Упав с невообразимых высот, я лежал на спине. Бледная дневная луна двигалась по небу, обрамленная ступеньками пожарной лестницы. Я лежал на влажном картоне, прислонившись к стене баров «Логово тигра» и «Караоке-ля-ля-лэнд». Тысячу раз я подносил руку к глазам и рассматривал линии судьбы, долины и дельты, заполненные илом. Я изо всех сил пытался сконцентрироваться. Ничего не происходило. Отчаяние и чувство опустошенности разрывали грудь, а я все изгибался и гнулся, пока совершенно не обессилел.

Холодная капля упала на лоб. Должно быть, что небеса оплакивают меня или, напротив, желают подвергнуть мучительной китайской пытке. Если не перестану рассматривать ладонь, то сойду с ума и без вмешательства небес. Но я не сдамся. Чтобы не завопить в голос, я снова и снова подносил руку к лицу и изгибался.

Несколькими часами раньше мы неслись по автостраде. Попадавшиеся нам навстречу пижонские фургоны резко виляли, чтобы избежать столкновения с несущимся в сопровождении гудков встречных машин, словно пуля, выпущенная из ружья, автомобилем. Один раз грузовик, двигавшийся по встречной полосе, вынужден был съехать в канаву рядом с рисовым полем, чтобы избежать столкновения с автомобилем-камикадзе. Впрочем, Красная Кобра никак не отреагировал на эту маленькую неприятность. Мы неслись по спящему пригороду с таким визгом, словно Красная Кобра специально хотел причинить боль ни в чем не повинной резине.

Мысли о злополучном звонке, лишившем его возможности сладостной мести, заполняли всю сущность Красной Кобры. Его пассажир с побелевшими костяшками пальцев не испытывал к бандиту никакой жалости – я ведь советовал ему не отвечать на звонок. Я злился. В баре «Лотос» мы держали судьбу в руках, а потом позволили ей выпорхнуть, словно выигрышный лотерейный билет на ветру. И снова мы с Мэри вынуждены начинать все сначала, словно две квантовые частицы в океане относительности. Возможно, Господь сам и не кидает кости, но порою мне кажется, что наш дорогой Боженька, перебирая кости в ладони, умышленно слегка разжимает пальцы.

На повороте Красная Кобра вдавил тормоза. «Мерседес» резко затормозил, заставив меня повиснуть на ремне безопасности.

– Эй ты, убирайся вон, – прошипел он.

Дорога была пустынна. С обеих сторон тянулась бетонная насыпь. Красная Кобра сжимал руль, мечтая в одиночестве нянчить свое маниакальное отчаяние. Что ж, так даже лучше. Симбиотический потенциал нашего сотрудничества давным-давно исчерпался. Я открыл дверь и приготовился к прогулке до ближайшей станции, которая займет семнадцать минут двадцать секунд.

– Если тебя еще заботит судьба Мэри, – пробурчал он, уставившись в ветровое стекло, – загляни в «Семь чудес света».

Я кивнул, словно и знать не знал о местонахождении Мэри – нужно было поднять его упавшее самомнение. Как только я захлопнул дверцу, Красная Кобра вдавил педаль газа и рванул по дороге с такой скоростью, словно ему оставалось жить последний час. Тогда его безрассудство показалось мне слабостью, теперь когда мне известно многое, я не осуждаю его.

Я добирался до улицы Истинной любви разными видами общественного транспорта. Там я затаился в переулке напротив штаб-квартиры Ямагавы-сан. Хотя до прихода Мэри могло пройти еще несколько часов, а моя способность наблюдать за ней сквозь пространство не зависела от расстояний, я решил, что не мешает подготовиться. Переулок представлял собой настоящее крысиное царство, золотое дно для грызунов, плотность популяции здесь достигала четырех целых трех десятых особей на квадратный метр. Когда я ступил на вонючий порог, крыса юркнула под него и затаилась – из пасти свисали лапки ее отпрысков. Однако меня ей провести не удалось – благодаря моей гиперчувствительности я мог свободно проникать сквозь тротуар в любые дыры и трещины. Для меня не существовало разницы между людским населением города и крысиной популяцией. Подземные передвижения этих каннибалов и разносчиков болезней не были для меня тайной. Впрочем, следует отдать им должное, эти создания оказались гораздо проницательнее людей. Пока я сидел на сыром картоне, крыса наблюдала за мной из-под пожарной лестницы – в ее крошечных глазках светилось понимание того, как я расширяю границы человеческого сознания. Я уважительно кивнул ей перед тем, как пуститься в мой гиперпространственный шпионаж.

