Глава 25

Едва выйдя из зала для путешествий, они встретили Брока, бьющего молотом по наковальне в своей импровизированной мастерской. Атрей радостно подбежал к невысокому человечку с синей кожей.

– Брок! Мы были в другом мире и видели твоего брата. То есть… наоборот, сначала брат, потом другой мир.

Брок перестал колотить, вытер рукавом лоб и окинул их подозрительным взглядом.

– Ты позволил этому недоноску прикоснуться к топору? Ты ведь знаешь, что он растерял весь свой талант? Вот так, бац, и как ничего не было, ха! И меня чуть за собой не утянул. Ну, что он там напортачил?

– Скорее наоборот, – сказал Кратос, протягивая ему Левиафан.

Прищурившись, Брок оценил работу Синдри и презрительно поцокал языком.

– Хм… Ну, даже слепая свинья порой может найти трюфель. Но знаешь, что самое главное? – Он решительно стукнул молотом по лезвию. – Постоянство. А этого у меня всегда было хоть отбавляй.

Закончив работу над топором, Брок вернул его, и Кратос внимательно осмотрел оружие.

– Что ты сделал?

– Поверь, так лучше.

Кратос только хмыкнул.

– Видишь, как подходит тебе. И больше не позволяй этому криворукому недоноску прикасаться к нему.

– Ничего не обещаю.

– Ты помнишь путь к Черному дыханию? – спросил Кратос, чтобы проверить память сына, когда они вышли из храма путешествий между мирами с мастерской Брока.

– Конечно. Надо пойти по мосту к башне Ванахейма.

Пока они шли по мосту, Атрей показал на статую Тора вдалеке.

– Смотри, мы проплывали мимо той статуи, когда вышли из пещеры ведьмы.

– И в каком это направлении?

– Сейчас полдень, солнце вон там, значит… – Атрей задумался. – Значит, на юге… на юго-востоке?

– Хорошо.

Дойдя до конца моста, они двинулись вдоль подножия холмов.

– Ну, по крайней мере, проклятье снято, – сказал Атрей.

На холмах они не встретили ни одного драугра. Встав на механическую платформу, они стали подниматься до пещеры Черного дыхания.

– Может… теперь я ее понесу? – спросил Атрей.

– Нет, – слишком быстро и резко ответил Кратос тоном, не терпящим никаких возражений.

В глубине души он боялся, что сын потеряет останки его жены.

– Но…

– Я сказал «нет», – спокойно прервал его Кратос.

Мальчик надулся; внутри его распирали гнев и разочарование. Он надеялся, что если понесет мешочек, то оживит воспоминания о матери. Он боялся со временем забыть, как она выглядела.

Атрей оставался погруженным в свои мысли, пока они не сошли с платформы и не приблизились к черному туману.

– Снова Черное дыхание. Что теперь? – спросил он.

– Проверим слова ведьмы.

Приблизившись к туману, Кратос вытянул перед собой Биврёст. Ничего не произошло. Они подошли ближе. По-прежнему ничего.

– Она ошиблась, – пробормотал Атрей.

Не может быть, чтобы они рисковали зря!

Кратос недовольно проворчал что-то неразборчивое. Неужели они совершили опасное путешествие в Альвхейм, только чтобы потешить ведьму и выполнить ее просьбу? Кого-нибудь из них могли убить темные эльфы, и ради чего? Кратос ругал себя за то, что вообще прислушался к ведьме. Если она хотела выдать их темным эльфам, то ее затея провалилась. Но не стоит сокрушаться о неудачах. Нужно найти другой способ обойти Черное дыхание.

Вдруг туман дернулся и, словно бы нехотя, стал отступать перед ними, обнажая тропу, усеянную скелетами тех, кто по своему неразумию решил попытать удачу и пойти против этой злой магии. Постепенно Черное дыхание развеялось полностью.

– Она была права! – воскликнул Атрей.

С прежним каменным лицом Кратос прикрепил Биврёст к поясу.

– Идем. Закончим дело.

Оглядевшись, Кратос преодолел последнее препятствие и прыгнул в расселину в скале. Атрей следовал в нескольких шагах за ним.

– Знаешь, мама говорила, что великаны иногда появлялись в горах Мидгарда, прежде чем исчезнуть.

– Исчезнуть?

– Да. Они вроде как просто ушли. Неизвестно почему.

– Может, вернулись домой.

– В Ётунхейм? Может… Интересно, что за лицо на горе – это, наверное, какой-то почитаемый великан.

Цепляясь за выступы, они поднялись к высеченному в скале гигантскому лицу.

– А вот и рот – мы добрались!

Внутри их снова встретило Черное дыхание, но они быстро развеяли его при помощи света и подошли к огромной двери из досок, в центре которой висела дощечка в виде ромба. На ней была изображена гора, похожая на ладонь с пальцами.

– Тот же символ, что на двери в Ётунхейм в храме Тюра. Великаны тут были, – сказал Атрей.

За дверью открылся горный туннель, освещаемый лишь отблеском тусклого света. Ближе к его концу во тьме виднелся какой-то силуэт.

– Это что… олень? – спросил Атрей.

Туннель переходил в зал со сводчатым потолком, рассеченный пропастью с неровными краями. За пропастью возвышалась большая статуя человека с оленьей головой, сидевшая на троне и сжимавшая в руках жезл. Она словно смотрела прямо на них. Перед расселиной располагалось полукруглое возвышение с наполненной песком чашей в центре, перед которой торчал рычаг. По сторонам чаши стояли два пьедестала, один пустой, другой со световым кристаллом размером с кулак.

– Ты только посмотри на него! Не помню историй о великане с головой оленя. Кто он? – удивился Атрей.

Мальчик подбежал к разлому и несколько камешков полетели в пропасть.

– Перебраться на ту сторону нельзя, но здесь есть чаша с песком. Хочешь, прочитаю, что тут написано?

– Читай.

– «Ни зверь в ярме, ни пленник в цепях, ни древо с вросшим в землю корнем не знают меня».

Кратос дернул за рычаг. Ничто вокруг не шелохнулось.

– На полу, – произнес Кратос, намекая на то, что, возможно, вырезанные на полу символы каким-то образом причастны к тайне рычага.

– Эти символы ничего мне не говорят. Может, чего-то не хватает, – сказал Атрей и немного подумал. – Может, нужно поставить на пьедестал еще один кристалл?

– Поищи, – скомандовал отец.

Атрей обежал эту сторону пещеры в поисках кристалла.

– Все осмотрел, – доложил он через некоторое время. – Нигде никаких кристаллов.

Потом он перевел взгляд вверх.

– Ого! А этот как туда попал?

Кратос метнул топор в кристалл, висевший под потолком, и сшиб его.

– Наверное, это было важное место для великанов. Они как будто нас испытывают, – предположил мальчик, пока Кратос подбирал упавший кристалл и ставил его на пустой пьедестал. – Ого, подходит.

Кратос снова потянул за рычаг, и кристаллы засияли, высвечивая рунические надписи на осветившемся полу.

– Ага! – воскликнул Атрей. – Это значит «свобода»!

Пока Атрей тщательно выводил ножом на песке слово, загадочные огни поднимались к потолку.

– Фрельса, – пропел Атрей руническое заклинание.

Статуя зашевелилась и трижды постучала жезлом о пол. Набалдашник жезла испустил яркий луч.

– Что происходит? – воскликнул мальчик.

Кратос крепче сжал рукоять топора.

Луч осветил потайную дверь на стене рядом с ними.

– Ого! А я думал, появится мост, – сказал Атрей.

– Великаны снова нас испытывают.

Бог войны раздвинул створки двери, и они шагнули в скрывающийся за ней проход.

– Интересно, нам нужно будет идти вниз или вверх? – пробормотал под нос Атрей.

Когда проход сузился настолько, что размахивать топором в нем стало невозможно, Кратос привлек к себе сына, чтобы защитить его от возможной опасности.

– Эти проходы как-то уж слишком тесны для великанов, – задумчиво сказал Кратос, в ответ на что его сын только усмехнулся.

– Что ты смеешься?

– О… ты серьезно.

– Я всегда серьезен.

– Я забыл. Мама говорила, что ты никогда не любил историю. Великаны – просто раса, как эльфы или хульдры. Это не значит, что они на самом деле большие. Они бывают разных форм и размеров, – объяснил Атрей.

На душе стало печально, когда он вспомнил, как мать сказала ему то же самое, когда он впервые услышал о великанах и тоже подумал, что это огромные существа ростом с башню. Перед его внутренним взором вспыхнуло ее улыбающееся лицо, и сердце у него в груди на мгновение замерло. Вот бы можно было хотя бы еще один только раз погладить ее щеку! Может, даже обнять ее…

– А Мировой Змей?

Вопрос отца заставил мальчика с неохотой отвлечься от своих видений.

– Ну, в этом случае великан действительно большой. Но он такой один. В общем, великаны – это… сложно.

Они дошли до особенно тесного участка, в котором плечи Кратоса касались противоположных стен. Повсюду валялись останки – очевидно, жертв разнообразных ловушек.

– Тут много мертвецов. Хотя они выглядят как люди, а не как великаны, – сказал Атрей.

– Охотники за сокровищами. Видишь ловушки?

– Нам повезло, что они уже сработали.

– Радуйся, что все эти мертвецы лежат спокойно.

В конце коридора, усеянного костями по щиколотку, их ожидала преграда из досок. Кратос разбил ее, и они оказались позади статуи с головой оленя. Оказалось, все это время они шли по кругу и каким-то образом преодолели пропасть.

– Мы перебрались! – воскликнул мальчик.

Но тут послышался грохот – обвал позади них перекрыл проход.

– Обратно этим путем нам уже не вернуться, – пробормотал Атрей.

Едва они повернулись, чтобы пойти дальше, как перед ними из тьмы выросло несколько вулверов – похожих на волков существ с черным мехом и блестящими желтыми глазами, стоявших на задних лапах. Из их полуоткрытых челюстей с острыми клыками капала слюна. У отца с сыном оставалось лишь несколько мгновений, чтобы приготовиться к нападению.

 

Глава 26

Нападение вулверов было быстрым, но стрелы Атрея отвлекли тварей как раз настолько, чтобы топор отца покончил с ними, прежде чем они добрались до сына. Перепрыгнув обезглавленный труп, Атрей побежал к трону оленя, чтобы изучить какую-то надпись позади него.

– Это Дуратрор, один из четырех оленей Мирового Древа. Он сторожит вход в Ётунхейм, пока великаны спят. Думаешь, он еще там? Неужели мы рядом с Ётунхеймом?

– Я не знаю, – признался Кратос, очищая топор от крови и вешая его за спину.

Потом он отворил двери, ведущие из зала со статуей, и они оказались на перепутье. Осмотрев все ответвления и не увидев в них непосредственной опасности, Кратос решил пойти по правому коридору.

Когда они проходили мимо сломанной лебедки, откуда-то вышло несколько драугров, набросившихся на них. К тому времени, как Атрей вытянул из колчана вторую стрелу, Кратос убил оставшихся трех. Мальчику оставалось только дивиться проворству отца и гадать, сможет ли он когда-нибудь стать таким ловким и бесстрашным воином.

– Куда теперь? – спросил Атрей, осматривая мертвых и умирающих.

– На вершину. Нужно найти путь наверх.

– Мы встречаем все больше мертвецов. Тут становится все хуже? – спросил Атрей, продолжая путь.

Отец не отвечал.

«Неужели нас ждет такое мрачное будущее? – думал Атрей. – Неужели нам придется сражаться каждый день до конца жизни?»

Когда они лезли наверх по грубой каменной стене, Кратос указал на руны, выцарапанные на одном из выступов.

– Что это?

– Кажется, это имя. Хразлир. То есть «ужас».

Закончив подъем, Кратос с Атреем оказались в начале длинного пути, отмеченного мерцающими факелами и огибающего крутую скалу слева. Свет вдалеке указывал на выход.

Атрей замер. Кратос ощутил смутное беспокойство и тоже остановился, повернувшись к сыну. Они оба посмотрели друг другу в глаза.

– Как ты думаешь, кто зажег тут факелы? Мертвым свет не нужен…

Кратос предпочел пропустить слова сына мимо ушей. Кто бы ни зажег тут факелы, ему придется столкнуться с яростью Бога войны, если они посмеют встать у них на пути.

– Смотри в оба.

Проход привел их в огромный зал, заполненный какими-то примитивными горнодобывающими механизмами, среди которых больше всего внимания привлекали подвешенные к потолку гигантские металлические клещи, скрюченные концы которых свисали на уровне глаз Кратоса.

– Ого! Что это такое? Где мы? – спросил Атрей, с изумлением осматривая механизмы.

До этого момента он даже не подозревал, что в мире существуют подобные штуковины. Всю свою жизнь он прожил в лесу и никогда не видел ничего похожего.

– Мы в шахте. И если эти клещи достают до верха, то наша цель близка.

– Ну, ладно. А как их использовать?

Кратос переходил от одного механизма к другому, пока не подошел к ряду зубчатых колес, опутанных веревками. Он подергал за одно из них, и клещи пошевелились. Атрей внимательно проследил за движениями, стараясь понять, какие из пятнадцати колес сцепляются между собой и посредством веревок подсоединяются к рычагам с цепями.

– Кажется, я понял. Клещи с одной стороны, и если освободить этот рычаг… – сказал Атрей, дергая за заевшее зубчатое колесо. – Ой!

Колесо вдруг завертелось, увлекая его за собой. Крюк с цепью взмыл вверх.

– Мальчик! – прорычал Кратос, хватая сына.

С другой стороны клещей обрушился противовес – ствол дерева на цепи. Потом посыпался целый град обломков, а в довершение всего свалился огромный валун, прижав собою цепь на платформе слева, забраться на которую отсюда было невозможно.

– Ну вот. Теперь цепь застряла, – сказал Атрей.

– Ты был неосторожен.

– Ты прав. Извини, – признал свою вину Атрей, ругая себя за то, что поспешил.

Нужно было тщательнее все продумать, прежде чем делать. Так говорил отец.

