Филадельфия

Наемный экипаж не спеша катил по обледенелым улицам. Когда-то мама любила рассказывать Аметист о том, какими овациями встречала публика выход Мартина Грира на подмостки Южного театра. Девочка в те годы была еще совсем маленькой, и теперь ей казалось, будто она попала в Филадельфию впервые в жизни.

Чем дальше они отъезжали от района доков, тем величественнее и роскошнее становились проплывавшие по обеим сторонам кирпичные особняки. Несмотря на холод, на улицах было полно прохожих — в толпе то и дело встречались шикарно одетые джентльмены и элегантные леди.

Внезапно Аметист вспомнила о своем нелепом наряде из старой матросской робы и вязаного колпака и забилась в самый темный угол кареты, не рискуя больше выглядывать в окно.

Дэмиен тут же уловил перемену в ее настроении и тревожно нахмурился. Почему она вдруг отодвинулась от окна? Вряд ли ее так напугал незнакомый город — Аметист не раз доказывала на деле, что не теряет присутствия духа даже в самых запутанных ситуациях. Но тогда в чем же дело?

В эту минуту любопытство все же взяло верх над стеснительностью, и Аметист, сдернув с головы вязаный колпак, снова выглянула из окна. Дэмиен снисходительно улыбнулся и покачал головой. Это было так по-женски — придавать слишком большое значение своему наряду! Неужели она до сих пор не осознала, что ни уродливый бушлат, ни заношенный колпак не в силах умалить ее обаяние и красоту?

Чувствуя, как в его груди становится тесно от этих возбуждающих мыслей, Дэмиен тут же выругал себя за неуместную восторженность. Проклятие! Он с самого начала выпустил ситуацию из-под контроля и увяз в этой интриге гораздо глубже, чем рассчитывал. Ну кто, скажите на милость, заставил его пообещать Аметист сыграть роль ее опекуна, когда они окажутся в Филадельфии? Хотя если вдуматься, в этом можно было найти и свои положительные стороны. Он не только сохранит свою власть над упрямицей, но и останется в глазах света прежним беззаботным ловеласом, пользующимся неизменным успехом у дам. Если что и омрачало столь приятную перспективу, так это его собственная холодность при встрече с Меррел Бристол. Он и сам не ожидал, что сможет остаться равнодушным к прелестям этой светской львицы, а ее тщательно продуманные и отрепетированные ласки потускнеют в сравнении с непосредственным и страстным поведением Аметист. Если и дальше все пойдет похожим образом, ни одна из прежних его знакомых не сможет возбудить его так, как возбуждает одна мысль о юной «подопечной» с чудесными фиалковыми глазами.

Карета повернула на Чеснат-стрит, когда он услышал нетерпеливый вопрос:

— Скажи, нам еще долго ехать?

Тревога, читавшаяся на лице Аметист, снова сделала ее похожей на испуганного ребенка, и капитану ужасно захотелось, прижав строптивицу к себе, сказать ей, чтобы она ничего не боялась, пока он рядом.

Вместо этого он сурово глянул на нее и буркнул:

— Мы уже почти на месте.

За последнее время Аметист настолько привыкла к перепадам его настроения, что молча снесла эту неоправданную грубость и отвернулась к окну.

Через несколько минут карета остановилась возле внушительного особняка из красного кирпича. Парадная дверь широко распахнулась, и на крыльцо вышла высокая худощавая женщина с гладко зачесанными седыми волосами. При виде капитана Стрейта ее тонкие губы сложились в приветливую улыбку.

Дэмиен первым вышел из кареты и помог спуститься на землю Аметист.

— Рад видеть вас в добром здравии, миссис Доббс. Это так приятно — снова оказаться дома!

Вместе с Аметист он поднялся на крыльцо.

— Позвольте познакомить вас с моей подопечной мисс Аметист Грир. Она пока остановится у нас, и я надеюсь, что вы позаботитесь о том, чтобы ей здесь понравилось.

Стараясь не замечать недоверчивой гримасы на морщинистом лице своей экономки, Дэмиен обернулся к Аметист:

— Идем, милая, я покажу тебе твой новый дом.

По тому, как отчаянно цеплялась за него Аметист, Дэмиен догадался, что суровый вид экономки привел его спутницу в ужас. Неужели она считает, что в Филадельфии общественная мораль все еще зиждется на допотопных принципах квакеров и «отцов-основателей» этой колонии? Десятилетия борьбы за существование и военные невзгоды заметно изменили взгляды вольнолюбивых колонистов, и даже если бы Дэмиен открыто назвал Аметист своей любовницей, это не сделало бы ее отверженной в их глазах. Однако для самой Аметист, судя по всему, никогда не было и не могло быть никакой «новой морали», и Дэмиен не желал причинять ей лишние страдания. Он был уверен, что члены экипажа не проболтаются о том, как они жили в одной каюте во время плавания, а миссис Доббс волей-неволей придется поверить хозяину на слово.

Тем временем на крыльце появились еще две служанки, и Дэмиен с улыбкой сказал:

— Добрый день, Гарриет, познакомься с нашей гостьей, мисс Грир. Аметист, ты скоро убедишься сама, какая расторопная горничная наша Мэри, а Гарриет — просто бесподобная повариха! Мэри, тебя не затруднит проводить мисс Грир в ее комнату — она, наверное, устала с дороги и не прочь привести себя в порядок…

Молоденькая горничная присела в реверансе и робко улыбнулась, после чего Аметист, повинуясь жесту Дэмиена, отправилась вслед за ней на второй этаж, а хозяин остался внизу, чтобы наедине поговорить с экономкой. Миссис Доббс не скрывала своего раздражения — ведь на этот раз Мэри посягнула на ее права: только экономка должна показывать гостям их комнаты…

Капитан дождался, пока Гарриет выйдет на кухню, и многозначительно произнес:

— Миссис Доббс, я хотел бы обратиться к вам с очень важной просьбой. Судьба сделала меня опекуном мисс Грир при весьма необычных обстоятельствах, и теперь нам»следует как можно бережнее отнестись к ее репутации. Ее мать скончалась чересчур скоропостижно, и у меня не было возможности предпринять соответствующие шаги. Когда положение мисс Грир окончательно определится, она должна покинуть наш дом с незапятнанной репутацией и чистым именем. Надеюсь, вы сделаете для этого все возможное.

Экономка, польщенная хозяйским доверием, приосанилась и даже улыбнулась. Не всякую наемную прислугу хозяева посвящают в столь важные и щекотливые дела!

— Положитесь на меня, мистер Стрейт! — торжественно произнесла она. — Я не пожалею сил, чтобы в точности исполнить вашу волю!

— Я всегда относился к вам с искренним уважением, миссис Доббс, — кивнул Дэмиен. — А теперь, если вас не затруднит передать Гарриет просьбу подать нам какую-нибудь легкую закуску, я бы хотел подняться наверх и проведать мисс Грир.

— Хорошо, мистер Стрейт.

Капитан посмотрел ей вслед и ухмыльнулся. Ну вот, с этой проблемой он справился…

— Ты всегда был изворотливым сукиным сыном, капитан Стрейт, — буркнул Дэмиен себе под нос. — Смотри, как бы в один прекрасный день эта изворотливость не вышла тебе боком!

Аметист с трудом верила своим глазам! Кто бы мог подумать, что простой капитан корабля, контрабандист, морской бродяга, живет в такой бесподобной роскоши! Конечно, этот дом не был таким огромным, как особняк Шериданов, однако обстановка в нем выглядела намного изысканнее. Чего стоила хотя бы та спальня, куда отвела ее горничная!

Аметист все еще любовалась изящной мебелью, когда в коридоре раздался знакомый голос и на пороге возникла массивная фигура Дэмиена.

— Мэри, передай миссис Доббс, что мы будем завтракать в утренней гостиной.

Горничная поспешно вышла, и Дэмиен шагнул внутрь. Его суровый, мужественный облик совершенно не вписывался в обстановку этой по-женски уютной комнаты.

— Тебе здесь нравится? — поинтересовался он, хотя одного взгляда на восхищенное лицо юной гостьи было достаточно, чтобы узнать ответ.

— Чудесная комната! Я хочу выйти на балкон и посмотреть, какой оттуда открывается вид.

— Вообще-то снаружи довольно холодно, но если выглянуть на минутку…

Капитан распахнул дверь и вывел Аметист на воздух. Под ними находился небольшой ухоженный сад, отгороженный от улицы высокой каменной стеной.

— Весной здесь вовсю цветут яблони, но лично мне больше нравится лето, когда в саду полно роз, — сказал он.

— Все это так странно, — простодушно призналась девушка. — До сих пор я могла представить тебя только на палубе корабля, в бурном море…

— Ну, — довольно улыбнулся Дэмиен, — надо же мне где-то приклонить голову, пока корабль стоит в сухом доке. Я очень рад, что тебе здесь нравится, потому что нам предстоит пробыть на берегу по меньшей мере до весны — ни у меня, ни у моего экипажа нет ни малейшего желания болтаться по морям во время зимних штормов…

Аметист молча вернулась в комнату, и Дэмиен прошел следом за ней. Аккуратно прикрыв дверь на балкон, он вполголоса сообщил:

— Я уже внушил миссис Доббс, как важно нам сохранить твою добрую репутацию, потому что помню о данном обещании и знаю, как ты к этому относишься. Но учти, — он подошел вплотную, не спуская с нее напряженного взгляда, — внешнее соблюдение приличий ни в коем случае не помешает мне делить с тобой постель так часто, как я захочу. — Аметист покраснела и хотела отвернуться, но Дэмиен взял ее за подбородок и заставил смотреть себе в лицо. — Я согласен изображать из себя заботливого опекуна, но ты должна помнить: наши отношения остаются неизменными!

Эту неприятную беседу прервали чьи-то торопливые шаги, и Аметист втихомолку вознесла благодарственную молитву за хотя бы временное избавление от выслушивания суровых речей неумолимого капитана. Постучав в дверь, Мэри попросила разрешения разжечь камин, и Дэмиен добродушно кивнул, улыбаясь при виде смущения своей подопечной. В два счета он избавил ее от вязаного колпака и нелепой матросской робы, под которой оказался его грубый шерстяной свитер, болтавшийся на ней как на вешалке.

— Кажется, я точно знаю, чем мы займемся завтра утром. Первым делом тебе следует обзавестись приличной одеждой.

А пока, моя милая, — продолжал Дэмиен, с увлечением играя роль приемног о отца несчастной сиротки, — я хотел бы познакомить тебя с остальными слугами…

Уже почти три недели прошло с того дня, как «Салли» бросила якорь в порту Филадельфии. По распоряжению Дэмиена гардеробом Аметист занималась мадам Дюморье — одна из самых уважаемых портних в городе, — и постепенно шкафы в ее спальне наполнились дорогими и модными вещами. В то же время ей все труднее было разобраться в своем отношении к Дэмиену. С одной стороны, она не могла не испытывать благодарности за его постоянную щедрость и заботу, а с другой — по-прежнему считала для себя унизительной необходимость тайком делить ложе с этим ненасытным, необузданным тираном. Впрочем, Аметист могла черпать некоторое утешение в том, что миссис Доббс с пуританской обстоятельностью выполняла поручение хозяина и постоянно была начеку. Чтобы обмануть ее бдительность, Дэмиену каждую ночь приходилось тайком пробираться в спальню к Аметист, рискуя расшибить себе нос в полной темноте, и проводить там гораздо меньше времени, чем ему бы хотелось. Тем не менее он сохранял верность данному слову и на людях старательно соблюдал все внешние приличия.

За время, прошедшее с момента их возвращения в город, капитан Стрейт успел восстановить множество знакомств и с головой окунулся в светскую жизнь. Аметист не могла не признать, что ее покровитель пользуется заслуженным успехом у хозяек самых модных салонов, украшая своим присутствием любой светский раут. Конечно, их повсюду приглашали вдвоем, однако девушка не без основания считала, что ее терпят скорее из вежливости, нежели действительно хотят видеть у себя. На ее счастье, в Филадельфии незамужние дамы не были скованы по рукам и ногам устаревшими представлениями о целомудрии, что позволяло ей достаточно свободно общаться с посещавшими светские рауты молодыми людьми. Аметист не могла вспоминать без улыбки то раздражение, которое вызывали у Дэмиена их пылкие попытки ухаживать за ней. Впрочем, ее почти не трогали по-юношески неловкие знаки внимания, которые оказывали ей молодые люди; скорее, она находила их восхищение утомительным.

Готовясь к очередному выходу в свет, Аметист снова и снова повторяла про себя, что ей следует быть предельно осторожной и всегда помнить о непрочности своего положения в этом обществе. Она до сих пор не могла решить, что тревожит ее сильнее: та настойчивость, с которой Дэмиен стремился делить с ней ложе почти каждую ночь, или те редкие случаи, когда он оставлял ее в покое. Живо представляя себе причины его отсутствия, она все сильнее укреплялась в мысли, что у нее нет никаких шансов против опытных светских кокоток, изощренных в науке любви и млевших от одного вида красавца капитана. Рано или поздно он пожелает поменять Аметист на одну из них, и тогда ей придется пустить в ход все свое умение, чтобы выжить и не оказаться на улице без гроша за душой.

