В ту ночь Энни снился сон о мужской и женской дружбе.

Они были в комнате вместе с Дарси и смеялись, читая книгу «Мужчины с Марса, женщины с Венеры».

— У нас дружба не такая, как у них, — сказала Дарси. — Мы обсуждаем реальные человеческие проблемы, а они — бейсбольные рейтинги.

И обе безудержно захохотали.

Энни проснулась в слезах. Ей необходимо было поговорить с Дарси. Ничего не прояснится, пока она не сделает этого.

Но чувство опустошения не оставляло ее и следующим утром. Дарси улизнула из дома до того, как Энни поднялась с постели. В офисе Энни узнала, что Дарси весь день будет в Оклэнде осматривать дом, за ремонт которого взялась в «Броди Ассошиэйтс».

Потом Энни пошла на строительную площадку, решив действовать иначе. Она хотела проникнуть в этот трейлер днем, пока Флетчер находится внутри собора. Это было рискованно, но, если ее застигнут врасплох, всегда можно оправдаться тем, что хотела поговорить с ним и, не найдя его в здании, решила посмотреть, нет ли его в трейлере.

Но через несколько часов ей стало казаться, что сегодня все будто сговорились делать все ей наперекор. Флетчер большую часть времени проводил либо в трейлере, либо поблизости от него. Он, по-видимому, решил заняться бумажной работой.

Вот черт! Все это начинало ее бесить. Она не знала, кому верить, на кого положиться.

Когда Энни к ужину приехала домой, машина Дарси стояла перед домом. Даже и не подумав зайти сначала к себе, она постучала в дверь Дарси.

Дарси вышла открыть ей, обернувшись, как тогой, полотенцем. Ее длинные темные волосы мокрыми прядями свисали ей на спину.

— Слава Богу, это ты. Я только что из душа. Проходи.

Энни последовала за ней в ванную комнату, где Дарси принялась расчесывать волосы.

— Дарси, я хочу задать тебе очень личный вопрос.

— Ладно. Валяй. — Она не проявила ни малейшего интереса.

Энни набрала воздух в легкие и выпалила:

— У тебя был роман с Сэмом?

Гребень Дарси увяз в клубке спутанных темных волос. Ее кожа из оливковой вдруг стала сливовой.

— С-с Сэмом?

— С Сэмом.

Взгляды двух подруг встретились в зеркале.

— Кто тебе сказал?

— Сэм.

— Вот сукин сын!

— Ты хочешь сказать, что это правда?

— Да, — уныло проговорила Дарси, — правда. Я еще удивляюсь, что этого не знают все в округе, несмотря на то, что я за ним так бесстыдно бегаю.

— Бегаешь? За Сэмом?!

— Он бросил меня. В первый раз за много лет меня бросили! Может быть, я не могу спокойно перенести именно то, что меня отвергли, но выкинуть этого парня из головы выше моих сил. — Слова лились из нее бурным потоком. — Я хочу сказать, что я совсем ошалела. Я думаю о нем днем и ночью. Это как болезнь. — Она помолчала. — Ты говоришь, он сам тебе об этом сказал? Вот дерьмо! А он не рассказывал тебе, как я его подкарауливаю возле его дома?

— Нет. Значит, это правда! — Она была почти готова к тому, что Дарси станет все отрицать.

Дарси испустила короткий смешок.

— Ты хочешь сказать, что он не развлекал тебя пикантными историями о том, как я следила за его домом по ночам и заглядывала к нему в окна, только чтобы мельком взглянуть на него?

Энни пыталась представить себе неотразимую Дарси, бегающую за каким бы то ни было парнем. Это казалось просто невероятным. Дарси всегда казалась ей чрезвычайно независимой и выдержанной, особенно когда дело касалось мужчин.

— И после всего мне приходится встречаться с ним на работе и мы просто сама любезность по отношению друг к другу.

