Что-то тревожило Везавия. Ничего конкретного, просто какие-то неясные мелочи, которые пока не складывались в четкую картину. Но сон они отогнали напрочь. Везавий и не предполагал раньше, какой бывает тяжелой и утомительной ночь. А утро… Утро действительно было похожим на рождение нового дня. Нового дня и новой жизни.
Еще не взошло солнце, а Везавий уже был на ногах. Ему нечем было заняться в такую рань, и он, чтобы как-то отвлечься от невеселых мыслей, пошел к рыбакам на пруд.
***
— Где ты пропадал? Я тебя обыскалась.
— Порыбачил немного. — Везавий показал связку мелкой рыбы и направился в дом.
— Подожди. — Маура преградила ему путь. — Что происходит, Везавий?! Что с тобой? Почему ты опять избегаешь меня? Я не думала, что все будет так после твоего возвращения.
Везавий опустил голову.
— Не надо, Маура…
— Что не надо, Везавий?! — вспылила Маура. — Объясни мне! Я ничего не понимаю!
— Я боюсь.
— Что-о?!
— Мне страшно, Маура. — Везавий положил рыбу на крыльцо и сам сел рядом. — Когда я вчера вернулся, мне было просто тошно. Тошно от того, что Лада уже нет, что он больше никогда не сможет обругать меня или… похлопать по плечу и назвать хорошим парнем… Этого уже никогда не будет! Но со временем я бы смирился. Поверь мне, Маура, я бы смирился с этим! Но когда ты привела Рафи и она, узнав о Ладе, убежала, — мне стало по-настоящему страшно. Я даже не знаю, чего конкретно боюсь. Здесь все: и одиночество, и чувство вины, и ощущение неопределенности, и еще много чего другого, о чем не думаешь, но что постоянно присутствует во мне. Я боюсь, Маура. Боюсь всего: этого сверкающего дня и яркого солнца, темной ночи и странно манящей луны. Боюсь тебя и боюсь остаться один, боюсь еще раз увидеть Рафи и боюсь не увидеть ее больше никогда. Всего за одну ночь страх стал моей второй натурой.
Маура провела по волосам Везавия.
— Ты просто устал. Ты вымотался, и тебе необходимо отдохнуть. А я подожду, не беспокойся. Мне и самой тяжело, а уж каково тебе и представить трудно.
— Нет, это не усталость…
— Подожди! — Маура ладонью прикрыла Везавию рот. — Вот отдохнешь, и тогда поговорим. Ты должен как следует выспаться. И если тебе не удалось сделать этого ночью, попробуй сейчас. Я понимаю, ты слишком подавлен, но поверь мне, усталость побеждает все, даже боль и страх.
— Хорошо, — Везавий поднялся, — если получится уснуть, я посплю.
Не очень-то веря в успех предстоящего дела, Везавий направился в комнату наверху дома. Он еще думал о своих страхах, когда, опустившись на кровать, неожиданно уснул. Почти тотчас вошла Маура и, увидев спящего Везавия, с облегчением вздохнула.
— Теперь все будет хорошо, — тихо произнесла она.
Маура уложила Везавия поудобнее и аккуратно накрыла теплым пледом. На сердце у нее опять стало легко и спокойно, будто вновь вернулась надежда на счастье. А она имела право быть счастливой. Она ждала этого долго и безропотно.
***
Страх… Страх… Страх… Никуда от него не деться — он повсюду. Раньше усталость как-то сдерживала его, а теперь страх, словно почувствовав свободу, развернулся вовсю.
Везавий посмотрел на Мауру. Она что-то весело щебечет и ни о чем не подозревает. И не надо ей знать, пусть думает, что все хорошо.
— Ну вот, готово. — Маура подняла вверх рубаху Везавия, на которой она заштопывала дыры. — Теперь твоя одежда хоть чуть-чуть похожа на одежду.
— Спасибо. — Везавий поцеловал Мауру в щеку и в который раз заставил себя улыбнуться. — Что бы я делал без тебя?
— Ходил бы ободранным, — просто ответила Маура.
— Да, конечно, но я не в этом смысле. Маура густо покраснела.
— А в каком же? Везавий задумался.
— Как бы это объяснить? Понимаешь, я никогда раньше не чувствовал себя нужным кому-нибудь. Я и не предполагал, что может найтись человек, которому будет в радость стирать и штопать мою одежду.
— Но мне действительно приятно это делать…
— Я верю, верю. Мне просто страшно потерять… Везавий в испуге замолчал. Он опять проговорился.
Слово «страх» не должно было слететь с его губ!
— Ты боишься потерять меня? — спросила Маура. Везавий кивнул головой.
— Как-то уж слишком нереально мое счастье, — тихо сказал он.
Везавий нежно обнял Мауру, прижав ее к своей груди. «Кажется, она ничего не заметила».