С помощью лихого сальто я очутился в четырех улицах к востоку, в баре Мамы-сан. Хозяйка сидела у телефона, пытаясь дозвониться в фирму, занимавшуюся наймом кухонного персонала. Воспоминание о перевернутом мною цветочном горшке жгло ее мозг. Давно уже следовало уволить этого мальчишку, кипела она, держа трубку у уха и услаждая слух Бетховенской пятой симфонией. Я скользнул в крохотную комнату, где Мэри мерила шагами татами, сгорая от желания увидеть Юдзи. Босая, в купальном халате, на ногах мягко вздымался нежный пух. Словно бесконечность на картинах кубистов, внутренности Мэри сияли эстетическим совершенством. Дважды я отводил взгляд, не в силах совладать с восторгом.

Мэри прикусила нижнюю губу, молекулы в ее мозге вырабатывали тревогу и беспокойство. Как бы все стало просто для нас с Мэри, если бы вселенная была устроена так механистически, как считал Ньютон, думал я. Если бы я мог вырваться из цепей причин и следствий и совершить прыжок во времени на двадцать четыре часа вперед! Тогда я точно знал бы, что нужно сделать для спасения Мэри.

К несчастью, вселенная не подчиняется Ньютоновой схеме часового механизма. Наш мир управляется с помощью туманной логики и парадоксов. В этом хаосе будущее рождалось каждую наносекунду. Какому будущему суждено вылупиться из яиц настоящего? Я не знал. Я мог только задействовать все гиперчувства, чтобы следить за ситуацией и, когда настанет время, действовать. Я не мог вернуться в бар и предупредить Мэри сейчас – она слишком доверяла Юдзи. К тому же моя бедная речь вряд ли заставит Мэри поверить в мои мрачные предсказания.

Мэри присела перед низким столиком. Газы скапливались в легких, в ногтях восстанавливался белок. Жизнь билась в каждой клетке тела. Меня наполнила гордость – скоро, совсем скоро Мэри станет моей спутницей в гиперпространстве. Только бы нам пережить ближайшие несколько часов!

Я видел, что Мэри поглотил слепой оптимизм. Наблюдал жизненные эпициклы клещей, что жили в плетеной циновке и книжных переплетах. И все это восхитительное многообразие тускнело перед манией, которая звалась Мэри. Это путешествие в комнату над баром «Сайонара» было еще одним проникновением в замысел Бога, еще одним божественным даром. Впрочем, оно оказалось недолгим.

Падение началось с яркой вспышки. Мои микропоры запотели. Электрическая проводимость кожи ослабела. Крохотные фейерверки загорелись на сетчатке. Решив, что неприятные ощущения скоро пройдут, я продолжал оставаться рядом с Мэри. Ее благополучие заботило меня гораздо сильнее, чем неожиданные пульсации мозга. По крайней мере до того мгновения, пока я не начал падать.

Это походило на прыжок с небоскреба. Жуткое мгновение, когда сердце остановилось. Городской пейзаж снова стал плоским. Только что все вокруг сияло и дышало четвертым измерением, и вот мир уменьшился до улицы Истинной любви. Онемев от ужаса, я попытался осознать, что произошло. Никогда еще шестое чувство не управляло мною помимо воли. Пытаясь совладать с ужасом, я попробовал снова проникнуть в гиперпространство. Нет, ничего не получалось. Грызуны шептались в мусорных баках. Брызги воды из канализационного стока летели на джинсы. Собрав последние силы, я сделал еще одну попытку. Поняв, что ничего не изменилось, и я по-прежнему стою в переулке рядом с улицей Истинной любви, я ощутил во рту металлический привкус отчаяния. Шипастые челюсти капкана, в котором пребывало остальное человечество, захлопнулись за мной, заключая в вечную тюрьму третьего измерения. Я ощутил, как кровь вытекает из мозжечка, как сознание впускаеи в себя темное величие безысходности.

