Глава 1

Восточный берег реки Тигр, двести миль к северу от Великого моря…

— Просыпайся, Эсккар, просыпайся немедленно! За тобой прислал Никар. Ты должен идти к нему прямо сейчас!

Эсккар понял, что слова повторяли уже несколько раз, и сопровождались они яростным потряхиванием. Теперь они перестали быть простыми звуками и превратились в послание, медленно пробиравшееся по лабиринту сознания. Голова и тело все еще не отошли от вчерашней пьянки.

— Хватит, — прохрипел Эсккар и неловко замахнулся на посыльного.

Однако проворный и ловкий юноша легко уклонился.

Эсккар сел на жестком соломенном тюфяке. Помещение кружилось перед глазами, кровь стучала в висках от внезапного движения. В горле пересохло и оно, казалось, напоминало посыпанный песком земляной пол под его босыми ногами. Похоже, голова была готова расколоться в любую минуту. Он расплачивался за выпитое вчера вино.

— Воды, — простонал он.

Через несколько секунд посыльный вложил деревянную чашу в трясущиеся руки Эсккара. Тот сделал несколько больших глотков, хотя большая часть жидкости потекла у него по подбородку на голую грудь. Глаза отказывались фокусироваться, и яркий солнечный свет, который проникал через открытый дверной проем в погруженную в тень солдатскую казарму, ничуть не улучшал самочувствия, как раз наоборот.

Как только Эсккар опустил чашу, парень снова заговорил.

— Быстрее, Эсккар! Никар тебя ждет! Ты должен идти к нему немедленно.

Что, именем богов, от него нужно Никару? Но одно имя и положение Никара — правителя деревни Орак — заставили его шевелиться. Вначале Эсккар, шатаясь, прошел в сортир, также находившийся в казарме, рядом с местом размещения солдат, оттуда вернулся к своему тюфяку, чтобы одеться.

Выйдя из казармы, Эсккар прищурился на солнце, и его глаза так и оставались наполовину закрытыми, пока он пробирался к колодцу. Мгновение он просто держался за грубые камни, потом достал ведро, выплеснул немного воды на лицо и только затем начал пить.

Несколько освежившись, Эсккар поднял голову и удивился, что солнце стоит так высоко. Демоны из подземелий! Вероятно, он вчера выпил целый бурдюк этого горького финикового вина. Он проклинал себя за эту глупость.

Обернувшись, Эсккар увидел нескольких стражников, которые в это время должны были выполнять обычные задания, но почему-то стояли рядом с ним и явно чувствовали себя не в своей тарелке.

— Где Ариам? — спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь. Голос звучал хрипло даже для его собственных ушей. Ариам был начальником стражи, следил за соблюдением немногих законов Орака и защищал деревню от разбойников.

— Ариама нет, — ответил седобородый воин и сплюнул в пыль, демонстрируя свое отвращение. — Он сбежал, забрав с собой дюжину людей, запасных лошадей и оружие. На рынке говорят, что варвары направляются на юг и идут к Ораку.

Эсккар переваривал услышанное, изучающе оглядывая их лица. Он увидел страх и неуверенность, смешанные с потрясением от потери командира. Неудивительно, что они смотрят на него. Если Ариам сбежал, то ответственным становится Эсккар, по крайней мере до тех пор, пока не изберут нового начальника стражи. Это объясняло вызов Никара.

Улыбающийся посыльный потянул Эсккара. Но тот отказывался спешить и неторопливо достал из колодца еще одно ведро с водой. Он вымыл руки и лицо, потом вернулся в казарму, чтобы зашнуровать залатанные и поношенные сандалии. Только после этого он последовал за парнем по петляющим улицам к внушительному каменному дому Никара, самого крупного купца Орака и главного среди пяти правящих Семей, которые руководили ежедневной жизнью деревни.

Парень протащил Эсккара мимо охранника в дом, затем повел по узкой лестнице на верхний этаж. Дом казался погруженным в тишину, не было обычных посетителей, поджидающих своей очереди, чтобы быть принятыми занятым купцом.

Никар стоял на маленьком балконе и смотрел на деревню. Он был значительно ниже Эсккара ростом, к тому же седовласый купец отличался полнотой. Лишний жирок вокруг талии свидетельствовал о том, что это богатый человек.

Эсккар что-то прохрипел, надеясь, что изданные им звуки прозвучали как приветствие, потом застыл на месте. Самый важный и богатый человек в деревне внимательно осматривал его с головы до ног — так, как если бы выбирал лучшего раба из плохой партии.

Почти три года назад Эсккар, хромая, пришел в Орак, имея только меч за спиной и рану на ноге, в которой уже началось заражение. С тех пор он много раз видел Никара, но самое важное лицо Орака никогда не обращало особого внимания на высокого темноволосого младшего командира, который редко говорил и никогда не улыбался.

Закончив осмотр, Никар отвернулся и уставился на деревню. Внезапно Эсккару стало неуютно в потрепанной одежде и поношенных сандалиях.

— Ну, Никар, что ты хочешь? — слова прозвучали грубее, чем хотел Эсккар.

— Я не уверен в том, что хочу, Эсккар, — ответил купец. — Ты знаешь, что Ариам сбежал?

Эсккар кивнул.

— Ты можешь не знать, что варвары недавно перебрались через Тигр далеко на севере. Там уже начались убийства. Варвары жгут деревни на своем пути.

Потребовалось несколько секунд, чтобы слова Никара с трудом пробрались сквозь пары, затуманивающие сознание Эсккара. Наконец он понял их значение. Значит, слухи соответствовали действительности. Он прислонился к стене. Голова болела, живот свело судорогой, и мгновение ему казалось, что его сейчас вырвет. Эсккар прилагал усилия, чтобы держать под контролем и мысли, и живот.

— Они пришли с дальнего севера, с предгорий, потом спустились в долину к реке, — продолжал Никар, затем замолчал, чтобы дать Эсккару время переварить услышанное. — Они движутся на юг. Вероятно, они повернут в этом направлении, хотя до их прибытия несколько месяцев.

Никар говорил спокойно, но Эсккар услышал в его словах отголосок страха и смирение с судьбой.

Эсккар провел рукой по непослушным волосам, затем потрепал жидкую бороденку.

— А ты знаешь, какой это клан? — спросил он. Даже после всех этих лет слово “варвар” резало ему слух.

— Насколько я понимаю, их называют алур мерики. Это может быть тот же клан, который несколько лет назад напал на нашу деревню.

Эсккар скорчил гримасу. Его родной клан. Но уже много лет они не были его народом — с тех пор, как его изгнали.

— Алур мерики — сильный клан, у них много людей и лошадей.

— А ты из какого клана, Эсккар? Или мне не следует задавать этот вопрос?

— Спрашивай, что хочешь. Но я не участвовал в набеге на это поселение, если тебя это интересует. Я только начал выезжать с воинами, когда они убили мою семью.

— Так вот что случилось! И ты поэтому их покинул?

Эсккар прикусил губу, ругая себя за то, что заговорил о своем прошлом. Даже мало знающие деревенские жители знали, что воины никогда не покидали свой клан добровольно, только с позором.

Никар продолжал молчать, и Эсккар был вынужден ответить.

— Я не просто покинул их, Никар. Я бежал, спасая свою жизнь. Мне повезло, что удалось от них уйти.

— Понятно. Ты прав, это неважно.

Мысли Эсккара вернулись к алур мерики. Значит, клан его семьи марширует к Ораку. Нет, слово “марширует” не передает медленное, уверенное и неумолимое продвижение степного народа. Для описания этого движения, при котором за несколько месяцев можно преодолеть всего несколько миль, больше всего подходит слово “переселение”.

— А ты давно знаешь об их приближении, Никар?

Никар потрепал седую бороду.

— Сообщение пришло три дня назад. Я сказал об этом только Ариаму. Он предупредил меня, что не стоит никому больше об этом сообщать по крайней мере несколько дней, пока он не придумает, как оборонять деревню.

Эсккар презрительно хмыкнул, тряхнул головой, и волна острой боли пронзила голову. Он сразу пожалел о проделанном движении. Ариан возглавлял небольшой гарнизон деревни и, конечно, все хорошо рассчитал. Но его планы не включали оборону деревни, а также и Эсккара, третьего человека в гарнизоне. Помощник Ариама, второй человек в гарнизоне и один из друзей Ариама, умер неделю назад от оспы. Эсккар уже знал, что не получит повышения. Он никогда не удосуживался льстить, подхалимничать и выслуживаться перед Ариамом.

Вместо этого два дня назад Ариам отправил Эсккара в погоню за беглым рабом, не имеющим большого значения. Выполнение этого задания могло бы занять неделю, если бы глупый раб не сломал ногу на каких-то камнях. Эсккару просто повезло. Он помнил удивленный взгляд Ариама, когда вернулся вчера во второй половине дня.

Затем вчера вечером дружески настроенный Ариам пригласил солдат в харчевню выпить вина и спеть. Вино он оплатил, и оно лилось рекой. Они сидели там долго. У Эсккара должны были бы возникнуть подозрения после первой чарки, поскольку жадный Ариам никогда не покупал больше одной кружки ячменного пива своим солдатам. Но он устал, ему хотелось пить, и он был доволен тем, что так быстро удалось поймать раба, поэтому ничего не заметил. И теперь Эсккар ругал себя за то, что его так легко обманули.

Эсккар опять почувствовал, как кровь пульсирует в висках, и ему захотелось пить.

