— Ты в порядке? — где-то в пятнадцатый раз за последние шесть часов спросила у меня Вивви.

Не самое подходящее слово, — подумала я. — Лучше бы подошло «вымотана». Возможно, «потрясена».

Я променяла урок американской истории с Мистером Симпсоном на проблемы современного мира с Доктором Кларком. В настоящий момент мы разбились на пары и обсуждали действие интернет-цензуры в Восточной и Центральной Азии. По крайней мере, именно таким было задание. Но я была почти уверена, что большинство учеников обсуждало проблемы современного Хардвика. А именно — меня. И мою сестру. Которая, судя по всему, зарабатывала на жизнь решением проблем.

— Я в порядке, — сказала я Вивви. Она нахмурилась. Видимо, я её не убедила.

— Тебе станет лучше, — серьезно спросила она, — если я перескажу тебе свой любимый ужастик и/или любовный роман?

— Ладно, люди! — доктор Кларк хлопнул в ладоши. — Думаю, звуки болтовни означают, что у вас появились веские мысли насчёт доступа правительства к информации… сегодня вечером вы поддержите эти мысли в докладе длиной в пять сотен слов, в котором проанализируете содержимое крупных новостных сайтов и эффект отказа в доступе к этой информации.

Я пережила английский, испанский, физику, математику и факультатив под названием «Говоря о словах». Возможно, я бы не выжила так долго, если бы не «окно» в середине дня. В тот же миг, когда прозвенел последний звонок, я соскользнула со своего стула. Рефлекторно я начала думать наперед. Проверить корм. Привести всё в порядок. Убедиться, что дедушка что-нибудь поест. Позвонить…

Через миг в меня врезалась реальность. Я больше ничего не должна. Делать мне больше нечего. А дедушка…

Я запретила себе думать об этом.

— Уверена, что ты в порядке? — спросила Вивви. — Предложение насчет любовного романа всё ещё в силе.

Мои губы попытались изогнуться в улыбке. Скорее всего, она куда больше походила на гримасу. Контролируй себя, — подумала я. Глупый рефлекс Павлова. Сначала — звонок, затем — дом. Но я не возвращалась домой. Дома больше не существовало. Не без дедушки.

— Я скоро вернусь, — сказала я Вивви. Ныряя в коридор, я пробралась сквозь толпу и направилась в туалет. Мне просто нужна минутка. Нужно подышать.

Дверь туалета закрылась за моей спиной. Я подошла к раковине и открыла кран. Я закрыла глаза, всего на миг, и позволила себе слушать звук бегущей воды.

Тогда-то я и услышала это — прерывистый вдох.

Я выключила воду и ждала, пока звук не повторился. Я оглядела кабинки. Занята была только одна. Я почти видела закрывшуюся в ней девушку — рука зажимает рот, стараясь подавить звук рыдания. Это не моё дело. Я была на полпути к двери, но не могла заставить себя сделать ещё несколько шагов.

— Эй, — сказала я, чувствуя себя до ужаса неловко и жалея о том, что я была не из тех, кто мог бы уйти. — Ты в порядке?

О Боже, — подумала я, осознавая, что я звучала совсем как Вивви. — Это заразно.

По другую сторону дверцы раздался ещё один рваный вдох, а затем:

— Убирайся.

Кто бы ни плакал в туалетной кабинке, она явно стерла бы меня с лица земли, будь этой ей под силу. Не злость в её голосе забралась мне под кожу — не глубокая печаль. Отчаянье: дикое, жестокое, вырывающееся из-под контроля.

— Я сказала, убирайся, — хрипло повторила девушка.

Я почти послушалась, но, когда моя рука коснулась двери, я не смогла заставить себя открыть её. Не смогла вот так просто уйти.

— Что-то не хочется, — вместо этого сказала я. Ответа не последовало. Я облокотилась на стену и скрестила ноги. Секунды пролетали в тишине. Наконец, дверь кабинки открылась. Девушка внутри оказалась обладательницей наивного взгляда и кукольного личика — но плакала она не очень-то изящно. Всё в её внешнем виде кричало «первокурсница».

— Ты — новенькая, — иступлено произнесла она, глядя на меня опухшими от слёз глазами.

— Тэсс, — подсказала я.

Она не назвала своего имени, и я не стала спрашивать.

— У меня был очень долгий день, — сказала ей я. — А у тебя?

Девушка опустила взгляд и подошла к раковине. Она включила воду и помыла руки. Снова. И снова.

