Тяжело груженая повозка медленно тащилась по северной дороге. Позади был Гивой, а впереди – раскисшее дерьмо, именуемое Гацонским трактом. Джерт старался аккуратно ступать по жиже, но это не помогало. Всего сотня шагов от городских стен, а он уже был в грязи по самую задницу. Это раздражало.

Окружающий пейзаж являл собой иллюстрацию всепоглощающей безысходности. Мимо, разбросав по сторонам бурые комья, пролетел одинокий всадник и унесся в сторону Граувера. Джерт коротко ругнулся, но успел вовремя увернуться от брызг. Девушке, продиравшейся сквозь грязь перед ним, повезло меньше: жижа облепила весь подол ее простенького платья, испачкала рукав и волосы. Несчастная взвизгнула, уронила большую плетеную корзину, доверху заполненную какой-то снедью, и обрушила поток витиеватых проклятий вслед хаму. Тот, впрочем, уже скрылся за холмом и не внял пожеланиям.

Зато Джерт, наблюдавший за развернувшимся действием, заслушался.

— Эй, дорогуша, не переживай ты так! — окликнул он. — Истинную красоту ничто не испортит.

Девушка обернулась, увидела его и широко улыбнулась. Во рту у нее недоставало трети зубов, один глаз косил, а на щеке красовалось уродливое родимое пятно. Корзина медленно утопала в грязи.

С комплиментами он явно погорячился. Но отступать было поздно.

— Красотка, знаешь ли ты, где живет Артанна нар Толл? — Джерт натянул самую обаятельную улыбку и подошел ближе. — Пока вспоминаешь, давай помогу. Тяжелая, должно быть, ноша.

Девушка продолжала глуповато улыбаться, демонстрируя воспаленные десны. Джерт отвоевал у лужи корзину, заглянул под кусок ткани и почуял острый запах сыра. В животе заурчало.

— Мне говорили, поместье «Сотни» находится к северу от города. Я правильно иду? Ответь же мне, милая!

Наконец, лицо девушки приобрело осмысленное выражение, и она, улыбнувшись еще шире, пролепетала:

— Я там живу.

— Какое везение! — хмыкнул Джерт. — Тогда, пожалуй, я тебя провожу.

Девушка ничего не ответила, лишь кивнула и бодро зашагала прямо по глубоким лужам. Ее спутник подхватил плетенку и, тщательно выбирая место для шагов, последовал за ней. Эту несчастную боги, должно быть, обделили не только внешностью, но и мозгами.

— Далеко отсюда твой дом? — поравнявшись с ней, спросил Джерт.

— Вон за тем деревом будет дорога налево, — девушка махнула рукой вперед. — Нам туда. А потом прямо.

— Интригует, — вздохнул ее спутник и свободной рукой поправил перевязь ятагана. Видят боги, он оказывался в компаниях и похуже.

Окраины Гивоя мало чем отличались от трущоб других городов. Разве что у каждого была своя маленькая особенность, отличавшая его от прочих, делавшая незабываемым. В Сифаресе многие постройки были покрыты известью. Белая краска отражала свет, прятала горожан от жары. В Даджирате, расположенном еще южнее, возле каждого дома росли фруктовые деревья, дарившие благостную тень. Вольная Виенца славилась стеклянными бусинами, которыми украшали двери жилищ. Здесь же все имело характерный бурый оттенок: то ли под цвет жижи на дорогах, то ли из-за нее. От других городов Гивой отличало только феноменальное количество дерьма – во всех смыслах.

Джерт бросил взгляд на дорожный указатель. На севере были хайлигландские Мельн и Эллисдор, на юге – гацонские Турфало и Глунь, а еще дальше – латанийский Уфайнор и священный Агаран. Но, куда бы ни вели эти выщербленные колдобинами дороги, путь Джерта лежал в другую сторону.

Как и обещала его спутница, сразу за большим раскидистым дубом показалась на удивление ровная дорога, уходившая влево. В нескольких сотнях шагов от высилось поместье «Сотни»: большой двухэтажный дом из серого камня и обнесенная частоколом обширная территория, на которой размещалось множество построек поменьше. Не дом – крепость. Все, как говорил тот лекарь.

— Большой у тебя дом, — одобрительно кивнул Джерт.

— О, так я в нем и не живу! В большом доме слуги не ночуют.

— А воины?

— Совсем молодые живут в казарме подальше. Это удобно, — хихикнула девушка.

Рианос рассказал о «Сотне» много полезного, но меньше, чем требовалось. Вытащить из него план здания так и не удалось. Остальное пришлось собирать по крупицам, напаивая в тавернах друзей и врагов Артанны, подкупая прислугу и развязывая служанкам язык серебром. Он узнал достаточно, чтобы чувствовать себя спокойно, но не свободно. И это раздражало не меньше, чем заляпанная грязью задница.

