Расправив плечи, Люсиль вошла в зал. Не обращая внимания на восторженные взгляды, обратившиеся в ее сторону, она ласково улыбнулась отцу, державшему ее под руку. Почтенный банкир ответил на улыбку дочери, и девушка вдруг поняла, что отец безмерно ею гордится. Ей даже стало неловко из-за того, что она далеко не всегда оправдывала отцовское доверие.

Мистер Баском заметил секундное замешательство дочери, и на лице его появилось выражение озабоченности. Покосившись на Люсиль, он спросил:

— Люсиль, дорогая, ты в порядке?

— Конечно, папа. — Одарив отца одной из самых своих лучезарных улыбок, девушка добавила: — Знаешь, я только что подумала: мне необычайно повезло, что я приехала на вечер к Лоре Хендерсон с таким замечательным человеком, как мой отец.

— Спасибо, дорогая Люсиль.

Хорас Баском внимательно посмотрел на дочь. В последние недели Люсиль слишком часто жаловалась на недомогание, и это очень его беспокоило. Перехватив взгляд отца, девушка провела ладонью по его щеке и снова улыбнулась:

— Папа, перестань. Не стоит понапрасну тревожиться. Я абсолютно здорова и готова…

Внезапно выросшие перед ними Харви Сигер и Бигелоу Морс избавили Люсиль от необходимости продолжать. Ей хотелось освободить отца от бремени забот, чтобы он мог найти среди гостей миссис Лорример.

Удивленная собственным великодушием, Люсиль вдруг вспомнила, что всего несколько месяцев назад отчаянно противодействовала отцу, когда тот проявлял интерес к скромной вдове банковского клерка. Но в последнее время ее отношение к этому изменилось, и теперь она очень сочувствовала отцу. Люсиль не сомневалась, что он все еще страдал из-за смерти ее матери и тосковал по ней. Чувство тоски и пустота в душе… Да, она прекрасно это понимала… Поэтому Люсиль была рада, что отец наконец-то нашел женщину, вызывавшую его интерес. Более того, теперь она даже удивлялась, что не понимала этого раньше.

— Ах, Люсиль, как я рад тебя видеть!

Харви Сигер поднес к своим пухлым губам ее руку и оставил на ней влажный отпечаток легкого поцелуя. Люсиль с трудом подавила отвращение. Интересно, почему раньше его привычка постоянно облизывать губы никогда ее не раздражала? Внезапно ей вспомнилось, как неделю назад, на каком-то вечере, она позволила Харви поцеловать ее украдкой. Люсиль невольно поморщилась. «Пора с этим покончить!» — подумала она.

— Ох, Хцрви, и я ужасно рада!.. Отдаю должное Лоре. Как замечательно, что она пригласила вас с Бигелоу на такой чудесный вечер.

Тут Бигелоу Морс тоже поднес к губам ее руку, и Люсиль приложила отчаянные усилия, чтобы не показать, насколько ей это неприятно. Казалось, Бигелоу насквозь пропотел; во всяком случае, его лоб и верхнюю губу с аккуратно подстриженными усиками покрывали крупные капли пота. Люсиль мысленно вздохнула. Как она раньше не замечала, что эти двое такие отвратительные ?

Тут Харви улыбнулся и заявил:

— Люсиль, ты совершенно ослепительна сегодня… самая прелестная женщина в зале. Ты должна позволить мне проводить тебя к буфету, и мы выпьем пунша.

Неужели ей придется провести следующие полчаса, наблюдая, как Харви через каждые три слова облизывает губы? Люсиль попыталась улыбнуться:

— Было бы очень мило, Харви. Извини меня, отец.

Мистер Баском молча кивнул. Люсиль тут же взяла Харви и Бигелоу под руки, и все трое направились к столу, уставленному закусками. Непринужденно болтая на ходу, Люсиль бросила украдкой взгляд на отца. Оставшись один, он сразу же отправился в дальний угол, где тихо сидела Сильвия Лор-ример. Девушка с облегчением вздохнула. Ее самопожертвование по крайней мере пошло отцу на пользу.

Почти не слушая глупую болтовню Харви, Люсиль то и дело кивала и смотрела по сторонам. Черт бы его побрал, где же он?! Прошел уже месяц со дня их последней встречи, а он как сквозь землю провалился! По правде говоря, она не ожидала, что Пат с такой легкостью откажется от нее. И она не могла не признать, что их последняя встреча на улице напротив магазинчика мадам Боньель не принесла ей удовлетворения. Более того, ее триумф в значительной степени померк, когда он распрощался с ней с неожиданной холодностью. Теперь-то она понимала, что ей очень нравилась их игра в кошки-мышки — особенно после того, как ситуация изменилась в ее пользу и она обрела над ним власть. Кроме того, Люсиль поняла, что вовсе не хотела охладить пыл молодого человека, во всяком случае — всерьез… Она твердо решила, что непременно примет Пата, когда он нанесет ей очередной визит.

Но следующий визит так и не состоялся. Пат, казалось, навсегда исчез из ее жизни, и Люсиль с каждым днем все больше из-за этого раздражалась. Даже тот факт, что Рэнд в скором времени должен был возвратиться в Сент-Луис, не мог вернуть ей прежнюю беззаботность.

Вот и сейчас она была не в духе — даже новое бледно-розовое платье ее не радовало. Люсиль нахмурилась. Фасон, предложенный мадам Боньель, сначала пришелся ей по вкусу. Розовый лиф был украшен белым кружевом и плотно облегал грудь — пожалуй, даже чересчур плотно, — а юбка была белой с розовой оборкой. Для комплекта она надела жемчужные серьги и ожерелье. Спору нет, выглядела она безукоризненно, но все же… Люсиль решила, что непременно выкажет мадам Боньель свое неудовольствие.

Внезапно заметив, что Харви закончил свой рассказ и ждет ее реакции, Люсиль издала короткий смешок и игриво ущипнула его за руку. Харви облизал губы и расплылся в улыбке. Люсиль почувствовала в желудке неприятные спазмы и отвернулась, сделав вид, что хочет поставить на стол свой бокал. И тут она увидела его… В дверном проеме появился Уоллис Пат-терсон! Сердце девушки подпрыгнуло, и она уже хотела направиться к Пату, но тут рядом с ним появилась грудастая Мариэтта Хили.

Негодяй! Как же он мог?! Как он мог?.. Люсиль почувствовала, как ее захлестнула волна гнева. Она внимательно наблюдала за Патом. Тот же с улыбкой повернулся к Мариэтте и, взяв ее под руку, повел в глубину зала. Выходит, это правда! До сих пор она не придавала значения слухам о том, что Пат неожиданно увлекся невзрачной простушкой Хили. Какой ужас! Ведь у этой девицы совершенно безобразная грудь, которая колышется при каждом шаге! Люсиль презрительно фыркнула. Оказывается, у Пата отвратительный вкус.

Пытаясь успокоиться, Люсиль сделала глубокий вдох. «Ну, Паттерсон, ты заплатишь за эту… за эту подлую измену!» Решив дождаться подходящего момента, Люсиль снова повернулась к Харви — и вновь почувствовала спазмы в желудке. Но она все же заставила себя улыбнуться…

Прошло два часа, и Люсиль уже с трудом держала себя в руках. Улыбка застыла на ее лице как приклеенная, когда она смотрела на стоявшего с ней рядом Сэмюела Арчера. Украдкой осмотревшись, она перехватила насмешливый взгляд Пата. Люсиль нахмурилась и отвела глаза. Взяв под руку Сэмюела Арчера, она потащила его к вазе с пуншем.

Итак, мистер Паттерсон удосужился заметить ее присутствие! Много же времени ему для этого понадобилось! Целых два часа она весело щебетала в ожидании, что он будет следующим, кто к ней подойдет. Поочередно к ней наведались все присутствовавшие на вечеринке холостяки, а Пат ни на шаг не отошел от пышногрудой малышки Хили, повисшей на его руке! Негодяй! Как смеет он ее игнорировать!

Внезапно подступившие слезы обожгли ей глаза, и Люсиль с трудом пересилила желание расплакаться. Разве он не сжимал ее в объятиях в своем загородном особняке? Разве не ласкал ее в постели и не шептал на ухо нежные слова, от которых у нее голова шла кругом? Разве он не развлекал ее, не ублажал, не доводил до умопомрачения безумными ласками, о которых она до сих пор вспоминала? Именно эти навязчивые воспоминания, тревожившие ее покой, и были причиной, заставившей ее во время их последней стычки упрямо добиваться над ним решительной победы.