Тем временем Дэмиен поджидал ее внизу, в просторном холле, и раздраженно думал о том, что, если девчонка задержится еще на десять минут, они явятся самыми последними. И так их появление привлекает слишком много внимания со стороны молодых бездельников, толпами слоняющихся по светским раутам и увивающихся возле любой хорошенькой дамы. Черт побери, он никак не ожидал, что посещение званых вечеров станет для него такой мукой!

Наконец на лестнице послышались легкие шаги, и на верхней площадке показалась Аметист. Как всегда, при виде ее красоты у Дэмиена захватило дух, однако ему пришлось взять себя в руки. Видимо, его лицо выражало не совсем отцовские чувства, а поскольку возле дверей торчала неизменная миссис Доббс, Аметист покосилась на нее с неподдельным испугом.

— Ты сегодня прекрасно выглядишь, милая, — сдержанно заметил капитчн, — однако нам следует поторопиться, если мы не хотим опоздать на обед!

Недолгий путь до особняка Хайрама и Миллисент Стрэт-мор превратился для Дэмиена в бесконечную пытку. Сидеть совсем близко от Аметист в полутемной карете и не иметь возможности обнять ее так, как ему хочется, — это было просто ужасно!

Наконец Дэмиен не выдержал и горячо зашептал, наклоняясь к самым ее губам:

— Милая, постарайся поберечь сегодня свои силы — они понадобятся тебе, когда мы вернемся домой, и на Чеснат-стрит погасят огни! — Он провел языком по ее влажным полуоткрытым губам и довольно улыбнулся, почувствовав, как вздрогнула Аметист. По его телу прошла волна ответного трепета, однако капитану удалось сдержать свой порыв. — Запомни, эти олухи могут пялиться на тебя сколько влезет, но как только мы вернемся домой, все встанет на свои места, и ты снова будешь принадлежать мне, только мне!

Аметист, из последних сил борясь с привычной волной жаркой истомы, разбуженной его прикосновением и грозившей окончательно лишить ее воли, сердито ответила:

— Не понимаю, отчего ты так переживаешь. Судя по всему, тебе тоже не было скучно вчера вечером в обществе Стефани Морган и Сары Барлоу, не говоря уже про твою любимицу, Меррел Бристол. Между прочим, она так и не удосужилась извиниться передо мной за оскорбление.

— Ах да… — с добродушной улыбкой спохватился Дэмиен. — Я совсем забыл, как Меррел ошиблась по поводу наших отношений…

Даже в темной карете было видно, каким пламенем полыхнули огромные фиалковые глаза оскорбленной красавицы.

— По-твоему, она имела право обозвать меня потаскухой? Ну что ж, если так, то мне ничего не стоит продемонстрировать, как ведет себя настоящая потаскуха — сегодня же вечером, когда вокруг меня снова соберется толпа поклонников.

— Не слишком ли много ты на себя берешь, милая? — произнес Дэмиен со спокойствием, удивившим даже его самого.

Аметист резко отвернулась, но он прижал ее к себе и прошептал в самое ухо:

— Дорогая, тебе следует усвоить одну важную вещь: чем бы я ни занимался, с кем бы ни общался — это не твое дело. Наши отношения просты и понятны: ты принадлежишь мне, а не я — тебе, и как только у меня появится повод считать, что ты об этом забыла, я в ту же минуту закончу этот идиотский маскарад!

Аметист дрожала и задыхалась от обиды, не зная, чтосказать. Карета уже остановилась возле дома Стрэтморов, и Дэмиен, грубо отпихнув Аметист, вполголоса приказал:

— Возьми себя в руки, дуреха, и вспомни, где мы находимся, не то ты сама положишь конец своим глупым играм!

Раздражение, вызванное яростным спором с Аметист, все еще не улеглось, когда Дэмиен появился в гостиной у Стрэтморов. Все же он не смог подавить вспышку гордости при виде того, как все присутствующие поспешили повернуться навстречу его спутнице. Правда, уже через минуту от гордости ничего не осталось, потому что на смену ей пришла ревность. Нехотя отвечая на вежливые приветствия, Дэмиен чувствовал, как напряженно сжимаются у него на локте тонкие пальчики Аметист, и не без злорадства думал о том, что сумел поставить маленькую паршивку на место. Так ей и надо — не будет забывать, кто здесь хозяин!

— Дэмиен, дорогой! — Мелодичный грудной голос оторвал капитана от мрачных раздумий. Его знакомая ловко воспользовалась минутным замешательством и вклинилась между ним и Аметист. — Миллисент уже решила, что ты не придешь сегодня на обед. Хайраму пришлось срочно уехать по делам, и бедняжка совсем расстроилась, думая, что не увидит у себя на приеме ни одного из своих любимцев! Я убеждала ее в обратном — и оказалась права. Разумеется, ты не мог пропустить ее званый обед — ведь здесь собирается вся Филадельфия!

Стефани Морган не спускала с Дэмиена проницательного взгляда, и капитан едва заметно кивнул, краем глаза наблюдая за Аметист, которую оттеснила от него шумная толпа молодых джентльменов.

— Миллисент пришлось задержаться на кухне, чтобы присмотреть за поварами, — продолжала Стефани, — и на это время я взяла на себя роль хозяйки дома. Идем же! — Она ласково посмотрела на Дэмиена. — Мы все ужасно заждались!

Так как капитан по-прежнему не решался покинуть Аметист, Стефани тихонько шепнула:

— Оставь ее хотя бы ненадолго, дорогой, иначе все сочтут, что ты слишком назойлив! В конце концов, ей просто необходимо какое-то время проводить в обществе приличных молодых людей, чтобы без помех выйти замуж!

— Аметист едва исполнилось шестнадцать. Надеюсь, ты понимаешь, что ей еще рано думать о браке? — сдержанно возразил Дэмиен, изо всех сил стараясь скрыть свою досаду и одновременно продолжая исподтишка наблюдать за подопечной. Судя по всему, бессовестная девчонка уже успела позабыть о полученной выволочке — она смеялась как ни в чем не бывало над глупыми шутками развязных юнцов и совсем не обращала внимания на его присутствие. Но, черт побери, он тоже пришел сюда развлекаться, а не следить за этой маленькой кокеткой!

— Хотя… в чем-то ты, безусловно, права, — обратился Дэмиен к Стефани. — В любом случае у меня нет ни малейшего желания спорить с такой очаровательной дамой!

Стефани покраснела от удовольствия, но Дэмиену было не до того: он внимательно вслушивался в заливистый, мелодичный смех Аметист. Похоже, эта вертихвостка совсем приручила молодых бездельников…

Дэмиен с трудом изобразил многозначительную улыбку и произнес, подзывая официанта с шампанским:

— Итак, для начала предлагаю тебе освежиться бокалом вина…

Мило кивнув польщенному ее вниманием Мартину Куэллу, Аметист сделала вид, будто не замечает, как в противоположном углу гостиной Дэмиен строит глазки Стефани Морган. Просто удивительно, как такой верзила может выглядеть столь элегантным джентльменом! Поневоле она сравнивала его с молодыми людьми, которые так старательно увиливали за ней на светских раутах, и пришла к весьма тревожным выводам — ни один из них не вызывал у нее ни малейшего интереса.

Девушка задумалась и не сразу заметила, что за ней пристально следит незнакомый темноглазый джентльмен. Черный фрак и белые панталоны выгодно подчеркивали его идеально сложенную фигуру, а виртуозно повязанный белый галстук привлекал внимание к загорелой мощной шее. Его внушительный облик дышал мужественным спокойствием и уверенностью, длинные прямые волосы цвета воронова крыла были стянуты на затылке черной атласной лентой. Правильные черты смуглого открытого лица поражали своей красотой. Судя по всему, на Аметист обратил внимание самый привлекательный джентльмен в этой гостиной, и она застыла словно зачарованная.

Увы, темноволосый красавец тут же снисходительно улыбнулся оживленно щебетавшей о чем-то молодой даме, и Аметист, заставив себя отвернуться, как ни в чем не бывало продолжила беседу с Мартином Куэллом.

Вскоре пронзительно зазвенел колокольчик, возвещая о начале обеда, и за спиной у нее раздался бархатный голос:

— Мадемуазель Грир, мадам Стрэтмор просила меня проводить вас к столу.

Аметист обернулась и с удивлением обнаружила возле себя того самого темноволосого незнакомца; не обращая внимания на громкие протесты Мартина Куэлла, Джерарда Уайтстоуна и прочих молодых людей, он любезно подал ей руку. Зардевшись от удовольствия, девушка извинилась перед своими кавалерами, послушно оперлась на протянутую ей руку и позволила отвести себя в столовую.

— Позвольте мне взять на себя смелость самому представиться вам, мадемуазель! Меня зовут Арман Бошан, я — деловой партнер месье Стрэтмора. Ну а вы, насколько мне известно, — мадемуазель Грир, прелестная подопечная месье Дэмиена Стрейта.

Несмотря на свою общительность, Аметист не привыкла выслушивать комплименты от мужчины, беседуя с ним наедине; она смутилась и не сразу нашла более безопасную тему для разговора:

— Вы впервые в Филадельфии, месье Бошан?

— Я счел бы для себя великой честью, мадемуазель, — с неотразимой улыбкой сообщил этот джентльмен, — если бы вы звали меня Арманом.

— Но тогда и вам придется звать меня Аметист. — Она улыбнулась в ответ, даже не подозревая о том, какая ярость отразилась в этот момент на лице капитана Стрейта.

Изысканно сервированный стол поражал обилием редких кушаний и дорогих вин, но Аметист почти не замечала всей этой роскоши. Она готова была без конца слушать бархатный голос Армана, смотреть в его темные, бездонные глаза.

В какой-то момент ее кавалер вдруг оборвал себя на полуслове и поинтересовался с недоуменной гримасой:

— Ах, моя маленькая красавица, вы так весело улыбаетесь, что я начинаю теряться в догадках: неужели это мои жалкие попытки шутить стали причиной столь очаровательного веселья? Сжальтесь надо мной, разрешите мои сомнения, милая Аметист!

— Просто вы мне ужасно понравились, Арман! — призналась она с обезоруживающей улыбкой. — Вы так красиво говорите, и у вас такой музыкальный голос…

— Дорогая… — Бошан с трудом подбирал слова, не зная толком, то ли она настолько простодушна, что не боится выложить правду перед первым встречным, то ли пытается над ним подшутить. — Неужели вас так рассмешили мои ошибки в английском языке?

— Ну что вы, Арман, все как раз наоборот! — Аметист так хотелось утешить его и исправить недоразумение, что она даже взяла своего собеседника за руку. — Честное слово, я не получала такого удовольствия с тех самых пор, как в последний раз слушала «Отелло».

— Значит, мои манеры показались вам театральными? — Арман слегка растерялся.

— Что вы! Я просто хотела сказать вам приятное, сэр, без всяких задних мыслей. Капитан Стрейт не позволил бы мне заявить об этом во всеуслышание, однако правда состоит в том, что мой отец был актером, а мать — актрисой. Я тоже некоторое время выступала на сцене и, несмотря на то что многие относятся к этому занятию с предубеждением, горжусь и буду гордиться талантом моих родителей. Папа был настоящим артистом, и хотя нам с мамой не удалось достичь таких же высот в сценическом искусстве, я…

— Все, хватит, — мягко оборвал се Арман. — Вам не требуется извиняться передо мной. Прошу прощения за свою глупость.

Аметист, просияв от счастья, воскликнула:

— Мой отец… вы наверняка о нем слышали! Его звали Мартин Веллингтон Грир.

— Увы, нет. — Арман вежливо улыбнулся. — Я слишком давно не был в этой стране. К тому же, настолько мне известно, во время войны за независимость театры были закрыты?..

— Да, и из-за этого нам с мамой пришлось отправиться на Ямайку с капитаном Ст… словом, на корабле Дэмиена. Понимаете, папа погиб всего за год перед этим, и маме надо было как-то зарабатывать… Но все равно… — тут Аметист гордо выпрямилась и так решительно посмотрела на собеседника, что у него захватило дух, — все равно я не вижу ничего зазорного в нашей профессии! Мой папа был по-настоящему талантлив… И у вас, Арман, тоже есть этот дар — при желании вы могли бы увлечь целую аудиторию одной силой своего голоса!

Она не спускала с Бошана восхищенного взгляда, отчего ему стало совсем неловко. Он ласково пожал ей руку и прошептал со смущенной улыбкой:

— Моя милая, вы просто бесподобны!

Не зная, как еще выразить свои чувства, Арман поднес ее маленькую ручку к губам. Аметист покраснела от удовольствия, а их соседи по столу отвлеклись от разговоров и уставились на странную пару с нескрываемым любопытством.

— Я польщен вашим доверием, Аметист, — продолжал Арман, — и все же не могу понять одну важную вещь. Если вам запретили говорить о своем прошлом, почему вы рассказали обо всем мне?

