столик и два стула. Когда они расположились за ним с пиццей и чаем, Бена окликнул сосед. Он поинтересовался гипсом, и Бен вкратце рассказал ему о несчастном случае, не упомянув виновницу происшедшего.

— Спасибо, что не выдал, — пошутила Джеки.

— Это произошло случайно, перестань казнить себя. Кроме того, его интересовал не столько гипс, сколько твоя персона и почему мы вместе обедаем. — Голос Бена был недовольным и резким.

— Ты не часто приглашаешь сюда женщин?

— Никогда.

Стена отчуждения выросла за считанные секунды. Ему было неприятно, что соседи увидели их вместе? Джеки пронзила острая боль. Почему она так болезненно реагирует на все, что связано с Беном Дэвисом?

— Пицца бесподобная, — произнесла она несколько минут спустя, когда они расправились с первыми кусками. Отхлебнув чай, Джеки оглядела сад. Трава на лужайке была аккуратно подстрижена, цветы на клумбах прополоты и политы.

— Расскажи мне о своем доме в Малибу, — неожиданно попросил Бен, взяв второй кусок пиццы.

— Он очень, современный — сплошное стекло и бетон. Стоит на самом берегу, и я люблю слушать шум океанского прибоя. На окнах, которые выходят на берег, у меня нет жалюзи, и я обожаю наблюдать закат.

— А в какой стране ты предпочитаешь жить? Во Франции?

Джеки задумчиво повертела в руках стакан, и льдинки жалобно звякнули о стекло.

— Не знаю. Мой дом — в Малибу, но я с детства не привыкла жить на одном месте. А дом, в котором мы жили с Жаном, продан. — Джеки услышала себя со стороны и ужаснулась тому, как жалобно звучит ее голос. — Но свой дом в Малибу я люблю и всегда с радостью возвращаюсь туда после долгого отсутствия. — Не хватало еще, чтобы Бен начал ее жалеть.

— Бен? — послышался мужской голос одновременно со звоном дверного колокольчика.

Бен поднялся и зашел в дом через черный ход. Джеки осталась сидеть на месте, наслаждаясь дуновением легкого вечернего ветерка. Как, оказывается, приятно — провести спокойный вечер за неторопливой беседой.

— Джеки, это Кевин. Он пригнал твой автомобиль. Вслед за ним приехал Сэм, чтобы отвезти его домой. Поедешь с ними? Они покажут тебе дорогу. — Бен стоял и дверном проеме.

— Конечно, поеду. — Джеки поставила стакан на стол и поднялась. С улыбкой, приклеенной к губам, она прошла в дом, постаравшись не прикоснуться к Бену, по-прежнему загораживающему проход. Она не даст выхода своему разочарованию и обиде. Как прямолинейно однозначно он выставил ее из своего дома! — Спасибо за обед, Бен. — Джеки повесила на плечо сумку и посмотрела ему в лицо все с той же вымученной улыбкой. — Может, когда-нибудь отблагодарю тебя ответным приглашением.

— Это не обязательно. — Бен вслед за ней вышел на крыльцо и заговорил с Кевином.

Джеки искренне улыбнулась молодому человеку:

— Спасибо за то, что пригнал мою машину.

— Не за что. Вести ее было сплошным удовольствием. Хорошо, что ты оставила ключ в замке зажигания. Отвезти тебя домой? Сэм поедет вслед за нами, а потом подбросит меня домой.

— Спасибо. С радостью воспользуюсь твоим предложением. Пока, Бен. — Даже не посмотрев на него, Джеки неопределенно махнула рукой и направилась к машине.

Бен неотрывно следил за ней. Вот она стремительно, но очень грациозно уселась на пассажирское место и, наклонившись, что-то сказала Кевину, занявшему место водителя. Когда Кевин громко рассмеялся, у Бена непроизвольно скрипнули зубы. Да, Джеки очень сокрушалась по поводу его сломанной руки, она, как могла, постаралась помочь ему, а теперь с облегчением едет домой в компании парня, более подходящего ей по всем статьям. Оба они — и Джеки, и Кевин — такие молодые, такие беззаботные, над ними не довлеют ни призраки прошлого, ни мучительные сомнения настоящего. Когда до Бена донесся звонкий смех Джеки, ревность клещами стиснула его сердце.