Кратос дернул за цепь, проверяя механизм, но противовес не шелохнулся.

Атрей отошел в сторону, заинтересовавшись чем-то в углу. Он поднял с земли нечто вроде пергаментного мешочка с привязанным к нему подсвечником и остатками свечи внутри.

– Хм. Это что-то вроде фонаря? А фитиля нет.

– Нам это без надобности. Нам осветит путь Биврёст.

– Да, знаю. Но все равно интересно.

Поспешно отбросив фонарь, Атрей догнал отца. Они прошли по боковому туннелю, поднимавшемуся к платформе, на которой валун удерживал цепь.

– Думаю, теперь мы сможем добраться до этого камня, – сказал Атрей.

Оценив расстояние, Кратос перепрыгнул на платформу справа, чтобы дойти до валуна. На этой платформе Атрей нашел еще один валявшийся на полу сломанный фонарь. Подняв его, мальчик повертел его в руках, и пергамент порвался.

– Испорченный. Идем дальше, – приказал Кратос.

– Для чего они? В них есть что-то особенное, я знаю, – не унимался Атрей.

Кратос ничего не сказал, а лишь пошел дальше, так что Атрею оставалось только догонять его. У огромного валуна они остановились.

– Выглядит очень тяжелым, – сказал Атрей.

Кратос уперся руками в валун и перекатил его в сторону.

– Но как? Не может быть, – пробормотал себе под нос мальчик.

Валун с грохотом свалился с платформы, освобождая цепь.

– У тебя получилось! Но как? Теперь этот механизм заработает. И поднимет нас на вершину!

Мальчик снова задумался об увиденном. Никакой человек из тех, которых он когда-то видел в лесу, не смог бы сдвинуть с места такой огромный кусок скалы. Почему его отец такой сильный по сравнению с другими людьми? Чем можно объяснить невероятное проявление силы, свидетелем которого он стал?

 

Глава 27

Но времени на раздумья у Атрея не было. Едва они спустились в зал с механизмами, как из дыр в полу выскочило с десяток татцельвурмов – длинных рептилий с кошачьими телами и огромными передними клыками. Они молниеносно метались из стороны в сторону, размахивая острыми как бритва когтями и пытаясь вцепиться в странников своими неровными зубами.

Кратос держался впереди, разрубая одну тварь за другой. Атрей выпустил первую стрелу, чтобы сразить набросившееся на него чудовище, прежде чем оно вцепилось бы в него. Вторая его стрела пронзила шею татцельвурма, решившего наброситься на отца сзади. Кратос позволил себе улыбнуться сыну, и тут же раскроил череп следующему червю. Вслед за ним свои головы потеряли еще четыре.

Вновь наступила тишина.

– А теперь к колесу, – сказал Кратос.

Теперь у них получилось с помощью зубчатых колес и рычагов поднять противовес.

– Заработало! – радостно воскликнул Атрей, не забывая посматривать по сторонам.

Цепь с гигантскими клещами опустилась до земли. Натянув цепь покрепче, Кратос заморозил передаточный механизм своим топором.

– На этой штуковине можно быстро подняться до самого верха, – сказал Атрей.

Кратос встал под цепью и с помощью зубчатого колеса перевел клещи поближе, закрепив их концы на краях платформы, на которой они стояли.

– Здорово! – восхитился Атрей. – Они должны удержать нас.

Кратос призвал обратно топор, и клещи начали поднимать платформу. Внизу зашевелились драугры, начавшие бродить из стороны в сторону в поисках пути наверх.

– Мы поднимемся к самой вершине? – спросил Атрей.

– Скоро узнаем.

Вдруг все тело мальчика содрогнулось от странного ощущения.

– Что-то там не так. Я чувствую опасность.

– Не думай о том, что может быть. Сосредоточься на том, что есть сейчас, и будь настороже, – поучал его Кратос.

– Хорошо.

Когда клещи остановились в верхней части шахты, Кратос с Атреем перешли на соседнюю платформу. Атрей бросился к фонарю, лежавшему под кучей мусора.

– Стой! Вот этот целый, – сказал он, поднимая фонарь над головой и рассматривая его в поисках свечи.

Из фонаря выскользнула записка, привязанная пеньковой веревкой.

– Ты только посмотри!

Мальчик протянул записку отцу, который посветил на нее Биврёстом так, чтобы Атрей смог ее прочитать.

– Молитва великанов. Они просят у предков защиты и помощи в поисках пути домой.

Мальчик более внимательно изучил свечу и фонарь. Потом перевел взгляд на шахту подъемника. На его лице расплылась широкая улыбка. Положив фонарь, он раскатал обугленный фитиль между пальцами и что-то начертил ими на пергаменте.

– Мальчик, – нетерпеливо заворчал отец.

– Подожди! Я знаю, как это работает!

В голосе Атрея чувствовался неподдельный восторг. Быстро достав из кармана два рунных камня, он ударил их друг о друга над фитилем свечи. Искра разбудила слабое голубое пламя. Мальчик осторожно вставил свечу в подсвечник и перевернул пергаментный мешок.

– Смотри, – обернулся он к отцу, выпуская фонарь из рук.

Теплый воздух раздул мешочек. Тот покачался в воздухе и принялся медленно подниматься по шахте, освещая внутренности горы. Свет фонаря выхватил из темноты путь впереди, какое-то массивное сооружение и стены с резными узорами. Отец с сыном с благоговением наблюдали за его полетом.

– Ого, – прошептал Атрей.

– Что ты написал? – спросил Кратос.

– Попросил беречь мою маму.

Вытянув шею, чтобы получше разглядеть фонарь, он невольно покрепче прижался к отцу. Кратос чуть отступил, рассматривая сына. Увидев неподдельный восторг на лице мальчика, он немного смягчился и позволил Атрею полностью прислониться к себе.

– Думаешь, они сберегут нас на пути к вершине?

– Идем. Путь неблизкий.

Неподалеку они нашли еще один подъемник. Кратос привязал стоявший на платформе противовес к цепи и, подозвав к себе Атрея, столкнул валун вниз. Платформа поехала наверх.

– Мы почти на вершине. Теперь нас ничто не остановит, – сказал Атрей и облегченно вздохнул.

Но он ошибался.

На полпути к вершине из невидимого укрытия в стене шахты выскочил трехпалый дракон с желтыми глазами и черной чешуей. Вцепившись в край платформы острыми как бритва когтями, он распахнул свою огромную пасть, испустившую разряды молний.

Атрей в ужасе закричал.

– Спокойно, мальчик! – требовательно воскликнул Кратос, ведь впадать в панику в такой ситуации было смерти подобно. – Просто держись позади меня.

Несмотря на тесноту – на платформе между стенами шахты, да еще между когтями огромной твари оставалось довольно мало места – Кратос перескакивал из стороны в сторону и замахивался топором из-за спины, чтобы кромсать чудовищные когти.

– Он вцепился в подъемник! – кричал Атрей.

Дракон увлек платформу за собой в боковой туннель и наконец-то отцепился от нее, исчезая за поворотом. Поднявшись на ноги, Кратос с Атреем долго всматривались во тьму.

– И как такого победить? – спросил Атрей.

Кратос ничего не ответил.

Следуя по идущему чуть вверх проходу, они перелезли через преграждавшие им путь узловатые красные корни.

– Похоже на корень дерева Иггдрасиль, – сказал Атрей.

Они продолжили идти по туннелю и, завернув за угол, увидели дневной свет.

– Поверить не могу – мы бились с драконом! Я метил в глаза, но не мог устоять ровно! А драконы тут живут? Они поселились, когда великаны ушли? Или великаны ушли из-за драконов?

– В горах тяжелее дышать. И больше никаких вопросов, – процедил Кратос, выходя на освещенный солнечным светом открытый участок у вершины горы и озираясь в поисках пути наверх.

Они прошли не более дюжины шагов по извивающейся тропинке, когда до них донеслись чьи-то крики.

– Уходи! Помогите! Кто-нибудь! На помощь!

Это был голос Синдри, спрятавшегося за скалистым выступом, возле которого крутился дракон.

– Синдри в беде. Как убить такого большого зверя? – спросил Атрей.

– Надо застать его врасплох.

– Я могу его отвлечь, – сказал Атрей, выхватывая лук.

Кратос знал, что стрела почти бесполезна против дракона, чешую которого невозможно было пробить обычным наконечником. Когда Атрей бросился было вперед, отец схватил его за куртку и потянул назад.

– Что ты делаешь?

Синдри продолжал верещать и звать на помощь. Дракон отколол кусок скалы, отчего человечек сильнее вжался в камень, свернувшись почти клубком. Он закрыл глаза, словно в молитве, или же чтобы не видеть того, кто очень скоро положит конец его скорбному существованию.

Атрей в отчаянии посмотрел на отца.

– Мы должны помочь ему!

Оценив обстановку, Кратос отпустил сына.

– Иди направо, выбери место и жди моей команды, – дал указания он.

– Спасибо, – кивнул Атрей.

Мальчик проскакал по ряду каменных столбов, пересекающему пропасть между ними и драконом, стреляя на ходу. Как он и надеялся, стрелы отвлекли чудище, и оно обратило больше внимания на Атрея, чем на Синдри или на отца, который к тому времени, пригнувшись, пробирался за кустами, чтобы застать дракона врасплох.

Первым делом Кратос метнул топор, но ему не удалось рассечь плечо чудовища. Дракон лишь поежился, словно его слегка поцарапали. Тогда Кратос бросился вперед и ударил по длинной шее дракона, на этот раз достаточно сильно, чтобы пошла кровь.

Атрей воспользовался этим, чтобы добежать до Синдри за выступом скалы.

– Ты живой?

– Пока да, – отозвался Синдри дрожащим голосом.

Руки у него тряслись, и он поспешил спрятаться за спиной мальчика, который снова натянул тетиву и приготовился стрелять.

Дракон развернулся и взмахнул хвостом, чтобы сбить Кратоса с ног. Тому удалось отступить, и дракон прыгнул на него. Кратос бросил свой топор как раз вовремя, чтобы оружие угодило в разинутую пасть дракона и не дало ему откусить руку воина. Бог войны снова отступил – для следующей атаки ему требовалось больше места.

Атрей в волнении водил луком из стороны в сторону, пытаясь сосредоточиться на цели. В лучшем случае у него получится попасть лишь один раз. Нужно начать отсчет.

– Давай! – крикнул Кратос, когда дракон отвернулся.

Атрей быстро вдохнул, выдохнул и выстрелил немедля.

Смертоносная стрела бесшумно пролетела в воздухе и попала как раз в намеченную цель. Ее наконечник вонзился в правый глаз дракона, заставив того забиться в агонии и замотать головой из стороны в сторону в тщетной попытке избавиться от стрелы. Когда ему это не удалось, дракон опустил голову и наступил на древко стрелы правой лапой с длинными когтями. Воспользовавшись уязвимостью дракона, Кратос подбежал к нему, подпрыгнул, и обрушил мощный удар топора на голову чудовища.

Огромный зверь рухнул на камни и замер.

Чуть погодя, собравшись с силами, Синдри выглянул из-за своего убежища в скале. Пару секунд спустя оттуда выпрыгнул и Атрей, подбежавший к отцу. Пока они разглядывали дракона, Синдри боязливо вышел, прижимая к себе сумку.

– Ого! У нас получилось! Смотри, Синдри! – воскликнул Атрей.

Он собрался было обнять гнома, но человечек резко отшатнулся, не давая мальчику прикоснуться к себе.

– Но, но, но… драконов не убивали уже не одно столетие. Со времен великого истребления Вурмов! – завороженно затараторил Синдри. – И если я не ошибаюсь, вы сделали это ради меня!

– Ошибаешься, недорослик. Дракон просто был у нас на пути… ничего более, – прервал его Кратос.

– Ха! Говори, что хочешь, но вы спасли меня. И за это… – Синдри порылся во внутренностях своей сумки, засунув в нее почти всю руку, – положена награда.

Он заметил, что колчан Атрея почти пуст, и вытащил пучок стрел, которые ни за что не поместились бы в такую маленькую на вид сумку… если бы она была обыкновенной сумкой.

– Но как ты… Это же не простые стрелы? – спросил мальчик, оценивая их взглядом.

– Плетеные стрелы с омелой. Прямей, чем Хеймдалль, и с идеальным балансом, – гордо объяснил Синдри.

– О… спасибо, – сказал Атрей немного разочарованно.

– Так, ладно… Постой-ка, – добавил Синдри и, снова порывшись в своей волшебной сумке, на этот раз вынул копье темного эльфа. – Хм, нет, не то.

Он продолжал вытаскивать одну за другой различные вещи: богато украшенный рог, топор, большой половник. Рассматривая эти вещицы и оставаясь недовольным, он убирал их обратно в сумку.

– Ну что, виделись с моим братцем? – спросил он, меняя тему.

– Ага! Он сказал, ты растерял свой талант.

Кратос фыркнул.

– А, и что я себялюбец. И еще, что мне важней красота, чем качество. Что я напыщенный и надменный. Суетливый. Я знаю, что он думает. Но обидеть меня он не может… – продолжил Синдри, уже швыряя ненужные вещи на землю.

Порывшись в очередной раз, он вынул из своей волшебной сумы дохлую рыбу и брезгливо отбросил ее.

– У меня нет на это времени, – нетерпеливо сказал Кратос, отворачиваясь.

– Нет! Нет, нет, нет, стой, погоди-погоди… У меня есть идея получше.

– Ну? – нехотя обернулся Кратос.

– Нужен зуб вот этого дракона.

Кратос ухватился за морду чудовища.

– Смотри, где хватать… о, неважно. Что за мерзость, такая вонь, – едва не задохнулся Синдри.

Кратос раскачал голову, открыл пасть и выдернул один из резцов, который первым попался ему на глаза.

– Отлично. Сойдет.

– Зачем тебе зуб? – спросил Атрей.

Синдри лишь улыбнулся.

 

Глава 28

Кратос протянул зуб Синдри, который, как и следовало ожидать, отшатнулся, отведя руки подальше.