Она совершенно искренне собиралась простить его за то, что он обманом завлек ее в любовную ловушку. Просто ей хотелось, чтобы он немного помучился… А что до Рэнда Пирса, то она только хотела подразнить Пата этим именем, потому что он ужасно ее разозлил. По правде говоря, она никак не могла возродить в памяти образ Рэнда. После тех незабываемых дней он словно испарился…

Будь он проклят, этот Пат! Если он не подойдет к ней, она сама к нему отправится! Он не сможет ей противостоять, когда она пустит в ход свои чары. Что может предложить ему бледная «красавица» с огромной грудью?

«Что ж, Уоллис Паттерсон, ты об этом пожалеешь! Очень пожалеешь…»

Минуло еще полчаса, и Люсиль пришла в отчаяние. Ей казалось, что в зале ужасно жарко, казалось, что она вот-вот задохнется. И ее по-прежнему мучили спазмы в желудке.

Невзрачная Мариэтта несколько раз покидала Пата, но тут же снова возвращалась, так что Люсиль ни разу не удалось приблизиться к нему. Ей хотелось поговорить с ним наедине, так, чтобы никто им не помешал. Если бы она застала его где-нибудь в уединении, то обрушила бы на него всю силу своих неотразимых чар и заставила бы вспомнить моменты близости. \

Люсиль бросила взгляд на часы на каминной полке. Черт возьми, отец выразил желание через полчаса отправиться домой. Но она не могла уехать, пока не…

О Господи, он невыносим! Спазмы внутри еще больше усилились, когда она заметила, как Пат взял Мариэтту Хили под руку и повел на террасу. Неужели он решил уединиться с этой пышногрудой девицей в укромном местечке? Слишком хорошо она знала, что происходит под сенью деревьев в саду Хендер-сонов. Но Пат прямо у нее на глазах вывел Мариэтту из зала!

— Люсиль, что с тобой? Ты так покраснела…

Обернувшись к озадаченному Харви Сигеру, Люсиль попыталась улыбнуться, и он тут же облизнул губы. Боже, если он сделает это еще раз, ее вырвет! Ей нужно побыстрее уйти от него подальше.

Люсиль поднесла руку ко лбу. Она уже была готова пожаловаться на головную боль, когда увидела, что Мариэтта вернулась в зал. И она была одна! Не желая упускать такую возможности, Люсиль пробормотала:

— Нет-нет, все в порядке, Харви. Мой… мой отец только что помахал мне с террасы. Если ты не против, я пойду узнаю, что он хочет. — Сделав решительный шаг вперед, Люсиль резко обернулась к Харви: — Нет! Оставайся здесь!

Харви молча пожал плечами и кивнул.

Задыхаясь от волнения, Люсиль вышла на террасу и осмотрелась. Черт побери, где же он?! Ее охватило чувство, близкое к панике, когда, щуря глаза, она всматривалась в смутные тени. Неужели она его упустила?!

Люсиль уже собиралась уходить, когда услышала шаги. Обернувшись, она увидела вышедшего из тени Пата.

— О, Люсиль, здравствуй, — произнес он с непринужденной улыбкой. — Вышла на террасу одна? Наверное, по ошибке.

Вот негодяй!

Закипая от ярости, она изобразила улыбку.

— По ошибке? Я подобных ошибок не совершаю, Пат. На самом деле я вышла нарочно, чтобы избавиться от слишком назойливых молодых людей. — Она вздохнула. — Они утомили меня своим вниманием.

— Правда? Я не заметил. Мы с Мариэттой были…

— Ах да, Мариэтта… — Улыбка Люсиль стала приторно-слащавой. — Очень милая девушка. Ее хрупкое здоровье меня искренне беспокоит.

— Хрупкое здоровье?

— Видишь ли, Пат… — Люсиль сокрушенно покачала головой, — она, несомненно, страдает ужасными болями в спине из-за излишнего веса, который вынуждена на себе таскать. Вероятно, ты видел, как мучаются коровы с таким огромным выменем, как у нее… Плюс, вероятно, слабые почки?

— Слабые почки?

— Да, я так думаю. Слишком уж часто она оставляла тебя, чтобы прогуляться в одиночестве.

Пат усмехнулся:

— Мне в голову не могло прийти, что ты занимаешься подобными подсчетами.

— Только из сочувствия. Бедная девочка…

— Она какая угодно, только не бедная, Люсиль. Откровенно говоря…

Не желая; чтобы Пат распространялся о наследстве бесцветной мисс Хили, Люсиль энергично покачала головой:

— Деньги — еще не все.

— Согласен, — кивнул Пат. — Есть еще красота, ум и прочие качества, на которые обращают внимание, выбирая женщину, не так ли?

— Да, верно. И бедняжка Мариэтта, к сожалению, лишена их.

Пат неожиданно закашлялся и, вытащив из кармана носовой платок, прижал его к губам. Затем аккуратно сложил платок и убрал в карман. Люсиль посмотрела на него и спросила:

— Не очень-то подходящее время для простуды, ты не находишь?

— Да, пожалуй. Вероятно, я подхватил одну из многочисленных болезней Мариэтты… — Внезапно он взглянул куда-то за спину Люсиль и расплылся в широкой улыбке: — Мариэтта, дорогая, а мы с Люсиль как раз говорили о тебе. Ты ведь знакома с Люсиль Баском, верно? Она моя очень старая приятельница.

Улыбка застыла на лице Люсиль, когда она увидела, что Пат обнял Мариэтту за талию. Та жалобным голоском пропищала приветствие, и Люсиль, кивнув, пробурчала:

— Хм-м, у нее оказывается, еще и проблемы с носоглоткой… — Пристально взглянув на Пата, она добавила: — К тому же я не такая уж старая приятельница. Но ты прав, мы с Мариэттой давно знаем друг друга. Как поживаешь, дорогая? Прискорбно слышать о твоих проблемах с почками. А если боли в спине будут продолжать тебя мучить, дорогая, пригласи доктора Стоуна. — Люсиль внезапно осеклась и поднесла ладонь ко рту. Затем добавила как бы со смущением: — Ох, прости, я оговорилась. — Она снова взглянула на Пата. — Ведь доктор Стоун — ветеринар. Он лечит только коров. — Люсиль пожала плечами и с улыбкой продолжала: — В любом случае вы должны меня простить. Что ж, кажется, уже поздно. Приятно было поболтать с вами. Всего хорошего.

Люсиль повернулась и направилась к двери. Потом остановилась и обернулась — словно вдруг вспомнила что-то важное.

— О, Пат, я едва не забыла передать тебе привет от Рэнда. Я вчера получила от него длинное письмо, в котором он извиняется за то, что не уделил нам больше времени, когда мы с тобой были в Абилине. Похоже, что у него возникли какие-то неприятности и он не смог вовремя освободиться, чтобы вернуться к нам. Он выражает радость по поводу скорого возвращения в Сент-Луис и надеется наверстать упущенное. Он такой замечательный любовник… Я жду его с нетерпением.

Вскинув брови при виде изумления на лице Мариэтты, Люсиль расхохоталась:

— О Боже, я, кажется, шокировала тебя, дорогая. Но если продолжишь общаться с Патом, то приготовься и к другим сюрпризам. Пусть расскажет тебе о своем загородном гнездышке. Уверена, что он будет счастлив пригласить тебя туда. Правда, находится оно в довольно уединенном месте… Где испытываешь необходимость в более интимной атмосфере. Я знаю, сама это испытала… Всего доброго, Мариэтта. До свидания, дорогой Пат.

Люсиль умолкла, и на несколько секунд воцарилась тишина. Потом послышался тихий голос Пата:

— До свидания, Люсиль.

— О, Пат, давай воздержимся от формальностей в присутствии Мариэтты. Называй меня Люси, милый…

Развернувшись на каблуках, Люсиль быстро зашагала к двери. О высоко поднятой головой она подошла к Харви и улыбнулась ему. Хорошо сознавая, что Пат и Мариэтта следят за ней, она подставила Харви щеку для поцелуя и с трудом подавила гримасу отвращения, когда его влажные губы скользнули по ее щеке. Изобразив жалкое подобие улыбки, она взяла молодого человека под руку и, громко рассмеявшись, воскликнула:

— О, Харви, ты такой милый!

Харви в очередной раз облизнул губы, и Люсиль поморщилась.

Будь ты проклят, Уоллис Паттерсон! Будь проклят…

Проводив взглядом Люсиль, Пат едва заметно улыбнулся и, взяв Мариэтту под руку, проводил ее к столу с закусками. Там он повернулся к Люсиль спиной, чтобы больше ее не видеть и не слышать.

