Уже совсем стемнело, когда Говейн и Дарси поднялись по ступеням башни.

– Элис сказала, что ей нужно вас увидеть, – как бы, между прочим, бросил Дарси.

– Что же ты молчал? – возмутился Говейн и помчался вперед, но на пороге замер, пораженный. Ему показалось, что он попал не туда.

– Черт! – пробормотал подошедший сзади Дарси. – Это какое-то чудо!

Так оно и было. Говейн протер глаза и уставился на чисто вымытый пол и аккуратно расставленные столы. Стены залы, правда, были покрыты сажей, но в очаге весело потрескивал огонь, и к тому же пахло свежим хлебом и жареным мясом.

Дверь в дальнем конце залы растворилась, и вошли устало улыбающиеся женщины во главе с Бетт. Каждая несла корзинку или блюдо.

Появилась и Элис. С сияющей улыбкой и в чистой накидке, она пронеслась через все помещение прямо к нему.

– Почему вы так долго не приходили? – Она буквально согревала Говейна теплом своего взгляда.

– Я был занят… как и вы.

– Да. Пойдемте. – Она взяла его за руку и подвела к столу возле очага. – Надеюсь, вы не собираетесь сидеть за столом на возвышении?

– Нет. – Он сел и огляделся. – Не могу поверить, что это та же самая зала, в которую мы вошли всего несколько часов назад. Как вам удалось ее преобразить? Спасибо! – Говейн прижал Элис к себе и поцеловал.

Она подняла на него лучистые глаза.

– Это не моя заслуга. Всем руководила Мей и выполняла самую тяжелую работу. А вот и она!

Говейн поднялся при виде Мей, входящей под руку с Дарси, и обратился к ней:

– Элис сказала, что за возрождение малпасской залы благодарить нужно тебя, Мей.

– Все помогали, – усмехнулась явно польщенная Мей и нехотя добавила: – Даже Элис.

– Моя помощь была невелика. А вот увидите, во что Мей превратила господские покои…

– Мне не терпится посмотреть. – Говейн шутливо повел бровями, а Элис покраснела. Он сжал под столом ее руку, и она в ответ сделала то же самое.

Я люблю ее, подумал Говейн. Вот что значит настоящая любовь: это сладость и жар страсти, забота о любимом человеке, уверенность в том, что на земле есть кто-то, разделяющий твои надежды, мечты и опасения, готовый нести с тобой груз забот.

Для него таким человеком является Элис. Благодарение Богу, что он встретил ее.

Говейн поднялся и громко произнес:

– Мы много сегодня успели сделать. Правда, надо еще починить казармы и конюшни, но Малпас – наш!

Радостный крик пронесся по зале.

Говейн улыбнулся.

– Есть еще один повод для торжества. – Он подал Элис руку, и она встала. – Элис будет моей супругой и хозяйкой замка.

Мей пошатнулась и упала бы, если бы Дарси не подхватил ее.

– Мы вас поздравляем, – обняв Мей за талию, сказал Дарси.

Раздались веселые возгласы, свист и топот.

Элис с испуганным лицом посмотрела на Говейна.

– Вы хотя бы меня вначале об этом спросили.

– Я… подумал, что это, само собой разумеется. Я не прикоснулся бы к вам, если бы не собирался жениться.

– Но вы ведь не… мы не… – Щеки у нее зарделись.

Какая она хорошенькая, с улыбкой подумал Говейн.

– Все это будет после свадьбы. Правда, я ужасно нетерпеливый, – прошептал он ей на ухо.

– Я тоже, – глаза ее затуманились от желания.

Говейн снова обратился к собравшимся в зале:

– Мы хотим пожениться, но священник не скоро сюда доберется. В давние времена люди скрепляли брак поцелуем и обещанием хранить верность. Мы с Элис последуем этому древнему обычаю, а вы станете тому свидетелями. Согласны?

Громовое «да», от которого дрогнули балки, стало ему ответом.

– Мне кажется… что так не полагается делать.

– Для знатных господ это неприемлемо, но для простых людей – вполне.

– Я хочу вас в мужья… только… мне бы хотелось, чтобы присутствовала моя семья.

– И я этого хочу, – заявил Говейн.

Ей стало стыдно. Она хнычет из-за того, что ее родных здесь нет, а он вообще не знает, жива ли его мать.

– Так и не известно, где ваша мать?

Он помотал головой.

– Гулливер заявляет, что ничего не знает, но, думаю, он врет. Я допрошу его позже.

– Силь сказала, что Малкин может что-нибудь знать. Вы не нашли человека с таким именем?

– Он солдат?

– Нет, слуга.

