Невозможно. Только этим словом можно было описать рисунок Селин. Несколько часов спустя и сидела напротив Кейна Дарби в ближайшем офисе ФБР. По одну сторону от меня сидела агент Стерлинг, по другую — Дин. Я поймала себя на том, что таращусь на лицо Кейна — на знакомые мне черты. У меня пересохло в горле, а в моей голове вертелись мысли.

Ты жив. Ты здесь. Но твоё лицо было на портрете.

Твоё лицо я видела в своих воспоминаниях.

Его тело лежало у подножья лестницы, его кровь была на руках моей матери. Этому должно было найтись объяснение, и я знала, что смогу заставить Кейна всё мне рассказать. Но стоило мне взглянуть на него, я замерла, словно ныряльщик, стоящий на краю скалы и глядящий на волны, разбивающиеся о скалы.

— Моя мать когда-нибудь упоминала про П.Л.О.? — каким-то образом мне удалось сформировать слова. — Поведение. Личность. Окружение.

— Лорелея учила тебя своим трюкам, — произнёс Кейн. Даже по прошествии десяти лет, когда он произносил её имя, в его голосе эхом отдавались эмоции.

— Она была хорошим учителем, — мои слова звучали спокойнее, чем я себя ощущала. — Достаточно хорошим, чтобы время от времени ФБР считало мои навыки полезными.

— Ты — ребенок, — предсказуемый протест Кейна успокоил меня и вернул меня к тому, что происходило здесь и сейчас.

— Я человек, который задаёт вопросы, — ровным тоном поправила я. Инстинкты подсказывали мне, что агент Стерлинг была права — если бы мы опробовали эту тактику, прежде чем мы узнали личности наших жертв, я бы не смогла вытянуть из Кейна ни слова.

Но реконструкция лиц, которую провела Селин, всё изменила.

Через несколько секунд ты узнаешь, что это реально. Что секреты твоей семьи всплывают на поверхность. Что сопротивляться нет смысла.

Что сила кары блекнет перед признанием.

— Мы опознали тела, которые нашли на Ранчо Покоя, — я дала Кейну время, чтобы гадать о том, блефовала ли я, а затем взглянула на агента Стерлинг. Она передала мне папку. Я опустила на стол первый портрет.

— Сара Саймон, — сказала я. — Она вступила в секту твоего отца, а потом — как все считали — сбежала из города, потому что секта оказалась не тем, на что она надеялась.

— Вот только это не так, — подхватил Дин. — Сара так и не уехала с территории секты, потому что кто-то убил её. Судя по вскрытию, асфиксия. Кто-то — скорее всего, мужчина — сжал руки на её шее и задушил её.

— Суть удушения — во власти, — я прекрасно знала, как странно было Кейну, знавшему меня ребенком, слышать от меня подобные слова. — Это — что-то личное. Интимное. А после, чувство… завершенности.

Впервые выражение лица Кейна дрогнуло, и в его светло-голубых глазах появилось что-то ещё. Даже без помощи Майкла я знала, что это был не страх и не отвращение.

Это была злость.

Я положила на стол портрет мужчины с лицом Кейна.

— Это шутка? — спросил Кейн.

— Это лицо второй жертвы, — сказала я. Невозможно — но всё же факт. — Забавно, никто в Гейтере не упоминал о том, что у вас был брат-близнец.

Единственное разумное объяснение — это не Кейн лежал у подножья лестницы. Не Кейн был покрыт кровью.

— Возможно, — я поймала его взгляд, — никто в Гейтере об этом не знал. Пару дней назад вы сказали мне, что в детстве вы были любимым сыном, — я опустила взгляд на фото. — Но ваш брат был другим.

Иногда профайлер не должен был знать ответы на все вопросы. Иногда хватало знать достаточно, чтобы заставить кого-то ответить.

— Моего брата, — глядя на портрет, произнёс Кейн, — звали Даррен, — злость в его глазах сменила другая эмоция — что-то темное, полное омерзения и тоски. — Он шутил, что нас перепутали в роддоме — это он должен был быть Кейном — Каином. В его версии, я был Авелем.

— Вашему брату нравилось причинять боль, — Дин читал между строк. — Ему нравилось делать вам больно.

— Он и пальцем меня не тронул, — глухо ответил Кейн.

— Он заставлял вас наблюдать, — сказал Дин. Он прекрасно знал, каково это — и он никогда не сможет этого забыть.

Кейн оторвал взгляд от рисунка Селин.

— Когда мы жили в Калифорнии, он причинил боль маленькой девочке. Поэтому мы переехали в Гейтер.

Когда Кейн переехал в Гейтер, ему и его близнецу было всего девять.

— Из-за Даррена твой отец основал Ранчо Покоя, — теперь я видела в поведении Дарби-старшего что-то большее, чем его жажду власти и восхищения.

В покое я нашел равновесие. В покое я нашел мир.

— Даррену не позволяли выходить за территорию ранчо, — сказал Кейн. — Мы за ним присматривали.

Несколько дней назад у меня появилась теория о том, что причиной неестественного спокойствия Кейна было то, что он рос рядом с нестабильным, непостоянным и непредсказуемым человеком.

— Последователи вашего отца хранили Даррена в секрете.

Кейн закрыл глаза.

— Мы все хранили его в секрете.

Я вспомнила о том, как Малкольм Лоуелл сказал, что его внуку удалось забраться на территорию общины. О животных…

Не чистые убийства. Эти животные умирали медленно, в мучениях.

— Ваш брат дружил с Мэйсоном Кайлом.

Я подумала о том, каким монстром стал Найтшэйд. Он был таким даже в детстве? Был садистом?