Карл шел по залитой солнцем улице Огаллалы. Нырнув под просевший навес перед магазином одежды для настоящих мужчин, он отыскал свободный стул и сел. Как же ему надоело ждать! Прошло уже две недели с тех пор, как Рэнд покинул город и снова погнал стадо к Монтане. Ему порядком опротивели этот городишко и его продажные женщины. К тому же у него кончались деньги. Он ужасно злился, когда приходилось считать центы, чтобы заплатить за выпивку.

Карл поморщился, с содроганием вспомнив, как две недели назад, когда его заметила на улице девчонка Уинслоу, он был вынужден проторчать несколько часов в душном сарае вместе с лошадью. Гуртовщики Пирса до самого вечера патрулировали улицы, и он не мог выйти из своего укрытия, пока совсем не стемнело. У Карла вырвался невольный стон. За это время он едва не выскочил из собственной шкуры в попытках увернуться от мерзких серых тварей, что шныряли у него под ногами. Мало того что он весь промок от пота и ужасно мучился от жажды — он едва не задохнулся от вони подсыхающего навоза. Потом он долго не мог смотреть на свою лошадь без рвотных позывов…

Марти и Ларри появились в городе на следующий день, и он воздал им по заслугам — у него до сих пор саднили костяшки пальцев.

И в тот же день он получил телеграмму от Маккуллы.

Маккулла наконец выехал. Карл был бесконечно счастлив, что в скором времени для него все закончится, хотя считал, что этот бездельник Уэс не стоил тех трудов, что потратил босс, чтобы отомстить за него. Однако высказывать свое мнение вслух Карл не собирался. Маккулла недурно ему платил и намеревался выдать щедрое вознаграждение после того, как ему передадут девчонку. Что будет дальше, Карла ничуть не волновало. Он только хотел побыстрее получить обещанную награду. Что же касается Билли Уинслоу, то она никогда ему не нравилась. Уж очень она была высокомерной.

Карл надеялся, что Маккулла прибудет не один. В своих посланиях боссу он объяснил, что девчонка находится в обществе ковбоев, поэтому рассчитывал, что тот возьмет с собой побольше людей. Вероятно, человек двадцать, так как скорее всего придется иметь дело с Рэндаллом Пирсом, а это ничего хорошего не сулило.

Карл нахмурился и, стащив с головы замусоленную шляпу, провел ладонью по седеющим волосам. Черт возьми, он видел, как этот парень целовал девчонку в Додже… Видел, как он обнимал ее и прижимал к себе. А та даже не пыталась сопротивляться. С Уэсом же она дралась как дикая кошка, а Пирс превратил ее в ласкового котенка.

Нет, она далеко не дура. Эта маленькая расчетливая стерва знает, как себя вести, когда жизнь висит на волоске. И вообще похоже, что она вьет из мужчин веревки. Все гуртовщики Пирса смотрят ей в рот. А как они патрулировали город! Держа руки на пистолетах и с воинственным блеском глазах. Да, похоже, без заварушки не обойдется, если Маккулла попытается увезти девчонку силой.

Настроение Карла внезапно изменилось к лучшему. Он ухмыльнулся. Может, все сложится не так уж плохо. Последнюю неделю он просто умирал от скуки. Возможно, ему не хватает… небольшой встряски. Он не сомневался: когда дело дойдет до схватки, люди Пирса не смогут противостоять парням босса. Ведь почти всех их подбирал он, Карл. Причем выбирал только тех, кто знал толк в оружии. А гуртовщики только и умели, что перегонять скотину.

Что же касается самого Пирса, то с ним, кажется, придется повозиться. Этот парень обладал острым умом и наверняка не знал жалости. И, наверное, у него имелись влиятельные друзья. Невозможно так быстро разбогатеть, если за тобой никто не стоит. Да, вероятно, у Пирса были кое-какие связи… Карл какое-то время даже завидовал этому парню, пока не убедился, что и он ничем не отличается от Уэса и других мужчин, попавшихся на крючок к женщине.

Карл не мог не отдать должное этой Билли Уинслоу. Она, бесспорно, почувствовала, что подсекла крупную рыбину, и, судя по всему, не собиралась ее упускать. Он помнит выражение лица Пирса, когда вся компания покидала Огаллалу. Такой покорности на лице мужчины он еще не видел. Пирс вел ее по улице в окружении своих людей, а потом посадил на лошадь с такой осторожностью, словно девчонка была стеклянной. Карл следил за ними, пока они не скрылись из виду. Все это время вороной жеребец Пирса ни на дюйм не отставал от гнедой кобылы девчонки. А напряженная поза Пирса, когда он сопровождал девицу, красноречивее любых слов свидетельствовала о его намерениях. Он словно говорил: «Есть только один способ забрать у меня девушку — через мой труп».

Карл невольно пожал плечами. Он совершенно не понимал, как человек с репутацией Пирса мог до такой степени потерять голову. Но раз уж так вышло, то ничего с этим не поделаешь. Остается только надеяться, что Маккулла прибудет с парнями…

Проклятие, как же он устал ждать! Строго-настрого приказав не спускать с девчонки глаз, Карл отправил Марта и Лар-ри следом за стадом. А когда босс появится, они сумеют без труда догнать стадо. Только бы за это время девчонка никуда не исчезла…

Послышался гулкий цокот копыт, и Карл обернулся. Он увидел, как из-за угла выехал отряд всадников и тотчас узнал человека, ехавшего во главе отряда.

— Будь я проклят… — с усмешкой пробормотал Карл. — На сей раз босс превзошел самого себя…

Дэн Маккулла взял с собой десятка три людей. Так что было совершенно очевидно: никакой войны не будет, будет бойня!

Карл медленно подошел к краю тротуара и, подняв руку, расплылся в улыбке:

— Мистер Маккулла… Бесконечно счастлив видеть вас, сэр…

Билли окинула взглядом горизонт, где ясное голубое небо сливалось с бескрайними просторами прерий, и быстро осмотрелась. Вроде бы все было как обычно: стадо медленно, но уверенно двигалось вперед.

В течение последней недели они неуклонно продвигались на север. Слева от них тянулась горная гряда. Справа же вниз плавно уходил пологий склон. По мере того как они поднимались вверх, воздух делался прохладнее, а теплые дневные часы — короче. Летнее тепло теперь баловало их только в полдень, а по ночам становилось все холоднее. Два-три дня назад горы слева исчезли, а пейзаж по правую руку принял вид изрезанного плато. Все это означало, что они находились на подступах к Блэк-Хилс…

Билли судорожно сглотнула. По спине у нее пробежал холодок, но вовсе не из-за вечерней прохлады, наступавшей теперь с солнечным закатом. Вчера они пересекли главную почтовую трассу, связывающую железную дорогу на юге с шахтерскими выработками в горах. Десять — пятнадцать миль они двигались почтовой магистралью, пока не достигли развилки, откуда одна дорога уходила в шахтерский лагерь Дед-вуд, а другая — к реке Паудер и тропе скотоводов, ведущей в Монтану.

По спине Билли прокатила вторая волна холода. Старый седой смотритель почтовой станции оказался дружелюбным и разговорчивым человеком, и она без труда узнала у него все, что хотела узнать о броде Френчменз-Форд.

Не давая воли чувствам, терзавшим грудь, Билли вспомнила его объяснения. Френчменз-Форд был местом перехода через реку Иеллоустон. Чаще всего им пользовались гуртовщики, гнавшие стада к верховьям Миссури. А их стадо должно было в скором времени свернуть в сторону от Френчменз-Фор-да. Она больше не могла оттягивать неизбежное. Наступило время расстаться с Рэндом, и сделать это она собиралась грядущей ночью. Билли не могла терять драгоценное время. Она сознавала: присутствие Карла Уитли в Огаллале две недели назад свидетельствовало о том, что он идет по ее следу. Ей следует поторопиться, пока не стало слишком поздно…

Билли взглянула на Рэнда, ехавшего впереди. Его силуэт четко вырисовывался на фоне безоблачного неба. Знакомая боль стеснила ей грудь. Держа в узде свои чувства, Рэнд не обмолвился с ней о личном ни одним словом после того памятного утра неделю назад. С тех пор она часто вспоминала их разговор. Она откровенно сказала ему то, что должна была сказать, и совсем не ожидала столь бурной реакции с его стороны. Ведь она не хотела его обидеть или намекнуть, что он воспользовался ее уязвимостью, — такого у нее и в мыслях не было. Нет-нет, она вовсе не считала его лжецом и лицемером.