— Так, Никар, что ты ожидаешь от меня? Ты хочешь, чтобы я отправился за Ариамом и остальными? Я уверен, что он взял с собой самых молодых и буйных. Вероятно, он также украл и самых лучших лошадей. К тому времени, как мы будем готовы отправиться в погоню, он уже отъедет на большое расстояние, а с дюжиной бойцов он сможет противостоять любой силе, которую мы отправим в погоню.

Голос Эсккара снова стал хриплым, и он с трудом выдавил последние несколько слов.

Никар понял, почему посетитель хрипит, и крикнул слугу. Сразу же появился тот парень, который провожал Эсккара сюда. Вероятно, он ждал на лестнице. Никар повернулся к гостю.

— Воды или вина? — спросил он.

Эсккару хотелось вина, очень сильно хотелось и прямо сейчас, но он уже совершил достаточно глупостей в последнее время.

— Для начала воды. Может, я выпью вина позднее, да, Никар?

Эсккар не пытался скрыть сарказм. Он жил в Ораке почти три года, но за все это время заходил в прекрасный дом Никара только один раз, да и то чтобы передать сообщение. Теперь Никар предлагал ему вино почти собственной рукой. Эсккар гадал, что за этим последует.

Пока парень наливал воду, Эсккар думал о начальнике стражи, который легко мог ограбить деревню перед своим исчезновением. На мгновение Эсккар задумался, почему ему не перерезали горло. Боги знали, что он бесчисленное количество раз спорил с Ариамом. Он содрогнулся, представив себя, беспомощно лежащего в постели. Этакая пьяная свинья, готовая к тому, чтобы ее зарезали. Очевидно, Ариам не посчитал его достойным того, чтобы убить.

Эсккар выпил воды, затем снова повернулся к балкону. Несмотря на плохие новости, ему стало лучше после прохладной воды.

— Спасибо, Никар. Но я повторяю вопрос: ты хочешь, чтобы я отправился в погоню за Ариамом?

— Нет, я не хочу, чтобы он возвращался. Я был дураком, что верил ему и собирался доверить оборону Орака. Теперь я убил бы его, если бы мог. Я хочу подготовить деревню к обороне. Мы должны быть готовы отбить атаку варваров.

Эсккар с трудом сдержал улыбку при мысли о толстом купце, сражающемся с видавшим виды Ариамом. Он уже собрался что-то сказать, но помедлил, пытаясь думать. Все это время он водил рукой по грубой поверхности стены. Никар пригласил Эсккара в дом не для непринужденной беседы. Нет, Никар хотел знать, что можно сделать для Орака. А если точнее — что Эсккар может сделать для Орака.

Вероятно, тридцать с лишним оставшихся воинов последуют за Эсккаром, по крайней мере на какое-то время, или из преданности, или по необходимости. У большинства в деревне имелись жены и дети, или они были слишком старыми, чтобы гоняться по разным землям и грабить.

Эсккар вспомнил, что видел за тридцать один год жизни. Он сражался с четырнадцати лет. Тогда он впервые убил человека, воткнув нож ему в спину. Его отец, командовавший двадцатью воинами, каким-то образом оскорбил Маским-Ксула, вождя алур мерики, и наказанием стала смерть всей семьи. Эсккар видел, как умерли его мать и младший брат и как его сестру куда-то унесли. Но человек, который убил его брата, больше никогда никого не убьет. Эсккар так никогда и не узнал, что привело полных ярости телохранителей Маским-Ксула в шатер его отца. Он выскользнул в темноте, ушел и никогда больше не возвращался к кострам своих соплеменников.

Ему придется покинуть Орак. Если он попадет в плен, его бывшие соплеменники убьют его просто за то, что он покинул клан. А если они вспомнят семью Эсккара, то его судьба окажется еще хуже.

Эсккар вернулся к настоящему и понял, что Никар продолжает изучающее смотреть на него.

— Нам придется бежать, Никар. Если бы даже здесь остались Ариам и другие, то деревня бы пала. Тридцать, даже сто солдат роли не сыграют. Если кланы на самом деле идут сюда, то атакуют нас сотни воинов, не исключено, что даже тысяча.

Эсккар покачал головой при мысли об этом. Тысяча варваров, невероятное количество хорошо вооруженных воинов на конях, сметут любое войско из простых деревенских жителей. Они не смогут их остановить.

Никар ничего не говорил и просто продолжал постукивать по стене, которую до сих пор поглаживал Эсккар.

— Нет. Мы должны остаться. Остаться и сражаться. Орак следует удержать. Если мы сбежим, то здесь ничего не останется, а когда мы вернемся, нам опять придется строить все заново.

В голосе Никара звучала готовность действовать. Мужчины одновременно повернулись и посмотрели друг другу в глаза.

— Это моя деревня, Эсккар. Когда я здесь появился, Орак представлял собой несколько земляных хижин. Я сам ее строил вместе с другими Семьями. Я живу на этом месте двадцать семь лет, и все мы богатели здесь с каждым днем. Все, что у меня есть, находится в этой деревне. Никогда раньше так много людей не жили в одном месте, в безопасности, имея еду, и питье, и орудия труда в достаточном количестве. Оглянись вокруг себя, Эсккар. Ты хочешь вернуться к образу жизни своих предков, жить в шатрах, каждый день бороться за пропитание, убивать других людей, чтобы отобрать то, что принадлежит им? Или ты хочешь добывать пропитание из земли и отдаваться на милость любой банды убийц?

Эсккар, как и все остальные, знал, чего добился Никар. Он также знал, что деревня существовала на этом месте несчетное количество лет до появления Никара. Нет, Никар не делал все в одиночку. Рядом с ним трудились и другие торговцы и фермеры, и они правили Ораком. Их богатство и мощь росли, а потом они сами и их сыновья стали именоваться “высшим сословием”. На протяжении многих лет пять Семей решали спорные вопросы и устанавливали традиции, по мере того как росли их дома и увеличивалось влияние.

— Никар, я знаю, что для тебя значит Орак. Но даже если нам удастся отбить атаку небольшого отряда, они вернутся с большим количеством воинов. Если против нас выступят основные силы алур мерики…

— Нет, Эсккар, я не стану об этом слушать! — Никар ударил кулаком по балконному ограждению. — С их последнего появления прошло десять лет. В тот раз не было никакого предупреждения. Я помню, как люди сражались друг с другом, чтобы забраться в лодки и переправиться через реку. Многие оказались в ловушке в деревне. Они стали рабами или умерли. Те, кто перебрались на другой берег, бежали изо всех сил. Когда мы вернулись, здесь не осталось ничего. Варвары разрушили наши дома, сожгли посевы, убили животных и завалили колодцы. Для того, чтобы отстроиться заново, потребовалось два года. Два потерянных года. Ты понимаешь, сколько времени понадобиться, чтобы заново отстроиться теперь?

Эсккар покачал головой. Два года казались ему достаточным периодом времени для замены земляных хижин и высадки нового урожая.

— Сейчас Орак в два раза больше, чем был тогда. Теперь, как я думаю, на восстановление потребуется пять лет, и это предполагая, что наша торговля не перейдет другой деревне, вверх или вниз по реке. Возможно, Ораку никогда не удастся стать таким великим снова. Я не могу терять пять лет, Эсккар. И не буду.

Эсккар достаточно долго жил среди деревенских жителей, чтобы понимать их страхи, но жалобы на набеги были просто сотрясанием воздуха.

— Никар, разбойники с севера и востока совершали набеги на эти земли на протяжении многих поколений. С этим ничего не поделаешь. По крайней мере, на этот раз у тебя достаточно времени, чтобы подготовить… отход.

Никар снова посмотрел на деревню.

— Ты такой же, как и все остальные. Они все говорят, что ничего нельзя сделать. Ты удивляешь меня, Эсккар. Ты воин, но тем не менее ты боишься сражаться.

— Следи за словами, Никар. Я сражался против алур мерики раньше. Но я не дурак. Хотя я с удовольствием убил бы побольше членов этого клана, я не стану сражаться, если нет надежды на победу. Если бы нашелся какой-то способ сдержать их, если бы можно было что-то сделать… Но они просто очень сильны. Будет лучше, если ты возьмешь свое золото и уедешь.

— Нет, я не убегу, и я не стану отдавать свое с трудом заработанное золото варварам! Лучше использовать его для защиты Орака. Я слишком стар, чтобы все начинать сначала. Это моя деревня, и я останусь. Если ты сможешь защитить Орак.

— Ничто не остановит алур мерики.

— Возможно, ты прав. Возможно, ничего нельзя сделать. Но перед тем, как мы снова побежим, я хочу знать, почему мы не в состоянии защититься от них. Я хочу знать, почему Орак, с таким количеством жителей, настолько беспомощен. Объясни мне это, Эсккар.

Никар был прав насчет деревни. Эсккар ни разу за время своих путешествий не видел такого большого поселения. Едва ли проходил день, когда никто не приезжал в Орак. Некоторые даже стали использовать новое слово для его описания — его называли город, самое большое поселение, которое люди когда-либо строили. Оно было окружено настоящим частоколом из неотесанных бревен, с двумя крепкими воротами, не позволяющими входить кому попало. Но Эсккар знал, что частокол и ворота оберегают лишь от мелких воришек или маленьких банд грабителей, а не от движущихся из степей воинов.

Из всех врагов, которые появлялись на этой земле, степные варвары вызывали наибольший ужас. Они были безжалостными воинами и великолепными наездниками, и никакая сила не могла им противостоять. И никакая сила не противостояла, ни на памяти Эсккара, ни в легендах других народов.

— Никар, а где видели варваров? Далеко?

