Стан хуррамитов располагался на восточной стороне Хаштадсара. Бабек созвал военный совет. Храбрые военачальники уже знали, что Мухаммед ибн Гамид готовится к нападению. Знали, что двинется на них стотысячное обученное войско халифа Мамуна и тысяча натасканных львов. Бабек у себя в шатре вместе с военачальниками рассматривал карту боевых действий и делал на ней пометки. Был здесь и Мобед-Мобедан с гранатовым прутиком в руке. Главный жрец расхаживал, заткнув полы длинной, красной абы за шерстяной пояс. Он изредка останавливался и, помахивая гранатовым прутиком над головами совещающихся военачальников, полушепотом произносил благословения. Внимание всех собравшихся было сосредоточено на карте. Бабек, показывая линию защиты, ставил задачи перед каждым. И Муавия, и Тархан, и Рустам, и Ис мат походили на тигров, рвущихся в схватку: "Мы не пропустим в Базз полчище грабителей халифа Мамуна! Погибнем, но не отступим!"
На совете высказывались различные предположения, дельные Бабек принимал тотчас. Он никого не перебивал, наоборот, вел себя так, чтобы каждый мог высказаться откровенно. Сообща решили, что "белые дивы" Мазьяра, сына Гаруна, должны затаиться в засаде в лесу за Каменным холмом. А всадники Исмета аль-Курди, перевалив через Каменный холм, должны встретить нападающую конницу противника. Отряд Исмета должен поначалу медленно отступать с боем, а затем стремительно отойти к Баззу. Когда халифская конница увлечется преследованием всадников Исмета, "белые дивы" Гарунова сына Мазьяра нападут с тыла и окружат противника. И тут Исмету аль-Курди надо повернуть вспять и ударить изо всей силы. А лучникам Мухаммеда ибн Баиса надлежит остаться в запасе. Все должны ждать распоряжений Бабека.
На военном совете Бабек велел избегать насколько возможно потерь в живой силе. В заключение Бабек сказал:
— Не забывайте, кто такой халиф Мамун. Он может на поле боя сыграть с нами, как в шахматы. Я не очень опасаюсь Мухаммеда ибн Гамида. Но халиф Мамун, который все рассчитал и послал его против нас, очень хитер. Внимательно следите за каждым ходом, как на шахматной доске. Возможно, придется изменить направления ударов.
Военный совет завершился. Мобед-Мобедан взял в углу шатра кувшин и налил хум в большой глиняный кубок:
— Выпей, — сказал главный жрец и поднес кубок сначала Бабеку. — Да прибавит силу твоим рукам великий Ормузд! Да пребудет с тобой дух пророка Ширвина!
Отведали хума и военачальники. Все оживились. Будто и не предстояло им вступить в кровавый бой.
Перед битвой воины у пылающего среди шатров огня совершали молебен… Мобед-Мобедан в присутствии самого Бабека омыл святой водой стрелу, которой предстояло первой полететь в неприятеля, затем окропил той же водой красный стяг, который понесут впереди войска. Так было заведено у хуррамитов. Главный жрец собственноручно возжег огонь в атешдане, который возьмет отряд, первым вступавший в бой. Согласно пожеланию Бабека воины передового отряда были приглашены к очагу. Главный жрец благословил их.
Все разом обнажили мечи и ударили ими по щитам:
— Великий полководец, пусти нас в бой!
— Великий Ормузд, укрепи наши мечи!
— О пророк Ширвин, помоги нам!
Поднялся мощный гул. Сверкали мечи, щиты, шлемы, кольчуги. Мобед-Мобедан истово исполнял обряд поклонения огню и, воодушевляя войско, повторял: "Свобода, или смерть!"
Ряды хуррамитов заходили волнами… Халифское полчище под черными знаменами невозможно было охватить глазом. Арабы, будто превратились в эбеновые деревья и покрыли склоны Хаш-тадсара. Ослепительно сверкали дамасские и самсамские мечи. На войско Бабека, облаченное в красные одежды и стоящее под красным стягом шли черные тучи с молниеподобными мечами!.. Закованный в броню халифский воин, ведя под уздцы черного верблюда, шагал впереди "черных туч". В паланкине между горбов верблюда сидела закутанная в белую чадру юная девственница. Таков был арабский обычай.