Отчасти Джерту было жаль того лекаря. Смерть он, разумеется, заслужил – нарушил закон и должен был за это ответить. Но того, что сотворил с ним Джерт после – нет. Этого требовали обстоятельства, но никак не врожденная жажда крови. Кровожадностью Джерт никогда не отличался. Впрочем, какая этому Рианосу разница, если к тому моменту он уже был мертв? По крайней мере, лекарь принес пользу после смерти, пусть и не тем людям. Мало какой труп мог похвастаться подобным достижением.

Они миновали широкое поле, хранившее следы выкорчеванных деревьев. Встречались и короткие пни: обитатели поместья специально расчищали подходы, не позволяя гостям остаться незамеченными. Путь преградили огромные ворота, к которым были приставлены двое хорошо вооруженных часовых. На смотровых башнях, расположенных выше, тоже виднелись люди. Поместье и правда неплохо охранялось. В этом Рианос не преувеличивал.

— Дара, кто этот человек? — один из стражей шагнул вперед, всматриваясь в лицо пришельца.

Девушка снова глуповато улыбнулась.

— А… Он мне помог.

Часовой нахмурился:

— Если наниматься, то зря. Сегодня смотров не проводят.

— Из-за лекаря? — спросил Джерт.

— Угу, — кивнул воин. — Приходи завтра.

— Так из-за этого я и здесь! Видел кое-что возле старых литейных, но в подробностях расскажу только твоему командиру, — Джерт махнул рукой в сторону города. — Сам понимаешь, кому попало о таком не говорят…

— Так ты видел лекаря?

— Да.

Охранники перекинулись взглядами.

— Ладно. Погоди, я спрошу, — часовой скрылся за воротами, прихватив с собой косоглазую девушку.

Минутой позже Джерт оказался в поместье «Сотни». Сначала его вели по извилистой дорожке, петлявшей между стенами укреплений, затем они вышли на относительно просторную поляну, примыкавшую ко входу в каменную громадину, что служила домом вагранийской наемнице. Джерт был готов поклясться, что из этого здания было несколько лазеек наружу и, возможно даже имелся настоящий подземный ход – слишком уж хитрой казалась планировка: разные уровни, выступы, парапеты, башни, ведущие куда-то ступеньки. Но все же это была не крепость.

Перед окованными сталью дверями его встретила странная парочка – исполинских размеров мужчина с бритой головой и строго одетая женщина с хмурым лицом.

— Иди за мной, кем бы ты ни был, — пробасил исполин. — Но предупреждаю: если ты солгал, пожалеешь.

Джерт добродушно улыбнулся. Вокруг его глаз проступила паутинка морщин. Громила распахнул тяжелые двери без малейшего усилия. В холле царил полумрак. В большом камине, вокруг которого расселись несколько служанок, ворчали и трещали поленья. Женщины не обратили на вошедших никакого внимания и продолжали свою работу. Джерт рассматривал каменную лестницу, стекавшую в холл с двух сторон. Наверху была галерея с балюстрадой, соединявшая два примыкавших к залу крыла здания. Места много – толку мало. В интересах хозяйки дома было не подпускать сюда врагов – штурм верхних этажей этого здания сложности бы не вызвал. Именно этим, как сейчас понял Джерт, и объяснялась столь бдительная охрана границ поместья.

Пахло воском и дымом: слуги уже зажигали свечи. Дому было не меньше сотни лет, и он выглядел на удивление уютно.

— Нам наверх, — великан невежливо ткнул гостя в спину, призывая пошевеливаться.

На втором этаже было теплее. Солнце клонилось к горизонту, оранжевые лучи проникали сквозь большие окна, окрашивая каменные стены золотом. В воздухе неспешно парили пылинки. Втроем они миновали галерею и прошли по длинному узкому коридору.

Перед одной из дверей строгая женщина, возглавлявшая процессию, остановилась.

— Сдай оружие, — резко сказала она и кивнула на громилу.

Джерт вытащил из-за пояса ятаган и вручил своему конвоиру.

— Кинжалы тоже, — буркнул он.

Два длинных клинка присоединились к сабле. Джерт поразмыслил и вытащил из сапога еще один нож.

— Теперь точно все. Я пришел говорить, а не драться.

— Да хрен тебя разберет, рыжий, — мрачно сказал громила. — Не нравишься ты мне. Одет по-имперски, и дорого. Говоришь по-имперски, но с акцентом. А сабля у тебя эннийская.

