Смитти завопила, потом зарылась лицом в колени. И тут Хэнк тоже увидел рифы. «Вот как это бывает. Ну, прощайте...»

Он закрыл глаза в ожидании удара. Стена воды чуть не расколола лодку. Хэнку показалось, что Господь Бог стукнул его по шее, но он отряхнулся от воды, чтобы посмотреть, откуда же их накрыла последняя волна. Было такое впечатление, что она пришла с другой стороны. Но Хэнк не успел это обдумать – их накрыла следующая волна, и пена забурлила на брезенте. Рифы все еще были впереди, но теперь их накрывали еще волны, которые шли уже от скал. Шлюпка опять поднялась на волне, но не полетела вперед, а как бы застыла на месте, остановленная рукой великана. Валы накрывали их один за другим, но лодка не двигалась вперед. Едва дыша от обрушивавшейся на него воды, Хэнк оглянулся и все понял. Понял, в чем было дело. Их перенесло над первой грядой рифов, но вместо того, чтобы разбиться о скалистый берег, они удержались... на швартовочной цепи, к которой Смитти привязала подобранные в море чемоданы и сундуки. Они застряли, как крючок, в рифах, и лодка болталась, как на якоре. Хэнк не верил своим глазам.

– Ну, не теперь! Еще поборемся. – Он не договорил, вода залила ему рот и нос.

Лодка прогнулась и чуть не перевернулась. Хэнк, не медля больше ни секунды, отрезал веревку, которой он был привязан к сиденью. Смитти что-то крикнула, и он почувствовал, как она опять схватила его за ногу. Он пополз к цепи.

«Продержаться хотя бы еще несколько минут». Он продвигался медленно, но наконец ему удалось схватить цепь. Он зацепился ногами за сиденье и стал тянуть цепь, перебирая по ней руками и стараясь подтянуть лодку к рифу. Это была тяжелая работа. Цепь была скользкой. Ему с неимоверными усилиями удавалось преодолевать всего по нескольку сантиметров. Но самое худшее было то, что он не знал, сколько еще времени выдержит ниточка, связывающая их с жизнью. Если она выдержит. Одной волны было достаточно, чтобы разорвать ее, и тогда они понесутся прямо на рифы. Но тут лодку боком ударило о скалы и опять накрыло волной. Хэнк закашлялся, и руки его снова заскользили по цепи, как по водоросли. Он выругался, закричал и нечеловеческим усилием остановил лодку. Он держал ее так крепко, как это только было возможно. Затем рядом с ним оказалась Смитти, она тоже схватилась за цепь и, прокричав ему: «Не останавливайся!» – стала тянуть ее изо всех сил.

Они работали вдвоем, рука об руку, с адским напряжением, несмотря на волны. Вскоре лодка стукнулась о скалы, сразу за этим обрушилась волна, но они держались с отчаянием обреченных. Хэнку удалось ухватиться за корму и вместе с очередной волной сделать последнее мощное усилие. Рывком лодка продвинулась вперед и скользнула в расселину скалы.

– Хватай детей и выбирайся! – крикнул он, борясь с морем за обладание лодкой.

Смитти передала ему скулящую Лидию. Он подсадил девочку, дважды пригрозил ей, и она оказалась в защищенной от волн выемке под прикрытием скалы.

– Жди там и прекрати ныть!

Затем Смитти подтолкнула Теодора, который, естественно, сначала подсунул Хэнку козу. Хэнк, конечно, послав козу ко всем чертям, бросил ее Лидии, затем поднял ребенка, который уже сам переполз в укрытие, поближе к сестре и козе.

Теперь настала очередь Смитти, прижимавшей к себе Аннабель, но следующий вал воды сбил их с ног. Хэнк, державший лодку на последнем дыхании, услышал за спиной крики Смитти и плач Аннабель.

– Смитти, вставай!

Она каким-то чудом сумела подняться, прижимая Аннабель к груди.

«Иди же, милая».

