Итак, у нас с вами сегодня Бог Земли. Это очень любопытный образ, он фактически параллелен Богине-Матери, но, в отличие от нее, он не обладает такой популярностью, что совершенно нормально по той банальной причине, что феминизм у нас сейчас процветает и поэтому всё, что связано с Богиней-Матерью, у нас сейчас востребовано. А этот кому нужен? Страшный, архаичный! Поэтому он крайне мало известен в принципе. Я могу сказать, что я по нему читала ровно одну работу. Это Ариэль Голан «Миф и символ», выдержки лежат на mith.ru. Я сразу хочу сказать, что, если будете читать Голана, то настоятельнейшим образом рекомендую читать его в том варианте, в каком он выложен на mith.ru, потому что он очень спорный автор. У него есть, безусловно, очень мощные, сильные, красивые открытия, но, с другой стороны, у него есть не менее грубые и страшные ошибки. И поэтому с ним надо иметь дело крайне осторожно. То, что лежит у меня, лежит почищенное, порезанное, то есть мы просто отредактировали текст, максимально убрав оттуда откровенно ошибочные и даже спорные вещи. Вот он образ Бога Земли рассматривает. Причем он повторяет всеобщую ошибку, что, дескать, Бог Земли – это супруг Богини-Матери. Вот этого ни в коем случае никогда не надо говорить. Мы знаем ровно один образ, где у Бога Земли, у наследника образа Бога Земли, действительно супруга имеет черты Богини-Матери – это Шива и Дурга, это Индия. Во всех остальных случаях у нас или то, или другое.

Следующий момент – это различия Бога Земли и бога преисподней. Собственно говоря, они отличаются друг от друга, как бегемот и гиппопотам. Это одно и то же божество, по-разному названное. Но земля или преисподняя, как вы понимаете, в целом ряде мифологий вещи не просто разные, это вещи противоположные. В чем дело? Дело очень простое. Представление о том, что есть три мира: верхний, земной и подземный, – характерно далеко не для всех народов. Есть целый ряд народов, где трехмирье как концепция просто не сформирована. Какой мир называется средним, а какой мир называется нижним? Мы сделаем очень подробный цикл об Индии, и я вам покажу тогда, как менялось представление о составе трех миров, как понятие среднего и нижнего мира с течением веков менялось. Нижним миром у разных народов на разных этапах развития общества, даже, собственно, у одного и того же народа на разных этапах его развития, может считаться как мир земной, так и подземный. Поэтому я использую термин «бог земли», но его можно условно обозначать и как бога преисподней.

Что, собственно, мы о нем знаем? Мы знаем чрезвычайно архаичные представления о том, что это есть божество в образе быка. О нем вполне корректно можно говорить как о быке подземного мира. Как глубоко уходит культ быка в историю? А уходит он серьезно, уходит он настолько, насколько мы вправе вообще говорить о мифологии человечества. Он уходит в палеолит. Палеолитические захоронения с бычьими костями, с бычьими рогами – это всё хорошо известно. Кто изучал искусство палеолита, тот знает, что быков там рисовали с большим удовольствием, и вряд ли это имело чисто художественное значение. А уж захоронения человеческих костей вместе с бычьими – это точно свидетельства о культе быка. Более того, захоронения эти могли посыпаться красной охрой. И несмотря на то, что наш бык, как я вам покажу сегодня, другого цвета, связь красного цвета с цветом смерти тоже восходит к палеолиту, это доказано археологически. Итак, это бык преисподней.

О цвете. Сразу раскрою карты. Этот бык будет представляться или связанным с водной стихией, или синим. Причем, по имеющимся у меня материалам, в тех случаях, когда это бык водный, мы о его цвете ничего не знаем или знаем, но слишком много и разного. В тех случаях, когда он синий, он не будет связан с водой.

Давайте начнем с чего-нибудь приятного, например с мифа о Минотавре. Про Минотавра вы все более-менее знаете, но нас интересует, откуда он на свет появился. На свет он появился следующим образом. Жил-был на Крите царь Минос, который, кстати, потом будет судьей в загробном мире (предполагается, что он был мудрый, но мудрым он, видимо, стал после смерти, а при жизни он был так себе, как вы сейчас убедитесь). Он был сыном Посейдона. Посейдон, как вы понимаете, в греческой мифологии – один из самых страшных богов, потому что он непредсказуемый, потому что, по поговорке, люди делятся на живых, мертвых и тех, кто в море. Посейдон – непредсказуемость морской стихии, грозный, гневливый, в общем очень страшный бог. Минос его сын. Однажды Миносу понадобилось получить свидетельство о рождении. Бывает такое, даже взрослому человеку, даже царю вот нужны документы про маму-папу. В качестве свидетельства о рождении, что Минос есть действительно является сыном Посейдона, Посейдон высылает из моря сугубо морское животное… то есть быка. Это нас уже сильно удивляет. Идем дальше. Дальше будет тем более ничего хорошего. Минос должен, получив свидетельство о рождении, папе его вернуть, то есть принести этого быка в жертву. Но Минос жадничает, не хочет этого быка отдавать, хочет его оставить себе, отправляет его в стадо и папе в жертву приносит другого быка. Видимо, Минос очень сильно поумнел после смерти, потому что совершить такую глупость – я не знаю кем надо быть. Посейдон, разумеется, разгневался и, разгневавшись, насылает на жену Миноса Пасифаю безумие, отчего та воспылала, как выражаются деликатно греки, страстью к быку и в итоге родила от него Минотавра. Теперь я буду ругаться нецензурными словами, но не на проблемы отношений Пасифаи с быком, а на греков, потому что греки очень любили всё рационализировать. В рационализированной версии появляется Дедал, великий мастер афинский, плененный на Крите, и миф про зачатие Минотавра выглядит так: Пасифая, воспылав страстью к быку, обратилась к Дедалу, чтобы тот ей сделал корову, пустую изнутри. Она в эту корову забралась, бык не отличил деревянную корову от живой, дальнейшее вырезано цензурой, и таким образом она родила Минотавра. Греки по поводу этой пустой коровы еще в античное время много язвили. Упомянутый мною Голан, к сожалению, не приводит иллюстраций, но упоминает исследования, в которых изображение женщины, совокупляющейся с быком и безо всяких там деревянных коров, относится к палеолиту. Видимо, оно очень невнятное, иначе бы он нам картинку приложил. Но у нас есть превеликое множество картинок очень внятных, даже хотелось бы, чтобы они были менее внятными. Я уж не буду скромных девушек пугать этими картинками, скромным девушкам и на словах хватит, чтобы покраснеть, а интересующиеся дойдут по ключевым словам. Итак, в буддистской мифологии Тибета есть бог смерти Яма, у него есть сестра Ями. Они не находятся между собой в инцестуальной связи, хотя она предлагает ему инцест. В Тибете имя Ямы – Чойджал.

