Кэл не выспался и потому находился в отвратительном расположении духа. Встав с постели, он с мрачным видом огляделся вокруг. Проведя ночь на чердаке сарая, Кэл понял, что Джек был прав: комфортно здесь мог чувствовать себя только тот, у кого была в запасе бутылка дешевого виски, а под боком находилась соблазнительная красотка. Но поскольку у Кэла ничего этого не было, он проворочался всю ночь с боку на бок, так и не сумев заснуть.

Он перебирал в памяти разговоры со своими старыми знакомыми, которые были рады его приезду. Кэл доверял этим людям. Все они с неприязнью относились к молодой жене Бака. Кэл вспоминал свою короткую встречу с Селестой, пытаясь уличить ее в неискренности, но это ему не удавалось. Пока он не мог ни в чем заподозрить мачеху. Она вела себя безупречно. Размышляя об отце, Кэл пришел к выводу, что он все еще не смирился с потерей первой жены и дочери, которых всем сердцем любил. Бака мучило чувство вины, и он пытался переложить ее на старшего сына, надеясь тем самым облегчить свои душевные терзания.

А потом перед мысленным взором Кэла возник образ Пруденс. Его раздражало то, что она с недавних пор завладела его мыслями. Хотя у Кэла и без этой женщины было полным-полно забот, воспоминания о ней постоянно преследовали его. Кэл не переставал Поражаться странному обаянию молодой вдовы. Он был точно околдован ее обезоруживающей улыбкой и лучистым взглядом серых глаз.

Многие люди считали Кэла надежным человеком, на которого можно положиться в сложных ситуациях. Но сам он полагал, что это не так. Однако Мэгги удалось убедить его помочь бедной вдове, попавшей в трудное положение, навести порядок на ранчо. И как ни странно, Кэл с рвением взялся за дело, несмотря на раздражавший его властный тон и командирские замашки вдовы. В глубине души он понимал, что между ним и Пруденс возникла какая-то тайная связь, которая, вероятно, и заставила его пойти ей на уступки. Может быть, эта молодая вдова была именно той женщиной…

Раздавшиеся внизу легкие шаги прервали его размышления. Ведущая на чердак лестница-стремянка заскрипела, и через несколько секунд Кэл увидел светловолосую детскую головку. Поднявшись на чердак, Джереми хмуро посмотрел на Кэла.

– Мама приказала мне сходить за вами, – заявил мальчик, – но я не хотел этого делать, потому что вы мне не нравитесь.

Кэл усмехнулся:

– Правда? А почему, позволь узнать?

– Потому что вы одурачили мою маму. Но вам не удастся провести меня. Я знаю, что вы собой представляете, и не поддамся на ваши уловки.

Кэл начал терять терпение.

– Послушай, парень…

– Меня зовут Джереми!

– Послушай, Джереми, у меня плохое настроение, и я не намерен…

– Мне безразлично, в каком настроении вы находитесь, сэр, – дерзко перебил его мальчик. – Я, быть может, тоже не желал видеть вас, но мама приказала мне сходить за вами. Я просил ее прогнать вас с нашего ранчо, но она не послушалась.

Оказывается, вдова была умнее, чем предполагал Кэл.

– Я знаю, что вы смеетесь над моей мамой, – продолжал Джереми. – Вы потешаетесь над ней!

– С чего ты взял?

– Я видел вас в салуне в тот день, когда мама уволила Джека. Вы смеялись над ней вместе со всеми! Ковбоев очень развеселила эта сцена, но в ней не было ничего смешного. Когда мама узнала, что Джек за ее счет накупил себе множество вещей, она чуть не расплакалась. Мама сказала, что должна будет заплатить за все эти покупки, хотя в глаза их не видела.

– Так вот почему она пришла в такую ярость…

– Зачем вы притворяетесь, что не знали об этом? Я слышал, как Джек рассказывал всем в салуне о своих проделках. И вы тоже там были!

Кэл попытался вспомнить тот день, когда сидел в салуне за бутылкой виски. Да, Джек действительно рассказывал что-то своим приятелям у стойки бара, но Кэл не прислушивался, поскольку был занят своими мыслями. А затем в зал ворвалась разъяренная вдова… Через минуту она вышла из салуна под оглушительный хохот ковбоев.

Джереми била нервная дрожь. Он так любил свою маму, что готов был сражаться с целым миром, чтобы защитить ее от унижений, хотя у мальчика не было другого оружия, кроме слабых детских кулачков и рогатки.

– Я не смеялся над твоей мамой, Джереми, поверь мне.

– Нет, вы лжете, я слышал, как вы смеялись!

– Ты ошибаешься. Другие посетители салуна действительно хохотали, но я даже не улыбнулся. Я тогда еще не был знаком с твоей мамой и не знал, почему она так сильно разозлилась на Джека. Разве я мог потешаться над ней?

– Но вы там были…

– Да, был, но вскоре ушел по своим делам. – Но…

– Так мы с тобой никогда не договоримся, Джереми. Ты не желаешь меня слушать. Уверяю тебя, я и не думал смеяться над твоей мамой, мне было не до этого. Кстати, мне не понравилось, что ты вмешался в ссору взрослых. Я решил, что ты вздорный, избалованный мальчишка.

Джереми хмуро посмотрел на Кэла. Его не убедили слова ковбоя. Видя, что мальчик остался при своем мнении, Кэл решил изменить тактику.

– Скажи, ты знаком с Мэгги? – спросил он.

– Да, – ответил мальчик.

– А она тебе нравится? Джереми кивнул.

– А как ты думаешь, – продолжал Кэл, – Мэгги посоветовала бы твоей маме нанять человека, которому нельзя доверять?

Мальчик растерялся, не зная, что сказать.

– Я считаю, – продолжал Кэл, не получив ответа, – что док Мэгги является лучшим другом твоей мамы здесь, в Лоуэлле. Ты согласен со мной?

Джереми неохотно кивнул.

– В таком случае я тоже могу стать другом твоей мамы, потому что у меня добрые отношения с Мэгги.

– Но мама не любит вас! – возразил мальчик.

Кэл понимал, что Джереми выдвинул серьезный аргумент, однако заставил себя улыбнуться, не желая проигрывать.

– А твоей маме вовсе не обязательно любить меня. Я приехал сюда по просьбе Мэгги, чтобы помочь навести порядок на ранчо.