– Я это трогать не буду. Просто расколи его, чтобы он раскрылся, – проворчал Синдри и поспешил собрать свое рабочее место с верстаком, которое по частям вынул из необыкновенной сумки.

Сердясь на то, что коротышка не хочет марать руки, Кратос лишь фыркнул в ответ и ударил зубом по доске, отчего тот раскололся и из него посыпалась мерцающая голубоватая пыль.

– Это что, волшебство? – спросил Атрей.

– Ты задаешь много вопросов.

– Мама говорила, что так я могу многому научиться.

– Значит, теперь это ее нужно винить, – сказал Синдри хмуро.

Кратос бросил на Синдри испепеляющий взгляд, отчего тот съежился, повел плечами и робко улыбнулся.

– Мой брат ни за что до такого не додумался бы, – сказал он наконец. – Вообще-то из-за этого мы и расстались: он вечно возится с тем, что получается у него лучше всего – с оружием. Я повторял ему: «Изменись, расти над собой или жди беды». А я обучился этому в Ванахейме. Это меньшее, чем я могу расплатиться с вами, – махнув рукой Атрею, он повернулся к Кратосу.

– А теперь проведи им по тетиве лука сына.

Пока Кратос выполнял его просьбу, Синдри подался вперед.

– Двух раз хватит. Посмотрим, как этот синий недоумок сделает нечто подобное, – похвастался человечек, улыбаясь и подмигивая мальчику.

Биврёст на поясе Кратоса засиял ярче.

– Знаете, как это происходит? Порошок добавляет волокнам тетивы способность вибрировать по-особому. Если стрела попадет в кристаллы, она заставит их резонировать и раскалываться, – забормотал гном. Сейчас он выглядел скорее как волшебник, пытающийся произвести впечатление на слушателей, а не как объясняющий урок учитель.

– И что это значит? – спросил Атрей.

Синдри вздохнул, словно сокрушаясь глупости мальчика.

– Кристаллы взрываются! БУМ! Поверь, тебе это точно понравится.

– Уходим! – окликнул сына Кратос.

– Прежде чем уйдете, послушайте: сдается мне, Один как-то особенно интересовался тем, что скрывается на той вершине. Это я просто так, в качестве предупреждения.

Атрей недоверчиво покачал головой, но Кратос уже начал подъем. Мальчик догнал отца и побежал впереди. При этом колчан слишком сильно болтался на плече Атрея, и тот то и дело поправлял его.

– Да что тут не так? – спросил он наконец.

– Твой колчан. Что с ним?

– Лямка лопнула, когда мы дрались с драконом. Ничего, вроде держится.

– Стой! – приказал Кратос с раздражением в голосе.

Опустившись на колено, он осмотрел порванную лямку.

– Оружие сохраняет тебе жизнь. Сломанный колчан замедляет стрельбу. С болью можно мириться, с плохим оружием – нет.

Лямка порвалась посередине и держалась только на нескольких нитях. Кратос крепко сжал порванные концы одной рукой, а другой вытащил стрелу с омелой. Продев наконечник стрелы сквозь кожу и закрепив его, он отломал ненужное древко с опереньем.

– Пока сойдет. Хорошо?

Атрей подергал лямку и поводил плечами.

– Хорошо.

– Идем, – поднялся на ноги Кратос.

Они продолжили восхождение к вершине горы. Сначала было слышно лишь завывание ветра. Потом к нему присоединились какие-то другие звуки, более низкие и размеренные. Рядом с вершиной они превратились в слова.

– Ты тоже слышишь голоса? – спросил Атрей.

– Да. Помолчи.

– Ты знаешь, зачем мы здесь. Наша прошлая встреча не развязала тебе язык? – произнес ворчливый голос сверху.

«Тот незнакомец». Кратос сразу узнал этот голос.

– Тот человек, что приходил к нашему дому. Ты же вроде убил его, – едва слышно прошептал Атрей чуть погодя.

Кратос шикнул, призывая сына помолчать. Поднявшись по скале к вершине, они разглядели за выступом трех мужчин, допрашивающих кого-то, кого отсюда не было видно.

– На этот раз ты привел с собой своих дружков, – ответил голос невидимого собеседника без малейшего страха. – Видимо, дело важное, раз сыновья Тора почтили меня своим присутствием. Ну что, до сих пор из кожи вон лезете, чтобы впечатлить папочку?

– Судя по следам, татуированный человек теперь ходит с ребенком. Куда они держат путь? – спросил главный незнакомец.

Кратос замер, вжимаясь в скалу, чтобы скрыть Атрея, висевшего у него на плечах.

– Ну а мне-то почем знать? – невозмутимо отозвался голос.

– Ты же все-таки умнейший из живущих, – сказал кто-то из троицы.

– И умнейший из умерших тоже.

Повисло напряженное молчание.

– Ладно, ты поможешь мне, а я тебе. Скажи, где они, и я замолвлю за тебя слово перед Одином, – сказал главный незнакомец.

Ответом ему была презрительная усмешка.

– Твой отец никогда не освободит меня, Бальдр, и не даст тебе убить меня. Тебе нечего предложить мне. Так что бери свои вопросы, свои угрозы, своих тупых дуболомов и проваливай!

– Мы еще вернемся… и выбьем тебе второй глаз, – пригрозил третий мужчина.

– Не забывай, мы повсюду, – добавил второй.

– Так и есть.

– Да заткнитесь вы, идиоты. Идем, – позвал их Бальдр.

Кратос с Атреем осторожно обогнули вершину и выглянули за угол как раз, чтобы заметить, как Бальдр и два его спутника удаляются по тропе с другой стороны вершины. Неподалеку, на самом краю скалы, они увидели мужчину, опутанного кристаллическими узловатыми корнями по самую шею, так что наружу торчали лишь его голова и одна рука. Когда Кратос поднялся и подошел к нему, мужчина снова усмехнулся. Но когда увидел, что перед ним именно Кратос, а не Один, то на его лице отразилось легкое удивление.

– А, вот и вы, легки на помине. Бледный мужчина с красной татуировкой и ребенок.

– Мальчик, пройди за ними следом, убедись в том, что они ушли, – сказал Кратос Атрею.

– Но мы же видели, как они ушли!

– Делай, что сказано!

Из безволосого черепа, перевязанного пеньковой веревкой, торчали рога, похожие на козлиные. Недостаток волос на голове незнакомца с лихвой компенсировался длинной седой бородой, в которой запутались остатки пищи. Мужчина смотрел на них с любопытством, и, смутившись, Атрей побрел на другую сторону вершины. Как только мальчик скрылся из виду, Кратос подошел к нему поближе.

– Ах, вижу. Он не знает, кто ты… – промолвил мужчина.

– И меня это устраивает. А ты кто?

– Я? Я Мимир, величайший посредник среди богов, великанов и всех созданий девяти миров. Здесь я знаю каждый уголок, говорю на всех языках, знаю про все войны и все сделки. Меня называют умнейшим из людей, и у меня есть ответы на все твои вопросы.

– Отлично. Зачем мы нужны сыну Одина?

Мимир посмотрел на Кратоса своим единственным белым глазом – вторая глазница была пуста – и немного поморгал, словно этот вопрос сбил его с толку.

– Ну ладно, в моих знаниях бывают пробелы. Один заточил меня здесь уже сто девять зим назад. Я умный малый. Я догадаюсь, обещаю. Только дай мне время.

– Да ушли они, ушли, как я и говорил, – доложил вернувшийся Атрей.

– Мать мальчика умерла. Она хотела, чтобы… – начал Кратос.

– Чтобы мы развеяли ее прах на самой высокой вершине всех миров, – перебил его Атрей.

– О, братишка, так тебе надо совсем не сюда. Высочайшая вершина всех миров находится не в Мидгарде, а в Ётунхейме, стране великанов.

Кратос с Атреем с растущим разочарованием огляделись по сторонам.

– Нет! – воскликнул Атрей.

– Не может этого быть, – процедил Кратос.

– Взгляните, – сказал Мимир, пытаясь подвигать рукой, чтобы указать туда, куда они должны были смотреть. Глаз его вдруг засиял желтым светом. Вышедший из него луч упал на каменный выступ на краю обрыва, который вдруг превратился в окно в другой мир. В этом окне в отдалении виднелась величественная гора с несколькими скалистыми вершинами.

– Это самый последний известный мост в Ётунхейм во всех мирах. Видите гору, похожую на огромные пальцы, царапающие небо? Вот самая высокая вершина. Не эта.

– Может, мы пойдем по мосту? У нас есть Биврёст, – предложил Атрей с надеждой.

– Когда великаны разрушили все мосты в свою страну, этот они закрыли тайной руной. И знать эту руну может только великан.

– И все они очень давно покинули Мидгард, – печально добавил Атрей.

– Верно. Но сегодня Ветра судьбы подбросили вам странное совпадение. Ведь есть лишь один человек, который поможет вам попасть туда… и, к счастью для вас, я сегодня не занят.

Задумавшись, Кратос посмотрел на кожаный мешочек с пеплом жены, висевший у него на поясе, затем перевел взгляд на каменный выступ, потом на сына. Мальчик мрачно смотрел на него в ответ, опасаясь, что отец решит развеять пепел прямо здесь.

– Мы ведь идем в Ётунхейм, да? – спросил Атрей.

– Скажи, что надо делать, – решительно произнес Кратос.

– Ура! – воскликнул Атрей.

– Для начала отрубить мне голову, – ответил Мимир.

 

Глава 29

– Что? Зачем? – изумился Атрей.

– Один сделал так, что ни одно оружие, даже молот Тора, не освободит мое тело от этих оков. Но, к счастью для вас, тело и не нужно. Надо лишь найти того, кто оживит мою голову с помощью древней магии, – объяснил Мимир небрежно, как если бы говорил о погоде.

– Древней магии… В лесу мы встретили ведьму, она это умеет, – сказал Кратос.

– А она захочет? Сможет? Стоит попробовать, – оживился Мимир.

– Постой! Если не сможет, то ты умрешь, – вмешался Атрей.

– Твоя забота достойна восхищения, молодой человек, но в данном случае излишня. Я хочу попытать удачу.

– Я не могу обещать, что ты выживешь, – сказал Кратос.

– Он ведь пытает меня. Каждый день, брат. Сам Один лично занимается этим, и поверь мне, его фантазия безгранична. И так… каждый… день. Это… это не жизнь.

– Ну ладно, – сказал Кратос, хватаясь за ручку топора.

– Погоди! – протянул к нему руки Атрей. – Мы даже не знаем, жива ли ведьма. Что, если она не пережила того, что случилось с ней тогда?

– А что с ней случилось? – поинтересовался Мимир, но отец с сыном не ответили на его вопрос.

– Мы должны рискнуть, – решительно сказал Кратос.

– Ладно. Только я не могу на это смотреть, – сказал Атрей и отошел подальше.

– Ты точно этого хочешь? – спросил Кратос, занося над головой топор.

– Постарайся только найти ведьму, которая сможет провести древний ритуал.

– Хорошо.

На какое-то время оба замолчали.

– Брат… послушай сперва… на тот случай, если что-то пойдет не так. Мальчик… – пробормотал Мимир.

Кратос опустил топор.

– Чем позднее ты скажешь ему о том, кто он, тем будет хуже. Он возненавидит тебя, и ты можешь потерять его навсегда. Хочешь ли ты пойти на этот риск?

– Есть многое, о чем он не должен знать.

– Да? Значит, твои тайны для тебя важнее доверия сына?

– Это не просто тайны. Ну все, я рублю тебе голову, чтобы ты замолчал.

– Я не против.

Кратос опустил топор. Издалека за ним наблюдал Атрей, не в силах отвести взор. Но он тут же отвернулся, когда отец замахнулся топором, после чего раздался глухой хлюпающий звук.

Пока Кратос прикреплял голову к поясу, Атрей подошел к нему. Вместе они спустились с вершины и пустились в долгий путь обратно к дому ведьмы.

– Ётунхейм. Мы отправимся в Ётунхейм. Найдем затерянный мир великанов. Это… это… – пробормотал Атрей, не в силах сдерживать переполняющее его возбуждение.

От мысли о ведьме ему стало радостнее. Всякий раз, когда она находилась рядом, ему казалось, что он может легче пережить потерю матери. Конечно, ведьма никогда не заменит ее, и он понимал это, но все равно рядом с ней создавалось ощущение семьи, ощущение, что ты кому-то нужен…

– Осложняет нашу задачу, – закончил за него Кратос.

– Ну да… это я и хотел сказать.

– Ты помнишь путь к дому ведьмы?

– Ну да. Он в лесу с кровавыми листьями, к югу от озера. Я знаю, куда идти.

Снова наступила тишина. Кратос думал о том, что им предстоит сделать, а Атрей задумался об отрубленной голове на поясе отца.

– Надеюсь, она вернулась из Альвхейма и оживит Мимира, – заговорил наконец мальчик. – Он вроде был хорошим… а ты ему голову отрезал. А что, если ни одна ведьма не сможет вернуть его из мертвых?

– Беспокойся о том, что есть сейчас, а не о том, что может быть.

– Разумно. Может, Один не заметит, что у пленника пропала голова.

Несколько часов они шли молча. С наступлением ночи они отошли от проторенной дороги в лощину и устроили привал в густых кустах. Поужинали они последними кусками вяленой барсучатины и оставшимися сухими фруктами, а также тем, что дала им ведьма.

– И сколько нам идти до ведьмы? – спросил Атрей, прежде чем заснуть.

– Может, день или чуть больше, – ответил Кратос.

– У нас кончилась еда.

– Знаю. Поохотимся на кого-нибудь завтра, если не дойдем до ведьмы.

– Поверить не могу, что к нам домой приходил сам бог Бальдр! – не вытерпел Атрей. – И ты с ним сразился. И победил!

– Да, – промолвил Кратос.

– Сын Одина. Брат Тора. И теперь он ищет нас со своими племянниками. Что ему надо?

– Если оживим голову, спросишь Мимира.