Наберите в любом поисковике, и получите изображение обнаженного, мускулистого, даже толстого быкоголового мужчины – такой, знаете ли, Минотавр крайне несимпатичный, рядом с ним стоит его не менее страшная сестричка. Стоят они на спине синего быка, совокупляющегося с женщиной. Вот эту самую сексуальную пару – бык плюс женщина – увидите более или менее шокирующей, потому что если художник рисует плохо, то он эту эротическую пару прорисует невнятно, и на нее еще хотя смотреть можно. А мне вот в одном из музеев попалось мастерское изображение, я от смущения не сообразила схватить фотоаппарат, сейчас жалею. Так что независимо от того, было ли оно в палеолите, не было ли его в палеолите, миф о совокуплении женщины с быком у нас есть. Причем – где Крит и где тибетско-индийская мифология! Вы понимаете, что такое совпадение говорит об очень-очень архаичных пластах мифа. Бык как воплощение мужской силы, в данном случае исходящей от земли-преисподней. Отсюда вот такой образ божественного брака.

Но вы мне сами должны назвать куда более приличный сюжет, очень активно иллюстрируемый. Правда, иллюстрируется не непосредственно акт соития быка с женщиной, а более возвышенные, пригодные к просмотру школьниками сюжетные ходы этого мифа. Итак, какой миф о браке быка с женщиной вы прекрасно знаете? Многократно видели картины самые разные? Разумеется, это миф о похищении Европы. И вот любопытный момент. Зевс куда везет на себе Европу через море? Где происходит их брак? А происходит он на Крите, это тоже критский миф, только он куда более цензурный, и, спасибо, Европа ни в какую деревянную корову не залезала. Относительно подробностей, как у них брачная ночь проходила, читайте Лосева. Алексей Федорович Лосев выписывает из мифографов огромный список вариантов: они могут принять оба антропоморфный облик – это самое неинтересное, они оба могут принять коровье-бычий облик – это получше, они могут превратиться в птиц (не спрашивайте зачем), и их соитие произойдет на ветвях платана. И это только навскидку. Список вариантов того, как именно произойдет брак Европы и Зевса, для греков был огромен. Но нам сейчас критично другое. Нам критичны две вещи: во-первых, что это снова миф о браке между быком и женщиной и, во-вторых, что Зевсу, чтобы похитить царевну, привезти ее на Крит, нужно принять обличие подходящего морского животного, и это оказывается бык. Вот вам основа основ, вот вам представления о водном быке.

Продолжая рассматривать эти представления, я обращу ваше внимание вот на что. Мир земной, он же мир подземный, мыслится как источник неистощимых жизненных сил, поэтому бык как воплощение земли и преисподней абсолютно уместен. Ядро ирландского эпоса – сказание «Похищение Быка из Куальнге» – завершается схваткой между двумя исполинскими быками, где победитель, во-первых, воплощает торжество своей территории, а во-вторых, разбрасывает части побежденного быка по своим землям, и в этом справедливо видят отголоски мифа творения. Так что тема быка, который воплощает собою землю, вам теперь вполне понятна.

Какого цвета бык что Минотавра, что бык, в которого обращается Зевс? Правильный ответ: любого. Бык, в которого обращается Зевс, – белый и сиял как звезда, по некоторым текстам, хотя он может быть и черно-белый, он может быть разный, но он никогда не будет синий. То, о чем я уже сказала: или бык будет связан отчетливо с водной стихией, и тогда его цвет не фигурирует в сюжете, или же будет от черного до белого, как угодно, или же бык с водной стихией не связан, вот тогда он окажется синим.

Собственно, к Синему Быку мы с вами и переходим. Вообще для меня всё началось в очень далеком 1985 году с романа Владимира Орлова «Альтист Данилов», который если не читали, то настоятельно рекомендую прочесть. Много времени он у вас не займет, а книжка полезная и приятная до сих пор. Этакий вариант «Мастера и Маргариты», но не дотягивающий, разумеется, по масштабу до Булгакова. Москва, конец 70-х – начало 80-х, живет в ней демон, работает этот демон альтистом в консерватории, и случаются у него всякие разные демонические приключения и демонические же неприятности. Понятно, что главный герой списан прямиком с Башмета (и Башмету очень лестно, что с него написали демона). И вот, когда у главного героя случаются неприятности совсем уж большого масштаба, а случаются они, естественно, в потустороннем мире, то выясняется, что под всеми семью слоями демонического мира стоит Синий Бык. И главный герой между делом к Синему Быку просто так спустился и подумал, что, кажется, спинку бы ему надо почесать, как-то некомфортно Быку, хвостом обмахивается. Взял какую-то кость, почесал ему спину, и в решающий момент Синий Бык произносит веское слово, которое жизнь главному герою и спасает. Мы хотели как-то выйти на Орлова, чтобы я могла задать ему вопрос, откуда он взял своего Синего Быка, стоящего подо всеми слоями его демонического мироздания, но, к сожалению, задать этот вопрос ему у меня не сложилось – он умер. Поэтому вопрос остался без ответа, но вот я с Синим Быком впервые познакомилась вот так вот – тридцать с лишним лет тому назад.

