Когда у мужчины ломается машина, это, большей частью, неприятность.

   Когда у женщины ломается машина, это либо катастрофа, либо, опять же, неприятность.

   Эша Шталь принадлежала к той категории женщин, для которых подобное происшествие является катастрофой. А поскольку вокруг не было ни души, а в обозримом пространстве наблюдался лишь густой березняк, то катастрофа приобретала поистине вселенские масштабы.

   "Фабия" сломалась тихо и деликатно. Она не скрежетала, не урчала и не исходила паром или дымом, не хлопала пробитыми шинами и не тряслась, как в лихорадке, - просто остановилась, едва слышно вздохнув, и наотрез отказалась ехать дальше.

   - Э й! - испуганно сказала Шталь. - Ты чего?!

   Она торопливо покрутила ключом в замке зажигания, но двигатель остался мертв. Бензина в баке еще было предостаточно, и, в течение нескольких минут глядя на приборы и не придя ни к каким выводам, Эша выбралась из машины в жаркий летний полдень, открыла крышку капота и глубокомысленно заглянула под нее, хотя, впрочем, могла бы этого и не делать. Ибо об устройстве автомобиля Эша знала лишь немногим больше, чем древние славяне о двухъядерном процессоре.

   - Кажется, вот это карбюратор, - пробормотала она. - Хотя, возможно, это и что-нибудь другое.

   Захлопнув крышку, Эша дважды обошла вокруг машины, после чего плюхнулась обратно на водительское сиденье и жалобно попросила:

   - Пожалуйста. Ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!

   "Фабия" не отреагировала. Очевидно, на сей раз ей требовалось нечто большее, чем нытье незадачливой хозяйки. Машина ощущалась раздраженной, как человек, вынужденный в прекрасный солнечный выходной день лежать в постели с гриппом. Шталь ощупала хризолит - от того исходило явное злорадство. Он с самого начала считал неблагоразумным, что Эша не вернулась в Шаю вместе с ейщаровским сопровождением. Эша сердито отпустила камень, и в этот момент мимо стремительно пролетела зеленая "ауди", взметнув за собой шлейф горячей пыли. Не успевшая среагировать на ее появление Шталь чертыхнулась и выбралась из машины, глядя в обе стороны дороги. Вскоре на горизонте появился еще один автомобиль, и Эша отчаянно замахала руками, но машина с ревом промчалась мимо, даже не сбросив скорости и сделав Шталь еще более раздраженной и более пыльной. Эша юркнула обратно в "фабию" и вытащила оба своих телефона. Индикатор качества приема сигнала показывал, что в данной местности приема сигнала, как такового, нет.

   - Прекрасно! - буркнула Эша. - Заехала в какую-то глушь!

   Она попробовала вызвать оператора службы экстренной помощи, но безрезультатно. На дисплее монотонно мигала надпись:

   ПОИСК СЕТИ.

   По дороге проехала еще одна машина, и Эша вяло махнула ей рукой, но без толку. В сущности, дорога была вполне обитаемой, но проку от этого было мало - оставалось лишь надеяться, что рано или поздно кто-нибудь да остановится. Главное, чтобы этот кто-то не оказался маньяком. Или Говорящим маньяком, что, конечно, гораздо хуже. Она крепче сжала телефон в пальцах, и тот вдруг пискнул, и на дисплее появилось имя вызываемого абонента.

   - Нет! - пискнула и Эша. - Как это... Только не его!

   - Что? - холодно спросил издалека голос нанимателя.

   - Олег Георгиевич, я вовсе не... Понимаете, у меня тут кое-какие неприятности.

   - Тут - это где? - температура в голосе Ейщарова упала еще градуса на три.

   - Собственно... здесь только березы и дорога.

   Олег Георгиевич заметил, что это необычайно подробный ориентир, и теперь, конечно, отыскать Эшу будет раз плюнуть, но он совершенно не собирается этим заниматься.

   - Я понимаю, что вы злитесь. Я же уже извинялась. Олег Георгиевич, вы можете хотя бы выслушать? Я на трассе между Новоореховом и... чем-то еще... Куда я задевала карту?.. У меня машина сломалась...

   - Я не механик, Эша Викторовна. Новоорехов? Вы возвращаетесь в Шаю очень необычным способом, ведь Новоорехов в еще более противоположной стороне, чем город, в котором вы встретили Говорящего с посудой.

   Появление в обращении к ней Ейщарова отчества было очень плохим знаком, и Эша приуныла.

   - Здесь ни души вокруг! Что же мне делать?! Я даже не могу помощь вызвать, я, почему-то, только вам смогла позвонить!.. Олег Георгиевич, ну простите меня, ну пожалуйста! У меня... э-э... был нервный срыв! Знаете, если б вы общались с таким количеством Говорящих... ой, хотя вы ведь это и делаете.

   - Я очень рад, что нанял столь сообразительную особу, - язвительно произнес Олег Георгиевич. - Ах да, совсем забыл - я ведь ее уволил! Решайте свои проблемы сами, Эша Викторовна, у меня и без вас забот хватает.

   - Но...

   - У вас все будет в порядке, Шталь, - безразлично сказал Ейщаров. - У вас всегда все в порядке...

   Он дал отбой, и в ту же секунду сотовый злорадным писком известил ее о полностью разрядившемся аккумуляторе и отключился. Эша, жалобно ойкнув, встряхнула его, потом схватила другой телефон, но и тот отреагировал таким же ехидным сигналом, словно вступив со своим собратом в некий омерзительный сговор. Шталь затрясла оба телефона, как будто это действие могло чудесным образом создать в них некий дополнительный заряд, после чего пошвыряла сотовые на заднее сиденье и схватилась за сигареты. Но когда попыталась прикурить, обнаружила, что газ в зажигалке закончился, зажигаться же без газа зажигалка не пожелала, несмотря на все уговоры. Другой зажигалки у Шталь не было, машинный прикуриватель не работал, и, швырнув сигареты и зажигалку вслед за телефонами, Эша в отчаянье обхватила голову руками. Все ее вещи словно разом ополчились на нее за что-то, и было ли это стечением обстоятельств или очередным знаком судьбы - в любом случае это было плохо. А Ейщаров!.. Ну скажите на милость - Эша Шталь была ему нужна-нужна-нужна... и вдруг стала не нужна совершенно! Какие-то изменения в его грандиозных и, наверняка, коварных планах или это она, Эша, сделала что-то, что задело нанимателя за живое, и он попросту на нее обиделся? Но тогда детская какая-то обида, и на Олега Георгиевича это не похоже. Он - человек деловой и... и на самом деле она понятия не имеет, что он за человек вообще.

   Она только знает, что пока Ейщаров отвечал на ее звонки или сам звонил ей, требовал, приказывал, говорил какую-нибудь чепуху или всячески ругался - словом, так или иначе выказывал к ее персоне какой-то интерес, в этом мире все было в порядке.

   А теперь все стало как-то странно.

   И это, разумеется, раздражало.

   К затылку мягко прикоснулись щекочущие пушистые лапки, и Шталь, не отпуская своей головы, сквозь зубы процедила:

   - Уйди!

   Щекочущее прикосновение исчезло, и Эша кисло улыбнулась. Что ж, хоть кто-то пока еще ее слушался. Она опять выбралась из машины, снова открыла крышку капота, вернулась обратно в салон и, откинувшись на спинку сиденья, принялась ждать.

   Полчаса прошли безрезультатно. Изредка мимо проезжали машины, из которых внимательно смотрели, но дальше этого дело не шло. За все это время остановился только немолодой синий "фиат", водитель которого, сияя стеклами очков, вежливым голосом предложил Шталь всяческую помощь в обмен на "сами знаете что". Эша столь же вежливо помощь отвергла и сделала встречное предложение обменять "сами знаете что" на столь замысловатые и анатомически невыполнимые действия со стороны водителя "фиата", что тот изумленно вытаращил глаза и уехал очень быстро. Эша, сердито щурясь, допила остатки воды и принялась обмахиваться журналом. Температура в салоне поднималась все выше и выше, и Эша уныло подумала, что к тому времени, как появится ангел-спаситель на белом коне, она, Эша, подвергнется полной мумификации.

   Но ангел-спаситель, все же, появился немного раньше, и был он отнюдь не на белом коне.

   Эшу, успевшую слега задремать, разбудило громкое фырчанье, и она лениво приоткрыла один глаз. По дороге навстречу неторопливо катил огромный пыльный экскаватор, чуть покачивая зубчатым ковшом - ярко-желтое раскаленное, окутанное маревом чудовище, и выглядело оно настолько жутко и настолько жарко, что Эша глаз поспешно закрыла. В любом случае экскаватор внимания не заслуживал. Помощь от экскаватора, да еще на пустынной трассе - это невозможная нелепость, это почти то же самое, что, голосуя попуткам, поймать цементовоз.

   Оказавшись почти рядом, экскаватор неожиданно остановился, издав оглушительное драконье шипение, чем-то кракнул, после чего чуть утомленный мужской голос поинтересовался откуда-то сверху, как и подобает ангелам-спасителям:

   - Эй, девушка! Что - с машиной проблемы?!

   - Как вы догадались? - пробормотала Шталь, снова открывая один глаз. Ангел-спаситель понимающе хмыкнул, распахнул дверцу и спрыгнул на асфальт. Ангел-спаситель был светловолос и небрит, возрастом слегка за тридцать, вид имел слегка помятый, и от него пронзительно пахло свежевыпитым пивом. На нем не было подобающих белых одежд, а лишь старые сандалии и джинсы, обрезанные выше колен. Ангел был загорелым почти до черноты, очень потным, и казался вполне добродушным, отчего Эша сразу же насторожилась.

   - Так я гляну? - простецки сказал он и, не дожидаясь разрешения, подошел к "фабии" и, наклонившись, немедленно запустил руки в содержимое капота. В течение нескольких минут он производил какие-то манипуляции, Эше совершенно не понятные, после чего покачал головой.

   - Хм-м, - сказал он. - У-у-у!.. М-да.

   - А это чинится? - жалобно вопросила Шталь, снова выбираясь в летний ад.

   - Ну, вообще-то... - ангел почесал затылок, потом красноречиво развел руками, - но здесь... - он скорчил не менее красноречивую гримасу, - так что... Но я могу тебя подцепить.

   - Не поняла, - помрачнела Эша.

   - Машину, - пояснил ангел и кивнул на "фабию", а потом на свое железное чудовище. - Подтащу, а там глянут. Тут километров через сорок санаторий, так у них автосервис. Кореш мой там работает, нормально все сделают.

   - Санаторий мне бы не помешал, - Эша недоверчиво посмотрела на экскаватор. - И вы сможете... вот этим подцепить?

   - А чего? - удивился ангел-спаситель. - Нормально все сделаю, ты главное тормозить не забывай... Ё! - он вытянул руку в направлении "фабии". - Слушай, у тебя там щас на лобовом, кажись, во такой паучара сидел!

   - Вам показалось, - быстро сказала Эша.

   - Наверное, - согласился он, поспешно закуривая, и Эша, издав восторженный возглас, протянула страждущую руку.

   - Зажигалка!

   - Ага, - ангел шлепнул зажигалку на шталевскую ладонь. - Если вода нужна, так у меня там есть, только, ясное дело, теплая.

   - Да ты и впрямь ангел! - искренне восхитилась Шталь, и он покачал головой.

   - Не. Я Толя. А ты?

   - Эша, - призналась Шталь, и он вздернул брови.

   - Это имя?

   - Это должность.

   - Ладно, - Толя профессионально отщелкнул на обочину недокуренный хабарик, - щас нормально все сделаю. Единственно что небыстро поедем. Мой больше двадцати двух в час не дает.

   - Так это ж... - Эша снова приуныла.- А может мне подождать...

   - Подождать?! - Толя умудрено фыркнул. - А много народу остановилось, пока ты тут загорала? Ладно, в общем, договорились.

   - Договорились до чего? - запоздало взъерошилась Шталь. - Подожди-ка, а сколько будет стоить...

   - Да сколько дашь? - пожали в ответ плечами.

   - Я имею в виду деньги.

   - Я тоже, - Толя снова фыркнул, но теперь понимающе. - Сколько не жалко. Ладно, поехали, вон палит-то как!

   Он захлопнул крышку капота, и Эша, с облегчением юркнула обратно в машину, напоследок поинтересовавшись:

   - Слушай, Толя, а ты почему вообще остановился-то?

   - А чего еще делать? - сказал Толя.

  * * *

   - Да, хорошо, я понял. Спасибо.

   Ейщаров положил телефон, плеснул себе еще коньяка и развернулся в кресле, глядя в распахнутое окно, за которым неподвижно стояли рябины, не шевеля ни единым листком. Не было слышно шума машин, лишь изредка, откуда-то издалека доносился легкий гул двигателя, кажущийся призрачным. Весь мир вокруг здания застыл, словно скованный чарами, - раскаленный летний мир, и через подоконник в комнату вливался густой зной и пропадал, съедаемый упорно трудящимся кондиционером. Настенные часы щелкали маятником так вяло, будто раздумывали - не остановиться ли им вовсе, и полотнище, сотканное сигаретным дымом, повисло над столом, словно парус попавшего в штиль корабля. Олег Георгиевич отпил из рюмки, не сводя глаз с окна, и, когда дверь кабинета отворилась, не повернул головы.

   - Это я! - торжественно сообщил Михаил, закрывая дверь. - Я пришел.

   - Я потрясен, - отозвался Ейщаров и сделал еще один глоток. - Знаешь, Миш, я очень устал, так что если ты пришел просто так, то выметайся. А если ты пришел по делу, то выметайся тем более.

   - Ладно тебе, Георгич! - Михаил шагнул в сторону и привалился к стене. - Я все знаю.

   - Это очень высокомерное заявление, - заметил Ейщаров. - Я еще никогда не встречал человека, который бы все знал.

   - Я имею в виду, что знаю о твоей поездке и знаю, что через несколько часов ты вновь собираешься уехать, никого не известив - даже меня! Георгич, это глупо! Зачем лично заниматься тем, для чего у тебя есть мы?! К тому же, ты ведь знаешь, что за тобой поехали! Может, они уже здесь, может, еще на подходе, но в любом случае, здесь ты в большей безопасности, чем когда болтаешься за пределами города! Что и кому ты пытаешься доказать?!

   Ейщаров подпер голову ладонью и взглянул на водителя с сонным раздражением.

   - Почему каждый раз, когда мне выпадает возможность спокойно посидеть в креслице, вваливаешься ты и начинаешь разговаривать?

   - Я умнее, чем ты думаешь! - гордо заявил Михаил.

   - Ну, поскольку я об этом вообще не думаю, то, наверное, ты прав.

   - Я знаю, что ты ищешь Лжеца. Я знаю, что ты делаешь это в одиночку, потому что считаешь его слишком опасным и не хочешь, чтобы он прихлопнул кого-нибудь из нас. Но Олег, во-первых, мы все взрослые люди и прекрасно осознаем, что к чему. Не нужно делать за нас нашу работу. А во-вторых, в одиночку ты можешь только напортить. Да и погибнешь без толку, а без тебя все тут развалится, и тогда уж точно...

   - Я не планировал погибать в ближайшее время, - перебил его Олег Георгиевич, переправляя в рюмку новую порцию коньяка.

   - Тебе все шуточки! - буркнул Михаил. - А люди ведь тебе поверили. Я тебе поверил. До сих пор все шло хорошо... Георгич, не надо. Поверь, я уважаю, когда человек так переживает за своих и делает все, чтобы их уберечь, но, в конце концов, каждый должен заниматься своим делом. Только тогда и будет толк. Слушай, тебе бы отдохнуть... Выглядишь ты не очень. И реакция у тебя будет не очень...

   Не закончив фразы, он дернулся вниз, и бутылка, ударившись о стену над его головой, разлетелась вдребезги, обдав водителя осколками и коньячными брызгами. Шумно выдохнув, Михаил выпрямился, сердито вытер кровь с порезанной щеки, потянул носом и сокрушенно произнес:

   - Дагестанский?! Ну ты и беспредельщик! - он обвиняюще ткнул в направлении Ейщарова указательным пальцем. - Вот о чем я тебе и говорил - реакция у тебя не очень, иначе ты попал бы мне в голову!

   - Я попал именно туда, куда целился, - сообщил Олег Георгиевич, допивая коньяк. - Мне совершенно некогда искать нового водителя.

   - И почему это стоит мне что-то сказать, как в голову мне начинают бросать всякие вещи?!

   - Миша, ты только что сам все объяснил, - Ейщаров вытащил еще одну бутылку коньяка, открыл ее, и Михаил осторожно поинтересовался:

   - Может, и мне предложишь? - он покосился на мокрое пятно на стене. - Только на этот раз не таким образом.

   Дверь приоткрылась, и в кабинет заглянула Нина Владимировна.

   - Олег Георгиевич, что-то разбилось?

   - Мое сердце! - задушевно поведал Михаил, снова смахивая кровь с щеки. - Нина, я вас люблю! Выходите за меня!

   - Я должна спросить у мужа! - сказала секретарша и хлопнула дверью. Михаил, хихикнув, опустился в кресло и обеими руками подтянул к себе бутылку.

   - Олег, что с тобой творится в последнее время? Ты сам не свой.

   - Много думаю, - Олег Георгиевич отнял у него бутылку и вместо нее протянул рюмку с коньяком. - Можешь тоже как-нибудь попробовать.

   - Не, зачем? - Михаил взял рюмку и улыбнулся ей. - Слушай, а что там со Шталь? Она так и будет кататься сама по себе?

   - Мне сейчас не до нее, - Ейщаров поджал губы. - Есть дела поважнее Шталь, и я...

   - А ты злишься, - отметил Михаил. - Слушай, а ты злишься из-за того, что она ослушалась, или ты злишься из-за того, что тебя это злит?

   - Ты сам понял, что спросил?

   - Я думаю, что проще всего было бы взять и...

   - Пойди помой машину, - сказал Олег Георгиевич, рассеянно заглядывая в свою рюмку, и потянулся к лимонным кругляшкам на блюдце.

   - Я вымыл ее два часа назад.

   - Тогда помой что-нибудь другое.

   - Я бы с удовольствием помыл любую из твоих секретарш, но они мне, почему-то, этого не позволяют.

   Дверь снова приоткрылась, и Нина Владимировна сообщила:

   - К вам Сева пришел, Олег Георгиевич.

   - Проси! - повелел Михаил, делая царственный жест рюмкой.

   - Идиот! - беззлобно ответствовала секретарша и исчезла, а вместо нее на пороге возник Сева с пачкой бумаг в руке, тут же с интересом обозревший натюрморт на столе.

   - А-а, у вас совещание? Вообще-то алкоголь очень вреден для здоровья.

   - Его отсутствие иногда бывает для здоровья еще вреднее, - Ейщаров чуть поморщился, прожевывая лимон. - Что у тебя, Сева?

   - Проанализировав все собранные данные и обратив особое...

   - Короче.

   - В общем, скрупулезно про...

   - Сева, - мягко произнес Ейщаров и, откинувшись на спинку кресла, потер небритую щеку, - просто скажи то, для чего ты сюда пришел.

   - Вот, - Сева положил на столешницу бумаги и ткнул пальцем в верхний лист, - две точки - здесь и здесь.

   Ейщаров и Михаил переглянулись, после чего водитель разом заглотил весь свой коньяк, и, выдохнув, заметил:

   - Это слишком коротко.

   - Посылать людей проверять по периметру? - осведомился Сева, не удостаивая его взглядом. Олег Георгиевич, резко выпрямившись, сдвинул верхний лист, стремительно просмотрел остальные и, чуть прищурившись, недобро улыбнулся.

   - Да, это очень похоже на него, хотя, конечно, нельзя знать наверняка.

   - Это может быть и кто-то из зараженных, - сказал Сева с важным видом, поправляя свой серебристый галстук. Несмотря на жару он ходил в деловом черном костюме, явно получая от этого большое удовольствие.

   - Да о ком речь-то?! - возмутился Михаил. - Скажите мне - я же, между прочим, тоже здесь!

   - И правда, - фальшиво удивился Сева. - А я-то вас, Михаил Леонидович, и не заметил как-то.

   - Ты сделал это специально! - Михаил, привстав, перегнулся через стол, пытаясь заглянуть в бумаги. - Георгич, неужто нашли Лжеца?

   - Нет, - Ейщаров, встав, сгреб со стола листки, - но очень возможно, что они нашли Домового.

   - Да ты что?! - Михаил, просияв, вскочил окончательно, чуть не опрокинув кресло, громко произнес изощренно-неприличную фразу, схватил бутылку и шумно глотнул прямо из горлышка. Сева удивленно приподнял брови.

   - Мы упустили Домового пару лет назад, - пояснил Олег Георгиевич, - и Михаил Леонидович так реагирует, потому что в тот раз получил пулю.

   - Ему стреляли в голову? - понимающе спросил Сева.

  * * *

   Возможно при других обстоятельствах Эша отнеслась бы к санаторию "Озерный" более придирчиво, но сейчас он показался ей оазисом. "Озерный" был длинной лентой аккуратных, свеженьких домиков, обмотанной вокруг двух небольших озер, соединенных узкой протокой. Вбегавшая и выбегавшая из озер на запад речушка, журчала успокаивающе, чуть оттесненные от озер березы смотрелись нарядно и как-то по-домашнему, и вокруг были тишина и прохлада. Все казалось здесь умиротворенным, и даже раскаленный экскаватор, возмутительным образом нарушивший эту тишину, почти сразу же стал фырчать как-то тише, словно не ехал, а крался на цыпочках.

   Толя передал Эшу вместе с машиной с рук на руки двум автомеханикам, сонно игравшим в нарды, получил "сколько не жалко", распрощался и укатил на какую-то безвестную стройку неподалеку. Один из механиков немедленно приступил к осмотру захворавшей "фабии", в то время как второй, воспользовавшись перерывом в игре, тотчас же заснул.

   - А где же люди? - удивленно спросила Эша, выглядывая из приоткрытых ворот автомастерской. - Не сезон?

   - Людей полно, - отозвался согбенный над капотом механик, густо дымя папиросой, - просто тихий час. Это ж санаторий, здесь лечебные правила.

   - С каких это пор славяне соблюдают правила?

   - Здесь у них строго, выгнать могут за нарушения. Особая терапия - лечение тишиной. Сюда всякие сдвинутые приезжают, с нервным срывом, со стрессом. Большей частью бизнесмены. А вы тоже из бизнесменов?

   - Чем это, интересно, я похожа на бизнесмена?! - оскорбилась Эша.

   - Ну из бизнесвуменов.

   - Я герпетолог, - брякнула Шталь, оглядывая безмолвное поселение.

   - Герп... - механик приоткрыл глаза, а второй удивленно повернулся. - Кто?

   - Герпетолог.

   - Кожными болячками, что ли, занимаетесь? - спросил механик почему-то испуганно.

   - Вообще-то герпетологи занимаются змеями. Ну и прочими пресмыкающимися.

   - Здесь змей нет, - сказал его коллега не очень уверенно.

   - Будут, - пообещала Эша. Механики переглянулись, после чего первый вновь закрыл глаза, пробормотав:

   - Девушка с юмором.

   - А девушка будет с машиной? - тревожно спросила Эша и получила успокаивающий кивок.

   - Завтра утром можете забирать. В сущности, не так уж страшно, просто возни много.

   - Завтра? А пораньше нельзя?

   - Не-а, - пробормотал механик дремлющий, - работы полно.

   - Ладно, - скептически сказала Шталь, - а откуда здесь можно позвонить?

   - Ниоткуда. Здесь нет покрытия. И городского телефона тоже нет.

   - Как так?! А как же... а если экстренный случай?!

   - А чего экстренный случай? - дремлющий механик взмахом руки отогнал стрекозу, вознамерившуюся было усесться ему на нос. - Врачей здесь полно, лекарств тоже, пожарники, охрана, поставки каждый день и до ближайшего поселка всего-то двадцать километров, а на пять если отъехать на север, так и сотовые уже работают. Это ж не остров. Просто никакой связи с внешним миром. Тишина, покой. Короче, терапия. Сюда ж только те приезжают, которых это устраивает.

   - Господи, это санаторий или поселение эмишей? - Эша уже мрачно оглядела окружающее безлюдье.

   - Поселение кого?

   - Это, видно, из той же области, что и герпетологи, - пояснил механик работающий. - Да все тут есть, кроме связи, телевидения и Интернета. Артезианский колодец есть. Магазины. Даже церквушка. Да чего там - даже кладбище имеется!

   - А что - есть необходимость? - Эша невольно вздрогнула.

   - Я шучу, - сказал механик. - В общем, завтра приходите за машиной. Администратор вон там - видите, домик с крылечком?

   - Там все домики с крылечками.

   - Где женщина курит.

   Это было более четким ориентиром, ибо кроме курящей дамы ни единой живой души в окрестностях не наблюдалось, и Шталь, забрав из машины свои вещи и незаметно сунув в сумку Бонни, которая совсем размякла от жары и выглядела неважно, решительно направилась к указанному домику, лелея мечты о душе, чае со льдом или еще чего-нибудь со льдом и мягкой кровати. Но курившая на крыльце дама, по совместительству оказавшаяся администраторшей, разбила эти мечты вдребезги.

   - Мест нет.

   - Совсем? - изумилась Эша.

   - А даже если б и были, для поселения нужно спецнаправление, - сообщила администраторша. - Это элитное заведение.

   Шталь сказала, что не заметила пока ничего элитного, все выглядит совершенно обыкновенно, она проехала сюда свободно и даже не видела ни единого охранника. Администраторша заявила, что санаторий охраняется незаметно, и Шталь пропустили, потому что она выглядит безобидно, но у нее есть все шансы в любую секунду лицезреть всю охрану санатория. Эша вежливо отказалась от этого щедрого предложения.

   - Но у меня же есть деньги, и их достаточно!

   - У меня тоже есть деньги, - администраторша аккуратно отправила окурок в урну. - Поймите, девушка, мы не селим здесь абы кого. Очень серьезные люди приезжают сюда отдохнуть, восстановить психику и хотят быть уверены, что у них соответствующее окружение.

   - Соответствующее чему?! - вскипела Эша. - Моя машина будет на ходу только утром, не могу же я ночевать на березе! И по какому праву вы называете меня "абы кем"?!

   - Вы наверняка журналистка!

   - Я герпетолог.

   - У нас и своих врачей хватает. У нас в штате прекрасный герпетолог!

   - В таком случае он будет очень удивлен, если узнает, что он - врач! - Эша огляделась, уже раздумывая над тем, чтобы взять штурмом ближайший безмолвный домик, и тут администраторша возмутилась окончательно.

   - Да чего вы ко мне пристали?! Если вам нужно переночевать, так идите в гостиницу!

   - Здесь есть еще и гостиница?! - озадаченно спросила Шталь. - Так чего ж вы мне голову морочите?!

   - Это вы мне голову морочите! Сказали же, что хотите в санаторий!.. Там гостиный дом, - администраторша резко вытянула руку в направлении дальнего озера, при этом чуть не заехав Эше по носу. - Два километра отсюда, вдоль дороги везде указатели, так что не заблудитесь.

   - Там тоже селят по спецнаправлениям?

   - Нет, но там не так тихо, как здесь. У них там полно павлинов!

   - Я это переживу! - буркнула Эша и, развернувшись, резво зашагала в указанном направлении, таща в одной руке сумку, а в другой - пустое жилище Бонни. Администраторша сказала вслед что-то обидное, но Эша сочла ниже своего достоинства реагировать и только вложила в свою походку как можно больше презрения.

   Обойдя погруженный в лечебный сон санаторий, Шталь углубилась в светлый, пронизанный звонким птичьим щебетом березняк. Дороги, как таковой, не было - лишь широкая тропа - как раз, чтобы проехать машине. Тропа шла под уклон и была невероятно извилистой, словно ялтинский серпантин в миниатюре, и петляя среди берез, Эша продолжала злиться. Абы кто! Хорошенькое дело! Да как она смеет так разговаривать с квалифицированным герпетологом?!..

   И чего ей втемяшился в голову этот герпетолог?!

   Раздавшийся неподалеку пронзительный, заунывный крик подтвердил, что Эша идет в правильном направлении. Еще один тоскливый вопль заставил ее поморщиться. Как так вышло, что столь красивые царственные птицы обладают таким омерзительным голосом?

   Бормоча ругательства в адрес сломавшейся "фабии" - ругательства на редкость деликатные, ведь кто знает, машина может о них и проведать, - Эша миновала очередной поворотик и остановилась перед длинным ажурным забором, по верху которого шел ряд фонарей - шары светильников были упакованы в футляры причудливой ковки и смотрелись довольно элегантно, но на фоне веселых воздушных берез эта элегантность казалась немного нелепой. Забор был слишком высок, чтобы перелезть через него, если возникнет необходимость, но достаточно ажурен, чтобы Эша могла увидеть расположившееся на небольшой возвышенности изящное, но довольно стандартное двухэтажное зеленокрышное здание со множеством террас, изобилие прудиков, крошечных водопадов и фонтанов, горбатые мостики, ухоженный цветник, несколько игрушечных лесенок, волнообразно сбегающих по склону, и павлина, задумчиво расхаживающего среди клумб сцеволл и анагаллиса. Из дома долетала легкая незатейливая музыка, слышалась чья-то веселая болтовня, и "Озерный" окончательно поблек в памяти Шталь и потерял статус оазиса.

   Но едва она протянула руку к кнопке звонка, как в воротах вдруг что-то щелкнуло, и они женским голосом спросили:

   - Что вам угодно?

   Эша, подумав, что вопрос исходит, все-таки, не от ворот, а от гостиничного персонала, сообщила, что ей угодно есть, спать и в душ, можно все сразу, после чего женский голос сделал заявление, что номера в гостином доме "Березонька" сдаются не менее чем на четыре дня. Эша продолжала настаивать на еде, постели и душе, и ворота осведомились о способе прибытия Шталь в данную точку. Эша изложила способ в двух словах, после чего получила ответ:

   - Будьте любезны обождать несколько минут.

   Ровно через четыре минуты одна из створок ворот почти бесшумно отъехала в сторону, и Эша, подхватив сумку, поспешно юркнула внутрь, где была встречена невероятно улыбчивой загорелой девицей в желтом костюме, рядом с которой возвышался совершенно неулыбчивый молодой человек, показавшийся Эше похожим на волнорез.

   - Рады приветствовать вас в нашей гостинице, - ласково сказала девица. - Меня зовут Милена Сергеевна, я администратор. Прошу вас, присядем.

   Она приглашающе повела рукой на шестиугольную кружевную беседку неподалеку, Шталь посмотрела на администраторшу кислым взором, кое-как добрела до не менее кружевной скамейки и с размаху обрушилась на нее. Плюхнула сумку на землю, поставила рядом террариум и с наслаждением вытянула ноги.

   - Вообще-то... - начала было Милена Сергеевна, покосившись на террариум, и Эша, правильно истолковав направление ее взгляда, буркнула:

   - Он пустой.

   - А разрешите узнать, для чего он вам здесь? - администраторша позволила себе легкую полуулыбку.

   - Я вожу его с собой на удачу.

   Администраторша чуть повела бровями.

   - Ну, впрочем, это не мое дело.

   - Это верно, - сказала Шталь, начиная терять остатки терпения, но тут в беседку проскользнула девушка с подносом, выставила на столик запотевшую бутылочку с водой, высокий стакан и вазочку со льдом, Эша сказала: "О!" - и на минуту потеряла всякий интерес к окружающему миру.

   - Вы одна или прибудет кто-нибудь еще? - осведомилась администраторша, и Эша, на мгновение взглянув на нее поверх стакана, сообщила о своих искренних надеждах на то, что никто больше не прибудет.

   - Тогда ознакомьтесь с нашими расценками и сервисом, - Милена Сергеевна положила на столешницу книжечку в мягкой зеленой обложке, - и если все вас устроит, то будем оформляться. Конечно, в любом случае, это, - она кивнула на уже опустевшую бутылочку, - бесплатно.

   - А у вас мило, - заметила Эша и, поставив стакан, не без подозрительности огляделась. После "Тихой слободки" все гостиницы вызывали у нее подозрение, еще больше подозрений вызывали постояльцы и персонал гостиниц, поскольку, собственно, сама "Слободка" тогда была и не при чем. Администраторша выглядела, раздражающе хорошенькой, но безобидной, охранник выглядел как и полагается охраннику, а находившиеся в поле зрения несколько постояльцев, сидевших в беседках среди пышной зелени, находились слишком далеко для того, чтоб о них можно было составить какое-то мнение. Пожав плечами, Шталь пододвинула к себе книжечку. Денег у нее еще было достаточно, поэтому с расценками можно было ознакомиться довольно небрежно. Расценки оказались ничего себе, что немного успокаивало, и все же... Сколько шансов на то, что машина сломалась не просто так, и что не просто так остановился именно Толя на своем экскаваторе, и не просто так отбуксировал ее именно сюда, и, конечно же не просто так не приняли в какой-то там "Озерный" именитого герпетолога...

  да при чем тут герпетолог?!

   В этот момент по выездной дороге мимо тихо прошуршал шинами сверкающий чистотой "опелек", и из его окошек беседке помахало развеселое семейство.

   - До свидания, Милена Сергеевна! Спасибо! Надеемся, на будущий год снова заглянем!

   - Непременно будем ждать вас! - администраторша снова помахала, после чего гордо прокомментировала: - Третий раз уж приезжают. По счастью, достаточно людей ценят родную природу, а не какие-то там Карибы или Гавайи. У нас здесь тихое, чистое место. Правда, проблемы со связью, но тех, кто здесь останавливается, мало интересуют телефоны.

   - Постояльцы уезжают живые, здоровые, вроде бы в здравом рассудке и по своей воле, - пробормотала Эша.

   - Что?

   - Говорю, почему бы и нет? Загар у вас просто потрясающий, Милена Сергеевна! - не удержалась Шталь, нисколько не покривив душой. - Это вы здесь так загорели?

   - Нет, на Гавайях.

  * * *

   Устроив Бонни в террариуме и приведя ее в чувство, Эша почти полчаса проплескалась в душе, после чего, освеженная и остывшая, повалилась на кровать в одном полотенце и некоторое время бездумно разглядывала невысокий потолок, расписанный фривольными розовыми и лиловыми цветочками. Потом перевернулась на бок и проверила включенный в розетку телефон. Чуда не произошло. Она попробовала ощутить телефон, но тот так и остался телефоном, не склонным к беседам и полностью подчиняющимся физическим законам. Сигнала не было.

   - Ну, хоть отдохну, - пробормотала Шталь стоящей на тумбочке лампе в виде полурасцветшей лилии и рассеянно ощупала свой хризолит. От того теперь не исходило ни злорадства, ни упреков, не тревоги - вообще ничего. Камень молчал. Впервые с того момента, как Шталь увидела его, хризолит ощущался просто камнем - и ничем больше. Наверное перегрелся. Эша осмотрелась. Номер был небольшим, чистеньким, с красивой ореховой мебелью, которой, вообще-то, было многовато, и из-за этого номер казался еще меньше. Каждая из вертикальных поверхностей была заставлена вазочками, статуэтками, шкатулочками и прочими безделушками, стен было почти не видно из-за картин и драпировок. Изобилие вещей уюта комнате не прибавляло - гостиничные дизайнеры явно перестарались.

   Эша встала, отразившись в большом настенном зеркале - слишком большом и роскошном для такой крошечной комнаты, осмотрела телевизор и DVD-проигрыватель, пристроенные в нише шкафчика, порылась в дисках на полочке. Большинство дисков содержало сериалы, и она пожала плечами. Потом подошла к зеркалу, с усилием чуть отклонила его от стены и заглянула за раму, но ничего, кроме стены, там не обнаружила. В пышных, малиново-розовых азалиях на стойке возле окна тоже не было ничего подозрительного. Все было спокойно, но чего-то не хватало, какой-то крошечной детали, была какая-то легенькая шероховатость во всем этом спокойствии, и только через несколько минут Эша поняла, в чем дело. Это была обычная комната. Обычная комната с обычными вещами. Такими она видела и ощущала их раньше. Просто вещи. Что. Эша уже привыкла постоянно что-то ощущать - из сотен вещей вокруг всегда находилась хоть одна, которую можно было "услышать", но сейчас Эша словно снова стала той, которой ничего не ведомо ни о Говорящих, ни об их разговорах. Возможно, вещи в номере были слишком новыми или предельно неразговорчивыми, но все равно от этого ей сделалось немного не по себе, будто она заглянула на вечеринку и вместо шумных гостей обнаружила за столом одни лишь манекены.

