Лекция 1

Сотворение мира

Первое и самое простое, что надо сказать и легко запомнить о сотворении мира, – это триада «темно, холодно, мокро». Это основное, базовое представление о мире до бытия, которое нам более-менее известно при знании мифологии в объеме Библии. «Тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою» – вот вам воды, вот вам темнота. Тему изначального холода дает, например, скандинавская «Эдда», где с севера идет лед, с юга летят искры огня, от этого возникают первые существа. Но первое и главное, что мы воспринимаем в картине мира до бытия, – воды.

Вода воспринимается в мифологии четко как стихия потусторонняя, как стихия опасная, как стихия смертоносная. Это довольно странно, поскольку от воды зависит жизнь. Тем не менее вода – это атрибут Нижнего мира. Вспоминаем лекцию о мировой оси: у корней мирового древа находится источник знаний (в буквальном смысле!), но заметьте, что если мы посмотрим конкретные сказания о тех, кто из этого источника пил, то ничего хорошего там не будет. Это им не дает счастья, это им не дает благополучия. Те, кто знаком со скандинавской мифологией, прекрасно знают, что у корней мирового древа находится источник мудрости. Верховный бог Один, чтобы выпить из него, вынужден отдать свой глаз. Мы сейчас не будем разбирать этот образ, важно другое. Он отдает глаз своему дяде, и поскольку у Одина это не вызвало ни малейшего восторга, то дядю он потом губит. Истории, связанные с источником мудрости, драматичны.

Вода – женская стихия. Вследствие этого она более или менее опасна. Представление о том, что вода – воплощение изначального хаоса или, в лучшем случае, потустороннего мира, очень устойчивое. Соответственно, если изначальное состояние мира было «мокро», то вполне логично, что сотворение мира начинается с сотворения суши. Какие примеры мы знаем? Если мы берем египетскую мифологию, то там из изначального океана поднимается первый земляной холм Атум. При этом Атум вполне себе персонаж, сам себя оплодотворяет, дальше начинается развитие сюжета – знаменитая гелиопольская генеалогия (девятка богов, его дети, внуки и так далее). Но при всех сюжетных перипетиях Атум – первый земляной холм, поднявшийся в водном хаосе.

В какой еще мифологии очень широко представлена тема изначальной воды? Это финно-угры. Финно-угорская мифология достаточно архаична, слабо развита и начинается она, с завидной регулярностью, с того, что были изначальные беспредельные воды, затем летит утка, ныряет, приносит кусочек земли, иногда свивает гнездо на колене Вяйнемёйнена. Те, кто с финно-угорской и конкретно с финской мифологией знаком, обычно знают ее по «Калевале» Лённрота. Элиас Лённрот обрабатывал народные сказания и делал это достаточно авторски. В народных финских сказаниях (не у Лённрота) великий певец Вяйнемёйнен неким непостижимым образом оказывается в этих водах, плавает там, поднимает из воды колено и на этом колене утка свивает гнездо, а затем из ее яиц получаются элементы мира. Опять же это тема холма, поднявшегося над первозданными водами, – колено Вяйнемёйнена.

Если изначально было «темно», то сотворение мира начинается с возникновения света. Наиболее известный пример – книга Бытия, «Да будет свет!». Однако обратите внимание на следующую любопытную вещь. Если мы берем даже библейскую версию, то там сначала создается свет и значительно позже создаются светила (солнце, луна, звезды). Достоевский в «Братьях Карамазовых» устами крайне неположительного героя Смердякова выражал, похоже, собственные проблемы с восприятием Библии: рассуждал, что если свет возник сразу, а солнце и луна значительно позже, то откуда же был свет в первый день? Этот вопрос задавали не только во времена Федора Михайловича, задавали его гораздо раньше. В поучениях древнерусских церковников, в поучениях против язычества в одном из случаев говорится любопытная фраза: «вещь бо есть солнце свету», то есть солнце только воплощение света. Есть изначальный Божественный свет – и есть солнце, которое когда на небе – хорошо, когда его нет – не страшно. И здесь обратите внимание на такую чрезвычайно важную вещь. Если мы с вами посмотрим на разные мифологии, то обнаружим, что боги света и боги солнца – это как минимум боги разные. А как максимум… сейчас увидим. Кто в Греции бог света? Аполлон. Его стрелы – это лучи, а то, что он чем архаичнее, тем страшнее с этими стрелами, – особенности нормальной мифологии. Сколько мифов про Аполлона? Больше, чем вы можете запомнить. Кто бог солнца? Гелиос. Сколько мифов про Гелиоса? Чуть больше одного: у Геракла с Гелиосом были проблемы (скорее, наоборот, у Гелиоса с Гераклом!), и еще про Фаэтона мы знаем, и на этом примерно всё. Что такое культ Аполлона? Мощнейший культ (и Дельфы, и жертвоприношения на Ареопаге, и Аполлон Столбовой, и Аикейский, и это я еще про муз не упоминаю…). Что такое культ Гелиоса? Мне про культ Гелиоса как-то крайне мало известно. Масштабы богов совершенно несопоставимы.

Кто у меня слушал курс древнерусской литературы, тот знает, как я вдохновенно ругалась на «Слово о полку Игореве». Поскольку таковых меньшинство, я эту ругань с удовольствием повторяю. Кто на Руси-матушке был богом солнца? Это был Хоре. Бог солнца, движущегося по небу. О нем мы знаем в основном из «Слова о полку Игореве». Автор «Слова» очень положительно относится к князьям и явно ставит их выше богов. В частности, есть в этом памятнике явно отрицательный персонаж – Всеслав Полоцкий. О нем говорится, что он оборотень и «Великому Хръсови влъком путь перерыскаше», то есть он, обернувшись волком, великому Хорсу пересекал пунь. У кого есть автомобиль? Особенно хороший, дорогой. А у кого нет – можете вообразить. Едете вы на этаком «бентли», а вам нахал на жигуленке дорогу пересекает! Кто такой Хоре? Хоре бог. Кто такой Всеслав? Князь, человек, смертный! Князь пересекает богу солнца дорогу! И что может сделать бог?! Бог ничего не может ему сделать! Кстати, и у Гелиоса были примерно сходные трудности с Гераклом, так что вот эта наглость Всеслава – это явно больше, чем вымысел автора «Слова», это очень похоже на отголоски мифа.

Вот так по-хамски ведут себя герои с богом солнца – но не с богом света! Кто был богом света на Руси в эпоху двоеверия – это вопрос очень сложный и неоднозначный. Есть предположения, что это был Дажьбог, с которым даже автор «Слова о полку Игореве» обращается весьма уважительно.

Если мы рассмотрим Индию, то там положение бога солнца и бога света будет несколько менее напряженным, но это тоже два совершенно разных бога. Бог солнца – Сурья, бог света – Савитар. И имя Сурья, и имя Савитар этимологически родственны соответственно русским «солнце» и «свет». Кто из них более могущественный – сложно сказать, но при этом описываются они совершенно по-разному. Сурья – это персонаж. Поскольку солнце движется по небу, то без объяснений ясно, что у Сурьи будет колесница. В эту колесницу запряжено семь коней, они же семь поэтических размеров священных гимнов. Сурья может представать как колесничий, как конь в собственной колеснице, он весьма подробно представлен в мифах, но именно в аспекте движения. Что касается Савитара, то практически единственная известная часть его облика – это руки-лучи, которые он простирает над миром. Больше никакой конкретики. При этом по частоте обращений к ним они примерно на равных.

Итак, противопоставление солнца и света очень четкое. И сюда же: у Козьмы Пруткова было велемудрое рассуждение на тему, что полезнее – луна или солнце? С ответом «полезнее луна»: луна светит ночью, когда без нее темно, а «солнце светит днем, когда и без того светло».

Как было сказано, если у нас представление мира до бытия – это беспредельные воды, то возникновение мира связано с возникновением суши. Если мир до бытия – это темнота, то возникновение мира – возникновение света. Где мы встречаем подобного рода миф кроме Библии?

Это совсем недалеко: Египет. Можно возразить, что в Египте речь идет о рождении солнца. С одной стороны, во всех книгах по египетской мифологии пишут о боге солнца Ра; с другой стороны, есть фараон Эхнатон с его богом Атоном. Вы знаете, что Эхнатон отменил всех богов, установил культ Атона, бога солнца. Стоп. На этом месте у внимательного читателя возникает вопрос: так кто бог солнца – Ра или Атон? Дело в том, что, когда мы видим изображение Ра, мы его видим в виде человека, или человека с головой сокола, или просто сокола – и у этого сокола всегда на голове будет солнечный диск. Этот диск и есть Атон, бог солнца. Так что Ра получается скорее богом света. Атон имел культ ровно при одном фараоне на протяжении трех тысяч лет истории Древнего Египта. Та же самая парадигма: бог солнца вторичен по отношению к богу света.

От чего в Египте зависит плодородие? От Нила. У евразийских народов плодородие зависит от весенних гроз, поэтому не удивительно, что небо представляют мужчиной, землю женщиной, а весенние грозы половым актом. В Египте грозы – в пустыне. И поскольку плодородие не зависит от гроз, то пара небо и земля оказывается перевернутой. Небо предстает женщиной, а земля мужчиной. Нас интересует женщина – это богиня неба Нут. В архаичных мифах она предстает рекой и одновременно… коровой (вопрос «как можно плавать по корове» египтяне не задавали; в мифологии самые разные объекты могут отождествляться, если несут общую символику). В глубокой архаике Нут также имеет черты богини-матери. Она, не имея мужа, порождает каждое утро золотого теленка из своего, извините, восточного отверстия. В течение дня он плывет по ней – и к вечеру, уже состарившимся, доплывает до ее горла на западе. Нут его глотает, от зачатия она беременеет, и утром она снова его рожает. Не спрашивайте меня о том, как это началось, – для египтян этот миф цикличен. Зачатие от проглатывания – это стандартный мифологический ход, вам он лучше всего известен по сказкам. Поскольку имя «Нут» однокоренное к слову «Нуну», первозданные воды, то миф о небесном теленке – это трансформированный миф творения.

В том же Египте есть и другое представление об акте творения. Простираются беспредельные воды, в них поднимается лотос, он раскрывается – ив нем находится новорожденный бог солнца. Снова тот же сценарий: из темных вод возникает первая суша. Лотос в данном случае выступает как первая суша, мифы о появлении земли и света объединены.

Триаду «темно, холодно, мокро» мы не воспринимаем как деструктивную и страшную, потому что современная цивилизация очень хорошо отдалила себя от природы и обезопасила. Я расскажу один случай из жизни. Наш институт находился в Замоскворечье, между Москвой-рекой и Обводным каналом. Идешь вечером на лекцию, и надо пройти через мост. Всего лишь мостик через канал! Но октябрь-ноябрь, под тобой чернющая вода, холодно, тебе ветер навстречу… тебя этим «темно, холодно, мокро», этим первозданным ужасом, этим Ничто с большой буквы так накроет, что сразу понятно, откуда эти представления берутся.

Так что поговорим о чем-нибудь теплом.

Если мир до бытия описывается как холод, то логично, что сотворение мира есть как возникновение тепла, а точнее – жара. В конкретных мифах, конкретных сказаниях тема жара представлена очень слабо; очень мало текстов, где он есть. Но есть. Этот образ нам дает Индия: тексты Ригведы – собрания индийских гимнов, которые были сложены примерно с XII по X век нашей эры. Понятно, что за три века любая цивилизация пройдет довольно существенный путь. В частности, жреческая культура прошла достаточно мощный путь от классического язычества до сложной философской и, пожалуй, монотеистической религии. Держите парадокс: само по себе многобожие признаком язычества не является. Чуть позже мы с этим разберемся, а пока поговорим о древних индийцах.

Представьте: вы – жрец. Каждое утро вы встаете, совершаете телесное и душевное очищение и начинаете хранить гимны. Каким образом? Я сейчас сделаю еще одно отступление, оно нам сегодня понадобится.

Для каких текстов у человечества возникает письменность? В каждой культуре ее первые тексты – про что? Самые ранние? Это две темы: кто кому что должен и где граница моих владений. Запомните раз и навсегда: письменность возникает в обществе для сугубо утилитарных, приземленных, бытовых, а не возвышенных записей. Чем более высок по статусу текст, тем дольше он будет существовать в устной форме. При этом память древнего человека, а в некоторых случаях память архаичного человека во много раз больше нашей. Соответственно, хранить в памяти огромные тексты было очень просто для древнего человека. (Помнится, у нас еще в учебнике истории было сказано, что в Афинах при Перикле было обычным делом знать «Илиаду» и «Одиссею» целиком наизусть. Тем более что там стихи и распев.) Отношение к звучащему слову как к слову священному нам сегодня понадобится во всю мощь.

Итак, индийцы три века складывались гимны «Ригведы» и естественно, что эти тексты не были записаны. Как долго и с какой точностью они хранились? Вы думаете, что они хранили гимны с точностью до слова? Вы ошибаетесь! Они хранили гимны с точностью до звука на протяжении более тысячи лет. Каждый день жрец хранил положенную ему часть священных текстов. Вслух и нараспев. И так каждый день. Поэтому пусть вас (когда мы дойдем до соответствующих мифов) не смущает такой сюжет: едет громовержец убивать очередного монстра, встречаются ему семь мудрецов и отправляются вместе с ним, а следующий сюжетный ход – мудрецы своим пением проломили скалу. То есть если мудрецы идут, то они хранят гимны. Идут и хранят в семь глоток, слаженным хором. Библиотечные работники в бесписьменном обществе: священное предание вместо строевой песни.

И уже без шуток. Если вы человек из такой семьи, если ваша семья на протяжении трех веков хранит некий корпус текстов, то что для такого человека представляется священной силой, движущей миром? Я хочу подвести вас к той мысли, что в какой-то момент в сознании жрецов, то есть интеллигенции трехтысячелетней давности, совершается сдвиг. Процесс хранения в сознании носителя превращается в некую самоцель, и возникает мысль о том, что если не хранить эти гимны в неизменности, то окажется невозможен ритуал и, выражаясь научным языком, акт коммуникации между людьми и богами не осуществится. Следовательно, центром мироздания начинает представляться Слово, но не некое абстрактное, а абсолютно конкретное слово, которое лично вы и ваша семья храните три века. Заметьте, чтобы сохранить гимн в неизменности, вам нужно его петь. Значит, не просто слово, а слово звучащее. Оно вам начинает представляться абсолютным.

А теперь вопрос: как такой жрец будет относиться к идее мощи богов? Можем ли мы назвать этого жреца язычником? Язычник – это не тот, кто верит в существование некоего корпуса языческих богов, потому что такой человек может быть и пантеистом. В современном обществе, в среде неформальной, ролевой и туристической пантеизм очень сильно развит, существование персонажей разных пантеонов (кельтского, славянского и так далее) принимается. Но пантеисты не верят в помощь от этих богов, не взаимодействуют с богами по принципу «я даю тебе – ты даешь мне» (жертва и ответ на нее). Пантеист воспринимает мир как живой (с рекой, лесом, скалой можно общаться, с ними нужно вести себя вежливо), но при этом постоянного ритуального общения, систематического взаимообмена не предполагается. Эти люди не язычники. Возвращаясь к индийскому жрецу, он верит в существование языческих богов, но по мировоззрению он уже не язычник. Он приближается к протоформам монотеизма, только монотеизма стихийно возникающего, еще формирующегося. Для него такой божественной силой, на которой зиждется мир и от которой зависят боги, является сакральная речь.

В одном из поздних гимнов «Ригведы» есть гимн, обращенный к божественной Речи (Вач), которая предстает некой абсолютной силой мироздания. Теперь вам понятно, откуда это представление возникло. А еще вы мне хотите сказать про Евангелие от Иоанна, а о нем мы будем говорить чуть попозже. И лучше вспомнить Ахматову – про «великое русское слово», это поближе к «Ригведе», потому что это тоже абсолютизация поэтического слова в среде интеллигенции.

Сейчас для вас, я надеюсь, стал более понятен естественный переход интеллигенции из язычества в монотеизм, причины, по которой утрачивается вера в эффективность взаимодействия с богами. Дальше в индийской интеллигенции начинается, говоря словами классика, «разброд и шатание». В Индии в конце X века возникает безумное количество версий абсолютного бога. Одна из версий абсолютной силы – жар. Вот наконец мы и дошли до темы жара как первопричины бытия.

Из тысячи гимнов «Ригведы» последние два гимна – это гимны, обращенные к космическому жару: силе, разгоняющей изначальный хаос, на которой всё зиждется. Но любопытно, что для индийцев жар не совсем обычная в нашем понимании вещь. По-индийски жар – «тапас», сила мученичества.

Вы наверняка знакомы с фильмами вроде «Шокирующей Азии», где показывается, как в культуре Индии, Индонезии, других стран региона люди подвергают себя неким мазохистским ритуалам. Если сценарист и режиссер хоть что-то знают, то нам сообщается, что эти люди, пронзая себя мечами, не чувствуют боли. Это действительно правда, у них зашкаливают эмоции… а что такое эмоции с точки зрения биологии и физиологии? Это всплеск гормонов. Соответственно, это очень мощное экстатическое переживание (это один из ответов на вопрос, зачем они это делают), которое требует серьезной тренировки духа и тела. Индийская культура и культуры, заимствовавшие это от нее, считают вполне логичным, что, когда нам плохо (а плохо нам всем по разному поводу в большей или меньшей степени с завидной регулярностью), в нашем теле накапливается некий жар мученичества. Если этот жар посредством медитаций концентрировать, то он может быть превращен в духовную энергию. Иными словами, если мы осознанно воспринимаем наши физические и моральные проблемы, то это приводит к всплеску гормонов, а этот всплеск гормонов мы можем использовать для некой эффективной деятельности. Подробности надо выяснять у биологов, я умею с этим работать (ходить в туфлях на босу ногу в минус 30 и не чувствовать холода, например), но не знаю физиологического механизма. А они это умеют делать на уровне «резать себя ножами». Энергия жара мученичества в мифах представлена широко, по сути это трансформация энергии своих страданий в энергию созидательную. В то время как в нашей культуре энергия страданий переходит в энергию разрушительную – в переживания, в депрессию. Вместо того, чтобы из страданий делать что-то хорошее.

Итак, вот он – индийский жар-тапас, преобразование боли в энергию самосовершенствования. И он занимает место Абсолюта, вытесняя язычество. И пока мы подбирались к понятию жара-тапаса, мы уже коснулись темы изначального Слова.

Триада, с которой мы начали, – «темно, холодно, мокро» – хотя и самое распространенное представление о мире до бытия, но оно не универсально. Полное представление о мире до бытия состоит из пяти признаков. Если мы обратимся к книге «Пополь Вух» индейцев киче, в первой главе книги, при описании мира до бытия, говорится, что всё было темно, неподвижно и всё в молчании.

Итак, вот пять признаков изначального хаоса: воды, мрак, холод, тишина и неподвижность.

Продолжаем смотреть первую главу «Пополь Вух». Там действует триединый бог Хуракан. Это имя в такой огласовке вам не знакомо, но вам оно отлично известно в другой. Хуракан – это центральноамериканский бог бурь, и его имя перешло сначала к португальцам, потом – в другие европейские языки и затем в русский, дав слово «ураган». И вот этот триединый бог творит мир Словом. Более того, его Слово приходит к богам земли – Создательнице и Творцу (так их зовут), и Слово Хуракана, как некий самостоятельный объект, разговаривает с ними. Не спрашивайте меня, как Слово может само по себе разговаривать, но именно этим совершается акт творения у индейцев киче.

В древнеегипетском «Мемфисском теологическом трактате» (или «Памятнике Мемфисской теологии») бог Птах также творит мир Словом. Но каким Словом? Слово может быть разным: подуманное, звучащее, написанное. В «Мемфисском теологическом трактате» говорится, что ничто не имеет бытия, прежде чем его название не будет произнесено громко, то есть архаическое представление о творящем Слове – слово, которое прозвучит. Я обращалась к библеистам с вопросом о Слове в Евангелии от Иоанна: у индейцев Слово звучит, у египтян – звучит, а изначальный Логос? Он звучит или нет? И мне ответили, что Божественный Логос ни в коем случае не слово в обывательском понимании, оно не звучащее. Евангелие от Иоанна – гораздо более высокая ступень развития цивилизации и развития абстракции, а Божественный Логос принципиально отличен от того Слова, которое упоминается в мифологических текстах. Логос не звучит. Индийская Речь (Вач) – это слово категорически звучащее, слово Птаха – категорически звучащее, слово Хуракана настолько звучащее, что оно само может говорить с богами земли, но не евангельский Логос.

