Мы снова падали…

Сперва в мягкой серой сумеречности, затем сверкнул луч, рапирой пронзивший толстый ватный слой. Блеснул и исчез, но вскоре вновь промелькнул… один, другой, третий… Окружающий туман забликовал, заискрился, проблески сливались в широкие полосы, закручивались по кругу, образовывая зеркальный светящийся колодец. В зеркалах показывались и исчезали, возносясь, призрачные земли — измерения, которые мы пересекали ускоренным магическим манером. Горы сменялись долинами, дворцы восставали на месте руин, а небоскрёбы поглощали джунгли … иногда не наземные, а подводные. Я с любопытством взирала на эти картины, сменявшиеся, впрочем, слишком быстро, чтобы успеть запомнить детали. Только иногда казалось, что ощутился мимолётный аромат незнакомых цветов. Потом стены колодца засветились так интенсивно, что если б не защитные очки, глазам стало бы больно.

В какой-то момент пришлось опустить веки и единственной связью с реальностью стало соприкосновение с рукой Кайлеана. «Подобно стальному канату» — вспомнила я его слова и сжала пальцы посильнее, он пожал в ответ. Глаза я открыла только тогда, когда прозвучало:

— Готовься, приземляемся.

Как следует готовиться к приземлению после падения — по ощущениям — с высоты многих километров, я не знала, но на всякий случай решительно сдвинула брови и стиснула зубы. Но пасаран, танки грязи не боятся и всё такое. В сущности, было ясно, что никто не разобьётся, но сердце всё равно ушло в пятки.

Как выяснилось, не приземления стоило опасаться. Падение вдруг замедлилось, а следом мы и вовсе зависли в центре колодца — две мушки в янтаре.

— Ш-ш-шес-с-сему! — прошипел сквозь зубы Кайлеан. Чувствовалось, что он пытается вырвать нас из недвижимости, но ничего не выходило. — Следовало ожидать! Данимира, держись за меня крепко и ни в коем случае не отпускай, но освободи мне руки…

Я послушно вцепилась в полу его куртки и собиралась спросить в чём дело, но тут увидала сама: в сверкающей стене обозначился чёрный разрез, его края начали выворачиваться, обнажая потустороннюю тьму. Кайлеан метнул в том направлении несколько огненных шаров, но они угасли на подходе и сквозь разрез всё равно полезло нечто чёрное, огромное… Вначале выпросталось гигантское крыло с заострёнными маховыми перьями, следом клювастая птичья голова… Голова склонилась набок, в круглых глазах-тарелках отразился блеск и клюв блеснул полированной сталью…

— Кто это? — воскликнула я.

— Ворон неудачи, — сквозь зубы отвечал Кайлеан. — Голем, враг путешествующих сквозь миры. Кто-то его создал и послал вдогонку. Перебирайся за спину и держись, сейчас начнётся…

Я передвинулась как он велел… и вовремя. Ворон наконец прорвался на эту сторону и, хлопая крыльями, взмыл вверх, его распростёртый силуэт раскинулся над нами зловещим облаком.

Что ж ты вьёшься надо мною, над моею головой… в мозгу сами собой, речитативом, не распевно зазвучали слова и оборвались — чудовищная птица ринулась в нападение.

Я тихонько взвизгнула, не удержалась, уж очень страшен показался вид стремительно несущейся на нас чёрной твари.

— За спиной держись! — рявкнул Кайлеан, хотя я и так там была, и метнул в агрессора огненный шар.

Шар разбился, пламя растеклось по чёрным перьям. Ворон с отвратительным звуком, похожим на скрежещущее завывание бензокосилки, взмыл вверх и там энергично встряхнулся. Огонь скатился с чёрного оперения будто вода и угас.

Раз за разом ворон атаковал нас, Кайлеан откидывал его, яростно выкрикивая заклинания, то испуская струи пламени из центра ладоней, то посылая воздушную волну, но проклятая птица не оставляла попыток. Глядя на стальной клюв и острые как бритва перья, можно было догадаться — достигни ворон своей цели, то, что с нами произойдёт, трудно будет назвать простой неудачей. Словно в подтверждение моих мыслей при очередном сближении острые концы перьев пропороли рукав Кайлеановой куртки и ткань потемнела от крови.

— Не дождёшься, — забормотала я вслух подобно заправскому рэперу, — не дождёшься, ты добычи не дождёшься… чёрный ворон, я не твой, не твой, не твой!

Ворон вдруг разинул клюв… нет, не клюв, пасть — багрово-красную, зубастую по-щучьи, и издал дикий скрежещущий вопль — одна бензокосилка наткнулась на другую… И в эту развёрстую пасть Кайлеан тут же загнал светящийся зелёным шар. Птица сделала глотательное движение и тоже засветилась зелёным изнутри, а потом чёрные перья и чёрная плоть ссыпались прахом с костей и на нас ринулся птичий скелет.

