Через три недели и три дня после расставания с венгерским королем мы оказались у входа в Дарданеллы. Плавание вокруг Греции выдалось почти спокойным, все мели и скалы были благополучно обойдены, да и ветер, в основном, дул в нужном направлении. Что позволило даже слегка сократить отставание от намеченного еще в Англии плана. Можно было сэкономить и на два дня больше, однако первый из них ушел на борьбу с несильным, но неожиданным штормом, застигнувшем нас посреди Эгейского моря. А второй – на поиск потерявшегося после бури корабля, для чего даже пришлось поднимать в воздух планер. Взлетели вдвоем. Пока Шабтай боролся с еще довольно порывистым, после вчерашнего шторма ветром, я, устроившись позади него, с почти двухсотметровой высоты обозревал горизонт в подзорную трубу. Корабль, слава богу, нашелся.

А теперь нам предстоит прорываться через Проливы. Раньше, когда Византия была в силе, в них торчали значительные силы имперского флота, и пройти в Черное море без досмотра можно было и не мечтать. Нынешняя, основанная в прошлом году, после падения Константинополя, Латинская «империя» собственного флота еще практически не имела. Его функцию выполняли венецианские боевые галеры, сопровождавшие грузовые суда, перевозившие крестоносные силы. Но их имелось не так много, чтобы надежно перекрыть Проливы. Да и значительная часть венецианского флота, принимавшего участие в гениально задуманной их же дожем спецоперации по перенаправлению брутальной энергии крестоносного войска со Святой Земли на мешавшую хитрым итальяшкам Византию, уже вернулась домой. Так что имелись основания для надежды пройти по-тихому. Позволять венецианцам высаживать досмотровые партии на наши корабли нельзя ни под каким предлогом. Если бы они просто собирались взять налог за провоз товаров, как делали цивилизованные византийцы, еще ладно! Хотя у нас в трюмах слишком много подозрительного… Однако у капитанов галер еще и имелась «ориентировка» лично на меня.

Погода вроде бы тоже нам благоприятствовала. Последствия недавнего шторма еще не совсем прошли, и дул попутный, но очень свежий ветер. На поверхности моря вздымались полутора-двухметровые волны, суда сильно качало. Было пасмурно, небо затягивали темные тучи, время от времени извергавшие из себя несильный дождь. Короче, нормальные капитаны предпочли бы в такую погоду отсидеться в ближайшем порту. Но для нас это был подходящий шанс.

Джакомо правил головной корабль прямо в середину пролива, ограниченного с обеих сторон невысокими скалами. «Царица», как и остальные корабли флотилии, шла только под одним парусом. Остальные капитан, опасаясь резких порывов ветра, приказал спустить. Но так как ветер был попутным, то мы довольно быстро оставили по левому борту мыс Геллы и уже через два часа достигли «бутылочного горлышка» полуторакилометровой ширины – самого узкого места в проливе. У правого берега которого показались полускрытые дымкой очертания города. В подзорную трубу я легко различил стоящие в небольшой бухточке у его подножья характерные очертания трех венецианских галер, выделявшихся остроносой формой среди остальных, пережидавших в порту непогоду, суденышек.

– Стоят, аж три штуки! – поделился наблюдениями с капитаном, прикрикивавшим на замешкавшегося с выполнением очередной команды рулевого.

– Думаешь, попробуют перехватить? – спросил тот, также взглянув в трубу.

– А черт его знает! Они только что нас должны были заметить, если им не сообщили заранее с наблюдательных постов на входе в пролив. Впрочем, не уверен, что в такую погоду нас оттуда было видно!

Прошло еще с четверть часа. Город уже почти оказался на траверзе правого борта, когда одна из галер спустила весла, став похожей на ощетинившегося ежа, и резво отчалила. Выйдя из бухточки, направилась нам наперерез.

– Вот скотина! – прокомментировал я. – И не лень было ее капитану выходить в море в такую погоду? Может, добавим еще парусов?

– Опасно! – после секундного раздумья вынес вердикт адмирал. – Да и не поможет уже – слишком они близко!