Джереми долго испытующим взглядом смотрел на Кэла.

– Мама всегда говорит, что человеку надо дать второй шанс… – задумчиво произнес он. – Правда, Джек считает иначе. Он как-то сказал мне…

– Я не желаю знать, что говорил тебе Джек, – перебил его Кэл.

– Но…

– И думаю, что твоя мама согласилась бы со мной. Джереми не стал спорить, понимая, что в данном случае Кэл был совершенно прав.

– Ну хорошо, – сказал мальчик. – Я дам вам второй шанс, как это делает мама. А сейчас поторопитесь, сэр, она приготовила завтрак и приказала мне позвать вас. Но сначала умойтесь и побрейтесь: моя мама терпеть не может нерях.

Джереми спустился по лестнице и вышел из сарая. Кэл грустно усмехнулся. Давненько никто не давал ему подобных распоряжений. Честно говоря, Кэлу не хотелось приводить себя в порядок. Он знал, что сейчас его ожидает неприятный разговор с вдовой, для которой он приготовил сюрприз.

– Неужели вы надеялись, что я буду носить все это?! – с негодованием воскликнула Пруденс. – Это же мужская одежда!

Кэл промолчал, и в маленькой кухне повисла напряженная тишина.

Кэл не сразу приступил к задуманному. Сначала он позавтракал вместе с Джереми, с которым ему удалось заключить перемирие. Вдова, оказывается, прекрасно готовила.

Поблагодарив ее за вкусный завтрак, Кэл положил на стол сверток с одеждой для верховой езды. Открыв его, Пруденс ужаснулась. В нем лежали брюки, рубашка, сапоги и шляпа. Возмутившись, вдова заявила, что не наденет эти вещи.

– Да, возможно, они не модные, – после долгого молчания снова заговорил Кэл, – но зато в этой одежде вам будет удобно ездить верхом. Не собираетесь же вы садиться на лошадь в трауре, который носите уже четыре года?

– У меня очень удобное платье, и я уверена, что смогу скакать в нем верхом, – возразила Пруденс.

Терпение Кэла было на пределе.

– Мне не хотелось огорчать вас, миссис Рейнолдс, но в Лоуэлле и его окрестностях вам вряд ли удастся раздобыть дамское седло. Вам придется сесть в мужское, как это делают все остальные техасцы. А что касается вашего платья, то, позвольте заметить, одежда черного цвета не годится для жаркого климата нашего края. Вам будет трудно провести в ней целый день под палящим солнцем.

– Ничего, я выдержу.

Упрямая, настырная, властная женщина, которую не переубедить словами… «Ну что ж, – решил Кэл, – пусть поступает по-своему. Посмотрим, что она запоет после поездки».

– Хорошо, мэм, – сказал он, – как вам будет угодно. После завтрака Кэл и Джереми долго ждали Пруденс во дворе. Когда она наконец вышла., Кэла поразил ее вид. Вдова оделась так, как будто собиралась отправиться к подруге на чай. В руках Пруденс держала корзинку с едой, похожую на те, которые обычно берут с собой на пикник.

Ей долго не удавалось сесть на лошадь. В конце концов Кэл не выдержал, спешился и, усадив ее в седло, привязал к луке корзинку с провизией. Смутившись, Пруденс начала нервно одергивать юбку, пытаясь прикрыть подолом ноги. Не обращая на это внимания, Кэл снова вскочил на своего жеребца и, тронувшись с места, приказал вдове и ее сыну следовать за ним.

Вот уже час они скакали под безжалостным техасским солнцем. Поглядывая на вдову, Кэл все больше хмурился. Стараясь держаться прямо, с гордо поднятой головой, она смешно подпрыгивала в седле на неровной, ухабистой дороге. По ее лицу, затененному полями нелепой черной шляпы с поднятой вуалью, струился пот. Влажные завитки прилипли к шее, на закрытом платье с длинными рукавами выступили мокрые пятна.

Кэл понимал, что им предстоит трудная поездка. Джереми пока держался в седле прекрасно. У него была смирная низкорослая лошадка, с которой мальчик быстро поладил. Но посадка вдовы беспокоила Кэла. Она продолжала трястись и подпрыгивать, наверняка уже набив себе синяки. А ведь объезд только начался. Что будет с Пруденс к концу дня?

– Когда же наконец мы увидим хоть небольшое стадо, мистер… Кэл? – нарушила молчание Пруденс.

Дорога казалась ей утомительной и бесконечной. Накануне вечером Пруденс в разговоре с Кэлом сдалась и согласилась, что ей необходимо лично участвовать в наведении порядка на ранчо. Она знала, что ей, как владелице «Скалистого Запада», придется принимать важные решения, а для этого нужно было знать истинное положение дел в хозяйстве. Она слишком доверяла Джеку и во всем полагалась на него, и это привело к печальным последствиям. Пруденс понимала, что совершила непростительную ошибку, и не хотела повторять ее.

Взглянув на широкоплечего сильного мужчину, скакавшего рядом с ней, она тяжело вздохнула. Кэл с легкостью управлял лошадью, прекрасно держась в седле. По сравнению с таким опытным всадником Пруденс, конечно, выглядела смешной и неуклюжей. Кэл в совершенстве владел искусством верховой езды, а ей еще предстояло научиться скакать на лошади так, чтобы не набивать себе синяков и шишек. Ее поясница и ягодицы уже страшно болели, и Пруденс подозревала, что завтра может не встать с постели.

Сегодня утром, когда она не сумела самостоятельно сесть на лошадь, ее самолюбие было глубоко уязвлено. Она помнила недовольное выражение лица Кэла, когда он, потеряв терпение, спешился и помог ей подняться в седло. Пруденс не желала быть обязанной этому человеку и поклялась больше никогда не пользоваться его услугами.

Впрочем, немного остыв, она вынуждена была признать, что не сумеет сдержать эту клятву.

Они ехали по безлюдной равнине уже несколько часов. Простиравшиеся вокруг пейзажи с низкорослыми деревьями, валунами и пологими подъемами были настолько однообразны, что Пруденс казалось, что они петляют по одной и той же местности. Если бы Кэл бросил их сейчас и ускакал, то вдова вряд ли смогла бы найти дорогу домой.