И тут Билли вдруг поняла, что это она невольно оказалась лицемеркой. Да, ведь она извлекла выгоду из его увлечения ею, обрела защиту и временное избавление от мучивших ее страхов. И она ни разу не подумала о возможных последствиях своих действий. По своей неопытности она искренне верила, что может вступить в любовную связь, а потом, когда она уедет, ничего особенно не произойдет. Но теперь она чувствовала, что ей будет ужасно больно с ним расставаться. Даже мысль об этом причиняла ей почти физическую боль. И конечно же, Рэнд тоже будет мучиться. Он и сейчас страдает — она это чувствовала… %

За прошедшую неделю Билли множество раз ловила его взгляд. Когда же их взгляды встречались, он смотрел на нее с холодной враждебностью, от которой у нее сжималось сердце.

Тепло любви, светившееся прежде в его глазах, сменилось ледяным холодом.

Она находила лишь одно успокоение, оказавшееся на самом деле обоюдоострым лезвием. Да, у него не возникнет затруднений, если он захочет найти ей замену. Какая женщина останется равнодушной к Рэнду Пирсу? Его мужскому обаянию трудно противостоять. Его искренность брала за душу, а нежность покоряла. Такой человек не должен пасть жертвой призрака из ее прошлого, который будет преследовать ее всю оставшуюся жизнь.

Но сильнее всего ее мучило то обстоятельство, что она не могла проститься с ним перед расставанием. Какими бы ни были их отношения с Рэндом сейчас, Билли знала, что он продолжает чувствовать за нее ответственность. В эти дни он по-прежнему оставался начеку, заботясь о ее безопасности. Билли не сомневалась, что он не позволит ей уехать без сопровождения. Но она знала, что должна сделать так, чтобы он перестал о ней думать. Увы, у нее нет выбора.

Рэнд внезапно обернулся, и Билли невольно вздрогнула, перехватив его взгляд. В его глазах светилось нечто похожее на ненависть… Билли потупилась и тяжко вздохнула. Сердце ее пронзила боль…

Минуту спустя она приняла решение нынешней ночью покинуть лагерь. Так будет лучше для них обоих.

Лежа с закрытыми глазами, Билли услышала, как знакомые шаги приблизились к ее подстилке. В ночном лагере было тихо. От легкого прикосновения Джереми Билли распахнула глаза.

— Вставай, Дракер. Пора на дежурство. Парни уже вернулись в лагерь и собираются ложиться.

Замолчав, Джереми присел на корточки и несколько долгих секунд разглядывал Билли. На его лице появилось выражение озабоченности, когда он осторожно заметил:

— Мне сдается, что ты сегодня почти не спала. Передо мной не нужно притворяться. На этой неделе ночи не прошло, чтобы тебя не мучили кошмары. Как только ты открыла глаза, я сразу понял, что ты не спала, а лежала и ждала, когда я тебя позову.

Понимая, что все знают об их с Рэндом размолвке, Билли попыталась обернуть в шутку наблюдательность Карлайла.

— Ничего от тебя не скроешь, Джереми, верно? — ответила она с улыбкой. — Да, я не спала. Ну и что? Не в первый раз.

Заметив, что молодой человек по-прежнему хмурится, Билли положила руку ему на плечо. Она собиралась добавить еще несколько слов, чтобы успокоить Карлайла, но тут послышались чьи-то шаги, и почти тотчас же перед ними появился Рэнд.

— Я плачу тебе не за то, чтобы ты любезничал с девушками, Карлайл, — проговорил он отрывисто. — Отправляйся дежурить.

Бросив взгляд на Билли, Джереми встал. Повернувшись к Рэнду, он какое-то время пристально смотрел ему в лицо, затем молча повернулся и направился к своей лошади. Билли со вздохом откинула в сторону одеяло. Убедившись, что Джереми вскочил в седло и поехал на дежурство, она поднялась на ноги и уставилась на босса.

— Я знаю, что ты меня не выносишь, Рэнд, но зачем срывать зло на Джереми? Он не…

— Он не выполняет свои обязанности, если сидит здесь и держит тебя за ручку, когда должен находиться на дежурстве! — Рэнд сурово поджал губы. Немного помолчав, добавил: — Меня не нужно учить, я сам знаю, как обращаться со своими работниками.

Билли вспыхнула и, не удержавшись, с вызовом заявила:

— Если так печешься о том, чтобы твои погонщики отрабатывали деньги, которые ты им платишь, то почему и меня не посылаешь на дежурство, где я уже должна находиться? Все уже на местах, кроме меня, а ты молчишь.

Губы Рэнда тронула язвительная усмешка.

— Мне кажется, ты уже с лихвой отработала свои деньги, даже если больше пальцем не пошевелишь до прибытия в Монтану. Так что можешь с сегодняшнего дня делать все, что тебе нравится, но только не мешай остальным выполнять их обязанности.

Это унизительное замечание заставило Билли побледнеть, и она инстинктивно отшатнулась от Рэнда. Тот же, ни слова не говоря, отвернулся и зашагал к своему вороному. Вскочив в седло, он умчался прочь.

Задыхаясь от подступивших к горлу слез, Билли склонилась над своей подстилкой. До сих пор она не представляла всю степень его ненависти к ней. Боже, она этого не хотела…

Билли машинально скатала свои одеяла и приторочила их к седлу, которое использовала в качестве подушки. Вскинув седло на плечо, она пошла к временному загону, где Кейси держал лошадей.

Погладив Джинджер по влажному бархатистому носу, Билли принялась седлать кобылу. На глаза ее навернулись слезы, и она то и дело утирала их тыльной стороной руки. Затянув подпругу, Билли взялась за узду и, сев в седло, направилась к стаду. «Вероятно, все к лучшему…» — подумала она со вздохом.

За его спиной возвышались пики горной гряды, а впереди простирался приток реки Иеллоустон. Разреженный воздух был прохладным и бодрящим, а пейзаж по обеим сторонам дороги — чарующим, завораживающим. Но Рэнд не замечал раскинувшейся перед ним красоты, не радовался он и сиянию утреннего солнца, вставшего над горизонтом лишь несколько часов назад. Заставляя себя думать о неотложных делах, он мысленно производил подсчеты и вносил в свои планы кое-какие поправки. Отсюда они пойдут на северо-запад: Розбад, Суитграсс, бесчисленные маленькие речушки с прозрачной водой. До окончания пути оставалось совсем мало времени…

Сделав глубокий вдох, Рэнд на секунду зажмурился. О Господи, что толкнуло его сказать Билли сегодня утром эти ужасные слова? До конца пути осталось не более двух недель, и они с Билли расстанутся. Его поведение всю прошедшую неделю и утренняя перепалка наверняка только укрепили ее в решении уйти. Не в силах смотреть девушке в глаза, он сразу же после ссоры вскочил на коня и умчался из лагеря. Все это время он немилосердно гнал коня и только теперь сменил галоп на спокойный шаг.

Ревность… Его мучила ревность. Не в состоянии больше выносить и дня, не разговаривая с Билли, не прикасаясь к ней и не обнимая ее, Рэнд в долгие ночные часы решил предпринять утром еще одну попытку убедить девушку остаться. Он собирался пустить в ход все средства, которыми располагал, только бы удержать ее рядом. Но когда он приблизился к ней, то увидел Карлайла, сидящего около Билли. Они о чем-то тихо перешептывались, глядя друг другу в глаза. И когда девушка положила Карлайлу руку на плечо, он больше не мог сдерживать вскипевшую ревность…

Пытаясь успокоиться, Рэнд снова сделал глубокий вдох. Разве мог он в чем-то обвинять Карлайла? Как он вообще мог кого-либо винить? Ведь Билли вовсе не скрывала, что больше не желает иметь с ним, Рэндом, ничего общего. И тогда Карлайл сделал пробный шаг.

Да, теперь он был в состоянии рассуждать здраво и мог понять образ мыслей Карлайла. Но понять чьи-то чувства не значит принять их. Если Карлайл прикасался к Билли в его присутствии… Рэнд попытался обуздать бушевавшее в нем негодование. Билли принадлежит ему, черт побери! Он не собирается от нее отказываться, несмотря на прошедшую бесконечную неделю, которая лишний раз подтвердила, что он безумно ее любит и не сможет без нее обойтись. Ему казалось, что и в глазах Билли он видел отражение той же тоски. Перед ним уже забрезжил луч надежды, но сегодняшнее утро все испортило…

А потом он еще и ускакал, впервые после отъезда из Огал-лалы бросив девушку без внимания. В пылу гнева он решил, что среди его людей ей ничто не угрожает, а он тем временем обуздает свои вышедшие из-под контроля чувства. Ослепленный ревностью, он вообразил, что Карлайл не спустит с Билли глаз, пока они несут дежурство. Он знал, что Уилли и Стюарт тоже будут за ней приглядывать, равно как Фогарти и Берд, даже Бразерс и Холл. Черт побери, в его лагере Билли была защищена от всех мыслимых и немыслимых врагов. Спасти ее нельзя было только от него самого. Такова грустная правда.