— Обними меня! — прохрипел Кайлеан, и сам успел извернуться и обхватить меня, прежде чем то, что осталось от ворона, налетело, ударило и всё завертелось…

Я чувствовала себя стёклышком в калейдоскопической трубке, которую трясёт не в меру энергичный малыш. Если бы не объятия, скорей всего нас унесло бы прочь друг от друга сумасшедшим вихрем и раскидало бы по разным мирам, но мы вцепились друг в друга, став единым целым, и никакая магия не смогла нас разъединить. Потом был удар, и беспамятство, а когда я очнулась, то обнаружила, что по выражению провидицы Луссии возлежу на груди сына кесарева, который продолжает крепко прижимать меня к себе.

Я приподняла голову и встретилась взглядом с Кайлеаном. Некоторое время мы смотрели друг другу в глаза, потом я спросила:

— Ты как? — И осторожно провела пальцами по исцарапанной щеке, спутанным волосам…

Голос его звучал глухо, но он улыбался, глядя мне в глаза:

— Превосходно.

Руки, обнимающие меня, были неподвижны, но сердце ускорило ритм.

— Вот и сбылось пророчество Луссии, — сказала я, лишь бы что-то сказать.

— Нет, — он покачал головой, — ещё не сбылось. Всё будет совсем по-другому, гораздо лучше…

Его многообещающая мечтательная улыбка смутила меня ещё сильней и я принялась осматриваться по сторонам.

…Обшарпанные жёлтые стены, мутные слепые окна, асфальт в дождевых лужах… взгляд упёрся в подозрительно знакомые зелёные мусорные контейнеры в углу двора-колодца. Не веря происходящему, я повернула голову и увидала железные ворота.

— Это никакой не Мадрид! — проговорила я в изумлении и поойкивая (всё тело ныло) покинула грудь кесареву.

Кайлеан приподнялся на локтях, огляделся, и — тоже покряхтывая — сел.

— Хатшепсутов ворон… убить не убил, но напакостил капитально… — Он с гримасой согнул ногу. — Сейчас, подожди… приду в себя и соображу куда нас закинуло…

— Нечего тут соображать, я знаю где мы. Мы в Петербурге, рядом с «карманом бога». Ну, в смысле, именно отсюда я попала в «карман»… Видишь, след на воротах — во-он там в углу справа? Нижний лист жести был согнут. Это Мелиса открыла лазейку, чтобы я к тебе прошла, потом вернула всё на место.

Кайлеан взглянул на ворота.

— Вот как?.. — неопределённо отозвался он и встал. — Могло быть хуже.

Его заметно шатнуло.

Я вскочила и поддержала Кайлеана, только теперь сообразив, в каком он виде — рваная куртка в тёмных пятнах, джинсы тоже не в лучшем виде, одна кроссовка «просит каши»… и сумки не было. И тут же поняла — и моя сумка исчезла тоже… Медленно я осознавала — я и принц Эрмитании Кайлеан Третий находились в центре Петербурга — без документов, без копейки денег, — нищие, грязные и оборванные как бомжи… Кайлеан к тому же был ранен и вымотан нападением ворона его состояние оставляло желать лучшего; к тому же, насколько я понимала, ему нельзя было пользоваться магией в нашем мире.

— Придётся поменять план действий, — растерянно сказала я.

Он горько усмехнулся:

— Да уж… полёт в бизнес-классе отменяется.

— Хорошо хоть лето. Тепло и погода неплохая…

Кайлеан взглянул наверх.

— Тучи, — сказал он. — Наверное, дождь будет.

Я тоже взглянула на жемчужно-серые тучки.

— Нет, это так… просто тучки… дождя не будет. Слушай, надо хоть как-то привести себя в порядок. Иначе будем привлекать к себе внимание. Так недолго и в каталажку загреметь… нам же это не надо?

— Каталажка крайне нежелательна. Если полиция что-то заподозрит и меня опознают, случится большой скандал. У Эрмитании будут неприятности.

— Здесь недалеко река… грязь смоем, я тебя осмотрю… можешь идти?

— М-могу, — ответил Кайлеан, сделал несколько шагов и снова пошатнулся. Я заметила, что он хромает, подскочила и подставила плечо.

— Обопрись на меня и пойдём. Здесь всё равно делать нечего.

Мы поковыляли к выходу.

Под одной из арок нам встретилась женщина с большим пакетом, из которого торчали перья зелёного лука. Она уступила дорогу, отпрянув к стене, и смерила нас выразительным взглядом. По выражению, появившемуся на её лице, можно было понять, какое впечатление мы производим на порядочных людей, — загульная парочка, не знающая удержу в развлечениях и резво катящаяся вниз по наклонной.

Подбородок принца Эрмитании надменно пошёл вверх. Кайлеан Георгиевич заметил и оценил взгляд встречной.