— Во многих милях отсюда, в степях на дальнем севере, — ответил Никар. — Сюда они доберутся к середине лета. Из-за большого изгиба Тигра им придется отойти далеко за восток, перед тем как они смогут повернуть на юг. Но на этот раз, похоже, они направляются к нам. Не исключено, что следующим летом к Ораку примчится не один отряд. Сведения о наших богатствах дошли и до их ушей, как сообщили мне торговцы.

— Значит, у нас на подготовку почти шесть месяцев. Конечно, небольшие отряды могут оказаться здесь раньше, гораздо раньше.

У степных жителей всегда имелось два или три отряда, которые действовали в некотором отдалении от основной части племени. Они искали возможности захватить лошадей, орудия труда, оружие или женщин, и необязательно в таком порядке. Правда, никто из них не проезжал мимо хорошего коня, чтобы потратить время на женщину. Деревня такого размера обязательно привлечет их внимание, как привлекала всех. Не исключено, что здесь теперь живет почти столько же народу, сколько в движущемся племени. Странно, что Эсккар не подумал об этом раньше.

Он осушил чашу с водой до дна. Глаза больше не резало, головная боль сменилась глухими ударами в висках. Эсккар вспомнил произнесенные ранее Никаром слова. Теперь ему казалось, что в них содержится вызов.

— Ты хочешь знать, почему мы должны бежать, Никар? Я тебя правильно понял? Потому что у нас нет воинов. У нас есть фермеры, торговцы и несколько дюжин мужчин, которые обучены обращаться с оружием. Алур мерики в состоянии выставить против нас сотни воинов. Даже солдаты не станут сражаться при таком раскладе.

— Если мы станем сражаться против них из-за нашего частокола…

— Частокол не выдержит. Набрось несколько веревок — и его можно свалить.

— Значит, нам нужна более прочная ограда, — заявил Никар самым серьезным тоном. — Такую ограду можно построить за оставшееся время?

Эсккар бросил взгляд с балкона. Забор, который окружал Орак, проходил практически под ним, всего в дюжине шагов, но теперь он изучал его так, словно видел впервые. Недостаточно высокий, недостаточно прочный, понял он. Ораку требовалась крепкая стена. Земляная стена, если можно сделать ее достаточно высокой и достаточно крепкой, заставит варваров задержаться. Но даже стена не остановит воинов. Ну, по одной задаче на раз. Деревне просто требовалось что-то, способное оказать достаточное сопротивление и заставить атакующих перебраться к более легким целям.

— Мне нужно подумать об этом, Никар. То, о чем ты говоришь, может оказаться невозможным. Дай мне немного времени. Я вернусь к тебе до заката и скажу, что думаю.

Никар кивнул, словно ожидал слов об отсрочке.

— Значит, приходи ужинать после заката. Мы тогда снова поговорим.

Эсккар поклонился и покинул дом. Он шел по петляющим улицам назад к солдатским казармам и думал о словах Никара. В казармах он не обратил внимания на стоявших без дела мужчин и направился к конюшням. Он попросил коня, и, пока конюхи готовили его к выезду, Эсккар снова вышел на улицу. Он подошел к ближайшему уличному торговцу и потратил последние медные монеты на хлеб с сыром.

Эсккар положил еду в мешок, наполнил бурдюк водой, затем уселся на коня и медленно поехал по деревне. Он выехал из главных ворот и кивнул стражнику, который нервно взглянул на него. Несомненно, стражник подумал, вернется ли он. Видно, слухи распространялись быстро, а тут еще новость о внезапном отъезде Ариама.

Свежий воздух помог Эсккару окончательно развеяться и избавиться от последствий выпитого вчера вина. Сознание прояснилось, и Эсккар обратил внимание на быстрого коня, который, как казалось, не меньше его рад покинуть ограниченную частоколом территорию деревни. Мужчина пустил коня легким кентером, и так добрался до вершины небольшой возвышенности, которая располагалась примерно в двух милях к востоку от деревни. Отсюда открывался отличный вид на Орак и реку Тигр, которая петляла за поселением.

Эсккар остановил коня и съел купленный хороший хлеб и не очень хороший сыр. В голове кружились разные мысли. К его удивлению, у него появилось несколько идей насчет того, что можно сделать, а что нельзя. Он слизал остатки сыра с пальцев и изучающе осмотрел деревню, словно видел ее в первый раз.

Орак стоял на широком участке твердого грунта и камнях, река огибала его так, что быстрые воды защищали почти половину деревни, не позволяя к ней приблизиться. Скальное основание деревни когда-то окружало болото. По мере разрастания поселения фермеры осушили болота, разбили там поля и построили дома на отвоеванной земле. Местность пересекали дюжины каналов, больших и маленьких. Они доставляли воду от реки к фермам.

Не исключено, что землю снова можно затопить и оставить только одну основную дорогу, ведущую к воротам. Эсккар представил ряд лучников на вершине стены, стоящих плечом к плечу, и то, как они направляют стрелы на конных налетчиков внизу. Лук, решил он. Только это оружие уравняет мягких деревенских жителей с воинами алур мерики, и только в случае, если лучники смогут прятаться за стеной.

Если конные воины столкнутся с мощной стеной, то утратят преимущества. Тогда они не смогут направить шквал стрел для подавления защитников, после чего обычно неслись атакующие всадники и рубили всех на части. Если алур мерики придется выступать против такой стены, то большая физическая сила и мастерство владения мечом и копьем не обеспечат обычного результата. Да, это может сработать. Если Ораку удастся построить стену, то у деревни появится шанс. Сможет ли Орак измениться, оставалось под вопросом.

Орак напоминал все другие деревни, которые видел Эсккар. В основном он состоял из небольших хижин, построенных из речной глины и соломы, хотя дома богатых торговцев и представителей высшего сословия были гораздо больше и состояли из двух этажей. Деревню окружал забор, но и вокруг частокола возникли многочисленные хижины и шатры. Некоторые, несмотря на запрет Никара, крепились к самому частоколу.

Что касается самих деревенских жителей, они напоминали людей из других поселений. Большинство владело лишь небольшим количеством имущества: простой одеждой, деревянной миской для еды, может, несколькими грубыми орудиями труда. Но фермы вокруг Орака давали достаточно зерна, которое пекари превращали во вкусный хлеб. Приятный запах свежеиспеченного хлеба постоянно висел в воздухе над деревней.

Фермеры не только производили достаточно для того, чтобы прокормить себя и свои семьи, но и могли продавать или обменивать зерно в деревне. Эти излишки наполняли Орак людьми, которым не требовалось для выживания заниматься сельским хозяйством: купцами, плотниками, владельцами лавок, владельцами гостиниц, кузнецами и многими другими. Эти умелые мастера занимались всеми видами ремесел, которые требовались для поддержания деревни и окружающих ферм, а также передвижений по реке. Они брали плату зерном, а также монетами, которые платили богатые торговцы и представители высшего сословия.

Орак отличался от других мест, в которых успел побывать Эсккар, только размерами. Деревня была большой, когда он только тут появился, а с того времени увеличилась в два раза. За время странствий Эсккар понял: чем больше деревня, тем с большей легкостью его примут. Большой деревне всегда требуются люди, чтобы ее защищать, поэтому опытный боец, который знает лошадей, обычно находил работу и безопасное место для ночлега, хотя деревенские жители могли смеяться над его варварским происхождением у него за спиной. Они редко смеялись ему в лицо: шрамы на его теле, полученные в сражениях, пугали большинство деревенских жителей. По крайней мере, они не прогнали его в страхе, что неоднократно случалось в других местах.

Во время своих странствий он добрался до Великого моря на юге. Три года назад Эсккар решил вернуться в землю своей молодости. Он присоединился к торговому каравану, направлявшемуся в Орак, и стал одним из охранников, нанятых для защиты товаров купца. Когда двадцать разбойников напали на караван ночью, охранники были застигнуты врасплох и проиграли схватку. Раненый Эсккар и несколько слуг смогли убежать и добрались до Орака неделю спустя. Слуги, которых он спас, не только поручились за него, но и поддерживали его, пока он не поправился. Он решил остаться на несколько месяцев и присоединился к отряду, защищавшему деревню, и так никуда и не уехал. С тех пор ему удалось подняться до третьего человека в отряде, он участвовал в обходах местности и преследовал беглых рабов и мелких воришек.

Эсккар отбросил мысли о прошлом и решил взглянуть на Орак глазами алур мерики. Он глотнул воды из бурдюка, съехал с горы и направился к реке.

Дул свежий бриз, воздух был прохладным и словно придавал сил. Эсккару часто не хватало ощущения ветра на лице. Его всегда манила скачка на лошади по открытой местности, и от этого каждый день, проведенный в замкнутом пространстве деревни, казался пыткой. “Ты всегда будешь варваром, хотя твой народ и отверг тебя”, — говорил он сам себе. На протяжении многих лет он бесцельно странствовал по земле, деревенские жители и фермеры, которых он встречал, относились к нему с презрением, его часто били и оскорбляли.

Он жил в Ораке три года, дольше, чем где-либо, и в последнее время уже думал снова пуститься в странствия. Его раздражал Ариам и его глупые приказы. Возможно, сейчас пришло время забыть Орак, отправиться на восток и посмотреть земли, которых еще не видел.

Независимо от того, что хотел Никар, попытка отбить набег алур мерики провалится, а его самого просто убьют. Эсккар не был ничем обязан деревенским жителям. Для них он был еще одним варваром, способным убить их во сне. Он достаточно часто видел недоверие и страх в их глазах.