Следующий вопрос, на который я обращаю ваше внимание, это вопрос, как ни странно, честности. Так называемый дикарь, представитель традиционного общества, к слову звучащему относится как к сакральному объекту. Звучащее слово обладает творящей силой не только в устах бога-творца, но и в принципе будучи произнесенным. Кем бы то ни было, включая обычного человека. И поэтому – нельзя врать. Если мы посмотрим всевозможные архаические тексты про хитрецов (и возьмем их в хорошем переводе и с хорошими комментариями), мы увидим одну любопытную особенность. Например, Одиссей и Полифем. Вы знаете, что Одиссей назвал себя Никто. А как будет «никто» по-древнегречески? «Утис». Утис – это уменьшительная форма от имени Одиссей, то есть он на самом деле (у Гомера, а не у переводчиков!) называет себя собственным именем, он лжет по сути, он говорит так, чтобы Полифем его не понял, но формально он не лжет, формально он честен. В архаических сказаниях хитрец, обманывая по сути, делает все необходимое, чтобы быть ложно понятым, то есть он говорит правду, но так, что понимают его неверно. Потому что слово – сакрально. Сюда же относится вера во всевозможные заговоры. Заговоры в традиционном обществе произносит не только бабка-ворожея, а обычный человек, чаще женщина, наговаривает некий сакральный текст, который обязательно нужно произносить вслух, но шептать. Вся заговорная традиция не требует специальной ворожеи. Вернулись к тому, с чего начинали: вода – мудрость – Нижний мир – женская стихия.

Здесь мы касаемся еще одной чрезвычайно любопытной темы: сакральное имя. Потому что имя человека – это совершенно особый тип слова. Любое нормальное слово есть единство плана содержания и плана выражения. Все мы понимаем, что такое стол: доска на четырех ножках. Это план содержания. И план выражения: русское «стол», английское table и так далее. Где у имени план содержания? Его вообще нет! Если мы будем сочинять роман про инопланетян, у нас имена героев будут неким бессмысленным набором звуков, на чем основаны всевозможные пародии типа Бар Бос, Ки Оск и тому подобное. У наших с вами имен нет плана содержания. На вопрос, почему нас назвали так или иначе, мы вообще не можем ответить. Только – родителям понравилось звучание имени. Очень редко – в честь бабушки-дедушки; но и это содержание не связано со звучанием имени. И, между тем, это самое слово является очень четким выразителем личности. Если вы почитаете, например, работы по имяслову русских князей, то обнаружите, что каждое имя каждого княжеского сына было не просто набором корней, а содержало некоторую политическую программу, претензии на власть. Причем в живой традиции ситуация противоположна: там имена даются не случайно. Там имя имеет смысл, но этот смысл все равно будет особым. Например, девочку назвали Старуха. Зачем, почему?! Защита в обществе, где высокая смертность. У каких-нибудь монголов имя мальчика – Дерьмо. Что такое?! Чтобы демоны не забрали. И никто дразнить таким не будет, потому что это в рамках культуры. Могут быть благопожелательные имена, чтобы духи охраняли, или – вот такие отпугивающие.

Но обратите внимание, что даже при осмысленных именах их план содержания радикально отличен от нормальных слов. «Стол» буквально означает стол. «Старуха» – пожелание долгой жизни. Содержанием нашего имени является наша личность. Поэтому – табуированность имени. Имя нельзя было сообщать постороннему, и отсюда в нашем языке вопрос: «Как тебя зовут?» – то есть не каково твое имя, а на какое десакрализованое обращение ты откликаешься? У нас до сих пор нет фразы «Мое имя такое-то», это нерусская конструкция. Мы продолжаем говорить «Меня зовут так-то».

Отдельная тема, которой мы коснемся в связи с подростком, – это смена имени при вхождении в субкультуру и вообще при трансформации личности. Там имя тоже будет значимым, но его значение будет, как у нашей Старухи: выражением неких намерений, чувств или другой символики. Это снова будет непрямое содержание.

Что ж, со Словом мы более-менее разобрались.

Из пятерки признаков мира до бытия осталось последнее – неподвижность. Мотив изначальной неподвижности – это, я вам скажу, такая экзотика, которая мне известна ровно в двух культурах. И культуры эти – такие «соседние», что залюбуешься. Одна из них уже упомянутая центральноамериканская, а вторая – вам хорошо известна. У какого народа мир творится танцем? А чтобы побыстрее сообразили, я подскажу, что этот миф в визуальном воплощении стоит во всех эзотерических магазинах, скульптура такая. Да, это танцующий Шива, это Индия. Где Индия и где Центральная Америка!

Берем изображение танцующего четырехрукого Шивы. У него в верхней правой руке барабан в форме песочных часов, который символизирует первый звук мира. Очень большая редкость – звук есть, а слова нет. Танцующий Шива – образ известный, но известность не означает распространенность представлений. Это образ уникальный. Мы только что говорили о Слове в единстве содержания и звучания, и за грань мы резко вынесли евангельский Логос. Но за другую грань у нас выносится барабанчик Шивы! Есть звук, творящий мироздание, но нету Слова. Есть план выражения, но нет плана содержания. Оцените уровень философской абстракции.

Итак, мир до бытия – это мир без звука и без движения. Подробно неподвижность в мифологии никак не разработана, а миф о первом движении у нас фактически один – танец Шивы (в «Пополь Вух» неподвижность отмечена, но дальше никак не фигурирует). Поэтому мы продолжим разговор о танце Шивы.

Как вы знаете, танцем Шива не только созидает мир, но и рушит. И здесь мы подойдем к следующей любопытной проблеме: почему индийцы считают, что то, что он рушит мир, это – хорошо? А индийцы так считают категорически. Вы слышали, что Брахма – творец мира, но вы ничего не слышали про храмы Брахмы. Почему не слышали? Потому, что их то ли один на всю Индию, то ли два, в других источниках написано, что их вообще нет. Что делает Брахма, творя мир?

Я вам снова нарисую круг с точкой в центре – символ мироздания в мифологическом мышлении (мировая ограда и центр как мировая ось). Вот у нас было беспредельное пространство этой страницы. Я провела эту окружность – и пространство мгновенно разделилось на «снаружи» и «внутри». То есть я провела первую границу. Хорошо это или плохо – с точки зрения индийской культуры?

В культурах Индии, Китая, Японии мир до бытия, изначальное состояние, воспринимается как благое. Привожу простой пример. Вот есть вы. Каждый из вас – личность со своими знаниями, своим жизненным опытом. Вот есть я со своим объемом знаний. Чтобы передать вам мои знания, мне нужно прочесть эту и последующие лекции. И никаким иным способом вы объем знаний из моей головы не получите. Почему? Потому что мы все с вами ограничены физическими границами нашего тела. Телепатия у нас с вами недостаточно развита. Но даже если бы мы все были телепаты – согласитесь, что если бы каждого из вас по окончании этой лекции попросят ее подробно пересказать – вы понимаете, что это будет столько разных текстов, сколько вас здесь? То, как будут расставлены акценты, зависит от восприятия каждого. Границы вашего сознания являются определенным фильтром получения вами информации.

Почему вы при любых условиях получите только часть моих знаний? С индийской точки зрения? А потому, что Брахма, сотворив мир, воздвиг эти самые границы.

А что же делает Шива своим разрушением? Он стирает границы! И возвращает к состоянию, которое называется «ночь Брахмы», к изначальной слиянности. И вот тут я вам снова буду цитировать Тютчева: «Всё во мне и я во всём» – классическая строка, которая объясняет, что идеалом будет слияние, при котором мое сознание остается, но исчезают границы между моим сознанием и всеми остальными. Это растворение, но уничтожение! И когда мы устремляемся в безбрежные дебри восточной философии и пытаемся понять, к чему все они стремятся, – так они стремятся вот к этому. Они хотят стереть эту проклятую границу, коряво нарисованную мной и куда более коряво созданную Брахмой.

Посмотрите на акт творения как на первую борозду, отделяющую хаос от порядка.

Кто любит кельтов, тот знает, что великий прародитель Ху Кадарн запряг двух исполинских быков и пропахал борозду, чтобы спасти землю от потопа. Вот вам акт творения как земля из вод – и вот вам борозда как элемент сюжета.

Мы с вами пользуемся термином «хаос». Если вы берете такое уважаемое издание, как энциклопедия «Мифы народов мира», и открываете ее на слове «хаос», то вы с интересом обнаруживаете не одну статью, а две: хаос античный и хаос первобытный. Про первобытный хаос вы всё уже знаете: темно – холодно – мокро и вообще всё плохо. А вот «античный хаос» понимается греческими и прочими философами как нечто благое и – дальше самое интересное! – очень близкое к тому, что я сейчас рассказывала на восточном материале. Снова состояние изначальной слиянности, когда сущности есть, но границ между ними нет, поэтому возможно взаимопонимание и взаимопроникновение на высшем духовном уровне. Подробнее читайте в статье. Тема хаоса как благого возникает у цивилизаций на очень высоком этапе развития. И добавлю, на достаточно благополучном этапе: чтобы интеллигенция, хоть античная, хоть наш Серебряный век, воспринимала хаос как благо, она должна быть очень надежно защищена от «темно – холодно – мокро».

У нас с вами остался последний момент.

Мы начали с того, что творение мира есть творение света. Здесь надо вспомнить про прометеевский огонь, огонь культуры. Как я ругалась сто и двести раз, изучать греческую мифологию по греческой литературе – абсурд. Что у Эсхила, что у Еврипида – тексты авторские. Живые мифы фиксировали античные фольклористы-мифографы. Из античных изложений мифологии, наименее авторских, у нас имеется «Теогония» Гесиода. Нас будет интересовать миф о Прометее (что Прометей в греческой мифологии не был таким благородным, как у Эсхила, я уже много ругалась во «Введении в мифологию», повторяться не буду). Переходим непосредственно к мифу о похищении огня.

Нас интересует обстоятельство похищения. Прометей похитил огонь и спрятал его в сухом стебле тростника. В тростнике. В сухом. Огонь. Спрятал. Оценили? Запомните очень четкий маркер: когда вы разбираете миф и сталкиваетесь с тем, что вам кажется полным абсурдом, это значит, что перед нами – мифологема, нам неизвестная. Если что-то кажется нам вопиюще нелогичным, значит, это звено совершенно особой цепи. Итак, перед нами вопиющая, чудовищная алогичность: сухой стебель тростника как способ скрывания огня, мягко говоря, абсурден. Но. Это был огонь культуры.

Так мы с вами сталкиваемся с представлением о некоем огне; давайте разбираться, что мы о нем знаем. Мы знаем, что он не горюч. Мы знаем, что он дает культуру. То есть это не физический огонь. Дом вы не обогреете, мясо вы на нем не пожарите, и читать при его свете у вас тоже не выйдет, хоть он и культурный.

А теперь давайте мысленно посмотрим на современные храмы, причем неважно, какой конфессии. Их обогрев происходит за счет центрального отопления, освещаются храмы, как и дома, с помощью ламп. Отменяет ли это лампады, отменяет ли это свечи в храме? Нет, конечно. Современные технологии разделили нам утилитарный огонь (обогрев, освещение, приготовление пищи) и огонь ритуальный, который не нужен ни для одного, ни для другого, ни для третьего. И мы заменяем утилитарный огонь с помощью современных технологий, но ритуальный огонь остается таким же, как и века назад. Свечи и лампады – это огонь, отрегулированный таким образом, чтобы давать как можно меньше света и жара; он мерцает, но не светит и не греет. То есть огонь, который по своим физическим параметрам максимально приближен к тому, от чего тростник не загорится. Более того, если нам нужно изобразить мистичность некоего помещения, то стабильно будет использован образ множества горящих свечей, которые не дают света. Это будет, например, в «Призраке Оперы», когда герой привозит к себе героиню… где этот штамп используется, я вам все не перечислю, назову только советский фильм «Три мушкетера», где, как вы помните, «Есть в графском парке черный пруд» и у Атоса везде горят свечи, и при этом темно, в соответствии с историей, леденящей душу пятиклассницы.

Таков образ необжигающего и несветящего огня. Блуждающие огни, огоньки душ, душа как звезда – это всё сюда. Эльфы, пляшущие со множеством огоньков… представление о том, что по реке надо в память о предках пускать огоньки…

И я вас сейчас снова верну к поздним гимнам «Ригведы». Как я уже говорила, это индийская интеллигенция X века до н. э. философствует. Интеллигенция – это жречество, но жречество – это не только те, кто поет гимны, но и те, кто проводит ритуалы. Как мы уже выяснили, жрецы будут абсолютизировать ритуал, они могут абсолютизировать Речь, но с большей вероятностью они будут абсолютизировать божественный огонь. Огонь на санскрите «агни» (слово, родственное русскому «огонь»). Пока индийцы были нормальными язычниками, у них одним из главных богов был Аши – бог жертвенного костра. Благодаря ему, выражаясь научным языком, осуществляется акт коммуникации между людьми и богами. Сначала Аши – бог огня ритуала, проводимого здесь и сейчас. А потом, спустя три века, индийцы дофилософствуются до того, что есть некий Всенародный Агни, существующий в универсальной форме. Фактически аналог евангельского Логоса, который Слово, но не звучащее. Агни абсолютный, Агни Вайшванара (Всенародный), в сухом тростнике не прячется, но зато рождается в водах. Итак, он – некая божественная огненная сущность, а не физический огонь. Конкретные ритуальные земные огни, конкретные костры есть земное воплощение абсолютного Агни.

Итак, если культура имеет возможность физически противопоставить огонь утилитарный и огонь сакральный, назначение которого не освещать, а освящать, то она это непременно сделает. Если культура архаична, то прагматический и сакральный огни будут совмещаться, но всё равно при любой возможности – противопоставляться. Например, купальские костры. Вы понимаете, что они никакого отношения к обогреву не имеют. Самая жаркая ночь! Более того, через них надо прыгать и не обжигаться, и платье не поджигать, то есть ритуально это огонь не только не греющий, но и не палящий.

 

Лекция 2

Богиня-Мать

Первый и главный вопрос, связанный с Богиней-Матерью, вопрос, увы, совершенно некорректно поставленный, но наше популярное изложение мифологии его провоцирует: Богиня-Мать – богиня чего? В каком случае мы говорим, что перед нами Богиня-Мать или наследница ее образа?

Богиня плодородия, богиня судьбы, богиня луны… все это распространенные ответы. И они категорически неверны.

С Богиней-Матерью все предельно просто. Если она воплощает в себе жизнь и смерть в их двуединстве, то перед нами Богиня-Мать. Если она воплощает какие-то другие качества, но есть намеки на двуединство жизни и смерти, – это наследница образа Богини-Матери. Все остальное может быть чертами Богини-

Матери, может не быть чертами Богини-Матери. Она может быть связана с судьбой, с водой, потом я вам покажу, что она будет связана с белым полотном, но вы же понимаете, что далеко не всякая богиня, образ которой связан с белым полотном, является Богиней-Матерью.

Современный человек не понимает: как так – двуединство жизни и смерти?! Жизнь – хорошо, смерть – плохо. Как Мать может воплощать это двуединство?

В то время, когда рожали до появления современной медицины, какой процент детей выживал? Рожали тогда, как вы понимаете, практически каждый год. Для меня еще в школе откровением стала повесть Горького «Детство», которая художественной ценности не имеет, зато имеет этнографическую ценность. Бабушка Алеши Пешкова, у которой трое детей выжило, говорит: «У меня ведь восемнадцать было рождено». Это значит – один из пяти, один из шести. И не только в деревне, но и в городе девятнадцатого века, то есть вообще до появления современной медицины удивительным и радостным событием было, что ребенок дожил до взрослого состояния. Кроме того, я вам напомню, что с высокой вероятностью первые роды грозили женщине смертью и с менее высокой вероятностью – последующие. Для нас факт родов означает, что мы получим живую мать и живого ребенка, а если нет, то это будет какой-то чудовищный нонсенс. В их условиях… роды прошли, и что? Живы? Оба?! Выжил ребенок? Выжила мать?! Для традиционного общества это редкое и удивительное явление. Теперь тот факт, что Богиня-Мать связана с двуединством рождения и смерти, перестает вызывать у вас вопросы и несколько снижает ваш культурный шок.

Где у нас Богиня-Мать в чистом виде зафиксирована? В современном мире? Мы знаем ее у индийских племен дравидского происхождения, у них она почитается в виде дерева. Посередине деревни стоит дерево, обнесено заборчиком от несознательных животных, чтобы они с богини листики не объедали, потому что она воплощает в себе не только рождение и смерть, но и такую болезнь, как черная оспа. Если она прогневается, то дело может кончиться черной оспой. Вот такой она ужас.

Вы понимаете, что если посмотреть, как в традиционном обществе мужчина и женщина соприкасались со смертью, то женщина относится к миру смерти гораздо ближе, чем мужчина. Война в этом обществе дело не ежедневное и не основное. Убийство животных? Женщина свернет курице шею, мужчина пойдет в лес добыть зверя. Но женщина при каждых родах соприкасается со смертью.

И после этого, дорогие мои феминистки, вам будет хоть немного яснее отношение к женщине как к существу по определению нечистому. Более того, не просто к женщине, а к бабе. Кого называли бабой на Руси? Это рожавшая женщина. У нее может не быть ни одного ребенка, роды могли закончится смертью младенца, но если она родила, она баба. От свадьбы до рождения первого ребенка она – молодка, она баба от первых родов до потери способности к деторождению, после чего она становится старухой.

К слову, западноевропейская культура помешалась на девственности. Западноевропейская культура всячески сочиняет фэнтези, где, чтобы женщина была чародейкой, она должна быть девственной. Как лишить героиню магической силы, вполне понятно. Это чисто западные представления. На Руси же всё четко и однозначно: полноценной магической силой обладает баба (отдельный вопрос о старухах). Волосы бабы – это воплощение ее магической силы, поэтому они всегда должны быть скрыты. О волосах мы еще будем говорить. Именно баба в традиционной культуре максимально часто связывается со смертью, поскольку смерть ей грозит при каждых родах, а рожает она в среднем раз год.

Итак, причину мистического страха перед бабами – выяснили. Баба у нас – смертоносное существо в прямом смысле слова. Жизнь несет тоже, но с большей вероятностью – смерть.

Теперь относительно глубины культа. Тут вы всё прекрасно сами знаете, «палеолитических венер» вы видели в больших количествах. Да, это изображение женщин с более чем крупными формами, с подчеркнутыми признаками плодовитости, иногда очень реалистичные, иногда достаточно условные. Я настойчиво подчеркиваю: не нужно почитание Богини-Матери связывать с матриархатом. На нынешнем этапе науки не считают, что матриархат был некой ступенью, через которую прошло человеческое общество в целом. У некоторых племен Индии и Китая он то ли есть, то ли нет… ученые спорят. Но универсального этапа – не было.

Когда возникли идеи матриархата? Они возникли у Иоганна Бахофена, социолога-любителя. Он ввел идею гинократии, то есть власти женщин, которая потом закрепилась в науке под термином «матриархат». Дескать, пока жили собирательством или огородничеством, в обществе доминировали женщины, а с переходом к охоте стали доминировать мужчины. В частности, обилие изображений палеолитических венер является одним из доказательств. Но. Мы знаем множество культов Богини-Матери, и, в отличие от гипотетического матриархата, это конкретные примеры: почитание Кибелы на Ближнем Востоке, почитание Иштар-Астарты, имеющей черты Богини-Матери, почитание Кали в Индии, дравидские племена… Богиня-Мать у них или есть, или была в культуре – это мы знаем совершенно точно. Матриархат где? Социально доминируют мужчины. Случаи, когда обнаруживаются черты матриархата, это, скорее всего, обычай матрилокального брака.

Матрилокальный брак – это брак на территории жены. В сегодняшней Европе такой брак очень четко выражен на Кипре: в семье рождается девочка, отец покупает участок земли, и, пока девочка растет, отец начинает на этом участке земли строить дом. Девочка выросла, вышла замуж, и, логично, она с мужем приходит жить в собственный новый дом. Если она захочет развестись, она бывшему супругу объяснит, где в этом доме дверь и как ею пользоваться. Если захочет выйти замуж вторично, то также приведет нового мужа в свой дом. При этом на Кипре – такая махровая патриархальность, что ой. Я там была, и скажу я вам, что одно дело туристическая зона, а другое дело – деревни, которые, между прочим, тоже живут за счет туризма. В таких деревнях главная площадь полностью находится в распоряжении мужчин, женщина там не имеет права пройти, а если пройдет, то это означает, что она сексуально доступна первому, кто ее захочет. Поэтому туристок решительно предупреждают: в одиночку через главную площадь не ходить! Вот вам очень четкое соотношение матрилокальности брака и патриархальности общества.

Матрилокальный брак прекрасно зафиксирован в сказках народов мира. Сказки типа «Летучий корабль»: имеется царь, у царя есть дочь, царь ее выдаст замуж за того, кто исполнит некое магическое испытание, и это приведет к гибели царя. Гибели по вполне понятным причинам: это отголоски культа вождей, когда правитель обладает магической силой, он стареет и должен уступить место приемнику. Таким образом, власть наследуется от тестя к зятю. Сказки – это классический пример матрилокальности в царских семьях в древности, отражение древней этнографии. Но если мы посмотрим на царевну в таких сказках, то она иногда помогает герою, иногда не помогает, от нее особой активности никто не ждет. Всё решает мужчина, ни о каком матриархате и самостоятельности женщины здесь не идет и речи. Зададимся вопросом: откуда тогда Бахофен взял идею гинократии, которую впоследствии Энгельс подал как идею матриархата?

