Берти вышел на середину манежа и остановился в ярком свете прожектора. Один из акробатов заиграл на флейте, другой – на виолончели. Музыка была прекрасной и немного таинственной, она вздымалась и опадала, будто заколдованная волна.

– Дамы и господа, друзья и дети, добро пожаловать на вторую половину нашего представления. Я счастлив представить вам загадочного и удивительного человека. Сейчас он покажет вам нечто изумительное.

Сорока Мак-Кракен выпрямилась, улыбаясь, точно обезьяна, застрявшая в ведре с бананами. Рубин был надёжно спрятан в особом потайном кармашке, пришитом к её штанишкам. Никто не станет подозревать, что почтенная старушка хранит при себе краденое, тем более в собственном нижнем белье. Она могла спокойно наслаждаться представлением, а под конец, может, даже удастся слямзить эти замечательные часики в качестве сувенира.

– Не буду тратить слов зря, дамы и господа, единственный, неповторимый, невероятный… УМОПОМРАЧИТЕЛЬНЫЙ УМБОНДЗО!

В зале загремели аплодисменты.

Сорока Мак-Кракен хлопала изо всех сил. На Умопомрачительном Умбондзо был длинный алый плащ с золотой подкладкой. Рядом с ним стоял канделябр с десятью свечами, от их света по всему шатру плясали таинственные тени. Заворожённые зрители затаили дыхание и ждали, что будет дальше.

Берти шагнул в зал.

– Умопомрачительному Умбондзо нужен доброволец! Есть желающие?

Сотни рук взлетели в воздух и затрепетали, точно нетерпеливые птицы. Берти указал на дяденьку в очках.

– Устроит вас этот джентльмен, Умбондзо? Нет? – Берти указал на взволнованного мальчика в заднем ряду, который отчаянно размахивал рукой. – А этот молодой человек?

Винни поднялась и указала на старушку рядом с собой.

– Может, её возьмёте? – крикнула Винни, и луч прожектора перепорхнул на второй ряд.

Для Сороки Мак-Кракен это была последняя вишенка на торте.

Зрители завопили и захлопали, а Берти взял Сороку Мак-Кракен за руку – сумочку она повесила на локоть другой – и повёл на арену.

– Подойдите поближе, милая дама! – пригласил Умбондзо. – Разрешите полюбопытствовать: какой ваш любимый цветок? – Умбондзо вытащил из рукава тюльпан и подмигнул. – Впрочем, можете и не говорить.

Сорока Мак-Кракен залилась краской, а зрители зааплодировали.

– А не скажете ли, мадам, который час? – поинтересовался Умбондзо.

Старушка потянулась к запястью, однако часов на нём не оказалось. Она подняла глаза на Умбондзо – тот раскачивал часики между пальцами руки. Зрители опять взревели от восторга, а Сорока Мак-Кракен ухмыльнулась. «Какой замечательный иллюзионист, безупречный профессионал», – подумала Сорока про себя, качая головой и приглаживая волосы. Она и не заметила, как он стащил часы прямо у неё из-под носа. Не заметила она и ещё кое-что: как маленькая обезьянка-призрак взобралась сзади по её кофте.

– А это у нас тут что? – осведомился Умбондзо, запуская руку ей за ухо. Он проделывал этот фокус тысячи раз, и обычно там оказывалась серебряная монетка, а в редких случаях – цветок. Однажды, против всех его ожиданий, – сарделька. Но даже сам Умбондзо страшно изумился, когда из-за уха у старушки вывалился сверкающий рубин размером с гусиное яйцо.

Озадаченный фокусник положил его на ладонь и осмотрел.

– Ничего себе. Надо же. Гм. Погодите-ка… ведь это…

Лорд Пеппер вскочил со своего места в первом ряду и, вцепившись одной рукой в волосы, а другой указывая на камень, заверещал:

– МАМОЧКА РОДНЕНЬКАЯ! ВОДИЧКА ХОЛОДНЕНЬКАЯ! ЭТО ЖЕ «ОКО МУМБАЯ»! ВОР!

Все умолкли, только звякнула не в лад струна виолончели. Зрители ахнули, не понимая, является ли происходящее частью номера, стоит ли выразить восторг или возмущение.

Определиться они не успели: Сорока Мак-Кракен выхватила у Умбондзо камень – точно кошка лапой махнула. «Да как он смеет! Кармашек в штанишках – место не для посторонних глаз! Просто кошмар какой-то, – сердито подумала Сорока, – сколько же воришек развелось на свете!» Впрочем, сдаваться просто так она не собиралась. Не обращая внимания на ахи и перешёптывания зрителей, она твёрдым шагом покинула манеж, выставив вперёд подбородок и крепко сжимая камень в кулаке.

Однако, шагая к выходу и не сводя глаз с двери, Мак-Кракен не заметила в проходе ковбойского сапога Винни, выставленного под строго просчитанным углом. Старушка споткнулась, покачнулась, «Око» выпало у неё из руки и полетело вверх, всё выше и выше. А потом, вместо того чтобы приземлиться на опилки, камень повис в воздухе и поплыл, будто волшебная красная планета. Казалось, он бросает на воровку неодобрительные взгляды.