Пруденс невольно вздохнула. Она сознавала, что не умеет вести фермерское хозяйство и ничего не смыслит в скотоводстве. Ей как воздух была необходима помощь опытных ковбоев. Но, принимая ее, Пруденс следовало быть очень осторожной. История с Джеком многому научила ее. Пруденс дала себе слово, что больше никогда не совершит подобных ошибок. Ей нужно было взять бразды правления в свои руки. И на этот раз она хотела дать понять мистеру Кэлу Стару, кто хозяин на ранчо «Скалистый Запад».

Раздраженная тем, что Кэл упорно молчит, Пруденс снова заговорила:

– Вы меня не слышите, Кэл? Я задала вам вопрос. Когда наконец мы увидим скот? Где мое стадо?

– Вам следовало бы спросить об этом Джека, а не меня, миссис Рейнолдс, – сердито ответил Кэл. – Я не знаю, есть ли у вас вообще скот.

– Конечно же, есть! – воскликнула Пруденс, хотя вовсе не была уверена в этом. – Джек… или другие люди предупредили бы меня, если бы его не было.

– Под «другими людьми» вы подразумеваете меня, мэм? – окинув ее холодным взглядом, спросил Кэл.

Пруденс замолчала, не зная, что ответить. Внезапно Кэл насторожился, как будто что-то заметив, и, повернув коня в сторону протекавшей неподалеку реки, пришпорил его. Жеребец пустился вперед галопом. Пруденс громко ахнула, когда ее лошадь вдруг помчалась вслед за ним, стараясь не отставать.

Вцепившись в переднюю луку седла, Пруденс была ни жива ни мертва от страха. Она не заметила, когда с ее головы слетела шляпа. Забыв обо всем на свете, Пруденс вынула из стремян обутые в высокие ботинки ноги, едва сдерживая рвущийся из груди вопль ужаса. Повернув голову, она увидела мчащегося рядом Джереми. Мальчик был в восторге от бешеной скачки.

– Йеху! – во все горло кричал он.

На берегу реки ее лошадь остановилась так же внезапно, как и понесла, и Пруденс снова чуть не упала с нее. Она удержалась в седле лишь потому, что сидела, крепко вцепившись побелевшими от напряжения пальцами в переднюю луку.

Кэл уже успел спешиться и теперь осматривал скот, спустившийся к реке на водопой. Джереми, спрыгнув на землю, побежал к ковбою. С трудом восстановив дыхание после безумной скачки, Пруденс решила последовать примеру сына. Но едва она перекинула ногу через спину лошади, как тут же соскользнула с седла и, приземляясь, услышала громкий треск рвущейся ткани. Пошатываясь, она направилась к стаду, не желая думать о том, что у нее сзади самым безобразным образом порвалась юбка. Пруденс чувствовала, как кусок ткани волочится за ней по траве, словно длинный шлейф.

– Я же говорила, что у меня есть скот, – за явила она, подойдя к Кэлу.

Взглянув на Пруденс, Кэл оцепенел, пораженный ее внешним видом. Вдова потеряла шляпу, ее волосы растрепались на ветру. Лицо раскраснелось под лучами жгучего солнца и было залито потом. Сзади волочился кусок ткани от разорванной юбки. Каждый шаг давался Пруденс с большим трудом. У нее подкашивались колени, и она была готова в любой момент рухнуть на землю.

Но, несмотря на жалкое состояние, в котором она находилась, эта женщина разговаривала с ним, как обычно, властным, непререкаемым тоном.

– Это же мое стадо, не так ли? – спросила она, и на этот раз Кэл уловил в ее голосе нотки неуверенности.

– Если это весь скот, который у вас есть, мэм, то, должен сказать, вы находитесь в еще более затруднительном положении, чем я предполагал, – подавив раздражение, которое эта женщина вызывала в нем, ответил Кэл. – Но если на просторах ваших владений мы отыщем еще несколько подобных стад, то это тоже не сулит вам ничего хорошего. Вам предстоит тяжелая кропотливая работа, мэм.

Повернувшись к разбредшимся по берегу коровам и телятам, Кэл стал пересчитывать их.

– Прошу вас, говорите прямо, что мне надо будет сделать, – попросила Пруденс.

Кэл усмехнулся:

– Хорошо. Судя по внешнему виду, в этом маленьком стаде нет больных животных. Тем не менее всем им необходимо пройти ветеринарный осмотр. Надо пересчитать животных, определить их возраст. Ведь вы должны иметь полное представление о состоянии поголовья. Кроме того, как я вижу, в стаде много телят, которых нужно срочно клеймить. Это нелегкий труд, предупреждаю вас.

– Отлично! – Пруденс почувствовала облегчение, решив, что дело сделано, объезд завершен и ее муки скоро закончатся. – Значит, мы можем возвращаться домой, как только перекусим?

Кэл потерял дар речи.

– Да? – спросила Пруденс, не понимая, почему он молчит.

Кэл продолжал с недоумением смотреть на нее.

Пруденс крепилась изо всех сил, стараясь, чтобы Кэл не заметил, в каком состоянии она находится: Все ее тело ломило от усталости. Они сидели под раскидистым деревом на берегу реки и доедали то, что она взяла с собой в дорогу. Корзинка уже почти опустела. Джереми с аппетитом уплетал жареного цыпленка. Но у Пруденс кусок не шел в горло. Она слишком плохо чувствовала себя.

Вдова не знала, сколько времени они находились в пути. Но ее нежное лицо уже горело огнем от ветра и палящих лучей техасского солнца, к которому она не привыкла. Пруденс задыхалась от жары в своем черном закрытом платье с длинными рукавами. Все это было похоже на невыносимую пытку. Ее ноги в кожаных высоких ботинках вспотели и отекли. Обувь казалась теперь тесной и натирала ей ступни. Ягодицы Пруденс онемели, икры сводила судорога. Внутренняя часть бедер горела так, словно с нее содрали кожу.

Замечания Кэла выводили ее из себя. Она приняла в штыки его предложение нанять людей для того, чтобы согнать весь скот в одно стадо и пересчитать его.

– Неужели вы не можете сделать все это сами? – раздраженно спросила она. – У меня нет денег, чтобы заплатить наемным рабочим.

– Я не справлюсь один, – сказал Кэл.

– Почему?

Кэл бросил на нее колючий взгляд.

