«Тринадцать тысяч фунтов! Просто невероятная сумма!» – мысленно воскликнул Дэниел. Однако лорд Грифтон не обнаружил ни малейшего смущения, называя именно эту сумму, – как будто такие огромные деньги разумелись сами собой. Но Дэниел принял вызов. И сейчас пришпорил коня, потому что нужно было добраться до Лондона еще до вечера.

Дэниел понятия не имел, где раздобыть такие деньги, – ведь его собственный кошелек был практически пуст. Но он знал, что должен это сделать, по крайней мере – должен попытаться, потому что он был совершенно уверен, что хотел назвать леди Ребекку своей женой.

О господи! Его тошнило при одной мысли о том, что эта женщина будет делить постель с Топпером или Гроувером. Когда они гуляли по саду в Кингсборо-Холле, в ее глазах сверкала решимость. А сегодня взгляд казался потухшим – как будто бедняжка уже покорилась судьбе. Но он должен ее спасти! Никогда еще он не встречал такой красавицы! А какая у нее чудесная нежная кожа… Кожа, казавшаяся загорелой. Совсем не то что бледные лондонские дамы. А ее волосы… Ему ужасно хотелось освободить их от булавок и шпилек, чтобы посмотреть, как они тяжелой массой упадут ей на плечи… Волосы, похожие на черный атлас…

Но она почему-то смущалась, когда он восхищался ее красотой. Бедняжка пыталась скрыть смущение улыбкой, но он-то видел недоверие в ее глазах. По какой-то загадочной причине леди Ребекка не догадывалась, как щедро одарила ее мать-природа. Эти темно-карие глаза в обрамлении густых черных ресниц, нежный овал лица и полные губы, похожие на лепестки розы, – любая женщина умерла бы от зависти! А какая фигура!.. Дэниел даже поморщился, ощутив в паху дискомфорт при одной мысли о полной груди, тонкой талии и округлых бедрах леди Ребекки. Но не только из-за этого великолепия он воспылал к ней такой страстью. Еще на балу она поразила его своим незаурядным умом и редкой наблюдательностью. После того вечера Дэниел не мог ее забыть: его постоянно терзали соблазнительные образы, и он сходил с ума от страсти и тоски.

И Дэниел не собирался лгать самому себе. Разумеется, общество леди Ребекки обещало быть самым приятным, но у него не было никаких сомнений и в том, что он хотел ее соблазнить. И для этого придется убедить ее в том, что она – действительно красавица. Ребекка, конечно же, храбрилась, но это была всего лишь маска, под которой скрывалась неуверенность. Что же могло быть причиной подобной неуверенности? Скорее всего, вину следовало возложить на ее дядю с теткой, – если не полностью, то хотя бы отчасти. Дэниел от души выругался. Эта парочка пыталась испортить жизнь той, которой следовало бы блистать словно ярчайшей из звезд.

Почти весь следующий день Дэниел провел с дядей, пытаясь добиться от него помощи. Напрасно! Переговоры ни к чему не привели. Тогда, наступив на горло собственной гордости, он бросился к друзьям в надежде, что кто-нибудь из них сумеет оказать необходимое содействие. Но, как и ожидалось, такой суммы не нашлось ни у кого.

Уже наступал вечер, когда Дэниел в конце концов направился в дом сестры на Беркли-сквер.

– У тебя такой вид, будто ты проскакал верхом пол-Англии, – заметила сестра, поднимаясь навстречу, когда он вошел в гостиную. – Впрочем, чему удивляться? Ты всегда отличался неукротимостью.

– Рад тебя видеть, Одри, – сказал Дэниел, целуя сестру в щеку. – Извини, что явился в столь поздний час. Надеюсь, что не нарушил твоих планов.

– Ничего страшного, Дэниел. Майкл еще не вернулся из клуба, а Ральф с няней в детской. Как видишь, я свободна. И выслушаю все, что ты расскажешь. Кроме того, я так давно тебя не видела!..

Дэниел сел в кресло напротив сестры. Одри разлила чай и спросила:

– Итак, что же тебя ко мне привело?

– Ты ведь не знаешь, чего потребовал от меня дядя?

Сестра покачала головой, и Дэниел начал рассказывать обо всем, что случилось за прошедшие две недели. Одри не перебила его ни разу, хотя иногда в ее глазах мелькало то удивление, то любопытство.

– Да уж, трудная задача… – сказала она, выдержав долгую паузу после того, как Дэниел умолк. – Учитывая же твою отнюдь не блестящую репутацию… Даже не представляю, как ты сумеешь выполнить его требование. С другой стороны, этого и следовало ожидать, поскольку ты – наследник. То есть рано или поздно, но тебе придется доказать, что ты чего-то стоишь, – добавила сестра. Но она просто констатировала факт, не опускаясь до порицания, за что Дэниел был ей очень благодарен.

– Но всего месяц срока – это безбожно мало. Тебе не кажется?

Сестра кивнула.

– Да, конечно. Хотя должна признать, что леди Ребекка, если верить твоему рассказу, – просто чудесная женщина. Полагаю, из нее выйдет прекрасная жена.

– Совершенно с тобой согласен, – ответил Дэниел. – Поэтому я и приехал к тебе.

Одри улыбнулась.

– Так я и знала. Конечно, ты явился сюда вовсе не потому, что соскучился.

