Я катаюсь на карусели, круг за кругом, меня тошнит, у меня кружится голова, перед глазами мелькают лица.

Бен, прижимающий к виску дуло пистолета. Грета, которую тащат прочь от меня. Амина, висящая на веревке высоко над ареной. Моя рыдающая мать, когда меня уводят от нее. Кадир, поблескивающий в тусклом свете золотым зубом. Вивьен Бейнс, с торжествующим видом обнимающая Бена. Злорадно хохочущий Сильвио, тянущий руки ко мне, тянущий руки к Бену.

И так круг за кругом. Бен, Грета, Амина, Кадир, Вивьен Бейнс, Сильвио, Бен, Грета, Амина.

Круг за кругом, круг за кругом. Лицо за лицом, лицо за лицом. Круговорот страха и ужаса.

Всю ночь напролет я то погружаюсь в один и тот же яркий, лихорадочный сон, в котором реальность сливается с кошмаром, то выныриваю из него. В конце концов, я уже не понимаю, что сон, а что явь.

Внезапно раздается стук в дверь. Я моментально вскакиваю, судорожно хватаю ртом воздух, распахиваю дверь и в тусклом утреннем свете вижу перед собой Кадира.

— Ты готова? — спрашивает он.

Я киваю.

— Тогда пойдем.

Закрыв за собой дверь, я выскальзываю на улицу, оставляя Джека спать одного на земляном полу.