Самый известный пример у нас – «Орестея» Эсхила: эринии говорят, что Клитемнестра не была в родстве с мужем, которого убила, поэтому убийство мужа несущественно, а вот убийство матери, самого главного кровного родственника, страшно наказывается. Вот это считается отголосками матриархата. Это не отголоски матриархата, это счет родства по материнской и отцовской линии, но ни с какой властью он не связан. Но Энгельс же это прописывает как «материнское право», и советская наука за ним хором повторяет. Заметьте, что образ эриний сам по себе малоприятен. Будем мы проходить вавилонскую мифологию, там женское чудовище Тиамат. Дойдем до финской «Калевалы», там Лоухи – хозяйка Похьёлы, тоже главный враг. В русской народной сказке типа «Иван Быкович», где герои сражаются с многоглавыми змеями, выходящими из моря, и с некоторыми усилиями этих монстров побеждают, то потом на героев нападает исполинская свинья, она разевает пасть от земли до неба – это мать змеев. Герои, которые только что победили трех змеев, от этой свиньи удирают без оглядки. Вот вам монстр! Правда, потом пара божественных кузнецов с ней справляются, но сами герои от нее могут только «отступать на заранее подготовленные позиции», опрометью. Таких вот жутких монстрих вы найдете по разным мифологиям столько, сколько захотите. Вот такая фобия, вот какой образ женского персонажа как воплощение смерти, но – ни о каком матриархате как о социальной структуре эти образы не свидетельствуют.

Завершая разговор о матриархате, я хочу подвести к одной простой мысли. Вот, скажем, есть роман Тургенева «Накануне», где жил да был Инсаров, болгарин, борец за независимость родной страны, и не брала его ни пуля, ни сабля турецкая, ни самый страшный турок. Влюбился Инсаров в русскую девушку Елену, поехал на курорт и там умер. А она отправилась в Болгарию всех турок перебить. Оцените ситуацию. Жил-был нигилист Базаров, тоже ничего его не брало, влюбился в Одинцову, порезался об тифозного мужика и помер. Тургенев очень точно отражал фобию, которая была в современном ему, не только русском, но и европейском, обществе: женщина перестает быть придатком домашнего очага, становится самостоятельной личностью. Как всякая новая, эта идея вызывает ужас. Каковой ужас в сюжетах «Накануне» и «Отцов и детей» и воплощен. Посмотрите на Елену из «Накануне» и на Одинцову из «Отцов и детей» как на варианты этой самой ТиаматЬ (извиняюсь за каламбур). Только Тиамат в финале порубили на кусочки, а этим дамам ничего не сделается.

И вот эту же самую культурную фобию второй половины XIX века воплощает Бахофен в своем сочинении, и ее подхватывает Энгельс. Для параллели оцените такое явление, как романы про бунт машин, которые все приходятся на начало XX века, когда машина начинает входить в жизни обычного человека и ее боятся. Сейчас – кому нужен роман про бунт машин? Эти страхи перед новым могли воплощаться не только в произведениях искусства, каковыми являются романы, но они могли воплощаться и в научных концепциях. Это сейчас идет плавно наступающий матриархат. Кто разбирается в политике – посчитайте, сколько нынче министров обороны (!) в европейских странах – женщины. Мне показывали фотографию – их там десяток сидит! Валькирии. Современные, не из мифов. И прочие Маргарет Тэтчер… Где у человечества матриархат, я вам скажу четко: впереди. К нему идем. Хорошо это или плохо – без комментариев, но в современной европейской цивилизации женщина имеет гендерное преимущество.

На этом вопрос о матриархате мы закрыли, полагаю, плотно и надежно.

Следующий признак будет связан не только с Богиней-Матерью, он связан с женскими божествами вообще. Признак дуальности. Вот у нас младенец. С какого возраста он начинает осознавать свою мать – нс каких частей тела? Нет, не грудь. Младенец уткнулся маме в грудь – что он видит при этом?! – да ничего. Не верьте книгам, где написано про грудь. Ребенок начинает воспринимать мать через ее руки. Он примерно в трехмесячном возрасте начинает играть с руками матери (ну, или любящего папы). Поэтому тема двух оберегающих рук будет использоваться везде, где только можно. Как только в рекламе нужно показать, что о нас заботится кто-то, не важно кто, – нарисуйте нам эти две руки, и сразу мы подсознательно будем чувствовать заботу. И, кстати, здесь же о фрейдизме. Понятно, как фрейдизм трактует мужское нечетное и женское четное. Это не всегда связано с половыми органами. Самая главная связь женского с четным никакого отношения к половым органам не имеет, а имеет отношение к материнским рукам. Именно отсюда идет женская дуальность. А дальше, когда нам нужно воплотить какой-то женский образ, то эта дуальность будет проявляться везде. Я напомню вам греческий ордер, дорическая колонна ассоциируется с мужской фигурой, ионическая колонна с двумя завитками будет ассоциироваться с женской фигурой. К тому же она будет в каннелюрах, будет вся в складочку, как женщина в одежде. В славянской мифологии богини, покровительствующие деторождению, назывались рожаницы, а по-древнерусски они «рожанице» – двойственное число. Четкое лингвистическое указание на то, сколько их, – их две. Тема парности богинь, связанных с рождением, очень распространена. У нас будут многочисленные образы парных олених, о которых мы сегодня будем говорить. И кстати, эту тему раскрывал Борис Рыбаков в книге «Язычество древних славян». Он, конечно, как и положено мужчине, считал, что у женщины главная часть тела – грудь и дуальность женских божеств связана с тем, что грудей две, но – простим ему мужской взгляд…

А теперь мы, раскрыв тему парности и тему рук, затронув тему олених, переходим к теме рук и рогов. У большинства видов оленей самцы рогатые, а самки безрогие. Хотя есть косули, северные олени… но они в меньшинстве. Между тем в мифологии нас всегда будет интересовать рогатая олениха. В мифах олениха всегда рогатая, и это тем больше меня радует, чем с большей вероятностью это относится к местности, в которой не водятся виды оленей с рогатыми самками.

Но из реально рогатых самок мы сразу вспомним Керинейскую лань. Так вот, перейдем к ней и к Артемиде. Артемида, безусловно, имеет черты Богини-Матери, несмотря на то, что она девственница. Артемида – охотница, она связана с размножением и гибелью диких животных. Она вполне наследница Богини-Матери. Ей принадлежит Керинейская лань, которая топчет посевы; Геракл ее ловит, после этого он возвращает ее Артемиде. По логике вещей там должно быть жертвоприношение, через которое Артемида получит свою лань. И эта тема: богиня-охотница, посылающая своего олененка на заклание, нам из греческой мифологии известна – это миф об Ифигении. Когда Артемида требует Ифигению в жертву, Ифигению должны казнить, Артемида заменяет ее ланью, Ифигению переносят в Тавриду и т. д., а лань убивают. Это отголоски мифа о богине-лани, богине, во власти которой размножение диких животных, посылающей олененка на заклание. Рыбаков цитирует текст о том, что некоторые люди верили, что выходили из леса олениха с олененком; олененка люди забирали и приносили в жертву, олениха убегала обратно в лес, но однажды люди захотели олениху тоже поймать, олениха и олененок убежали и больше не выходили. Это, безусловно, отголоски того же самого мифа – об оленихе, из года в год приводящей своего олененка на заклание.

Посмотрим Древний Египет. Нас интересует Нут – богиня неба, она же корова. Мы уже разбирали в прошлой лекции миф о ее золотом теленке. Нут здесь предстает, безусловно, как Богиня-Мать, вот вам двуединство жизни и смерти: сама родила солнце, сама проглотила, сама от него, проглоченного, зачала. Чем прекрасен для нас этот миф? Во-первых, это трансформация сюжета об оленихе и олененке (корова уничтожает собственного теленка), а во-вторых, мы видим Богиню-Мать в браке с собственным сыном, не имеющей равновеликого супруга. Это очень важный момент. У Богини-Матери равновеликого супруга нет.

Подобные отголоски образа Богини-Матери мы найдем у греков в образе Геи. Гею не очень корректно называют богиней земли, она никакая не богиня земли, она сама земля и есть. Гея в той космогонии, которую мы знаем благодаря Гесиоду, порождает Урана (небо) и вступает с ним в брак. Дальше начинается бурная сюжетика: Уран низвергает в преисподнюю своих первых детей. Я обращаю ваше внимание, что это явно литературно обработанный миф. Но куда Уран заточает своих детей? По сути, в недра Геи! Тема матери, поглощающей своих детей (к тому же – детей от брака с собственным сыном), жуткая тема, она здесь воплощена, пусть и в неочевидной форме. Это ярчайшая черта Богини-Матери. Действительно, как только исследователи встречают в самых разнообразных мифах мать, убивающую своих сыновей, они видят в них отголоски матриархата. А матриархат, как мы выяснили, здесь ни при чем.

Итак, мы занялись рогатыми богинями, но это увело нас к теме «дитя – жертва». А сейчас мы всё-таки вернемся к большой теме рогов и рук. Среди пермских бляшек есть изображения, на котором женщина стоит с поднятыми руками, ее большие пальцы приставлены к вискам. На каких-то конкретных бляшках она изображается с руками, приставленными к вискам, на каких-то как женщина с оленьими или лосиными рогами, на каких-то мы не можем разобрать, рога это или руки. С другой стороны, я уже упоминала, что Богиня-Мать может почитаться в образе дерева. Образ дерева как женской фигуры с воздетыми руками, мелкие ветки как растопыренные пальцы. Перед нами триединый образ: женщина с воздетыми руками, женщина с оленьими рогами, Богиня-Мать в образе дерева. С последним просто, мы уже разбирали это на конкретном этнографическом материале. Дерево может быть конкретным, как у дравидов, а может быть мифичным; Богиня-Мать очень тесно связана с образом мирового древа.

Мы выяснили, что рука – это атрибут Богини-Матери. Обычай целовать руку женщине, обычай целовать руку священнику – представление о сакральности руки. Вот откуда оно идет и переходит на мужчину, олицетворяющего нечто сакральное.

Идем дальше. Рогатых олених немного коснулись, не упомянули только, что оленихи могут быть связаны с небесной сферой. Рога могут быль образом солнечных лучей. В сибирских мифах, которые цитирует Рыбаков, две рогатые богини рождают оленят и их рога светятся золотом. Собственно говоря, у Керинейской лани тоже золотые рога и бронзовые копыта. Олень – Золотые Рога нам хорошо известен, он часто напрямую связан со светом.

Итак, дерево. В IV–III тысячелетии до нашей эры в Индии существовала доарийская цивилизация, которая называется Хараппа – по главному городу. От хараппской цивилизации до нас дошло, в частности, большое количество печатей. По этим печатям можно реконструировать многое. Имеется печать с композицией из двух частей (верхней и нижней). В нижней части стоит ряд девушек в платьях-колокольчиках до колен, у них высокий головной убор и коса до пояса. Наверху – коленопреклоненная женщина в такой же одежде, с таким же головным убором и косой, но с бычьими рогами. Она на коленях. Перед чем и перед кем она на коленях? А на коленях она перед деревом, а в развилке ветвей этого дерева еще одна точно такая же женщина, так же одетая и – с рогами. Совершенно очевидно, что перед нами ритуал почитания богини в виде дерева и эта богиня мыслится рогатой. Тут мы входим в область «изображение девушки под деревом». Их огромное количество в буддийском искусстве: девушка обнимает дерево, а из одежды на ней – только множество украшений. Заметьте, буддийская культура в Индии практически оппозиционна арийской. Хараппа – доарийская, наследники Хараппы – дравиды. Мы знаем хараппское изображение богини под деревом, у богини снова бычьи рога, она обнимает за шею тигра, у которого рога оленьи. Тема «рогатая богиня и дерево» – тема хараппской мифологии. Что мы еще знаем о рогатой богине?

Мы знаем миф о прото-Кали, богине индуизма. Культ Кали – очень страшный каннибальский. Насколько он страшный? В Индии статьей уголовного кодекса запрещено приносить детей в жертву Кали. Оцените, у нас такой уголовной статьи нет. Нет, не потому что это можно, а потому что нет прецедентов. Так тема двуединства жизни и смерти в образе Кали ярко представлена. В частности, один из сюжетов, связанных с ней, – к ней сватается демон-буйвол, она его повергает с помощью льва или тигра (в разных вариантах мифа по-разному), вскочив ему на загривок и поражая его копьем. Сюжет этот – индуистский, а такое изображение есть в Хараппе! Так что возраст мифа – почтенный, ему пять-шесть тысяч лет.

Более того. В хараппском культе обращение к Богине совершалось следующим образом. Брали алебастр, лепили фигурку богини, пять – десять сантиметров высотой, в виде обнаженной женщины с пышными формами, иногда в украшениях, относили фигурку в священное место (храмов в Хараппе не обнаружено), приносили какие-то жертвы, обращались с просьбой. Вот эта фигурка была своего рода материализацией письма богине, материализацией просьбы. Представьте, сколько таких фигурок было налеплено! Территория Хараппы – это примерно современный Пакистан; так вот, из Пакистана фигурки пятитысячелетней давности привозили ведрами. В свое время в Москве такую фигурку можно было купить за тысячу долларов, причем выбрать одну из нескольких десятков.

Как уже было сказано, Богиня-Мать почитается в виде дерева, либо она изображается стоящей под деревом, либо она изображается в развилке ветвей дерева. В том или ином виде всё это сохраняется по сей день у потомков Хараппы – у дравидов, неарийского населения Индии.

Если мы из Индии перенесемся в Древний Египет, то мы с вами обнаружим многочисленные изображения Исиды (а она имеет черты Богини-Матери), где она в развилке дерева, в тростниках, в кустах, под деревом и так далее. Это будет связано с конкретным мифом: бог Сет ее мужа Осириса убил, Гора, сына своего, она от мертвого мужа родила – и дальше она его от дяди в этих тростниках прячет. Но. Почему я так иронично пересказываю миф? Потому что Гор, спрятанный в тростниках, – это сюжетное обоснование образа. По сюжету тростники нужны Гору, по мифологеме они – часть образа Исиды. Если мы посмотрим на другие изображения Осириса и Исиды, то окажется, что даже с живым мужем она регулярно изображается под деревом.

Итак, тема связи Богини-Матери и дерева – это тема, которая нас продолжает вести, и у нас впереди еще много неожиданного.

Можно вспомнить на Руси Троицину березку, которую наряжают в виде девушки и величают. Но самое интересное – это вам хорошо известный обычай вешать на деревьях в памятных местах ленточки. Что это такое? Вы эти ленточки встречали где угодно. В буддийских регионах это объясняют через буддийскую символику. В мусульманских регионах говорят, что это мусульманская традиция. Туристы-экскурсанты делают это просто так.

Доказательство, благодаря которому ваша покорная слуга вывела связь этого обычая с культом Богини-Матери, я вам приведу позже. А пока моя теория была всё еще гипотезой, мне посчастливилось поехать в Осетию.

Осетины считают себя православными, но православные они – крайне оригинальные. У них процветает живое язычество, но своих языческих богов они сами отождествляют с христианскими святыми и в таком виде почитают. Самое главное святилище Осетии – святилище Реком, которое находится глубоко в горах. Оно состоит из трех святилищ: женского, девического и мужского. К мужскому святилищу женщинам строго нельзя приближаться настолько, что слов нет! Мне его показывали так издалека, что только на склоне различима крыша здания. Чтобы добраться до Рекома, надо сначала ехать в горы по асфальту, потом ехать по грунтовке, а потом подниматься пешком. И вот там, где оставляют машины, там написано, что в святилищах нельзя делать три вещи: нельзя мусорить (это вас не удивляет), нельзя сквернословить (тоже не удивляет) и третье, приравненное к первым двум, – нельзя завязывать платки на деревьях у мужского святилища. И вот когда я прочла эту надпись, это был для меня просто праздник: я увидела, что эта культура (единственная из мне известных!) прямо, четко отождествляет обычай завязывания ткани на деревьях с женским культом.

Так что, завязывая такие ленточки, понимайте, что именно вы делаете. При этом я обращаю ваше внимание на следующий важнейший аспект. Если такое место является реально культовым, а не просто туристическим, и культ там многовековой, то деревья в лентах будут стоять над водой. Например, в Переславле-Залесском есть на Плещеевом озере знаменитый камень, который был языческим, он лежал на горе, его приказали с горы сбросить в воду, озеро его «выплюнуло» (то есть вода отступила), и сейчас к Синему камню туристическое паломничество, продаются сувениры и ленточки. И все деревья в лентах. Но камень-то сакральный с языческих времен. Я упомянула мировые религии, так вот подробнее. В Крыму это связано с мусульманскими культами, но там деревья, все в носовых платках, будут исключительно над колодцами. В Бурятии это буддистские флаги на деревьях – на болотце. Здесь мы с вами видим триединство образов: дерево (которое есть воплощение Богини-Матери), лента (изначально белая) и вода. И если с водой как женской стихией нам все понятно, с деревом теперь тоже, а вот с белой лентой будем разбираться.

Здесь мы с вами берем замечательное сербское сказание. Вообще сербский эпос скучный: есть кралевич Марко, он сражается… до кого дотянется, с тем и сражается. У него есть полуисторические враги, есть слабо мифические. Но! Единственное сербское сказание, которое я цитирую неустанно годами, – о том, как поженились родители кралевича Марко.

Я сто и тысячу раз говорила, что сказания о начале биографии героя – это всегда сказания вторичные по отношению к основному корпусу. Есть знаменитый герой – отлично, давайте нам его детство или вообще рождение! Классический приквел. И приквел этот своей антилогичностью убивает всех наповал, приготовьтесь. Итак. Жил-был воевода Момчила, и была у него жена – красавица Видосава. Жил-был краль (то есть король) Вукашин, который влюбился в Видосаву, захотел сделать ее своей любовницей, написал ей письмо. Видосава стать любовницей отказалась, сказала, что, если ты меня хочешь, тебе придется на мне жениться и устранить скромное препятствие в виде моего мужа. Краль Вукашин влюблен, он приезжает, сражается в поединке с Момчилой, Момчила ранен, он отступает к воротам своей крепости, но! – злая красавица Видосава заприрает ворота крепости, и Момчиле грозит смерть от меча Вукашина. Тут в действие вступает сестра Момчилы по имени Ефросинья. Что же она делает? Она спускает со стены полотенце, чтобы по этому полотенцу забрался Момчила. Кто себе хорошо представляет высоту стен, скажем, в XV веке – там пятиметровой стеной, пожалуй, удивишь: высокая; кто себе представляет длину праздничного народного полотенца – тут пятиметровым, пожалуй, не удивишь: я видела и более длинные, поэтому сама по себе идея, что можно со стены пустить полотенце, чтобы по нему забрался человек, вполне соответствует реалиям их жизни. Интересное будет дальше. Момчилу представили? Мужчина, в доспехе! С оружием! Сколько он весит?! Сейчас, конечно, все выросли, тогда рост 160 см для мужчины считался высоким, но вместе с доспехом и оружием он килограмм сто всё-таки потянет. Так вот, Ефросинья это полотенце держит руками. Момчила лезет. Сестра держит. Логике уже плохо. И тут подбегает злая красавица Видосава, хватает острую саблю и одним ударом отрубает Ефросинье руки. Логика корчится в агонии. Момчила падает. Вукашин подходит, чтобы Момчилу убить. Момчила перед смертью говорит: «Моя жена, злая Видосава, меня предала и тебя предаст. Не женись на ней, женись лучше на моей сестре Ефросинье, она мне была верна – она тебе будет верна». Видосава впускает Вукашина в крепость, Вукашин убивает Видосаву и женится на Ефросинье. От этого брака рождается кралевич Марко. Момчилу хоронят, логику погребают в соседней могиле.

А теперь без шуток. Когда мы сталкиваемся с таким чудовищным алогизмом, это значит, что вещь используется не по назначению, что перед нами отголоски какого-то другого сюжета с совершенно другим смыслом, искусственно встроенные в этот. Прежде чем разбираться, из чего же получились безумный образ Ефросиньи, которая руками держит полотенце, по которому поднимается ее брат, и особенно Видосавы, рубящей с одного удара, мы посмотрим адыгский сюжет.

Собственно, сюжет этот – северокавказский, но я буду использовать адыгскую версию. Жила-была красавица Адиюх в высокой башне, которая стояла по ту сторону пропасти. И были у Адиюх светозарные руки. И вот мы вернулись к триаде, от которой всё началось: руки – рога – свет. Там у нас были золотые рога, здесь у нас – светящиеся руки. Был у Адиюх муж; он был князем, а князю на Кавказе нужно жить благородным мужским делом, то есть войной. К башне князя через пропасть вел полотняный мост. Миф у нас здесь не обработан, он не исковеркан попыткой придать реалистичность, поэтому всё воспринимается нормально: светозарные руки, полотняный мост. Каждое утро муж Адиюх скакал по полотняному мосту через пропасть. Каждый вечер (а на Кавказе темнеет быстро, рано и очень темно) он возвращался с угнанными стадами, а Адиюх своими светозарными руками освещала ему путь через пропасть – и это вам кажется куда более логичным, чем то, что было у сербов, потому что это чистая мифология. Итак, муж благополучно скакал по полотняному мосту. Однажды муж решил высказаться в абсолютно, кстати, нематриархальном ключе и сказал своей жене, что она ничего перед ним не значит. Адиюх не стала спорить с мужем, она просто на следующий вечер не высунула руки в окно, чтобы осветить мужу дорогу. И, логично, тем самым – овдовела. На этом ее биография не заканчивается, но нас ее дальнейшие приключения не интересуют.

