— Господи Иисусе! — выдохнул Руфо. Он стоял, сложив руки на затылке, и смотрел на улицу из окна квартиры Дэвида Бёрига. Спиной к изуродованному телу, лежащему возле двери. — Что же это за чертовщина тут происходит?!

— Этот парень был здесь, а мы — снаружи, — печально сказал Джо.

— Да откуда же вам было это знать? Откуда?

— Но…

— Никаких «но»! Нам просто надо его наконец поймать. Надо сделать все, что в наших силах, чтобы Бёриг стал его последней жертвой.

— Да… все так же, как с Итаном Лоури. Все то же самое, но без телефона.

— Мэри Бёриг тоже никому не звонила, — сообщил Дэнни. — Кален только что мне сказал.

— Вообще-то звонок отсюда был, — заявил Мартинес. — Но вниз, портье, чтобы тот сбегал зачем-то в магазин. Бёриг был с ним в хороших отношениях.

— Да уж, ничего не скажешь, хорошую услугу оказал этот портье Дэвиду, — мрачно произнес Джо. — Ведь если бы он был на месте, когда сюда явился преступник… — Детектив, не договорив, махнул рукой.

Зазвонил мобильник.

— Это детектив Скотт Долан из Филадельфии. Мы получили ваш запрос насчет информации по дантистам, попадавшим в неприятности или что-то в этом роде. Ну вот, кое-что мы нашли. Правда, это не совсем дантист… Скажите, название «Трахорн рефайнинг» вам о чем-нибудь говорит?

— Нет.

— Эта компания имеет широкие контакты со стоматологическими лабораториями, но не напрямую с самими дантистами. Дело вот в чем: несколько недель назад к нам обратился некий Кертис Уолстон, местный парнишка, которого выгнали из этой «Трахорн» через две недели после того, как взяли туда на работу. Он клянется, что обнаружил там кое-какие заляпанные кровью предметы одежды — их прислали в компанию для сожжения.

— Я пока что ничего не понимаю.

— Да, это несколько сложно… Фирма «Трахорн» занимается тем, что сжигает рабочую одежду и прочие вещи, которые используют зубные техники, когда делают коронки или мосты из драгоценных металлов — потом из пепла извлекаются миллиграммы этих металлов. Ну вот, мы расспросили владельца компании Боба Трахорна, что да как, но он просто рассмеялся нам в лицо. Какие, мол, окровавленные вещи? Вы что, верите не мне, а какому-то сопливому панку, которого я выгнал из своей фирмы за воровство? И мы ничего больше не могли сделать. Но когда я увидел ваш запрос, то решил, что этот случай может представлять для вас интерес. В общем, вы могли бы подъехать сюда и поговорить с этим Уолстоном.

Вскрытие тела Дэвида Бёрига продолжалось уже шесть часов, когда в морге появился Уолтер Дре. Он был патологоанатом-одонтолог и состоял в штате управления главного судмедэксперта, в отделе, занимающемся идентификацией трупов по их зубным картам.

— Смерть дантистам! — приветствовал его Дэнни.

— Да-да, это теперь мой девиз, и я его пишу на своих визитных карточках, — улыбнулся Уолтер. — Мне не мешайте. Через полчаса я все вам доложу.

Он принялся за дело и сорок минут спустя вышел к Дэнни, Джо и доктору Хайленду.

— У меня для вас есть подарочек. Застрял между верхним премоляром и первым коренным справа.

— Кусок шпината? — предположил Дэнни.

— Гораздо лучше: силиконовый материал, с помощью которого делают слепки с зубов.

— Что это может значить? — спросил Джо.

— Некто снял слепок с зубов жертвы, прежде чем она умерла.

— Он продела это только с Бёригом? — поинтересовался Дэнни.

— Нет, со всеми остальными тоже. Мне раньше просто не хотелось отвлекать вас от дела такими мелочами. Кроме того, я ждал, когда у вас оборвутся все ниточки или появятся еще трупы — для усиления драматического эффекта.

— Хватит трепаться, говори по существу, — нетерпеливо сказал Дэнни.

— В общем, если все потерпевшие в день смерти посещали дантиста, то в этом все дело.

— Нет, тут дело не в дантисте, эту версию мы уже проверяли применительно к прошлым убийствам Посетителя.