Я бродил, сам не зная где, шесть или семь часов, точнее сказать я не мог, потому что ткань времени больше не повиновалась мне. Я не знал, сколько еще продлится эта пространственная кастрация. Я верил, что мое нынешнее состояние не вечно. Невозможно, чтобы человек был одарен божественной силой только для того, чтобы потом ее безжалостно отняли у него. Со временем мои экстрасенсорные способности восстановятся, я просто должен быть терпеливым.

Пока же я учился обходиться без ставших привычными возможностей. Я больше не мог читать в сердцах прохожих их самые интимные секреты: они так и оставались для меня незнакомцами. Я уже не воспринимал голод как единое целое, как организм, состоящий из бетона и человеческой плоти, набитый едой, кофеином и электричеством, выделяющим мусор, сточные воды и жар. Я даже не мог проникнуть сквозь обычные стены, что окружали меня. Каков химический состав воздуха, который я вдыхал? Какие мысли одолевают ту крысу, что буравит меня крохотными глазками? Теперь я мог только гадать об этом. Однако самым отчаянным в моем положении было то, что я не знал, где находится Мэри. Впервые за множество месяцев единственным органом зрения остались глаза. И каким же ненадежным и жалким органом они оказались!

Как только я немного успокоился, то снова попытался проникнуть в гиперпространство. Бесполезно. Я огласил улицу ведьминым завыванием. Несмотря на ночное время, вопль услышали многие. Первыми на него отреагировали две девушки из «Логова тигра», которые стояли в начале аллеи. На них были полосатые костюмы, съемные уши и усы выделялись на фоне неоновых огней.

– Как думаешь, мы должны вызвать полицию?

– Наверное, наркоман.

– Он все пялится на свои ладони, словно там что-то спрятано.

– Эй, парнишка, если немного перебрал, не стоит так расстраиваться. Выше голову, приятель!

Караоке ля-ля-лэнд» появился менеджер. Он хотел выяснить, что происходит. Когда я не ответил на его вопрос, он велел мне оставаться на месте. И тут я понял, что пора взять себя в руки. Пора вспомнить о Мэри. Теперь, утратив свои способности, я мог упустить ее.

Чувство потери было опустошающим. Короткое замыкание в мозгу стерло не только мои способности к перемещению в гиперпространстве, но и память о предыдущих путешествиях. Мысленным взором я воспринимал все цвета, звуки и запахи обычного мира, но ничто не могло вызвать к жизни то, что скрывалось под ним. Мне казалось, что путешествия в гиперпространство всего лишь приснились мне. Две вещи заставляли меня вдыхать и выдыхать: Мэри и вера в то, что когда-нибудь мои утраченные силы вернутся.

Я пристально разглядывал бар «Семь чудес света». Ничего особенного, обычный притон для бизнесменов, служащих корпораций и бандитов из «якудзы». На окнах висели шторы, а проникнуть сквозь них я уже не мог.

– Привет.

– Привет.

– Все еще ошиваешься тут?

Что я мог ответить? Девушка в полосатом костюме зажгла сигарету, на всякий случай, сохраняя между нами приличную дистанцию, если я вдруг снова впаду в безумие. Проходящие мимо странные типы бросали случайные взгляды на ее искусственный хвост. Встреть я эту девушку несколько часов назад, я послал бы бинарные пульсары в ее мозг, чтобы выяснить, откуда исходит эта страсть к самоунижению. Отрезанный от всех моих способностей, я предположил, что она просто глупа.

– Успокоился?

Я не ответил, надеясь, что она отвяжется. Я сконцентрировался на дверях «Семи чудес света». Никто не входил и не выходил оттуда в течение ближайшего получаса.

– Хочешь зайти туда? – спросила девушка в костюме тигрицы.