Это было неожиданно и абсолютно нелогично. Он просто не может ревновать Джеки де Марсель к кому бы то ни было. Она слишком молода, чтобы Бен мог воспринимать ее всерьез. А его реакция на нее — всего лишь естественная реакция мужчины на красивую женщину. Тем более женщину, владеющую искусством флиртовать и обольщать. Для Джеки это была игра. Они с ней диаметрально противоположны в восприятии жизни, жизненных ценностей, взглядах на будущее. У них нет и не может быть ничего общего.

Бен нехотя зашел в пустой дом. Очень скоро Джеки уедет из Шарлотсвилла. Если они и встретятся еще пару раз, то лишь случайно. Здесь его дом, его родные, его воспоминания, его работа, его друзья. Бен не представлял себе, что сможет жить где-нибудь в другом месте.

Он остановился у портрета Эммы, ласково погладил жену по щеке, но ощутил лишь холодное и безжизненное прикосновение стекла.

Джеки поблагодарила Кевина, с улыбкой отказавшись заехать куда-нибудь выпить. Молодой человек пересел в машину к другу и, помахав на прощание, уехал. Обессиленная, она стояла на дорожке среди роз. Огненный шар солнца почти закатился за горизонт, небо приобрело розовато-лиловый оттенок летних сумерек. Джеки тоскливо посмотрела на улицу. Бен наверняка пару дней не будет бегать по утрам.

Поднявшись на крыльцо, Джеки села на качели и стала тихонько раскачиваться. На крыльце дома Пегги тоже стоят качели. Интересно, здесь, на Юге, такая традиция? Мерное раскачивание подействовало на нее успокаивающе. Оттолкнувшись посильнее, Джеки задумалась о будущем. Она уже побывала во всех местах, о которых можно только мечтать. Жила в самых прекрасных городах мира. У нее множество друзей по всему свету, а она чувствует себя одинокой и никому не нужной. Ей надоело скитаться, ей хочется осесть, завести семью и детей, как у большинства женщин. Разделить жизнь с любимым человеком, как удалось это ее матери. Как было у Бена с его незабвенной Эммой.

Но Эмма умерла. Пять лет назад! А Бен должен жить дальше. Нормальной, полноценной жизнью. Но разве он понимает это, когда заранее терпеть не может любую женщину рядом с собой только потому, что она не Эмма?

А как же его поцелуи?

Нет, несправедлива. Бена все же проняло, когда они целовались, но в то же время он не предпринял никаких дальнейших шагов, а, наоборот, отпрянул, отстранился, стал колючим и недоброжелательным.

Она должна выбросить Бена Дэвиса из головы, наслаждаться общением с матерью и ее семьей и жить надеждой обрести когда-нибудь такое же счастье, какое Пегги нашла с Джеральдом, Джулиана с Кейдом...

А вот Стивен так и не обрел счастья в любви. Вдруг и она обречена на такую же судьбу? Эта мысль отозвалась в сердце Джеки острой болью.

Вскочив с качелей, она вошла в дом. Чтобы не дать депрессии поглотить ее, Джеки набрала знакомый номер и с радостью услышала голос сестренки.

— Где ты была сегодня? — спросила Кэри. — Я думала, ты будешь у нас, когда я вернусь из школы.

— Я собиралась, но потом поехала посмотреть, как идет ремонт дома тети Мэтти. А там один из рабочих сломал руку и я повезла его в больницу. А потом мне пришлось поработать его шофером до конца дня. А ты чем занималась?

— Делала уроки. Еще математика осталась, и тогда смогу наконец поиграть. Папа говорит, что я должна быть отличницей, чтобы не уронить честь семьи.

Джеки рассмеялась.

