Спустя год

— Он все такой же красивый!

— Кто?

— Мэтью Кэролайл. Ты не находишь?

Энни пожала плечами и через силу улыбнулась Дарси Фуентс, с которой вместе работала в «Броди Ассошиэйтс» одной из крупнейших архитектурных дизайнерских фирм в городе. Они стояли рядом в салоне яхты Мэтью Кэролайла, пришвартованной в заливе Сан-Франциско, и наблюдали, как танцуют несколько элегантно одетых пар, среди которых был и Мэтью Кэролайл со своей женой Франческой.

«Ну, не так уж он и красив», — думала Энни. Сэм Броди, ее босс, который тоже был на танцплощадке, с его добродушным лицом, крепкой фигурой и неизменным калифорнийским загаром, несравненно больше подходил под определение красавца. Из-за длинных рук и ног Кэролайл казался несколько неуклюжим, а черты его лица были более резкими, чем у Сэма. Сравнивать их — это все равно, что сравнивать Дэниэла Дэйла Льюиса с молодым Полом Ньюмэном. Кроме того, от одного вида Мэтью Кэролайла у Энни к горлу подступал комок обиды. Она все еще не могла простить ему краха «Фабрикэйшнс».

— Мне кажется, Франческа пьяна, — сказала Дарси. — Ее так шатает, несмотря на то, что муж крепко держит ее.

— Может быть, у нее депрессия, ведь ей перевалило за сорок, — предположила Энни.

— С чего бы это? Она выглядит на двадцать девять, — сказала Дарси и засмеялась, видя, как Франческа, упала на руки Сэма Броди, когда Кэролайл и Сэм обменивались партнершами. — Хотела бы я в сорок лет так выглядеть, хотя терпеть ее не могу.

Энни изумленно подняла брови. Дарси, знойная брюнетка, хотя и выглядела на свои тридцать три, привлекала к себе значительно больше внимания мужчин, чем хозяйка дома.

— Именинница не задумываясь обменялась бы с тобой внешностью. Впрочем, как и большинство здешних женщин, — сказала Энни.

— Много же это мне дало, — усмехнулась Дарси, — моя личная жизнь — труба.

— Твоя личная жизнь просто бурный источник блаженства по сравнению с моей.

— Да, но мне всегда попадается что-то не то, — вздохнула Дарси. — Вечно наши Марс и Венера оказываются в конфликте.

Дарси, старший архитектор «Броди Ассошиэйтс» и самая близкая подруга Энни, была страстной поклонницей астрологии и прочих веяний Новой эпохи. Перед тем как въехать в квартиру по соседству с Энни в районе Морс-Бич, она составила гороскоп Энни. «Раз мы будем не только сослуживцами, но и соседками, нам лучше держаться вместе».

По звездам выходило, что они совместимы, и это было похоже на правду. Дарси была первоклассным архитектором — женщина, преуспевающая в сфере, которая до сих пор оставалась преимущественно мужской вотчиной. И Энни, специализирующаяся по внутреннему дизайну в основном для больших производственных помещений, любила работать с ней. Они прекрасно дополняли друг друга.

— Я — Лев, знак стихии огня, полный энергии, энтузиазма и грандиозных планов, — объясняла Дарси. — Ты — Рак, водный знак, упорный, чувствительный, верный и придающий большое значение мелочам.

— Если мы огонь и вода, то как же мы тогда уживаемся? — удивлялась Энни.

— Ну, у нас есть несколько гармоничных тригонов и благоприятных сочетаний в гороскопах и только два квадрата, и у меня Рыбы — восходящий знак, а у тебя несколько огненных знаков хорошо сочетаются с моими.

Бог знает, как это все понимать!