Когда я несколько подросла, то я стала читать алтайские сказания. И вот на Алтае Синего Быка мы видим во всём его ужасе и великолепии. Как вы понимаете, алтайский Бык никоим образом не будет связан с водой. Зато действительно в алтайской мифологии, как и во многих других мифологиях народов Сибири, мироздание имеет ступенчатую структуру как вверх (уровни небес), так и вниз (уровни преисподней). Под всеми уровнями преисподней, абсолютно подо всеми, стоит Синий Бык. В алтайском языке поговорка «быть Синим Быком» означает быть самым-самым последним, то есть это представление о некоем абсолютном конце, после которого ничего нет и быть не может. Однако в их сказках Синий Бык фигурирует. Изредка, очень изредка, но фигурирует. Сказка, надо сказать, изоморфная последнему подвигу Геракла, когда он за Кербером сходил, но Кербер – страж подземного мира, страж мира смерти, а этот прямое воплощение мира смерти. Геракл в этом сюжете ни на ком не женится, у него одни семейные проблемы уже позади, вторые впереди, а в алтайской сказке такая стандартная завязка: герой, неизвестно откуда взявшийся в прямом смысле слова (у него происхождение мифологическое), хочет жениться на дочке хана. И хан посылает его за Синим Быком. Такое подозрение возникает, знаете, что вот «уж послал так послал», но герой понял его буквально. Так вот, герой приводит Синего Быка в мир людей. Что будет твориться с миром людей, если в него привели воплощение абсолютного конца? Катастрофа, армагеддон, апокалипсис. Воплощение смерти он привел в мир людей. Ну спасибо, дорогой хан, за чем послал, то тебе и привели. То есть Синий Бык начинает поедать людей в эпических масштабах. Дальше алтайская сказка весьма откровенна: сообщается, что хан с ханшей и с дочкой закрылись в своей юрте, боясь выходить даже, пардон, по естественным надобностям. Когда вся юрта уж совсем провоняла, то хан через дымовое отверстие юрты взмолился герою: уведи ты отсюда Синего Быка. Тогда герой, добрый такой, как сообщается, дал Синему Быку съесть ровно половину подданных хана, после чего увел обратно в Нижний мир. Видимо, пока водил, дочку отмыли и герою в жены выдали. Вот такой он – Синий Бык.

У Омара Хайяма есть рубаи:

Хайям, естественно, язвил на тему ослов между двух быков. Вот вам представление: один бык небесный, более известный вам образ, связанный с громовержцем, другой бык подземный, а в середине Хайям шутки шутит.

Где бы нам с вами еще наших синих быков посмотреть? Это, конечно, Шива. Его спутником является бык Нандин, который изображается обычно голубоватым. При этом связь

Шивы с образом быка очень четкая, и на доарийских печатях в долине Инда изображение вполне антропоморфного бога с огромными буйволовыми рогами считается прото-Шивой. Безусловно, в случае с Шивой и его быком мы имеем то, что хорошо известно науке, когда изначальный образ – эмоциональный, недифференцированный: он и мужчина, он и бык. Он впоследствии разделяется на антропоморфного бога и его зооморфного спутника. Только, когда вы будете в умных книжках читать, что сначала Шива мыслился быком, Зевс мыслился орлом, Гера мыслилась коровой и т. д., а потом их зооморфные черты перенесли на спутника, вы первому предложению не верьте. Изначально это был именно недифференцированный антропоморфно-зооморфный образ, потом он разделяется на два.

С Шивой все очень серьезно, потому что Шива, как вы знаете, это воплощение разрушения. Причем когда индийская мифология будет цивилизоваться, рационализироваться, то тогда это восприятие Шивы, как бога разрушения, станет положительным, о чем надо отдельно делать лекцию по Индии и говорить там подробно. То есть это очищающее разрушение, оно убирает то, что отмерло. Но если мы с вами посмотрим на более архаичные тексты, то это совершенно жуткое божество, чудовищное в своей мощи, абсолютно хаотичное в разрушениях, которые оно несет. Это как раз тот милый образ, который мы с вами уже видели на Алтае, этот Синий Бык. Мы сейчас разбирали современные алтайские предания, образ Шивы старше на много веков, а где и как там шли пути влияния, кто на кого влиял – это вопрос очень сложный. Упомянутый мною сегодня буддийский Яма иконографически (именно по иконографии, не по сюжету!) восходит к образу Шивы. Мы с вами упоминали Миноса, который судья в загробном мире, и папа его Посейдон, и вот вам образ быка в связи с Миносом. Я там еще язвила насчет его мудрости / глупости. А именно Яма, как Чойджал, как божество уже тибетское, изображается в виде человека с грузной фигурой, с телом синего цвета и бычьими рогами. И вот этот синетелый человекобык, этот царь преисподней сидит на троне из человеческих костей у себя в преисподней, в руках у него зеркало, в котором отображаются все дурные и доброе поступки, и он судит. Мы в индо-тибетском регионе сталкиваемся с мифом, где в единый конгломерат у нас сливаются представления о синем быке, и он отчетливо синий, боге смерти и загробном суде. В индо-тибетском регионе в образе именно Чойджала, владыки смерти, это всё входит в единый образ. Из изданного у нас – есть прекрасный монгольский текст XVII века «История Чойджид-дагини», где об этом боге и загробном суде можно почитать во всех подробностях. А еще вам в помощь его маска в мистерии Цам, где опять же этот Владыка Закона изображен уже не уродливым существом, а в царском облачении, великий и могущественный, хотя по-прежнему быкоголовый и синетелый.

