Долгожданный Босфор показался на горизонте на третий день быстрого и утомительного плавания. Быстрого – так как продолжался сильный попутный ветер, заметно ослабевший, правда, к исходу вторых суток после прохождения Дарданелл. А утомительного из-за постоянного ожидания погони либо засады на пути и вытекающего из данных опасений желания побыстрее достигнуть второго пролива. Джакомо даже решился не останавливаться в первую ночь, благо мы находились как раз в самой широкой части Мраморного моря. Это было крайне рискованное решение – водоем, в котором мы находились, являлся морем только формально, недотягивая размером даже до большого залива, но все обошлось. Зато мы наверняка оторвались от погони, если она вообще была. Обогнать бы еще новости о произошедшем в Дарданеллах бое!
Убедиться, что чуда не произошло, довелось уже километров за пять до входа в Золотой Рог – залив, впадающий в море прямо у входа в Босфор и делящий Константинополь пополам. Этот проход прямо в сердце города, к незащищенным стеной пирсам, рынкам и жилым кварталам, был перекрыт массивной железной цепью, но нам туда и не надо. Мы с большим удовольствием тихо прошли бы мимо. Но не в этот раз! В подзорную трубу хорошо различались очертания дежурящих у берега боевых галер. Здесь их находилось шесть, вдвое больше, чем в Дарданеллах. Не бог весть какое количество, по сравнению с рассекавшим годами ранее Мраморное море византийским флотом, насчитывавшим десятки, а в лучшие времена – и сотни кораблей. Но остатки некогда могучего флота бесславно погибли год назад, во время штурма крестоносцами Константинополя. А заменивший его венецианский, выполнив основную задачу, ушел заниматься привычным делом – зарабатывать деньги, оставив для защиты подконтрольной Латинской империи минимум сил. Вот с этим минимумом нам сейчас и предстоит схлестнуться!
Однако и шесть галер, с установкой для метания греческого огня и двумя сотнями отлично вооруженных головорезов на каждой, представляли по нынешним временам силу, с которой побоялся бы связываться любой торговый караван, даже следующий с охраной. У нас же выбора не было. Правда, чем удивить врага, в отличие от обычного каравана, имелось в избытке, однако сейчас, при виде спешно отчаливающих галер, преимущество почему-то перестало казаться настолько очевидным. Ведь бой неожиданным для врага уже не будет, он предупрежден заранее. Да и остальные условия не очень-то нам благоприятствовали.
– Ветер подвел! – констатировал Джакомо, грустно обозревая полуобвисшие паруса, с трудом толкающие корабли вперед. – Того и гляди, совсем прекратится! А ведь из пролива идет сильное встречное течение! Можем застрять на месте…
– М-да, и галеры на полноценном весельном ходу сделают с нами, что захотят! – поддержал я нерадостные размышления адмирала. – Хотя один положительный момент все же просматривается – погода идеальная для использования планера!
– Их шесть, – напомнил капитан. – За всеми не угонишься. Тем более что венецианцы, пользуясь независимостью от ветра, наверняка будут атаковать с разных сторон. Пожгут нас, пока ты там будешь в небесах парить!
– Есть такой шанс! – согласился я, еще раз оценив обстановку и наблюдая в трубу, как вражеские галеры, активно работая веслами, перекрывают нам вход в неширокий, около километра, пролив. – Веди корабли к правому берегу, так обезопасим хотя бы один фланг. Строй флотилию плотно и в форме дуги, тогда сможем обстреливать врага с нескольких кораблей одновременно. Ну и передай капитанам, пусть используют все, что мы отрабатывали на тренировках. А я на «Самсон», буду готовиться к взлету. Удачи!
– И тебе, Ариэль! – мы с Джакомо коротко обнялись, и я заторопился к трапу, ведущему к спущенной уже на воду шлюпке.
Взлетел, когда ближайшая галера оказалась в полукилометре от нас. Несмотря на слабый ветер, сразу же началась болтанка – у обрывистого берега, к которому «притер» флотилию Джакомо, воздушные массы пребывали в весьма активном движении. Пожалуй, тут можно было нащупать неплохой восходящий поток, но мне сейчас в другую сторону. Может быть, на будущее пригодится.
Плавно отвернул на девяносто градусов влево. Часть вражеских кораблей, пытаясь перехватить нас после неожиданного маневра флотилии, выстроились в ступенчатую линию на перпендикулярно-догоняющем курсе. Если бы ветер был такой же силы, как три дня назад в Дарданеллах, мы бы, пожалуй, имели шанс прорваться без боя. Причиной тому – ошибка венецианского адмирала. Тот, получив сообщение коллег из южного прохода в Мраморное море, видимо решил, что мы – особо нахальные пираты, а наша цель – Золотой Рог. Вернее – расположенные на его берегу торговые склады, которые мы решили по-быстрому очистить от лишних предметов, пользуясь слабостью на море новорожденной Латинской империи. И, руководствуясь данными соображениями, оставил половину галер у перекрывавшей вход в залив цепи, а остальные три – выдвинув немного к Босфору. С расчетом захлопнуть ими ловушку, когда мы уткнемся в цепь.