– Может быть, отложим этот разговор? – произнес он. – Мы пока так и не выяснили до конца, весь ли это скот, или у вас еще есть стада.

Пруденс охватила паника.

– Вы хотите сказать, что мы еще не закончили объезд пастбищ? – упавшим голосом спросила она, чувствуя, что сейчас разрыдается.

– Мэм, мы обнаружили здесь, у водопоя, не больше тридцати голов, – нахмурившись, сказал Кэл. Он старался быть терпеливым, но не мог скрыть своего раздражения. – Если это все, что вы имеете, вам, конечно, нет никакого смысла нанимать ковбоев. Но учитывая то, что мы не объехали еще и половины территории вашего ранчо, вполне возможно, что нам удастся найти еще несколько стад.

Пруденс стало нехорошо.

– Мы не объехали еще и половины моих владений? – растерянно переспросила она.

– Вы вообще-то имеете хоть какое-нибудь представление о том, сколько у вас земли?

Уловив насмешку в его голосе, Пруденс собралась с последними силами, чтобы дать ему отпор.

– Нет, а вы? – спросила она, с вызовом глядя на Кэла.

– Конечно, имею. Я же вырос в этих краях. Я точно знаю, где начинаются и заканчиваются ваши владения.

– Наверное, именно поэтому док Мэгги порекомендовала мне вас.

– И еще потому, что он надежен, мама, – добавил Джереми. – Вспомни, Мэгги сказала, что на этого человека можно во всем положиться.

Пруденс вдруг осенило.

– Ваша фамилия Стар, – сказала она, не обращая внимания на замечание сына. – Вы, вероятно, приходитесь родственником владельцу ранчо «Техасская звезда»?

Кэл помрачнел.

– Да, Бак Стар – мой отец.

Пруденс бросила на него удивленный взгляд.

– Тогда почему… – начала было она, однако Кэл не дал ей договорить.

– Мы с отцом не сходимся во взглядах на жизнь, – быстро сказал он таким тоном, что у Пруденс отпала всякая охота продолжать расспросы.

Чувствуя, как судорога снова свела икры ее ног, Пруденс невольно поморщилась.

– Раз вы росли в этих краях, – заявила она, – значит, вам известны места, где вероятнее всего может сейчас находиться мой скот.

– Да, конечно, у меня есть некоторые предположения, – согласился Кэл.

– В таком случае давайте поедем прямо туда, не тратя попусту силы и время.

– Послушайте, – вспылил Кэл, – если вам хочется вернуться домой, так и скажите…

– Нет, я не собираюсь возвращаться. Кэл немного успокоился.

– Ну хорошо, в таком случае мы сейчас отправимся к другому водопою, расположенному неподалеку отсюда. Там больше места, и я думаю, что мы обнаружим на берегу этого водоема немало скота. Надеюсь, что тогда я смогу наконец оценить ущерб, нанесенный ворами поголовью вашего стада.

– Значит, это не слишком далеко? – спросила Пруденс, пытаясь подбодрить себя. – Вон за тем холмом?

– Нет, немного дальше. Не беспокойтесь, у нас еще уйма времени. Мы успеем все сделать и вернуться домой до захода солнца.

– До захода… – растерянно пробормотала Пруденс и, с надеждой взглянув на сына, сказала: – Если ты устал, Джереми, мы можем перенести это на другой день.

– Нет, мама, я прекрасно себя чувствую, – заверил ее мальчик, вытирая руки салфеткой. – Я просто в восторге от этой поездки! Кэл показал мне, как выглядит клеймо нашего ранчо. Теперь я могу распознать скот, который принадлежит нам. А еще Кэл обещал научить меня клеймить телят раскаленным железом.

Пруденс опечалилась. Кэл и Джереми, похоже, успели пообщаться, пока она с горем пополам готовила им бутерброды и раскладывала еду на скатерти, расстеленной на траве.

– Ты меня слушаешь, мама?

Подавив тяжелый вздох, она подняла глаза на сына.

– Я рада, что тебе понравилась эта поездка, дорогой.

– Если мы хотим вернуться домой до наступления темноты, нам пора трогаться в путь, – сказал Кэл, и Пруденс едва не застонала от досады.

Собрав все свое мужество, она поднялась на ноги.

– С тобой все в порядке, мама? – озабоченно спросил Джереми, заметив гримасу боли на ее лице.

– Да, милый, я отлично себя чувствую.

– Помоги маме донести до лошади корзинку, Джереми, – сказал Кэл.

– Не надо, в этом нет никакой необходимости, – отрезала Пруденс.

Подойдя к своей лошади, она надолго задумалась, решая, как лучше подняться в седло. Однако Кэл опередил ее. Незаметно приблизившись сзади, он схватил ее за талию и без видимых усилий посадил верхом на лошадь, а потом ловко вскочил на своего жеребца. Пруденс с завистью наблюдала за ним. Внезапно он обернулся, и их взгляды встретились. У Пруденс перехватило дыхание, по ее спине побежали мурашки. Но ей не хотелось докапываться до причин такой странной реакции.

Кэл пришпорил коня, и маленький отряд тронулся в путь.

Остановившись вместе со своими спутниками на вершине холма, Кэл окинул взглядом залитую солнцем долину реки. По ее берегу, у самой воды, брело огромное стадо. Кэл вздохнул с облегчением.

– О Боже, сколько коров! – ахнул Джереми. – И все они наши, да, Кэл?

– Поскольку они находятся на территории «Скалистого Запада», то, по всей видимости, принадлежат вам. Однако не мешало бы проверить их клейма, – сказал Кэл.

– Я глазам своим не верю, – продолжал изумляться мальчик. – Мама, взгляни, все эти коровы – наши!

Вдова кивнула с безучастным видом, и у Кэла сжалось сердце. Она неловко сидела в седле, напоминая хворую черную ворону с взъерошенным оперением. Судя по ее позе, на ней не было живого места, но Пруденс не желала признаваться в том, что плохо себя чувствует. Кэл еще во время первого привала вернулся назад и нашел шляпу, которая слетела с ее головы, однако этот нелепый головной убор не спасал ее от нещадного техасского солнца. Кэл уже несколько раз предлагал вдове прервать объезд и вернуться домой, но она требовала, чтобы они довели дело до конца. Пытаясь избавиться от чувства острой жалости к ней, Кэл убеждал себя, что Пруденс сама во всем виновата. Нельзя же быть такой упрямой! Однако, несмотря на это, каждый раз при взгляде на нее ему становилось не по себе.

