Во время грустных недель, проведенных в замке Тайнемаут, Изабелла стала вести себя с еще большим достоинством. Она была такой юной и трогательной и старалась утаить оскорбленную гордость. Она стала не такой импульсивной, хотя иногда ей было трудно сдерживаться. Она уже не могла совершенно открыто обсуждать события с Бинетт и Жислен. Она понимала, что ей сочувствует даже челядь замке и что они стараются как можно лучше выполнять ее приказания. Все были возмущены отношением к ней короля. Но она страдала от их сочувствия и ходила, высоко подняв голову, чтобы никто не забывал, что она — королева! И еще одно: она происходила из королевского дома более цивилизованной страны — там не бросали своих жен в пустых крепостях, где они были лишены комфорта и развлечений.

Ей было неприятно, что именно в подобных условиях ей пришлось вынашивать ребенка. Она, конечно, была счастлива, что наконец сможет произвести на свет наследника. Но Изабеллу переполняло возмущение, и поэтому она пока не могла, подобно Жислен, полюбить малыша только ради него самого и заранее волноваться о нем.

Изабелла прекрасно понимала, что испытывает подобные чувства из-за сложившихся обстоятельств, но в глубине души ей все равно было стыдно, и потому она старалась как-то возместить это, заботясь о больных и нуждающихся в городе. Она также пригрела маленького мальчика шотландца — он пел за еду у ворот замка. Его родители были убиты во время стычки на границе. Изабелла велела одеть и накормить его, она любила слушать в Зале его грустные и непонятные песни, которые помогали скоротать время.

— Томлайн обладает не только прекрасным голосом, но у него — хороший слух, — решила она, когда однажды после ужина научила его более веселой французской песенке. — Мы возьмем его с собой в Виндзор, Бинетт, и попросим нашего маэстро научить его петь гимны в церкви.

— Если мы сами когда-нибудь попадем туда, — вздохнула Бинетт.

— Король покинул Скарборо и снова находится в Йорке. Он собирает новую армию для защиты Гавестона. Как только у него будет время, он приедет за нами, — ответила Изабелла. В ее голосе звучало больше гордости, чем уверенности, и она снова начала наигрывать на лютне мелодию для Томлайна.

Коннетабль замка, который разговаривал с капитаном гарнизона неподалеку от неубранного стола, подошел к королеве и поклонился ей.

— Мадам, простите, но мне кажется, вы должны знать, что уже нет необходимости собирать армию для Скарборо.

Пальцы Изабеллы застыли на струнах.

— У вас есть какие-нибудь новости, Соверби?

— Герцог Корнуэльский сдался. Кажется, у него не было иного выбора. У них было мало провианта и недостаточно войск. Они с королем ошиблись в оценке соотношения сил. И как только король покинул город, герцог Ланкастерский послал милордов Пемброка, Уоррена и Перси, чтобы они осадили город, и многие северяне присоединились к ним.

— Вместо того, чтобы следовать за своим законным королем?

Соверби почтительно склонял голову, когда она говорила с таким холодом и надменностью в голосе, но он был из Йоркшира — солидный и прямой человек.

— Как и мы все, они слышали, что эти двое покинули вас, Ваша Милость, — заметил он.

— Это предательство — повиноваться герцогу Ланкастерскому, а не королю, — настаивала Изабелла. Но ее сердце пело от радости, потому что они восстали, чтобы защитить ее.

— Что они сделают с Пьером Гавестоном, сэр коннетабль? — взволнованно спросила Жислен.

— Они, конечно, будут судить его за смуту, которую он посеял, мадемуазель де Буа. Он сдался, поставив условие, что ему будет сохранена жизнь, и что прежде ему разрешат поговорить с королем. И сам король прислал милорду Пемброку срочное послание, обещая согласиться на любые условия, которые они поставят, если только они не причинят вреда его другу.

— И вы считаете, что они все выполнят? — спросила Изабелла.

Она подумала, насколько высоко ценят бароны обещания Эдуарда. Они ведь могли легко понять, что он только оттягивает время.