— Нам бы только до реки дойти… там я что-нибудь придумаю, — забормотала я, увлекая Кайлеана за собой. — Перед выходом на улицу наброшу на нас вуали — так… вообще… попробую придать общую благообразность. Не знаю, правда, насколько меня хватит — никогда ничего не делала с чужой внешностью, да и свою толком не меняла — только кудряшки выпрямляла, да и всё… честно говоря, никогда не думала, что это мне когда-нибудь понадобится…

Кайлеан, казалось, совсем меня не слушал и о чём-то усиленно размышлял, потом спросил:

— Твоя квартира где-то рядом?

Я затормозила, наткнувшись на невидимое препятствие.

— О нет-нет-нет… Туда мы не пойдём… Я не могу…

— Возможно там найдутся документы и деньги. Подозреваю, шанс небольшой, но его надо использовать.

— Всё равно не могу, — резко сказала я. — Просто не могу и всё. И деньги там вряд ли остались. — Я вспомнила Ангелину и её расстройство по поводу того, что я умираю прежде чем сообщила пин-коды от кредитных карточек. Наверное, она выгребла всё, до чего смогла дотянуться…

— Я схожу, осмотрюсь, и если всё в порядке — вернусь и пойдём туда вместе. — Он потянул меня вперёд.

Я упёрлась как осёл на горной дороге.

— Что там может быть в порядке? — Я постаралась совладать со страхом, но истерические нотки всё равно прорвались. — Вся комната в крови? Может, я ещё на свои косточки полюбуюсь?

От воображаемой картины я мелко затряслась и Кайлеан привлёк меня к себе.

— Ты была почти ребёнком, но проявила самообладание и ум, — заговорил он, медитативно поглаживая меня по голове. — Теперь ты уже не маленькая девочка, ты справишься, ты многое пережила, набралась опыта и стала ещё сильней…

Я уткнулась ему в грудь и насморочным голосом сказала:

— Не стала. И если я чего-то там набралась, то оно только что вылетело обратно. Пробкой! Мне по-прежнему страшно. У меня ноги отказываются идти в ту сторону, не заставляй меня… — Тут у меня возникла ещё одна мысль, я с ужасом взглянула на Кайлеана. — А вдруг кто-то из ковена там поселился? С них станется! А я не хочу никого из них видеть!

Он поднял моё лицо за подбородок, вгляделся и мягко произнёс:

— Конечно, я пойду один. Ты просто подождёшь меня неподалёку.

Лучше подалёку, подумала я, с трудом пересиливая желание бежать, не останавливаясь, до канадской границы. Чтобы справиться с паникой, пришлось вызвать в памяти образ родителей, нуждающихся в помощи. Я проглотила слюну и сказала:

— Хорошо, идём. Только погоди, вуали сооружу.

С грехом пополам я облагородила нашу внешность, замаскировав ссадины на лице Кайлеана, а также самые крупные пятна и прорехи. Остальное, как я понадеялась, окружающие должны были принять за модные тенденции, усердно пропагандирующие стиль «пятый день ночую под забором». Ещё я попробовала смягчить ощущение неординарности, излучаемое Его Высочеством за версту, наколдовав ему очки от близорукости старомодного фасона. Потом отступила, чтобы оценить плоды своих усилий, и с досадой констатировала:

— Эх, пустое дело. Породу за очками не спрячешь. На тебе этот ужас даже стильно смотрится. Что ж вы, Ваше Высочество такое Высочество, а?..

Возможно, я была предвзята, как все влюблённые, но мне воображалось, что Кайлеан Георгиевич даже в самом ужасном рубище всё равно продемонстрирует миру, что тот лежит у его ног. Девушки будут закидывать его лифчиками и телефончиками, а мужчины в ужасе звонить в полицию, требуя устранить конкурента.

Кайлеан усмехнулся, будто прочтя мои мысли, и вдруг как-то пригнулся, выставив плечи вперёд и подслеповато сощурившись. Куда-то подевалась и королевская осанка, и хищность, и даже рост как будто уменьшился. В одно мгновение он стал похож на обычного городского жителя.

— А так?

— О! Так лучше… ты что же, применил магию?

— Нет. Просто умею ходить в разведку. Идём?

— Идём. Но считаю своим долгом предупредить, что я в разведку ходить не умею.

Он пожал плечами и произнёс:

— Это ничего, ты же со мной.

Эти простые слова смогли бы утешить любую. Я вздохнула и по кошачьей привычке потёрлась щекой о его плечо:

— Я рада, что я с тобой. Пойдём.

Мы вышли из-под арки и оказались в небольшом проулке. Проулок пустовал — ни людей, ни машин, но слева и справа виднелись более оживлённые улицы. Шеренга оболваненных стрижкой, но уже обросших листвой городских тополей уходила в обе стороны.

Я повертела головой.

— Как ни странно, пока не понимаю, где мы, надо пройти дальше… — Я напрягла память: — Вроде бы, тогда я прибежала оттуда. — Я кивнула налево. Мы неспешно — из-за хромоты Кайлеана — двинулись в том направлении.

На соседней улице я сразу же сориентировалась. Неподалёку находилась «Можайка» — Военно-Космическая Академия и Чкаловский скверик, где когда-то… в прошлой жизни… я любила посиживать на скамейке, разглядывая изображённое на брандмауэрах панно «История авиации».

