Посмотрев на безоблачное небо, Билли окинула взглядом широкую равнину. После появления в лагере Карла Уитли прошло несколько недель, и с тех пор они его не видели и ничего о нем не слышали. «Неужели он действительно больше не появится?» — спрашивала она себя снова и снова.

Тяжко вздохнув, Билли утерла пот, ручейками струившийся из-под полей ее шляпы. Стоял конец июня, и даже утром было уже нестерпимо жарко. А солнце припекало все сильнее, и Билли знала, что к полудню ее рубашка станет насквозь мокрой от пота. К тому же ей ужасно мешали волосы — они уже отросли и в такую жару причиняли дополнительные неудобства. Тут Билли вдруг подумала о том, что давно не смотрелась в зеркало… Интересно, как она сейчас выглядит? Очень может быть, что ее маскарад уже никого не обманывает. Впрочем, это не имеет значения. Мужчины к ней привыкли и теперь воспринимали как Билли Дракера, своего молодого приятеля. Что же касается длины волос, то это не так уж важно.

Девушка поискала глазами Уилли Харта, ехавшего во главе стада, затем перевела взгляд на Джима Стюарта, и на ее губах заиграла улыбка. Эти двое уже давно считались ее покровителями, а после визита Карла Уитли они с подозрением относились ко всем незнакомцам, появлявшимся в лагере. Разумеется, и Джереми Карлайл по-прежнему о ней заботился; его братская опека порой даже выводила Билли из себя, но добродушный Джереми лишь улыбался в ответ, когда она, не сдержавшись, говорила ему обидные слова. Более того, теперь и Холл с Бразерсом, казалось, забыли о былой вражде и также старались опекать Билли, то есть с настороженностью следили за всеми незнакомцами. И никто из гуртовщиков ни о чем Билли не расспрашивал. Девушка была бесконечно благодарна мужчинам за опеку и поддержку, однако открыто свои чувства не проявляла.

К счастью, и Рэнд не досаждал Билли вопросами. Верный своему слову, он не спрашивал еео Карле Уитли, а она раскрывать свою тайну не торопилась. Но после неожиданной встречи с ее прошлым Рэнд с каждым днем делался все мрачнее; теперь, сидя по вечерам у лагерного костра, он почти не разговаривали: гуртовщиками и о чем-то напряженно размышлял, однако мыслями своими не делился. Билли порой перехватывала его пристальные взгляды, но попыток остаться с ней наедине он больше не предпринимал. Днем же Рэнд то и дело осматривал горизонт, и Билли догадывалась, что он опасался очередного появления ее преследователей. Она знала, что он постоянно о ней думал и заботился о ее безопасности. Как-то раз, проснувшись ночью, она увидела его рядом — он сидел на корточках и при свете костра вглядывался в ее лицо. Перехватив вопросительный взгляд девушки, Рэнд пояснил:

— Я обходил стадо… Мне показалось, что кто-то закричал. Я хотел убедиться, что с тобой все в порядке.

Билли не ответила. Рэнд тотчас поднялся на ноги и ушел. Да, он постоянно думал о ней и беспокоился за нее, она же тосковала по его объятиям и ласкам. Но Билли старалась держать себя в руках, не желая, чтобы Рэнд Пирс из-за нее пострадал, — а это непременно случилось бы, если бы они по-настоящему сблизились.

Билли дала себе слово, что избавит Рэнда от своего присутствия при первой же возможности. Разумеется, она знала, что ее уход его огорчит, но знала она и другое: найдется множество женщин — причем более красивых, чем она, — готовых утешить Рэнда и залечить его душевную рану. Что же касается ее собственных чувств, то Билли нисколько не сомневалась в том, что со временем сумеет справиться с этой болью. Только бы побыстрее расстаться с Рэндом…

И ждать оставалось недолго. Они уже прошли большую часть пути и передвигались по штату Канзас. Очень скоро они войдут в Додж, и тогда…

В то утро, перед тем как занять место во главе стада, Рэнд довольно долго беседовал с Уилли Хартом. Затем собрал всех гуртовщиков и объявил:

— Скоро мы минуем Малберри. Этот факт сам по себе мало что значит, но следует помнить, что Малберри находится всего в десяти милях от Доджа. — Немного помолчав, Рэнд добавил: — Я хочу сделать в Додже остановку, поскольку мне надо утрясти там кое-какие дела, и надолго. Так что каждый из вас сможет провести в городе свободное время — не в ущерб дежурствам, естественно.

Гуртовщики одобрительно закивали, а Рэнд между тем продолжал:

— Каждому я выдам половину месячного жалованья — двадцать пять долларов, цент в цент. И предупреждаю: когда вы их истратите, больше ничего не получите. Тогда вам останется лишь одно — вернуться к стаду. А я буду уверен, что вы не спустили все деньги в салунах и за карточными столами. После полудня мы перейдем реку Арканзас. Некоторые из вас отправятся в город, а другим придется ждать их возвращения. Уилли назначит смены, и я надеюсь, что никто не опоздает на свое дежурство.

Закончив, Рэнд кивнул Уилли и поскакал на свое место во главе стада. Гуртовщики переглянулись и тоже начали занимать свои места. Билли же вдруг подумала о том, что скоро им с Рэндом предстоит расстаться. Она решила, что покинет стадо именно в Додже, а потом самостоятельно доберется до Монтаны. Это освободило бы их с Рэндом от боли… Да, вероятно, именно так ей и придется поступить.

Билли ощутила стеснение в груди и тяжко вздохнула. Додж… Да, вероятно, настала пора…

— Я множество раз бывал в Додже, могу подсказать вам, парни, к^да лучше всего отправиться… — Уилли Хорт обвел взглядом сидевших у костра гуртовщиков и продолжил: — Если кто-то не знает, то имейте в виду: Додж — это такое место, где почти каждому хочется от души повеселиться и показать, на что он способен. Так что очень прошу вас вести себя прилично и не ссориться с местными блюстителями закона. Рэнд вернется только к вечеру, поэтому он попросил, чтобы я вам все как следует растолковал. Человек не может въехать в салун на лошади или палить по фонарям из револьвера. Возможно, где-нибудь это и сойдет рук, но только не в Додже. И еще: покидая город, устраивать пальбу совершенно необязательно. Большинство ковбоев считают, что запрет на стрельбу в городе является посягательством на их права, но даже если это так, то запрет действует не зря. Потому что ваши шестизарядные револьверы ничего не стоят по сравнению с «винчестерами» блюстителей порядка. Поверьте, столкновение с ними не сулит вам ничего хорошего.

Уилли умолк и обвел взглядом притихших гуртовщиков. Первым нарушил молчание Джереми Карлайл. Он широко улыбнулся и спросил:

— Скажи, Уилли, а хоть что-нибудь хорошего есть в этом городе? Я слышал, что в салуне «Длинная ветка» собираются лучшие игроки в фараона и еще я слышал, что там необыкновенно красивые женщины.

Уилли строго взглянул на молодого гуртовщика и заявил:

— Виски и женщины доведут тебя до погибели, парень, так и знай.

Все, кроме Билли, расхохотались. Фогарти же, отсмеявшись, сказал:

— Наверное, Уилли, ты именно поэтому в Абилине сидел со стаканом виски в руке и прелестной рыжей малышкой на коленях.

Харт ухмыльнулся и ответил:

— Я никогда и не утверждал, что мне хватает ума пользоваться собственными советами.

Гуртовщики снова расхохотались. Потом Стюарт вдруг спросил:

— Скажи-ка честно, Уилли, ты перед Абилином давал Рэнду свой мудрый совет насчет выпивки и женщин? Я долго над этим размышлял и пришел к печальному выводу: нашему боссу не хватает женской ласки. Я давно знаю Рэнда, поэтому могу утверждать: он всегда был очень общительным и дружелюбным. Я не припомню, чтобы когда-нибудь видел его таким напряженным и замкнутым, как сейчас. Мне кажется, что все дело именно…

— Перестань, Стюарт! — перебил Карлайл. — Ведь мы все видели даму, ждавшую босса в Абилине, и видели, как она его встретила. Неужели ты думаешь, что такая женщина не смогла сделать Рэнда счастливым? — Внезапно повернувшись к Билли, он спросил: — Я ведь прав, Дракер, верно? Что ты молчишь? Хотя правильно, что молчишь. Ты слишком молод, чтобы разбираться в таких вещах. Поэтому лучше слушай и запоминай.

Тут Стюарт покачал головой и заявил:

— Ты ошибаешься, Джереми. Конечно, я видел эту красотку… Но также я видел, как наш босс оставил ее в ресторане гостиницы с тщедушным блондином. А потом он полночи бродил по салунам — наверное, все обошел. Холл, ты ведь тоже его видел?

— Да, видел…

Стюарт выразительно взглянул на Карлайла:

— Ну, что скажешь, Джереми?

Молодой человек молча пожал плечами. Стюарт же, окинув взглядом гуртовщиков, вновь заговорил:

— А ведь наш босс может заполучить любую женщину. Да вы и сами видели, как на него глазели в салуне все девушки. Но они его не интересовали, верно?

Джереми Карлайл утвердительно кивнул:

— Истинная правда… Я тоже это заметил. Так ты думаешь, что он поссорился с этой рыжеволосой красоткой и теперь переживает?

— Да, наверное.

Карлайл сокрушенно покачал головой, и впервые за время беседы улыбка покинула его лицо.

— Осмелюсь заметить, что я всегда восторгался историей Рэнда Пирса и…

— Какой историей? — перебил Уилли.

— Но всем ведь хорошо известно, что Рэнд всего добился сам и что сейчас он очень богатый человек. И всем известно, что женщины от него без ума, как эта красавица в Абилине. И если бы не случай, вынудивший его возглавить этот перегон, то он держал бы сейчас на каждом колене по смазливой девчонке и наслаждался бы жизнью. Вот такая картина и заставляет нас стремиться к чему-то в жизни…

— Ну и дурак же ты, парень… — проворчал Стюарт. Карлайла нахмурился:

— Дурак? Это почему же?

— Да потому что Рэнд не стал бы держать на каждом колене по девчонке — даже если бы он сейчас не был занят. Что же касается женщин, то я знаю, кто сможет вернуть на его лицо улыбку. Ее зовут Лотта Макдевитт. С простыми ковбоями она не связывается. Она не такая, как все. — Джими возвел глаза к небу и покачал головой. — С синими, как васильки, глазами и длинными светлыми волосами… Эта женщина способна растопить и камень. Так вот, я думаю, что именно она приведет нашего босса в чувство.

— А мне кажется, что все не так просто… — протянул Уилли. — Правда, должен признать, Джими, что в твоих словах есть доля смысла. Главное — чтобы Рэнд снова стал улыбаться, чтобы стал прежним Рэндом Парсом. Но его личная жизнь нас не касается.

— Не касается?! — возмутился Стюарт. — Неужели ты согласен еще два месяца любоваться его мрачной физиономией?! И ведь он с каждым днем становится все хуже!

— А у нас есть выбор? Рэнд — наш босс…

— Да, Уилли, у нас есть выбор. — Стюарт улыбнулся и обвел взглядом гуртовщиков. — Видишь ли, я считаю, что Лотта может все поправить… Но стоит она дорого, парни…

— Уж не хочешь ли ты предложить ему эту Лотту? — удивился Уилли.

— А почему бы и нет?

Уилли ненадолго задумался, потом воскликнул:

— Замечательная идея!

— А как насчет «погибели»? — с язвительной усмешкой осведомился Карлайл.

Уилли пожал плечами:

— Рэнд все равно не слушает, что я ему говорю. Ладно, парни, кто сколько готов пожертвовать?

Мужчины полезли в карманы, и Билли наконец-то поняла, что они не шутят — они действительно намереваются купить своему боссу женщину в салуне.

— А как ты, Дракер? — Повернувшись к ней, Карлайл подмигнул и протянул руку. — Пора бы и тебе узнать кое-что о жизни. Деньги на бочку, парень!

Карлайл говорил серьезно, он ждал, что и она примет участие в этом фарсе. Но Рэнд никогда на такое не согласился бы. Он не мог…

— Давай, Дракер, раскошеливайся.

Почти не сознавая, что делает, Билли полезла в карман. Достав кожаный кошелек, она сунула в протянутую руку Карлайла свою долю и, когда он отвернулся, обвела взглядом мужчин. Все без исключения выложили нужную сумму. Билли с сомнением покачала головой: Рэнд никогда на это не пойдет. Он не может…

Еще одна вспышка молнии озарила пасмурное утреннее небо, и Люсиль в испуге вздрогнула. От оглушительного раската грома, последовавшего за вспышкой, у нее по спине пробежал холодок. Сделав над собой усилие, она попыталась взять себя в руки. Увы, все складывалось совсем не так, как ей хотелось. А ведь она, казалось бы, предусмотрела даже мельчайшие детали.

Бросив взгляд в окно, Люсиль в раздражении топнула ногой. Ливень за окном не прекращался. Дождь! Он шел все ночи напролет. А утром, проснувшись, она снова увидела затянутое свинцовыми тучами небо. Да, очевидно, не стоило ожидать перемены к лучшему…

Люсиль тщательнейшим образом выполнила все пункты своего плана: собрала умопомрачительный гардероб, который не мог бы оставить Рэнда равнодушным; отменила в последнюю минуту предполагаемый визит к тете Джессике, не известив, естественно, отца о своих намерениях; договорилась с Джеком, чтобы тот тайно отвез ее сегодня утром на вокзал. Она упаковала саквояжи и уже приготовилась к отъезду. Поезд отправлялся через час, но погода все испортила!

Люсиль велела Милли приготовить один из ее наиболее эффектных дорожных костюмов — прогулочное платье насыщенного цвета лесной зелени, что столь великолепно подчеркивал яркое золото ее волос. Специально для этой поездки она заказала себе шляпку из тонкой соломки, украшенную птичками в гнездышках в окружении темно-зеленой листвы такого же оттенка, как и платье. Милли несколько часов потратила на создание ее прически. И теперь все пропадет!

Будь он проклят, этот дождь! Пока она доберется от дверей дома до кареты, ее безупречный вид будет безнадежно испорчен! Теперь ей вместо чудесного платья, на котором она первоначально остановила свой выбор, придется надеть накидку с капюшоном и другое платье, не такое эффектное. К счастью, в Додж она прибудет раньше Рэнда, так что сможет немедленно отправиться в гостиницу и освежиться. Но Боже, как же она ненавидела малейшие отклонения от плана, даже если они обусловлены такими причинами, как перемена погоды.

Покосившись на свою горничную, Люсиль проворчала:

— Ну что, ты все еще возишься со шляпной картонкой, Милли? Мне уже пора уходить. Джек ждет, чтобы забрать коробки…

— Я закончила, мисс Люсиль.

Милли повернула к хозяйке свое птичье личико, и Люсиль с трудом удержалась от смеха. Уж больно девушка чертами лица походила на пернатых созданий в гнездах, украшавших шляпку, которою она, Люсиль собиралась надеть.

— Очень хорошо, Милли. — Люсиль взмахнула рукой. — Позови Джека, ладно? Мы должны поторапливаться…

— Слушаюсь, мисс.

Покачав головой, Люсиль отвернулась, чтобы надеть накидку. Нет, отныне эту шляпку Люсиль не сможет носить без смеха.

Спустя несколько минут, она уже быстро спускалась по парадной лестнице, как вдруг заметила, что ее саквояжи у входа подхватил какой-то незнакомый возница.

— Эй, погодите! — крикнула Люсиль, пытаясь остановить высокого темноволосого молодого человека. Нахмурившись, она спросила: — Кто вы такой? Что делаете с моим багажом? Где Джек?