   Нахмурившись, Шталь подошла к окну, открыла его и облокотилась на подоконник. Ее поселили на втором этаже, и отсюда двор гостиницы виделся скопищем цветов и крыш бесчисленных террас, переходящих одна в другую самым немыслимым образом, и казался довольно тесным. Забор с шарами светильников был почти незаметен, и чудилось, что двор огорожен исключительно березняком, пронзенным солнечными лучами. Из-под крыш долетали разговоры и смех, в одной из беседок пожилая пара что-то попивала из высоких стаканов, а меж яркими цветочными островками увлеченно бегало чье-то малолетнее чадо. Изредка среди зарослей проплывал, покачиваясь, роскошный веер разноцветных перьев и вдруг пропадал, точно по волшебству. Все это вместе выглядело совершенно неопасно, и мысленно обозвав себя параноиком, Эша окно закрыла и приступила к облачению своего вымытого бренного тела в скудные летние одежды.

   Заперев комнату, Шталь остановилась в коридоре, прислонившись к обшитой резными деревянными панелями стене, и задумчиво посмотрела в обе стороны. Полукруглый коридор был пустынен и светел и сейчас показался ей намного длиннее, чем тогда, когда она шла сюда. Резные панели были песочного оттенка, и на всех рисунок был один и тот же - маленькая скачущая лошадь с развевающейся гривой - множество скачущих лошадей по обеим стенам коридора, причем часть лошадей скакала в одну сторону, а часть - в противоположную - в деревянном табуне явно царил некий разлад. Эша провела пальцем по одной из фигурок и снова покрутила головой, внезапно осознав, что совершенно не помнит, из какой части коридора пришла. Впрочем, ничего ужасного в этом не было, и если с одной стороны коридора был тупик, то вполне логичным было бы предположить, что уж с другой стороны точно обнаружится лестница. Повернувшись, Эша решительно зашагала вправо и, как и следовало ожидать, вскоре уперлась в закрытую дверь с цифрой 12, которой заканчивался коридор.

   - Ну естественно! - раздраженно сказала она двери, развернулась и двинулась в обратном направлении. Через минуту Шталь остановилась, непонимающе глядя на дверь с цифрой 18, вдребезги разбившую ее логическое предположение. Она зачем-то посмотрела на потолок, точно ожидала увидеть там пропавшую лестницу, потом на всякий случай толкнула дверь. Та не поддалась. Чувствуя себя крайне глупо, Эша постучала и, не получив ответа, побрела обратно, внимательно оглядывая проплывающие мимо двери комнат. Ни одна из них не выглядела, как выход на лестничную площадку, к тому же, насколько Шталь запомнила, никакой двери между лестницей и коридором не было - лишь проем, причем довольно широкий, и проглядеть его было невозможно. Вновь дойдя до двенадцатого номера, Эша постучала и в него, но и там никто не открыл. Шталь ощутила легенькие шажочки подкрадывающейся паники. Лестницы не было. Но она должна была быть! Как-то же она сюда попала?! Шталь повернулась и медленно пошла обратно. Песочные лошади безмятежно скакали мимо, кося резными глазами, и сейчас Эше показалось, что большинство из них скачет вправо, хотя раньше вроде бы скачущих в разные стороны лошадей было поровну. Совершенно очевидно, что она, Эша, все-таки ухитрилась заработать тепловой удар. Шталь ускорила шаг, ведя рукой по стене, словно слепец, повернула голову, ища дверь своего номера, и тут вдруг опора под ее ладонью кончилась, и ладонь провалилась в пустоту. Эшу качнуло следом за ладонью, и она чуть не вывалилась прямо на искомую лестницу. Она едва успела уцепиться за перила, и медленно поднимавшийся снизу мужчина средних лет поинтересовался:

   - Вам плохо?

   - Уже нет, - просипела Шталь и оглянулась. Из оставшегося позади коридора в проем выступала часть двери, на которой блестела цифра 15. Ее номер был следующим. Как она могла проглядеть лестницу - уму непостижимо!

   - Кстати, вы не знаете, где здесь сегодня бассейн? - вопросил идущий, окидывая Эшу внимательным и совсем не трезвым взглядом. Она покачала головой, едва сдержав смешок.

   Сегодня? Бассейн носят по гостинице туда-сюда?

   - Нет, я только приехала.

   - Вот елки! - с чувством сказал мужчина, прошел мимо Шталь и скрылся в коридоре. Она потерла кончик носа и спустилась на несколько ступенек, потом снова оглянулась, но и дверной проем, и коридор, разумеется, остались на своих местах.

   В холле Эша немного постояла, тщательно ощупывая взглядом все вокруг. Холл как холл. Только... вроде бы не совсем такой, как... хотя она к нему и не приглядывалась - не до того было.

   - Вам помочь?

   Мягкий приветливый голос раздался из-за администраторской стойки и, обернувшись, Эша увидела домашнюю, улыбчивую женщину средних лет, красиво обрамленную цветущей пеларгонией. Стеклышки ее очков, казалось, тоже улыбались, и в целом женщина походила на библиотекаршу.

   - Я Наталья Викторовна, администратор, - пояснила женщина свое наличие за стойкой и, потянувшись, убавила звук телевизора.

   - А где Милена Сергеевна?

   - А ее смена уже закончилась, - Наталья Викторовна повела рукой вправо. - У нас небольшой ресторанчик, но в такую чудесную погоду лучше обедать на свежем воздухе. Если пройдете вот в эту дверь, попадете на террасы, там очень удобно. Выберите любую, я пришлю официанта.

   Эша кивнула, сочтя предложение вполне разумным, и, пройдя в указанную дверь, оказалась на террасе, где среди папоротников и хлорофитума сидела довольно шумная и пьяная компания, не обратившая на ее появление никакого внимания. Решив поискать место потише, Эша открыла ажурную дверку, отделявшую эту террасу от следующей, и пошла дальше. Миновала еще несколько террас, которые оказались почти пусты - в каждой сидел лишь кто-то один, очень пьяный и очень задумчивый. Все террасы были очень просторными, и Эша подумала, что снаружи гостиничная постройка казалась более компактной, чем было на самом деле, занимая довольно обширную территорию. Наконец Шталь остановила свой выбор на небольшой уютной пристройке, отделанной бамбуком и увитой кружевами настурций. Здесь тоже сидел только один человек, облаченный в обвязанное вокруг массивных бедер полотенце. Человек был красен, распарен и грузен, то и дело подносил к губам винный бокал и грустно наблюдал, как в углу веранды из бамбуковой трубки вытекает струйка воды и устремляется в крохотный водоем, обсаженный самшитовыми зелеными шариками. Эша покосилась на него, но человек сидел тихо и, судя по всему, был слишком увлечен вином и текущей водой, поэтому она присела на удобную скамеечку перед пустующим столиком. Почти сразу же рядом с ней появился официант. Это произошло так бесшумно и неожиданно, что Шталь вздрогнула.

   - Я - ваш официант, - сообщил он и протянул книжечку. - Это меню.

   - Наверное, я выгляжу глупее, чем считала, - заметила Шталь.

   - Что? - сказал официант услужливо. Эша открыла меню, и со стороны официанта тотчас последовал комментарий.

   - Вам, как новому гостю, первый обед бесплатно. У нас такая традиция, - официант склонился ниже. - Первый обед или ужин, если вы прибыли к ужину, но вы прибыли к обеду, поэтому обед - все, что в него входит, все - совершенно бесплатно, - официант сделал развернутый жест куда-то в сторону фонтанчика.

   - Все-все?! - недоверчиво переспросила Эша. - А если я пожелаю лобстеров и бутылку вина из долины Луары, где любили селиться короли и все было объято светом... это тоже будет бесплатно.

   - Конечно, только у нас нет ни того, ни другого, - радостно поведал официант. - Есть эльзасские и роннские вина, если вас интересует именно Франция. Есть раки, креветки, кальмары...

   - Ладно, - Эша уткнулась в меню, покосилась на человека в полотенце, который теперь поглядывал в их сторону со слабым интересом, после чего вновь перевела взгляд на официанта, преданно смотревшего ей в затылок.

   - Вы не могли бы уйти?

   - Конечно, - встрепенулся тот, - я подойду, как только выберете. Простите за любопытство, а вы, случайно, не журналистка?

   - Вот еще! - буркнула Эша. - Я герпетолог!

   - Понимаю, - кивнул официант. - Я сам когда-то хотел стать герпетологом.

   - Ну, герпетолог герпетолога видит издалека.

   - Это точно, - официант отошел к грустному человеку. - Леонид Игоревич, вам что-нибудь нужно?

   - Протрезветь, - кисло сказал человек и допил бокал. - Скажи-ка мне... э-э, Денис, ты не видел мою жену?

   Официант покачал головой, после чего, сообразив, что разобрать этот жест Леониду Игоревичу не по силам, озвучил его:

   - Простите, нет.

   - Слава богу! - сказал человек, налил себе новый бокал и вновь увлекся созерцанием вытекающей из бамбука струйки воды. Официант, кивнув, исчез и через минуту вновь чудесным образом возник возле Шталь.

   - Выбрали?

   Эша продиктовала заказ, присовокупив к еде бутылку белого полусладкого, решив, что полностью ее заслужила. Заказ принесли довольно быстро, и Эша в абсолютной и приятной тишине уже успела расправиться с половиной заказанной еды и бокалом вина, как вдруг Леонид Игоревич резко встал, сгреб со стола свою бутылку, бокал, сигареты и сложным маршрутом подошел к шталевскому столику.

   - Можно к тебе присесть?! - как-то жалобно спросил он, и по окончании просьбы, полотенце, обвязанное вокруг его бедер, вдруг размоталось и шлепнулось на пол, словно раскрывая истинность намерений своего хозяина. Иной одежды под полотенцем не оказалось, и жующая Эша, повернув голову и мазнув взглядам по обнажившимся чреслам подошедшего, возмутилась:

   - Я же ем!

   - А? - не понял тот.

   - Вы голый, - пояснила Шталь. Леонид Игоревич опустил глаза вниз, ойкнул, прикрылся бутылкой, наклонился и сгреб полотенце. Поставил бутылку и бокал на стол, повернулся тылом и вернул полотенце в прежнее положение.

   - Надо же, трусы забыл! Прости, прости! Я не... я это... Так можно к тебе?

   - Нет, - сказала Шталь. - И нечего говорить мне "ты". Мы недостаточно знакомы. И так оно и останется. В любом случае, даже если вы стукнете меня кирпичом по голове, я не позволю вам говорить мне "ты"!

   - Я ничего не понял, - жалобно поведал Леонид Игоревич.

   - Да вам и не нужно.

   - Правда? - он облегченно вздохнул. - Слава богу! Так можно сесть? Я поговорить просто хотел. Я ни-ни... я не приставать.

   - Да вы и не сможете, - безжалостно отрезала Эша. Леонид Игоревич скорбно вздохнул и снова погрузился в молчание. Воспользовавшись этим, Эша вернулась к поглощению еды, которая оказалась довольно недурна, и уже почти подчистила тарелку, когда человек напротив вновь подал голос:

   - А вы их видели? Всех тех людей?

   - Когда я шла сюда, то видела довольно много людей, - сказала Шталь с набитым ртом, считая, что надоеда в полотенце не заслуживает хороших манер. - Кого из них вы имеете в виду.

   - Которые тут ходят... Сумасшедшие. Может, это призраки?.. хотя от призраков так перегаром не шибает... Здесь все всегда пьяные, вот в чем штука. И я тоже.

   - Неужели, - пробормотала Эша, приходя к выводу, что выбрала для обеда не то место. Леонид Игоревич вытянул руку в направлении двора.

   - А тех людей вы видели?

   Шталь без особого интереса проследила за указующей, ходящей ходуном рукой. Несколько человек расположились в беседках, чуть подальше две девчонки играли в бадминтон, а возле озерца, в окружении лиловых колокольчиков загорали три пожилых дамы.

   - Я и сейчас их вижу.

   - Это отсюда их видно, - сказал Леонид Игоревич неожиданно злорадно. - Но их никогда нельзя встретить. Они ходят какими-то другими путями. Меняются, уезжают, приезжают. Кажется, вчера я видел там свою жену... Или это было неделю назад?

   - А давно вы здесь?

   - Не помню, - он пожал плечами. - Я приехал отдохнуть. И я отдыхаю... да. Хотел на озера... а выбрался только в бассейн. Наверное, там я трусы и потерял... Я бы хотел на озера... но это невозможно, - Леонид Игоревич заглянул в бокал как-то испуганно. - Очень далеко... идти. Я даже не знаю, куда. Здесь все... очень далеко.

   Эша молча закурила, решив, что если не будет ничего говорить, нежелательный собеседник уйдет сам вместе со своими дикими беседами.

   - Я бы хотел вас нанять! - вдруг предложил нежелательный собеседник, подпирая голову ладонью и ухмыляясь.

   - Знаете, говорят, что бутылка, разбиваясь о человеческую голову, издает звук в тональности ля-мажор, - Эша потянулась к своему полусладкому, и Леонид Игоревич поспешно сказал:

   - Я не в этом смысле! Просто я все время... - он продемонстрировал свой бокал, - ну я уже говорил. Мне нужна помощь... чтобы добираться до своей комнаты. А то по вечерам... я вечно не могу ее найти. Вот хоть вчера я тут ходил, ходил, ходил, ходил, ходил, ходил, ходил... - Леонид Игоревич прервался и жадно глотнул из бокала, после чего продолжил, - ходил, ходил, ходил, ходил, ходил...

   Эша протянула руку, схватила его бутылку, отчего собеседник пугливо дернул головой, привстала и плеснула вина в его опустевший бокал.

   - Спасибо! - с чувством выдохнул он и разом бокал ополовинил. - Так вот, так и не нашел. Заснул где-то на диване. Очень неудобный был диван... или это потому, что я проснулся на полу, - он задумался. - Да может, я и заснул на полу...

   - Какой у вас номер? - спросила Шталь, и Леонид Игоревич зачем-то опустил глаза на свое полотенце.

   - Пятнадцатый.

   - Это прямо напротив лестницы.

   - Ну конечно, напротив лестницы! - иронично ответил он. - Как же! Это он сегодня напротив лестницы! А завтра он будет где-нибудь еще... Вернее, лестница будет где-нибудь еще... Хотя, может здесь несколько лестниц, черт его знает, - Леонид Игоревич победоносно вздернул указательный палец, чуть не ткнув при этом себя в подбородок. - Это мысль, надо посчитать лестницы!.. Такой большой дом, ничего здесь нельзя найти...

   - Вы б не пили столько, - заметила Шталь, и Леонид Игоревич обреченно махнул рукой.

   - Да как?! У них тут везде... халявные пузыри стоят, разве ж можно?.. Ну, в общем, если что - договорились. Пойду еще скупнусь в бассейне... дай бог его найти!

   Он встал и, прихватив бутылку, покачиваясь пошел к двери, по пути зацепившись за кадку с настурциями. В дверной проем Леонид Игоревич попал только с третьего раза, и когда дверь за ним закрылась, Эша еще долго слышала его тяжелое дыхание.

   - Пей - и дьявол тебя доведет до конца... - пробормотала она, постукивая кончиками пальцев по столешнице. Конечно, Леонид Игоревич находился в таком состоянии, что мог бы заблудиться даже сидя на скамеечке, но все эти разговоры про лестницы крайне не понравились Эше Шталь. Разве сама она совсем недавно не искала лестницу? И разве лестница не появилась потом в том месте, на которое она, Эша, таращила глаза минут пять и не видела ничего, кроме стены?!

   Ну, она, понятное дело, перегрелась.

   Леонид Игоревич вообще пьяный.

   Несколько минут она сидела неподвижно, напряженно проверяя свои ощущения. Ничего. Совершенно. Журчание воды, людские голоса за стеной, музыка... Вещи молчали. Их словно не было. Она снова тронула свой хризолит - просто камень. А вдруг он умер?! Вещи ведь тоже могут умереть.

   Ну да, и гостиный дом "Березонька" полным полон покойников! Ты сидишь на трупе, за трупом, и в руке у тебя тоже труп... Дожили, товарищ герпетолог!

   При чем тут герпетолог?!

   - Желаете что-нибудь еще? - вкрадчиво спросили сзади, и Эша невольно подпрыгнула на своей скамеечке.

   - О, Господи! Что вы так подкрадываетесь?! В следующий раз постарайтесь топать!

   - Хорошо, - услужливо ответил официант без всякой улыбки.

   - Нет, я больше ничего не желаю. Не подскажете, как мне попасть на озеро?

   - О, это очень просто! Для этого вам нужно вернуться в холл, выйти через парадную дверь и повернуть налево, пройти через аллею, потом будет розарий, обойдите его справа, повернете за беседку, мимо фонтана, там будут вторые ворота, а дальше охранник вам покажет, куда идти.

   - Действительно очень просто. Скажите, а этот... Леонид Игоревич действительно приехал сюда с женой?

   - Хм, - сказал официант, и в его непроницаемых глазах наконец-то промелькнул легенький живой блеск.

   - Нет, не "хм"! Ничего общего с "хм" это не имеет!

   - Я не знаю, - официант развел руками. - Я всего лишь официант.

   - Но вы же сказали ему, что не видели ее сегодня.

   - Я сказал ему лишь то, что он хотел услышать, - пояснил он. - Леонид Игоревич большую часть времени навеселе, и ему это нравится. А для нас главное, чтоб клиент был доволен. Так может, возьмете еще вина, пока бесплатно?

   - Я выгляжу, как человек, отчаянно нуждающийся в бесплатном вине? - холодно осведомилась Эша.

   - Я не это имел в виду.

   Эша равнодушно пожала плечами, встала и вышла, прикрыв за собой узорчатую дверь. Она прошла через несколько полуоткрытых галерей, теперь более внимательно приглядываясь к сидящим. Все они уже приняли изрядную дозу алкоголя, и большинство из них выглядели вполне довольными жизнью, но Эше попалось и несколько угрюмых лиц, одна из женщин ей показалась испуганной, а на паре столиков просто безмятежно спали. Минут пятнадцать она бродила по террасам, переходившим одна в другую, проклиная недотепу-архитектора, сделавшего из всего этого терассового лабиринта лишь один выход. Через несколько терасс Эша прошла несколько раз, так и не поняв, как это получилось, и в конце концов, когда она уже начала свирепеть и подумывать о том, чтобы попросту сигануть через перегородку во двор, новая дверка привела ее на папоротниково-хлорофитумовую терассу. Эша почти бегом выскочила в дверной проем и оказалась в холле. Натальи Викторовны уже не было среди пеларгоний, и телевизор бормотал что-то самому себе. На одном из диванчиков уютно расположился встреченный Эшей на лестнице человек, потягивал пиво из огромной стеклянной кружки и читал газету.

   - Нашли бассейн? - поинтересовалась Эша, проходя мимо.

   - Не-а, - ответил лежащий. - Пиво вот нашел. Прямо тут стояло. Оно ведь не ваше?

   - Нет.

   - Ну и ладно, - лежащий заслонился газетой, но тут же опустил ее. - А вы нашли?

   - Нет. Нашла только Леонида Игоревича.

   - А кто это такой?

   - Понятия не имею.

   - Это хорошо, - человек отхлебнул пиво и вытер с побитых сединой усов пену. - Хорошо, когда ничего не знаешь заранее. Я вон вчера пошел на озера, а оказался в сауне. Здесь ничего не знаешь заранее.

   - То есть, - Эша замедлила шаг, усмехнувшись, - если я хочу попасть на озера, мне нужно идти в сауну?

   - Я этого не говорил, - лежащий почему-то обиделся. - Кстати, если что, я Руслан. Руслан Горбачев, - он упреждающе поднял палец. - Я не родственник! Сразу говорю! Постоянно спрашивают! Никоим боком. Я не родственник!

   Эша отвернулась от не-родственника и продолжила было движение к двери, которая даже была чуть приоткрыта - мол, выходите когда пожелаете

  естественно, а ты чего подумала?!

  но тут же, передумав, развернулась и заспешила в сторону лестницы. Разумеется, перед тем, как идти на озера, нужно проверить, как там Бонни, и прихватить купальник...

   И убедиться, что все на своих местах. Например, ее комната.

   Коридор и дверь в ее комнату действительно были именно там, где она их и оставила. Все было на своем месте. Не на своем месте был только Леонид Игоревич, опасно раскачивающийся на последней ступеньке и что-то бормочущий себе под нос.

   - О Господи, это опять вы?! - он, к облегчению Эши, ухватился за перила. - Слушайте, не попадайтесь мне так часто, а то мне кажется, что я все время пьяный.

   - Но вы и так пьяный, - удивилась Шталь, вороша ключом в дверном замке.

   - Неправда! - заявил Леонид Игоревич, сделал несколько шагов и остановился перед дверью своего номера, после чего широко раскинул руки, точно хотел заключить эту дверь в объятия. - Даааа... не нашел я бассейн, жену тоже не нашел, но нашел свою комнату, а это уже что-то!

   - Поздравляю! - отозвалась Эша, открывая дверь.

   - Спасибо! - сердечно ответил собеседник, толкнул свою дверь и впал в номер. Дверная створка качнулась обратно, Эша хмыкнула, потом повернулась и подскочив к этой двери, распахнула ее.

   - Подождите, я хотела спроси...

   Она осеклась, изумленно оглядываясь.

   В открывшемся ее глазам пространстве не было никаких следов Леонида Игоревича. Более того, здесь не было никаких следов гостиничного номера. Она стояла на пороге пустой комнатушки, размером в пять квадратных метров, с обшарпанными стенами, потрескавшимся потолком и затянутым грязной паутиной мутным окошком, художественно украшенным мушиными мумиями. В одном углу лежала груда битых кирпичей, в другом валялась пустая банка из-под сардин. На одной из стен сидел большой таракан и смотрел на нее крайне неодобрительно.

   - Что за ерунда?! - пробормотала Эша и поспешно обернулась. Коридор был на месте, и по стене весело, вразнобой, скакали песочные лошади. Она снова повернула голову. Леонид Игоревич вошел сюда, это очевидно. Но куда он девался? Эша вытянула шею, заглядывая в банку из-под сардин, в которой, разумеется, искомого быть не могло, постучала по ближайшей стене, потом попятилась, и едва оказалась в коридоре, дверь в комнатушку захлопнулась без малейшего ее в том участия. Эша отпрыгнула, приземлилась на чью-то ногу, и позади болезненно взвизгнули.

   - Ой, простите!

   - Смотреть надо! - рыкнула женщина лет тридцати, одетая, вернее, раздетая в красный шифон. Стоявшая рядом с ней другая женщина, помладше, с заплаканным лицом, жалобно сказала:

   - Таня, а может, мы все-таки...

   - Не будь дурой! - отрезала та и поволокла подругу по коридору. Эша проследила, как они свернули к лестнице, глубоко вздохнула и решительно снова толкнула дверь, перед которой стояла. На этот раз та не поддалась. Эша грохнула в нее кулаком, почти сразу же за дверью что-то упало, она отворилась, и в проеме возник Леонид Игоревич - уже в зеленых плавках, которые явно были ему малы.

   - Вы где сейчас были? - сурово вопросила Шталь и вытянула шею, заглядывая за плечо открывшему. За плечом обнаружилась гостиничная комната - точь в точь, как ее собственная, только оформленная в желтовато-зеленых тонах и вместо азалий украшенная бегониями. - И где сейчас был ваш номер?

   Леонид Игоревич, едва ворочая языком, сообщил, что он и его номер были на своих местах и никуда не выходили, после чего отказался от дальнейшего участия в беседе по причине желания немедленно посетить туалет и захлопнул дверь так резко, что чуть не прищемил шталевский нос. Эша протянула руку и снова толкнула дверь, которая опять не поддалась. Потом она трижды сосчитала свой пульс, каждый раз получая иной результат. В четвертый раз Эша пульса не нашла вообще и вместо этого пощупала свой лоб. Лоб вроде бы казался горячее, чем должен был бы быть. Она глубоко вздохнула, после чего деревянно подошла к двери в свой номер и открыла ее. Села на кровать и попыталась подумать. Получалось плохо. Одно дело слышать что-то странное - это было уже вполне нормально. Но видеть то, чего нет на самом деле, и, соответственно, не видеть того, что как раз есть, это, извините, уже самые настоящие галлюцинации. Что-то было в вине... нет, лестницу она искала еще до обеда. Может, что-то подмешали в воду, которую она пила в беседке?

   А может все объясняется гораздо проще, и у нее действительно тепловой удар? Или солнечный? В чем, кстати, разница?

   Вторая версия требовала немедленного изыскания врача.

   Первая же версия требовала немедленного убегания.

   Но тут уставший и перегревшийся организм самозваного герпетолога выставил собственные требования, и Шталь, повалившись поверх покрывала, мгновенно уснула - может и не праведным, но очень глубоким и самым обыкновенным сном.

  * * *

   - Послать меня детектором! - Михаил зло хлопал ладонью по клаксону, отчего машина вторила ему столь же злобными гудками. - Ну, Георгич! Всякого ожидал, но такого!.. - он стукнул по приборной доске. - Я что - малохольный какой-то?! Я привык действовать! Ездить кругами, - его ладонь снова взялась охаживать руль, - и чего-то там ощущать - это не мое! Это, - он хлопнул по лобовому щитку, - может делать кто угодно! А у меня специфическая специализация!

   - Может, ты мне все это напишешь на бумажке, а я потом прочитаю? - сонно пробормотал полулежащий в соседнем кресле маленький человек и еще глубже надвинул бейсболку на нос. - И оставь машину в покое. Она-то здесь при чем? Кстати, если Костик узнает, что ты так грубо с ней обращался, то расстроится. А у него тоже специализация.

   - Костик в санатории загорает, ему хорошо! - буркнул водитель. - К тому же, он мне не указ. Он всего лишь зараженный, а вот я...

   - У нас нет иерархии, - заметил собеседник. - А если вздумаешь ее вводить, то тебе морду могут набить очень даже просто.

   - Просто во всем этом нет никакого смысла! Меня послали участвовать в операции, в которой я, на самом деле, вовсе и не могу участвовать! Я согласился на это лишь потому, что Георгич обещал никуда не уезжать из Шаи. А он что сделал?! Стоило нам уехать, он тут же помчался за Лжецом! Хорошо хоть взял с собой... но почему не меня?! А, дядь Слав, можешь объяснить?!

   - Я тебя старше только на пять лет, - человечек зевнул. - Еще дедулей назови!

   - Просто я не могу понять!..

   - Господи, что ж ты так орешь?.. - с тоской сказал Слава. - Изначально ведь сам согласился. Ну так все - сиди кури.

   - Мне бы делом заняться, так я тут катайся! - продолжал бушевать отставленный телохранитель. - Вон как Ольга с Костиком, так семейной парой в санаторий! Может, я тоже хочу семейной парой!

   - Как семейная пара мы будем выглядеть странно.

   - Вы, карлики, все такие остроумные?

   - Я не карлик! - оскорбился собеседник. - Сколько раз повторять?! Я просто низкий! Тактичности в тебе, Миша, как в бульдозере!

   - Зато пользы много, как и в том же бульдозере, - голос Михаил зазвучал очень вкрадчиво. - Слушай, я вот все хотел спросить - а тебе не мешает то, что ты...

   - В твоих же интересах не заканчивать свой вопрос, - предупредил человечек зловещим голосом.

   - А что ты сделаешь? Устроишь мне проблемы с освещением?

   - Я могу устроить тебе проблемы не только с освещением, и ты это знаешь. Ты ж сам меня ловил.

   - И поймал! - самодовольно отметил Михаил, съезжая с основной трассы.

   - Тебе просто повезло, - кисло ответил Слава и повернулся к нему спиной.

   - Ты, кстати, хорош дрыхнуть! Что мне - одному работать?! Я и так машину веду.

   - Я работаю! - Слава снова зевнул - протяжно, с подвыванием. - Я две ночи не спал! К тому же, меня в самолете укачало. Ты бы ехал помедленней.

   - Куда уж медленней? - Михаил, не удержавшись, тоже зевнул и воровато стрельнул глазами в сторону напарника - не заметил ли? - Уж не знаю, сколько еще ездить? Мы тут и так все объездили! Здесь этих гостиниц и санаториев, и прочего - как грибов! Не понимаю, где тут мальчишка усмотрел закономерность. Ну, допустим, все пропавшие незадолго до исчезновения останавливались где-то тут, трое даже в одной гостинице, но это еще совершенно ничего не значит.

   - Ты не хуже меня знаешь, что не так уж сложно устроить, чтобы документы человека, оказавшегося в одном месте, потом всплыли в совершенно другом, и вовсе не обязательно, чтобы их хозяин там находился на самом деле, - Слава сердито повернулся и потянулся за сигаретами. - Вероятней всего, что с людьми что-то должно было произойти сразу же после того, как они приезжали, чтобы никто из соседей не успел их запомнить. Но во всех заведениях, судя по проверке, полно народу. Уж кто-нибудь должен был что-то видеть. Не понимаю, как ему это удается? Ты ведь ловил Домового, может просветишь?

   - Если б было чем просвещать! - огрызнулся Михаил и невольно потер некогда простреленное плечо. - Я ведь его даже не видел. Темно тогда было, к тому же, это был его дом... Жуткое место, вот что я тебе скажу! Даже мне там было страшно. Я туда случайно угодил и... ну, в общем... - он поежился. - Повезло, что дом был не закончен. Не до конца он с ним сговорился. Так уж получалось, что ему почти никогда не удавалось закончить свои дома. И ведь самое обидное, что он может создавать нечто действительно очень хорошее. В Шае есть одно такое место.

   - Магазинчик для желающих заиметь ребенка? - Слава хмыкнул. - Как же, знаю! Моя сестра туда в очередь записана. Значит, Домовой бывал в Шае?

   - Не, магазинчик туда перевезли из Ростова, - водитель хихикнул. - Как вспомню... во дикая была операция! Но ничего нельзя было поделать - либо забрать магазин, либо снести. Он заражал. А после перевозки перестал - видно, смена...

   - Ростовские тетки вам этого не простят, - укоризненно заметил человечек. - Заражал? Но в Шае нет ни одного...

   - Не хочу говорить не эту тему, - Михаил помрачнел. - Единственное, что тебе надо знать - в его домах люди пропадают. Или с ума сходят. Нескольких человек так и не нашли. Дома пришлось снести.

   - А вам не приходило в голову, что этим, возможно, вы их убили? Тех, пропавших.

   - Зато больше туда никто не зашел, - свирепо ответил Михаил. - Да если б только... После того, как мы все...

   - Я не говорю, что вы сделали неправильно, - Слава успокаивающе похлопал его по плечу. - Значит, именно гостиница?

   - Место, открытое для добровольного посещения, - пояснил Михаил. - Чаще всего он делает это с маленькими гостиницами. Реже - с магазинами. Один раз это была почта, а другой - бюро по трудоустройству... но здесь, мне кажется, вряд ли есть бюро по трудоустройству. Водичку не подашь?

   Слава протянул ему бутылку теплой минералки, Михаил схватил ее и допил с жадным отвращением, после чего швырнул пустую бутылку на заднее сиденье и потребовал еще.

   - А больше нет, - сообщил напарник. - Я ж тебе говорил остановиться возле того магазина, так ты...

   В этот момент затрещала рация, и оба немедленно вцепились в нее, и каждый потянул к себе. Выиграл Михаил.

   - Ну, где этот гад окопался?!

   - Откуда я знаю? - удивилась рация женским голосом. - Ничего нет. Все периметры проверены предельно плотно. А у вас как?

   - Пусто. Обкатали всю округу. О заборы "Озерного" и "Березоньки" уже почти бортом тремся - ничего.

   - У "Озерного" нет забора, - проинформировала рация.

   - Это очень подозрительно, - Михаил, толкнув в плечо напарника, который, убедившись в отсутствии новостей, успел опять задремать, ткнул рукой в лобовое стекло. Слава поднял голову и из-под козырька бейсболки с сонным неудовольствием взглянул на показавшуюся среди берез ажурную ограду, увенчанную шарами светильников. - Зато у "Березоньки" с забором полный порядок, как и час назад. Я его уже видеть не могу!

   - Вам разрешено заходить внутрь. Начните с "Озерного", там уже начали проверку, а потом заберете остальных и займетесь гостиницей. Вдвоем туда не суйтесь!

   - Поучите меня еще!.. - пробурчал водитель. - А чего это на нас сразу два объекта?!

   - Миш, людей и так не хватает. Кстати, Шталь все еще не нашли.

   - Может, у нее просто телефон отключен?

   - Он не просто отключен, - рация хмыкнула. - Он словно вообще исчез. В общем, учтите это обстоятельство.

   - Хорошенькое дело! - возмутился Михаил, отшвыривая рацию. - Я согласился искать Домового, но я вовсе не подряжался искать эту взбалмошную девку, бросающуюся сковородками в ни в чем не повинных граждан!

   Слава сказал, что будь у него под рукой сковородка, он и сам давно бы уже бросил ее в некоего неповинного гражданина, после чего, посматривая на медленно проплывающую мимо ограду, принялся нажимать кнопки радио, и вскоре салон машины заполнил оглушительный музыкальный грохот.

   - О, "Ария"! - с удовольствием сказал человечек, откидываясь на спинку сидения. - Вещь!

   - Да ну, надоела уже! - Михаил тоже взялся за радио и выискал другую мелодию, не менее громкую. - Во, "Соната Арктика"! Вот вещь!

   Они сердито переглянулись, после чего принялись попеременно тыкать в кнопки, друг друга отталкивая. Через несколько секунд остановились, прислушиваясь к получившемуся результату.

   - "Катарсис", - сказал Слава.

   - "Катарсис"! - кивнул Михаил. Они удовлетворенно пожали друг другу руки, после чего водитель прибавил газу, решив не терять время возле ажурной ограды, и в этот момент человечек вдруг страшным голосом рявкнул:

   - Стой!

   Машина, вильнув, резко затормозила, впритирочку разойдясь с ближайшей толстенной березой, и Михаил, бросив руль, принялся в крайне громких выражениях описывать интимные отношения напарника с этой березой, которые начнутся прямо сейчас при непосредственном содействии самого Михаила.

   - Заткнись! - спокойно сказал Слава, открыл дверцу и спрыгнул на дорогу. Водитель еще несколько секунд по инерции бушевал в одиночестве, потом высунул голову в окно.

   - Куда тебя понесло?!

   Слава, отмахнувшись, враскачку подошел к углу ограды, из-за которой неслись тоскливые павлиньи крики, и остановился. С минуту он стоял неподвижно, пристально глядя на один из светильников на ограде, потом повернулся и взглянул на Михаила.

   - Что? - спросил тот одними губами, после чего, не выдержав, выскочил из машины и подошел к напарнику. - Что ты вытворяешь?!

   - И как я, идиот, раньше этого не заметил?! - с досадой шепнул Слава. - Хотя, может потому, что сейчас мы подъехали вплотную?..

   Михаил сказал, что полностью согласен с тем, что Слава идиот, ибо он мог только что очень красиво их засветить, но, по счастью, никого из Говорящих первого поколения там нет. Во всяком случае их точно нет снаружи дома.

   - А почему ты так в этом уверен? - скептически поинтересовался Слава.

   - Дурацкий вопрос! - буркнул Михаил. - Потому что я никого не чувствую. Если там кто и есть, так лишь зараженные. А ты разве кого-то чувствуешь?

   - В том-то и дело, что нет, - человечек огляделся и потянул его обратно к машине. - Извини, Миш, что я выскочил, как дурак... просто я такого раньше еще не встречал.

   - Это полный непрофессионализм! - надменно заявил Михаил и приподнял брови. - Чего не встречал?

   - Дуй в машину! - прошипел Слава. - Сматываемся отсюда и вызываем остальных!

   - Да в чем дело?! Я никого не чувствую! И ты...

   - Вот именно! - человечек, не сдержавшись, пихнул его в живот, не достав выше. - Никого! А меня?! Я-то здесь!

   Михаил на мгновение замер, после чего с чувством произнес:

   - Твою же ж мать!..

   - Специфический специалист! - язвительно проскрежетал Слава, забираясь обратно в машину, и тут от ажурного забора долетел легкий щелчок, и створки ворот со слабым жужжанием начали приглашающе разъезжаться в стороны.

   - Прекрасно! - кисло сказал Михаил, отпуская ручку дверцы. - Теперь, если мы сейчас мотанем, это будет подозрительно.

   - Другие вместо нас приедут, - прошипел человечек. - Садись давай! Если он там и тебя узнает...

   - Вообще-то в том доме было довольно темно... Знаешь что, езжай один! - Михаил резко развернулся и направился к открывающимся воротам. Слава схватился за рацию, но в ответ на свои взывания получил лишь один треск. Тогда он снова выпрыгнул из машины и, догнав Михаила, зашагал рядом, стараясь не отставать.