Почему этот бык синий? Откуда берется представление о синем цвете? Я обращаю ваше внимание на то, что XX век, особенно конец XX века, радикально изменил наше представление о мифологическом потустороннем вообще и синем цвете в частности. Если человечество на протяжении большей части своей истории старалось в своих отношениях с иррациональным и особенно с миром смерти максимально границы возводить, то тут нехватка рационального и мифологического в нашей жизни привела к бурной игре, в частности и с миром смерти тоже. Вещи, которые традиционно воспринимались негативно, у нас сейчас в нашей более-менее массовой культуре становятся чуть ли ни мейстримом… Да что говорить, сейчас Хеллоуин, и все старательно развлекаются на тему всяческих черепов, вампиров, Джеков-фонарщиков и так далее, потому что, живя в городе, с проблемой неупокоенного мертвеца не сталкиваешься, а раз не сталкивался, а слышал про это, то в это хочется поиграть. Когда ты живешь в деревне, где происходят события и явления невозможные с логической точки зрения, то сразу возникает целый ряд обрядов и поверий, ориентированных на то, чтобы мертвец не вернулся. Я напомню, что слово «мертвец» грамматически одушевленное: «Тятя! тятя! Наши сети притащили мертвеца» (как сказано у Пушкина). Или было бы: «притащило труп». Вот труп, он грамматически неодушевлен, это мертвое тело, а мертвец – очень неприятный персонаж, человек умерший, но продолжающий действовать, а действовать он может только в одну сторону: утащить с собой живых. И когда в него не веришь, то всё это очень прикольно, а вот когда в сельской местности случаются всякие странные события и явления, то прикольного в этом абсолютно ничего нет. Собственно говоря, все похоронные обряды ориентированы на то, чтобы мертвец не возвращался. Например, это обычай, очень распространенный в свое время, выносить не через двери или, как минимум, выносить ногами вперед. Это обычай переворачивать всю мебель при выносе тела. Это обычай ломать вещи мертвого, отсюда и выражение «горбатого могила исправит». Опять же вас немножко повеселю. Археологи говорят много интересных и мало цензурных слов по поводу обычая, согласно которому прямое в мире людей будет кривым в мире смерти, и наоборот. Это не точечный обычай, он много где, много когда зафиксирован: вещи, которые кладутся с мертвецом, ломаются, эти вещи сломали и в таком виде похоронили. Дальше археолог раскапывает курган, там всё, как вы понимаете, переломано при погребении. Что хорошего об этом скажет археолог? Да ничего хорошего, жизнь сложная штука.

Мы с вами никогда не видели разлагающийся труп. Это наше большое счастье. Поэтому понять, что синий цвет – это цвет разлагающегося трупа, цвет трупных пятен, мы можем только по соответствующей литературе и по картинкам, а вот еще сто лет назад практически все и везде были в курсе. Кроме того, синий краситель в естественных условиях очень трудно добываемый.

Словом, я вас сейчас медленно, плавно, с прибаутками подвожу к простой мысли. До XX века отношение к синему цвету было совсем не то, что у нас. До XX века синий цвет – потусторонний. Кто знает символику христианской не то что иконописи, но и живописи, напомните мне: в одежде хоть Богоматери, хоть Девы Марии, то есть хоть в православии, хоть в католичестве, мне без разницы, что символизирует синий цвет ее одежды? Печаль он символизирует, скорбь о гибели сына, поэтому, как вы понимаете, заказать себе изображение Девы Марии могли позволить только очень состоятельные люди и только у знаменитых художников, потому что у знаменитого художника есть деньги на синюю краску, у состоятельного заказчика – возможность оплатить работу, включая материалы.

И вот он, этот синий, в нем ничего хорошего нет. Более того, нас с вами будет шокировать следующий обычай. У нас дома стоят фотографии бабушки-дедушки, прабабушки-прадедушки. А до изобретения фотографии… ребята были простые, причем – это вам хоть Африка, хоть Южная Америка, хоть кельты, у самых разных народов этот обычай зафиксирован. Обычай добрый, ласковый. Выражение «косточки перемывать» слышали? Обычай перемывания костей предков, эксгумация с действительным перемыванием, окрашиванием в синий (понятно, что там будут красители, просто не стойкие). В какой-нибудь Центральной Америке, в Африке эти самые косточки, когда с них всё, пардон, сгнило, будут бирюзой, лазуритом инкрустировать. Красиво… В некоторых случаях хранится в некрополе, это уже надо смотреть по конкретным традициям, по конкретным культурам. В некоторых случаях хранятся дома, такое тоже бывает. Например, у кельтов. Держали черепа предков дома. Ну а что, это бабушка, это дедушка, это прабабушка, вся семья в сборе. Так что вот он, этот синий цвет. И только появление анилиновых и всяких разных Других красителей сняло разницу в цене между конкретными цветами – и тогда у нас синий цвет в мифологию, вообще в массовую культуру врывается как цвет мифологический, как цвет мистический. Вы прекрасно знаете картины Николая Рериха, которые сплошь синие, а уж до какого посинения дошли его многочисленные последователи, как талантливые, так и, гм, высокодуховные, это я в свое время, работая в музее Рериха, насмотрелась до одури. Сейчас, в современной культуре, синий цвет – это отчетливо цвет магии, оцениваемый в общем положительно. В то время как в традиционной культуре синий цвет оценивается отрицательно. При этом символика любых других цветов – амбивалентна. Я буду говорить про белый саван, белые тапочки, про то, что смертушку изображают в белом. Я буду говорить про то, что черный цвет – это траурный. Я буду говорить о том, что красный цвет, как я уже сказала, в погребениях красная охра, а если мы берем современную культуру, то траурные подушечки красного цвета, гроб обивают красным цветом. Но, с другой стороны, красный цвет много где цвет жизни. Ассоциируется с огнем, можно сжечь болезни, красная изнанка у народных костюмов. У меня у половины кимоно в коллекции просто красная подкладка, это действительно цвет жизни, цвет страсти, цвет молодости. В пятидесятые годы в русской деревне шились платья вполне современного типа, но они шились из красной ткани как свадебные. Видела я такое, даже мне давали надеть красное свадебное платье пятидесятых годов, поэтому невеста, без какой-либо рабоче-крестьянской символики, вполне могла быть в красном… народная русская невеста в красном, японская невеста в красном, и еще много где. Белый цвет тоже свадебный. В Японии девушка меняет наряд, сначала белый, потом цветной, и, как правило, красный. Чистота, невинность, белые розы, белые хризантемы и так далее. Когда герой возвращается из преисподней, он возвращается на белый свет, вот вам очень положительные восприятие белого. Что касается черного – это цвет официального костюма. Как парадный цвет в Японии он с X века, а у нас в Европе его Браммел ввел, знаменитый первый денди, в XIX веке. Но если вы посмотрите на узоры народного костюма, то черный низ это цвет матушки-Земли, и отсюда это цвет жизни у очень многих народов. Одним словом, на каждое положительное проявление черного, белого и красного вы найдете отрицательное. На каждую реализацию черного, белого и красного как цвета жизни вы найдете реализацию его как цвета смерти. Но с синим ничего подобного у вас не будет.