И Малый переулок действительно был совсем недалеко, и Тучков мост… до нужного места мы добрались быстро… слишком быстро.

Кайлеан оставил меня маяться на углу, а сам направился к моему дому. Я в сильном душевном смятении глядела вслед. Кайлеан, видимо, сбросил маску. У него появилась походка охотника в лесу — мягкая, осторожная… Будь он действительно в лесу, под ногой не хрустнул бы ни единый сучок… даже хромота куда-то подевалась.

Совесть вконец загрызла меня. А вдруг там на него нападут? А вдруг он будет нуждаться в подмоге? Через силу я поплелась следом, стараясь не думать о том, что могло поджидать впереди.

Ближе к парадной Кайлеан вдруг начал замедлять ход, а потом и вовсе остановился. Не оборачиваясь, он сделал мне знак остановиться.

Я замерла, глядя как аккуратно он отступал, не поворачиваясь к подъезду спиной и шагая след в след по своему пути.

Наконец он повернулся и быстро дошёл до меня.

— Уходим! — сказал он, схватил за руку и потащил прочь.

— К реке, — сказала я, указав направление. — Что там?

— В твоей квартире никто не живёт. Но вокруг раскинута сторожевая сеть с колокольчиками, такая же как в Аннмории, только небольшая, локальная. Никого не должна интересовать твоя квартира, но вот если кто-то к ней приблизится сознательно… хозяин сети сразу же об этом узнает.

— Хозяин сети — Мортен?

— Скорей всего. Всё говорит в пользу этого предположения.

— Тебя не засекли?

Кайлеан помолчал и ответил кратко:

— Надеюсь, нет. Я был осторожен.

До Невы мы дошли молча. Вернее было бы сказать — доковыляли. Кайлеан совсем охромел, и если вначале я взяла его под руку просто потому, что захотелось пройтись по знакомым улицам в тесной близости (и помечтать об утопическом), то в конце пути я откровенно его поддерживала. В небольшом и немноголюдном Петровском парке, что тянулся полосой вдоль берега Невы, мы спустились по откосу поближе к воде, и там Кайлеан немедленно повалился в траву с еле слышным стоном облегчения.

Сейчас можно было не поддерживать визуальную иллюзию — признаться, я тоже издала вздох облегчения, скинув наши вуали. Хранить одновременно несколько иллюзий оказалось не так-то просто.

В кармане джинсов я нашарила вышитый платочек — маленький сувенир из Эрмитании, захваченный на память в последнюю минуту. Теперь из сувенира платок превратился в предмет первой необходимости. Я намочила его в воде и, неоднократно прополаскивая, бережно смыла кровь и грязь с бледного лица Кайлеана и с рук. Но приподнять его и стащить куртку, чтобы осмотреть остальные раны, мне не удалось.

— Позже, — сквозь зубы сказал Кайлеан, не открывая глаз, и я оставила его в покое.

Захватив платок, я спустилась к реке и немного прошлась по берегу в сторону Тучкова моста.

Потом оглянулась.

Кайлеан лежал недвижим, вытянув ноги, раскинув руки, с закрытыми глазами, но грудь поднималась и опускалась равномерно… хорошо бы ему поспать хоть немного, подумала я и отошла ещё дальше.

Присев на корточки, я опустила платок в воду и стала его выполаскивать.

— Здравствуйте, — прошептала я. — Это я, кошка… то есть Данимира Шергина… это я раньше была чёрной кошкой, которая дала вам клятву… год назад, помните?

Несколько минут ничего не происходило, но потом…

Мне показалось, или волна, плеснувшая на берег, была чуточку выше остальных волн?

Я снова зашептала:

— Была ночь, и среди туч виднелось лицо мага, который разыскивал кошку… а вы укрыли эту кошку… меня то есть… а я ещё дала вам клятву… а-а-э-э… никого не любить… — Я сделала виноватое лицо и решилась: — Ну, в общем, я её нарушила!

Тут я замолчала, потому что увидала, как неподалёку из зеленовато-коричневой глубины вынырнула рыбка — золотисто-оранжевая, с красиво развевающимися плавниками и хвостом. Она напоминала изящную акварель китайского художника… ожившую акварель… я опустила ладонь в воду.

Подавив желание подманить её, сказав «цып-цып-цып», я спросила:

— А это вы, да?

Рыбка подплыла поближе и зависла, неспешно шевеля плавниками. Вокруг неё прямо у меня на глазах образовалась заводь из кувшинок — круглые листики и белоснежные цветы появились из-под воды.

Гармоничность явления меня приободрила. Мог ведь заявиться и крокодил, окружённый пираньями.

— Ладно… допустим, это вы… Так вот — по-другому и не могло случиться! Как можно было его не полюбить? Взгляните, он во-о-он там, на траве… извините, Кайлеан не может подойти… он вообще принц и этикету обучен… просто плохо себя чувствует… но правда он прекрасен?..