Я удивленно посмотрел на нее. Очевидно, желание проникнуть в бар отчетливо читалось на моем лице. Я кивнул.

– Это закрытый клуб. Там полно этих кичливых хостесс. Членство стоит миллион йен.

– «Якудза», – понимающе кивнул я.

Девушка рассмеялась.

– А кто ж еще?

Лишенный гиперчувств, я не мог с точностью ответить на ее вопрос. Некоторое время девушка в костюме тигрицы молча курила. Ее волосы были так туго стянуты я хвостик на затылке, что в лице проступило что-то кошачье.

– Что там с тобой случилось, когда ты заорал? – спросила она.

Я взглянул на нее и попытался придумать ответ. Почему я должен доверять этой девице? Раньше я мог определить ее пси-фактор, теперь передо мной маячил только фасад – то, что мог узреть любой прохожий: наемную актрису в костюме тигрицы с выпирающими ребрами и хвостиком на голове, от которого лицо стянулось в маску.

– Ничего, – ответил я.

– Ничего! – возмутилась она. – Не хотелось бы мне увидеть, как ты ведешь себя, когда с тобой действительно что-то случается!

Я мужественно смотрел мимо нес.

– А знаешь, уже два часа ночи. Не пора ли тебе двигать домой?

Два часа ночи? Я напрягся. Как же я не заметил, что прошло столько времени? Девица докурила сигарету почти до фильтра.

– Если хочешь, зайди к нам в «Логово тигра». Можешь посидеть в баре. Они все равно не впустят тебя, если ты не член клуба.

Я посмотрел на нее. Шутит? Глаза девушки нетерпеливо сощурились. Рука вызывающе лежала на бедре. Наверное, сегодня в их заведении выдалась слишком спокойная ночь.

– Ну, да или нет? Я не собираюсь ждать до утра. Позади нее остановился «БМВ».

Сердце мое подпрыгнуло. Поняв, что я не собираюсь отвечать, девушка в костюме тигрицы несколькими точными словечками послала меня подальше и вернулась в бар, недовольно помахивая гипотетическим хвостом. Одновременно, словно птичьи крылья, задние двери «БМВ» отворились. И вот из этой крашенной акрилом колесницы появилась Мэри. Я впервые увидел ее в трехмерном измерении. Эта Мэри показалась мне плоским очертанием Мэри четвертого измерения. Но она также восхищала меня. Волосы стекали с плеч золотыми реками, глаза сияли, словно драгоценные камни. Даже в одномерном плоском мире ее красота была совершенной. Подонок Юдзи тоже вылез из машины, по виду напоминая статиста из «Рассвета мертвецов», я смотрел, как Мэри идет за ним к дверям бара, грудь сдавило так, словно меня сжал в железных объятиях борец сумо.

Дверь за ними закрылась, и впервые за восемь часов я встал, чтобы тут же упасть, так как ноги пронзила судорога. Итак, благословенный миг появления Мэри настал и миновал. Что делать дальше, я не знал. Я снова поднялся на ноги и поплелся к «Семи чудесам света», оглядываясь, не появится ли в районе служебного выхода золотое сияние волос. Ни жив, ни мертв, я вошел в бар. Клиенты, сидевшие под экранами, были слишком поглощены болтовней, чтобы обратить на меня внимание, но одна из хостесс меня заметила. В белом, словно снег, кимоно она скользнула ко мне. Кожа ее была бледна, словно плоть ангела, черные змеи волос свили гнездо на голове.

– Я тебя знаю, – сказала девушка, слегка кося пронзительными фиолетовыми глазами.

Я не имел ни малейшего представления о том, кто она такая. Обладай я прежними способностями, я тут же разрешил бы эту загадку. Теперь же оставалось только надеяться, что она не потребует с меня одного миллиона йен за членство в клубе.

– Ты работаешь на кухне в баре в нескольких кварталах отсюда. – Голос ее был не громче шепота. – Убирайся отсюда, мальчишка с кухни. Убирайся, пока я не позвала кого-нибудь, и тебе не переломали руки.

