На следующее утро Катя проснулась в начале восьмого. Том уже куда-то убежал. На подушке лежала записка: «Выходи в полдевятого на балкон. Т.». В полдевятого? У нее оставалось не так много времени, тем более что потом сразу подъедет автобус.

Катя догадывалась, что Том что-то задумал, но абсолютно не представляла себе, какой сюрприз он хочет ей преподнести. Одна только мысль о Томе доставляла теперь удовольствие. Покинув вчера конференцию в разгар заседания, они сразу поехали в отель. Там они занимались любовью, потом пошли погулять, пообедали, немного повалялись на пляже. Затем они пошли на пристань и поднялись на башню, чтобы посмотреть панораму Шевенингена, а после этого побывали в зале игровых автоматов, причем, к своему удивлению, выиграли больше денег, чем потратили. Ближе к вечеру они вернулись в свою комнату и провели остаток дня в постели.

К счастью, Криста прислала ей свои записи с конгресса, так что Катя смогла написать и отправить в редакцию очередную статью. Текст, правда, вышел достаточно пресным, так как Катя боялась обнаружить свое отсутствие на заседании какой-нибудь эффектной, но ошибочной деталью.

Глубокой ночью они прокрались из отеля на пляж, чтобы любить друг друга там. На этот раз им не мешали ни волны, ни надоедливые туристы. Более того, даже сама мысль быть обнаруженными во время интима под открытым небом только подстегивала их вожделение.

Катя даже удивилась тому, что, несмотря на бурную ночь, она так легко проснулась. Немного полежала в постели, освежив в памяти события прошлого дня, затем встала и пошла принимать душ. Приятная теплая вода ласкала кожу, унося прилипшие ночью песчинки и морскую соль. Но разве можно было сравнить это удовольствие с жаркими объятиями Тома?

Громкий гудок с улицы вернул ее на землю, хотя она сначала и не придала ему никакого значения. Похоже, кто-то забыл о том, что существуют дверные звонки.

Через минуту Катя услышала свой телефон. Она вышла из душа и взяла трубку. Это был Том.

— Посмотри на часы! — только и сказал он.

Катя повернулась к будильнику и вздрогнула: без двадцати пяти десять! Она выбежала на балкон и застыла в изумлении.

Перед отелем стоял длинный американский лимузин, а за его рулем сидел… Том!

— У тебя есть пять минут! — крикнул он ей с улыбкой. И, чтобы вывести Катю из оцепенения, тут же уточнил: — Уже четыре с половиной!

— Можешь не торопиться: у тебя еще целая минута и десять секунд в запасе, — сказал Том Кате, пулей вылетевшей из здания.

— Что это? — оторопело спросила та.

— Кадиллак «Эльдорадо» пятьдесят шестого года, — гордо объяснил он.

— Но где ты достал такой раритет?

— Просто я знаю одно хорошее место, где дают машины напрокат.

Катя забралась на огромное переднее сиденье.

— Ты вряд ли сможешь припарковать такую махину около конференц-зала, — сказала она с сомнением.

Том широко улыбнулся:

— Это еще одна причина не ехать туда сегодня!

Катя озабоченно нахмурила брови:

— Мы вчера и так прогуляли рабочий день — не можем же и сегодня все прогулять!

— Я тебя еще не успел предупредить, что для всех мы вчера отравились? Для пущей убедительности нужно было бы добавить, что мы подхватили какой-то вирус. К таким вещам нельзя относиться легкомысленно — ведь мы можем всех заразить! — Том ухмыльнулся, несмотря на серьезный тон, которым он все это произнес.

По Катиному громкому смеху он понял, что очко за ним.

— Может быть, пойдем согреем постельку?

— Звучит заманчиво, но свежий воздух не менее полезен, — возразил Том и нажал на газ.

— Куда это ты меня увозишь? — спросила Катя, когда он, объехав их квартал, свернул на улицу, которая тянулась параллельно пляжу до въезда в гавань.

