Обещанные четыре дня пути как-то незаметно обернулись шестью. Несмотря на все тренировки личного состава, многочисленные марш-броски и прочее, конкурировать с местными жителями в непривычном климате не получалось. Индейцы, навьюченные двадцатипятикилограммовыми тюками, легко преодолевали двадцать километров в сутки по каменистым тропкам, поднимающимся на плоскогорье. А вот мои бойцы, с аналогичным грузом, серьезно выбивались из сил. Чтобы не загнать их окончательно к началу сражения, пришлось ограничить дневной переход двенадцатью-пятнадцатью километрами, увеличив количество остановок на отдых. А то я опасался, что вид тяжело дышащих и шатающихся от усталости "посланцев бога" серьезно пошатнет наш авторитет в глазах местных воинов. Что было бы крайне опасно!

Тликоацин действительно вывел большую армию. Даже, я бы сказал, огромную! Олег, созерцая выходящие из города бесконечные колонны разодетых в перья воинов, вооруженных копьями, луками и страшного вида деревянными мечами, усеянными вдоль режущей кромки бритвенно-острыми обсидиановыми пластинками, спросил меня — стоит ли так рисковать? Ведь если навалятся все вместе — сомнут к чертовой матери! При таком-то численном превосходстве!

По грубой прикидке получалось, что правитель выставил более двух тысяч воинов. То есть — по двадцать пять на каждого нашего бойца! Ведь мы взяли в поход три взвода из четырех, то есть чуть больше семидесяти человек. Остальные остались на корабле, вместе с Джакомо, Цадоком и Анной, отговорить которую от участия в опасном походе стоило больших трудов.

Я понимал опасения командира наемников и частично их разделял. Однако, зная из исторических документов, как протекали бои между индейцами и конкистадорами, был более спокоен. В случае "классического" фронтального нападения, против нашего организованного и вооруженного превосходящим оружием отряда даже такая многочисленная, но не знающая строя армия большого успеха не добьется. А вот при внезапной атаке ночью… Пришлось принимать серьезные меры.

Вследствие этого в походе мы тащились в арьергарде, на немаленькой дистанции от основных сил союзников, чтобы иметь время отреагировать, если те вдруг передумают с нами дружить. А на ночь обустраивали отдельный лагерь с укреплениями и ловушками. Причем передали Тликоацину, чтобы довел до сведения всех своих людей — приближаться ночью к лагерю посланцев Кетцалькоатля смертельно опасно. Сожгут. Вроде бы, пока работало. Хотя все равно, треть бойцов постоянно находилось в карауле, что тоже способствовало увеличению усталости.

Так, сначала проходя через небольшие поселения, подвластные союзному правителю, а потом и вовсе в окружении малоинтересного полупустынного ландшафта с редкими источниками воды, за почти неделю мы и добрались до вожделенного города, называвшегося Куаупан. Это, судя по солидным старинным строениям, действительно был древний, еще майянский город. Но уже давно захваченный тольтеками. С двух сторон его защищала бурная горная река, с третьей — высокий обрыв, и войти внутрь можно было лишь с четвертой, укрепленной мощным валом из необработанных громадных камней с гигантскими воротами по центру. Да, немудрено, что армии Тликоацина, не обладающей осадными машинами, такая крепость оказалась не по зубам.

А сможем ли мы тут что-то сделать? У нас ведь тоже тарана не имеется. Подобравшись поближе к наглухо запертым при приближении врага воротам, детально рассмотрел их при помощи подзорной трубы. М-да, даже если выпустить по ним весь взятый с собой запас ракет, толку будет чуть. Ворота-то в основе деревянные, но толстенные и частично покрыты пластинками из камня и серебра. Ракета там даже сквозную дырку не сделает, не говоря уже, чтобы сжечь!