— Иногда вовсе ни к чему уметь читать чужие мысли, чтобы угадать человека, который никогда не унизится до пересудов и сплетен. Я нисколько не сомневаюсь, что все сказанное сегодня останется между нами.

Арман смотрел и не мог насмотреться на это поразительное существо. Еще никто не разговаривал с ним с такой обезоруживающей откровенностью. Аметист удалось не просто удивить его — он чувствовал, что не на шутку увлекся юной красавицей…

Дэмиен не спускал глаз с двух голубков, так увлеченно ворковавших о чем-то на другом конце стола. Черт побери, она даже ни разу не оглянулась на него с той минуты, как к ней подкатился этот чернявый французишка! Стараясь не выдать свою ярость, капитан уткнулся носом в тарелку и стал рассеянно тыкать вилкой в кусок жаркого.

— Дорогой, ты не болен?

Дэмиен поднял глаза и увидел перед собой обворожительно улыбавшуюся Меррел Бристол. Проклятие, он напрочь позабыл о том, что Меррел — его соседка за обедом! Он вообще не в состоянии был помнить ни о чем, кроме этой парочки, так увлеченно шептавшейся о каких-то неведомых ему тайнах.

— Кажется, твою маленькую воспитанницу вполне устраивает общество Армана Бошана? — продолжала ворковать Меррел. — Этот джентльмен весьма изощрен в искусстве флирта, но вряд ли способен по-настоящему увлечься. Она же совсем ребенок… Впрочем, кому, как не тебе, знать пределы ее возможностей.

— Заткнись, Меррел! — не выдержал капитан. — Мне тошно слушать, как ты исходишь желчью!

— Фу, как грубо! — Меррел захлопала ресницами с самым невинным видом. — Впрочем, к чему тратить время на разговоры, все понятно без слов — достаточно на них взглянуть! — Меррел сделала вид, будто занята исключительно едой, предоставив Дэмиену возможность без помех бросать ревнивые взгляды в сторону беззаботной парочки на другом конце стола.

Аметист, вставая из-за стола, не удержалась от улыбки — с такой поспешностью предложил ей руку Арман. После обеда гостям был обещан небольшой концерт, и ее галантный кавалер уже заручился ее согласием слушать музыку вместе. Только теперь Аметист осознала, что за все это время ни разу не вспомнила про Дэмиена, и тут же нашла в толпе его рослую фигуру. Капитан о чем-то оживленно шептался с Меррел Бристол. Девушка не без досады подумала, что напрасно беспокоилась: пока здесь находится эта женщина, Дэмиену скучать не придется. Она резко повернулась и наткнулась на ироничный взгляд Армана.

— Вас как будто не радуют отношения вашего опекуна с мисс Бристол…

— Ну что вы, Арман! — Аметист улыбнулась как можно небрежнее. — Мадемуазель Бристол неприятна мне сама по себе. Она просто отвратительная дрянь!

Бошан сперва опешил, а потом весело расхохотался и воскликнул, пожимая ей руку:

— Вы неподражаемы, моя милая! Я буду счастлив продолжить наше знакомство, пусть даже оно состоялось благодаря обману! — Аметист слушала его в явном недоумении, и Бошан пояснил: — Я всего лишь хотел признаться, что мадам Стрэтмор вовсе не просила меня составить вам компанию за обедом — это исключительно моя идея, так сказать, небольшая импровизация. — Прочтя на ее лице искреннее облегчение, он воскликнул: — Так вы прощаете меня? Вот и прекрасно… ибо меньше всего я хотел бы, чтобы начало наших отношений омрачала ложь.

Он произнес это так многозначительно, что Аметист растерялась, и Арман выругал себя за излишнюю поспешность. Он должен быть терпеливым и не пугать эту малышку раньше времени. Она совсем дитя…

— Идемте же, дорогая, пока в музыкальной гостиной еще есть место. Я буду считать вечер безнадежно испорченным, если на смогу слушать концерт рядом с вами!

Им благополучно удалось устроиться на соседних креслах, но, когда начался концерт, Аметист обнаружила, что прямо за ней расположился Дэмиен Стрейт с Меррел Бристол по правую руку и Стефани Морган по левую. Украдкой оглянувшись на капитана, она почувствовала легкий испуг: Дэмиен явно был вне себя от злости. Аметист понятия не имела, что могло привести его в столь дурное расположение духа, однако, без сомнения, объектом для этой ярости была именно она.

Арман моментально почувствовал смену ее настроения и с тревогой спросил:

— Аметист, милая, что с вами? Я вас чем-то расстроил?

— Ну что вы, конечно, нет! — отвечала она, обращая к нему доверчивый взор. — Вы тут совершенно ни при чем! Как вы могли меня расстроить?

— Тогда в чем же дело?

У них за спиной раздалось сердитое фырканье, и Аметист чуть не подскочила на месте. То, как она поникла в своем кресле, говорило само за себя. Арман все понял без слов и с облегчением улыбнулся:

— Это его вы так боитесь, милая? Но право же, мы не сделали ничего такого, за что вас можно было бы осудить! — Не дожидаясь ответа, он ласково погладил Аметист по руке. — Не беспокойтесь, после концерта я сам подойду к капитану и все объясню…

— Ох нет, Арман, только не это, умоляю…

Она явно была испугана, и Бошану хватило одного беглого взгляда на капитана Стрейта, чтобы понять: этот господин вовсе не намерен шутить. Кроме того, он заметил, с каким злорадством наблюдает за этой сценой Меррел Бристол, и молча согласился с определением, данным ей за обедом Аметист. Его не покидало желание помочь своей очаровательной соседке, но, увы, он не знал, как это сделать.

Тем временем концерт шел своим чередом. Закончился первый номер, и на смену певице к пианино вышел невысокий седой музыкант. Аметист обреченно вздохнула, глядя, как он устраивается перед инструментом. Вытерпит ли она целый час между молотом и наковальней — молчаливой яростью Дэмиена и вежливым сочувствием Армана?

Ее мрачные размышления прервал поток энергичных аккордов. Чуткая от природы, Аметист не могла долго оставаться равнодушной к этой удивительной музыке. Она сама не заметила, как ощущение безнадежности развеялось без следа, и с улыбкой спросила:

— Вам нравится мелодия, Арман? Как она называется? Я никогда не слышала ничего подобного!

— Не могу сказать вам в точности ее название, но это наверняка вальс…

— Вальс?

— Ну да. Вам еще ни приходилось танцевать вальс, моя милая?

Аметист молча покачала головой, целиком отдаваясь во власть музыки. Она была так захвачена живой мелодией, что перестала обращать внимание на окружающих и даже зажмурилась, тихонько раскачиваясь и отбивая такт ногой.

Когда вальс внезапно оборвался на высокой ноте, небольшая аудитория разразилась дружными аплодисментами. Аметист ничего не могла с собой поделать: она вскочила с кресла и хлопала громче всех, желая воздать должное этой волшебной музыке.

Арман слышал этот вальс множество раз, однако непосредственность его новой знакомой была достойна всяческого восхищения, и он с улыбкой пообещал:

— Я непременно научу вас танцевать вальс, моя милая! Это великолепный танец, он захватывает вас целиком и заставляет сердце петь от восторга.

Музыкант стал раскланиваться, и Аметист горячо зашептала:

— О, я очень хотела бы научиться танцевать вальс, Арман! Эта музыка наверняка создана нарочно для танца!

Следующий номер не имел с вальсом ничего общего. Вступление к «Зеленым рукавам» повергло Аметист в задумчивость. Видения давно минувших дней вызвали слезы на глазах. Арман моментально встревожился, и, заметив это, она сама ответила на его невысказанный вопрос:

— Это моя любимая мелодия — когда-то я исполняла ее с удовольствием.

Сидевшая у нее за спиной Меррел Бристол не теряла времени даром, ловя каждое слово их беседы. Простодушное признание Аметист было воспринято ею со злорадной улыбкой: наконец-то у нее появился способ поставить на место сопливую выскочку! Решительно выпрямившись, она произнесла нарочито громким голосом, разлетевшимся по всей гостиной:

— Я не ослышалась? Вы действительно много раз исполняли эту песенку?

Ошеломленная такой бесцеремонностью, девушка едва заметно кивнула в ответ.

Следующую фразу Меррел произнесла еще громче, только на этот раз она обращалась к Миллисент Стрэтмор:

— Ты слышала, что сказала эта девушка? Она много раз исполняла «Зеленые рукава»! Как ты думаешь, может быть, мы уговорим ее спеть?

Аметист умоляюще взглянула на Армана, ища поддержки, и он, как верный рыцарь, немедленно бросился на выручку:

— По-моему, не очень учтиво обращаться к мадемуазель Грир с такой просьбой — она будет чувствовать себя слишком скованной перед незнакомой аудиторией…

— Ах, месье Бошан, в этом зале собрались только близкие друзья и единомышленники, разве не так?

Удивленная тем, что Дэмиен до сих пор не проронил ни звука, Аметист оглянулась на него в надежде обрести еще одного защитника, но наткнулась на мрачный взгляд, не обещавший ей ничего хорошего. Скрепя сердце она приготовилась дать Меррел достойный ответ, однако та опередила ее, обратившись к Арману с тщательно рассчитанной небрежностью:

— Я понимаю вашу тревогу месье: вы боитесь, что выступление юной леди слишком нас разочарует. Уверяю вас, мы будем максимально снисходительны в своих суждениях…

— А я полагаю, мадемуазель, — Арман покраснел при мысли о том, как искусно эта пройдоха поставила их в неловкое положение, — что…

— Ничего страшного, — Аметист решительно поднялась и направилась к пианино, — я с огромным удовольствием удовлетворю желание мисс Бристол оценить мои вокальные данные, а то как бы неутоленное любопытство навеки не лишило ее душевного покоя!

Меррел явно не ожидала столь решительного отпора и возмущенно пожала плечами, в то время как Аметист, словно ничего не замечая, шепотом обратилась к пианисту:

— Сэр, я прошу прощения за то, что вас так грубо прервали, но эта дрянь все равно не даст вам продолжать, пока не добьется своего…

Маэстро понимающе кивнул, и Аметист, с облегчением переведя дух, повернулась к залу. Вступление к «Зеленым рукавам» было достаточно длинным, чтобы ей хватило времени настроиться на нужный лад. Через несколько минут ее чудесное сопрано зазвучало в людной гостиной, напоминая о другом времени и о другом зале. Она как будто снова стояла на авансцене, напротив ложи для почетных гостей, и не спускала глаз с темноволосого юноши, застывшего в бархатном кресле…

Черные очи и черные кудри, Ласковый взор и любезная речь… Любимый мой — он всегда со мной! Никто мне не нужен, лишь ты, дорогой!..

Как всегда, ее пение никого не оставило равнодушным, а когда затих последний аккорд, Аметист обнаружила, что пела, не спуская глаз с Армана. В гостиной не было слышно ни звука, и девушка повернулась к музыканту, чтобы поблагодарить за прекрасное сопровождение. В этот момент зал взорвался аплодисментами.

Арман вскочил с места и поспешил к ней. Он желал одного: выразить ей свой восторг — а потому не долго думая крепко обнял и расцеловал в обе щеки на глазах у всех присутствующих.

— Это потрясающе! Грандиозно! Милая моя, я ни разу в жизни не слышал…

— Аметист, пора домой! — загремел из зала грубый голос Дэмиена.

— Но, месье Стрейт, вам не следует покидать нас так скоро! Позвольте нам должным образом высказать всю признательность…

— Она и так получила вашей признательности больше, чем следует! — процедил Дэмиен, смерив противника грозным взглядом. Схватив Аметист за руку, он чуть не волоком потащил ее в прихожую, где повелительным жестом отправил слугу за верхней одеждой, а затем сурово взглянул на Миллисент Стрэтмор, которая по долгу хозяйки вышла их проводить.

— Ты должен извинить нас, Дэмиен, — вполголоса проговорила Миллисент. — Меррел временами бывает просто невыносимой, но ведь ты давно уже привык к ее выходкам, не так ли, дорогой?

В эту минуту Меррел Бристол вышла из музыкальной гостиной и торопливо направилась в их сторону. Небрежно глянув на нее, Дэмиен отвернулся.

— Меррел? — Его голос гулко раскатился под высокими сводами фойе. — А кто она такая? Что-то я не припомню никого с этим именем среди своих знакомых!

Меррел застыла на месте. Багровая от злости, она долго смотрела Дэмиену в спину, потом топнула ногой, развернулась и поспешила обратно в гостиную.

Миллисент дождалась, пока за ней закроется дверь, и вполголоса обратилась к капитану:

— По-моему, она сполна получила все, что заслужила за свою назойливость. Ты по-прежнему настаиваешь на том, чтобы уйти?

— Миллисент, — с сожалением произнес Дэмиен, — я виноват в том, что случилось сегодня на концерте, и боюсь окончательно испортить твой вечер, если решу остаться. — Он обернулся к Аметист. — А ты давай одевайся как следует — не хватало еще после возиться с твоей простудой!