Она подползла – хотя и невозможно было представить, как ей это удалось, – и через мгновение оказалась в относительной безопасности. Следующая волна перевернула пустую лодку вверх дном и прибила к расселине. К несчастью, якорь полетел вслед за лодкой, и холодный металл ударил Хэнка по голове. Мгновенная острая боль пронзила его, и что-то теплое потекло по правой стороне лба и глазу. Он смахнул кровь и увидел прямо перед собой ржавые звенья цепи. Не думая о том, что делает, он взял якорь и, размахнувшись им, как молотом, вогнал его в утес.

Шлюпка была небольших размеров, но она могла послужить хоть какой-то крышей и защитить их от стихии. Волны били в днище лодки, и скорее всего она недолго бы продержалась, если бы не якорь с одной стороны и цепь с сундуком – с другой.

Хэнк дышал часто-часто, кровотечение усилилось. Он повернулся к ним. Дети и Смитти были в безопасности. Он увидел на их лицах неподдельный ужас.

– У тебя кровь! – закричала Смитти, протягивая к нему руки.

Затем все закружилось, и в глазах у него потемнело.

Маргарет попробовала вытащить якорь, но он даже не шелохнулся. Она дернула еще раз, потом выронила цепь и вытерла руки подолом платья. У нее не хватило сил ни ослабить цепь якоря, ни подтянуть сундук. Она вернулась в расселину. Хэнк все еще лежал без сознания. Тут же были дети с неизменной козой. Шторм недавно кончился, хотя она не могла бы сказать когда. Она совершенно потеряла счет времени. Маргарет понимала, что должна предпринять что-то. Они не могут здесь оставаться. Надо подумать и выбираться отсюда. Лидия играла с Аннабель. Вдруг девочка спросила:

– Что мы будем делать?

– Пока не знаю. Я не могу вытащить якорь, поэтому мы не можем выбраться.

Маргарет села и, склонившись, положила голову Хэнка на колени.

Дети смотрели на тоненький ручеек темной крови, струившейся у него из раны на лбу. Маргарет слегка прикоснулась к нему обрывком платья.

– Я думаю, он скоро очнется и все будет в порядке, – сказала она бодрым голосом. Но, скорее, она пыталась подбодрить себя. Она совсем не была уверена, что все будет хорошо.

Но по крайней мере они были живы. Хэнк, несмотря на рану, тоже был жив. Грудь его поднимается, значит, он дышит. Рана его шла от черной брови вверх, по лбу, и исчезала в волосах. Именно там и была ее самая глубокая часть. Его загорелая кожа была слишком темной и поэтому не казалась бледной, но губы были серого оттенка. В этом не было ничего хорошего. Вдруг он еле слышно застонал.

– Мистер Уайатт?

Ничего. Никакого ответа.

– Хэнк?

Он опять застонал.

– Ты слышишь меня?

Она оглянулась на детей, снова на него. Если обморок продлится, надо срочно что-то делать.

– Хэнк?

Его дыхание было медленным и ровным.

Она опять прижала лоскуток материи к ране, обеспокоенная тем, что приходится применять силу, чтобы остановить кровь.

– Не знаю, какова именно твоя профессия, но ты, милая, явно не Флоренс Найтингейл.

Его нос был в десяти сантиметрах от ее груди, отделенной от его горячего дыхания тонкой батистовой преградой.

– Я был прав, – он причмокнул, – сквозь это платье видно решительно все.

Его лукавый взгляд переместился от ее груди к глазам, он ей подмигнул.

– У тебя две секунды, чтобы убрать голову.

– А то что? – Он не двинулся, только ухмыльнулся.

Маргарет слегка наклонилась и прошептала:

– Получишь по носу!

– Почему-то я тебе верю, Смитти, – послышался его гнусный смешок, который был ей так же приятен, как щелчок по носу.

Хэнк быстро сел и поморщился, затем обхватил руками голову и чертыхнулся. Опустив руки и с удивлением увидев кровь, спросил:

– Что это было?

– Тебя ударило якорем, – ответила ему Маргарет и взяла у Лидии ребенка.

Укачивая Аннабель, она ехидно добавила:

– К счастью, удар пришелся по голове, иначе он бы тебя убил.