Я, конечно, предполагал увидеть нечто такое еще при подготовке к походу, поэтому изначально сделал ставку на закладку под ворота мины. Для чего носильщики из числа союзников были загружены двумя сотнями килограммов пороха. Однако как его туда заложить? Ворота стоят на твердой базальтовой скале, выходящей здесь на поверхность. То есть про подкоп можно уверенно забыть. Прикрепить заряд к самим воротам? Должно сработать, но только вот защитники крепости вряд ли будут спокойно взирать на непонятную суету воинов противника у себя под носом. А им есть что противопоставить! Поднял трубу чуть повыше и полюбовался на некое подобие деревянных башенок из мощных брусьев, нависавших над воротами. Там торчало по несколько десятков лучников врага на каждой, однако видно было только кончики готовых к выстрелу стрел — бойницы искусно защищены кусками камней и обитыми кожей бревнами. Из арбалетов вражеских стрелков не снимешь. Однако у нас есть кое-что и помощнее…

К атаке приступили на следующее утро. Пока воины Тликоацина отвлекали противника воинственными криками и неприцельной стрельбой из луков, специально выделенная группа из двух ракетных звеньев в каждой, под прикрытием заранее построенных передвижных деревянных щитов, осторожно подползла на расстояние метров сорока от ворот. Дальнейшего испугались даже союзники, не говоря уже о противниках. Две дымные стрелы с жутким свистом протянулись в сторону прикрывавших ворота башенок. Одна, промазав, улетела дальше, а вот вторая воткнулась в один из брусьев, продолжая изрыгать огонь и дым из сопла. Через секунду бабахнул взрыв. Во все стороны полетели камни и деревянные щепки. А когда ветер рассеял облако дыма, обнаружилось, что часть башенки обрушилась, и из бесформенной груды на земле жутко торчали куски тел защитников.

Под радостно-испуганные крики союзников и вопли ужаса с той стороны, ракетчики сделали еще несколько залпов. Через пять минут от обеих башенок не осталось и следа, путь к воротам оказался открыт. Туда и ринулась вторая группа под моим командованием (хоть Олег и пытался удержать меня от непосредственного участия), в сопровождении нескольких десятков бойцов Тликоацина, тащивших сосуды со взрывчаткой и дополнительные щиты. У ворот часть из них закрыла собой группу подрывников, обеспечив нам нормальные условия для работы. Чтобы усилить эффект взрыва, прибили большой стальной бочонок без крышки (его и еще один запасной тащили всю дорогу на специальных носилках по восемь индейцев одновременно) открытой стороной к воротам с помощью гвоздей через специально предусмотренные для этого в ободке отверстия. Вставили запальный шнур в предназначенную для него дырочку и аккуратно стали его разворачивать. Длина шнура составляла пятьдесят метров, что явно было меньше безопасного расстояния — в стальном "горшке" находилось полсотни килограмм пороха. Поэтому, подпалив шнур, бросились со всех ног в присмотренное заранее укрытие за скалой, удачно подвернувшейся еще в паре десятков метров дальше от заряда.

Секунд десять ждал с замирающим сердцем срабатывания "адской машины". Вдруг шнур потухнет, разрыв там или еще что? Но тут бабахнуло так, что не ожидавшие такого грохота союзники, в ужасе побросав оружие, с воплями кинулись наутек. Судя по запаху, кое-кто даже обделался. Защитникам города сейчас бы организовать контратаку — и нам конец. Но у тех дела обстояли еще хуже.

Выглянул из укрытия. Вонючий дым почти рассеялся и все уже было видно. Ворота отсутствовали. Нет, какие-то куски висели по сторонам прохода, но основная масса материала исчезла, скорее всего улетев куда-то внутрь города. О чем свидетельствовали многочисленные стоны раненых, доносившиеся оттуда. Самое время врываться внутрь, пока защитники не очухались. Однако осаждающая армия почти вся разбежалась. Надо же! Лучше бы я отвел их подальше перед началом взрывных работ! Но не догадался.