Приподняв шляпу, мужчина повернулся к ней с улыбкой:

— Из-за ненастья Джеку сегодня нездоровится, мэм. Я его племянник. Его старые кости, знаете ли, плохо переносят сырую погоду. Почувствовав недомогание, дядя позвал меня и попросил отвезти вас на вокзал. Он сказал, что вам бы не хотелось опоздать на поезд.

Люсиль сокрушенно покачала головой. Все шло не по плану — абсолютно все! Теперь еще и Джек заболел, и она будет зависеть от незнакомого возницы. До этой минуты она не представляла, насколько привыкла к лицу Джека, что бы оно ни выражало — одобрение или порицание. Сделав глубокий вдох, Люсиль мысленно себя приободрила.

— Ладно. Полагаю, у меня нет выбора. Поехали. Надеюсь, вы знаете, с какой станции я уезжаю, а также время отправления поезда?

— Да, мэм. Джек обо всем мне рассказали. Не беспокойтесь.

Люсиль кивнула, но при этом еще больше помрачнела — такой поворот событий ей совершенно не нравился.

Закрепив последние коробки на крыше экипажа, молодой человек вернулся к крыльцу с большим зонтом в руке. Взглянув на темное небо, Люсиль поморщилась. Тучи над головой сгустились, отчего серый утренний свет стал еще более тусклым и дождь усилился. Совсем не о таком дне мечтала Люсиль, представляя веселую поездку в Додж.

Подняв глаза на подошедшего возницу, она ступила под зонт — молодой человек раскрыл его над ее головой — и направилась к стоявшей в конце дорожки карете. Люсиль не сомневалась, что это Джек велел племяннику взять большой закрытый экипаж и предусмотрительно задернуть на оконцах шторки. Она знала, что Джек заботится о ней, и была ему за это благодарна.

Но почему этот долговязый парень так торопится? Она едва поспевала за его размашистым шагом. Люсиль выразительно взглянула на торопливого возницу, но тот, казалось, не замечал ее немого укора. Девушка вздохнула и постаралась не отставать, решив, что молодой человек скорее всего получил от дяди наставления доставить ее к карете как можно быстрее, чтобы не промокла.

У дверцы экипажа возница быстро закрыл зонт — он все делал стремительно — и, подхватив девушку под локоть, помог ей забраться внутрь. «Чуть ли не втолкнул», — подумала Люсиль, снова поморщившись. В карете было темно, и девушка, невольно ахнув, в раздражении повернулась к кучеру, но тот молча захлопнул дверцу. Вскоре Люсиль почувствовала, что экипаж тронулся с места. Причем тронулся столь стремительно, что она едва удержалась на сиденье.

— Черт бы его побрал, — пробормотала Люсиль. — Действительно, что за обращение?..

Решив отчитать бесцеремонного кучера, Люсиль вскинула руку, чтобы постучать в стенку экипажа, но тут вдруг из дальнего угла послышался знакомый голос:

— Успокойся, Люси. Харви делает то, что ему велели, и, как бы ты ни стучала, скорости он не снизит. К тому же, полагаю, быстрая езда ему по душе.

Люсиль замерла, затем, шумно выдохнув, повернула голову. И тотчас же шторка на окне отодвинулась в сторону, и девушка увидела своего спутника.

— Пат? Что… что ты здесь делаешь?

— Люси, дорогая, как ты могла подумать, что я позволю тебе путешествовать в одиночку?

Люсиль тяжко вздохнула; такого развития событий она никак не ожидала.

— Знаешь что, Пат… не смей так со мной разговаривать! И не называй меня Люси, черт побери!

Знакомые зеленые глаза пристально посмотрели на нее, и Люсиль вдруг почувствовала, что ей стало трудно дышать. Но что же с ней происходит?..

— Люси, ты должна понимать, что я не мог допустить, чтобы ты села в поезд и отправилась в Додж в одиночку. — Пат осторожно привлек девушку к себе и, по-прежнему глядя ей в глаза, добавил: — Дорогая, как ты могла подумать, что я позволю тебе отправиться в этот ужасный ковбойский город? И как могла подумать, что я позволю тебе броситься на шею мужчине, которому ты совершенно не нужна?

Люсиль отбросила руку Пата и закричала:

— Будь ты проклят, Уоллис Паттерсон! И ты ошибаешься! Нет такого мужчины, которого я не завоюю, если пожелаю! Готова заключить с тобой пари, что в течение часа с момента приезда я заставлю Рэнда Пирса ходить по струнке. Мы с ним…

Пат рассмеялся и снова положил руку на ее плечо:

— Люси, забудь слово «мы», когда говоришь о Рэнде Пирсе. И запомни: этот период в твоей жизни давно закончился. Пойми, дорогая, Рэнд Пирс — совсем не тот мужчина, который тебе нужен.

— Не тот?.. — в замешательстве переспросила Люсиль. — Полагаю, ты ошибаешься. Черт побери, убери свою руку!..

— Перестань, Люси. Успокойся, пожалуйста, и выслушай меня. Видишь ли, дорогая, настало время понять, что Рэнд Пирс действительно не тот, кто тебе нужен. Чтобы найти того, в ком нуждаешься, не стоит ехать в Додж. Этот человек сидит рядом с тобой и смотрит в твое чертовски прелестное личико. И он говорит, что не позволит тебе допустить ужасную ошибку. Посмотри внимательно, Люси. Кого ты видишь?

Люсиль захлопала ресницами. Что он сказал? Пат — ее мужчина?.. Он что, свихнулся?

— Ты сошел с ума! Ведь мы даже не нравимся друг другу!

— О, Люси… — На губах Пата заиграла улыбка. — Поверь, слово «нравиться» не имеет ничего общего с тем, что я к тебе испытываю. Я знаю, что ты капризная девчонка, мегера, а не женщина, но все остальные тебе и в подметки не годятся. И если я сошел с ума, то только потому, что ты свела меня с ума. Выходит, дорогая, ты сама в этом виновата и должна нести ответственность. Теперь ты обязана вернуть меня… в прежнее состояние. А для этого есть только один способ…

Глаза Люсиль расширились и сделались как блюдца — она в изумлении смотрела на молодого человека. Неужели он такой нежный, этот Пат? Такого Пата она совсем не знала и никогда с ним не встречалась. Девушка внезапно ощутила слабость, с которой не могла справиться, почувствовала себя уязвимой и со-вершеннЬ беззащитной, и это очень ее испугало.

Собравшись с духом, Люсиль закричала:

— Убери свои руки, Уоллис Паттерсон! Я еду в Додж, но ты со мной не поедешь!

Пат тут же нахмурился и заявил:

— Ты отчасти права, дорогая Люси. — Он убрал руку с ее плеча и добавил: — Да, ты права, я действительно не еду с тобой в Додж…

Люсиль внимательно посмотрела на собеседника. Не едет?! Но почему? Не может быть… А может, он все-таки… О Господи, о чем она думает?!

— …А не еду я с тобой в Додж по очень простой причине, — продолжал Пат. — Дело в том, что ты тоже не поедешь в Додж…

— Не поеду? Ошибаешься, Уоллис Паттерсон! Ничто не помешает мне встретиться с Рэндом в Додже. Ничто, понятно? А если… — Люсиль не сумела договорить, вдруг почувствовав такой странный отвратительный запах, что у нее перехватило дыхание. И тотчас же послышался голос Пата:

— Спокойно, Люси. Ты не поедешь в Додж, ты поедешь со мной. Но сначала ты поспишь, дорогая…

В следующее мгновение рука Пата обхватила Люсиль за плечи, а другая рука поднесла к ее лицу сложенный в несколько раз носовой платок.

— Ты будешь спать, моя милая, и забудь о Додже… Люсиль неистово забилась в его руках, пытаясь отвернуться от тяжелого запаха, вливавшегося ей в нос и рот:

— Пусти меня, негодяй! Пусти меня… меня…

Люсиль почувствовала головокружение и какую-то странную слабость… И тотчас же все поплыло у нее перед глазами. Уже засыпая, она подумала: «Я ему этого никогда не прощу… Никогда…»

Чтобы распределить дежурства, они тянули соломинки. Билли выпала вторая смена, но она не была уверена, что именно этого хотела, — возможно, поэтому почти всю дорогу молчала. Вместе с ней в город отправились Уилли, Стюарт, Карлайл, Уонд, Холл и Джонсон. Остальные же остались нести вахту; им предстояло дожидаться утра, и только после возвращения первой группы они могли тоже насладиться заслуженным отдыхом. Но Билли не разделяла радости спутников. Она то и дело вспоминала, как Стюарт похлопал ладонью по мешочку с деньгами, собранными погонщиками, и, лукаво подмигнув, произнес:

— Лотта Макдевитт…

Билли прекрасно понимала, что это она во всем виновата. Виновата в том, что Рэнд изменился и разучился улыбаться. Она сказала, что он ей не нужен, и он до сих пор не мог справиться с болью, которую причинили эти слова. Будь она более великодушной — сумела бы его утешить хотя бы на время, но, очевидно, она думала только о себе…

Вспомнив о незнакомой красавице Лотте Макдевитт, Билли тяжко вздохнула. Ей представилось, как Рэнд целует эту женщину в губы, как его руки нежно обнимают ее и ласкают… И тут же она вспомнила, что испытывала, когда Рэнд ласкал ее, Билли, и вспомнила, как трепетала от восторга, лежа в его объятиях. Она вспоминала его хриплый шепот и сияние голубых глаз, когда он в минуты страсти выкрикивал ее имя. Она хотела, чтобы это никогда не кончалось, и ей сейчас было невыносимо думать, что Рэнд может точно так же лежать с другой женщиной, что он будет прикасаться к той другой так же, как прикасался к ней…

Билли охватила дрожь, и, пытаясь взять себя в руки, она на мгновение зажмурилась. Тут ей вдруг вспомнилось: Рэнд уехал в город задолго до них — сказал, что должен уладить кое-какие дела. А в Додже встречались покупатели со всех концов страны — Билли прекрасно это знала. Порой в Додже продавался скот, который надлежало доставить за Иеллоус-тон. Знала она и то, что стада часто переходили от одного владельца к другому, так что покупатель иногда не видел, что приобретал. То же самое можно было сказать и о лошадях, и Билли знала, что Рэнду еще предстояло найти покупателя на свой табун — эти лошади могли принести очень неплохую прибыль.

Да, возможно, Рэнд действительно уехал по делам, возможно, он вовсе не нуждался в помощи Стюарта для «снятия напряжения». А может, все же будет лучше, если он найдет себе женщину? Ведь в Додже множество доступных женщин, и они не навлекут несчастья на его голову. А она, Билли, все равно уйдет. Уедет, потому что должна так поступить.

Прошедшей ночью Билли приняла твердое решение и теперь намеревалась при первой же возможности улизнуть от мужчин, чтобы выяснить, какие поезда идут в северном направлении…

Внезапно все оживились — приближался Додж. Уилли и Стюарт тотчас же пришпорили своих лошадей. Джереми Карлайл с оглушительными криками и улюлюканьем последовал за ними. Потом вдруг обернулся и, заметив, что Билли отстала, развернул коня и подъехал к ней. Девушка взглянула на него вопросительно. Джереми же с озорной улыбкой с силой шлепнул Джинджер ладонью по крупу. Гнедая тут же рванулась вперед, так что Билли едва не вылетела из седла. За спиной раздался веселый смех молодого человека. Несколько секунд спустя он догнал девушку, и они вместе с остальными гуртовщиками въехали в Додж.

Заметив своих людей, Рэнд вздохнул с облегчением. К счастью, Билли не осталась дежурить в первую смену. Он уже решил, что если она останется в лагере, то он вернется к стаду, чтобы серьезно с ней поговорить. Последние недели он только и делал, что размышлял над сложившейся ситуацией, сводившей его с ума. Билли должна дать ему еще один шанс. На этот раз все сложится по-другому. Он сделает все возможное, чтобы Билли наконец-то поняла: только с ним будет счастлива и только с ним сможет избавиться от своих страхов и… Впрочем, не следует забегать вперед. Сейчас главное — чтобы она выслушала его, а добиться этого не так-то просто.

В Додже у него было множество дел. Для начала он снял номер в гостинице и проверил, не зарегистрирован ли там Джесс Уильяме. Не исключалась вероятность, что десятник не получил его телеграмму и, будучи человеком ответственным, прибыл в Додж, чтобы приступить к исполнению своих обязанностей. В таком случае Рэнд угостил бы Джесса шикарным обедом и выпивкой и заплатил ему за работу, выполнять которую тому не пришлось. Рэнд не хотел расставаться с Билли. Он чувствовал, что по пути в Монтану ему, возможно, придется использовать каждую минуту, чтобы заставить девушку поверить: на его слово можно положиться.

Кроме того, он обошел все салуны на Мэйн-стрит и выяснил, не наводил ли кто-нибудь о Билли справки. Он опасался, что Карл Уитли со своей бандой по-прежнему за ней охотится. Рэнд твердо решил, что в Додже поговорит с Билли с глазу на глаз. Он долго обдумывал все, что скажет ей, и очень надеялся на сей раз ее переубедить.

Рэнд побывал у цирюльника и теперь чувствовал себя, как юнец накануне первого свидания. Он даже заглянул в магазин и купил себе новый костюм. По дороге ему попалась лавка с коллекцией женского ночного белья на витрине, и он, не в силах удержаться, зашел туда. Вскоре Рэнд покинул магазинчик со свертком в руке — он купил для девушки белое кружевное белье и белые атласные туфельки.

Уже шагая по улице, Рэнд вспомнил, как продавщица, кокетливая полногрудая брюнетка, предложила продемонстрировать белье на себе, если он не возражает. Взгляд девицы недвусмысленно свидетельствовал о том, что она с величайшим удовольствием оказала бы ему и другие услуги, прояви он заинтересованность. Но Рэнд лишь усмехнулся в ответ и вышел на улицу. А ведь еще несколько месяцев назад он непременно последовал бы за девушкой в заднюю комнату, чтобы воспользоваться ее предложением. Из магазинчика он ушел бы, весело насвистывая, и больше никогда не вспоминал бы о брюнетке. Но сейчас Рэнд поступил совсем иначе, и этот эпизод являлся еще одним свидетельством того, что он очень изменился за последнее время: ему нужна была только одна-единствен-ная женщина — та, которая скакала ему навстречу вместе с разудалыми ковбоями.

Рэнд сделал глубокий вдох, стараясь успокоиться. Он уже мог разглядеть Билли и видел ее грустное лицо. О чем она думала? Когда они смогут остаться наедине, чтобы поговорить? О Боже, нужен ли он ей?

В окружавшую ее темноту проник какой-то стук… Люсиль тихонько застонала, пытаясь открыть глаза, и тотчас же услышала у своего уха шепот, причем голос казался знакомым:

— Дорогая, вот ты и проснулась наконец-то. Открывай глазки. Я дал тебе только чуть-чуть понюхать хлороформа, моя милая, а ты проспала все утро.

Знакомый голос умолк, и что-то мягкое скользнуло по ее щеке и губам. Тут Люсиль окончательно пробудилась; вырвавшись из объятий сна, она открыла глаза — и громко вскрикнула от неожиданности. Уоллис Паттерсон?.. Но почему?.. Где?.. Каким образом?..

Чуть приподнявшись, Люсиль повернулась к окну. В стекло по-прежнему барабанил дождь. Окинув взглядом комнату, она поняла, что находится в незнакомой, со вкусом обставленной спальне — бросилась в глаза изысканная мебель красного дерева, стены, обтянутые дорогим шелком, и шелковая же драпировка на кровати, широкой и довольно удобной, но… Но рядом с ней, на той же кровати, расположился Уоллис Паттерсон! Он смотрел на нее с улыбкой, и в его зеленых глазах плясали искорки.

