Городов майя вблизи побережья действительно оказалось немного. Однако в каждом задерживались на день-два и в итоге, до северной оконечности полуострова Юкатан добрались только через месяц. Где и встретились с тольтеками. Первый же контакт с ними, в отличие от более миролюбивых майя, закончился вооруженным столкновением. Вернее, с него и начался.

Подошли мы к уютной бухточке уже к вечеру. Солнце почти скрылось за виднеющимися далеко на западе невысокими горами, поэтому высаживаться было поздно и мы просто бросили якорь ввиду раскинувшегося вдоль длинной песчаной отмели городка. От сопровождавших нас проводников из числа майя было известно, что это уже тольтекский город. Поэтому я принял меры, распорядившись усилить ночную вахту.

Покрасовавшись в последних лучах солнца перед жителями города с труднопроизносимым для европейца названием, чем, впрочем, отличалось и большинство остальных местных имен, стали готовиться ко сну. А часа через четыре, почти в полночь, меня поднял с постели сигнал рога, означавший боевую тревогу. Быстро натягивая на сонное еще тело одежду и доспехи, с беспокойством вслушивался в торопливый топот форменных подкованных сапог на палубе. Приказав недоуменно хлопающей со сна глазами Анне запереться изнутри и приготовить подаренный мной пневматический револьвер, с которым девушка уже неплохо управлялась, ринулся наружу. Как раз успел к первому залпу бойцов дежурной вахты.

С правого борта громыхнули картечницы, откуда-то снизу донеслись крики раненых, невидимых в темноте, усугубленной облаками порохового дыма. Два кустарных прожектора, представлявших из себя начищенные до зеркального блеска параболические медные блюдца с селитрянно-магниевой шашкой внутри, которая прогорала за секунд тридцать, помочь своим слабеньким лучом не могли. Тем более тот, что стоял в "вороньем гнезде" на мачте "С", почти сразу же потух, выработав положенное время. Вскоре к нему присоединился и носовой прожектор. Пока поменяют горючие шашки и протрут изрядно подкоптившееся зеркало, пройдет с полминуты, в течение которых не видно ни зги. Правда, бойцы сообразили это и стали поджигать специально заготовленные факелы. Однако пока те освещали лишь происходящее на палубе.

По кому палили-то? Ко мне подскочил командир боевого охранения с разъяснением, однако не успел даже рта раскрыть:

— Слева еще лодки! — вдруг донесся усиленный раструбом голос наблюдателя с мачты. Каким чудом он смог рассмотреть их в такой кромешной тьме, осталось загадкой. Однако этот вопрос в данный момент вряд ли относился к числу самых насущных. Потому что вахтенные наблюдатели запалили вновь, наконец, прожектор и в его тусклом свете мы с ужасом увидели, как через левый борт лезет чудо в перьях, с рогами на голове и чем-то острым и зазубренным в руках. Чудо издало боевой рык и стоявшие около меня бойцы непроизвольно попятились. Отчетливо донеслись слова чей-то молитвы. Немудрено! Видок у гостя, особенно в мертвенном магниевом свете прожектора, был еще тот. Любой режиссер фильмом ужасов не отказался бы от такого персонажа.

Меня тоже на секунду передернуло, но я-то, благодаря Голливуду, тренированный человек, да и мистике не подвержен, в отличие от своих спутников. Поэтому первый индейский абордажник ничего непоправимого, кроме причинения легкого испуга моей команде, сделать не успел. Едва тот, отцепившись от привязанной к камню веревки, с помощью которой попал на борт, спрыгнул на палубу, как тут же и растянулся на ней, сраженный двумя выстрелами из моего пневматического револьвера. Тут включился и второй прожектор, да и люди с факелами подтянулись поближе, и стало видно, как через борт перемахивают уже с десяток индейских воинов.

— Огонь! — заорал я, чтобы вывести команду из ступора. Воодушевленные моим примером, и убедившиеся, после выстрелов из револьвера, что украшенное перьями существо на самом деле просто смертный человек, причем смертный быстро и от обычного оружия, бойцы подняли арбалеты и встретили следующих гостей дружным залпом. Потом еще. Потом гости вдруг кончились, до рукопашной так и не дошло. Олег, руководя уже всеми бойцами, включая поднятую по тревоге спящую вахту, появившуюся, наконец, на палубе в полном вооружении (что-то многовато времени это у парней взяло, надо бы потренировать дополнительно), организовал плотную оборону по всей протяженности бортов, но больше попыток абордажа не было. Лодки, до того кружившие около корабля, исчезли и более не появлялись.

Я, наконец-то, смог услышать доклад вахтенного офицера. Началась заварушка с того, что передний наблюдатель расслышал подозрительные всплески и включил прожектор. В его неверном свете и разглядел контуры приближающихся к судну лодок, после чего сразу же затрубил в рог. Дежурный взвод, сидевший в полном вооружении в кают-компании, немедленно выскочил на палубу и, повинуясь командам вахтенного, открыл огонь из картечниц по передним суденышкам. В переговоры офицер решил не вступать, справедливо рассудив, что с хорошими намерениями среди ночи к кораблю тихо подкрадываться вряд ли будут. Ну а дальше я уже сам видел.