Аметист почувствовала себя оскорбленной до глубины души. Да он просто негодяй! Кто дал ему право срывать на ней свой гнев? Разве она в чем-то провинилась? Наоборот, это ее пытались выставить на посмешище, а в итоге Меррел со своими мелкими кознями села в лужу и Дэмиену не пришлось стыдиться за свою подопечную. Так в чем же дело? Почему он весь вечер смотрел на нее так, будто готовился задушить на месте?

Через минуту, когда кучер подал карету к парадному крыльцу, Дэмиен схватил ее за руку и, словно вещь, зашвырнул в экипаж. Его лицо по-прежнему было искажено злобной гримасой.

Не в силах больше терпеть этого издевательства, Аметист воскликнула:

— Как тебе хватает совести так обращаться со мной на людях, Дэмиен Стрейт? Кто дал тебе право помыкать мной, как провинившейся школьницей? Если кто-то сегодня и вел себя неприлично, так это твоя взбесившаяся от ревности любовница, а никак не я!

— Моя любовница — это ты, Аметист, и очень скоро я тебе об этом напомню!

— О да, конечно… — покраснев, ответила она. — Я твоя любовница… наверняка не первая и не последняя. Но ты не желаешь замечать разницы в твоих отношениях со мной и с теми, другими! В отличие от них я с тобой не по своей воле, и если бы у меня была хоть малейшая возможность, я с великим удовольствием избавилась бы от тебя, от твоей власти надо мною, от твоего обеа…

— …и кинулась бы на грудь этому ловеласу, Арману Бошану? Ха-ха! Свет еще не видывал такой дуры, как ты, Аметист Грир! Я по крайней мере дал слово заботиться о тебе, а Арман Бошан — первый на весь город охотник за юбками — не стесняется открыто содержать одновременно двух любовниц! Он меняет женщин как перчатки и запросто может оставить свою бывшую пассию без гроша.

— Я тебе не верю!

— И тем не менее это так. — Дэмиен больно стиснул ее плечи. — Ему нужно от тебя то же, что и от всех прочих женщин, и сегодня ты стала для него легкой добычей, сама пошла к нему в руки.

— Ничего подобного, я просто приятно провела вечер! А как ты думал? В конце концов, мы отправились туда развлекаться, а ты все поставил с ног на голову!

Аметист попыталась вырваться, но не смогла оттолкнуть его от себя. Тогда она яростно прошипела:

— Ты вечно всех судишь по себе. Ну погоди, дай мне только избавиться от тебя — и я больше никому не позволю лезть в свою жизнь! Нет, благодарю покорно! Если в отношениях между мужчиной и женщиной кого-то непременно должны использовать, то именно я буду пользоваться тем, кем захочу! О, Дэмиен Стрейт, я прошла с тобой отличную школу! Меня больше не пугает то, что со мной не захочет иметь дела ни один достойный человек: я найду себе недостойного и не постесняюсь выжать из него все, что он хотел бы получить от меня…

Физиономия капитана побагровела от злости — это было видно даже в темной карете. Аметист даже подумала, что перегнула палку… но было уже поздно. Дэмиен отпустил ее плечо и принялся наносить ей безжалостные, хлесткие пощечины. Он бил ее снова и снова, не обращая внимания на то, что Аметист вот-вот потеряет сознание от боли, и понял это, только когда миновал первый приступ ярости. Тогда он отпихнул от себя беспомощную жертву, и Аметист рухнула в угол кареты.

— Эй!.. Ты жива? Аметист, ответь мне!

— Да, — прерывистым шепотом ответила несчастная, не в силах открыть глаза и посмотреть в лицо своему мучителю, — я все еще жива, Дэмиен. На этот раз ты не забил меня до смерти…

— Я вовсе не желал твоей смерти! — Дэмиен неожиданно прижал ее к себе и покрыл поцелуями бледное лицо. — Вот только ты должна понять, что…

В этот миг карета остановилась, и Дэмиен, открыв дверцу, выскочил наружу. Из последних сил преодолевая головокружение, Аметист кое-как выбралась на подножку, но он не позволил ей сделать и шагу, а, подхватив на руки, понес в дом.

При виде необычной картины миссис Доббс даже попятилась; однако в ответ на ее немой вопрос Дэмиен лишь буркнул через плечо:

— Аметист очень больна. Пусть Мэри поможет ей раздеться, а потом она должна немедленно лечь в постель!

Не тратя времени на разговоры, миссис Доббс бросилась на кухню, и через минуту обе служанки уже входили в дверь спальни. Быстро глянув на них, капитан вполголоса приказал:

— Переоденьте мисс в ночную рубашку и доложите мне, как только уложите ее в постель!

Затем он вышел, снял пальто, небрежно бросил его на кресло и обернулся к двери. Его терзали тревога и страх. Виной всему была его проклятая ревность. А она тоже хороша — строила глазки этому чернявому лягушатнику!

Дверь в комнату отворилась, и оттуда выглянула озабоченная служанка:

— Прошу вас, мистер Стрейт.

В мгновение ока Дэмиен оказался в спальне.

— Мэри и вы, миссис Доббс, можете быть свободны, — коротко распорядился он.

Экономка смущенно кашлянула.

— Мистер Стрейт, надеюсь, вы не собираетесь оставаться наедине с мисс Грир в ее спальне?

И тут капитан так глянул на нее, что у бедной женщины язык чуть не прилип к небу.

— Я только хотела сказать… вы же сами настаивали на этом, сэр, — относительно надлежащей репутации… если, конечно, это еще имеет значение…

— Да-да, миссис Доббс, это, разумеется, имеет значение! — не выдержал Дэмиен. — Но на Ямайке мисс Грир чуть не умерла от лихорадки, и тогда мне пришлось лично ухаживать за ней во время болезни. Надеюсь, что с Божьей помощью я смогу управиться и с этим легким недомоганием! А теперь я буду крайне признателен, если вы с Мэри вспомните, кто здесь хозяин…

Миссис Доббс гордо выпрямилась и кивнула окаменевшей от страха Мэри. Она уже стояла возле двери, когда Дэмиен окликнул ее:

— Если вы сочтете это более пристойным, можете не закрывать дверь до конца.

Миссис Доббс одобрительно улыбнулась и вышла, оставив дверь слегка приоткрытой.

Наутро экономка поднималась на второй этаж с тяжелым сердцем. Ее крайне встревожила вчерашняя сцена, и она не строила иллюзий насчет того, что может застать сейчас в спальне у мисс Грир.

Неслышными шагами она подошла к третьей по счету двери и только здесь позволила себе с облегчением перевести дух: Аметист Грир безмятежно спала в своей постели, и ее чистое лицо напоминало ангельский лик. Дэмиен Стрейт тоже крепко спал, сраженный усталостью, расположившись в большом мягком кресле возле кровати.

— Ах, мадемуазель Грир, я тысячу раз извиняюсь за то, что пригласила вас сегодня на примерку вне очереди! — щебетала мадам Дюморье, подгоняя по талии новое платье. — Но месье Стрейт так настаивал… Он даже сам описал украшения и фасон, и, понятно, мне не хотелось его разочаровывать. — Мадам Дюморье была слишком занята платьем и не обращала внимания на то, с каким недоумением Аметист разглядывает свой новый наряд в большом настенном зеркале. Сначала портниха настояла на внеочередной примерке, а потом оказалось, что Дэмиен без ведома Аметист заказал для нее еще одно платье, как будто ей и без того не хватало туалетов. Но этот наряд шили нарочно для бала в «Эллере», который должен был состояться на следующей неделе. «Эллер» — роскошное заведение, расположенное неподалеку от недавно отстроенного здания конгресса, — славился тем, что в нем любили бывать самые известные эмигранты из Европы, например Талейран, а кроме того, именно здесь американская публика впервые услышала звуки вальса, так поразившего Аметист на приеме у Стрэтморов. Узнав о том, что Дэмиен собирается везти ее на этот бал, Аметист испытала и радость, и страх одновременно. С памятного вечера у Стрэтморов они с капитаном ни разу не показались в свете, и хотя дома Дэмиен был с ней бесконечно терпелив и ласков, Аметист и думать боялась о том, что он может выкинуть на людях.

Погруженная в свои мысли, девушка не сразу обратила внимание на то, с какой поразительной точностью повторяет заказанное Дэмиеном платье тот туалет, в котором она впервые пела перед ним на сцене. В тот вечер Дэмиен в первый раз заговорил о своих правах на нее и с неподражаемой самоуверенностью заявил о том, что Аметист принадлежит ему, и только ему. С тех пор они прошли долгий и трудный путь; она боролась, не щадя сил и даже самой жизни, но все равно по-прежнему не могла одолеть его загадочной колдовской силы.

Внезапно Аметист побледнела и поднесла руку к виску. Неужели Дэмиен заказал это платье и так подробно описал его фасон, чтобы напомнить ей, что она бессильна против его магии и будет оставаться на положении бесправной пленницы до тех пор, пока он не увлечется новой игрушкой?

Эта догадка привела ее в такое смятение, что она едва не лишилась чувств. Мадам Дюморье, заметив это, испуганно охнула и запричитала:

— Мадемуазель, вам плохо? Мадемуазель…

Несмотря на изящное сложение своей клиентки, француженка понимала, что не сможет удержать Аметист, если та упадет в обморок, и громко позвала на помощь. Не прошло и минуты, как чьи-то сильные руки подхватили беспомощную красавицу, и она оказалась на маленькой кушетке в дальнем углу примерочного зала.

Комната плыла у нее перед глазами, взгляд застилала колеблющаяся мгла, и она не сразу сообразила, чей голос окликает ее с неподдельной тревогой:

— Боже милостивый! Аметист, милая… Прошу, поговорите со мной. Вам плохо? — Арман Бошан принялся осторожно растирать ей руки. Наконец он с облегчением заметил, что на ее бледные щечки стал возвращаться слабый румянец, а взгляд немного прояснился.

Аметист попыталась сесть на кушетке, но он удержал ее.

— Нет-нет, вам не следует сейчас вставать…

— Глупости, — возразила она, крайне смущенная столь необычной для нее слабостью. — Мне уже полегчало. Боюсь, это последствия бессонницы.

— Ах да, конечно, — подхватил Арман, понимая, как неловко она себя сейчас чувствует. — Должен признаться, что в последнее время я тоже часто не сплю по ночам, и причиной тому является образ милой дамы с чудесными фиалковыми глазками!

Аметист внимательно посмотрела на француза и весело расхохоталась.

— Арман, вы заставляете меня думать, что мне рассказали о вас правду! Оказывается, вы действительно дамский угодник!

— Мадемуазель, вы поразили меня в самое сердце! — Арман сделал трагический жест, но Аметист, недоверчиво прищурившись, быстро возразила:

— Что-то вы не похожи на человека, которого так легко ранить — особенно если это касается сердечных дел!

Несмотря на ее игривый тон, Арман понял, что она ведет эти речи неспроста, и с сожалением уступил свое место мадам Дюморье, желавшей лично убедиться в состоянии здоровья клиентки.

— Вам уже лучше, мадемуазель?

— Да, мадам, не беспокойтесь! Просто минутный приступ слабости. Боюсь, я напрасно отказалась сегодня от завтрака.

— А вам не кажется, что сейчас очень кстати была бы чашечка чаю?

— Ну да, конечно, конечно!

Когда хозяйка вышла, Аметист с укором заметила:

— Арман, вы напрасно ввели мадам в такие хлопоты — я уже почти оправилась, и вовсе ни к чему поднимать вокруг этого такую шумиху!

— Но зато, моя милая, благодаря этому у нас появилась возможность остаться вдвоем — а именно за этим я и явился сюда нынче утром!

— Я не ослышалась? Вы действительно пришли ради меня?

— Вот именно, моя милая, вот именно! Мы с мадам земляки. Я дал ей понять, что буду признателен, если она сообщит мне время вашей очередной примерки, и эта очаровательница с удовольствием пошла мне навстречу. — Поскольку Аметист смотрела на него с явным недоверием, Арман добавил, выразительно подняв брови: — Ну подумайте сами, что еще могло привлечь меня в дамский салон?

— Судя по тому, что я о вас слышала, вы и без меня довольно часто посещаете салон вашей старинной подруги. — Аметист невинно взглянула на собеседника и многозначительно прибавила: — В конце концов, это так естественно, особенно если у мужчины сразу две любовницы…

Лицо Армана стало пунцовым — он никак не ожидал, что дама, за которой он решил приударить, окажется в курсе его похождений. Эта маленькая победа развеселила Аметист, и при виде ямочек на ее милых щечках француз мигом позабыл про обиду. Она прелесть! Поднеся к губам ее изящную ручку, он восторженно произнес:

— Дорогая, вы просто бесподобны!

— Ах, месье, вы снова мне льстите! — в тон ему отвечала Аметист.

— Милая, разве вам не говорили, что в свете не принято указывать мужчине на его прежние ошибки в тот момент, когда он со всей искренностью пытается произвести на вас самое благоприятное впечатление?

— Право, вам грех на это жаловаться. Вы пользуетесь у дам таким огромным успехом! Что значит по сравнению с этим одна маленькая неудача? В Филадельфии всегда хватало прелестных женщин — неужели вы не найдете у них утешения?