В сущности, призыв взглянуть на моего избранника являлся безусловной риторикой и рыбка продолжала безмолвно перебирать плавниками на одном месте, но венчики кувшинок развернулись в сторону Кайлеана и даже будто бы приподнялись на своих стеблях.

Воодушевлённая, я зашептала горячо:

— Я знаю, что он бывает несносен — эгоцентрик, и скрытный ужасно, и манипулятор, и вообще не верит в равенство людей… и, возможно, в его прошлом есть тёмные пятна, но вот мы только что пережили нападение монстра — и посмотрите — он весь изранен, а на мне ни царапины! Он позаботился о том, чтобы я осталась невредимой. Он вернул мне человеческий облик, вытащил из магической ловушки, а теперь помогает вернуться домой… Он старается! Я даже горжусь им иногда — столько добрых дел, и это с его-то характером! Так случилось, что сначала я полюбила в нём звериное, а теперь люблю его теперешнего… по-другому, но так же сильно… — Я замолчала, рыбка оставалась на месте и тоже молчала. Я неуверенно добавила: — И в любви ведь нет ничего плохого, правда ведь?

Только я собралась развить мысль, что если бы я старушек грабила или сиротские приюты поджигала, то это было бы совсем другое дело, такого плохого человека можно судить безо всякого снисхождения, — но ведь я этого не делаю! — как вдруг услыхала, что Кайлеан зовёт меня.

Обернувшись, я обнаружила, что он уже не лежит пластом, а приподнялся на локте.

Я обрадовалась и вернулась к рыбке и кувшинкам.

— Ещё вернусь и поговорим, — пообещала я. — Просто сейчас мне домой в Оленегорск очень надо. Но вы подумайте. Может, с этой клятвой можно что-нибудь сделать?..

И в тот же миг кувшинки ушли под воду и золотистая искра исчезла в глубине, оставив ощущение, что у меня только что состоялась беседа с галлюцинацией.

— Ты с кем-то говорила? — спросил Кайлеан, когда я подошла к нему.

— С рыбкой. С маленькой такой, симпатичной, — сказала я полуправду, поняв, что обрушивать на Кайлеана очередной неприятный факт из моей короткой, но бурной биографии в данное время не стоит. Он всё ещё был бледен и выглядел не вполне здоровым.

— Как ты любишь разговаривать с животными, — отметил он. — То паучок в ванной, то рыбка…

— Я люблю животных, — сказала я, — сама такой была. Но оставим это. Как ты себя чувствуешь?

— Скверно. Мне надо в подземелье, — вяло сказал он. — Там мне станет лучше. Стихия поможет.

Я поморгала.

— Ну-у-у… можно, конечно, поискать какой-нибудь подвал…

Он снова упал в траву и забормотал:

— Не подвал. Здесь есть настоящее подземелье. Я чувствую, я знаю. Большие пещеры, туннели… мне надо туда. Я выдохся, а там моя магия воспрянет. Отведи меня в пещеры…

С тревогой я потрогала его лоб. Бредит?

И вдруг догадалась:

— Ну конечно! Метро! Вот твоё подземелье! Здесь рядом станция метро «Спортивная»!

— Метро? — Кайлеан приоткрыл глаза. — Глубоко?

— По-моему, да. По эскалатору надо долго спускаться. Здесь же река рядом, поезда под рекой идут. Но я всё ещё не осмотрела твои повреждения. У тебя одежда в крови… особенно рукав… и с ногой что-то серьёзное…

— Идём. Под землёй мне станет лучше.

— Ты просто спустишься под землю, и тебе это поможет?

— Физиология такая — слишком тесно связана с магией… расплата за высший уровень. А в подземном метро воздух пропитан магией электричества, у которой много общего с магией огня.

Магия электричества? Как много нам открытий чудных готовит просвещенья дух… однако, — подивилась я.

— Да, спускаемся в метро. — Кайлеан осторожно приподнялся и сел. — Там я смогу колдовать. Моя магия вплетётся в уже имеющийся узор и будет незаметна имперским наблюдателям.

Зачем колдовать в метро, я понятия не имела, но, видя как бледен Кайлеан, не стала допытываться. Раз для облегчения состояния ему надо было оказаться под землёй, значит так тому и быть.

— Будут ли понимать тебя так же, как меня в твоей стране? — спросила я на всякий случай, помогая ему подняться.

— Обмен был обоюдным, — кивнул Кайлеан.

Когда я восстановила и укрепила наши вуали, мы поковыляли к метро.

Перед входом в вестибюль я попросила его собраться и применить все навыки хождения в разведку, чтобы беспрепятственно миновать досмотр у турникетов. Он вяло кивнул, я с тревогой поняла, что даже короткая прогулка истощила его силы… надо было срочно спускаться под землю.