Его искушала мысль об отъезде, но недолго. Новое место окажется ничуть не лучше Орака, а вероятно, и значительно хуже. Ему снова придется начинать с самых низов, простым солдатом, к которому относятся чуть лучше, чем к зеленому новобранцу. Нет, он чувствовал то же самое, что и Никар. Эсккар никуда не побежит, чтобы начинать жизнь заново. Он не побежит, если найдет какой-то другой вариант, в особенности тот, который не приведет к его смерти.

Алур мерики убили его семью, изгнали его из клана, преследовали по равнинам и чуть не убили несколько раз. Эсккару не нравилась идея снова от них бежать. Если предположить, что можно что-то сделать и не остаться в результате с перерезанным горлом, то он хотел попробовать для разнообразия нанести им ответный удар, отплатить за смерть отца.

Если ему это удастся, то Орак и Никар будут многим ему обязаны. Как у начальника стражи, у него будет достаточно золота, чтобы обосноваться здесь до конца жизни. Возможно, он окажется в рядах высшего сословия и станет одним из правителей Орака. Это принесет почти такое же удовлетворение, как и уничтожение части алур мерики.

Эсккар отбросил в сторону подобные мечты. Он изучал местность, медленно направляясь на юго-запад, время от времени останавливаясь, чтобы осмотреть подходы к Ораку, и представляя, что увидят степные жители, когда обратят сюда свои взоры.

Он ехал почти три часа, пока не обогнул Орак и не оказался снова на вершине горы, с которой начинал обзор. Эсккар спешился и сел, прижавшись спиной к камню. Затем он стал обдумывать идеи, которые пришли ему в голову в этот день.

Никто никогда не называл его сообразительным, но Эсккар был способен подготовить простой план не хуже кого-либо другого. Эта способность плюс рост, сила, быстрота владения мечом и ножом помогли ему подняться и стать одним из помощников Ариама. Теперь Эсккар был один, и Никар попросил его сделать то, что никогда не делал никто другой, — не дать степным воинам ограбить и разрушить деревню.

Масштабы предстоящего давили на него. Он заставил себя вспомнить, что план состоит из многих частей и каждую можно рассматривать по отдельности.

Он тщательно обдумал многочисленные задачи, которые требовалось решить для защиты деревни, и несколько раз повторил их вслух, чтобы удостовериться, что запомнил их все. Закончив, Эсккар заметил, что солнце здорово отклонилось на запад. Он крякнул, встал, потянулся, затем сел на коня и вернулся в деревню тем же путем. По крайней мере, он знал, что скажет сегодня вечером, хотя и сомневался, что это понравится главному купцу Орака.

 

Глава 2

Въезжая в Орак, Эсккар увидел, что ворота охраняют два солдата вместо обычного часового. Оба поприветствовали его с выражением облегчения на лицах. Вероятно, Никар приказал поставить дополнительного стражника для успокоения жителей деревни. К этому времени все уже должны знать про замеченных на севере варваров.

Пока он пробирался по узким улочкам, люди прекращали заниматься своими делами и смотрели на него. Некоторые пытались его остановить и спросить, что он знает о варварах. Эсккар не обращал на них внимания. Похоже, все знали, что его вызвал Никар, поэтому теперь смотрели на него с надеждой и ожидали защиты. От этой мысли он нахмурился. Эсккар не представлял, что им сказать.

Солдаты ждали перед казармой: сидели на корточках в пыли или стояли, прислонившись к стене; никто не выполнял обычных обязанностей. На всех лицах было написано беспокойство. Солдаты знали о сегодняшней встрече с Никаром. Его ждали почти тридцать мужчин и некоторые из их женщин. Все хотели узнать какие-нибудь новости. Он спешился и передал поводья конюху.

Эсккар подумал, не пройти ли мимо собравшихся, но решил, что ему следует им что-то сказать.

— Вы знаете, что приближаются варвары?

Ему кивнули в ответ.

— Они не появятся по крайней мере еще пять месяцев, так что сегодня ночью можете спать спокойно, — он колебался, не зная, что им еще сказать. — Я встречаюсь с Никаром, чтобы обсудить оборону деревни. Когда вернусь, расскажу вам все, что мне станет известно.

Он широкими шагами прошел мимо них в казарму. Эсккар подумал, не перебраться ли ему в комнату Ариама, где тот проживал один, но решил, что это может подождать до окончания сегодняшнего ужина. Вспомнив о предстоящей встрече, он сбросил всю одежду и обернулся грубым одеялом. Эсккар вышел из казармы и отправился вниз по петляющей улице, вышел из ворот в задней части деревни и повернул прямо к реке. Эсккар не обращал внимания ни на кого их тех, кто хотел с ним поговорить, и оттолкнул нескольких достаточно смелых типов, попытавшихся преградить ему путь.

На берегу Эсккар сбросил одеяло на низкий кустарник и нырнул. Вначале он посидел в заводи у восточного берега реки, где его немного отнесло течением, потом поплыл сильными широкими гребками против течения. Для этого приходилось хорошо потрудиться. Через несколько гребков ему уже требовалось прилагать все силы, чтобы его не снесло вниз по реке. Вернувшись в заводь, Эсккар отдохнул в прохладной воде. Наконец он выбрался из реки, снова взял одеяло и вытерся им, перед тем как вернуться в казарму.

По крайней мере сегодня вечером он не будет встречаться с Никаром в потрепанной одежде и пахнуть лошадьми и вином. Эсккар облачился в свою единственную чистую одежду и задумался, брать ему с собой короткий меч или нет, потом решил, что меч ему не потребуется. Люди, которые хотели бы видеть его мертвым, уехали вместе с Ариамом. Эсккар сомневался, что у него в деревне остался хоть один враг.

Он отправился в дом Никара. Когда ему оставалось пройти несколько шагов до ворот, навстречу вышли пять мужчин и направились к нему.

Это был достопочтенный Дриго с сыном и тремя телохранителями. Они заполнили узкий переулок, и Эсккару пришлось отступить в сторону, чтобы дать им пройти. Достопочтенный Дриго взглянул на него и улыбнулся. Это была улыбка человека, у которого уже есть ответы на все вопросы.

Эсккар миновал ворота, ведущие к дому Никара, и обнаружил парнишку, который проводил его сюда утром. Теперь парень снова ждал его. Как только они вошли в дом, парень закрыл и запер дверь, потом склонился и вытер влажной тряпкой ноги и сандалии Эсккара, стирая с них пыль.

Жене Никара Крете было почти столько же лет, сколько ее мужу, ее волосы уже давно поседели. Все знали, что Никар предпочитает видеть в своей постели молоденьких рабынь, но он с уважением относился к жене, а она очень умело вела хозяйство.

Крета тепло поздоровалась с Эсккаром, правда, после того как быстро осмотрела его, проверяя, чисто ли он одет. Видимо, она решила, что он выглядит вполне прилично и достойно. Она много раз проходила мимо Эсккара на улицах и даже не замечала его. Теперь она проводила его в обеденный зал в задней части дома. Там Эсккар увидел большой стол, накрытый только на двоих. Крета легко поклонилась ему и оставила одного. Служанка средних лет принесла вино, но Эсккар попросил воды. Она вернулась через несколько минут и вручила ему чашу с охлажденной водой. Как раз в это время в зал вошел Никар.

— Пожалуйста, садись, Эсккар. — Теперь на Никаре был другой наряд, с вышивкой красными и синими нитями по вороту. — Ты сегодня много ездил верхом, поэтому вначале нам следует поесть, а потом уже поговорим. Что-нибудь выпьешь?

Слуги начали подавать еду, по одному блюду. Эсккару это показалось несколько странным. Во время солдатских трапез все ставилось на деревянный стол сразу же и поглощалось очень быстро, чтобы ненароком не исчезло.

Эсккар ел медленно, подстраиваясь под темп хозяина дома, опуская маленькие кусочки разогретых овощей в растительное масло со специями, привезенное из какой-то далекой страны на западе. Во время трапезы по большей части говорил Никар, расспрашивал Эсккара про первые годы жизни и многочисленные места, которые он видел во время путешествий. Он даже спросил про степные кланы, о том, что это за люди и почему они живут так, как живут. Он говорил обо всем, кроме приближения степного народа.

Эсккар понял, что Никар продолжает изучать его, хочет знать, что Эсккар за человек. Еще важнее было то, что Никар хотел знать, достаточно ли у Эсккара ума для осуществления плана.

Еда оказалась самой лучшей из всего, что когда-либо пробовал Эсккар. Но вино, как и блюда, подавали в малых количествах. Он решил, что Никар хочет видеть его трезвым, с ясной головой. Когда слуги наконец убрали со стола и заново наполнили кубки, Никар отпустил их и закрыл дверь.

Эсккар успел заметить Крету, которая сидела под дверью и шила при свете масляной лампы. Таким образом она не позволяла слугам подслушать разговор хозяина. Но это не поможет. Рабы, живущие в доме, всегда знают, что происходит.

— Итак, расскажи мне про твою сегодняшнюю поездку. Что ты видел? — Никар вернулся к столу и неотрывно смотрел на гостя.

— Ты хочешь знать, можно ли защитить Орак от варваров? Это можно сделать, но цена будет высока, и не исключено, что ты не захочешь ее платить.

Он внимательно посмотрел на Никара, но хозяин дома не произнес ни слова.