Бабек взметнулся в седло, приказал трубить в трубы и развернуть знамена. Пронзительные призывы труб выстроили воинов в боевой порядок и разгорячили их. Ставший начальником Муавия с походным атешданом встал перед войском. Он, презирая смерть, гордо шагал впереди. За ним воин на белом коне двигался с красным знаменем. Огнепоклонники, одетые в красное, выставив щиты и стреляя из луков, неустрашимо продвигались вперед. У подножья Каменного холма войско на какой-то миг остановилось. Бабек, крепко сжав поводья Гарагашги, издал клич:
— Вперед!..
Загрохотали барабаны. Всколыхнувшееся войско вскипело, подобно селю. Белоконные всадники Исмета аль-Курди со щитами и обнаженными мечами в руках ринулись с правого крыла вперед. И снова раздался голос Бабека:
— Бойцам Сахля ибн Сумбата защищать левое крыло! Левое крыло!
И черноконные всадники Сахля рванулись с места. А теперь полководец приказал:
— Мухаммеду ибн Баису защищать середину! Мазьяр, ты знаешь, что надо делать, приступай! Асим, Рустам, Тархан со своими отрядами остаются в резерве!
И загорелся бой… Кровавый бой!..
Всадники Исмета аль-КурДи на белых конях, перевалив через Каменный холм, сшиблись с конницей неприятеля… Вскоре, словно не выдержав натиска, курды, как и было задумано, вдруг повернули коней в сторону Базза. Халифская конница кинулась их преследовать, тут-то и выскочили из засады "белые дивы" Мазьяра, ударили сзади и окружили зарвавшихся преследователей. Всадники Исмета аль-КурДи вновь ринулись в бой.
Поначалу все шло, как и было задумано, однако чувствовалась слабость средней линии. Оборона ее была поручена Мухаммеду ибн Баису, который в последнее время вновь показал себя храбрым, мужественным и ревностным военачальником, рассеял подозрения Бабека. Он умышленно отдавал противоречивые распоряжения, сбивая воинов с толку. Эта линия была прорвана, халифское войско с криками: "Аллахуакбар! Лаилахаиллаллах!", подобно селевому потоку, устремилось в глубь обороны хуррамитов.
— О меч аллаха, Сейфуллах!
— Э-ге-гей!
— Гяуры, выпустим ваши кишки!
"Белые дивы" Мазьяра, переместившись, преградили путь врагу. Исмет аль-Курди вынужден был двинуть свой отряд к середине. Бой разгорелся с новой силой. Враг превосходил числом и ни в коем случае не хотел упускать полученного преимущества.
Сидя в седле и держа в руках обнаженный меч и щит Бабек с отдаленного холма наблюдал за ходом сражения. Халифские войска стали обстреливать хуррамитов из камнеметов. Но хуррамиты не пятились и продолжали упорно сражаться:
— Великий Ормузд, помоги!
— О пророк Ширвин, где ты?!
Бабек не мог вынести стенаний раненых бойцов. Порывался кинуться в бой. Но Мобед-Мобедан сдерживал его. Помощники и телохранители Бабека с мечами в руках взяли его в кольцо, охраняли крепко. Бабек сердито дернул поводья своего коня.
— Пусти меня, старик!
— Сын мой, Бабек, если потеряем тебя, родина пропадет! Потерпи!
В центре обороны царила неразбериха. Бабек вскипел:
— Нет, я сам должен вступить в бой, не то войско погибнет.
Мобед-Мобедан крепко ухватил за узду его коня и не отнимал рук:
— Ради великого Ормузда, потерпи еще! Пока что у нас есть еще полки в запасе.
В это время к Бабеку подскакал Абдулла, и, тяжело дыша, соскочил с коня:
— Великий полководец, камнеметы почти полностью уничтожили отряд Сахля! И "белых дивов" Мазьяра остается совсем мало! Лучники Мухаммеда ибн Баиса истекают кровью! Прикажете войску отойти?