Я поволокла Кайлеана, как муравей тащит на себе полудохлого жука. На гранитных ступенях он чуть не упал. Я стиснула зубы… только бы спуститься вниз…

У входа во внутренний вестибюль я прислонила Кайлеана к стене и, нервно улыбаясь, выпросила у проходящих молодых людей два жетона. Парни игриво намекали, что жетоны хорошо бы обменять на телефончик, но я оглянулась на Кайлеана и они тоже посмотрели. Кайлеан стоял, скрестив руки на могучей груди, и сверлил весельчаков многозначительным взглядом исподлобья. Даже прислонённый к стенке Кайлеан Георгиевич смог произвести впечатление — молодые люди поскучнели и сразу же пришли к верному выводу, что мой телефончик не так уж им и нужен, они отдали мне жетоны даром… то есть, безвозмездно.

Оставалось проскочить кордон перед турникетами. Что-то подсказывало, что тут не обойдётся без неприятностей.

Дурные предчувствия не замедлили оправдаться — перед турникетами нам наперерез двинулся полицейский.

Это был пузатый пожилой дядечка с лицом простоватым и, вроде, добродушным… и он был магом. Не слишком сильным, но моя маскировка его не обманула.

— В таком виде не пущу! — сказал он, неприязненно глядя на Кайлеана. — Девушка! Уводите своего дружка, пока я его не отправил куда следует. Пускай проспится вначале.

— Ну, пожалуйста…

— Да и вас за нарушение можно привлечь — нечего людям глаза запорашивать. Скажите спасибо, что у меня дочка такая же, жалко мне вас, дурёх… Ай-яй-яй! Такая славная девчушка и связалась с драчливым пропойцей… Слушай, девочка… бросай ты этого типа, пока жизнь себе не испортила…

Он принял Кайлеана за пьяного.

— Дядечка! — Я приложила руки к груди. — Пожалуйста, дядечка! Коля хороший! Коля и не пьёт совсем… — От отчаянья на меня снизошло вдохновение. — К нему просто друг армейский приехал — Серёга из Перми! Они вообще за пивом вышли вчера… в Купчино… а утром — вдруг здесь, на Петроградке… Коля в отпуске, Серёга из Перми в отпуске… а так они и не пьют вовсе!

Полицейский смерил взглядом Кайлеана:

— Где служил, Николай?

Я напряглась, опасаясь, что болезный Кайлеан Георгиевич ответит в духе «когда я на почте служил лесником»… или «в Иностранном Легионе», но он подсобрался, выпрямился и хрипло произнёс:

— Десант.

— А-а-а… ВДВ… — решил дядька. — Не сезон вам ещё в фонтанах купаться… Где ж ты, десантура, надрался-то так?

— В Купчино начали… — обтекаемо ответил Кайлеан.

— А порезал тебя кто?

— Мы с Серёгой отбились, — махнул рукой Кайлеан. — А потом снова выпили… за победу. Отметили.

— Отметили они… — проворчал дядька и уже с интересом спросил: — А Серёгу куда дел?

Кайлеан покачнулся и загадочно приложил палец к губам.

— Серёга? Серёга где надо. Познакомился… с одной… — Он начертил в воздухе нечто гитарообразное. — Но это не моя тайна. До Перми не дойдёт. Пермь должна спать спокойно.

— Вот, видите? А Коля ни с кем знакомиться не стал! Он хороший! Мне очень-очень надо его до дома довезти! А я выскочила, чтоб его забрать… и без кошелька… испугалась очень… только жетончики в кармане… и у Коли денег на такси уже нет. А нам домой надо! Пожа-а-алуйста!

Полицейский ещё раз смерил взглядом Кайлеана и вздохнул:

— Ладно, проходите… дочка у меня такая же… дурёха…

— Спасибо! Спасибо! — я расцвела и поскорей увлекла за собой Кайлеана, пока страж порядка не передумал.

На эскалаторе Кайлеан обмяк было и навалился на поручень, но внизу он уже выпрямился. Выйдя на перрон, он остановился посередине, расправил плечи и глубоко задышал.

— Хорошо-о-о… — с мучительным удовлетворением наконец произнёс он.

— Давай спустимся на вторую платформу, — обрадовалась я и потянула Кайлеана к следующему эскалатору. — Там ещё глубже!

Внизу я усадила его на круглую скамью рядом с золотистым мозаичным панно, воспевающим радости спорта.

Кайлеан глядел перед собой отрешённо… я сидела рядышком и помалкивала.

С шумом приходили и уходили поезда, платформа то наполнялась народом, то становилась безлюдной…

Через какое-то время я отметила, что его лицо наконец приобретает здоровый оттенок.

— Тебе лучше?

Он скривился и неопределённо пошевелил пальцами.

— Удовлетворительно. Пока сойдёт… Это собиратели милостыни? — вдруг заинтересовался Кайлеан, указав на двоих, вышедших из вагона прибывшего поезда.

Я пригляделась.

Мальчишки в мешковатых штанах, с причёсками из заплетенных косичек — может быть, моложе меня, увешанные бусами, фенечками и прочими атрибутами богемной жизни. Они остановились у колонны неподалёку и бренчали мелочью, выгребая её из кепки. Поскольку у одного в руках была гитара, а у другого — сдвоенные экзотические барабанчики-бонги, я предположила:

— Да, наверное. Но эти не нищие… Так просто, по вагонам ходят, играют что-нибудь… на пиво набирают… лето…

— А что у вас говорят, когда… на пиво набирают?