Что мы знаем о синем цвете, кроме трупных пятен и кроме инкрустации черепов покойников лазуритом и бирюзой? Вот тут у нас во всей красе идет Скандинавия. Есть прекрасная книга Арона Яковлевича Гуревича «Эдда и сага», где он, в частности, призывает читать саги крайне внимательно и говорит о том, что в саге важна каждая деталь. Я в свое время очень внимательно почитала саги на предмет цветов. Во что одеваются герои? После этого мне очень смешно читать романы на скандинавскую тематику, потому что авторы вроде как саги читали и даже вроде как лучше, чем я, но не выстроили для себя иерархию цветов и позволяют говорить, что на девушке было красное платье с синей каймой. Этого не может быть никогда. Проблема в том, что исландские саги читать совершенно невозможно нормальному человеку, если он не влюблен в Скандинавию или еще во что-нибудь, это тексты для влюбленных. Это сказания, которые претендуют на то, что это подлинные, фамильные, исторические предания, то есть что всё это было на самом деле. Да, там встречаются неупокоенные мертвецы, редко, но бывает, в основном там фантастического довольно мало, но вся саговая фантастика – это то, во что люди реально верят. В основном саги посвящены родовой мести, потому что родовая месть – это такое интересное событие, память о котором вы с удовольствием будете хранить на протяжении многих веков. Она случается довольно редко, поэтому ее помнят хороню. В сагах синий цвет встречается в следующих случаях (я прочла несколько десятков и могу говорить довольно уверенно). Итак. Женщина подстрекает к праведной мести и может сама надеть синий плащ, а может развернуть над героем синий плащ, да еще и плащ, в который она собрала спекшуюся кровь убитого, так что героя осыпало остатками спекшейся крови. Женщина подстрекает к подлому убийству, тут она тоже наденет синее. Праведная месть и подлое убийство – совершенно разные вещи с точки зрения саг.

Женщина – ведьма, колдунья, профессиональная чародейка. Мужчина собирается совершить праведную месть или подлое убийство, он надевает синее, чем совершенно однозначно выражает свои намерения. Очень интересный образ, например, в огромной саге о Ньяле. Кто читал, тот знает, это сага страниц на много, на несколько сотен, самая большая сага с довольно четким сюжетом. Когда ее прочел раза четыре, то ты в сюжете начал разбираться, а до того она монотонная, потому что это же не литературное произведение, а именно родовое предание. В общем, жил-был хороший человек по имени Ньяль, и в какой-то момент возникли всякие сложности и Ньяль понял, что против него обернут законы, и он стал искать себе союзников. Был у него старший сын, Скарпхедин, молодой человек с очень тяжелым характером. И вот кульминационная сцена: идет Ньяль с сыновьями по собранию, съехались все землевладельцы Исландии на ежегодное собрание, он идет от землянки к землянке и пытается найти себе сторонников – и все ему отказывают. Вот такая большая, нагнетающая неизбежность сцена, потому что потом Ньяля сожгут в доме вместе с его сыновьями, сожгут заживо, это будет ужасно. А пока читаешь, как он идет и пытается заполучить сторонников и – не выходит. И в каждой землянке он получает ответ: «Да, Ньяль, мы тебя очень хорошо знаем, мы тебя очень уважаем, но, извини, мы тебе не поможем». И после этого в каждой землянке его спрашивают: «А кто такой вот тот хмурый мужчина, идущий вторым?» Ньяль говорит, что это его старший сын Скарпхедин. В каждой землянке ему говорят, что, судя по лицу этого человека, ему нет в жизни удачи. Действительно, Скарпхедин очень хмурый. И когда дело доходит до землянки эдак до десятой, кто-то говорит: «Кто тот идущий вторым мужчина в синем плаще?» Вот тут ты испытываешь состояние глубокого мифологического восторга. То есть неудача Скарпхедина, неудача как глобальное качество, как знак злого рока, неудача, которая приведет к тому, что он погибнет, когда будут сжигать их дом, вот она – воплощается как синий плащ. Ничего хорошего. Поскольку в сагах могут быть и мифологические черты, то мужчина в синем может быть лично богом Одином – это верховный бог, владыка мертвых, который очень любит странствовать среди людей. Октябрьский-ноябрьский ветер, вот эти холодные, ночные, страшные порывы осеннего ветра воспринимались германцами как Дикая Охота, как то, что Один со своей свитой неупокоенных мертвецов носится. Германские пространства большие, а Исландия маленькая, там носиться технически сложнее, он там пешком ходит от усадьбы к усадьбе – одноглазый, опираясь на копье как на посох и в синем плаще. Приходит к вам одноглазый странник в синем плаще – сразу понятно. Что-то выдавало Штирлица: то ли красное знамя в руках, то ли буденновка. Вот Одина тоже что-то выдавало, причем, согласно текстам, его не очень опознают, а читателям становится понятно. Я обращаю ваше внимание на то, что в образе Одина синий цвет скорее параллелен той самой ведьме, о которой я говорила. Вот вам все случаи синего цвета в сагах.

Понятно, для Одина синий цвет – это связь и со смертью (он во главе воинства мертвых), и с магией: он единственный в скандинавской мифологии мужнина, которому позволено магией заниматься, более того, ему положено магией заниматься.

Итак, синий цвет как цвет и смерти, и магии. И в таком виде он пробудет очень и очень долго. Я думаю, что я вас синим цветом достаточно напугала. Как я уже сказала, когда у нас изменится отношение к потустороннему, когда у нас немцы начнут в конце XIX века очень любить свою языческую культуру, Вагнер начнет писать свои оперы. То есть отношение к этому страшному миру будет меняться. Тут у нас параллельно заодно и революция в области химии, появление анилиновых красителей и прочих, приведет к тому, что синий цвет останется по-прежнему цветом магии, но восприниматься будет более положительно.