— Боже мой, Дарси! — Энни качала головой, не зная, смеяться ей или сердиться. — Почему ты мне не рассказала обо всем этом. Мы ведь с тобой были такими хорошими подругами.

— Энни, клянусь Богом, я хотела тебе рассказать. Но Сэм твердо настаивал на том, чтобы сохранять наши отношения в секрете, пока между нами что-то было. А когда все было кончено, ну, я как-то постыдилась тебе признаться. Пойми, я натворила столько глупостей, что мне совсем не хотелось говорить об этом. Настолько все было отвратительно.

«Какие глупости?» Дарси рассмеялась:

— Теперь, когда все рассказала, я испытываю такое облегчение! Вот черт, нужно было сделать это еще пару недель назад.

— Почему Сэму было так важно держать ваши отношения в секрете?

— Он очень скрытный человек, а мы работаем вместе. Это породило бы массу кривотолков и не только в нашей фирме. Слухи у нас расходятся моментально, ты сама знаешь.

— Ни у кого из нас не возникло и тени подозрения. Вы в самом деле были очень осторожны.

— Если бы это продолжалось подольше, я бы, наверное, все тебе рассказала. Из меня конспиратор довольно паршивый. Наверное, он меня бросил отчасти из-за того, что сдержанностью я не отличаюсь.

— Но все это время ты была предельно сдержанна.

— Это со мной в первый раз. Может быть, я заразилась от него этой сдержанностью. — Она помолчала. — Ты не замечала, что он никогда не говорит о себе. Я хочу сказать, он умеет с кем угодно поддерживать обстоятельную, приятную беседу, но это, как мне кажется, благодаря тому, что хорошо умеет слушать. Он провоцирует людей на разговор, но сам при этом молчит. Вот так было и со мной. Когда мы встречались, я надеялась узнать его поближе, понять, что его волнует, с кем он близок, какие у него интересы, что он ценит в жизни. Но, как ни странно, Энни, я не узнала практически ничего или очень мало. В каком-то смысле именно это меня и привлекает в нем, отчасти из-за этого я не могу побороть свои чувства. Все из-за того, что Сэм такой скрытный. Он для меня полная загадка.

— Интересно, почему Сэм такой скрытный, — в раздумье произнесла Энни. Она вдруг осознала, насколько верны наблюдения Дарси. Сэм всегда проявлял исключительное радушие и дружелюбие по отношению к ней, но о его личной жизни она не знала практически ничего.

Дарси смахнула с лица длинную прядь темных волос. У нее снова были длинные, покрытые красным лаком, ухоженные ногти. Энни подумала, что это хороший признак.

— К чему ты пришла? — спросила она.

Энни на минуту задумалась. Как дизайнеру ей в основном приходилось иметь дело с голой оболочкой здания, и в ее задачу входило обустроить этот каркас изнутри, следя за покраской, отделкой стен, ковровыми покрытиями, мебелью и такими, казалось бы мелочами, как комнатные растения и картинки на стенах. Но чтобы понимать своих сотрудников и друзей, ей нужно было проделать обратное — мысленно откинуть все внешние прикрасы и оболочки, пока ей не откроется истинная суть души человека.

В Мэте она была уверена, он был для, нее, как открытая книга, она знала о нем всю правду, знала, что он не скрывает ничего отвратительного. Дарси вызывала у нее ощущение какой-то исключительной подвижности, смены настроений, может быть, какой-то борьбы самолюбий, но тоже ничего пугающего, ничего зловещего. Во взаимоотношениях с Чарли она ощущала такую смесь доброжелательности и упорства, амбиций и разума, решительности и настойчивости. Это был человек не без недостатков, как и все люди, но, безусловно, хороший. И такими же были большинство ее знакомых. При любом знакомстве у нее обычно возникало отчетливое представление о том, что человек собой представляет.