– Это плод больного воображения Силь.

– Не думаю. Она куда-то исчезла, иначе я бы все у нее вызнала.

– Завтра я займусь Гулливером и отправлю отряд в деревню, что на обрыве. Но сегодня ночью, – Говейн улыбнулся, – я буду спать в своей постели рядом с женой. Если, конечно, вы берете меня в мужья.

– Беру, – громко ответила Элис.

Говейн обвел взглядом толпу.

– Вы все слышали согласие леди Элис! – Он приподнял ее и крепко поцеловал под оглушительные крики.

– Не задушите ее в своих объятиях, – заметил Дарси.

Говейн с трудом оторвал губы от рта Элис. Он забыл о том, что они не одни.

Обед прошел весело. Ели хлеб и вкусную похлебку из солонины, пили эль из запасов Ранульфа.

Когда миски были опустошены, а эль выпит, Говейн встал.

– Я благодарю вас всех за тяжкий труд и за вашу верность. Если мы хотим зажиточной жизни, нам еще понадобится и то и другое. – Вытащив из ножен меч, он поднял его рукояткой вверх, так, что эфес и клинок образовали крест. – Я клянусь всем, что мне дорого, что буду защищать вас до последнего вздоха!

– Говейн! Говейн! – нараспев повторяли люди.

– За Малпас и за лорда Говейна! – выкрикнул кто-то. Старая каменная башня сотрясалась от громовых приветственных раскатов.

У Говейна слезы навернулись на глаза. Впервые эта ватага мятежников, которых он превратил в вооруженный отряд, обратилась к нему в соответствии с его титулом. Он никогда об этом не просил, но ему было приятно, что эти люди считают его своим господином. Говейн притянул Элис поближе и прошептал:

– Что, если мы улизнем?

– А как же спальная церемония? Они ведь захотят посмотреть, как я раздеваюсь, и убедиться, что у меня нет изъянов.

– Им придется поверить мне на слово. – И Говейн торопливо вывел свой главный трофей из залы.

Через несколько минут они, наконец, остались вдвоем за закрытой на засов дверью господских покоев. В комнате стояла огромная кровать с балдахином на четырех подпорках, но пока без занавесок. Постель Элис сама застелила полчаса назад свежим бельем. Тогда это ложе не казалось ей таким… пугающим.

В смущении Элис подошла к окну и стала смотреть сквозь щели в ставнях, но ничего, разумеется, не увидела.

– Что с тобой, любимая? – Говейн положил руки ей на плечи, и она вздрогнула. – Ты меня боишься?

– Я просто волнуюсь. Все произошло так… быстро.

– Ты жалеешь о том, что согласилась стать моей женой? – В голосе Говейна послышалось напряжение.

Этого она не могла вынести и, повернувшись к нему, заглянула в изумительные зеленые глаза.

– Я люблю тебя, Говейн, и хочу быть с тобой.

– Поверь мне, любовь моя, все будет хорошо!

Элис положила голову ему на грудь. Ровное биение сердца успокоило волнение, укрепило надежду.

Элис увидела, как он сощурил глаза. Его внутренний жар передался ей, и она ощутила странное покалывание во всем теле от предвкушения неизведанного. В комнате было тихо, лишь в камине потрескивал огонь, да слышалось их прерывистое дыхание.

– Элис, если ты боишься или сомневаешься…

Сомнения действительно обуревали ее. Особенно она страшилась того, что будет, когда их любовные ласки перейдут к соитию. Справится ли она с этим, или ее чувствительность все погубит?

– Мы можем подождать, – с нежностью произнес Говейн, – и это произойдет в другой раз. – По его телу пробежала дрожь, и она поняла, чего стоило ему предложить это. – Твои страхи для меня не глупость. – Он поднял ее лицо за подбородок, и она увидела, как он покраснел. – Если тебе вдруг будет неприятно… ты только скажи, и я тут же остановлюсь.

Она знала, что он так и поступит, чего бы это ему ни стоило. Элис быстро стянула перчатки, бросила их на пол и с ними освободилась от большей части сомнений. Она заключила в ладони его лицо, наслаждаясь исходящим от него теплом.

– Ляжем в постель, муж мой…

Он жарко впился в ее губы и стал торопливо стягивать головной убор и расплетать косы, на укладку которых у нее ушла уйма времени. Волосы рассыпались по плечам.

– Как я мечтал об этом! – Говейн запустил пальцы в густые пряди. А его рот уже снова жаждал ее губ. Теперь уже с радостью уступая, она разомкнула губы, и их языки сплелись.

– Моя сдержанность рухнула от твоих поцелуев, любимая, – прошептал Говейн.

