Не считая света, исходящего от бассейна, на заднем дворе стояла кромешная темнота. Я пришла сюда, чтобы побыть в одиночестве, но подойдя к воде, я обнаружила, что не я одна искала уединенное местечко.

В бассейне плавала Селин Делакруа.

Подойдя ближе, я увидела, что она включила инфракрасное освещение. Как и весь остальной дом, бассейн был создан для нашего обучения. На его дне светился силуэт тела.

Брызги — видимые только под инфракрасным излучением — виднелись на кромке бассейна.

Много месяцев назад Дин показал мне это. Он пытался убедить меня покинуть программу «Естественных». Он сказал, что убийства и хаос — не тот язык, на котором стоит говорить человеку.

Осознав, что она не одна, Селин обернулась ко мне.

— Не обижайся, — сказала она, — но у вас совершенно не выходит скрывать то, что вы работаете на ФБР.

Эта девушка была сестрой Майкла. Здесь она была в безопасности. Но если она здесь задержится, это может измениться.

— Ты должна уехать отсюда, — сказала ей я. — Вернуться в университет.

Селин подплыла к краю бассейна и выбралась из него. По её телу стекала вода. Наверняка ей было холодно, но она не поежилась.

— Я не очень-то хороша в том, что я должна.

Я не единожды слышала, как Майкл говорил эти же слова.

— Ты в порядке? — спросила Селин.

— Нет, — я не стала вдаваться в подробности и задала ей тот же вопрос. — А ты?

Она присела на краю бассейна, свесив ноги в воду, и закинула голову к небу.

— Я тут решила попробовать кое-что новое, — сказала она мне. — Абсолютная честность. Никаких секретов. Никакого вранья, — вот она, девушка с картины — девушка, нарисовавшая собственный автопортрет ножом. — Так что я отвечу на твой вопрос, Кэсси. Я не в порядке. Я невероятно и, скорее всего, бесповоротно запуталась. Вот, что происходит, когда в семь лет ты узнаешь, что твой отец — вовсе не твой отец, а его лучший друг. Вот, что происходит, когда в четырнадцать твоя мать по пьяни рассказывает твоему биологическому отцу, что ты — его дочь. А, в конце концов, этот биологический отец понимает, что ты знаешь, и загоняет тебя в угол в твоей собственной студии, чтобы сказать, что твой отец — человек, который тебя растил, его деловой партнер и, предположительно, друг — разрушил тебя. Что ты стала бы кем-то намного большим, если бы тебя контролировал он. Что, будь у него шанс, он бы выбил из тебя эту дурную кровь, когда ты была младше, как он делал со своим сыном.

Дурная кровь. Я могла представить, как Тэтчер Таунсенд произносит эти слова, могла представить, как он выбивает из Майкла слабость, которую он видел в самом себе. А затем я подумала о Лорел — о том, как её растили и о том, чего от неё ждали.

Кровь принадлежит Пифии. Кровь принадлежит Девятке.

— Как ты узнала? — хрипло спросила я, пытаясь сосредоточиться на том, что происходило здесь и сейчас, а не на том, чего мои действия стоило единственному человеку в мире, которого я клялась защищать. — Когда тебе было семь, как ты узнала, что Тэтчер Таунсенд — твой отец?

— Я посмотрела на его лицо, — просто ответила Селин. — И посмотрела на своё — не черты лица, не глаза, губы или нос, а строение лица. Кости.

Я оглядела на лицо Селин, в поисках схожести с отцом Майкла, но ничего не увидела.

Видимо, Селин уловила мой скептицизм.

— Я никогда не забываю лица. Могу один раз взглянуть на человека и понять, как лицевые кости его черепа выглядят под кожей. Знаю, жутковато, но что сказать? — она пожала плечами. — Естественный талант.

Дыхание застряла у меня в горле. Селин не знала подробностей программы — она не знала о том, почему ФБР собрало нас здесь или о наших умениях. Она не знала, что означало быть Естественным, с большой «Е». Но я вспомнила слова Майкла о том, что с самого детства она рисовала только лица, а затем — о цифровом рисунке, на котором она изобразила себя с Майклом. Она взяла их детское фото и с невероятной точностью состарила их лица.

Существуют программы для состаривания фотографии, — слова Слоан эхом отдавались в моей голове, пока я думала о том, какую роль гены сыграли в том, чтобы мы стали Естественными. Наше окружение довело наши таланты до совершенства — но они были с нами с самого начала.

А Селин была сестрой Майкла.

— Я правда думаю, что тебе лучше уехать, — мой голос походил на наждачную бумагу. — Но прежде чем ты уедешь, мне нужно одолжение.