— Мы не можем одержать над ними победу в сражении. Но мы в состоянии сделать так, что им будет трудно захватить деревню. Если нам удастся продержаться месяц или два, им придется идти дальше. Их погонит отсюда отсутствие еды. Вот это и есть наша цель — сделать так, чтобы для них взятие деревни оказалось очень дорогим, слишком дорогим, если считать убитых воинов и лошадей. Они должны понять, что тратят слишком много времени на поселение, которое окажется лишенным еды и лошадей, даже если они и возьмут его в конце концов. Это означает, что нам придется убить много воинов — достаточно, чтобы их предводители забеспокоились.

Эсккар увидел вопрос в глазах Никара.

— У варваров всегда много воинов, но недостаточно лошадей, женщин и еды. Именно поэтому они все время сражаются, даже между собой. Поэтому клан и рад возможности уменьшить свои ряды, избавиться от дураков, молодых и слабых. Если они теряют пятьдесят или шестьдесят воинов в обмен на захват богатой деревни, то радуются подобной сделке.

Никар кивнул в задумчивости:

— Я понимаю. Значит, они будут рады схватке, по крайней мере вначале. Так что мы должны сделать, чтобы она оказалась для них болезненной?

— Первым делом нам следует построить стену вокруг деревни. Настоящую каменную стену, которую нельзя свалить или сжечь. Высота ее должна составлять по крайней мере четыре человеческих роста. И она должна окружать значительно большую площадь, чем сейчас окружает частокол.

— Представители высшего сословия обсуждали строительство такой стены и раньше, Эсккар, но из этого ничего не вышло. Особой необходимости не было, а стоимость получалась высокая, и требовалось много усилий. Теперь приближаются варвары, а значит, возникла настоятельная необходимость.

— Не забывай, Никар, нам нужно посоветоваться с каменщиками насчет того, можно ли вообще построить такую стену.

— Да, конечно. Что еще нужно?

— Во-вторых, следует снести все хижины и фермы за пределами этой новой стены, полностью снести, сравнять с землей. Это должна быть голая земля, а фермы и поля следует снова затопить. Болотистая местность замедлит продвижение лошадей, и они будут вынуждены подходить к деревне только по дороге, ведущей к главным воротам. В-третьих, каждый мужчина должен пройти военную подготовку. Это означает обучение и вооружение как можно большего количества лучников. Только лук может прогнать алур мерики. Нам потребуются тысячи стрел и сотни луков, и мужчинам придется тренироваться каждый день, пока они не станут уверенно стрелять по целям и попадать, стоя на стене. Они также должны научиться обращаться с боевыми топориками, копьями и мечами, бросать камни по атакующим и орудовать вилообразными шестами, чтобы сбрасывать лестницы, приставленные к стене. Даже женщины и дети должны работать и сражаться. Нам придется тренироваться каждый день, строить каждый день и готовиться к любой возможной атаке. Всем придется работать так, как они никогда не работали раньше, чтобы все было готово к встрече с варварами.

Эсккар сделал глубокий вдох и хлебнул вина. Он радовался, что ему удалось все сказать, практически не запнувшись.

— Следует сделать запасы еды и воды, достаточные, чтобы прокормить всех жителей Орака на протяжении двух или трех месяцев. Частично стада следует переправить подальше, через реку, где они окажутся в безопасности. А значит, деревню покинет часть мужчин и солдат, чтобы охранять стада от разбойников. Животные — искушающая цель. Когда появятся варвары, они должны знать, что у нас нет лошадей, крупного рогатого скота, коз и овец, которых они могли бы забрать с собой.

Никар внимательно смотрел на него, понимая, что гость сказал еще не все.

— И что еще нужно сделать? — спросил хозяин дома.

Эсккар был готов к ответу.

— Рабы. Нам потребуется, чтобы рабы работали так, как никогда раньше, и у нас не будет ни времени, ни людей, чтобы их охранять. Они должны работать сами по себе и использовать все свои навыки и умения. Ты должен обещать освободить рабов, Никар, по крайней мере некоторых, чтобы у них была причина работать и сражаться.

Никар не донес кубок с вином до рта. Рука замерла на полпути.

— Освободить рабов! Неужели ты говоришь серьезно?! После того, что мы за них заплатили! И если мы освободим рабов, как будет жить деревня?

— Не всех рабов. Только тех, которые нам нужны для обороны, вероятно, не больше половины. Деревня же существовала до того, как здесь появилось столько рабов? Кроме того, если придут варвары, то вы потеряете рабов вместе с жизнью или сами станете рабами. В любом случае рабов вы лишитесь. Если же мы добьемся успеха, то у вас будут слуги, которым вы будете платить, пока не найдете новых рабов для их замены. Они не будут напряженно работать без обещания свободы, Никар, а то и убегут в ночи, считая, что даже варвары будут относиться к ним лучше. Не забывай, Никар: многие умрут — и жители деревни, и рабы, и тебе в любом случае придется их заменять.

Никар молчал, внимательно слушая гостя.

— И последнее, Никар. Ты должен выступать от имени всей деревни и пяти Семей. Я могу организовать оборону и определить, что необходимо сделать, но не должно быть никаких ссор и споров между представителями высшего сословия или кем-то из главных купцов. Мы должны обращаться к людям как один, чтобы все поняли: мы решили оказать сопротивление и победить. И ты должен обеспечить все, что я попрошу для обороны деревни. Я не стану спорить ни с тобой, ни с кем-то еще. Все должны подчиняться моим приказам и не оспаривать их. Даже ты, Никар. И я спрашиваю тебя: ты выступаешь от имени пяти Семей?

Мгновение Никар казался ошарашенным требованиями Эсккара.

— Ты много хочешь. Но в твоих словах есть смысл. Многочисленные ссоры между пятью Семьями общеизвестны. О них сплетничают люди. О них следует забыть, чтобы защитить Орак.

— И ты будешь выступать от имени пяти Семей?

— Да. Я думаю, что их всех можно убедить, за исключением Дриго. Вероятно, он решит идти своим путем.

Эсккар не думал, что от достопочтенного Дриго можно легко отмахнуться. На протяжении последних нескольких месяцев люди Дриго действовали так, словно их хозяин единолично правит деревней. Даже Эсккар, которого мало интересовали сплетни, знал, что Дриго борется с Никаром за власть и постоянно пытается склонить другие Семьи на свою сторону. Пока большинство предпочитали Никара, который определенно был более справедливым и уравновешенным правителем.

— А если ты не сможешь контролировать достопочтенного Дриго? Что тогда? — спросил Эсккар. — Он могущественный и сильный, и многие последует за ним.

Никар снова уставился на него, открыто его оценивая.

— Похоже, ты не такой простой солдат, как мне говорили. — Он отпил из кубка. — Если тебе удастся разработать хороший план по защите Орака, то нам, возможно, не потребуются ни Дриго, ни его золото. Давай я буду беспокоиться о Дриго. — Никар взмахнул рукой, словно отмахиваясь от проблемы. — Но в дальнейшем, если нам удастся отразить атаку варваров, что мы будем должны тебе, Эсккар?

— Не очень много, Никар, — рассмеялся он. — Пять Семей превратятся в шесть, и я буду ровней вам в управлении деревней. Каждая из ваших Семей даст мне по два золотых слитка, чтобы я мог построить собственный дом. За это я останусь в Ораке, и мы сможем готовиться к следующему приходу варваров, потому что они обязательно вернутся через пять или десять лет. Если нам повезет и мы прогоним алур мерики, они никогда не забудут это оскорбление. У них долгая память. Когда-нибудь они вернутся, и нам снова придется отражать их нападение. Поэтому я думаю, что снова вам потребуюсь, и чем скорее мы начнем подготовку, тем лучше.

Никар покачал головой.

— Столько потерь и разрушений! Для всех нас было бы лучше, если бы они оставили нас в покое.

— Они этого никогда не сделают, Никар. Они живут тем, что забирают у других. Это единственный образ жизни, который они знают. Поэтому они вернутся. Эта борьба может не закончиться, пока кто-то из нас не будет уничтожен полностью.

Очевидно, Никар не думал о том, что варвары могут вернуться. Мгновение он молчал, вертя в руках кубок с вином.

— И еще одно, Эсккар. Некоторые могут задуматься, почему ты сражаешься против своих. Что мне им говорить?

— Говори им правду. Алур мерики больше не мой народ. Когда ты покидаешь клан, твоя жизнь, твои воспоминания… заканчиваются, — впервые Эсккар заговорил очень эмоционально. В голосе слышались напряжение и возбуждение. — Я хочу… Даже твоего золота недостаточно, чтобы заставить меня бороться против них. Но я хочу получить возможность отомстить им за убийство моей семьи, убить как можно больше их воинов, чтобы удовлетворить души моих предков. Это единственный шанс, который у меня когда-либо будет.

Никар понимающе кивнул.

— Достаточно разговоров о прошлом и будущем, — сказал он. — Ты считаешь, что мы способны отразить атаку варваров, если сделаем все, о чем ты говорил?

Эсккар встретился с ним взглядом.

— Ни одна деревня никогда не окружала себя такой стеной, которая требуется нам. Я даже не знаю, можно ли построить такую стену до их прихода. Но если можно, то у нас появляется шанс. Хороший это шанс или нет, мы узнаем в предстоящие месяцы. Если мы вложим душу в подготовку и станем работать с полной отдачей, то шанс неплохой. Но если мы подготовимся плохо, то знаем, что случится. Я могу дать тебе надежду, Никар, но не больше. Как я уже говорил, цена, которую ты заплатишь за оборону деревни, может оказаться больше, чем стоит деревня, или больше, чем ты можешь себе позволить. Но даже и тогда мы можем потерпеть поражение. Ты рискуешь больше, чем своим золотом. Все, кто раньше пытался противостоять алур мерики, были уничтожены.