А Сорока Мак-Кракен так и лежала, растянувшись на опилках, и пыталась сообразить, что за чертовня творится вокруг.

На самом деле камень держал обеими лапами Орландо, свесившийся вниз головой с каната, за который уцепился хвостом. Несколько секунд камень качался по широкой дуге из стороны в сторону, точно огромный розовый маятник. А потом, без всякого предупреждения, он пролетел через весь шатёр, прямо в клюв Габриэлю. Гусь расправил крылья, взмыл к потолку и начал описывать там круги. Зрители захлопали и завопили – казалось, что камень плывёт по цирку.

Сорока Мак-Кракен кое-как поднялась с пола, щелчком закрыла сумочку и со свирепой решительностью повесила её обратно на локоть. Если уж назвался грабителем с мировым именем, не к лицу тебе вот так вот сразу сдаваться. Она понятия не имела, что за нечисть завелась в этом цирке, но одно знала точно: камень она получит обратно.

Сорока решительно вернулась на манеж, выхватила у Берти шпрехшталмейстерский хлыст и прицелилась прямо в камень. ЩЁЛК! Старушка вырвала камень из воздуха, точным ударом хлыста выбив его из невидимого клюва Габриэля. Живчик выскочил на манеж и перехватил падающий камень в пасть.

Мак-Кракен, зарычав, бросилась к камню, но Живчик подбросил его в воздух и, махнув хвостом, будто теннисной ракеткой, отправил на другую сторону манежа, гавкнув:

– Валентин, твоя очередь!

Валентин выскочил из тени, подпрыгнул и ловко поймал камень передними лапами. Совершив изящный пируэт, он одним грациозным движением отбросил сокровище дальше, прокричав:

– Мартин, лови!

Хомячок, сидевший на спине у Руджу, галопом проскакал мимо. В самый последний момент он перевесился вниз и, будто на настоящем родео, подхватил камень.

Мартин крепко прижал рубин к своей рыжей шёрстке, по-ковбойски подскакивая на спине у Руджу, который сотрясался при каждом чихе.

– И-го-го! – завопил Мартин. – Эй, Живчик! Держи обратно!

Живчик подпрыгнул, схватил камень зубами и принялся прыгать через горящие обручи. Сорока Мак-Кракен мчалась за ним по пятам, пытаясь подцепить рубин и громко бранясь.

Зрители заворожённо пыхтели. Такого захватывающего номера они ещё не видели никогда. Как в цирке Томбеллини такое придумывают? Они искали глазами скрытые проволоки, но ничего не находили. «Око Мумбая» летало по всему шатру и зависало в воздухе, будто бы под воздействием незримой потусторонней силы. Зрители, разумеется, понятия не имели, что именно так всё и есть.

Опередив Сороку Мак-Кракен на долю секунды, Живчик перекатился по манежу и перебросил камень Руджу. Взмахнув полосатым хвостом, тигр подбросил камень высоко-высоко вверх. Прямо на глазах у зрителей рубин падающей звездой промчался по тёмному небу циркового шатра и шлёпнулся точно в карман плаща Умопомрачительного Умбондзо.

Сорока Мак-Кракен с поразительной для пенсионерки выносливостью бросилась через весь манеж прямо на фокусника.

– Отдай мою вещь, вор! – верещала она, пытаясь схватить сокровище.

Опешивший Умбондзо увидел, что среди кресел стоит коляска маленького Дейви. Он вытащил рубин из кармана и бросил его прямо на мягкое шерстяное одеяльце. Дейви удивлённо мигнул большими, по-младенчески голубыми глазками. А потом схватил камень липкими ладошками, радостно облизал и уронил на колени.

Лорд и леди Пеппер нервно ёрзали в креслах. Что тут происходит? Где Винни?

Сорока Мак-Кракен, раскорячившись, перевалилась через два первых ряда кресел. Отобрать у ребёнка конфету – что может быть проще? Вот только она не приняла в расчёт маму Дейви, а той такая мысль не понравилась. Евангелина выпустила изо рта столб пламени, остановив старушку.

И тут к представлению подключились все артисты цирка Томбеллини, решившие, что это такое внезапное добавление к программе. Воздушный гимнаст орлом пролетел мимо, прямо над головой у Дейви, и выхватил «Око» из коляски. После этого он, ухмыляясь, взмыл к самому куполу и перекинул камень одному из жонглёров, который принялся подбрасывать его в воздух. Сорока Мак-Кракен замолотила беднягу жонглёра сумочкой по голове.

С громким воплем «НАШИХ БЬЮТ!» Орландо кинулся на выручку своему герою. Он схватил камень и залез сзади старушке под кофту – она пискнула, точно перепуганный попугай. А потом, к восторгу всех зрителей, старушенция заплясала, точнее, задёргалась – просто животики надорвёшь. Уж на сей-то раз она сразу сообразила, что дело не в несварении желудка. После нескольких секунд этого захватывающего зрелища Орландо внезапно ракетой вылетел из-под её плиссированной юбки и прыгнул на проволоку. Камень был надёжно припрятан в изгибе его хвоста.