Что общего у сербского и адыгского сказания? В обоих случаях у нас есть героиня, которая находится наверху (это принципиально!), герою до нее надо долезть. Герой до нее долезть не может, герой по тем или иным причинам погибает. «Лестница» весьма своеобразна: лестницей является белое полотно. В обоих случаях как значимый сюжетный элемент маркированы руки героини. Более того, пока руки героини протянуты герою, у него есть шанс до нее добраться. Как только героиня не протягивает руки (что убедительно в адыгском сказании, но выглядит чудовищным алогизмом в сербском), герой погибает.

Да, и Рапунцель сюда же. Но в образе Рапунцель заменили полотно на косы. А кто любит Ричарда Гира, Джулию Робертс или конкретно фильм «Красотка», тот мне подскажет, что в финале стоит Джулия Робертс вся в белом наверху и лезет к ней Ричард Гир по пожарной лестнице. Тема «героиня наверху» – раскрыта, тема белого цвета героини – раскрыта, только полотна нет. Это пример того, как отголоски мифа через подсознание проникают в массовую культуру.

В копилку – еще два сюжета. Сюжет греческий, предельно рационализирован. Это Геро и Леандр. Они жили по разные стороны пролива. Каждую ночь Леандр переплывал пролив к своей любимой, а она, чтобы он знал, куда плыть, ставила на окно светильник, и он плыл на этот свет. Однажды, когда ночью на море был шторм, Геро решила, что Леандр не станет плыть в такую бурю, и не стала ставить светильник на окно. Но оказалось, что Леандр поплыл… и угадайте, чем закончилось? Правильно, утонул. Заметьте, остается тема «героиня наверху», есть окно, есть свет, выставленный героиней, но нет моста.

Скандинавская версия дает тоже периферийную реализацию этого сюжета. Это сказание «Поездка Скирнира» из «Старшей Эдды». Фрейр, бог любви, бог мужской силы, садится на престол царя богов Одина, престол находится на самой высокой горе. Здесь тема верха оказывается связана не с женщиной, а с мужчиной, но присутствует в сюжете. С этого престола Один обозревает все миры, а здесь – Фрейр увидел всё. На востоке в стране великанов он заметил сияние, и это никакое не солнце, а руки девушки по имени Герд. Вот она, тема сияющих рук. Тема окна, конечно, не раскрыта, но заметьте, что видеть все миры можно только с этого конкретного престола, то есть она косвенно присутствует в сюжете. Основное содержание песни заключается в поездке слуги Фрейра – Скирнира, что означает «сияющий», за Герд, чтобы уговорить ее выйти замуж за Фрейра. Любопытно, что за это сватовство Фрейр дарит Скирниру свой меч (и меч тоже с огненным именем!). Но поскольку Фрейр остался без этого меча, то ему нечем будет сражаться в последней битве против огненного великана, и он погибнет. Тема света (здесь уже в виде пламени) еще раз раскрывается. «Поездка Скирнира» тем интересна, что там все имена светоносны и все персонажи с огнем или светом связаны. Единственное расхождение с базовым вариантом сюжета – наверху оказывается не женщина, а мужчина. Но погибнет Фрейр всё равно вследствие этой истории, хотя Герд – не прямая, а косвенная причина.

Итак, мы обнаружили рудименты очень древнего мифа. Образ женщины, у которой светятся рога – руки – волосы, которая находится наверху, путь к ней пролегает по полотняному мосту, и если она не хочет, чтобы мужчина до нее добрался, то мужчина с этого моста сверзится и погибнет, – вот этот древний миф. Он относится к очень глубокому пласту человеческого сознания. Миф, в котором Богиня-Мать оказывается связана не с Нижним миром, а с Верхним. Хотя не надо сочинять какую-то стадиальность, дескать, когда-то («в матриархат») Богиня-Мать была наверху, потом злые патриархальные боги превратили ее в хтоническое существо. Нет. Она могла быть связана и с верхней, и с нижней сферой мироздания. Но, со всеми оговорками, миф о полотняном мосте – реконструируется.

Что касается Богини-Матери в хтоническом аспекте, то к этому относятся древнейшие захоронения в позе эмбриона. Это опять же отождествление смерти с рождением, образ матери-Земли, которая всех поглощает, то есть Богини, поглощающей своих детей. И сюда же – избушки на курьих ножках, только не сказочные, а реальные – домики на окуренных столбах, в которых находится труп шамана (например, тувинского), причем трупу придана поза эмбриона. Вы меня не спросили, как выглядят упомянутые осетинские святилища? А это ограда из камней, в ограде стоит домик, длиной в метр, внутри домика ничего нет, но ясно, что это отголоски тех же самых представлений. Да и сказочная избушка на курьих ножках, строго по Проппу, есть форма погребения, но это погребение не обычного человека, а, с большей вероятностью, мага-шамана. О том, что Яга имеет черты хозяйки животных, то есть наследует образу Богини-Матери, Пропп писал тоже.

Возвращаясь к полотняному мосту, я обращу ваше внимание на обычай вешать полотенце, пряжу у источников. Этот обычай на Руси будет связан с образом Мокоши, которая богиня судьбы, богиня-пряха. То, что Рыбаков ее превращает в «мать урожая» и делает богиней вообще всего, – это его сочинительство (и Рыбаков пишет ее имя через «а», а по большинству источников она пишется через «о»). Но то, что она богиня судьбы и наследница образа Богини-Матери, – это похоже на правду. А нас сейчас будет интересовать образ другой богини судьбы и мудрости – это Исида.

Исида во время многочисленных конфликтов ее сына Гора с ее братом Сетом в какой-то момент перестает быть на стороне Гора и принимает сторону Сета. Гор, рассердившись на Исиду, отрубает ей голову. Нас интересует, что было потом. Исида лишилась головы – а ей надо в собрание богов! И тогда, чтобы не являться к богам безголовой (что, согласитесь, для богини мудрости совершенно неприлично), она на плечи ставит камень – и с камнем вместо головы появляется в собрании богов. Этот образ – владычицы судьбы, владычицы мудрости, наследницы образа Богини-Матери – без лица выводит нас на огромный спектр представлений о безликих, безглазых, с повязкой на глазах богинях. Скажите мне, если есть богиня, которая, помимо прочего, богиня смерти, у вас будет желание смотреть ей в глаза? Да, Медуза-горгона сюда же. Безликость» значительного количества архаических изображений богов связана с тем, что смотреть в глаза ему и особенно ей – страшно. Между прочим, в народной культуре чучело масленицы – без лица. Образ Масленицы как персонажа восходит к представлениям о богине Морене, которая, с одной стороны, является богиней зимы, а с другой – держит жизненные силы у себя, но в свое время их выпускает. И когда вы смотрите на картину Сурикова «Взятие снежного городка» – что это за русская забава? Изначально это разрушение крепости Морены, чтобы она выпустила жизненные силы. Обратите внимание, что Морена не мыслится изначально злой, ее Злом сделали в фильме «Волкодав», и это было ужасно. Между прочим, в тот год в январе случилось аж плюс пять… так что осторожнее с богинями надо, осторожнее. Прогневаются.

Относительно обережных кукол без лица – представление простое: если она безликая – она оберег. Причем вместо лица может быть намотан крест из ниток.

Итак, о безликости. Если вы видите палеолитических венер, особенно не Виллендорфскую, которая вполне реалистична, а стандартных, то вы видите изображение женщины с гигантскими бедрами, пышной грудью и совсем крошечной головой. Но еще меньше у нее будут изображены руки: совершенно редуцированы, буквально два выступа по бокам от груди. Это сорок тысяч лет назад. И я вас подвожу к тому, что идолы Богини-Матери, воплощающей двуединство жизни и смерти, изображающие даму с пышными формами, маленькой головой и редуцированными руками, эти идолы регулярно воздвигаются. До настоящего времени. Да, это снежная баба (и не надо, пожалуйста, называть ее снеговиком!). Вот вам устойчивость образа сквозь века. И лепили ее, скорее, от радостного порыва «ура, снег выпал!»; и снег – это то, что греет землю, греет всходы, снегопад: всегда к снижению температуры, так что снежная Морена – это отнюдь не только смерть.

У нас осталось совсем немного времени на тему «Женщина и вода». Поэтому кратко. Вода – женская стихия, стихия Нижнего мира. Вспоминаем китайскую пару Ян – Инь, где Инь – стихия женская, темная и водная. Вода отчетливо связана с темой мудрости. Заметьте, что если у нас представление не окрашено излишним христианством, в котором идет акцент на девственность (если героиня девственница, то она обладает магическими качествами), если мы берем народную традицию, то все основные качества раскрываются у бабы, то есть у рожавшей женщины. В лекции по русским былинам я покажу, что все русские богатырки – бабы. Именно с волосами бабы и связаны самые жесткие запреты, касающиеся женских волос. Пока она девочка, она может ходить с непокрытой головой. Когда она девушка, у нее на голове должна быть повязка, причем под этим может подразумеваться лента, а может то, что мы по невежеству называем словом «кокошник». На самом деле головной убор девушки, высокий или низкий спереди, но обязательно с открытым затылком, называется «повязка». А «кокошник» происходит от слова «кокуша», то есть курица, наседка, он полностью закрывает голову, и самая красивая его часть – позатыльник. То есть кокошник – это праздничная шапка замужней женщины. Итак, в традиционной культуре именно волосы бабы не должны быть ни при каких обстоятельствах видны, а в консервативной культуре – распущены. Самый яркий забавный пример: при Алексее Михайловиче интурист Адам Олеарий приезжает в Москву, ходит везде, в книжечку записывает разные интересности. И, в частности, на Красной площади, которая была тогда торговой, он видит зрелище, зело дивное для интеллигентного голландца: стоит воз, на возу сидит баба, торгует, сарафан бабы задран на голову – и смущает это одного голландского интуриста! Он задает логичный вопрос «вас из дас?», ему логично объясняют, что она по дороге потеряла головной убор и ей приличнее задрать сарафан на голову, чем в прямом смысле слова – опростоволоситься.

Я хочу обратить ваше внимание вот на что. Действительно, женская магия считается воплощенной в волосах, слово «волна» равно относится как к воде, так и к волосам. Это единство представлений о магии, заключенной в волосах, воде как силе мудрости и воде как женской стихии. Представление о том, что женская магия проявляется именно у бабы, мною всецело испытано на личном опыте. После рождения ребенка женщина преображается, и действительно открываются совершенно новые возможности. Так что это не мифы, не поверья, это – отражение реальности.

В связи с триадой «женщина – вода – волосы» надо упомянуть и русалок. Напоминаю, что русалка с рыбьим хвостом – это польский импорт, незаконно ввезенный к нам в Смутное время. А наши отечественные русалки всегда маркированы через волосы. И даже в современных поверьях (они очень редки, мало кто верит во встречу с русалкой в XXI веке) говорится, что в сумерки на берегу русалка чешет волосы, а при появлении человека она бросается в воду. И иногда на берегу можно найти ее гребень. В связи с этим я регулярно рассказываю историю, которая случилась со мной на Селигере, когда я зашла на лодке довольно далеко от деревни, волосы у меня были длинными и распущенными, одежда – белой с зеленым, и два охотника, увидевшие меня на берегу, сказали один другому: «Смотри, русалка стоит». – «Ага» – и предпочли быстро уйти в лес.

Думаю, что на этом мы на сегодня закончим. Давайте вопросы.

Что касается связи Богини-Матери и плодородия, то это возможно, но надо понимать, что она всё-таки относится к более архаическому, доземледельческому периоду. И уж конечно, не всякая богиня плодородия наследует образу Богини-Матери.

Викканская идея брака Богини-Матери с Рогатым Богом… гм, вам вежливо или честно? Богиня-Мать не имеет равновеликого супруга. Рогатого Бога будем разбирать в следующей лекции, вы увидите, что никакой могущественной жены у него тоже нет. То есть в реальных, а не кабинетных мифологиях или Бык с кем-то вроде смертной женщины Пасифаи, или как в индуистском мифе о Кали, который восходит к Хараппе, где демон-буйвол предлагает себя ей в мужья, а она в итоге его убивает. Гея… ее сложная семейная жизнь вам известна хотя бы по Гесиоду. Исида – рождает от мертвого мужа. Афродита – гибель Адониса. Про Артемиду с Ак-теоном печально молчим (кстати, Актеон в итоге становится рогатым!). При переходе архаики в развитую мифологию могущество богини может снижаться. Я вам привела пример Кали. Но мы мне скажете: в индуизме Кали – супруга Шивы, а Шива имеет очень четкие черты того самого Рогатого Бога, о чем будем говорить в следующий раз. Богиня-Мать супруга не имеет (а если имеет, то это ее сын, и кончится это для него плохо), а вот наследница образа Богини-Матери может быть замужем за Рогатым Богом. Так что не надо путать стадиальную разницу образов. Одиночество – один из признаков Богини-Матери.

Галадриэль? У нее полным-полно черт Богини-Матери, о чем я писала в соответствующей книге и сейчас говорить категорически отказываюсь. Кто мою книгу не читал, можете поискать их сами в качестве домашней работы. Кстати, черты Богини есть и в образе

Девы Марии, так что когда Толкиену кто-то из читателей писал о том, что видит в Галадриэли черты Мадонны, то это просто две производные одного архетипа.

Всё-таки о викке? Вы знаете, я с ней крайне мало знакома, а рада бы быть знакомой еще меньше. Я очень дистанцируюсь от ситуации «древняя мудрость, автор жив и порадует нас еще многими образцами древней мудрости».

 

Лекция 3

Синий Бык и Бог Земли

Итак, у нас с вами сегодня Бог Земли. Это очень любопытный образ, он фактически параллелен Богине-Матери, но, в отличие от нее, он не обладает такой популярностью, что совершенно нормально по той банальной причине, что феминизм у нас сейчас процветает и поэтому всё, что связано с Богиней-Матерью, у нас сейчас востребовано. А этот кому нужен? Страшный, архаичный! Поэтому он крайне мало известен в принципе. Я могу сказать, что я по нему читала ровно одну работу. Это Ариэль Голан «Миф и символ», выдержки лежат на mith.ru. Я сразу хочу сказать, что, если будете читать Голана, то настоятельнейшим образом рекомендую читать его в том варианте, в каком он выложен на mith.ru, потому что он очень спорный автор. У него есть, безусловно, очень мощные, сильные, красивые открытия, но, с другой стороны, у него есть не менее грубые и страшные ошибки. И поэтому с ним надо иметь дело крайне осторожно. То, что лежит у меня, лежит почищенное, порезанное, то есть мы просто отредактировали текст, максимально убрав оттуда откровенно ошибочные и даже спорные вещи. Вот он образ Бога Земли рассматривает. Причем он повторяет всеобщую ошибку, что, дескать, Бог Земли – это супруг Богини-Матери. Вот этого ни в коем случае никогда не надо говорить. Мы знаем ровно один образ, где у Бога Земли, у наследника образа Бога Земли, действительно супруга имеет черты Богини-Матери – это Шива и Дурга, это Индия. Во всех остальных случаях у нас или то, или другое.

Следующий момент – это различия Бога Земли и бога преисподней. Собственно говоря, они отличаются друг от друга, как бегемот и гиппопотам. Это одно и то же божество, по-разному названное. Но земля или преисподняя, как вы понимаете, в целом ряде мифологий вещи не просто разные, это вещи противоположные. В чем дело? Дело очень простое. Представление о том, что есть три мира: верхний, земной и подземный, – характерно далеко не для всех народов. Есть целый ряд народов, где трехмирье как концепция просто не сформирована. Какой мир называется средним, а какой мир называется нижним? Мы сделаем очень подробный цикл об Индии, и я вам покажу тогда, как менялось представление о составе трех миров, как понятие среднего и нижнего мира с течением веков менялось. Нижним миром у разных народов на разных этапах развития общества, даже, собственно, у одного и того же народа на разных этапах его развития, может считаться как мир земной, так и подземный. Поэтому я использую термин «бог земли», но его можно условно обозначать и как бога преисподней.

Что, собственно, мы о нем знаем? Мы знаем чрезвычайно архаичные представления о том, что это есть божество в образе быка. О нем вполне корректно можно говорить как о быке подземного мира. Как глубоко уходит культ быка в историю? А уходит он серьезно, уходит он настолько, насколько мы вправе вообще говорить о мифологии человечества. Он уходит в палеолит. Палеолитические захоронения с бычьими костями, с бычьими рогами – это всё хорошо известно. Кто изучал искусство палеолита, тот знает, что быков там рисовали с большим удовольствием, и вряд ли это имело чисто художественное значение. А уж захоронения человеческих костей вместе с бычьими – это точно свидетельства о культе быка. Более того, захоронения эти могли посыпаться красной охрой. И несмотря на то, что наш бык, как я вам покажу сегодня, другого цвета, связь красного цвета с цветом смерти тоже восходит к палеолиту, это доказано археологически. Итак, это бык преисподней.

О цвете. Сразу раскрою карты. Этот бык будет представляться или связанным с водной стихией, или синим. Причем, по имеющимся у меня материалам, в тех случаях, когда это бык водный, мы о его цвете ничего не знаем или знаем, но слишком много и разного. В тех случаях, когда он синий, он не будет связан с водой.

Давайте начнем с чего-нибудь приятного, например с мифа о Минотавре. Про Минотавра вы все более-менее знаете, но нас интересует, откуда он на свет появился. На свет он появился следующим образом. Жил-был на Крите царь Минос, который, кстати, потом будет судьей в загробном мире (предполагается, что он был мудрый, но мудрым он, видимо, стал после смерти, а при жизни он был так себе, как вы сейчас убедитесь). Он был сыном Посейдона. Посейдон, как вы понимаете, в греческой мифологии – один из самых страшных богов, потому что он непредсказуемый, потому что, по поговорке, люди делятся на живых, мертвых и тех, кто в море. Посейдон – непредсказуемость морской стихии, грозный, гневливый, в общем очень страшный бог. Минос его сын. Однажды Миносу понадобилось получить свидетельство о рождении. Бывает такое, даже взрослому человеку, даже царю вот нужны документы про маму-папу. В качестве свидетельства о рождении, что Минос есть действительно является сыном Посейдона, Посейдон высылает из моря сугубо морское животное… то есть быка. Это нас уже сильно удивляет. Идем дальше. Дальше будет тем более ничего хорошего. Минос должен, получив свидетельство о рождении, папе его вернуть, то есть принести этого быка в жертву. Но Минос жадничает, не хочет этого быка отдавать, хочет его оставить себе, отправляет его в стадо и папе в жертву приносит другого быка. Видимо, Минос очень сильно поумнел после смерти, потому что совершить такую глупость – я не знаю кем надо быть. Посейдон, разумеется, разгневался и, разгневавшись, насылает на жену Миноса Пасифаю безумие, отчего та воспылала, как выражаются деликатно греки, страстью к быку и в итоге родила от него Минотавра. Теперь я буду ругаться нецензурными словами, но не на проблемы отношений Пасифаи с быком, а на греков, потому что греки очень любили всё рационализировать. В рационализированной версии появляется Дедал, великий мастер афинский, плененный на Крите, и миф про зачатие Минотавра выглядит так: Пасифая, воспылав страстью к быку, обратилась к Дедалу, чтобы тот ей сделал корову, пустую изнутри. Она в эту корову забралась, бык не отличил деревянную корову от живой, дальнейшее вырезано цензурой, и таким образом она родила Минотавра. Греки по поводу этой пустой коровы еще в античное время много язвили. Упомянутый мною Голан, к сожалению, не приводит иллюстраций, но упоминает исследования, в которых изображение женщины, совокупляющейся с быком и безо всяких там деревянных коров, относится к палеолиту. Видимо, оно очень невнятное, иначе бы он нам картинку приложил. Но у нас есть превеликое множество картинок очень внятных, даже хотелось бы, чтобы они были менее внятными. Я уж не буду скромных девушек пугать этими картинками, скромным девушкам и на словах хватит, чтобы покраснеть, а интересующиеся дойдут по ключевым словам. Итак, в буддистской мифологии Тибета есть бог смерти Яма, у него есть сестра Ями. Они не находятся между собой в инцестуальной связи, хотя она предлагает ему инцест. В Тибете имя Ямы – Чойджал.

Наберите в любом поисковике, и получите изображение обнаженного, мускулистого, даже толстого быкоголового мужчины – такой, знаете ли, Минотавр крайне несимпатичный, рядом с ним стоит его не менее страшная сестричка. Стоят они на спине синего быка, совокупляющегося с женщиной. Вот эту самую сексуальную пару – бык плюс женщина – увидите более или менее шокирующей, потому что если художник рисует плохо, то он эту эротическую пару прорисует невнятно, и на нее еще хотя смотреть можно. А мне вот в одном из музеев попалось мастерское изображение, я от смущения не сообразила схватить фотоаппарат, сейчас жалею. Так что независимо от того, было ли оно в палеолите, не было ли его в палеолите, миф о совокуплении женщины с быком у нас есть. Причем – где Крит и где тибетско-индийская мифология! Вы понимаете, что такое совпадение говорит об очень-очень архаичных пластах мифа. Бык как воплощение мужской силы, в данном случае исходящей от земли-преисподней. Отсюда вот такой образ божественного брака.

