За пять минут до звонка с последнего урока меня вызвали в кабинет директора.

— Тэсс, — произнёс он. — Могу я называть тебя Тэсс?

— Валяйте.

Он сложил руки на столе.

— Боюсь, мы получили кое-какие жалобы.

Я ждала, что он уточнит. Он ждал, что я заговорю. Но я умела ждать куда лучше него.

— Тебя обвиняют кое в чём серьезном. Агрессивное поведение. Шантаж. Кража.

Директор снова сделал паузу, но я снова промолчала. Единственным, кто мог обвинить меня в краже, был Джон Томас Уилкокс. Одна мысль о том, что он сообщил обо мне администрации, казалась абсурдной. Наверняка, он думал, что я не стану рассказывать директору о его проделках.

К сожалению, он был прав. Если бы Анна Хэйден хотела, чтобы администрация вмешалась в её ситуацию, она бы сама пошла к директору.

— Итак, ты здесь новенькая, — продолжил директор. — И я верю, что ученикам нужно давать кредит доверия, но нам будет проще оставить эти неприятные дела в прошлом, если ты позволишь нам обыскать свой шкафчик.

— В поисках чего? — Мобильного телефона? Джон Томас правда думал, что я достаточно глупа, чтобы хранить его в школе?

Тот факт, что я наконец-то заговорила, похоже побудил директора Рэлей к действиям.

— К сожалению, я не могу обсуждать с тобой подробности обвинений. В попытке препятствовать травле учеников, в Хардвике работает политика открытых дверей. Мы призываем учеников рассказывать нам о любых проблемах и гарантируем их конфиденциальность во время расследования.

В теории идея была неплохой. Но в реальности эта система провоцировала насилие.

— Я презираю издевательства, — сказала я директору. — И задир. Можно сказать, в этом мы похожи с моей сестрой.

Упоминание Айви подействовало именно так, как я и думала. Директор Рэлей едва заметно сжал зубы. Судя по тому, как он вёл себя во время встречи с Айви, он явно побаивался влияния моей сестры. Либо у неё была на него какая-то грязь, либо он боялся, что она может что-нибудь найти.

Директор предложил мне мятный леденец, а затем заставил себя улыбнуться.

— Если бы ты просто позволила мне провести простой обыск…

— Нет, — произнесла я. — Я так не думаю.

На стене за столом директора висела фотография. Пока вздувались вены на его лбу, я пересчитала людей на снимке: трое в заднем ряду, двое спереди и один немного сбоку. Директор Рэлей стоял между лысеющим мужчиной лет пятидесяти и мужчиной чуть постарше с копной седых волос. Я сразу же узнала его.

Уильям Кейс.

— Мне не нужно твоё разрешения для обыска, — тон директора снова привлек к нему моё внимание. Судя по тому, как он повысил тон, именно так должен был звучать голос авторитета.

Если вам не нужно моё разрешение, — подумала я, — тогда зачем вы о нём просили?

— Я думала, что Хардвик уважает частные жизни всех его студентов, — произнесла я. Так он сказал Айви. Богачи и политики отправляли сюда своих детей, потому что здесь было безопасно, а люди здесь умели держать языки за зубами. Почему-то я была уверена, что беспорядочные обыски шкафчиков не придутся по душе Попечительскому Совету — а если у директора не было чего-то более значительного, чем туманные анонимные жалобы, будет очень легко назвать любой обыск именно беспорядочным.

— Может, мне следует позвонить Айви, — я во второй раз упомянула свою сестру. — Уверена, мы можем разобраться со всеми этими обысками.

Директор суетливо ослабил галстук, словно тот его душил.

— Не думаю, что это необходимо.

— Как и я.

Мы с директором обернулись к двери. В дверном проёме, выглядя, словно самый настоящий сын своего отца, стоял Адам. Его взгляд был спокойным, но его присутствие — доминирующим.

— Адам Кейс, — представился он, пересекая комнату, чтобы пожать руку директора. — Я здесь, чтобы забрать Тэсс.

— Вы сказали, Кейс? — кажется, директор выглядел чуть бледнее, чем секунду назад. — И как же вы связанны с Тэсс?