— Я сделала кое-что глупое, — её слова почти затерялись в шуме воды. Она была выше меня, но склонившись над раковиной, снова и снова вымывая руки, словно она могла смыть весь сегодняшний день, выглядела крохотной. Очень молодой.

— Насколько глупое? — мягко спросила я.

Она должна была сказать, что это не моё дело, возможно, добавить парочку красноречивых ругательств. Но она не стала. Вместо этого она закрыла кран. Её губы дрожали.

— Глупость, связанную с фотографиями?

Я вылетела из женского туалета. Вивви поджидала меня.

— Просто любопытно, — невозмутимо спросила я, — где находится мужской туалет?

— Вниз по коридору и налево, — ответила Вивви. — А что?

Я быстрым шагом направилась вниз по коридору.

— Просто так.

Если бы Вивви знала меня дольше, чем пару часов, она стала бы волноваться. Очень сильно волноваться. Я добралась до мужского туалета, опустила руку на дверь и толкнула её внутрь.

— Тэсс! — воскликнула Вивви. Я мельком взглянула на неё. Несколько секунд она изучала меня, а потом пожала плечами. — Счастливого пути.

На моих губах мелькнул призрак улыбки, но когда я шагнула в мужской туалет и дверь захлопнулась за моей спиной, выражение моего лица ожесточилось. Три парня стояли посреди комнаты и передавали друг другу мобильный телефон.

— Нет, эта моя любимая. Точно эта. Выражение её лица!

— Свеженькая, чувак. Вы бы её слышали: «Ты уверен? Я нормально выгляжу?».

Ярость окатила меня с ног до головы, и я проскользнула поближе к ним. Телефон передавали из рук в руки и, по невнимательности, они передали его мне. Третий парень заметил меня в тот самый миг, когда я сжала телефон в кулаке. Он попытался вернуть его, но я сжала кулак. Сильно.

— Что за…

Я засунула телефон за пояс. Трое парней уставились на меня так, будто я объявила, что собираюсь себя поджечь.

— Теперь это мой телефон, — я позволила им усвоить мои слова. Самый высокий из трех парней угрожающе шагнул ко мне.

— Ага, как же, — усмехнулся он. — Отдай.

Я ненавидела задир, и у меня был очень долгий день. Несколько секунд я смотрела на него, гадая, рискнет ли он подойти ближе. Где-то в глубине его пустого черепа должен был прозвучать сигнал тревоги.

Но не прозвучал.

— Это — частная собственность, — прорычал он, нависая надо мной. Он потянулся за телефоном, но я поймала его запястье. Он был больше меня. Сильнее меня. Но мои руки давно огрубели, а он наверняка не работал и дня за всю свою жизнь.

— Есть много способов кастрации быка, — неторопливо произнесла я. — Можно связать его яйца так, чтобы они стали бесполезными и умерли. А можно взять нож и просто отрезать их, — свободной рукой я изобразила это. — Я выросла на ранчо. Я много знаю о кастрации быков.

В комнате повисла потрясенная тишина.

— Ты мне угрожаешь? — спросил парень. Его друзья неуверенно переглянулись. Судя по моему опыту, мужчинам всегда было некомфортно, если кто-то рассказывал о кастрации.

— Нет, — ответила я, не сводя взгляда с главаря этой банды. — Если бы я тебе угрожала, то звучала бы скорее так, — вся сила моей воли ушла на то, чтобы не сжать руки в кулаки. — Ей четырнадцать. Когда-нибудь слышал об Эндрю Стинсоне? Это дело попало в газеты, так ведь? Если я ничего не путаю, на его телефоне тоже нашли фотографии. Знаешь, где сейчас старый добрый Эндрю? — я практически видела, как крутятся колесики в голове этого парня. — Подсказка: это связано с залом суда.

Я достала телефон и пролистала сообщения, потом — электронную почту. Один из парней попытался меня остановить, но благоразумно распложенная нога и немного давления дали мне нужное пространство.

— Ты никому их не отправил, — произнесла я. — Это хорошо.

— Ты больная маленькая …

Я не стала утруждаться выслушиванием грубых оскорблений, слетавших с его языка.

— Я не сумасшедшая, — произнесла я. — Просто привыкла иметь дело с существами намного больше и намного жестче тебя. Теперь это мой телефон. Думаю, тебе стоит купить новый.

Я развернулась на каблуках и вышла из туалета.

— Ты только что сделала огромную ошибку, — крикнул мне вслед один из парней.

Я даже не обернулась:

— Других я не делаю.