Хэнк подозрительно посмотрел на нее, во взгляде было обещание возмездия.

Она невинно улыбнулась в ответ и продолжала качать ребенка.

– А когда кончился шторм?

– Трудно сказать. Некоторое время назад.

Хэнк поднялся и начал раскачивать лодку. Вскоре якорь, который она не смогла даже сдвинуть, стал поддаваться. Он схватил цепь обеими руками, освободил якорь и наклонил шлюпку на одну сторону. Все, что они смогли увидеть перед собой, было неширокой полоской розоватого неба, но этот вид показался им просто прекрасным, ведь еще совсем недавно Маргарет была убеждена, что скалы – последнее, что она видит в жизни.

Хэнк полез на скалы, а она повернулась к Лидии и Теодору, которые были увлечены разговором с козой. Как заботливые родители, они убеждали животное, что все уже позади и теперь все будет в порядке.

– Эй, Смитти!

Она взглянула наверх. Солнечный свет бил ей прямо в глаза, и сначала ей ничего не было видно. Она только слышала мерный плеск волн о берег, крики чаек, чувствовала приятные свежие ароматы тропических растений.

– Иди сюда. Посмотри, – позвал ее Хэнк.

Она с трудом вскарабкалась на скалы, так как у нее на руках была Аннабель. На коленях она добралась до плоской вершины скалы и застыла на месте. Она не могла вымолвить ни слова, не дышала, казалось, сердце и то перестало биться.

Перед ней лежала широкая бухта небольшого островка в тропиках. Над ней и над зелеными холмами переливалась насыщенная цветами радуга. Вдали высился темный конус вулкана, на его высокой стройной вершине притулилось белое кудрявое облако, и поэтому казалось, что небо касается острова. Вода в бухте поражала всеми мыслимыми и немыслимыми оттенками голубого и синего, от цвета морской волны до бледно-зеленого. У самого берега отливающая серебром вода пенилась, как сахарная вата, и исчезала в мокром песке. Вдоль берега было множество высоченных пальм и цветущих кустов.

Даже небо здесь было другим. Предзакатное солнце огромным желто-розовым шаром катилось на запад, окрашивая облака в жемчужно-серые цвета. Это было то же самое небо, та же самая земля, но это было слишком красиво, чтобы быть землей. Может быть, она так остро переживала красоту этого обыкновенного для тропиков места потому, что никогда раньше не испытывала таких острых ощущений, не сталкивалась с нетронутой природой далеких островов. Радуга рассеялась, как вчерашние мечты. На поляне белый песок слегка окрасился в розоватые тона заката. Облако заслонило солнце, но воздух был теплым. Кокосовые пальмы слегка качались под теплым бризом, похожие на широко распахнутые ладони, ласково приветствуя вновь прибывших. Цвет листьев на ее глазах изменился от зеленого до фиолетового, а море стало из серебряного розовым.

Удивленная тем глубоким впечатлением, которое произвел на нее остров, Маргарет наблюдала за изменением окружающей природы.

Нельзя сказать, что это был первый остров, который она видела в своей жизни, или первый закат, или такое розовое небо после шторма. Она видела множество великолепных пляжей: северное побережье Калифорнии недаром ими славится.

Но на этот раз все было совсем по-другому. Ей трудно было поверить, что это тот же самый Тихий океан, который был знаком ей с самого детства. Остров, лежащий у ее ног, покорил ее не просто чувством умиротворенности. Она не просто преклонялась перед его сказочной красотой. Он был нетронут, как будто мир прошел мимо него. Его как будто сама природа спрятала, чтобы защитить, сохранить в неприкосновенности такую драгоценность.

Дети молча к ним присоединились, сначала осторожно, потом с любопытством, затем начали оживленно болтать, показывая друг другу цветы и птиц, растения и ярких рыб. Аннабель тянула ее за ворот платья вниз, но Маргарет только крепче обнимала ее.

Девочка трогала ее за плечо, хотела привлечь внимание, но Маргарет не могла оторваться, даже отвести глаза. Единственное, на что она была способна, это прошептать:

– Это земной рай.