Никар осушил кубок с вином и поставил на стол.

— Значит, мы должны построить стену вокруг Орака, если хотим оказать сопротивление, — несколько минут он сидел молча, постукивая пальцами по столу, затем поднял глаза: — Я понимаю, Эсккар, что ты говоришь честно. Ты не обещаешь успеха. Если бы ты его обещал, я бы тебе не поверил, — он еще какое-то время смотрел на своего гостя, словно принимая решение. — У тебя нет женщины, не так ли?

Странный вопрос удивил Эсккара, хотя он понял, что Никар уже знает ответ. Женщины, по крайней мере хорошие, были в Ораке и малочисленны, и дороги. Отцы не одобряли браки достойных дочерей с солдатами, у которых не было будущего, в особенности с теми, у кого за душой не водилось и пары монет.

— Нет, я пока не мог себе позволить женщину, — ответил Эсккар.

Ему не удалось скрыть смущения. Примерно раз в неделю Эсккар тратил медную монету на одну из девушек в харчевне или посещал проституток, которые по ночам продавались на берегу реки. Со времени его последнего визита к ним прошел почти месяц.

— Несколько недель назад я получил новых рабов, — продолжал Никар. — Одна из них, как меня заверили, все еще девственница. Думаю, ей около четырнадцати лет. Она не красавица, но довольно привлекательная. Я собирался сам лечь с ней в постель, когда будет время… и желание, — добавил он с улыбкой. — В отличие от многих женщин, она умеет считать, читать, писать и кажется довольно здравомыслящей. Я отдам ее тебе, и, думаю, в предстоящие месяцы ты найдешь ее полезной во многих делах. Она будет гораздо больше, чем наложница. Тебе потребуется кто-то, чтобы помогать с расчетами и не давать тебе проводить вечера в харчевне.

Эсккар был очень удивлен, но тем не менее понимал, что это исключительный и дорогой подарок, предлагаемый любезно, с тонким намеком и советом.

— Спасибо, Никар.

Внезапно Эсккар понял, что это означает: Никар согласился с его требованиями.

— Нам всем потребуются твои советы и руководство, Никар. Если мы хотим добиться успеха, то много людей должны работать вместе. Я еще раз благодарю тебя.

— Возможно, ты и не обладаешь умом Ариама, но способен думать, и я знаю, что ты умеешь сражаться, — ответил Никар. — Остальному ты в состоянии научиться, а я и другие тебе помогут. Немногие люди все умеют. Большинству из нас требуется учиться и принимать всю помощь, которую нам только могут дать. Не позволяй своей гордости помешать тому, чего ты можешь достигнуть при помощи других.

Никар какое-то время молчал.

— Ты должен знать еще одну вещь, Эсккар. Если мы добьемся успеха, то я буду должен тебе очень много, больше, чем я сам и моя семья смогут заплатить. А если мы потерпим поражение, то потерпим его вместе. Я встречаюсь с представителями высшего сословия послезавтра, когда Нестор вернется с юга. До тех пор ты назначаешься начальником стражи. Когда мы встретимся, то подтвердим наше решение противостоять варварам. Бери девушку прямо сегодня и перебирайся в отсек Ариама. Завтра я пришлю тебе немного золота, чтобы ты смог купить то, что тебе потребуется. В следующие несколько недель, я уверен, для тебя найдется дом. Другие Семьи дадут слуг, чтобы освободить тебя от всего, кроме обороны деревни.

Эсккар понял, что имел в виду Никар, говоря о доме. Несмотря ни на что, многие покинут Орак в предстоящие месяцы. Эсккар внезапно понял, что между ними установилась связь. По крайней мере, у них нашлась одна общая черта: ни один из них не сдавался легко. Они или будут вместе жить дальше, или вместе умрут.

Независимо от того, как все это закончится, Эсккар знал, что его жизнь изменилась: он никогда больше не будет простым воином, который на протяжении стольких лет зарабатывал на жизнь своим мечом. Теперь ему придется научиться думать, рассчитывать, готовить оборону и обучать людей. Уже не в первый раз за этот день он задумался, способен ли выполнить поставленную задачу.

Но он уже сделал первый шаг — убедил Никара, что способен спасти Орак. Для достижения этой цели ему придется еще больше измениться, стать кем-то другим, а не оставаться пьяным дураком, который вчера вечером вырубился в харчевне. Он поклялся себе, что подобное больше никогда не повторится.

Никар встал, показывая таким образом, что ужин закончен.

— Значит, решено. Мы сделаем то, что не делалось никогда! Мы спасем деревню.

Эсккар улыбнулся, внезапно подумав о девушке, которая пойдет с ним назад в казарму.

— Нет, Никар, если мы добьемся успеха, то используем новое слово и станем называть наше поселение город Орак.

— Давай молиться, чтобы этот день наступил, — ответил Никар.

Он протянул руку и сжал плечо Эсккара, как бы запечатывая соглашение. Затем купец широкими шагами направился к двери, позвал жену и что-то тихо сказал ей, перед тем как они удалились в жилую часть дома.

Через несколько минут Эсккар услышал женские голоса, которые о чем-то возбужденно спорили, затем прозвучал крик, полный муки и страданий, и оборвался после громкого шлепка. Потом снова появилась жена Никара, которая тащила за плечо девушку. Крета подтолкнула ее, чтобы девушка оказалась перед Эсккаром.

— Вот рабыня, Эсккар. Ее зовут Трелла, — теперь Крета говорила очень резким тоном. — Конечно, ты можешь изменить ее, если хочешь. Я предложила бы тебе хорошенько ее отлупить, чтобы она знала свое место. Она своевольная и гордая.

Девушка с ненавистью посмотрела на бывшую хозяйку, и Эсккар понял, что у Никара имелась не одна причина избавиться от девушки. Жизнь в богатых домах пяти Семей, похоже, была гораздо более сложной и запутанной, чем он думал раньше.

Эсккар сделал шаг вперед и поднял подбородок девушки. У нее были большие темно-карие глаза, но она не желала встречаться с ним взглядом. Кожа оказалась чуть темнее, чем у него, и чистой, если не считать нескольких малозаметных оспин на обеих щеках. Цвет кожи свидетельствовал о том, что она с юга. На узком лице бросался в глаза тонкий нос, маленькие ровные зубки прятались за дрожащей губой, на которой в углу все еще оставалась капля крови от удара Креты. Девушка выглядела худой и в целом несимпатичной. Но она обладала одним сокровищем: темные и густые волосы волнами падали ей на плечи.

Он увидел страх у нее в глазах, тот страх, который появлялся у раба, которого передают от одного хозяина другому. Она дернула головой, вырываясь от него, и уставилась в пол. Внезапно у него в памяти всплыл образ другой девушки, того же возраста и такой же испуганной. Через год после того, как он покинул клан, он подружился с Илтани, которой спас жизнь и которую защитил от изнасилования. Она заплатила долг, отдавшись ему. Тогда он впервые был с женщиной. И еще два раза потом она рисковала жизнью, чтобы спасти его, и этот долг он уже никогда не сможет уплатить. Возможно, боги послали ему воспоминание об Илтани, чтобы напомнить про этот долг.

— Послушай меня, девочка, — сказал он мягко, снова взяв ее за подбородок. — Не бойся. Ты должна мне помочь, и мне необходима твоя помощь. Ты понимаешь меня?

Она посмотрела на него, и Эсккар выдержал этот взгляд. На этот раз он увидел силу, которая скрывалась в темных, широко посаженных глазах. Губы у нее прекратили дрожать, она быстро кивнула ему, и при этом движении густые волосы заструились вокруг лица.

— Отлично. Тогда пойдем со мной.

Внезапно ему в голову пришла одна мысль, и он повернулся к Крете:

— У нее есть какие-то вещи, которые ей следует взять с собой?

— Кое-что есть, — с неохотой признала Крета. — Она может вернуться за ними утром.

Все безделушки и вещи исчезнут к утру, их заберет или жена Никара, или другие слуги. Эсккар уже начал отворачиваться, затем остановился и снова посмотрел на Крету.

— Плащ. Он ей потребуется, потому что ночью холодно. У нее есть плащ? — Эсккар говорил спокойно и рассудительно. — Или, возможно, ты найдешь для нее какой-то плащ?

Вероятно, жена Никара помнила слова мужа. Она поджала губы, но сдалась.

— Плаща у нее нет, — признала Крета. — Но я отдам ей один из своих.

Она хлопнула в ладоши, и мгновенно появилась еще одна девушка. Несомненно, она стояла сразу же за дверью. Крета велела служанке принести вполне определенную вещь. Девушка вскоре вернулась с выцветшим и заштопанным плащом, который выглядел вполне пригодным для ношения.

Эсккар взял плащ и накинул Трелле на плечи.

— Поблагодари хозяйку за подарок, Трелла.

Он внимательно наблюдал за ней. Сейчас он начнет узнавать, какую девушку приобрел.

Трелла вначале посмотрела на Эсккара, словно пытаясь понять выражение его лица. Он ничего не говорил, только смотрел на нее. Пауза затягивалась. Затем Трелла повернулась к Крете и склонила голову.

— Спасибо, хозяйка, — тихо произнесла она. Слова прозвучали подобострастно, так, как и должна их произносить рабыня.

Подняв голову, она посмотрела на Эсккара, словно спрашивая: “Ты этого хотел?”. Он с трудом сдержал улыбку. Эсккар повернулся к Крете и низко поклонился:

— Спасибо, госпожа Крета. Трапеза, которую ты приготовила, была восхитительной и прекрасно поданной.