Я пожала плечами:

— Ничего не говорят. Музыку играют… «спасибо» иногда говорят. А те, кто без музыки, как-то так изъясняются: «Люди добрые, сами мы не местные, памажите, кто сколько может» и повторяют — «кто сколько может, кто сколько может» и это дикое «памажите»… Но «сами не местные» — это мафия. Мафия нищих. Все знают, но иногда подают — попрошаек жалко. Грустная, в общем-то, тема… — Я спохватилась: — А что? Ты же не хочешь…

— «Кто сколько может?» Хм-м-м… Великолепно! — Кайлеан хищно осклабился, порадовавшись неизвестно чему. — Идём!

Он повлёк меня к музыкантам; те опасливо покосились на приближавшегося Кайлеана, засуетились и подхватили рюкзачки, явно намереваясь смыться.

— Стоять. — Кайлеан оказался у них на пути и, подняв руку, пощёлкал пальцами. — Имена!

— Юраш… — как-то вдруг обмякнув и перестав беспокоиться, сказал гитарист.

— Ярик, — безучастно представился барабанщик.

Глаза обоих были пугающе пусты, они не отрывали взглядов от лица Кайлеана.

— За мной.

Кайлеан потянул меня к поезду, прибывавшему на станцию, Юраш и Ярик двинулись за ним как приклеенные. Я упиралась и бормотала.

— Ты их зачаровал? Это невинные люди, они тут не при чём! А это им не повредит? С ними же потом всё будет в порядке?

— Смотря как себя поведут, — холодно сказал Кайлеан. — Домой хочешь? — (Я насупилась, но кивнула.) — Тогда принимай всё, как есть.

— Мне никто не подаст, я не умею побираться… У меня не получится!

Он глянул высокомерно, в зрачках я уловила отблески огня.

— Естественно, не умеешь. Это буду делать я.

В полном смятении я позволила увлечь себя в вагон.

Двери закрылись, поезд тронулся в сторону «Адмиралтейской».

Как только мы оказались в туннеле, Кайлеан сотворил пасс и лампы в вагоне погасли. Через секунду освещение появилось вновь, но теперь свет стал багрово-тусклым и весьма зловещим… Вагон будто застыл в безвременьи, и пассажиры застыли, повернув головы в сторону нашей компании. Я поёжилась. Как-то чересчур преданно все уставились на Его Высочество. Чем-то ситуация ужасно напоминала сцену допроса в королевской библиотеке.

Внешность Кайлеана как обычно при использовании им магии обрела оттенок монументальности — он будто увеличился в размерах, на голове обнаружилась широкополая шляпа с высокой тульей, волосы удлинились и заструились по плечам, за спиной затрепетал чёрный плащ — неосязаемый сгусток тьмы.

Кайлеан приказал музыкантам:

— Играйте.

Тотчас мерно, в гипнотическом ритме застучали барабанчики, Юраш тихо перебирал струны своей гитары и под его пальцами зарождалась странная нездешняя музыка — колокольчики на ветру, арфа Эола…

— Люди добрые! Сами мы не местные! — голосом Дарта Вейдера провозгласил Кайлеан. — Памажите наличными, кто сколько может! Кто сколько может! Наличными! Кто сколько может!

Он снял шляпу и сунул её мне.

— Собирай.

Я, слегка ошалевшая от «памажите» из уст принца Эрмитании, автоматически кивнула.

Кайлеан медленно двинулся по вагону, я за ним, наш маленький оркестрик позади.

В красном полумраке пассажиры слегка заторможено, но послушно шарили по сумкам и карманам, доставая купюры. Подавали практически все, шляпа наполнялась. Несколько человек с виноватым видом кинули одну мелочь, а один мужчина — хорошо одетый, с благообразным породистым лицом, — вдруг прижал портфель к животу и фальцетом выкрикнул:

— Никому ничего не дам! Понаехали тут! У меня деточки, две родные кровиночки, — и то ни копейки алиментов от меня не получают!

— Кто. Сколько. Может, — с нажимом повторил понаехавший Кайлеан, нависнув над жадиной.

— Мерзавцы… какие же вы мерзавцы… ненавижу… ненавижу-у-у… — подвывал мужчина под стук барабанов. Слёзы текли по его благородной физиономии, когда он опустошал свой увесистый бумажник.

Руки были заняты шляпой, я локтём тронула Кайлеана, привлекая внимание.

— Может, не надо, ну его? Ты только посмотри, как его крючит… пусть лучше детям своим деньги отдаст.

— «Кто сколько может» — это сейчас не просто слова. Формула достаточно ёмкая, я легко вплёл в неё нужное заклинание. Все отдадут только то, что действительно могут пожертвовать, необходимого не лишатся, не волнуйся. А этот, кстати, всё равно добровольно никому ничего не отдаст. Если нажать посильнее — может и скончаться… от избытка чувств.