– Кэл, давайте спустимся и посмотрим, чье клеймо стоит на этих животных, – предложил раскрасневшийся от возбуждения Джереми.

– Поезжай вперед, – сказал Кэл, – ты же теперь знаешь, где обычно ставятся клейма. А я спущусь через пару минут.

– Я не хочу, чтобы он ехал один. Это опасно, – тоном, не терпящим возражений, заявила вдова. – А вдруг коровы испугаются и в стаде начнется паника? Такая лавина сметет все на своем пути.

– Вряд ли что-нибудь подобное может произойти сейчас. Не волнуйтесь, все будет хорошо, – попытался успокоить ее Кэл.

– Так я могу ехать, мама? – с надеждой спросил Джереми.

– Нет.

Кэл бросил на нее хмурый взгляд.

– Но мальчик никогда не станет настоящим мужчиной, если вы будете запрещать…

– Джереми – мой сын, и я отвечаю за него, – отрезала Пруденс.

– Хорошо, пусть будет по-вашему.

Пришпорив коня, Кэл понесся вниз по склону. Отсылая мальчика на берег к стаду, он хотел на несколько минут остаться с глазу на глаз с Пруденс, чтобы поговорить о ее самочувствии. В отсутствие Джереми ему было бы легче убедить ее не тратить зря силы и вернуться назад. Однако теперь из-за упрямого характера Пруденс Кэл потерял возможность спокойно обсудить с ней эту проблему.

Услышав, что его догоняет Джереми, Кэл попридержал своего жеребца. Вскоре мальчик поравнялся с ним.

– Не обижайтесь на маму, – сказал он. – Она думает, что я еще маленький и за мной надо хорошенько присматривать. Она не знает, что я уже почти совсем взрослый человек.

Слова Джереми удивили Кэла, но он не подал виду.

– Вообще-то в данном случае твоя мама была права, – мягко сказал он. – Ей не безразлична твоя судьба, и поэтому она не хочет, чтобы ты подвергал себя опасности.

– Может быть… – задумчиво промолвил мальчик. – Но мне очень хочется скорее повзрослеть. Когда я стану таким, как вы, я буду заботиться о ней, и тогда она наконец-то перестанет считать меня слабым и несмышленым.

Воспоминания о детстве накатили на Кэла. Он много раз видел слезы на глазах матери после выяснения отношений с Баком. И каждый раз Кэл давал себе слово, что будет защищать маму, когда вырастет, и не позволит никому расстраивать ее.

Показав рукой на молодого вола, пившего неподалеку от них воду, Джереми вдруг радостно закричал:

– Посмотрите, на этой большой корове стоит наше клеймо! Значит, все они принадлежат нам!

Мальчик оказался прав. Кэл убедился в этом, объехав стадо. Составив общее представление о его численности и состоянии, он снова поднялся на холм, где их ждала Пруденс. Джереми следовал за ним по пятам. Взглянув на вдову, Кэл сразу понял, что все это время она просидела верхом на лошади под палящим солнцем, даже не подумав спрятаться в укрытие. Слабо улыбнувшись подъехавшему к ней сыну, она вдруг закатила глаза и закачалась в седле.

Кэл в мгновение ока оказался рядом с ней и, стащив ее с лошади, отнес в тень, падавшую от росшего неподалеку раскидистого дерева. Сняв с головы Пруденс черную шляпу, он в сердцах швырнул ее на землю. На бледном лице женщины проступали красные пятна от солнечных ожогов. Прислонив ее спиной к стволу дерева, Кэл начал расстегивать пуговицы на вороте ее платья.

Неожиданно придя в себя, вдова попыталась оттолкнуть его руки.

– Со мной… все в порядке… – пробормотала она.

– Ошибаетесь, вы перегрелись на солнце, вам надо срочно остудить тело.

– Я же сказала, что прекрасно чувствую себя… – Пруденс судорожно вздохнула. – Уже все прошло, уверяю вас…

– Что с тобой, мама? – с тревогой спросил подбежавший к ним Джереми.

– Принеси флягу с водой, – распорядился Кэл. – Ей нужно попить.

– Я не хочу пить, – возразила Пруденс.

– Делай то, что я тебе сказал, Джереми.

Джереми бросился к лошадям, а Кэл продолжал осторожно расстегивать пуговицы на платье вдовы.

Пруденс закрыла глаза. У Кэла перехватило дыхание, когда показалась нежная кожа ее упругой груди в вырезе белоснежной нижней сорочки.

Чувствуя, как у него дрожат пальцы, Кэл вытер ладонью пот со лба и начал стаскивать с вдовы верхнюю часть платья, стараясь вынуть ее руку из длинного рукава. Перехватив ее запястье, он ощутил слабый пульс.

– Что вы делаете? – очнувшись, спросила она.

– Вам надо остыть, – повторил Кэл, оголяя второе плечо Пруденс. – Не понимаю, почему вы не спрятались в тень, когда мы с Джереми осматривали стадо. Выпейте, пожалуйста, воды.

– Но мне не хочется пить.

Однако когда Джереми протянул ей флягу, она взяла ее.

– Не волнуйся, сынок, со мной все хорошо, – слабым голосом промолвила Пруденс.

– Выпейте воды, – теряя терпение, приказал Кэл.

– Я же сказала, что мне не хочется.

– Я настаиваю!

– Мама, прошу тебя, делай то, что велит тебе Кэл, – вмешался Джереми. – Ты очень плохо выглядишь.

– Но я замечательно себя чувствую.

– Ты просто храбришься, – возразил мальчик. Вдова сделала глоток из фляги.

– Вот видишь, все хорошо, – сказала она, обращаясь к сыну.

– Этого мало, попейте еще, – приказал Кэл. Подняв флягу, вдова припала губами к ее горлышку.

Вытекшая из уголка рта струйка воды побежала по подбородку, шее, верхней части груди и исчезла в глубоком вырезе нижней сорочки. Кэл как завороженный неотрывно следил за ней глазами.