Вопрос о синем плаще Мерлина. Синий плащ Мерлина придуман где-нибудь в XX, если не XXI веке, а дело у нас таковое. Бог Один, я уже сказала, изображается как старик странник в серой шляпе и синем плаще. С переходом синего цвета из отрицательной области семантики в положительную кого мы с вами получаем? Итак, старик с посохом в синей шляпе и сером плаще. Чуть-чуть надо подредактировать, глаз добавить, Один одноглазый, там двуглазый. Да, я про Гэндальфа. У Гэндальфа, как вы знаете, всё наоборот. У Одина синий плащ и серая шляпа, а у Гэндальфа серый плащ и синяя шляпа. Отличие носит радикальный характер, радикальнее некуда. И подсказывают слово «волшебник», то есть, действительно, в конце XX века представление о том, что волшебник одет в синее, а то еще желательно со звездами (какой же он волшебник, если у него нет остроконечной шляпы со звездами, это же просто непрофессионал какой-то!), стало давать очень любопытные результаты, то есть стандартный типовой волшебник непременно будет в синем, иначе просто никак. Кто знает игрушки типа лего, там волшебник в синем по умолчанию. Что очень любопытно, один из уже цитированных мною авторов, Люсьен Леви-Брюль писал о том, что смерть и синий цвет связаны. И писал об этом как об очевидном, не приводя вообще никаких доказательств, что меня очень сильно порадовало.

Мы, оставаясь пока что в рамках Скандинавии, возвращаемся к теме быка. Как было сказано, бык будет синим или водным. Вы видите, что в теме Скандинавии синий цвет связан со смертью, но никакого отношения ни к какому быку он не имеет. Бык, как я уже сказала, в архаических мифологиях будет, скорее, связан с преисподней, но позже в индоевропейской мифологии бык – воплощение мужской силы, символ громовержца, образ грозы, которая оплодотворяет землю, вполне откровенная метафора полового акта. И поэтому громовержец всегда будет связан с быком. Вот эта связь с быком в скандинавской мифологии выглядит довольно любопытно, потому что там имеется бог Тор, бог грозы, ездит он на колеснице, запряженной козлами, – а нам нужен бык.

Вот тут из зала упомянули Персефону, я по этому поводу замечу, что скандинавская богиня Хель – богиня смерти, о ней говорится, что она наполовину синяя, наполовину цвета мяса. Вот вам синий и красный цвет в связи со смертью.

Итак, Тор. А где у Тора быки? Противником Тора является Мировой Змей, и во время последней битвы, во время Гибели мира, они схватятся – и оба погибнут. Но до последней битвы еще какое-то время, а покамест Тор едет в одном из сказаний на рыбалку вместе с великаном. И делает он следующее. Тор идет в стадо, отрывает голову быку, насаживает бычью голову на удочку, удочка у него была соответствующих габаритов, закидывает эту удочку в море, и на эту удочку клюет Мировой Змей. Поскольку им сейчас сражаться время явно не пришло, то, соответственно, дело кончается тем, что рыбка съела наживку, плюхнулась обратно на дно морское и там лежит до конца времен в прямом смысле слова (когда придет конец времен, то рыбка зашевелится, зашевелится, и начнется мировая катастрофа). Так что, как видите, миф о быке, связанном с морем и гибелью, у скандинавов есть, но в очень любопытной форме, то есть это рудимент, доведенный практически до анекдота. С Тором, действительно, скорее анекдоты связаны, то есть он такой героическо-комический персонаж. Тем не менее: море, бык, предел мироздания (то есть Мировой Змей) – все элементы этого мифа налицо.

Давайте поговорим еще о быках с подмоченной репутацией, о водных быках. Была я в Удмуртии, там мне на лекции по Синему быку с большим удовольствием рассказали о местных поверьях. У них там, сами понимаете, Поволжье. Поволжье – это низменности, там пустоты в земле, и вполне возможное явление, что был лес, было озеро, а потом озеро раз – и куда-то исчезло. С точки зрения сугубо географии это называется – произошли какие-то изменения в подземных слоях и в какие-то разломы озеро убежало, а с другой стороны, это может где-то, наоборот, перекрыть какую-нибудь водную артерию подземную и где-то озеро может возникнуть. Одним словом, о таких вот озерах удирающих и возникающих в Удмуртии имеется соответствующее поверье. Логично, что поверье сводится к тому, что у нас было озеро, а потом оно от вас сбёгло – значит, вы чем-то разгневали духа озера. Итак, дух озера разгневался на людей, запряг в свое озеро двух быков и увез озеро на новое место. Упоминанию этих двух быков я радуюсь, просто слов нет как. Я мало интересовалась африканской мифологией, но и там встречаются различные мифы о том, что из озера выходят черные быки, черные коровы, то есть тема озерных быков, озерных коров в Африке встречается.

С другой стороны, раз уж мы перескочили из Удмуртии аж в Африку, то давайте из современных африканских преданий мы переберемся в совершенно другую историческую область, но не выходя за пределы Африки: в Древний Египет. А что у нас с вами было в Древнем Египте? В Древнем Египте у нас был бык Апис. Апис – это вполне конкретный, реальный, живой бык, мумии Аписов сохранились в соответствующем количестве, то есть это персонаж мифологический, но он во плоти, в отличие ото всех предыдущих.

Апис – это конкретный, реальный, живой бык, который мыслился воплощением благополучия страны, воплощением жизненных сил страны. Как нетрудно догадаться, Апис до той поры может быть этим самым воплощением, пока он, собственно, бык-производитель, то есть у него с мужской силой всё в порядке. Как только начинаются признаки старения у конкретного быка, его надо сменить. Как его меняли? Искали новое воплощение этого живого талисмана. Это был бык черный с особыми белыми отметинами, то есть искали теленка с правильными отметинами; когда теленка находили, то предыдущее воплощение Аписа необходимо было убить, но убить как? Убить без пролития крови. Обычай убивать вождей, а культ Аписа – это архаичная форма, которая в более развернутом варианте нам известна именно как культ вождей; так вот обычай убивать тех, кто воплощает благополучие страны, без пролития крови очень широко представлен в самых разных культурах. Можем, например, взять хорошо вам известное сказание о Персее: царю предсказали, что его убьет собственный внук. И что он начинает делать? Он запирает дочку в подвале, потом обнаруживают, что она родила этого злосчастного внука. Соответственно, ее в бочку сажает, этого «князя Гвидона» вместе с матерью в бочке-ящике по морю носит, пока там у Персея не случатся следующие приключения. Вопрос: зачем идти на сложности с бочкой? Почему бы не взять и просто не прирезать? Ответ очень простой. Это риск пролить божественную кровь – она воплощает благополучие страны. Поэтому тех, кого надо ритуально сменить, подвергают казни без пролития крови. Это удушение, отравление и утопление. И старого Аписа топили в Ниле, после чего тело вылавливали, бальзамировали и, соответственно, мумию под гриф «хранить вечно». Как я уже сказала, Апис – черный с белыми отметинами бык, и при этом вы видите связь его с водной стихией, она оказывается ритуальной.