— Тогда оставь, — скривилась я, — пусть живёт, если может так жить.

Мы двинулись дальше.

— Кто сколько может! — продолжал заклинать публику Кайлеан под барабанный ритм.

Я по-прежнему ощущала неловкость. Народные деньги в шляпе были не последними, но всё равно чужими… Я заставила себя помнить о том, что мама и папа нуждаются в помощи, и запретила себе думать о моральной стороне нашего мероприятия по отъёму денег у населения. Надо было добраться до дома. Однако при виде пассажирки, совершающей странные телодвижения, я заново почувствовала себя не в своей тарелке. Пожилая женщина с гладко зачёсанными седыми волосами то вынимала из кошелька одинокую купюру, то вытряхивала мелочь на ладонь и пересчитывала её, то ссыпала обратно, то пыталась снять с себя застиранную вязаную кофточку, то озабоченно копалась в сумке, извлекая какие-то мелочи — потрёпанную записную книжку, рекламные буклеты, карандаш, ручку…

Я опять потыкала локтём Кайлеана.

— Что с ней? — встревожено кивнула я на суетящуюся пассажирку.

— Не может подать. Вообще ничего. Но очень хочет помочь. Характер такой.

Я вдруг вспомнила как уверяла речное божество, что не граблю старушек, и мне стало так стыдно, как не было никогда в жизни. Я выхватила из шляпы несколько бумажек и вложила их в сумку бедняги.

— Возьмите себе! У нас ещё есть! — с чувством сказала я.

Женщина просветлела. Она быстро достала из сумки то, что я ей дала, и торжественно опустила обратно в шляпу, глянув вокруг горделиво. Я всё-таки вынула часть купюр и опять положила в её сумку. Через мгновение деньги снова перекочевали в шляпу.

Пассажирка сияла, я хмурилась.

— Не возьмёт, не старайся, — обронил исподволь наблюдавший за этой сценой Кайлеан.

Перестав настаивать, я двинулась за ним. Дальнейший сбор подаяний прошёл гладко, не считая досадного эпизода, когда одна девушка — русоволосая, хорошенькая, но слишком, на мой вкус, активно раскрашенная, в шортиках, вдруг вытянула длинную загорелую ногу и поставила её перед Кайлеаном, преградив ему дорогу.

— Привет, — сказала нахалка, копаясь в сумочке. — Познакомимся? Меня Кристина зовут, а тебя?

Судя по тому, что она вела себя менее скованно, чем остальные пассажиры, Кристина была не лишена магических способностей. Наверное, заклинание Кайлеана действовало на неё слабее.

Кайлеан ничего не ответил, но и дисциплинарных мер предпринимать не стал. Просто стоял с непроницаемым лицом и ждал, когда магичка найдёт лишние средства.

Лишние средства всё не находились, а нога всё не убиралась… моё терпение лопнуло.

— Кайлеан Георгиевич, вы идите себе, не задерживайтесь, — посоветовала я голосом ласковым, но слегка вибрирующим. — У нас работы непочатый край. Я здесь сама разберусь.

Краешек его губ приподнялся… это наглое нарушение субординации, видите ли, забавляло Его Высочество!

Он двинулся дальше, легко перешагнув через препятствие.

— Кто сколько может… кто сколько может… — зазвучали слова заклинания.

— Ах, какой… — мечтательно сказала девица, глядя вслед Кайлеану. — А задница-то какая… М-м-м… Нет, такого мужика упускать просто грех! — И она стала приподниматься.

Я преградила ей дорогу.

— «Ах-какой» занят, — сквозь зубы произнесла я. — В смысле, делом занят. Недосуг ему. Руки прочь. И ноги.

Ничуть не обидевшись, Кристина опустилась на место и с сожалением сказала:

— Ладно, занят так занят… Слушай, и где только такие водятся? — Она наконец опустила в шляпу свою лепту.

— Если расскажу, ты не поверишь, — сухо сказала я и пошла дальше, бдительно оглядываясь. Но магичка уже сидела смирно, только продолжала мечтательно улыбаться, глядя перед собой.

Когда мы дошли до конца вагона, шляпа наполнилась доверху.

Поезд начал тормозить — приближалась станция.

— Оставайтесь в вагоне, за мной не ходить, — велел Кайлеан музыкантам. — Когда двери закроются, можете считать себя свободными.

…Как только поезд вышел из туннеля, красноватый свет в вагоне сменился на обычный, облик Кайлеана стал прежним и пассажиры задвигались в прежнем ритме.

Двери открылись, Кайлеан шагнул на платформу, я медлила.

— Данимира, идём, что с тобой?

Я колебалась, и всё же подбежала к той женщине, что так хотела помочь нам, и всё-таки всунула ей в руки несколько крупных купюр.

— Тратить только на себя — это приказ! — выпалила я, копируя кайлеановские интонации, и успела выскочить из вагона, когда двери уже начали закрываться.