   - Что ты делаешь?!

   - Собираюсь заселиться! - буркнул водитель. - Сказал же уезжай!

   - Я на работе! - отрезал человечек. - Мишка, ты идиот! Нашел время для мести! Подумаешь, подстрелили его!.. Во многих стреляют! Ты все завалишь! Надо подождать остальных!

   - Остальных и так мало! Я лучше сам... Подстрелили - чепуха!.. Этот гад меня тогда напугал, а уж такого я не...

   - Так ты с самого начала, что ли, собирался... - Слава замолчал, глядя на показавшихся в воротах двоих молодых людей, внимательно осматривавших их сверху донизу, потом прошептал: - Ну и придурок же ты! Ладно, желал семейной парой, так сейчас ты ее получишь!

   Михаил сделал попытку оттолкнуть его обратно к машине, одновременно открывая рот для приветствия, и тут в пространстве между охранниками чудесным образом возникло некое длинноногое загорелое создание в канареечном костюмчике с глубоким вырезом. Создание доброжелательно улыбнулось и прощебетало:

   - Здравствуйте. Желаете отдохнуть? У нас есть свободные номера, прекрасные, удобные, с чудесным видом. Я Милена Сергеевна, администратор.

   - Шикарно, - сказал Михаил декольте администратора.

  * * *

   Иногда, когда снится сон, понимаешь не только то, что это сон, но и то, что он уже был раньше.

   Эша Шталь уже видела этот сон. Много раз.

   Она его ненавидела.

   Мутное потрескавшееся оконное стекло под ладонями было очень холодным, а ветер, развевающий волосы, очень горячим. Поезд, скрипя и раскачиваясь, тащился едва-едва, и мимо медленно плыли окна соседней электрички - старой, обшарпанной, грязной. Одно из окон плыло почти вровень, и за этим окном вновь, как раньше, стояла женщина, так же прижав ладони к оконному стеклу, и вместо лица у нее была лишь тень, и из этой тени на Шталь внимательно смотрели невидимые глаза, чего-то ожидая, жаждая.

   - Как же мне это надоело! - сказала Эша и отвела взгляд, а потом резко повернулась в сторону, готовая отразить нападение сгустка мрака с танцующими в глазницах синими искрами - ведь он всегда кидался на нее именно в этот момент и чего-то там требовал.

   Рядом никого не было.

   Она снова посмотрела в окно. Женщина-тень исчезла.

   Более того, исчезла и сама электричка. За окном не было ничего, кроме бесконечных песчаных барханов. Из одного бархана торчал, наполовину уйдя в песок, здоровенный рейсовый автобус с разбитыми окнами. Задние колеса беспомощно висели в воздухе. Автобус выглядел очень печально и одиноко.

   - Такого раньше не было, - пробормотала Эша. - Надо на досуге перечитать дядюшку Фрейда.

   Она отвернулась от окна и поняла, что пропала как раз не электричка. Пропал поезд, в котором она ехала - ехала в каждом из этих идиотских снов. А электричка была вокруг - старые, побитые временем диванчики, грязные окна, некоторых не хватало. Одно, свежевыбитое, зияло острыми осколками. Везде стояли или просто валялись вещи - пакеты, сумки, бутылки с водой, какие-то тряпки. В дальней части вагона от стенки к стенке была протянута веревка, и на ней совершенно обыденным образом висело белье - платья, брюки, чей-то лифчик. По проходу, подчиняясь качке вагона, катался взад-вперед малиновый мячик. На деревянном сиденье ближайшего к Эше диванчика стояла синяя спортивная сумка, очень похожая на сумку Полины, которую та постоянно везде возила с собой... но нет, сумка Полины была старой, потрепанной, эта же выглядела совершенно новой.

   - Поля? - все же зачем-то воззвала Эша в горячую вагонную тишину.

   - Ее здесь нет, - негромко произнес рядом знакомый голос. Вздрогнув, Эша обернулась и увидела Олега Георгиевича, сидевшего на диванчике, тяжело привалившись к спинке, и смотревшего на нее воспаленными, невероятно уставшими глазами. Одетый лишь в потертые, с прорехами джинсы, небритый, грязный, он отчего-то выглядел моложе, чем тот Ейщаров, которого она знала. Старые шрамы на запястьях обратились в свежие, едва-едва начавшие подживать раны, а из нескольких глубоких порезов на груди обильно струилась кровь.

   - Господи, что с вами случилось?! - испуганно воскликнула Шталь, кидаясь к бывшему начальнику, но тут в проходе между диванчиками возник-таки знакомый сгусток мрака и вцепился ей в шею, глядя танцующими в глазницах синими искрами.

   - Оно мое! Отдай!

   - Уйди - не до тебя! - прошипела Шталь, яростно отталкивая от себя нападавшую - и оттолкнула. Сгусток мрака застыл, опуская руки - похоже, чрезвычайно удивленный.

   - Шталь, какого черта ты здесь делаешь?! - сказал Ейщаров привычным раздраженным голосом. - Тебя здесь никогда не было! Думаешь, чего я тебя уволил! А ну-ка, живо отсюда!

   Женщина-тень, метнувшись, снова протянула жаждущие руки, и Эша, в ответ вцепившись в нее, яростно затрясла. Женщина-тень, женщина-мрак, искроглазый призрак... кто бы она там ни была, оказалась невероятной легкой и странно мягкой на ощупь, и с каждой секундой, что Эша ее трясла, становилась все легче и все мягче. Шталь встряхнула противницу в последний раз и вдруг обнаружила, что сидит посередине разворошенной кровати, накрепко вцепившись в ни в чем не повинную подушку. Ругнувшись, Эша подушку отшвырнула и повалилась на спину. Веселенький сон, ничего не скажешь. Вероятно, сказываются стресс от увольнения и недавних событий...

   Кстати, о недавних событиях.

   Сев, она огляделась, прислушиваясь к себе. Самочувствие, вроде бы, было вполне нормальным. Вещи вокруг по-прежнему были лишь вещами, и хризолит на шее - самым обыкновенным хризолитом. Свет солнца, лившийся в открытое окно, слегка поблек, и чувствовались недалекие шаги подступающего вечера. Эша, все еще зевая, сползла с кровати и подошла к стоявшему в углу номера холодильнику, на который раньше не обратила внимания. Открыла его и хмыкнула. Холодильник был доверху забит пивом и легким недорогим вином. Одна из винных бутылок была открыта, и на нее Шталь взглянула с особенной досадой.

   - Не гостиница, а вотчина Диониса, - пробормотала она и неохотно потянула бутылку к себе, но тут же поставила ее на место, задумавшись. Сон не шел из головы. Идиотский сон. Он и раньше был идиотским, а теперь, когда в него без ее разрешения зашел бывший начальник, стал еще более идиотским. Неужели эти шрамы на его руках действительно когда-то были такими жуткими ранами? Ну и поделом ему! Бросил несчастную девушку в глуши, к тому же еще и уволил!

   Бедный, наверное было очень больно - такие ужасные раны!..

   Нет, ну какое ее дело?!

   С вами все будет в порядке, Эша Шталь. Ага, конечно! С ней уже все не в порядке!

   Захлопнув дверцу холодильника, Эша подошла к окну и, выглянув в него, увидела неспешно въезжающий в гостиничный двор черный джип. Рядом с джипом шла девица в желтом костюме и, пересмеиваясь с кем-то в окошке, рукой указывала направление. Джип свернул на небольшую стоянку, где, под навесом, стояло с десяток машин, и его передние дверцы распахнулись. Из одной выбрался маленький человечек в бейсболке и немедленно закурил, оглядываясь по сторонам. Увидев же того, кто покинул машину с водительской стороны, Шталь даже подпрыгнула на месте от изумления. Если водитель прибывшего джипа не был ейщаровским хамом-телохранителем Михаилом, то она не была Эшей Шталь. А она-то, неблагодарная, ругала Олега Георгиевича. Наверное, они нашли в "Озерном" ее машину и приехали за ней. Слава богу!

   - Миша! - не выдержав, закричала Шталь, почти наполовину высунувшись из окна. - Мииишка!

   Михаил, к ее негодованию, повел себя возмутительным образом. Он не только не поднял головы, но даже не подал виду, что слышит ее, самозабвенно болтая с желтокостюмной девицей. Неужто до сих пор злится из-за несчастной сковородки?

   - Мишка! - снова завопила она, и Михаил, неторопливо идущий среди цветочных островков, по-прежнему никак не отреагировал. Вместо того, чтобы искать ее в окне, он протянул руку, ткнул в направлении шествовавшего мимо павлина и что-то сказал своему маленькому спутнику. Тот, между прочим, тоже не заинтересовался тем, кто и где так истошно орет? А может, они приехали за ней инкогнито? Секретная операция. И Миша сейчас вовсе и не Миша, а какой-нибудь Вениамин Илларионович. Она вон, например, вообще герпетолог.

   Тьфу!

   Да ну их с их секретными операциями!

   - Миииишкаааа!

   Таким уникальным по высоте и мощности воплем заинтересовался бы даже предполагаемый Вениамин Илларионович, но телохранитель все же и ухом не повел, зато окошко соседнего номера с грохотом отворилось, и на Эшу воззрилась взлохмаченная голова Леонида Игоревича.

   - Чего случилось?

   - Ничего! - злобно ответила Шталь. - Идите спать! Миииишкааа!

   Леонид Игоревич поморгал опухшими глазами и, очевидно сделав какие-то свои выводы, тоже заорал дурным голосом:

   - Миииишкааа!

   После чего вопросительно взглянул на Эшу, и та одобрительно сказала:

   - Продолжайте.

   Почти минуту они выкрикивали имя Михаила в различных тональностях, и на какое-то мгновение беззаботная походка телохранителя, как показалось Эше, слегка застопорилась, точно он запнулся. Михаил чуть повел головой по сторонам, после чего почему-то обернулся на забор. Затем тряхнул головой и продолжил движение как ни в чем не бывало. Эша и ее помощник покричали еще, после чего Шталь окончательно охрипла, а Леонид Игоревич неожиданно исчез из окна, сопроводив свое исчезновение громким стуком. Вероятней всего, он опять ушел спать.

   - Да что они там все - оглохли что ли?! - истерично взвизгнула Эша и вылетела из номера, хрястнув дверью. Проскочила одним прыжком короткий отрезок коридора, вылетела на лестничную площадку, которая, разумеется, все так же была на своем месте, и резво запрыгала по ступенькам, бормоча ругательства в адрес тугоухого Говорящего с холодным оружием. И только уже преодолев ступенек шесть, резко затормозила, недоуменно моргая и не понимая, почему сразу не сообразила, что поднимается, вместо того чтобы спускаться.

   Лестница вела наверх.

   Да и лестница-то была не та.

   Лестница, по которой Эша за сегодня уже успела пробежать трижды, была неширокой, деревянной, с толстыми, похожими на кегли балясинами и чуть поскрипывающими овальными ступеньками. Эта же лестница была монументальной, каменной, много шире ее комнаты, с металлическими перилами и растительным кованым кружевом, оплетающим витые столбики балясин, и каблуки звучали на ее снежных ступенях звонко и парадно. Такая лестница могла бы быть уместна, например, в театре. Но никак не здесь.

   К тому же, ее здесь не было, не так ли? Проглядеть столь значительный архитектурный элемент никак невозможно.

   Эша потрясенно задрала голову. Лестница величаво простиралась вверх метров на тридцать, немыслимым образом умещаясь внутри компактного двухэтажного здания, и оканчивалась у приглашающе распахнутых тяжелых двустворчатых дверей. Проем был заполнен мягким полумраком. С обеих сторон лестницу обнимали белоснежные стены, и далеко наверху воздушную башню венчал цветной витраж - огромный сказочный цветок, пропускающий сквозь себя лучи закатного солнца.

   Шталь бестолково затопталась на ступеньке, потом протянула руку и коснулась перил. Те оказались холодными, гладкими, насквозь реальными и на галлюцинацию никак не тянули. Она ущипнула себя за предплечье, и оно болезненно возмутилось. Лестница осталась на месте и по-прежнему вела наверх. А вниз не вела, вот так. И понимай, как хочешь!

   Шталь развернулась и кинулась обратно. Но, добежав до проема, ведущего в коридор, обнаружила что за это время он успел стать гораздо уже, кроме того, обзавелся красивой деревянной дверью с бронзовой ручкой, и дверь эта, разумеется, была закрыта. Не тратя время на обдумывание этого происшествия, Эша толкнула дверь, потом рванула ее на себя, снова толкнула, что-то кракнуло, и дверь распахнулась. Шталь с трудом удержала равновесие, вцепившись одной рукой в ручку, а другой - в косяк, и, провиснув в дверном проеме, изумленно раскрыла глаза. Никакого коридора за дверью не было. За дверью была лишь зеркальная, наполненная теплым паром ванная, подернутая туманной дымкой. В круглой ванне лениво колыхалась вода, а в этой воде блаженствовала абсолютно голая гражданка лет сорока, облепленная пенными хлопьями. На прибытие Эши гражданка отреагировала возмущенным визгом.

   - Вы с ума сошли?!

   Шталь едва успела захлопнуть дверь, и брошенная мочалка громко шлепнула о створку с другой стороны. Она привалилась к косяку спиной и, не удержавшись, жалобно заскулила. Все исчезло. Непонятно как, но все исчезло - исчезли и коридор, и ее комната вместе с вещами, Бонни и спасительным окном. Вместо этого теперь была лишь маленькая ванная и какая-то незнакомая тетка. Эша мотнула головой, глубоко вздохнула и, повернувшись, с мрачной решимостью снова открыла дверь.

   - Вы уж извини...

   Извинения не потребовались. Извинять было некому. Перед ней была крошечная каморка, посередине которой одиноко белел унитаз с откинутой крышкой, и уж в этом было уже определенно что-то издевательское. Голая гражданка вместе с ванной и мочалкой сгинула бесследно.

   - Спокойно, - сипло сказала Эша самой себе, мысленно уже бьющейся в истерике. - Подумаешь, унитаз! Что мы - унитазов не видали?!

   Она вяло постучала по ближайшей стене, огляделась и сдернула с держателя начатый рулон туалетной бумаги. Бумага была ядовито-желтой и пахла химическими персиками. Если это, все же, были галлюцинации, то они являлись весьма детальными. Не выпуская рулона, Эша сделала шаг назад, после чего резко обернулась. Каменная лестница все еще была на месте, хотя кто ее знает, чем она занималась, пока Шталь стояла к ней спиной? Эша сердито одернула себя - лестницы, комнаты и коридоры - не детишки, играющие в прятки или догонялки, они не могут сбегать или неожиданно выскакивать из-за угла... Хотя до сих пор они именно так себя и вели, разве нет?

   Эша осторожно ступила на первую ступеньку, после чего быстро повернулась - дверь в туалет все еще была на месте, и в проеме все так же белел унитаз. Она посмотрела на рулон бумаги и сжала его в пальцах. Рулон никуда не делся. Он был реальным. Глубоко вздохнув, Эша сделала еще один шаг и подняла голову, прислушиваясь. Раньше на лестнице стояла глубокая тишина, теперь же в этой тишине появился звук. Далекий, едва различимый, он постепенно нарастал, обретая очертания - знакомый, совершенно нестрашный звук. Кто-то играл на фортепиано брамсовский "Венгерский танец" - играл медленно, часто прерываясь и то и дело вновь начиная сначала. Шталь никогда еще не слышала столь минорного "Венгерского танца". Звук лился из полумрака, заполнявшего дверной проем наверху. Где-то там был живой человек, игравший на фортепиано, и Эша, обрадованная, сорвалась с места и запрыгала через ступеньки, размахивая рулоном, который слегка размотался, и желтая лента трепетала за ней, словно некое нелепое знамя.

   У проема она остановилась, вглядываясь в полумрак. Виднелись смутные очертания мебели, под потолком что-то поблескивало. Звук фортепиано отдалился и стал глуше, к нему добавились журчание льющейся воды, чьи-то голоса и тяжелые шаги. И шаги эти, между прочим, раздавались где-то над шталевской головой. Господи, неужели там еще один этаж? Да где ж это все помещается?!

   Эша шагнула вперед, пошарила ладонью по стене и, нащупав выключатель, нажала на него, одновременно отскочив назад - мало ли что может произойти - и, ойкнув, невольно прикрыла глаза ладонью. Ослепительный свет хлынул вниз, словно нашедший выход мощный поток воды, расплескался и затопил все вокруг, смыв полумрак с огромной прямоугольной комнаты, сияющей позолотой и огромными зеркалами, высотой в два человеческих роста. Виновницей этого светового водопада была гигантская хрустальная люстра, похожая на сказочный замок, парящий под потолком. По сравнению с номером Эши, мебели здесь было не так уж и много, высокие окна наглухо закрывали тяжелые вишневые портьеры, отчего огромная комната почему-то выглядела угрожающе, и когда Эша сделала шаг вперед, стук каблуков тоже получился угрожающим, прокатившись по комнате дробным, глуховатым эхом. Зев камина у дальней стены выглядел холодным и заброшенным, сама же комната сияла чистотой - настолько первозданной, будто ничто здесь никогда не ведало ни пылинки, ни паутинной нити. Все журнальные столики были густо заставлены бутылками и тарелками с едой, на полу вокруг них тоже стояли бутылки - пустые, а пепельницы были полны окурков. В противоположной стене надменно поблескивала золотом тяжелая дверь, которая была плотно закрыта, и, увидев ее, Эша решительно направилась к ней.

   - А туалета здесь нет.

   Вздрогнув, она дернулась в сторону, оказавшийся на пути один из стульев подсек ее под колени, и Эша с размаху плюхнулась на него, и в испуге, впрочем, не уронив рулона. Из-за спинки ближайшего дивана на нее сонно взирала взлохмаченная человеческая голова. По определенным признакам эта голова принадлежала мужчине. По другим определенным признакам эта голова принадлежала весьма пьяному мужчине. Похоже, трезвых постояльцев в "Березоньке" не существовало вовсе.

   - А не выпить ли нам? - радостно предложила голова. - За встречу!

   - Вы вообще кто?! - выдохнула Эша - машинально, ибо этот вопрос ее как раз совершенно не интересовал, и голова, словно прочтя ее мысли, отрицательно дернулась.

   - Неправильный вопрос, лапа. Штука не в том, кто я вообще? Штука в том, где я вообще? - голова оглушительно чихнула. - Так мы выпьем? Я уж дня два как никого тут не видал.

   - А выходить из комнаты вы не пробовали? - поинтересовалась Эша, сердито вставая. - За той дверью кто-то на пианино играет - разве не слышите?

   - За той дверью?! - голова хихикнула - иронично, напомнив ей Леонида Игоревича. - Как же! За той дверью может... Новенькая, что ли?! - человек резко сел на диване. - Слушай, какое число сегодня?!

   - Двадцать девятое июля, - ответила Эша, которой определение "новенькая" крайне не понравилось. - А вы...

   Человек прервал ее взрывом дикого хохота и исчез, вновь повалившись на диван.

   - Три недели! - донеслось из-за позолоченной спинки. - Твою мать, три недели! Да я... А год?! Год какой сейчас?!

   - Две тысячи восьмой.

   - Ну, это еще куда ни шло, - сказали из-за спинки с мрачным удовлетворением, после чего с дивана раздался громкий храп. Эша, непрерывно озираясь, обошла диван и затрясла лежащего, от которого исходила неповторимая смесь запахов многодневного перегара и немытого тела. Тот вяло отмахнулся.

   - Никуда я больше не пойду.

   - Что это за место?! - взвизгнула Шталь ему в ухо, и человек болезненно сморщился. - Что здесь происходит?!

   - Ничего здесь не происходит, - он приоткрыл один глаз, испещренный красными прожилками. - Ни-че-го, если сидеть на месте. Не кричи так, а?! Почему все здешние бабы так орут?!

   - Здешние?! Сколько тут людей?!

   - Много, - глаз закрылся. - Слышь, будешь уходить, свет выключи, ладно? Или оставайся - накатим. Можно и еще чем-нибудь заняться... - его рука взмыла было в игривом движении, но тут же шлепнулась о сиденье, и человек вновь огласил пространство громким храпом. Дальнейшие попытки разбудить его ни к чему не привели. Могло бы помочь ведро холодной воды, но ни ведра, ни воды в комнате не было, полив же спящего имевшимся в изобилии алкоголем, можно было только усугубить положение вещей.

   Три недели! Господи!

   Так и знала, что с этой гостиницей не все в порядке! Чего полезла?! Знак судьбы, стечение обстоятельств... машина, Толя, пансионат... Кто ее вынет теперь из этих судьбоносных обстоятельств?! И почему, черт возьми, Мишка ее не слышал?! Он ведь не слышал ее, верно? Не похоже, чтоб он притворялся. Она ведь кричала ему прямо из окна своей комнаты...

   А где в этот момент была ее комната?

   Нет, да ну, ерунда какая-то! У нее галлюцинации, вот и все! Возможно, это вообще сон, вот так! А пьяный мужик на диване... что ж, никому не возбраняется заходить в галлюцинации или сны. И там, и там редко бываешь одинок.

   А если дело не в этом, не обязательно, что тут замешаны Говорящие. К чему все взваливать на Говорящих. В прошлый раз это был вообще какой-то вампир. А это может быть избушка Бабы Яги. На современный лад. Эша хмыкнула, подходя к одному из зеркал и дотрагиваясь до тяжелой холодной рамы. Масштабно, однако, живут нынче Бабы Яги. И почему молчит ее хризолит? Почему все вещи тут так пугающе безмолвны? Эша взглянула на себя в зеркало, и из серебристой глади на нее посмотрела очень испуганная встрепанная особа. Да, ей определенно было страшно. Куда идти? В следующую дверь или вернуться на лестницу? Может, там снова появился коридор? Если он вообще пропадал.

   Позади раздался легкий скрип, Эша обернулась и увидела еще одну испуганную, заплаканную, встрепанную особу, но на этот раз не зеркальную. Особа была ее возраста, в зеленом халатике и босая, она держалась за ручку приоткрытой двери и в свободной руке у нее было яблоко.

   - Ой, - сказала особа, - извините!

   И захлопнула дверь, дура такая!

   - Подожди! - крикнула Эша, отчего человек на диване болезненно сморщился, закрыв голову руками, и кинулась к закрывшейся двери. Рванула ее и выскочила за порог, уже не думая о том, что могло там оказаться.

   За дверью, впрочем, не оказалась ничего особенного - в архитектурном плане. Не было там ни театральных лестниц, ни парадных зал. Там был лишь обычный гостиничный номер - почти такой же, как и виденные Эшей раньше - бледно-зеленый, увитый традесканцией номер. Но кровать этого номера была неожиданно настолько обитаема, что у Шталь невольно вырвалось:

   - Ничего себе!

   - Эй! - недовольно пискнула одна из обитательниц кровати. - Стучаться надо!

   - Да ладно, че ты?! - единственный обитатель кровати звонко шлепнул ее по голой ягодице и ухмыльнулся Шталь. - Давай к нам! Больше народу...

   Эша, не дослушав, выскочила из номера спиной вперед, захлопнув дверь, обернулась и схватилась за голову. Парадная золоченая комната исчезла. Она стояла в крохотной комнатушке, совершенно пустой, если не считать журнального столика, обильно заставленного полными бутылками и заваленного сигаретными пачками. В каждой стене комнаты было по двери, и все они выглядели абсолютно одинаковыми. Размахивая руками, Эша несколько раз оббежала столик и остановилась, бурно дыша. Схватила одну из бутылок, но тут же с грохотом поставила ее обратно на столешницу и взяла сигареты. Прикурить удалось далеко не сразу - испуганные пальцы прыгали, как крылья бабочки.

   - Ладно, - решительно сказала она. - Хорошо!

   Подошла к двери, через которую попала сюда, и осторожно приоткрыла ее.

   - Ну чего тебе еще?!

   - Спальня с групповухой на месте, - констатировала Эша и закрыла дверь. Подошла к следующей, из-за которой доносились отдаленные фортепианные звуки, и нажала на дверную ручку. Дверь не поддалась, и Эша, подумав, подняла руку и постучала. Звуки минорного венгерского танца мгновенно оборвались.

   - Кто там? - обыденно спросил из-за двери столь же минорный женский голос.

   - Герпетолог, - сказала Эша и запоздало зажала себе рот.

   - А вы не могли бы зайти попозже?

   - Мне сейчас надо, - жалобно поведала Шталь двери. - Скажите, давно вы здесь живете?

   - Три дня, - из-за двери протянулась нестройная волна арпеджио, разбилась минорным аккордом, похожим на жалобный вскрик, после чего скрипнул стул, и с другой стороны к двери кто-то подошел. Судя по походке, за этой дверью тоже не было никого трезвого. - Что вам нужно?

   - Я просто хотела спросить... - Эша сделала паузу, - спросить... Вы не видели здесь...

   Раздался щелчок, и дверь отворилась, явив рыжеволосую девушку лет двадцати пяти в джинсах и синей майке. Девушка чуть покачивалась, держась одной рукой за косяк, ее глаза с мутными пепельными зрачками неподвижно смотрели насквозь, а на щеке был свежий кровоподтек.

   - Я ничего не вижу, - сказала она. - И ты не герпетолог. Ты здесь живешь? - девушка чуть шевельнула ноздрями. - Ты ходишь со своей туалетной бумагой?

   - Я просто... - начала было Шталь, но тут девушка дернула головой, насторожившись, и внезапно ее лицо стало очень испуганным. Ее рука взметнулась и дважды впустую схватила воздух, а на третий раз сцапала Эшу за запястье и с неожиданной силой вдернула внутрь комнаты.

   - Какого?!.. - успела сказать Эша, роняя сигарету и перелетая через порог. Девушка тут же захлопнула дверь, повернула замок и прижалась к косяку щекой. Выражение ее глаз так и не изменилось - пустые окна, смотрящие в пустую комнату - но губы отчаянно прыгали и прыгали пальцы, царапая стену короткими ногтями.

   - Опять они, - шепнула она. - Сиди тихо!

   Шталь не успела ни возразить, ни возмутиться - в оставленной комнатушке-перекрестке громко хлопнула распахнувшаяся дверь и раздались топот бегущих ног и пьяная ругань. Кто-то болезненно взвизгнул женским голосом, что-то упало, после чего дверь в их комнату вздрогнула от сильного удара.

   - Открой! - рявкнул густой мужской бас. - Я знаю, что ты там! Открой дверь, или я ее вынесу, на хрен! Нам нужно твое окно! Открой!

   Дверь затряслась, и рыжая, зажав уши руками, плюхнулась прямо на пол и затрясла головой, тихо поскуливая. Шталь, оглядевшись, схватила керамическую вазу и, не долго думая, запустила ее в стену рядом с дверью, из-за которой злобно орали уже несколько голосов. Ваза разлетелась во все стороны, брызнув водой и лиловыми колокольчиками.

   - Кто посмел меня тревожить?! - заорала Эша, потрясая рулоном. - Окно вам нужно?! Вот сейчас я выйду и... - она кратко описала несколько занятных действий, коим возрадовался бы любой садист со стажем, и за дверью все стихло, после чего кислый мужской голос произнес:

   - Ё, не та дверь!

   Снова раздался топот, опять хлопнула дверь и наступила тишина, в которой громко раздавалось размеренное иканье хозяйки номера. Эша, все еще удивленно моргая, подошла к ней и хотела было помочь встать, но та неожиданно сердито отпихнула ее и встала сама. Пошатываясь, пересекла комнату, подошла к столику, нащупала винную бутылку и, запрокинув голову, сделала несколько быстрых глотков.

   - Почему-то, когда мне страшно, на меня икотка нападает, - рыжая качнула бутылкой. - Будешь?

   - Нет, но пожалуй, скоро начну, - Эша огляделась и с радостным возгласом подбежала к распахнутому окну. Высунулась в него, и возглас замер на ее губах, сменившись жалобным вздохом.

   - Пару часов назад я пыталась вылезти во двор, - сказала рыжая, устремляя свой неподвижный взгляд на одну из оконных створок, - но передумала. Пахло розами... испугалась угодить в колючки. Да и цветы бы испортила. К тому же, я хотела дождаться... - она опять икнула и поспешно поднесла к губам бутылку.

   - Хорошо, что ты не вылезла, - мрачно отозвалась Эша, обзирая цветущее безлюдное великолепие "Березоньки" с высоты четвертого этажа. Стена в пределах досягаемости была абсолютно гладкой и зацепиться было совершенно не за что. Можно было бы спуститься, сделав веревку из простыней и занавесок, но эта идея Эшу Шталь совершенно не воодушевила. Это был очень высокий четвертый этаж, и если она со своим везением с него брякнется, то свернет себе шею, а это, разумеется, было неприемлемо.

   - А что - здесь так высоко? - простодушно поинтересовалась рыжая.

   - Ну, как сказать? Метров пятнадцать, - Эша разочарованно отвернулась от окна, сейчас не задумываясь о том, откуда в двухэтажном здании взялся четвертый этаж, и рыжая неожиданно озлилась.

   - Я слепая, а не тупая! Какие еще пятнадцать метров?! Мы на первом этаже... эта комната та же самая... Я помню, сколько мы шли, и Сережа сказал, а он никогда мне не врет, никогда! Знаешь что - уходи! Ты просто дрянь!

   - А где Сережа сейчас? - спросила Эша, совершенно не обидевшись.

   - Не знаю! - резко ответила рыжая, сделала несколько шагов, повела в воздухе рукой и осторожно опустилась на кровать. - Он ушел еще утром, сказал, пойдет на озеро. Мы поссорились... но он... должен был вернуться. Я хочу уехать отсюда. Мне здесь не нравится, я говорила с самого начала... И еще эти люди!

   - Которые сейчас сюда ломились? Они и раньше так делали?

   - Да. Я не понимаю, что им нужно. Наверное, они ненормальные или у них белая горячка, - рыжая пожала плечами. - Первый раз я с ними столкнулась, когда выходила искать Сережу... уже когда возвращалась. Тот, который кричал через дверь... он ударил меня, - она подняла руку и осторожно потрогала кровоподтек на щеке. - Мне удалось убежать, я закрылась... Я не понимаю, за что - я ведь ничего им не сделала. Я никого здесь не знаю.

   - Но...

   - То, что я не вижу лиц, еще ничего не значит! - девушка фыркнула. - Если я встречу тебя еще раз, то узнаю. Я запоминаю не только голоса, но и запахи, походку, даже манеру дышать, - рыжая повела головой в сторону Шталь, на мгновение ее лицо приняло такое выражение, точно она отчаянно что-то пыталась вспомнить. - Ты напугана.

   - Нам, герпетологам, страх неведом! - заявила Эша, подошла к светлому польскому фортепиано, стоявшему у стены и рассеянно пробежала пальцами по клавишам, что вызвало у рыжей нервные мимические подергивания.

   - Не делай так больше, - попросила она.

   - Номер с пианино посреди леса? - Эша хмыкнула, отдергивая руку. - Как тебя зовут?

   - Яна. А тебя?

   - Эша.

   - Если хочешь, можешь остаться, - рыжая состроила жалобную гримаску, которая в сочетании с неподвижным, пустым взглядом пепельных глаз показалась Эше чем-то готическим, и ей немедленно стало стыдно. Совершенно очевидно, что дело тут не в желаниях Шталь, а в желаниях самой Яны. Ей было страшно.

   - Я бы с удовольствием, но мне срочно нужно кое-кого найти, - Эша подошла к двери, и Яна повела головой следом за ней. Шталь покрутила в пальцах персиковый рулон, потом наклонилась и, размотав желтую ленту, принялась обматывать ее конец вокруг ножки стула.

   - Если вдруг увидишь Сережу, скажи, что я его жду. Скажи, чтоб возвращался, - пепельный взгляд уперся Шталь в нос. - Он... такой высокий, очень красивый... Я никогда его не видела, но я знаю, что он - очень красивый. У него светлые волосы... ну, во всяком случае, он так сказал, - Яна кисло улыбнулась. - В общем, волосы у него точно есть... Что ты там делаешь со своей бумагой?

   - Да так, глупость... ничего другого нет, так я...

   - Нить Ариадны на современный лад?! - Яна засмеялась. - Ну ты даешь!

   - Ладно, ладно... - проворчала Эша, берясь за ручку. - Сделай мне одно одолжение - продолжай играть. Возможно, мне это поможет. Только сыграй что-нибудь повеселее.

   - Ладно, - Яна встала. Ее пальцы нервно подрагивали, точно она уже играла на неких невидимых клавишах. - Эша, я не понимаю - неужели это такой большой дом? Мне казалось, это маленькая гостиница...

   - Она действительно маленькая. Просто она очень...хм-м, извилистая, - Эша поспешно отвернулась, отперла дверь и осторожно приотворила ее. Комнатка-перекресток была пуста. На полу валялся раздавленный шталевский окурок, а бутылок на столе заметно поубавилось - вероятно, стараниями пробегавшей орды. Эша повела головой по сторонам, прислушиваясь, и, не уловив никаких подозрительных или угрожающих звуков, шагнула за порог, разматывая рулон и чувствуя себя довольно глупо.

   - Ты вернешься? - жалобно произнесли за спиной.

   - Ну конечно, - бодро отозвалась Шталь, стараясь не сфальшивить. - Мы, герпетологи, народ обязательный!

   - Да никакой ты не герпетолог! - буркнула Яна неожиданно раздраженно, почти зло, и хлопнула дверью, отчего Шталь невольно подпрыгнула. Превосходно! Ей нужно думать только о том, чтобы выбраться из этого нелепого места, а она взваливает на себя какую-то незнакомую девчонку! Ну, если и не девчонку, так поиски ее красивого Сережи. Да может здесь пропасть красивых Сереж, и все они блондины. Или лгуны - это как посмотреть.

   Оценив две оставшихся закрытых двери, Эша подошла к ближайшей, протягивая за собой желтую путеводную "нить", и осторожно толкнула дверь. Та охотно поддалась и выпустила Эшу в короткий пустой коридорчик, завершавшийся очередной дверью. Эта дверь тоже оказалась незапертой, и распахнув ее, Эша оказалась в квадратной пустой комнате с четырьмя дверьми - идентичной той, которую она только что покинула. Но эта комната выглядела гораздо хуже, ибо через нее наискосок тянулась желтая лента туалетной бумаги и исчезала за правой закрытой дверью. И пока Шталь осознавала этот факт, левая дверь распахнулась, и на пороге возникла Яна, глядя пепельно-загадочно.

   - Ты что-то забыла? - поинтересовалась она.

   - Невозможно... - пробормотала Эша и, обернувшись, уставилась в коридор, через который за ней тянулась такая же лента. - Я же... Как такое может быть?!

   - Что?! В чем дело?!

   - Ни в чем! Возвращайся в номер и закрой дверь! И я же попросила тебя играть!

   - Ладно, - озадаченно сказала Яна и захлопнула дверь. Вскоре из-за нее в коридор полились звуки "Маленькой ночной серенады" - спотыкающейся и, конечно же, невзирая на просьбу Шталь, насквозь минорной. Чертыхнувшись, Эша развернулась и кинулась обратно, на ходу кое-как сматывая бумагу. Но коридорчик на сей раз уже завершался массивной двустворчатой дверью, которая тоже была закрыта - очевидно, в этом доме считалось дурным тоном оставлять двери открытыми. Желтая лента уходила под нее и пропадала. Остановившись, Эша потянула за нее, и лента послушно поползла из-за двери - и ползла до тех пор, пока не закончилась аккуратно оторванным краем. Выругавшись, Шталь швырнула рулон в одну из створок, тот отскочил и весело покатился по полу. Начищенные дверные ручки невозмутимо поблескивали, и им явно было все равно - повернут их или нет. Все здесь было равнодушным. Равнодушным и безмолвным, и только минорная пьяная моцартовская серенада тихо лилась в коридор, и Эша на сей раз совершенно не удивилась тому, что звуки фортепиано доносятся откуда-то сверху.

   Ну, что будем делать, товарищ герпетолог? Откроем эту дверь? Или вернемся обратно и откроем какую-нибудь другую? Или попробуем вновь найти Яну - бояться вдвоем всяко веселее. Или просто найдем себе местечко поудобней и обоснуемся там на долгий отдых, прихватив бутылку? Наверное, рано или поздно, здесь все так делают.