Но вы мне сами должны назвать куда более приличный сюжет, очень активно иллюстрируемый. Правда, иллюстрируется не непосредственно акт соития быка с женщиной, а более возвышенные, пригодные к просмотру школьниками сюжетные ходы этого мифа. Итак, какой миф о браке быка с женщиной вы прекрасно знаете? Многократно видели картины самые разные? Разумеется, это миф о похищении Европы. И вот любопытный момент. Зевс куда везет на себе Европу через море? Где происходит их брак? А происходит он на Крите, это тоже критский миф, только он куда более цензурный, и, спасибо, Европа ни в какую деревянную корову не залезала. Относительно подробностей, как у них брачная ночь проходила, читайте Лосева. Алексей Федорович Лосев выписывает из мифографов огромный список вариантов: они могут принять оба антропоморфный облик – это самое неинтересное, они оба могут принять коровье-бычий облик – это получше, они могут превратиться в птиц (не спрашивайте зачем), и их соитие произойдет на ветвях платана. И это только навскидку. Список вариантов того, как именно произойдет брак Европы и Зевса, для греков был огромен. Но нам сейчас критично другое. Нам критичны две вещи: во-первых, что это снова миф о браке между быком и женщиной и, во-вторых, что Зевсу, чтобы похитить царевну, привезти ее на Крит, нужно принять обличие подходящего морского животного, и это оказывается бык. Вот вам основа основ, вот вам представления о водном быке.

Продолжая рассматривать эти представления, я обращу ваше внимание вот на что. Мир земной, он же мир подземный, мыслится как источник неистощимых жизненных сил, поэтому бык как воплощение земли и преисподней абсолютно уместен. Ядро ирландского эпоса – сказание «Похищение Быка из Куальнге» – завершается схваткой между двумя исполинскими быками, где победитель, во-первых, воплощает торжество своей территории, а во-вторых, разбрасывает части побежденного быка по своим землям, и в этом справедливо видят отголоски мифа творения. Так что тема быка, который воплощает собою землю, вам теперь вполне понятна.

Какого цвета бык что Минотавра, что бык, в которого обращается Зевс? Правильный ответ: любого. Бык, в которого обращается Зевс, – белый и сиял как звезда, по некоторым текстам, хотя он может быть и черно-белый, он может быть разный, но он никогда не будет синий. То, о чем я уже сказала: или бык будет связан отчетливо с водной стихией, и тогда его цвет не фигурирует в сюжете, или же будет от черного до белого, как угодно, или же бык с водной стихией не связан, вот тогда он окажется синим.

Собственно, к Синему Быку мы с вами и переходим. Вообще для меня всё началось в очень далеком 1985 году с романа Владимира Орлова «Альтист Данилов», который если не читали, то настоятельно рекомендую прочесть. Много времени он у вас не займет, а книжка полезная и приятная до сих пор. Этакий вариант «Мастера и Маргариты», но не дотягивающий, разумеется, по масштабу до Булгакова. Москва, конец 70-х – начало 80-х, живет в ней демон, работает этот демон альтистом в консерватории, и случаются у него всякие разные демонические приключения и демонические же неприятности. Понятно, что главный герой списан прямиком с Башмета (и Башмету очень лестно, что с него написали демона). И вот, когда у главного героя случаются неприятности совсем уж большого масштаба, а случаются они, естественно, в потустороннем мире, то выясняется, что под всеми семью слоями демонического мира стоит Синий Бык. И главный герой между делом к Синему Быку просто так спустился и подумал, что, кажется, спинку бы ему надо почесать, как-то некомфортно Быку, хвостом обмахивается. Взял какую-то кость, почесал ему спину, и в решающий момент Синий Бык произносит веское слово, которое жизнь главному герою и спасает. Мы хотели как-то выйти на Орлова, чтобы я могла задать ему вопрос, откуда он взял своего Синего Быка, стоящего подо всеми слоями его демонического мироздания, но, к сожалению, задать этот вопрос ему у меня не сложилось – он умер. Поэтому вопрос остался без ответа, но вот я с Синим Быком впервые познакомилась вот так вот – тридцать с лишним лет тому назад.

Когда я несколько подросла, то я стала читать алтайские сказания. И вот на Алтае Синего Быка мы видим во всём его ужасе и великолепии. Как вы понимаете, алтайский Бык никоим образом не будет связан с водой. Зато действительно в алтайской мифологии, как и во многих других мифологиях народов Сибири, мироздание имеет ступенчатую структуру как вверх (уровни небес), так и вниз (уровни преисподней). Под всеми уровнями преисподней, абсолютно подо всеми, стоит Синий Бык. В алтайском языке поговорка «быть Синим Быком» означает быть самым-самым последним, то есть это представление о некоем абсолютном конце, после которого ничего нет и быть не может. Однако в их сказках Синий Бык фигурирует. Изредка, очень изредка, но фигурирует. Сказка, надо сказать, изоморфная последнему подвигу Геракла, когда он за Кербером сходил, но Кербер – страж подземного мира, страж мира смерти, а этот прямое воплощение мира смерти. Геракл в этом сюжете ни на ком не женится, у него одни семейные проблемы уже позади, вторые впереди, а в алтайской сказке такая стандартная завязка: герой, неизвестно откуда взявшийся в прямом смысле слова (у него происхождение мифологическое), хочет жениться на дочке хана. И хан посылает его за Синим Быком. Такое подозрение возникает, знаете, что вот «уж послал так послал», но герой понял его буквально. Так вот, герой приводит Синего Быка в мир людей. Что будет твориться с миром людей, если в него привели воплощение абсолютного конца? Катастрофа, армагеддон, апокалипсис. Воплощение смерти он привел в мир людей. Ну спасибо, дорогой хан, за чем послал, то тебе и привели. То есть Синий Бык начинает поедать людей в эпических масштабах. Дальше алтайская сказка весьма откровенна: сообщается, что хан с ханшей и с дочкой закрылись в своей юрте, боясь выходить даже, пардон, по естественным надобностям. Когда вся юрта уж совсем провоняла, то хан через дымовое отверстие юрты взмолился герою: уведи ты отсюда Синего Быка. Тогда герой, добрый такой, как сообщается, дал Синему Быку съесть ровно половину подданных хана, после чего увел обратно в Нижний мир. Видимо, пока водил, дочку отмыли и герою в жены выдали. Вот такой он – Синий Бык.

У Омара Хайяма есть рубаи:

Хайям, естественно, язвил на тему ослов между двух быков. Вот вам представление: один бык небесный, более известный вам образ, связанный с громовержцем, другой бык подземный, а в середине Хайям шутки шутит.

Где бы нам с вами еще наших синих быков посмотреть? Это, конечно, Шива. Его спутником является бык Нандин, который изображается обычно голубоватым. При этом связь

Шивы с образом быка очень четкая, и на доарийских печатях в долине Инда изображение вполне антропоморфного бога с огромными буйволовыми рогами считается прото-Шивой. Безусловно, в случае с Шивой и его быком мы имеем то, что хорошо известно науке, когда изначальный образ – эмоциональный, недифференцированный: он и мужчина, он и бык. Он впоследствии разделяется на антропоморфного бога и его зооморфного спутника. Только, когда вы будете в умных книжках читать, что сначала Шива мыслился быком, Зевс мыслился орлом, Гера мыслилась коровой и т. д., а потом их зооморфные черты перенесли на спутника, вы первому предложению не верьте. Изначально это был именно недифференцированный антропоморфно-зооморфный образ, потом он разделяется на два.

С Шивой все очень серьезно, потому что Шива, как вы знаете, это воплощение разрушения. Причем когда индийская мифология будет цивилизоваться, рационализироваться, то тогда это восприятие Шивы, как бога разрушения, станет положительным, о чем надо отдельно делать лекцию по Индии и говорить там подробно. То есть это очищающее разрушение, оно убирает то, что отмерло. Но если мы с вами посмотрим на более архаичные тексты, то это совершенно жуткое божество, чудовищное в своей мощи, абсолютно хаотичное в разрушениях, которые оно несет. Это как раз тот милый образ, который мы с вами уже видели на Алтае, этот Синий Бык. Мы сейчас разбирали современные алтайские предания, образ Шивы старше на много веков, а где и как там шли пути влияния, кто на кого влиял – это вопрос очень сложный. Упомянутый мною сегодня буддийский Яма иконографически (именно по иконографии, не по сюжету!) восходит к образу Шивы. Мы с вами упоминали Миноса, который судья в загробном мире, и папа его Посейдон, и вот вам образ быка в связи с Миносом. Я там еще язвила насчет его мудрости / глупости. А именно Яма, как Чойджал, как божество уже тибетское, изображается в виде человека с грузной фигурой, с телом синего цвета и бычьими рогами. И вот этот синетелый человекобык, этот царь преисподней сидит на троне из человеческих костей у себя в преисподней, в руках у него зеркало, в котором отображаются все дурные и доброе поступки, и он судит. Мы в индо-тибетском регионе сталкиваемся с мифом, где в единый конгломерат у нас сливаются представления о синем быке, и он отчетливо синий, боге смерти и загробном суде. В индо-тибетском регионе в образе именно Чойджала, владыки смерти, это всё входит в единый образ. Из изданного у нас – есть прекрасный монгольский текст XVII века «История Чойджид-дагини», где об этом боге и загробном суде можно почитать во всех подробностях. А еще вам в помощь его маска в мистерии Цам, где опять же этот Владыка Закона изображен уже не уродливым существом, а в царском облачении, великий и могущественный, хотя по-прежнему быкоголовый и синетелый.

Почему этот бык синий? Откуда берется представление о синем цвете? Я обращаю ваше внимание на то, что XX век, особенно конец XX века, радикально изменил наше представление о мифологическом потустороннем вообще и синем цвете в частности. Если человечество на протяжении большей части своей истории старалось в своих отношениях с иррациональным и особенно с миром смерти максимально границы возводить, то тут нехватка рационального и мифологического в нашей жизни привела к бурной игре, в частности и с миром смерти тоже. Вещи, которые традиционно воспринимались негативно, у нас сейчас в нашей более-менее массовой культуре становятся чуть ли ни мейстримом… Да что говорить, сейчас Хеллоуин, и все старательно развлекаются на тему всяческих черепов, вампиров, Джеков-фонарщиков и так далее, потому что, живя в городе, с проблемой неупокоенного мертвеца не сталкиваешься, а раз не сталкивался, а слышал про это, то в это хочется поиграть. Когда ты живешь в деревне, где происходят события и явления невозможные с логической точки зрения, то сразу возникает целый ряд обрядов и поверий, ориентированных на то, чтобы мертвец не вернулся. Я напомню, что слово «мертвец» грамматически одушевленное: «Тятя! тятя! Наши сети притащили мертвеца» (как сказано у Пушкина). Или было бы: «притащило труп». Вот труп, он грамматически неодушевлен, это мертвое тело, а мертвец – очень неприятный персонаж, человек умерший, но продолжающий действовать, а действовать он может только в одну сторону: утащить с собой живых. И когда в него не веришь, то всё это очень прикольно, а вот когда в сельской местности случаются всякие странные события и явления, то прикольного в этом абсолютно ничего нет. Собственно говоря, все похоронные обряды ориентированы на то, чтобы мертвец не возвращался. Например, это обычай, очень распространенный в свое время, выносить не через двери или, как минимум, выносить ногами вперед. Это обычай переворачивать всю мебель при выносе тела. Это обычай ломать вещи мертвого, отсюда и выражение «горбатого могила исправит». Опять же вас немножко повеселю. Археологи говорят много интересных и мало цензурных слов по поводу обычая, согласно которому прямое в мире людей будет кривым в мире смерти, и наоборот. Это не точечный обычай, он много где, много когда зафиксирован: вещи, которые кладутся с мертвецом, ломаются, эти вещи сломали и в таком виде похоронили. Дальше археолог раскапывает курган, там всё, как вы понимаете, переломано при погребении. Что хорошего об этом скажет археолог? Да ничего хорошего, жизнь сложная штука.

Мы с вами никогда не видели разлагающийся труп. Это наше большое счастье. Поэтому понять, что синий цвет – это цвет разлагающегося трупа, цвет трупных пятен, мы можем только по соответствующей литературе и по картинкам, а вот еще сто лет назад практически все и везде были в курсе. Кроме того, синий краситель в естественных условиях очень трудно добываемый.

Словом, я вас сейчас медленно, плавно, с прибаутками подвожу к простой мысли. До XX века отношение к синему цвету было совсем не то, что у нас. До XX века синий цвет – потусторонний. Кто знает символику христианской не то что иконописи, но и живописи, напомните мне: в одежде хоть Богоматери, хоть Девы Марии, то есть хоть в православии, хоть в католичестве, мне без разницы, что символизирует синий цвет ее одежды? Печаль он символизирует, скорбь о гибели сына, поэтому, как вы понимаете, заказать себе изображение Девы Марии могли позволить только очень состоятельные люди и только у знаменитых художников, потому что у знаменитого художника есть деньги на синюю краску, у состоятельного заказчика – возможность оплатить работу, включая материалы.

И вот он, этот синий, в нем ничего хорошего нет. Более того, нас с вами будет шокировать следующий обычай. У нас дома стоят фотографии бабушки-дедушки, прабабушки-прадедушки. А до изобретения фотографии… ребята были простые, причем – это вам хоть Африка, хоть Южная Америка, хоть кельты, у самых разных народов этот обычай зафиксирован. Обычай добрый, ласковый. Выражение «косточки перемывать» слышали? Обычай перемывания костей предков, эксгумация с действительным перемыванием, окрашиванием в синий (понятно, что там будут красители, просто не стойкие). В какой-нибудь Центральной Америке, в Африке эти самые косточки, когда с них всё, пардон, сгнило, будут бирюзой, лазуритом инкрустировать. Красиво… В некоторых случаях хранится в некрополе, это уже надо смотреть по конкретным традициям, по конкретным культурам. В некоторых случаях хранятся дома, такое тоже бывает. Например, у кельтов. Держали черепа предков дома. Ну а что, это бабушка, это дедушка, это прабабушка, вся семья в сборе. Так что вот он, этот синий цвет. И только появление анилиновых и всяких разных Других красителей сняло разницу в цене между конкретными цветами – и тогда у нас синий цвет в мифологию, вообще в массовую культуру врывается как цвет мифологический, как цвет мистический. Вы прекрасно знаете картины Николая Рериха, которые сплошь синие, а уж до какого посинения дошли его многочисленные последователи, как талантливые, так и, гм, высокодуховные, это я в свое время, работая в музее Рериха, насмотрелась до одури. Сейчас, в современной культуре, синий цвет – это отчетливо цвет магии, оцениваемый в общем положительно. В то время как в традиционной культуре синий цвет оценивается отрицательно. При этом символика любых других цветов – амбивалентна. Я буду говорить про белый саван, белые тапочки, про то, что смертушку изображают в белом. Я буду говорить про то, что черный цвет – это траурный. Я буду говорить о том, что красный цвет, как я уже сказала, в погребениях красная охра, а если мы берем современную культуру, то траурные подушечки красного цвета, гроб обивают красным цветом. Но, с другой стороны, красный цвет много где цвет жизни. Ассоциируется с огнем, можно сжечь болезни, красная изнанка у народных костюмов. У меня у половины кимоно в коллекции просто красная подкладка, это действительно цвет жизни, цвет страсти, цвет молодости. В пятидесятые годы в русской деревне шились платья вполне современного типа, но они шились из красной ткани как свадебные. Видела я такое, даже мне давали надеть красное свадебное платье пятидесятых годов, поэтому невеста, без какой-либо рабоче-крестьянской символики, вполне могла быть в красном… народная русская невеста в красном, японская невеста в красном, и еще много где. Белый цвет тоже свадебный. В Японии девушка меняет наряд, сначала белый, потом цветной, и, как правило, красный. Чистота, невинность, белые розы, белые хризантемы и так далее. Когда герой возвращается из преисподней, он возвращается на белый свет, вот вам очень положительные восприятие белого. Что касается черного – это цвет официального костюма. Как парадный цвет в Японии он с X века, а у нас в Европе его Браммел ввел, знаменитый первый денди, в XIX веке. Но если вы посмотрите на узоры народного костюма, то черный низ это цвет матушки-Земли, и отсюда это цвет жизни у очень многих народов. Одним словом, на каждое положительное проявление черного, белого и красного вы найдете отрицательное. На каждую реализацию черного, белого и красного как цвета жизни вы найдете реализацию его как цвета смерти. Но с синим ничего подобного у вас не будет.

Что мы знаем о синем цвете, кроме трупных пятен и кроме инкрустации черепов покойников лазуритом и бирюзой? Вот тут у нас во всей красе идет Скандинавия. Есть прекрасная книга Арона Яковлевича Гуревича «Эдда и сага», где он, в частности, призывает читать саги крайне внимательно и говорит о том, что в саге важна каждая деталь. Я в свое время очень внимательно почитала саги на предмет цветов. Во что одеваются герои? После этого мне очень смешно читать романы на скандинавскую тематику, потому что авторы вроде как саги читали и даже вроде как лучше, чем я, но не выстроили для себя иерархию цветов и позволяют говорить, что на девушке было красное платье с синей каймой. Этого не может быть никогда. Проблема в том, что исландские саги читать совершенно невозможно нормальному человеку, если он не влюблен в Скандинавию или еще во что-нибудь, это тексты для влюбленных. Это сказания, которые претендуют на то, что это подлинные, фамильные, исторические предания, то есть что всё это было на самом деле. Да, там встречаются неупокоенные мертвецы, редко, но бывает, в основном там фантастического довольно мало, но вся саговая фантастика – это то, во что люди реально верят. В основном саги посвящены родовой мести, потому что родовая месть – это такое интересное событие, память о котором вы с удовольствием будете хранить на протяжении многих веков. Она случается довольно редко, поэтому ее помнят хороню. В сагах синий цвет встречается в следующих случаях (я прочла несколько десятков и могу говорить довольно уверенно). Итак. Женщина подстрекает к праведной мести и может сама надеть синий плащ, а может развернуть над героем синий плащ, да еще и плащ, в который она собрала спекшуюся кровь убитого, так что героя осыпало остатками спекшейся крови. Женщина подстрекает к подлому убийству, тут она тоже наденет синее. Праведная месть и подлое убийство – совершенно разные вещи с точки зрения саг.

Женщина – ведьма, колдунья, профессиональная чародейка. Мужчина собирается совершить праведную месть или подлое убийство, он надевает синее, чем совершенно однозначно выражает свои намерения. Очень интересный образ, например, в огромной саге о Ньяле. Кто читал, тот знает, это сага страниц на много, на несколько сотен, самая большая сага с довольно четким сюжетом. Когда ее прочел раза четыре, то ты в сюжете начал разбираться, а до того она монотонная, потому что это же не литературное произведение, а именно родовое предание. В общем, жил-был хороший человек по имени Ньяль, и в какой-то момент возникли всякие сложности и Ньяль понял, что против него обернут законы, и он стал искать себе союзников. Был у него старший сын, Скарпхедин, молодой человек с очень тяжелым характером. И вот кульминационная сцена: идет Ньяль с сыновьями по собранию, съехались все землевладельцы Исландии на ежегодное собрание, он идет от землянки к землянке и пытается найти себе сторонников – и все ему отказывают. Вот такая большая, нагнетающая неизбежность сцена, потому что потом Ньяля сожгут в доме вместе с его сыновьями, сожгут заживо, это будет ужасно. А пока читаешь, как он идет и пытается заполучить сторонников и – не выходит. И в каждой землянке он получает ответ: «Да, Ньяль, мы тебя очень хорошо знаем, мы тебя очень уважаем, но, извини, мы тебе не поможем». И после этого в каждой землянке его спрашивают: «А кто такой вот тот хмурый мужчина, идущий вторым?» Ньяль говорит, что это его старший сын Скарпхедин. В каждой землянке ему говорят, что, судя по лицу этого человека, ему нет в жизни удачи. Действительно, Скарпхедин очень хмурый. И когда дело доходит до землянки эдак до десятой, кто-то говорит: «Кто тот идущий вторым мужчина в синем плаще?» Вот тут ты испытываешь состояние глубокого мифологического восторга. То есть неудача Скарпхедина, неудача как глобальное качество, как знак злого рока, неудача, которая приведет к тому, что он погибнет, когда будут сжигать их дом, вот она – воплощается как синий плащ. Ничего хорошего. Поскольку в сагах могут быть и мифологические черты, то мужчина в синем может быть лично богом Одином – это верховный бог, владыка мертвых, который очень любит странствовать среди людей. Октябрьский-ноябрьский ветер, вот эти холодные, ночные, страшные порывы осеннего ветра воспринимались германцами как Дикая Охота, как то, что Один со своей свитой неупокоенных мертвецов носится. Германские пространства большие, а Исландия маленькая, там носиться технически сложнее, он там пешком ходит от усадьбы к усадьбе – одноглазый, опираясь на копье как на посох и в синем плаще. Приходит к вам одноглазый странник в синем плаще – сразу понятно. Что-то выдавало Штирлица: то ли красное знамя в руках, то ли буденновка. Вот Одина тоже что-то выдавало, причем, согласно текстам, его не очень опознают, а читателям становится понятно. Я обращаю ваше внимание на то, что в образе Одина синий цвет скорее параллелен той самой ведьме, о которой я говорила. Вот вам все случаи синего цвета в сагах.