— Видимо, так, мадам. Милорд Пемброк постарался убедить наиболее воинственных из них и поклялся своими землями королю, и дал слово Гавестону, что невредимым доставит его в Валлингфорд. Они сейчас двигаются на юг.

— Ее Величество останется здесь, а этот гасконец отправится домой, снова обманув всех! — возмущалась Бинетт.

Капитан охраны, которому еще не удалось вставить ни слова, поспешил успокоить ее.

— Мадам, мне кажется, что на сей раз ему не удастся кого-нибудь перехитрить, — кисло заметил он. — Посланник, который прискакал утром с новостями, рассказал, что люди в городах и селениях проклинают его, и что суровый лорд Перси настоял, чтобы его везли на юг в цепях.

Изабелла была потрясена, что кто-то мог заковать в цепи сильное прекрасное тело Гавестона.

— Но это всего лишь слухи, — заметила она, беря фальшивый аккорд на лютне. — Мне бы хотелось знать, что происходит на самом деле, чтобы нам рассказал об этом кто-то, кто хорошо осведомлен.

Того, что ее оставили без всяких сведений о таких важных событиях, касающихся ее супруга и всего королевства, гордая Изабелла не могла вынести. Создавалось впечатление, что она никому не нужна. Но ее желание узнать что-то от сведущего человека сбылось скорее, чем можно было ожидать.

Однажды утром небольшой отряд хорошо вооруженных всадников появился у ворот. И еще не улеглась суета после их приезда, как сам Эймер де Валенс из Пемброка уже ждал встречи с ней. Он сильно изменился с тех пор, как она видела его в последний раз. Раньше это было спокойный, державшийся с достоинством государственный деятель, а теперь — усталый человек с оплывшим бледным и морщинистым лицом, к тому же сильно встревоженный.

— Я приветствую вас, милорд! — сказала Изабелла, которой было приятно его видеть. — Нам сообщили, что вы сопровождаете герцога Корнуэльского в Валлингфорд, но, как всегда, слухи оказались ложными.

Высокий тощий граф наклонился, чтобы поцеловать ей руку, поклон был столь низким, что Изабелла поняла: он явился просить милости.

— Я должен был отвечать за него, но его у меня похитили, — сказал он просто.

— Похитили его у вас? — повторила Изабелла.

— Я по глупости оставил его на день или два в Деддингтоне, небольшой деревушке недалеко от Оксфорда. Может быть, Ваше Величество помнит, что мое поместье Времтори находится недалеко от той деревушки. И минуло несколько месяцев с той поры, как я заезжал туда — было слишком много неотложных дел. И мне хотелось повидать свою жену. Кроме того, гасконец сильно страдал от ссадин, потому что некоторые горячие головы настаивали, чтобы мы везли его в цепях. Бог свидетель, я не питал сочувствия к человеку, который постоянно обзывал меня дешевым клоуном, но он — друг короля, и я не лишен человеколюбия, поэтому я оставил его в доме деревенского священника под охраной. Я распорядился, чтобы ему дали отдохнуть, а сам поехал домой, чтобы провести ночь с женой.

— Почему вы мне рассказываете все это? — спросила Изабелла. Она была поражена просительными нотками, проскальзывающими в его обычно почтительно-вежливом тоне.

— Я надеюсь, вы сможете убедить короля, что я говорю правду.

— Извините, Ваше Высочество, вы считаете, что я, заточенная в этом Богом забытом замке, могу в чем-то убедить короля? — горестно спросила Изабелла.

Однако Эймер де Валенс слишком волновался о своем положении, чтобы обратить внимание на эти слова.

— Мои злокозненные враги утверждают, будто я, честью поклявшийся в безопасности довезти Гавестона, заранее сговорился, чтобы его похитили, с графом Уорикским.

— С Уориком? Какое отношение имеет Ги Бошом Уорик ко всему этому?