— Дурачок, какой же ты дурачок. — Маура посмотрела в лицо Везавию. Ее глаза сверкали, будто сама любовь отражалась в них. — Мы теперь всегда будем вместе. Поверь мне, я знаю!
В одном импульсивном движении губы Мауры прильнули к губам Везавия, а ее сердце радостно затрепетало от близости с любимым человеком.
Поцелуй длился, казалось, целую вечность. И он по-настоящему захватил Везавия. Но с каждым мгновением увеличивался страх… и ярость. Жуткая звериная ярость на этот въедливый непонятный страх. Везавия начало трясти. Сладострастные губы Мауры касались его рта, вызывая неясные ощущения и непонятные желания. Везавий чувствовал их нежную горячую плоть… Плоть, которую он возжелал… Плоть, которую хотелось грызть и рвать…
Везавий пошире раскрыл рот, и чувственные губы Мауры коснулись его зубов. Плоть звала и манила…
Опомнившись, Везавий вдруг резко отпрянул.
— Что с тобой? — в испуге спросила Маура. Опустив глаза, Везавий закашлялся.
— Кажется, что-то попало в дыхательное горло. Пойду выпью воды.
Не поднимая глаз, Везавий встал, но Маура остановила его.
— Не надо, посиди, я сама принесу тебе воды. Маура вышла, а Везавий, словно зверь в клетке, заметался по комнате.
«Что это было?! Просто мерзкие воспоминания? Не похоже. Может, связь с миром драдов все еще действует?! Вполне вероятно, но при чем же здесь я?! Я выстоял там, а уж тут и подавно смогу! А может, это просто мои страхи? Точно, они! Мне было все время страшно, и я злился. Надо просто взять себя в руки, успокоиться! Мне нечего бояться! Нечего!!!»
Полный решимости, Везавий вышел из комнаты и спустился вниз. Маура стояла возле колодца. Она держала в руках наполненный водой глиняный кубок и любовалась звездами.
— Маура! — позвал Везавий. Девушка вздрогнула.
— Красиво, — произнесла она, увидев Везавия. — Никогда не видела такой звездной ночи. Знаешь, кого я сейчас вспомнила?
— Кого? — поинтересовался Везавий.
— Того воина возле трактира, помнишь? Он выдал тогда нас толпе. Ведь он тоже из Речи, из личной охраны моего отца. Не понимаю, почему он так поступил?
— Из страха. Он перевел внимание толпы со своей персоны на нас. — На секунду Везавий замолчал. — А ночь действительно прекрасна, — произнес он, взглянув на звезды. — Лад особенно любил такие ночи.
— Пойдем в сад, — неожиданно предложила Маура.
— Пойдем, — согласился Везавий.
Ночной сад. Он благоухал ароматами весны и мог заворожить любого, кто хоть немножечко стремился к сказке — сказке любви.
Везавий медленно приблизился к Мауре. Она прерывисто дышала и с томным ожиданием смотрела на него. Везавий взял ее за руки и прижал к себе. И губы их опять соединились и повергли окружающий мир в опьяняющий водоворот чувств.
На этот раз страха почти не было. Вернее, он был, но Везавий так глубоко спрятал его, что даже перестал ощущать. Только непонятная тревога — тревога, а не страх — осталась в душе.
В упоении чувств Везавий продолжал целовать Мауру. Он наслаждался ее прелестным телом, созданным для любви. Губы, нежная бархатная шея, плечо… Как-то само собой просторное платье Мауры соскользнуло к ее стопам. Везавий провел ладонями по обнаженному телу девушки — сверху вниз — и нежная девственная плоть вздрогнула, откликнувшись на его ласки.
Тревога в душе Везавия усилилась. Но он тут же забыл о ней, когда оказался во власти неведомых ранее чувств. Его разум больше не контролировал ситуацию.
Обнаженное разгоряченное тело Мауры грациозно опустилось в прохладу густой травы. Оно звало его. Звало так же, как та розовая плоть в пещере.
Не осознавая своих действий, увлекаемый лишь вихрем неведомых ранее ощущений, Везавий опустился рядом с Маурой. Его ладони коснулись еще не совсем сформировавшихся грудей девушки и медленно стали опускаться все ниже и ниже. Глаза Мауры в блаженстве закрылись, а ее живот — в такт прерывистому дыханию — начал перекатываться какими-то особыми, чувствительными к ласкам волнами.
Опьяненный блаженством, погрузившись всем своим существом в него, Везавий и не заметил, как вдруг что-то резко в нем изменилось, будто разорвались цепи, сдерживающие нечто чужое и жуткое — неприемлемое для человека.
Лишь когда пронзительный вопль Мауры достиг его опьяненного разума, он увидел шесть глубоких кровавых полос на ее животе. Шесть следов от его огромных когтистых лап.
И тогда, охваченный паникой, не в состоянии больше сопротивляться, Везавий задрал кверху голову и жутким громогласным воем оповестил мир о рождении нового зверя.