Они с сестрой никогда не были особенно близки – разные интересы вели их разными дорожками, которые редко пересекались. В то время как Дэниел то и дело попадал в передряги, два раза ломал руку и один раз – ногу, Одри всегда была послушной дочерью – тихо сидела в уголке, читая стихи, а также вышивала или же рисовала акварели. Кроме того, она играла на пианино. А манеры у нее были совершенно безупречные.

Впрочем, нельзя сказать, что Дэниел, внешне грубоватый, совсем уж не имел понятия о хороших манерах, – напротив, он умел быть учтивым, элегантным и даже обворожительным. Но, увы, когда подворачивался шанс поставить деньги на скачках, сыграть в карты или – боже упаси! – на пари переплыть голым Серпентайн после наступления сумерек, хорошие манеры мгновенно забывались, ибо противиться такому соблазну Дэниел решительно не желал.

И еще, разумеется, были женщины. Впрочем, ни одной из них Дэниел не обесчестил, они сами чуть ли не умоляли с ними переспать. Да, несколько раз он затевал флирт с юными девицами, но это было исключительно напоказ – то есть пинок в зад светскому обществу, которое он презирал. «Когда же эти люди поймут, что в моральном отношении они вовсе не высшая каста?» – частенько говорил себе Дэниел. И действительно, зачем все эти сплетни друг о друге, супружеские измены и презрительные взгляды в сторону бедолаг, которые одеваются без особого шика или носят цвета, вышедшие из моды неделю назад? Ответов на эти вопросы он, наверное, никогда не получит.

– Грифтоны позволят на ней жениться только в том случае, если я заплачу им тринадцать тысяч фунтов, – проговорил Дэниел.

Одри откинулась на спинку кресла, не сводя глаз с брата.

– Но ведь это – непомерная сумма, – сказала она, вздохнув.

– Знаю. Разумеется, мне бы и в голову не пришло обращаться к тебе, если бы я знал, что смогу найти помощь где-нибудь еще. Но у меня есть только ты и дядя. Только вы можете одолжить мне такие деньги. Сначала я поехал к дяде – думал, может, он поможет, поскольку я как раз пытаюсь выполнить его требование. Но он отказал. Хочет, чтобы я сам нашел выход из положения, даже если это будет означать, что придется забыть о женитьбе на леди Ребекке, чего я допустить не могу.

– Кажется, она тебя сильно зацепила… – в задумчивости пробормотала Одри.

– Сильнее, чем ты можешь себе представить. Если честно, то я только о ней и думаю.

– А твое желание назвать ее своей женой – отвечает ли оно также и ее интересам?

– Конечно! – воскликнул Дэниел. – Она освободится от Грифтонов, и ей не придется выходить за Топпера или Гроувера.

– Я хочу знать другое, Дэниел. Принимаешь ли ты ее интересы близко к сердцу? Ты делаешь все это для того, чтобы ее спасти? Или просто боишься, что дядя откажет тебе в содержании?

– Видишь ли, я… Мне больно видеть, что она несчастна, что с ней дурно обращаются. И даже если я женюсь на ней не по любви, то все равно постараюсь сделать счастливой. Во всяком случае, со мной ей будет гораздо лучше, чем с Топпером или Гроувером.

Одри молча кивнула. Затем встала с кресла, подошла к своему бюро и, присев, извлекла из ящика листок бумаги и обмакнула перо в чернильницу.

– Майкл ни за что не даст тебе такой огромной суммы, – сказала она, принимаясь писать. – Он считает тебя человеком ненадежным, так как знает о твоей привычке к мотовству.

Дэниел тяжко вздохнул. Он восхищался тем, как ловко муж сестры управлял своим поместьем. Одри поступила правильно, выйдя за него замуж! Зять оказался из тех, кто печется о своих финансах, зря денег не тратит и умеет вложить их с хорошей прибылью.

Нацарапав несколько строк, Одри отложила перо, аккуратно сложила листок и скрепила его печатью с изображением летящей птицы. Повернувшись к брату, она протянула ему этот документ.

– А вот я дам, – сказала она.

Ошеломленный щедростью сестры, Дэниел взял бумагу, а Одри продолжила:

– В этом письме я заверяю Грифтонов, что выдам требуемую сумму, если они позволят леди Ребекке выйти за тебя.

Дэниел смотрел на сестру во все глаза.

– Я понятия не имел, что ты так богата и имеешь право сама распоряжаться своими деньгами.

– Сначала это было мое приданое, – пояснила Одри. – Когда я выходила за Майкла, они с дядей заключили соглашение – весьма выгодное для меня. Я получила полный доступ ко всем своим деньгам, да еще Майкл выдавал мне определенные суммы «на булавки». Не имея привычки к легкомысленным тратам, я большую часть денег откладываю, чтобы сохранить на будущее.

Дэниел ненадолго задумался.

– Но ведь тебе необязательно быть такой осторожной…

Одри рассмеялась.

– Не секрет, что в наши дни женщины находятся в очень невыгодном положении – вечно под пятой отца или другого мужчины. И если когда-нибудь по милости божьей у нас с Майклом появится дочка, то я бы хотела оставить ей наследство, которое будет принадлежать только ей, – чтобы могла поступить с ним так, как ей захочется. Вот почему ты должен обещать, что когда-нибудь вернешь мне эту ссуду.

В немом изумлении Дэниел смотрел на листок, который держал в руке. К горлу его подкатил ком, а сердце сжималось при мысли о том, на какую жертву пошла сестра ради его счастья и как она доверяла ему.

– Я тебя не подведу, – сказал он. – Даю слово.