Поблагодарил вахтенного офицера за верные и своевременные действия, отдал распоряжение об удвоении дежурной смены и, решив, что после заданной противнику взбучки тот вряд ли решится на повторное нападение, пошел досыпать в каюту. Тем более что Анна все там и сидит, не зная что происходит снаружи.

А с первыми лучами солнца мы подняли якорь и, пользуясь легким утренним бризом, стали осторожно, опасаясь возможных рифов и отмелей, подходить к берегу. Все бойцы, кроме отсыпавшейся ночной смены, уже были наверху, вооруженные и полные решимости отмстить неразумным аборигенам за ночное неспровоцированное нападение. Я, в общем, тоже не намеревался особо миндальничать и сдерживать законное негодование людей. Тольтеки показали свое истинное лицо, чего их жалеть? Пора бы уже и разграбить по настоящему хоть один город, с разрушением храма и массовым геноцидом мирного населения, как тут принято делать. А то сопровождавшие нас майя уже выражали недоумение по поводу чрезмерного миролюбия и терпимости посланцев бога. Даже пленных для жертвоприношений не берем, что являлось главной целью местных межплеменных войн! Как бы не уронить заработанный авторитет! Опять пожалел, что так и не построил пушек большого калибра. Было бы эффектно пальнуть сейчас по лежавшему как на ладони городу! Не ракеты же тратить на такую бесполезную фигню. Да и не справятся они с мощными каменными зданиями…

Однако столь воинственные намерения в этот день не осуществились. На берегу, посреди окруженной одноэтажными каменными постройками площади, с выходящей на нее широкой мощеной дорогой, ведущей к расположенному на пригорке типичному ступенчатому храму, нас ожидали. Причем не с целью оказать сопротивление, а совсем даже наоборот. На пыльных камнях распростерлись ниц лучшие люди города, судя по богато украшенным одеждам. Жрецы, воины и, вроде бы, даже сам правитель, разодетый в наряд из сотен, а то и тысяч перьев разнообразной расцветки и размера. Не иначе, ради его одеяния порешили пару сот попугаев.

Встав на якорь в полусотне метров от усеянного вытащенными на сушу лодками берега (ни одна не осмелилась выйти в море) — ближе было слишком мелко, спустили две шлюпки, высадившись сразу силами двух из четырех имевшихся взводов. Остальные пока остались на борту, прикрывая высадку угрожающе выставленными арбалетами и заряженными ракетными установками.

Подошли к пернатой комиссии по торжественной встрече, продолжающей валяться в пыли, уткнувшись лбом в грубо обтесанные каменные плитки, покрывавшие площадь. Надо, видимо, такое поведение расценивать как полную и безоговорочную капитуляцию? Достав шпаргалку с русско-тольтекским мини-словарем, по слогам произнес:

— Приветствую вас от имени бога Кетцалькоатля!

От поверженной ниц толпы раздалось какое-то невнятное бормотание. Тогда я подозвал жестом переводчика из числа сопровождавших нас майя. Способный парень, по имени Ар-Альпух, тут же переименованный, естественно, в Винни-Пуха, за месяц довольно бегло уже шпарил на иврите, а также превосходно владел языком тольтеков. Приказал потребовать от распростертых товарищей объяснений насчет ночного инцидента, а также передать, чтобы встали на ноги, так как беседовать с их затылками мне не с руки.

Последовал обмен певучими предложениями, затем хозяева опасливо поднялись с земли. Винни-Пух указал на того самого, в куче перьев. Этот человек, по имени Тликоацин, скорее подходящем какому-то медицинскому препарату, действительно оказался правителем города. Причем, насколько я понимал обстановку, авторитарным правителем, демократией тут и не пахло. Так что можно спокойно договариваться с ним, не опасаясь, что соглашения не ратифицирует местный горсовет.

По словам этого самого Тликоацина выходило, что, когда вечером наш корабль появился на горизонте, горожане очень испугались его размеров и необычной формы. Главный жрец храма заявил, что это прибыли слуги темного бога Тескатлипока. Тогда и решили атаковать врага ночью. Но воинов встретил огонь и гром и они, осознав ошибку, вернулись. Далеко не все, понятное дело. В общем, правитель ловко, несмотря на языковую преграду, повернул дело так, что, мол, ошибочка вышла, не за тех приняли. Приносим, типа, извинения, а заодно примите дары. Тут он махнул рукой и полуобнаженные, в одних набедренных связках перьев, мускулистые рабы подтащили с десяток узлов из довольно тонкой, но, судя по весу находящихся внутри предметов, прочной ткани. Развернув их, предъявили под наши очи множество изделий из кож, перьев, резного дерева. В основном богато украшенные разноцветными перьями одежды. Встречалось и золото с серебром, но мало, только как дополнение к другим украшениям.