— Мы едем в Кийкдуин, где позавтракаем на пляже. А если тебе интересно, как можно посреди песка найти еду, то знай, что в багажнике стоит корзинка со всем необходимым.

Кийкдуин, как и Шевенинген, тоже считался пригородом Гааги, но был гораздо меньше и не привлекал столько туристов, как последний. Том рассказал, что еще пятнадцать лет назад здесь не было ничего, кроме закусочной на колесах. Ну и, разумеется, некоего исторического события — здесь в семнадцатом веке состоялось знаменитое морское сражение. Отель, торговый центр и несколько ресторанчиков явно проигрывали тому, что они видели в Шевенингене.

— Откуда ты только все знаешь? — поразилась Катя.

— Когда я был маленьким, мы с родителями часто отдыхали здесь. Я всегда любил эти места и потом регулярно сюда наведывался на выходные. Здесь, можно сказать, моя вторая родина. Я бы даже не отказался переехать сюда, — заметил Том, когда они расположились на пляже.

— А почему ты этого не делаешь? — спросила Катя.

— Ты что, хочешь от меня избавиться? — рассмеялся Том.

— Нет. Но мне кажется, ты мог бы спокойно работать здесь. С тех пор как появилась электронная почта, уже не важно, где человек находится.

— Да, теоретически это возможно, — вдруг размечтался Том. — На пару дней в месяц все равно придется приезжать в Кельн, но это не проблема… В общем, не знаю, — уклончиво закончил он.

Мысль о переезде в Голландию действительно была привлекательной, но он решился бы на это лишь в том случае, если бы Катя согласилась жить с ним. Но спрашивать ее о планах на будущее он не решился, чтобы не спугнуть.

— А где отдыхали твои родители? — спросил он, чтобы осторожно сменить тему и одновременно не вызвать подозрений.

— Лучше не спрашивай! — макнула рукой Катя. — Каждый год они таскали меня с собой в Австрию. Для меня это был сущий ад. Я не любила горы и горные лыжи и поэтому слонялась целыми днями по окрестностям. С тех пор я ненавижу те места, а твоему детству могу только позавидовать.

— Прости. Я не хотел будить в тебе печальные воспоминания, — извинился Том и протянул ей намазанный маслом круассан.

После завтрака они долго гуляли по пляжу. Сначала они делились друг с другом забавными историями из разных периодов своей жизни, а затем молча шли вдоль воды, держась за руки, и каждый испытывал наслаждение от самого присутствия другого.

К машине они вернулись уже после полудня.

— После прогулки я опять проголодалась! — объявила Катя. — У нас еще что-нибудь осталось?

— Это не только от прогулки, — улыбнулся Том. — Должен тебя огорчить: ты все смела подчистую.

— Я смела? — откликнулась Катя. — Ты тоже не зевал.

— Да, ты права. Но я все равно собирался здесь с тобой подзакусить. Ничего изысканного не обещаю, но кое-что необычное будет.

Катя с интересом посмотрела на него.

— Пойдем. — Том приобнял ее.

Они вышли к бульвару и зашли в первое же кафе. На его вывеске, изрядно потрепанной непогодой, был изображен блин.

— Чур, я угадаю, — сказала Катя, когда они усаживались за столик. — Здесь подают блины.

— Да, а также блюдо под названием «Поффертьес».

— Что это такое?

— Внешне это похоже на обычные оладьи. Но вкус у них совершенно особый. — Том пробежал глазами меню.

— Закажи мне одну порцию этих поффертьес — ужасно хочется увидеть, что они собой представляют, — попросила Катя и откинулась на спинку стула.

В этот день кафе, так же как и весь Кийкдуин, тоже было заполнено туристами, так что им пришлось ждать почти четверть часа, пока у них приняли заказ, и еще двадцать минут, пока его принесли. Это была огромная тарелка, на которой лежали действительно маленькие оладьи, покрытые толстым слоем сахарной пудры и сливок. Том взял то же самое блюдо, но он как-то умудрялся справляться с едой, не пачкая стол сахарной пудрой, в то время как пространство возле Катиной тарелки больше напоминало заснеженное поле.