— Слава богу, Джеральд не знает, как я училась.

— Ты pазве не была отличницей, как Джулиана?

— А Джулиана была отличницей? — Горечь снова затопила сердце Джеки.

— Круглой. Как сказал отец, она — образец для подражания. Я тоже хорошо учусь, и мама говорит, что гордится мной. Иногда мне кажется, что она чересчур хвалит меня, но все равно слышать это приятно. А как ты училась в школе, Джеки?

— Нормально.

Она вдруг осознала, что никто и никогда не говорил, что гордится ее успехами. Стивен любил ее, но на свой, эгоистичный лад. Он был настолько поглощен своей карьерой, что на такие мелочи, как школьные отметки дочери, у него просто не хватало времени.

— Если ты тоже хорошо училась, ты можешь стать моим новым образцом для подражания, — предложила великодушная Кэри.

— Не стоит. Я хорошо училась, но очень часто меняла школы, переезжая с отцом с места на место...

— Это Джеки, — сказала кому-то Кэри. — Я должна идти. Мама говорит, что домашнее задание по математике не сделается само по себе. Передаю ей трубку.

— Здравствуй еще раз, дорогая.

— Привет, мам.

— Ну и как обед?

— Полный крах. Яичница получилась отвратительной — сухой и мерзкой на вид.

— А суп?

— Водянистым и безвкусным, хотя я с точностью выполнила все инструкции. Зато тосты удались на славу.

Пегги рассмеялась.

— Мы пообедали пиццей.

— Тоже выход.

— Не очень оригинальный.

— Если хочешь, я научу тебя готовить самые простые блюда, — предложила Пегги.

— Не знаю, мам. Вряд ли мне это понадобится, когда уеду. Кроме того, вряд ли я смогу соперничать с идеалом.

— С кем соперничать?

Джеки в ужасе прикусила язык. Неужели она произнесла это вслух?

— Неважно. Хотя пара уроков кулинарии мне не помешает. Как насчет завтра? Только что-нибудь самое простое.

— Отлично. Дети будут рады тебе.

— Не столько мне, сколько четвертому игроку в футбол. Ты поучишь меня готовить, потом мы поиграем в футбол, а потом я отвезу ребят в кафе и угощу мороженым. Не возражаешь против такого плана?

— План просто замечательный. До завтра, дочка.

Несмотря на то что всю ночь она проворочалась без сна, поднялась Джеки очень рано. Одевшись и включив кофеварку, она стала смотреть в окно на омытые утренней росой лужайки и розовые кусты. Интересно, ее сестра сама посадила розы или они достались ей вместе с домом? И вдруг Джеки увидела Бена. В кроссовках, спортивных трусах и бандане на голове он пробежал мимо ее дома. Его великолепный мускулистый торс блестел от пота, белый гипс резко контрастировал с загорелой кожей.

Сердце Джеки сдавило словно тисками. Она действительно не ожидала, что этим утром он выйдет на пробежку. Интересно, что он почувствовал, не увидев ее в садy? Разочарование? Облегчение? Или ничего? Черт! Если бы она знала, что он сегодня появится, обязательно поджидала бы его снаружи.

Джеки налила кофе, добавила молока и подогрела в микроволновой печи круассаны. Она с трудом сдерживала себя, чтобы не сесть в машину и не помчаться к дому Бена, но все-таки неторопливо позавтракала, листая местную газету. У нее хватило мужества признать, что вчера она вела себя непростительно навязчиво и что это не тот способ, которым можно привлечь внимание такого мужчины, как Бен. Теперь его очередь предпринимать шаги. Если он не проявит к ней интереса, значит, так тому и быть.

Тишину кухни разорвала трель звонка.

— Алло?

— Джеки?

Сердце-предатель, еще мгновение назад преисполненное решимости, понеслось вскачь. Лишь одно слово, произнесенное низким, чуть хрипловатым голосом, а она уже вся трепещет.

— Привет.

— Я тебя не разбудил?

— Нет. Я как раз допивала кофе.