* * *

Я поплелся к задней двери, слыша спиной животную возню бандитов, режущихся на кухне в покер. Снова оказавшись в переулке, я возобновил наблюдение, собираясь с духом, чтобы опять выползти из укрытия. Они не посмеют ничего со мной сделать на виду у двух трансвеститов и громилы в дверях. Хотя… почему нет? Этой толпе придется по вкусу, если кому-нибудь подобьют глаз иди расквасят нос. Придется рискнуть.

Время тянулось мучительно медленно. Горлышко песочных часов так сузилось, что песчинки проваливались вниз по одной. В промежутках между ударами сердца цивилизации рушились, а тропические леса уничтожались бульдозерами, но в окнах бара «Семь чудес света» не было видно ни малейшего шевеления. Я агонизировал. Что, черт возьми, они там делают? Лишенный дара всеведения, я воображал жуткие картины: взлетают самурайские мечи, кровь Мэри брызжет на ковер. Картины эти так живо стояли перед глазами, что мой желудок изверг из себя желчь. Так, еще десять минут, и я войду. Я не могу позволить этому случиться.

Миновали десять минут, и еще десять. Один из трансвеститов хихикал фальцетом, запрокинув голову. Трансвестит в потрепанном бальном наряде подносил ладонь к лицу и полоумно таращился на нее. Они засмеялись еще громче, и я понял, что трансвеститы изображают меня. Наверное, я непроизвольно дергался, не сознавая этого.

Меня нисколько не оскорбили их насмешки. Что они знали обо мне? Хотел бы я посмотреть, как задергался бы этот старый бальный наряд, если бы утратил сверхчеловеческие способности именно тогда, когда астральная любовь всей его жизни беседует о чем-то с местным главарем «якудзы».

Дверь бара отворилась, и сердце бешено заколотилось в груди. На улицу Истинной любви, спотыкаясь, вывалился Юдзи. Один.

Он был мертвенно-бледен и изможден, постарев за эти сорок минут лет на десять. Подбитый глаз инстинктивно стрельнул в мою сторону. Куда девалось обычное злорадство альфа-самца? Юдзи был сломлен – он походил теперь на худосочного пацана, которого более сильные одноклассники вытолкали в самый конец очереди в школьной столовой. Юдзи удалялся от бара, торопливые шаги выдавали страх.

Внезапно я понял, что должен делать.

На углу стояла телефонная будка. Я направился к ней и набрал номер диспетчера. Гудки. Трубка скользила в моих вспотевших от страха руках.

– Добрый вечер. Диспетчер Макита. Слушаю вас.

Я снова с ужасом осознал, что больше не могу определить, кто скрывается по ту сторону телефонной трубки. Вспомнив, что стоит на кону, я отбросил ненужные сожаления.

– Я заложил взрывчатку на улице Истинной любви в Синсайбаси. Если вы не эвакуируете людей, скоро все взлетит на воздух.

– …

– Я приверженец культа Страшного суда.

Диспетчер Макита нервно захихикал.

– Минутку. Я соединю вас с полицией.

Щелчок и снова гудки. После третьего раздался голос.

– Полиция.

– Это анонимное предупреждение. Через десять минут улица Истинной любви в Синсайбаси взлетит на воздух. Нужно эвакуировать людей.

Трубку прикрыли рукой, и я услышал какие-то приглушенные звуки. К телефону подошел другой человек.

– Может быть, у вас есть более подробная информация? Где заложена бомба? Это взрывчатка?

Я судорожно выдохнул воздух.

– Это не бомба, а нервно-паралитический газ.

Теперь настала очередь полицейского глубоко выдохнуть.

– Где?

– Не могу сказать. Мой учитель накажет меня. Просто эвакуируйте людей.

Я повесил трубку до того, как они смогли отследить звонок.