Судорожно сглотнув, Рэнд приподнял дрожащей рукой шляпу и утер пот со лба. Проклятие!.. Он скакал с самого утра и со вчерашнего вечера совершенно ничего не ел. Теперь к стаду он вернется не раньше полудня. Впрочем, сейчас он не — смог бы проглотить ни кусочка. Ему надо как можно скорее вернуться и увидеться с Билли. Надо увести ее куда-нибудь и молить о прощении. Он согласен на все, лишь бы она осталась с ним. Сегодня утром он попытался представить свое будущее без Билли и понял, что не перенесет такой жизни. Не перенесет…

Что-то случилось! Завидев издали стадо, Рэнд сразу же это понял. От неприятного предчувствия у него засосало под ложечкой. Судя по всему, полдень уже давно миновал, но стадо все еще продолжало пастись. Бросив взгляд на кухонный фургон, Рэнд заметил, что все сидят у костра и только фигуры дежурных маячат около стада.

Нет, Уилли не мог позволить людям прохлаждаться за обедом так долго. Вероятно, что-то произошло. Рэнд пришпорил коня.

Резко натянув поводья, он спрыгнул на землю и устремился к костру. Его сердце гулко стучало, когда он, задыхаясь, обвел взглядом лица погонщиков, сидевших у огня. Билли… Где она? Неужели… Рэнд снова окинул взглядом своих людей.

— Все правильно, Рэнд. Ее нет, — послышался тихий голос Уилли.

Рэнд молча покачал головой; он не мог произнести ни слова. Уилли же тем временем продолжал:

— Я думал, что ты вернешься с минуты на минуту, и не сдвинулся с места, потому что ты меня об этом не просил, Рэнд. Я подумал, что, возможно, ты хочешь, чтобы мы…

— Где она? Куда она направилась? — спросил Рэнд с угрозой в голосе. — Вы же знаете, что ее нельзя отпускать одну. Почему вы позволили ей уехать?

— Они ни о чем не знали до последнего момента, мистер Пирс, — пробурчал Джереми. — Все они были заняты, потому что быки проявляли беспокойство. И никто ее не хватился до обеденного привала. Никто не знал, что ее нет. Она только мне одному сказала, что уезжает.

— И ты позволил ей уехать? Идиот! — Стремительно шагнув к парню, Рэнд схватил его за ворот и, приподняв, прорычал прямо в лицо: — Отвечай, куда она направилась, черт подери! Отвечай — или я силой заставлю тебя заговорить…

— Подожди, Рэнд, не горячись. — Уилли положил боссу руку на плечо.

— Ждать? Каждая потерянная минута может обернуться для Билли смертельной опасностью.

— Мистер Пирс, вам нужно было подумать об этом раньше, до того, как вы оскорбили ее сегодня утром, — заявил Джереми.

Рэнд в ярости уставился на молодого человека, но тот, нисколько не смутившись, продолжал:

— Она ничего бы мне не сказала, если бы…

Рэнд бросился на Джереми, но Уилли вовремя его удержал:

— Прошу тебя, Рэнд, успокойся. Не знаю, что произошло сегодня утром, но ясно, что вы с Билли поссорились. Джереми сказал, Билли взяла с него слово, что он не позволит нашим людям ее преследовать. Она оставила тебе письмо.

— Письмо?! — воскликнул Рэнд. — Где же она его оста вила? Где оно?

Джереми молча полез в карман и вытащил два листка бумаги. Выхватив их из руки парня, Рэнд поспешно отошел в сторону и начал читать.

«Дорогой Рэнд.

Мне очень жаль, что приходится прощаться с тобой таким образом, но, думаю, ты должен понять, что у меня нет иного выхода. Я бесконечно благодарна тебе и твоим людям за все, что вы для меня сделали. Спасибо тебе за заботу и утешение, которые ты мне давал, но больше ты мне не нужен. Отсюда я легко найду дорогу туда, куда стремлюсь. Можешь не сомневаться, что в скором времени я буду в столь же безопасном месте, как твой лагерь. Надеюсь, что это позволит тебе спать спокойно. Еще я надеюсь, что это позволит тебе простить меня за то, что я собираюсь сказать.

В тот последний день, когда мы были вместе, ты сказал, что знаешь, что я бегу к кому-то и от кого-то спасаюсь. Ты был прав, Рэнд. Я собираюсь найти человека, который мне дороже жизни. После того как я с ним увижусь, я смогу лучше понять свое прошлое и встретиться лицом к лицу с моими преследователями, смогу принять грядущее. Но как бы жизнь ни сложилась, Рэнд, в моем будущем нет для тебя места ни в качестве защитника, ни в качестве любовника, если вдруг тебя вновь посетит подобная мысль.

Твои слова сегодня утром меня очень обидели, Рэнд. Но у меня было время над ними поразмыслить, и я пришла к выводу: если ты считаешь, что я расплатилась с тобой за твое великодушие, то это даже к лучшему. Я не представляла, в какой степени зависела от тебя, от твоей силы, твоей заботы, от твоей любви. Еще я знаю, что без тебя, вероятно, не смогла бы пройти весь этот путь, за что искренне тебя благодарю. Ты позволил мне увидеть конец сна. За это я навсегда перед тобой в долгу.

Не сердись на Джереми. Он мой друг, как и остальные мужчины. Пользуясь этой дружбой, я попросила его оказать мне огромную услугу. Пожалуйста, не злись на него из-за этого.

Желаю тебе счастья, Рэнд. Я сожалею лишь о том, что мы расстались не мирно. Я никогда тебя не забуду.

С искренним уважением,

Билли Уинслоу».

«С искренним уважением, Билли Уинслоу… С искренним уважением… С искренним уважением…»

Рэнд ощутил нелепое желание расхохотаться. Искреннее уважение не любовь. Она ни разу не употребила в письме слово «любовь». Она любила кого-то другого. Как это она написала?.. Он пробежал глазами помятые листки.

«Больше ты мне не нужен… Но как бы жизнь ни сложилась, Рэнд, в моем будущем нет для тебя места ни в качестве защитника, ни в качестве любовника…»

Неужели ей никогда не приходило в голову, что он любит ее и хочет сделать своей женой? Вероятно, нет. Возможно, по этой причине… Нет, он пытается ухватиться за соломинку. Он действительно ей не нужен. Она хочет вычеркнуть из памяти время, проведенное вместе.

«Я сожалею лишь о том, что мы расстались не мирно. Я никогда тебя не забуду…»

Рэнд криво усмехнулся. А он только об одном сожалел — что они расстались… Возможно, если бы он не говорил с ней столь резко сегодня утром… Возможно, если бы он сказал ей то, что собирался сказать поначалу, она бы ему доверилась. Возможно, если бы он…

«С искренним уважением, Билли Уинслоу».

Уинслоу?.. Значит, она Уинслоу? Что ж, по крайней мере, она назвала ему свое имя.

Рэнд вдруг заметил, что все гуртовщики пристально смотрят на него, и, нахмурившись, проворчал:

— Уилли, собирайся в путь. Мы и так потеряли здесь слишком много времени.

Пожилой гуртовщик с удивлением взглянул на босса:

— Ты что, спятил, Рэнд? Я не тронусь с места, пока ты не скажешь, о чем девочка написала в этом письме!

Еще больше помрачнев, Рэнд снова взглянул на листки. Вероятно, десятник прав, и он должен им рассказать. Пожав плечами, Рэнд проговорил:

— Она не хочет, чтобы ее искали. Она считает вас всех своими друзьями и благодарит за все, что вы для нее сделали. — Он сделал паузу, и его кадык судорожно дернулся. — Она говорит, что отправляется к человеку, которого любит больше жизни. — Рэнд снова умолк и вздохнул. — Письмо она подписала так: «С искренним уважением, Билли Уинслоу». — Рэнд невебело рассмеялся: — Полагаю, это говорит о многом, не правда ли?

На какое-то время воцарилась тишина. Потом Уилли спросил:

— А она больше ничего не добавила? Как насчет тех, кто ее преследует? Что, если они настигнут ее, когда она будет одна? Что, если…

— Она говорит, что будет в полной безопасности. И говорит, что не нуждается в нас… — Рэнд тяжело вздохнул. — Нет, неверно. Она сказала, что больше не нуждается во мне.

И вновь воцарилось тягостное молчание. Все по-прежнему смотрели на Рэнда, но никто не произносил ни слова. Внезапно почувствовав ужасную усталость, Рэнд безвольно уронил руки и машинально скомкал листки.

— Трогай, Уилли. Нам еще много надо пройти до захода солнца.