Джерт пожал плечами:

— Эннийцы знают толк в саблях.

— Но я не верю эннийцам.

— Много кто не верит. А зря. Мы отличные ребята.

— Ага, мы тоже. Все как один – душки.

— И не поспоришь.

— Как твое имя? — раздраженно прервала беседу женщина, смерив гостя презрительным взглядом.

— Джерт. Джерт-энниец. Я и правда оттуда, приплыл в Гивой несколько дней назад.

— И какого рожна тебя принесло в Гивой? — спросил великан.

— Ятаганом захотел похвастаться, — съязвил Джерт. — Работу ищу. Мне говорили, на границе с Рундкаром всегда нужны люди.

— Да у тебя там яйца от холода отвалятся прежде, чем ты успеешь вытащить свой ножик, — фыркнул исполин.

Энниец хохотнул.

— За мои яйца, малыш, не волнуйся, они у меня стучат с металлическим звоном. Уж как-нибудь согрею.

Громила замолчал, рассматривая ножны заморского оружия. Женщина несколько раз постучала и скрылась за дверью. Через минуту она снова появилась в коридоре:

— Можешь войти. И без глупостей.

— Этого не обещаю, — энниец осклабился и вошел в покои Сотницы.

Помещение, в которое Джерта буквально затолкал тот великан, оказалось небольшим для дамских покоев, а видал он их немало. И уж тем более не соответствовало его ожиданиям: то был скорее кабинет с кроватью, нежели будуар. Впрочем, кровать, укрытая несколькими дорогими шкурами и ворохом пуховых одеял, выглядела маняще. С другой стороны, после нескольких дней ночевки вне постоялого двора, Джерту показалась бы роскошной любая относительно чистая подстилка.

Мебель делалась с душой и на века. В камине уже горел огонь. Закатные лучи украдкой проникали внутрь через небольшое окно. Джерт заметил книжную полку с томами на нескольких языках: имперском, хайлигландском, гацонском, вагранийском и даже на мертвом антике. Это заинтересовало. В Гивое говорили по-имперски, на хайлигландском наречии и на гацонском, но знание мертвого антика, доступное лишь церковникам и высшей аристократии, делало честь хозяйке покоев.

Прямо на столе, среди вороха бумаг и свитков, свесив ноги, обутые в высокие сапоги из мягкой кожи, сидела женщина с бокалом вина. Одета она была под стать комнате: удобные коричневые штаны, заправленные в сапоги, простая белая рубаха с закатанными рукавами перехвачена широким поясом, а на руке красовался браслет, о котором упоминал лекарь. Никаких тебе изысков. Хозяйка поместья подняла на незнакомца глаза, и он смог рассмотреть ее получше.

Кажется, он начинал понимать, почему герцог Рольф Волдхард столько лет изменял самой сестре императора лишь с одной любовницей.

Внешность Артанны нар Толл точно нельзя было назвать обычной ни для империи, ни, тем более, для Эннии: очень высокая, одного с Джертом роста, жилистая, с длинными конечностями. Копна длинных седых волос перехвачена кожаным ремешком. Лицо, как у большинства вагранийцев, было треугольным с резко очерченными скулами и острым подбородком. Раскосые серые глаза изучающе смотрели на Джерта, но ничего не выражали. Губы скривились в горькой усмешке.

Артанна жадно отпила из бокала. По подбородку потекла тонкая струйка вина, норовившая испачкать рубаху. Вагранийка вытерла каплю тыльной стороной ладони и, наклонив голову, в упор посмотрела на гостя:

— Запри дверь.

— Как пожелаешь, — Джерт послушно задвинул засов.

— Назовись.

— Джерт-энниец. К твоим услугам, командир.

— Я не твой командир.

— Пока что.

Наемница хмыкнула и сделала новый глоток.

— Хорошо владеешь имперским языком для эннийца.

— Ты – тоже. Для вагранийки.

— Где научился так бегло болтать?

— В Эннии. У меня был смешанный отряд, много наемников из империи. Они и научили. Ну а ты? Откуда знаешь столько языков? И, вижу, читать любишь, — Джерт указал на книжную полку.

— А ты любишь трепаться, я погляжу, — Артанна сделала еще глоток и кивнула на кувшин, — Будешь?

— Я сегодня не пью.

— А я – пью. И, раз ты бесполезен в качестве собутыльника, хотя бы расскажи, зачем пришел.

Джерт облокотился о каминную полку и взъерошил волосы.

— У меня две темы для разговора. Давай так: я расскажу кое-что о лекаре в обмен на обещание потом выслушать мое предложение.

— Ну валяй.