Губы Адама изогнулись в улыбке, больше походящей на угрозу.

— Друг семьи, — ответил он. — Если у вас есть какие-либо опасения насчет её поведения, я с радостью передам их её сестре.

— Нет, — поспешно произнёс директор. — Никаких опасений. Уверен, это простое недоразумение.

— Уверен, так и есть, — слова Адама звучали, словно приказ. — Ты готова идти, Тэсс?

Я встала.

— Директор, — произнесла я, глядя ему в глаза. — Всегда рада вас видеть.

— Я хочу знать о том, что бы он нашел, обыщи он твой шкафчик? — спросил Адам, когда мы добрались до парковки. Он нахмурился не то от неодобрения, не то от удивления — я не могла сказать наверняка.

— Насколько я знаю, ничего, — я вытащила из телефона Джона Томаса батарею, чтобы никто не смог его отследить. И я уж точно была недостаточно глупа, чтобы хранить украденное в своём шкафчике.

— Так ты протестовала из принципа? — уголки его губ едва заметно дернулись. Удивление.

— Из принципа, что человек, анонимно нажаловавшийся директору, мог подбросить что-нибудь в мой шкафчик, — уточнила я. Адам долго, оценивающе глядел на меня, и я пожала плечами. — Я завела друзей.

— Да что ты говоришь, — Адам не прозвучал удивленным. Он открыл машину, судя по всему, принадлежащую ему. Я направилась было к пассажирскому сидению, но он остановил меня и протянул мне ключи. — Айви сказала, что ты хочешь научиться водить в Вашингтоне.

Прошло три дня со времен нашего чаепития с Айви, но она и слова не сказала о моей просьбе. Я предположила, что она забыла о ней или решила её проигнорировать.

— Почему именно тебя заставили учить меня «вождению в большом городе»? — спросила я у Адама.

— Никто меня не заставлял, — поправил меня он. — Я сам предложил свою кандидатуру, — он быстро обошел машину. — Я не доверяю Боди, когда дело доходит до ограничений по скорости, и только дурак доверится Айви за рулём.

— Она плохо водит? — было приятно подумать о том, что моя сестра хоть что-то делала плохо.

— Худшая из худших, — подтвердил Адам. — Не то чтобы она когда-нибудь врезалась в другую машину, но, стоит ей сесть за руль, все до единого мусорные контейнеры, фонари и почтовые ящики в радиусе сорока миль в смертельной опасности. Она не просто так наняла водителя.

Я позволила Адаму притвориться, что Боди — всего лишь водитель и забралась в машину.

— Первое правило безопасного вождения, — сказал мне Адам, пока я выезжала со стоянки, — будь осторожна с другими людьми. Водители здесь куда агрессивнее, чем ты привыкла. Движение более оживленное, а значит здесь больше раздраженных водителей, совершающих глупые поступки, чтобы добраться до работы на три минуты быстрее.

— Будь осторожна с другими людьми, — повторила я. — Звучит, как жизненный девиз.

Голубые глаза Адама мельком метнулись к моим, пока он направлял меня к повороту на главную улицу. Когда он понял, что я действительно могу повернуть, не взорвав при этом мою машину — и машины поблизости, он позволил себе завязать разговор.

— Проблемы с доверием?

— В смысле страха, что кто-то врежется в мою машину, или в смысле страха, что кто-то испортить мне жизнь?

— И то, и другое.

Его слова прозвучали скорее как ответ, чем как вопрос, так что я промолчала.

— Тебе нравится в Хардвике? — Адам попытался перевести тему разговора. — Не считая происшествия с директором.

— Это школа, — ответила я. Больше домашнего задания, ученики побогаче — но, в конце концов, старшая школа оставалась старшей школой, а моей целью оставалось выбраться из неё более или менее невредимой. — Она нормальная, — исправилась я, пожалев Адама, который заслуживал хоть чего-то за то, что тратил на меня своё время. — Уроки не так уж ужасны.

— Не так уж ужасны, — сухо произнёс Адам. — Высокая похвала.

Для меня она действительно была высокой.

После нескольких секунд тишины, Адам перевёл тему.