– С ней ведь все будет хорошо, правда, Кэл? – Тревожный голос ребенка вывел Кэла из оцепенения. – С мамой ведь не случится ничего страшного…

– Твоя мама скоро придет в себя, – заверил он мальчика. – Она просто перегрелась на солнце.

– Я не перегрелась, – возразила Пруденс.

Не обращая внимания на ее протесты, Кэл снял шейный платок и, намочив его водой из фляги, положил на горячий лоб Пруденс. Вдова подавила вздох облегчения. Ей сразу же стало лучше.

Снова смочив платок, Кэл обтер им лицо Пруденс. Капельки воды заблестели на ее длинных густых ресницах. Затаив дыхание, Кэл провел мягкой тканью по губам вдовы. Они приоткрылись, словно лепестки полураспустившегося цветка, и Пруденс машинально слизала с них влагу.

Джереми внимательно следил за действиями Кэла.

– Не волнуйся, – успокоил его Кэл, – твоей маме просто нужно немного отдохнуть.

– Я уже отдохнула, – открыв глаза, заявила вдова и попыталась подняться.

– Не двигайтесь, – остановил ее Кэл, – я скажу, когда вам можно будет вставать.

– Но я прекрасно себя чувствую…

– Это все слова. Я вижу, в каком состоянии вы находитесь, и знаю, что вы не можете еще самостоятельно передвигаться.

– Ты должна слушаться Кэла, мама, – вмешался в разговор Джереми. – Ты действительно ужасно выглядишь.

Вдова усмехнулась:

– Спасибо за комплимент, дорогой.

– Я говорю так, как есть, мама. Кэл потрепал Джереми по плечу.

– Твоя лошадь устала, – сказал он мальчику. – Отведи-ка ее к реке, пусть она напьется вволю. Мы сделаем здесь небольшой привал.

Джереми вскочил на ноги и побежал к своей низкорослой лошадке.

– Я не хотел спорить с вами в присутствии вашего сына, – сказал Кэл, убедившись, что мальчик не слышит их. – Поэтому я отослал его, а вам я должен сказать следующее. Вы едва не получили солнечный удар из-за своего упрямства. Черт подери, если вы будете продолжать вести себя в том же духе, вам не миновать беды!

– Я не люблю, когда при мне бранятся!

– Мне безразлично, что вы любите, а что – нет. Вы будете делать то, что я вам скажу, пока мы не вернемся домой. И я больше не потерплю никаких возражений. Понятно?

– Нет, я не собираюсь подчиняться вам. Здесь приказы отдаю я, а не вы.

Упрямая, властная, настырная женщина… Ее поведение выводило Кэла из себя.

– Мне наплевать на вас, но пожалейте сына! Он боится, что с вами что-нибудь произойдет. Ваш вид пугает его. Еще немного, и Джереми впадет в панику.

– Ну хорошо, – сдалась Пруденс, – вы выиграли.

Кэл долго молча смотрел на нее. В глубине больших серых глаз Пруденс промелькнуло выражение боли и страха. Она была всего лишь слабой, беззащитной женщиной, пытавшейся казаться сильной и неустрашимой. Кэлу вдруг захотелось утешить ее, приласкать, убрать со щеки прилипшую прядку влажных волос, прошептать на ухо, что он и не собирался одерживать победу над ней. Но он подавил это несвоевременное желание.

– Я привязал свою лошадку у воды, – тяжело дыша от быстрого бега, сообщил подбежавший к ним Джереми и с беспокойством посмотрел на мать.

Мальчик, встревоженный состоянием матери, вернулся слишком рано, Кэл еще не успел поговорить с Пруденс.

– Знаешь, – сказал он, пытаясь найти предлог, чтобы снова отослать Джереми к реке, – в детстве я любил, сняв обувь, ходить босиком по мелководью и.»«

ловить плавающих там мальков. Кстати, это прекрасный способ освежиться в жаркую погоду.

Джереми снова с беспокойством взглянул на мать. Ее вид вызывал у него тревогу, и он боялся отойти от нее. Заметив, что мальчик колеблется, Кэл обратился к Пруденс:

– Мне кажется, Джереми тоже понравилось бы это занятие, как вы думаете, миссис Рейнолдс?

– Ступай к реке, дорогой, – промолвила вдова, выдавив улыбку. – Со мной все будет хорошо.

Кивнув, Джереми побежал вниз по склону холма. Кэл снова смочил платок и положил его на лоб вдовы.

– Не надо ухаживать за мной, как за больной. Я хорошо себя чувствую, – прошептала она.

– Закройте глаза и постарайтесь немного поспать, – сказал Кэл. – Скоро мы снова тронемся в путь, вам надо набраться сил.

– Если хотите, мы можем ехать прямо сейчас.

– Делайте то, что я вам сказал.

Не желая больше пререкаться с Пруденс, Кэл убрал платок с ее лба и сел рядом. Прислонившись спиной к стволу дерева и вытянув ноги, он надвинул шляпу на глаза и скрестил на груди руки.

Кэл закрыл глаза, но он не собирался спать. Ему необходимо было обдумать сложившуюся ситуацию. Он понимал, что допустил ошибку, слишком сблизившись с вдовой. Он проникся ее проблемами и заботами, хотя этого не следовало делать.

«Этой дурочке необходим в хозяйстве крепкий мужик, а она не желает этого понимать!» – вспомнил он слова Джека и нахмурился. Да, в чем-то Джек был, несомненно, прав…

Через час вдова наконец пришла в себя. Ее взгляд прояснился, бледность исчезла с лица.

Кэл встал и помахал рукой Джереми.

– Веди сюда своего скакуна! – крикнул он. – Мы возвращаемся домой!

Вдова с трудом встала на онемевшие ноги. Пока Джереми взбирался по склону холма, Кэл сходил за своим жеребцом, пасшимся неподалеку.

– Что вы делаете? – нахмурившись, спросила вдова, увидев, что он привязывает повод ее верховой лошади к своему седлу.

Ничего не ответив, Кэл направился к Джереми и посадил его на лошадку. Однако от Пруденс было не так легко отделаться.

– Зачем вы привязали поводья моей лошади к седлу? – спросила она. – Я не желаю, чтобы вы обращались со мной как с малым ребенком и вели меня на аркане.

Кэл молча подхватил ее за талию и посадил на своего коня. Вдова задохнулась от негодования, когда он сел сзади, прижавшись грудью к ее спине.