Но с Сэмом все было совсем по-другому. У него были столь располагающие манеры и внешность, что она никогда не задумывалась о том, что за ними скрывается.

— Ты была любовницей Сэма, — сказала она, — но ты говоришь, что так его и не узнала?

Дарси пожала плечами:

— Я хочу сказать, что не успела узнать его близко. Наши отношения были слишком кратковременными.

Энни вздохнула.

— Ты знаешь, что Сид Кэнин утверждает, что при проектировании собора была допущена ошибка и что Джузеппе, вероятно, убили из-за того, что он это обнаружил.

— Что?

— Это следует понимать так, Дарси, что, если ошибка в чертежах действительно существует, ты должна была об этом знать. И что, возможно, на тебе лежит вина за нее. А если так, то ты повинна и в смерти Джузеппе.

— Ты что, серьезно? — Отвернувшись от зеркала, Дарси уставилась Энни прямо в глаза. — Я убила Джузеппе? Я?

— Хотя Сэм ринулся на твою защиту, когда услышал эту версию, но чем больше мы об этом говорили, тем менее уверенным он казался.

— Вот же дерьмо! — Дарси вся залилась краской, а потом кровь стала медленно отливать от ее лица. Она передернула плечами и попыталась выдавить из себя смех. — Это символично. Мне вечно не везет с любовниками.

После разговора с Дарси, горячо отклонявшей все обвинения в свой адрес и утверждавшей, что она впервые слышит о каких-то нареканиях в адрес проекта, Энни возвратилась в офис.

Сначала она заглянула в КАДовский файл собора на своем компьютере, потом достала чертежи, распечатанные из программы КАД. Она принесла их в конференц-зал и разложила на столе.

Джузеппе хотел взглянуть на чертежи архитектурного проекта здания. По сути дела, он просил оригинал, но так и не смог изучить их. Его убили до этого.

Тогда она не обратила на это внимания. Но теперь…

Черт возьми, если бы у нее было побольше опыта в таких вопросах, как конструкционные напряжения и нагрузки! И хотя она разбиралась в технических деталях, с которыми ей приходилось сталкиваться, она не чувствовала себя достаточно уверенно, чтобы оценить, нет ли каких-то ошибок в спецификациях.

Энни услышала звук приближающихся шагов в коридоре за дверью конференц-зала. Она виновато подняла голову. Не то, чтобы она не имела права изучать чертежи, но тем не менее… Дверь открылась. Это оказался Сэм.

— О, это ты, — сказал он. — Я увидел свет и удивился, кто это так усердно трудится в столь поздний час. Чем это ты занимаешься? — спросил он, проходя дальше. — Это чертежи собора?

— Мне просто захотелось еще раз на них взглянуть.

Он переводил глаза с нее на чертежи и обратно. Энни почувствовала, что краснеет. Сэм присел напротив неё.

— Это связано с измышлениями Фостера, так ведь? Энни, я же сказал тебе, что сам проверю все чертежи. — Он хмурился, и его глаза смотрели с укоризной. — Чего ты боишься?

Энни хотела было запротестовать, сказать, что она ничего не боится, но слова застряли у нее в горле. По правде говоря, в последние дни у нее появилось чувство, что все в ее жизни пошло кувырком. Она находилась в Сан-Франциско, городе землетрясений, и земля уходила у нее из-под ног. Она не воспринимала всерьез обвинения против Вико и Мэта. Но от мысли о строительных махинациях ей становилось дурно.

— Послушай, — продолжал Сэм. — Я не забыл нашего давешнего разговора. Я беседовал с детективами и заверил их, что Сидни Кэнин — смутьян и лжец, затаивший злобу на нашу фирму. И я ручаюсь за Дарси на все сто процентов.

— Спасибо, Сэм. Кстати, я разделяю твое мнение о Сидни.