— Завтра похороны Тео Маркетта, — сообщил он. Затем сделал паузу. — Твоя сестра захочет пойти.

Я не была уверена в том, какого ответа он ждал.

— Тео был её другом, — продолжил Адам. Его спокойный, мудрый взгляд скользнул ко мне. — Айви всегда тяжело на похоронах, — я кое-что заметила в том, как он произносил имя моей сестры — словно то, что причиняло ей боль, ранило и его.

Я не отводила глаз от дороги. Мне не пришлось спрашивать, почему Айви приходилось тяжело на похоронах. Ей было двадцать один, когда мы потеряли родителей. Она была достаточно взрослой, чтобы помнить до единой детали всё, что произошло после.

— Ты тоже пойдешь на похороны? — спросила я у Адама. Он достаточно сильно заботился о моей сестре, чтобы научить меня водить. Ему было больно, когда что-либо её ранило. Я понятия не имела о том, было ли между ними что-то кроме дружбы, но вопрос показался мне разумным.

Подбородок Адама едва заметно напрягся.

— Будет лучше, если я их пропущу.

Он не стал уточнять. Я не просила. Минут двадцать мы ехали в тишине, не считая редких напоминаний о том, чтобы я была осторожна и не отводила глаз от дороги. Когда мы свернули к дому Айви, я начала ощущать тяжесть молчания.

— Так чем ты занимаешься, когда не учишь случайных подростков ездить по большим и страшным улицам Вашингтона? — спросила я.

Я припарковала машину. Адам отстегнул ремень безопасности и, расправив плечи, ответил:

— Я работаю в министерстве обороны. Прежде чем меня определили в Пентагон, я работал в военно-воздушных силах.

— Почему Пентагон? — спросила я.

— Туда меня назначили, — Адам застыл, единственной заметной подсказкой оставались мышцы его шеи. Его тон напомнил мне о подслушанной ссоре между ним и Айви.

Адаму — отец которого контролировал происходящее в Вашингтоне — пришлось сменить работу, которой он наслаждался, на работу в Пентагоне.

— Твой отец хотел, чтобы ты остался в Вашингтоне? — наугад спросила я.

— Мой отец очень дорожит своей семьей, — без каких-либо эмоций произнёс Адам. Он походил на солдата, вставшего в стойку «смирно» — глядел прямо перед собой и не шевелился. — А ещё у него очень хорошо выходит получать желаемое.

— Айви такая же, — слова соскользнули с моего языка прежде, чем я успела их обдумать. — Конечно, не в том смысле, что она дорожит семьей, — уточнила я. — Она тоже умеет получать желаемое.

Несколько секунд Адам молчал. Наконец он произнёс:

— Твоя сестра не такая, как мой отец, Тэсс.

Я не хотела заводить разговор об Айви.

— Она бы пошла на всё что угодно ради тебя, — сказал мне Адам, поворачивая голову, чтобы взглянуть мне в глаза. — Ты ведь знаешь об этом?

— Конечно, — он хотел это услышать.

— Она не станет просить тебя пойти с ней на похороны, — выражение лица Адама было нейтральным, он тщательно его контролировал. — Но я не иду, а Боди никогда не ходит на похороны. Он отвезёт её туда, но на этом всё, — он позволил мне уловить смысл его слов. — Это будет очень много значить, если ей не придется идти туда в одиночестве.

Много значить для Адама или для Айви?

— На этой неделе твой отец заезжал поговорить с Айви, — мне нужно было сменить тему, и это сработало. Челюсть Адама едва заметно напряглась. Всего через секунду какие-либо следы эмоций исчезли с его лица: ни намека на улыбку или насупленные брови.

— Ты не знал, — догадалась я. Я думала, что Айви ему рассказала.

— Вы с моим отцом встретились? — Адаму почти удалось сохранить спокойный тон, но я уловила в его голосе напряжение. Он хотел услышать «нет». Он хотел, чтобы я держалась подальше от его отца. Я обдумала это, вспоминая о том, как Боди приказал мне оставаться в машине, стоило ему заметить Уильяма Кейса.

— Нет, — сказала я Адаму, замечая мелькнувшее на его лице облегчение. — Не встретились.