— Еще я могу вам назвать марку этого силикона, но она слишком широко используется, так что вряд ли это принесет ощутимую пользу. В общем, я констатирую один голый факт — Посетитель снимает слепки с зубов своих жертв.

— А зачем кому-то может понадобиться снимать слепок с зубов жертвы? — спросил Дэнни.

— А зачем кому-то может понадобиться превращать лицо жертвы в кровавое месиво с помощью молотка?

— Ну, просто потому, что это не так сложно сделать. Не нужно для этого колледж оканчивать.

— Ты все-таки полагаешь, Уолтер, что преступник вполне может оказаться дантистом? — спросил Джо.

— А почему бы не копом? — пожал плечами Уолтер. — Это ведь совсем нетрудно — снять слепок с зубов. Тут и дантистом не надо быть. Тем более что версию с дантистом вы же отвергли.

— Не совсем так, — показал головой Джо. — А кто потом использует эти слепки, когда они готовы? Дальше куда их девают?

— Отправляют в стоматологическую лабораторию.

Джо и Дэнни переглянулись.

— Там и изготавливают все эти коронки, мосты и прочее, — продолжал Уолтер. — Некоторые дантисты всегда пользуются услугами одной и той же лаборатории. Другие сотрудничают со всеми подряд.

— А какая-нибудь ассоциация у этих ребят, изготовителей зубных протезов, существует? — осведомился Джо.

— Конечно. И все они проходят обязательное обучение, стандартный курс в колледже. Но вообще-то этот бизнес строго не регулируется. Такую фирмочку можно за одно утро создать.

Кертис Уолстон неуклюже развалился поперек облезлого коричневого дивана, заложив руки за спину. Все у него было слишком большого размера — бейсбольная шапочка, рубашка, джинсы, часы, сверкающие белизной кроссовки, телевизор с огромным экраном, даже глаза на бледном узком лице.

Джо и Дэнни расположились на стульях напротив него.

Кертис говорил тихо, низко опустив голову:

— Черт бы его побрал, этого Боба Трахорна, ребята. Я нанялся к нему, потому что у него приличная лаборатория и платит он неплохо. Но в том месте, где я раньше работал, я всегда проверял все поступления. И потом разделял все это — опилки, обломки, сметки. И Трахорн дал мне пинка под зад именно за то, что я делал так, как надо…

— Подожди, Кертис, — перебил его Дэнни, — это все слишком сложно для моего друга детектива Лаккези. Ему от тебя нужно самое простое: объясни, что происходит в «Трахорн рефайнинг», как там дела делаются.

Кертис посмотрел на Джо и пожал плечами:

— Тут сложного ничего нет. Фирма «Трахорн» поставляет металлы зубным техникам — золото, платину, палладий, серебро. Техники работают на дантистов — изготавливают мосты, коронки, имплантаты и прочее. Дантист делает слепок с зубов клиента, отсылает зубному технику, а тот делает по слепку протез, который потом устанавливают в рот пациенту, — фальшивые зубы, коронки точной формы и размера.

— Расскажи про то, что присылали на фирму.

— Когда зубной техник изготавливает фальшивые зубы, основание делается из металла, а потом сверху накладываются фарфоровые фасетки или коронки. Металл плавят в печи, но когда мост или целая челюсть готова, она не идеально чистая, отовсюду торчат заусенцы, поэтому нужно где-то подпилить, что-то сгладить. Вот они и подпиливают, полируют на шлифовальном или полировальном круге, который вращается с большой скоростью, а обломки и опилки отлетают при этом во все стороны. Опилки — это вроде как пыль и стружки. Обломки — маленькие кусочки металла, обрезки фольги. Сметки, сметенный мусор, — то, что техник сметает со своего верстака и даже вытряхивает из собственных волос на лист бумаги: эта дрянь повсюду разлетается. Но все это — золото и прочее дерьмо — стоит денег. Потому техник и собирает в кучу все вещи, с которыми он имел дело во время работы: халат, тряпку, которой он закрывал колени, коврик, который он подстелил себе под ноги, и прочее. Все это он складывает в здоровенный бумажный мешок. Знаете, есть такие, на пятьдесят галлонов. А в «Трахорн» что делают? Там все это сжигают, а потом выделяют из пепла металлы и производят пробу. Пробирные испытания — это определение количества металла в присланном материале. А рафинирование — это его выделение и отделение одного металла от другого. Таким образом, никаких отходов. Я получаю исходный материал, описываю его, потом складываю на поднос, тот поступает в мусоросжигательную печь, а там при температуре две тысячи четыреста градусов все распадается на атомы. А что остается — это металл. Мы его взвешиваем и потом посылаем лаборатории чек за это количество металла. Или платим наличными, или драгоценными металлами — как заказчики пожелают.