— Тебя не было в саду.

— А-а-а... — Джеки почувствовала головокружительный восторг. Он заметил! Он скучал по ней! Но что ему ответить? Не могла же она признаться, что не сидела в кустах только потому, что была уверена: этим утром он не выйдет на пробежку. — Просто я еще вчера привела розы в порядок, поэтому сегодня мне нечего было делать в саду.

— Понятно...

— Как твоя рука?

— Нормально.

Повисла пауза, но Джеки не сомневалась, что провода так и вибрируют от скрытого напряжения.

— Я звоню попросить тебя о любезности, — произнес Бен наконец.

— Нет проблем. Что я должна сделать?

— Я все еще никак не приспособлюсь к гипсу и... никак не могу побриться левой рукой. Ты могла бы мне и помочь в этом?

Джеки почувствовала напряжение в теле и зарождающийся в низу живота жар.

— Ты хочешь, чтобы я приехала к тебе и помогла побриться?

— Если можешь. Если нет...

— Могу. Я... Уже еду!

Не думая больше ни о чем, Джеки буквально впрыгнула в свою машину и помчалась к дому Бена. Меньше чем через пять минут она уже нажимала кнопку дверного звонка.

Бен открыл дверь, и у Джеки перехватило дыхание от его вида. На нем были только вылинявшие узкие джинсы, низко сидящие на бедрах, с не застегнутой пуговицей на поясе. Она с трудом заставила себя отвести глаза от этой расстегнутой пуговицы, понимая, что ведет себя просто неприлично. Скользнув взглядом по плоскому мускулистому животу, груди, плечам, она наконец с облегчением остановилась на гипсе. Белый гипс — самое невинное место во всем этом соблазнительном, скульптурно-совершенном мужском теле. Интересно, смуглая кожа Бена теплая на ощупь или прохладная?

Как ни боролась Джеки с греховными мыслями, она окончательно проиграла, стоило ей увидеть влажные после душа, взъерошенные темные волосы на его голове и внимательно следящие за ней, прищуренные серые глаза.

— Пена не высохнет? — Джеки ткнула пальцем в его подбородок в хлопьях пены для бритья, постаравшись, чтобы ее голос звучал легко и непринужденно.

— Я могу вытереть и нанести ее заново. Входи же. И здравствуй.

Не сказав больше ни слова, Бен повернулся и стал подниматься по лестнице. Джеки пошла вслед за ним. Пройдя через спальню, где ей сразу же бросилась в глаза неприбранная кровать, они зашли в ванную.

Ванная комната была полна пара, зеркало запотело, а в воздухе витал залах мыла и шампуня. Рядом с ванной, ни полу, валялось влажное полотенце.

Джеки с любопытством оглядывала ванную, чувствуя на себе неотрывный взгляд Бена. Резко повернувшись, и посмотрев ему в лицо, она заметила, что в его глазax пляшут лукавые огоньки, которые тут же погасли под ее взглядом. Левой рукой Бен протянул ей безопасную бритву.

Джеки взяла ее с робостью. Сейчас она не была уверена, что справится с задачей. Она так обрадовалась звонку Бена и просьбе помочь, что не задумывалась, а как, собственно говоря, это будет выглядеть.

— Ты должен присесть. — От напряжения в ее голосе появилась хрипотца.

Джеки молила Бога, чтобы Бен не заметил ее состояния и не услышал грохота, с которым стучало ее сердце.

— Конечно. — Он тут же сел на закрытый крышкой унитаз.

Джеки пустила воду в раковине и сполоснула лезвие. Сделав глубокий вдох, она с видом заправского цирюльника повернулась к Бену. Их взгляды встретились.

— Если ты подойдешь ближе, тебе будет удобнее.

Не отрывая от нее взгляда, Бен раздвинул ноги и левой рукой притянул Джеки к себе.