— Нет, потому что ни одна из них не сравнится с вами, моя красавица!

Тут уж Аметист стало не до шуток; она смущенно потупилась и вздохнула с облегчением, лишь когда мадам Дюморье вернулась в примерочную с чайным подносом.

— Месье, мадемуазель, желаете чаю?

— Да, мадам! — по-французски вырвалось у Аметист. Она рассмеялась и пояснила: — Почему-то мне показалось, что это будет забавно — двум французам услышать родную речь!

— Мне вдвойне приятно слышать это от вас, дорогая! — галантно отвечал Арман.

Аметист смутилась. Не прозвучала ли в его голосе излишняя горячность? Нет, наверное, ей показалось…

Крепкий чай и приятное общество мигом восстановили ее силы.

Вскоре после того, как Арман откланялся, мадам Дюморье закончила примерку, и Аметист пришло время вернуться домой. Тепло попрощавшись с портнихой, она вышла на улицу… и с удивлением обнаружила у крыльца Армана Бошана.

— Как, вы до сих пор еще не ушли? Впрочем, это даже лучше, потому что я не успела поблагодарить вас за приятно проведенное время.

Арман улыбнулся, лаская взглядом ее гибкую фигуру.

— Мне тоже не удалось высказать кое-какие мысли, моя маленькая пташка, но лучше я попрошу у вас разрешения нанести визит на этой неделе, чтобы иметь возможность…

— Что вы, нет! — всполошилась Аметист. — Вам не следует этого делать! Прошу вас… для меня будет крайне затруднительно…

— Но почему? — растерялся француз. — Не хотите же вы сказать…

— Дэмиен… — Девушка покраснела и потупилась. — Вы не нравитесь ему, в этом вся проблема. Он подозревает вас в чем-то нехорошем… — Аметист набралась отваги и посмотрела ему в лицо. — По-моему, он считает, что вы хотите меня соблазнить!

На этот раз Армана не выручило даже его добродушие. Только тут Аметист с испугом осознала, что оскорбила этого человека не на шутку.

— Тогда мне тем более следует лично встретиться с мистером Стрейтом и объяснить ему, что он заблуждается, — процедил Бошан.

— О, прошу вас, не делайте этого! — в панике вскричала Аметист. — Дэмиен совершенно непредсказуем! Он может наговорить вам все что угодно, а я не хочу этого видеть… — У нее снова закружилась голова, но она продолжала, упорно преодолевая слабость: — Я не хочу быть причиной вашей ссоры, поэтому прошу вас: обещайте мне, что не станете объясняться с Дэмиеном, пожалуйста…

— Не расстраивайтесь так, дорогая! — Арман увидел, как побледнела его собеседница, и поспешил взять ее под руку, опасаясь нового обморока. — Я не стану говорить с мистером Стрейтом, если вы этого не хотите… Пока не стану, — добавил он с лукавой улыбкой. — Но тогда вам придется как можно чаще ходить на примерки, чтобы я не погиб от тоски! Надеюсь, хотя бы на это вы согласны?

Аметист, готовая пообещать что угодно, лишь бы отвести угрозу роковой встречи, торопливо кивнула.

— Арман, мне уже пора! Вы… вы не забудете про ваше обещание?

— Даю слово! Меньше всего я бы хотел вас огорчить…

Бошан поцеловал ей руку и помог подняться в наемный экипаж. Карста тронулась и покатилась прочь, а молодой человек еще долго смотрел ей вслед, задумчиво повторяя:

— До свидания, Аметист! До свидания, моя маленькая возлюбленная!

Только когда экипаж скрылся за поворотом, Арман дал волю душившему его гневу. Каким же надо быть ублюдком, чтобы внушить столь панический страх этому невинному существу! Жаль, что данное сгоряча слово не позволяет ему перемолвиться с глазу на глаз с капитаном Стрейтом — ведь если он нарушит обещание, то навсегда утратит доверие Аметист. Бошан задумчиво улыбнулся, подумав, что ведет себя как ребенок. Она такая юная… просто дитя. У них нет ничего общего, и попытка наладить совместную жизнь почти наверняка закончится крахом. До сих пор Арман был вполне доволен собой и не обижен женским вниманием и лаской, так что мешает ему по-прежнему наслаждаться жизнью? И почему именно это трогательное прелестное дитя внушило ему такую… любовь?

Тщательно следя за каждым своим движением, Дэмиен Стрейт поднялся на парадное крыльцо своего дома, вошел, повернулся и плотно прикрыл за собой дверь. Он старался не спешить и с преувеличенной аккуратностью сложил на кресле пальто и цилиндр. Ему нужно время, чтобы взять себя в руки, прежде чем он встретится с Аметист, иначе могут быть непредсказуемые последствия…

Утром Дэмиен участвовал в совещании бизнесменов, которое проходило на Второй улице, в городской таверне, и провел там время с чрезвычайной пользой. Когда наступит весна, «Салли» отправится в плавание с ценным грузом на борту, приобретенным по очень выгодной цене. Прикинув барыши, капитан остался доволен сделкой и в хорошем настроении отправился домой.

На улице было довольно холодно и дул резкий ветер. Дэмиен поправил цилиндр и зашагал в сторону Чеснат-стрит.

Несмотря на холод, день выдался ясный, и капитан радовался хорошей погоде. Ему не терпелось скорее похвастаться перед Аметист своими успехами по части бизнеса: незаметно для себя он привык делиться с ней своими планами и даже советоваться по поводу некоторых сделок.

Его размышления нарушил шум приближавшейся кареты. Дэмиен замедлил шаги и оглянулся.

— Дэмиен… Дорогой мой Дэмиен! — Меррел Бристол, сияя ослепительной улыбкой, приглашала его подняться к себе в экипаж. — Надеюсь, я прощена за то ничтожное недоразумение? Ты никогда не был мелочным и злопамятным…

Капитан не спешил принять приглашение и остался стоять на мостовой: встреча с Меррел не сулила ему ничего хорошего.

— Если бы твои козни были направлены против меня, я действительно уже десять раз забыл бы обо всем. Но ты хотела досадить Аметист — и сама села в лужу, не так ли? Ты пыталась сделать из Аметист посмешище, и об этом я не забуду никогда!

— Но неужели ты так предан своей «подопечной»? — Меррел нисколько не смутил холодный взгляд капитана. — Тогда мне остается лишь пожалеть о том, что ей неведома ответная преданность и благодарность за твои заботы!

— Напрасно ты снова пытаешься очернить ее в моих глазах, Меррел. Не трать времени понапрасну. Аметист…

— Да-да, Аметист! Твоя невинная милашка чуть не каждый день таскается на свидания к самому завзятому ловеласу во всем городе. Не могу не признать, он очень хорош собой, но это не меняет его сути: этот человек использует ее и бросит, как проделывал подобное уже множество раз…

— Пропади ты пропадом, Меррел, — вполголоса процедил Дэмиен, — ты всегда была жуткой дрянью! Попробуй только пустить об Аметист какую-нибудь сплетню, и ты пожалеешь, что родилась на свет…

— Нет уж, лучше побереги свои угрозы для других! — Меррел злорадно улыбнулась. — Почти все наши знакомые уже видели Аметист в обществе Армана Бошана либо в заведении мадам Дюморье, либо возле него. Разве ты сам не обратил внимания на то, сколько времени она стала проводить у своей портнихи? Арман Бошан — парень не промах, он сумел воспользоваться этими примерками, чтобы поворковать со своей голубкой наедине — чем не тайное свидание, да еще под самым носом у простофили-опекуна? Насколько мне известно, они уже давно перешли от простых светских бесед к более доверительным отношениям…

— И под этими отношениями тебе угодно подразумевать…

— Чтобы не казаться голословной, я перескажу тебе все, что слышала от знакомых. Они мило шепчутся у мадам в примерочной, наклоняясь друг к другу вплотную. Арман не стесняется то и дело гладить ее по щеке, целовать руку гораздо чаще, чем того требуют приличия. Вдобавок он вслух обращается к ней не иначе как «моя милая» и «моя любовь»…

Меррел умолкла и с любопытством посмотрела на Дэмиена. Ее вполне удовлетворили его яростная гримаса и напряженная поза; с довольной улыбкой она проворковала:

— Хотя, с другой стороны, дорогой, ты вовсе не обязан мне верить… Но и я не решилась бы приблизиться к тебе, если бы это не было правдой…

— Нисколько не сомневаюсь в этом, Меррел, — вкрадчиво произнес Дэмиен, не спуская с нее пронзительного взгляда. — Пожалуй, мне следует поблагодарить тебя за твою откровенность, потому что если у меня и были раньше какие-то сомнения, то теперь ты развеяла их окончательно. Ты действительно являешься завистливой мелочной дрянью, которая и прежде время от времени выглядывала из-под маски светской красавицы. Слава Богу, что я вовремя от тебя избавился! — Не обращая внимания на ее разъяренный возглас, Дэмиен повернулся и пошел своей дорогой.

Миновав переднюю и поднимаясь по лестнице на второй этаж, он чувствовал, что так и не сумел совладать с душившим его гневом, и почти не обратил внимания на царившую в доме странную тишину.

У двери Аметист ему бросилась в глаза Мзри, приникшая ухом к толстым доскам: горничная явно пыталась что-то подслушать. Дэмиен успел подойти вплотную, прежде чем Мэри, обнаружив его присутствие, испуганно охнула и выпрямилась.

— Что ты делаешь под дверью у мисс Грир? — сурово осведомился он. С каждой минутой ему все труднее было держать себя в руках.

— Ничего… я ничего не делаю, мистер Стрейт! — пролепетала девушка. — Совсем ничего, честное слово!

— Значит, мне просто показалось, что ты подслушивала? — Его ярость все нарастала. — Уж не ты ли распускаешь про нее грязные сплетни?

— Ох, мистер Стрейт, да как можно! — На глазах у Мэри показались слезы. — Я в жизни не посмею ее обидеть! Она такая добрая… она даже уговорила миссис Доббс разрешить мне брать каждый день немного сладостей для моих братишек и сестренок!

— Но я только что видел это своими глазами! Мэри молча уставилась в пол.

— Ты обязана сказать мне, — сдержанно произнес Дэмиен. — В противном случае я буду считать, что ты замыслила что-то против хозяйки, и тебя уволят!

— Просто я боюсь за нее, вот и все! — выпалила Мэри, поднимая на Дэмиена испуганный взгляд. — Она приказала мне не говорить об этом даже миссис Доббс, но в последнее время ей часто бывает плохо и становится все хуже с каждым днем…

— Что значит «плохо», Мэри? — не скрывая тревоги, спросил Дэмиен.

— Ее то и дело тошнит, — смущенно сообщила Мэри. — Каждое утро, как только она проснется, ее рвет до тех пор, пока она совсем не ослабеет. Ей даже приходится снова прилечь, перед тем как начать одеваться. Два раза хозяйка на моих глазах падала в обморок: один раз у себя в комнате, а второй раз прямо в коридоре, — но она взяла с меня обещание никому не говорить об этом…

— И теперь ты торчишь под дверью, — с непроницаемым лицом перебил ее Дэмиен, — потому что…

— Потому что ее снова тошнит! Я слышала, как она кашляет…

— Хорошо, ты можешь отправляться по своим делам, Мэри, — решительно распорядился Дэмиен. — Я верю, что ты любишь Аметист и предана ей всей душой, поэтому на первый раз прощаю. Но если я снова застану тебя у нее под дверью…

— Этого не повторится, сэр! — заверила его горничная.

— А еще ты будешь молчать обо всем, что тебе известно, как просила Аметист.

— Конечно, сэр!

— Ступай вниз.

Дэмиену было уже не до Мэри — он не сводил глаз с двери. Едва горничная ушла, как он стремительно шагнул в спальню.

Спотыкаясь от слабости, Аметист добралась до умывальника, плеснула в тазик немного воды из кувшина и кое-как обтерла лицо влажной салфеткой. В последнее время ее тошнило постоянно; даже одного запаха пищи было достаточно, чтобы ей стало дурно. Вдобавок у нее не было месячных с тех пор, как они покинули Кингстон, и это только подтверждало ее опасения. Но она не хотела быть беременной — нежеланный ребенок от Дэмиена воспринимался ею лишь как очередное препятствие на пути к свободе. Она уже знала о том, что весной «Салли» уйдет в плавание; вряд ли Дэмиен снова потащит ее с собой на корабль, а значит, она останется одна и обязательно найдет способ вернуться на Ямайку, чтобы работать в театре и снова обрести независимость.

Если же прервать беременность не удастся, она окажется в полной зависимости от Дэмиена. Их отношения станут достоянием гласности, и Арман… Боже, что подумает о ее поведении Арман?

Аметист снова провела по лицу влажной салфеткой, и тут за ее спиной хлопнула дверь.

— Мэри, — еле слышно проговорила она, не имея сил даже на то, чтобы оглянуться, — я же просила оставить меня…

Однако, к ее ужасу, в зеркале отразилось неподвижное лицо капитана Стрейта.

Аметист растерянно заморгала.