Атрей то и дело посматривал на мешок с головой, не решаясь прервать неловкое молчание и все еще до конца не веря в происходящее. Его мать никогда не рассказывала о волшебстве, настолько могущественном, чтобы вернуть отрубленную голову к жизни.

– А я втайне надеялся, что мы найдем на той горе великана. Видать, они и вправду все ушли из Мидгарда… Кроме Мирового Змея. Он, наверное, последний в своем роде…

Эта мысль пробудила в голове Атрея другую:

– А ты тоже последний среди своих? Поэтому не любишь говорить о…

– Своих?

– Ну, я про твою семью, которая была у тебя до меня и мамы. Откуда ты родом.

– Не время сейчас для такого разговора, – отрезал Кратос.

Через несколько часов пути они дошли до лодки на краю озера в кратере.

– Помнишь, как отсюда добираться до ведьмы? – проверил мальчика Кратос.

– Вон туда, проплыть мимо большой статуи Тора, – махнул рукой Атрей.

– Верно, – подтвердил Кратос, садясь в лодку и хватаясь за весла.

Атрей сидел на носу лодки, чтобы следить за тем, что происходит вокруг.

– Я знаю, ведьма многое умеет, но сможет ли она оживить голову?

– Она вроде искусна в своем ремесле. И терять нам нечего.

– А если не получится, то мы оставим голову себе?

– Нет. Но тогда ты сможешь скормить ее рыбам.

Кратос подвел лодку к причалу. Отсюда двинулись по густому лесу, пока не подошли к хижине ведьмы. Не потрудившись постучаться, они вошли в хижину и увидели, что внутри никого нет. Место казалось покинутым.

– Она умерла… – прошептал Атрей настолько мрачным тоном, что у Кратоса забегали мурашки по коже.

 

Глава 30

– Кто умер?

Голос донесся со стороны приставной лестницы в углу, на которой стояла ведьма и развешивала под потолком травы для просушки. При виде Атрея ее лицо озарилось улыбкой.

– Я так рад тебя видеть! Я знал, что ты жива! – воскликнул мальчик.

Он подбежал и обнял ведьму, очень удивив ее этим.

– И тебе привет! – рассмеялась она, переводя взгляд на Кратоса, чтобы поприветствовать и его.

– Ой, а ты можешь оживить голову? – спросил Атрей.

Ведьма посмотрела на все еще обнимавшего ее мальчика с изрядной долей удивления.

– Я не… не очень понимаю, что… – пробормотала она, немного отстраняя Атрея от себя. – Погоди, где ты это взял?

Тон ее стал строгим, едва ли не обвиняющим. Она внимательно пригляделась к стрелам с омелой в колчане мальчика, и лицо ее посерело.

– Это просто стрелы! Почему ты так смотришь на меня?

Кратос встал между сыном и ведьмой.

– Стрелы. Дай мне их. Быстро! – потребовала она, не отводя взора от колчана.

– Но это подарок…

– Делай, что тебе говорят, – приказал Кратос.

Крайне серьезное выражение на лице ведьмы убедило его в том, что ей можно верить, хотя он не имел ни малейшего представления о том, что происходит.

Атрей нехотя протянул пучок стрел с омелой, который ведьма тут же швырнула в огонь и проследила за тем, чтобы не уцелела ни одна из них.

– Это очень опасные стрелы, колдовские. Если найдешь еще, уничтожь их. Обещаешь? – спросила она строго.

Атрей, открыв рот, просто смущенно поглядывал на нее.

– Понял? Повтори! – почти крикнула она с такой яростью, которой они никогда еще в ней не видели.

– Да, я понял! Если найду, обещаю уничтожить! – испуганно крикнул Атрей в ответ.

На лице ведьмы отобразилось облегчение. Она еще немного пристально посмотрела на мальчика и смягчилась.

– Это все, о чем я прошу. Прости, – последовала долгая пауза, после которой она добавила: – Возьми мои стрелы взамен, пожалуйста. Они мне больше не нужны.

Атрей с опаской подошел к висевшему поблизости колчану ведьмы и оглянулся, чтобы убедиться в том, что стрелы можно брать. Она ободряюще кивнула.

– Так что там с головой?

Кратос вынул из мешка голову Мимира и приподнял ее, чтобы ведьма как следует ее рассмотрела. В изумлении ведьма шагнула назад, словно потрясенная зрелищем. С отсеченных сухожилий и болтавшихся сосудов на пол упало несколько капель крови.

– Ты хоть сам понимаешь, кто это? Его убил ты?

– По его просьбе. Он сказал, что ты его оживишь.

– Я? А ты не ослышался?

– Пожалуйста! – попросил Атрей с умоляющим взглядом, от которого дрогнуло бы любое сердце.

Ведьма вздохнула и изучила голову, словно раздумывая, приниматься за дело или нет.

– Неси его к столу!

Взяв банки с какими-то снадобьями с полок, она расставила их на столе возле отрезанной головы.

– Давно я не занималась древней магией. Подержи его так, пока я рассматриваю.

На этот раз она изучила голову внимательнее. Если в нее не проникли личинки или черви, то вполне может получиться…

– Давно он мертв?

– Три дня, – ответил Бог войны.

– Срез выглядит чистым, никакого заражения, да и разложение едва началось.

Ведьма принялась смешивать ингредиенты в густую пасту, а потом смазала ею срез шеи. Она не была уверена в том, что ее колдовство сработает, как и в том, что это хорошая идея – оживлять отрезанную голову. Чаще всего мудрее бывает оставить мертвых мертвыми.

– Отрубить голову не кому-нибудь, а ему… Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – пробормотала ведьма, продолжая накладывать какие-то чары на шею.

Потом она достала из банки каких-то личинок, вложила их в рот Мимиру и сжала его челюсти. Закончив с этим, она указала на котел с водой рядом с очагом.

– Теперь держи голову под водой и не отпускай! Ты понял?

Кратос погрузил голову в котел. Вода тут же пошла пузырями и покрылась пеной. Над поверхностью заплясали узоры из света. Через несколько мгновений вода успокоилась. В хижине воцарилась тишина, показавшаяся вечной.

– Я сделала все, что смогла. Слишком многого вы от меня ожидаете. Древней магией не занимались сотню лет. Как можно было… – забормотала, наконец, ведьма, но не закончила.

– Можно мы возьмем немного еды в дорогу? – спросил Атрей, которому наскучило ждать.

Ведьма кивнула в сторону деревянного ящика у противоположной стены. Атрей открыл его и наполнил походный мешок сухарями и фруктами, а также кусками вяленой оленины.

Еще чуть погодя ведьма кивнула Кратосу, чтобы тот вынул голову из воды и поднял ее перед собой на уровне глаз. С мокрой головы капала вода, но в целом она оставалась неподвижной.

– Ну, что там? – с надеждой спросила ведьма.

Атрей вглядывался в голову и безмолвно шевелил губами, словно молясь, чтобы колдовство сработало.

– У меня не получилось. Древняя магия слишком сложна…

И тут глаз Мимира моргнул. Покрытый дымкой зрачок прояснился. Голова выплюнула несколько личинок прямо на грудь Кратоса.

– Получилось! – прошептал Атрей в восхищении.

– Дай-ка посмотреть, – сказала ведьма, вставая рядом с Кратосом, чтобы заглянуть голове в глаза. – Мимир, это ты?

Ее губы растянулись в улыбке.

– Да, – скучным голосом ответил Мимир.

Кратос повернул голову так, чтобы ведьме было удобнее смотреть на нее.

– Хорошо, – только и сказала ведьма, хотя в ее голосе слышалось огромное облегчение.

И тут же плюнула в голову.

– О, привет, Фрейя! Давно не виделись! Хорошо выглядишь.

Во взгляде Фрейи отразилось презрение, губы ее сжались, лицо посуровело.

– Я сделала это только для них. Лично я считаю, что тебе лучше быть мертвым.

– Я бы поклонился, если бы мог, госпожа. Прости меня. Если бы я знал, что «ведьма из леса» – сама Фрейя, то никогда бы такого не предложил.

– Фрейя? Богиня Фрейя? – благоговейно произнес Атрей.

– И ты не знал? – спросил Мимир Атрея и снова повторил богине: – Прости.

– Разве ты не понимаешь? Когда пройдет слух, что Мимир на свободе, Один будет в ярости, – сказала ведьма Кратосу.

Тот тем временем прикрепил голову Мимира к себе на пояс.

– Ты богиня, – сказал он, словно глубоко оскорбленный ее предательством.

– Была первой среди ванов когда-то. Но теперь уже нет.

– Ты не сочла нужным об этом сказать? – процедил Кратос сквозь зубы, не скрывая гнева.

– Ты действительно хочешь прочесть мне лекцию по этому поводу?

Кратос хмуро посмотрел на нее.

– Уходим, мальчик.

– Но… – начал было Атрей.

– Живо!

Атрей переводил взгляд с Фрейи на отца и обратно, но все-таки поплелся к двери и вышел. Кратос напоследок бросил на Фрейю мрачный и разочарованный взгляд, после чего последовал за сыном.

– Не за что! – крикнула ведьма, закрывая за ними дверь.

 

Глава 31

– Зачем ты так? – спросил Атрей, пройдя не более десятка шагов от хижины Фрейи и остановившись.

– Ей нельзя доверять, – тоже остановился его отец.

– Потому что она богиня?

– Разве я тебя ничему не научил?

– Но она помогла нам. И немало.

– Она солгала.

– Не понимаю. Почему ты так ненавидишь богов? – настаивал Атрей.

– Кто-то хранит свои тайны. Не суди их, брат, – сказал Мимир.

– Когда мне нужно будет мнение говорящей головы, я тебя спрошу.

– Разумно. Отнеси меня в храм Тюра на Озере Девяти, и я доставлю вас в Ётунхейм, как и обещал.

– Мы знаем этот храм. Что там? – спросил Атрей.

– Последний великан Мидгарда. Кто еще укажет нам путь?

– Мировой Змей? Ты что, можешь с ним говорить?

– О да. Он говорит на древнем языке, древнее этих гор. В Мидгарде не осталось никого, кто помнил бы его – кроме меня, конечно.

Кратос решительно шагал к причалу. Атрей следовал за ним, но намеренно отставал и держался позади. Когда они садились в лодку и Кратос брался за весла, мальчик молчал.

– Будем надеяться, что змей меня помнит, – подала голос голова.

– Так, как вспомнила Фрейя? – спросил Атрей.

Кратос продолжал грести. Теперь, когда у него на поясе висела голова, он чувствовал себя уверенней: если кто-то и сможет объясниться со змеем, так это Мимир.

– Почему Бальдр преследует нас? – спросил Кратос.

– Я пытался разгадать эту загадку. Должно быть, вы и в самом деле чем-то очень сильно досадили Одину, раз он послал за вами свою лучшую ищейку. И мало что Один так сильно хочет обнаружить, как путь в Ётунхейм.

– Но… как он узнал, что мы собираемся в Ётунхейм? – удивленно заморгал Атрей. – Ведь мы же сами только недавно узнали, что нам нужно туда!

– Ну… – Мимир на время замолчал – может в смущении, а, может, и погруженный в свои мысли. – Один хитрый. Дайте моему разуму немного подумать, и, я уверен, что найду ответ. Умирать, знаете ли, это не очень хорошо для смекалки.

Кратос пробурчал себе под нос что-то нечленораздельное, а Атрей подсел ближе к Мимиру, чтобы лучше разглядеть голову. Зажав ей нос, он поводил ею из стороны в сторону.

– Может, отпустишь мой нос?

– Фу, как мерзко. Я вижу дыру, через которую проходит еда.

– Хочешь покормить меня, чтобы посмотреть, как это бывает? – предложил Мимир, рассмеявшись.

– Не трать зря наши припасы, – сказал Кратос.

– Хорошо, – разочарованно кивнул Атрей.

– Ну вот, испортил все удовольствие! – сказал Мимир.

Часы шли один за другим. Кратос греб в молчании под лучами полуденного солнца, заливавшего ярким светом пышные холмы на обоих берегах реки. Атрей вернулся на нос лодки.

– Поверить не могу, что мы встретились с настоящим богом!

Мимир усмехнулся наивности мальчика. Настанет время, и он узнает правду, о так называемых «богах». Тогда он станет иначе относиться к ним.

– Почему Фрейя плюнула тебе в лицо? – спросил Атрей.

Перед ответом Мимир немного подумал.

– Ну, Фрейя винит меня во многом. В чем-то она права, в чем-то нет.

– Она была первой из ванов. Почему она теперь живет одна в лесу, вдали от всех? Наверное, это интересная история… – задумчиво произнес Атрей.

– Думай о своих делах, – прервал его Кратос. – Ее прошлое – это ее дело.

– Лучше не сплетничать, – согласился Мимир.

– Мимир, а что это за странное окно в ее доме? – вдруг спросил Атрей.

– Ага! Ты тоже заметил! Похоже, это окно со стеклом из кристалла Биврёста, настроенное на Ванахейм. Магия Одина мешает Фрейе покинуть Мидгард и вернуться домой. Только так она может посмотреть, что происходит в ее родном мире, но, конечно же, горечь потери от этого становится только сильнее.

– Почему Один так поступил с ней?

– Все просто – он еще тот сукин сын, вот почему. А Фрейя стояла во главе ванов, смертных врагов асов.

– Наверное, она скучает по дому, – предположил Атрей.

– Могло быть и хуже. Она могла стать головой, болтающейся у кого-нибудь на поясе, – съязвил Мимир.

Когда они выплыли в озеро в кратере, Кратос повернул к причалу, где они и высадились. В сотне шагов от причала они повстречали синего коротышку Брока, который сидел у костра с вертелом, на котором жарился огромный кусок мяса. Гном держал в руках жареную ногу какого-то существа и с аппетитом откусывал от нее большие куски.

– Брок! Брок! – воскликнул Атрей, у которого при виде этого пиршества потекли слюнки.

Коротышка продолжал лакомиться мясом, делая вид, что ничего не слышит.

– Брок!