Я, естественно, не буду пытаться перечислить все воплощения, с одной стороны, синих быков, с другой стороны, этих самых подземных быков, связанных с водой. Но еще одно всё-таки упомяну. В финской «Калевале» героя тоже «уж послали так послали». Тоже брачный сюжет, на сей раз мать не хочет отдавать свою дочь за героя и, логично, посылает его куда подальше. В финальном испытании она пошлет его совершенно куда подальше, но в финской мифологии там быка не стоит, там река совсем-совсем смерти и лебедь плавает. Пока мать невесты его посылает за неким чудовищным лосем, воплощением страшной деструктивной лесной стихии, и герой будет очень долго за ним гоняться. И, чтобы завалить третий этап квеста, он сначала должен, пусть и не сразу, успешно пройти первые два. И вот он гоняется за этим чудовищным лосем, и в какой-то момент упоминается, что спина этого лося – синяя, а разрушения, которые они причиняют людям, пока он гоняется за лосем, весьма и весьма значительные, то есть получается вот такой вот сглаженный вариант того, что мы с вами встречали на Алтае. Только здесь не синий бык, а это синий лось. А тема предела мира присутствует, но связана с финальной неудачей.

И у нас с вами осталось довольно много времени, которое мы потратим снова на Крит, чтобы поговорить подробнее о критском Зевсе. Собственно, то, что я вам буду сейчас говорить, берется всё это ровно из одного источника – это Алексей Федорович Лосев, <Ллтичная мифология в ее историческом развитии». Это замечательная книга, которая, как я понимаю, сейчас вполне доступна в интернете. Несколько слов об этой книге. Она безумно ценна своим материалом, но что касается выводов Алексея Федоровича, то не надо забывать, что он был советским ученым. Поскольку его на Беломор-Балтийский канал уже отправили работать за то, что он был не советский ученый, он вторично на каторгу не хотел, его можно понять. И вот этот поиск исторических корней всего и вся – это была идея советской науки, и Лосев был обязан эти корни искать. Ну что ж, раз надо найти, то он найдет. Поэтому к выводам Алексея Федоровича относиться надо с осторожностью не потому, что мы с вами умнее его, а потому, что мы с вами умнее тех, под кого ему приходилось подстраиваться. Но безотносительно выводов, книга содержит гигантский фактографический материал, и в некоем сжатом изложении я вам ее сейчас озвучиваю.

Он пишет о Критском Зевсе. Вы знаете знаменитый греческий парадокс «критянин такой-то говорит, что все критяне лжецы». Парадокс совершенно прекрасный, потому что если этот человек говорит правду, то ему нельзя верить. Если же он лжет, то, получается, его слова правдивы. Одним словом, всё у этих критян не как у людей. Что же именно у этих критян не как у людей? У них боги рождаются, причем рождаются прямо на Земле, не на Олимпе, и умирают тоже. Лосев приводит нам список мифов, связанных с Критом. Какие это мифы? Итак, это у нас Минотавр, с ним всё понятно. Дальше, это Дедал и Икар, потому как именно Дедал строит Лабиринт для Минотавра, не говоря уже про эпическую корову для Пасифаи. Это у нас похищение Европы. И это рождение и воспитание Зевса на Крите. Про Критского быка напоминаю кратенько. Что стало с тем быком после того, как родила от него Пасифая Минотавра? С быком, знаете, всё было как на Алтае, совсем как на Алтае, только цвет не синий. Он стал людоедствовать, это вполне нормально. Итак, он тихо-мирно людоедствовал, пока в обильных золотом Микенах Эврисфей по воле богов не послал Геракла за ним. Дальнейшее – это такая прорва черного юмора, что я, извините, это серьезно излагать не могу. Я имею по поводу Геракла сказать много слов, из них будет довольно мало цензурных. В частности, есть такой миф, я имею ввиду миф XX века, что Геракл – это истребитель чудовищ, то есть Геракл вершит такую высокую освободительную миссию, а Лосев, в частности, об этом пишет, как советский ученый. Почитав хотя бы Аполлодора, мы выясняем, что Геракл в двенадцати подвигах убивает ровно двух чудовищ: льва и гидру. Что он делает с Критским быком, этот наш дорогой истребитель чудовищ? Так как я уже сказала, Критский бык занимался тихим-мирным делом людоедством, занимался он им на Крите. Геракл приплывает на Крит, ловит этого быка, сажает на корабль, приводит в Микены, предъявляет царю Эврисфею, после чего… отпускает. То есть эта милая зверюшка людоедствовала на Крите, а теперь она людоедствует в окрестностях Микен. Это Геракл у нас истребитель чудовищ. На счастье микенцев, зверюшка, видимо, быстро всё подъела в окрестностях и отправилась куда подальше. Это показывать надо на карте, но, поверьте мне на слово, от Микен до Афин, ежели на автобусе или, как Критскому быку бегом, где-то порядка ста шестидесяти километров через Коринфский перешеек, но они находятся по разные стороны Арголического залива, а если напрямую, то есть через море, то там километров тридцать. Соответственно, зверюшка была очень скоро замечена в окрестностях Афин, где людоедствовала уже на Марафоне. И вот тут Тесей, который уже имел удовольствие убить Минотавра, логично и завершает квест до конца, убивая его папочку. То есть Критского быка убивает отнюдь не Геракл, Критского быка убивает Тесей. Да, а истребителем чудовищ называют Геракла. Говоря серьезно, миф приобретает такую абсурдную форму потому, что с Тесеем мотив победы над быком уже связан, а в эпических сюжетах мотив очень часто удваивается. Две победы над Критским быком, над Минотавром и над морским быком абсолютно закономерны для образа Тесея, поэтому мы получаем то, что не выдерживает никакой логической критики, и я тут так сейчас ёрничаю. Каждый раз, когда мы встречаем в мифе очевидную антилогичность, очевидную несообразность, мы каждый раз имеем дело с тем, что здесь работает иного рода логика. Мы имеем полное законное право посмеяться над тем, что получилось в итоге, но, отсмеявшись, мы всегда задаем вопрос: какие механизмы породили эту чудовищную антилогичную концепцию? И каждый раз мы поймем, что эти механизмы упираются во внутреннюю логику, в мифологию, в структуру текста, потому что структура текста – это то, что доминирует, это те законы, по которым сюжет строится. А нас с вами в приятном образе Критского быка, безусловно, интересует его людоедность, прямо непосредственно бык-людоед, почувствуйте себя на Алтае.