— Значит, этот бизнес держится на взаимном доверии? — уточнил Дэнни.

— В общем-то да. То есть, конечно, некоторые техники, прежде чем направить к нам материал, взвешивают его, к примеру на обычных домашних весах вроде тех, что народ держит у себя в ванной, но это дает слишком приблизительный результат. Так что всегда есть простор для маневра, если хочешь кого-то обжулить.

— Так, давай подытожим, — вмешался в диалог Джо. — В фирме «Трахорн рефайнинг», когда туда поступает пакет с таким мусором, он направляется прямо в печь без всякой предварительной проверки, так?

— Точно.

— А в лаборатории, где ты работал прежде, ты всегда рассортировывал материал, отделял опилки от осколков и от сметок.

— Да, сэр.

— Так, а теперь давай про тот пакет, который ты открыл.

— О'кей. Пакет пришел из лаборатории «Дин Вэлтри», из Нью-Йорка. Бумажный мешок на пятьдесят галлонов, высотой дюймов в тридцать и восемнадцати дюймов поперек. Я его взвесил. Потом открыл, поставив рядом с печкой. Единственное, почему надо было заглянуть внутрь, так это чтобы извлечь крупные осколки металла, если они там окажутся. Их не следует кидать в печку вместе со всем остальным. Я достал из мешка кучу всякой одежды, несколько осколков металла типа того, о чем я вам говорил, а еще сметки, бумажные листочки, на которые их сметали, и коврик. Потом я стал трясти эту одежду и увидел пятна. — Он нагнулся вперед и заговорщицки приглушил голос: — И сразу понял, что это кровь.

— И что ты сделал потом?

— Я пошел в офис к мистеру Трахорну с одной из этих шмоток — черным топиком на молнии. Сперва мне пришлось его ждать — у него было заседание. Ну вот, я и устроился в приемной, взял журнальчик почитать. Где-то через полчасика выходит его секретарша — и ко мне. Вся из себя такая важная: не беспокойте, мол, босса, не задерживайте его надолго. Ну вот, захожу я в кабинет, и мистер Трахорн спрашивает меня, чем я занимался в последние полчаса. — Кертис закатил глаза. — Я на это ноль внимания, а сам говорю ему, что я обнаружил в том мешке. Он слушает меня, а потом объясняет, как зубной техник может запачкать одежду кровью, если порежет палец скальпелем или еще чем. Только я же не дебил какой, я же понимаю, что там было слишком много крови! Вот я и раскладываю этот топик у него на столе, а он сразу приходит в жуткую ярость. Потом хватает меня за шкирку и тащит обратно на мой «пост», как он его назвал, швыряет все барахло на поднос и заталкивает его в печь. Потом смотрит мне прямо в глаза и заявляет: «Я тебе плачу не за то, чтобы ты занимался сортировкой и отвлекал меня от работы по пустякам!» А я ему: «Тут же из кого-то точно натекло полно крови!» А Трахорн глядит на меня, словно я такое дерьмо, на которое и смотреть-то тошно. Ну, тут я и взорвался. А неделю спустя прихожу на работу, а меня уже вышибли. Я другую работу найду, нет вопросов. Только, понимаете, я просто хотел все выяснить, чтобы все было как надо.

— Мистер Трахорн сказал, что ты украл что-то из его лаборатории.

Кертис поднял глаза на Джо:

— Было дело. Кусочек платиновой фольги. Один раз.

— И еще он говорит, что у тебя на него зуб, потому что он тебя уволил.

— Точно, у меня на него зуб. Но это не значит, что я вру. И еще. Я ничего не имею против этой лаборатории «Вэлтри». Я про нее вообще ничего не знаю. Зачем же мне говорить про нее гадости и вменять им что-то?

— Мы и не утверждаем, что ты их в чем-то обвиняешь.

Кертис смерил Дэнни взглядом:

— Я сказал «вменять». Это совсем другое слово. Гляньте в словарь.