– Что? – сердито отозвался гном. – Дай пожрать спокойно! Я же не ору у тебя над ухом, когда ты у себя в пупке ковыряешься.

– Оставь его, – буркнул Кратос и повернулся, чтобы идти дальше, хотя в животе у него заурчало, и он подумал, что сын тоже проголодался.

Атрей разочарованно двинулся за ним.

– Да чтоб… Ладно, вы уже не дали мне спокойно поесть, так что можете составить компанию, – в голосе Брока не было и капли радушия.

– Мы не голодны, – солгал Кратос. Он никогда не позволял человеческим слабостям взять верх над собой, и к тому же не хотел никому быть обязанным.

– Славно. Я вам и не предлагаю, – парировал Брок.

Нанизав кусок мяса на вертел, он вытер руки о штаны и выдавил из себя подобие улыбки в адрес подошедших поближе путников.

– Ладно, ешьте. Мясо хорошее.

Атрей не стал дожидаться повторного приглашения, схватил кусок мяса, разорвал его надвое и вцепился в него, стараясь прожевать его побыстрее и проглотить, чтобы продолжить разговор. Он невольно улыбнулся. Мясо и в самом деле оказалось неплохим. Не олень и не кабан, но уж точно не барсук. Гном передержал его над огнем, но оно оставалось вполне вкусным.

– Я воздержусь, спасибо, – сказал Мимир.

– А мы снова видели твоего брата! – выпалил Атрей.

– С чем и поздравляю. Что, теперь за это награду дают? Небось опять дали ему вдосталь поизгаляться над моим топором, а? Ну, показывайте, что он там натворил.

Кратос кинул ему Левиафан, который Брок ловко поймал, приглядываясь к двойному лезвию и что-то бормоча себе под нос.

– Хм. Этот засранец не мог бы выправить баланс и своей висюльки, какой бы маленькой она ни была, – громко посетовал Брок, чтобы Кратос точно услышал, и повернулся к Атрею. – Ты же знаешь, о чем я? А, не бери в голову.

Гном с почтением поднес топор к своему импровизированному рабочему месту.

– Он там не отощал? – спросил он чуть погодя, обращаясь к Кратосу.

– Мальчик?

– Да какое мне дело до твоего прыща?

– Да нет, – ответил Атрей.

– Хорошо, – процедил Брок сквозь зубы и принялся размахивать молотом. – Если делаешь то, о чем я догадываюсь, то лучше это делать хорошим топором.

С этими словами он кивком показал на пояс Кратоса.

Атрей оторвал еще кусок от жарящейся туши и принес отцу, оставив крупный подгорелый кусок себе.

– Когда Синдри уходит с головой в работу, он даже пожрать забывает. А если и вспомнит, пойди заставь его нормальной горячей жратвы состряпать. Похоже, в семье весь аппетит мне достался, как и мозги, – проворчал Брок с кривой ухмылкой.

– Похоже, между вам не все так и плохо. Разве нельзя помириться? Вы все же семья, – сказал Атрей.

– Вот еще, будет мне всякий сосунок лекции читать! Я-то не забываю, чем прославился наш род. То, что мы сотворили – то оружие, которое мы создали, – прославилось во всех девяти мирах. Не отказываться же от этого, только потому что…

Брок замолчал на полуслове, словно этот разговор задевал его за живое. Покачав головой, он вернулся к работе.

– Вот так-то лучше, – сказал он наконец, протягивая оружие его хозяину.

– А где Сраная Благодарность? – неожиданно спросил Атрей.

Брок кивком указал на вертел с мясом.

Атрей поспешил выплюнуть все, что оставалось у него во рту. Лицо его побледнело.

– Что с тобой не так? Ну вот, только зря мясо перевел, – упрекнул его Брок.

– Что не так со мной? Что с тобой не так?

– А что? Все равно молоко она давать перестала.

Кратос отложил недоеденный кусок в сторону и пошел прочь.

– Она была тебе другом, – пробормотал Атрей и побежал догонять отца.

– Ну, тогда она обрадовалась бы, увидев, что я сыт. Что еще за нежности… – раздавались вслед ему слова гнома.

– Голова, как нам поговорить со змеем?

Не дождавшись объяснений, Кратос повернул голову на поясе лицом вперед и посмотрел на Мимира суровым взглядом, требуя немедленного ответа.

– Ах, это… На середине моста есть рог. Отнеси меня туда.

Добравшись до середины моста, они приблизились к платформе, посреди которой на резном дубовом каркасе покоился огромный медный рог. Высунувший вдалеке из воды морду Мировой Змей наблюдал за ними.

 

Глава 32

– Хорошо. Приставь меня губами к рогу, – сказал Мимир.

Кратос сделал так, как было сказано. Мимир прижался губами к наконечнику и испустил жутковатый низкий звук, эхом отозвавшийся по всему кратеру. Змей приблизился, но, казалось, его отвлекла большая статуя Тора у берега озера. Змей встал на дыбы, оглушительно зашипел, бросился на статую и перекусил Тора пополам.

– Зачем он это сделал? – прошептал Атрей.

– Эту статую тут поставил Один в честь Тора. А Мировой Змей этого жирного болвана ну вообще терпеть не может. Наверное, змеюке надоело на него смотреть, – ответил Мимир.

– А ему не больно?

– Видишь ли, Тор и Мировой Змей давно враждовали и будут враждовать впредь. Наверно, смотреть на своего врага было противнее, чем терпеть ползущий по кишкам камень. Хочешь, я его спрошу?

– Нет! – перебил его Кратос. – Нас интересует только Ётунхейм.

Между тем Мировой Змей обратил внимание на Мимира. И снова они услышали его глубокий раскатистый голос:

– Эннннндуууууууу. Тоооооо-блууууууу-тоооооокс.

– Опять вы? Пришли пожертвовать топор? – перевел Мимир.

Кратос снял голову Мимира с пояса и протянул ее исполинскому змею.

– Ну, пожелайте мне удачи! – крикнул Мимир.

Прочистив горло и сложив губы особенным образом, Мимир издал похожие гармонические звуки, напоминавшие раскаты грома вперемешку с щелчками языком.

– Йооооооор-мооооооо хин мииии-миииииииииир, – громко произнес он.

– Что ты сказал ему? – нетерпеливо спросил Атрей.

– Ермунганд, это я, Мимир.

Змей склонил голову набок, рассматривая их внимательнее, и ответил:

– Яаааааа-эххххххх таааааааа фуууууууу-рааааааааа.

– Ты вроде был больше, – снова перевел Мимир со смешком и обратился к Кратосу: – Поднеси меня ближе.

Кратос поднес голову поближе, хотя не понимал, как это поможет ей общаться с таким невероятно огромным созданием.

– Моооооу-лон гооооо ви-нооооор кууууун тууууун, – протянул Мимир, пока Кратос с Атреем настороженно следили за происходящим.

– Мои друзья ищут проход в Ётунхейм, – чуть тише перевел для них Мимир.

Змей неожиданно отпрянул и обнажил чудовищные клыки.

– Ой-ой, – пробормотал Мимир.

– Ээээ-кооооо… Нооооо о-тооооо вуу-нооооооор! – в рыке змея чувствовалось раздражение.

– Нет-нет! Они не друзья Одина, даже наоборот. Они ищут путь туда, чтобы исполнить последнюю волю матери мальчика. То есть… Ээээээ-йоооооинааа тоооооб сооолаооооо мегааавууууу.

Змей повернул шею, оглядывая Атрея с Кратосом, и прогудел:

– Мооооон-сэээээ-тааааа. Тааааау-тооооол Тииииир.

– Ага. Для начала нам потребуется осколок наконечника священного резца. Кроме того нужно узнать Черную руну, спрятанную в храме Тюра, – сказал Мимир.

– Йооооо сооут ааааааз кииии соооо луууу пааааут, – продолжал издавать звуки змей.

– О чем он еще говорит? – спросил Кратос.

– Он понимает боль вашей утраты.

– Бааааау-тооооор-тааааа. Гоооуул-дооооо, – закончил змей.

– Эфни. Ооооо-фооооон-гуууур, – произнес в ответ ему Мимир и добавил: – Любопытно.

– В чем дело? – спросил Кратос.

– Беспокоиться не о чем, – поспешно ответил Мимир.

Змей между тем прижал свою исполинскую голову к мосту и со всей колоссальной силой принялся толкать все сооружение вместе с Кратосом и Атреем в противоположную сторону.

– Ч-ч-что он д-д-делает? – заикающимся голосом спросил Атрей.

– Направляет нас на верный путь, – объяснил Мимир. – Дело в том, что ни один обычный инструмент не сможет вырезать руну Ётунхейма. Тут потребуется наконечник особого резца. К счастью, он находится неподалеку.

Мост перестал двигаться и замер на месте.

– Спасибо! – крикнул Атрей и помахал рукой.

Кратос с Атреем спустились на нижний ярус моста, заметив, что после перемещения змея уровень воды еще больше понизился, обнажив новую резную дверь. Дойдя до причала, они сели в лодку, чтобы проплыть сквозь ущелья.

– Мне сперва показалось, что Мировой Змей хочет нас съесть! – признался Атрей.

– Моя вина. Неправильно щелкнул языком в паре мест. Он подумал, что вы друзья Одина. Прошу меня простить – никогда не говорил на древнем языке трезвым.

– Ты издавал не так уж много звуков, а столько всего сказал! – удивился Атрей.

– Ну, в древнем языке можно одновременно передавать несколько смыслов. Сложно, но полезно.

– Как ты думаешь, у меня получится выучить его? – спросил Атрей.

– У тебя? Думаю, у тебя есть к нему способности. Только постарайся не испортить голос.

Несколько скучных часов они плыли молча, пересекая ущелья со скалами, на вершинах которых росли покрытые снегом сосны. Мимир казался совершенно довольным своим нынешним существованием.

– Во время разговора со змеем ты сказал, что не о чем беспокоиться. Чего-то ты не договариваешь, – сказал Кратос.

– Да так, пустяки. Змей сказал, что мальчик показался ему знакомым в тот раз, когда вы впервые встретились с ним.

– Я? – удивился Атрей.

– Этого не может быть. Мальчик впервые покинул наш лес. Змей не может его знать, – уверенно сказал Кратос, хотя кое-что в словах Мимира задело внутри него какие-то струны.

– Возможно, это не правда. Но, видите ли, Мировой Змей должен погубить Тора во время Рагнарека, а Бог Грома должен погубить его в ответ. Такова их судьба. Во время их боя Мировое Древо содрогнется настолько, что разлетится в щепки, а Мирового Змея отбросит обратно во времени. Получается, что сейчас он заперт в том времени, когда даже не родился. Вообще-то на древнем языке все это звучит понятнее.

– Э… Как это? – спросил Атрей.

– Твое будущее на самом деле его прошлое. Ты встретился с ним впервые, но он не впервые увидел тебя, – сказал Мимир, вздыхая.

– Судьба – еще одна ложь богов. Ничего не предопределено, все можно сделать по-другому, – сказал Кратос.

– Как скажешь, – не стал перечить ему Атрей. – Мимир, а почему Мировой Змей – единственный из оставшихся великанов? Куда подевались остальные?

– Это, мой мальчик, одна из величайших тайн девяти миров. Никто не знает. Даже я. Согласно самому распространенному мнению, в один прекрасный день они собрались и ушли, разрушив на своем пути все мосты в Ётунхейм, чтобы никто не смог последовать за ними. Некоторые, впрочем, считают, что это дело рук Одина.

– А как считаешь ты?

– Я? Я думаю, что после столетий унижений и страданий, после всех страданий, которые доставил им Тор со своим проклятым молотом, они решили зализать свои раны и спокойно подготовить свой следующий шаг вдали от всех. Жаль, мне нравились великаны.

– Так почему, по-твоему, Один так сильно хочет найти путь в Ётунхейм? – спросил Атрей.

– Он уверен в том, что великаны обладают тем, что может изменить его судьбу, когда настанет Рагнарек. Великаны – древнейшие враги асов. Именно их воинство должно в конце концов положить конец всему. Кроме того, он жаждет получить их дар пророчества.

– Так ведь Рагнарек – это то, то обязательно должно произойти. Его нельзя отменить.

– Скажи это Одину. Он один из тех, кто не верит в то, что Рагнарек неминуем. Ведь ему, асам и даже всему миру при этом не поздоровится. Он предпочитает не верить в худшее для себя. Считает, что это пустые россказни.

– Мимир, а ведь правда магия Фрейи сильная? Я видел, как она исцелила своего кабана от серьезной раны и даже вернула к жизни тебя. Думаешь, она может проделать то же с… ну, ты знаешь… с другими?

Мимир замолчал, а это означало, что он обдумывает свои слова.

– Мальчик, вряд ли ты захочешь, чтобы она сотворила подобное с тем, кто тебе дорог. Посмотри на меня. Я никогда не буду прежним.

Атрей понял, к чему клонит Мимир, и его охватила печаль. Его жизнь тоже никогда не будет прежней. Он никогда не вернется в прошлое, где у него была мать. Он никогда не начнет отношений с отцом с чистого листа. «Может, суть в том, чтобы изменить будущее, изменив то, что происходит сейчас».

– Понятно.

– И вообще, я не совсем уверен в том, что все это не какой-то ужасный сон, – сказал Мимир и добавил чуть погодя: – Ну, не то, чтобы… вы с отцом были такими уж… плохими…

Последовало долгое молчание.

– Холодает, – прервал его Атрей, усердно потирая руки. – Чувствуешь, как стало холодно?

– Вроде да, – согласился Мимир.

– Расскажи, что за резец мы ищем, – сказал Кратос.

– С удовольствием. Жил когда-то великан Тамур – он был и в самом деле огромным – несомненно, самый лучший каменщик во всех мирах. Он решил построить великую стену вокруг Ётунхейма, чтобы защитить свой народ от асов. Тамур гордился своим мастерством и надеялся когда-нибудь передать свое искусство сыну, но в груди юного Хримтура билось сердце воина. Они повздорили, и разъяренный каменщик в гневе ударил сына. Хримтур убежал. Тамур побежал за ним, но вскоре заблудился настолько, что оказался в Мидгарде. К несчастью, он привлек внимание именно того, с кем ему не стоило встречаться ночью далеко от дома… Тора.