— Дэмиен… что ты здесь делаешь в этот час? Пожалуйста, выйди — миссис Доббс может явиться в любую минуту и застать нас вдвоем… я все еще не одета…

— Ты, кажется, заболела, красавица? — холодно спросил капитан.

— Нет-нет, я здорова. Просто небольшая слабость, вот и все. Мадам Дюморье угостила меня каким-то французским кремом. Боюсь, он слишком тяжел для моего желудка… — Аметист не сводила с Дэмиена тревожного взгляда. Она чувствовала его напряжение и понимала, что ничего хорошего это не предвещает.

Капитан медленно подошел к ней.

— Я искренне тебе сочувствую. Надеюсь, что Арман Бо-шан чувствует себя лучше — ведь он привык к французской кухне…

— Ах да, Арман тоже был сегодня в заведении у мадам. — Голос Аметист зазвучал неуверенно. — Наверное, он зашел туда, чтобы купить подарок одной из своих приятельниц.

— И ты, конечно, ужасно удивилась, повстречав его там, не так ли? — Дэмиен не отрывал от нее пронзительного взгляда.

Аметист почувствовала, как на нее накатывает новый приступ слабости.

— Да, и правда не ожидала…

— Хватит врать! — Дэмиен больно схватил ее за руку. — Ты уже целый месяц встречаешься с Бошаном у мадам Дюморье! Что, понравилось водить меня за нос? Надеюсь, мистер Бошан тоже останется доволен вашими свиданиями, потому что это будет стоить ему жизни!

— Жизни?

— А как по-твоему? Или мне лучше сделать вид, будто я ничего не знаю? Этот негодяй покусился на доброе имя моей невинной «подопечной» — разве я не обязан потребовать у него сатисфакции?

— Дэмиен, что ты несешь? Неужели же из-за совершенно невинных встреч ты готов отнять у человека жизнь?

— Совершенно невинные встречи, говоришь? — Дэмиен старался уловить на лице Аметист хотя бы малейшие признаки притворства, но не замечал ничего, кроме страха и растерянности. — Но ведь он торчал там на всех твоих примерках, а мадам Дюморье нарочно оставляла вас с ним наедине, чтобы Бошан мог целовать тебя, прижимать к себе…

— Ради Бога, прекрати! — От слабости Аметист едва держалась на ногах. — Клянусь, между нами ничего не было — Арман всегда вел себя как джентльмен! Он хотел нанести нам визит, но я не согласилась, потому что ты все равно бы его не принял.

— И не приму впредь! Однако это не остановило тебя, не так ли? Ты все-таки нашла способ устраивать свои грязные посиделки прямо у меня под носом!

При виде его искаженного яростью лица Аметист стало совсем дурно. Она покачнулась, но руки Дэмиена по-прежнему не давали ей двинуться с места.

— Наверняка это еще не все. Признавайся, какие каверзы ты замыслила против меня? Ну? Что ты скрываешь?

— Не было никаких каверз, — невнятно бормотала Аметист. В глазах у нее грозное лицо Дэмиена превратилось в серое пятно. — Не было… Мне нечего скрывать…

— Будь ты проклята, чертова лгунья! Ты врешь на каждом шагу! Почему ты никогда не говоришь мне правды? Почему мне приходится вытягивать из тебя каждое слово? — Он грубо встряхнул ее. — Уже целых две недели тебя тошнит каждое утро, и ты два раза падала в обморок…

— Как… как ты узнал?

— Не забывай про силу моего обеа! По-твоему, ты еще долго могла бы это скрывать? — Дэмиену было стыдно снова прибегать к этой уловке, но он решился бы на что угодно, лишь бы удержать Аметист возле себя. — Ты забеременела от меня, верно?

— Нет, это не так! — Аметист попыталась вырваться, и Дэмиен почувствовал, что у нее вот-вот начнется истерика.

— Успокойся и возьми себя в руки, черт возьми! А теперь отвечай на мои вопросы. Когда у тебя были последние месячные?

Она застыла, уставившись куда-то в угол комнаты.

— Когда, отвечай! — настойчиво повторял Дэмиен. — Я жду!

— Еще в Кингстоне, когда я болела лихорадкой, — еле слышно прошептала Аметист.

Три месяца! Уже три месяца! Значит, не может быть никаких сомнений! Дэмиен довольно улыбнулся, и в тот же миг почувствовал, как обмякло безвольное тело в его руках. Взглянув на Аметист, он с ужасом обнаружил, что ее щеки стали белее мела.

Осторожно уложив Аметист на кровать, Дэмиен поспешил к умывальнику за тазиком и салфеткой.

— Потерпи, это скоро пройдет, — приговаривал он, обтирая ее лицо. — Ничего страшного. Главное — нужно глубоко и ровно дышать!

Стоя на коленях возле кровати, Дэмиен думал о том, что Аметист носит под сердцем его ребенка. Значит, она больше не будет пытаться сбежать от него, а в городе узнают об их истинных отношениях, и ему не придется участвовать в этом глупом фарсе с опекунством…

— Завтра мы отправимся к доктору Моргану — нам необходимо убедиться, что у тебя все идет нормально…

— Нет, Дэмиен, — Аметист, слабо качнула головой, — я не посмею туда пойти. Это так унизительно! — На ее глазах выступили слезы. — Почему бы тебе не отправить меня куда-нибудь на край света, где обо мне никто ничего не знает? Разве это не будет лучшим выходом для нас обоих? Тогда тебе не придется признаваться в отцовстве…

— Не придется признаваться в отцовстве? — растерянно переспросил Дэмиен. — Но почему я должен это отрицать?

— До сих пор ты не признал ни одного своего ребенка, и я не думаю, что для этого будет сделано исключение.

— А с чего ты взяла, будто у меня уже были дети?

— Ну, у такого мужчины, как ты… Я ведь знаю, что ты встречался со многими женщинами… — Она умолкла, не зная, что еще сказать.

— Аметист, ни от одной из них у меня не было детей, в этом я абсолютно уверен. До сих пор сам следил за тем, чтобы исключить подобную возможность.

— Но если ты следил раньше… — Аметист с трудом подбирала слова, поскольку не знала, как расценивать это неожиданное признание, — то тогда почему сейчас… почему со мной ты не был так же осторожен?

— Потому что мне было так угодно. — Лицо Дэмиена стало непроницаемым.

— Выходит, ты нарочно… — Голос Аметист прервался. Она не знала, что и думать. — Но почему? Почему?

А, правда — почему? Дэмиен и сам не мог найти ответ на этот вопрос. Он отлично понимал, к чему ведет беспечность в постели, и все же в минуты близости с Аметист не мог заставить себя вспоминать об осторожности. А теперь его так обрадовала ее беременность… Капитан не узнавал сам себя. Превыше всего ценя личную свободу, он тщательно избегал даже намека на какие-то прочные узы.

Внезапно его осенило. Все было так просто! Он хотел быть навечно связанным с Аметист, хотел, чтобы она рожала ему детей, чтобы стала неотъемлемой частью его жизни… Боже милостивый, неужели он любит это прелестное, своевольное дитя! Вот почему столь ценимая им в прошлом свобода больше не кажется ему такой уж ценной! Теперь, когда Аметист носит под сердцем его ребенка, она не сможет отрицать сковавшие их узы.

Однако ее глаза, полные упрека и горечи, говорили совсем о другом. Скорее всего она восприняла этого ребенка как досадное недоразумение, как помеху на пути к той жизни, которую надеялась устроить себе с кем-то другим — к примеру, с Арманом Бошаном. А вдруг эта упрямая сорвиголова все еще лелеет мечты об Уильяме Шеридане?!

Но нет, ему не следует так думать, иначе он опять взорвется. Да и какое это имеет значение? Аметист отлично понимает, что сожгла за собой все мосты…

Дэмиен осторожно распахнул халат Аметист и прижался щекой к се животу, который, кажется, уже начал немного полнеть…

— Я не обязан отчитываться перед тобой в своих действиях, — ответил он на ее невысказанный вопрос.

Снова загадки! Аметист почувствовала, что невероятно устала; ей надоело гадать, чем вызваны его гнев или радость. И все же она хотела знать…

— Рано или поздно ты захочешь расстаться со мной — что тогда я скажу людям, как объясню, откуда у меня ребенок? Ведь беременность не скроешь…

— Милая, ответ на твой вопрос прост и очевиден. Мы поженимся как можно скорее, и никто не посмеет ни в чем тебя упрекнуть…

От удивления Аметист замерла, однако уже в следующее мгновение она в ужасе отшатнулась от Дэмиена.

— Поженимся? Ты и я? Никогда… никогда в жизни! — Она дрожала одновременно от слабости и от негодования. — Правда, теперь я полностью отдана на твою милость и у меня нет ни сил, ни желания думать о бегстве, но вот что я тебе скажу: ты можешь делать со мной что угодно, кричать на весь город о том, что я твоя любовница, но я ни за что на свете не стану твоей женой! Не хочу обречь себя на жизнь с человеком, который способен вертеть мной, как игрушкой, и не стыдится прибегать даже к дьявольской магии ради достижения своих подлых целей! Рано или поздно я тебе надоем, и тогда у меня появится возможность уйти, но если я стану твоей женой, мне придется остаться и терпеть твои выходки до конца жизни. Лучше уж я переживу позор и унижение нашего разрыва, чем приговорю себя к пожизненной каторге!

— Аметист, ты уверена, что не ошиблась, описывая нашу предполагаемую семейную жизнь? — озадаченно спросил Дэмиен.

— Да, совершенно уверена! Ты не любишь меня; но даже если бы это было не так, я не полюблю тебя никогда!

Услышав это жестокое признание, Дэмиен еще больше опешил; но все же он не спешил отпускать от себя Аметист. Ласково погладив ее по щеке, он неожиданно усмехнулся.

— Ты совершенно уверена в том, что между нами нет никакой любви?

— Еще бы! Ребенок стал результатом исключительно физической близости, не облагороженной даже каплей этого святого чувства. — Ее голос был полон горечи и боли.

— Что ж, как скажешь. Если ты предпочитаешь родить моего ребенка, не освятив наши узы браком, — так тому и быть. Но обстоятельства складываются так, что я больше не считаю возможным вводить в заблуждение окружающих. Больше мне не придется красться ночью по собственному дому, как будто я вор или грабитель. Твои вещи сейчас же перенесут ко мне в спальню, и ты открыто поселишься там вместе со мной. А еще я с огромным удовольствием расшвыряю всю эту свору сопливых щенков, увивающихся вокруг тебя на каждом званом вечере, — пусть все знают, что ты моя, и только моя!

— А как же Арман?.. — нерешительно спросила Аметист. — Надеюсь, ты не станешь… Не думаю, что дуэль с ним действительно принесет тебе удовлетворение…

Дэмиен не спешил отвечать, злорадно следя за тем, как мучается Аметист. Наконец он ехидно произнес:

— Отчасти ты права — гораздо большее удовлетворение я получу после того, как он поймет, какого свалял дурака. Он целый месяц пускал тебе пыль в глаза в надежде получить то, чем я владел все это время!

Аметист покраснела от обиды. Увы, если она действительно хочет избежать объяснения между Арманом и Дэмие-ном, ей придется проглотить и это оскорбление…

Стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Она даже не успела ничего предпринять, так как Дэмиен разрешил слугам войти.

При виде растерянного выражения на лицах миссис Доббс и Мэри, застывших на пороге ее спальни, Аметист густо покраснела и спряталась под одеяло, предоставив Дэмиену распутывать ситуацию.

— Миссис Доббс, я обязан принести извинения за то, что намеренно ввел вас в заблуждение. Тогда мне необходимо было прибегнуть к обману, но сегодня я хочу открыть вам истинное положение вещей. Аметист — моя любовница, и мы близки с ней уже не один месяц. Через шесть месяцев она должка родить моего ребенка. Если вы сочтете все это неприемлемым для себя лично, я не буду возражать против вашего увольнения и дам вам самые лучшие рекомендации. Если же вы не против, я буду рад оставить вас у себя на службе. — Дэмиен помолчал. — Итак?

Некоторое время миссис Доббс судорожно перебирала оборки платья и наконец, с трудом промямлила:

— Я… остаюсь.

— Благодарю вас. А теперь вы обе свободны.

Экономка еще не успела покинуть комнату, когда Дэмиен снова обернулся к Аметист. На его лице появилась добродушная улыбка.

— Ну вот, это номер первый — и далеко не самый последний! — Он приблизился к своей прелестной возлюбленной и принялся снимать с нее нижнюю сорочку. Аметист покраснела, заметив в его глазах знакомое пламя желания. — Скоро ты сама убедишься в том, что наша жизнь станет намного приятнее, моя милая!

Аметист еще не совсем проснулась и рассеянно следила, как в комнату проникает слабый утренний свет. Вот уже несколько дней она открыто жила с Дэмиеном и, к своему удивлению, все чаще сталкивалась с новыми чертами его натуры. Больше он не считал нужным скрывать свои чувства и так непринужденно проявлял нежную заботу о ней при каждом удобном случае, что окружающие не могли этого не заметить. Взять хотя бы то, с каким нетерпением он дожидался ее у доктора Моргана… Дэмиен не отходил ни на шаг от кабинета, пока продолжался осмотр, и явился по первому зову.