Люсиль попыталась сесть, но тут же почувствовала ужасное головокружение: Упав на подушки, она закрыла глаза.

— Не спеши, полежи еще немного спокойно, дорогая, — раздался у ее уха голос Пата.

Несколько минут спустя Люсиль почувствовала, как молодой человек приподнял ее за плечи и поднес к губам стакан:

— Выпей, моя милая. Выпей, Люси.

Опять Люси?! Черт бы его побрал! Люсиль распахнула глаза и попыталась отстранить Пата:

— Не смей так меня называть! И мне ничего не нужно. Я только хочу…

У нее снова закружилась голова, и она откинулась на плечо Пата. Тот вновь поднес к ее губам стакан, и на сей раз в его голосе послышались нотки раздражения:

— Ты не успела прийти в себя, а уже пытаешься со мной драться. Делай, что тебе говорят, черт подери! Выпей это — и сразу же почувствуешь себя лучше.

Осознав, что сопротивляться бесполезно, девушка сделала глоток. Оказалось — бренди… Она сделала еще один глоток, еще… Внезапно Пат рассмеялся и сказал:

— Не торопись, дорогая. Ты уже опустошила стакан. Больше я тебе не дам ни глотка. Я не хочу, чтобы ты снова уснула…

— Уснула?..

И тут ей вспомнилась поездка в карете и слова Пата: «Ты не поедешь в Додж. Ты будешь спать». Да, кажется, так он сказал.

Спать?!

Люсиль снова повернулась к окну:

— Где я? Сколько времени? Как долго я спала?

— Слишком много вопросов, Люси. На все сразу я ответить не сумею. Поэтому отвечаю на первый. Дорогая, ты находишься в моем загородном особняке.

— В твоем особняке?..

— И ты проспала несколько часов.

— Несколько часов! Но поезд… Я должна была ехать в Додж…

— Это не имеет значения, Люси…

— Нет, имеет! Потому что… — Озадаченная страшным выражением, появившимся на лице Пата, девушка внезапно умолкла.

Пат тем временем продолжал:

— Все правильно. Я говорил тебе, что Рэнд не тот мужчина, который тебе нужен.

Люсиль вспыхнула и прокричала:

— Отпусти меня немедленно! Ты… ты совершил похищение. Ты привез меня сюда против моей воли! Если об этом узнает мой отец, он…

— Люси, неужели ты на самом деле собираешься все ему рассказать? Тогда тебе придется выложить все начистоту.

— Я хотела сказать ему…

— После возвращения?..

Люсиль с вызовом вскинула подбородок:

— Это тебя не касается.

— Ошибаешься, Люси. Девушка нахмурилась и пробурчала:

— Меня зовут Люсиль…

— И ты ужасно капризная девица, которую я не выпущу из своих объятий, пока не докажу ей, что она допускает ошибку, преследуя Рэнда Пирса.

— Не выпустишь из объятий?..

— Ты же не станешь отрицать, дорогая, что находишься в данный момент в моих объятиях?

Тут Пат улыбнулся и запечатлел на ее губах нежный поцелуй. Вероятно, этот поцелуй придал девушке сил, потому что она вдруг высвободилась из объятий молодого человека и встала на ноги. Покосившись на дверь — до нее было слишком далеко, — она повернулась к Пату и заявила:

— Не смей надо мной насмехаться, Уоллис Паттерсон! Ты негодяй и распутник, и я не собираюсь оставаться в этом… в этом логове порока и беззакония, какую бы силу ты ни приложил, чтобы удержать меня здесь.

Улыбка Пата стала еще шире.

— Вот как, Люси? А тебе не кажется, что ты переигрываешь? У меня нет намерений приковывать тебя цепями к кровати и насиловать ради удовлетворения животной страсти, если ты на это намекаешь. — Заметив удивление, промелькнувшее в ее взгляде, он добавил: — Надеюсь, что я тебя не разочаровал…

В ответ Люсиль лишь застонала и, покачнувшись, побрела к двери. Заметив, что на ней нет туфель, она остановилась и, обернувшись, спросила:

— Где мои туфли? Я ухожу… немедленно… Пат неопределенно пожал плечами:

— Что ж, если ты так настаиваешь… Но имей в виду, Люси, до города довольно далеко… Не советую идти тебе в такую погоду. И я не имею ни малейшего представления, что ты сделала со своей обувью…

— Что я сделала со своей обувью? Да ты… ты…

— Но если будешь хорошей девочкой и останешься в моем доме на несколько дней погостить…

— На несколько дней?

— Да, на несколько дней. По крайней мере ты столько времени собиралась провести в Додже, разве нет?

— Я собиралась пробыть в Додже ровно столько, сколько могло понадобиться, чтобы дождаться прибытия Рэнда. И от своих планов я не отказываюсь.

Пат сделал над собой усилие, чтобы сохранить на лице улыбку.

— Мне показалось, что я уже все тебе объяснил, Люси. В Додж ты не поедешь. Ты несколько дней пробудешь в моем доме гостьей, так что с Рэндом тебе встретиться не удастся. Все это время я буду с тобой. Но навязывать тебе свое общество я не намерен. Вопреки тому, что ты думаешь или предпочитаешь думать, я не насильник.

Щеки девушки вспыхнули.

— Кем же вы тогда себя считаете, мистер Паттерсон?

— Я бы назвал себя человеком, который стремится помешать тебе совершить ужасную ошибку, человеком, который любит тебя… и намерен доказать тебе, что и ты его любишь.

Люсиль захлопала глазами.

— Я… люблю тебя? Да ты спятил!

— О нет, Люси, ты ошибаешься. Напротив, я весьма благоразумный человек. И ты убедишься в этом, когда наше совместное заточение подойдет к концу. Ты поймешь, что я во всем абсолютно прав.

Ошеломленная словами молодого человека, Люсиль покачала головой и прошептала:

— Он спятил… Конечно же, он спятил…

Пат рассмеялся и сказал:

— Я ненадолго тебя оставлю, но тебе не нужно бежать за мной до двери, Люси. Я знаю, что ты хотела бы немного подкрепиться и переодеться во что-нибудь более удобное. К тому же у твоего платья все еще мокрый подол, разве нет?

Люсиль бросила взгляд на свою юбку и поморщилась. Он все замечает, черт бы его побрал!

— Большая часть твоего багажа распакована, — продолжал Пат. — Вся твоя одежда висит в шкафу. Не хватает только туфель, которые на тебе были. Как ты думаешь, минут тридцать или около того тебе хватит, чтобы подготовиться к обеду? Я попрошу миссис Ганнерсон накрыть к этому времени на стол…

Люсиль мысленно улыбнулась. Значит, они здесь не одни… Что ж, она постарается убедить эту миссис Ганнерсон…

— Нет-нет, Люси, не тешь себя надеждой. Миссис Ганнерсон меня не подведет. Это очень милая пожилая дама. Она отличная стряпуха и прекрасная экономка, но, к сожалению, глухонемая. К тому же она не умеет читать. Я общаюсь с ней на языке жестов.

— На языке жестов?

— Да, в этом отношении у меня большой опыт и…

Люсиль топнула ногой и закричала:

— Заткнись, ублюдок!

Пат весело рассмеялся:

— Люсиль, ты становишься еще очаровательнее, когда злишься.

Девушка молча отвернулась, Пат же направился к двери. Уже взявшись за ручку, он бросил через плечо:

— Через тридцать минут, дорогая, я за тобой приду. — Тут Люсиль все же взглянула на него, и он добавил: — Я уверен, что мы прекрасно проведем время вместе.

В следующую секунду Пат исчез за дверью, и тотчас же в замке повернулся ключ. Сообразив, что ее заперли, Люсиль подбежала к двери и принялась молотить в нее кулаками:

— Паттерсон, не смей запирать меня на замок!

— Через тридцать минут, Люси, — послышалось в ответ.

В салуне «Длинная ветка» звучала музыка и то и дело раздавались взрывы хохота. Надвинув шляпу на лоб и сделав еще один глоток из своего стакана, Билли направилась к столу, за которым играли в фараон. Рэнд, сидевший в дальнем углу, внимательно наблюдал за ней.

Приехав в город, Билли решила, что ей лучше всего последовать за мужчинами, поэтому она и зашла вместе с ними в ближайший салун. Она прекрасно знала, что Рэнд не сводит с нее глаз, и не подавала виду, что ждет удобного момента, чтобы улизнуть. Рэнд встретил их, когда они только въехали в город. Гуртовщики шумно поприветствовали своего босса и, спешившись, о чем-то с ним заговорили. Билли же, стоявшая чуть в стороне, то и дело перехватывала его пристальные взгляды. Последние два месяца она видела его каждый день, но только сейчас поняла: та сила, что влекла ее к нему, ничуть не уменьшилась.

Гладко выбритый, в новом костюме, Рэнд был неотразим. И сейчас он совершенно не походил на ковбоя, скорее на удачливого скототорговца, кем, собственно, и являлся. К тому же он избавился от своего видавшего вида стетсона, и теперь на нем была широкополая черная шляпа; впрочем, она не помешала Билли разглядеть, что его черные волосы аккуратно подстрижены и сияют чистотой. На губах Рэнда играла улыбка, ярко-голубые глаза, казалось, сияли на золотисто-бронзовом от загара лице. И сейчас он улыбался, что случалось в последнее время довольно редко.

Мужчины поговорили еще минуту-другую и прошли мимо, а затем Рэнд показал своим людям, как добраться до платных конюшен, находившихся за железнодорожным полотном. Там они расседлали лошадей и отвели в просторный загон, после чего сдали на хранение оружие — все решили, что так будет лучше. Когда формальности были завершены, Рэнд протянул каждому по двадцать пять долларов золотом и все отправились в салун «Длинная ветка». В салуне босс сразу же заказал всем выпивку и за.нял место рядом с Билли. Поскольку девушка пресекала его попытки завязать разговор, Рэнд решил немного подождать, а пока внимательно наблюдал за ней.

Подойдя к карточному столу, Билли стала за спиной Уилли, но на игре сосредоточиться не могла, так как постоянно чувствовала на себе пристальный взгляд Рэнда. Он следил за ней неотступно, и это ужасно ее нервировало. Внезапно она заметила Джима Стюарта, спускавшегося со второго этажа, и у нее от дурного предчувствия перехватило дыхание. Стюарт обвел взглядом зал и подал знак приятелям, чтобы они подошли к пивной стойке. Билли молча присоединилась к мужчинам, подошел и Рэнд.

Стюарт немного помолчал и, откашлявшись, проговорил:

— Так вот, Рэнд, мы с приятелями Достаточно долго работали на этапах, чтобы знать цену хорошему боссу. Такому, как ты. Но мы заметили, что последнее время тебе что-то не дает покоя… Ты чем-то озабочен.

Заметив, что Рэнд насторожился, Стюарт сделал паузу, потом вновь заговорил:

— И нам показалось, что эта перемена в тебе настала после отъезда из Абилина. Мы очень за тебя переживали, поэтому все как следует обсудили… Так вот, мы пришли к выводу, что все дело… в женщине.

Рэнд нахмурился, но Джим, положив руку ему на плечо, продолжал:

— Видишь ли, парень, мы все когда-то переживали боль из-за неразделенной любви. Поэтому мы и подумали: возможно, хорошенькая рыженькая малютка, встретившаяся тебе в Абилине, стала первым в твоей жизни разочарованием, потому что прежде у тебя были одни только победы.

Билли показалось, что при последних словах Стюарта Рэнд вздохнул с облегчением. И это могло означать лишь одно: он опасался, что ее секрет раскрыт, вернее — их с Рэндом общий секрет.

— Что ж, — мне приятно слышать, что вы, парни, так печетесь о моем благополучии, — ответил Рэнд с усмешкой. — Но мне кажется, что я в состоянии и сам о себе позаботиться.

Джим Стюарт снова откашлялся и, похлопав босса по плечу, заявил:

— Дело в том, Рэнд, что мы хотим помочь тебе в этом вопросе. Мы так решили, потому что уже целый месяц не видели твоей улыбки. К тому же не очень-то приятно иметь с тобой дело, когда ты в дурном настроении.

— Вот как?.. — Рэнд пристально взглянул на Стюарта.

— Да, приятель. Поэтому мы с приятелями и решили тебе помочь. И мы знаем, кто именно тебе поможет.

Рэнд изобразил удивление:

— Кто же это?

— Лотта Макдевитт.

— Лотта?..

— Совершенно верно, приятель. Я только что вернулся из комнаты Лотты. Она очень хорошо тебя помнит, Рэнд. Я думаю, что только воспоминания о тебе да кругленькая сумма, что я вложил ей в ладошку, позволили ей согласиться принять тебя сегодня вечерком.

— Принять меня?..

— Все правильно, Рэнд. Ты же знаешь, что Лотта не встречается с кем попало. Она особая штучка. Местные парни сказали, что с тех пор, как Лотта стала совладелицей этого заведения, она приняла человек пять, не больше. Так что можешь считать себя счастливчиком, босс.

Рэнд снова нахмурился, и было ясно, что он собирается отчитать гуртбвщиков. Но тут Джим ударил его ладонью по спине и воскликнул:

— Перестань, дружище! Мы с парнями собрали с таким трудом заработанные деньги, чтобы опять увидеть улыбку на твоем лице. Смотри, не подведи нас теперь. — Рэнд хотел что-то возразить, но в этот момент Джим отвернулся и кивнул в сторону Билли. — Даже малыш скинулся наравне со всеми. По правде говоря, он был первым, кто это сделал.

У Билли опустилось сердце, когда Рэнд медленно повернулся к ней. Пристально глядя на нее, он спросил:

— Это так, Дракер?

Сознавая, что все на нее смотрят, Билли кивнула:

— Да, мистер Пирс.

Его взгляд, казалось, обжег ее огнем.

— Что ж, — произнес он бесстрастно, — раз так, то я не могу вас подвести, верно?

— Верно, — подтвердил Стюарт. — Мы с парнями на другой ответ и не рассчитывали! Можешь готовиться, Рэнд. Лотта сказала, что ей потребуется немного времени, чтобы привести себя в порядок и выглядеть для тебя особенно красивой. Она сказала, что даст тебе знать, когда будет готова к встрече. — Джим подмигнул боссу и добавил: — Думаю, она стоит того, чтобы немного подождать.

— Не сомневаюсь, — проворчал Рэнд.

Билли почувствовала, что сейчас он снова повернется к ней, но в этот момент к ним подошел незнакомый молодой человек с бакенбардами. Легонько похлопав Рэнда по плечу, он спросил:

— Вы мистер Рэнд Пирс? Рэнд молча кивнул.

— Меня попросил разыскать вас мистер Уинтроп Коллинз. У него есть покупатель на лошадей, выставленных вами на продажу. Этот человек ждет вас в «Райт-Хаусе». Он скоро уезжает из города и до отъезда хочет увидеться с вами.

— Я сейчас занят.

— Мистер Коллинз говорит, либо сейчас, либо никогда, мистер Пирс. Этот человек готов неплохо заплатить, но он хочет встретиться с вами.

После некоторого колебания Рэнд утвердительно кивнул:

— Хорошо, согласен. — Окинув взглядом своих людей, он добавил: — Передайте Лотте, что я обязательно вернусь. Я ни при каких обстоятельствах не хочу отказываться от вашего подарка.

Пристально посмотрев на Билли, Рэнд резко развернулся и направился к выходу; причем всем было ясно, что он в ярости.

Гуртовщики в недоумении переглядывались. Наконец кто-то пробормотал:

— Черт возьми, Джим, у меня такое чувство, что босс разозлился.