По всеобщему мнению, Энни и Дарси внешне также дополняли друг друга. У Энни были рыжеватые волосы, голубые глаза, светлая кожа; у Дарси волосы были черные, глаза — карие, а темно-оливковая кожа круглый год сохраняла загар. Энни одевалась в элегантные, несколько консервативные деловые костюмы и носила со вкусом подобранную бижутерию. Дарси появлялась на работе в декольтированных, облегающих и коротких платьях. Она густо пудрилась и ярко подводила глаза черным карандашом. Ее длинные ногти всегда были покрыты ярко-коричневым, красным или пурпурным лаком. Хотя Дарси никогда не одевалась в строгом, деловом стиле, у нее, насколько Энни было известно, никогда не возникало проблем со своими сотрудниками.

— Ну, я, конечно, ничего не могу сказать по поводу их знаков, — сказала Энни, оглядывая толпу, — но я тут вижу несколько вполне подходящих кандидатур. — Она заметила, что на танцплощадке Франческа ветрено переходит от одного партнера к другому, а ее муж, вернувшись к столу, потягивает шампанское.

— Как насчет вон того спортсмена в облегающих штанах?

Дарси покачала головой.

— Не забывай, что мы в Сан-Франциско. Здесь одинокий красавец всегда оказывается голубым. — Она еще раз посмотрела на парня и, улыбнувшись, добавила: — А впрочем, попытка — не пытка.

— Вот и попытайся, красотка.

Дарси отправилась пытаться, а Энни подумала: отчего бы ей самой не заняться чем-нибудь таким же? Чарли умер почти два года назад. Может быть, хватит подпирать стену на вечеринках… Сказать легко, но она по-прежнему не могла забыть Чарли. Он был для нее всем и, несмотря на то, что был только на пять лет старше ее, казалось, пришел из другого мира — мира спокойствия, уверенности и надежды. Он заставил ее поверить в то, что ничего невозможного нет, — нужно много работать и стремиться к цели. И она верила ему, потому что с Чарли все было по плечу. Пока у него не обнаружили рак. Он надеялся, что победит и болезнь, но когда стало ясно, что бессилен, утешался тем, что знания, приобретенные врачами во время его лечения, помогут другим людям. Чарли сумел увидеть просвет даже в самых мрачных тучах.

Помня все, чему он научил ее, Энни работала не покладая рук, но когда она потеряла компанию, ей стало казаться, что она лишилась в этой жизни всего. Но, наверное, Чарли был прав: всего через несколько месяцев она нашла прекрасную работу дизайнера, и вот она здесь, на яхте Мэтью Кэролайла, среди своих коллег. Год назад, когда Кэролайл не оставил ей надежды сохранить «Фабрикэйшнс», она и представить себе такого не могла.

Она приехала на вечеринку поздно, когда яхта уже была готова к отплытию. Прогулка продолжалась во время обеда и еще несколько часов, но теперь они опять стояли в гавани, и каждый, кто хотел уйти, свободно мог это сделать.

К своему удивлению, Энни до сих пор оставалась на яхте, хотя ей меньше всего хотелось проводить время в компании с Мэтью Кэролайлом. Она была уверена, что он и не подозревает о ее присутствии. Наверное, она попала в список приглашенных благодаря Франческе. Хозяйка дома занималась благотворительностью и была одной из самых ярких личностей в строительном комитете Церкви Единого Пути, нанявшем «Броди Ассошиэйтс» для строительства и отделки кафедрального собора. Энни познакомилась с Франческой во время переговоров по вопросам строительства и финансирования.

Церковь Единого Пути была любимой благотворительной организацией Франчески. Это была быстрорастущая межцерковная христианская секта, возглавляемая самой дорогой подругой Энни, Почтенной Барбарой Рэй Эскер. О ее помощи женщинам — жертвам домашнего насилия и больным СПИДом в Сан-Франциско ходили легенды. Кафедральный собор Церкви Единого Пути обещал стать самым величественным сооружением в городе. Предполагалось, что Энни станет менеджером этого проекта.

Хотя нынешний прием был посвящен празднованию сорокалетия Франчески, для Энни это был праздник в честь ее собственного головокружительного успеха.

— Привет! — К ней подошел ее босс, Сэм Броди. — Ты прямо сияешь, Энни. И отчего же это мы так счастливы?