Наемница налила себе еще вина. Артанна выглядела спокойной, но Джерт был готов дать руку на отсечение, что смерть этого Рианоса заботила ее гораздо больше, чем она хотела показать.

— Я прибыл в Гивой несколько дней назад, — начал Джерт. — Город я знаю плохо, но все же выбирался на прогулки. Вчера ближе к вечеру меня занесло в литейный квартал – искал лавку травника. Подхватил простуду в этом вашем дрянном климате, хотел заварить гурус. На рыночной площади мне подсказали, куда идти. Как вы вообще без него живете? Подыхаете ж, небось от лихорадки.

— Ближе к делу, мать твою!

— Как скажешь. Тыкался я, значит, по переулкам, пытался понять, как вы различаете все эти бараки, много думал о тщете мирской, как вдруг услышал шум и присмотрелся. Трое головорезов огрели по башке какого-то светловолосого паренька с клеймом на щеке. У меня дома такими отмечают рабов.

Артанна кивнула:

— Это был мой человек, верно. Дальше.

— Он шел с корзиной, но выронил ее, когда на него напали.

— Что было дальше, рыжий? — подгоняла наемница.

— Эти трое потащили твоего лекаря в сторону порта. Говорили что-то о наемниках.

— Вот как. Ну а ты что же?

— Обыскал корзину, нашел гурус, взял себе. Остальное оставил. Ну и убрался поскорее восвояси, пока меня самого не огрели по башке.

Артанна поперхнулась вином.

— Ну охренеть просто! И это все, что ты сделал? Обокрал моего человека?

— Так, стоять, — вскинул руку Джерт. — Пойми меня верно, командир.

— Я не твой командир.

— Да плевать, мне так привычнее. Вот слушай, — Джерт, жестикулируя, расхаживал из одного конца комнаты в другой, — я прибываю в незнакомый город из другой страны. Заметь, это в моих краях быть эннийцем и магусом – значит обрести кучу привилегий. Ну, если ты не раб, конечно. А о том, как к нам относятся в империи я, поверь, наслышан. Знаю, что у вас тут заживо сжигают за обвинение в колдовстве, а я еще и рыжий... Как ты думаешь, стал бы чужак вроде меня высовываться? Будь это грабеж или если б к девке какой пристали, я бы еще вмешался. Но энниец, наемники… Не моего ума это дело. Может он и правда был колдуном?

— Ладно, я понимаю, — тихо сказала Артанна и налила еще вина. — Мало кто бы вмешался.

Джерт покосился на бокал.

— Эй, командир, ты уже почти кувшин выхлестала.

— Я не твой… А, хрен с ним, — Сотница лениво отмахнулась. — Это все, что ты хотел мне поведать?

Джерт обнажил белоснежные зубы в улыбке:

— Не совсем. Когда я обыскивал корзину, рядом, на земле, нашел вот это, — он протянул вагранийке кусок черной ткани с намалеванным символом, примитивно изображавшим секиру. — Видимо, слетела с рукава одного из тех людей.

Артанна узнала символ.

— Сучий потрох, — в сердцах произнесла она.

— Зачем обзываешься?

— Да я не тебе, — проворчала женщина. — Я знаю, чьи это были люди.

— Наемники?

— Именно, рыжий.

— Меня зовут Джерт.

— Плевать. Это «Братство» Танора. Видимо, теперь они уже не просто конкуренты, а враги.

Энниец старательно продолжал строить из себя дурачка.

— Я видел людей с такими повязками в тавернах, — он прищурился, делая вид, что усиленно вспоминает встречу. — Лекарей убивают, оказывается. Нет, к ним я теперь наниматься не пойду.

— Правильно поступишь. Потому что завтра для Танора и его ублюдков настанет не самое лучшее время.

Джерт широко улыбнулся и скрестил руки на груди.

— А вот теперь мы плавно перешли ко второму пункту нашей беседы. Ты обещала выслушать, помнишь?

— Ну, раз обещала – выслушаю. Говори, — вагранийка продолжала комкать повязку «Братства» в руках. — Заслужил.

— Я могу и хочу помочь тебе.

Наемница нахмурилась и странно посмотрела на эннийца.

— Тебе-то это зачем?

— Мне нужна работа. Я навел кое-какие справки о «Сотне», пока был здесь. Понял, что хочу к вам. Собственно, в Гивое выбирать особо не из чего: либо эти, с секирой, либо ты. Но ты хотя бы не режешь моих земляков, так что выбор очевиден. Вдруг они и меня в покойники запишут? Ну и, разумеется, на тебя приятнее смотреть.

— Чтобы ко мне попасть, нужно что-то из себя представлять. Я не беру абы кого в свое войско.