– И что было дальше?

– Скоро увидишь.

Река привела их в пещеру с настолько низким сводом, что Кратосу пришлось согнуться вдвое, чтобы вплыть в нее. Внутри потолок поднимался высокой аркой, и Кратос снова выпрямился.

– Такой жуткий холод… Мне кажется, это как-то неправильно, – произнес Атрей, ни к кому не обращаясь.

 

Глава 33

Они выплыли из пещеры и остановились. Перед ними расстилалось замерзшее озеро. Вдалеке из льда торчала огромная окаменевшая рука великана-каменщика. Рядом с ней башней возвышался гигантский молот.

– Поверить не могу, какой же он был огромный. А Тор его убил, – с замиранием сердца прошептал Атрей.

– Поверни меня, чтобы я увидел.

Кратос не обратил внимания на просьбу Мимира и попытался грести дальше, надеясь, что лодка проломит лед. Но через десяток взмахов оставил эту затею, и они выбрались, чтобы продолжить путь пешком. По дороге к почти полностью вросшему в лед гигантскому трупу Атрей разглядел несколько построек под ледяной скалой у ладони великана.

– Ого, похоже, что он упал на деревню.

– Так и есть. Когда Тамур пал, он раздавил своим телом уютное поселение тех, кто поклонялся Ньерду, богу-вану. Тор всегда кичился тем, что сделал это нарочно, но на самом деле мерзавцу просто повезло.

– Значит, мы ищем его резец, – подвел итог Кратос.

– Так и есть. Точнее, кончик резца – сам резец очень, очень большой.

Они подошли к хижине, стоявшей ближе остальных к озеру. Кратос попытался отворить дверь, но у него не получилось.

– Запечатано магией, полагаю, – сказал Мимир.

Рядом с хижиной они нашли сложенную кольцами веревку и, подойдя к частично обрушенному зданию под ладонью гиганта, спустились по веревке внутрь. Первым делом нужно было подобраться к резцу, который, по всей видимости, находился во льду.

– А что случилось с выжившими? – спросил Атрей, оглядываясь по сторонам.

– Тамур был ледяным великаном. Когда он умер, его последнее дыхание заморозило все вокруг. Все.

По другой веревке они поднялись на замерзшее озеро по другую сторону от руки. Подо льдом можно было разглядеть очертания гигантской головы каменщика. Резец, который они искали, проткнул череп гиганта насквозь и погрузился глубоко в лед.

– Вот он, – прошептал Атрей.

– Доберитесь до кончика резца. Нам нужна его магия.

Когда они прошли чуть дальше, то увидели и кончик резца, от которого их отделял толстый слой замерзшей воды. Кратос с Атреем встали на колени и долго всматривались в лед, оценивая ситуацию.

– Как же нам спуститься туда? – задумался вслух Атрей.

Кратос огляделся по сторонам и сказал:

– Есть идея.

– Да? – хором спросили Мимир с Атреем.

– А что вас удивляет? – проворчал Кратос, нахмуриваясь.

– Без обид, брат, но даже Тор с Мьёльниром в руках не пробился бы через такой лед.

– Значит, Тор слабак.

– О. Как интересно.

Неожиданно послышалось завывание вулверов.

– Мальчик, – только и промолвил Кратос, но большего и не требовалось.

– Готов, – отозвался Атрей, выхватывая пернатую стрелу из колчана.

На них напала стая из пяти вулверов. Атрей первым свалил с ног главаря. Когда твари подбежали ближе, Кратос быстрым движением рассек двоих. Следующая стрела Атрея поразила ближайшего к отцу вулвера. Ряд хорошо рассчитанных ударов покончил с последним зверем.

Атрей поднял голову от трупов и посмотрел на покрытый снегом скалистый выступ шагах в пятидесяти от них. С него им махал рукой Синдри.

– Это Синдри? Он что, следует за нами? Надо попросить его о помощи.

– Нет времени, – сказал Кратос, качая головой.

Меньше всего ему сейчас хотелось отвлекаться на гнома. Он направился в сторону здания с круглым куполом, из которого торчал гигантский молот.

– Синдри, что ты там делаешь? – крикнул Атрей.

– Ищу скап-руду!

– Что?

– А вы что там делаете?

– Ищем резец! – крикнул в ответ Атрей.

Синдри жестом показал, что не расслышал.

– Ладно, идем дальше, – сказал Кратос.

– Мимир, ты знал это место? Ну, раньше, – спросил Атрей.

– Был здесь однажды с дипломатической миссией, пытался заключить мир между асами и ванами. Та война… унесла много жизней. Я тогда и не знал, что Тор уже косил великанов направо и налево.

– А при чем здесь великаны, если воевали боги?

– Совсем ни при чем, мальчик, в том-то и беда. Они не были ни на чьей стороне в этом безумии… Но мстительность и злобу Одина превосходит лишь кровожадность Тора.

Они вошли в здание и начали подниматься по выступавшей изо льда рукояти молота Тамура.

– Зачем мы поднимаемся, если то, что нам нужно, находится внизу? – спросил Атрей.

– Думай, – сказал Кратос.

– Ну, кончик резца под толстым слоем льда, который не растопить…

– Верно.

– Значит, остается расколоть его. А для этого потребуется что-то очень тяжелое… А, понял!

– Хорошо, – промолвил отец с тенью улыбки на лице.

Ближе к молоту Атрей понял, что его отец хочет уронить молот на лед и расколоть его. Но для этого нужно направить исполинское оружие прямо на резец.

– Но как развернуть молот, чтобы он упал в нужном месте?

– Никак. Мы срежем ремни, расшатаем его, съедем на нем вниз и там уже будем разбираться.

– То есть, идея – положиться на удачу, – подвел итог Атрей.

– Если у тебя есть другая, то я слушаю.

Наконец они добрались до вершины и осмотрели кожаные ремни, скрепляющие молот и рукоять.

– Держись крепче, – сказал Кратос и перерубил ремни.

Молот накренился, но не упал до конца, а задел покрытую снегом скалистую вершину рядом со зданием и замер.

– Хм… Плохая идея, – подал голос Мимир.

– Тихо! – проворчал Кратос.

Кратос перерезал еще один ремень, благодаря чему молот съехал чуть ниже, но все равно недостаточно, чтобы упасть на лед. Он проломил купол здания наполовину, а Кратос с Атреем спрыгнули и приземлились рядом с ним.

– Не вышло. Он не долетел, – сказал Атрей.

Кратос принялся толкать гигантский молот. Мгновение спустя к нему присоединился Атрей. Молот подался и начал съезжать в отверстие.

– А как мы спустимся? – спросил мальчик.

– Спрыгнем.

В последнее мгновение Кратос схватил мальчика и прыгнул на молот. Шлепнувшись на металл, они полетели вниз.

– Только не бойся, – посоветовал Кратос.

– А чего бояться?

Тут мальчик разглядел, куда они падают, и страх сковал его. Пальцы Атрея ослабли, и он сорвался. Кратос выбросил руку как раз вовремя, чтобы схватить его. Под страшный грохот льда и камня они съехали вниз и оказались в узком уголке под обломками купола. Кратос передвинулся так, чтобы защитить сына от падавших с потолка ледяных глыб.

– Ты знаешь, что ты чокнутый? – воскликнул Мимир и обратился к мальчику: – Ты цел?

– Ага. А мы можем повторить? – отозвался Атрей, поняв, что все прошло успешно.

– Идем дальше.

Выбравшись из-под завала, они увидели, что молот оставил во льду глубокую трещину – ущелье, зигзагом идущее к черепу великана и к их цели – резцу.

– Вон резец, – указал Кратос.

– Надо отдать должное, разрушать – твое призвание, – сказал Мимир.

– Помни это, голова.

– Разве это забудешь, – позволил себе усмехнуться Мимир.

К счастью, Кратос не смотрел на него.

– Берегись! – крикнул Атрей.

Осторожно пройдя по осыпающемуся в разлом льду, они спустились по скалистому выступу и стали карабкаться по стенам ущелья, огибая замерзшие развалины. Тут вдруг раздался громовой раскат, и мимо них пролетела отколовшаяся от стены глыба льда.

– Где они? – раздался в морозном воздухе чей-то голос.

– Магни, – прошептал Мимир так, словно это единственное слово лишило его дыхания.

 

Глава 34

– Ненавижу сраный Мидгард! – послышался еще один голос. – С чего ты взял, что они вообще здесь?

– Думаешь, этот молот упал сам по себе? – спросил Магни, более высокий и мускулистый из приспешников Одина. Оба они щеголяли грязно-рыжими бородами и держали в руках мечи с широким лезвием.

– Ну… если найдем их, мальчишка мой, – лицо Моди даже немного посветлело от мысли о предстоящей резне.

– Да что с тобой такое? – упрекнул его Магни и, вдохнув морозный воздух полной грудью, принюхался:

– Чую гнома. А ты чуешь? Найдем этого мелкого засранца.

Голоса их замерли вдали – очевидно, они ушли дальше от Кратоса с мальчиком, которые старались не двигаться. Меньше всего им сейчас хотелось вступать в очередной бой. «Просто раздобудь этот кончик резца и сматывайся отсюда», – повторял себе Кратос.

– Тихо, – прошептал он вслух.

Решив, что опасность миновала, они полезли по стене ущелья дальше и спрыгнули на небольшой уступ. Едва приземлившись, они увидели, что Магни и Моди стоят не более чем в пятидесяти шагах от них. На самом деле они никуда не ушли, а просто замолчали.

Вытащив мечи из ножен, высокомерный Магни и суетливый Моди двинулись на Кратоса. Атрей удобнее перехватил лук и наложил на тетиву стрелу. Первый выстрел прошел мимо – стрела пролетела в стороне от Магни, отчего тот по-волчьи осклабился. Кратос размахивал топором, отражая выпады братьев и не давая тем провести совместную атаку. Поняв, что шаткая площадка под ними может осыпаться в любой момент, братья проворно отступили вглубь пещеры.

– Они убегают! – воскликнул Атрей. – Мы пойдем за ними?

Кратос взобрался повыше и полез в другую сторону от той пещеры, в которой исчезли братья.

– Значит, нет, – пришел к выводу мальчик и спросил Мимира: – Это они угрожали тебе на вершине горы?

– Да. Магни и Моди, сыновья Тора. Берегитесь их, они хотят произвести впечатление на своего отца. Они гораздо сильнее и опаснее, чем кажутся.

– Мама говорила, что асы худшие из богов, а Тор – худший из асов. Наверное, и отец плохой.

– Они уже не дети. Им нет оправданий, – вставил свое слово Кратос.

Едва Атрей с Кратосом поднялись на край утеса, как он обрушился, и они упали сквозь проломленную крышу в огромный сводчатый зал с большим обеденным столом. Мимир сразу же узнал его.

– А, большой обеденный зал. Весь Мидгард завидовал. Странно, я помню, что тут был огромный канделябр. Оживлял обстановку.

Кратос осмотрел зал.

– Если мне не изменяет память, трон ярла был как раз за этой ледяной стеной, – сказал Мимир.

Кратос прорубил в стене отверстие, достаточное, чтобы заглянуть внутрь.

– Да, вижу трон. Думаю, можно попасть туда, – сказал Атрей.

Еще несколько мощных ударов, и пролом в стене достиг таких размеров, что в него можно было пролезть. Атрей тут же подбежал к рунам, выцарапанным на стене за троном.

– Думаю, это сделал сам Ньерд. Получается, что бог, которого они почитали, приходил к ним на пир?

– Как по мне, так очень похоже на Ньерда. Добродушный собеседник и веселый выпивоха. Ваны всегда были приятнее асов.

Выходя из зала, они услышали голоса, эхом отражающиеся от покрытых трещинами стен, так что было невозможно определить их направление.

– Нужно было остаться и сразиться с ними прямо там, – недовольно бубнил Моди.

– Мы сражаемся на своих условиях. Нам нужно больше места, – огрызался Магни, стараясь придать своему голосу больше внушительности.

– Себя утешаешь, трус?

– Ш-шшш! Ты что-то слышишь?

Кратос с Атреем проскользнули за угол в развалины богато украшенной ротонды с куполом. У дальней стены в толще ледяной глыбы поблескивал кончик волшебного резца.

– Ну хватит. Дядя приказал привести их живыми. Нельзя же просто так нападать, надо сначала придумать, как…

– Дядя приказал? Тогда почему он не здесь? Может, потому что он хочет, чтобы мы… – Моди остановился.

– Они здесь, – объявил Магни.

– Поспеши, брат, нам нужно раздобыть кончик этого резца и скрыться, прежде чем они нас заметят, – настоятельно прошептал Мимир.

Кратос с Атреем прошли не более полдюжины шагов, как сквозь купол ротонды обрушился огромный огр, преградивший им путь. На его спине сидел Магни, перепачканный кровью чудовища и злобно ухмылявшийся.

– Поздно, – заметил Мимир, висевший на поясе Кратоса и наблюдавший за кровавой сценой лишь краешком глаза. Глаз его бешено вращался.

С жутким хрустом Магни свернул огру шею и спрыгнул на пол.

– Ты следующий, – сказал он, обращаясь к Кратосу.

С карниза на другой стороне зала спрыгнул Моди и подошел к брату. Подняв обмякшее тело огра над головой, Магни отшвырнул его в сторону.

– Сдавайся! – крикнул Моди.

– Этого требует Всеотец! – добавил Магни с грозным оскалом.

– Никогда! – крикнул Кратос с яростью в голосе.

Схватившись покрепче за топор, он расставил пошире ноги и приготовился дать отпор обоим полубогам. Он видел силу одного брата, но нужно было оценить и возможности другого.

– Я сам разберусь. Иди, – приказал он Атрею.

Атрей попытался отбежать, но не успел он сделать и трех шагов, как Моди подскочил и преградил ему путь. Отступать было некуда.