Понятно, для Одина синий цвет – это связь и со смертью (он во главе воинства мертвых), и с магией: он единственный в скандинавской мифологии мужнина, которому позволено магией заниматься, более того, ему положено магией заниматься.

Итак, синий цвет как цвет и смерти, и магии. И в таком виде он пробудет очень и очень долго. Я думаю, что я вас синим цветом достаточно напугала. Как я уже сказала, когда у нас изменится отношение к потустороннему, когда у нас немцы начнут в конце XIX века очень любить свою языческую культуру, Вагнер начнет писать свои оперы. То есть отношение к этому страшному миру будет меняться. Тут у нас параллельно заодно и революция в области химии, появление анилиновых красителей и прочих, приведет к тому, что синий цвет останется по-прежнему цветом магии, но восприниматься будет более положительно.

Вопрос о синем плаще Мерлина. Синий плащ Мерлина придуман где-нибудь в XX, если не XXI веке, а дело у нас таковое. Бог Один, я уже сказала, изображается как старик странник в серой шляпе и синем плаще. С переходом синего цвета из отрицательной области семантики в положительную кого мы с вами получаем? Итак, старик с посохом в синей шляпе и сером плаще. Чуть-чуть надо подредактировать, глаз добавить, Один одноглазый, там двуглазый. Да, я про Гэндальфа. У Гэндальфа, как вы знаете, всё наоборот. У Одина синий плащ и серая шляпа, а у Гэндальфа серый плащ и синяя шляпа. Отличие носит радикальный характер, радикальнее некуда. И подсказывают слово «волшебник», то есть, действительно, в конце XX века представление о том, что волшебник одет в синее, а то еще желательно со звездами (какой же он волшебник, если у него нет остроконечной шляпы со звездами, это же просто непрофессионал какой-то!), стало давать очень любопытные результаты, то есть стандартный типовой волшебник непременно будет в синем, иначе просто никак. Кто знает игрушки типа лего, там волшебник в синем по умолчанию. Что очень любопытно, один из уже цитированных мною авторов, Люсьен Леви-Брюль писал о том, что смерть и синий цвет связаны. И писал об этом как об очевидном, не приводя вообще никаких доказательств, что меня очень сильно порадовало.

Мы, оставаясь пока что в рамках Скандинавии, возвращаемся к теме быка. Как было сказано, бык будет синим или водным. Вы видите, что в теме Скандинавии синий цвет связан со смертью, но никакого отношения ни к какому быку он не имеет. Бык, как я уже сказала, в архаических мифологиях будет, скорее, связан с преисподней, но позже в индоевропейской мифологии бык – воплощение мужской силы, символ громовержца, образ грозы, которая оплодотворяет землю, вполне откровенная метафора полового акта. И поэтому громовержец всегда будет связан с быком. Вот эта связь с быком в скандинавской мифологии выглядит довольно любопытно, потому что там имеется бог Тор, бог грозы, ездит он на колеснице, запряженной козлами, – а нам нужен бык.

Вот тут из зала упомянули Персефону, я по этому поводу замечу, что скандинавская богиня Хель – богиня смерти, о ней говорится, что она наполовину синяя, наполовину цвета мяса. Вот вам синий и красный цвет в связи со смертью.

Итак, Тор. А где у Тора быки? Противником Тора является Мировой Змей, и во время последней битвы, во время Гибели мира, они схватятся – и оба погибнут. Но до последней битвы еще какое-то время, а покамест Тор едет в одном из сказаний на рыбалку вместе с великаном. И делает он следующее. Тор идет в стадо, отрывает голову быку, насаживает бычью голову на удочку, удочка у него была соответствующих габаритов, закидывает эту удочку в море, и на эту удочку клюет Мировой Змей. Поскольку им сейчас сражаться время явно не пришло, то, соответственно, дело кончается тем, что рыбка съела наживку, плюхнулась обратно на дно морское и там лежит до конца времен в прямом смысле слова (когда придет конец времен, то рыбка зашевелится, зашевелится, и начнется мировая катастрофа). Так что, как видите, миф о быке, связанном с морем и гибелью, у скандинавов есть, но в очень любопытной форме, то есть это рудимент, доведенный практически до анекдота. С Тором, действительно, скорее анекдоты связаны, то есть он такой героическо-комический персонаж. Тем не менее: море, бык, предел мироздания (то есть Мировой Змей) – все элементы этого мифа налицо.

Давайте поговорим еще о быках с подмоченной репутацией, о водных быках. Была я в Удмуртии, там мне на лекции по Синему быку с большим удовольствием рассказали о местных поверьях. У них там, сами понимаете, Поволжье. Поволжье – это низменности, там пустоты в земле, и вполне возможное явление, что был лес, было озеро, а потом озеро раз – и куда-то исчезло. С точки зрения сугубо географии это называется – произошли какие-то изменения в подземных слоях и в какие-то разломы озеро убежало, а с другой стороны, это может где-то, наоборот, перекрыть какую-нибудь водную артерию подземную и где-то озеро может возникнуть. Одним словом, о таких вот озерах удирающих и возникающих в Удмуртии имеется соответствующее поверье. Логично, что поверье сводится к тому, что у нас было озеро, а потом оно от вас сбёгло – значит, вы чем-то разгневали духа озера. Итак, дух озера разгневался на людей, запряг в свое озеро двух быков и увез озеро на новое место. Упоминанию этих двух быков я радуюсь, просто слов нет как. Я мало интересовалась африканской мифологией, но и там встречаются различные мифы о том, что из озера выходят черные быки, черные коровы, то есть тема озерных быков, озерных коров в Африке встречается.

С другой стороны, раз уж мы перескочили из Удмуртии аж в Африку, то давайте из современных африканских преданий мы переберемся в совершенно другую историческую область, но не выходя за пределы Африки: в Древний Египет. А что у нас с вами было в Древнем Египте? В Древнем Египте у нас был бык Апис. Апис – это вполне конкретный, реальный, живой бык, мумии Аписов сохранились в соответствующем количестве, то есть это персонаж мифологический, но он во плоти, в отличие ото всех предыдущих.

Апис – это конкретный, реальный, живой бык, который мыслился воплощением благополучия страны, воплощением жизненных сил страны. Как нетрудно догадаться, Апис до той поры может быть этим самым воплощением, пока он, собственно, бык-производитель, то есть у него с мужской силой всё в порядке. Как только начинаются признаки старения у конкретного быка, его надо сменить. Как его меняли? Искали новое воплощение этого живого талисмана. Это был бык черный с особыми белыми отметинами, то есть искали теленка с правильными отметинами; когда теленка находили, то предыдущее воплощение Аписа необходимо было убить, но убить как? Убить без пролития крови. Обычай убивать вождей, а культ Аписа – это архаичная форма, которая в более развернутом варианте нам известна именно как культ вождей; так вот обычай убивать тех, кто воплощает благополучие страны, без пролития крови очень широко представлен в самых разных культурах. Можем, например, взять хорошо вам известное сказание о Персее: царю предсказали, что его убьет собственный внук. И что он начинает делать? Он запирает дочку в подвале, потом обнаруживают, что она родила этого злосчастного внука. Соответственно, ее в бочку сажает, этого «князя Гвидона» вместе с матерью в бочке-ящике по морю носит, пока там у Персея не случатся следующие приключения. Вопрос: зачем идти на сложности с бочкой? Почему бы не взять и просто не прирезать? Ответ очень простой. Это риск пролить божественную кровь – она воплощает благополучие страны. Поэтому тех, кого надо ритуально сменить, подвергают казни без пролития крови. Это удушение, отравление и утопление. И старого Аписа топили в Ниле, после чего тело вылавливали, бальзамировали и, соответственно, мумию под гриф «хранить вечно». Как я уже сказала, Апис – черный с белыми отметинами бык, и при этом вы видите связь его с водной стихией, она оказывается ритуальной.

Я, естественно, не буду пытаться перечислить все воплощения, с одной стороны, синих быков, с другой стороны, этих самых подземных быков, связанных с водой. Но еще одно всё-таки упомяну. В финской «Калевале» героя тоже «уж послали так послали». Тоже брачный сюжет, на сей раз мать не хочет отдавать свою дочь за героя и, логично, посылает его куда подальше. В финальном испытании она пошлет его совершенно куда подальше, но в финской мифологии там быка не стоит, там река совсем-совсем смерти и лебедь плавает. Пока мать невесты его посылает за неким чудовищным лосем, воплощением страшной деструктивной лесной стихии, и герой будет очень долго за ним гоняться. И, чтобы завалить третий этап квеста, он сначала должен, пусть и не сразу, успешно пройти первые два. И вот он гоняется за этим чудовищным лосем, и в какой-то момент упоминается, что спина этого лося – синяя, а разрушения, которые они причиняют людям, пока он гоняется за лосем, весьма и весьма значительные, то есть получается вот такой вот сглаженный вариант того, что мы с вами встречали на Алтае. Только здесь не синий бык, а это синий лось. А тема предела мира присутствует, но связана с финальной неудачей.

И у нас с вами осталось довольно много времени, которое мы потратим снова на Крит, чтобы поговорить подробнее о критском Зевсе. Собственно, то, что я вам буду сейчас говорить, берется всё это ровно из одного источника – это Алексей Федорович Лосев, <Ллтичная мифология в ее историческом развитии». Это замечательная книга, которая, как я понимаю, сейчас вполне доступна в интернете. Несколько слов об этой книге. Она безумно ценна своим материалом, но что касается выводов Алексея Федоровича, то не надо забывать, что он был советским ученым. Поскольку его на Беломор-Балтийский канал уже отправили работать за то, что он был не советский ученый, он вторично на каторгу не хотел, его можно понять. И вот этот поиск исторических корней всего и вся – это была идея советской науки, и Лосев был обязан эти корни искать. Ну что ж, раз надо найти, то он найдет. Поэтому к выводам Алексея Федоровича относиться надо с осторожностью не потому, что мы с вами умнее его, а потому, что мы с вами умнее тех, под кого ему приходилось подстраиваться. Но безотносительно выводов, книга содержит гигантский фактографический материал, и в некоем сжатом изложении я вам ее сейчас озвучиваю.

Он пишет о Критском Зевсе. Вы знаете знаменитый греческий парадокс «критянин такой-то говорит, что все критяне лжецы». Парадокс совершенно прекрасный, потому что если этот человек говорит правду, то ему нельзя верить. Если же он лжет, то, получается, его слова правдивы. Одним словом, всё у этих критян не как у людей. Что же именно у этих критян не как у людей? У них боги рождаются, причем рождаются прямо на Земле, не на Олимпе, и умирают тоже. Лосев приводит нам список мифов, связанных с Критом. Какие это мифы? Итак, это у нас Минотавр, с ним всё понятно. Дальше, это Дедал и Икар, потому как именно Дедал строит Лабиринт для Минотавра, не говоря уже про эпическую корову для Пасифаи. Это у нас похищение Европы. И это рождение и воспитание Зевса на Крите. Про Критского быка напоминаю кратенько. Что стало с тем быком после того, как родила от него Пасифая Минотавра? С быком, знаете, всё было как на Алтае, совсем как на Алтае, только цвет не синий. Он стал людоедствовать, это вполне нормально. Итак, он тихо-мирно людоедствовал, пока в обильных золотом Микенах Эврисфей по воле богов не послал Геракла за ним. Дальнейшее – это такая прорва черного юмора, что я, извините, это серьезно излагать не могу. Я имею по поводу Геракла сказать много слов, из них будет довольно мало цензурных. В частности, есть такой миф, я имею ввиду миф XX века, что Геракл – это истребитель чудовищ, то есть Геракл вершит такую высокую освободительную миссию, а Лосев, в частности, об этом пишет, как советский ученый. Почитав хотя бы Аполлодора, мы выясняем, что Геракл в двенадцати подвигах убивает ровно двух чудовищ: льва и гидру. Что он делает с Критским быком, этот наш дорогой истребитель чудовищ? Так как я уже сказала, Критский бык занимался тихим-мирным делом людоедством, занимался он им на Крите. Геракл приплывает на Крит, ловит этого быка, сажает на корабль, приводит в Микены, предъявляет царю Эврисфею, после чего… отпускает. То есть эта милая зверюшка людоедствовала на Крите, а теперь она людоедствует в окрестностях Микен. Это Геракл у нас истребитель чудовищ. На счастье микенцев, зверюшка, видимо, быстро всё подъела в окрестностях и отправилась куда подальше. Это показывать надо на карте, но, поверьте мне на слово, от Микен до Афин, ежели на автобусе или, как Критскому быку бегом, где-то порядка ста шестидесяти километров через Коринфский перешеек, но они находятся по разные стороны Арголического залива, а если напрямую, то есть через море, то там километров тридцать. Соответственно, зверюшка была очень скоро замечена в окрестностях Афин, где людоедствовала уже на Марафоне. И вот тут Тесей, который уже имел удовольствие убить Минотавра, логично и завершает квест до конца, убивая его папочку. То есть Критского быка убивает отнюдь не Геракл, Критского быка убивает Тесей. Да, а истребителем чудовищ называют Геракла. Говоря серьезно, миф приобретает такую абсурдную форму потому, что с Тесеем мотив победы над быком уже связан, а в эпических сюжетах мотив очень часто удваивается. Две победы над Критским быком, над Минотавром и над морским быком абсолютно закономерны для образа Тесея, поэтому мы получаем то, что не выдерживает никакой логической критики, и я тут так сейчас ёрничаю. Каждый раз, когда мы встречаем в мифе очевидную антилогичность, очевидную несообразность, мы каждый раз имеем дело с тем, что здесь работает иного рода логика. Мы имеем полное законное право посмеяться над тем, что получилось в итоге, но, отсмеявшись, мы всегда задаем вопрос: какие механизмы породили эту чудовищную антилогичную концепцию? И каждый раз мы поймем, что эти механизмы упираются во внутреннюю логику, в мифологию, в структуру текста, потому что структура текста – это то, что доминирует, это те законы, по которым сюжет строится. А нас с вами в приятном образе Критского быка, безусловно, интересует его людоедность, прямо непосредственно бык-людоед, почувствуйте себя на Алтае.

Лосев писал о том, что в критских пещерах, реальных пещерах, обнаружены многочисленные следы жертвоприношений с факелами. Видимо, в эти пещеры вполне проникает дневной свет, потому что наличие факелов говорит Лосеву о том, что это жертвоприношения ночные. Кроме того, он берется за миф о том, что Зевса охраняли юноши, облаченные в доспехи, – куреты и корибанты. И делали они следующую вещь. Как вы прекрасно помните, Зевса скрывают от его отца Крона, и когда младенец Зевс плачет, то надо, чтобы злобный Крон не услышал его плача, поэтому маленького бога никто не успокаивает, а прямо наоборот, присутствующие здесь юноши начинают изо всей силы лупить мечами в щиты, чтобы плач Зевса заглушить. Вы услышали античное пособие, как вырастить полноценного громовержца. После этого, по-моему, никаких вопросов, почему у Зевса такой характер. Как воспитывали, так и получили, сорвали нервную систему ребенку, громовержец законченный. Шутки в сторону. Что это за образы? Откуда берутся образы куретов и корибантов? И Лосев на это отвечает следующее: перед нами отражение античного обряда, ритуала в честь Критского Зевса, который ни с небом, ни с грозой не связан. Всё, что мы знаем о Зевсе на Крите, перед вами список: Минотавр, похищение Европы, Критский бык и рождение и воспитание в пещерах. Критский Зевс не громовержец, критский Зевс – это бог подземного, водного мира, вот что это за бог. Не верьте критянам на слово, и Зевс у них тоже неправильный. Соответственно, ритуалы в честь этого подземного Зевса сопровождались (понятно, что они ночные) воинской пляской в полном вооружении. Более того, Лосев приводит греческий глагол, который означает экстатическое состояние от самых положительных характеристик до самых отрицательных, то есть от «псих ненормальный» в самом ругательном смысле до «вдохновенный поэт» и человек, который находится в жреческом экстазе, в священном безумии. Я в связи с этим напомню, что имя упомянутого сегодня Одина происходит от корня со значением «экстаз» и означает всё то же, хотя прежде всего боевое безумие, поэзию, но и сумасшествие тоже. То есть Один и Критский Зевс в этом смысле будут совпадать, только Один сам экстатический, выражаясь очень вежливо. Имя Одина переводят как «бешеный», но он не бешеный, он именно вне себя. То есть у Одина это прямо перевод его имени, а у Критского Зевса это безумие связано с его свитой.

Как я уже сказала, Лосев ищет в образе Минотавра, который живет в Лабиринте, который пожирает пленников, которому пленников на пожирание приводят, некую историческую реалию. Раз ищет, то всегда найдет, особенно когда ищет такой выдающийся человек, как Алексей Федорович Лосев. И где же он ищет реального живого Минотавра? Он его ищет в декоративно-прикладном искусстве, а конкретнее, на монетах, которых сохранилось великое множество, и сюжетов там – два великих множества. И видит он там многократные изображения быка, но бык нас не интересует, нам бы что-нибудь двуногое. И находит он там изображение мужчины с бычьей головой, с косами, свисающими по бокам этой головы, с бычьим хвостом. На других монетах он видит изображение мужчины с бычьим хвостом, с косами по бокам головы, но при этом голова у него вполне человеческая и рогов у него тоже нет. И он делает вывод, что реальный Минотавр – это жрец в маске, это именно жрец, приносящий человеческие жертвы в честь подземного Зевса. Я бы, честно говоря, однозначно таких выводов делать не стала, но я уже сказала, что это выводы, которые делает советская наука в лице Лосева, а не сам Алексей Федорович, это вполне заметно. Более интересная вещь связана с изображениями быка на монетах, потому что у этого самого быка может быть в череп вонзен лабрис. Лабрис – это, как я надеюсь, вы знаете, двойной топор или, выражаясь возвышенно, двулезвийная секира.

Не исключено, что лабрис, двулезвийный топор, был оружием чисто ритуальным, чисто символическим. И что же у нас Алексей Федорович ищет и находит на критских монетах? А он видит изображение быка, которому в лоб вонзен лабрис. Вполне нормально: ритуальное оружие, которым убито священное животное. Но он видит и изображение прямо противоположное: стоит себе бык, у него два рога, а между рогов, как небезызвестное дерево у оленя барона Мюнхгаузена, растет лабрис, логично, лезвиями вверх. Лосев делает очень красивый вывод о том, что лабрис связан с вот этим двуединством сил преисподней и сил плодородия, сил жизни и сил смерти.

Греки по поводу лабриса философствовали, пока им не надоело, а надоело им нескоро. И они его дорисовали до вот этакого светофора, вертикального соединения трех окружностей, где средняя частично перекрывает верхнюю и нижнюю. Центральная часть – это лабрис. Повторю, верхний и нижний круги частично заходят на средний, но верхний и нижний не соприкасаются между собой. Центральная часть у нас имеет форму лабриса. И вот эта вот концепция трех кругов, из которых верхний и нижний не соприкасаются между собой, но заходят на средний, была концепция духа, души и тела. То есть верхний круг – это дух, который есть чистый, божественный, нижний круг – это тело, материальное и греховное (еще в языческой греческой культуре), а середина, соответствующая лабрису, для греков – это концепция души. Душа как то, что объединяет слишком чистый дух и слишком греховное тело. Сами по себе они взаимодействовать не могут, но через душу они оказываются связаны. Та самая часть души, которая ни с телом, ни с духом не контактирует, она имеет вид лабриса. И растет наша душа на голове у священного быка.

Начали мы с вами с быков, совокупляющихся с женщинами, а закончили философской концепцией чистого духа и греховного тела. Вот вам путь трансформации архаической мифологии.

 

Лекция 4

Бессмертная возлюбленная

Ну что ж, заголовок настраивает нас на любовный лад, но про любовь, увы, особой речи у нас не будет. Возьмем для начала какой-нибудь миф поинтеллигентнее (мы дойдем до очень неприличных мифов, но попозже).