Лосев писал о том, что в критских пещерах, реальных пещерах, обнаружены многочисленные следы жертвоприношений с факелами. Видимо, в эти пещеры вполне проникает дневной свет, потому что наличие факелов говорит Лосеву о том, что это жертвоприношения ночные. Кроме того, он берется за миф о том, что Зевса охраняли юноши, облаченные в доспехи, – куреты и корибанты. И делали они следующую вещь. Как вы прекрасно помните, Зевса скрывают от его отца Крона, и когда младенец Зевс плачет, то надо, чтобы злобный Крон не услышал его плача, поэтому маленького бога никто не успокаивает, а прямо наоборот, присутствующие здесь юноши начинают изо всей силы лупить мечами в щиты, чтобы плач Зевса заглушить. Вы услышали античное пособие, как вырастить полноценного громовержца. После этого, по-моему, никаких вопросов, почему у Зевса такой характер. Как воспитывали, так и получили, сорвали нервную систему ребенку, громовержец законченный. Шутки в сторону. Что это за образы? Откуда берутся образы куретов и корибантов? И Лосев на это отвечает следующее: перед нами отражение античного обряда, ритуала в честь Критского Зевса, который ни с небом, ни с грозой не связан. Всё, что мы знаем о Зевсе на Крите, перед вами список: Минотавр, похищение Европы, Критский бык и рождение и воспитание в пещерах. Критский Зевс не громовержец, критский Зевс – это бог подземного, водного мира, вот что это за бог. Не верьте критянам на слово, и Зевс у них тоже неправильный. Соответственно, ритуалы в честь этого подземного Зевса сопровождались (понятно, что они ночные) воинской пляской в полном вооружении. Более того, Лосев приводит греческий глагол, который означает экстатическое состояние от самых положительных характеристик до самых отрицательных, то есть от «псих ненормальный» в самом ругательном смысле до «вдохновенный поэт» и человек, который находится в жреческом экстазе, в священном безумии. Я в связи с этим напомню, что имя упомянутого сегодня Одина происходит от корня со значением «экстаз» и означает всё то же, хотя прежде всего боевое безумие, поэзию, но и сумасшествие тоже. То есть Один и Критский Зевс в этом смысле будут совпадать, только Один сам экстатический, выражаясь очень вежливо. Имя Одина переводят как «бешеный», но он не бешеный, он именно вне себя. То есть у Одина это прямо перевод его имени, а у Критского Зевса это безумие связано с его свитой.

Как я уже сказала, Лосев ищет в образе Минотавра, который живет в Лабиринте, который пожирает пленников, которому пленников на пожирание приводят, некую историческую реалию. Раз ищет, то всегда найдет, особенно когда ищет такой выдающийся человек, как Алексей Федорович Лосев. И где же он ищет реального живого Минотавра? Он его ищет в декоративно-прикладном искусстве, а конкретнее, на монетах, которых сохранилось великое множество, и сюжетов там – два великих множества. И видит он там многократные изображения быка, но бык нас не интересует, нам бы что-нибудь двуногое. И находит он там изображение мужчины с бычьей головой, с косами, свисающими по бокам этой головы, с бычьим хвостом. На других монетах он видит изображение мужчины с бычьим хвостом, с косами по бокам головы, но при этом голова у него вполне человеческая и рогов у него тоже нет. И он делает вывод, что реальный Минотавр – это жрец в маске, это именно жрец, приносящий человеческие жертвы в честь подземного Зевса. Я бы, честно говоря, однозначно таких выводов делать не стала, но я уже сказала, что это выводы, которые делает советская наука в лице Лосева, а не сам Алексей Федорович, это вполне заметно. Более интересная вещь связана с изображениями быка на монетах, потому что у этого самого быка может быть в череп вонзен лабрис. Лабрис – это, как я надеюсь, вы знаете, двойной топор или, выражаясь возвышенно, двулезвийная секира.

Не исключено, что лабрис, двулезвийный топор, был оружием чисто ритуальным, чисто символическим. И что же у нас Алексей Федорович ищет и находит на критских монетах? А он видит изображение быка, которому в лоб вонзен лабрис. Вполне нормально: ритуальное оружие, которым убито священное животное. Но он видит и изображение прямо противоположное: стоит себе бык, у него два рога, а между рогов, как небезызвестное дерево у оленя барона Мюнхгаузена, растет лабрис, логично, лезвиями вверх. Лосев делает очень красивый вывод о том, что лабрис связан с вот этим двуединством сил преисподней и сил плодородия, сил жизни и сил смерти.

Греки по поводу лабриса философствовали, пока им не надоело, а надоело им нескоро. И они его дорисовали до вот этакого светофора, вертикального соединения трех окружностей, где средняя частично перекрывает верхнюю и нижнюю. Центральная часть – это лабрис. Повторю, верхний и нижний круги частично заходят на средний, но верхний и нижний не соприкасаются между собой. Центральная часть у нас имеет форму лабриса. И вот эта вот концепция трех кругов, из которых верхний и нижний не соприкасаются между собой, но заходят на средний, была концепция духа, души и тела. То есть верхний круг – это дух, который есть чистый, божественный, нижний круг – это тело, материальное и греховное (еще в языческой греческой культуре), а середина, соответствующая лабрису, для греков – это концепция души. Душа как то, что объединяет слишком чистый дух и слишком греховное тело. Сами по себе они взаимодействовать не могут, но через душу они оказываются связаны. Та самая часть души, которая ни с телом, ни с духом не контактирует, она имеет вид лабриса. И растет наша душа на голове у священного быка.

Начали мы с вами с быков, совокупляющихся с женщинами, а закончили философской концепцией чистого духа и греховного тела. Вот вам путь трансформации архаической мифологии.