В запахах Живчик разбирался очень хорошо. Люди-то знать не знают, что у каждого чувства есть свой запах: это такая собачья тайна. Например, счастливые люди пахнут, как горячая булка с маслом, а хмурые люди – ржавыми гвоздями и тиной.

Запах разбитого сердца Живчик раньше чувствовал только один раз: так пахло от Винни. И запах этот держался после его смерти долго-долго: странная смесь соли, тумана, жёлтых одуванчиков, пустых ящиков стола, опавших листьев и слабый-слабый налёт фиалки. Тем же самым пахло и от Берти Томбеллини, и от его открытки. Живчику даже думать об этом было больно. Хвост у него поджимался, уши опадали. Что-то тут было не так. Живчику это не понравилось, а потому он попытался переключиться на шатёр.

Что удивительно, изнутри шатёр казался гораздо больше, чем снаружи. Призраки устроились в нём по-домашнему – растянулись на рядах деревянных кресел, тянувшихся по кругу. В середине находился большой манеж, ярко освещённый и посыпанный опилками.

Мартин пихнул в бок Орландо:

– Вон, гляди! Такая же мягкая штука лежала когда-то у меня в клетке. Она в зубах застревает. И ею не наешься.

Но Орландо уже подскочил и вскарабкался на трапецию, в полный голос распевая неприличные моряцкие песни.

Берти, не видевший, разумеется, призрачного гимнаста, представлял Пепперам свою труппу.

– Это наш Силач Марио.

Человек-гора сделал шаг вперёд. Огромной рукой он обнимал крошечную рыжеволосую тётеньку, которая в свою очередь держала на руках пухлого младенца.

– А это Евангелина, наша дивная огнеглотательница.

Тётенька сделала реверанс, а младенец заулыбался и закопошился. На нём были ползунки с вышитой надписью «Цирковой карапуз». Берти ласково улыбнулся малышу.

– А это их сынок, Дивный Дейви. Мы пока не знаем, кем он станет, но совершенно уверены, что из него выйдет что-нибудь дивное.

Потом Берти указал на группу из десятерых артистов в блестящих трико.

– Вот, четыре поколения Томбеллини. Эквилибристы, акробаты, канатоходцы и воздушные гимнасты. А ещё все они – талантливые музыканты.

Артисты построились – в руках у них были самые разные музыкальные инструменты; блестя белыми зубами, они дружно помахали гостям. Пепперы тоже улыбнулись и нестройно помахали в ответ.

Берти повернулся налево – там стоял высокий дяденька в плаще, расшитом звёздами.

– А это Умопомрачительный Умбондзо. Непревзойдённый фокусник и иллюзионист.

Умбондзо наклонился, чтобы пожать гостям руки, и из-под его плаща во все стороны полетел серпантин.

– Ай, – сказал он с улыбкой. – Вечно такое случается!

Пока Пепперы следили, как разлетаются разноцветные ленточки, раздалось громкое бибиканье. На манеж выехал крошечный автомобильчик, из него вылезли три клоуна и протянули гостям малюсенькие ладошки в белых перчатках.

– Приветик, Пепперы! Мы – Биш, Баш и Бош. Рады знакомству.

Лорд Пеппер взял руку Боша в свою, и его тут же ударило током.

БЗЗЗЗЗЗ!

Клоуны с хохотом повалились на пол, размазывая друг другу по лицам крем с пирожных.

Берти виновато улыбнулся:

– Увы, клоуны у нас не очень воспитанные. Пожалуй, все… кроме жонглёров. Им пора бы вернуться, но они всегда часами пропадают в супермаркете – не получается у них просто загрузить овощи в тележку, как все.

Орландо завопил из-под купола:

– Жонглёрам – УРРРРРРА!

Винни шагнула вперёд.

– Одну минуточку, – сказала она, вспомнив про рекламное объявление и открытку от Берти. – А разве у вас нет тигра?

Весёлый, жизнерадостный Берти вдруг резко обмяк и, наморщив брови, посмотрел на носки своих ботинок.

– Тигра? Нет, Винни Пеппер, боюсь, тут ты заблуждаешься. В цирке Томбеллини точно нет никаких животных, только люди. А теперь прошу меня простить, у нас очень много дел.

Он вытащил из жилетного кармана сверкающие часы, открыл и снова закрыл крышку.

– Времени всегда остаётся меньше, чем кажется.

Берти вышел в синюю дверь и отправился к себе в фургон – оставив за собой такой сильный запах разбитого сердца, что Живчику стало не по себе.