   Шталь глубоко вздохнула, решительно схватилась за ручки и повернула их. Тяжелые створки медленно поплыли в стороны с готическим скрипом, являя большую безлюдную спальню, оформленную в пурпурных тонах. Кровать была аккуратно застелена, и поверх покрывала безмятежно спала толстая белая кошка. На столике стояли четыре бокала и несколько пустых бутылок, еще одна, разбитая, валялась возле ножки, и среди осколков на богатом пурпурном ковре расползлось темное пятно. Возможно, это было вино, а возможно и нет. Проверять Эша не стала, ибо увидела нечто гораздо более интересное - еще одни двустворчатые двери в противоположной стене спальни. Эти двери, в отличие от остальных, были приоткрыты, а за ними... боже, а за ними - стена коридора - стена, по которой вразнобой скакали песочные лошади, и распахнутая дверь в этой стене, и лилово-розовая комната за ней, и пышные азалии, и занавески, развевающиеся в открытом окне, и ее собственная сумка у кровати, и платье, переброшенное через спинку стула, и многоногая негодяйка, расхаживающая по ковру без всякого на то разрешения!

   Пискнув от восторга, Эша кинулась вперед, толкнув приоткрытые дверные створки, и с грохотом выпрыгнула в коридор. И снова остановилась.

   Она все еще видела свой номер - и распахнутую дверь, и вещи - но теперь эта комната была гораздо дальше, и от нее Шталь отделяла еще одна приоткрытая двустворчатая дверь, взявшаяся неизвестно откуда. И стояла Эша не в коридоре с лошадками, а в веселенькой светлой комнате с ромашковыми обоями и светло-желтой мебелью. На диване сидели два светловолосых молодых человека и занимались активным потреблением коньяка. В ответ на шумное появление Эши один из них вытаращил глаза и уронил рюмку, а другой радостно сказал:

   - Вот это да!

   - Кто из вас Сережа?! - выдохнула Шталь.

   - Никто, - удивился уронивший рюмку. - Слушай...

   Шталь не стала слушать - стремительно проскочила через ромашковую комнату и распахнула двери... и ее номер вновь был уже чуть-чуть дальше, виднеясь между еще двумя приоткрытыми дверными створками. Эша так и не успела уловить момента их появления - они словно были там всегда. Это было форменным издевательством!

   На этот раз она не стала останавливаться - зло распахнула тяжелые створки, попутно ушибив локоть, и выскочила в следующую комнату, уже не оглядываясь по сторонам, а ее номер вновь был почти рядом, и все же дальше, чем прежде, и теперь перед Эшей уже были две двустворчатые двери - одна перед другой, обе приоткрытые. Она распахнула первую, но дверей стало уже три, потом пять, и чем быстрее она бежала, тем больше становилось дверей - бесконечные анфилады приоткрытых двустворчатых дверей, появляющихся из ниоткуда, и все так же в проеме последней виднелся ее номер, удаляющийся от нее на приличной скорости, словно ему вдруг вздумалось поиграть в догонялки.

   Эша не смотрела по сторонам, но комнаты, через которые она пробегала, явно были обитаемы - там ругались, звенели посудой, смотрели телевизор, несколько раз ее окликали голосами разной степени испуга, удивления и раздражения, один раз даже кто-то попытался схватить ее за руку, в одной комнате мелькнуло на мгновение разъяренное пьяное женское лицо с распахнутым ртом и тут же исчезло, сменившись очередной двустворчатой дверью, а ее номер был все еще так далеко - уже непостижимо далеко, и, наконец, Шталь, не выдержав, повисла в проеме, держась за ручки дверных створок, и взвизгнула в анфиладу:

   - Хватит!

   Слева за стеной кто-то коротко рассмеялся - жестокий, бессердечный хохоток, сразу же оборвавшийся, и Эша дернула головой, а когда вновь посмотрела перед собой, анфилады больше не было. И двери в ее номер не было тоже. Но была другая дверь - простая белая дверь в комнате, уставленной плетеной мебелью. На диване-качалке сидела какая-то женщина средних лет, глядя перед собой пустым взглядом. На появление Эши она никак не отреагировала, возможно, даже не заметив ее, и Шталь, прикусив губу, тихонько прошла мимо и открыла белую дверь.

   За дверью не было ни комнат, ни лестниц, ни ванн с голыми тетеньками. Там было лишь большое безликое гулкое помещение, освещенное мощными лампами под потолком, вокруг которых вились мотыльки, и сильно пахнущее кошками. Восемь автомобилей стояли вдоль стены молчаливым строем, свет оглаживал их чистые полированные бока и небрежно поигрывал в стеклах выключенных фар. И крайней справа стояла ее синяя "фабия".

   Эша медленно подошла к машине и вяло тронула капот. Он был холодным. "Фабия" никак не отреагировала на прикосновение, хотя уже давно Эша привыкла к тому, что от машины исходит нечто дружественное, почти родное. Это была ее машина - и в то же время не ее - что-то отстраненное, чужое, равнодушное - незнакомец, натянувший на себя синюю металлическую плоть ее автомобильчика. Эша невольно отступила на шаг, ее ладони взлетели и накрепко прижались к щекам. "Фабии" не было в "Озерном". Михаил не мог ее там найти. Он не знал, что Шталь здесь. Вероятней всего, он оказался в "Березоньке" совершенно случайно. И вероятней всего, он вообще никогда не узнает, что она здесь.

   Не выдержав, именитый герпетолог плюхнулся прямо на бетонный пол и наконец-то позволил себе разразиться громкими рыданиями, что, впрочем, нисколько не улучшило его настроения.

  * * *

   - Я тебе говорю, что не очень уверен, - Михаил с отвращением взглянул на апельсиновый сок в своем стакане, - но я точно знаю, что у меня не бывает галлюцинаций. Когда мы шли через двор, на какой-то момент мне показалось, что я слышал ее голос, а, поверь мне, я ее голос знаю хорошо. Она звала меня по имени, откуда-то издалека... Ну, не знаю, словно она сидела на березе в километре отсюда.

   - Зачем ей забираться на березу? - Слава пожал плечами. - К тому же, мы осмотрели тут все вокруг, в том числе и березы. Шталь здесь нет.

   - Но я ее слышал, - настаивал Михаил. - И голос у нее был испуганный.

   - Тебя это беспокоит?

   - Вот еще, меня это совершенно не беспокоит, - заверил водитель.

   - Я, конечно, мало чего знаю, - напарник задумчиво огладил свою бородку, - но мне вот интересно, почему у тебя со Шталь такой антагонизм, хотя вы даже ни разу вместе не работали?

   - Чего у меня со Шталь? - помрачнел Михаил и оглядел беседку, в которой они расположились, точно выискивая ту ее составляющую часть, которую можно легко отломать и использовать в качестве ударного инструмента.

   - Антагонизм - это непримиримое противоречие... грубо говоря, - поспешно пояснил Слава, не без удовольствия посматривая на болтающее женское сообщество неподалеку. Михаил кивнул, тут же убрав с лица мрачное выражение.

   - А-а. Ну, я бы сказал... Нет, я определенно слышал ее голос, хотя...

   - Возможно, так и было, просто она звала тебя откуда-то очень издалека и ты слышал ее не ушами, а сердцем, - Слава переправил в рот кусок жареного мяса. - Возможно, у вас установилась некая внутренняя связь.

   - Нет у меня с ней никакой связи, - буркнул Михаил и прищурился, - хотя внешне она, конечно, ничего...

   - Миш, я тебе не о сексуальной связи толкую.

   - Тогда мне это не интересно, - - Михаил поднял вилку и крутанул ее между пальцами, - Дико ничего не слышать и никого не чувствовать. Ты сидишь рядом со мной, а я об этом сейчас понятия не имею. Хорошо, что у нас с тобой нет этого, э-э... антагонизма.

   - Надо нашим сообщить. Мы уже два часа с ними не связывались. Нам за это холку намылят!

   - Пусть! Не буду я ни с кем связываться, пока не пойму, в чем тут дело! Если это дом, то нужно вычислить, кто его сделал! А если это просто такое место...

   - Все может быть, - человечек поднял голову, разглядывая окна второго этажа. - Но мы обошли практически всю гостиницу. Мы смогли выйти обратно на улицу. Мы прогулялись до озер. Мы несколько раз были за воротами. Люди здесь вполне довольны. И двое при нас съехали - и без всяких проблем.

   - Это ничего не значит, - Михаил продолжал крутить в пальцах вилку. - Если б его дома забирали всех подряд, то представляешь, что бы началось? Они забирают только некоторых, только иногда... Я никогда не мог понять, зачем?

   - А ты понимаешь, почему некоторым из ножей так хочется отведать чьей-то крови?

   - Потому что в этом их предназначение. Потому что их сделали именно для этого, или тот, кто владел ими долгое время, внушил им, что они созданы исключительно для этого, или им просто понравилось то, что они однажды сделали, - Михаил подмигнул шествующей мимо девице в невесомом и почти незаметном сарафанчике. - Причин множество. Но дома обычно создают для того, чтобы в них жили.

   - Так может, его домам просто хочется себя заселить?

   - Посмотри туда, - Михаил коротким жестом указал на безлюдные терассы, опоясывающие дом. - По-моему, это единственное место, где мы еще не были.

   - Администраторша сказала, что там ремонт, - Слава отодвинул тарелку. - Да они и выглядят ремонтируемыми. К тому же не обязательно туда идти - достаточно заглянуть через перила. Там никого нет. Или думаешь, у них там тайные ходы?

   - Они пускают постояльцев и одновременно ведут ремонт. Это странно. Менять интерьер в середине сезона.

   - Я слышал, там был пожар. Или масштабная драка, - Слава взглянул на часы. - Или драка вместе с пожаром. В любом случае, что-то там было, и они их восстанавливают. Какой резон им закрывать гостиницу - мест, где посидеть, и так хватает.

   - Горелыми эти терассы не выглядят.

   - Значит, их уже почти отремонтировали, - сердито сказал Слава. - Миш, эти веранды просматриваются с любой точки! Давай вызывать остальных и не заниматься тем, в чем мы ничего не понимаем!..

   - Не нравятся мне они.

   - Разумеется, - змеиным голосом произнес человечек. - А десять минут назад тебе не нравилась эта беседка. А до этого - комната под номером шесть. Я понимаю, что ты пытаешься работать, но тебе каждую минуту не нравится что-то новое, и ты под этим предлогом влез во все немыслимые места в этой гостинице и уже дважды получил по физиономии! С твоим дедуктивным методом нас выселят отсюда прежде, чем мы успеем что-то понять! Детектив из тебя аховый!

   - Нечего на меня орать, - кротко заметил Михаил. - Тебя никто не заставлял со мной идти! Уже давно бы был у наших и закладывал меня по полной программе.

   - Я сейчас это и сделаю! Отдай мне рацию!

   - Нет. К тому же, я все равно ее выключил, - сообщил водитель с невинным видом, встал и неторопливо зашагал по дорожке среди цветов и ручейков. Слава, чертыхнувшись, нахлобучил на голову бейсболку и заспешил следом. Михаила он догнал, когда тот, остановившись на горбу крошечного мостика, облокотился на перила, прищуренными глазами глядя на четкий профиль гостиницы, рисовавшийся на фоне закатного неба.

   - Темнеет, ты бы не бегал по таким чащам, - язвительно сказал Михаил. - А то ищи тебя потом в хризантемах!

   - Думаешь, если ты будешь постоянно меня оскорблять, я изменю точку зрения на твои глупые действия?! - вскипел Слава. В этот момент возле мостика появилось новое действующее лицо, и Слава захлопнул рот. Новое действующее лицо было облачено в парео и зеленый купальный лифчик, являлось расплывшейся женщиной лет сорока и ступало весьма нетвердо. Действующее лицо поднялось на мостик, резким движением протиснулось между перилами на середину, отчего на мгновение вдавленный в перила Слава болезненно охнул. После чего действующее лицо шлепнуло одну голую руку Михаилу на плечи, другой оперлось на Славу, точно на тумбочку, и задушевно поведало:

   - Ох, мальчики, скукота-то какая!

   - Да уж, - пробормотал Михаил, пытаясь вернуть себе свободу. Женщина убрала локоть со Славиного плеча, отчего тот облегченно вздохнул, и обхватила Михаила уже обеими руками.

   - Пошли потанцуем! Наконец-то хоть один мужик в этой дыре!

   - Извини, подруга, - Михаил поспешно извлек ее руку из-под своей майки, - не сейчас. Может быть, потом.

   - Тю! - женщина обратила мутный взор на Славу. - Ой, хорошенький карлик! А ты танцуешь?

   - Я не карлик! - буркнул Слава. - Я просто низкий! К тому же, что скажет на это ваш муж, мадам?

   Женщина уставилась на свое обручальное кольцо так, словно не могла понять, что это такое, потом ухмыльнулась.

   - Ленька, что ли? Да плевать я хотела! Квасит где-то уже целую неделю, даже в номер не приходит, урод! Дождется, что я скоро съеду без него! Думает, я не знаю, не вижу... и с какими-то бабами!.. Что бы ты сказал, если б твой муж?!.. - она захихикала и замотала головой.

   - Думаю, он бы ничего не сказал, - Михаил наконец-то стряхнул с себя остатки объятий незваной собеседницы. - Он бы долгое время находился в шоке от того, что у него есть муж.

   Слава метнул на него свирепый взгляд, и в этот момент дама, как это часто бывает у изрядно выпивших людей, мгновенно перешла от игривости к глубокой депрессии и разревелась, роняя слезы в озерцо под мостиком. Слава озадаченно чертыхнулся, а Михаил, неожиданно азартно блеснув глазами, подхватил женщину под локоть, свел с мостика и усадил в одну из бесчисленных беседок. Проходивший мимо официант с пустым подносом немедленно свернул к ним и осведомился:

   - Проблемы?

   - Выпить! - потребовала дама сквозь рыдания.

   - Понял, - сказал официант и исчез. Михаил, ненастойчиво поглаживая даму по голым плечам, перегнулся к Славе, который смотрел недоуменно, сгреб за рубашку и шепнул:

   - Погоди, что-то тут есть! Поверь мне, у меня интуиция, я в бабах секу знаешь как?!

   - И знать не хочу! Отпусти, ее пот капает мне на брюки!

   - Подумаешь, цаца! - Михаил отпустил рубашку напарника, и тот сердито отодвинулся. В этот момент к ним подбежал уже другой официант и стремительно соорудил на столе натюрморт из фруктов, рюмок и большой пузатой бутылки коньяка, пояснив двум вопросительным взглядам:

   - Она всегда это пьет. Что-нибудь еще, Маргарита Семеновна?

   - Запиши на мой счет, - велела дама сквозь слезы. - Спасибо, Артем... Андрей...

   - Неважно, - услужливо сказал официант и удалился так же стремительно. Михаил щедро плеснул коньяка в рюмку, поднес ее даме, и та залпом проглотила коньяк словно воду, отчего Слава сморщился.

   - Так а что Ленька? - дружески спросил Михаил, тут же наливая ей еще, а заодно и себе. Маргарита, слегка повеселев, перестала орошать стол слезами и привалилась к Михаилу, одновременно сцапав не успевшего увернуться Славу за шею и притиснув его к себе, так что голова человечка оказалась у нее под подмышкой.

   - Ой, мальчики, такая сука, такая сука!..

   - Пустите! - просипел Слава. Михаил помог ему освободиться из-под дамской подмышки, после чего Слава вскочил, обошел столик и сел рядом с водителем, рассудив, что с этой стороны ему ничего подобного не грозит. Маргарита проглотила вторую рюмку, и ее редеющая депрессия сменилась бешенством. То и дело прерываясь на заглатывания новых порций коньяка, она поведала, что приехала в "Березоньку" с целью застукать мужа с одной из его постоянных любовниц - и застукала, после чего любовница была со скандалом выгнана из гостиницы, а сама Маргарита осталась с покаявшимся мужем, который, впрочем, уже на второй день страшным образом напился в баре с какими-то девицами, они снова поссорились, и вот уже неделю она его не видела. Вернее, как не видела - муж мелькал то там, то здесь - издалека, частенько в женской компании, иногда она, вернувшись в номер, обнаруживала там следы его недавнего присутствия, но вблизи Леонида Игоревича больше ни разу не видала, хотя уже не раз обыскивала гостиницу снизу доверху.

   - Ничего, он у меня получит! - бушевала дама. - Как только я его поймаю!.. да я его фирму!.. и его самого!.. Только днем видела эту суку на террасе - и опять с какой-то бабой! А пока дошла - он уже и сбежал!

   - Я думал, терассы закрыты, - удивился Слава. - Разве там не ремонт?

   - Я не знаю, что там, - Маргарита икнула. - Я туда ни разу не ходила. Но народ там сидит... а я не ходила. Не смогла дорогу найти. Они объясняли... но я не запомнила. Так и не нашла дорогу. Не лезть же мне с улицы через перила?! Я интеллигентная женщина!

   После этого заявления она издала булькающий звук, с удивительным для своего состояния проворством сорвалась с места и ринулась в заросли жасмина, откуда почти сразу же раздались громкие звуки прощания с коньяком и всем прочим, поглощенным Маргаритой Семеновной в последние часы.

   - Твое обаяние странным образом действует на женщин, - ехидно заметил Слава. - Похоже, в этот раз интуиция тебя подвела. Очередная банальная семейная драма.

   - Погоди, погоди, - сказал Михаил. - Кстати, ты хоть раз видел кого-нибудь на этих терассах?

   - Я не обращал внимания. Больше к персоналу приглядывался. Персонал самый обычный. Пошли отсюда, а?

   - И бросить женщину в таком положении? - возмутился Михаил. - Ты не джентльмен, Славка! К тому же мы из нее еще не все выжали!

   - Судя по звукам, выжимать из нее уже больше нечего.

   Михаил, фыркнув, подхватил несколько салфеток и скрылся среди жасмина. Через минуту вывел оттуда даму, имевшую слегка смущенный и сильно потрепанный вид.

   - Извините, мальчики! - она плюхнулась на свое место. - Что-то... не в то горло пошло. Ну, наливайте.

   - Господи, - потрясенно сказал Слава, - да вы прямо Лукулл!

   - Чего ты обзываешься?! - пророкотала Маргарита, хватаясь за рюмку и одновременно кося глазами на дисплей сотового, которым Михаил манипулировал перед ее глазами. - Что это такое?

   - Фотография.

   - Я плохо получилась, - Маргарита требовательно постучала рюмкой по столу.

   - Это не твоя, Ритуля. Глянь-ка на девицу. Ты ее случайно здесь не видела?

   Дама прищурилась, после чего узнавающе ткнула острым ногтем.

   - Да, вот эту точно видела!

   - Вообще-то, это я, - сердито сказал Михаил. - Левее смотри!

   - Ты всерьез думаешь, что она что-то видит?! - прошипел Слава, заинтересованно вытягивая шею. - Гляди-ка, это и вправду ты. А это Шталь? И Георгич? Слушай, а для антагонистов у вас вполне дружелюбный вид.

   - Просто мы были пьяные, - пояснил Михаил. - Это я в Нижнеярске фотографировал, после финала... сам не знаю, зачем.

   - А фотографии побольше у тебя нет? Она ведь даже пол не различает!

   - Между прочим, я все слышу, ты, короткий! - прогудела Маргарита. - Все я прекрасно... - она сползла Михаилу на плечо и умиротворенно прикрыла веки.

   - Раз ты такой спец, так используй свое обаяние на более трезвой дамочке! - Слава презрительно фыркнул. - Интуиция у него!..

   - Шатенку, - пробормотала Маргарита, не открывая глаз. - Ту, худую... Это она с Ленькой сегодня была... паскуда!..

   Михаил встрепенулся и резким движением придал даме вертикальное положение, после чего снова сунул ей под нос телефон.

   - Посмотри еще раз! Точно она?!

   - Конечно, - заверила Маргарита, не открывая глаз, и заснула окончательно. Михаил поудобней пристроил ее в плетеном кресле, встал, и в ответ на его взгляд Слава покачал головой.

   - Сам понимаешь, это ничего не значит. Да даже если б ты ей сейчас портрет Брежнева показал, она бы уверяла, что видела эту девушку.

   - Знаю, - Михаил медленно огляделся, - да и все равно портрета Брежнева у меня нет. Вот что - пока совсем не стемнело, прогуляюсь-ка я вокруг домика. Ведь на заднем дворе мы еще не были.

   - На заднем дворе сплошь клумбы и павлины, - Слава недовольным движением сдвинул бейсболку на затылок. - Мы ж на них сверху смотрели из окна! Все как на ладони, беседки - сплошной ажур, спрятаться негде.

   - Не хочешь - не иди. Без твоих лампочек от тебя все равно никакого толку!

   Слава изобразил на лице предельное аристократическое равнодушие, но его старания пошли прахом, ибо Михаил уже отвернулся, решительным шагом направился через густой красочный цветник, и человечек раздраженно заспешил следом. Вечер медленно густел, гостиница одевалась огнями, музыка обрела разноголосье, и павлинов, все еще покрикивавших в цветах, уже не было слышно. В некоторых беседках зажглись светильники, справа от гостиницы над озерцом вспыхнула гирлянда, осветив небольшую площадку со столиками и просыпав на колышущуюся поверхность воды десятки танцующих цветных вспышек.

   Они завернули за угол и на какое-то время потерялись в лабиринте дорожек, выложенных красноватыми плитками, и живой изгороди, очерчивавшей их причудливыми завитками. Миновали несколько прудиков, остановились возле обнаженной мраморной девушки, заключившую в объятия ствол небольшого мраморного дерева, и Михаил, задрав голову, пробормотал:

   - Сверху все это выглядело несколько иначе. И вот этой барышни, - он бесцеремонно похлопал девушку по мраморной ягодице, - что-то я не помню.

   - Думаю, это дриада, - Слава окинул статую взглядом знатока. - Мифическое существо, живущее на дереве.

   - Ну, при современных ценах на недвижимость не самый плохой вариант, - Михаил двинулся по кругу, оценивая анатомию мифического существа. - Хм, с такой бы и я пожил на дереве, правда, неудобно бы было...

   Он чертыхнулся, отпрыгивая в сторону, из-под его ноги с истошным мяуканьем стремительно метнулось гибкое серое тело, с треском вломилось в живую изгородь и пропало с глаз.

   - Тьфу ты, кошак! Терпеть их не могу! - Михаил сплюнул и вытянул шею, вглядываясь в темные ниши веранд, от которых они, плутая по дорожкам, как выяснилось, удалились на довольно приличное расстояние. - Ты кстати заметил, какая любопытная архитектура? Смотри, с улицы нельзя попасть ни на одну из этих терасс, разве что действительно махнуть через перила. Вроде и конструкция - всего-то несколько дощечек, а поди ж ты... Но что-то мне не попадался выход на эти террасы изнутри дома.

   - Во-первых, мы этот выход и не искали, - рассудительно произнес Слава, закуривая. - Во-вторых, это вовсе не несколько дощечек. Я бы сказал, что...

   - Там кто-то сидит, - перебил его водитель и весь вытянулся, словно учуявший след пойнтер. Слава тоже вытянулся, хотя толку от этого было мало.

   - Где? Я ничего не вижу!

   - Посадить тебя на плечо? - Михаил добродушно похлопал снова начавшего свирепеть напарника по его собственному плечу. - Ладно, ладно... Давай выберемся из этих зарослей. Вот же ж понасажали!

   Еще несколько минут они бродили среди кустарниковых завитков, обошли три фонтана и шесть клумб, после чего вновь встретились с каменной дриадой. Михаил ругнулся, после чего воровато огляделся и, убедившись, что поблизости не видать никого из гостиничного персонала, принялся с треском проламываться через изгороди, взяв прямой курс на гостиницу. Слава потрясенно всплеснул руками и заспешил следом, злым шепотом читая нотации об эстетизме, особенностях ландшафтного дизайна и последствиях разрушений частной собственности. Под конец его речи Михаил, не слышавший ни слова, остановился неподалеку от очередной беседки и указующе ткнул пальцем в сторону одной из ближайших террас. В неярком свете, за столиком сидел какой-то человек, и пока они смотрели на него, он налил себе полную рюмку водки, поднял ее и принялся разглядывать. Его рука ходила ходуном, и водка колыхалась, выплескиваясь на стол и на запястье человека, но того, казалось, это нисколько не волнует - он сидел и покачивал головой в такт легкой джазовой музычке. Еще один посетитель террасы спал за другим столиком, умостив голову на согнутой руке. Все выглядело вполне обыденно. Михаил сделал шаг вперед, и тотчас раздался уже знакомый кошачий вопль. Серый кот, выдернув хвост, ущемленный водительской ступней, пронесся по дорожке, вспорхнул на перила террасы и злобно зашипел, выгнув тощую спину и молотя пострадавшим хвостом себя по бокам.

   - Твою налево! - сказал Михаил, наклонившись, подхватил земляной комок и запустил им в кота. Комок угодил тому в лапу, кот развернулся и спрыгнул с перил. Его серое тело прочертило короткую дугу в неярком террасном свете. И исчезло.

   Слава, тихонько подпевавший джазовой песенке, замер с беззвучно приоткрытым ртом.

   Наружная стенка террасы была более чем ажурной - сквозь нее превосходно были видны ножки стульев и столов, ноги сидящих, причем пара из них была босой, и свисающая рука спящего с зажатым в пальцах окурком. Были видны цветочные кадки. Была видна смятая сигаретная пачка на полу. А вот кота, который сию секунду должен был приземлиться на этот пол, не было. Его не было видно и на стульях, и на столе, его не было видно даже парящим в воздухе. Его вообще не было. Он прыгнул. И не приземлился.

   - Куда кошак девался? - сипло вопросил Михаил. - Ты видел кошака?!

   - Разумеется видел! - огрызнулся Слава. - Он... прыгнул.

   - Прыгнул куда?! - Михаил быстро подошел к террасе и, вытянув шею, глянул через ажурную стенку, потом наклонился и посмотрел сквозь нее. Пошлепал ладонью по перилам и, когда это действие нисколько не привлекло внимания бодрствующего посетителя, громко сказал:

   - Мужик, слышь?! Эй, мужик!

   Сидящий не повернул головы, продолжая созерцать свою рюмку.

   - Либо глухой, либо в стельку, - констатировал Михаил и треснул по перилам так, что чуть не сломал их. - Эй!

   - Я бы на такие крики тоже не ответил, - Слава оттер его в сторону и вежливым голосом произнес: - Простите за беспокойство, не могли бы вы...

   Сидящий за столиком опрокинул рюмку в рот, уронил ее на стол и, отдуваясь, принялся ковыряться в сигаретной пачке. Михаил иронически ухмыльнулся, после чего рявкнул так, что колыхнулись листья росшей у террасы сирени:

   - Да мужик, твою мать!!!

   Сидящий дернул головой, повел глазами по сторонам, обернулся и уставился на Михаила так, словно это было какое-то диво. Ухмыльнулся, погрозил пальцем, после чего поднял рюмку, поставил ее вверх ногами и принялся задумчиво наливать водку в шляпку ножки. Михаил опять треснул по перилам и задал сидящему вопрос, который ежедневно задают друг другу бесчисленное множество людей:

   - Ты охренел?!

   Человек снова повернул голову и беззвучно зашевелил губами.

   - Он что - немой? - удивился Михаил.

   - По-моему, он спросил, как у тебя дела, - проинформировал его напарник.

   - У меня дела нормально, вот у него сейчас будет плохо!

   Сидящий как-то воровато огляделся и, пригнувшись, снова беззвучно зашевелил губами. Опять огляделся, словно за ним откуда-то наблюдало грозное око, после чего схватил бутылку и принялся поглощать ее содержимое прямо из горлышка.

   - По-моему, он сказал, позвоните в милицию, - Слава почесал затылок.

   - Совсем допился дядя! - Михаил ухватился за перила, и напарник тотчас вцепился ему в рубашку.

   - Погоди, что-то тут не так! По-моему, он совсем не немой! По-моему, это мы его не слышим. Ведь неспроста мы не чувствуем здесь свои вещи! Не лезь, мне это не нравится! Надо...

   - Мне это тоже не нравится! - Михаил легко стряхнул его. - А когда мне что-то не нравится, я с этим разбираюсь, понял?!

   Подтянувшись, водитель легко взлетел на перила, успев услышать, как оставленный напарник от души обозвал его идиотом, спрыгнул на пол и изумленно огляделся. Столики были сдвинуты в угол, составленные друг на друга, там же стояли стулья, да и выглядели они совершенно иначе. Исчезли оба пьяных посетителя, исчезли цветы в кадках и горшочках, и вокруг были только голые стены. В углу стояло железное ведро. На террасе царил легкий вечерний полумрак, а возле дверного проема сидел тощий серый кот и, с опаской поглядывая на Михаила, отчаянно чесал ухо задней лапой. Осталась только музыка, она по-прежнему играла где-то под потолком, но стала немного тише и теперь казалась призрачной. Слабо пахло краской и древесными стружками.

   - Так я и знал! - торжествующе сказал Михаил самому себе.

   Он обернулся, но перед террасой было пусто. Над перилами лениво колыхалось на вечернем ветерке какое-то диковинное растение с большими желтыми цветами, хотя Михаил отчетливо помнил, что до того, как он перемахнул через перила, на этом месте росла сирень. Да и сам двор выглядел немного иначе. Вроде так же, но иначе. Чуть-чуть.

   Михаил рванулся обратно к перилам, и тут кот, очевидно, выжидавший случая отомстить за пострадавший хвост, метнулся в том же направлении, и, поскольку кот оказался проворней, Михаил споткнулся об него и с грохотом обрушился на пол, по пути чувствительно приложившись ухом об ажурную стеночку террасы. Удиравший кот успел узнать от водителя много нового о себе самом и своих предках вплоть до древних времен, но вряд ли придал этому какое-либо значение. Михаил поднялся, держась за распухающее ухо, выглянул во двор и сразу же увидел Славу. Тот стоял неподалеку, возле другой кружевной пристройки и во все глаза смотрел внутрь.

   - Ты чего там делаешь? - прошипел Михаил. Слава обернулся и приоткрыл рот, потом вяло ткнул рукой в сторону перил.

   - Но ты ведь... А как?..

   - Стой там, я сейчас приду! - Михаил схватился за перила и одним прыжком перемахнул через них во двор. Но его летние туфли, которые должны были коснуться подошвами земли, стукнули о бетон, а вместо сирени перед водителем возникла целая пирамида из стульев, на которую он, не устояв на месте, и налетел, произведя грандиозный грохот.

   - Чем ты там занимаешься?! - раздраженно-испуганно спросил Слава, теперь стоявший точно перед перилами. - Откуда ты... Откуда это все взялось?! Этого только что не было!.. Вот что - лучше ты стой, а я иду к тебе!

   Он ловко подпрыгнул и, ухватившись за перила, подтянулся. Михаил с протестующим возгласом кинулся к нему, протянув руку, чтобы столкнуть напарника обратно вниз, но вместо Славы в его руке почему-то оказался цветок гибискуса. Славы же уже там не было - он, привстав на цыпочки, смотрел на Михаила из-за перил террасы по соседству, и вид у него был очень жалобный.

   - Стой на месте! - рявкнул Михаил. - Не двигайся - понял?!

   Слава коротко кивнул, и Михаил, отвернувшись от перил, бросился к дверному проему. Десять минут он бегал взад и вперед, несколько раз вновь перелезал через перила и успел побывать на множестве террас, находившихся в разных стадиях ремонта, но не нашел ни выхода, ни Славы, который каждый раз оказывался то ближе, то дальше, и с каждым разом его лицо становилось все более и более жалобным. Наконец Михаил остановился, злобно двинув ногой подвернувшийся ни в чем не повинный плетеный столик. Все так же где-то рядом играл джаз, и в саду, где уже прочно обосновался летний вечер, не было ни души. На ограде включили матовые светильники, и "Березонька" украсилась светящимся ожерельем. На выпуклые части мраморной дриады легли мягкие отблески.

   - Вызывай наших! - потребовал Слава, который вместе со своей террасой теперь находился через три террасы от Михаила. Водитель кивнул, стремительно охлопал себя по карманам и убито сообщил:

   - Я рацию потерял.

   - Чтооо?! - возопил напарник. - Олух, как ты мог ее потерять?!

   - Наверное, выронил, когда упал. Ладно, ничего, что-нибудь придумаю...

   - Ну, тогда нам точно хана! - Слава схватил себя за бейсболку. - Господи, ну почему я поехал именно с тобой?! Что мы теперь будем делать?!

   - А я тебе говорил стоять на месте! - огрызнулся Михаил, озадаченно скребя затылок. - Разберусь, дай мне минуту... Это ведь не значит, что у нас с тобой теперь этот... непримиримый антагонизм?

   - Ну что ты, конечно нет, - заверил его человечек. - Я просто тебя убью!

  * * *

   Нарыдавшись вдоволь, Эша забралась в "фабию". Ключи зажигания были в замке, и она попробовала завести машину. В гараже было место, где разогнаться - если повезет, может удастся протаранить стену и попасть... может, на улицу, а может и еще куда-нибудь. Но машина не оправдала ее ожиданий и заводиться отказалась. Не выдержав, Шталь стукнула ладонью по рулю и даже не стала извиняться. Предательница! Все вещи ее предали, а она-то им верила. Эша вылезла из машины, зло хлопнув дверцей, угрюмо оглядела безоконный гараж и поплелась обратно к двери, за которой осталась дама с плетеной мебелью. Она не удивилась, обнаружив, что за это время дверь успела закрыться. Двери в этом доме явно были себе на уме. Как и лестницы с коридорами. Все архитектурные детали гостиницы совершенно определенно состояли в коварном заговоре против постояльцев. Против некоторых постояльцев.

   Эша открыла дверь и невольно сказала: "Ой!"

   На нее пристально смотрела сидевшая на пороге незнакомой комнаты здоровенная черная дворняга. Дворняга была плешива, но упитанна, длинные уши стояли торчком, а на морде было очень недоброе выражение. Также дворняга была очень бородата. В спутанной бороде застряли два сигаретных окурка, а на шее был завязан ярко-красный кружевной лифчик. От дворняги почему-то пахло "Кензо" и коньяком, и в целом она походила на похмельного боцмана, вышедшего поутру из публичного дома.

   - Гр-р! - сказала дворняга, демонстрируя Шталь хорошо развитые зубы. Эша захлопнула дверь и прижалась к ней спиной, мелко дрожа и ожидая штурма. Но никакого штурма не последовало. Выждав минут десять, Эша вновь осторожно приоткрыла дверь. Дворняга исчезла. Вместе с ней исчезла и незнакомая комната. Теперь за дверью был незнакомый короткий коридор с вишневыми стенами, оканчивавшийся столь же вишневой дверью, и из-за этой двери, конечно же закрытой, неслись очень обыденные и очень знакомые звуки. За дверью явно были люди. И эти люди явно наносили друг другу чувствительные удары.

   Эша в несколько прыжков оказалась возле двери и распахнула ее.

   За дверью была большая гостиная - множество мягкой мебели, множество столиков, шкафы с книгами и посудой и телевизор, по которому шел какой-то фильм. Одно кресло и два стула были опрокинуты, ковер в центре гостиной скомкан, и на ковровых складках в азартной драке каталось несколько человек, молотя друг друга, пол и подворачивающуюся мебель. На самой границе драки стояли двое мужчин и с интересом наблюдали. Тут же стояла уже виденная Эшей женщина в красном шифоне и негодующе кричала:

   - Прекратите! Сейчас же прекратите!

   Еще несколько человек, развалившихся в креслах и попивавших что-то из бокалов, поглядывали на дерущихся довольно равнодушно - казалось, что действие посреди гостиной происходит уже довольно давно и успело им изрядно наскучить. На диване, лежа ничком, визгливо рыдала какая-то девица. На другом диване, не обращая внимания на окружающих, страстно обнималась молодая парочка. В ближайшем к Эше кресле сидел не-родственник в полосатых шортах и смотрел телевизор. Он был единственным, кто обернулся к открывшейся двери почти сразу - секунд через двадцать.

   - А-а, давно не виделись! - не-родственник приветливо помахал и плеснул себе винишка. - Ну, как вообще дела?

   - Вы не хотите их остановить? - Эша кивнула на мельтешение лиц, тел и конечностей посреди комнаты. Не-родственник пожал плечами.

   - Не вижу смысла. Они все равно опять передерутся. Они постоянно дерутся. У них межнациональный конфликт, - Горбачев одним махом проглотил свой бокал и сунул в рот кусок сыра. - Конечно, меня беспокоит положение подобных вещей в современном мире... но с некоторых пор меня беспокоит то, что нам дают слишком мало закуски... хм.

   В этот момент шифоновая женщина тоже обнаружила появление Эши, всплеснула руками и кинулась к ней так стремительно, что Шталь дернула к себе стул и заслонилась им.

   - Что вы делаете? - озадаченно спросила женщина, притормозив.

   - Беру стул, - пояснила Шталь. - А что - нельзя?