Коротко кивнув в ответ, Уилли повернулся к гуртовщикам:

— Вставайте, парни. Вы ведь слышали, что сказал босс. Медленно подняв руку, Рэнд разжал кулак и уставился на смятые листки. За спиной послышались шаги, и он резко обернулся:

— Карлайл…

Джереми, направлявшийся к своей лошади, остановился и вопросительно взглянул на босса:

— Что-нибудь нужно, мистер Пирс?

Приблизившись к молодому человеку, Рэнд кивнул:

— Да. Я хочу извиниться. Я поначалу внушил себе, что это из-за тебя Билли уехала, но на самом деле никто не смог бы ее остановить, раз она не хотела оставаться. — Рэнд понизил голос. — И еще я хочу поблагодарить тебя за то, что ты был ей другом, когда она теряла веру в меня. Мне жаль, что она не доверяла мне так же, как доверяла тебе.

Несколько долгих секунд Джереми хранил молчание. Потом сказал:

— Возможно, она вернется, мистер Пирс.

Рэнд усмехнулся и покачал головой:

— Нет, не вернется.

Отвернувшись от Карлайла, он побрел к фургону, у которого, щуря глаза, стоял в задумчивости Нейт. Рэнд кивнул на все еще висевший над огнем кофейник:

— Там что-нибудь осталось?

— Думаю, что да.

Рэнд вылил остатки кофе в кружку и выпил все до последней капли, пока посудина не опустела. Как он… Совершенно опустошенный…

Смотритель почтовой станции назвал Френчменз-Форд поляной поганок. Неторопливо продвигаясь по узенькой улочке, Билли вспомнила эти слова смотрителя и невольно улыбнулась. Теперь она понимала, что имелось в виду. Многие «дома» в городке были сооружены из брезента и походили на гигантские поганки, росшие вдоль извилистой улочки. На окраине городка стояли повозки и фургоны — одни разгружались, другие загружались. И повсюду виднелись бизоньи шкуры, которые вывешивали для просушки. Возчики же прохаживались по улицам или развлекались в салунах и игорных домах, коротая свободные часы.

Билли беспокойно озиралась по сторонам, и ее волнение с каждым мгновением усиливалось. Охотники на бизонов, перевозчики, грузчики, жители прерий, иммигранты… Она никогда не видела какого множества самых разных людей, собравшихся в одном месте. Перегоняя вместе с отцом стада, она видела десятки городков и поселков и считала, что неплохо знакома с их жизнью, но этот городок нисколько не походил на все остальные. Здесь она увидела людей, говоривших на многих языках; были и совершенно незнакомые Билли северные индейцы — их скво прохаживались по улице, накинув на плечи разноцветные одеяла. О цивилизации напоминали только инженеры, Производившие землемерную съемку для прокладки железной дороги «Норзерн Пасифик» — так было указано на их оборудовании.

Надвинув на глаза шляпу, Билли внимательно разглядывала улицы, по которым проезжала. Правой рукой она то и дело ощупывала рукоять пистолета, висевшего на поясе. Ей казалось, что оружие вот-вот может понадобиться. К счастью, ничего не происходило, и девушка беспрепятственно подъехала к коновязи, находившейся рядом с салуном. Спешившись, она на мгновение замерла и сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Дрожащими руками она привязала Джинджер к столбу, и медленно направилась ко входу в заведение. Через несколько минут она узнает, действительно ли приехала туда, куда стремилась…

Сердце Билли неистово колотилось, когда она подходила к салуну «Косматый бизон». В этот решающий момент она чувствовала себя, как никогда, одинокой. У входа она на мгновение замешкалась, затем, собравшись с духом, открыла дверь и переступила порог.

Билли ужасно волновалась, но ей все же удалось перебороть терзавшие ее страхи. Главное — чтобы никто не узнал в ней девушку. Широкополая шляпа надежно скрывала бледное золото волос и затеняла тонкие черты ее лица. За два дня, что прошли с тех пор, как Билли покинула гуртовщиков, она еще больше похудела, и теперь поношенная мужская одежда висела на ней как на палке. Впрочем, это ее нисколько не беспокоило — здесь так выглядели очень многие, и подобное облачение не должно было ни у кого вызвать удивления или привлечь к ней внимание. Кроме того, она надела на свои изящные руки кожаные перчатки, которые носила во время работы. Бесспорно, в таком костюме девушку в ней не узнают.

Подойдя к бару, Билли невольно коснулась рукоятки пистолета. Несколько минут спустя, уже со стаканом в руке, она прислонилась к стойке и окинула взглядом зал. Он оказался совсем небольшим, а мебель была сколочена из неотесанных досок. Однако посетителей заведения это вполне устраивало; они весело смеялись и переговаривались, а некоторые играли в карты или в кости, судя по всему — на выпивку. Удостоверившись, что человека, которого она искала, среди игравших нет, Билли стала разглядывать других посетителей. Она сразу же обратила внимание на то, что у всех на ремнях по шестизарядному пистолету — исключение составляли лишь те, у кого с собой вообще не было оружия.

В самом дальнем углу кто-то тронул клавиши старенького пианино, и все головы тотчас повернулись в сторону престарелого музыканта, заигравшего какую-то балладу.

Минуту спустя дверь рядом с музыкантом отворилась, и в зал вошла высокая женщина в золотисто-красном платье. У нее были светлые волосы, поднятые в высокую прическу, темные глаза и безупречные черты лица. Женщина была не первой молодости, но ее прекрасной фигуре позавидовали бы и многие молодые дамы. Когда же она приблизилась к пианино и запела, все умолкли, а некоторые из посетителей даже подошли к ней поближе.

У певицы оказался глубокий и удивительно красивый голос. Баллада, которую она исполняла, никого не оставила равнодушным, и, когда певица умолкла, зал взорвался аплодисментами и криками «бис».

Кто-то из мужчин выкрикнул название другой песни. Певица тут же улыбнулась и сказала:

— Хорошо, Харри. Я счастлива исполнить просьбу одного из наших завсегдатаев. — Она повернулась к пианисту и подмигнула ему: — Ты же знаешь эту балладу, Чарли, не правда ли?

Музыкант вместо ответа взял несколько аккордов, и певица утвердительно кивнула. Окинув взглядом зал, она вдруг погрустнела и запела о том, кто когда-то любил и, потеряв свою любовь, до сих пор оплакивал эту потерю.

И песня и голос певицы произвели на Билли сильнейшее впечатление. Девушка на несколько секунд закрыла глаза, предаваясь воспоминаниям. «Нет, нельзя об этом думать», — сказала она себе. Открыв глаза, Билли поднесла к губам стакан и залпом осушила его. Огненная жидкость обожгла горло и опалила желудок. Билли понадобилось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы восстановить дыхание. Отдышавшись, она подала знак бармену, чтобы тот налил еще одну порцию. Держа себя на этот раз в руках, Билли снова повернулась к певице. Та вскоре умолкла, и ее тут же попросили спеть еще что-нибудь, но женщина отрицательно покачала головой и, явно польщенная вниманием слушателей, подняла вверх ухоженную руку, требуя тишины:

— Парни, если хотите снова услышать, как я пою, оставайтесь с нами подольше. Потом я исполню все, что вы попросите.

Взмахнув рукой, певица скрылась за зашторенной дверью. Билли повернулась к стойке и, взглянув на бармена, спросила:

— Полагаю, это Лил Калвер…

— Она самая, малыш.

Билли молча кивнула и, взяв со стойки свой стакан, повернулась к двери, за которой исчезла Лил Калвер. Сделав маленький глоток, она осторожно поставила стакан обратно на стойку и направилась к пианисту, продолжавшему что-то наигрывать. Он поднял на нее потное морщинистое лицо, и Билли еще ниже надвинула на лоб поля шляпы. Опустив в блюдо на пианино монетку, она вызвала на лице музыканта щербатую улыбку. Тут чей-то громкий крик в другом конце зала заставил его забыть о Билли, и девушка сделала осторожный шаг в сторону. В следующее мгновение она тихо и незаметно проскользнула в дверь, за которой обнаружилась лестница. Немного помедлив, она направилась к ступенькам.

Тяжело вздохнув, Люсиль повернула голову, чтобы взглянуть на окно своей спальни. Стояло яркое солнечное утро, но воздух был тяжелым от влаги, — вероятно, ночью шел дождь. Спала она плохо, и ей совершенно не хотелось вставать. К тому же в последнее время она часто испытывала недомогание. Более того, временами ей казалось, что самое худшее еще впереди.

Люсиль снова вздохнула. О Господи, неужели она больше никогда не почувствует себя лучше? Будь он проклят, этот Уоллис Паттерсон! Это он во всем виноват! Виноват в ее бессонных ночах, ее взвинченности, невозможности радоваться жизни — она даже аппетит потеряла. А теперь, похоже, ей придется перенести еще одно унижение.