— Еще мы хотим, по случаю вашего прибытия, принести в жертву двенадцать девственниц из лучших семей города! — Тликоацин с довольной улыбкой указал на сгрудившихся чуть в стороне испуганных девушек со связанными руками. Насколько я знал из источников, это было любимое жертвоприношение тольтеков. Девушку из знатной семьи готовили заранее, одаривая от имени бога дорогими одеждами и украшениями, а потом убивали, причем медленно, в несколько приемов, тщательно соблюдая церемониал. Нет, нам такие извращения не подходят, лучше этих девиц того, по назначению… Женим кое-кого из бойцов, кому уж совсем невтерпеж. Тем более что одна краше другой. Заметно, что не крестьянки.

— Хорошо, мы забираем их на корабль! — при этих словах правитель перестал улыбаться и открыл было рот, но меня не интересовало, что именно он собирается сказать. Поэтому, без перерыва продолжил:

— А одежды нам не нужны. Кетцалькоатль послал нас собрать все имеющиеся запасы этих вот металлов, — я указал пальцем каких. — Они нужны ему для войны с другими богами! Поэтому ты должен за день собрать все, что есть в городе и храме!

Тликоацин оказался мужик понятливый, он даже не стал спорить или просить об отсрочке. С корабля мы наблюдали, как по городу снуют вооруженные отряды, сопровождаемые группами носильщиков и проводят экспроприацию ценностей. Городской глава имел, видимо, задатки эффективного менеджера, так как к утру следующего дня на все той же площади у берега лежали мешки и разнообразные глиняные сосуды, набитые золотишком. И серебришком. В самых различных видах: и необработанных самородков, и дисковидных слитков, и женских браслетов с кольцами, и просто содранных со стен храма маленькие фигурки животных и людей. И всего этого было много. После взвешивания и подсчетов оказалось, что вся добыча с начала экспедиции и по сегодняшний день, надежно упакованная в трюме, составляет почти две тонны золота и девять — серебра. То есть около трех четвертей от запланированной изначально суммы. Не считая некоторого количества изумрудов, жемчуга и бирюзы. Впрочем, камешки так сразу не продашь, так что это запас на будущее. Или на мелкие текущие расходы. Эх, еще бы несколько центнеров желтого металла тут найти и можно закругляться. А то время идет, осенние шторма не за горами, а мы все еще тут.

Честно говоря, я рассчитывал закончить сбор нужного количества драгоценностей до достижения земель тольтеков. Уж очень не хотелось с ними связываться — воинственный народ, все-таки, и организованный, хотя их сейчас заметно прижимают более пассионарные северные племена. Однако — не получилось, слишком мало имелось золота у не особо интересовавшихся им майя. Поэтому подозвал терпеливо ожидавшего в сторонке дальнейших указаний Тликоацина к себе:

— Довольны ли слуги великого Кетцалькоатля? Мы принесли все, что имелось в городе!

— Все? — я с подозрением посмотрел на правителя и, подождав переводчика, продолжил: — Нам не хватает вдвое большего количества желтого металла, чем то, которое собрал ты!

— В городе больше нет не кусочка! — тихо, но твердо сообщил местный вождь. И я, почему-то, сразу поверил — зачем ему врать, ведь он на самом деле считает, что мы слуги бога.

— Где можно взять еще? Есть ли дальше по побережью богатые города?

— Нет, крупных городов на тридцать дневных переходов у Большой Воды дальше нет. Только маленькие поселки, — перевел Винни-Пух ответ правителя.

Вот, блин, не везет! Слишком далеко на север забираться не хочется, долго. Тем более что все равно придется возвращаться назад — благоприятное обратное течение расположено южнее. Плюнуть на все и ограничится уже добытой суммой? Да, она меньше запланированной, однако все равно гигантская. Во всей Европе сейчас крутится всего-то тонн пятьдесят-шестьдесят золота. А у нас в трюме уже две! Мои размышления вдруг прервал Тликоацин:

— Если слугам Кетцалькоатля угодно, есть город в четырех днях пути отсюда, в глубине плоскогорья. Это очень богатое место, там большой храм, украшенный золотом, у людей много украшений. Этот город воюет с тем городом, — сообщил переводчик, выслушав правителя. — Тликоацин предлагает пойти в совместный поход против них. У него большая армия, мы легко победим.

— Да? — усмехнулся я. — А чего же он тогда до сих пор не победил? Может у них армия еще больше?

— Нет, — не смутился правитель. — У них армия меньше. Но очень крепкие стены вокруг города и массивные ворота, которые мы не смогли сломать. Но у вас же есть огонь, вы их сожжете!

Логично размышляет. А не ловушка ли это? Заведут хрен знает куда, накинутся массой и… Да нет, вряд ли. Скорее, действительно в одиночку одолеть врага не смог, а тут такой мощный союзник вдруг подвернулся. И появился шанс поставить точку в старом споре с противником. Рискнуть, что ли?