— Мои родители думали, что Мэйсон хорошо влияет на Даррена. Что это полезно для всех нас. Почти как будто…

— Как будто вы были нормальными детьми, — закончила агент Стерлинг. — Как будто вашему брату не нравилось мучить животных — а когда удавалось, и людей.

Кейн так низко склонил голову, что его подбородок уткнулся в грудную клетку.

— Я потерял бдительность. Позволил себе поверить, что мои родители ошибались насчет Даррена. Что он не был сломан. Что он просто ошибся. Всего одна ошибка, вот и все.

— А потом убили семью Кайлов, — Дин прекрасно знал, каково было иметь на своих руках кровь чужих жертв.

— В тот день Даррен пропал, — Кейн закрыл глаза, переживая свои детские воспоминания. — Я знал, что он пошел к Мэйсону. Я пошел за ним, но когда я добрался туда…

Анна Кайл была мертва. Как и её муж. Её отец умирал…

— Мэйсон стоял там, — произнёс Кейн. — Просто… стоял. А затем он обернулся, посмотрел на меня и сказал: «Передай Даррену — я никому не расскажу».

Я почти слышала, как Малкольм Лоуелл говорил, что не его внук пытал тех животных.

Думаю, он наблюдал.

— Тогда ваш отец построил часовню? — спросила агент Стерлинг. Я перевела вопрос — построил камеру под часовней. Кандалы на стене. Не для заблудшей овечки из его стада, а для его собственного чудовищного сына.

Я попыталась представить себя на месте Кейна. Я знала, что отец держит моего близнеца взаперти. Кейн навещал Даррена? Видел, что с ним сделало заточение? Или просто бросил своего брата там внизу на многие годы?

Словно услышав мои немые вопросы, Кейн открыл глаза. На его лице застыла боль.

— Даррена можно было застукать перед умирающим щенком, и он бы сказал, что он этого не делал. Он клялся, что он не связан с нападением на Кайлов, — Кейн сглотнул. — Мой отец ему не поверил.

Ты тоже ему не поверил. Ты позволил своему отцу держать его в заточении. Годами.

Теперь я понимала, почему Кейн не мог уехать из города. Какое бы отвращение он не испытывал к манипуляциям своего отца, какой бы сломанной не было его семья, он не мог бросить своего брата.

— Он был моим близнецом. Если он был монстром, значит, и я — монстр.

— Через много лет вы встретили мою мать, — продолжила я. — И всё шло так хорошо… — слова застряли у меня в горле, когда я вспомнила, как Кейн танцевал с моей мамой на крыльце, как Кейн сажал меня на плечи.

— Как со всем этим связана Сара Саймон? — агент Стерлинг сменила тему. — Судя по всему, она присоединилась к Ранчо больше чем через двадцать лет после смерти семьи Кайлов.

— К тому времени я ушел с Ранчо, — судя по хриплому голосу Кейна, не только я погрузилась в воспоминания о моей матери. — Но, насколько я понимаю, Сара часто бывала в часовне.

Я слышала в голосе Кейна ужас.

— Сара узнала о Даррене, — сказала я, думая о камере, в которой Холлэнд Дарби держал своего сына.

— Она обнаружила комнату. Спускалась к нему, скорее всего, не раз. А когда ему надоело с ней играть, он её убил, — голос Кейна напоминал тупой нож. — Он сжал её горло руками, как ты и сказала. Власть. Превосходство. Личное. А потом он выбрался и пришел за мной.

Не за тобой, — мысленно поправила я. — Власть. Превосходство. Личное.

— Он пришел за той, кого ты любил, — я гадала о том, как Даррен узнал о моей матери. Возможно, он проследил за Кейном к нашему дому? Но все вопросы исчезли за воспоминанием, врезавшимся в меня с силой цунами.

Ночь. Звук удара на первом этаже.

Я попыталась встать на место своей матери. Сначала ты решила, что это был Кейн? Он попытался сделать тебе больно? Сжал руки на твоём горле?

Ты отбивалась.

Я подумала о том, как, всего несколько часов спустя, моя мать улыбалась и танцевала на обочине. Ты убила его.

Кейн закрыл глаза, словно он больше не мог на меня смотреть, не мог помнить об этом, но не мог и остановиться.

— Когда я добрался до дома Лорелеи, она исчезла. Как и ты, Кэсси. А тело Даррена лежало у подножья лестницы.

Я взглянула на всё это его глазами: брат, которого он ненавидел, боялся и любил, был мертв. Его убила женщина, которую он любил. Это ты был виноват в том, что он пришел за ней. Ты был виноват в том, что он сделал ей больно.

Ты был виноват в его смерти.

— Лорелея убила Даррена защищаясь, — предположила агент Стерлинг. — Если вы не рассказали ей о нём, она почти наверняка думала, что убила вас.

Я попыталась сопоставить всё это с матерью, которую я помнила и знала.

— Вы привели в порядок место преступления, — продолжила агент Стерлинг, не давая Кейну времени на передышку. — И привезли тело своего близнеца домой.

— Я никому не рассказал, — голос Кейну звучал по-детски. Словно голос мальчика, которого заставили хранить секрет его семьи, нести бремя его брата.

— Ваша семья закрыла Даррена под часовней, — мягко произнесла Стерлинг. — Он был мертв, а они всё равно заковали его в кандалы. А Сара Саймон — вы оставили её тело внизу. Вы позволили её семье верить, что она сбежала из города.

Кейн не ответил. Внутри него что-то треснуло и сломалось. Когда он наконец заговорил, он не стал подтверждать слова агента Стерлинг.

— В покое, я нашел равновесие, — он стал тенью прошлого себя. — В покое, я нашел мир.