Да, ужасное унижение! Ведь Пат по-прежнему не проявлял к ней интереса. Какой негодяй! Она уже все перепробовала! После скучной вечеринки у Лоры Хендерсон она встречала Пата еще дважды. Один раз в парке, когда была уверена, что он захочет к ней присоединиться. Но он этого не сделал. Второй раз они встретились в банке, куда, пребывая в отчаянии, она пришла проведать отца. Она сделала все, чтобы столкнуться с Патом нос к носу, но этот мерзавец поприветствовал ее с такой рассеянной галантностью, какую проявил бы к любой другой женщине.

На Люсиль накатила новая волна тошноты.

— Пат, ты чудовище! Из-за тебя я заболела! — воскликнула она и в следующую секунду, прикрыв ладонью рот, бросилась к умывальнику, где ее тотчас же вырвало. Судорожные спазмы лишили Люсиль последних сил, и с тихим стоном она опустилась на пол возле умывальника. Ее дыхание было частым и прерывистым, на лбу и на верхней губе выступили бисеринки пота, пот ручьями струился по спине и груди. Заставив себя подняться на ноги, она с величайшим трудом добралась до кровати и со стоном рухнула в ее мягкие объятия.

Люсиль легла на живот, но ей не следовало это делать. Вскоре грудь у нее ужасно заболела, и она улеглась на спину. И тут же все вокруг закачалось перед глазами. С губ девушки сорвался тихий стон.

— О Боже, я умираю… Я умираю и уже никогда не верну Пата. — В неподдельной скорби Люсиль прикрыла лицо ладонью. — О… он никогда не узнает, что я люблю его…

Люсиль в отчаянии уронила руку на постель и тотчас же представила себя на смертном одре: среди огромного количества цветов она была прекрасна, почти божественна в своей мертвенной неподвижности. Одинокая слеза вытекла из уголка ее глаза, когда перед ее мысленным взором возник Пат, убитый горем. Потрясенный, он повернулся к кому-то вне поля ее зрения. Но что это?.. Чьи это огромные груди выплывают из дверного проема?.. Какой негодяй! Люсиль в гневе наблюдала за развитием действия… Вот Пат склонил голову над огромной грудью Мариэтты Хили, и Мариэтта обвила его шею руками в страстном желании утешить. Он всхлипывал со стонами, демонстрируя свое горе, но выражение его глаз… Уж не смеется ли он, черт подери?!

Ох, ему это даром не пройдет! Люсиль села в постели и сделала глубокий вдох, чтобы отогнать снова накатившую тошноту. Расправив плечи, она вскинула подбородок и заставила себя спустить ноги на пол. Затем осторожно поднялась и немного постояла, чтобы удержать равновесие. Сейчас она примет ванну, оденется и немедленно отправиться к доктору Стивену. Он даст ей тоник или что-нибудь другое, но она непременно должна избавиться от этих ежедневных мучений. А уж потом… Потом можно будет взяться за мистера Паттерсона! Все, с нее хватит!

Люсиль вышла из кабинета доктора Стивена с огромными, как голубые чайные блюдца глазами и пылающими щеками. Оказавшись на улице, она замерла на несколько мгновений, потом, встрепенувшись, зашагала по тротуару. Заметив, что мужчины, как обычно, бросают на нее восхищенные взгляды, а их спутницы ревниво хмурятся. Люсиль невольно усмехнулась. Она ведь не виновата, что привлекает мужское внимание своей красотой…

Впрочем, сейчас она думала вовсе не о собственной внешности, сейчас ее беспокоило совсем другое… Уже не глядя по сторонам, она зашагала быстрее. Джек ждал ее с экипажем на углу улицы — ей нужно было поскорее добраться до дома.

Хотя нет… Сначала она должна сделать кое-какие покупки. Ей нужен новый ансамбль… что-нибудь необычное, элегантное, умопомрачительное! Машинально поправив прическу, Люсиль улыбнулась и внесла изменение в свои планы. Пожалуй, с нее довольно «умопомрачительных» нарядов… Разумеется, ее ансамбль будет весьма элегантным, но он не должен ее… стискивать. И это будет нечто фантастическое! Да, необычные обстоятельства требовали экстраординарных мер!

Люсиль снова улыбнулась во весь рот и пошла еще быстрее. Белый голубок на ее модной шляпке грациозно подпрыгивал в такт ее шагам, словно собирался воспарить… как и ее душа, уже расправившая для полета крылья…

— Она больше не при стаде? Что ты имеешь в виду?

Карл в ярости уставился на побледневшего Марти. Взглянув на Маккуллу, стоявшего чуть поодаль, десятник повернулся к Марти.

— Так где же она?

— Не знаю, Карл. Мы с Ларри днем и ночью наблюдали за этим проклятым стадом, как ты приказал…

— Черт бы вас побрал! Если вы вели наблюдение, то как же тогда вышло, что девчонка Уинслоу исчезла, а вы не заметили, куда она направилась?

— Откуда нам знать? — Мартин пожал плечами. — Мы сначала даже не заметили, что она исчезла.

Карл тяжко вздохнул и снова покосился на Дэна Маккуллу. Босс прибыл во главе отряда из тридцати человек, и люди теперь ждали приказа, укрывшись в соседней роще. Но что босс мог им приказать, если девчонка сбежала? Схватив Марти за ворот, Карл процедил:

— Послушай, тупой ублюдок, ты уже говорил мне, чего не знаешь, а я хочу услышать, что тебе все-таки известно. Только не говори, что тупо таращился на это стадо и после того, как узнал, что девчонка пропала. Не может быть, чтобы тебя не посетила ни одна здравая мысль…

От страха на покрасневшем лице Марти выступили капельки пота. Он быстро осмотрелся и вдруг подумал о том, что этот чудесный августовский день может стать последним в его жизни, если он сейчас не найдет правильных слов. Да, в гневе Карл мог с легкостью и убить. И еще Марти знал, что Карл сначала стрелял, а потом думал. Но что же ответить?

Собравшись с духом, Марти заявил:

— Карл, я ничего больше не знаю. Я уже все тебе рассказал. Мы с Ларри даже не заметили, как девчонка исчезла. Мы не видели ее у костра по меньшей мере во время двух последних привалов. Ты же знаешь, Карл, как это бывает порой. Пыль иногда поднимается такая густая, что невозможно отличить одного человека от другого. И мы поначалу подумали, что просто не видим ее…

— Послушай, Марти!.. — прорычал Карл; его щека подергивалась. — У тебя осталось всего две минуты…

— Да-да, хорошо… Так вот, когда мы с Ларри поняли, что она сбежала, мы под покровом ночи проникли в лагерь, чтобы послушать, о чем они возле костра толкуют. Ждать долго не пришлось. Когда их босс ушел, все остальные парни только и делали, что обсуждали это происшествие. И все ужасно жалели, что она…

Карл еще больше помрачнел, и Марти, в страхе поежившись, продолжал:

— Они… они говорили, что не представляют, куда она отправилась, и их босс тоже вроде бы не в курсе. Уж очень он был не в духе. Они сказали, что девчонка оставила им какое-то письмо, в котором просила не беспокоиться за нее, потому что через несколько дней она будет находиться в такой же безопасности, как и с ними.

— Дальше, — проворчал Карл. — Они еще что-нибудь говорили?

Марти закивал и вновь заговорил:

— И… они сделали вывод, что девчонка направлялась в какое-то место, что находилось в двух днях пути от того привала, где она от них сбежала…

Тут Марти умолк, и Карл еще крепче сжал ворот его рубашки.

— И это все? Это все, что ты можешь мне сказать?

— Да, Карл, но… — Марти вдруг почувствовал, как ему в ребра уперся холодный ствол пистолета. Вытаращив глаза, он пролепетал: — Но девчонка их оставила примерно в том месте, где стадо пересекло границу штата Монтана. А Пирс повернул на северо-запад. Мы с Ларри подумали, что не можем отправляться на ее поиски, потому что должны сначала дождаться тебя. Отыскать ее будет нетрудно, если наш отряд разобьется на группы и в разных направлениях прочешет всю округу.

Глаза Марти почти вылезли из орбит. Он чувствовал, что задыхается. Сделав над собой усилие, он с мольбой взглянул на человека, стоявшего чуть в стороне:

— Мистер Маккулла, эта местность не такая населенная, чтобы девчонка могла добраться до города, никем не замеченная. Ее будет несложно найти…

Внезапный щелчок пистолетного затвора заставил Марти всхлипнуть от страха. Чуть повернув голову, он увидел, что другие люди босса держат Ларри. С оружием на изготовку.

