Высоко над Оби-Ваном и Джессоном стояла столица Орд-Цестуса – ЧикатЛик – метрополия с шестью миллионами жителей, пристроившаяся в природном лавовом пузыре, видоизмененном ульем. Естественный серый глянец пузыря светился радужным светом, отражая цвета городских огней и голодосок. ЧикатЛик, способный похвастаться архитектурными изысками сотни культур, представлял собой лес вьющихся шпилей и надземных трамвайных линий. Воздушные трассы наводняли дроидные челноки, такси, персональные флайеры и вагонетки всех мастей. Стены пузыря скрывали от глаз сеть транспортных систем, проложенных в земле: железных дорог и маглевов – технологических чудес, перевозящие рабочих, руководство, руду и оборудование.

Но здесь, глубоко под улицами ЧикатЛика, был только улей. Поколения его строителей прорыли ходы в земле. Текстура стен, внешне напоминавшая жеваный дюракрит – ее Оби-Ван замечал и где-то в ЧикатЛике – была явным следом строителей-кси'тинг.

В глубинах самых нижних туннелей вдоль стен росли прямоугольные участки аккуратно подрезанных белых грибов, испускавших ровное голубоватое свечение.

– Это ваша система освещения? – спросил Оби-Ван.

Джессон кивнул.

– За грибами здесь хорошо ухаживают – их подкармливают и подрезают. Далеко позади они растут бесконтрольно, вгрызаясь в стены и понемногу расширяя туннели.

Грибы разъели камень до такой степени, что он начал походить на поверхность древней скульптуры. Пробежавшись пальцами по стене, Оби-Ван почувствовал, что читает древнюю книгу тайной истории кси'тинг.

– Как много чужеземцев здесь было? – спросил он.

– Ты – первый, – ответил Джессон.

Оби-Ван вздохнул. Голос Джессона был бесстрастен и холоден. Им с кси'тинг придется прийти к взаимопониманию, но лучше отложить это до той поры, пока они не проведут вместе еще немного времени.

– Куда ведет этот путь?

Джессон обернулся к нему, усмехнувшись.

– Послушай, джедай. Я следую приказам, и веду тебя с собой, но мне это отнюдь не нравится. Вы, чужеземцы, разрушили нашу планету. Вы обманывали нас и промывали нам мозги, подкупили наших вождей…

– Если ты говоришь о Куилле, то его изгнали из совета.

– И заменили на Дурис, – сказал Джессон. – Сомневаюсь, что она многим лучше.

– Если ты столь низкого мнения о своих лидерах, зачем тогда повинуешься им?

Джессон выпрямил спину.

– Я повинуюсь воспитанию и законам клана. Я верен улью, не только совету. Сейчас совет желает возвращения королевских особ. И я помогу ему сделать это. – Его крылья слегка затрепетали. В свете грибов они казались листами бледно-голубого льда. – Не сомневайся, джедай. Ты пойдешь со мной. Но фантазии насчет твоих великих способностей не спасут тебя в глубинном улье. Может, Дурис и верит, что какой-то колдун с Корусанта однажды спас бедных, невежественных кси'тинг, но я – не хныкающая личинка, чтобы верить в такие байки.

– Согласен, – сказал Оби-Ван, когда они двинулись дальше. – Сам я тоже никогда об этом не слышал, и не прошу тебя верить.

Джессон подернул плечами, но, похоже, остался доволен, что Оби-Ван не стал его убеждать.

– Колонизированный народ почти всегда проникается духом своего угнетателя. Желание обрести спасителя-чужеземца вызывает жалость. Унижает улей.

Оби-Ван уже собирался ответить, как вдруг Джессон вскинул верхнюю пару рук.

– Молчи.

Кси'тинг миновал завесу свисающих грибов. Пройдя вслед за ним, и оказавшись по другую сторону, Оби-Ван услышал ровный тихий гул. Похоже, грибы служили ширмой.

Внезапно у Кеноби перехватило дыхание; он ощутил себя в совершенно иной реальности, где условной была даже сама гравитация.

С потолка пещеры свисал ряд пухлых голубых сфер, словно бы прикрепленных к ней невидимым клеем. Не видно было ни ног, ни рук, ни хоть чего-нибудь, походящего на лицо. Джедай предположил, что существа принадлежали к тому же виду, что и ассистент регента Дурис, Шар-Шар, хотя и были гораздо больше размером. Сквозь их "тела" слабо просвечивали тонкие голубые вены. В тусклом свете грибов виднелись медленно пульсирующие органы и нечто, похожее на раздутый желудок или мочевой пузырь.

– Что это за создания? – спросил Оби-Ван.

– Это зиитса. Мы кормим их, и они дают пищу, называемую молоком жизни. Когда-то наш народ держал их при себе, и мы жили вместе. Но со временем к ним пришли разум и воля. Тем, кто пожелал примкнуть к нашему обществу, позволили сделать это, а выбравшим более мирное, спокойное существование, получили желанное.

Джессон вздохнул, и, казалось, на мгновение позабыл о презрении к Оби-Вану.

– Молоко жизни – большой деликатес. – Он обернулся к джедаю. – Как чужеземец, ты можешь отведать его с большей легкостью, чем большинство кси'тинг.

Синеватая поверхность зиитса испускала умиротворяющее, спокойное свечение, но даже прояви Джессон большее радушие, Оби-Ван не стал бы проводить дегустацию. Никогда не знаешь о побочных эффектах чужой еды, пусть даже не опасной. В ближайшие часы придется полагаться только на такие чувства.

В помещении было тепло, почти до неудобства жарко, и Оби-Ван быстро понял, что жар исходил от множества сплоченных тел.

Пока он наблюдал за созданиями, гладкая поверхность одного из шаров повернулась. Появилась выпуклость, похожая на нос, а затем и две глазницы, как будто всплывшие на поверхности масляной лужицы. Оби-Ван моргнул, и вздрогнул, когда такие же лица появились на двух других сферах. Лица обретали обобщенные черты, превращаясь в нечто среднее между кси'тинг и человеком – как если бы зиитса совсем не имели своего облика, и заимствовали его у пришельцев.

Три сферы с лицами заворочались, чтобы посмотреть на незваных гостей, пробудивших их от долгого, плодотворного сна.

Оби-Ван услышал булькающий звук, и решил, что это аналог речи зиитса. Они переговаривались друг с другом, быть может, пытаясь понять, кто же этот чужеземец…

Нет… не кто, а что. Если Джессон не ошибся, здесь не был ни один чужак, а значит, зиитса никогда прежде не видели человека.

Помещение было размером с ангарную палубу звездного крейсера: необъятное и глухое к беспрестанному бормотанью. Оби-Вану казалось, что он идет по комнате со спящими детьми – разве что всюду были беспокойные лица, возникавшие на гладких поверхностях свисающих с потолка и игнорирующих гравитацию пузырей. Когда один из них сформировал губы и едва различимый рот, Оби-Ван ошеломленно остановился. Пока он наблюдал за сферой, на голубой поверхности всплыло его лицо – проступила даже борода.

И затем уголки рта зашевелились.

– Оно пытается общаться, – потрясенно прошептал Оби-Ван.

– Оно спит, – сказал Джессон. – А ты – часть сна.

Шар повернулся, следя за путниками, идущими к дальнему концу каверны. Туннель здесь был темнее, чем в обиталище зиитса, и Оби-Ван унес последний образ – улыбку спящего, лишенного разума существа – с собой в темноту.