— Наверное, за нашим передвижением следили. И как только он узнал, где находится Гавестон, он поспешил прибыть из Уорика с сотней всадников, связал мою охрану и похитил Гавестона. Все случилось рано утром в воскресенье. Священник ходил служить мессу в соседнюю деревню. Они окружили спящий дом и приказали гасконцу выходить в чем он был в это время, босиком прямо с постели. Уорик снова надел на него цепи и отвез в жуткую темницу в своем замке.

Изабелла привстала с кресла, задыхаясь от волнения. Она услышала, как шелковое знамя, которое вышивала Жислен, с шуршанием сползло на пол. И раздался хриплый вздох удовлетворения, вырвавшийся у Бинетт.

Ей вдруг ясно представилось, как выглядел Гавестон всего несколько недель назад, когда разговаривал с ней в последний раз в этой зале. Она помнила ту беседу, когда перед ней неожиданно раскрылся его настоящий характер. Она оценила редкую красоту его отношений к людям и поняла, что сотворила с ним жизнь. Ей следовало радоваться, что ее враг схвачен, а она внезапно почувствовала, что она целиком на стороне пленника, хотя ни за что не призналась бы даже себе.

— Уорик не пожалеет его, — сказала она с наигранным равнодушием. — Он поклялся, что когда-нибудь Гавестон почувствует укус Черного Пса, которого столь неосмотрительно дразнил.

— Его уже укусили, и слишком жестоко, — ответил ей Пемброк. — Они судили его, но почти никто не присутствовал, никого не допустили. Они перечислили его преступления, подлинные и мнимые, и какой-то прислужник огласил решение: «Мы долго следили за ним, и сейчас добыча не уйдет от нас. Мы взвесили потери, которые он причинил стране и причиненные нам неприятности, и порешили: пусть умрет один человек, чем разразится гражданская война!» И они приговорили его к смертной казни — как предателя — предателя короля! Вы можете себе это представить?

Напряженный голос Пемброка умолк. И он разразился раздраженным презрительным смехом.

— И что было дальше? — спросила Изабелла.

— Уорик распорядился, чтобы его отвели на дальний холм за городской стеной. Кажется, то место называется Блеклоув. Гавестон стоял, закованный в цепи, и был совершенно беспомощен, но казалось, что те, кто кричали и обзывали его, и гудели в охотничьи рога, боялись коснуться его — может, потому что он — друг короля или же потому, что он имел над ними какую-то странную власть. Наконец один валлиец, который толком не знал, в чем дело, за несколько пенсов заколол его, а потом отрезал ему голову взятой у кого-то саблей.

Жислен с трудом подавила крик, а Изабелла, стоявшая спиной ко всем у открытого окна, почувствовала, как забился младенец в ее чреве. Теплое июньское солнце затопило все вокруг ярким светом, как это, наверное, было и в Блеклоуве, когда там стоя на холме и ожидал смерти молодой человек, так любивший жизнь. Она не могла сочувствовать ему. Разве она не говорила, что ненавидит его? И разве у нее не было для этого причин? Глубоко личные мотивы значили для нее гораздо больше, чем недовольство всех баронов вместе.

— Что они сделали с его телом? — ровным голосом спросила она, не поворачиваясь от окна.

Граф ответил ей тихо и спокойно — у него уже не было сил волноваться.

— Они бросили его там среди папоротников и вереска. Тело нашли два сапожника и принесли его в замок на носилках, которые смастерили из лестницы. Но Уорик вышвырнул тело из замка. «Нечего ему тут делать, отнесите его обратно, за границы моих земель!» — велел он.

Эймер де Валенс тяжело вздохнул, как человек, который выполнил трудное дело. Он положил на стол шляпу и перчатки.

— Я только что приехал из Оксфорда, мадам. Монахи рассказали мне это. Они похоронили Гавестона. Томас Ланкастерский, приехавший в Оксфорд со мной, настоял, чтобы ему показали труп. Он хотел удостовериться в том, что сотворили с гасконцем, и показался успокоенным, но я не верю, что он мог принимать в этом участие. «Возьмите его, — сказал он монахам, — и пусть Господь Бог примет к себе его душу».