— Полагаю, что мое сообщение не будет для вас новостью, — важно заявил доктор Морган. — Аметист — здоровая молодая женщина на третьем месяце беременности. Поскольку она наотрез отказалась назвать мне имя отца своего ребенка, я позволил себе сделать вывод, что им являетесь вы.

Сияя от гордости, Дэмиен подошел к Аметист, крепко поцеловал ее в губы и только после этого произнес:

— Да, Джон, это мой ребенок, и он будет таким же красивым, как его мать!

— И вас нисколько не смущает то, что вы воспользовались своей властью над этой юной особой и наградили ее ребенком, не связав себя с ней узами брака?

Доктор не скрывал своего осуждения, и Дэмиен тут же ринулся в бой:

— То, что она не замужем, мешает вам оказывать ей необходимые медицинские услуги, Джон?

— Конечно, нет! — возмутился доктор.

— Ну, в таком случае я отвечу на ваш вопрос. — Дэмиен обнял Аметист за плечи и посмотрел на нее так ласково, что она покраснела от смущения. — Я счастлив быть отцом этого ребенка и еще больше счастлив оттого, что теперь все узнают обо мне и Аметист. А что касается свадьбы, то я считаю это глупой формальностью, мелочью, не заслуживающей в данный момент моего внимания!

— Но Аметист, разве она не…

— Полагаю, я ответил на ваш вопрос достаточно ясно. — Смягчив свою резкость дружеской улыбкой, Дэмиен решительно покинул кабинет, уводя за собой Аметист.

Накануне он с непроницаемым лицом сообщил, что мадам Дюморье отныне будет сама являться к ним домой, чтобы делать примерки.

— Я побеседовал с ней нынче утром, и она охотно согласилась пересмотреть свое расписание, чтобы освободить для тебя пару лишних часов, дорогая.

Было видно, что ему с трудом давался этот безразличный тон, и Аметист внутренне сжалась, ожидая очередной вспышки ревности и нового объяснения, однако ничего подобного не случилось, чему она была искренне рада.

Воспоминание об этом неприятном моменте окончательно развеяло ее сонливость, и Аметист невольно вздрогнула. Обнимавшие ее сильные руки тут же напряглись в ответ — оказывается, Дэмиен все это время наблюдал за ней!

— Похоже, ты давно проснулся…

— Да, и хочу знать, что за мысли бродят в твоей хорошенькой головке. Новые планы бегства?

— У меня не было никаких планов…

— Вот и отлично, — он покрыл легкими поцелуями обращенное к нему лицо, — потому что я все время хочу быть с тобой, и это желание становится сильнее с каждым днем!

Его поцелуи постепенно превращались в игривые покусывания. Дэмиен осторожно потеребил зубами розовую мочку уха и проложил щекочущую дорожку по атласной шее до самого плеча. Наконец он откинул одеяло. Одного взгляда на великолепное тело Аметист для него было достаточно, чтобы в серо-стальных глазах вспыхнули искры страсти.

Дэмиен сжал в ладони пышную тугую грудь и приник губами к напряженному соску, затем поднял голову и с искренним удивлением произнес:

— Почему мне все время тебя мало? Меня мучает такой ужасный голод, такая безумная страсть, что я боюсь однажды проглотить тебя всю целиком! Но всякий раз, стоит мне овладеть тобой, я снова испытываю желание. Я не могу думать ни о ком, кроме тебя, и если ты до сих пор настаиваешь, что я наложил на тебя свое заклятие, то, значит, такое же заклятие лежит и на мне: я стал рабом страсти, приковавшей нас друг к другу. Меня больше не устраивают мимолетные, ни к чему не обязывающие отношения, и с каждым днем я все больше желаю укрепить наши узы. Поэтому тебе следует помнить об одной важной вещи, Аметист: я не могу заставить тебя стать моей законной женой, но тебе не следует даже мечтать о побеге, так как нет в мире силы, которая помешает мне найти тебя хоть на краю света.

— Но зачем связывать себя такой клятвой, Дэмиен? — горячо прошептала Аметист. Ей казалось, что он слышит, как гулко бьется ее сердце. — Разве не лучше для нас обоих снова стать свободными? Ты вернешься к своей прежней жизни, а я к своей…

Дэмиен ответил не сразу — он не мог оторваться от ее чудесных губ.

— Нет, милая. Приносимое тобой наслаждение с лихвой скупает те неприятные мелочи, которые мне приходится терпеть. — Голос Дэмиена понизился до шепота: — Скажи, Аметист, ты ведь чувствуешь на себе силу моего обеа? Она лишает тебя воли к сопротивлению, не так ли? Так вот, пока я сам не освобожусь от твоих чар, ты не получишь свободы! — Дэмиен снова припал к ее губам, ощущая, как нарастает в его теле волна страсти.

«Если не будет иного способа, я по-прежнему стану играть на ее суеверии… Я запугаю ее, если не смогу удержать добром, но ни за что на свете не отпущу от себя. В ней вся моя жизнь, мое счастье, моя любовь, а без нее мне ничего не нужно!»

Аметист, стоя рядом с Дэмиеном у входа к «Эллеру» куталась плащ. Его широкий капюшон был отделан горностаем, и пушистый мех еще больше подчеркивал красоту ее удивительного нежного лица. Дэмиен невольно залюбовался своей спутницей, но Аметист было не до его восхищенных взглядов — ведь сегодня они впервые появятся в свете в качестве любовников. Все это время Аметист тревожно замирала от тревоги всякий раз, стоило ей подумать о Большом зимнем бале у «Эллера». Ни ласковое обращение Дэмиена, ни его роскошные подарки не помогли совладать с нараставшим страхом. Каково ей придется, когда Дэмиен примется демонстрировать всем и каждому, что именно он, и только он, имеет на нее права! Кроме того, Аметист не давала покоя мысль о том, что на бал наверняка явится Арман Бошан. Они не встречались ни разу с тех пор, как она перестала посещать заведение мадам Дюморье, однако сама мадам регулярно являлась в особняк на Чеснат-стрит и не далее как два дня назад заговорила о том, что месье Бошану ужасно не хватает их встреч и задушевных бесед. Аметист сделала вид, будто ее это не волнует, но внутри у нее все замерло от тревоги. Она даже думать боялась о том, как поступит Дэмиен, если застанет возле нее Армана.

Держа Дэмиена под руку, она вошла в зал. Ее талия располнела настолько, что не было никакой возможности явиться на бал в памятном сапфировом платье, некогда заказанном для нее Дэмиеном. Столь откровенное напоминание о Кингстоне почти наверняка лишило бы Аметист выдержки в то время, когда ей потребуется вся сила воли. Она гораздо увереннее чувствовала себя в бледно-розовом туалете с большим декольте, отделанном атласными лентами и кружевами, — это платье нравилось Аметист, но по простоте душевной она даже не подозревала о том, что красота изысканного наряда является лишь бледным отражением ее собственной красоты.

Зал был полон гостей, и Дэмиен испытал острую вспышку гордости при виде того, какое оживление охватило при их появлении мужскую половину публики. Он был настолько поглощен этим лестным, но в то же время опасным вниманием к его спутнице, что совершенно не заметил тех томных, а подчас и откровенно завистливых взоров, которыми провожали его внушительную фигуру дамы.

По-хозяйски придерживая свою спутницу под локоть, Дэмиен повел ее в глубину зала. Аметист на какую-то минуту почти позабыла о том, что пришла сюда не одна, с напряжением высматривая в толпе Армана Бошана. Зал показался ей огромным, просто необъятным; к тому же она не ожидала, что это сборище будет столь многолюдным. Она растерянно озиралась, не зная, что предпринять.

Дэмиен привлек ее внимание, взяв под локоть и злорадно прошептав:

— Ага, а вот и твоя щенячья свора пустилась по следу! Ну, сейчас они у меня получат! Я два месяца ждал этой минуты!

— Ты слишком несправедлив! — Аметист сжала его руку. — Они были со мной учтивы, и только. Я бы никогда в жизни…

— Успокойся, ничего страшного не случится… — начал Дэмиен, но тут возле них возник Мартин Куэлл, и он резко вскинул голову, готовясь ринуться в бой.

Светловолосый юноша, не скрывавший своего восхищения красотой Аметист, учтиво раскланявшись, произнес:

— Добрый вечер, Дэмиен! Добрый вечер, Аметист! Вы сегодня просто ослепительны! Боюсь, мне придется преодолеть немало трудностей, чтобы заполучить вас хотя бы на один танец!

— Д-добрый вечер, Аметист… Д-дэмиен… Т-такой чудесный веч-чер, не правда ли?

Услышав знакомое заикание Джерарда Уайтстоуна, Мартин сердито воскликнул:

— Ну вот, соревнование началось!

Джерард все еще никак не мог справиться с непослушной речью, когда в их беседу вмешался Дэмиен:

— Да, джентльмены, вечер действительно чудесный, но я не думаю, что сегодня моя невеста будет нуждаться в вашем внимании. Я заранее ангажировал ее на все танцы!

— Невеста?

У обоих кавалеров сделались такие комичные физиономии, что Аметист с трудом удержалась от смеха; однако как только до нее дошел смысл его слов, она застыла на месте, не спуская с Дэмиена изумленного взгляда. Что еще он собирается сказать этим людям?

Словно ничего не замечая, Дэмиен как ни в чем не бывало обнял ее за талию и произнес:

— Да, джентльмены, я счастлив сообщить, что Аметист согласилась наконец-то стать моей женой. Я так горд назвать ее своей, что не позволю ей отлучиться ни на минуту, особенно в присутствии целой толпы кавалеров!

С трудом придя в себя, разочарованные поклонники были вынуждены поздравить счастливого жениха и пожать ему руку.

— Ну, Дэмиен, вам действительно есть чем гордиться!

— Д-да… Я того же мнения!

Понимая, что больше им здесь делать нечего, молодые люди пробормотали какие-то невнятные пожелания счастья и скрылись в толпе.

Едва дождавшись, пока они снова останутся вдвоем, Аметист дала волю праведному гневу:

— Что это еще за новости? Невеста. Подумать только! Все, с меня довольно, я не собираюсь участвовать в очередном фарсе, который все равно будет закончен, как только станет очевидной моя беременность. Уж лучше бы ты промолчал, чем повторять перед каждым такую гнусную ложь…

— Но мне вовсе не придется повторять это перед каждым, дорогая! Как ты думаешь, о чем шепчутся сейчас все эти люди?

Аметист затравленно огляделась. По залу волнами ходил взволнованный ропот, и гости то и дело украдкой косились на молодую пару.

— Мне никогда не было так стыдно! — вырвалось у нее.

— Успокойся, милая! — Дэмиен демонстративно наклонился, чтобы прикоснуться губами к ее макушке, и предложил, явно наслаждаясь произведенным эффектом: — Не желаешь бокал шампанского? Или ты предпочитаешь пунш?

Не дожидаясь ее согласия, он повел свою спутницу к буфету.

Примерно через час у Аметист в ушах уже звенело от бесконечного хора поздравлений. Она едва держалась на ногах от усталости. Обман нарастал как снежный ком. Как она оправдается перед введенными в заблуждение людьми, когда нельзя будет скрыть ее беременность? И о чем только он думает? Неужели ему самому не противно ломать эту дурацкую комедию? А что, если он надеется таким образом повлиять на нее и вынудить принять его предложение?

Аметист с подозрением посмотрела на своего спутника, но тот увлеченно беседовал с кем-то из своих знакомых.

«Если ты вообразил, будто я пойду на попятный и соглашусь выйти за тебя, чтобы избежать нового позора, то напрасно тратишь время, Дэмиен! — мысленно восклицала она. — Под влиянием минуты тебе захотелось привязать меня к себе, сделав своей женой, но так же под влиянием минуты это желание пройдет и на смену страсти явится безразличие и холодность!»

Но Дэмиену по-прежнему не было дела до ее мыслей и чувств. Несмотря на свое возбужденное состояние, Аметист вдруг почувствовала какую-то неловкость. Она обернулась, желая выяснить, кто мог разглядывать ее с таким упорством, и замерла от неожиданности, натолкнувшись на сосредоточенный взгляд Армана Бошана. Так и есть он тоже знает о том, что сообщил публике капитан Стрейт!

Аметист покраснела и отвела глаза. Скорее всего он счел ее самой настоящей обманщицей без стыда и совести! Ее угнетала не только эта мысль, но и связанное с ней весьма неожиданное открытие. Оказывается, мнение Армана значило для нее гораздо больше, чем ей казалось до сих пор.

Она так глубоко погрузилась в свои невеселые мысли, что не заметила, как перед ними появилась Меррел Бристол, казавшаяся неотразимой в элегантном туалете из золотистого бархата, мягко поблескивавшего в свете канделябров. Мило улыбаясь, Меррел воскликнула:

— Дэмиен, дорогой, до меня только что дошла приятная весть. Прими мои поздравления! Или эти поздравления заслужила твоя милая подопечная? Сегодня наконец все узнали, как выгодно изменилась ее позиция…

— Если тебе так неймется, Меррел, — сурово промолвил Дэмиен, — можешь излить свою желчь на меня!