— Верно, разозлился… Стюарт пожал плечами:

— Может, он сейчас и разозлился, но все пройдет, как только он переступит порог комнаты наверху. — Усмехнувшись, Джим продолжал: — Эта Лотта такая же, какой я ее помню. И даже лучше. Уверяю вас, парни, уезжать из города будем со счастливым боссом. Честно говоря, буду удивлен, если в Монтане каждый из нас не получит по маленькому вознаграждению за то, что проявил внимание к его нуждам.

— Джим, похоже, ты многовато выпил, — раздался чей-то голос. — Спиртное ударило тебе в голову…

— Уверяю вас, парни, скоро у нас будет счастливый босс…

Тут Билли наконец не выдержала. Поставив стакан на стойку бара, она повернулась к двери, но тут же на плечо ей опустилась чья-то рука.

— Ты куда, Дракер?

Обернувшись, Билли увидела стоявшего прямо перед ней Джереми.

— Это мое дело, — ответила она.

— Нет, не твое. Имей в виду, я не позволю тебе сбежать. Не хочу, чтобы босс набросился на меня, как в Абилине. Он тогда был в ярости…

— Абилин — это в прошлом… — невольно вздохнула она. Но она тотчас же овладела собой и, сбросив со своего плеча руку Джереми, заявила: — Полагаю, у тебя нет выбора, если ты не хочешь сопровождать меня к цирюльнику, а потом ходить вместе со мной из магазина в магазин. Видишь ли, мне надо купить кое-что…

— Ладно, Дракер, как знаешь… Я не собираюсь ходить за тобой по всему городу, пусть даже босс и разозлится. Хотя я думаю, — добавил он, подмигнув, — что теперь у него в голове совсем другие мысли… Говорят, эта Лотта — настоящая красавица.

Билли попыталась улыбнуться, но улыбка ее больше походила на гримасу. Коротко кивнув, она направилась к выходу и уже у самой двери услышала голос Джереми:

— Дракер, мы будем здесь! Никто из нас не уйдет, пока мы не увидим, как босс поднимается по этим ступенькам!

Билли в ярости толкнула дверь и выбежала на улицу. Она прекрасно понимала, что Рэнд поначалу разозлится, когда узнает, что она уехала из Доджа, даже не попрощавшись, но рядом с ним всегда найдется место для Лотты или для какой-нибудь женщины. Так что он скоро утешится. А вот с ней, с Билли, все гораздо сложнее… У нее даже сейчас сжималось сердце, когда она думала о том, что в объятиях Рэнда будет лежать другая женщина.

Но она не могла поддаваться слабости. Она знала, что у нее нет будущего. Люди Маккуллы уже однажды напали на ее след, найдут они ее и потом. Однако для начала она должна добраться до Монтаны. Это ее единственный шанс… Двадцати пяти долларов вполне достаточно, чтобы купить билет для себя и Джинджер на поезд, следующий на север. Билли догадывалась, что на железной дороге ее будет легко выследить — особенно если она отправится в путешествие вместе с Джинджер. Но остаться без лошади она просто не могла. Тем более что эта лошадь — Джинджер. Только кобылка связывала ее с прошлым, и Билли не хотела с ней расставаться.

Что же касается Рэнда… Она знала, что должна с ним расстаться. Должна…

Шагая рядом с Патом по коридору, Люсиль поглядывала на своего спутника, и на лице ее расцветала улыбка. У нее уже сложился план действий, и она нисколько не сомневалась в том, что ей удастся одурачить Уоллиса Паттерсона. В очередной раз взглянув на молодого человека, Люсиль одарила его обворожительной улыбкой. Пат внимательно посмотрел на нее и спросил:

— Люси, маленькая плутовка, ты что-то задумала?

Люсиль снова улыбнулась; она чувствовала, что победа у нее почти в руках. Когда тридцать отведенных ей минут прошли, Пат появился на пороге комнаты, где ее оставил, и они вместе спустились в столовую. Обед им подавала приятная пожилая женщина, и она действительно оказалась глухонемой. Все блк$да были необыкновенно вкусные, и Люсиль пришлось признать, что Пат прав — миссис Ганнерсон и впрямь прекрасно готовит. После обеда Пат показал девушке свой загородный особняк, а теперь они направлялись в гостиную; именно там, в гостиной, Люсиль и собиралась осуществить задуманное. На улице же по-прежнему шел дождь, и Люсиль это вполне устраивало. Она решила использовать погоду в своих целях. Да, пока все складывалось именно так, как ей хотелось. Улыбка девушки стала еще шире, и она проворковала:

— Что я задумала? Пат, милый, я не понимаю, о чем ты толкуешь.

— Так уж и не понимаешь?

Пат явно насторожился и замедлил шаг. Люсиль невольно рассмеялась и сказала:

— Пат, дорогой, всего несколько часов назад, сидя взаперти, я обдумывала, как бы сбежать отсюда, а теперь мне кажется, что ты предпочел бы пойти на попятную.

— Я… пойти на попятную? Ошибаешься, Люсиль. Я просто пытаюсь понять, что происходит в твоей прелестной головке. Ведь ты обманщица и плутовка, верно?

— Плутовка? Ты похитил меня — и я плутовка?

— Видишь ли, дорогая, то, что я сделал, я сделал в силу обстоятельств. Ты меня к этому вынудила. Даже если я ничего не добьюсь в ближайшие несколько дней, то по крайней мере не позволю тебе свалять дуру с Рэндом Пирсом…

Улыбка Люсиль потускнела. Ей ужасно хотелось влепить Пату пощечину, но она, сделав над собой усилие, взяла молодого человека под руку. На пороге гостиной, где в шикарном камине весело потрескивал огонь, Люсиль воскликнула:

— Пат, ты такой гостеприимный хозяин! Позволь мне отплатить тебе благодарностью! Давай постараемся ничего не испортить, хорошо?

Пат рассмеялся и покачал головой.

— Теперь я точно знаю: ты что-то замышляешь. Но если тебе нравится быть доброжелательной, то могу сообщить: твоя новая тактика доставляет мне истинное удовольствие. Однако вынужден предупредить: свои планы я в любом случае не изменю. Ты пробудешь здесь три дня, не меньше. По моим расчетам, это сведет на нет твои шансы на встречу с Рэндом Пирсом в Додже.

— Я в мыслях, уже отказалась от этой возможности.

— Лгунья.

Люсиль замерла на мгновение.

— Пат, будь добр, не провоцируй меня.

— Но ты лжешь очень красиво. Она снова ему улыбнулась:

— Вот так-то лучше.

Они прошли в гостиную, и Люсиль, выпустив руку Пата, тотчас устремилась к камину. Она прекрасно знала, какими красками переливается в отблесках пламени ее шелковое платье цвета меди. Вырез платья был не столь уж глубокий, но при правильном выборе позы все равно открывалась часть груди. Люсиль уже нашла несколько возможностей, чтобы воспользоваться этим приемом. Знала она и то, что Пат с каждой минутой становится все чувствительнее к ее прелестям. Так что она вполне могла рассчитывать на то, что ей удастся его одурачить.

По — прежнему стоя у камина, Люсиль с улыбкой поглядывала на Пата; она уже чувствовала себя победительницей. Да, скоро она вернется в Сент-Луис и тотчас же отправится на вокзал, а потом… Потом она окажется в страстных объятиях Рэнда Пирса. Но для того чтобы все получилось, ей сначала надо осуществить свой хитроумный план.

Ослепительно улыбнувшись молодому человеку, Люсиль проговорила:

— Дорогой, когда я сегодня утром проснулась, я была страшно раздосадована дождем и внезапным похолоданием, но в этой погоде есть своя прелесть… В камине горит огонь, и в доме тепло и уютно. Замечательно, правда?

Пат промолчал, но девушку это нисколько не смутило. Устремив взгляд на хрустальный графин, стоявший на буфете, она продолжала:

— Дорогой, мне бы очень хотелось выпить глоточек бренди. Если оно такое же, как и то, что ты предлагал мне наверху, я получила бы огромное удовольствие.

— Конечно, Люси. Я только что и сам собирался предложить тебе бренди.

Пат направился к буфету, а Люсиль опустилась на кушетку у камина и, расправив плечи, чуть приоткрыла свою соблазнительную грудь. Когда же молодой человек приблизился к ней, она грациозным жестом приняла у него бокал и с улыбкой сказала:

— Пат, сядь рядом со мной. Знаешь, мне пришло в голову, что за все время, что мы знаем друг друга, мы ни разу не поговорили. До сих пор все наши разговоры заканчивались перепалкой. Но сегодня я решительно не хочу, чтобы это повторилось. Раз уж ты отважился пойти на похищение, то заслужил право поговорить со мной.

— Вот как? — В глазах Пата вспыхнули веселые искорки. — Я, откровенно говоря, думал, что сейчас последует сцена обольщения.

— Обольщения?! Ну что ты, я бы никогда…

— Но я не стал бы возражать, дорогая. Напротив, я бы с удовольствием… И знаешь, мне бы очень хотелось, чтобы ты осталась довольна этим чудесным вечером. Что же касается твоих планов…

— Пат, я уже говорила, что не настроена сегодня Спорить.

— Я тоже не настроен спорить, Люси. Люсиль поморщилась:

— Если ты не лицемеришь, то перестанешь называть меня Люси…

— Но это твое имя, моя милая…

— Но, Пат…

— Хорошо, договорились… При одном условии. Я перестану называть тебя Люси, если ты скажешь, что замышляешь.

— Отлично, меня это устраивает. Потому что ничего особенного я не замышляю. Я хочу узнать тебя сегодня как можно лучше.

Пат внимательно на нее посмотрел:

— Я тоже на это рассчитывал, Люси… Люсиль.

— В таком случае мы этим и займемся. — Подавшись вперед, Люсиль подняла бокал. — Так выпьем за сегодняшний вечер, за то, чтобы наша беседа действительно была приятной. И за то, чтобы мы лучше узнали друг друга.

Пат усмехнулся:

— За это выпить не откажусь.

Они чокнулись, и Люсиль, кокетливо взмахнув ресницами, поднесла бокал к губам. Сделав глоток, она на мгновение зажмурилась, и прошептала:

— Восхитительно…

Осушив бокал до дна, Люсиль посмотрела на Пата и заметила, чтоЧ)н нахмурился.

— В чем дело, дорогой?

— Скажи, это «узнавание друг друга» должно обязательно сопровождаться пьянством?

— Пат, не будь таким скучным. — Взглянув на графин, Люсиль улыбнулась. — Я бы не отказалась сделать еще глоточек.

Покачав головой, Пат поднялся и направился к буфету. Вернувшись, он поставил графин на столик перед кушеткой.

— Так будет проще, ты со мной согласна?

— Пат… — Люсиль на мгновение нахмурилась. — Я начинаю злиться, и я предупреждала тебя…

— Что не хочешь ссориться. Но и я не желаю, чтобы ты напилась и ничего не соображала. Так ты сведешь на нет все мои усилия. Я же говорил тебе, что не намерен обратить ситуацию в свою пользу и взять тебя силой или…

— Пат, пожалуйста, плесни мне еще бренди. Я думаю, что сама в состоянии решить, сколько бренди могу выпить и остаться трезвой.

Не проронив больше ни слова, Пат выполнил ее просьбу, после чего сделал осторожный глоток из своего бокала. Люсиль тут же последовала его примеру.

— А теперь расскажи мне о себе, Пат.

— Что ты хочешь знать, Люсиль? Ты уже имеешь представление о моем прошлом. Единственный ребенок трудолюбивой прислуги и беспробудного пьяницы. Человек, желающий добиться успеха. Шикарные камины в этом доме, как и в городском, воплощают мою детскую клятву, что в один прекрасный день я буду сидеть у камина в собственном доме. И что мои камины будут больше и лучше тех, у которых мне приходилось греться в годы детства.

Как ни странно, его слова взволновали Люсиль, и она представила, каким Пат был в детстве, вернее — попыталась представить.

— Ты расстроилась, дорогая? — Пат взглянул на девушку с искренним удивлением и осторожно провел ладонью по ее щеке. — Не стоит, Люсиль. Думаю, что должен благодарить своего никчемного отца за то, что добился успеха. Но мне повезло с матерью. Ее любовь и забота с лихвой компенсировали то, чего не дал мне отец. Мне посчастливилось познакомиться с деловыми людьми, которые оценили мое упорство и оплатили учебу. Потом я вернул им то, что они в меня вложили. Именно эти люди и представили меня твоему отцу лет шесть лет назад. И я бесконечно благодарен судьбе за это знакомство. Твой отец — замечательный человек, Люсиль.

Девушка молча кивнула. Почему она раньше никогда не замечала золотистых крапинок, придававших взгляду Пата столько тепла, когда он говорил? И почему не замечала, как обольстительно приподнимались уголки его рта, когда он шутил? К тому же Пат отличался отменным вкусом, об этом свидетельствовало абсолютно все — и этот дом, и его манера одеваться, и даже бренди, которое она пила. Люсиль в очередной раз поднесла бокал к губам и в удивлении вскинула брови. Бокал был пуст.

Люсиль потянулась к хрустальному графину и снова наполнила свой бокал. Сделав небольшой глоток, она придвинулась к молодому человеку и положила руку ему на плечо. Потом вдруг спросила:

— А чего ты ждешь на самом деле от этого моего визита?

— Чего жду? — Пат медлил с ответом — видимо, вопрос девушки*застал его врасплох. — Видишь ли, Люсиль, я, вероятно, надеялся, ты поймешь, что только теряла время, думая о другом мужчине, а не обо мне. Ты должна осознать, что желаешь меня так же, как я тебя…

— Ты меня желаешь? — Люсиль в изумлении уставилась на молодого человека.

В глазах Пата снова заплясали мерцающие золотые искорки, и девушке казалось, что она не в силах отвести от них взгляд, словно он гипнотизировал ее. А глаза Пата делались все ближе и ближе, и вскоре она уже не могла различать их, но зато увидела, как зашевелились его губы, когда он прошептал:

— О да, милая, я желаю тебя. Я возжелал тебя с первого момента, как увидел. Кроме того, что ты самая красивая женщина на свете, ты еще и неповторимая во всех отношениях.

Губы Пата медленно приближались к ее губам, и Люсиль, не выдержав, обвила руками его шею. В следующее мгновение их губы слились в поцелуе, и девушка почувствовала, как гулкие удары ее сердца отдаются звоном в ушах.

Внезапно Пат отстранился и, пристально глядя на нее, проговорил:

— Люсиль, я не знаю, что ты замышляешь, но должен предупредить: ничего у тебя не выйдет. Все это может привести только к одному — отнюдь не к выходу из этой комнаты и посадке на поезд, следующий в Додж.

Искренне огорченная словами Пата, Люсиль снова к нему прижалась, и из груди ее вырвался тихий стон.

— Перестань болтать, — прошептала она. — Какими бы ни были мои намерения раньше, теперь осталось только одно. Поцелуй меня, Пат. Мне так нравятся твои губы. И твои усики, они такие…

Она не успела договорить, поскольку Пат впился поцелуем в ее губы. Он целовал ее долго и страстно; в какой-то момент отстранился, но лишь затем, чтобы осыпать поцелуями лицо и шею. Эти поцелуи сводили Люсиль с ума, и она громко стонала и трепетала в объятиях.

Наконец Пат снова отстранился и, заглянув ей в глаза, хриплым шепотом проговорил:

— Люси, я не хочу, чтобы это происходило между нами… именно так. Ты выпила слишком много, ты сейчас не в состоянии трезво оценивать свои поступки. А я хочу, чтобы ты сознавала, что делаешь. Мне нужно твое полное согласие. Я не хочу, чтобы акт любви совершался под воздействием мимолетной страсти, я хочу…

— А как насчет того, чего хочу я, а Пат?