Он заранее отрепетировал непривычные слова и был рад, что удалось их произнести без запинки.

Выйдя из дома на улицу, Эсккар рассмеялся вслух, взял Треллу за руку, мягкую и теплую, и повел девушку к казармам.

— У тебя был свой плащ?

Она покачала головой, но смотрела в землю.

— Тогда хорошо. По крайней мере, ты хоть что-то от нее получила.

Девушка бросила на него взгляд украдкой, потом снова уставилась под ноги.

Эсккар подумал о большой кровати в комнате Ариама и пошел быстрее, глядя на звезды. До полуночи всего несколько часов, а ему придется встать до рассвета.

Когда он завернул за угол, то чуть не замер на месте от удивления. Горели два факела, освещая участок перед казармой и толпу солдат, их женщин и жителей деревни. Очевидно, им всем было больше нечего делать в этот час, кроме как ждать его возвращения. Эсккар быстро сосчитал собравшихся. Рядом с солдатами стояли шестьдесят жителей деревни, в целом получалось около ста человек.

Теперь все мысли о Трелле, теплой постели и наслаждении исчезли. Он вспомнил о своем обещании. Ему придется что-то сказать. От этой мысли у него пересохло во рту и возникло неприятное ощущение внизу живота.

Заметив Эсккара, все начали говорить одновременно. Мужчины окружили его, дергали за одежду, задавали вопросы, словно бросали камни. Эсккар знал, что должен начать говорить, иначе толпу не успокоить, но его сознание оставалось пустым, словно кубок после вчерашней пьянки. Он дошел до казармы и остановился там только потому, что вход закрывали солдаты. Он должен был ответить на вопросы толпы.

Эсккар почувствовал, как его руку сильно сжали, и понял, что шумная толпа испугала Треллу. Он посмотрел на нее сверху вниз и увидел в ее глазах вопрос.

— Что они хотят? — неуверенно спросила девушка.

Он поджал губы перед тем, как ответить.

— Ничего, девочка. Они только боятся предстоящего. Они думают, что варвары уже стоят лагерем перед воротами.

Каким-то образом ее беспокойство придало ему сил, и он повернулся к толпе.

— Оставайся здесь, — приказал он Трелле.

Он отпустил руку девушки, сделал несколько шагов к большому валуну и взобрался на него, чтобы оказаться над толпой.

— Тихо! — громко произнес Эсккар. Он снова повторил это слово, на этот раз командным голосом. — Вы своими криками разбудите всю деревню, и тогда сегодня ночью никто не заснет.

Он кивнул солдатам, и те передвинулись в первый ряд, приказывая возбужденной толпе утихомириться. Когда голоса наконец стихли, заговорил Эсккар:

— Да, это правда. Варвары приближаются.

Эсккар позволил толпе осознать сказанное. Он подтвердил их самые большие страхи и теперь наблюдал за их лицами.

— Но их не будет еще несколько месяцев, поэтому возвращайтесь в свои постели — пока ваши жены не перерезали вам горло за то, что так поздно приходите домой.

После этой фразы некоторые нервно засмеялись, но другие стали выкрикивать вопросы. Их интересовало, откуда придут варвары, следует ли покидать деревню или Орак будет отбивать атаку. Эсккар поднял руку, и в конце концов собравшиеся замолчали.

— Через два дня состоится встреча Никара и представителей других Семей. Тогда мы сможем начать подготовку к обороне. Мы укрепим Орак, чтобы он мог отразить любую атаку.

Послышались крики недоверия, вопросы; шум все усиливался. Эсккар посмотрел вниз на солдат.

— Успокойте их, — приказал он.

Его подчиненные пошли сквозь толпу, заставляя замолчать крикунов и отталкивая назад самых агрессивных.

“Странно, теперь эти солдаты следят за каждым моим жестом и подчиняются любому приказу”, — подумал он. Вчера только его кулаки при поддержке меча, в случае необходимости, обеспечивали какую-то малую, часто призрачную власть и авторитет. Эсккар понял, что это, наверное, и есть настоящая власть, и его немало поразили ощущения, которые он испытывал. Люди боятся. Даже солдаты беспокоятся. Они хотят, чтобы им сказали, что они в безопасности, чтобы кто-то взял на себя ответственность и руководство, нашелся тот, в кого они могут верить, даже короткое время.

— Я знаю, что у вас много вопросов, — продолжал он, когда разговоры стихли. — Но придется подождать до выступления Никара. Послушайте меня, друзья мои. У нас есть средства и люди, чтобы достаточно укрепить Орак и остановить варваров, если мы будем держаться вместе. Я буду руководить вами в этом деле и говорю вам: это можно сделать, и это будет сделано. А теперь возвращайтесь по домам и ложитесь спать. Пусть Никар выступит через два дня. Тогда вы узнаете, что должны сделать.

Они кричали на него, но Эсккар больше не обращал на них внимания. Он спрыгнул с камня и схватил за плечо Гата, видавшего виды ветерана, которому близилось к пятидесяти. Когда Эсккар поступил на службу в ряды стражников Орака, Гат занимал должность младшего командира, но Ариам понизил его за то, что опытный солдат оспаривал его приказы. У Эсккара не было настоящих друзей среди солдат, но он уважал старого бойца, который лучше многих знал свое дело.

— Гат, ты теперь мой помощник, — объявил Эсккар громким голосом, чтобы его слышало как можно больше солдат. — Разгони эту толпу. Проверь, чтобы ворота заперли на ночь и чтобы там стояли стражники. Пусть несколько человек обходят улицы до рассвета. Делать им ничего не нужно, но пусть будут вооружены и выглядят впечатляюще. После этого зайди ко мне.

Гат кивнул, без вопросов принимая свое назначение, как и власть Эсккара.

— И, Гат, я перебираюсь в комнату Ариама. Поставь стражника у меня перед дверью. А то кто-нибудь из этих дураков станет ко мне стучать до рассвета.

Эсккар повернулся к Трелле и увидел, что она неотрывно смотрит на него. Страх исчез, и теперь, когда он вернулся к ней, она не сводила с него больших глаз. Он взял ее за руку и повел прочь от толпы, к задней части казармы, где теперь должен был жить.

Войдя с девушкой внутрь, Эсккар с удивлением отметил, что кто-то здесь прибрался, вычистил и утрамбовал земляной пол, выбросил мусор и перенес сюда его вещи. Кто-то из солдат ожидал его повышения.

При мысли о своих вещах он улыбнулся. Перенос тонкого одеяла, старого большого меча, который пристегивался к боку лошади, и короткого меча не занял бы много времени.

В небольшом очаге горел огонь, и кто-то положил перед ним кучку дров. Вошел солдат с ценной свечкой, которую поставил на застывшую лужу воска в центре грубого стола. Солдат с восхищением посмотрел на Треллу, затем, перед тем как выйти, улыбнулся Эсккару.

Эсккар закрыл дверь и прислонился к ней спиной. Шум толпы уже стихал. Его солдаты отгоняли жителей деревни от казармы. Пламя свечи взметнулось вверх, добавляя свет к тому, что шел от очага.

Трелла медленно обошла комнату. Эсккар следил за ней, пока она осматривала свой новый дом. Она сняла плащ, повесила на крючок у двери. Туда же она повесила и небольшой кошель, в котором, несомненно, находилось остальное ее имущество. Она прошла к очагу, повернулась и уставилась на хозяина, высоко подняв голову.

Эсккар увидел очертания ее груди под тонким платьем. Она глубоко вздохнула и встретилась с ним глазами.

— Мне сказали, что тебя зовут Эсккар, что ты варвар и меня передают тебе в качестве рабыни, — она не могла скрыть горечи при слове “рабыня”. — Крета не сказала, что ты теперь начальник стражи.

— Степные народы не считают себя варварами, Трелла. Они точно такие же, как любой другой клан, только перемещаются с места на места. Но я покинул их много лет назад, когда мне было четырнадцать лет, и с тех пор жил на фермах и в деревнях, продавая свои боевые навыки. Я просто солдат, и я стал начальником стражи лишь из-за трусости Ариама.

Эсккар все еще стоял спиной к двери и услышал, как с другой стороны на пост встает один из стражников. Шум толпы смолк, лишь время от времени раздавался крик кого-то из его воинов, выполнявших свои обязанности.

Его воины. Слова звучали очень приятно. День начался плохо, но к концу он стал начальником стражи с собственной комнатой, собственной рабыней, а утром следовало ждать прибытия мешка с золотом. Возможно, боги все-таки ему улыбаются. Перспективы на будущее выглядели неплохо, по крайней мере на несколько месяцев, до появления алур мерики. Те, вероятно, отрубят ему голову и насадят ее на копье. Однако этой ночью не было смысла беспокоиться об отдаленной перспективе.

— Мой отец был советником у правителя деревни Карнакс, — сообщила Трелла. — Они оба погибли из-за предательства, а нас с братом продали в рабство. Теперь я принадлежу тебе.

Эсккар задумался, правду ли она говорит. Все знали, что рабы врут о своем прошлом. Ее родители вполне могли быть крестьянами, обрабатывавшими поля, которые продали дочь за несколько монет, потому что не было дождей или умерла свиноматка. Он никогда не слышал про Карнакс, да и вообще, то, что она говорила или на что претендовала, имело мало значения. Трелла была рабыней и останется ею на всю жизнь. Эсккар увидел, как она напряглась, и догадался, что она станет ему сопротивляться, когда он к ней прикоснется.