Взглянул на приближающуюся галеру вновь, на этот раз вооруженным взглядом. В окуляр хорошо различалось установленное на ее носу сооружение, смахивавшее на устройство для стрельбы греческим огнем. Невесело! А ведь капитан прав, избежать встречи уже не выйдет. И планер в такую погоду не поднять! Но, с другой стороны, на перехват вышла только одна галера. То есть, серьезной угрозы они в нашей флотилии не видят, считают обычным купеческим караваном. И просто так пуляться из огнемета не должны. Значит, надо постараться их не насторожить!

– Джакомо, когда они подойдут на дистанцию в пару сот метров, ложись в дрейф! Надо подманить их поближе. Но пусть команда будет готова быстро поднять паруса вновь!

Адмирал, не задавая лишних вопросов, отдал необходимые распоряжения и сдублировал их сигналами на остальные корабли. Мы, пройдя уже самую узкую часть пролива и оставив охраняющий проход город позади, спустили паруса. В подзорную трубу я хорошо видел, как роскошно одетый капитан остановил своих моряков, уже начавших было поднимать парус на единственной мачте, чтобы присоединить его мощь к усилиям гребцов. Ведь галера уже почти вышла на догоняющий курс, идя под острым углом к «Царице». Однако теперь в этом не было нужды, ведь мы легли в дрейф. Сейчас они подойдут к нашему флагману и высадят досмотровую команду.

Галера, как и все нынешние венецианские, была одномачтовой и с низким, несмотря на немалую длину, бортом. Сажать гребцов в несколько этажей местные кораблестроители еще не решились. Так что те размещались по трое на банках, установленных в линию и прикрытых от вражеских стрел невысоким фальшбортом. Но наш борт все равно настолько выше, поэтому, когда галера подойдет вплотную, это препятствие гребцов не защитит. Однако, надо учитывать еще одну вещь – венецианцы пока не додумались сажать на гребные банки рабов, как в будущие столетия, и, таким образом, все две сотни членов экипажа галеры – воины. Причем профессиональные. И если хотя бы часть их залезет к нам на борт – мало не покажется.

Повинуясь моему замыслу, все десять имевшихся на борту «Царицы Савской» картечниц, вместе с их обладателями собрались на корме, скрываясь, до поры до времени, от взглядов с галеры с помощью фальшборта и разницы высот. Если бы на вершине мачты вражеского корабля сидел наблюдатель, этот маневр не укрылся бы от его взгляда. Но, к счастью, погода не поощряла подобные акробатические упражнения – из-за волнения кончик мачты довольно резко выписывал в пространстве неравномерные восьмерки и капитан не видел острой необходимости посылать своего человека в чрезвычайно опасное путешествие по веревочной лестнице. Так что происходящее у нас на борту пока оставалось невидимым врагу.

Пожалуй, об абордаже, да и просто о тесном сближении при таком волнении не может быть и речи. Зря я этого боялся, сказался недостаток опыта. Скорее всего, галера сблизится на расстояние, достаточное для ведения переговоров. После чего ее капитан предложит нам проследовать в гавань для досмотра. А будем артачиться – применит оружие.

Так и произошло. Венецианский корабль, догнав нас, остановился по правому борту на расстоянии примерно двойной длины своих весел. И относительно безопасно, и докричаться можно. Его капитан, придерживая норовивший слететь под напором сильного ветра берет, украшенный длинным и разноцветным, не иначе как павлиньим пером (даже шлем надеть не удосужился, франт!), что-то заорал по-итальянски. Не сумев полностью разобрать сложную фразу на этом малознакомом мне языке, обратился за помощью к Джакомо.

– Он представился как капитан Томазо Дольфино. Спрашивает, кто мы такие и куда направляемся, – бегло перевел генуэзец.

– Скажи: купцы из Генуи и назови свое имя. А идем к куманам для торговли!

Пока адмирал рассказывал венецианцу эту, почти правдивую историю, я подумал, что неплохо бы попробовать договориться миром. Ведь попав в Мраморное море, мы окажемся в ловушке! Тут, на входе, сил венецианского флота мало, но у столицы может быть гораздо больше. Да что там «может быть», наверняка много! А если здешние успеют каким-то образом сообщить туда об инциденте? Способов хватает!