В его голосе звучали озорные нотки, и Энни улыбнулась.

— Ты прекрасно знаешь, отчего.

— Ну, могу предположить, что это как-то связано с одним кафедральным собором, для которого дизайнер по имени Энни Джеферсон разработала изысканнейший проект внутреннего убранства.

Энни обняла его. Ей нравилось работать на Сэма. Он был одним из тех людей, с появлением которых все вокруг будто бы светлело. У Сэма были светлые волосы, золотистые и блестящие, сияющие голубые глаза. От него веяло духом аристократизма и благосостояния. Он ходил в привилегированные школы, был членом привилегированных клубов, но в его поведении никогда не проскальзывало даже тени снобизма. Он был неизменно доброжелателен, любезен и очень доступен.

— Между прочим, — сказал он, — я вчера узнал, что у нас в портфеле заказов — проект Прессмана. На Эла Прессмана твой дизайн кафедрального собора произвел такое впечатление, что он вцепился в нас мертвой хваткой. Так что ты заслуживаешь всевозможной признательности, и я сейчас пребываю в раздумьях, как бы тебе ее выразить.

— Надеюсь, она выразится в прибавке к зарплате, — кокетливо улыбнулась Энни.

— Я подумывал еще и о повышении в должности.

— От таких предложений мне трудно отказаться.

Он улыбнулся и элегантно поцеловал ее руку.

— Не так давно я понял, что ты — одна из самых больших удач в моем бизнесе.

— Спасибо, — смущенно пробормотала она.

Сэм отправился дальше обмениваться любезностями с гостями, а Энни глубоко вздохнула. Все так хорошо складывается! Хандра, переживания по поводу работы и неуверенность в будущем — все это позади. Впервые со времени смерти Чарли она твердо стояла на ногах.

— Потанцуем? — услышала она за своей спиной.

Обернувшись, Энни увидела Сидни Кэнина, который как бы в нерешительности стоял позади нее. Сид был архитектором в «Фабрикэйшнс». Для Энни было сюрпризом, что после распада ее фирмы Сэм предложил работу и Сиду тоже. По-видимому, планы Сида переехать обратно в Нью-Йорк провалились, и великодушный Сэм взял его на работу, несмотря на его далеко не блестящую репутацию.

В отличие от Сэма Броди или Мэтью Кэролайла Сид относился к той категории мужчин, на которых во второй раз не посмотришь. Среднего роста, среднего телосложения, абсолютно ничем не примечательный, он носил старомодные очки в роговой оправе с толстыми линзами, которые сильно искажали его глаза. Он был немногословен, а когда все же говорил, то всегда мрачно и раздраженно.

Все же, не желая показаться невежливой, Энни согласилась, и, к ее удивлению, он оказался хорошим танцором.

Они немного поговорили об удачном контракте на строительство собора. Правда, Сид, как всегда мрачно, заметил:

— Не стоит почивать на лаврах, когда еще ничего не построено. — Он избегал ее взгляда и, казалось, нервничал больше, чем обычно. Энни заметила, что он поглядывает на Франческу Кэролайл, с которой только что танцевал. Во время этого танца он вопреки своему обыкновению не был мрачным, а, напротив, был заметно оживлен. — Когда работаешь над такими большими проектами, — добавил он, — всегда что-нибудь случается.

Хотя это было правдой, не об этом Энни хотелось сейчас думать. Как менеджер проекта она очень рассчитывала на успешное завершение собора.

Они с Сидом оказались рядом с Сэмом Броди, который в очередной раз держал в объятиях теперь уже откровенно пьяную Франческу. Она хихикала и мотала головой. Энни встретила взгляд Сэма, и он состроил гримасу, будто говорил: «Вытащи меня отсюда».

Энни только посмеялась над ним. Франческа, когда была трезвой, в большой мере способствовала пополнению строительных фондов и была к тому же председателем строительного комитета, без нее собора бы не было. Так что Сэму приходилось быть умницей.