   - Я вас помню, я видела вас недавно на втором этаже! - женщина попыталась вцепиться Эше в руку, но та поспешно подставила стул, и пальцы женщины сомкнулись на его спинке. - Вы знаете, где здесь выход?! Мы с Леной, - она указала на рыдающую девицу, - не можем найти выход! Глупость какая-то! Мы целые сутки тут бродим! Мы даже свою комнату найти не можем! Кого ни спросим, никто не знает! Все пьяные! Вы знаете, как отсюда выйти?!

   - Никто не знает, - подал голос один из наблюдавших за дракой. - А раз она здесь, то тоже не знает.

   - Господи, да что здесь происходит?! - взвыла шифоновая женщина и рухнула на шталевский стул, который Эша немедленно отпустила. - Это какой-то розыгрыш?!

   - Мне не смешно, - заметил не-родственник, наливая себе еще. - Я послезавтра должен быть на работе. Что-то мне подсказывает, что я туда не попаду.

   Один из дерущихся выполз из драки, добрался до ближайшего столика, схватил бутылку, сделал несколько шумных глотков, с мутным интересом посмотрел на ноги Шталь, развернулся и вполз обратно в драку, где его приняли весьма радостно. Эша покачала головой, ее взгляд упал на занавески, колыхающиеся в открытом окне гостиной, и она кинулась к ним. Выглянула в окно и задохнулась от радости. Первый этаж. Вечерний двор. Люди за столиками неподалеку и в беседках. Цветы под окном - так близко, что их можно коснуться рукой. Смех, музыка - много музыки... Она мгновенно забыла обо всем и уже почти вспрыгнула на подоконник, когда один из сидевших в креслах - немолодой, небритый, пухлый мужичок с изукрашенными кровоподтеками лицом, - громко сказал:

   - Не советую, девушка!

   - Аргументируйте, - предложила Шталь, держась за подоконник, и лицо советчика исказилось в таком мысленном напряжении, что она поправилась: - Почему?

   - Вы не попадете во двор, - объяснил мужичок. - Вы попадете на террасы. Думаете, вы одна такая умная?! Я тоже вылазил в окно. Многие так делали. Эти террасы... настоящий лабиринт. Однажды я там дня два бродил - не меньше. Ж-жуть... хотя бутылки были, да, - он причмокнул.

   - А сколько вы здесь? - одними губами спросила Эша, не отпуская подоконника, и ей сразу же вспомнился встрепанный человек в парадной зале.

   - Точно не знаю, но давно, - мужичок вздохнул. - Я приехал сюда в конце июня. Да что я - вы их спросите, - он кивнул на обнимающуюся парочку. - Неплохие ребята, смешные. Вот они, когда приехали, даже не были знакомы. А девица теперь в очень заметном положении.

   - Да что за бред?! - пискнула шифоновая женщина. - Вы все сговорились?! Не может быть такого! Не бывает такого!

   - А ты погоди, посмотрим, как через недельку-другую заговоришь, - вступил в разговор другой наблюдатель за дракой. - Мы тоже вначале были резвые и тоже не верили. А теперь - ничего, привыкли.

   - Нас будут искать! Нас найдут! И тогда...

   - А ты думаешь, нас не искали? - наблюдатель фыркнул. - Да если б ты знала, кто я... Наверняка искали. И сейчас ищут. Но мы слишком хорошо спрятаны.

   Эша, не выдержав, высунулась в окно и закричала во весь голос:

   - Люди! Эй, люди! Помогите! Люди!

   Но никто из сидевших даже не взглянул в ее сторону, как некогда Михаил, и Эша в отчаянье перешла на личности:

   - Женщина! Эй, женщина в уродливой зеленой шляпе! Девушка в синем платье с кривыми ногами! Вы меня слышите?!

   - Никто тебя не услышит! - громко возвестил чей-то зловещий бас, до сих пор в разговоре не участвовавший, и Шталь, обернувшись, испуганно взглянула на поднявшегося с дивана высокого мужчину в светлых брюках и с окладистой роскошной бородой. Мужчина простер руку и указал на нее толстым пальцем, украшенным золотым перстнем. - Смирись, дитя. Живым не услышать мертвых!

   - А вот его лучше не слушай! - поспешно сказал не-родственник. - Вот кто действительно рехнулся! Меня самого от него в дрожь бросает! Петя, сядь, а?! Не пугай девочку.

   - Не пресекаются земные пути с путями загробными, - продолжал вещать бородатый Петя, и Эша, не выдержав боле, развернулась и, прежде чем кто-то успел ее остановить, сиганула через подоконник, искренне надеясь, что за время ее прыжка первый этаж не превратится в четвертый.

   К счастью, первый этаж так и остался первым этажом, зато приземлилась Шталь не среди цветов неподалеку от оживленного вечернего двора, а на одной из террас, через которую проходила днем. Терраса была слегка освещена и совершенно безлюдна - только за одним из столиков, умостив голову на руках, спал вездесущий Леонид Игоревич, все так же наряженный в зеленые плавки. Устало вздохнув, Эша оглянулась. Окна, из которого она выскочила, не было - лишь обшитая деревом и увитая плющом стена. Молодец, Шталь! Послушай умных людей и сделай наоборот!

   Она подошла к спящему и бесцеремонно встряхнула его за плечо. Леонид Игоревич приподнял голову и уставился на нее налитыми кровью глазами.

   - Чечилось?

   - Кажется, ты хотел, чтобы я провожала тебя в твой номер?

   - Не хочу я в свой номер, - сонно заявил он. - Мне и тут хорошо. Ветерок... И вообще я тебя не знаю!

   Его голова с громким стуком вошла в соприкосновение со столешницей, и Эша беспомощно убрала руку. Отступила и огляделась. Дверной проем, ведущий на пустую террасу. А оттуда - еще на одну. И еще на одну. А потом - бог знает куда еще.

   Делать было нечего, и Шталь побрела вперед. На многих столиках, мимо которых она проходила, стояли полупустые и лишь слегка начатые бутылки. Щедрые хозяева, ничего не скажешь! И первый обед бесплатно... Официант! Вот уж кто наверняка в курсе того, что здесь происходит! И администраторша!.. администраторши! И наверняка прочий персонал! Они не могут не знать, что творится с этой гостиницей! Они...

   Мысль оборвалась, ибо проходя на следующую террасу, Эша нос к носу столкнулась со встрепанным молодым человеком, бежавшим в противоположном направлении. Человек ойкнул и отскочил назад, чуть не свалив стол, сама же Шталь стукнулась боком о косяк и тоже ойкнула.

   - Извините, - сказал молодой человек. Он был светловолос и внешне ничего себе, поэтому Эша немедленно спросила:

   - Ты Сережа?

   - Ну да, - согласился человек, - а что? Девушка, глупый вопрос... а вы не знаете, как отсюда выйти?

   - Сережа, глупый ответ, но я хотела спросить у тебя то же самое.

   - Откуда ты меня знаешь?

   Эша в двух словах пояснила, и под конец рассказа Сергей, побагровев, схватил ее за руку и потащил за собой. Шталь попыталась вырваться, но безуспешно.

   - Я же оттуда только что пришла!

   - Уверен, что выход должен быть там! - заявил Сергей. - Потому что там, откуда я пришел, его точно нет!

   Эша хотела было ответить, что это совершенно необязательно, но неожиданно следующая терраса, на которую они ввалились, оказалась папоротниково-хлорофитумовой, и, увидев ведущую в вестибюль дверь, Эша радостно пискнула. Сергей, не дав осознать значительность момента, втащил ее внутрь. Обрамленное пеларгонией администраторское убежище по-прежнему было пусто, пуст был и вестибюль, только на полу возле одного из диванов мальчишка лет пяти возился с машинкой. На вбежавших людей он глянул с подозрением и подтянул машинку поближе, точно они могли на нее посягнуть.

   - Господи, здесь и дети! - выдохнула Эша.

   - Естественно, это же дом, - удивился Сергей на ходу, увлекая ее в коридор первого этажа. Эша успела крикнуть в оставленный вестибюль:

   - Мальчик, ты потерялся?!

   - Вот еще! - сердито ответили из вестибюля.

   Веселенькое место, ничего не скажешь!

   Сергей резко притормозил перед одной из дверей с цифрой пять. Если это и была дверь в Янину комнату, то раньше никакой цифры на ней не было. Из-за двери не доносилось ни звука, и Эшу охватило нехорошее предчувствие, а когда Сергей, нажав на ручку, открыл дверь, предчувствие стало еще хуже. В комнате было пусто. Покинутое безмолвное фортепиано вкрадчиво поблескивало клавишами. Оконный карниз, сорванный, валялся на полу, одна из штор, перехлестнувшись через подоконник, весело трепетала на ветру. Кровать была разворошена, столик опрокинут и бутылки раскатились во все стороны. Совсем недавно в комнате явно происходили некие оживленные действия.

   - Где она? - Сергей повернулся и крепко взял Эшу за плечи. - Где Яна?!

   - Откуда я знаю?! Я же сказала...

   - Ты не могла остаться с ней?! Обязательно надо было уйти?! Она же была тут совсем одна, в темноте...

   - Нет, а сам-то ты!.. - возмутилась Эша, и Янин приятель, опомнившись, отпустил ее, развернулся и ринулся обратно в коридор. Эша едва успела в свою очередь вцепиться ему в плечо.

   - Подожди, я с тобой! Я не могу больше ходить тут одна!

   Сергей не успел ничего ответить - дверь соседнего номера вдруг с грохотом распахнулась, и в коридор вывалилось с десяток жутких взъерошенных людей с вытаращенными глазами. Люди имели вид абсолютно безумный и абсолютно нетрезвый, одежда многих была разодрана и грязна донельзя, у одной из женщин в прореху платья выглядывала голая грудь, что, очевидно, ее несколько не беспокоило. Другая женщина крепко держала за руку упитанное дитя лет шести, которое было почти снизу доверху вымазано в мороженом и шоколаде, сжимало в пальцах полураздавленный потекший персик и издавало громкий негодующий рев.

   Не все в "Березоньке" потребляли алкоголь в безмятежной смиренности.

   Некоторые, похоже, делали это весьма агрессивно.

   - Где выход?! - не тратя времени на приветствия рявкнул один из мужчин, и Шталь тотчас узнала голос, кричавший через Янину дверь.

   - Мы сами не знаем, - поспешно сказала она.

   - Вранье! - истерично завизжала женщина с ребенком. - Держи их!

   Прежде, чем Эша успела отреагировать, Сергей резко повернулся, втолкнул ее обратно в комнату и захлопнул дверь. Из-за нее донеслись крики, громкий топот, дверь тотчас снова качнулась обратно, и в нее просунулась чья-то свирепая физиономия, удушливо дыша перегаром, но Шталь наотмашь с силой шлепнула по ней ладонью, и физиономия, охнув, провалилась обратно в коридор. Эша снова захлопнула дверь и заперла ее. Дверь вздрогнула несколько раз, потом послышался удаляющийся стук множества бегущих ног, и все стихло. Жалобно ругаясь в адрес Яниного глупого рыцаря, которого наверняка сейчас где-то рвут на куски, Эша подскочила к окну. Ну конечно, все тот же четвертый этаж! Свесившись через подоконник, она пронзительно завопила, но никто внизу, естественно, не поднял головы. Почему они там, а она здесь?! Почему они входят в гостиницу и спокойно выходят?! Чем она хуже?! Эта гостиница...

   Дом.

   Дом, по которому мечутся люди и не могут найти выхода. Не все люди - только некоторые. Люди, которые...

   Люди, которых дом предпочел оставить себе?

   Дом, господи, ну конечно же!

   "Фабия", хризолит, прочие вещи... Разве она "слышала" их детали, их молекулы? Она слышала вещь в целом, одну только ее, как единый живой организм. Знает ли Михаил, что думает рукоять ножа о его лезвии? Знает ли Сева, как относится ножка стула к его спинке? Она не слышала такого. А дом... не потому ли все вещи здесь так безмолвны, что теперь они - лишь часть дома? Его детали? И ее хризолит, и "фабия" тоже стали только лишь деталями, когда попали сюда. Дом поглотил их. Сделал частью самого себя. Самостоятельными остались только люди, которых он не выпускает. Для чего они ему? Для того чтобы не быть пустым?

   Говорящий с домом?

   А разве такие бывают? Как можно говорить с целым домом? Как можно делать то, что она видела? И как получается, что те, другие, этого не видят?

   Может, все-таки, у нее галлюцинации? Может, она все еще лежит в своей комнате, без сознания, вся в слюнях и галлюцинирует? А может, она все еще в машине, на раскаленной трассе, и не было никакой гостиницы, никакого Толика с экскаватором, никаких потерявшихся людей...

   Чересчур оживленные какие-то галлюцинации получаются!

   И уж кому-кому, а Михаилу совершенно нечего делать в ее галлюцинациях!

   Хватит, Шталь, соберись! Ты неизвестно где, вокруг обезумевшие и потерявшие надежду люди, парня где-то убивают, слепая девчонка, за которой ты обещала вернуться, тоже наверняка попала в беду, с Бонни неизвестно что... Дом - так дом! В конце концов, нашествие пауков было куда как страшнее, а теперь один из них у тебя в подружках! Нечего распускать нюни! Ты герпетолог или кто?!

   Вообще-то, не герпетолог.

   Эша огляделась, схватила единственную уцелевшую бутылку, стоявшую на фортепиано, выдернула пробку, и в несколько глотков выхлебала вино, которого в бутылке оставалось ровно половина. Потом взяла бутылку наперевес за горлышко и сказала закрытой двери:

   - Ну держитесь! Идет герпетолог!

   А хоть бы и не герпетолог. Хоть бы и просто Эша Шталь. Все равно плохо будет всем!

  * * *

   Михаил метался по террасам, изрыгая проклятия уже в полный голос, но выхода не было. Дверные проемы приводили только в новые террасы, вскоре они начали приводить в те, где он уже был, скачки через перила тоже ничего не давали. Он не мог попасть во двор. Не мог он попасть и в дом. И Славу, который голосил то справа, то слева, а порой словно бы и откуда-то сверху, тоже найти не мог. Иногда он видел издали террасы, которые были освещены, иногда там даже мелькали люди, но и туда ему хода не было. Он словно оказался в каком-то междумирье. Ни туда, ни сюда. Он слышал, что происходило на улице, но те, немногие, кто иногда проходил мимо террас, его не слышали. Единственной живой душой, то и дело попадавшейся Михаилу то тут, то там, был проклятый серый котяра, который, судя по всему, тоже не мог выбраться из террасового лабиринта. При виде разъяренного водителя, он мгновенно выгибал спину и удирал со всех ног - кем бы не являлся кот, дураком он явно не был. Единственным выходом оставалось попробовать попросту проломить одну из кружевных стен и посмотреть, что будет. Но водитель почти не сомневался, что не будет ничего хорошего.

   Влетев на очередную террасу, Михаил остановился и заорал:

   - Славка!

   - Угораздило же меня связаться с идиотом! - устало-горестно отозвался напарник где-то далеко позади. Михаил вцепился себе в волосы и яростно огляделся, начиная испытывать старый испуг, отчего разозлился еще больше. Сделал несколько шагов и остановился, глядя на железное ведро в углу. Повернулся и устремил взгляд на колыхающееся возле перил растение с плотно закрытыми ярко-желтыми цветами. А террасочка-то, вроде, та самая, где он выронил рацию. Воодушевленный, он обшарил весь пол, нашел сломанную зажигалку, старую двухрублевую монетку, окурок, а больше ничего не нашел. Но терраса точно была та. Значит, кто-то забрал рацию. И если это сделал Домовой...

   Где-то рядом, на соседней террасе раздался топот бегущих ног, и Михаил, вскочив, скользнул в угол, превратившись в тень. Через несколько секунд на террасу вылетело двое мужчин. На середине террасы второй догнал первого и схватил его за плечо, тот развернулся, явно чтобы дать отпор, и тогда Михаил, не собираясь ждать, чем все это закончится, распрямившейся пружиной метнулся из своего угла и коротким резким движением опрокинул обоих на бетонный пол. Его руки мелькнули в воздухе, и к горлу каждого из лежащих нежно прижались острия ножей-близнецов. Может, он и не слышал здесь своего оружия, но руки Михаила отлично знали, как с ним обращаться.

   - Мама! - пискнул первый из опрокинутых, громоздкий, небритый, сильно алкогольный и взъерошенный мужчина.

   - Вы с ума сошли?! - возмутился второй, светловолосый, слегка алкогольный парень.

   - Кто такие? - спросил водитель, уверенный, что эти двое оказались в его междумирье неспроста.

   - Я тут живу, - прохрипел второй, скашивая испуганные глаза на нож.

   - Ах ты, сукина подлюка! - сказал первый, и Михаил, сделав выбор собеседника, коротким ударом привел ругнувшегося в бессознательное состояние, спрятал один из ножей, вздернул бодрствующего пойманного на ноги, после чего повторил вопрос. Тот, в свою очередь, поинтересовался, зачем ему это надо, потребовал убрать нож, сообщил, что это противозаконно, что он будет жаловаться, а может, и не будет, попытался пнуть лежащего преследователя, причем все это проделал практически одновременно, и Михаил, ничего не поняв, раздраженно встряхнул парня за рубашку. Потом спрятал нож, и собеседник значительно повеселел.

   - Слушай, малый, - Михаил уронил его на стул и навис над ним, раскачиваясь, страшно вращая глазами и тщательно дыша свежевыпитым коньяком. - Вижу, ты тут очень резво бегаешь, так что живо-ка выведи меня отсюда! Меня мужики в баре ждут, а я тут уже полчаса брожу, как...этот... хрен в лабиринте... Понастроили, ё! Где выход?!

   - Да я сам не знаю! - парень снова погрустнел. - Я сам... А как ты сюда попал?

   - Помнил бы - давно б уже со своими сидел! А что это за тип за тобой гнался, а? - он кивнул на лежащего.

   - Да не знаю я! - взвыл парень и попытался вскочить, но стукнулся о железную ладонь Михаила и свалился обратно на стул. - Псих какой-то! Здесь полно ненормальных, целая толпа! Еле удрал от них... Мы там с одной девчонкой... Понимаешь, я ищу свою девушку. Ты нигде не видел? Она рыжая и у нее...

   Михаил сообщил, что, помимо выхода, тоже ищет свою девушку, и собеседник немедленно воодушевился, очевидно, решив, что обрел в его лице союзника.

   - А как она выглядит?

   - Вообще-то, мне все равно, - Михаил ухмыльнулся. - Мне щас любая сойдет, лишь бы у нее... Впрочем, есть одна деваха...

   - Шатенка с громким голосом?

   - Возможно, - Михаил сгреб парня со стула. - Так, малый, показывай мне и выход, и громкую шатенку. Лучше все сразу.

   - Ну так бы с самого начала... чего сразу ножом? - упрекнул тот, растерянно крутя головой по сторонам.

   - Ах, да, - Михаил, просияв, полез за пояс брюк, - у меня же есть нож!

   - Наверное, туда, - парень поспешно ткнул рукой в направлении одной из террас, где Михаил бывал уже неоднократно. - Я точно помню, что должна быть терраса с папоротниками. Отсюда только один выход, но... Ты, когда ходил... тебе не показалось, что эти террасы меняются местами?

   - Не, мы с народом только по двести принять успели.

   - Да нет, правда! И террасы, и комнаты... вообще весь этот дом! Как будто он постоянно перестраивается! Вот ты смотрел "Красную розу" по Кингу?

   - Не люблю фильмы про ботанику, - Михаил подтолкнул парня в указанном им же самим направлении. - Веди давай! Что за место такое - народу никого, мусор везде и не наливают... Здесь ремонт, что ли?

   Парень удивленно огляделся, словно только что заметил запустение и полумрак на террасе, шагнул в дверной проем, конвоируемый водителем, и едва переступив порог, Михаил тотчас прищурился - вдруг ниоткуда пролился яркий свет, слегка резанувший по глазам. Музыка из призрачной стала громкой, в нее вплелись чей-то пьяный говорок и стеклянный звон.

   "Тааак", - сказал Михаил самому себе, оглядываясь. Конечно же, они попали на очередную террасу, но здесь он точно еще не был. Эта терраса была аккуратно обставлена, чистенькая, свежая, с лампами под потолком, с густолистыми зелеными растениями в кадках. Все три столика были сервированы, за одним сидело двое индивидуумов сильно навеселе и что-то вяло друг другу доказывали. На вошедших они не обратили никакого внимания. Михаил был абсолютно уверен, что секунду назад ничего этого здесь не было - с террасы, на которой он изловил паренька, открывался вид на другую пустую темную террасу - только и всего. Михаил обернулся - позади теперь тоже все было освещено, все цвело и сияло, а единственным посетителем была дородная дама, чопорно кушавшая мороженое.

   - Елки! - сказал его спутник и чуть пригнулся, всплеснув руками, словно собрался пуститься вприсядку. - Да ведь только что... Ты тоже это видишь?!

   Михаил пробормотал нечто нечленораздельное, что можно было истолковать как угодно, и тут паренек с радостным возгласом ткнул в приоткрытую деревянную дверь, которой заканчивалась терраса и ринулся было к ней, но Михаил успел изловить его за руку.

   - Да ты чего?! - возмутился тот, силясь вырваться. - Я же... Вот же выход!

   - Ага, выход куда? - Михаил двинулся к двери, придерживая паренька рядом. - Вот убедюсь, что это выход, тогда отпущу.

   Они вышли в холл, и водитель, стремительно обмахнув цепким взглядом администраторскую стойку с пеларгониями, стоявшую в изобилии странно не сочетающуюся мебель и ведущую на второй этаж деревянную старомодную лестницу, тут же убедился, что раньше этого места в глаза не видел. Они со Славой прибыли в "Березоньку" совершенно через другой холл. Выходит, здесь два холла? А может, и две гостиницы? Может, в первой вообще не подозревают о существовании второй?

   - Она осталась в нашем номере, - паренек махнул на коридорчик, округло убегавший вправо, и Михаил, успевший позабыть, что ищет девушку, встрепенулся. Заодно он вспомнил и про Славу, который наверняка все еще пребывал на пустой террасе и костерил его на чем свет стоит. Водитель невольно поежился, представив себе благополучное окончание этой истории - шум, который будут производить в его адрес коллеги и Олег, вряд ли поддастся словесному описанию.

   При неблагополучном окончании, конечно, Михаилу будет уже все равно.

   Впрочем, при наличии выбора, он бы предпочел послушать шум.

   Паренек с Михаилом в кильватере вошел в коридорчик, пугливо оглядываясь, потом толкнул дверь с цифрой пять, и та резко распахнулась, явив их глазам полуголую девицу, которая, стоя возле кровати, натягивала джинсы. На появление гостей девица отреагировала пронзительным визгом, после чего швырнула в прибывших босоножек, и паренек едва успел захлопнуть дверь.

   - Это точно не моя девушка, - заметил Михаил.

   - И не моя, - убито отозвался спутник. - Но ведь номер-то мой! - он негодующе ткнул пальцем в цифру. - Хотя обстановка вроде не та...

   - Попробуй соседнюю.

   Кивнув, тот подошел к другой двери, осторожно приоткрыл ее и, приглашающе-горестно махнув рукой, посторонился, пропуская Михаила. Водитель настороженно шагнул внутрь и остановился, оглядывая разгромленный пустой номер.

   - Что тут было?

   - Не знаю, но девушку я оставил здесь, - паренек отвернулся, глядя в глубь коридора. - Я слышал, как она заперлась. Эти психи... надеюсь они не...

   Он говорил что-то еще, но Михаил уже не слушал, зацепившись взглядом за его джинсовый пояс, из-за которого, из-под вздернувшейся рубашки выглядывала, словно дразнясь, потерянная рация.

   Расстояние до двери он преодолел одним стремительным прыжком, молча и бесшумно, но паренек, видно почуяв, повернул голову еще в самом начале этого прыжка. На его середине он ухмыльнулся - и в этой ухмылке теперь не было ничего испуганного или растерянного - лишь холодное злорадство, сразу же состарившее его лицо на добрый десяток лет. А на окончании водительского прыжка, он исчез в коридоре, дверь за ним с грохотом захлопнулась, и Михаил, уже приземляясь, услышал, а может и вообразил, что услышал, короткий бессердечный хохоток, и это его особенно разозлило.

   Он распахнул дверь лишь через долю секунды после того, как она захлопнулась.

   Да только паренька там уже не было.

   Собственно не было там и коридора.

   Была лишь узкая, изящная винтовая лестница, начинавшаяся почти прямо от порога и уходящая куда-то вверх, в неизвестность, а вокруг нее смыкались узорчатые деревянные стены. Ступеньки лестницы были зеркальными, а перила и балясины - металлическими и невообразимо тонкими, волшебно блестя в слабом свете невидимой лампы серебряной паутиной. Все это сооружение выглядело крайне хрупким, и Михаил невольно обернулся на распахнутое окно комнаты. Но тут же вспомнил про террасные перила. Видишь двор, а попадаешь на террасу. Если он вылезет в окно, то не окажется ли, например, где-нибудь в колодце?

   Михаил решительно ступил на первую ступеньку, и лестница, испустив звенящий вздох, опасно дрогнула. Ругаясь, он начал осторожно подниматься, ощущая себя майским жуком, ползущим по волоску. Лестница продолжала дрожать и позвякивать, и с каждой ступеньки на него смотрело собственное опрокинутое лицо. Лицо определенно выглядело испуганным, и с каждой ступенькой этот испуг становился все более четким.

   - Чтоб тебя!.. - сказал водитель очередной ступеньке, зеркальное лицо беззвучно шевельнуло в ответ губами и слегка повеселело.

   Поднявшись на три витка, Михаил облегченно ступил на площадку. Хмуро посмотрел на закрытую деревянную дверь, попробовал ручку, потом резко распахнул створку, впрыгнул внутрь, и тотчас что-то маленькое и мельтешащее стремительно метнулось ему в лицо, мазнуло по носу, ткнулось в глаз, кто-то полез в ухо, забегал по затылку, хлопнулся о щеку, и водитель, неистово замахав руками, прижался к стене. Но тут же с нервным смешком опустил руки и посмотрел на запястье правой, по которому, трепеща расписными крыльями, ползал крупный ночной мотылек. Еще несколько десятков бабочек - мотыльков и самых обычных капустниц и крапивниц - бестолково мельтешили под низким потолком, натыкаясь на люстру и друг на друга, и так же бестолково мельтешили вокруг их суетливые тени. Михаил раздраженно вытряхнул еще нескольких бабочек из волос, и все они, вдруг разом подхватившись, разноцветным облаком вылетели в дверной проем и пропали.

   Прелестно! Вначале сделали, как мальчишку, а теперь бабочек испугался!

   Не дай бог, кто узнает!

   Без бабочек комната, в которую он попал, не представляла из себя ничего особенного: мягкая мебель цвета лежалых листьев, пара журнальных столиков, зеркало, статуэтки, торшер в углу, да две припозднившиеся мухи, бьющиеся в оконное стекло. Комната выглядела вполне безобидно. Да и все, что Михаил видел до сих пор, казалось вполне безобидным, если не считать того, что оно все время оказывалось не там, где надо. Дом, в который ему довелось угодить в свое время, был совсем другим - крошечная пятикомнатная запущенная гостиничка, обернувшаяся диким темным лабиринтом с такими низкими потолками, что в некоторых местах приходилось пробираться ползком. Если тот дом и любили, то очень своеобразной любовью. Здесь же все выглядело ухоженным - ни пылинки, ни паутинки, все аккуратно, и хоть в комнате, как и в холле, обстановка казалась немного бестолковой и перегруженной вещами, этот дом явно любили любовью вполне обычной. И дом наверняка тоже любил своего Домового.

   Но, разумеется, это не значит, что он любит всех остальных.

   Из комнаты вели две двери в противоположных стенах, и это Михаилу тут же не понравилось. Он не любил альтернатив. Сердито смахнув с щеки пыльцу, оставленную чересчур приветливым мотыльком, он подошел к левой двери и, уже внутренне готовый, что сейчас из-за нее вымахнет еще одна стая бабочек или, того хуже, ос, распахнул ее ударом ноги, одновременно пригибаясь и готовясь отскочить, но тут же выпрямился и севшим голосом сказал:

   - Всякое видал, но такого...

   - Закрой дверь! - завизжали сразу несколько женских голосов. - Пошел отсюда! Какого?!.. Лешик, ты же говорил, что запрешь!.. Почему все постоянно шляются туда-сюда?!

   Невидимый Лешик, погребенный под грудой женских прелестей, задушено поведал, что ему это нисколько не мешает. Михаил уважительно кивнул, ухмыляясь во весь рот, и прикрыл дверь. Прижался к стене и шумно выдохнул. Сказал самому себе:

   - Интересно, здесь везде так?

   Шагнул к другой двери, тут же вернулся и снова просунул голову в веселую комнату.

   - Слушайте, девчонки, а он у вас там правда один на всех?

   "Девчонки", некоторым из которых явно было уже за сорок, разнообразили его неформально-лексический запас десятком новых затейливых выражений, и он окончательно захлопнул дверь. Подошел к противоположной и толкнул ее, готовый к еще одному приятному зрелищу, между дверью и косяком тотчас проскользнули две толстенных кошки и утопотали в другую дверь.

   - Зоопарк какой-то! - буркнул водитель и, шагнув через порог, оказался в огромном парадном зале - сплошь позолота, роспись, плюш и бархат. И снова зеркала - на всех стенах - большие, в массивных рамах. Михаил чуть поежился - он терпеть не мог зеркал и не понимал коллегу Марата, общавшегося с ними столь тесно. Несколько раз Михаил пытался найти общий язык с зеркальными осколками, но толку из этого не вышло - то ли и осколки сохраняли в себе исключительно индивидуальность зеркал, не переходя в круг его собеседников, то ли Михаил так и не смог убедить себя и осколки в том, что они ему хотя бы нравятся.

   Он подошел к столику, содержавшему на себе остатки какого-то веселого пиршества и беззастенчиво стянул пачку сигарет, попутно обнаружив рядом со столиком на диване безмятежно спящего человека. Михаил попробовал его растолкать, но добился лишь того, что человек начал мощно храпеть, протягивая по парадному залу дрожащее эхо. Пожав плечами, он проверил содержимое бутылок, отщипнул винограда и задумчиво покосился на другую приоткрытую дверь в длинной стене. Михаил не торопился. Свои передвижения следовало тщательно обдумать. Он уже понял, что гоняться за белобрысым типом, свистнувшим его рацию, бессмысленно - здесь на него можно было натолкнуться только случайно. Домовой или помощник-зараженный? Он тогда стрелял в него или нет? Надо не только выбраться из этого дома, но и прихватить Домового или Домовых и наказать того, кто в свое время подпортил ему анатомию. И напугал, как ни крути.

   Закурив, Михаил рассеянно скользнул взглядом по одному из зеркал и вдруг совершенно ясно увидел в нем Шталь. Зеркальная Эша медленно, чуть пошатываясь, брела мимо зеркального дверного проема. В руке у нее, естественно, была бутылка, а на лице столько разнообразных выражений сразу, что Михаил, видавший всякие женские лица, даже удивился.

   - Эша! - рявкнул он на весь зал, с досадой отметив, что крик прозвучал ей-ей обрадованно и никакого антагонизма в нем не слышится. Шталь резко остановилась и вскинула голову вверх, точно Михаил висел где-то под потолком. Всплеснула руками и, повернувшись, кинулась в коридор прямо в противоположную комнате сторону, зовя Михаила по имени - тоже, между прочим, без всякого антагонизма.

   - Куда?! Я здесь! - он выскочил в дверь. И затормозил в самый последний момент, размахивая руками и силясь сохранить равновесие на бортике небольшого мозаичного бассейна. Эша исчезла вместе с коридором.

   Но она ведь услышала его. Определенно услышала.

   Вопрос в том, откуда?

  * * *

   В первое мгновение Шталь решила, что ей померещилось, но нет - это определенно был голос ейщаровского водителя и выкрикнутое имя было ее собственным. Крик раздался где-то слева, этажом выше... но на самом деле, Михаил мог быть где угодно. Главное - он знает, что она здесь!

   Ища лестницу, Эша с лету проскочила с десяток комнат, не особенно обращая внимания ни на обстановку, ни на то, что в них творится. Кажется, в одной комнате опять кого-то били, а в другой опять кто-то пил, возможно, то же самое происходило и во всех остальных - занятия потерявшихся обитателей "Березоньки" явно не отличались особым разнообразием. Эша так и не поняла - допускает ли дом встречи потерявшихся с непотерявшимися, и что при этом делают и те, и другие. Но раз Михаил позвал ее, и она услышала, значит, он тоже потерялся? Или потерявшиеся могут слышать непотерявшихся, но не наоборот?

   Почувствовав, что у нее начинает заходить ум за разум, Шталь остановилась отдышаться перед новым рывком. Опять какая-то комната, пустая, молчаливая, роскошно обставленная. Пухлые кресла манили присесть, на столике поблескивали бутылки, благоухали спелые груши, круглились янтарные ягоды винограда. Картины на стенах и статуэтки на полках ждали взглядов, черноэкранный телевизор ждал пробуждения, тонкостенные бокалы ждали вина и прикосновений, зеркала ждали отражений... но все молчаливые, бездушные, словно мертвые. И снова двери - и там, и там... Куда идти? Здесь можно ходить вечно. Знает ли сам дом, сколько в нем дверей, сколько комнат, сколько коридоров? И знает ли он, сколько в нем за это время накопилось страха и злости?

   Шталь прислушалась. Дом был наполнен звуками, близкими и далекими, обыденными и буйными, наполнен голосами, шагами и шорохами, гудением электроприборов, журчанием воды, и все эти звуки странным образом слоились, обосабливались друг от друга, так что она совершенно отчетливо могла слышать и музыку, и чью-то ругань, и шелест листвы на улице, и невесомый звон раскалившихся в лампах спиралей, и тишину окружавшей ее комнаты. Эша сделала несколько шагов и пошатнулась, шаря взглядом вокруг себя. Ей начало казаться, что стены комнаты плывут мимо, словно она оказалась внутри карусели. Дом издевался над ней - да-да, издевался, ухмылялся складками штор, ехидно подмигивал дверными ручками, гримасничал лепниной и узорами обоев, язвительно поглядывал из каждой вещи - из множества поглощенных им вещей, которые были так пугающе безмолвны. Это неправильно, нелепо, не должно быть такого! Каждая вещь имеет право быть сама по себе. Вещи создавали для людей. Их не создавали для дома. И люди, пришедшие вместе с вещами, тоже не предназначены для этого дома. Он тоже вещь, в конце концов! Чего он хочет?! Все вещи-собеседники, которые она встречала в последнее время, чего-то хотели, к чему-то стремились. Мебель любила шалости, камни любили договоры, холодильники и стиральные машинки сходили с ума от ревности, часы хотели сами распоряжаться чьим-то временем... А что может хотеть дом?

   И хотят ли все еще чего-то вещи, которых он лишил голоса и чувств?

   Карусель стен замедлила свой ход, потом и вовсе остановилась. Вероятней всего, никакой карусели и вовсе не было, как не было и посетившего Эшу на мгновение странного ощущения, которое нельзя было передать словами. Это были не звук и не мысль, это было нечто непонятное, настойчивое, не лишенное осязания - словно сотни крошечных кулачков, безуспешно колотящих в упругую стену, и она, Шталь, стоит с другой ее стороны, прижав к ней ладони, и чувствует каждый удар каждого кулачка... Но мгновение исчезло, едва-едва продлившись, и все - только комната, наполненная безмолвными вещами.

   Нет, уж лучше и вправду была б она каким-то герпетологом, чем Говорящей!

   Пожав плечами, Шталь решительно проследовала к левой двери и распахнула ее.

   Ну и зря.

   За время, проведенное в доме-лабиринте, можно было б уже сообразить, что двери здесь лучше не распахивать, а приоткрывать тихонько. Потому что дом-лабиринт битком набит не только депрессивными, но и очень злыми гражданами.

   - О! - обрадованно-зло провозгласила возникшая в проеме пьяная и небритая мужская физиономия, уже знакомая Эше по мизансцене возле номера Яны. Чуть позади нее колыхались и другие физиономии, также пьяные и злые, и их было удручающе много. - Глядите - та баба!.. - из проема взметнулись две здоровенные волосатые руки. - А ну-ка...

   Продолжения Эша ждать не стала и, резво скакнув назад, одновременно швырнула бутылкой в центр физиономии. Бутылка, красиво крутанувшись, впечаталась донышком предводителю орды в нос, из-под донышка несильно плеснуло красным, и физиономия, ойкнув и став очень удивленной, закинулась назад. Эша развернулась и ринулась в правую дверь, едва не снеся ее с петель. Дверь она сразу же захлопнула и задвинула замок, с тревогой слыша приближающийся к ней громкий топот и злые вопли. Ничего, бегут-то они сюда, только наверняка, открыв дверь, окажутся в какой-нибудь другой комнате. Разве не так тут все устроено?