– Он требует идти в порт для досмотра и внесения сборов! – прервал мои мечтания Джакомо.

– Скажи ему, что на наших судах почти нет весел, и при таком ветре мы не сможем зайти в гавань. Налоги же заплатим в Константинополе, все равно там придется остановиться!

Однако капитан галеры и не подумал идти навстречу вежливо изложенной просьбе, приказав отдать якорь и ждать благоприятного ветра для входа в порт. Ну, сам виноват! Дистанция между кораблями – около двадцати метров, выбранная вражеским капитаном, чтобы не столкнуться, как раз идеально соответствовала возможностям нашего оружия. О чем тот, в своей беспечности даже не надевший доспехов, сейчас узнает!

Я ударил в медный колокол, подвешенный на своеобразном «мостике» рядом со штурвалом и, вместе с капитаном, укрылся за досками фальшборта. А ждавшие сигнала бойцы наоборот, подпалив запальные шнуры, приподнялись над ним. Первыми полетели два десятка гранат, затем рявкнул десяток картечниц. Вот, в принципе, и все. На палубе галеры сейчас творится такое, что ее значительно поредевшей команде явно не до нас. А тратить дорогие боеприпасы на утопление более не представляющего опасности боевого корабля нерационально. Только вот…

Подошел к одному из ожидавших команды звену «ракетчиков» и указал стрелку на еле различимое в клубах еще не рассеявшегося дыма сооружение на носу галеры. Располагалось оно на поворотном, видимо, поддоне, и состояло из фигурной бронзовой трубки, выходящей из бронзовой же «кастрюли», к нижней части которой крепилось нечто, очень похожее на кузнечные мехи. Еще какие-то трубки вились сбоку, утыкаясь в массивные краны. Устройство решительно не вписывалось в привычный убогий антураж средневековья, навевая образы механизмов из грядущих веков, эпохи господства пара. Видимо, это и есть тот самый пресловутый сифон, стреляющий наводящим ужас на всех средиземноморских мореплавателей греческим огнем, цельнотыренным венецианцами у Византии после заключенного в конце прошлого века союзного соглашения… Мало ли, вдруг кто-то из команды галеры шмальнет от злости? Лучше не рисковать!

– Вот в тот ящик целься! – указал я стрелку на бронзовую бочку. С такой «детской» дистанции не должно быть проблемы с точным попаданием даже для наших, летящих обычно куда им вздумается, ракет.

Боец кивнул и, с трудом поймав момент, когда беспрестанно качающаяся палуба на мгновение приняла горизонтальное положение, дал сигнал помощнику поджечь фитиль. Но пока огонь добрался до стартового заряда, прицел «ушел» и ракета, красиво продефилировав над сифоном, бесславно сгинула в море. Я дал отмашку второму звену ракетчиков. На этот раз ракета вонзилась острым концом в деревянный поддон совсем рядом с «кастрюлей». Несколько секунд ожидания – и, сопровождаемая громким бабахом, бронзовая емкость, сорванная с креплений, укатилась в море, проломив оказавшийся слишком хлипким фальшборт.

А Джакомо, тем временем, уже отдал приказ поднять паруса. Даже чуть больше, чем стоило бы. Резвый попутный ветер тут же подхватил наши корабли, и беспомощно дрейфующая галера оказалась далеко позади. Две ее напарницы, стоявшие в порту, стали проявлять намерение тоже выйти в море. По крайней мере, в подзорную трубу была заметна суета у них на борту. Однако совершенно ясно, что они безнадежно опоздали. Пока еще выйдут из бухты! А с их единственным парусом у венецианцев нет ни малейшего шанса в сложившейся ситуации догнать наши многомачтовые корабли.

В общем, мы успешно прорвались в ловушку. Успеют ли сообщить о бое в Константинополь? Почти наверняка! Ведь у Византии был даже световой телеграф! Захватившие империю необразованные европейцы могли, конечно, его, по неведению, сломать, но ведь есть же еще, например, почтовые голуби! Да и просто курьер со сменными лошадьми доберется до столицы по побережью быстрее кораблей. Значит, надо готовиться к серьезной схватке у Босфора!