Мак-Кракен просто ревела от злости, её слепила ярость. Она полезла по столбу на проволоку – колготки у неё сползли до самых колен, а вслед за ними ползли и штанишки, к полному восторгу зрителей.

Усевшись верхом на прожектор, Орландо терпеливо дожидался, когда старушка до него доберётся, – она пыхтела и кряхтела, но, видимо, твёрдо решила долезть до самого верха. «Око Мумбая» блистало на площадке для канатоходцев, точно красное яблочко, – совсем созрело, пора срывать.

Окончательно выдохшись, Мак-Кракен добралась до верхушки и, победоносно, но слабо ухнув, выставила вперёд потную ладонь. Её пальцы уже тянулись к бесценным сверкающим граням рубина… Зрители затаили дыхание. И тут Орландо футбольным мячиком сорвался с прожектора. «Око» полетело вниз, вниз, вниз, до самого манежа, и аккуратно приземлилось в ручищу Силача Марио. Тот не совсем понял, что ему нужно делать, и отшвырнул камень, точно горячий уголёк, Берти, который в свою очередь перебросил его Винни, а она запустила его леди Пеппер в её Вулканический попкорн; леди выудила камень из попкорна и вручила мужу, который тут же засунул его для сохранности под свой колпак фокусника. Уф-ф!

Но цирк на этом не закончился. Все взгляды обратились вверх – Сорока Мак-Кракен стояла на площадке рядом с натянутым канатом. Она стиснула зубы, понимая: выход у неё один – побег. Собрав все остатки своего достоинства, старуха шагнула на канат, ловя равновесие с помощью зонта и сумочки. Покачнувшись и пошатнувшись высоко над землёй, она сделала первый неверный шаг. Зрители оглушительно хохотали над забавной старушкой-клоуном.

Мартин любил оружие, особенно блестящее. Он давно уже положил глаз на цирковую пушку и гадал про себя, выпадет ли случай из неё выстрелить. Хомяк стоял, наблюдал за Мак-Кракен, и тут ему пришло в голову, что момент ну прямо самый подходящий.

Никто не успел его остановить – он подскочил к пушке и запалил фитиль.

– Ребята, в сторонку, стреляю!

Раздалось шипение, блеснула искра. Пушка выпалила с оглушительным грохотом. Сверкающая бомба, точно фейерверк, взвилась в небо. Для Сороки Мак-Кракен это оказалось чересчур: она заверещала, и нога её соскользнула с тонкого каната. Зрители застыли от ужаса: старушка сорвалась и полетела вниз, к арене, с зонтом в руках… и угодила прямо в небольшой бассейн, который клоуны предусмотрительно заполнили ледяной водой. Брызги полетели во все стороны, рассыпаясь в воздухе блестящей снежной радугой.

Блёстки опускались, образуя отчётливые очертания фигуры. На краткий миг всем показалось, что из сияния сложился силуэт великолепного тигра – он рычал, стоя на задних лапах, взметнув передние в воздух.

Сорока Мак-Кракен села в бассейне, насквозь промокшая, побеждённая.

– Видели? – пролепетала она, когда клоуны подхватили её за руки и за ноги. – Видели эту… зверюгу?

Но Биш, Баш и Бош не слушали – они безжалостно натирали ей нос. А потом усадили мокрую как курица старушенцию в свой автомобильчик и повезли по манежу в клоунскую тюрьму, чтобы оттуда её забрала полиция; при этом они всё время гудели в гудок и махали руками довольным зрителям.

В середине шатра Руджу чихнул, выбросив облако блёсток: а-а-пчхи! – и Винни погладила его по шёрстке.

– Изумительное представление дал наш Могучий Раджа, – проговорила она с улыбкой. – Может быть, самое-самое лучшее!

Все Любимцы полностью с ней согласились.

А зрители вскочили на ноги, топали и вопили, забыв обо всём на свете. И дети, и взрослые выбежали на арену, смешались в танце с артистами – оркестр же исполнял музыку финала. Участники представления снова и снова кланялись, мимо их ушей пролетали розы на длинных стеблях, и вот наконец артисты удалились за тяжёлый бархатный занавес в дальнюю часть шатра.

– Браво! – не унимались зрители и хлопали до боли в ладонях. – Бис! Какое представление! Хотим ещё!

Они никогда такого не видели. Да, Старкросс-Холл, безусловно, оказался лучшей туристической достопримечательностью в мире.

Когда усталые, но довольные любители цирка наконец-то разошлись, унося с собой сахарную вату и весёлые воспоминания, Живчик обвёл шатёр глазами:

– Погодите-ка, мы ещё не закончили. Где Берти? Видел кто-нибудь Альберто Томбеллини?

Но шпрехшталмейстер бесследно исчез.