Ближайшая полицейская префектура находилась в двух кварталах отсюда. Я не успел дойти до пожарной лестницы, как появилась первая полицейская машина. Завыли сирены. Синие тревожные огни залили камни мостовой. Трансвеститы удирали легким галопом, визжали тормоза, полицейские выскакивали из машин. Полицейские были в касках и хирургических масках, в руках держали светящиеся дубинки. Они заскакивали в бары, требуя от посетителей освободить помещения быстро и без паники. Моргающие клиенты выскакивали из баров и бежали по улице в направлении, которое указывали дубинки. Какой-то человек выскочил из подвального помещения, где находился бордель, на ходу застегивая на блестевшей от массажного масла груди рубашку и пытаясь не потерять наполовину надетые тапочки.

Мегафон шепеляво выкрикивал команды:

– Немедленно освободите помещение. Повторяю: немедленно освободите помещение. Пожалуйста, сохраняйте спокойствие. Врачи «скорой» готовы оказать необходимую медицинскую помощь.

Сверху я сидел, как полицейский несет на плечах инвалида к машине «скорой помощи». Инвалида положили на носилки, и трое санитаров подняли их, одновременно надевая инвалиду на лицо кислородную маску. Полицейский вернулся в толпу, поправляя маску на лице.

– Все на выход. Пожалуйста, сохраняйте спокойствие. Вещи оставляйте на местах.

Два бармена в бабочках и жилетках одновременно пытались выскочить из дверей «Розовой пантеры», но встряли в дверях плечами. Пихая друг друга локтями, они вывалились, наконец, на мостовую и затопали восвояси.

– Эй, ты, спускайся вниз!

Полицейский в белой маске махнул мне дубинкой Я сделал вид, что спускаюсь. Он обернулся и замахнулся на девушку, которая пыталась проскользнуть в «Логово тигра», чтобы забрать свои вещи. Толпы людей заполонили соседние улицы, в сюрреалистической картине массового исхода напоминая костюмированный бал или только что закончившееся собрание акционеров. Я выглядывал в толпе блондинок, голова кружилась от безумной надежды. На глаза мне попалась только девушка в парике под Мэрилин Монро.

Посетители «Семи чудес света» – единственные, кто принял всерьез мегафонные выкрики о необходимости сохранять спокойствие. Ангелы в кимоно вели их под руки, нашептывая что-то на ушко. Одним из последних в дверях показался Ямагава-сан, на губах его играла тень удивленной улыбки. Его приспешники следовали за ним, что-то рыча в мобильники и сплевывая на тротуар. Мэри нигде не было. Что, если они ее заперли, и сейчас она с ужасом слушает призывы к эвакуации? Я должен вывести ее оттуда.

Вскоре все клубы и бары были очищены от своих обитателей. Люди сгрудились в дальнем конце улицы, где стояли полицейские машины и кареты «скорой помощи». Оранжевые ленты опоясывали улицу с обеих сторон. Вскоре и полицейские, довольные тем, что эвакуация прошла успешно, нырнули под оранжевые ленты и присоединились к толпе зевак. Улица Истинной любви оказалась отрезанной от Осаки.

Возможно, дело было в повышенном уровне допамина, вызванном алкогольным опьянением, но совсем скоро люди успокоились, словно ограничительные ленты и присутствие полицейских машин гарантировало их безопасность. Эвакуированные превратились в зрителей, шеи вытянулись в направлении пустых улиц. Люди верили, что газ не посмеет пересечь порог, ограниченный оранжевыми лентами. Они и не подозревали, как им повезло, что тревога оказалась ложной.

Я только спустился по пожарной лестнице, как началась вторая фаза операции «Химическая атака». На улицу въехал грузовик, оттуда выпрыгнули четверо в прорезиненных костюмах и громадных газовых масках. В толпе послышалось восхищенное перешептывание. Нa рукавах у четверки красовалась надпись: «Отряд по защите от токсической опасности». У всех четверых были химические зонды, которые они держали перед собой как металлоискатели. Причудливая атмосфера научно-фантастического романа оказала курьезное воздействие на девушку в толпе: бедняжка упала в обморок. Не успели ее погрузить на носилки, как рядом на мостовую рухнул кто-то еще. Похоже, это приобретало характер эпидемии.

Отряд по защите от токсической опасности продвигался вперед медленно, с научной тщательностью водя щупальцами зондов. Когда они вошли внутрь, я камнем кинулся вперед. В толпе поднялась суматоха, полицейские дубинки взметнулись вверх, готовые с яростью обрушиться на нарушителя. Я ворвался в дверь опустевшего бара.