   Как выяснилось, нет.

   Эша только и успела увидеть, что стоит на долгожданной лестничной площадке, только лестница, естественно, вновь совершенно незнакомая, ведет не абсолютно вверх, а абсолютно вниз. Лестница была крутой и такой длинной, словно соединяла одним пролетом не менее пяти этажей разом, она убегала куда-то в неизвестность, в полумрак, ее широкие полированные перила светлого дерева мягко поблескивали, и у самого их начала на небольшом уступе примостился горшок с диффенбахией. Это было все, что успело вместиться в один короткий шталевский взгляд. Впрочем, она успела не только глянуть, но и даже прыгнуть на первую ступеньку, а потом дверь с громким треском вывалилась на площадку, и следом выпала неистовствующая орда, частично застряв в дверном проеме. Кто-то схватил Шталь за майку, дернул назад и вбок, отчего ткань майки жалобно треснула, а сама Эша с размаху налетела на перила, стукнувшись о них спиной, и на какое-то мгновение ее голова и машущие руки повисли над пустотой. Перед глазами взад-вперед раскачивался опрокинутый потолок, сбоку испуганно дрожали пятнистые листья диффенбахии, и Шталь, глядя на далекую лепнину и чувствуя, что та половина туловища, что находится за перилами, начинает перевешивать, завизжала так пронзительно, что где-то звякнули стекла. Ее схватили за ноги, слегка уравновесив, и на фоне опрокинутого потолка некой сюрреалистической луной взошло незнакомое багровое мужское лицо с совершенно безумными выпученными глазами.

   - Где выход?! - рявкнуло лицо, наклоняясь и брызжа слюной. - Говори или сброшу, на хрен!

   Но Шталь, целиком поглощенная желанием выжить, не проявила стремления заводить диалог. С посрамившим бы любую банши визгом выгнувшись из пустоты, она накрепко вцепилась в вопросившее лицо, и то с истошным воплем отдернулось назад, тем самым вытянув по-кошачьи повисшую на нем Эшу из заперильной бездны. Кто-то уже ухватился за ногу, Эша брыкнулась, снова чуть не полетев вниз, сбросила горшок с диффенбахией, взмахнув рукой располосовала еще чье-то искаженное лицо, судя по всему, женское, снова потеряла равновесие и опять шмякнулась на перила чуть ниже, но теперь уже животом.

   Да и так, на животе, вниз головой, и уехала, оставив у нападавших босоножек и прядь волос.

   Перила были не только очень широкими и очень крутыми. Они еще оказались и невероятно скользкими.

   Наверху ненадолго наступила удивленная тишина - видимо, такого тут орда еще не видала. Далеко внизу грохнула прибывшая на пол диффенбахия.

   - Мама! - завизжала Шталь, за секунду пролетев несколько метров, словно по идеально гладкой ледяной горке.

   - Помогите! - пискнула она еще через пару секунд, поджимая раскинутые ноги. Попыталась затормозить сначала руками, потом ногами, но сами перила были гладки безупречно, а о балясины Шталь немедленно отбила и то, и другое. Соскочить на такой скорости и в такой неудобной позе не представлялось возможным - крошечная попытка дернуться в сторону ступенек - и Эшу вильнуло в противоположную сторону, куда ей было совсем не надо. Живот, грудь и ладони жгло от трения, но все это было пустяками по сравнению с тем, что будет, когда эти перила закончатся. Правда, пока они не заканчивались. Может, дом специально их продлил? Тогда она не разобьется, ибо к концу перил прибудет, протертая до самого позвоночника.

   Дом, наверное, сейчас веселился от души!

   Сволочь такая!

   Эша приподняла голову, пытаясь увидеть, что же ждет там, внизу, и ее глаза расширились от ужаса. Прямо на нее снизу стремительно летел еще один горшок с диффенбахией, стоявший на таком же перильном уступчике, как и предыдущий.

   - Черт! - успела сказать она, вытягивая перед собой одну руку - вытягивать обе было слишком страшно. Через секунду ее ладонь плашмя ударилась о горшок, и тот снесло с уступчика. Эшу коротко дернуло вправо, и она, завопив, с трудом удержалась на перилах. На уступе ее подбросило - слегка, но очень болезненно, и Шталь, почти не потеряв в скорости, полетела дальше. Диффенбахия же, которая обязательно должна была свалиться от толчка, решила по-своему и тоже весело поехала по перилам вниз, опередив Шталь почти на полметра и отчаянно трепеща пятнистыми листьями. Помимо того, что горшок с цветком придавал происходящему еще больше нелепости, он еще и полностью заслонил Эше обзор, и поэтому конечную точку своего путешествия она увидела только чудом, в просвет между треплющимися листьями. Окончания перил видно не было, но был отчетливо виден холл, приближающийся на устрашающей скорости, а значит, окончание перил тоже было уже очень близко. Посередине холла, недалеко от лестницы стоял человек и, разинув рот, смотрел во все глаза.

   - Спасите!!! - заверещала Эша где-то в районе третьей октавы, и человек, отмерев, бестолково задергался в разные стороны, потом подскочил к лестнице, увернулся от спорхнувшей с перил диффенбахии, поймал Шталь, едва-едва успев перенаправить ее полет, и их вдвоем унесло в сторону дивана, на который они и приземлились относительно благополучно, сдвинув при этом диван почти на метр назад и повалив его спинкой вниз.

   - Господи, - промямлила Шталь, с трудом приподнимаясь и размазывая по ушибленному лицу тушь и слезы, - ты тут очень кстати оказался, красивый Сережа!

   - Никогда такого не видел! - потрясенно сообщил "красивый Сережа", барахтаясь на диване, словно перевернутый жук. - Ты совсем, что ли?! Кто ж катается по перилам вниз головой?!

   - Как будто я по своей воле! - огрызнулась Эша, торопливо ощупывая себя в поисках повреждений. - За мной гналась толпа ужасных людей!

   - На лестнице никого нет, - заметил Сергей, вытягивая шею. - Это, наверное, те, которые и за мной гонялись, - по-старчески кряхтя он поднялся на ноги. - Одни ненормальные кругом! Ты не видела Яну?

   - Нет, - Эша сняла оставшийся босоножек и скорбно оглядела изорванную майку.

   - Это плохо, - мрачно произнес Сергей, держась за пострадавшее плечо. - Очень плохо, потому что...

   - Дверь! - перебила его Эша и, сломя голову, кинулась мимо пеларгониевой администраторской стойки к тяжелой парадной двери, приотворенной на ладонь. Радостно распахнула ее и оказалась в уже виденном ранее гараже, наполненном безмолвными машинами - и среди них "фабия" - предательница или пленница?

   Ну конечно, а ты на что рассчитывала, наивная, - на солнечную полянку?

   Другого выхода из гаража не было. На капоте одной из машин, привольно развалившись, спала облезлая кошка, под потолком вились какие-то бабочки, а прямо перед рядом машин сидела уже знакомая Шталь бородатая дворняга, при виде которой она икнула и дверь поспешно захлопнула. Обернулась - "красивый Сережа" все еще стоял возле перевернутого дивана с горестным выражением на лице. Кроме них двоих в холле никого не было.

   - Что за той дверью? - кисло спросил он. - Уж точно не выход - я прав?

   Шталь неопределенно дернула головой и, шлепая босыми ногами, прошла через холл к коридорчику, ведущему к номерам. Коридорчик был все тем же, что вызвало у нее раздражение. Уже не было смысла задумываться, каким образом, не так давно убежав из этого коридорчика и съехав по перилам с этажа, как минимум, седьмого, она в этот же коридорчик и вернулась. Эша прислушалась - отдаленные жилые звуки - и ничего больше. Голос Михаила не повторялся. Она тронула пальцем одну из скачущих по стене песочных лошадей, взглянула на лампу - матово-белый конусообразный светильник - такие висели на обеих стенах всего коридора. Обычный светильник, кажется, на ее этаже тоже были такие. Лампа горела ровным неярким светом и не представляла из себя ничего особенного, но почему-то Шталь не могла оторвать от нее взгляда. Безмолвная лампа. Обычная. Даже скучная.

   Но на мгновение она стала иной.

   Ровный неяркий свет вдруг плеснулся во все стороны ослепительной волной, лампу окутало дрожащее марево, и ее простенькое серебристое стальное основание и изогнутый штырь, которым она крепилась к стене, заволоклись золотом, засияли драгоценно и нестерпимо. Вершина матового конуса просела, стенки взбухли, и он превратился в шар, тоже мгновенно затянувшийся золотым, а из шара, словно живые, беззвучно проросли во все стороны длинные тонкие золотые стебли, и на конце каждого расцвел маленький голубой цветок, спрятавший в себе сияющую лампочку. Секунда - и вместо скучного светильника на стене висело нечто, похожее на сюрреалистический золотой одуванчик, льющее во все стороны мягкий голубой свет - немного аляповатое, но чертовски красивое...

   И мгновение кончилось. Исчез золотой одуванчик, и перед Эшей вновь был лишь только конусообразный матовый светильник, теперь выглядевший еще более блекло, чем раньше. Еще одна шутка дома? Нет, это был не дом. Это было что-то другое.

   Эша подошла ближе, глядя пристально. Ей не показалось. Это действительно было. И это было что-то, с чем она раньше не сталкивалась.

   ...здесь, он где-то здесь... он пришел за нами?.. за нами?..

   ...плохо, так плохо... все забирают... ничего не остается... мы умерли?..

   ...когда-то любили... меня любили... он никого не любит, он только берет... а ты могла бы меня полюбить?.. унести и полюбить?.. но не здесь, не здесь...

   Вздрогнув, она невольно сжала пальцы в кулаки, впитывая в себя это болезненное беззвучие, тонкий ручеек тоски и горечи, струящийся от скучного светильника - казалось, кто-то, запертый в глубоком и темном подземелье уже много лет, плачущим голосом молит о помощи. Эша никогда не слышала ничего подобного. Она никогда не знала, что вещи может быть так плохо.

   А потом появились и другие.

   ...она нас слышит, слышит?!.. ты слышишь?!.. ты знаешь?!..

   ... это наше, но он забирает, он все забирает и держит, держит...

   ... страшно, страшно... словно мертвые...и они тоже словно мертвые, они не слышат, хотя мы пытались... он не дает... он никому не дает говорить...

   В глубоком и темном подземелье уже было полным-полно народу, все они толкались и дрались, пытаясь докричаться о помощи через замочную скважину, все они...

   Тишина.

   Все исчезло. Не было голосков, не было ощущений, не было ничего. Только тишина, глубокая, тяжелая и недобрая. Замочную скважину забили намертво одним быстрым ударом. Кто бы ни был надзирателем, он почуял опасность.

   -...чего?!

   Она вздрогнула и обернулась - оказывается, Сергей давно уже стоял рядом и тряс за плечо, чуть ли не всунув ей губы в самое ухо.

   - Ты чего, чего, чего?!..

   - Много выпила, - вяло пробормотала Шталь и оглянулась на холл. В ее мозгу вдруг мелькнуло какое-то воспоминание - и тут же пропало, прежде чем она успела его уловить. Какое-то крошечное корявенькое воспоминание, связанное с этим холлом. Совсем незначительное. Но что-то в нем было не так. - Голова закружилась. Даже герпетологи... господи, да когда ж это кончится?!

   - Сейчас найду тебе воды, - Сергей толкнул первую же дверь, оказавшуюся незапертой, и шагнул через порог. Обернулся, приоткрывая рот, чтобы что-то сказать, и тут Эша пробормотала:

   - Ты сказал "дом".

   - Не понял, - сообщил Сергей, казалось, с искренним удивлением.

   - Тогда в холле, когда мы видели мальчишку... Ты сказал: "Ну конечно, это же дом". Ты не сказал "гостиница". Почему?

   - Господи! - он фыркнул. - Да чего такого-то?! Ну...

   - Ты так сказал, потому что для тебя это дом, верно?

   Это был выстрел наугад, но среди удивления в его глазах на долю секунды мелькнуло иное удивление и тут же пропало, на такой же крошечный отрезок времени сменившись тем, чего Эша вовсе не ожидала увидеть.

   Страхом.

   И вновь лишь обычное житейское удивление. Только вместе с этим своим житейским удивлением Сергей уже стоял не в соседней комнате, а через комнату от Эши, отделенный от нее двумя дверными проемами. Она рванулась через порог, но между ними уже были три комнаты. Один шаг - и их уже пять. Ее глаза не успевали уловить момента, когда они появлялись - комнаты просто были - незаметно раскатывающаяся, точно ковровый рулон, анфилада.

   - Это еще что? - выдохнул "красивый Сережа" с фальшивым испугом, отъезжая вместе со своей комнатой все дальше и дальше.

   - Ну хватит уже! - зло сказала Шталь, останавливаясь. - Нечего прикидываться! Я ошибусь, если назову тебя Говорящим с домами? Что за чудовищное место ты создал?!

   И тут он засмеялся. Смех был тихим и недобрым - скорее хохоток, чем смех. Сергей ухватился за косяки и чуть провис в дверном проеме, глядя на нее с откровенной усмешкой, но его губы не улыбались.

   - Чудовищное? Это замечательное место. Здесь безопасно. Не думал я, что вы найдете его так быстро. Абы кто не просек бы... Ты Охотник, не так ли? А выглядела такой милой девочкой. Впрочем... ты можешь выглядеть как угодно.

   - Я не охотник! - отрезала Эша. - Я герпетолог!

   - Да по мне хоть проктолог! - Сергей фыркнул. - Ладно, ты тоже можешь больше не прикидываться...

   - Выглядеть как угодно?! - встрепенулась Эша. - Подожди, ты говоришь о Лжеце?! Сумасшедшем Говорящем, который может надеть на себя чье угодно лицо? Он однажды напал на меня и чуть не убил! И моего знакомого тоже!

   - Да неужели?! - далекое лицо в дверном проеме криво улыбнулось. - К Охотнику нельзя применить слово "чуть". Если б он на тебя напал, ты была бы мертва! Впрочем, довольно сложно напасть на самого себя!

   - Если б я была этим, как ты говоришь, Охотником, ты бы тоже был уже давно мертв! - огрызнулась Эша. - Да я б тебя еще на террасе замочила, красивый Сережа! Лжец убил многих, так что поверь, свое дело он знает! Он бы тебя сразу вычислил!

   На лице Сергея появилось легкое недоумение, и Эша, почуяв слабинку, потянула.

   - Послушай, я вообще не знала, что такие, как ты, существуют. Я здесь случайно оказалась. У меня сломалась машина, и я пришла сюда переночевать, вот и все. За мной должен был друг приехать. Он, наверное, меня ищет...

   - Здоровенный белобрысый тип с глупой физиономией?

   - Похож.

   - Он действительно тебя ищет, - голос Сергея стал по-нехорошему спокойным. - Здесь каждый чего-нибудь ищет. Большинству это быстро надоедает.

   - А ты их спаиваешь, да? Это очень гуманно. Что здесь произошло с вещами? Почему они здесь как мертвые?

   - Потому что здесь не говорят. Здесь никто не говорит. Только мы... - Сергей осекся, сообразив, что проболтался, и удрученно махнул рукой. - Ладно, мне нужно найти свою девушку. Ты точно ее не видела? Скажи - тогда организую тебе какой-нибудь симпатичный будуар. Вместе с твоим приятелем. Дом взял и его, так что теперь у него много свободного времени.

   В его голосе, нарочито небрежном, прозвучали тревожные нотки, но Эша почувствовала, что на сей раз тревога вызвана не ее, шталевским присутствием, а чем-то другим - менее серьезным, чем страх смерти, но определенно очень нежелательным и опасным. Нервы у нее сдали, и, не выдержав, она взвизгнула:

   - Нас все равно найдут, и тогда вам не поздоровится! Ты не представляешь, какие у нас специалисты! Нас найдут!

   Ага, сказала - аж сама поверила!

   - Ну, дом, наверное, действительно скоро найдут, - согласился Сергей, убирая руки с косяков и отступая. - А вот вас - нет. Никогда.

   И одновременно с его последним словом все двери в анфиладе захлопнулись одновременно, произведя слаженный грохот и придав особенную зловещую значимость сказанному. Не верить Сергею не было причины. Она действительно может здесь состариться, и никто никогда...

   Нет, невозможно! У нее еще куча дел! Ей нужно снова увидеть Шаю, ей нужно снова обнять сестру, которая никогда не целует ее в ответ, ей нужно прокатиться с Севой на лодке, потому что она ему обещала, ей нужно посмотреть на всех Говорящих, ей нужно дать по физиономии бывшему начальнику, потому что он сволочь!

   Вон сколько всего!

   Эша проскочила через комнату, злобно распахнула дверь и оказалась в каком-то кабинете, наполненном тяжеловесной мебелью и книгами. Кабинет выглядел вполне обжитым, на столе стояла пустая бутылка из-под водки, на одном из кресел валялись чьи-то кружевные трусики, но не это заставило Шталь радостно подпрыгнуть. Ибо из кабинета вела еще одна дверь, и дверь эта была со стеклянными вставками, и сквозь них совершенно отчетливо просматривался Михаил, стоявший в какой-то комнате с наиглупейшим выражением лица. Эша издала торжествующий вопль, ринулась к двери, распахнула ее и влетела в комнату. Но торжествующий вопль тут же превратился в жалобный стон.

   Это была совсем другая комната - судя по всему, столовая, с длинным овальным столом, окруженным стульями, резными деревянными арками и приоткрытыми поворотными окнами, над которыми трепетали занавеси. Она ни в коей мере не походила на комнату, которую Шталь видела через стекло. И Михаила в себе не содержала.

   - Да когда ж это кончится, елки-палки! - вскипела Эша и обернулась. Все та же дверь со стеклянными вставками была снова закрыта, и комната с ейщаровским водителем теперь находилась в аккурат с другой ее стороны. И Михаил по-прежнему смотрел куда угодно, только не в сторону Шталь, идиот! Хотя, возможно, с его стороны в двери никаких стекол не было.

   - Мишка!

   Михаил вздернул голову и воззрился на потолок.

   Нет-нет, только не вздумай бежать наверх, я же здесь, я прямо здесь!

   Эша в панике огляделась, и ее взгляд упал на тяжелую хрустальную пепельницу, стоявшую на столешнице. Она схватила ее

  извини, пепельница, мне очень надо!

  и с размаху запустила в дверное стекло

  также извините дверь и стекло - на всякий случай - вдруг вы не местные.

  Пепельница с дребезгом пробила в стекле огромную дыру и грохнулась на пол по другую сторону двери. Михаил подскочил на месте, развернулся и широко раскрыл глаза. Потом подошел к двери, наклонился, и в зияющей дыре возникло его необычайно радостное лицо, показавшееся сейчас Эше одним из самых прекрасных в мире.

   - О, привет! - сказало лицо. - А я тебя ищу, ищу!..

   - Сделай что-нибудь! - жалобно пискнула Эша. - Я не могу попасть к тебе!

   - Ну, друг друга видим и слышим - уже хорошо, - подытожило лицо и исчезло, а вместо него в дыру осторожно просунулся торчащий указательный палец, словно проверяя воздух в комнате на ощупь. - Так, подойди-ка сюда и дай руку.

   Эша послушно повиновалась и, когда протянула руку, рука Михаила высунулась из дыры и крепко взялась за ее запястье. Сообразив, что он хочет сделать, Эша перепугалась и попыталась руку вырвать.

   - Подожди! А вдруг меня сейчас между комнатами разорвет!

   - Вряд ли, - обнадежил Михаил. - Ну, заодно и проверим!

   Он приоткрыл дверь, продолжая держать Эшу за руку, просунул другую руку между косяком и створкой, и Эша обрадованно вцепилась в нее свободной рукой. Михаил вдернул ее к себе в комнату и облегченно вздохнул. Вряд ли он беспокоился о возможном раздирании Шталь между двумя разбегающимися комнатами, скорей всего он переживал за собственную руку, но, так или иначе, теперь они находилась в одном и том же месте, и Эша, не выдержав, схватила его за запястья и запрыгала, точно малолетняя девчонка, которой подгадали с подарком.

   - Получилось! Получилось!

   Михаил, не удержавшись, тоже совершил пару подпрыгиваний, довольно неуклюжих, после чего оба спрятали руки за спины и посмотрели друг на друга весьма сердито.

   - Ладно, с этим разобрались, - авторитетно заявил водитель, - теперь надо думать.

   - То есть, ты еще не думал? - возмутилась Эша. - У тебя-то, небось, опыта побольше в таких делах! Ты приехал черт знает когда! Чем ты занимался все это время?!

   - Не верещи, сейчас разберемся! Как сказал Конфуций: "Умный ты, но я - Конфуций!"

   - Не говорил он такого!

   - А ты докажи!

   Требование было неожиданным, и Эша промолчала. Конфуций за свою жизнь и вправду много чего наговорил - может, сказал и такое, кто его сейчас разберет? К тому же, в данной ситуации от этого не было никакого толку.

   - Надо понять, как действует этот дом, - Михаил огляделся. - Думаю, вдвоем у нас это всяко лучше получится, невзирая на наш... этот... антагонизм.

   - Ты со скуки книжки начал читать, что ли? - искренне удивилась Шталь. - Сперва Конфуций, теперь антагонизм... Лучше объясни, как ты вообще тут оказался? Ты знал, что я тут? Олег Георгиевич, все-таки, соизволил...

   - А я тут вообще и не из-за тебя! - отрезал Михаил - не без удовольствия, после чего в нескольких словах поведал Шталь обо всем, что началось с визита Севы в ейщаровский кабинет, и закончилось пепельницей, пробившей дверное стекло. Под конец его рассказа Эша заметно сникла и, плюхнувшись в кресло, пробормотала:

   - Значит, всего лишь из-за Домового... А я... Ты дурак, что полез на эти террасы без всякого плана! Я думала, у вас всегда есть какие-то планы поимки вам подобных, думала, что вы специалисты, а вы ничем не лучше меня, только ростом повыше. Кстати, этот твой друг - он, случайно, не с лампочками говорит?

   - Ну, откуда знаешь? - насторожился водитель, осторожно трогая себя за распухшее ухо. Эша рассказала ему о том, что случилось в коридоре, а следом вывалила и все остальное. Михаил почесал затылок, сел в другое кресло и сделал вывод:

   - Ё!

   - Я ожидала от тебя чего-нибудь посущественней, - заметила Эша. - Хотя бы еще одной цитаты из Конфуция. Значит, рацию ты потерял, телефоны здесь не работают... Неужели у вас не было других средств связи?

   - Спутниковый остался в машине.

   - Твою машину я в гараже не видела. Но, возможно, она скоро там появится, либо здесь есть еще один гараж. Если долго ходить, мы можем его найти.

   - Не думаю, что у нас так уж много времени, - Михаил откинулся назад и стукнулся затылком о спинку кресла. - Это какой-то... очень уж активный дом. Слишком быстро меняется, слишком разнообразно. И он совсем другой. Дом, в котором я тогда был - темные катакомбы, совершенно однообразные.

   - Как же ты выбрался?

   - Олег меня вытащил, - Михаил сердито пожал плечами. - Но сказал, что и сам не понял, как. Сказал, что ему просто повезло. Возможно, я просто надоел тому дому.

   - Ну, его можно понять, - Эша криво улыбнулась. - Может, если ты будешь тут со мной достаточно долго, этот дом тоже...

   - Не повод для шуток! - буркнул водитель. - В том доме восьмерых тогда так и не нашли. Дом пришлось снести, потому что...

   - Подожди, не хочешь ли ты сказать, что если ваши найдут этот дом, а нас в нем не найдут, то снесут его вместе с нами?! - всполошилась Шталь.

   Михаил долго молчал, после чего честно сказал "не знаю". Эша вцепилась себе в волосы и съежилась в кресле.

   - Нет-нет, он этого не сделает! Как же... здесь же полно людей! Здесь же дети! Миш, что же делать?!

   - Я думаю! - огрызнулся Михаил.

   - Ты не выглядишь думающим! Можешь, по крайней мере, сказать, как тут все устроено? Как этот дом может так вытягиваться, так меняться? Он продлен в другое измерение или что?

   - Да откуда мне знать?! Возможно ничего этого вообще нет! Может, это иллюзия!

   - В таком случае, почему я так устала, бегая по этой иллюзии? И почему те, которые не заблудились, нас не видят?! Или они тоже иллюзия?! Миша, думай быстрее!

   Михаил сказал, что не может думать, когда рядом кричат таким отвратительным голосом, и Эша сердито отвернулась, буравя взглядом разбитую дверь. Прошло несколько минут. Если Михаил и думал, то делал это очень тихо, и когда Шталь уже начала подозревать, что водитель за это время успел попросту заснуть, он вдруг спросил:

   - Почему ты не вернулась в Шаю, когда он тебе приказал? Думала еще деньжат подзаработать?

   - Если тебе неизвестно, так Ейщаров меня уволил. Я уже давно ничего не получаю.

   - Тогда в чем причина?

   - Не твое дело! - отрезала Эша, не сводя глаз с дыры в стекле и затылком чувствуя водительскую насмешку. Пошевелила пальцами босых ног и кисло произнесла: - Просто... хотела доказать, что я чего-то стою. Что от меня тоже может быть польза. Он считает меня меркантильной, инфантильной дурочкой, которой просто иногда везет... в разговорах с судьбой. Но я вовсе не такая. А что касается денег, то с некоторых пор для меня гораздо важнее то, что происходит. Большинство Говорящих действительно очень опасны, хоть сами этого не осознают. Сотворят какую-нибудь дикость, а потом, когда припрешь их к стенке, заявляют, что ничего плохого не хотели. Похоже, это девиз всех Говорящих. И если Ейщаров может их как-то контролировать и обезопасить от них остальных... Я просто хотела помочь, вот и все.

   Она повернулась. Вопреки ее ожиданиям, Михаил не ухмылялся, как обычно. Сейчас он вообще мало походил на того Михаила, которого она привыкла видеть. Перед ней сидел необычайно серьезный и сосредоточенный человек с необычайно озадаченными глазами.

   - А ты понимаешь, что Лжец, возможно, следит за тобой? Что, возможно, ему известны твои цели. И что ты можешь навести его на любого из нас? Олег ведь сказал тебе об этом. Думаешь, он просто так велел тебе вернуться?

   - Я просто хотела помочь, - эхом повторила Эша и, подтянув колени к груди, уткнулась в них подбородком. Михаил покачал головой и ехидно сказал:

   - Бабы!

   - Сам хорош! - немедленно вскинулась Шталь, выныривая из темных вод депрессии. - Рацию посеял, напарника тоже, никто про вас не знает!.. Почему вас до сих пор не ищут?!

   - Может и ищут, просто...

   - А с чем он говорит? - вдруг спросила Эша, осторожненько ткнув в Михаила жадно-любопытным взглядом. - Расскажи. Я никому не скажу.

   - Кто говорит?

   - Олег Георгиевич.

   Последовавшее в ответ молчание, казалось, было искренне недоуменным.

   - Я давно об этом думаю. Он из первого поколения, да? Еще тогда, в "Слободке", после разговора с ним Сева вернулся с таким выражением лица... И сказал, что узнал нечто, о чем Ейщаров просил пока не говорить. Думаю, Сева почуял его. Тебя он тоже почуял, но это не имело значения. Ейщаров столько знает о вас, он с вами в отличных отношениях, ты же, насколько я поняла, его хороший друг. А когда он приезжал на мои дела, то делал это лишь в самом конце - уж не потому ли, чтоб не спугнуть? Не потому ли, что его могут почуять?

   - Воображение у тебя - будь здоров! - Михаил встал. - Для того чтобы дружить с Говорящим, вовсе необязательно быть таким же, как он. Я...

   - Я постоянно считала, что он преследует какую-то выгоду, что он зарабатывает на Говорящих или старается контролировать всех своих возможных конкурентов. Но с некоторых пор мне кажется, что он просто защищает своих. Первое поколение и зараженных - всех.

   - Очень интересная теория, - Михаил развел руками и состроил снисходительнейшую гримасу. - Если он защищает своих, что ж он тебя не защищает, дорогуша? Мы сюда не за тобой явились. И раньше мы с ним вмешивались только, когда это было важно для дела. Ты уже сколько катаешься без спросу, а тебя никто не ловит. Ему все равно, где ты. Все равно, что ты делаешь. И все равно, что сделают с тобой.

   - Если он боится, что я могу на кого-то навести Лжеца, все это звучит особенно нелепо! - Эша вдруг широко раскрыла глаза. - Или он нашел себе другого сыщика, поталантливей, и теперь, когда я ему не нужна, просто не тратит на меня время и средства, рассчитывая, что со мной разберется Лжец и избавит его от лишних хлопот?!

   - Во наворотила! - констатировал Михаил с явным удовольствием. - Я б шесть лет сидел - такого не придумал. Хотя звучит правдоподобно... - он нахмурился, потом неохотно присел на корточки перед креслом и бормотнул: - Не реви.

   - А я и не реву! - Шталь отвернулась, стараясь не хлюпать носом.

   - Я тебе вот что скажу... Не реви!.. Все это чепуха! Олег никакой не Говорящий и он никого не увольняет методом закапывания в огороде. Просто ему сейчас не до тебя. К тому же, ты ослушалась, он разозлился. Он в последнее время знаешь какой злой! На днях запустил в меня бутылкой с коньяком, а ведь обычно он мне из нее наливал.

   - И он попал? - с надеждой спросила Эша, торопливо возя по лицу ладонями.

   - Вот что - пусть у нас с тобой антагонизм, но сейчас мы в одной жо...

   - Лично я в доме - это ты в жо...

   - Пошли, - Михаил протянул руку. - Если уж тебе приспичило пореветь, делай это на ходу. Нужно найти этого белобрысого щенка! Раз он - Домовой, то только он сможет вывести нас отсюда.

   Эша неохотно ухватилась за водительскую ладонь, и Михаил вынул ее из кресла. Огляделся, потом махнул на противоположную дверь - деревянную, с цветной ручкой.

   - Через нее я сюда вошел. Раньше за этой дверью был коридор. Посмотрим, что там сейчас.

   - Наверняка какая-нибудь гадость, - пробормотала Эша, послушно следуя за водителем. Союзничать с Михаилом было очень странно, но в этом союзе были очевидные положительные стороны. Во-первых, было уже не так страшно. Во-вторых, Михаил, хоть явно не являвшийся интеллектуалом, был достаточно громоздок, и теперь любой из агрессивных потерявшихся шесть раз подумает, прежде чем невежливо спрашивать, где выход.

   За дверью никакой гадости не было, не было там и коридора. Их глазам открылась большая золотисто-зеленая комната с тремя люстрами, пушистым ковром, изящной мебелью и большими арочными окнами. Людей в комнате не оказалось, зато здесь присутствовали две кошки, бок о бок прикорнувшие на софе. На шторе сидело несколько бабочек, а на одной из люстр заливисто чирикал воробей.

   - Похоже, дом не брезгует и животными, - заметила Эша, с удовольствием ступая босыми ногами на роскошный ковер. Михаил подошел к окну и сообщил:

   - Второй этаж. Можно попробовать спуститься.

   - Спасибо, давно я не гуляла по террасам. Что там видно?

   - Крыши террас, сад, мужик какой-то курит... - Михаил, высунувшись в окно, на всякий случай покричал, но ответа не получил. Тогда он позвал Славу, но напарник безмолвствовал - вероятно, его терраса была слишком далеко. - Уже почти одиннадцать, скоро все отправятся по койкам. Слышишь что-нибудь?

   - Нет. А ты не знаешь, как выходит, что человек... заразившись, например, способностью говорить с мебелью, не заражается потом еще чем-нибудь - общением с холодильниками? Ейщаров сказал, что кроме Лжеца и меня других многопрофильных Говорящих нет. Если человек получает эту способность от зараженной вещи, которую он полюбил, разве он не может полюбить и что-нибудь еще?

   - Понятия не имею. Каждый говорит с чем-то одним - это все, что я знаю.

   - И не знаешь, откуда ты такой взялся?

   - Нет, - ответил Михаил, отходя от окна и окидывая комнату внимательным взглядом, - ответил, как показалось Эше, слишком быстро, и она вздернула брови.

   - А до того, как ты познакомился с Ейщаровым, ты тоже был буйным?

   - Не твое дело! - буркнул водитель и почесал затылок. - Еще каким буйным!

   - Чего ж перестал?

   - Голову на место поставили, вот и перестал, - разговор был Михаилу явно неприятен. - Скажем так, у меня появилась цель, а до этого я просто баловался в свое удовольствие. А теперь отстань!

   Он прошел в дальний конец комнаты и остановился перед висящим на стене здоровенным двуручным мечом с гардой в виде простой перекладины, дужки которой были загнуты вверх. Меч был тусклым, выглядел мрачно и совершенно неинтересно, и Эша, не задерживая на нем внимания, подошла к следующей двери и уже взялась за ручку, но Михаил все стоял и смотрел на меч, и выражение его лица становилось все более и более странным.

   - Ты идешь?

   - Нет, - отозвался водитель не своим, дребезжащим голосом, даже не повернув головы. Протянул руку и осторожно коснулся меча, потом снял его со стены и развернулся, удерживая меч перед собой острием вверх и водя им туда-сюда. Оглядел комнату каким-то потерянным взглядом и снова уставился на меч.

   - Я понимаю твою нежную привязанность к оружию, - произнесла Эша, подойдя и держась на безопасном расстоянии, - но ты не сможешь таскать его с собой. Ты с ним не развернешься ни в одном коридоре... В чем дело? Ты его слышишь?

   - Нет, - Михаил дернул головой, и меч в его руках тоже дернулся, заставив Шталь невольно отпрыгнуть назад. - Не слышу. Но я его знаю.

   - Ты видел его раньше?

   - Больше чем видел, - Михаил опустил меч и упер его острием в пол.

   - Ты его изменил?

   - Нет... ну, скажем так, может я его немного усилил. Но сейчас он молчит. Чертовски злая штука, крови отведала - не счесть, - Михаил поманил ее, удерживая меч стоймя одной рукой, и Эша несмело подошла. - Вот это, Шталь, действительно оружие, которое всегда хотело быть только оружием - и ничем больше. Не знаю, как сейчас, но когда я видел его в последний раз... ты представления не имеешь, как он скучал по битвам, по крови. Веками скучал, - в голосе водителя появилась призрачная тоска. Говорящий есть Говорящий - сочувствует даже самым скверным из своих собеседников. - Нельзя спать в комнате, где он находится - будут сниться кошмары. Будет сниться все то, чего ему так не хватает, все то, что он видел и сделал.

   - Меч направляет рука, - заметила Эша, разглядывая скучающий клинок.

   - И этот меч был не против, - Михаил покосился на стену, потом положил меч прямо на пол, и меч наполовину утонул в ковре, поблескивая недовольно. - Я встретил его несколько лет назад, у одного мужика, позже хотел купить, но он его уже продал, и я так его и не нашел. Меч не заражен, но в своем роде очень опасен.

   - Ты его разговорил, и он перестал быть просто мечом, скучающим втихомолку. Почем тебе знать, что он натворил за это время? Господи, интересно, сколько ваших вещей все еще бродит по свету?! Вы, Говорящие, весьма общительны... Почему у тебя все еще такое лицо?

   - По-моему, эту комнату я тоже знаю, - Михаил сунул руки в карманы брюк. - Не то, чтобы прямо та самая... но очень похожа на ту, в которой тот мужик его держал. У него он тоже висел на стене. Вот на этой и висел.

   - Вещи не могут создавать комнаты, даже если это ваши вещи, - Эша присела на корточки и осторожно коснулась клинка указательным пальцем. Тут же отдернула, словно меч мог извернуться и этот палец отхватить. - Но... они могут помнить? Это ведь особенные вещи. Что если комнаты создает кто-то другой? Если кто-то может использовать их воспоминания... Кто-то такой же особенный, как и они? Вещь Говорящего в доме Говорящего... совпадение? А может, здесь есть и другие вещи? Та лампа - может, она вещь твоего напарника? Может, этот дом, на самом деле, битком набит вещами Говорящих?!

   - Не может быть, - усомнился Михаил. - Откуда бы он столько набрал?! Его профиль - дома. Но вещей тут и вправду очень много - больше, чем требуется. Я ходил тут недолго, но успел прийти к выводу, что обстановка здесь довольно бестолкова, и комнаты кажутся захламленными.