— Так и я не абы кто, — Джерт улыбнулся еще шире и близко подошел к вагранийке. От нее пахло кислым вином, гарью и какими-то цветами. Духи – дорогие и очень тонкие, как он понял, принюхавшись. — Я хороший эннийский наемник, у которого были причины покинуть дом. Но на моем мастерстве это не сказалось.

Артанна поставила пустой бокал в сторону и оперлась руками о столешницу.

— И в чем же заключается твое, с позволения сказать, мастерство?

— Я был лазутчиком. Всегда впереди войска, малыми отрядами... Умею подкрадываться, вести слежку, брать все, что хорошо и плохо лежит. А еще неплохо стреляю из лука, хорош в рукопашной, владею ятаганом и длинными кинжалами.

— Звучит впечатляюще, — ухмыльнулась вагранийка. — Прямо золотой мужик. Только, раз ты так хорош, почему же тогда не проследил за теми головорезами, убившими моего лекаря? Тебе же это ничего не стоило.

— Зачем? — почти искренне удивился Джерт. — Во-первых, мне не было известно, что это твой человек. Во-вторых, на улицах часто бывают разборки, а я не в свое дело не лезу. Откуда мне было знать, какие у вас здесь порядки? Даже бывшему лазутчику нужно время, чтобы освоиться в незнакомом городе.

— Похоже на правду, — кивнула Артанна. — По крайней мере, болтаешь убедительно, рыжий.

— Меня зовут Джерт. Так что скажешь, Артанна-Сотница? Возьмешь меня к себе? Не пожалеешь, обещаю.

Вагранийка задумалась.

— Прости, дорогой, но я не могу поверить тебе на слово. Мне нужно увидеть тебя в деле, — она не успела закончить фразу, а в Джерта уже летел длинный кинжал с искусно выделанной рукоятью. Энниец ловко поймал его и одобрительно цокнул.

— Вагранийский клинок, надо же… Интересная работа. Если временами ты даешь своим бойцам с ними играть, то я точно хочу к тебе наняться.

— Проявишь себя – будешь принят, — отозвалась Сотница. В ее руке был такой же кинжал, — Надеюсь, ты не из тех, кто отказывается бить женщин.

Джерт широко улыбнулся:

— Только если они сами об этом просят.

Для драки и размахивания ятаганом было тесновато, поэтому о сданном оружии жалеть не пришлось. Вагранийский нож давал больше свободы для маневра. Пружиня, наемники переместились в центр – между письменным столом и кроватью. Оба медлили, пытаясь предугадать действия друг друга.

Вагранийка атаковала первой, желая посмотреть на реакцию. Энниец отбил удар и шагнул назад. Не мешкая, Артанна атаковала снова. Джерт ушел левее и нырнул под ее руку, ударил кулаком в бок. Наемница зашипела и отскочила в сторону, энниец перешел в наступление и сделал выпад, но не смог подойти близко – не хватило места. Вагранийка перехватила его руку и от души пнула ногой в живот. Джерт захрипел, но успел увернуться от следующего удара.

Кинжал Артанны пролетел рядом с его лицом. Она переместила вес вперед и едва удержала равновесие. Воспользовавшись паузой, энниец приложил женщину лицом в стену. Послышался стук, треск, глухие ругательства по-вагранийски. Прикроватная тумба опасно закачалась, и Артанна, улучив момент, придержала ее ногой. Она успела присесть под пронесшимся над головой лезвием, развернулась и ударила рукоятью кинжала по ноге противника. Джерт упал на одно колено. Не имея возможности применить клинок, энниец ударил женщину по лицу. Кулак задел щеку Артанны.

— Вот же сукин сын!

— Сама же разрешила!

Она поднырнула под пролетевшую руку и, перехватив кинжал рукоятью вперед, впечатала его в солнечное сплетение противника. Джерт закашлялся, Артанна крепко врезала ему по носу и повалила на пол. Падая, энниец задел столик с напитками, и стеклянные сосуды с жалобным звоном посыпались на пол. Сотница нависла над наемником, навалившись на него всем корпусом.

Джерт ударил лбом ей по носу, недостаточно сильно, чтобы сломать, но в самый раз, чтобы отвлечь, и рывком перевернулся, подминая вагранийку под себя. Кинжал она выронила. Одной рукой вагранийка удерживала руку с клинком противника, второй судорожно шарила рядом с упавшим столиком в поисках разбитого стекла, которым можно было воспользоваться. Джерт давил все сильнее, руки обоих дрожали от напряжения.

Артанна оказалась крепче, чем он ожидал. Это радовало – так интереснее.