Бабек возмутился:
— Позади нас — наши матери, сестры, жены! Хочешь, чтоб мы нашу честь бросили под ноги пришельцам?! Никакого отступления! Вперед! Наш последний бой — здесь! — и Бабек указал на поле боя.
Абдулла, не проронив ни звука, тотчас же вскочил на коня возвратился на поле боя. Только он скрылся с глаз, как прискакал Муавия. Демир, с громким ржаньем рыл землю. Муавия был весь в крови, но держался как ни в чем не бывало. Муавия бросил окровавленную голову, которую держал в руке, под копыта Гарагашги:
— Полководец, это — голова Абдуллы ибн Мубарека! Того самого Абдуллы, что во времена халифа Гаруна ар-Рашида увел наших матерей, сестер в Багдад и отдал Фенхасу — работорговцу. Я своими руками отрубил ему голову.
Бабек с омерзением глянул на голову со сжатыми зубами и выпученными глазами и рассвирепел:
— Эта голова заслуживает быть отданной на съедение собакам! Не задерживайся здесь, Муавия, возвращайся в бой!
Муавия не медля ускакал.
В центре шла жестокая рубка. Лязгали щиты, мечи. Стрела сбивала стрелу и обе падали на землю. Мухаммед ибн Гамид приказал:
— Выпускайте львов!
Тысяча голодных львов разом бросилась на хуррамитов. Трудно было противостоять этим хищникам. Бабек велел подпалить львов факелами… На львов двинулись две тысячи факельщиков.
От запаха паленой шерсти раскалывалась голова. Боевые львы, обезумев от ожогов, грызли друг друга. Израненные хищники с диким ревом катались по земле, корчились и наконец издыхали.
Середина была прорвана еще раз. Вражеская конница с гиком ринулась в прорыв. Впереди скакал Мухаммед ибн Гамид. Он мчался прямиком на Бабека. Сзади шейх Исмаил подзадоривал его:
— Вперед, хуффанский лев! Вперед! Если ты снимешь голову этому гяуру, мы избавимся от всех забот.
— Будь спокоен, шейх! Голова этого гяура будет снята!..
В рядах хуррамитов Бабек приказал, чтоб вновь заиграли трубы и собрали войска на передней линии. Но потери были слишком велики, многие воины, получив раны, барахтались в пыли.
Бабек пригнулся к шее коня:
— Великий Ормузд, помоги нам! — И, не слушая больше уговоров Мобед-Мобедана, погнал коня в сторону Мухаммеда ибн Гамида. — О пророк Ширвин!
Гарагашга, привычный к этому громоподобному рыку, знал, что пора лететь быстрее ветра. Гарагашга рванулся, камешки, вырвавшиеся из-под его копыт, попадали возле главного жреца. Телохранители поскакали за Бабеком.
Телохранители Мухаммеда преградили путь Бабеку. Мухаммед издал клич:
— Э-ге-гей!
Шейх Исмаил, увидев, что на них летят не всадники, а сама молния, в ужасе повернул коня: "О аллах, помоги мне!"
Бабек направо и налево рубил теснивших его телохранителей Мухаммеда ибн Гамида. Много вражеских тел валялось под копытами Гарагашги.
Наконец скрестились два меча и ужасное ржанье двух коней сотрясло Хаштадсар! У всех побежали мурашки по телу; и пришельцы, и хуррамиты, невольно прервав схватки, наблюдали за поединком. Сражались два полководца!.. Кони с храпом вставали на дыбы. И тут откуда ни возьмись появился лев и прыгнул в седло Гарагашги. Бабек только раз махнул мечом сбоку и голова льва скатилась на землю. Кровь оросила серебряное седло и, стекая, обагрила ноги Бабека. Улучив мгновенье, Мухаммед хрипло выкрикнул "Лаилахаиллаллах" и попытался обрушить свой острый дамасский меч на голову Бабека:
— Получай, гяур!
Бабек тотчас прикрылся щитом. Щит был рассечен пополам. Мухаммед, осмелев, еще раз замахнулся мечом над головой Бабека. Бабек быстро подставил свой меч. Мечи ударились с такой силой, что во все стороны посыпались искры. Кони, снова встав на дыбы, ржали.