Сидни мрачно наблюдал за Франческой и Сэмом. У Энни промелькнуло подозрение: уж нет ли у Сидни связи с Франческой? Может, они любовники? Или он просто увлечен ею? Нет, вряд ли, хотя уже несколько лет ходят слухи, что у Кэролайлов не все ладно.

Танец закончился, и Энни, улыбнувшись, сказала:

— Спасибо, было просто замечательно. — Но когда она попыталась уйти, Сидни схватил ее за руку.

— Я очень беспокоюсь по поводу проекта. Может, мы отойдем куда-нибудь и поговорим? — спросил он.

У Энни не было никакого желания знакомиться с длинным перечнем страхов, гнездящихся в воображении Сидни, но игнорировать его обоснованную тревогу она тоже не могла.

— О чем конкретно ты беспокоишься?

— Ну, это мелочи, но они могут оказаться важными.

Но тут кто-то стал постукивать ножом по бокалу, требуя всеобщего внимания. Энни была благодарна за то, что их прервали. Когда речь заходила о «мелочах», Сида трудно было остановить.

Оказалось, что по бокалу стучал Мэтью Кэролайл, который встал перед оркестром, чтобы сделать заявление. Слева от него, прислонившись к стене, стояла его жена. У нее был болезненный вид, и Энни боялась, как бы она сейчас не потеряла сознание или ее не стошнило.

— Как вы знаете, сегодня особый день для моей жены, и мы очень рады, что вы все сегодня с нами, — тем временем начал Кэролайл. — Я знаю, что Франческа просто счастлива видеть так много друзей. Спасибо вам за то, что пришли.

Сидни, стоявший рядом с Энни, издал какой-то гортанный звук. Взглянув на него, Энни заметила, что он пожирает глазами Кэролайлов. Франческа тоже вела себя очень странно. В то время как ее супруг говорил, она явно скучала. Франческа всегда была неизменно учтива и сдержанна, но до Энни доходили слухи о ее пристрастии к спиртному, и Франческа действительно перебрала в этот вечер.

«Франческа и Сидни? Ерунда!» — думала она.

— Вначале, когда я предложил ей устроить эту вечеринку, — продолжал Кэролайл, — моя дорогая супруга была против этого. «Можно потратить деньги с большей пользой», — сказала она и отложить их для более достойного случая, чем, как она выразилась, никому не нужный день рождения. Но, как вы все знаете, Франческа тратит столько сил и времени на эти более достойные дела и всегда делает это без помпы, даже не требуя признательности от тех, кому она помогает. И она заслуживает ответной заботы, и по крайней мере по такому случаю небольшая помпа вполне уместна.

Франческа как-то совсем некстати вышла и встала впереди своего мужа, в то время как тот, похоже, собирался продолжить речь. Со злостью глядя на него, она сказала:

— Ради Бога, перестань молоть чушь, Мэт.

В комнате повисла гнетущая тишина. Кэролайл взял жену за руку, как бы пытаясь остановить ее, но она резко вырвалась.

— Давай не будем больше обманывать самих себя. Я устала от этого маскарада и, я уверена, ты — тоже.

— Сядь, Франческа, — уже совершенно другим тоном сказал Кэролайл. — Ты слишком много выпила.

Его голос и выражение лица воскресили в памяти Энни тот день, когда он, по сути, уничтожил «Фабрикэйшнс». Несмотря на внешний лоск и подчеркнутую любезность, в Мэтью Кэролайле чувствовалась какая-то безжалостность.

Его жена не обратила на все это никакого внимания. В очередной раз отмахнувшись от его руки, она подняла полупустой стакан и провозгласила:

— Да, я действительно выпила много. Я праздную. Но мне бы не хотелось, чтобы у наших гостей сложилось неправильное впечатление о том, почему я так много пью. Не день рождения я сегодня праздную, а свое освобождение. Не сороковой год моей несчастной маленькой жизни, а последний год моего брака с тобой!

Дарси пробралась к Энни и зашептала:

— Ты веришь своим ушам?