В следующий момент раздался дикий грохот. В дверь покоев слетела с петель, и в комнату сначала влетел тот самый громила, затем Тарлина, следом – еще один ваграниец и пара бойцов.

Джерт и Артанна одновременно повернули головы на шум. Энниец выронил кинжал и поднял руки. Несколько мгновений никто не решался нарушить повисшее молчание. Лишь маленький серебряный кубок, грохнувшийся со стола вместе с напитками, катался по полу и жалобно позвякивал.

— Предположим, это не худшее, за чем меня можно было застукать, — хрипло проговорила вагранийка, выползая из-под Джерта.

— Что здесь происходит? — вопрошал огромный бритый наемник.

— Развлекаюсь. Вас не смутило, что дверь была заперта?

— Мы услышали шум и звук стали! — воскликнула женщина в строгом платье.

Артанна безуспешно отряхивала перепачканную грязью рубаху и, наконец, оставила попытки привести себя в порядок.

— Успокойся, Тарлина, — сказала она. — Да, мы подрались. Но никто не собирался доводить до убийства. Ведь так, Джерт-энниец?

— Так точно, командир! — бодро согласился Джерт.

— Я не… А, к черту.

Ваграниец наградил Джерта гневным взглядом и, кивнув громиле, двинулся на эннийца. Джерт не сопротивлялся, когда они заломили ему руки, вероятно, полагая, что это остановит его, пожелай он по-настоящему причинить кому-нибудь вред. Ваграниец, впрочем, давил с особой ненавистью.

— Может ты все же объяснишь, что случилось? — не унималась Тарлина.

— Этот человек рассказал мне много интересного о вчерашнем вечере. А еще он попросился в «Сотню».

— И ты решила устроить смотр прямо здесь?

— Лень спускаться во двор, — Артанна пожала плечами и огляделась в поисках выпивки. — Кажется, мы разбили все бутылки. Скверно.

— Так что с ним делать? — спросил ваграниец и еще сильнее заломил Джерту руку.

— Да отпустите его уже. Он не будет делать глупостей, — Сотница повернулась к эннийцу. — Ведь так?

Джерт сладко улыбнулся:

— Это не в моих интересах, командир.

— Хороший мальчик. Все, отцепитесь от него.

Ваграниец и великан одновременно разжали руки, причем ваграниец сделал это нехотя и на прощание словно невзначай пнул гостя под колено, так что нога подогнулась. Джерт едва не бухнулся на пол, но сохранил равновесие, схватившись рукой за стол. Все-таки в солнечное сплетение Артанна ему врезала хорошо. Впрочем, судя по нескольким уже начавшим распухать ссадинам на лице, наемнице от него тоже крепко досталось. Эннийца не переставал беспокоить вопрос, как эта женщина, пусть она и была ростом с мужика, смогла достойно продержаться в поединке после выпитого на его глазах кувшина вина.

— Отдайте ему оружие, если он его сдавал. Накормите, если голоден, и отправьте восвояси, — Артанна наблюдала за тем, как энниец вооружается, задержала взгляд на ятагане и уважительно кивнула, отметив простой, но изящный эфес. — Мне нужно подумать, стоит ли принимать твое предложение, рыжий.

— Меня зовут Джерт, командир. Неужели я тебе память отшиб? Вроде не сильно бил, — с ухмылкой проговорил наемник и поймал полный ненависти взгляд вагранийца. — Завтра днем я снова к тебе приду и принесу кое-что. Это окончательно убедит тебя в том, что я еще пригожусь.

Артанна скривила губы в усмешке:

— Посмотрим, энниец. Теперь проваливай.

Уже в дверях Джерт на миг задержался и повернулся в наемнице.

— До завтра, командир. И спасибо за хорошую драку.

***

Двери ворот поместья с грохотом захлопнулись за спиной эннийца. Часовые не спускали с него глаз, буравя спину – даже сейчас сохраняли бдительность. Видать, Артанна их здорово натаскала.

Солнце почти село, к городу лениво подползал сизый туман. Здоровенный дуб у поворота зловеще вырисовывался на фоне лысоватого поля. Джерт глубоко вздохнул и удовлетворенно улыбнулся: все прошло даже лучше, чем он надеялся. Он вышел из этого дома живым, заставил женщину думать в нужном направлении и, что самое главное, был уверен, что на следующий день его примут в «Сотню». Если эта Артанна нар Толл, разумеется, не дура. Эксцентричная пьяница, способная одной левой вырубить крепкого бойца – да. Но не дура. Кажется, он даже ей понравился. На то и был расчет.

Джерт умел нравиться людям и часто пользовался этим. Неважно, какими методами ты пользуешься, если достигаешь результата, — уверял его господин. А господин был мудрым человеком.