Однако мы взяли вправо, разрушив теоретические построения вражеского адмирала. Тот поначалу не поверил, что флотилия пытается лишь прорваться в Черное море, посчитав наш ход обманкой, и опомнился только когда корабли уже миновали Золотой Рог, даже не думая поворачивать. Тогда он бросил в погоню все шесть галер, причем явно не с приказом начать переговоры. Эх, был бы ветер! Но паруса лишь вяло вздувались под несильным дуновением, а мощное встречное течение из Босфора сводило усилия сотен квадратных метров прочной ткани почти на нет. В то время как галеры бодро рассекали изумрудные воды под веслами, даже не поднимая единственный парус. Так что приближались даже не сзади, а почти сбоку. Но хоть, благодаря изначально неудачному построению, не все сразу.
Наши корабли плотно выстроились обращенным открытой частью влево полукругом, чтобы иметь возможность одновременно обстреливать приближающегося врага. Все, кроме «Самсона», служившего авианосцем и следовавшего отдельно, правее. Поэтому при развороте я сначала прошел над шедшей во главе ордера «Царицей», и лишь затем, довернув еще левее, встал на боевой курс. Две передовых галеры, оторвавшись от своих товарищей на значительную дистанцию, шли почти рядом, и я решил атаковать их на одном проходе. Тогда будет время взлететь повторно до того, как следующая группа догонит флотилию.
Перешел в очень пологое пикирование. Головную галеру придется атаковать с высоты метров в семьдесят. Это больше, чем на тренировках, поэтому надо целиться тщательнее, не забыв внести поправку на разницу высот. Хотя бы болтанка при удалении от береговой линии резко уменьшилась, позволив точно встать на курс. До этого приходилось энергично, но дозировано шуровать ручкой и педалями, в попытке обуздать отчаянно брыкающийся аппарат, что отнимало уйму сил и внимания. Теперь все это – на прицеливание!
Вид крылатого дракона, сверкающего большими нарисованными (что неочевидно с такого расстояния) глазищами привел экипаж головной галеры в состояние некоторого ступора. Даже грести перестали, не помогла годами наработанная дисциплина. Это не то, чего они ожидали, прочитав сообщение о предыдущем бое. Там, видимо, писалось, что неизвестные корабли пускают огненные стрелы. А про дракона – ничего. Так вам до скорого конца в ступоре и пребывать! Хотя нет, нашелся один герой-драконоборец. Видимо, вовремя историю про Георгия Победоносца вспомнил! Когда тупой нос планера уже практически закрыл собой палубу галеры, я, поджигая фитиль первой бомбы, успел краем глаза заметить, как один из воинов, до того взиравший с открытым ртом, вместе с остальными, на летающее чудище, схватился за лук. И ведь попал, что самое странное! Стрела с чавканьем глубоко вонзилась в бальсовое крыло планера.
Героический поступок венецианца судьбу, предписанную его кораблю, конечно же, не изменил. Бомба, повинуясь движению моей, затянутой в кожаную перчатку руки, отцепилась от держателя в нужный момент. Продолжая лететь прямо, услышал, через положенное время, сильный треск, свидетельствовавший, что массивная бронзовая чушка пробила палубу судна. Есть попадание! Ну, теперь галеру спасет только чудо!
Взрыв произошел как раз тогда, когда, пролетев метров на двести вперед, я встал в энергичный, насколько позволяла конструкция планера, разворот. Так что первую галеру увидел уже лишь в состоянии набора мало связанных друг с другом, частью дымящихся обломков. Видимо, бомба случайно угодила в какую-то особенно слабую точку корпуса, так как разнесло немаленький корабль знатно, чуть ли не на отдельные досточки. О судьбе экипажа особенно гадать не приходится. Если кто и выжил при взрыве, то, учитывая, что все, включая гребцов, надели полное боевое облачение, не утонуть им будет довольно затруднительно.
Однако мое внимание уже полностью переключилось на следующую цель. Вторая галера шла правее головной, и чуть приотстав. Так что, пролетев после атаки вперед и развернувшись, оказался за ее кормой. Почти. Мой расчет оказался не совсем точен, а остававшаяся до вражеского корабля дистанция и запас высоты планера уже не позволяли исправить ошибку. Пришлось атаковать под некоторым углом к направлению его движения.