   - Может, вещей просто должно быть много? Несколько ваших... наших и просто множество обычных. Ты ведь не слышал здесь даже вилок. Я не ощущаю вообще ничего, но я уже привыкла, что так не бывает. И Говорящие не ощущают друг друга... Сергей назвал это безопасным местом. Лжец бы тоже никого здесь не учуял. Здесь постоянно множество людей. Он стал бы убивать всех подряд?

   Михаил пожал плечами.

   - Думаешь, этот парень с помощью дома оставляет здесь людей, чтобы спрятаться среди них? Затейливо! Нет, в том доме все было по-другому. Тот Домовой не прятался. По-моему, он просто развлекался тем, как мы бегали там в темноте.

   - Прошло время и...

   Меч изменился.

   Она смотрела на него неотрывно и только поэтому заметила, а может, и потому, что ждала чего-то подобного. Клинок вдруг вытянулся, стал шире, дужки гарды распрямились, и она сделалась массивней, блеск металла обрел нестерпимую яркость и почти сразу же на лезвии проступили влажные красные капли, пятна, потеки, поползли во все стороны, съедая эту яркость, и от меча густо и страшно пахнуло кровью и дымом.

   ... вы за мной?.. вы пришли за мной?.. наконец-то пришли за мной?.. за всеми нами?.. здесь так...

   Все исчезло - и голос, и ощущения, и запах. Остался только чистый старый меч на золотисто-зеленом ковре, казавшийся еще более безмолвным, чем раньше. Эша дернулась назад и плюхнулась на пятую точку.

   - Ты видел?!

   - Нет, - сипло сказал Михаил, опускаясь рядом. - Но я слышал. Всего на мгновение... Опиши, что ты видела? Как с той лампой?

   Шталь быстро заговорила, и Михаил сердито хлопнул себя по колену.

   - У меня такое получается, но очень редко. Ты ведь так раньше не умела, да?

   - А что я видела?

   - Мечты, Шталь. Вещи не всегда только говорят о своих мечтах. Иногда они их и показывают. Вещам часто хочется быть чем-то совсем другим. Верно, та лампа показала тебе, какой бы лампой она хотела быть на самом деле. Это все, что она смогла и успела сделать.

   - Почему меч не показал это тебе?

   - А вот это я не знаю! - Михаил раздраженно сгреб ее с пола и поставил на ноги.

   - Уж не использует ли дом мечты всех этих вещей для того, чтобы осуществлять свои собственные? Может это его мечта - быть таким разнообразным и играть с нами в прятки? Использует их мечты, их воспоминания, делает их частью себя и вытворяет, что ему вздумается. И вещи здесь - как пленники, лишенные и голоса, и сознания.

   - Это просто свинство! - с праведным негодованием заявил Михаил.

   - Конечно, не могу сказать, что этот твой меч...

   - Знаешь, Шталь, львы не виноваты, что родились львами и едят антилоп!

   - А что по этому поводу сказал бы Конфуций?

   Михаил посмотрел сердито и подошел к двери, таща Эшу за руку. Приоткрыл дверную створку и отдернулся, когда в комнату влетела стайка бабочек.

   - Этот мне зоопарк! - буркнул он. - Смотри, опять лестница! Не знаю насчет мечтаний этого дома, но, по-моему, в них нет ничего особенного. Обычный дом, набитый пойлом! Ладно, пока все это лишь теории, делать-то чего будем?

   - То есть, - Эша посмотрела на лестницу, которая на этот раз была узкой, вполне обычной для гостиницы и вела и вниз и вверх - какая неожиданность! - если я выскажу предложение, ты меня послушаешь?

   - Я его рассмотрю и сообщу свое мнение, - Михаил оглядел обе стороны пустого короткого коридора, лишенного каких-либо дверей. - Только обещай больше не распускать нюни. А то тебе скажешь что-нибудь, так ты сразу вянешь, как настурция на морозе.

   - Откуда на морозе взяться настурции? - удивилась Шталь.

   - Да не буквально! Это была... хм-м...

   - Понимаю. Это была метафора. Или аллегория. Я бы даже сказала, аллюзия. Во всяком случае, это точно не метонимия.

   - Не знал, что я такой умный, - скромно подвел итог водитель. - Так что?

   - Все люди, которых я тут видела, либо бегают злыми толпами, либо спят, либо совместно надираются. В любом случае, большинство из них уже давно не делает ничего другого. Думаю, нужно пройтись везде и собрать их вместе - всех, кого сможем найти. Если уж выбираться из дома, так всем. Я буду их убеждать, а ты будешь бить тех, кто станет вести себя плохо.

   - Это я умею, - согласился Михаил.

  * * *

   Они поднялись по лестнице на этаж выше и оказались в очередном разветвленном коридоре с высоченными потолками и люстрами в форме летящих птиц. Михаил открыл ближайшую дверь, и из комнаты в ту же секунду выбросили какого-то человека. Он пролетел перед водительским носом, стукнулся о стену и сполз на пол, издавая болезненные звуки.

   - Похоже одного нашли, - констатировал Михаил, развернулся и коротким ударом в челюсть встретил другого человека, выскочившего на него из дверного проема. Человек, болтнув в воздухе ногами, свалился на паркет и уехал обратно в комнату. - А вот и второй!

   - Я же не сказала бить всех подряд! - пожурила Эша. Михаил небрежно отмахнулся, глянул в комнату, потом сгреб за шиворот лежавшего в коридоре и рывком поставил на ноги. Человек несколько раз качнулся и, привалившись к стене, сказал:

   - Здрассьте.

   - Идти можешь?

   - Не знаю, - сказал человек, - я еще не пробовал.

   Михаил, оставив рядом с ним опасливо смотрящую Шталь, заскочил в комнату, выволок оттуда другого человека, как следует встряхнул и приставил к стене рядом с первым.

   - Мы идем искать выход, - просто пояснила Эша, - и вы идете с нами.

   - Да ну, на фиг! - сказал первый, терпко дыша перегаром.

   - Нет тут никакого выхода, - сказал второй. - Сами неделю искали.

   После этого они предприняли попытку снова сцепиться, но Михаил тут же развел их, схватив за рубашки и слегка стукнув затылками о стену.

   - Мы не сказали, есть он или нет. Мы сказали, что вы идете с нами! - он сунул под нос каждому сжатый кулак, заручившись одобрительным шталевским кивком. - Возражения принимаются прямо сейчас. Возражайте.

   - Не, спасибо, - сказал первый, оглядев кулак очень внимательно.

   - Конечно пошли, какие проблемы, - сказал второй. Михаил на мгновение снова исчез в комнате и вернулся с трехгнездным канделябром на витой бронзовой ножке.

   - Да здесь и так светло, - недоуменно сказала Эша.

   - Ножа я тебе не дам, - пояснил водитель, - но эта штука увесистая, и если что, ты можешь ею наносить удары.

   - Не хочу я наносить удары! - возмутилась Шталь, глянула на два покачивающихся пьяных лица и протянула руку. - А впрочем, давай.

   Следующая комната была пуста, из нее вело две двери, и маленькая процессия под предводительством Михаила вошла в правую и оказалась в уже знакомом Эше и водителю зале с зеркалами. На диване все так же безмятежно спали, и Михаил, подойдя к нему, на этот раз не стал трясти спящего, а резким толчком сбросил его на пол, отчего человек слегка проснулся. Потом поднял его, отвесил пару крепких пощечин, человек проснулся еще больше, приоткрыл опухшие глаза и спросил:

   - Какого?!..

   Эша объяснила, стараясь говорить как можно громче и внятней. Мужчина выслушал и попытался было снова заснуть, обвиснув на руке Михаила, но тот встряхнул его так, что человек клацнул зубами, прикусил себе язык и взвизгнул от боли.

   - Идти? - прошепелявил он потом. - Да ни за что! Я уже находился! Эти комнаты... месяц, вы представляете?!.. - он получил еще одну пощечину. - Ладно, только мне нужно собрать вещи.

   Человек потянулся было к бутылкам на столе, но был дернут обратно и, окончательно образумленный, потащился вместе с остальными к очередной двери.

   За полчаса они обошли десять комнат, присоединив к процессии еще троих - пожилого мужчину, потерявшегося два дня назад, и женщину с дочерью-подростком, живших в гостинице уже неделю, но заблудившихся только вчера вечером. Уговаривать их не пришлось - они присоединились к идущим весьма радостно, и теперь шествие обрело звук - старик беспрерывно ругался и то и дело принимался колошматить по стенам, давая выход эмоциям. Эша потребовала от идущих держать друг друга за руки, получила несколько возражений, пригрозила водителем, после чего требование было выполнено, но без особой охоты.

   - Опасным делом занимаемся, - шепнул Михаил Эше на ухо. - Соберем толпу, а выход так и не найдем. Они на нас как накинутся...

   - Не думаю, что до этого дойдет, - Эша покрепче перехватила канделябр. - Дом или его Домовой наверняка отреагируют гораздо раньше. Меня вот беспокоит та орда, которая за мной гонялась.

   Появление орды не заставило себя ждать. Покинув десятую комнату, шествие свернуло в извилистый широкий коридор с золотисто-пурпурными стенами, и почти сразу же из-за ближайшего поворота долетели громкий нестройный топот и заплетающаяся ругань. Шталь вжалась в стену, замахнувшись канделябром, и ее пальцы так сжались на руке шедшей рядом женщины, что та взвыла.

   - Всем к стене! Рук не отпускать! - рявкнул Михаил и ободряюще подмигнул Эше. - Спокойно, я в нашей команде лучший нападающий!

   - Нападающий на кого?! - пискнула Шталь, но водитель, не ответив, совершил мощный рывок к коридорному повороту и снял сразу двоих выскочивших из-за него мужчин, которые улетели прочь, словно футбольные мячи, по пути сшибив еще кого-то из своих. Михаил скрылся за поворотом, и оттуда тотчас же раздался дикий грохот, словно в коридоре неожиданным образом появилось несколько разъяренных носорогов, носящихся взад-вперед и крушащих все на своем пути. Оставшиеся потерявшиеся заинтересованно вытянули шеи, а пожилой мужчина и двое недавних противников даже подались к повороту, разжимая пальцы и выражением лиц напоминая малышей, завидевших песочницу.

   - Всем стоять на месте! - одернула их Эша и на всякий случай показала канделябр. - Держитесь за руки!

   Ослушники зароптали, но подчинились. Вскоре за поворотом стихло, и оттуда вышел Михаил, держа за шиворот малолетнее дите неопределенного пола, грязное до невозможности. Дите ревело и размахивало руками.

   - Она меня укусила, - пояснил Михаил негодующему взгляду Шталь, встряхнул дите, и то, наконец, замолчало, мелко суча ногами. Водитель сунул его к остальным, после чего потерявшиеся, спотыкаясь и старательно держась за руки, преодолели поворот и снова остановились, глядя на десяток бесчувственных и стонущих тел, разбросанных по полу в художественном беспорядке. Поверх ног одного из мужских тел лежала резная деревянная дверь, выдранная из косяка вместе с петлями. Ноги слабо дрыгались, отчего дверь качалась из стороны в сторону. Эша обозрела картину побоища со злорадным восторгом и поинтересовалась:

   - Дверь-то зачем сломал?

   - А нечаянно, - объяснил Михаил и подмигнул сначала Шталь, потом потолку. - Но я извинился. Ты канделябр-то вниз свечами опусти, что ты с ним ходишь торжественно, как Бэрримор?

   - Они же все без сознания, - Эша, проигнорировав насмешку, осторожно толкнула босой ногой ближайшее тело. - И что нам их теперь - волоком тащить?

   Водитель, сделав небрежно-успокаивающий жест, снова перехватил командование, и под его руководством маленький отряд, соблюдая все предосторожности, надергал штор из ближайших комнат, прихватив, также, пару простыней. Михаил невежливыми хлопками, щипками и встряхиванием привел каждого из поверженных в относительное чувство и связал их друг с другом, после чего процессия приобрела вид невольничьего каравана, сопровождаемого Дионисовой свитой. Несвязанные держались за руки, поглядывая друг на друга с подозрением и, почему-то, смущенно, похмельного человека из парадного зала отчаянно мотало от стороны к стене, и замыкавшая шествие Шталь с канделябром в руке криво улыбалась, думая, что со стороны это зрелище выглядит довольно дико. Впрочем, пока было не до смеха. Ни выхода, ни Домовых - только комнаты, коридоры и лестницы, бесконечно, плавно и незаметно перетекающие одна в другую.

   В очередном коридоре они наткнулись на уже неоднократно знакомого Шталь Леонида Игоревича. На сей раз он был в штанах и незастегнутой рубашке, надетой наизнанку. Леонид Игоревич стоял возле стены в странной наклонной позе, прижимаясь к стене только щекой, и мерно качался взад-вперед. За ухом у Леонида Игоревича была салфетка, а из кармана брюк торчала объеденная виноградная кисточка.

   - У-у-у, - сказал он, широко раскрывая глаза навстречу шествию, и взялся за стену еще и руками, не доверяя, видно, щеке. - Это... Ого!

   - Пойдешь с нами, - повелел Михаил и, проходя мимо, схватил Леонида Игоревича за плечо и отделил от стены, отчего тот, споткнувшись, совершил очень изящный проворот и, пав водителю на грудь, спросил:

   - А куда?

   - Какая тебе разница? - справедливо заметил Михаил, легким тычком переправляя нового участника похода к остальным. Леонид Игоревич повис на одном из связанных и дальше шел, вернее, практически волочился за ним, изредка засыпая. По счастью, связанный был достаточно крупногабаритен, чтобы не рухнуть под его тяжестью, и уже достаточно образумлен, чтобы не начать возмущаться - он шел вперед, дергал плечами, стараясь стряхнуть спутника, и беспрерывно ругался. Дите снова принялось реветь и звать маму, но та не реагировала, будучи все еще невменяемой - не столько по вине Михаила, сколько по вине поглощенного ею за все это время алкоголя. Никто из представителей орды так и не сообщил, сколько уже они находятся в гостинице: их сносило то на бессвязный мат, то на заунывное пение, то на причитания. Про выход никто из них больше не спрашивал.

   На следующем этаже они нашли девчушку в зеленом халатике, которая сидела перед большим блюдом с яблоками, сочно грызла их и заливалась слезами, и двух парней, дремавших в креслах под шум какого-то боевика, идущего по телевизору. Парни находились в том состоянии, в котором ничто не воспринимается всерьез, и к процессии присоединились с радостью, решив, что это какое-то новое развлечение. Девчушка шла неохотно и не переставала рыдать. В одну руку ей вложили ручонку грязного и громкого дитяти, и их рыдания вскоре зазвучали слаженно, создавая неповторимое дополнение к общей звуковой гамме из ругани, бормотания и разнобойного "топ-топ" тех, кто шел в обуви. Еще через комнату они нашли пожилую женщину, молча сидевшую в плетеном кресле. Женщина никак не отреагировала на их появление, казалось, она вовсе их не заметила. Когда ее потянули за руку, она покорно поднялась и так же покорно пошла вместе с остальными, глядя перед собой немигающими глазами, как сомнамбула.

   - Многих еще не хватает? - осведомился Михаил, и Шталь удрученно кивнула. - М-да, дела... Я вот все жду, когда появится одно веселое местечко... - он приоткрыл очередную дверь и обрадованно воскликнул: - А-а, вот они, голубки!

   Остальные столпились позади него, нетерпеливо выглядывая поверх водительских плеч, и из комнаты, с очень обитаемой кровати раздраженно сказали:

   - Ну вот еще, сколько народу пришло!

   - Так, живо всем встать и надеть штаны! - скомандовал Михаил - не без сожаления. - Давайте, девчонки... и кто там у вас - Лешик?.. Мы все идем на выход.

   - Вы кто такие? Закройте дверь! Никуда мы с вами не пойдем!

   - Бить буду! - пообещал Михаил и чуть отодвинул старичка, который подпрыгивал за его спиной, силясь разглядеть все в подробностях и сетуя, что не разу не натыкался на эту комнату. "Девчонки", коих оказалась пятеро, ворча, принялись сползать с кровати, и наконец-то открыли взору водителя героического Лешика. Тому было под сорок, был он плешив, коренаст и очень утомлен.

   - Вообще-то вовремя, - признался он Михаилу, по частям поднимаясь с кровати, потянулся за своими брюками и с грохотом рухнул на журнальный столик. Кто-то злорадно захихикал, а мамаша поспешно закрыла своей дочке-подростку глаза ладонью, сама глядя очень внимательно.

   Убив на сборы минут пятнадцать, компания из веселой комнаты поплелась вместе с остальными, обмениваясь с теми, кто был в состоянии говорить, исключительно вопросительными местоимениями. Через некоторое время одна из женщин подала голос:

   - Я, конечно, ничего такого не имею в виду, но через эту комнату мы идем уже в третий раз!

   - А никто не говорил, что будет легко! - огрызнулся Михаил и просигнализировал Эше тревожным взглядом. Та пожала плечами, продолжая напряженно прислушиваться к своим ощущениям. Ничего. Ничегошеньки. Дом молчал, молчали и вещи. За время их путешествие она успела увидеть множество ламп, но все они выглядели обычно. В некоторых комнатах на стенах висело еще оружие - менее внушительное, чем двуручный меч - какие-то ножи и сабли, а на одной стене красовался даже мушкет. Они тоже выглядели обычно. Эша шла и вела счет вещам. Множество вещей: лампы, зеркала, мебель, посуда, вьющиеся на ночном ветру шторы, канделябры, вазы, ковры, статуэтки, картины, техника - их было не счесть.

   Они поднялись по лестнице и вновь оказались в коридоре. Это был знакомый коридор со скачущими лошадками, который Шталь уже успела возненавидеть, но дверей в нем теперь не было - только одна, в самом конце, перед которой разросшийся отряд и остановился удрученно.

   - Тупик, - констатировал Михаил с таким видом, будто находка этого тупика и была основной задумкой плана. Протянул руку к двери, и тут дверь распахнулась без его участия, и из комнаты выскочил очень маленький человек с очень громким воплем:

   - Я тебя убью!

   Михаил ойкнул и увернулся. Слава по инерции пробежал еще несколько метров, споткнулся и с размаху въехал головой в живот Леониду Игоревичу, отчего тот проснулся и плачуще произнес:

   - Больно!

   - Извините, - машинально сказал Слава, - я... - тут он снова вспомнил о Михаиле и развернулся. - Ты хоть соображаешь... - его взгляд на мгновение соскользнул с напарника, прогулялся по связанным и держащимся за руки полупьяным людям, и Михаил мгновенно потерял первостепенную значимость. - А это еще что за аттракцион?! Я, значит, по террасам бегаю, а вы тут хороводы водите?!..

   - Ты можешь меня послушать минуту! - прошептал водитель, хватая напарника за рубашку и оттаскивая подальше от остальных.

   - Послушать могу, тебя - нет! Как последний идиот...

   Шталь, решив, что пора вмешаться, тоже отделилась от отряда, напомнив:

   - Всем держаться за руки!

   - Это просто глупость! - заявила одна из обитательниц веселой комнаты. - У меня уже пальцы вспотели. Да и вообще...

   Не дослушав, Эша подошла к Михаилу и Славе, которые шипели друг на друга, делая разные неприличные жесты, и, дернув водителя за руку и тем самым не дав родиться еще одному жесту, сказала, что у них нет времени на разборки.

   - Не мешайтесь, девушка, в мужские разговоры! - буркнул Слава, глядя на нее снизу-вверх. - Вы кто?

   - Эша Шталь - Слава. Слава - Эша Шталь, - Михаил сделал представляющие движения ладонями. - Давайте уже делом займемся!

   - А-а, то-то я смотрю, лицо знакомое! - человечек просиял, сдвинул бейсболку на затылок и одернул рубашку. - Наслышан, как же!

   - А я считала, что глубоко засекречена, - Эша пожала протянутую ладонь, после чего они с Михаилом, ежесекундно поглядывая на тихо ропщущий отряд, вывалили на Славу все, что успели узнать. Реакция человечка оказалась идентична недавней реакции Михаила

   - Ё!

   - Вот и я сказал то же самое, - поддержал Михаил, - а она давай мне сразу про Конфуция...

   - Да ты сам начал про Конфуция! - возмутилась Эша.

   - Подождите, какой еще Конфуций?! - замахал руками Слава. - Я так понимаю, вы хотите собрать вместе всех, кто здесь заблудился? А помимо естественной гуманной цели какой от этого прок? Думаете, Домовые выйдут в полном составе и толкнут возмущенную речь - мол, что ж это, вы, ребята, делаете? Нехорошо так делать! Или выход появится волшебным образом? Скорее всего, вообще ничего не произойдет. Так и будем ходить тут до скончания веков, держась за руки, а они - хихикать в своих комнатах...

   - Ты встречал тут какие-нибудь свои вещи? - перебила его Шталь.

   - Лампы, о которой ты говорила, я не видел. Но видел торшер в одной из комнат. Забавный такой торшер - любил мигать под музыку, особенно если ее насвистывать... - взгляд Славы подернулся ностальгической дымкой. - Помню, в Брянске...

   - Но ты его не слышал, - утвердительно сказал Михаил, и во взгляде напарника вновь появилась ясность, отчего-то чуть виноватая.

   - Нет. И он больше не... Обычный торшер. И он, да и все светильники вокруг - такое странное ощущение, как будто они... умерли?

   - Скорее, в анабиозе, - заметила Эша. - Кстати, а как ты выбрался с террас?

   - Сам не понял, - человечек пожал плечами. - Ходил, ходил - и вдруг дверь. Может, террасам просто надоело, что я по ним ходил?

   - Может, они карликов не любят? - предположил водитель.

   - Я не карлик, я низкий! - вскипел Слава. - Сейчас как дам в ухо!

   - Мне присесть?

   - Сколько можно трепаться?! - вполне справедливо возмутились из отряда. - Делайте что-нибудь!..

   Ответить им никто не успел - из полуоткрытой двери выглянула вдруг взлохмаченная голова и вопросила:

   - Вам кого?

   - Там только что никого не было! - изумился Слава и вытянул шею. - Да и комната-то не та!

   - А я тебе о чем толкую уже три часа! - рявкнул Михаил и, вдвинув выглянувшего обратно в комнату, шагнул следом, перехватив Эшу за руку. Слава недовольно взялся за другую его руку, а свободной ухватил какую-то даму, и шествие, раскачиваясь и спотыкаясь, начало медленно втягиваться в комнату, словно пьяная гусеница.

   С тех пор, как Эша была в этой комнате, здесь практически ничего не изменилось, только один из дерущихся теперь спал, наполовину заползши под диван. Прочие же участники драки продолжали с утомленным азартом кататься по полу, а другие обитатели комнаты, в драке не занятые, дремали в креслах. Бородатый Петя смотрел в окно, осеняя крестным знамением то себя, то комнату, то одну из штор. Шифоновая женщина и ее спутница грустно пили вино на диване, на другом диване парочка все так же целовалась, а не-родственник сонно и тоскливо разглядывал экран выключенного телевизора, подбрасывая на ладони теннисный мячик.

   - Ого! - радостно сказал он, повернув голову. - Вот это я понимаю! А откуда это вы в таком количестве? Вернее, куда?

   - Ищем выход! - сообщил Михаил, зорко следя, чтобы ни один из отряда не остался за дверью. - Так что собирайте манатки! Все идут с нами.

   - Правда?! - шифоновая женщина взвилась с дивана, расплескав вино, и с лету кинулась Михаилу на шею. - Господи, правда?! Слава богу, мужик нашелся!

   - Да, я такой, - скромно сказал водитель и деликатно высвободился, после чего пригляделся к драке, фыркнул, ворвался в ее эпицентр, и через несколько секунд драка превратилась в пять слабо подергивающихся тел, грудой сваленных на ковре. - Эй, мужик у окна, сдерни-ка пару штор! Этих тоже лучше связать.

   - Вам не нужно никуда идти! - возвестил бородатый Петя, вместо того чтобы сдергивать шторы. - Нет смысла куда-то идти. Мы умерли. Поэтому и не слышат нас на улице, хоть и кричим мы прямо в окно. Здесь наше последнее пристанище...

   - Это нам кажется, что мы кричим прямо в окно, - раздраженно пояснила Шталь. - Но, скорее всего, мы кричим не через одно, а через множество окон. И все они закрыты. Они не слышат нас, потому что мы кричим слишком далеко, вот и все.

   - Просто и понятно, - со смешком заметил Слава, грустно поглядывая на люстру.

   - Нет хода мертвым в светоносный мир живых, - продолжал зловеще вещать Петя из растрепавшейся бороды.

   - Этого тоже придется связать, - подытожил Михаил, и тут Эша, шагнув к не-родственнику, обрадованно-сердито воскликнула:

   - Это же мой мячик!

   - Нет, мой! - рука Горбачева отдернулась, сжав пальцы на боках мячика, и его взгляд стал почти стяжательским. - Я его нашел!

   - Это мячик из моей машины, - с плохо поставленным терпением произнесла Шталь. - Я их привезла с собой в багажнике целую кучу!.. семь, во всяком случае! Ты залез в мою машину?!

   - Ты привезла сюда целых семь мячиков?! - неожиданно взвыл не-родственник, хватаясь свободной рукой за голову. - В это кошмарное место?! Да ты же их...

   Он осекся, поспешно сдернул со стола бутылку и ополз в своем кресле, свесив голову и бессвязно бормоча что-то насчет плохого самочувствия, но и Эша, и стоявший поблизости Михаил успели уловить короткую, почти не различимую сизую вспышку в спрятавшихся под веками глазах не-родственника.

   - Вот это сюрприз! - изумленно произнес Михаил, наклонившись к Эше. - Незарегистрированный, да еще из первого поколения, - он прищурился, приглядываясь к Горбачеву. - А у нас только трое его зараженных... Так может, здесь и еще кто есть?

   - Если и так, они в жизни не признаются, - Эша покосилась на отряд, уже частично расположившийся в комнате и все еще раздраженно державшийся за руки. - Господи, по-моему, он считает, что я убила его мячики! Дай-ка сюда! - потянувшись, она ловко выхватила мячик из расслабившейся руки не-родственника, тот, ахнув, вскочил, но был пойман Михаилом и возвращен в кресло. Все, кто находился в комнате - даже невменяемая связанная орда - смотрели на них с жадным интересом, только парочка на диване не переставала обмениваться звучными поцелуями. Шталь бросила мячик на пол, тот лениво подпрыгнул несколько раз, прокатился мимо ноги старичка, которую тот испуганно поджал, миновал диван и остановился между ножками стула.

   - Ну, - прошептала Шталь. - Ну же!

   Мячик качнулся, совершил два оборота и уткнулся в ножку стула. Слабо срикошетил, прокатился в обратном направлении с полметра и замер, словно полностью лишившись сил.

   - Понял? - сказала Эша страдающим глазам не-родственника, и тот, шумно вздохнув, окунул лицо в сложенные ладони. - Он всего лишь...

   ...не слышит... как же так... он не слышит... а ты слышишь?

   ...я всегда возвращаюсь... но я не могу, не могу... не пускает... запрещает...

   ...ты слышишь?.. ты ведь любишь?.. еще любишь?

   Мячик, так и оставшийся недвижим, скулил, как потерявшийся щенок. Он выглядел самым несчастным мячиком в мире. Кроме того он выглядел самым беспомощным мячиком в мире. Краем глаза Эша увидела, как резко вздернул голову не-родственник. Казалось, он сейчас совершенно по-собачьи насторожит уши.

   ...слышишь?!.. слышишь?!..

   ...забери, пожалуйста, забери...

   Слава развернулся и пристально уставился на незатейливую пятилампочную люстру с синими матерчатыми абажурчиками. На мгновение в глазах Шталь люстра пошла рябью, после чего стало выглядеть еще более четкой и реальной. Вне всякого сомнения, второй жалобный голосок-ощущение принадлежал ей. Кто-то запричитал в углу комнаты, где стоял большой кожаный диван, кто-то беззвучно застонал с каминной полки. Голоски-ощущения появлялись одни за другим - всполошенные, паникующие, страдающие, беззвучные - уже целый хор голосков. Вещи вокруг не менялись совершенно и не предпринимали никаких действий, но комната теперь казалась сплошь забитой живыми существами. На карнизе вместо тяжелой шторы развевался страдалец. Журнальные столики вместо бутылок и бокалов словно были заселены несчастными зверушками. Зеркало на стене стало чем-то испуганно-истеричным, напомнив Эше ее саму в самом начале развеселой истории с Говорящими. Мебель превратилась в грустных великанов, коварно плененных злыми лилипутами. Английский офицерский палаш на стене совсем раскис, и Эша успела заметить, с каким негодованием уставился на него Михаил. Голоса-голосочки-ощущения, далекие, едва слышные, и Шталь уже не могла понять, кого именно сейчас слышит. Сморщившись, схватилась за голову, стукнув себя при этом в висок позабытым канделябром, все еще цепко державшим стеариновые тела свечей. Кажется, канделябр ничего не говорил.

   Кажется она окончательно сойдет с ума прямо сейчас!

   - А что происходит? - вдруг задала совершенно неожиданный вопрос парочка с дивана, временно прервав обмен поцелуями, и тут же наступила абсолютная тишина. Не-родственник с жалобным криком подстреленной чайки слетел с кресла и схватил теннисный мячик, прижимая его к себе, словно малолетнее дитя. Эша опустила руки, растерянно оглядываясь, Слава зло вцепился в бейсболку, неотрывно глядя на люстру, а Михаил сдернул со стены палаш, выхватил его из обтянутых кожей ножен и возмущенно сказал изукрашенному травлением клинку:

   - Как тебе не стыдно?! А еще.. Это вензель Эдварда Седьмого? Ну... - он махнул рукой. Шталь не поняла жеста. Она понятия не имела, кто такой Эдвард Седьмой, равно как и все исчисленные Эдварды до него. Но главным было то, что она понятия не имела, что сейчас произошло. Свободная часть отряда, все еще держась за руки, поглядывала пугливо, как на опасных сумасшедших. Связанная часть отряда стремительно трезвела и тоже начинала поглядывать пугливо. Полуголый мужчина с распухшим после встречи со шталевской бутылкой носом спрятался за диван, повалив при этом своего соседа. Девушка в зеленом халатике и дите плюхнулись, обнявшись, в одно кресло, обильно поливая друг друга слезами.

   Одно Эша знала точно.

   Кроме не-родственника никто больше не отреагировал.

   Четверо Говорящих против бог знает скольких Домовых.

   Вернее трое - какой прок от пьяного Говорящего с мячиками?!

   Тут Шталь увидела нечто, заставившее ее более лояльно отнестись к не-родственнику - лучше еще один пьяный Говорящий с пустячками, чем совсем никакого. Также это нечто заставило ее пискнуть:

   - Мишка!

   Михаил отшвырнул ножны и резко развернулся в ту сторону, куда смотрела Эша. Его рука с палашом взлетела, готовясь поразить врага, и нечаянно оказавшийся перед грозно вздымающимся клинком мужичок из парадного зала с воплем порскнул в сторону. Палаш блестел яростно, словно стыдясь своего недавнего поведения. Впрочем, никто, оказавшийся сейчас на месте мужичка, не рискнул бы упрекнуть палаш в малодушии.

   Поражать, правда, палашом было пока некого.

   Дальняя стена комнаты медленно отступала назад. Она не шла рябью, не поддергивалась дымкой и не отъезжала со скрежетом и треском в облаках осыпающейся штукатурки. Она просто неким неуловимым образом становилась все дальше и дальше. Момент длиной в один удар сердца - и в стене появился дверной проем, лишенный уже привычной взгляду дверной створки - без нее проем выглядел странным и голым. В проеме виднелся коридорный тупик - светлая стена со скачущими вразнобой лошадками. Рядом почти сразу же открылся другой проем, и из него в гостиную заглянула "веселая" комната с неимоверно разворошенной кроватью, опрокинутым столиком и остатками пиршества.

   - Рук не отпускать! - крикнула Шталь, надеясь, что ее голос прозвучал достаточно внушительно. Впрочем, приказа и не требовалось - люди, вцепившись друг в друга, ринулись в центр комнаты, издавая испуганно-вопросительные возгласы. Двое из связанных упали, и их проволокло по полу, но они не выказали по этому поводу никакого неудовольствия. Бородатый Петя истово крестился, незанятой рукой прижимая к груди бутылку коньяка.

   - Шталь, что происходит? - прошипел Михаил, на всякий случай схватив свободной рукой Славу, который изумленно озирался.

   - Думаю, что происходят Домовые, чего ж еще? Некоторым вещам удалось до нас докричаться... или нам удалось до них дослушаться... Наверное, дом собирается нас за это наказать.

   Михаил заявил, что никто, кроме симпатичных особ женского пола, не смеет наказывать его без разрешения. И вообще имел он в виду всех Домовых и их собеседника, в котором он уже убил кучу времени и нервов, а также морально пал духом, слыша, как старое доброе оружие исходит слезами и соплями. Шталь машинально представила себе исходящий слезами и соплями палаш - и тут же перестала это делать - картина получилась совершенно дикой.

   Пока водитель возмущался, начали отступать другие стены - столь же незаметно и деликатно. Очертания комнаты менялись прямо на глазах - все расширяясь и расширяясь, она утратила прямоугольную форму, превратившись в неправильный многоугольник. Стены отходили, словно уползающая с отливом вода, прибрежными камнями оставляя после себя мебель, которой раньше тут не было. Из стен выступали зеркала, зевы каминов, навесные полочки, зеленые листья растений, шторы, безвольно висящие поверх разноцветных, разноузорных обоев; из стен всполошено выскакивали кошки и собаки, вылетали птицы и летучие мыши, словно подхваченные ветром цветочные лепестки выпархивали бабочки. Расползающаяся комната, несмотря на свои уже довольно внушительные размеры, вдруг стала чрезмерно обитаема. Бабочки суетливо порхали под потолком, натыкаясь на лампы и друг на друга, кошки искали спасения под диванами и креслами, разнопородные псы, напротив, жались к людям. Плешивая бородатая дворняга, все еще щеголявшая в кружевном лифчике на шее, ткнулась мордой в шталевское бедро, искательно слюнявя его и издавая заунывные звуки. На изящной посудной горке сидела белка, воробьи и синички перепархивали с люстры на люстру. Сбившаяся с курса летучая мышь шмякнулась Славе на затылок и попыталась было обосноваться у него за шиворотом, отчего человечек заорал и принялся извлекать мышь из-под рубашки.

   Дверных проемов было уже бесчисленное множество. Лишенные дверей, они расширялись, расползались, вот это уже и не дверные проемы вовсе, а просто провалы в стенах. Одна за одной заглядывали в расползающуюся комнату те, где Эше уже доводилось бывать - комнаты, до сей поры находившиеся на разных этажах. Желтовато-зеленая бегониевая комната Леонида Игоревича. Парадный зал. Ванная. Комната с плетеной мебелью. Шталевский номер с пустым террариумом на столе. Разгромленный номер Яны, где безучастно поблескивало пианино. Пурпурная спальня. Кабинет с водочной бутылкой на столе. Столовая с деревянными арками. Холл с пухлыми диванами, один из которых так и лежал опрокинутый. Комнатушка с банкой из-под сардин на полу. Гараж, где машины ждали своего часа. Комнаты, бесконечное количество комнат, которые она пробежала за этот дикий день - все они стягивались в одну, нелепую, кошмарную, бесформенную комнату совершенно немыслимых очертаний. Потолок улетел куда-то в чудовищную высь, вспух лепниной, расцвел узорами и витражами, и люстры улетели вместе с ним, почти не видные теперь, только одна, огромная и величественная, сверкала ослепительным светом, который ловила каждая грань ее хрустальных подвесок.

   Потом появились лестницы - лестница театральная и торжественная, лестница зеркальная и паутинная, две скромных деревянных лестницы, лестница с широченными перилами, с которой Шталь была знакома особенно близко, винтовая лестница, лестница с позолотой, лестница с крошечными ступеньками, годящимися лишь для ног Золушки, и лестница с витыми перилами. Лестницы вытекли из девяти проемов, раскрывшихся на уровне третьего этажа. Это была хитрые лестницы - они не спускались прямиком в комнату - они спускались лишь чуть-чуть и заканчивались опериленными площадками, непонятным архитектурным образом вися на высоте трех метров от пола. Только две лестницы честно соединяли этажи от начала и до конца, и они единственные были пусты. По другим же семи медленно спускались люди, и эти люди, как успела заметить Шталь, имели отнюдь не победоносный хозяйский вид.

   Почти всех их она знала и не удивилась нисколько. Ну, разве что одному или двум из них. А так - совершенно не удивилась. Трудно удивить герпетолога.

   Да что ж это такое, даже сейчас!