— Чего же ты хочешь? — Он осторожно провел пальцами по ее щеке. Ему стоило огромных усилий обуздывать страсть. Судорожно сглотнув, он повторил: — Чего же ты хочешь, Люсиль?

— О, Пат… — Ее голос дрожал. Прикоснувшись губами к его губам, она тихо прошептала: — Я хочу, чтобы это произошло сейчас…

Пат застонал и снова прижал девушку к себе. Страстно поцеловав ее в губы, он, задыхаясь, прохрипел:

— Не здесь, дорогая…

В следующее мгновение он подхватил ее на руки и распахнул дверь. Стремительно поднялся по лестнице и переступил порог своей комнаты. Затворив за собой дверь, Пат остановился у широкой кровати со столбиками. Глядя Люсиль прямо в глаза, он сказал:

— Это твой последний шанс, Люси. Если не хочешь этого, так и скажи. Скажи сейчас.

— Пат, между нами осталось только одно «не», — с дрожью в голосе ответила девушка. — Не называй меня Люси…

Несколько секунд спустя Пат уже спускал платье с ее плеч. Затем принялся вытаскивать булавки из ее волос, и пальцы его чуть подрагивали. Вскоре шелковистые пряди рассыпались по обнаженным плечам, и Пат принялся осыпать их поцелуями. Потом вдруг отстранился и стал расстегивать свою рубашку. Когда же курчавая золотистая поросль на его груди прикоснулась к ее набухшим соскам, Люсиль тихонько вскрикнула, и тотчас же губы их слились в поцелуе. Люсиль не знала, как долго длился этот страстный поцелуй, но в какой-то момент она вдруг почувствовала, как худощавое и мускулистое тело придавило ее к постели. Девушка тихо ахнула, ощутив всю силу и мощь восставшей мужской плоти. Забыв обо всем на свете, она закрыла глаза и крепко прижалась к Пату, ладони же скользили по его спине и плечам.

Ощутив, как горячая пульсирующая плоть коснулась ее лона, Люсиль на мгновение замерла и затаила дыхание. Затем открылась навстречу Пату и тихонько вскрикнула, когда он вошел в нее. Почувствовав, что Пат внезапно остановился, она открыла глаза и вопросительно на него взглянула. Он несколько секунд пристально смотрел на нее, потом проговорил:

— Люси, дорогая, если ты задумала какую-то хитрость, то теперь уже слишком поздно отступать. Отступать было поздно с того момента, как мои губы коснулись твоих. Ты теперь моя, Люси. О Боже, моя…

Он немного приподнялся над ней, а затем вновь опустился. Люсиль тихо застонала и тотчас же устремилась ему навстречу, всецело отдаваясь порыву.

Несколько минут спустя, вконец обессилев, Пат лежал на ней и шептал ей на ухо нежные слова любви. Потом лег на спину и, заключив Люсиль в объятия, зарылся подбородком в ее волосы.

Дождь по-прежнему стучал в оконные стекла, и этот стук сливался с тихим и ровным дыханием Пата. Отодвинувшись от него, Люсиль заглянула ему в лицо. Она шепотом позвала его, но он не пошевелился. Отодвинувшись еще немного, она осторожно отстранила его руки. Медленно отползла на край постели и встала на ноги. Метнувшись к стулу, на котором лежала его одежда, она обшарила карманы брюк. Обнаружив ключ, отбросила брюки в сторону и осмотрелась в поисках своего платья. Немного подумав, она подошла к шкафу и открыла дверцу. Ее туфли… Они стояли рядом с его обувью.

Одевшись и схватив свои туфли — на ней были не совсем подходящие для дождливой погоды, — Люсиль бросила еще один взгляд на кровать. Пат спал, ничего не подозревая… Что ж, когда за окнами дождь, люди очень крепко спят — на это она и рассчитывала.

Невольно улыбнувшись, Люсиль на цыпочках направилась к двери. Собравшись с духом, она вставила ключ в замочную скважину и решительно его повернула. Последовал громкий щелчок, и Люсиль замерла на несколько мгновений. Но Пат по-прежнему спал, и девушка, осторожно отворив дверь, выскользнула в коридор. Внезапно она остановилась и задумалась. Где же радость победы, где удовлетворение? И почему у нее такое стеснение в груди? Покачав головой, она направилась к лестнице, но тут же снова остановилась и бросила взгляд в окно. 3ft окном завывал ветер и шел дождь. Там было ужасно холодно и сыро, а в объятиях Пата — тепло и уютно… К тому же ехать в Додж, наверное, слишком поздно. Вероятно, на этот раз она упустила Рэнда. Но еще не все потеряно, она успеет встретиться с ним в другой раз, а сегодня… и несколько последующих дней…

Люсиль возвратилась к двери спальни и осторожно приоткрыла ее. Увидев, что Пат спит, вздохнула с облегчением и переступила порог. Притворив за собой дверь, она заперла ее на ключ, приблизилась к стулу и подняла с пола брюки Пата. Опустив ключ ему в карман, она положила брюки на прежнее место и, быстро раздевшись, забралась в постель.

Осторожно приподняв руку Пата, Люсиль прижалась к нему и, удовлетворенно вздохнув, закрыла глаза. Несколько минут спустя она заснула, поэтому не знала, что Пат, чуть приподнявшись, заглянул ей в лицо и улыбнулся.

Быстро шагая по оживленной улице, Рэнд машинально сунул руку в кармашек жилета и вынул часы. Открыв щелчком крышку, он бросил взгляд на циферблат. Час… Он отсутствовал час. Он не ожидал, что разговор с покупателем займет столько времени, но все же время это было потрачено не зря. Удалось весьма выгодно продать табун, причем с условием, что лошади еще послужат ему до конца пути. Сделка действительно оказалась на редкость выгодной, так как лошадей продавали по приезде, причем продажа почти никогда не приносила такого хорошего дохода. Если и дальше так пойдет, то он заработает гораздо больше, чем рассчитывал. Впрочем, эта мысль не очень-то радовала его. Он и раньше далеко не всегда стремился к максимальной прибыли. А теперь… Теперь он твердо знал, что его счастье полностью находится в маленьких ладошках Билли.

Рэнд нахмурился и ускорил шаги. Очень даже неплохо, что ему пришлось уйти из «Длинной ветки» на некоторое время.

Его нервы были напряжены до предела; более того, «подарок» гуртовщиков привел его в ярость. Случись такое прежде, он был бы весьма польщен заботой своих людей и с удовольствием воспользовался бы «подарком». Так было раньше, но не сейчас. Сейчас он думал только о Билли, и его ужасно огорчило, что она первая внесла свою долю. И наверное, она знала о том, что Стюарт отправился наверх договориться с Лоттой. Выходит, он думал только о Билли, а она с нетерпением ждала ответа Лотты в надежде избавиться от него.

Да, он был в ярости, и если ему все же удалось скрыть свои чувства, то лишь благодаря случайности. Если бы не покупатель, то Рэнд так или иначе выдал бы себя. Ему требовалось время, чтобы успокоиться, так что разговор с покупателем оказался и в этом смысле очень полезным. Он твердо решил, что уведет Билли из салуна и серьезно с ней поговорит, даже если ему придется применить силу. Но Билли не хотела раскрывать свой секрет: скорее всего она последует за ним без возражений и ему не придется применять силу.

Уже у входа в салун Рэнд вдруг остановился и сделал глубокий вдох — его одолевали дурные предчувствия. Немного помедлив, он рывком распахнул дверь и переступил порог заведения. Окинув взглядом зал, он тотчас же понял, что Билли исчезла.

Заметив босса, Карлайл с радостной улыбкой воскликнул:

— Уилли, не волнуйся! Он пришел!

Молча кивнув своим людям, Рэнд подошел к стойке и заказал вьйшвку. Осушив стакан, он снова оглядел салун в поисках Билли; ему вдруг пришло в голову, что он просто не заметил ее.

Тут к Рэнду подошел Уилли:

— Босс, ты что-то не очень веселый. Может, покупатель предложил слишком мало?

Рэнд попытался улыбнуться:

— Напротив. Должен признаться, что табун поодан с максимальной выгодой.

Уилли взглянул на него с удивлением:

— Итак, в чем же дело?.. Похоже, что-то портит тебе настроение, но я не знаю, что именно. — Заметив, что босс нахмурился, Уилли поспешно добавил: — Впрочем, это не мое дело. Я лучше помолчу.

Еще больше помрачнев, Рэнд подал знак бармену, чтобы тот вновь наполнил его стакан. Когда он снова повернулся к Уилли, его голос прозвучал обманчиво непринужденно:

— Вижу, парни, что вы словно приклеились к стойке, с тех пор как я вас оставил. Вот только мальчишка куда-то исчез…

Уилли обвел взглядом зал:

— Да, верно. — Он повернулся к Карлайлу: — Что скажешь, Джереми? Где Дракер?

Лицо Карлайла, казалось, пылало от выпитого, и Рэнд решил, что молодого ковбоя, вероятно, придется вскоре усадить на лошадь и отправить в лагерь, если он будет продолжать в том же духе. Но времени на эти размышления у него не было. Заметив, что Карлайл медлит с ответом, Рэнд не выдержал и спросил:

— Джереми, так где же он?

— Дракер уже давно ушел… — Молодой человек в растерянности пожал плечами. — Сказал, что у него много дел, но обещал вернуться. Мне показалось, ему не очень-то нравится торчать в салуне. Сдается мне, урок в Абилине не прошел для него даром…

— Сказал, что много дел? Джереми кивнул:

— Да, но он сказал, что вернется. Мы скоро собираемся пойти в «Райт-Хаус», чтобы как следует подкрепиться. Уверен, что к этому времени мальчишка непременно объявится. Куда он денется?..

Рэнд невольно вздохнул; ему даже не пришло в голову, что Билли может уйти из салуна — лишь позднее у него появились дурные предчувствия. Так что же делать? Бежать ее искать? Проклятие! Он потерял слишком много времени! Возможно, Билли уже покинула город.

Рэнд усилием воли отогнал эти мысли. Он решил немного подождать и выпить еще стаканчик-другой. А уж потом, если Билли не появится, он отправится ее искать. Как бы то ни было, они непременно должны поговорить…

Рэнд поднес к губам стакан и сделал очередной глоток. Посетителей в салуне становилось все больше, и говорили они все громче. К тому же все чаще раздавался пронзительный женский смех, сопровождавшийся непристойными выкриками. Рэнд достал часы и взглянул на циферблат. Прошел еще один час, а Билли так и не вернулась. Полчаса назад он вышел из «Длинной ветки» и совершил обход всех ближайших магазинов, гостиниц и салунов, однако девушку не нашел. Охваченный паникой, он помчался на платные конюшни, но Джинджер оставалась в загоне, куда ее отвела Билли. Рэнд немного успокоился, он был уверен, что без лошади Билли из города не уедет. Вернувшись в «Длинную ветку», он снова принялся ждать, с каждой минутой все больше склоняясь к мысли, уже давно не дававшей покоя. Причина исчезновения Билли могла быть только одна. Действительно, почему он никак не может понять очевидное? Она исчезла, потому что не хотела иметь с ним ничего общего. Ничего! Билли смотрела ему прямо в глаза, когда он спросил ее о Лотте. Она первая внесла деньги на оплату услуг Лотты. Билли хотела отдать его другой женщине, все равно какой — лишь бы он оставил ее в покое.

Да, теперь Рэнд наконец-то все понял. Конечно же, Билли полагала, что у них нет ничего общего и ничто их не связывает, кроме отношений работодателя и работника. Очень скоро, как только они доберутся до Монтаны, и этого не останется. Она уйдет из его жизни…

Криво усмехнувшись, Рэнд поднял стакан и залпом осушил. Его пронзила острая боль ревности при мысли о мужчине, возможно, ожидавшем Билли в Монтане. Но почему же она отдала ему свою девственность? Может, посчитала, что это необходимая жертва? Может, решила, что только так сумеет добраться до Монтаны и встретиться с человеком, которого любила? А его, Рэнда, она, вероятно, считала легкомысленным и ненадежным. Конечно же, она полагала, что он бросит ее, как только получит то, чего добивался. Пожалуй, у нее имелись все основания для подобных опасений. Ведь он множество раз бросал женщин, когда они ему надоедали.

«Нет, Рэнд. Этого больше не будет…»

Эти слова, наверное, навсегда останутся в его памяти.

И вот теперь своим исчезновением она ясно дала ему понять, что ничего менять не собирается.

Почувствовав стеснение в груди, Рэнд мысленно крикнул то и дело возникающему перед ним видению: «Билли, ты не дала мне шанса сказать, что я люблю тебя!..»

Даже сознание того, что Билли не хотела бы слышать эти слова, ничуть не уменьшало его желания сказать их ей. Ему отчаянно хотелось прижать ее к себе, ощутить прикосновение ее тела, вдохнуть ее запах и прошептать слова, которые до сих пор не говорил ни одной женщине.

Если прошедшие несколько месяцев его чему-то и научили, так это тому, что любовь не бывает эгоистичной. Он любил Билли, но она не отвечала ему взаимностью. Она желала быть свободной от него, и если он и в самом деле хотел для нее счастья, то должен был дать ей эту свободу. Но как сможет он отказаться от того, что искал всю предшествующую жизнь? Как сможет он снова вернуться к бессмысленному существованию без любви… и без Билли? Теперь его уже совершенно не привлекали другие женщины. Теперь он думал только о ней.

Вспоминая прошлое, он жалел, что столько времени потерял понапрасну до их встречи. Размышляя о настоящем, он знал, что столько всего еще мог бы испытать с ней. А в картинах представлявшегося ему будущего Билли неизменно была рядом.

Рэнд едва не рассмеялся. Он всегда считал себя человеком, который не сможет всю жизнь любить одну женщину — подобное казалось ему невероятным. Теперь он понимал, что ошибался. И теперь, узнав эту женщину и цену любви, он должен был с ней расстаться. Увы, он не нужен Билли. И попытки повлиять на нее только причинят ей страдания, а она и без того уже много пережила.

Всего лишь несколько минут назад Рэнд принял решение больше не пить, но сейчас подал бармену знак, чтобы тот опять наполнил его стакан. Не обращая внимания на любопытные взгляды своих людей, он снова выпил залпом. Билли сделала ему «подарок», который, по ее разумению, должен был ему понравиться и который мог освободить их обоих. Возможно, это действительно произойдет — по крайней мере в ее воображении.

Покосившись на лестницу, ведущую на второй этаж, Рэнд глубоко вздохнул. Лотта только что прислала записку, где сообщала, что ждет его. «Что ж, придется к ней подняться», — подумал Рэнд. Не говоря ни слова, он оторвался от стойки бара и направился к лестнице. Настало время принять «подарок» Билли и освободиться от нее раз и навсегда. Настало время…

Рэнд не слышал ни свиста, ни громких выкриков, раздавшихся ему вслед. Поднявшись по ступенькам, он свернул в коридор. Вспомнив подробные объяснения Стюарта, остановился у третьей двери. Немного помедлив, он постучался, и из-за двери тотчас же послышался томный голос — его приглашали войти. Собравшись с духом, Рэнд повернул дверную ручку и, переступив порог, притворил за собой дверь. Окинув взглядом шикарное убранство комнаты, он уставился на женский силуэт, вырисовывавшийся на фоне окна с приспущенными жалюзи. Лотта, как всегда, была прекрасна — горделивая осанка, высокая прическа, украшавшая очаровательную головку, изящные плечи и шея и соблазнительные формы, просвечивавшие сквозь воздушные складки экзотического наряда. А царивший в комнате полумрак делал ее еще более привлекательной.