Энниец еще раз оглянулся на оставшееся за спиной поместье: в покоях Артанны горел слабый свет. Видимо, командир «Сотни» нашла еще один кувшин. Джерт улыбнулся и засунул руку в карман.

Браслет из серого металла тускло заблестел, когда он раскрыл ладонь, изучая находку. Все, как и говорил лекарь: простая, но искусно сделанная вещь, украшенная странным полупрозрачным синим камнем. Единственная драгоценность вагранийки, которую Джерт исхитрился снять прямо с руки владелицы во время драки.

Энниец аккуратно притронулся к единственному камню с неровными краями. Забавная вещица. Пока что все складывалось относительно удачно. Совершенно не по плану, ибо его не проинформировали должным образом об окружении Сотницы, но пока Джерту удавалось выполнять задуманное.

Он достал из кармана кусок тряпицы и бережно завернул браслет, стараясь не касаться камня. Завтра Джерт вернет его хозяйке, и Артанна нар Толл будет трижды идиоткой, если откажется принять в свою «Сотню» такого вора.

***

— Зачем ты устроила этот цирк? — Веззам помогал ползавшей по полу Артанне собирать черепки и куски битого стекла. В небольшой комнате царил такой хаос, словно по ней прошелся знаменитый хайлигландский ураган.

— Почему нет? — наемница нырнула под кровать и вытащила ножку от разбившегося бокала. — Этот Джерт, хоть и самоуверенный болван, очень ловок. Нам бы такой не помешал.

— Но он энниец.

— А мы – всеми нелюбимые вагранийцы. Что на это скажешь?

— Нам не доверяют – вот что скажу. И никогда не примут по-настоящему.

— Эннийцам тоже не доверяют – от этом наставники воют на каждой проповеди. И знаешь, что? В таком случае мы с этим Джертом похожи гораздо больше, чем готовы признать, — усмехнулась Артанна. — Рианос тоже был из Эннии, и это не помешало ему ходить в любимчиках у всей «Сотни». Разумные люди судят по поступкам. Кстати, рожа у этого Джерта совершенно не эннийская.

— Согласен, не похож. И он мне не нравится, Артанна. Не знаю, как это выразить… — Веззам аккуратно высыпал собранные осколки в ведро. — Понимаешь, Рианос внушал доверие. Он был простым, спокойным, предсказуемым. Я всегда знал, чего от него ожидать.

— Еще бы. От лекарей обычно ожидают, что они будут лечить. А этот – просто убивает за деньги. Как и все мы.

— Почему ты его защищаешь?

— А ты ревнуешь?

Ваграниец поднял на Артанну глаза. Он чувствовал потребность высказать ей все, что вертелось на языке, но нечеловеческим усилием заставил себя промолчать. Ревновал? Разумеется. К каждому драному столбу. Осуждал? Трижды. Или она забыла, что своим счастливым спасением из рундского плена была обязана именно ему? Что это он бинтовал все ее раны после пыток. Что ради нее стал дважды изменником, когда помог ей бежать. И что любил ее вопреки здравому смыслу.

Как быстро она выкинула из головы, что дожила до этого момента лишь благодаря его, Веззама, стараниям? Неужели после всего этого он не заслужил хотя бы старого-доброго дружеского перепиха? Хотя бы и спьяну. О большем Веззам, проводя ночи в компании правой руки, уже и не мечтал. Ну что ей стоило просто опуститься на колени и потратить на него несколько минут своей жизни?

Артанна тяжело рухнула на кровать и точным броском отправила последний черепок в корзину. Выглядела она неважно, хотя держалась стойко. Но Веззам слишком давно знал эту женщину, чтобы разглядеть за ее напускным спокойствием тревогу и усталость.

— Тебе сегодня досталось, — Второй положил руку на плечо командира. — Но все закончилось. Ри сожгли, как он и хотел. Пепел долго летал над полем, и ветер унес его к реке.

— Нам всем досталось, — Артанна устало положила голову на руки, — И, поверь, нихрена не закончилось. Скоро начнется такое веселье, что весь Гивой будет стоять на ушах. Танор просто так не сдастся. Но я к этому готова, и у меня есть козыри против него. Джерт-энниец пришел очень вовремя.

Ваграниец присел рядом, рассматривая один из кинжалов, которыми бились наемники. Клинок требовал заточки.

— Старина Кирино не дурак, — рассуждал он. — Скупердяй, конечно, но прекрасно понимает, что произошло. Случившееся с Рианосом может отпугнуть купцов, а это сулит огромные потери в период ярмарок. Поверь, они с Гвиро вывернут каждый клоповник наизнанку, чтобы найти виновных. Впрочем, думаю, убийцы уже залегли на дно или вовсе покинули город.