   По одной из лестниц, естественно, спускалась администраторша Наталья Викторовна, все такая же домашняя, хоть уже и не такая улыбчивая. Красивый Сережа тоже сюрпризом не был, равно как и бесшумный официант Денис. Да и администраторша из "Озерного" не удивляла - не сама же собой исчезла ее "фабия" из мастерской. Двух женщин среднего возраста Эша попросту не знала. А вот загорелый экскаваторщик Толик огорчил. Спасибо, называется, отбуксировал бедную девушку! Мальчишка же на восьмой лестнице Эшу озадачил. Это был тот самый мальчишка из холла, все с той же игрушечной машинкой, и на вид ему все так же было не больше пяти.

   - Где Яна?! - раздраженно спросил красивый Сережа, непонятно к кому обращаясь. - Я ж говорил, надо ее найти! Вот теперь смотрите, что из этого вышло!

   - Ты лучше нас знаешь, что если Яна не хочет, чтоб ее нашли, то ее и не найдут! - сердито ответила Наталья Викторовна, закуривая и настороженно глядя на столпившихся внизу людей. - Уж если она разозлится...

   Эша, привстав на цыпочки, шепнула Михаилу на ухо:

   - Кажется, я поняла, почему твой предыдущий дом оказался темными катакомбами. Наверное, это был Янин дом... А казалась такой испуганной, беспомощной...

   - Кто такая Яна? Та слепая? - хмуро пробурчал Михаил и, задрав голову, провозгласил: - Так, товарищи Домовые...

   - Конспирация! - в ужасе прошипел Слава, делая многократные страшные подмигивания в сторону прочих и дергая его за руку.

   - Не мешай! Товарищи Домовые, вы низложены, арестованы и все такое прочее!

   - Батюшки, страшно-то как! - зубы загорелого Толика весело сверкнули. - Старик, а ты ничего не перепутал? Ты еще в нашем доме. И тебя никто не отпускал!

   - Вы приглашены надолго, - с легкой нервозностью добавила Наталья Викторовна, оглядываясь, и Эша вдруг поняла, почему Домовые выглядят так невесело. То, что сейчас творилось с домом, к их беседам отношения не имело. Дом их сейчас не слушал.

   Он разозлился.

   Хотя с другой стороны, если размышлять обо всех этих грандиозных изменениях и смотреть в занебесный потолок, можно было бы подумать, что дом попросту выпендривается.

   Краем глаза Эша уловила движение справа от себя, обернулась и обнаружила, что пока все они в полном составе глазели на Домовых, целующаяся парочка успела покинуть диван и теперь стояла возле одной из пустых лестниц. Парень, уже ступив на первую ступеньку, тянул девушку за собой, а та вяло сопротивлялась, растерянно оглядываясь.

   - Валера, но я не хочу туда идти! Валера, кто это? Валера, что происходит?

   - Эй, ты! - рявкнул Михаил, одновременно приходя в движение, и парень, сообразив, что ничего хорошего человек с палашом ему не сделает, отбросил деликатность, схватил подругу в охапку и рванул вверх по лестнице. Секунда - и лестница уже не касалась пола. Михаил притормозил на пустоте, глядя вверх азартно-яростно, словно пес, упустивший резвую кошку.

   - Пусти девчонку!

   - Нет смысла, - Наталья Викторовна стряхнула пепел с сигареты, самую малость не попав Шталь на голову. - Она теперь такая же как мы. Ей здесь понравилось, ей понравился дом... За нее не беспокойся, она привыкнет...

   - Как вы привыкли в свое время? - спросила Эша, до боли сжимая в пальцах канделябр и напряженно вслушиваясь. - Вы когда-то тоже заблудились?

   - Ну, не именно здесь... - взгляд Натальи Викторовны скользнул куда-то в сторону потолка, став определенно ностальгическим, но тут красивый Сережа, который явно был более практичным, треснул ладонью по перилам:

   - Ну хватит! Делать-то чего теперь с этой толпой?! Все это слишком далеко зашло! Мы рассчитывали по одному в месяц, максимум два, но он же в последнее время хватает целыми компаниями! Так нельзя! Нам придется уехать...

   - Да ни за что! - взвизгнула одна из безымянных женщин. - Это идеальный дом.

   - Да уж, особенно сейчас! - буркнул Сергей. - Нет, ну отпускать их, конечно, нельзя. Но жить рядом с ними становится все опасней! Конечно, среди них хорошо было прятаться, но посмотри, во что некоторые превратились! Да они скоро сами кого-нибудь из нас укокошат! Я же говорил, нельзя давать им столько алкоголя!

   - Это почему это еще?! - неожиданно возмутились героический Лешик и мужичок из парадного зала, а бородатый Петя крепче прижал к груди бутылку коньяка, точно боялся, что у него ее сию же секунду отнимут. Прочие же немедленно расшумелись еще больше, и Шталь, напряженно пытавшаяся уловить хоть единственный голосок-ощущение, истерично взвизгнула:

   - Да замолчите же вы!

   - Все это слишком далеко зашло! - мрачно повторил Сергей. - Наташ, гостиницу нужно закрывать, хватит!

   - Не тебе это решать! - отрезала администраторша свирепо. - Если наш дом...

   - Наш дом?! - он фыркнул. - А ты не почувствовала, что с некоторых пор это не очень-то наш дом? Что с некоторых пор этот дом только одного из нас? Я, например, сегодня днем в нем заблудился. Никогда такого не было! И все эти люди - да ты посмотри, сколько их! И посмотри, какие они!

   - Возможно, он хочет заселить каждую из своих комнат, - поспешно вклинилась Эша, почувствовав, что они, стоящие внизу, уже начинают превращаться в частность. Конечно, неплохо, если Домовые сейчас передерутся между собой, но как на это отреагирует дом - неизвестно. Вдруг возьмет, да и от огорчения обрушится прямо им на головы! - А сколько здесь комнат? Вы сами знаете, сколько здесь комнат? Может, и он этого не знает?

   - Просто откройте нам выход, - предложил Михаил подозрительно спокойным голосом, и Шталь заметила в светлых глазах водителя знакомые сизые всполохи, а это значило, что настроение Говорящего с холодным оружием стремительно ухудшается. - Любую ситуацию всегда можно свернуть, как бы паршива она не была.

   - Не всегда, - сказал женский голос. Он был негромким, но в общем гвалте прозвучал удивительно четко и отдельно, и гвалт сразу же сошел на нет.

   Яна стояла на первой ступеньке остававшейся цельной лестницы, и никто не заметил, откуда она взялась и как попала туда - верно, ее собеседник открыл для нее особую потайную дверку. Она была очень бледна, и ее рыжие волосы сейчас казались особенно яркими. Кровоподтек на припухшей щеке налился всеми оттенками синего и черного, а в пепельных глазах кружились сизые вихри, превращая улыбчивое девичье лицо в демоническую маску. Одна рука лежала на перилах, нервно перебирая пальцами, словно выигрывая одну лишь ей слышимую мелодию. Другая покойно висела вдоль бедра, и в ней был пистолет, казавшийся очень большим. Михаил дернулся было вперед, и рука с пистолетом тотчас взлетела - точно в его направлении.

   - Я же его спрятал! - раздраженно сказал Сергей. - Яна, ты чокнутая! Ты знаешь, я тебя люблю, но ты чокнутая! Сейчас же прекрати все это! Я же говорил - тебе нельзя ходить среди них в одиночку!

   - Послушай, Яна, - решительно начал Михаил. - Не знаю, кто тебе врезал, но давай-ка он сейчас извинится, и после этого...

   - Я помню твой голос, - перебила его Яна насмешливо. - Я слышала его раньше... в одном из моих домов. И это был очень испуганный голос.

   - Это был очень страшный дом! - сердито отрезал Михал. - Там многие кричали "караул!"

   - Но не многие пытались меня поймать. Ты и другие... Вы пришли туда поохотиться. Ты был очень... настойчив, - Яна смотрела мимо Михаила, но пистолет в ее руке смотрел точно ему в лицо. - Как и сейчас. Одной пули было мало? Или понравилось?

   - Елки-палки! - прошипел Михаил, отворачиваясь. - Так в меня стреляла слепая баба?! Я боялся, что Домовой может меня увидеть и узнать... а она и себя-то увидеть не может!

   - Ты на этот счет не беспокойся, - Яна начала медленно подниматься спиной вперед. - У нас еще будет время все обсудить. Много времени. Вы останетесь здесь. Вы привыкнете. Дому нравится, когда в нем много людей.

   - Много людей, много вещей, - Эша шагнула вперед, сделав это совершенно бесшумно, как ей показалось, но пистолет тотчас глянул и в ее сторону. - А еще домам наверняка нравится, когда их любят. Но кроме вас никто этот дом не любит. Ни вещи, ни люди. И этих, нелюбящих, во много раз больше, чем вас. Его это устраивает?

   - Главное, что это устраивает нас, - светящийся сизый взгляд по-прежнему был обращен в пустоту. - Он заботится о нас, оберегает нас. И кто бы ни попал сюда, он становится его частью.

   - Особенно вещи? У которых ваш дом отнял всю их индивидуальность?

   - Ты адвокат вещей? - Яна улыбнулась. - Вещи создают для домов. И люди, в конечном счете, тоже созданы для того, чтобы населять дома. Раньше они жили в пещерах, теперь...

   - Ну и шли бы говорить с пещерами!

   - Мама дорогая! - сказал кто-то. - Да они тут все чокнутые!

   - Очевидно, вы еще не поняли, что именно вы создали! - Эша сделала еще один шаг и оказалась рядом с Михаилом, который упреждающе покачал головой. - Вы думаете, что создали нечто замечательное, думаете, что создали для себя идеальное убежище? Никто здесь ничего не может сделать, кроме вас. Если сюда попадет Говорящий, он просто становится обычным человеком. Ваш дом всех уравнивает. Но однажды он может захотеть, чтобы абсолютно все в нем были равны. Чтобы его населяли просто люди. Что если однажды он и вас отсюда не выпустит?

   Яна уже была далеко, на середине лестницы, с совершенно торжествующей и уверенной улыбкой на губах, но прочие Домовые все смотрели настороженно. Дом все еще был сюрреалистической мешаниной из вещей и комнат, просматривавшихся из любой точки - неровные анфилады комнат, и этот огромный потолок - почти как небесный свод. В какой-то степени это могло показаться красивым. Да и раньше это был красивый дом. Забавный дом. Полный неожиданностей. Комнаты и лестницы в нем играли в прятки. В нем нельзя было соскучиться. В нем никогда ничего нельзя было знать заранее. То, что она когда-то увидела снаружи, было милым, но стандартным строением, совершенно обычным. Маленькая двухэтажная гостиница, которой захотелось стать чем-то необычайно особенным, разнообразным и, конечно, населенным, чтобы было кому оценить все это разнообразие. Скучно быть разнообразным исключительно для самого себя.

   Конечно, она все это оценила. Но Эша не любила этот дом. Она никогда бы не полюбила его, даже если б прожила здесь века. Здесь не было ничего хорошего и никогда не будет. Здесь не было уюта, не было тепла, здесь было только красивое разнообразие и множество пленных.

   Это неправда. Меня любят. А если не любят сейчас, то полюбят позже. Некоторые уже это сделали.

   Может быть. Но я не думаю, что те, кто создал тебя и дал тебе все эти вещи, действительно так уж тебя любят. В чем заключается твоя мечта, дом? Перестать быть гостиницей, из которой всегда рано или поздно уезжают? Стать чудесной красивой темницей?

   Я дом.

   Ты эгоист и вор, к тому же с явными признаками нарциссизма. Но ты не дом.

   Ой, не надо было этого говорить!

   Часть стен, дрогнув, начала съезжаться, другие начали отступать еще дальше, распахиваясь новыми дверными проемами, и из одних выглядывали теперь уже и террасы, а из других - еще какие-то комнаты, возможно, придуманные прямо сейчас. Прямо перед Шталь из пола выросла лестница и отвесно устремилась прямо под потолок, лестницы Домовых вытянулись и переплелись друг с другом, образовав некую чудовищную лестничную паутину. Одна из люстр рухнула, по счастью никого не задев, и на ее месте в потолке открылось гигантское окно, словно чей-то огромный глаз, наполненный звездами.

   - Перестань говорить с моим домом! - смешно пискнула Яна, крепко держась свободной рукой за перила. - Что ты ему сказала?!

   ...слышишь... ты слышишь... вы все слышите?.. заберите нас отсюда...

   ...любишь?..

   ...не пускает... он не пускает...

   Голосочки вновь запричитали откуда-то издалека, и Эша внезапно разозлилась еще больше. Плохо им, видите ли! А Шталь и остальным как будто лучше! Все это время...

   Все это время и вещи, и люди - что они делали?

   Да ничего, собственно! Одни пили, носились по коридорам, потом снова пили, другие плакали и жаловались... А пора бы уж что-то и сделать! Вещи ждут помощи от Говорящих с ними... могли бы и тоже помочь. Хотя бы попытаться!

   Эша взглянула на Михаила, чьи глаза сейчас были такими же жуткими, как и у Яны, и лицо водителя вдруг стало странным, будто он увидел на лице самой Шталь нечто особенное. А чего там особенного могло быть, кроме злости? Слава стоял рядом, и его глаза тоже горели сизым, отчего маленький человечек сейчас выглядел весьма грозно. Не-родственник повернулся и, отшвырнув мячик и полыхнув столь характерным для первого поколения огнем из глазниц, почти трезвым голосом сказал:

   - И правда хватит!

   И тут что-то произошло.

   Может, рухнула эта сдерживающая невидимая стена, а может, это было только шталевское воображение, но только голосочки вдруг превратились в голоса - громкие, отчетливые, и было в них уже не страдание, и голоса эти были повсюду.

   Больше всего это походило на наступательный крик "Ура!"

   Хотя, возможно, это тоже было лишь шталевское воображение.

   Свечи в канделябре, который она все еще сжимала, вдруг вспыхнули, и огненные лепестки вытянулись, затрепетали, и если два из них так и остались обычными огоньками, которыми горят миллионы зажженных свечей, то третий расщепился на множество тончайших огненных игл, и на свечном фитиле образовалось нечто, похожее на огненного ежа. Сам же канделябр оброс бронзовыми листьями, оплелся позолоченными стеблями и прибавил в росте почти полметра, хотя вес его при этом не изменился. Девчушка в зеленом халатике вдруг, позабыв про слезы, отпустила ревущее дитя, сделала несколько быстрых шажков и, оказавшись рядом со Шталь, поманила один из свечных огоньков пальчиком. Тот, качнувшись вытянулся и, словно послушный зверек, перепрыгнул на подставленную ладонь, разросся, разгорелся на ней, мягко колышась и, судя по неизменяющемуся восторженному выражению лица девчушки, не причиняя той ни малейшего вреда. Она так и стояла, чуть вытянув руку, словно держала на ладони доверчивого огненного голубя, и Эша слышала ласковое бормотание, исходящее от пламени. Глаза девчушки так остались прежними. Зараженная.

   По полу весело запрыгали мячики - часть из машины Эши, но большинство из них она видела впервые в жизни - и некоторые подкатились к ее ногам, некоторые устремились к не-родственнику, а еще несколько так и остались подпрыгивать себе на полу, изредка сталкиваясь друг с другом, словно играя в некую развеселую игру. Один запрыгнул на лестницу и, совершив, особенно резвый прыжок, угодил прямо в лицо Толику, уронив нехорошего экскаваторщика на ступеньки, где он и остался сидеть, ошеломленно тряся головой. А вокруг говорили - говорили без умолку, кричали, пели, смеялись, и каждый слышал что-то свое, Шталь же слышала все, и это оказалось не так уж страшно, и не так уж важны теперь были Домовые, и уж вовсе ничего страшного не было в том, как все начало вдруг меняться.

   Люстры, простые светильники, скромные бра, торшеры расцвели диковинными хрустальными и матовыми цветами, некоторые превратились в сказочных птиц, украсились яркими узорами, обросли длинными подвесками, и все это раскачивалось и звенело, словно серьги сотен танцующих цыганок. Стоявший на каминной полке одинокий шандал вытянулся и превратился в пылающий олимпийский факел, ждущий, когда его кто-нибудь подхватит. В зеркалах мельтешили неведомые отражения - были ли то воспоминания о прошлом или мечты о будущем? Одно из зеркал обратилось подернутой рябью водной гладью, в которой лениво колыхались водоросли, в другом полыхал огонь, третье сбросило с себя тяжелую раму и раскрыло множество зеркальных лепестков. По одному из ковров катились волны, словно по ковыльному полю, на обоях распускались цветы, маленький розовый пуфик превратился в огромную кровать с балдахином. Трепетали занавеси на несуществующем ветру, удлиняясь, и некоторые срывались с карнизов и летели куда-то через гигантскую комнату через вихри бабочек, словно сами были некими огромными бабочками. Винный бокал простого стекла прорвался прозрачным водяным фонтаном, забившим почти до потолка. Палаш в руках Михаила разъехался словно веер, став пятью палашами-симскими близнецами с одной рукояткой на всех, и изумленный водитель чуть не уронил его. Рюмки превращались в вазы, вазы обращались статуями, растения разрослись во все стороны, стремительно расцветая и захватывая все свободное пространство. Простенькая шталевская майка хлынула потоками шелка, придавая себе некий невероятный фасон. Хризолит, яростно воссияв зеленью, увеличился в размерах до кофейного блюдца, оторвался от золотой цепочки и отрастил свою собственную, широченную, причудливого плетеного серебра, которая охватила шею Эши не хуже кандалов. В видимой части гаража менялись машины, и чей-то "форд" уже был фаэтоном с тонкими спицами, увитым праздничными лентами, а стоявший рядом белый "опель" непомерно вытянулся и стал чем-то похожим на яхту на колесах, "фабия" же, к удивлению и негодованию Эши, обзавелась дулом, торчавшим прямо над лобовым стеклом, и теперь очень походила на нелепый мини-танк. Вещи возвращали себе свои мечты и желания - чудесные, смешные, странные, в чем-то глупые, в чем-то даже и жуткие, но свои собственные, принадлежащие только им, и никто другой не имел на них права.

   Эша повернула голову, и Михаил чуть передвинулся, не сводя глаз с предмета в своих руках, который совсем недавно был палашом, сам же Михаил теперь был облачен в римскую тогу, из-под которой выглядывали джинсы.

   - Я вижу не только его, - изумленно сказал он и повел рукой. - Я вижу всех их. Как такое может быть?!

   Он сделал еще один шаг, и взгляд Эши уперся ему в грудь. Для нее в перемещении Михаила не было смысла, и она понятия не имела, что Михаил сделал это лишь для того, чтобы загородить зеркало.

   Ибо если бы сейчас Эша увидела свои отраженные глаза, то была бы очень недовольна, и Михаил прекрасно это осознавал.

   Но она сразу же отвернулась. Девчушка все так же стояла с ручным огнем на ладони. Не-родственник сидел среди своих мячиков. Слава, задрав голову, улыбался люстрам-цветам. Героический Лешик дружелюбно поглаживал лист огромного папоротника, а безмолвная дама из комнаты с плетеной мебелью стояла в обнимку с вазой, на взгляд Эши, совершенно чудовищного вида, и рыдала, сверкая сизыми глазами. Домовые со своих перепутавшихся лестниц смотрели с безмолвным изумлением. Яна опустила пистолет, водя головой из стороны в сторону, точно принюхиваясь. Все остальные сбились в кучу, глядя озадаченно, и Эша поняла, что они ничего не видят. На какой-то момент ей даже стало их жаль, но почти сразу же она ощутила бешеную зависть, и за эту зависть ей так же сразу же стало стыдно.

   А потом все полетело кувырком.

   Огромный дом вдруг схлопнулся, словно проволочный шар, который кто-то сжал в ладонях. Только что были обрывки комнат, и лестничная паутина, и огромный потолок - и вдруг ничего этого не стало, все пропало в треске, грохоте и пыли. Пол ушел из-под ног, и Эша, взмахнув руками и уронив канделябр, рухнула куда-то в пустоту и приземлилась на что-то мягкое. Мягкое охнуло и отчетливо ругнулось.

   Эша приподняла голову, моргая, и обнаружила, что лежит поперек Леонида Игоревича, который, казалось, проснулся только сейчас и тоже отчаянно моргал.

   - Где это я, а? - спросил он.

   Застонав, Шталь поднялась, ухватившись за протянутую руку. Рука принадлежала Славе, и выглядел он не менее изумленным. Эша огляделась.

   Место, где они находились, походило на огромный склад, попавший в сильнейший ураган. Все было завалено вещами, они громоздились до самого потолка бесформенной грудой - мебель, статуи, цветочные горшки, груды постельного белья и одежды, сорванные люстры, техника. Кое-где из этого хаоса выглядывали испуганные люди. В стене прямо напротив Эши зияла огромная дыра, и из нее торчал капот "форда". Левее виднелась администраторская стойка, но за ней вместо администратора косо стояла "ауди", опираясь на стойку передними колесами. В дверном проеме застряло пианино, улыбаясь обнаженными клавишами, и поверх него и мимо него выматывались ленты удирающих животных и улетающих насекомых и птиц. В воздухе висела завеса мельчайшей штукатурной пыли. Шталь задрала голову - в деревянном потолке тоже была дыра, и из нее выглядывал край дивана. Вокруг стонали, кряхтели, ругались и жаловались, некоторые завалы заметно шевелились - из-под них явно пытался кто-то выбраться.

   - Что это такое? - просипела Эша.

   - Это холл гостиницы, в которую мы изначально приехали, - грустно сказал Слава, сдвигая бейсболку на затылок. - Вернее, был холл. Дом Говорящих перестал существовать, и все вещи, которые они в него натаскали, похоже провалились сюда.

   - А где?..

   Слава молча мотнул головой в сторону лестницы, и Эша обнаружила там Михаила, по-прежнему вооруженного английским палашом. Водитель быстро адаптировался к ситуации и уже занимался привычным делом, заключавшемся в отлавливании всех, кто находился поблизости, приведении их в бессознательное состояние и складывании на пол. Говорящая с огнем и грязное дите вновь ревели, обнявшись и сидя на первой ступеньке, к ним присоединился мальчишка-Домовой, повсюду бродили люди с дикими глазами, натыкаясь на вещи и друг на друга. Из-за стойки выползла желтокостюмная администраторша настоящей гостиницы и жалобно вопросила:

   - Господи, что случилось?!

   - Землетрясение! - сообщил Михаил, сердито роняя на ступеньки экскаваторщика-Домового. - Всем сохранять спокойствие!

   - Но зачем вы бьете этих людей?

   - На всякий случай, - пояснил водитель. Девица округлила глаза и спряталась обратно за стойку. - Славка, займись делом! Тащи сюда наших, как хочешь! Нельзя, чтобы все эти разбежались! Раз дом заражал, ты представляешь, что может быть?

   Слава развернулся, кинулся к входной двери, перебрался через пианино и канул в ночь, после чего Михаил обратил свое внимание на Шталь.

   - А ты возьми что-нибудь тяжелое и осмотри второй этаж! Времени почти нет!

   - Ты мне не начальник! - возмутилась Эша.

   - Здесь нет Яны! - Михаил сунул ей палаш, оказавшийся не таким уж легким. - Просто погляди и тут же возвращайся, к ней не лезь. Возможно, она все еще с пушкой.

   - Так сам и сходи!

   - Я занят!

   Ругнувшись, Эша переступила через Леонида Игоревича, который на четвереньках полз вверх по лестнице, и мигом взлетела на второй этаж, где царил еще больший разгром. Из ближайшей комнаты выглянул какой-то человек, но, увидев Шталь, поспешно захлопнул дверь. Эша осторожно пробралась через кресельно-диванный завал, от которого исходило знакомо-успокаивающее раздраженное ощущение. Палаш мешал идти, цепляясь за все на свете, и она держала его обеими руками, точно букет цветов. Палашу было очень стыдно. Хризолит ободряюще ворчал, что идти туда, куда Эша собралась, вообще не стоит. Старые добрые вещи, обретшие голос. Как приятно было снова их слышать! Как прия...

   - Стой!

   Вот черт!

   Она даже не пряталась. Сидела прямо посередине коридора на перевернутом диване и, повернув голову, смотрела невидящими глазами в распахнутый номер - туда, где в окне колыхались занавески. А вот пистолет в ее руке смотрел точнехонько Эше в живот, отчего Эше немедленно захотелось уйти.

   - Сережа решил, что ты Охотник. Или ты, или кто-то из двоих друзей. Но я знаю, что это не так, - Яна криво улыбнулась, и ветер перечеркнул эту улыбку рыжей прядью. - Охотник убивает таких, как мы. Тот, кто послал вас, делает хуже. Он сажает нас в клетку...

   - Это неправда! - возмутилась Эша.

   - А я ведь знаю твой голос, - задумчиво сказала Яна. - Я точно его слышала... раньше. Как и голос твоего приятеля. Я слышала его в том поезде.

   - Каком еще поезде? - удивилась Шталь, и ей отчего-то вспомнился повторяющийся дурацкий сон с искроглазым призраком.

   - Мы все где-то были... - пробормотала Яна, и ее рука чуть дрогнула. - Вот почему мы такие. Но я не против. Думаю, никто из нас не против.

   - Какой поезд?!

   - Никто ничего не помнит. Я тоже не помню. Помню только, что был поезд, и там были люди - очень много людей! Помню, что там было страшно! А еще... - она вдруг сорвалась на крик, - я помню, что до этого поезда я прекрасно видела, как и все вы! А после поезда перестала, и никто не знает, почему!

   - Поэтому ты сделала тот темный дом-лабиринт?

   - Я злилась, - просто ответила Яна. - Я и сейчас злюсь. Все видят, я - нет, и даже не знаю, почему это произошло? Думаешь, легко жить в темноте? Но я точно знаю только одно - к темноте привыкнуть можно. А вот к клетке я даже и не стану пытаться привыкать!

   Пистолет развернулся и ткнулся дулом в рыжий висок.

   - Подожди! - поспешно сказала Эша. Господи, да что ж за день сегодня такой! - Нет никакой клетки, все это ерунда! До сих пор только ты создавала клетки! Вот что - знаешь, Яна, я не собираюсь трагически кидаться к тебе и отнимать твой глупый пистолет! Охота застрелиться - да на здоровье!

  Шталь, вообще-то так не разговаривают с самоубийцами. Их гладят по головке и говорят что жизнь прекрасна...

  Ты злишься из-за того, что живешь в темноте?! Я живу на свету, и что с того?! Я видела твоего Сережу, он и правда ничего, но не в этом дело! Я слышала, как он о тебе говорил, и видела, как он на тебя смотрел! Тебя и в твоей темноте любят! А я вот вся такая замечательная, а меня никому не надо - это, между прочим, тоже несправедливо! Может мне тоже стоит...

   К облегчению Эши пистолет вновь опустился, потом уставился на нее, и облегчение кончилось.

   - Чудесная речь! Может, на пару сядем, поплачем, пива выпьем?..

   - Не поняла.

   - Ты меня бесишь, - спокойно пояснила Яна, так и не повернув головы.

   - А, теперь понятно. Но...

   Эша не только успела увидеть, как Говорящая с домами нажимает на курок. Она даже успела подумать, что Яна делает это вполне профессионально. Еще Эша хотела зажмуриться, но сделать этого уже не успела.

   Ей уже доводилось слышать звук выстрела. Это было похоже на сухой хлопок, а в кино пистолеты обычно бабахали.

   Но звук, который издал Янин пистолет, не был похож ни на то, ни на другое. Больше всего он был похож на очень громкое "Апчхи!" очень простуженного человека. Дуло пистолета чуть дернулось, что-то выскользнуло из него и звякнуло о пол. Яна, изумленно раскрыв рот, наконец-то повернула голову, и тут что-то проскочило мимо Шталь, невежливо оттолкнув ее к стене, и смело Яну с дивана.

   - Я же сказал просто посмотреть где она! - свирепо сказал водитель, держа в одной руке пистолет, а другой перебрасывая через плечо Говорящую с домами, которая повисла на нем, как белье на заборе. - Отдай сюда, - он потянулся и забрал палаш.

   - А-а... - Эша непонимающе посмотрела на него, на пистолет, потом развернулась и увидела Леонида Игоревича. Тот стоял, привалившись к стене, и довольно глупо улыбался. - Это вы сделали?

   - Ничего я не делал, - сказал Леонид Игоревич, - а стрелять в общественных местах ваще нельзя!

   Он сполз на пол и умиротворенно захрапел. Михаил пожал одним плечом.

   - Я уже не в силах удивляться. Похоже, мы накрыли тут целую колонию! Редкая удача.

   - Или судьба, - пробормотала Эша. - А что...

   - Иди и собирай свои манатки, ежели, конечно, найдешь их в этом завале. Наши уже внизу и... - Михаил замялся, потом резко развернулся и пошел к лестнице.

  * * *

   К своему удивлению и радости Эша нашла не только свои вещи, но и Бонни, которая то ли со страху, то ли будучи благоразумной вернулась в террариум, который в результате домокатастрофы рухнул на чью-то кровать. Комната оказалась пустой, и Эша так и не узнала, был ли в ней кто-нибудь в этот момент.

   Сейчас она сидела на скамеечке в беседке, поставив на гравий сумку и террариум, и смотрела сквозь рассвет на изящное зеленокрышное здание со множеством террас. Его, скорее всего, снесут. Утратил ли дом Говорящих свои свойства временно или навсегда, да и утратил ли вообще, сказать точно было нельзя, и Эша знала, что Ейщаров рисковать не захочет. Все ли потерявшиеся сегодня вышли оттуда или кто-то еще бродит по несуществующим коридорам? Знает ли сам дом, сколько в нем комнат и знает ли обо всех, живущих в них?

   Во двор постоянно въезжали и уезжали машины, везде было полно незнакомого народа, но никто не обращал на Эшу никакого внимания. Однажды ей показалось, что она увидела Ольгу Аверченко - злую костромскую официантку - Говорящую с камнями. Но, наверное, ей это только показалось - разве позволит Ейщаров такому чуду расхаживать как вздумается? Зато один раз прибежал Слава, стрельнул сигарету, пожал руку, чмокнул ее же, сказал: "Нет, ну ты видала?!" - и снова убежал. Она заметила, что костяшки пальцев человечка содраны, а нижняя губа слегка припухла - вероятно, он-таки успел выяснить отношения с напарником.

   Эша сидела и ждала сама не зная чего. "Фабия" давно стояла за ажурным заборчиком, переправленная туда силами прибывших ейщаровских людей, и Эша знала, что машина снова на ходу, но не спешила идти к ней.

   Михаил появился бесшумно, и Эша заметила его только тогда, когда он плюхнулся на скамейку рядом, устало вытянув ноги и сказав:

   - Господи, ну и бардак!

   - Так это... - бормотнула Эша, - а мне-то чего делать?

   - Не знаю, что ты будешь делать, только меня это не касается, - сообщил Михаил. - Скоро Георгич приедет, и, я так думаю, у нас будет длительная взаимная ругань, - он кивнул головой на дом. - Работы выше крыши. Мы тут надолго застряли!

   - А он знает, что я тут?

   - Да, конечно, я ему все рассказал.

   - И что он сказал?

   - Ничего, - Михаил покосился на нее. - А ты чего ожидала?

   - Ну, я думала...

   - Вот что, Шталь, - водитель хрустнул суставами пальцев, - давай сразу кое-что проясним. Ты мне не нравишься. Ты мне не нравилась и никогда не понравишься. Но ты ничего.

   - Твои слова лишены всякой логики.

   - А и хрен с ней, с логикой! - Михаил небрежно махнул рукой. - В общем, я рад, что тут оказалась именно ты. И мы ведь начали с этого района именно потому, что у тебя неподалеку сломалась машина.

   - Со своей машиной я еще отдельно на эту тему поговорю!

   - Короче, я хотел сказать, что... ну... В общем, мы бы, конечно, справились, но это заняло бы больше времени. Да и у тебя это вышло более эффективно, да... Ты... - он мучительно сморщился, словно подыскивая нужное слово невзначай раскусил лимон. - Ты вовсе не бесполезна. Ты хорошо поработала.

   - Правда? - Эша восторженно захлопала ресницами - такого комплимента от Михаила она никак не ожидала. - Ну, знаешь, ты тоже!.. Как ты там всех здорово перевалял! И вообще все время был очень грозный, особенно с тем палашом!..

   Правда вел себя, как идиот, да и большинство тех, кого ты валял, были пьяны в стельку, но, во-первых, я еще не сошла с ума настолько, чтоб тебе это говорить, а во-вторых, ты и вправду был очень грозный, особенно, когда у тебя глаза светились!

   - Очень грозный, - подтвердила Эша, словно убеждая саму себя, и Михаил, начавший было подниматься, плюхнулся обратно на скамейку и, восторженно блестя глазами, вдруг заговорщически зашептал:

   - Только когда ты будешь об этом рассказывать, пусть я буду без рубашки, потому что без рубашки я лучше смотрюсь!

   Эша предложила в рассказе снять с Михаила не только рубашку, но и штаны. Это предложение Михаил отверг, сказав, что без штанов, конечно, он еще лучше будет смотреться, но если Эша будет рассказывать о случившемся мужикам, то это вообще ни к чему, а если будет рассказывать девушкам, то он сам в голом виде будет отвлекать на себя внимание от основного повествования.

   - Да с чего ты взял, что я вообще буду об этом рассказывать? - удивилась Эша.

   - Ну это я так, на всякий случай, - Михаил встал. - Ладно, пока, у меня работы полно.

   - А что мне делать-то?

   - Приказа задерживать тебя у меня не было, - он пожал плечами. - Георгич сказал, что то, что ты будешь делать, его не касается. Ну, после всего мне кажется, что маньячить-то ты точно не будешь, а?

   - Это верно.

   - Тогда просто возвращайся в Шаю. Это самое лучшее и правильное, что ты можешь сделать. Уверяю, ты и там будешь полезна. К тому же, - Михаил почесал затылок, - Георгич перестанет в меня бросать бутылки.

   - А с чего ты решил, что он из-за меня бросает в тебя бутылки?

   - Ну, из-за тебя любой бы стал бросаться бутылками!

   - На что ты намекаешь? - заинтересовалась Эша, и Михаил, пробурчав что-то неразборчивое, встал окончательно и неожиданно протянул руку, которую Шталь удивленно пожала.

   - Ты делаешь это с отвращением?

   - Исключительно, - с усмешкой ответил водитель и дернулся было к дому, но Эша задержала его руку.

   - Я хотела спросить...

   Я слышала твой голос, как и голос твоего приятеля. В том поезде.

   ...был поезд, и там были люди - очень много людей! Помню, что там было страшно!..

   Электричка... старая электричка...

   Я вижу поезд... зеркала... Я вижу смерть!..

   Тебе четыре года. Что бы это значило?

   - Что спросить?! - нетерпеливо произнес Михаил.

   - Ну... А ты не знаешь, почему я всем в этом доме представлялась герпетологом? Вот с чего бы? Я в жизни не видела ни одного герпетолога.

   - Почему? - пальцы Михаила снова подобрались к затылку, после чего он обрадовано заявил: - Да наверное просто так!

   - Точно! Конечно же! Ты молодец!

   - Спасибо, - скромно сказал водитель и направился к гостинице, по пути шуганув павлина, который выглянул было из цветочных зарослей. Вздохнув, Шталь встала, взяла вещи и побрела к выходу.

   "Фабия" действительно ее ждала - Эша поняла это, как только открыла дверцу. Ибо дверца тут же сама собой захлопнулась, пребольно прищемив ей руку, и Шталь взвыла. Затрясла рукой, потом мрачно сказала:

   - Ладно. Я извиняюсь, что назвала тебя "предательницей". И что ругала тебя. Я знаю, что ты не виновата.

   Машина безмолвствовала, но выглядела отнюдь не добродушно. Эша потянула дверцу, но та не поддалась.

   - Я не буду тебя обнимать, - мрачно заявила Шталь. - И целовать не буду! Между прочим из нас двоих сломалась ты! Это была судьба? Или проблемы технического характера? Да на здоровье, я могу и пешком пойти!

   Дверца, мягко щелкнув, приоткрылась, и Эша, осторожно потянув за нее, скользнула внутрь, пристроила террариум на сиденье, повернула ключ, и мотор бодро заурчал. Мир был восстановлен.

   "Фабия"-танк?! Ничего себе мечты у ее машинки!

   А какие мечты у тебя самой, Шталь?

   Ответить на этот вопрос с ходу было сложно, но наверное, это было как-то связано с тем, что выбравшись на трассу, Эша на первом же перекрестке свернула в том направлении, которое вело в Шаю.

   Хотя, может, мечты были и не при чем.

   Просто хотелось домой