— Насколько я понимаю, тебе понравилось, — заметил Том, когда первый голод был утолен.

— Да, великолепно, — ответила Катя с набитым ртом. — Мне кажется, я бы могла съесть еще четыре порции!

Не успела она вернуться к тарелке, как снова зазвонил телефон.

— Проклятье! — выругалась Катя. — Я думала, что выключила его!

— Возможно, это твоя подруга Криста, — предположил Том. — Наверняка она хочет узнать, как проходит лечение. Как-никак, ты серьезно отравилась, — добавил он, подмигнув.

— Привет, как дела? — беззаботно спросила Катя.

— Здравствуйте, госпожа Крамер. Это Фельдманн, ваш главный редактор. — Голос на другом конце провода назвать гневным было бы слишком мягко. — Вы меня еще помните?

— О, добрый день, госпожа Фельдман. — С лица Кати моментально слетела улыбка. — Я думала, что мне звонит кто-то другой.

— Это я заметила. Судя по вашему голосу, вы не слишком серьезно больны, не правда ли?

— Я… Мне уже немного лучше, — запинаясь, ответила Катя, совершенно сбитая с толку. Она же в письмах ни словом не обмолвилась, что плохо себя чувствует!

— Хорошо, тогда почему вы сейчас не на заседании?

От такой осведомленности Катя окончательно растерялась.

— Вы удивлены тем, что я в курсе всех дел, не так ли? Возможно, вы не обратили внимания, но на конференции каждый день составляются списки присутствующих, которые потом передаются руководителям и главным редакторам аккредитованных СМИ по первому требованию. — Начальница выдержала многозначительную паузу. — Вы достаточно часто отсутствовали по причине болезни, госпожа Крамер. Во-первых, это нехорошо, потому что мы должны каждый день получать новости с конгресса. Во-вторых, вы почему-то не сообщили в отдел кадров о том, что заболели.

Катя так и зарделась от стыда.

— Как я уже сказала, мне лучше, госпожа Фельдманн, — пролепетала она.

— Отлично. Тогда садитесь на первый проходящий трамвай и срочно поезжайте в Конгресс-центр. Ах да, и еще: повторите отправку вчерашних текстов. Что-то случилось с программой, и я не смогла открыть вложенные файлы. Но это нужно сделать прямо сейчас!

Катя застыла от ужаса:

— Э-э, видите ли, госпожа Фельдманн, это невозможно… — Но тут ей в голову пришла идея, как выкрутиться. — Видите ли, мой ноутбук сломался, и То… я хочу сказать, господин Шюрманн любезно предоставил мне свой. Но он взял его с собой на конгресс, так что до текстов я доберусь, только когда приеду в конференц-зал.

Шефиня не слишком обрадовалась этой новости, но, судя по всему, поверила. Катя нажала на отбой и устало посмотрела на Тома:

— У тебя проблемы?

— Да, мы должны немедленно возвращаться. — И она кратко обрисовала ему ситуацию. Том быстро доел, расплатился, и они почти бегом отправились к машине.

— Слишком хорошо иногда тоже плохо, — философски заметил Том, открывая ей дверцу. — Я так и знал, что кто-то нам помешает. Прости, понимаю, что тебе не до того, но не могу не заметить, что голландские гульдены были самыми красивыми деньгами. Ну, может, после швейцарских франков. Они мне так нравились — чисто эстетически, понимаешь? Ну, все, не будем отвлекаться от твоих проблем.

Катя виновато улыбнулась:

— Извини, что все так получилось, но Фельдманша была просто вне себя. Мы с ней друг друга терпеть не можем. Еще не хватало, чтобы эта стерва меня уволила!

— Мы этого не допустим! — заверил Том, и машина сорвалась с места.