Командир союзников, хоть сам и не сбежал, но явно остался на месте лишь благодаря титаническому усилию воли и пребывал в состоянии шока. Подбежал к нему, хлопнул по плечу. Тликоацин моргнул пару раз и вдруг быстро-быстро залопотал что-то, преданно глядя в мои глаза. Из многочисленных слов я разобрал только "Кецалькоатль". Подозвав Винни-Пуха, с его помощью прервал поток сознания индейского вождя, указав тому на его разбегающуюся армию. Правитель схватился за меч и ринулся наводить порядок в рядах, сходу зарубив пару ошибочно считавших, что умеют быстро бегать.

Однако времени терять было нельзя. Пока Тликоацин организует своих воинов, можно и упустить инициативу! Поэтому приказал Олегу атаковать, не дожидаясь обделавшихся союзников. Построившись колонной, вбежали в оставшийся от ворот проход. Открылась картина полного разгрома. В беспорядке валялись куски ворот вперемежку с кусками стоявших за ними, видимо, защитников. Живых воинов противника пока видно не было Но соваться в узкие каменные улочки незнакомого города такими маленькими силами выглядело бы весьма неосмотрительно. Приказал занять оборону у ворот, чтобы сохранить за собой проход в город до прихода союзников. Перестроившись в двойную цепь, выстроились у ворот, прикрывшись своими небольшими щитами. Неровная поверхность и множество подходов с разных сторон не позволяли сохранить непрерывность строя, который неизбежно распался не несколько отдельных частей. Они прикрывали фланги друг друга, но все равно, как бы эти разрывы не вышли нам боком!

Враг появился буквально через пару минут. Из сходящихся к воротам улочек вдруг вынырнули почти одновременно несколько крупных отрядов. До двух сотен воинов в каждом. На нас посыпались стрелы. Прикрывая друг друга щитами, насколько было возможно, ответили арбалетным залпом. Но индейцы, не смутившись потерями, пошли в атаку. Неорганизованная толпа с дикими криками поперла на нас. Выждав, когда передние из них приблизились метров на тридцать, скомандовал:

— Гранаты и картечницы к бою! Огонь!

В толпу полетели дымящиеся бронзовые яйца. И почти сразу ударили выстрелы. Будто коса смерти прошлась по передним рядам, срезав их почти начисто. Раздавшиеся вскоре взрыва гранат сильно проредили и задние. Однако неугомонные тольтеки решив, видимо, что пришел конец света и терять более нечего (что, конкретно для их города и его жителей, было не так уж и далеко от истины), продолжали бежать на нас, сломя голову, а из улиц прибывали дополнительные подкрепления. Еще один залп из арбалетов, картечниц и бросок гранат уменьшили количество воинов противника в разы, однако несколько десятков все равно добежали. И еще примерно столько же вдруг зашли нам в тыл, спрыгнув с ближней к бывшим воротам стороны оборонительного вала. Пришлось вступить в рукопашную. Расширяющиеся к концу длинные двуручные тольтекские мечи, из прочного дерева, усеянные острейшими обсидиановыми пластинками, действительно оказались страшным оружием. Хотя ни наши шлемы, ни щиты и бригантины они пробить не могли, но несколько неудачливых бойцов осталось без кистей рук и ступней, не прикрытых доспехами. А одного, окруженного сразу семью аборигенами, тем удалось убить. Хотя прежде тот своим мечом успел уложить четверых. Это был Доброслав, племянник Олега. Тот ринулся было на помощь, но тщетно. Ему оставалось лишь зарубить остальных тольтекских воинов, не успевших даже обрадоваться победе.

В общем, ценой умеренных потерь, первую атаку защитников города удалось отбить. Однако из улочек уже выбегали новые отряды. Где этот долбанный Тликоацин, мать его..?!! Я выглянул в ворота. Союзник успел привести в порядок большую часть своего войска и теперь изо всех ног гнал их к городу. Ну слава богу!