Пусть это будет миф о Томасе Рифмаче, который в отцензурированном для детей виде выглядит так, что за поцелуй владычицы волшебной страны он готов семь лет ей служить, при этом быть семь лет немым, а потом он получает некий дар. Это дар правдивых уст – он становится пророком. Что мы видим в этом замечательном мифе? Во-первых, то, что касается поцелуя, однозначно отцензурировано, в мифе речь идет о том, что он станет ее возлюбленным. Речь идет не просто о сексе, который там, естественно, подразумевается, но и о положении, которое особенно приятно сердцу современных феминисток, когда между героем и героиней ничего похожего на равенство нет и быть не может. Он смертный, она – хозяйка потустороннего мира. Причем этот сюжет даже во взрослом варианте очень хорошо романтизирован: отношения хотя и временные, но они долговременные, он ей любовник целых семь лет, богатое воображение вам дорисовывает их отношения. То есть это долговременные отношения. На самом деле в мифологии вообще, и в частности в кельтской, может идти речь об однократном сексе – это не важно. Важно другое: Томас получает от возлюбленной некий дар – и этот дар ничего общего не имеет с тем, что мы называем таким хорошим, таким воспитательным словом «обучение». Этому дару обучиться нельзя ни в каком Хогвартсе, не говоря уж о менее замечательных вузах, этот дар можно получить только целиком и сразу.

Теперь мы сразу перейдем к иллюстрациям. Это Зеленая Тара. Конкретно здесь у нас двадцать одна ее форма. Я очень люблю этот тип изображений, сейчас буду объяснять, что тут на картинке нарисовано и при чем тут история Томаса Рифмача как пример.

Зеленая Тара

Перед нами одна из многочисленных тибетских икон, изображающих буддистское божество. Вообще говоря, на словах «буддистское божество» любой человек, более-менее проходивший историю религий, должен задать вопрос: «Чё?». Если он ее хорошо проходил, то он, конечно, в теме. На всякий случай я хочу пояснить этот момент. С одной стороны, Будда говорил, что все боги, в которых верит человечество, существуют, но поклонение им не приближает к спасению. И поэтому в буддизме богов нет. Однако вам только что было сказано: «одно из многочисленных божеств Тибета». На этом месте идет вопрос «Чё?» и пояснение номер два. Тибетский буддизм строится на том, что существует огромное количество символов, которые персонифицируются в образах тех или иных персонажей пантеона, и для необразованных тибетцев это действительно боги (такой закон Мёрфи для истории религии: любая возвышенная философская религия, которая может скатиться в вульгарное язычество, туда скатывается, а та, которая не может скатиться, – скатывается тоже), а для образованных это отнюдь не бог, который вам чем-то поможет (тибетским буддистом быть очень неудобно, богов множество, а молиться некому!), – это персонификация определенного рода духовной энергии, то есть это объект медитации, на который ты смотришь и настраиваешься на определенную волну.

Богиня Тара как таковая является воплощением мудрости и милосердия. Есть форма Белой Тары, есть форма Зеленой Тары, Тара с белым зонтом… Это разные формы тонкой настройки энергии. Важно, что она держит в руках. Вы видите у нее два цветка лотоса, на каждом стебле один цветок пышно развернулся, ниже два цветка чуть-чуть развернулись, и над полностью раскрывшимися цветками – по два бутончика. Такой цветок лотоса: пышно цветущий, едва развернувшийся и бутон – на тибетских иконах мы с вами увидим в руках у абсолютного большинства богов. Бутон символизирует собой невежество. С невежеством всё понятно – это плохо. Едва развернувшийся цветок символизирует логическое познание, то есть то, чему нас учат в школе. Пышно цветущий символизирует интуитивное познание, сверхзнание, космическую мудрость, провидение и так далее, называйте как хотите. Тибетский буддизм – это единственная известная мне культура, где это сформулировано не просто четко, ясно, категориально, но, как вы видите, на простом наглядном примере (учебник философии в картинках!): есть два типа познания, абсолютно разные. Есть познание логическое. Как нас учили в школе: от простого к сложному, от низшего к высшему, от старого к новому. Этот путь нам всем хорошо понятен, и, согласитесь, было бы странно начать учить высшую математику, не изучив арифметику. И есть термин «целостное познание», его, к сожалению, очень любят эзотерики, но именно он и есть предмет нашей лекции. Если мы всю романтику из мифа про Томаса Рифмача уберем, то перед нами мифологема «он с ней переспал и стал пророком, перед этим еще прошел через какие-то испытания». Никакого обучения нет, никакой постадийности нет. Это знание получается целиком и сразу, и к разуму оно не имеет никакого отношения. Как говорил хорошо нам известный персонаж мировой литературы – Мефистофель – в разговоре с Богом про человека и его разум:

Обратите внимание, очень интересная и абсолютно не европейская мысль о том, что разум человеку мешает. Разум закрывает от человека – что? Можем называть это скромным термином «мудрость». Или более возвышенным, как угодно. Мудростью мы с вами будем называть то, что получено целиком и сразу. Обучение, жизненный опыт и прочее – не влияет на нее: мудрость или есть, или нет. И вот вся культура тибетского буддизма построена на том, как у себя это учиться раскрывать. На самом деле интуиция тренируется точно так же, как можно тренировать тело, чтобы стать олимпийским чемпионом. Просто европейская культура это категорически отрицает, поэтому, если я вам начну рассказывать истории про тренировку у себя провидения, вы будете считать, что я несу какую-то эзотерическую ересь; а если я вам буду говорить, что у нас Плющенко прыгнул в четыре с половиной оборота, а ему не дали за это золотую олимпийскую медаль, то вы мне поверите. Хотя я, например, не то что на трибуне не сидела, я даже в записи не смотрела, как он это прыгал, и вы, наверное, тоже. Но вы мне поверите, потому что рассказ про фигуриста, прыгнувшего, как ни один человек в мире не способен, входит в европейскую систему ценностей, а мы все люди европейской культуры. А про то, что если ты, например, регулярно участвуешь в каких-то поединках, год-другой участвуешь, – и научился наперед чувствовать непредсказуемые действия противника, так это не входит в нашу культуру, поэтому вы мне сейчас с трудом верите. Ваша вера сейчас если и возникает ко мне, то она основана на доверии, потому что я говорю то, что противоречит нашей культуре.

Более того, тренировать интуицию можно. Вся буддийская практика посвящена именно этому.

Речь идет о том, что у зверюшки называется словом «инстинкт», то есть генетическое знание, генетическая память. Открываем книгу Ф. Зальтена «Бемби» и читаем, как у нас Бемби, когда его ранил охотник, пошел есть самые горькие, невкусные травки, которые тут-то ему вкусными и казались, потому что они останавливали ему кровотечение, умиряли его боль. Это понятно. Он олень, он действует инстинктивно. У человека то, что у зверюшек называли инстинктом, мы называем интуицией. Чем активнее у нас развивается разум, тем больше мы себе перекрываем доступ к интуиции. Сейчас человек, который в условиях загазованной Москвы начинает (не читая в интернете, не услышав по радио и телевизору) пить молоко и есть бананы – абсорбенты, такой человек вам покажется странным. Это в условиях стресса у него интуиция включилась. А что у древнего человека? А у него чем глубже древность, тем больше стресс, тем меньше разума. Скажу вам удивительную вещь: когда мы говорим о древности, хоть об объективной древности, хоть об архаике, то есть о стадиальной, то всевозможные рассказы о пророках-провидцах имеют под собой всё больше и больше фактической основы, разума там меньше, интуиции там больше.

Что такое Тара, хоть Белая, хоть Зеленая? Посчитайте у нее глаза. Дойдя до числа семь, поставьте галочку. Три на лице, два на ладонях и два на ступнях. Символ ее всевидения. Если Зеленая Тара – это прежде всего символ сострадания и мудрости, то Белая Тара наоборот – символ запредельной мудрости. Обратите внимание: в буддизме мудрость неотделима от сострадания. Это основа основ буддизма. Кто у меня слушал курс лекций по буддизму, тот знает мой любимый каверзный вопрос: «Какова цель буддистской практики?» Ты буддист, что для тебя означает быть буддистом? Какова твоя цель? Учебники по истории религии говорят о том, что цель буддиста – прийти к просветлению. Это чушь, потому что реальный конкретный буддист прекрасно знает, что ему до просветления гораздо дальше, чем отсюда пешком до Японии. Поэтому конкретная цель буддиста всегда – это освободиться от страданий. Путем освобождения от страданий является мудрость. Обратите внимание! – мудрость, а не знание. То самое раскрытие в себе интуитивных способностей, то, что китайцы называли термином «доверять уму, отпуская его». И достигается это за счет медитации.

Белая Тара

Что такое медитация? В наших прекрасных советских книжках по буддизму слово «медитация» какое-то время пытались переводить словом «размышление». Вещи, извините, противоположные, потому что размышление – это напряжение мысли. Так что такое медитация? В идеале во время медитации внутренний диалог, мыслительный процесс полностью остановлен. И что у тебя напряжено? Чувства. Ты смотришь на данное конкретное изображение, и ты настраиваешься на определенную эмоциональную волну, этим ты себя меняешь. Мысли отключаются вовсе – это цель медитации. Как я уже сто раз говорила, когда мы с вами подписаны в ВКонтакте на какое-нибудь сообщество «Лесная сказка» и смотрим на дивные, прекрасные картинки леса в тумане, то мы сидим, смотрим, внутренний диалог молчит как рыба, мы настроены на эту волну, нам хорошо, стресс уходит. Вот вам пример стихийного буддизма сейчас.

Это переживание мудрости, когда отключен разум, когда у нас раскрываются глубинные внутренние силы, – это переживание и есть способ буддистской практики, это нас освобождает от страдания. Именно поэтому сострадание и мудрость – двуединое понятие в буддизме, две стороны одной монеты. На изображении у Зеленой Тары одна ножка спущена в знак того, что она спешит на помощь людям, то есть она больше связана с практикой сострадания. Белая Тара изображена в позе лотоса – это символ мудрости, несколько более ушедший в себя.

Случалось ли с вами эмоциональное переживание научного текста? Быть от статьи в экстазе, как от музыки, от песни, когда ты начитался научного текста и мурашки по коже? Заметьте, что вы не были готовы к такой постановке вопроса! Как так? Получать удовольствие от научной статьи?! Да вы о чем, где наука и где удовольствие?

Вот это не входит в ценности европейской культуры, мы над этим смеемся. Итак, Белая Тара будет связана и с изучением священных текстов. Я вас уверяю, буддистская философия не менее страшная, чем европейская, там есть своих Канты, Гегели, есть своя совершенно замечательная полемика. Поэтому с логическим познанием и с философией, которая опирается на логику, я вас уверяю, в Тибете было всё в порядке и до сих пор там всё в порядке.

Я недаром задала вам вопрос про экстаз от научной статьи. Речь идет о том, что логическое познание, познание научного текста, и в частности философского текста, может быть предметом медитации – может быть предметом глубокого, целенаправленного, концентрированного эмоционального переживания, то есть противоречия между этими двумя путями нет, можно идти путем разума и путем мудрости одновременно. Для меня первое глубочайшее эмоциональное переживание научного текста (я до сих пор помню этот момент, мне было двадцать лет) было в фундаментальной библиотеке МГУ, это здание конца XIX века – потолки высоты запредельной, метров десять, не меньше, я читала книгу Клингера «Животное в античном и современном суеверии», читала главу про волка. Понимаете, фэнтези тогда еще не было. Это был еще Советский Союз, поэтому как фэнтези приходилось переживать научную литературу. Да, жизнь – сложная штука… И вот я читала этот текст про волка, меня совершенно накрыло, накрыло так, как только в двадцать лет и накрывает. Никакие обряды, ролевые игры, художественные тексты не сравнятся… Если вам доводилось переживать нечто подобное – очень хорошо. Если нет – читайте больше научной литературы, особенно в старинных библиотечных зданиях, – и удачи вам. Впрочем, в зрелом возрасте накрывает дома и от текста с экрана, как со мной было при чтении «Ламрима» Цонкапы, где, собственно, и сказано, что философский текст тоже быть предметом медитации.

Так что Белая Тара, с одной стороны, отвечает за наши пятерки по философии (причем вузовские пятерки), а с другой стороны, символизирует, что всякое знание, если оно чисто ради самого себя, не только не ведет к освобождению, оно и вредно. Только если философский текст становится объектом медитации, тогда он ведет к освобождению от страданий. Это мы с вами немного разобрали образ Белой Тары. У нас по-прежнему остается неразобранным образ царицы фей. Я о нем не забыла, мы к нему вернемся, и к вопросу о том, что общего между переживанием научного текста и сексуальными кельтскими мифами, – тоже.

Но пока давайте скажем пару слов о Хогвартсе, который я сегодня уже упомянула. Заметьте, что Хогвартс построен на абсолютно современном типе мировоззрения, то есть мальчики и девочки учатся одинаково. Несмотря на то что магическому миру пытаются навязать абсолютно антимифологическую концепцию совместного обучения мальчиков и девочек, Роулинг всё-таки не может пойти против мифологии. Мальчики учатся, то есть идут путем логического знания, а вот у Гермионы присутствует знание как таковое. Еще у Гермионы есть хроноворот времени, благодаря которому она выходит, уже совсем выходит за всяческие границы.

Я хочу вас подвести к тому, что, даже когда тексту пытаются навязать гендерное равенство, проскакивает идея, что у мужчин – разум, мужчина должен учиться, а девочка обладает этим самым знанием. Именно поэтому скажу антигендерную, антифеминистическую вещь: школа магов может быть только строго мужская. Снейп упорно учился, все поля учебника пометками исписал, – но аналогичных книг МакГоннагал нет и быть не может. И что-то она никого не смогла научить обращаться в зверюшку. Ты или анимаг, или увы. Опять противопоставление разума и мудрости. И мы снова возвращаемся в Тибет.

Ситатапатратрапараджита

Вы видите Ситатапатрапраджиту – это богиня запредельной мудрости, мудрости всех будд. У нее тысяча голов, тысяча рук и тысяча ног. Количество ее глаз вы можете посчитать на досуге, потому что глаза у нее и на головах, и на ладонях, и на ногах тоже есть.

Авалокитешвара

Что такое тысяча рук? Сейчас мы с вами посмотрим изображение Авалокитешвары… Самый интересный комментарий к этой иконе – «вот он». Глядя на эти прекрасные крутые бедра нужно пояснить, что перед вами персонаж мужского рода. Имя Авалокитешвары переводится как «бог, который смотрит вниз». У него пирамида из голов, по легенде он взирал с небес на страдания людей, голова у него от сострадания раскололась на соответствующее количество частей, такая печальная история. На каждой ладони Авалокитешвары глаз, он своим глазом видит все человеческие страдания и является воплощением абсолютного милосердия, которое, как мы уже знаем, неотделимо от мудрости. Почему он имеет такую округлую, не очень мужскую фигуру? Женское начало в тибетской культуре, не только в тибетской, но и в индийской культуре тоже, является воплощением мудрости. Тут мы с вами подходим к следующему любопытнейшему моменту.

Хеваджра, Ваджрадхара и идамы

Перед вами изображение Хеваджры и Ваджрадхары, которые находятся непосредственно в соитии со своими супругами. Перед нами вполне откровенная сексуальная сцена. Философия, которая пришла в Тибет из Индии, то есть философия тантризма, гласит, что все наши энергии и устремления имеют два аспекта: активный и пассивный. Активный, логично, символизируется мужским началом, пассивный, как еще проще догадаться, женским; когда они соединяются, то тут мы обретаем некую полноту какой-то силы, какой-то энергии. Тут мы возвращаемся к Томасу Рифмачу и его любовным отношениям с королевой волшебной страны. Тут мы с вами дошли до идеи секса.

Ваджраварахи

Здесь в философском аспекте речь идет именно о соединении активной и пассивной стороны каждого принципа. Когда они соединяются, то тогда у нас будет полнота бытия. С другой стороны, говорится, что женщина есть воплощение мудрости праджня. Праджня – тот самый лотос, с которого мы начинали. Заметьте, что в русском языке из традиции ветхозаветных переводов «познать женщину» и «познать мудрость» – это один и тот же глагол. Узнать – относится к разуму, познать – к мудрости, опять же эти понятия разделены. Речь идет о том, что женское начало в философии тантризма (как индийского, так и тибетского) мыслится имманентно обладающим мудростью. Это означает (тут надо смотреть конкретные традиции), что сама женщина может быть только носителем вируса мудрости, то есть женщина не бывает умной. Женщина в некоторых традициях может не восприниматься мудрой сама по себе, но если ты ее познал, то ты обретаешь мудрость или какие-то силы. «Познал» – речь идет четко о сексе.

Переходим к нецензурным мифам. Мной нежно любимый кельтский миф об обретении королевской власти. Три героя приходят в ужасного вида развалюху, где на облезлой коровьей шкуре их встречает омерзительная старуха, которая, логично, предлагает с ней переспать. Два героя отвечают логично «Чё?!», а третий был вежливым и решил, что с него не убудет. Не трудно догадаться, что старуха эта является богиней, а герой в итоге становится королем. Потому как коровья шкура – это символ земли, королевства, а уподобление земли корове, и наоборот, – очень распространенный мифологический символ, поэтому критично, что соитие происходит на этой самой коровьей шкуре, а тождество противоположностей – это вообще основа основ в мифологии. Заметьте, героиня, щадя нервы слушателей, может для соития превратиться во что-нибудь более симпатичное, но это в данном случае не важно. Сама героиня – богиня, носительница качества, но она не королева, она не может отдать герою свои владения, она не владеет этой страной до героя. Она несет в себе это качество, но им не обладает.

С завидной регулярностью в философии тантризма женщина, особенно это касается Индии, не обладает мудростью, не обладает экстатическими запредельными силами, но, если мужчина с ней переспит, он их получит.

Итак, мы с вами коснулись вопроса женщин, не обладающих мудростью. Наконец-то перешли к чему-то реальному. Что у нас будет в реальности? В реальности у нас будет термин «девадаси». Кто такая девадаси? Это храмовая проститутка. Назовем красивым словом «гетера», тем паче что это к гетере немного ближе, потому что проститутка оказывает только сексуальные услуги, а гетера отнюдь не только их. Собственно, чем выше уровень гетеры, тем меньше сексуальной составляющей в ее работе, поэтому пусть она будет храмовой гетерой. Что мы знаем о культуре девадаси? Мы знаем танец бхаратанатьям. Это классический индийский танец. Когда англичане в полном возмущении от непристойности всех этих храмов фактически уничтожили институт девадаси, смогли возродить танец этих жриц чисто как искусство. Суть ритуала была другая. Да, там будет танец, там будет обрядовое действие, кульминацией которого является соитие с жрицей. Благодаря этому соитию реальный конкретный мужчина получает некую духовную трансформацию и некие духовные силы. Здесь мы подбираемся к тому, о чем европейская культура говорит по меньшей мере мало. Речь идет о сексуальной энергии.

Сексуальная энергия к сексу имеет отношение более чем опосредованное. Когда у нас с вами впервые сексуальная энергия пробуждается? Уже лет в пять. Начинаем чувствовать какое-то волнение, огонь по телу, мурашки… потом понимаем, что это волнение вполне себе эротическое. В несколько более зрелом возрасте это будет связано со всевозможными любовными грезами, видениями… Выдерживаю большую паузу, чтобы все вспомнили себя на всех скучных уроках, что вам там грезилось и какие волны жара по вам ходили. Заметьте, что секс тут абсолютно еще ни при чем. При влюбленности, кстати, сексуальная энергия гуляет гораздо лучше, чем когда у вас дошло до секса. При сексе уже как получится, как повезет, всё зависит от партнера. Я бы сказала, что получить все это без партнера куда проще. О возрасте, когда секс уже в прошлом, есть хороший анекдот. Бабушка приходит к гинекологу, просит таблеточку от беременности, расталкивает ее в порошок и – в одну ноздрю, в другую ноздрю. На вопрос доктора она отвечает: «Ах, милый, в моем возрасте всё уже происходит только в уме». Так что биологически женщина становится старухой, но при правильном образе жизни сексуальная энергия никуда не девается. Заметьте, что то, о чем я сейчас говорю, вещи не из тех, что на слуху. Про секс сейчас говорят много, сексуальная же энергия, мягко говоря, непопулярная тема.

В одном довольно посредственном американском фильме на Землю попадает инопланетянка. Поскольку фильм американский, она, логично, довольно быстро попадет в постель к главному герою, и вот когда им стало совсем хороню, то за окном засверкали салюты, потому что она инопланетянка и ей хороню. Дальше она его спрашивает: «А вы что, эту энергию просто так выкидываете в пространство? Вы с ней ничего не делаете?» На что герой ей отвечает: «Ну вообще да, но мы с друзьями посчитали, что если бы эту энергию аккумулировать, то три-четыре электростанции можно было бы отключить». Это очень мудрое наблюдение. Вернулись к иконе Хеваджры и прочих: это изображение в соитии называется по-тибетски яб-юм, «отец-мать». Вот оно, аккумулирование сексуальной энергии.