– О Боже, что вы делаете! – возмущенно воскликнула она.

Обняв ее за талию, Кэл крепче прижал Пруденс к себе и тут же почувствовал, как напряглось ее тело.

– Нам предстоит долгий путь, – сказал он, – а вы еще слишком слабы, чтобы ехать верхом самостоятельно. Нам придется до вечера скакать под палящим солнцем, и я не хочу, чтобы вы потеряли сознание и упали с лошади.

Не дожидаясь, что она скажет, Кэл пришпорил коня. Проехав несколько ярдов, он усмехнулся. Вдова держала спину так ровно, словно аршин проглотила.

– Мы не в английской школе верховой езды, миссис Рейнолдс, – заметил он. – Если вы немного расслабитесь, то перестанете биться ягодицами о седло. Они у вас и так, наверное, все в синяках.

Пруденс пришла в негодование.

– У меня нет никаких синяков, – упрямо возразила она.

– И все же я советую вам расслабиться. Закройте глаза и откиньтесь назад. Нам предстоит долгий путь.

Кэл был прав. Путь домой действительно оказался неблизким.

Солнце уже садилось, когда на горизонте появилась усадьба ранчо «Скалистый Запад». Увидев ее, женщина вздохнула с облегчением. Кэл, рука которого лежала на ее талии, крепче прижал Пруденс к своей груди, и его лошадь ускорила шаг. Пруденс ощущала сильное мускулистое тело Кэла, чувствуя себя в его объятиях невесомой пушинкой. Казалось, он нисколько не устал за время этой бесконечной поездки.

Странно, но Пруденс не испытывала никакого неудобства, сидя с ним в одном седле. Напротив, она чувствовала себя так комфортно, что вскоре после того, как они тронулись в путь, расслабилась и даже задремала, прижавшись спиной к его груди. Проснувшись, она, к своему ужасу, обнаружила, что ее голова лежит на его плече, а губы касаются обнаженной шеи Кэла. Смутившись, Пруденс тут же выпрямилась.

– Надеюсь, вы хорошо отдохнули, миссис Рейнолдс? – спросил Кэл.

Вдова ничего не ответила, чувствуя, как зарделось ее лицо.

И вот их утомительная поездка была завершена. Въехав во двор ранчо, Пруденс с облегчением вздохнула, решив, что ее мучениям настал конец. Спешившись, Кэл помог ей сойти на землю. Как только женщина ощутила твердую почву под ногами, ей вдруг стало плохо. Комок тошноты подкатил у нее к горлу, и она зажала рот ладонью, боясь, что ее сейчас вырвет. Колени ее подкосились, и она оперлась на руку Кэла, чтобы не упасть. Заметив, в каком состоянии находится вдова, он крепко обнял ее.

– Не надо, отпустите меня, – запротестовала Пруденс, – со мной все в порядке.

Однако ее слова прозвучали неубедительно.

– Простите, но я вам не верю.

– Я сказала…

– Я слышал, что вы сказали.

Подхватив Пруденс на руки, Кэл понес ее к дому. Остановившись на полпути к крыльцу, он обернулся и крикнул Джереми:

– Отведи свою лошадь в сарай и насыпь ей корма! А я пока позабочусь о твоей маме.

Переступив порог дома и оказавшись в кухне, Кэл замешкался, не зная, куда идти дальше.

– Где ваша спальня? – спросил он.

– Отпустите меня. Я же сказала, что со мной все в порядке.

– Я отлично помню, что вы сказали, – заявил Кэл. – А теперь послушайте, что я вам скажу. Вы должны поспать, вам необходим отдых.

Пруденс понимала, что сопротивление бесполезно, но она не хотела сдаваться без боя.

– Почему вы обращаетесь со мной так, словно я больна? Я вполне здорова!

– А я и не говорю, что вы больны. Вы просто перегрелись на солнце.

– Я не перегрелась! – возразила Пруденс.

– Хорошо, – терпеливо согласился с ней Кэл, начиная привыкать к этим бесконечным пререканиям. – В таком случае как вы назовете то, что произошло с вами?

– Мне просто было очень жарко.

– Допустим. Но чтобы снова прийти в себя после такой изнуряющей жары, вам следует хорошенько отдохнуть. Поспите немного, и к вам вернется прекрасное самочувствие.

– Оно уже вернулось ко мне, – продолжала пререкаться Пруденс.

Эта вздорная женщина могла вывести из себя кого угодно. Кэл начал терять терпение.

– Где ваша спальня? – резким тоном спросил он.

Не добившись от нее ответа, он подошел к первой же двери и толкнул ее. Переступив порог комнаты, Кэл огляделся вокруг. Кровать, застеленная стеганым одеялом в цветочек, и туалетные принадлежности на маленьком столике свидетельствовали о том, что это была женская спальня. Кэл поднес Пруденс к висевшему на стене зеркалу.

– Полюбуйтесь на себя, а потом делайте выводы о состоянии своего здоровья.

Пруденс взглянула в зеркало и ахнула. Ее лицо было покрыто красными пятнами, под глазами выступили темные круги, всегда аккуратно причесанные волосы были растрепаны, а разорванное, измятое платье выглядело просто неприлично!

– Полюбовались? – спросил Кэл. – А теперь вам надо отдохнуть.

Осторожно положив ее на постель, он расшнуровал ее ботинки и снял их. Женщина хотела что-то сказать, но колючий взгляд Кэла остановил ее. Вздохнув, она с наслаждением вытянула босые ноги.

– Постарайтесь заснуть и не вставайте до тех пор, пока я вам не разрешу, – сказал Кэл.

– Но Джереми голоден…

– Я позабочусь о нем.

– Хорошо, – откинувшись на подушки, согласилась Пруденс, чувствуя приближение нового приступа тошноты. – Я полежу несколько минут.

Пруденс закрыла глаза и услышала звук удалявшихся шагов Кэла. Его поведение выводило ее из себя, и хуже всего было то, что он снова оказался прав. Ей действительно был необходим отдых.

* * *

Стоя у плиты, Кэл с досадой думал о том, что превратился в няньку. На улице уже сгустились сумерки. За двумя закрытыми дверями, ведущими из кухни в спальни, царила тишина.