Бар походил на брошенную «Марию Селесту»: недопитое виски, перевернутые кресла, на экранах перед пустым залом крутилось видео. Перепрыгивая через две ступеньки, я устремился к служебному выходу. Наверху передо мной маячили три двери. За первой оказался конференц-зал с длинным столом, окруженным креслами. За второй – ванная с джакузи и сауной. Третья дверь была заперта, и я начал биться в нее плечом, снова и снова, всем весом пытаясь пробить преграду. Пока я безуспешно выбивал себе плечо, на лестнице, сияя зелеными огоньками, появилось щупальце зонда. Держал зонд боец из отряда по защите от токсической опасности – его резиновый костюм и жуткая газовая маска смотрелись вполне апокалиптически. Он глядел на меня, шумно выдыхая воздух через угольный фильтр маски.

– Там внутри девушка, – выдохнул я, растирая вывихнутое плечо.

Я отошел в сторону, и полицейский одним мощным пинком затянутой в резину ноги выбил дверь. В комнате царила непроглядная тьма. Мэри свернулась в кресле – бесчувственная, словно после смертельной инъекции Многоцветные тени от экрана с аквариумом падали на бледное лицо моей поникшей красавицы. Грудь сдавило, я бросился к ней. Затянутая в резину рука опустилась на плечо и оттолкнула меня в сторону. Сделав мне знак стоять на месте, полицейский начал прощупывать пульс Мэри.

Я вздрогнул, вообразив, что могло случиться за время моего отсутствия. Что, если перед Мэри внезапно открылось четвертое измерение? Не в силах постичь бесконечность, что простерлась перед ним, рассудок Мэри мог помутиться. Почему меня не оказалось рядом? Я помог бы ей преодолеть шок. Я приветствовал бы Мэри в бесконечности гиперпространства и осторожно посвятил бы се во все его тайны, но, увы, я опоздал.

Удостоверившись в наличии пульса, полицейский поднял Мэри на руки.

– Натяни футболку на рот и на нос, – пролаял он сквозь дыхательный аппарат, – и следуй за мной.

Героический полицейский вышел из здания со спасенной иностранкой на руках, ее светлые локоны.

Врачи засуетились. Я следовал за полицейским, поглубже натянув бейсбольную кепку. В толпе я заметил белое кимоно – на меня ядовито смотрели пронизывающие фиолетовые глаза. Теперь уж Ямагава-сан точно все узнает. Полицейский передал Мэри на руки санитарам, которые положили ее на носилки и надели налицо кислородную маску. Перед тем как снова отправиться на поиски возможных жертв, полицейский из отряда по защите от токсической опасности отсалютовал толпе. Дверь машины «скорой помощи» закрылась за Мэри.

– Стойте, куда вы везете ее? – спросил я.

Врач в белом халате ответил:

– В центральную больницу Осаки. Ну-ка, вдохни поглубже. Испытываешь трудности при дыхании?

Я покачал головой, затем, сообразив, быстро кивнул и выдал хрип, которому позавидовал бы астматик. Я должен быть рядом с Мэри. Если передней снова откроется гиперпространство, я должен присутствовать при этом, должен все объяснить ей, даже если сам отныне лишен гиперспособностей. Все эти недели я ждал, когда Мэри присоединится к новому рассвету человеческого возрождения, а когда это случилось, сверхсилы оставили меня! Что за космическая несправедливость!

Доктор в белом халате задумчиво посмотрел на меня.

– Эта машина переполнена. Постарайся дышать поглубже, пока не подъедет следующая.

Машина, в которой лежала Мэри, тронулась с места, стеная свою обычную оду жизни и смерти.

– Видишь плохо? – спросил доктор.

Я кивнул, надеясь, что доктор найдет для меня место в машине «скорой помощи» в первую очередь. Пока доктор что-то чиркал в блокноте, рядом с нами возник полицейский в черном пальто.

– Детектив Хонда, – сверкнул значок. – Можно поговорить с вашим пациентом? Вопрос не терпит отлагательства.