— Насколько я разбираюсь в процедуре расследования убийств, они должны рассмотреть все возможные варианты. Но мне кажется, это не означает, что они сколько-нибудь серьезно относятся к одной из этих версий, пока у них не появятся твердые доказательства. — Помолчав, он добавил: — Например, еще одна версия, которую они выдвигали, — это то, что смерть Джузеппе как-то связана со смертью Франчески Кэролайл.

Кошмар. Опять двадцать пять!

— Похоже, полиция подозревает, что Джузеппе был любовником Франчески. Ну а если так… — Он помолчал, а потом спросил: — Энни, это правда, что у тебя с Мэтом близкие отношения? — Увидев, что Энни замешкалась с ответом, Сэм поспешно добавил: — Я совсем не намерен соваться в твою личную жизнь. А спрашиваю потому, что у Мэта было много неприятностей с полицией, и если они снова собираются начать против него дело, то связь с ним может сказаться и на твоей жизни.

— Сэм, а я думала, что ты считаешь Мэта Кэролайла своим хорошим другом!

— Я так и считаю, Энни. Мы знаем друг друга больше двадцати лет.

— Тогда как ты можешь хотя бы допускать мысль, что он убил свою жену или что он виновен в смерти Джузеппе?..

— Энни, — перебил он и продолжил с расстановкой: — Мы сейчас говорим не о моих личных соображениях на этот счет. Это полиция считает, что он убийца, которому удалось уйти от наказания. Они не могут привлечь его к ответственности за первое убийство, и у них чешутся руки схватить его на этот раз.

— Но у них нет никаких доказательств! Сидни, вполне вероятно, выдумал историю о том, что Джузеппе и Франческа были любовниками, чтобы скрыть факт, что он сам был любовником Франчески.

Сэм покачал головой.

— Сидни и Франческа? Никогда! Может быть, Сидни и пылал к ней страстью, я даже уверен в этом. Франческу же он просто забавлял, она с ним попросту бессердечно флиртовала. Но не он был ее любовником.

— Ты говоришь так, будто знаешь, кто это был.

— Да, знаю. Не забывай, что мы с Франческой дружили много лет. Я был знаком с ней дольше, чем с Мэтом. Она никогда не признавалась мне в этом, но я все же знал, что они с Джузеппе близки. Я как-то видел их в обнимку в старой церкви.

— Бог мой, Сэм!

— Я это держал про себя во время процесса. Я знал, что Джузеппе уехал из страны, поэтому не мог быть убийцей. И как я мог выйти и признаться в том, что я видел? Такие свидетельские показания только повредили бы Мэту. Поэтому я молчал. Боже, Энни, мне было из-за этого настолько не по себе, но Мэт — мой друг, и я считал себя обязанным оставаться преданным ему. А теперь вот эта смерть Джузеппе… Его убили в тот самый день, когда Мэт побывал в соборе и увидел, что Джузеппе вернулся в страну. Полиция нашла отпечатки пальцев Мэта на лесах, — он сокрушенно покачал головой, — что я после всего этого должен думать?

— Ты знаешь не хуже меня, как его отпечатки попали туда! Я была с ним. Мэт никого не убивал.

— Это как раз то, что и я себе постоянно твержу. Мэт не такой человек, чтобы совершить что-либо подобное. Должно быть какое-то другое объяснение. От мыслей обо всем этом я просто начинаю сходить с ума.

— Сэм, ты же не пойдешь с этим в полицию?

— Конечно, нет. Я просто хочу, чтобы они скорее поймали виновника. Это мучение носить на душе такое бремя, когда одно за другим происходят убийства.

Она подошла к нему и сжала его руки в своих руках.

— Он не делал этого. Пожалуйста, поверь. Ему сейчас очень нужны друзья. Пожалуйста, не отворачивайся от него сейчас, когда над ним снова сгущаются тучи.

— Ему очень повезло, что он встретил тебя, Энни, — сказал Сэм. — Не беспокойся. Мэт всегда может на меня рассчитывать.