Требуемые поправки взял на глаз, интуитивно. Эх, корпус галеры все же слишком узок! Даже небольшое отклонение при атаке от продольной линии резко уменьшало допустимое для поражения цели отклонение бомбы. И хотя высота сброса была менее пятидесяти метров, я промазал! Чушка плюхнулась в воду рядом с бортом, сломав одно весло, и сразу же ушла на глубину.
Плохо! Может быть, командир галеры испугается возвращения «дракона» и сам отвернет? Вряд ли, ведь экипаж корабля имел возможность разглядеть чудище во всех подробностях. С такого расстояния трудно было не заметить, что «дракон» совсем даже не живое существо, а в его кабине сидит человек. Ну а с людьми воевать их учили, и хорошо…
Боюсь, не успею взлететь повторно! А для начала надо еще сесть. Подкорректировал курс, чтобы зайти в корму «Самсону», и при этом не задеть верхушки мачт замыкающего нефа флотилии. Высота-то уже того… Почти кончилась! Плюхнулся на воду в паре сот метров сзади от «авианосца». Как раз там, где и надо было, однако вспомогательная шлюпка, которая должна была ожидать меня с концом буксировочного троса и свежей порцией бомб слишком долго гонялась за эти самым тросом и в точку рандеву не успела. А мой превратившийся в неуправляемую баржу планер тем временем снесло течением. Пришлось экипажу шлюпки бросить с таким трудом добытый конец буксировочного фала и погнаться за мной. А затем, с планером на привязи, опять за тросом, снабженным, для плавучести, поплавком. На все эти неприятности мы потратили слишком много времени!
Пока четверо гребцов шлюпки слаженно хлюпали веслами в погоне за безмятежно покачивавшимся на гребешках низких волн, выкрашенным в красное поплавком, с привязанным к нему концом троса, я лихорадочно запихивал в ячейки тяжелые сигарообразные бочонки бомб. И, одновременно, с тревогой поглядывал влево, на корабли флотилии. Увы, но мой промах и задержка со взлетом сыграли свою роль – счастливо избежавшая попадания бомбы галера приблизилась достаточно, чтобы начать бой. Ее командир справедливо рассудил, что атаковать нужно флагман – при его поражении остальные корабли могут сдаться. И уверенно направил судно прямо на «Царицу», подставив борт остальным кораблям флотилии. Чем те не замедлили воспользоваться, хотя дистанция все еще была великовата.
Сразу четыре ближайших к противнику корабля одновременно открыли огонь ракетами. Еще до того отдельные снайперы пытались достать гребцов галеры обычными стрелами из арбалетов, но безрезультатно. Первый залп, ракет на пятнадцать, весь прошел мимо. Из второго, последовавшего спустя полминуты, попало две ракеты. И, хотя взрывами наверняка убило несколько гребцов, галеру с курса это не сбило.
К третьему залпу присоединились и стрелки с «Царицы», до которой вражескому судну уже оставалось преодолеть менее сотни метров. Огненные стрелы с двух сторон протянулись к узкому корпусу галеры. Увы, но, как минимум, четыре из каждых пяти проносились мимо. Однако выпущенных снарядов было так много, что в цель вонзились не менее четырех. Особенно удачно выстрелил ракетчик, забравшийся на верхушку грот-мачты «Царицы». Из-за преимущества в высоте его ракета под большим углом вонзилась в стенку кормовой надстройки, и ее осколки наверняка поразили много венецианцев.
В результате попаданий палубу галеры заволокло густым дымом, сквозь которые уже проглядывало несколько язычков пламени. Весла перестали слаженно биться об воду, некоторые безвольно опустились в нее, другие замерли в поднятом состоянии. Судно потеряло ход, продолжая по инерции двигаться вперед. Но не успел я подумать: «Кажется, успели!», как из носа галеры ударила струя ярко-огненного пламени. Дистанция для стрельбы из сифона все же, видимо, была предельная, да и ситуация на борту не способствовала тщательному прицеливанию, поэтому большая часть полыхающей смеси легла вытянутым огненным пятном неподалеку от борта «Царицы». Но один из язычков, на которые разделилась в полете струя, лизнул корму нашего флагмана…
Поначалу казалось, что особого вреда небольшая порция греческого огня, попавшего на палубу, нашему кораблю не причинила. А лежавшее на поверхности воды пылающее пятно тут же было снесено назад течением. Да и экипаж «Царицы» тут же обрушил на достаточно уже приблизившуюся галеру, кроме ракет, еще и тучу гранат. Один из боеприпасов удачно разорвался, видимо, прямо у злополучного сифона, так как на носу галеры сильно полыхнуло и через пару секунд большая часть вражеского корабля уже была охвачена всепожирающим огнем. Ход к тому времени галера потеряла окончательно, и дрейфующий по течению огненный шар больше опасности не представлял.