Домой Джо приехал в половине девятого. В ванной остановился перед зеркалом и потер заросшую щетиной челюсть. Развинтил бритвенный станок, извлек оттуда лезвие и бросил его в мусорное ведро. Лезвие ударилось сначала о стенку, потом отлетело на пол, зацепив при этом какую-то бумажку. Он нагнулся, поднял ее и увидел, что это скомканный рецептурный бланк. Рецепт был из двух пунктов: крем для загара «Сплеш броунз», который употребляла Тара, и кое-что еще, от чего у него схватило спазмом желудок, — тест на беременность. Он переворошил весь мусор в ведре, отыскивая сам тест или упаковку из-под него. Но ничего не нашел. И тут Джо заметил темно-синюю пластиковую крышку от пузырька…

Тесты на беременность стали совсем другими, не такими как во времена его молодости. На них теперь наносили цифровую шкалу. Тут не имелось никаких проверочных символов, никаких предположений или догадок. Вот и этот тест свидетельствовал четко и однозначно: БЕРЕМЕННА.

Джо проверил дату на рецепте. Неделю назад его выдали. Он положил бритву и пошел в комнату Шона.

— Сынок, я, конечно, сую нос не в свое дело… — Он присел на кровать Шона.

— Да-да?

— Я надеюсь, ты… ну, понимаешь… с Тарой… что она предохраняется.

— О Господи! — Шон отвел взгляд в сторону.

— Я говорю очень серьезно. Вам следует соблюдать осторожность.

— Почему ты решил, что мы ее не соблюдаем?

— Я просто хотел убедиться, что ты действуешь разумно.

— Я действую разумно.

— Хорошо. Но поскольку вы занимаетесь сексом… — Джо замолчал, не зная, как продолжить разговор.

— Я не занимаюсь сексом, — вдруг сказал Шон.

— То есть?

— Не занимаюсь я… Мы не занимаемся, понятно? Мне вообще тяжело приходится… когда девушка рядом… — Шон уставился в пол. — В первый раз, когда мы с Кэти… ничего не было. То есть, понимаешь, ничего такого не произошло. И это мое последнее воспоминание о… сексе. Если я дохожу до этого, у меня все внутри застывает.

— Вот оно что… — почесал в затылке Джо. — А как ты думаешь… Надо ли тебе это сейчас?

Шон нахмурился.

— Ты ведь еще совсем юный, тебе только восемнадцать исполнилось, — продолжал Джо. — Тебе еще многое предстоит понять и решить, и я совсем не уверен, что ускорять события с посторонней в общем-то девушкой — это правильный путь.

Шон печально покачал головой:

— Я ничего не ускоряю, поскольку не могу забыть Кэти. Все время вспоминаю о том, что случилось в ту ночь, и никак не могу от этого избавиться. И мне постоянно снится сон, будто я встречаю ее на улице или в кафе или еще где-то, а она всегда с другим парнем, и от нее исходит чувство неприязни ко мне. А потом она уплывает в туман, и я не могу к ней прикоснуться. И лицо у нее всегда непроницаемое, она никогда мне не улыбается. И мне кажется, что она умерла, презирая меня.

— Это не так. Кэти любила тебя. И она понимала, что в ту ночь так произошло, потому что, как и у нее, у тебя это было в первый раз. Вот и все.

Несколько минут они сидели молча. Наконец Джо решил, что ситуацию с Тарой надо все-таки прояснить:

— Шон, ты считаешь, что вы с Тарой исключение из общего правила? То есть Тара может встречаться одновременно и с кем-то другим?

— Господи, папа, я вовсе не намерен обсуждать с тобой сексуальную жизнь Тары или ее отсутствие!

— Но какие все-таки отношения вас связывают?

— Ну, это уж совсем не к месту!

Тут в дверь постучала Анна и сразу же вошла в комнату.

— Как вам мое новое платье? — Она сделала пируэт.

— Здорово! — сказал Шон.

— Раз ты завтра вечером собрался уходить, то я решила пригласить твоего отца на ужин собственного приготовления.

— Ты прекрасно выглядишь. У тебя очень хороший загар. — Джо уставился на ее открытую шею и грудь.

— Спасибо. И Таре тоже спасибо — я по ее совету купила крем «Сплеш броунз».