Он назвал ее любимой! Значит, он любит ее? Ей так этого хотелось!

– Я не боюсь, – прошептала Элис и погладила его по лицу, чувствуя, как он весь сжался, словно дикое животное, готовое к прыжку. – Ты научи меня, – попросила Элис.

– Если захочешь, чтобы я прекратил, сразу скажи.

– Я хочу, чтобы ты снял с меня платье и ласкал меня… как тогда у источника.

Говейн долго возился со шнуровкой, потом расстегнул застежку на широком кожаном поясе, стягивающем платье, и оно упало на пол. На Элис осталась только нижняя рубашка, доходящая до бедер.

– Ты такая красивая! – Ладони Говейна накрыли ее груди и стали их гладить, а стон Элис утонул в жарком поцелуе.

Она полностью отдалась невыразимому наслаждению, кровь бурлила у нее в жилах. Он тоже был словно объят пламенем, и Элис почувствовала силу его желания, но не испугалась, а, наоборот, зажглась ответным огнем, как сухое дерево во время лесного пожара.

– Я хочу стать твоей, – шептала Элис.

– Я тоже этого хочу, любовь моя. – Говейн поднял ее на руки, в два шага пересек комнату и бросился вместе с ней на кровать. – У нас с тобой вся ночь впереди.

Он умирал от желания овладеть ею мгновенно, но решил действовать медленно, смакуя каждую секунду их первой ночи.

– Я не хочу так долго ждать, – наконец заявила его возлюбленная и повелительница.

Говейн довольно рассмеялся. Он не мог наглядеться на ее красоту: тонкие черты бледного лица, грива темно-каштановых волос, разметавшихся по грубым серым простыням, упругая полная грудь, готовая вырваться из обтягивающей рубашки, стройные ноги, которые он жаждал ощутить на своих бедрах.

Она моя, думал он, моя любовь, моя жена. Дыхание у него участилось. Говейн считал себя умелым и деликатным любовником, удовлетворяющим прежде всего женщину, а затем уже – себя.

Его руки ощупывали мягкое, нежное тело, гладили атласную кожу. Элис постанывала, и это поощряло его к новым ласкам. Они перекатывались по широкой кровати, нетерпеливо освобождаясь от одежды.

– Говейн, ты так прекрасен! – Элис погладила завитки волос у него на груди и ударила ладонью по твердым, как камень, мышцам. – И сильный!..

– А разве ты не видишь, как я хочу тебя? – хрипло спросил он.

Она кивнула.

– Желание – это что-то похожее на голод зверя или на страшную бурю. Но мне не страшно, я только еще больше люблю тебя.

Ее заострившиеся соски уткнулись ему в грудь, распаляя огонь желания. Говейн приподнял ее и прижал к себе. Нежными поцелуями он провел дорожку вдоль ее шеи и ключиц, а затем ниже – к груди.

Элис вцепилась ему в волосы и выкрикивала его имя. Она млела от нахлынувшего жара, пробежавшего по всему телу и распиравшего низ живота. Пальцы Говейна, рисовавшие замысловатые узоры у нее на коже, скользнули туда, куда она хотела.

Говейн с трудом смирял неистовую страсть. Он не ожидал такой податливости от Элис, и чуть было не погрузился в манящую глубину ее тела. Но ему хотелось не только самому испить всю чашу наслаждения, но приобщить и ее. Говейн умело вел Элис к первой вершине любовного экстаза.

Элис сотрясла дрожь от острого и утонченного наслаждения. Но она знала, что это не все. Она открыла глаза – Говейн замер над ней. По его напрягшемуся лицу и телу Элис поняла, каких усилий ему стоит сдерживаться.

– Говейн, – с мольбой прошептала она, – у меня внутри пусто без тебя.

Он развел в стороны ее бедра и уступил просьбе.

Элис пронзила боль, и она вскрикнула.

– Прости, любовь моя. – Говейн застыл. – Я не стану продолжать.

Они были во власти первобытной страсти. Он нужен ей, а она – ему. Элис задвигала бедрами, желая продолжения их соития.

– Люби меня, Говейн, – прошептала она, обвивая руками его шею.

– Я люблю тебя, но…

– Не надо «но». Сделай меня своей!

– Ты уже моя, – нежно произнес он и поторопился это доказать, целуя ее брови, нос, впадинку за ухом. Он бормотал слова любви и одновременно с осторожностью погружался в нее, побуждая к ответу.

Элис блаженствовала, ощущая в себе его плоть.

– Вот что значит, когда сбываются мечты, – еле слышно прошептала она.

– Я люблю тебя, Элис.

И с этими словами он вознес ее к новым вершинам любви.