Прежде чем Энни смогла ответить, Франческа продолжила:

— Да, мои друзья, этому обману под названием «брак» пришел конец. Утром я подаю на развод со знаменитым Мэтью Кэролайлом. Будьте готовы к Великим Калифорнийским Войнам за Раздел Совместного Имущества, которые, без сомнения, вскоре последуют, ибо, как сказал мне мой адвокат: самый крупный миллиардер оказывается скупердяем, когда речь заходит о разделе имущества между супругами.

Мэтью стоял с застывшим лицом, и даже с другого конца зала Энни было видно, как пульсирует жилка на его шее. Она чувствовала, что он крайне разозлен и едва контролирует себя. Однако он ничего не ответил своей жене. Вместо этого он повернулся и вышел из комнаты.

Пронзительный, визгливый смех Франчески поднялся над толпой приглушенно переговаривающихся гостей. Все были в растерянности. Энни плохо знала Кэролайлов и не представляла, явилось ли все это неожиданностью для их близких друзей, однако ей казалось, что большинство присутствующих на вечере глубоко шокированы.

Подошел побледневший Сэм. На протяжении многих лет он был другом Кэролайла.

— Может быть, нам лучше уйти, — сказал он своим сотрудникам. — Прием, мне кажется, окончен.

Очевидно, остальные тоже пришли к такому выводу. Перешептываясь и сплетничая, гости потянулись к дверям. Несколько человек, среди которых были Сэм и Сид, окружили Франческу, чтобы, как решила Энни, успокоить ее. Энни пыталась определить, было ли для Сида сюрпризом заявление Франчески, но по его лицу трудно было что-нибудь понять.

Энни поискала глазами в толпе свою подругу Барбару Рэй Эскер, которая тоже работала у Франчески. Это была как раз та ситуация, которые Барбара Рэй была большой мастерицей улаживать. Она всегда тонко чувствовала, когда нужно слушать, а когда говорить. И еще лучше она умела успокаивать людей.

Однако, хотя Барбара Рэй была на приеме, она, по-видимому, уже ушла. Возможно, понадобилась одному из своих прихожан.

Взяв пальто, Энни подошла к Франческе и мягко пожала ей руку.

— Вечер был просто чудесным, — сказала она искренне, ибо так оно и было, если не принимать в расчет последние несколько минут. — Спасибо за приглашение. Берегите себя.

Женщина была так пьяна, что Энни одолевали сомнения, узнает ли ее хозяйка дома. Однако Франческа посмотрела прямо на нее, и на мгновение ее взгляд прояснился.

— Это вы берегите себя, — многозначительно улыбнулась Франческа. — Он всегда испытывал к вам слабость, моя дорогая. Примите совет: будьте осторожны.

Энни вспыхнула и почувствовала угрызения совести.

— Что она хотела этим сказать? — спросила Дарси, когда они спустились по сходням на пирс.

— Понятия не имею, — пробормотала Энни. — Она так пьяна.

— Я всегда думала, что они такая счастливая пара, — сказала Дарси. — Это в очередной раз показывает, что никогда заранее нельзя сказать, каков человек на самом деле.

Следующим утром во всех новостях передавали сообщение:

«Франческа Кэролайл, 40 лет, жена предпринимателя в сфере компьютерного бизнеса и миллиардера Мэтью Кэролайла, сегодня утром на рассвете была найдена мертвой в заливе Сан-Франциско. Истинная причина смерти будет установлена после вскрытия. Смерть произошла после торжественного приема, устроенного прошлой ночью на яхте Кэролайлов в честь сорокалетия Франчески Кэролайл. Есть свидетельства, что пострадавшая много выпила и затеяла ссору со своим мужем в присутствии гостей. Мэтью Кэролайл отказывается давать интервью, однако получена информация, что он оказывает содействие полицейскому расследованию».

Пораженная тем, что она прочла в газетах и услышала в новостях, Энни вспомнила выражение бешенства на лице Мэтью Кэролайла.