– Далеко собрался, жалкий червяк? – усмехнулся он, обнажая челюсть, в которой недоставало зубов. – Ты только погляди, брат, у этого уродца есть лук! О нет, что нам теперь делать?

Кратос переключал внимание между двумя полубогами, отражая выпады и стараясь держать их на расстоянии. Магни сосредоточился на Кратосе, пока Моди пытался схватить мальчишку, который убегал от него, торопливо выпуская стрелы.

– Ну-ка иди сюда, выродок! Хватит тебе прятаться за папашу, – подначивал он Атрея.

Кратосу удалось заставить Моди остановиться, но полубог, зажав меч обеими руками, выполнил серию таких умелых ударов, что противостоять им не мог даже Бог войны. Делая резкие выпады, он не давал Кратосу подойти ближе. И каждый раз, когда Кратос переключался на Магни, Моди снова начинал гоняться за мальчиком.

– Ты слаб и жалок! Как ты вообще выбрался из колыбели? – дразнил Атрея Моди.

– Замолчи! – крикнул Атрей.

– Ха! Твои тощие ручонки едва держат лук.

– Я сказал «заткнись»!

– Спокойно, сын, – предупредил его Кратос.

Моди только расхохотался и шагнул к мальчику, грозно размахивая мечом.

– Зачем вы охотитесь на нас? – сурово спросил Кратос.

– Не знаю. Да нам и плевать, – ответил Магни.

– Твоя мамочка, небось, была редкой шлюхой, раз легла с таким, как он! – насмешливо выпалил Моди, обращаясь к мальчику.

В голове Атрея схлестнулись страх, гнев и отчаяние. Отбросив лук, он налетел на Моди с охотничьим ножом, рыча словно дикое животное.

– Я убью тебя!

– Держи себя в руках! – крикнул Кратос.

Неожиданный взрыв ярости мальчика отвлек внимание Магни, но лишь на мгновение. И в это мгновение Кратос обрушил на полубога свой топор. Лезвие без сопротивления прошло сквозь шею Магни. Из его глотки вырвался оглушающий вопль предсмертной агонии. Тело несколько секунд сотрясалось, а после рухнуло на пол.

Моди развернулся и застыл на месте. Полубога убил смертный?

– Магни! Нет! – недоуменно воскликнул он, отступая. – Но как ты… Ты даже не представляешь… – повторял он, размахивая мечом и отгоняя от себя Бога войны. – Кто ты такой, сукин сын?

– Ты следующий, – бесстрастно произнес Кратос глядя на противника пустым, ничего не выражающим взглядом.

Уверенно размахивая своим топором, он заставлял отступать оставшегося противника. Смелость Моди улетучилась, и он бросился наутек. Пока Кратос гнался за ним, Атрей быстро выпустил вслед врагу несколько стрел по высокой дуге.

– Вернись, ты, трус! Я оторву тебе голову! – кричал Атрей.

Сердце у него бешено колотилось, грудь вздымалась. Мальчик резко согнулся, уперся руками в колени и тяжело задышал. Мгновение спустя он зашелся в таком страшном кашле, что, казалось, из его горла вот-вот вылетят внутренности. Услышав кашель, Кратос прекратил погоню, развернулся и увидел, как корчится его сын на коленях. С заметным разочарованием он кинул последний взгляд на убегавшего Моди и поспешил к сыну. Атрей продолжал кашлять, зажимая рот кулаком.

– Твоя болезнь… лихорадка вернулась, – сказал он, вставая на колено рядом с мальчиком.

– Нет… не вернулась… – выдавил из себя Атрей слабым голосом.

Кратос схватил и повернул ладонь мальчика. Она была в крови.

 

Глава 35

– Все… будет… хорошо, – цедил Атрей между приступами кашля.

– Сын, – в голосе Кратоса проскальзывало разочарование, но куда явственнее ощущалось беспокойство. Атрей прочитал его на лице отца – гораздо более выраженное, чем он предполагал.

– Кашель, кровь. Мальчик болен. Ему нужна помощь, – сказал Мимир.

Покачав головой, Атрей постарался унять кашель. Он встал и, пошатываясь, сделал несколько неуверенных шагов подобно новорожденному олененку.

– Тише, – сказал Кратос с омраченным сомнением лицом.

Ноги Атрея подкосились. Отказавшись от помощи отца, он сердито заставил себя держаться силой воли. Потом снова зашагал к резцу каменщика – с каждым шагом все увереннее.

– Молодец, парнишка, – подбадривал его Мимир.

Кратос протянул руку, Атрей ее отвел.

– Да нормально все, видишь, – сказал он. – Делай то, за чем мы сюда пришли, и уходим.

Его слова не успокоили Кратоса, но Бог войны все же схватил Левиафан и, повернувшись к резцу, рубанул по нему с сумасшедшей силой. Кончик треснул и откололся. Кратос подобрал его и заткнул за пояс.

– Что теперь? – спросил Атрей.

– Обратно в лодку, – ответил Кратос.

– Да, медлить нельзя. Пусть Магни и младший ас, но у него могущественный отец. Вряд ли ты захочешь стать свидетелем его гнева.

Но Кратос не испугался: если ему придется сразиться с богами, то он сможет их победить. Он был уверен.

Атрей снова закашлялся. Гортанный кашель перерос в стон.

– С мальцом, кажись, что-то не ладно, – сказал Мимир. – Бледный какой-то.

– Со мной все хорошо! Не о чем беспокоиться! – упрямо повторял Атрей, все еще стараясь подавить кашель.

– Если хорошо, то держись, – сказал Кратос.

– Держусь!

Кратос разглядел выступ, на который мог запрыгнуть Атрей, чтобы помочь им выбраться из ущелья.

– Вон туда.

– Да, я могу забраться, – сказал Атрей.

Но не смог.

Кратосу пришлось подсадить Атрея. Мальчик приподнялся и устало навалился на выступ. Поднимаясь на ноги, он поскользнулся, но удержался и с трудом выпрямился.

Так они прошли мимо трупа великана к замерзшему озеру с лодкой. Атрей выглядел измотанным. Залезая в лодку, он упал и подполз к своему месту в центре. Усевшись, он оперся локтями на ноги и повесил голову.

– Вам не кажется, что стало еще холоднее? – тело его сотрясалось от дрожи.

– Быстрее, нужно отвезти его в теплое место, – сказал Мимир, хотя Кратос и без него уже понял это. – И что потом? Может, Фрейя посмотрит мальчика?

– Должен быть какой-то другой способ, – сказал Кратос.

– Все, кого я знаю, и кто может помочь, откажутся. Нет, остается только Фрейя. Посмотри на него, брат, времени у нас в обрез. Если мы не поспешим, ты его потеряешь!

– Ну что ж, значит, Фрейя, – уступил Кратос.

Он греб как можно быстрее, не жалея сил.

– Хочется спать… – пробормотал Атрей, чувствуя, что не может даже поднять голову, чтобы посмотреть на отца.

– Проснись! Тебе нельзя спать.

Кратос вспомнил своих былых товарищей, которые во время болезни засыпали и уже не просыпались.

– Тогда говорите со мной, чтобы я не заснул.

– О. Хочешь, я расскажу тебе о чем-нибудь? – предложил Мимир.

– Расскажи об Одине. Он хочет предотвратить Рагнарек, правда?

– Один, Всеотец, Владыка повешенных.

– Почему его называют Владыкой повешенных?

– Он настолько жаждал обладать знаниями, что повесил себя, чтобы войти в мир мертвых и добыть тайны Мирового Древа. Я подозреваю – и не без причин, – что он настолько осточертел миру мертвых, что его предпочли отослать обратно в мир живых. Я не говорил, что он напрочь чокнутый?

– Но я не понимаю, как Один может предотвратить Рагнарек, если Мировой Змей уже пережил его? Разве это не значит, что у него ничего не получилось?

– Судьба – хитрая штука. А Один достаточно тщеславен, чтобы полагать, будто он одержит верх над ней.

– Судьба – еще одна ложь богов, – проворчал Кратос.

– Да-да, ничего не предопределено, все можно сделать по-другому, я это уже слышал, – закончил за него Мимир, ухмыляясь, пока Кратос не видел.

Он подумал, что если заинтриговать мальчика и подогревать его любопытство, то, возможно, тот не впадет в болезненный сон – по крайней мере какое-то время.

– Один хочет управлять своим будущим и тем самым управлять своей судьбой. Он бы охотно управлял всеми девятью мирами, если бы мог. Но даже если он и не сможет отменить Рагнарек, то надеется получить достаточно власти, чтобы обернуть события в свою пользу. Напомни мне, кстати, позже рассказать тебе о волках.

Веки Атрея снова сомкнулись против его воли. Дыхание его замедлилось, что говорило о том, что сознание покидает его.

– Мальчик попросил тебя рассказать что-нибудь, чтобы он не засыпал, – вмешался Кратос.

– Один следит за тобой, брат. Особенно сейчас, когда ты стал убивать его родню. Лес Фрейи для него закрыт, туда нам и надо. Если кто и может исцелить мальчика, то это она.

Кратос прекратил грести и подвел лодку к берегу. Вдалеке, за деревьями, показалась хижина Фрейи.

– Он без сознания, – сказал Мимир. – Мальчик, очнись!

Атрей с трудом приподнял веки.

– Почему Фрейя плюнула тебе в лицо?

– А, это… В попытке положить конец кровопролитию между асами и ванами, я договорился о мире между богами. Переговоры шли трудно, но наконец Одина удалось убедить взять в жены своего смертельного врага – Фрейю. Она согласилась пойти на такую жертву только ради своего народа, – голос Мимира затих.

Атрей поморщился, но голову не поднял, и веки его остались закрытыми.

– А что случилось после этого? – спросил он.

– Ну, говоря вкратце, он втерся в доверие к Фрейе, и она обучила его магии ванов. Потом он лишил ее боевого духа и навсегда заточил в Мидгарде. Она не может нанести вред ни одному живому существу, ни оружием, ни заклинанием. Продолжать?

Мимир замолчал в ожидании каких-то знаков того, что Атрей его слушает. Ответом ему была тишина.

– Ты потеряешь его, если не поспешить, – сказал он.

Кратос поднял весла, едва днище лодки коснулось дна на заросшем тростником мелководье.

– Полагаю, такое случается не в первый раз? – спросил Мимир.

Кратос ничего не ответил, выпрыгнул из лодки и поставил ее боком, чтобы легче поднять и вынести сына.

– Болезнь омрачала его детство. Мы думали, она уже прошла, – произнес он наконец, прижимая Атрея к себе.

На ощупь тело мальчика было холодным и казалось безжизненным.

– И ты в самом деле не представляешь, чем она вызвана?

– Нет, – буркнул Кратос, пытаясь сохранить равновесие на топкой почве.

Хижина располагалась шагах в пятидесяти отсюда.

– Смятение разума может выражаться в болезни тела. В его случае такое бывает редко… Эй, ты ничего не забыл? – крикнул Мимир, когда Кратос выбрался из лодки, оставив его.

Кратос остановился, обернулся и посмотрел на голову Мимира. Если оставить ее здесь, то, возможно, он ее и не найдет, когда вернется. Бог войны осмотрел небо на предмет кружащих там хищных птиц, затем окружающий лес. В кроне ближайшего дерева на ветке сидела пара воронов. Придется все-таки вернуться и забрать голову.

Бережно положив Атрея, Кратос подбежал к лодке и прицепил голову Мимира к поясу, после чего снова осторожно взял сына на руки.

Сквозь деревья до них донесся далекий переливчатый звук рога. Волны тихо плескались, подталкивая лодку к берегу. Кратос медленно побежал.

– Кто-то вызвал змея, – пробормотал Мимир зловещим тоном.

– Теперь мальчика охватил жар. Его трясет, – сказал Кратос.

– Дело серьезное. Я пытался поведать тебе, что если скрывать от мальчика его истинную природу, ничего хорошего не выйдет. Тебе придется рассказать ему. И мне не хотелось бы оставаться поблизости, когда он поймет, что ты лгал ему всю его жизнь… держа самое важное в тайне и заставляя стыдиться себя! – выпалил Мимир сразу, не давая Кратосу возможности прервать его.

Затем он замолчал, вероятно, поняв, что сейчас не лучшее время сердить бога.

– Пожалуй, мне лучше помолчать.

– Да.

Бог войны остановился у двери, бережно держа в руках обмякшее тело ребенка.

– Будем надеяться, что Фрейя дома, – сказал Мимир.

 

Глава 36

– Ведьма! Открывай дверь! Нам нужна твоя помощь! – громко крикнул Кратос.

Ему не хотелось опускать сына, чтобы постучать в дверь.

– Может, можно большего добиться, если обратиться к ней по имени?

Из дома донесся какой-то шорох, несмотря на то, что никто не отвечал.

– Женщина, ты слышишь? Это срочно! – зарычал Кратос.

– Я все еще богиня! Поди прочь, – раздался женский голос.

– Фрейя, мальчик болен. Болен! – отчаянно выпалил Кратос. – Мне нужна твоя помощь.

Дверь распахнулась, ударив в стену. Фрейя выбежала и тут же приложила ладонь ко лбу мальчика, потом переложила руку на грудь, чтобы проверить дыхание.

– Он болен! – повторил Кратос с отчаянием, на лице его отобразилась истинная отцовская печаль.

– Заходи. У нас мало времени.

Кратос последовал за ней и положил Атрея на покрытую соломой лежанку. Фрейя, не тратя времени, принялась хлопотать над мальчиком.

– Нельзя позволить ему умереть, – пробормотала она и обернулась к Богу войны. – Это не обычная болезнь. Истинная природа мальчика, твоя истинная природа, борется с ним.

– Так это из-за меня… – Кратос помолчал, усваивая горькую истину. – Ты поможешь?

– Конечно. Но нужно подумать. Болезнь сильнее, чем я думала. Какова же ее природа?

Осмотрев глаза Атрея, Фрейя прощупала его шею своими проворными пальцами, после чего приложила ухо к груди, прислушиваясь к биению сердца. Лицо ее помрачнело, стало почти сердитым. Что же натворил Кратос?