Однако, взглянув на «Царицу», я обомлел. Почти вся левая часть ее кормы была охвачена огнем! Вот черт! Но не зря мы с Джакомо гоняли экипаж до седьмого пота на тренировках, в том числе и по противопожарной обороне. Буквально сразу же две помпы, где, по аварийному расписанию уже дежурили бойцы, направили свои мощные струи на растекшиеся по палубе лужи греческого огня. Затушить водой огненную смесь, содержавшую в себе окислитель, невозможно, зато сильный поток просто смыл пылающую жидкость за борт. Тут же к усилиям аварийных насосов (не зря я на их создание потратил столько ресурсов!) «Царицы» присоединилась и носовая помпа идущего следом «Маккавея», обрушившая переливающуюся в солнечных лучах струю на занявшуюся было кормовую надстройку. Общими усилиями огонь был потушен меньше, чем за минуту. Благо, мореный дуб, из которого выполнен корпус корабля, был мало склонен к возгоранию.
Окончание данного действа я наблюдал, уже взлетая, наконец, повторно. Удовлетворенно кивнув, переключил внимание на поле боя. Текущая диспозиция оказалась следующей: атаковавшая галера бодро догорала, уже отстав от флотилии, третья подошла на опасную дистанцию, оставшиеся же три, ранее охранявшие цепь у Золотого Рога, все еще были довольно далеко. Так что целью атаки могла быть только ближайшая. Ее командир сделал выводы из незавидной судьбы предшественника и направил корабль к замыкающему судну флотилии. Избегая, таким образом, скоординированного огня с остальных кораблей. Молодец, сообразил! Только вот про планер забыл…
Так как противник был уже совсем близок, пришлось строить первый заход на большой высоте, около сотни метров. И так, еле успел завершить разворот! В темпе прицелился, в уме внес поправки на разницу высот в прицеле (кстати, нужно будет откалибровать его и на большие высоты тоже), и произвел сброс. Сразу же, уйдя в разворот в креном, успел увидеть, как бомба плюхнулась в воду сзади и чуть в стороне от галеры. Не повезло! Одна радость, что моя неожиданная атака внесла смущение в боевой настрой вражеского экипажа. Галера замедлила ход, давая мне время на вдумчивое построение второго захода. Сейчас промахнуться я не имею права!
Выполнил плавную горизонтальную «восьмерку» и оказался на догоняющем курсе к кораблю противника, только уже на полсотни метров ниже. Теперь прицеливание пойдет, как на тренировках. С галеры полетели стрелы, несколько даже воткнулось в плоскости крыльев и днище кабины. Однако пробить его они были не в состоянии, и я не обращал на обстрел внимания. По крайней мере, пытался не обращать. Уже привычная процедура прицеливания, поджигание запала – и сброс!
На этот раз проследить за падением бомбы взглядом не мог – оставшийся запас высоты не позволял лишнего маневрирования. Так что весь превратился в слух. Есть треск удара! Есть взрыв! И лишь только чуть подворачивая к «Самсону» перед посадкой, смог бросить взгляд на корабль противника. Передняя часть галеры попросту отсутствовала, а задняя, полускрытая дымом и весело полыхающая, медленно погружалась в воду…
…На этом бой, собственно, и закончился. Правда, узнали мы об этом не сразу. Прежде всего, я загрузил новые бомбы и приготовился взлетать. Но три вражеские галеры внезапно прекратили сближение, хотя и не отставали, следуя за нами на безопасной дистанции. Так продолжалось еще часа два, за которые мы уже довольно глубоко продвинулись по Босфору, потеряв Константинополь из виду. И лишь когда солнце склонилось к левому берегу пролива, вражеские корабли синхронно развернулись и убрались восвояси. Ну да, им сейчас совсем оставлять столицу без защиты не с руки. И так положение новорожденной Латинской империи аховое, особенно после апрельского поражения под недалеким отсюда Адрианополем, где болгарский царь разгромил крестоносную конницу, взяв в плен самого императора Болдуина. Где тот вскоре и помер. А покоренные греки тоже ропщут. Короче, латиняне сейчас в глухой обороне, не до преследований им…
Я, просидевший все это время в кабине планера в полной готовности, облегченно вздохнул и отправился на «Царицу». Там меня ждали невеселые новости…
– Кто? – спросил я Джакомо, поднявшись на борт и узрев завернутое в кусок серого сукна тело.
– Цадок, – печально ответил капитан. – Это моя вина, не уследил, что он вышел наблюдать за боем. Как раз туда, куда плеснул огонь…
– Оставь! – смахивая невольную слезу, сказал я. – Значит, так и должно было случиться…
Вот и не стало человека, благодаря которому пришлось здесь оказаться. Хоть я к нему и относился неоднозначно, а в последнее время – и, чего скрывать, даже несколько пренебрежительно, однако горечь потери ощущалась в полную силу…