Доктор кивнул и отошел в сторонку. Я не мигая уставился на детектива Хонду, решив, что он примет такое поведение за посттравматический шок.

– Поступай, – тихо сказал полицейский. – Я буду с тобой откровенен. Я знаю, что это ты звонил в полицию. Нам ничего не стоит задержать тебя за все тс нарушения, которые ты совершил. Посмотри, скольких людей ты потревожил, какую панику развел.

Детектив Хонда укоризненно взглянул на меня. В лице моем не было ни кровинки.

– Но сейчас я не об этом. Не пугайся. Если ты поможешь мне в расследовании, я забуду твой маленький трюк с телефоном. Мне нужно, чтобы ты рассказал кое о чем. Откуда ты узнал, что иностранная девушки заперта внутри здания? Что тебе известно о Ямагаве-сан и его… деятельности? – Детектив Хонда подозрительно прищурился. – Нам нужно поговорить где-нибудь наедине. Поедем в участок, – решил он. – Эй, Мори, – прокричал детектив полицейскому в маске, – я отвезу этого в участок. Скажи всем, что можно возвращаться в бары.

Детектив взял меня под локоть и повел сквозь толпу, которая заметно выросла в объеме. Тревожные огни привели на улицу Истинной любви припозднившихся гуляк с соседних улиц. Медики пытались бороться с иллюзорными симптомами, распространявшимися в толпе, я слышал жалобы на судороги, учащенное сердцебиение тошноту, холодный пот, ослабление зрения и затрудненное дыхание. И все это из-за одного-единственного ложного звонка! Машины «скорой помощи» все прибывали, команда теленовостей выбиралась из фургончика. Пробираясь сквозь этот хаос, детектив Хонда крепко сжимал мою руку.

Мы дошли до его машины, сели в пахнувший кожей салон, усеянный пустыми жестянками из-под кофе.

– Против Ямагавы-сан выдвинуты серьезные обвинения. – Детектив Хонда защелкнул ремень безопасности. – Он обвиняется в похищениях людей, незаконном обороте наркотиков, организации борделей и нелегальных игорных домов. Я уже два года занимаюсь этим делом, и мне никак не удается его прижать. Поэтому нам нужно твое заявление о том, что та девушка была заперта в комнате.

Я спокойно слушал. Томясь в своем одиноком аду, я не имел никакого желания присоединиться к вечной битве добра со злом. Мне было наплевать на банду Ямагавы-сан. Пока автомобиль ехал по улицам, на меня опустилось мучительное прозрение: мое падение было платой за освобождение Мэри. Что, если это правда? Что будет со мной теперь? Машина остановилась рядом с полицейским участком.

– Сколько это продлится? – спросил я детектива Хонду.

– Это расследование уголовного преступления, – резко ответил он, – и продлится оно столько, сколько потребуется.

Я последовал за ним в пустой холл. Мы прошли вдоль бежевых стен коридора, излучавшего тошнотворный запах шкафов с бумагами и боязни замкнутого пространства.

– Сюда, – сказал детектив Хонда.

Он толкнул дверь в комнату с таким длинным столом, что мне показалось, будто я рассматриваю его в телескоп. Во главе стола восседал Ямагава-сан, вокруг него толпились люди в черных костюмах. Двое парней, точные копии близнецов Кану, схватили меня под руки. Впрочем, в этом не было необходимости – меня почти парализовало от ужаса. Я взглянул на детектива Хонду. Он прикуривал от зажигалки «Зиппо», в глазах застыла скука.

– Ватанабе! – тепло приветствовал меня Ямагава-сан. – Наконец-то мы встретились! Прежде всего, позволь тебе сказать, как позабавили нас твои проделки в последние недели. Мы весьма разочарованы, что всему этому приходит конец.

Бандиты не сводили с меня глаз. Ямагава-сан приподнялся над столом – титан в костюме от Армани.

– Однако сегодня ночью ты со своей самодеятельностью перешел границы дозволенного, – сказал он. – Ну, как думаешь, что мы должны с тобой сделать?