Вдова и ее сын были городскими жителями, не привыкшими к физической работе и верховой езде. Проведя целый день в седле, они смертельно устали и теперь крепко спали в своих постелях. Кэл не сомневался, что Пруденс сморил сон сразу же, как только она коснулась головой подушки. Джереми, войдя в дом, первым делом заглянул в комнату матери, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Увидев, что мать спит, он успокоился и заявил, что хочет есть. Кэл, у которого тоже урчало в желудке от голода, послал его в курятник за свежими яйцами, а сам отправился в сарай доить Лулу.

Приготовив на ужин яичницу с беконом, Кэл отрезал кусок хлеба, налил парного молока и накормил мальчика. За столом Джереми начал клевать носом. Заметив, что ребенка клонит в сон, Кэл отослал Джереми в его комнату, а сам отправился в сарай распрягать лошадей. Вернувшись и заглянув в спальню Джереми, он увидел, что мальчик крепко спит.

В доме стояла тишина… Кэл помыл посуду и плиту, убрал кухню, однако ему все еще не хотелось спать. Справившись с работой по дому, он сел за кухонный стол напротив распахнутой на улицу двери, в которую веял прохладой ночной воздух, и глубоко задумался.

Он невольно вспомнил обратный путь домой. Ему было приятно прижимать к себе хрупкое тело Пруденс, с которой он сидел в одном седле. Когда она расслабилась и заснула, уронив голову ему на плечо, ее нежные теплые губы коснулись его шеи. От растрепанных спутанных волос, щекотавших его подбородок, исходил легкий цветочный аромат душистого мыла. Через некоторое время ее густые длинные ресницы задрожали, и она, открыв глаза, взглянула на Кэла. Это был один из тех редких моментов, когда Пруденс смотрела на него доверчиво, без опаски и внутреннего напряжения. Кэлу так хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно. Ему было жаль, что они встретились в неудачное время. Он приехал в родные края, чтобы искупить свою вину перед матерью и сестрой и выполнить сыновний долг. Пруденс тоже переживала сложный период своей жизни. Она не доверяла мужчинам и никого к себе не подпускала.

Глубоко вздохнув, Кэл бросил взгляд на дверь, ведущую в комнату Пруденс. Он вспомнил, как недавно поднес ее к зеркалу и она ахнула, увидев свое отражение. Она пришла в ужас от своего вида – растрепанных волос, усталого, опаленного солнцем лица, разорванного платья… Но, занятая собой, Пруденс не заметила, какое сильное впечатление произвели на него ее беззащитность, хрупкость и ранимость. Мысли об этой женщине принимали порой такой опасный оборот, что Кэл запрещал себе думать о ней.

В комнате вдовы громко заскрипела кровать, и этот звук вывел Кэла из задумчивости. Встав из-за стола, он подошел к двери и заглянул в спальню. В полумраке, царившем в комнате, Кэл увидел, что Пруденс беспокойно ворочается во сне, и нахмурился. Кэл знал, что она согласилась прилечь только по одной причине – ее сильно тошнило после поездки верхом. Возможно, ночью ей станет еще хуже. У Пруденс могла подняться температура. Жар был частым последствием солнечного удара.

Подойдя на цыпочках к кровати, Кэл пощупал лоб вдовы. Он показался ему прохладным.

Немного успокоившись, Кэл опустился на корточки и всмотрелся в лицо спящей. Во сне Пруденс выглядела юной и беззащитной и совсем не походила на ту вздорную, самоуверенную особу, роль которой пыталась играть в жизни.

Кэл осторожно дотронулся до рассыпавшихся по подушке темных шелковистых волос. Он помнил их аромат, эти пряди касались его подбородка… Он провел кончиками пальцев по ее нежной щеке, которой она недавно прижималась к его плечу. Ее губы внезапно приоткрылись, и она что-то пробормотала. Кэл наклонился, стараясь расслышать произнесенные ею слова. Теплое дыхание Пруденс коснулось его губ, и у него закружилась голова. Его неудержимо тянуло к этой женщине. Страстное желание поцеловать ее охватило Кэла. Их губы соприкоснулись, но этого ему было мало.

Внезапно он отпрянул от нее, словно обжегшись. Что он делает?! Это же безумие! Как он может мечтать о близости с этой несчастной, беспомощной женщиной, вдовой, не доверяющей мужчинам, в том числе и ему! Эта строптивица так сильно стремилась доказать, что она здесь главная и умеет принимать правильные решения, что это чуть не погубило ее сегодня.

Оцепенев, Кэл не сводил глаз с Пруденс. Она снова заворочалась во сне и открыла глаза.

– Я пришел посмотреть, все ли с вами в порядке, – хриплым голосом произнес Кэл.

Пруденс огляделась в полутьме и, придя в себя, повернула голову к окну.

– Я заснула? – растерянно спросила она. – Сейчас ночь?

– Да.

– А что делает Джереми… Где он?

– Спит. Он начал клевать носом еще за ужином.

– Так, значит, вы накормили его?

– Да, я тоже был голоден как волк. – О…

– Как вы себя чувствуете?

– Прекрасно. Они помолчали.

– Спасибо за то, что приготовили моему сыну поесть, – снова заговорила Пруденс.

Кэл ничего не ответил.

– Я… я рада, что мы сегодня нашли стадо. Кэл продолжал упорно молчать.

– Давайте завтра поговорим о том, что нам предстоит сделать в ближайшее время, – сказала вдова.

Кэл понимал, что ему пора уходить, но был не в силах сдвинуться с места.

– Итак, до завтра… – промолвила Пруденс.

– Прежде чем пожелать друг другу спокойной ночи, нам надо кое о чем договориться, – неожиданно для себя произнес Кэл.

Вдова затаила дыхание.

– О чем? – еле слышно прошептала она.

– Назовите меня по имени.

– К… Кэл… Вас зовут Кэл, – запинаясь, пробормотала она.

Кэл не мог отвести глаз от ее губ.

– Правильно. А вас зовут Пруденс, – хриплым голосом произнес он. – Отныне я буду называть вас так.

Она промолчала.

– Спокойной ночи, Пруденс.

– Спокойной ночи…

Заставив себя подняться на ноги, Кэл направился к двери. Выйдя во двор, он зашагал к сараю, бормоча себе под нос проклятия. Перед его глазами стояло лицо Пруденс, и при воспоминании о ее полуоткрытых губах Кэла бросало в дрожь.