— Мистер Маккулла, я… я могу показать то место, где дорога раздваивается и где девчонка покинула стадо. У вас не будет проблем. Мы сумеем ее найти…

От взгляда Карла веяло холодом. Ствол его пистолета больно впился Марти в бок. .

— Мистер Маккулла…

Несколько секунд спустя послышался негромкий голос босса:

— Отпусти его, Карл. Взглянув на босса, Карл проворчал:

— Мне надоел этот ублюдок! Сейчас я его…

— Отпусти его! Ты понял?!

Карл с силой оттолкнул Марти, и тот рухнул на землю. Десятник же сунул пистолет в кобуру и вполголоса проговорил:

— Пожалуй, ты прав, Марти. Нам нужно как следует поискать девчонку. Но если мы ее не найдем, то я тебя все-таки пристрелю. Ты понял меня, приятель?

Марти молча кивнул, и тут же снова послышался голос Маккуллы:

— Все правильно, Карл. Нам лучше найти девчонку… Нам лучше ее найти…

Повернувшись к боссу, Карл заявил:

— Не беспокойтесь, сэр. Мы обязательно ее найдем…

С трудом переводя дыхание, Билли стояла в тускло освещенном коридоре салуна «Косматый бизон». Пытаясь успокоиться, она зажмурилась и сделала несколько глубоких вдохов. Она должна решиться… Она не может теперь отступить. Слишком долго она ждала и слишком большой путь проделала.

Собравшись с духом, девушка постучала в дверь. Стук гулким эхом прокатился по коридору. И почти тотчас же послышался женский голос:

— Войдите!

Билли повернула ручку и, толкнув дверь, переступила порог. Она оказалась в огромной комнате, очевидно, служившей одновременно и спальней, и конторой заведения. В дальнем углу комнаты находилась широкая кровать, частично скрытая за отдернутой занавеской. Рядом стоял маленький столик, уставленный тарелками с остатками обеда. У противоположной стены высился огромный письменный стол, заваленный бумагами, тут же стоял диван с бархатной обивкой, а рядом — кресла, расставленные явно с намерением создать деловую атмосферу. Но при этом повсюду висели на крючках и на гвоздях женские наряды, так что «деловая атмосфера» не очень-то чувствовалась.

Однако Билли всего этого не видела; она смотрела лишь на Лил Калвер и на стоявшего с ней рядом высокого молодого человека. Он пристально смотрел Лил в лицо, словно в ожидании ответа, и, казалось, не заметил появления Билли — во всяком случае, никак на нее не отреагировал. Окинув его взглядом, Билли почувствовала что-то знакомое… Присмотревшись, она чуть не вскрикнула, и у нее от волнения перехватило горло. Тут Лил повернулась к ней и с дружеской улыбкой спросила:

— Что я могу для тебя сделать, мальчик?

Не в силах вымолвить ни слова, Билли сделала шаг вперед. Сердце ее гулко стучало, и этот стук отдавался в ушах. Сняв шляпу, она молча уставилась на Лил Калвер.

На прекрасном лице женщины появилось выражение недоумения, а затем — глубочайшего изумления. Она внезапно вскрикнула, и стоявший рядом с ней молодой человек тотчас же пристально взглянул на Билли. В следующее мгновение его до боли знакомые карие глаза расширились, и на лице появилось примерно такое же выражение, как и у женщины. Затем его полные губы дрогнули и расплылись в широкой улыбке. Голос же, когда он заговорил, затронул в душе девушки знакомые струны, и на Билли накатила волна сладостно-горькой боли.

— Билли? Неужели ты?

Молодой человек бросился к ней и, схватив за плечи, снова посмотрел ей в лицо. Билли же вдруг всхлипнула, и из глаз ее хлынули слезы.

— О, Адам, наконец-то…

Обогнав идущее мерным шагом стадо, Рэнд остановился у реки Масселшелл и теперь обозревал ее песчаные отмели. После двух дней постепенного, но неуклонного подъема в горы они достигли места, служившего водоразделом между реками Иел-лоустон и Миссури. Огромное плато было сплошь усеяно утесами, напоминавшими караульных на посту. По левую сторону от них простирались тысячи холмов. Еще через полдня пути они наконец, вышли к старому броду, которым на протяжении столетий пользовались бизоны и мигрирующие лоси.

Осмотрев реку, Рэнд пришел к выводу, что им без труда удастся ее перейти, так как по всей ширине русла было множество песчаных отмелей, очень удобных для переправы. А лагерь он в эту ночь собирался разбить у слияния Флетуиллоу-Крик с рекой Биг-Бокс-Элдер. После чего стадо в течение нескольких дней будет следовать руслом этой реки. А затем они сойдут со скотоводческой тропы и далее двинутся дорогой, соединяющей Форт-Магиннис с Форт-Бентоном.

Как только они минуют Форт-Бентон, до резервации «черноногих» останется шесть-семь дней пути. Недели через две он передаст стадо заказчику и тем самым выполнит условия договора. Но две недели — все же достаточно долгий срок… И все последние дни его не отпускало какое-то смутное беспокойство, что-то тревожило… Да, он должен во что бы то ни стало вернуться.

Повернув коня, Рэнд помчался обратно, в сторону идущего ему навстречу стада. Вскоре он приблизился к Уилли и осадил вороного. Сухопарый техасец, заняв удобную позицию на высоком холме, бдительно следил за передвижением стада. Прищурившись, он взглянул на Рэнда:

— Судя по твоему виду, парень, можно с уверенностью сказать, что ты что-то задумал. Если я не ошибаюсь, тебя укусила какая-то зловредная муха…

Губы Рэнда дрогнули в улыбке.

— Ты прав, Уилли. Все эти дни я только и делал, что думал о Билли, и пришел к выводу: я поступил как идиот, позволив ей уехать.

Уилли энергично покачал головой:

— Нет, черт подери! Ты не мог заставить девочку остаться. Ведь было ясно, что она одержима какой-то целью. Но она не хотела ни с кем из нас делиться, даже с тобой. Ты ничего не мог сделать, никак не мог остановить ее.

Рэнд нахмурился и проговорил:

— Уилли, ты не понял. Я знаю, что не мог заставить Билли ответить мне взаимностью. — Он пожал плечами, и глаза его погрустнели. — Я перепробовал все… — Сделав глубокий вдох, Рэнд добавил: — Но это не значит, что Билли все еще во мне не нуждается. Уитли и те двое…

— Рэнд, после того как мы выехали из Огаллалы, ни один из них не появлялся.

— Я не хочу рисковать, Уилли. Я должен наверняка знать, что ей ничто не угрожает. Я уезжаю…

— Уезжаешь? Но кто же будет…

— Ты, Уилли.

— Я?..

— Да, ты.

Уилли в изумлении уставился на Рэнда. Тот, вытащив из кармана сложенный лист бумаги, продолжал:

— Вот, Уилли. Я начертил тебе карту маршрута. И записал все инструкции относительно проведения торга и получения расчета.

— Нет, приятель! — Уилли решительно покачал головой. — Я не возьму на себя ответственность за стадо и уж тем более обязанности босса. Я не против исполнять роль помощника при таком человеке, как ты, Рэнд, но я слишком стар, чтобы…

— Ты вовсе не стар, Уилли. И ты знаешь это не хуже, чем я. — Рэнд пристально посмотрел пожилому гуртовщику в глаза. — Я не снимаю с себя ответственности за стадо. Я взвалил ее на себя с самого начала и не собираюсь перекладывать в конце на твои плечи. Я восполню любую потерю, если таковая вдруг случится, и каждый из вас получит сполна все, что ему причитается, чем бы ни закончился последний этап пути.

Но Уилли не сдавался:

— Не в этом дело, Рэнд.

— Возможно, Уилли. Но поверь, я должен вас оставить. Я собираюсь разыскать Билли и удостовериться, что с ней все в порядке. А если ты не готов взять стадо на себя, то мне придется обратиться с этой просьбой к кому-нибудь другому.

— Рэнд, ты совершаешь ошибку…

— Единственную ошибку я совершил, когда не бросился за Билли сразу, как только узнал, что она уехала.

— Ты даже не знаешь, куда она направилась!

— Я все равно ее найду. Я просто хочу удостовериться, что с ней все в порядке и что она счастлива. Я должен в этом убедиться…

— А потом?

— Я оставлю ее в покое.

— Ты в этом уверен?

— А у меня есть выход?

Немного помедлив, Уилли протянул руку и взял листок с инструкциями. Тут же развернув его, он уставился на карту, начерченную Рэндом, и в задумчивости пробормотал:

— Похоже, что здесь ты изобразил место, где ручей сливается с Биг-Бокс-Элдер…