Лотта пристально посмотрела на него и жестом поманила к себе. Но Рэнд по-прежнему стоял у порога. «Нет, все это неправильно, — говорил он себе. — Мне не нужна эта женщина… Мне нужна Билли — и только она».

Лотта приблизилась к нему, и Рэнд, сунув руку в карман, вытащил несколько золотых монет и положил их на стол.

— Прости, Лотта. Боюсь разочаровать моих парней, но что-то я сегодня не в настроении. Может быть, в другой раз…

Он повернулся к двери, собираясь уйти, но в этот момент за спиной его послышался тихий голос:

— Рэнд…

Его рука замерла на дверной ручке, однако он не обернулся.

— Рэнд, пожалуйста, не уходи…

Заставив себя обернуться, Рэнд снова увидел перед собой изящный силуэт, словно очерченный мягкими лучами заходящего солнца. Женщина сделала еще несколько шагов… и Рэнд почувствовал, как неистово застучало его сердце — только сейчас он рассмотрел лицо стоявшей перед ним красавицы. Бросившись к ней, он заключил ее в объятия и простонал:

— Билли, о Господи, это ты… А я уже хотел уйти…

— Я бы не позволила тебе уйти.

Чуть отстранившись, Рэнд пристально посмотрел ей в лицо, словно никак не мог поверить, что перед ним Билли. Затем снова прижал ее к себе и впился поцелуем в губы — их сладостный вкус пьянил его, и этот поцелуй, казалось, длился бесконечно. Когда же Рэнд наконец отстранился и вновь заглянул ей в глаза, он вдруг почувствовал, что не может вымолвить ни слова — у него перехватило дыхание, а сердце колотилось так гулко, что удары его, словно эхо, отзывались в ушах.

— Тебе не нужно сдерживать себя, Рэнд. Я причинила тебе боль, в то время как ты стремился мне помочь. Я очень сожалею об этом, но зато теперь я наконец-то поняла: несмотря ни на что, мы оба нуждаемся в одном и том же… В том, чтобы кто-то был рядом. Но ты оказался более щедрым и более отзывчивым, чем я. Ты помогал мне и защищал против моей воли. А когда мой страх лишал меня сил, ты снова приходил на помощь. Ты даже проявлял по отношению ко мне нежную заботу, и… — Билли внезапно умолкла и мысленно добавила: «Именно твоя нежная забота заставила меня понять, что я вела себя глупо».

Билли перевела дыхание и вновь заговорила:

— Ты делал для меня все, что мог, а я… я никак тебя не отблагодарила. Только болью. И я вдруг поняла, что если твои люди правы и тебе действительно нужна на время женщина, то пусть этой женщиной стану я. Я останусь с тобой, пока мы не доберемся до Монтаны. Если, конечно, ты все еще не охладел ко мне…

— Если я все еще не охладел… — прошептал Рэнд. «Она сказала — „на время…“, — внезапно промелькнуло у него. — Выходит, в Монтане она покинет меня». Но он тотчас же отогнал эти мысли. Сейчас Билли была здесь, с ним…

Подхватив девушку на руки, Рэнд пересек комнату и опустил свою драгоценную ношу на кровать. В считанные секунды он сбросил с себя одежду и лег с ней рядом. Теперь их тела разделял только ее полупрозрачный наряд, и Рэнд тут же спустил с плеч Билли легкую ткань. В это мгновение ему казалось, что он мог бы бесконечно любоваться красотой лежавшей рядом обнаженной женщины. И он нисколько не сомневался в том, что она для него — дороже жизни. Он хотел наполнить ее своей любовью, хотел сделать так, чтобы она забыла обо всем на свете. Она была молодой и неопытной. Она не знала, что значит переживать всю глубину страсти, и он должен разбудить ее, должен был добиться того, чтобы она полюбила его так же, как он ее…

Взяв ее лицо в ладони, Рэнд нежно поцеловал ее в губы и прошептал:

— Конечно же, я не охладел к тебе, Билли. Я думал о тебе постоянно… — Снова поцеловав ее, он добавил: — Но теперь ты со мной, дорогая. Теперь ты моя…

Он опять принялся целовать ее, и его поцелуи становились все более страстными; ладони же скользили по телу девушки, и Билли, наслаждаясь его ласками, тихонько стонала. Но стоны эти с каждым мгновением становились все громче; когда же губы Рэнда прикоснулись к ее лону, Билли громко вскрикнула, и по телу ее прокатилась дрожь. Открыв глаза, она снова застонала и, задыхаясь, прошептала:

— Рэнд, пожалуйста… Я больше не могу…

Тут он немного приподнялся и, заглянув ей в глаза, хриплым шепотом проговорил:

— Скажи мне, чего ты хочешь, Билли. Скажи, что ты этого хочешь. Скажи, Билли…

Судорожно сглотнув, она попыталась заговорить, но из горла ее вырвались лишь стоны. Рэнд снова ее поцеловал, и глаза Билли вновь закрылись. Когда же поцелуй прервался, она, сделав над собой усилие, прошептала:

— Рэнд, пожалуйста…

— Скажи мне, Билли. Я хочу, чтобы ты произнесла эти слова…

— Рэнд, я… Да, я хочу этого… Хочу…

Рэнд уже не мог больше сдерживать себя. С громким стоном он овладел ею. Она тихо вскрикнула, и глаза ее распахнулись. Когда взгляды их встретились, послышался его хриплый шепот:

— Я так соскучился по тебе, Билли… Но я знаю, что ты — моя. И ты всегда будешь моей…

[ Рэнд осторожно пошевелился, и его сердце гулко забилось, когда он почувствовал, что Билли откликнулась на его движение. Он двигался все быстрее, и Билли, тотчас же уловив ритм его движений, раз за разом приподнимала бедра ему навстречу. И в эти мгновения им казалось, что не только их тела, но и их души слились воедино, чтобы вместе воспарить к заоблачным высям. Когда же это, наконец произошло, оба вскрикнули в последний раз и затихли в изнеможении.

Они долго лежали в полной неподвижности, и Рэнд, крепко обнимая Билли, в который уже раз думал о том, что не позволит ей уйти, не допустит, чтобы они расстались. Да, он заставит ее понять, что они созданы друг для друга. Что же касается мужчины, что, возможно, ждет ее в Монтане, то пусть прошлое остается в прошлом — из Монтаны они с Билли уедут вместе, иначе и быть не может. Да, они уедут вместе, потому что так предназначено судьбой…

Билли шевельнулась, однако глаза не открыла — ей ужасно не хотелось просыпаться, ведь в объятиях Рэнда было так тепло и уютно…

Внезапно она почувствовала, что Рэнд немного отодвинулся от нее, и тотчас же послышался его тихий голос:

— Дорогая, просыпайся.

Билли открыла глаза и увидела перед собой лицо Рэнда, смотревшего на нее с ласковой улыбкой. Она покосилась на окно, затем снова взглянула на Рэнда:

— Который час?

Ее неожиданный вопрос застал его врасплох. Откинувшись на спину, он потянулся за часами, лежавшими на ночном столике.

— Чуть больше пяти. Билли облегченно вздохнула:

— Слава Богу. Значит, у нас еще есть время…

Рэнд промолчал. Он пристально смотрел на нее, и Билли решила, что он ждет объяснений.

— Вероятно, ты хочешь знать, каким образом я сумела…

— Нет-нет, дорогая… — Он прикрыл ей рот ладонью. — У меня нет вопросов. Я уже усвоил урок. Мучая тебя вопросами, едва не потерял тебя. Не-хочу совершить ту же ошибку. Зачем мне знать, как ты здесь появилась, если сейчас ты со мной? Что же касается мерзавца, который тебя обидел… — Рэнд помрачнел и добавил: — Я больше не дам тебя в обиду ни ему, ни кому бы то ни было. — Девушка молчала, и Рэнд продолжал: — Я не знаю, что влечет тебя в Монтану. — Он сделал глубокий вдох. — Да, не знаю, и меня это не интересует. В данный момент для меня важно только одно: ты со мной и тебе со мной хорошо. Большего мне и не надо…

Билли прикоснулась ладонью к щеке Рэнда. От его слов у нее перехватило горло.

— Рэнд, прости…

— Не извиняйся, Билли. Позволь мне только любить тебя… Он прижался губами к ее губам, и Билли смежила веки.

Обняв Рэнда за шею, она прильнула к нему всем телом, а в ушах у нее все еще звучали его слова. Она прижималась к нему все крепче и чувствовала, как с каждым мгновением усиливается его желание. Она знала, что это скорее всего их последняя встреча наедине, и поэтому…

Тут за дверью послышался какой-то шорох, и в следующую секунду она распахнулась. Рэнд тотчас же прикрыл Билли одеялом и протянул руку к ночному столику, где лежало оружие. Едва лишь он вскинул револьвер, как в дверном проеме появилась изящная женская фигура.

— Дорхэгая, я разве тебе не сказала, что в пять часов комнату следует освободить, — сказала Лотта Макдевитт.

Щеки Билли окрасились ярким румянцем. Натянув одеяло до самого подбородка, она бросила взгляд на Рэнда. Тот опустил револьвер и положил на стол. Затем повернулся к Лотте и, к величайшему удивлению Билли, расплылся в улыбке. Девушка мысленно возмутилась. Было ясно, что Рэнд привык общаться с такими женщинами, как Лотта, и совершенно не испытывает неловкости из-за того, что его застали нагишом в постели.

Лотта тоже улыбнулась и, закрыв за собой дверь, прошла в комнату. Приблизившись к столу, она зажгла лампу и внимательно посмотрела на Рэнда — вернее, она разглядывала его безо всякого смущения. «Хорошо, что он хоть внизу прикрылся покрывалом», — подумала Билли.

Тут Лотта снова улыбнулась и, взглянув на девушку, подмигнула:

— Я прекрасно понимаю, милая Билли, почему ты не хочешь отпускать этого парня. И должна признаться, что ни за что не согласилась бы поменяться с тобой местами, если бы увидела его до того, как ты обратилась ко мне со своей просьбой…

Рэнд рассмеялся:

— Спасибо, мэм.

Билли нахмурилась и, придерживая у груди одеяло, приподнялась:

— Прости, Лотта, но мне показалось, что ты сказала, будто я могу воспользоваться комнатой до шести…

— Ошибаешься, дорогая. Но я дам вам время одеться. Только не задерживайтесь, пожалуйста.

Коротко кивнув, Лотта направилась к двери. Уже взявшись за дверную ручку, она обернулась и проговорила:

— И не забудь, милая Билли, мое предложение все еще остается в силе. Если тебе когда-нибудь понадобится работа, я подыщу тебе здесь прекрасное местечко. Уверяю, дорогая, мужчин с ума сведут твои пепельные волосы, а твое ангельское личико поможет тебе далеко продвинуться. Подумай хорошенько, Билли. Эта гораздо приятнее, чем гонять скот…

Дверь за Лоттой с тихим щелчком закрылась, и Рэнд медленно повернулся к Билли. Ее божественная красота творила с ним нечто невообразимое. Блестящая прядка волос, выбившаяся из прически, соблазнительно лежала на тонком плече, а на висках влажно кудрявились завитушки. Она придерживала у груди простыню, и он невольно залюбовался ее изящной шейкой и плечами. А ее очаровательно личико… Это было лицо ангела.

Внезапно Рэнд нахмурился и проворчал:

— Так что же Лотта тебе предлагала? Не хочет ли она сказать, что проще зарабатывать деньги, лежа на спине, чем сидя верхом на лошади?

Билли в гневе вскинула подбородок:

— Лотта не такая, как я, и ей нравится ее жизнь. Мы с ней хорошо поговорили, и я прониклась к ней доверием. Она очень великодушная. Она позволила мне воспользоваться ее комнатой, а ее служанка приготовила для меня ванну и сделала прическу. Лотта даже разрешила мне выбрать для этого случая что-нибудь из ее белья. Она сказала, что она богатая женщина и что я могу добиться такого же успеха, если…

Рэнд издал тихий стон и прошептал:

— Билли, пожалуйста, больше ничего не говори. — Тяжко вздохнув, он добавил: — Прости меня за все, что я сказал. Я знаю, что разозлил тебя и заставил оправдываться, но, пожалуйста, не притворяйся, что всерьез обдумываешь предложение этой* женщины.

Обняв девушку, Рэнд привлек ее к себе и так крепко прижал к груди, что она едва не задохнулась. Она поняла, что должна что-то сказать, но не знала, что именно.

— Только мои руки, Билли, будут прикасаться к тебе, только мои руки будут гладить твои волосы. Я единственный мужчина, который сможет сжимать тебя в объятиях и целовать твои губы…

— Рэнд, я и не утверждала, что ее предложение меня заинтересовало…

— Я знаю, знаю…

Он нежно поцеловал ее в губы, потом вдруг отстранился и сказал:

— Давай одеваться. Нам пора уходить.

Билли тут же отодвинулась к краю кровати и встала. Когда она протянула руку за повязкой для груди, лицо ее исказилось гримасой отвращения. Рэнд, внимательно наблюдавший за ней, проговорил:

— Не нужно, дорогая. Мы только перейдем через улицу, Я снял там в гостинице номер…

Билли взглянула на него и вспыхнула. Но она ничего не ответила и принялась одеваться. Вскочив с постели, Рэнд в считанные секунды оделся и помог девушке застегнуть штаны — та никак не могла управиться с пуговицами. Отступив на шаг, он развел руками и пробормотал:

— Не понимаю, как мог я принять тебя за парня… Должно быть, я был слеп…

— Ты забыл, как я выглядела, когда приехала к вам в лагерь…

— Даже тогда…

— И ты большую часть времени на меня злился, вместо того чтобы приглядеться получше.

— Меня никто еще не приводил в такое бешенство, как ты. Впрочем, мне и сейчас не по себе. Когда ты рядом, я не в состоянии…

— Возможно, я просто не подхожу тебе, — перебила Билли. — Может, будет лучше, если я…

— Не говори этого! Не говори этого, черт подери! — Рэнд взял ее за плечи и заглянул ей в глаза. — Мы сейчас отсюда уйдем. Спустимся по черной лестнице и отправимся ко мне в номер в гостинице напротив. И мы с тобой сразу же ляжем в постель, дорогая.

Билли какое-то время молча смотрела на него. Потом вдруг улыбнулась и сказала:

— Но я проголодалась, Рэнд.

Он уставился на нее в изумлении и со смехом проговорил:

— Разумеется, ты проголодалась… Но не беспокойся, я обо всем позабочусь.

Несколько минут спустя они вышли из комнаты и направились в сторону черной лестницы. Внезапно из комнаты в дальнем конце коридора вышла Лотта. Увидев шагавшего рядом с Рэндом худощавого молодого парня в мешковатых штанах и в огромной шляпе, она замерла на несколько мгновений. Потом всплеснула руками и с упреком в голосе воскликнула:

— Какая жалость!..

Рэнд остановился и обнял Билли за плечи.

— Нет, Лотта, в этом ты ошибаешься. — Он вежливо приподнял шляпу и изобразил улыбку. — Спасибо, мэм, за оказанную нам услугу и за обещание хранить секрет Билли. Я вам искренне благодарен.

Лотта пожала плечами.

— Не, а что… — Тут она вдруг шагнула к Билли и поцеловала ее в щеку. — Помни, дорогая, что я тебе сказала. Если тебе понадобится…

Рука Рэнда судорожно вцепилась в плечо девушки.

— Идем, Билли.

Несколько секунд спустя они уже спускались по лестнице.

Лотта же усмехнулась и направилась к себе в спальню. Она слишком много слышала о Рэнде Пирсе и о том, как он относится к женщинам. Он их любил — и бросал… Разумеется, таких женщин, как она, это вполне устраивало, но малышка Билли, судя по всему, совсем не такая и в подобные игры не играла. Конечно же, она очаровала Рэнда Пирса, — но надолго ли?..