— Великий Ормузд, помоги! — воскликнул Бабек и, быстро вынув ноги из стремени, вмиг встал на седле. Выпрямившись, подобно тигру, бросился на грудь Мухаммеда ибн Гамида и они в седле схватились врукопашную… Для халифского полководца это было полнейшей неожиданностью, он растерялся и, сбитый кулаком Бабека, вывалился из седла. Не успел Мухаммед ибн Гамид приподняться, как Бабек с мечом в руке прыгнул на грудь противника и вмиг отсек ему голову.
— Старый пес!..
Хоть мечи опять были пущены в дело, но в халифском войске началась паника. Положение на поле боя тотчас изменилось. Хуррамиты с возгласами: "Великий Ормузд! Великий Ормузд!" перешли в наступление. От рыка Бабека задрожали горы:
— Лучники Рустама, на правое крыло!
— Отряд Муавии, на левое крыло!..
— Абдулла — в середину!..
— Оставшиеся в живых лучники Мухаммеда пусть остаются в запасе.
— Всадникам Мазьяра и Исмета больше не вступать в бой. Они и так понесли большие потери.
Халифское войско хоть и оказывало сопротивление, но лишенное предводителя, устоять перед хуррамитами не могло. Воиньы Абдуллы окружили часть халифского войска. Девушка, сидящая в паланкине, пытаясь покончить жизнь самоубийством, бросилась с верблюда наземь. Бабек поймал ее на лету:
— Великий Ормузд, это же — красавица пустынь! — восхищенно воскликнул он. — Потом обратился к пленнице. — Не бойся, мы с большим уважением относимся к девушкам. Видишь ни одна хуррамитская стрела не была пущена в тебя. Не бойся. — Он передал девушку своим телохранителям. — Отведите красавицу в мой шатер!
Телохранители отвели девушку в шатер. Воины поносили чужеземцев:
— Подлецы, прячущиеся под женским подолом! Даже одну девушку не могли защитить!
Халифское войско кинулось наутек. Опаленные, израненные львы бежали за хозяевами, широко разинув пасти, волоча за собой цепи. У главного палача Масрура и главного врача Джебраила дрожали колени. Масрур причитал: "Да раздавит аллах престол халифа Мамуна! Куда он нас послал?! Как бы нас свои львы и не сожрали!" Джебраил думал: "Опять я возвращусь в Багдад?! Нет, Золотой дворец мне опротивел. До каких пор я буду там лечить жестоких людей, до каких пор буду смотреть на напрасно пролитую кровь?! Мне выгоднее служить врачом у такого храбреца, как Бабек. Только бы удалось вырваться, перейду к нему. При первом же удобном случае…"
И Масрур, и Джебраил на бегу оглядывались по сторонам: "Где же шейх Исмаил?" А шейх Исмаил затерялся среди обезумевших людей, старающихся, давя друг друга, поскорее удрать.
Черные знамена валялись в пыли. Крики улепетывающих халифских вояк оглашали Хаштадсар:
— Ва вейла! Куда скрылся шейх Исмаил?! Гяуры перебили нас?
— О повелитель времен, явись!
— Аллах, обрушь на голову гяуров камни Сиджиль!
— Ва вейла!.. Как же эти гяуры подмяли нас!
— Ва вейла!.. Откуда эта черная туча?!
Солнце садилось, мрак опускался на землю. Белые облака на горизонте багровели. Бабек вновь бросил боевой клич и воодушевлял хуррамитов:
— Истребляйте врага!
Пленных было не счесть…
Багдад охватило уныние. Гонец не решался передать халифу Мамуну письмо с красным пером, привезенное с Хаштадсара. Золотой дворец погрузился в траур.
Статуя всадника на зеленом куполе дворца Золотых ворот направила свое копье на север — на Азербайджан. Казалось, всадник вот-вот обретет дар речи и объявит: "Люди, поднимайтесь на джихад, гяур Бабек Хуррамит угрожает Багдаду!"