Речь идет о том, что основа буддистской практики в непривязанности, то есть если твоя внутренняя концентрация высока, то ты можешь получать некое наслаждение от материальной, физической жизни, не будучи привязанным к этому. Ты в принципе можешь без этого обходиться, но если это есть, то ты переживаешь всю полноту бытия как полноту момента, не желая этого в дальнейшем, и тогда эта энергия идет на твое преобразование. На самом деле это всё штуки очень сложные, но я могу сказать, что человек, от которого я получала свои основные буддистские посвящения, – великий гуру Норбу-Римпоче. Он не монах, он йогин, один из выдающихся йогинов, он говорил на лекциях о том, что сексуальный опыт может перерабатываться в энергию просветления. Причем это же можно объяснять на чем угодно. Можно говорить о получении духовных сил от всего того, что традиционно считается объектом привязанности. Например, хорошая еда. Когда ты наслаждаешься тем, как всё это прекрасно сделано. Но в другой день ты доволен куском хлеба. Это всё всегда будет связано с внутренней напряженной эмоциональной работой. Это может быть связано с красивой одеждой, может быть связано с музыкой, это может быть связано с чем угодно, в том числе и сексом. Это то, что сейчас становится уже понятным современной культуре: «жить здесь и сейчас», то есть переживать момент без привязки к прошлому и будущему, то, что обмолвились даже нечаянно в советской песне про миг между прошлым и будущим, про переживание полноты бытия здесь и сейчас. Как я уже сказала, это возможно через секс, и, при соответствующих эмоциональных тренировках, прекрасно получается работа с сексуальной энергией без физического партнера, вообще без каких-либо физических действий, чистое управление вот этим жаром и мурашками по телу одним усилием воли. Тибетский буддизм в основе своей – это буддизм монашеский. В отличие от индуизма, потому что в индуизме всё четко и ясно: силы обретает мужчина, он их обретает посредством женщины, желательно жрицы, которая обучена всей эротической технике, чтобы мужчина все получил как надо.

Наро-дакини

А теперь у нас картинка с Наро-дакини. Я затрудняюсь сказать, одета она или нет, потому что кроме ожерелий из черепов, тонн украшений и жезла на ней не надето ничего. Что это за образ? Итак, имеется монах. У монаха, как вы понимаете, с сексуальной энергией будет всё в порядке. Причем, как я уже сказала, наличие секса скорее это дело глушит, чем наоборот. Не знаю, как у мужчин, я не интересовалась тонкостями сексологии, но, судя по тем легендам, о которых я сейчас буду говорить, у них тоже всё примерно так же. Итак, имеется монах. Ему нельзя. Дальше начинаются легенды. Легенда о том, что к монаху является дакини, то есть небесный дух. Такая вот красавица. Мы с вами, по-моему, вернулись к истории про Томаса Рифмача, только по-тибетски. Наряд другой, а так она очень мало чем отличается от нашей с вами королевы волшебной страны. Ее коллега, близкая родственница. Так вот, она является. Вы понимаете, что она является к монаху в его сознании. Дальше между ними происходит бурная сексуальная сцена, а дальше монах от нее получает соответствующий философский медитативный текст, который позволяет направлять энергию своих страстей… А то ведь не всем людям быть спокойными, понимаете? Есть люди, которым годится нормальная буддистская практика «усмиряй свои страсти, будь спокоен, не нервничай, будь ко всем доброжелательным»… А если ты холерик? Холерику велеть быть всегда спокойным – это лучше его сразу в гроб положить, честное слово. Результат тот же, а мучиться меньше. Поэтому буддистская тибетская практика холерику говорит: «Ты свою энергию, в том числе и сексуальную, направляй на просветление». Как говорили в советское время: «эту бы энергию да в мирных целях». Конечно, в идеале правильный буддист должен жить без мысли о сексе, но если никак не выходит, то направляй эту энергию в благое русло. Больше того, поскольку ты у нас человек темпераментный, человек яростный, то и эту ярость направляй. Тут мы вспоминаем кадры из того самого американского фильма с салютом за окном. Только у нас тибетский монах, у него всё это происходит в сознании (недаром я вам анекдот про старушку рассказала), а вместо салюта мы имеем философский текст, по которому на протяжении полутысячи лет будут медитировать другие люди, направляя свои страсти в благое русло.

Если бы у нас был курс истории тибетского буддизма, то я вам должна была бы называть имена конкретных знаменитых йогинов, которые говорили о том, что им являлись (и тут все покраснели) дакиии и передавали текст соответствующего тантрического учения. Как дакиии к нему является, вы всё понимаете.

Заметьте, мы с вами скакали из Тибета к кельтам и наоборот, потому что парадоксальным образом в этих двух культурах, совершенно независимо друг от друга, представления о женщине как о носительнице качества запредельной силы будет наиболее четко сформулировано. И, как я сказала, Тибет это воспринял из Индии, но переработал. Иконография в Тибет тоже пришла из Индии: Шива с четырьмя руками, Вишну с четырьмя руками, Шива у нас синетелый, супруга его Кали с ожерельем из отрубленных голов. Тибет это заимствовал и творчески развил. Вот перед вами творческое развитие – всё разноцветное.

Итак, тибетская традиция происходит из Индии, но когда мы говорим о тантризме, то разница между Индией и Тибетом – круче Гималаев. Индийский тантризм, тантра правой руки считает главенствующим мужское начало, активное, а тибетский буддизм, как нетрудно догадаться, главенствующим считает женское начало, то есть мудрость, которая сама по себе существует в мире, и постигать ее надо уже не библейским способом через постижение женщины, а, как ни странно, через раскрытие женского в себе. Великие йогины, которые имеют соитие с дакиии, – это исключение, а не правило. Тут мы с вами наконец-то обращаем внимание, что абсолютно все тибетские боги стоят на лотосовых тронах, а про лотос вам сегодня уже было сказано, что это символ мудрости. То есть женского начала. Вообще говоря, глядя на любого бога, желательно мужского пола, стоящего на лотосовом троне, вы уже можете интеллигентно краснеть, потому что это, между прочим, символически то же самое соитие. Это постижение мудрости, которая существует имманентно.

Ну что ж… культура тибетского буддизма так здорово отражает женское начало. Это очень мило с ее стороны, но хватит высокой философской религии, перейдем к банальном язычеству. Что мы знаем о символике женской силы? Если язычество и никаких лотосовых тронов? Мы знаем, что у нас есть конгломерат представлений о магической силе, которая заключена в женских волосах. И мы можем заниматься этнографией практически любого народа, чтобы выйти на любезную моему сердцу тему репрессий по отношению к волосам замужних женщин. Мы можем разбирать это на славянском материале. Это особенно прекрасно разбирать на иудаистском материале, потому что правоверная иудаистка должна обрить голову и носить головной убор с париком. Когда я была студенткой, со мной в группе училась девушка, она была еврейкой, что ненаказуемо, и иудаисткой, что гораздо сложнее в жизни. Она была глубоко верующей, а волосы у нее были совершенно роскошные – и она пребывала в мучительной борьбе между верой и, простите меня, здравым смыслом. Здравый смысл побеждал веру, но она очень-очень жаловалась.

Я многократно говорила на лекциях, что репрессии по отношению к волосам замужних женщин опираются не только на всякую-разную мифологию, но и на банальную прагматику. Я всю свою юность ходила с распущенными волосами по дому, а как же, собственно, иначе? Когда у меня родилась дочь и достигла солидного возраста два-три месяца, этот этап стал для меня временем очень многих научных открытий – в частности, про роль рук в культе Богини-Матери. И в том же возрасте моя дочь мне очень хорошо объяснила, что ты можешь быть сколько угодно вне традиций, но когда у тебя трехмесячный ребенок, то волосы надо собирать в пучок, потому что, если ты их не будешь собирать в пучок, у нее ручки тянутся подергать маму за волосы. Самое святое дело. Это было действительно для меня одно из очень мощных научных потрясений, это пример из личной практики мне объяснил то, о чем я с той поры регулярно в лекциях говорю: за любым обрядом, за любыми требованиями традиционной культуры, как бы они ни казались нам с вами абсурдными, стоит какая-то прагматика, а то, что нам с вами кажется это абсурдным, это потому что мы с вами эту прагматику не понимаем. Я тоже не понимала, пока дитя не родила. Родила – и всё понятно. Но мы сейчас прагматику уберем, нам сейчас важна символика.

Символика заключается в том, что замужняя женщина обязана волосы убирать, прятать в самых разных культурах. Хотя нет, не могу не говорить о прагматике! Тут есть еще один любопытный момент. Когда женщина становится матерью, то тут уж ей как повезет, потому что ее девические волосы могут очень сильно портиться, и, соответственно, традиционная культура о ней и заботится. Ее заставляют скрывать волосы. В отличие от нашей с вами культуры, ориентированной на красавицу, на супермодель. И у нее всегда, разумеется, шикарные волосы, на то она и супермодель. Традиционная культура ориентируется на середину, а не на идеал, а у женщины с возрастом, от родов волосы портятся, и если она их прячет так, что под страхом смерти их может увидеть только муж, и больше никто, то тогда, логично, никого не касается, что у нее там под повойником. Да, если у тебя роскошные косы до сих пор, тебя традиционная культура обижает, а ежели у тебя там всё повылезло, то скажи спасибо традиционной культуре, она тебя спасает.

Но всё-таки мы о символике, а символика нас ведет к вещам, которые вам хорошо известны, потому что я об этом говорила во многих разных лекциях. Волосы, в частности женские, – волосатость как признак потустороннего мира, – волосы волнистые и волна, которая водная, дальше это нас ведет к мотиву вода как стихия Нижнего мира, дальше это нас будет вести к конгломерату женщина – полотно – вода, обычай оставлять полотенце у родников, обычай вешать ленточки на деревьях, который я разбирала в лекции о Богине-Матери. Вот весь этот круг представлений у нас разворачивается, но на этот раз – в связи с волосами замужней женщины.

Опять же мы возвращаемся к тому, что я говорила на самых первых лекциях, любимое мною понятие «глубинная мудрость» и цитата из Горького «любите книгу – источник знаний». Нежно люблю эту цитату. Перед нами представление о том, что мудрость является водой, мудрость можно испить. И действительно, в целом ряде мифологических текстов мудрость, та самая мудрость, с который мы с вами начинали, обретается через питье волшебного напитка. То есть этот конгломерат представлений нам дает следующие важнейшие вехи: мудрость и женщина как ее носитель, вода как изначальная стихия (напоминаю еще раз, что хаос – водный!), вода как стихия Нижнего мира, вода как воплощение мудрости и волосы как символ женщины.

Опять же то, что я говорила в лекции о Богине-Матери, это то, что, когда женщина становится матерью, то ее статус, с одной стороны, повышается, а с другой стороны и самое главное, ее магическая сила возрастает, то есть в обрядах баба гораздо более могущественна, чем девушка. Старуха – это тоже очень круто, в некоторых случаях старуха круче, чем баба, но только в некоторых. То, что до бабы, – это так, заготовки, этому еще расти и расти. Магическая сила там еще в состоянии бутона. Чайлдфри меня не поймут, но что поделать, я их не люблю. Они меня теперь тоже не любят – после лекции по Богине-Матери, лекции этого года, которая была выложена в интернете и вызвала шикарную бурю ненависти. У нас всё взаимно, всё хорошо.

Я хочу вас подвести к одному очень простому выводу, что представление о женщине как о носительнице мудрости – это представление является общемировым. Баба, то есть рожавшая женщина, обладает мудростью, но эту мудрость считают стихийной, потенциально опасной, поэтому женщина не должна проявлять ее – и это выражается в сокрытии волос.

Берем народную русскую культуру, в частности достаточно хорошо известный, записанный в 50-е годы XX века обряд опахивания. В деревне был мор на скот – эпизоотия, было всё так плохо, что уж деваться некуда; и решили прибегнуть к народным средствам, а повезло, что в это время в деревне была этнографическая экспедиция, экспедиция это записала непосредственно. Как вы понимаете, экспедиция в основном состояла из особ женского полу, что очень кстати, потому что всех мужиков, неважно, свой ты деревенский или из Москвы приехал, их просто выгнали в лес. Суть обряда заключалась в том, что надо было на трех старухах пропахать квадрат вокруг деревни и в каждом углу этого квадрата (приготовьтесь, сейчас будут жестокости) забить колом в землю новорожденного котенка. Народная культура, знаете, очень «добрая», нужны жертвы, всё сурово. Но когда у вас скотина мрет, то котят не очень жалко. Эту борону тянули три старухи, и, логично, все женщины бегали вокруг в рубашках с распущенными волосами, то есть, чтобы женщина распустила волосы, это должна быть ситуация катастрофическая, чтобы она вот эту свою силу выплеснула в мир. Еще раз вас возвращаю к комплексу представлений женские волосы – вода и так далее. Я сказала, что вода – это, в частности, состояние мира в хаосе. Вы все от меня сто раз слышали триаду темно – холодно – мокро как описание мира до бытия. Мокро. Водный хаос, и – вот она распущенная грива.

Ладно, давайте буду что-нибудь интеллигентное рассказывать. Плутарх, «Сравнительные жизнеописания» – пойдет? Никакой порнухи, всё культурно, можно читать школьникам. Второй из царей Рима. Нума Помпилий. Он был знаменит тем, что при нем Рим не вел войн. Вообще. Он был очень мудрый, как нетрудно догадаться. А с чего это он был такой мудрый? А он, до того как его избрали царем, жил в священной роще, и жил он там не как-нибудь, а с нимфой. То есть он был возлюбленным нимфы Эгерии. Дальше к нему в эту рощу приходят посланцы и говорят, что государственное дело… Он прощается со своей возлюбленной, он становится царем Рима. При нем Рим живет в полном благополучии. Как вы понимаете, больше царей – возлюбленных нимф в истории Рима не было, и мирных правителей в истории Рима было ровно такое же количество.

Что у нас там дальше поинтеллигентнее? Мы можем продолжать про образы муз. С музами всё хорошо, особенно стараниями Александра Сергеевича Пушкина. «Являться муза стала мне». Что такое здесь муза? Метафора поэзии или нечто более персонажное? Пушкин дает четкий ответ в самых разных стихах, вы лучше всего знаете «Пророка», а я вам поцититрую другое. «Пока не требует поэта к священной жертве Аполлон», то он самый простой человек, «И средь сынов ничтожных мира, быть может, всех ничтожней он». И далее: «Но чуть божественный глагол до слуха чуткого коснется, Душа поэта встрепенется, как пробудившийся орел…» и так далее. То есть сам человек (мужчина!) ничего не может, поэтическим словом его наделяет муза. И это не миф, это самоощущение реального человека.

Давайте будем продолжать интеллигентную тему, давайте будем говорить о русской литературе. Я надеюсь когда-нибудь издать мой курс по ней, а пока – так, кусочки пирога. Вот есть такое замечательное явление – русский модерн. Он от исходного модерна отличается примерно как морская капуста – от просто капусты. Так что такое русский модерн? Чем он отличается от западноевропейского? Западноевропейский модерн построен, в частности, на образе femme fatale, то есть роковой женщины, она сводит всех с ума, доводит всех до катастрофы, и это не является темой нашей лекции безусловно. А русский модерн… Скульптуру «Рабочий и колхозница» видели? Всё четко и ясно, опять же учебник философии в картинках. В данном случае – учебник культурологии в картинках. Что для русского модерна главное? Порыв. Куда? Неважно, важно – насколько сильный (и вот тут нужен десяток лекций о том, каким был порыв символистов, футуристов, прочих истовых истов, порыв советский, антисоветский, порыв Булгакова… короче, пока порыв не иссякал – у нас был русский модерн, его хватило на сто лет с хвостиком). А вторая черта русского модерна, которая сейчас для нас критична, – это никаких фэмфаталь, женщина – это вдохновительница.

Можно Блока почитать, если вам не нравится «Рабочий и колхозница», хотя сейчас, по-моему, этой скульптурой можно и нужно наслаждаться как музыкой. Итак, кому не нравится – читаем Блока. Когда он будет за Снежной Маской улетать, в бурю идти за Фаиной и возвращаться к Елене. Кому хочется чего-нибудь более советского, читаем Фадеева «Молодую гвардию». Кому не нравится категорически Фадеев, читайте Ахматову, особенно «Реквием», где она сама себя осознает, какая ведущая и как ей надо памятник поставить. Кстати о Ведущей. Кому нравится Николай Рерих – вы знаете, что у него целый ряд картин с этим образом.

Мы тут с вами про тантризм говорили, давайте вернемся к индийскому тантризму. Когда меня спрашивают, что по нему почитать (а я, естественно, читала научные труды самые разные), я всегда говорю, что если вы хотите с нуля в нем начинать разбираться, то надо читать Ефремова «Лезвие бритвы». Это до сих пор остается лучшим научно-популярным трудом по индийскому тантризму, несмотря на то что это роман. Тантра там изложена – залюбуешься. Кстати, Ефремов в этом романе пишет, что в Индии половую любовь подняли до молитвенного служения, а в Европе, соответственно, как вы понимаете, опустили ниже плинтуса, то есть до скабрезности и пошлости.

Мы поговорили с вами о приличном, давайте поговорим о неприличном. Имеется тибетский монах, который медитирует. Ему в медитации является эта самая красавица, дальнейшее вырезано или не вырезано цензурой в зависимости от типа цензуры. В итоге мы имеем философский текст, всё прекрасно. Скажите мне, пожалуйста, как называется этот тип образа по-европейски? По-тибетски он называется дакини, «воздушная дева». Вот реальный монах, к нему является вот такая женщина-дух, дальше происходит бурное соитие. Если это не тибетский монах, а европейский, то кто эта демоница? Правильно, суккуб. Ровно та же самая ситуация. Воздержание, как я уже сегодня говорила, приводит к возрастанию сексуальной энергии, но то, что используется в Тибете, в Европе оказывается под запретом.

Мы можем с вами говорить об образе музы в теоретическом плане, а можем поразбирать в лучших традициях истории литературы с привлечением биографических данных «Я помню чудное мгновенье». Простите мне мою непристойность, но вы понимаете, что «Я помню чудное мгновенье» – это текст, продиктованный желанием обладать женщиной, которой гы в данный момент обладать не можешь. Мне глубоко безразлично, были ли в итоге у Пушкина постельные отношения с Керн, это его личное дело, – но на том этапе их, безусловно, не было. Когда в образе музы оказывается вполне реальная женщина, а не что-то мифическое, то вдохновение – это невоплощенное сексуальное обладание. Примеры этому можно продолжать, их очень много.

У нас с вами в итоге получается два смысловых куска этой лекции. Первый – это представление о женщине как о носительнице той самой мудрости, которая, по сути своей, обращение к нашему подсознанию. И, соответственно, соитие с женщиной дает мужчине возможность к этому также обратиться. Насколько и как здесь работает какая-то физиология, это надо спрашивать не меня. Само по себе наличие института храмовых гетер, кроме Индии, о которой я сегодня подробно говорила, известно на Ближнем Востоке: Двуречье, Вавилон как минимум, где храмовые гетеры тоже были, но, как понимаете, текстов там просто не сохранилось, и поэтому, что именно и как там происходило, мы знаем гораздо меньше, чем об Индии. Судя по всему, речь шла о чем-то схожем. Итак, женщина мудростью обладает – нс женской мудростью что надо делать? Ее надо скручивать в две косы и под повойник, и чтобы ни один волосок наружу не высовывался, то есть вот эта женская сила, женская мудрость в обычной жизни должна быть обуздана; если она прорвется, ничего хорошего не будет. Под обычной жизнью понимается нормальная домохозяйка, мать семейства. В то время если мужчина смог через соитие с женщиной к этой силе приобщиться, то из него получается где пророк, где король, где там еще что-нибудь хорошее, то есть он эту силу приобретает.

И с другой стороны – это то, что образ музы, образ неземной возлюбленной, безусловно, очень облагороженная часть курса сексологии. Я горячо люблю «Молодую гвардию» Фадеева (естественно, первый вариант, до сталинских правок). Совершенно прекрасная вещь, сущая поэма в прозе. Когда я сама была школьницей, то у меня, естественно, любимым образом был образ Ули Громовой. А когда я была уже наоборот – профессор, причем за плечами без малого двадцать лет чтения фэнтези, то я не просто читатель, я научена читать то, что в книжке написано, а не то, что написано в учебнике. А что написано в книжке Фадеева «Молодая гвардия» про Улю Громову? Там написано, что у нормальных девушек есть возлюбленные. И, собственно, большинство героинь – это фактически приложения к героям. А что у Ули? А Уля дважды на протяжении романа читает «Демона» (первый раз на сходе молодых гвардейцев, второй в тюрьме) и говорит, что она бы улетела за Демоном. Вы понимаете, что это за ситуация? Причем надо же еще читать, как описывается Уля: эти бесконечные лучистые глаза… Вернулись к буддийским иконам, посмотрели на лотос, вспомнили, что он символ мудрости! Кто читал «Молодую гвардию», кто помнит: самая первая сцена (что после сталинской правки, что в изначальном тексте), сцена с лилией, когда Уля и вторая девушка лилией любуются, лилию вплетают Уле в волосы. Вы понимаете, что у нас лотосов в Советский Союз не завезли, поэтому что имеем, тем и любуемся, но это тот же самый символ – плюс еще наложение христианских образов чистоты, то есть Уля сразу же подается как такая девушка земная и неземная разом. И ее ситуация – это присутствие незримого жениха. Вот так! Вот вам и соцреализм… Получается, что эта неземная возлюбленная в тех культурах, где культурное равенство мужчины и женщины признается, успешно заменяется небесным женихом. В этом смысле мальчики и девочки могут оказаться равны. Хотя в абсолютном большинстве культур, разумеется, курица – не птица, баба – не человек, поэтому вести будет только муза, богиня, дакини – и только мужчину.