Жислен перекрестилась, у нее от ужаса были широко раскрыты глаза. Изабелла, не глядя, протянула руку Бинетт. Она внезапно почувствовала дурноту, и боялась, что ее вырвет или она упадет в обморок.

— Наш коннетабль позаботится, чтобы вам оказали гостеприимство, даже если у нас здесь нет приличных условий. Он распорядится, чтобы вам подали еду, милорд Пемброк, — дрожащим голосом промолвила она. — Простите меня, я вынуждена удалиться. Для моего супруга это будет ужасный удар, и я… должна поехать к нему… как-нибудь…

Бинетт обняла ее, стараясь поддержать.

— Если бы мы только могли поехать в Виндзор, моя бедная куколка! Вы не должны оставаться здесь, — уговаривала она.

Бинетт усадила королеву в кресло.

— Но мы же не можем покинуть даже это ужасное место, когда вся страна бушует, и к тому же у нас нет разрешения короля.

Жислен побежала принести перья павлина, которые обожгли в очаге на кухне, и теперь держала их под носом госпожи. Изабелла постепенно приходила в себя.

— Когда король услышит обо всем, он будет в таком отчаянии, что даже не посмотрит на меня, — прошептала Изабелла.

— Мне бы хотелось уяснить мое положение, — вновь заговорил Пемброк. — Король никогда не простит Уорика, и я боюсь, что его приверженцы постараются уменьшить его вину, убедив Его Величество, что я нарочно предал Гавестона. Я пропал! Я поклялся своими поместьями, что смогу спокойно привезти Гавестона в Валлингфорд. Поэтому я помчался в Оксфорд, чтобы там могли засвидетельствовать, что я честно старался выполнить свое обещание, потому что Гавестона казнили на границе с Оксфордом. Но они отказались вмешиваться в это дело! И я приехал к вам, потому что вы всегда так хорошо относились ко мне. Король не устоит перед вашей красотой!..

Изабелла немного помолчала, взвешивая все «за» и «против», если она поможет ему.

— Если вы отвезете меня и моих дам в Виндзор, я постараюсь помочь вам, — поставила она ему условие.

Пемброк заглянул ей в глаза и улыбнулся.

— Я не смогу оставаться здесь дольше, чем до завтра, иначе до короля могут дойти неприятные новости, — заметил он.

— Мы можем уехать на рассвете, — предложила Изабелла.

Былая энергия вернулась к ней. Ей всегда нравился этот человек, и она улыбнулась ему.

— Но не надейтесь, что я смогу убедить короля.

Когда она встала, покрывало упало с ее плеч, и он внимательно посмотрел на ее располневший стан. Он был оптимистом, и его глаза загорелись новой надеждой.

— Может быть, пока вы и не сможете сильно влиять на него, но через некоторое время ваше положение изменится, — предсказал он.

Он преклонил колени и с благоговением поцеловал ее прекрасную руку.

— Представьте себе, мадам, что мы теперь можем сделать! Без Гавестона, бывшего долгие годы ядом для этой страны, мы все начнем сначала. Гилберт Глочестерский, Уоррен, Деспенсеры и я… Мы будем давать хорошие советы вашему супругу, чтобы прекратить растущее недовольство народа, и сделать Англию правовой страной, чтобы ее уважали, как это было во времена правления последнего короля. Томас Ланкастерский и другие умеренные будут на нашей стороне, и с вашей помощью, мадам, учитывая, как вы популярны среди народа, мы можем достигнуть многого!

Казалось, что его слова открывают перед ней счастливое будущее. Он был очень умным и спокойным человеком и походил на тех воспитанных благородных людей, к которым она привыкла во Франции, ибо он понимал, что его и ее интересы могут совпасть, и пока это будет длиться, он будет ее союзником. Он и Деспенсеры смогут сдерживать могущественного Уорика. Она не желала больше никогда видеть Уорика! И ей также не хотелось видеть замок Тайнемаут. Она поднялась наверх по винтовой лестнице вместе с Бинетт и Жислен, чтобы подготовиться к завтрашнему путешествию.