— Джерт принес доказательства того, что это были люди из «Братства». — Артанна вытащила из кармана шеврон. — Секира, видишь?

— И ты веришь ему?

— Он точно описал нашего лекаря, рассказал про корзину, гурус… Он был там.

— Но зачем это Танору? — не отставал Веззам.

— Думаю, он приказов не отдавал – просто позволил случиться тому, что случилось. А инициатива наверняка принадлежала Чирони, как в случае в Вазашем. Танор ведь понимает, что я его переиграла, и сейчас готов на все, чтобы не дать мне получить то, что я хочу. Но окончательно решать, конечно, наместнику. Против Кирино я не пойду.

— А если эти доказательства не убедят наместника?

Артанна пожала плечами:

— Танору все равно достанется. Даже если Ри убили не его люди, Кирино надерет ему зад за хреновую охрану. Но мы попытаемся доказать причастность «Братства», и тогда…

— Тогда почти весь город будет твоим, — заключил Веззам.

— Именно.

Следовало обрадоваться такой перспективе, но Веззама эта радужная перспектива не утешила.

— Прости мою излишнюю подозрительность, но уж больно гладко все складывается. Сначала Вазаш, затем Рианос… Каждую трагедию ты умудряешься оборачивать в свою пользу. Может показаться, что ты с самого начала спланировала этот спектакль, — мрачно проговорил ваграниец и скрестил руки на груди.

Артанна резко села и уставилась на Второго.

— Следи за тем, что говоришь, — прошипела Сотница. — Я много чего тебе позволяю, гораздо больше, чем остальным, но это еще не повод меня оскорблять. Мы с Рианосом были друзьями. Я дорожила им, мать твою, и ни за что бы не пустила его в расход! Но Ри уже без разницы, обращу я его смерть себе на пользу или нет. В конце концов, ты сам недавно просил меня начать заботиться о живых. Вот я и забочусь как могу.

Веззам уже начал жалеть, что поднял эту тему. Он увидел, как по лицу Артанны пробежала тень скорби, как печально опустились уголки губ, заострилось усталое лицо.

— Прости, я не думал…

— А тебе и не нужно, — раздраженно отрезала наемница. — Просто делай, что я говорю. У меня все могло получиться, кабы не то письмо из Эллисдора. Грегор, будь он неладен, Волдхард, решил напомнить мне о клятве, которую я приносила Рольфу. Несколько лет от ни весточки, а тут не письмо – приказ явиться в Эллисдор по первому требованию! Вместе со всей «Сотней». Более неподходящего момента для напоминания о долге перед Хайлигландом нельзя и придумать. — Артанна взяла себя в руки и глубоко вздохнула, силясь унять злость. — Я не знаю, что делать, если завтра нас призовут в Хайлигланд, Веззам. Нельзя оставлять Гивой без «Сотни», когда Танор ослабел, а Чирони… Черт знает, что они замышляют. Но я не могу не сдержать обещания помочь Грегору.

— Если нас призовут, оставь половину войска здесь. Этого должно хватить. Я могу приглядывать за Гивоем, пока тебя не будет.

— Ничего подобного. Знаю я тебя, Молчун. Не высидишь здесь и недели – пустишься в Эллисдор вслед за мной.

— Я… — Веззам замялся. — А, ладно. Мне нужно идти.

— Я тебя не отпускала. Еще кое-что, раз уж мы остались наедине.

Он покорно вернулся на свое место, не ожидая ничего хорошего. Артанна наклонилась совсем близко к его лицу, обожгла щеку горячим дыханием и неожиданно крепко стиснула его подбородок.

— Если ты еще раз посмеешь обсуждать мои действия или обвинять в чем бы то ни было на глазах у других, как это было на площади перед Кирино, распрощаешься с должностью, — отчеканила она. — Я многое тебе прощаю, но никогда не позволю унижать себя на людях.

Веззам молча выдержал взгляд командира. Ослепленный ностальгией по давно минувшим счастливым дням, он уже и забыл, насколько злопамятной сукой может быть эта женщина.

— Усвоил?

— Да, — хрипло сказал он.

Артанна отдернула руку и, не глядя на вагранийца, подошла к окну.

— Теперь свободен, — бросила она через плечо.

Поняв, что более вниманием его не удостоят, Веззам тихо закрыл за собой дверь и молча спустился вниз. Лицо горело там, где его коснулись мозолистые пальцы Артанны. В штанах снова становилось тесно, и это начинало его бесить.

Жаль, что в драке погибла хорошая выпивка. Стакан хайлигландской крепкой ему бы сейчас не помешал.