Дали еще залп из картечниц и арбалетов по вновь подбиравшимся к нам противникам и тут Тликоацин со своими бойцами достиг, наконец, ворот. Наш отряд расступился, пропуская союзников. Дальше те действовали в основном самостоятельно. Они местные, им и карты в руки…

Через три часа все было кончено. Храм мы захватывали вместе с бойцами Тликоацина, не доверив целиком это щекотливое дело союзнику. И, как бы подводя окончательный итог битвы, над древней ступенчатой пирамидой взвилось белое знамя с голубой шестиконечной звездой и красными серпом и молотом. Последние защитники города погибли или попали в плен, что, в местных реалиях, означало, в принципе, то же самое, только позже и больнее. Рабов в качестве собственно рабочей силы тут почти не применяли, используя в основном только для жертвоприношений. Но это их местные заморочки, в которые мы вмешиваться не собирались. А занялись самой приятной частью любой битвы — дележом добычи.

Делить было что. Стены трех внутренних комнат в святилище были полностью покрыты пластинами золота. Часть из них — без рисунка, а другие — с барельефами или чеканкой, изображающей различные сцены из жизни или непонятные картинки. Я отобрал самые интересные из них, несомненно представлявшие огромную культурную ценность и упаковал отдельно. Пустим их в дело только в самом крайнем случае, иначе — пусть сохранятся для потомков. Все остальные изделия, найденные в храме и городе — пошли в копилку. С союзниками не делились — им досталось все остальное. Оружие, одежда и гончарные изделия, не считая огромного количества рабов для жертвоприношений. Впрочем, часть добычи — несколько богато разукрашенных мечей, явно принадлежавших покойному властителю города, и всякие украшения из перьев и кожи Тликоацин торжественно преподнес мне. Видать совесть замучила — ведь нам достался только блестящий. но почти бесполезный, с его точки зрения металл. Отобрал парочку вещичек из перьев в качестве презента для Анны, пусть наденет. В интимной обстановке, на людях в Европе в таком виде не появишься!

Всего в наших руках оказалось четыреста пятьдесят килограммов золота и тонна серебра. Да уж, богатый город. Был. Нигде более мы не получали и половины от такого количества! Теперь, пожалуй, можно и закругляться. Добычу упаковали в тюки, нагрузили на индейских носильщиков и, после трехдневного пребывания в захваченном городе, отправились к побережью.

Но сначала торжественно похоронили Доброслава. Олег эти три дня не отходил от его тела, молча сидя и ни с кем не разговаривая, а утром четвертого похоронил по православному обычаю. Отпевать тут было некому, поэтому он с товарищами просто пробубнили какие-то молитвы. На могиле поставили крест, сбитый из трофейных мечей.

И вот мы уже на корабле. Обратный путь, из-за большого количества трофеев, занял аж десять дней. Мы продолжали соблюдать в дороге повышенные меры безопасности. Однако союзники, если и имели вначале какие-то коварные планы, явно позабыли о них после демонстрации мощи "посланцев бога". Особенно их впечатлил не подрыв ворот, а соотношение погибших во время попытки горожан отбить проход. Люди Тликоацина тщательно подсчитали количество трупов на приворотной площади и пришли в ужас. На единственного нашего убитого пришлось двести семьдесят мертвых воинов противника, разной степени целостности. От валяющихся в луже крови с незаметной дырочкой от выстрела из пневматики, и до разорванных на куски до полной неузнаваемости, обугленных тел. После этого зрелища нападать на нас любой посчитал бы безумием.

Так что добрались в полном порядке, без эксцессов. Погрузили добро, тепло распрощались с союзниками, закатив прощальный пир для Тликоацина с ближним окружением. Прямо на площади у корабельной стоянки, на всякий пожарный. До конца доверять индейцам я так и не стал, а особенно их оказавшемуся слишком быстро ориентирующимся в непонятной обстановке правителю. И теперь готовимся на рассвете следующего дня отправиться в обратный путь, через огромный океан. Представляешь расстояние, которое предстоит проделать на этом утлом и медлительном, по нашим меркам, суденышке, и дух захватывает. Однако сюда же добрались! И обратно доплывем! И не пустыми, с добычей. А вот как будем реализовывать дальнейшие планы? Боюсь, подстерегает нас на этой стезе как бы не больше подводных камней, чем в океане по пути домой. Что же ждет нас в Европе?

Конец второй книги.

Ноябрь 2012