Черты лица Меррел неприятно заострились, и Аметист поморщилась. Бывшая подружка Дэмиена явно собиралась закатить истерику, и кто знает, удастся ли ей выдержать эту сцену… А вдруг она на глазах у всего собрания хлопнется в обморок? Нет, только не это!

Аметист с мольбой посмотрела на Дэмиена, но тому явно было не до нее.

— Я не намерен терпеть твои глупости, Меррел. — В голосе его прозвучала угроза.

— Ах вот как! Ну что ж, тогда нам не мешало бы отойти в сторонку и потолковать по душам, пока я не сообщила публично все, что о тебе думаю!

Капитан молча смерил ее взглядом и обернулся к Аметист:

— Дорогая, надеюсь, ты не обидишься на меня? Эта тзарь собирается устроить скандал, чего я бы никак не хотел.

Не дожидаясь ответа, капитан подхватил Меррел под локоть и повел к выходу.

Чувствуя себя крайне неловко под любопытными взглядами окружающих, Аметист неуверенно направилась к буфету; но не успела она сделать и двух шагов, как за ее спиной раздался знакомый голос:

— Кажется, мне следует поблагодарить мадемуазель Бристол за столь удачно предоставленную возможность! Дорогая, я ждал этого момента весь вечер!

Аметист оглянулась и с тревогой посмотрела на Армана:

— Послушайте, Дэмиен скоро вернется, и он не должен застать нас вместе. Вы не представляете, что с ним было, когда он узнал о наших встречах у мадам Дюморье!

— Точно так же, как мадемуазель Бристол настояла на беседе с месье Стрейтом, я настаиваю на беседе с вами! — негромко, но решительно возразил Арман. — Это слишком важно для нас обоих. И если вы не хотите снова стать мишенью для любопытных взглядов, я бы предложил вам прогуляться.

Он повел Аметист к выходу из зала, противоположному тому, через который вышли Дэмиен и Меррел. В коридоре, быстро осмотревшись, он нашел достаточно укромный уголок под лестницей и, подойдя туда, встал так, чтобы заслонить от случайных свидетелей свою собеседницу.

Как всегда, при виде Аметист Арман мог думать только о своей любви. Наконец он начал, осторожно подбирая слова:

— Скажите, это правда? Вы действительно выходите замуж за месье Стрейта?

Аметист пролепетала, смущенно потупившись:

— Дэмиен сообщил сегодня о нашей помолвке.

— И что вы думаете по поводу этого брака? — Судя по всему, от Армана не укрылось ее замешательство.

— Не понимаю, что вы имеете в виду…

Арман кончиками пальцев осторожно приподнял ее раскрасневшееся лицо.

— Вы отлично все поняли. Поразительно, но вы меньше всего похожи на счастливую невесту!

— Не стоит искать в моем взгляде то, чего там не может быть.

— Ах, милая, вы совсем не умеете врать!

— Арман, ради Бога, давайте прекратим этот разговор! — взмолилась Аметист, не в силах дольше притворяться. — Я… я завишу от капитана Стрейта.

— Но ведь я не ошибусь, если скажу, что наши отношения нельзя было назвать простым знакомством? Между нами возникла некая общность, нам было хорошо вдвоем, не так ли?

— Это не имеет никакого значения. Наша дружба не может больше продолжаться. Дэмиен слишком ревнив…

— Ах, вы наверняка поняли, что я имею в виду вовсе не дружбу!

Аметист растерянно следила за его лицом, но не находила ни малейших признаков фальши. И все же это было слишком невероятно. Арман испытывает к ней какие-то серьезные чувства?

Однако черные глаза по-прежнему смотрели на нее искренне и открыто.

— О, Арман… — в отчаянии воскликнула она, — я так и не смогла поверить в то, что вы действительно тот бессердечный повеса, каким выставляют вас в свете! Мне кажется, что вы говорите от чистого сердца, и я не могу не отвечать вам взаимностью. Мне было хорошо с вами, и я ужасно не хотела бы вас обижать, но… уже слишком поздно!

— Моя милая Аметист, — перебил ее Арман, — а что вы скажете, если я предложу вам руку и сердце?

Аметист онемела. Перед ней стоял человек, совершенно непохожий на Дэмиена ни внешне, ни внутренне. Даже его объяснение в любви ничем не напоминало властную и самоуверенную манеру капитана Стрейта. Но увы… Действительно слишком поздно…

— Ах Боже мой! — На ее глазах появились слезы. — Вы такой славный…

— Но тогда почему… — простонал Бошан, предчувствуя отказ. — Это свыше моих сил… — Он приник к ее губам жадным поцелуем. — Дорогая, любимая, уедем отсюда вдвоем! Мы покинем это место сию же минуту так быстро, что никто не успеет нас остановить, а как только мы окажемся в недосягаемости для месье Стрейта, сразу обвенчаемся!

— Нет, Арман, — испуганно прошептала Аметист, стараясь высвободиться из его объятий. — Вы не можете на мне жениться, потому что меньше всего похожи на человека, мечтающего о женитьбе!

— Это действительно было так, пока я не встретил вас, но…

— Но я уже сказала вам, что завишу от Дэмиена. Пожалуйста, отпустите меня — он вот-вот вернется, и я не хочу, чтобы этот человек застал нас вдвоем.

— Меня не волнует, застанет он нас или нет! — вдруг взорвался Бошан. — Ваша зависимость ничего не значит, и я покончу с ней в два счета!

— Нет, это невозможно…

— Еще как возможно! — Его глаза бешено сверкнули. Аметист долго смотрела на него, прежде чем, набравшись отваги, призналась прерывистым шепотом:

— Арман, слишком поздно… Я ношу под сердцем его ребенка!

Молодой человек на миг опешил.

— Когда… когда вы должны родить?

— Через шесть месяцев. — Ее глаза наполнились слезами. — Я не могу объяснить вам всего, но, пожалуйста, не думайте обо мне плохо.

— Никто не собирается вас упрекать, дорогая, — Арман не отрывал от нее взгляда, полного боли и сочувствия, — тем более что я больше всего хотел бы оказаться на его месте…

Он ласково привлек Аметист к себе, желая ободрить и утешить, но в эту минуту грубые руки вырвали ее из объятий француза, а сам он отлетел к стене.

Аметист с ужасом смотрела, как Дэмиен наносит оглушенному Арману сокрушительный удар в челюсть. Его противник был слишком ошеломлен, чтобы защищаться, и Дэмиен мог безнаказанно бить его по лицу, пока у несчастного из разбитого носа не потекла кровь. Капитан успокоился только тогда, когда его соперник потерял сознание и без чувств повалился на пол.

— Запомни раз и навсегда, — прорычал он, — сунешься к ней еще раз — и ты покойник!

Затем, схватив Аметист в охапку, Дэмиен потащил ее к выходу, не обращая внимания на суматоху, поднявшуюся вокруг неподвижно лежащего француза. Через минуту они уже сидели в карете, мчавшей их по направлению к дому.

Им открыла Мэри, однако ни Аметист, ни Дэмиен не потрудились ответить на ее почтительное приветствие.

Едва дождавшись, пока они останутся одни, Аметист прошипела:

— Как ты посмел! Ты вел себя как последний дикарь! — У нее перехватило горло от сдавленных рыданий. — Сначала ты налетаешь на человека с кулаками без всякого повода, а потом обходишься со мной хуже, чем с проворовавшейся кухаркой! Дэмиен Стрейт, ты вел себя как варвар, как настоящий садист, и я не потерплю…

Ее прочувствованную речь перебил взрыв громкого издевательского хохота, после чего Дэмиен подошел к Аметист вплотную и надменно глянул на нее сверху вниз.

— Прими мои поздравления, дорогая, — твое возмущение просто великолепно! Но на этот раз, кричи не кричи, твои ужимки пропадут впустую; зато этот твой «белый лебедь», благородный Арман Бошан, запомнит мой урок раз и навсегда, как и прочие придурки, явившиеся на этот бал! А теперь твоя очередь получать взбучку, милочка!

— Не смей ко мне прикасаться! — Аметист принялась вырываться, словно дикая кошка. — Если тебе взбрело в голову, будто я позволю над собой издеваться, то ты сильно ошибаешься!

— Ах, мой котеночек, ты все еще шипишь и царапаешься! — Дэмиен без труда привлек ее к себе. Внезапно его взгляд вспыхнул, а голос задрожал от душившего его гнева. — Ну-ка признавайся, почему ты позволила ему затащить себя в тот укромный уголок? Тебе стало совсем невмоготу? Хотелось, чтобы он тебя обнял и поцеловал? Тебе это понравилось? — Дэмиен не дал ей ответить, накрыв ее губы жадным поцелуем, а затем продолжил: — Как он целуется — лучше меня? И обнимает крепче? По-твоему, Бошан не заслужил за эти украденные поцелуи пару хороших оплеух? Дура! Дурой была и дурой осталась! Для Армана Бошана ты не более чем очередное приключение. Знаешь, каким номером ты шла в его списке?

— А каким номером я иду в твоем списке, Дэмиен?

Огорошенный этим вопросом, Дэмиен молчал, и Аметист с горечью продолжила:

— Вдобавок ты сильно ошибся на его счет. Арман был со мной искренним… и вел себя как джентльмен…

— Ха! — Дэмиен так встряхнул свою жертву, что едва не вышиб из нее дух. — Джентльмен! Ну зачем же так глупо играть ему на руку?

— Он был честен в своих намерениях!

— Значит, ты еще большая простофиля, чем я считал!

— Арман сделал мне предложение!

Тут уж Дэмиену стало не до смеха, однако он быстро оправился и с прежней язвительностью произнес:

— Этот ублюдок обманывал тебя. Он никогда бы на тебе не женился.

— И все же я ему верю. Он сказал, что любит меня.

— И что же ты ему ответила? — каким-то чужим голосом осведомился Дэмиен.

— Я… — Аметист потупилась, глотая слезы. — Я сказала, что это невозможно… Что я завишу от тебя…

— Однако даже тогда наглый лягушатник не оставил тебя в покое!

— Да, не оставил…

— И что было дальше?

— Я призналась ему… Я призналась, что беременна от тебя…

— И?

— Он сказал… он сказал, чтохотел бы, чтобы это оказался его ребенок…

Молчание, повисшее между ними, было столь напряженным, что Аметист не сразу решилась поднять глаза, опасаясь нового взрыва ревности; однако Дэмиен вдруг растерянно прошептал, гладя ее по щеке:

— Послушай, но ведь он мой… наш… и этого уже не изменишь. И ты тоже моя, Аметист, — никто не посмеет отнять тебя у меня…

Дэмиен медленно наклонился; его поцелуй был так нежен, что у нее захватило дух. Он снова пустил в ход знакомую магию своей страсти, и Аметист сама не заметила, как упало на пол ее платье. Еще минута — и она предстала перед Дэмиеном почти совершенно нагая, оставшись в одних шелковых чулках.

Дэмиену пришлось на минуту зажмуриться, чтобы совладать с острой вспышкой желания. Он опустился на колени, снял чулки с маленьких точеных ножек и покрыл эти ножки осторожными, легкими поцелуями. Его губы проложили влажную дорожку вверх, к бедрам, и дальше, туда, где заманчиво кучерявился треугольник темных густых волос.

Дэмиен поднял голову и посмотрел ей в лицо. Она отвечала ему неподвижным, зачарованным взглядом, с трудом скрывая охватившее ее нетерпение. Тогда Дэмиен наклонился и припал к нежным, чутким складкам кожи там, под темными мягкими волосами. Аметист содрогнулась всем телом, почувствовав прикосновение его горячего языка, и с этой минуты для них обоих перестал существовать окружающий мир. Главной стала их близость и тот сладчайший нектар любви, что мог испить в эти восхитительные мгновения Дэмиен. Он дождался, пока утихнут судороги, сотрясавшие ее тело в блаженной разрядке, подхватил Аметист на руки и понес на кровать.

— Дэмиен, я не хотела… — невнятно прошептала она.

— Между нами возникла слишком сильная магия, дорогая, и ты не можешь этого отрицать!

Дэмиен вошел в нее осторожным, но решительным рывком и замер от восторга, услышав знакомый хриплый стон. Он двигался все быстрее, повторяя:

— Я хочу любить тебя, милая… любить тебя не переставая… и никогда не останавливаться… никогда…

Через минуту он вздрогнул, ослепнув от наслаждения, и она присоединилась к нему в этом чудесном, волшебном вихре, вознесшем их на самые небеса.

Дэмиен долго лежал неподвижно, не желая отпускать от себя Аметист. Наконец он приподнял голову и заглянул ей в лицо. Она свободно раскинулась на кровати; глаза ее были закрыты, и весь ее .вид говорил о таком удовлетворенном, блаженном спокойствии, что Дэмиену захотелось петь от восторга. Не в силах высказать ей свою любовь, он легонько поцеловал Аметист в губы и подумал: «Ну что ж, на этот раз, моя милая, моя единственная любовь… на этот раз с нас довольно!»