Карл то и дело пришпоривал лошадь, ему казалось, что они скачут слишком медленно. Его спутники, скакавшие рядом, большую часть дня хранили молчание, и Карла это вполне устраивало — ему уже надоело их постоянное ворчание. Да, они вечно на что-нибудь жаловались, но они же ни за что не несли ответственность, черт бы их побрал!

Карл взглянул на небо. Солнце уже заходило, скоро стемнеет, а он хотел добраться до города до наступления темноты. Грядущую ночь он собирался провести в постели и не вставать до тех пор, пока не отдохнет как следует и не наберется сил, чтобы продолжить путь.

Этот день был чертовски жаркий — чертовски жаркой была вся неделя, — а они почти не слезали с седла, лишь время от времени ненадолго останавливались, чтобы пожевать вяленой говядины с бобами да выпить кофе. Такая жизнь уже порядком ему надоела. Надоела эта погоня за призраком, в которую он ринулся по милости людей Рэнда Пирса. И с каждым бесцельно потраченным часом Карл все больше укреплялся в мысли, что его обманули.

Черт бы побрал этого Рэнда Пирса и его гуртовщиков! Они отправили его за девчонкой туда, где ее никогда не было. Теперь, вспоминая тот разговор, Карл понимал, что Рэнд Пирс вовсе не торопился, он просто стремился поскорее от них избавиться. Но если так, то он что-то скрывал, чего-то опасался…

Как бы то ни было, Карл решил повернуть обратно и еще раз взглянуть на стадо Рэнда Пирса и его гуртовщиков. Он, бесспорно, свалял дурака, когда поверил им и поехал в другом направлении. Однако теперь он точно знал, чего хочет. Игра стоила свеч.

Отыскать стадо во второй раз труда не составило. Оно мирно паслось на отдыхе в окрестностях Доджа. Девчонки Уинслоу с дежурной сменой при стаде не оказалось. Но у Карла было предчувствие, что на этот раз ему повезет. На его появление гуртовщики Пирса отреагировали без всякой радости. Более того, ему показалось, что они даже немного насторожились. Что ж, вероятно, им есть что скрывать…

Сегодня к вечеру он непременно должен добраться до Доджа. Прежде чем лечь спать, он обшарит все салуны в городе, все до единого. И он обязательно найдет эту девчонку. А уж тогда… Маккулла будет и впрямь ему благодарен. Он его оценит…

Карл снова пришпорил лошадь, и она поскакала еще быстрее. Заметив, что его спутники немного отстали, он обернулся и прокричал:

— Пошевеливайтесь, парни! Мы почти у цели!

О да, они были почти у цели…

Билли с удивлением смотрела на свое отражение в зеркале над умывальником; она не узнавала себя в этом элегантном наряде. Сначала даже не хотела надевать его, но Рэнд настоял. Билли прикоснулась к изящному кружеву пеньюара. Затем принялась, разглядывать роскошное белье под ним. Искусного покроя корсаж подчеркивал округлости груди, а полупрозрачная юбка делала ее стройные ноги еще более изящными. Очарованная этим нарядом, Билли несколько раз повернулась перед зеркалом. Она взглянула на Рэнда и в восторге воскликнула:

— У меня никогда не было ничего столь прекрасного! Он пожирал ее глазами.

— Не наряд прекрасен…

— Лотте он бы понравился… Рэнд едва заметно нахмурился:

— Я купил его не для Лотты. Я купил его для тебя… и для себя. — Он обнял девушку и, пристально глядя ей в глаза, прошептал: — Билли, я не хочу говорить о Лотте и ее предложении. Не хочу говорить о стаде. Не хочу говорить о будущем или о том, что мы будем делать через несколько недель. Я хочу говорить о настоящем, о том, что чувствую рядом с тобой, и о том, что чувствуешь ты. — Рэнд прижался губами к ее губам, и от его поцелуя по телу Билли прокатили знакомые волны тепла.

Они пришли в гостиничный номер, который Рэнд снял несколько часов назад, и он тотчас же заключил ее в объятия. Затем подхватил на руки и отнес на кровать. Час спустя, совершенно обессилев, они забылись сном, а когда проснулись, он преподнес ей чудесный наряд, которым она сейчас любовалась. И он снова обнимал ее и целовал, пытаясь увлечь обратно в постель.

Билли таяла в его объятиях, растворялась в них, забывала обо всем на свете… Увы, это ее совершенно не устраивало — она хотела оставаться самой собой. Она знала: настанет время расставаться, поэтому ей надо сохранять силу духа, а воспоминания о Рэнде не должны терзать ее сердце. Она не хотела причинять боль ни себе, ни ему. Внезапно отстранившись от Рэнда, она сказала:

— Думаю, нам нужно ненадолго спуститься вниз. Возможно — вернуться в «Длинную ветку», чтобы увидеться с остальными. Они, наверное, волнуются, потому что не знают, куда ты запропастился, куда исчезла я…

Но Рэнд, нахмурившись, снова привлек ее к себе:

— Ты ведь не из-за парней переживаешь, верно, Билли? Скажи, в чем дело? Может, я сказал что-то не то? Или…

— Ты здесь ни при чем, Рэнд. Просто…

Рэнд приподнял ее подбородок и заглянул в глаза. Он попытался улыбнуться, но его улыбка не могла обмануть Билли.

— Ты уже устала от меня, да? И теперь хочешь от меня отделаться?

Сердце Рэнда гулко колотилось у ее груди, и ее собственное сжалось от боли.

— Я знаю, ты проголодалась, дорогая. Я спущусь вниз и позабочусь, чтобы нам принесли что-нибудь…

Билли покачала головой. В ее взгляде сквозило отчаяние.

— Нет, Рэнд. Я… я бы предпочла одеться и отправиться в «Райт-Хаус». Пора возвращаться.

— Билли, пожалуйста, прекрати. — Рэнд пристально посмотрел ей в глаза. — Я надоел тебе своей настойчивостью. В этом все дело? — Он поднес к ее щеке свою дрожащую руку. — Я должен был подумать… осознать… Но я так по тебе соскучился… мечтал о тебе так долго… Мне не приходило в голову, что ты можешь не… — Рэнд судорожно сглотнул, потом кивнул. — Что ж, хорошо.

Он отступил от нее на несколько шагов и добавил:

— Если хочешь поесть внизу или в «Райт-Хаусе», мы пойдем туда. Думаю, что к этому времени парни уже поужинают и разопьют по бутылке, а то и по две. А может, они все еще увлечены игрой в фараон… Как бы то ни было, одевайся. Все будет так, как ты хочешь, Билли.

— О, Рэнд… — Девушка тяжко вздохнула. — Я не хочу, чтобы ты думал, будто… — Она умолкла в растерянности.

Рэнд покачал головой и прошептал:

— Я ничего такого не думаю, дорогая. Я просто хочу, чтобы ты была счастлива…

И тут Билли вдруг осознала: что бы она ни делала, расставание все равно будет мучительным… Мучительным для обоих. Сделав над собой усилие, она попыталась улыбнуться:

— В таком случае, Рэнд, нам все же лучше остаться здесь, потому что только наедине с тобой я чувствую себя по-настоящему счастливой…

Несколько долгих секунд Рэнд молча смотрел ей в глаза. Потом спросил:

— Ты уверена, Билли?..

— Да, уверена. У нас осталось всего несколько часов и… — Она покосилась на кровать. — Понимаешь, Рэнд, все это для меня слишком непривычно, и я не знаю, как должна себя вести, что должна чувствовать…

Он снова привлек ее к себе и с ласковой улыбкой прошептал:

— Со мной ты должна чувствовать себя счастливой, Билли. Я уже сказал тебе, что только этого хочу. И поверь, дорогая, я позабочусь о том, чтобы так и было.

Губы их слились в поцелуе, и девушка с тихим вздохом закрыла глаза; Рэнд подхватил ее на руки и понес к постели.

Дождь наконец-то прекратился, но крохотный кусочек неба, видный из окна спальни, был все еще обложен серыми тучами.

Близился вечер, однако заката, судя по всему, не предвиделось. И действительно, как может закатиться солнце, которое так и не встало? Улыбнувшись при этой мысли, Люсиль повернулась к мужчине, лежавшему рядом. Его глаза были закрыты, но ей показалось, что сон его неглубок. Скорее всего он находился в полудреме — просто утомился после постельных развлечений, которым они предавались большую часть дня.

Снова улыбнувшись, Люсиль принялась рассматривать его лица. Она попыталась вспомнить свое самое первое впечатление о нем — и едва не рассмеялась. Тогда Пат ей совсем не запомнился. Она его проигнорировала, посчитав совершенно заурядным и неинтересным. Да, он показался ей заурядным во всех отношениях — и внешне, и по характеру, и по уму. А такие мужчины ее никогда не привлекали. Она всегда стремилась найти мужчину… вроде Рэнда Пирса — самого высокого, самого красивого и самого мужественного. Ей хотелось найти такого мужчину, за которого пришлось бы побороться.

Люсиль сознавала, что ее всю жизнь баловали и потакали всем ее прихотям. Хотя ей это нравилось, она не желала выходить замуж за человека, который походил бы на отца — любил бы ее до безумия и был бы легкоуправляемым… И Рэнд Пирс вполне соответствовал ее идеалу, такого мужчину она искала, именно за такого хотела выйти замуж — пусть даже он не считал, что они созданы друг для друга. Более того, упрямство Рэнда только распаляло ее желание покорить его.

Тогда почему же она лежит в постели Уоллиса Паттерсона? И почему так хорошо себя здесь чувствует? Наверное, потому, что Пат — замечательный мужчина. И как только ей могло прийти в голову, что он такой же, как все. Люсиль вспомнила об их любовных играх и тут же ощутила, как на нее накатила жаркая волна. Осторожно убрав со лба Пата светлый локон, она снова принялась разглядывать его лицо.

Да, несомненно, она ошиблась, когда посчитала это лицо заурядным. Он, правда, блондин, в то время как она предпочитала шатенов и брюнетов, но зато у него совершенно необыкновенные глаза — зеленые, сверкающие, с золотистыми искорками… Временами ей казалось, что от его взгляда у нее плавится сердце. А его губы… На Люсиль снова накатил знакомый жар, когда она вспомнила прикосновения этих губ к ее губам, когда вспомнила его ласки и чудесные улыбки… И еще ей вспомнилось, как его аккуратно подстриженные усики щекотали ее груди — при этих сладостных воспоминаниях Люсиль зажмурилась. Как могла она называть усики Пата нелепыми?

Открыв глаза, Люсиль еще раз обвела взглядом его плечи и грудь. Все-таки он был прекрасно сложен. Да, он был довольно крепким и мускулистым — она хорошо помнила, с какой силой его руки сжимали ее в объятиях…

Люсиль осторожно приподняла простыню и, откинув ее в сторону, принялась разглядывать мужское достоинство Пата. Да уж, заурядным его никак не назовешь…

Что же касается характера и ума, то она давно поняла, что сильно недооценивала Пата. Ведь он с такой легкостью перехитрил ее, помешав поездке в Додж. А перехитрить Люсиль Баском не так уж просто…

Да, совершенно очевидно, что она ошиблась, решив, что Пат неинтересный мужчина. Конечно, он не Рэнд Пирс, но все же достоин ее внимания, во всяком случае — на время. Сколько он собирается держать ее здесь? Три дня?.. М-м…

В сладостном предвкушении Люсиль снова зажмурилась. Потом, взглянув на Пата, едва заметно нахмурилась — она уже начинала терять терпение. Действительно, как долго он еще собирается спать? Не могла же она его до такой степени замучить. Пора бы проснуться. Она устала ждать!

Тут Пат вдруг шевельнулся, и его глаза медленно открылись, а на губах появилась улыбка. Внезапно он обнял девушку за талию, привлек к себе и легонько укусил за мочку уха. Люсиль взвизгнула и попыталась вырваться, но безуспешно.

— Тебе понравилось то, что ты увидела? — Пат тихонько рассмеялся и позволил ей немного отодвинуться.

Люсиль вспыхнула:

— Выходит, ты все это время не спал?! Я должна была догадаться, что ты не настолько утомился!

— Конечно, милая, я не настолько утомился. Надо признаться, мне было не так-то просто спокойно лежать, пока ты меня разглядывала. Надеюсь, ты удовлетворила свое любопытство…

— Ах ты…

— Видишь ли, у меня на сегодняшний вечер имеются кое-какие планы.

Люсиль фыркнула и проворчала:

— Я не уверена, что имею желание подстраиваться под твои «планы».

Пат взял девушку за подбородок и заглянул ей в глаза:

— Моя дорогая Люси, если бы я только был так же уверен в других вещах, как я уверен в том, что ты согласишься с моими планами, я бы испытал огромное облегчение. Милая, ты очень своенравная женщина, которую в последнее время ограничивали в желаниях. Так вот, сегодня и в последующие дни я намерен вознаградить тебя за все твои лишения. Миссис Ганнерсон бесконечно мне предана. Она не только глухонемая, но может быть и слепой, если мне это нужно. И я хочу воспользоваться ее «недостатками». Но она, разумеется, не станет возражать. Так что приготовься потакать своим желаниям, дорогая Люси. И моим — тоже. Полагаю, мы с тобой сумеем насладиться выпавшими нам ненастными днями. И поверь, я сумею оценить общество такой привлекательной женщины, как ты.

— Привлекательной?.. Всего лишь?.. — Люсиль наморщила носик; было очевидно, что такой комплимент не вполне ее удовлетворял.

Пат усмехнулся:

— Хорошо, обаятельной.

— Обаятельной?..

— Красивой, умной, возбуждающей… — Пат принялся покрывать поцелуями ее плечи и шею. — Желанной, любимой… — Уже целуя ее груди, он прошептал: — Обворожительной, очаровательной, обольстительной.

Но Люсиль его больше не слушала.

Много времени спустя — они по-прежнему лежали в постели — Пат говорил:

— Да-да, поверь, дорогая, прежде я никогда так не любил…

Старенькая лампа маленького гостиничного номера источала тусклый свет, когда Билли, поднявшись с кровати, посмотрела в окно. Ночное небо слегка посеребрил отблеск приближающейся зари. Скоро рассветет.

Она перевела взгляд на Рэнда — тот тоже уже встал и сейчас в задумчивости смотрел на нее. Внезапно он приблизился к ней и, обняв, привлек к себе. Она почувствовала на щеке его теплое дыхание и услышала его шепот.

— Это оказалось труднее, чем я думал. Я, похоже, еще не готов отпустить тебя.

Билли чуть отстранилась и попыталась улыбнуться:

— А я не готова вернуться к стаду и взглянуть в глаза своим друзьям, после того как опять пропустила дежурство. У меня такое чувство, что на этот раз мне отговорками не отделаться…

Рэнд пожал плечами:

— Но ты даже не сделала попытки уйти от меня, чтобы отправиться на дежурство.

Билли рассмеялась:

— Я знала, что босс возражать не станет.

— Но он стал бы возражать, если бы ты изъявила желание его покинуть.

Тут из коридора донеслись шаги, и Рэнд, нахмурившись, взглянул на светлеющее за окном небо. Не говоря ни слова, он отошел от девушки и начал одеваться.

Несколько минут спустя Билли, уже одетая, направилась к двери. Но Рэнд остановил ее и, взяв за плечи, пристально посмотрел ей в лицо. Потом вдруг сорвал с ее головы шляпу и швырнул на стул.

— Я возненавидел эту твою проклятую шляпу.

— Но, Рэнд…

— Я хочу видеть твое лицо, а поля постоянно закрывают его от меня. Я хочу видеть твои глаза, когда буду разговаривать с тобой.

