Альбертино Томбеллини, совершенно ошарашенный, сидел в своём фургоне. Всё его душевное спокойствие только что пошло тигру под хвост.

– Берти, вы тут? – Винни, распахнув дверь, шагнула внутрь. И увидела, что все стены завешаны фотографиями. Это были фотографии Руджу: Руджу на манеже, Руджу за поеданием пирожных, Руджу на прогулке, Руджу рычит, Ружду, которого щекочут… Винни тут же вспомнила альбом, в который вклеивала всё, связанное с Живчиком. Она поняла, как для Берти важны эти фотографии. Ведь больше у него ничего не осталось.

Берти сидел, уставившись на них.

– Винни, только не смейся, – прошептал он. – Но мне кажется, что я его только что видел.

Винни принялась поаккуратнее переставлять фотографии в рамках на туалетном столике, а потом прокашлялась.

– Знаете, Берти, не так давно умер мой пёсик. Его звали Живокост Пеппер. И он тоже мой лучший друг.

– В смысле был твоим лучшим другом? – мягко поправил её Берти.

У Винни блеснули глаза:

– Берти Томбеллини, мне кажется, вам нужно кое-что показать… вот только сперва – ваши особые часы с тигром при вас?

– Часы? – Озадаченный Берти инстинктивно потянулся к жилетному карману. – Да, конечно, а что?

Винни посмотрела ему в глаза, а потом протянула руку:

– Вы мне доверяете?

Берти перехватил её блестящий взгляд.

– Думаю, что да, Винни Пеппер, – сказал он, опуская часы в её раскрытую ладонь.

Винни сжала часы в кулаке, а другой рукой распахнула двери фургона:

– Тогда идёмте.

Она мягко спустилась по ступеням в лунный свет и повела старика обратно к шатру.

В шатре было совсем тихо. Зрители разошлись, артисты пили какао у себя в фургонах, а разъярённую Сороку Мак-Кракен давно увезли полицейские. Поднырнув под дверной полог, Винни вывела Берти на середину манежа, с виду совершенно пустого, и усадила на табурет в луче света. Любимцы молча следили, дожидаясь, когда Винни заговорит.

– Альберто Томбеллини, – проговорила она, возвращая ему часы, – каковы ваши три самых заветных желания?

На миг шпрехшталмейстер задумался.

– Ну, во-первых, я, конечно, желаю счастья всем обитателям Старкросса. А ещё – чтобы когда-нибудь мы встретились снова. – Он осёкся, закрыл глаза, крепко сжал часы в руке, затянутой в серую перчатку. – Но сильнее всего мне хочется… мне ХОЧЕТСЯ, чтобы Руджу, любимый мой Руджу, по-прежнему был здесь.

Карманные часы отсчитывали секунды. Берти медленно открыл глаза. Обвёл взглядом шатёр, но не увидел ничего, кроме девочки и серебристых пылинок, плясавших в студёном ночном воздухе. Он качнул головой и печально улыбнулся – в глазах его стояли слёзы.

– Ах ты, славная моя мисс Винни Пеппер. Спасибо за попытку помочь, но я просто старый дурак. Сам не знаю, чего мне привиделось. Видимо, старческие глаза сыграли злую шутку. И вот, выставил себя непонятно кем. Прости, пожалуйста. – Он встал, собираясь уходить, вытер уголок глаза. – Ну, я пойду, нужно собирать вещи. Цирку пора в дорогу…

Сначала звук этот был крошечным пузырьком. Он нарастал и нарастал, и вот тишину разорвал громоподобный рык, будто бульдозер проехал. Рык сотряс шатёр от опоры до самой верхушки. Сердце у Берти замерло от изумления, глаза стали круглыми, как монеты, – он прекрасно знал этот звук: изумительную песню, выгравированную на дверях его сердца. Рот у него открылся, и он воскликнул:

– НЕТ! Не может быть! Винни Пеппер, это что, волшебство?

Винни, шпрехшталмейстер собственного призрачного цирка, шагнула вперёд и отвесила плавный низкий поклон.

– Альберто Томбеллини, на арене единственный и неповторимый МОГУЧИЙ РАДЖА!

Руджу вылетел из мрака, точно сияющая комета, проносящаяся по небосклону. Сполох рыжего меха перелетел через манеж в два гигантских прыжка и замер в полной тишине; нос его оказался в нескольких сантиметрах от носа Берти.

– Кисонька моя любимая! – ахнул Берти. Глаза его сияли, он широко раскинул руки.

Сколько же Руджу дожидался этих слов! Он громко заревел от радости и со всех своих тигриных сил облапил Берти. А потом перекатился на спину, чтобы Берти мог почесать ему пузо. Старым друзьям наконец-то показалось, что они очутились на Небесах.

Берти не видел Орландо и Мартина, которые кружились рядом в победной пляске, не видел Габриэля и Валентина, которые обнялись от счастья. Винни почесала Живчику макушку.

– Умница! – сказала она, и хвост Живчика взметнулся вверх, точно флаг на сильном ветру. Ему очень нравилось, когда у них всё получалось, как задумано.