Она оставила мальчика на время, заставив себя сосредоточиться на важных мыслях.

Кратос не сводил с женщины обеспокоенного взора, следил за каждым ее движением, ожидая, когда она заговорит или сделает что-то, что поможет его сыну.

– Скажи что-нибудь! – не вытерпел он.

Она должна помочь ему. Должна…

– Есть одно редкое средство. Но за ним придется пойти в Хельхейм. Знаешь, кто такой Маттугр Хельсон?

– Что еще за Маттугр Хельсон?

– Его еще называют сыном Хельхейма. Это хранитель, который защищает Мост Проклятых… Чтобы спасти мальчика, мне понадобится сердце Хельсона.

– А иначе никак?

– Нет. В этом я уверена точно. Если хочешь спасти сына, делай так, как я говорю, – сказала она с суровым лицом, словно обвиняя Кратоса в том, что он довел сына до такого состояния.

– Хельхейм? – спросил Кратос.

– Да. Мир мертвых. Знаешь такой?

– Этот – нет.

– Это царство неизбывной стужи. Огонь там не горит, ни волшебный, ни обычный. А мертвецы… Твой топор, способный замораживать, будет бесполезен. Чтобы выполнить то, что я задумала, тебе потребуется более мощное оружие.

– Не хотел я этого, но, боюсь, придется, – промолвил Кратос, готовясь к неизбежному.

Неужели нет никакого другого способа? Взглянув в глаза Фрейи, в которых читалась искренняя тревога, он понял, что другого пути нет. Остается только один способ спасти того, кто сейчас значил больше всех в его жизни.

– Я знаю, что нужно сделать.

Он встал и направился к двери, но Фрейя схватила его за руку.

– Кем ты был раньше – не важно. Этот мальчик – не прошлое. Ты его отец, и ты нужен своему сыну.

Кратос кивнул, а Фрейя взяла его ладонь и начертила на ней пальцем руну, которая отчетливо проявилась, как если бы была написана кровью.

– Эта руна откроет проход в Хельхейм. Когда будешь там, ни при каких обстоятельствах не переходи Мост Проклятых. Пути назад нет. Ты понял?

Кратос кивнул. Атрей на лежанке пошевелился и тихо застонал. Фрейя подошла к своему боевому колоколу и позвонила в него. Огромное существо наверху поднялось на ноги, отчего хижина содрогнулась и поехала вверх.

– Хеймили! Поспеши. В саду есть тропа, которая ведет к моей лодке. Возьми ее. Делай, что должен. Только принеси сердце Маттугра Хельсона, и твой сын может выжить.

Махнув рукой, Фрейя открыла заднюю дверь и принялась готовить мазь. У двери Кратос помедлил и обернулся.

– Тогда, в прошлый раз… я был… – начал он, с трудом подыскивая непривычные для себя слова извинения.

Фрейя сидела к нему спиной, будто погрузившись в свою работу, но не дала ему закончить.

– Нет. Ты и не должен доверять словам богини. Можешь не извиняться. Не передо мной. Не за это, – сказала она, и только потом обернулась. – Я позабочусь о нем. Сделаю все, что в моих силах, чтобы он выжил. Даю слово матери.

Кратос бросил последний взгляд на сына, втайне надеясь на то, что тот заговорит, и все снова станет как прежде. Кожа мальчика приобрела пепельный цвет – как у умирающего, лицо вытянулось, веки слегка приоткрылись. Ничего больше не говоря, Кратос вышел из хижины, чтобы во что бы то ни стало принести это проклятое сердце.

За садом у берега, как и сказала Фрейя, его поджидала лодка – примитивной, но приемлемой конструкции, как будто вылепленная из застывшей стеклом грязи.

– Хельхейм, ну надо же, – подал голос Мимир. – Как ты, брат?

– Я сделаю, что должен. Отстань.

– Как пожелаешь.

Сев в лодку, Бог войны вывел это утлое суденышко в быстрый поток, который должен был доставить его домой. Если течение не замедлится, то он будет там через несколько часов. Орудуя веслами с мрачной решимостью, он поглядывал на горизонт, над которым быстро собирались алые тучи и словно осознанно шли ему навстречу. Красная гроза вознамерилась помешать Кратосу. Боги этой земли сделают что угодно, лишь бы не дать ему спасти сына.

Хлынул проливной, будто проникающий до костей дождь, но река продолжала нести Кратоса вперед. Ветер швырял маленькую лодку вправо и влево, и Кратос цеплялся за весла, чтобы держаться в центре течения, подальше от опасных скалистых берегов.

Нет, непогода не посмеет встать у него на пути! Он огляделся по сторонам, а когда снова посмотрел вперед, то увидел, что на носу лодки стоит богиня Афина, больше похожая на статую, нежели на существо из плоти и крови; от ее кожи цвета песчаника исходило потустороннее сияние, на лице застыла маска злорадства.

Боги взирали друг на друга в молчании. Она что, явилась насмехаться над ним? Укорять в неудачах? Нет, он не доставит ей такой радости.

Свирепый ветер заставил Кратоса отвернуться, чтобы выровнять суденышко посреди плещущих волн. Когда волны утихли, Кратос поднял голову, но Афина уже исчезла. Он стряхнул с лица капли дождя, полагая, что богиня была лишь плодом его воспаленного воображения.

Еще через час Кратос доплыл до берега у дома. Красная буря усилилась. Он спрыгнул на берег. Едва Кратос ступил на землю, как лодка растаяла, растворившись в воде. Ветер и дождь, словно не желая терпеть поражение от Бога войны, набросились на него с удвоенной силой, раскаты грома рокотали над головой. Внутри его переполняли гнев и чувство вины.

– Вам не одолеть меня! – огрызнулся Бог войны, сердито грозя кулаком всем богам, которые сейчас предательски обрушились на него.

Переставляя ноги по грязи, он добрался до дома, распахнул дверь и скрылся внутри от непогоды. Тут же его окружили тишина и покой. Не желая тратить время на шаги, он бросился на колени, отбросил в сторону медвежью шкуру, откинул дверцу с нацарапанными рунами и вытащил из подпола аккуратный деревянный ящик длиной со свою руку.

 

Глава 37

«Клинки Хаоса».

Их вид пробудил в Кратосе целый вихрь ужасных воспоминаний.

«Глубоко внутри тебя, Кратос, теплится надежда, – шептал внутри его головы женский голос из той жизни, что он давно оставил позади. – Надежда делает нас сильными. Именно из-за нее мы здесь».

Перед его мысленным взором пронеслись обрывки мучительного прошлого. Вот он распростерт на каменном полу, неподвижный, истекающий кровью от нанесенных себе ран. Кратос тогда понял, что боги никогда не позволят ему погибнуть от его собственных рук. Поэтому назло им он решил избавиться от ненавистных клинков и от их ужасного проклятья. Перед его мысленным взором проходила вереница существ, павших от этого неразрушимого оружия. Он, как беспощадная машина убийства, оставил после себя целую гору бессмысленно убитых людей. Их предсмертные крики истязали его лишенную покоя душу. Сначала Бог войны швырнул клинки с самой высокой скалы. Но коварный ветер подхватил их и закинул обратно к его ногам. Боги словно объявили свой приговор, но Кратос отказался подчиняться. Перед мысленным взором вспыхнуло другое воспоминание: он бросает клинки в тихое море. Но ярость богов пробудила такой шторм, что его корабль потерпел крушение, а самого его выбросило на черный песок посреди обломков. Подняв голову, он увидел перед собой клинки, прислоненные к неровным камням. Так заканчивались все бесчисленные попытки избавиться от проклятья, доведшие его до грани безумия, – боги неизменно отказывали ему в любой попытке освободиться.

В последнем отчаянном порыве пять десятков лет назад Кратос спрятал клинки в подполе своего дома, поклявшись никогда больше к ним не прикасаться. Они олицетворяли собой зло, некогда исходившее от богов, и преследовавшее его по сию пору. Поклявшись никогда не возвращаться к прежней жизни, он пообещал себе никогда не жить ради зла, которое творят боги, а только ради блага, которое мог бы еще сотворить.

Теперь же эти самые клинки питали его надежду на спасение сына.

Он провел пальцами по блестящей поверхности, остановившись на черепе у рукояти. От клинков исходила мощь, которую невозможно было заглушить или остановить. Их нельзя сломать или затупить. Раздался грохот грома, изломанная молния прочертила яркие зигзаги, будто вены на яростном небе. Гроза разбушевалась в полную силу. Похоже, даже боги понимали, что грядет. Кратос посмотрел на свои руки, перевязанные ремнями, пропитанными кровью от незатягивающихся ран, которые остались от вросших в его плоть цепей. Та его часть, которую он привык ненавидеть, теперь пробиралась обратно в его истерзанную душу.

Он приподнял клинки и медленно обернул цепи вокруг запястий, морщась от боли, сопровождавшей каждый оборот. Внутри него бушевал целый вихрь чувств, более мощных, чем суматоха стихий за дверью. Отчасти Кратос ощущал, будто только сейчас пробуждается от долгого сна, но вместе с тем тревожился, что его темная половина из прежней жизни останется с ним надолго, не удовлетворившись кратким визитом.

От мелькнувшего на клинках отражения сердце Кратоса дрогнуло, и он обернулся. В дверях стояла Афина – именно та богиня, что некогда так тревожила его душу. Яростная молния очертила ее силуэт. Она молча смотрела на него с самодовольной улыбкой на каменном лице.

– Нигде ты не спрячешься, спартанец, – произнесла наконец она.

Кратос предпочел ничего не отвечать, и принялся дальше наматывать цепи на руки.

– Ты можешь сколько угодно пытаться убежать от правды. Это ничего не изменит. Ты можешь притворяться, кем угодно… учителем… мужем… отцом.

При слове «отец» Бог войны злобно зарычал.

– Но есть одна бесспорная истина, от которой ты не уйдешь: ты не изменишься. Ты навсегда останешься чудовищем.

Закрепив клинки, Кратос посмотрел богине прямо в глаза.

– Знаю, Афина, – согласился он.

Пронзительные вопли убитых им отражались от всех уголков его сознания. В голосе его не чувствовалось силы или вызова, а лишь принятие неизбежного. Не отводя глаз, он надежно закрепил лезвия на спине.

– Но я больше не твое чудовище.

Подняв с пола топор, Бог войны закрепил его на поясе, на противоположной от головы Мимира стороне, и вышел через дверь мимо видения богини, растворившегося облачком под дождем.

– Так ты грек! Я так и знал! Я давно подозревал.

Кратос посмотрел на Мимира.

– Что? Я знаю богиню Афину.

Снаружи на Кратоса вновь обрушилась красная гроза, а из леса выбрались какие-то твари, вознамерившиеся убить его. Орудуя мощными клинками так же ловко, как и раньше, Кратос без труда разобрался со всеми.

– Давайте, насылайте всех своих чудищ! Вам никогда не победить меня! – кричал он наперекор грому.

Мысль о том, что он может потерять сына, подхлестывала его ярость.

К тому времени, когда Кратос добрался до храма и вошел в мастерскую Брока, гроза будто сдалась. Гном сначала окинул его небрежным взглядом, но затем внимательно осмотрел и даже принюхался, заметив Клинки Хаоса.

– Священные сиськи Нанны, а это еще что? – воскликнул он, завороженный удивительным оружием.

Кратос замедлил шаг, а Брок забежал вперед, вынуждая его остановиться. Человечек засеменил вокруг Бога войны, не сводя глаз со сверкающей стали, которая будто наложила на него какие-то свои чары.

– Никогда такого не видел… ни в одном из миров… Это что, фамильные клинки? – спросил он с почтением, которое каждый мастер испытывает перед шедевром и которое редко понимают посторонние.

В сознании Кратоса до сих пор звучали вопли умирающих, встретивших свою судьбу под ударом этих клинков.

– Нет. И не бывать этому, – сказал он, чтобы заглушить внутреннюю какофонию.

– Сынок, мы с братом создали Мьёльнир для здоровенного тупицы. Я разбираюсь в качестве. И это… славная работа, – ответил человечек, после чего заглянул Кратосу за спину. – А где мелкий засранец?

– Нездоров, – голос Кратоса дрогнул.

– Да ну? Что случилось? Асы?

– Нет. Это моя вина… И я должен все исправить.

Слова Кратоса заметно опечалили гнома. Ненадолго задумавшись, Брок кивнул и тяжело вздохнул.

– Ну, всем нам приходится платить по счетам, да? Как я могу ему помочь? Я многое умею, ты же знаешь. Хочешь, пойду с тобой?

– Нет.

– Тогда выкладывай, куда ты собрался, если не тайна.

– В Хельхейм.

– Вот дерьмо!

Брок снова заинтересовался необычным оружием. Кратос передал ему клинки и стоял смирно, держа их на цепи, пока гном колдовал над оружием, орудуя топором и напильником. Закончив, мастер вернул клинки владельцу.

– Неплохо поработал, – сказал Кратос, высказывая благодарность в своей обычной манере.

– Сочту за честь. Передай привет мелкому прыщу, когда ему станет лучше.

Ведущие обратно к кратеру дороги стали еще более опасными, чем прежде, и их наводняли воины асов, узнавшие о том, что сюда зачастили Бальдр с сыновьями Тора. Впрочем, недостатка возможностей познакомиться с иноземной магией клинков у них не было.

Кратос покинул лес Мидгарда и на лодке доплыл до кратера. В купольном зале в центре озера он обнаружил, что мост уже подведен ко входу в Хельхейм. Сверяясь со знаком, оставленным на ладони Фрейей, он начертил руну Хельхейма на песке в чаше и осветил путь через мост кристаллом Биврёста.

Проходя по мосту, Кратос попытался отогнать все волнения и тревоги и крепче сжал клинки. Сейчас для него имело значение только одно: его сын.

На входе его поджидала ледяная стужа.

– То, что ты собираешься сделать, – чистейшее безумие, – произнесла голова Мимира. – Даже Один не может вынести такую стужу, так что надеюсь, что твои клинки не подведут.