Чтобы не потерять равновесия, она оперлась рукой на его плечо. Прикосновение к теплой коже Бена обожгло ей ладонь. Джеки решительно поднесла лезвие к лицу и провела по намыленной щеке. Смыв пену с лезвия, она, как сомнамбула, продолжила бритье. Бен, не отрываясь, смотрел ей в глаза, не давая сосредоточиться Джеки мысленно приказывала себе не чувствовать обволакивающее тепло его тела, дразнящий обоняние смешанный аромат мыла, шампуня, одеколона и самого Бена. Отведя в сторону руку с бритвой, Джеки посмотрела Бену прямо в глаза.

— Я не могу сосредоточиться. Закрой глаза. — Ее голос прозвучал отрывисто и хрипло.

Нарочно или неосознанно Бен улыбнулся невероятно чувственной улыбкой и медленно опустил ресницы.

— И не смей улыбаться. Не забывай, у меня в руке смертоносное оружие!

Некоторое время тишину нарушало только шуршание бритвы о щетину и плеск воды. Дойдя до шеи, Джеки замерла.

— Не останавливайся, — произнес Бен, не открывая глаз.

Увидев, как бьется жилка в основании его шеи, Джеки отвела руку, опасаясь, что та дрогнет. Ею овладело безумное желание приникнуть к этой жилке губами, почувствовать пульсацию его тела, и не только в этом месте...

Закончив бритье, Джеки перевела дыхание.

— Готово! И ни одного пореза! — Она была горда собой неимоверно.

Бен провел рукой по щекам и подбородку.

— Хорошая работа, — похвалил он.

Подойдя к раковине, он наклонился и смыл остатки пены.

— Лосьон? — спросила Джеки.

Бен взял с полки бутылку и подал ей.

Налив немного на одну руку, Джеки растерла жидкость ладонями и приложила их к щекам Бена. Он стоял неподвижно, с руками, опущенными вдоль тела. Хорошо, что Джеки не видела, как судорожно он сжимает в кулак здоровую руку, еле сдерживаясь, чтобы не притянуть ее к себе, не впиться губами в ее губы...

— Спасибо. — Он сделал шаг назад. — Теперь я закончу одеваться.

— Помощь нужна? — самым невинным голосом осведомилась Джеки, споласкивая руки под краном.

— Я должен ехать на работу, — невпопад ответил Бен и вышел из ванной.

Джеки перевела дух, подняла с пола и повесила сушиться мокрое полотенце и вышла вслед за Беном. Бен как раз неуклюже натягивал футболку.

— Я могу отвезти тебя на работу, — предложила она.

— Сам справлюсь. Если ты повезешь меня, застрянешь на стройке на целый день.

Провести рядом с ним целый день — что может быть лучше, но она уже пообещала братьям и сестре, что проведет день с ними.

— Есть еще одна просьба, — как-то неуверенно произнес Бен.

Видя, что он надевает ботинки, Джеки спросила:

— Завязать шнурки?

— Что? Нет. Вернее, я думал не об этом. Но это тоже...

— Тоже? Что же тогда было первым?

— Джинсы.

Джеки посмотрела вниз и подумала, какие же эротические фантазии может породить всего лишь одна расстегнутая пуговица вылинявших джинсов. Но неужели Бен действительно просит ее о том, о чем она подумала?

Подавляя смятение, Джеки улыбнулась, нарочито виляющей походкой приблизилась к Бену и попыталась обратить ситуацию в шутку:

— Не волнуйся, морячок. Сделаю все в лучшем виде.

Но, прикоснувшись ладонью к напряженному, твердому как камень, мускулистому животу, Джеки едва справилась с вожделением. Эх, рвануть бы вниз молнию, стащить с него эти обтягивающие джинсы, которые скорее подчеркивают, чем скрывают его мужское достоинство...

Поспешно протолкнув металлическую пуговицу в петлю, Джеки отдернула руки, будто обожглась. Кровь с гулом неслась по венам, лицо пылало... Бен же стоял как каменное изваяние. Было очевидно, что он абсолютно равнодушен к ней, а Джеки уже исчерпала свой арсенал средств обольщения. Пора признать поражение!