— Разговаривать… о чем?

Он по-прежнему смотрел ей прямо в глаза, и Билли с трудом выдерживала его взгляд.

— Дорогая, ты не передумаешь, когда мы вернемся?.. Ты позволишь мне любить тебя?..

У Билли перехватило дыхание.

— Нет, Рэнд…

— И ты не убежишь? Не бросишь меня?

— Я уже сказала, что останусь с тобой до конца пути.

— До Монтаны?

— Да.

— Билли…

Она ждала, что он скажет, но Рэнд молчал. Наконец с улыбкой покачал головой и взял со стула обе шляпы. Билли уже собиралась надеть свою, но Рэнд остановил ее и снова привлек к себе. В следующее мгновение губы их слились в страстном поцелуе. Когда же поцелуй, наконец прервался, Рэнд, по-прежнему молча, открыл дверь, и они вышли в коридор.

Карл уселся поудобнее на жестком стуле и вполголоса выругался. Эту ночь он рассчитывал провести в чистой мягкой постели, но все сложилось не так, как ему хотелось. Он бросил взгляд в окно вестибюля. Будь проклят этот Рэнд Пирс! Близится рассвет, а его все нет. Что он за босс, если забыл про свое стадо?

Испустив тихий стон, Карл вытянул ноги, пытаясь хоть как-то облегчить боль в спине. Но больше всего его раздражало то, что Марти и Ларри сладко спали в комнатах наверху. А ему, Карлу, пришлось сунуть дежурному клерку несколько долларов, чтобы тот позволил остаться в этом темном углу вестибюля. Он уже почти сожалел, что наткнулся на людей Пирса в «Длинной ветке» и узнал, когда они снова отправляются в путь.

Девчонки с ними, естественно, не было — ни в одежке мальчишки, ни в собственном обличье. Но парни оказали ему хорошую услугу, избегая отвечать на его вопросы. Это только укрепило его подозрения. И тогда он понял: уж если девчонки нет среди дежурных у стада и среди парней в городе, то она может находиться только в гостинице. Карл обошел все городские гостиницы и наконец-то нашел ту, где остановился Рэнд. Он решил, что будет ждать в вестибюле, и до сих пор здесь сидел.

В одном Карл был абсолютно уверен: очень скоро он узнает, не напрасно ли теряет время. С минуты на минуту Рэнд должен был спуститься вниз, чтобы вернуться к своему стаду. Его парни явно готовились отправиться в путь. Судя по всему, Пирс не собирался надолго задерживаться в городе. А если все-таки задержится…

Тут со стороны лестницы послышались шаги, и Карл замер. Несколько секунд спустя в вестибюле появились двое. Одного из парней Карл узнал без труда. Рэнд Пирс… Таких рослых и статных было не много. Что же касается другого парня… Черт побери, из-за проклятой шляпы, натянутой на самые глаза, он не мог разглядеть его лицо. Парень повернулся к окну, и Карл чуть не вскрикнул от радости. Это была она! Девчонка Уинслоу!

Через несколько секунд Пирс и Билли вышли на улицу, и Карл, медленно поднявшись, направился к двери. Выждав немного, он тоже вышел из гостиницы. Осмотревшись, он заметил, что парочка быстро зашагала к окраине города. Карл украдкой последовал за ними, пока они не свернули к платным конюшням.

Он все еще скрывался в тени, когда через некоторое время Пирс с девчонкой вышли из ворот конюшни, ведя под уздцы лошадей. *И теперь последние его сомнения рассеялись — за девчонкой следовала хорошо знакомая Карлу гнедая кобыла.

Пирс положил руку девушке на плечо и увлек ее в тень. Два силуэта слились воедино, и Карл невольно покачал головой; он подозревал, что все именно так и будет. Однако это обстоятельство его не очень-то обрадовало. Теперь все значительно усложнилось. Подобраться к девчонке будет намного труднее, если рядом с ней постоянно находится Пирс. Наконец парочка вскочила на лошадей и ускакала.

Карл вышел из тени и направился к конюшне. Оседлав свою лошадь, он последовал за парочкой, сохраняя безопасное расстояние. Да, похоже, что его работа близилась к завершению… Оставалось только отправить Маккулле телеграмму и сообщить, где находится девчонка. А до приезда босса ему придется следить за ее передвижениями. Он рассчитывал, что босс захватит с собой побольше надежных людей — ведь всякое могло случиться. А уж после этого забота о девчонке целиком ляжет на плечи Маккуллы. Все, что от них с парнями потребуется, — это стоять с оружием наготове, так как Пирс вмешается. Но Карла это не смущало, к такой работе он привык.

Карл еще какое-то время следил за парочкой, затем развернулся и поскакал обратно в город. Он уже думал о вознаграждении. Действительно, как Дэн Маккулла вознаградит его за труды?

Рэнда охватило какое-то непонятное беспокойство, и он то и дело поглядывал на скакавшую рядом девушку. Но что же его беспокоило? Он не мог ответить на этот вопрос, и от этого его тревога только усиливалась. Придержав коня, он приподнялся на стременах и окинул взглядом быстро светлеющий горизонт. Никакой угрозы. Он украдкой оглянулся. Тоже ничего…

Заметив его нервозность, Билли вопросительно взглянула на него:

— В чем дело, Рэнд? Что случилось?

— Нет-нет, ничего. Просто осторожность никогда не помешает.

Рэнд заставил себя улыбнуться. Он понимал, что ему следовало во что бы то ни стало взять себя в руки и успокоиться — иначе его люди непременно что-нибудь заподозрят. К тому же он еще не знал, как объяснит их с Билли долгое отсутствие, а ему очень не хотелось подвергать девушку очередному испытанию.

Рэнд снова покосился на Билли и невольно вздохнул. Даже Лотта выразила сожаление, что девушка вынуждена скрывать свою красоту. Рэнд тоже об этом сожалел. Он вспомнил, какое чувство испытывал, когда Билли, сменив кружевное изящество на грубую ткань рубашки и штанов, стянула на затылке свои чудесные волосы кожаным ремешком. Он хотел сказать ей, что она может больше не прятаться, что он защитит ее от любой угрозы, но не осмелился. Билли не желала делить с ним эту часть своей жизни.

Он не собирался допытываться, что заставило ее изменить свое решение и лечь с ним в постель. Ему и так повезло — он добился от нее обещания, что они будут вместе, пока не доберутся до Монтаны. Значит, она пробудет с ним еще два месяца. За это время он убедит ее в том, что они нужны друг другу, и заставит ответить взаимностью. Кто бы ни ждал Билли в Монтане, куда она так стремилась, он своего добьется.

Билли с улыбкой повернулась к нему, он прочел в ее глазах вопрос. Рэнд улыбнулся ей в ответ и мысленно произнес слова, которые уже давно хотел сказать вслух: «Я люблю тебя, Билли». Затем кивнул в сторону костра и проговорил:

— Подъезжаем к лагерю. Но мы немного опоздали, так что парни скорее всего уже позавтракали.

Билли молча кивнула, и Рэнд понял, что она волнуется, опасаясь любопытства со стороны мужчин.

Несколько минут спустя они въехали в лагерь, и Рэнд, спешившись, окинул взглядом гуртовщиков, сидевших у костра. Он сразу же понял: что-то не так… Никто не улыбался, и не чувствовалось радостного возбуждения от того, что обычно бывает после ночи, проведенной в городе, к тому же никто не поприветствовал его — все молча отводили глаза. Даже Карлайл неузнаваемо изменился — не смеялся и не шутил.

Рэнд вопросительно взглянул на Нейта. Повар был единственным, кто смотрел ему прямо в глаза. Приблизившись к фургону, Рэнд налил себе кружку кофе и, попытавшись улыбнуться, проговорил:

— Похоже, на завтрак мы опоздали, Нейт. Пожалуйста, наполни нам две миски.

Повар нахмурился:

— Мне кажется, что тебе стоит сначала поговорить с парнями, Рэнд. Дело в том, что они хотели бы услышать от тебя кое-какие объяснения…

Рэнд вопросительно взглянул на Нейта, и тот молча кивнул:

— Да, Рэнд, они знают. Похоже, что в Додже они снова встретили этого Карла Уитли.

Билли громко вскрикнула, и Рэнд, обернувшись, увидел, как побледнело ее лицо. Он непроизвольно сделал шаг в ее сторону, но тут же заставил себя остановиться и снова повернулся к Нейту:

— Что именно они знают?

— Мы знаем, что Дракер не тот, за кого себя выдает, — заявил Уилли, и его морщинистое лицо приобрело свирепое выражение. — Этот Карл рассказал нам то, о чем умолчал в прошлый раз. Похоже, что Дракер и не парень вовсе. И вот что я скажу тебе, Рэнд… Нам всем не по душе, когда нас водят за нос.

Рэнд в ярости сжал кулаки, но тотчас же взял себя в руки; он понимал, что его люди отреагировали на ситуацию именно так, как и должны были.

— Рэнд ни о чем не знал… — внезапно раздался голос Билли. Она не могла допустить, чтобы ответственность за обман легла на Рэнда.

И тут девушка наконец-то спешилась и сделала несколько шагов к костру. Она хотела еще что-то сказать, но вдруг покачнулась и, наверное, упала бы, если бы Рэнд вовремя не подхватил ее. Придерживая Билли за плечи, он сказал:

— Ты никому не должна ничего объяснять. Ты трудилась наравне с мужчинами. А если им кажется, что их предали, то это их…

Билли приложила ладонь к губам Рэнда и попыталась улыбнуться.

— У них есть основания чувствовать себя обманутыми. Они защищали меня, когда Карл появился в лагере. Я еще тогда должна была сказать им правду…

Внезапно осознав, что все внимательно слушают их разговор, Билли повернулась к костру:

— Простите… простите меня, пожалуйста. Я должна была вам довериться и сказать, но… но я не могла заставить себя сделать это. — Ненавидя себя за внезапные слезы, что обожгли ей глаза, Билли сделала глубокий вдох и добавила: — Я не хочу испытывать ваше терпение. Я уеду немедленно. Уеду, как только соберу вещи.

— Нет, не уедешь! — заявил Рэнд.

— Но я…

— Не торопитесь, мэм… — неожиданно вмешался Уилли, и девушка при слове «мэм» покраснела до корней волос. Уилли же тем временем продолжал: — Поверьте, мы вовсе не настаиваем на вашем отъезде. Мы, черт подери, признаем, что вы такой же хороший гуртовщик, как и любой из нас, и отлично справлялись с работой, на которую вас наняли. Должен сказать, что мы наконец-то уразумели, почему Рэнд все время злился, почему был не в себе.

Девушка еще больше покраснела, а Уилли, в растерянности взъерошив свои седые волосы, пожал плечами и пробормотал:

— Прошу прощения, мэм, но мне теперь ясно: старина Рэнд чувствовал, что с вами… что-то не так… — Уилли усмехнулся и добавил: — И, откровенно говоря, я ничуть на него не в обиде. Потому что и сам часто ловил себя на мысли, что мальчик у нас чересчур хорошенький.

У Билли перехватило горло, и она судорожно сглотнула. Уилли же откашлялся и вновь заговорил:

— Дело в том, что все мы считаем, что просветить нас, естественно, следовало раньше. Некоторые из нас переживают, что вели себя не так, как должны были бы вести, если бы знали о присутствии в нашем кругу дамы. Нам немного унизительно сознавать, что, в то время как мы изо всех сил старались сделать из вас настоящего мужчину, у нас на самом деле не было ни малейшего шанса.

Билли не удержалась от улыбки:

— Я очень вам всем сочувствую. Уилли рассмеялся:

— Что ж, мэм, теперь позвольте высказать наше мнение. За кого бы вы себя ни выдавали, вы отличный гуртовщик, и нам бы совсем не хотелось потерять вас. Что же касается парней, которые охотятся за вами… — Уилли бросил взгляд на мужчин, сидевших у костра, затем, снова повернувшись к девушке, решительно заявил: — Я не завидую тому, кто попытается вас обидеть.

Билли в отчаянии закусила губу. Она этого не хотела… А они… Они ведь не знают, что за люди ее преследуют, не знают, что произойдет, если…

— Нет, Уилли, я не хочу… — Девушка повернулась к Рэн-ду и взглянула на него с мольбой. — Я… я думаю, что будет лучше для всех, если я вас оставлю. Я сама могу найти дорогу на север и…

— Нет, Билли, — перебил Рэнд. Повернувшись к мужчинам, он добавил: — Просто Билли сейчас расстроена и очень сожалеет, что все выяснилось не совсем так, как ей хотелось бы. Но она никуда не уедет и продолжит путь вместе с нами.

— Но, Рэнд… — Билли отрицательно покачала головой. Не обращая внимания на ее протест, он сказал:

— А теперь, если мы все выяснили, я считаю, что нам пора отправляться. — Взглянув на Уилли, Рэнд приказал: — Поехали. У нас нет времени на разговоры.

— Да, Рэнд, конечно, — кивнул сухопарый техасец.

Гуртовщики тотчас же заняли места, но Рэнд и Билли по-прежнему стояли у костра. Какое-то время Рэнд наблюдал за действиями гуртовщиков — те поднимали на ноги самых упрямых животных, — затем схватил девушку за руку и потащил за фургон, чтобы скрыться от посторонних взглядов. Сорвав с ее голов$1 шляпу, он с нескрываемой яростью швырнул ее на землю и прокричал:

— Посмотри на меня, черт подери! Посмотри на меня, Билли!

Взяв ее за подбородок, он заглянул ей в глаза:

— Ты никуда не уедешь. Ты дала мне слово. Ты остаешься с нами до конца.

— Я обещала, что останусь до Монтаны, но это было раньше…

— В твоем обещании не содержалось никаких условий, и я требую, чтобы ты его сдержала.

— Но Карл Уитли может заподозрить… Я только навлеку неприятности на тебя и твоих людей. Я не хочу…

— В данный момент меня не интересует, чего ты хочешь, Билли. Для меня важно, чтобы ты находилась в безопасности. А для этого ты должна оставаться здесь, со мной. Никто из моих людей не хочет, чтобы ты покинула нас. И все знают, что тебя преследует Карл Уитли со своими дружками.

— Рэнд, это не он меня преследует.

— Но он охотится за тобой, разве нет?

Девушка молча кивнула.

— Он не подойдет к тебе и близко, Билли.

— Я не могу прятаться от него вечно, Рэнд.

Рэнд тяжко вздохнул, а Билли продолжала:

— Отпусти меня, Рэнд. Так будет лучше для всех.

— Нет.

— Рэнд, я…

— Ты дала слово. Ты обещала…

Девушка какое-то время молчала, потом с дрожью в голосе прошептала:

— Я не могу остаться.

Взяв Билли за плечи, Рэнд с такой силой прижал ее к себе, что она невольно вскрикнула. Пристально глядя ей в глаза, он спросил:

— Билли, разве тебе плохо со мной?

Она покачала головой:

— Нет, Рэнд.

Тут его лицо приблизилось к ее лицу, и губы их слились в поцелуе.

Минуту спустя Рэнд прошептал:

— Разве тебе плохо, когда я тебя обнимаю, Билли? Разве тебе плохо, когда я тебя целую?

Билли снова покачала головой:

— Нет, Рэнд, нет…

— Но только это и имеет значение. Пойми, дорогая, ты должна.остаться с нами. И ты останешься с нами, понятно?

Звяканье котелков избавило Билли от необходимости отвечать — это Нейт таким образом оповещал о своем приближении. Рэнд еще раз поцеловал девушку, затем сказал:

— Садись в седло, Билли. Впереди у нас трудный день. Молча кивнув, Билли подобрала свою шляпу и направилась к лошади.