К его удивлению, мысль об обладании ею не принесла возбуждения. Внезапно он почувствовал в ногах усталость, его клонило в сон. Он отошел от двери. От этого движения в глазах Треллы появился страх. Она шагнула назад и скрестила руки на груди.

Эсккар сел за стол и минуту смотрел на горящую свечу.

— Трелла, сегодня был долгий день, полный многочисленных сюрпризов для нас обоих.

До этой минуты он не чувствовал, сколько сил он потратил на разговоры с Никаром. Он заставлял себя думать и четко излагать свои мысли. Размахивание мечом и разрубание голов отнимало меньше сил. Эсккар понял, что сегодня произнес больше слов, чем за весь последний месяц. Его голова не привыкла к такой работе, и теперь он слишком устал для того, чтобы овладевать девушкой. Он стареет. Тридцать годков позади, и он знал, что ему повезло прожить столько лет.

— Не исключено, что завтрашний день окажется еще хуже. Я устал. Я съел слишком много и выпил слишком много вина, и у меня в голове крутится слишком много мыслей. Скажи мне, что тебе нужно, и мы ляжем спать.

Она подняла голову, и ему показалось, что она покраснела, хотя нельзя было сказать с уверенностью из-за тусклого дрожащего пламени свечи.

— Я никогда не была с мужчиной.

Он улыбнулся ей, хотя в эту минуту не знал, хорошая эта новость или плохая.

— Думаю, что сегодня ночью ты в безопасности, девочка. Для меня гораздо важнее выспаться, чем сражаться с тобой.

Он встал и огляделся.

— Вон там горшок. Не думаю, что тебе следует пользоваться уборной снаружи, по крайней мере сегодня ночью.

Он встал из-за стола и вышел, кивнув стражнику, дежурившему у двери, потом отправился в солдатскую уборную.

Закончив там, он увидел, что его поджидает Гат. Старый солдат не стал зря терять время.

— Никар назначил тебя начальником стражи?

Гат смотрел ему в глаза, стоя прямо перед новым командиром.

— Пока да. Но я сказал ему, что буду командовать всей деревней и всей обороной или ничем. Он подтвердит это после встречи с представителями высшего сословия. Или не подтвердит.

— А если нет? — спросил Гат.

— Если нет, то мы с моей рабыней покинем деревню. Но Никар подтвердит, я уверен в этом.

Гат пожал плечами, затем покачал головой. От этого движения его длинные седые волосы взлетели над плечами.

— Ты в самом деле считаешь, что деревня в состоянии противостоять варварам?

— Гат, я не стал бы тебе врать. Я знаю, что это никогда не делалось раньше. Но Орак не маленькая деревня. Здесь вполне может оказаться столько же людей, сколько и атакующих варваров. Я думаю, что мы можем достаточно укрепить оборону и продержаться, пока они не будут вынуждены уйти.

Ему приходила в голову мысль о том, чтобы украдкой убраться из деревни в один из следующих месяцев, но обещанное Никаром золото отгоняло эту мысль.

Старый солдат явно сомневался, и имел для этого все основания. Тем не менее Гата следовало убедить, иначе и так небольшой авторитет Эсккара у солдат исчезнет вообще. Они уважали Гата, и его слова будут иметь значение.

— Продержись со мной несколько недель. Давай посмотрим, что можно сделать. Я весь день думаю об этом, и считаю, что это возможно. Я уверен. Тем временем твое жалованье удваивается, и ты становишься вторым человеком в отряде.

Гат сделал шаг к новому командиру.

— Ты изменился со вчерашнего дня. На тебя снизошла божья благодать?

Смех Эсккара громко прозвучал в ночи. Он не был в особо хороших отношениях с богами.

— Нет, я не сошел с ума, хотя голова у меня и кружится от всех новых мыслей.

Он уже собрался уйти, но Гат сильно схватил его за руку, и теперь их лица находились всего в нескольких дюймах друг от друга.

— Ты изменился, Эсккар. Это увидит и дурак, заметят и остальные солдаты. Какое-то время, по крайней мере, я буду выполнять твои приказы. Но если ты мне соврешь, то я сам воткну меч тебе в спину. Клянусь богами, воткну! У меня жена и двое пацанов, и я не допущу, чтобы их забрали варвары!

— Тогда выполняй свои обязанности. Завтра будет долгий день, и тебе придется многое сделать.

Он хотел уйти, но Гат все еще не отпускал его, держа за руку.

Эсккар подумал о том, как быстро все изменилось. Вчера он бы врезал любому, кто попытался бы его так схватить. Теперь это не имело никакого значения.

Когда Эсккар вернулся в комнату Ариама, свечку затушили, а дрова в очаге прогорели, остались лишь тлеющие угли. Он закрыл дверь на деревянную щеколду, развязал сандалии, разделся, не обращая внимания на холод в комнате.

Он снял со стены короткий меч, извлек его из ножен и положил рядом с кроватью. После побега от алур мерики он никогда не спал, не положив оружие рядом. На мгновение он задумался, не воспользуется ли девушка мечом среди ночи, но решил, что слишком устал для беспокойства еще и об этом.

На кровати было более чем достаточно места для двоих, поскольку Ариам любил крупных женщин. Мгновение Эсккар думал, что кровать пуста, но затем понял, что девушка устроилась у стены, как можно дальше от него. Отлично, пусть там и остается. Завтра, может даже утром, он сделает ее женщиной, и вопрос будет решен.

Эсккар рухнул на свою часть кровати, повернулся к ней спиной и посмотрел на дверь. Затем он натянул тонкое одеяло на плечи и позволил телу расслабиться, готовясь ко сну.

Но его сознание отказывалось подчиняться. В голове крутились мысли о Никаре, алур мерики, командовании стражей, самой деревне. Неделю назад Эсккар и представить не мог, что подобное случится. Теперь у него есть шанс получить власть, золото, рабов — все, что хочет, если ему удастся спасти Орак от варваров.

Большое если, несмотря на то что он сказал Никару и Гату. Предстояло столько сделать, и было трудно решить, с чего начинать. Завтра следует заняться несколькими задачами. Ему придется поговорить с Гатом, выбрать новых младших командиров, подготовиться к встрече с Никаром, поговорить с солдатами. Эсккар знал, что перед ним стоит очень сложная задача, но шанс есть, и если ему удастся победить, если он добьется успеха, если боги даруют ему удачу, если… если… если.

Мысли ходили по кругу, от ужина у Никара до встречи с представителями высшего сословия. Он думал о том, что ему следовало сегодня вечером сказать своим солдатам и толпе, что еще необходимо обсудить с Никаром, что нужно сделать завтра, как он должен обращаться к солдатам, что он должен сказать пяти Семьям. Каждый раз, когда он пытался додумать одну мысль до конца, в голове внезапно появлялась другая, и круг начинался снова.

Одеяло слегка потянули, и внезапно он почувствовал, как тело Треллы прижалось к его спине, ее ноги легко скользнули по его, что-то мягкое коснулось его плеча.

— Ты все еще не спишь, — прошептала она так, словно это было обвинение. — У стены холодно, — пояснила она, чтобы оправдать свое перемещение. — О чем ты думаешь?

Все, о чем он думал, вылетело из головы при первом прикосновении ее тела.

— О тебе. Я думал о тебе.

Мысли об Ораке исчезли вместе с усталостью, и он почувствовал, как у него твердеет член.

— Не ври. Ты думал о Никаре и его золоте.

Он тихо рассмеялся. Она определенно быстро соображала и была достаточно смелой, чтобы бросить вызов новому хозяину.

— Да, я думал о Никаре, но не о его золоте. Но теперь я забыл об этом и думаю только о прикосновении твоего тела. Ты очень красивая, Трелла.

Она долго не отвечала. Затем провела рукой по его плечу, и от ее прикосновения коже стало почему-то и холодно и тепло одновременно. Эсккар взял ее руку в свою и крепко держал, точно так же, как на улице вечером. Трелла придвинулась к нему поближе, и теперь он чувствовал все ее тело, вытянувшееся вдоль его собственного, теплое и мягкое.

— И о чем ты думаешь сейчас?

Он почувствовал ее дыхание у своего уха.

— Я хочу держать тебя в своих объятиях, прижимать к себе и целовать твои губы.

Он с трудом сдерживался, он давно не испытывал такого сильного желания, но не хотел двигаться или делать что-то, что нарушит магию, созданную ее словами и прикосновением.

— Я — твоя рабыня, Эсккар, — сказала она ему в ухо тихим голосом, сильнее прижимаясь к его спине.

Ее слова удивили его, он перекатился на другой бок, чтобы смотреть ей в лицо, обнял ее и, притягивая к себе, почувствовал мышцы у нее на спине. Теперь все ее тело прижималось к его, а ее кожа казалась почти горячей. Он чувствовал себя как-то странно. Возможно, на него повлияли события дня или то, что она принадлежит ему. Внезапно он захотел ее больше, чем какую-либо женщину когда-либо в жизни. Но больше всего ему хотелось, чтобы и она испытывала желание, чтобы она так же хотела его.

— Рабыню просто используют. Если бы ты была простой рабыней, то я бы взял тебя независимо от того, хочешь ты этого или нет. Но ты больше, чем простая рабыня. Это знал даже Никар, а я — простой варвар, который не умеет произносить речи.

Но он не мог остановиться и не обнимать ее, и услышал, как Трелла резко втянула воздух, когда он коснулся ее мягкой груди.

— Я заметила страх в твоих глазах, когда ты впервые столкнулся с толпой снаружи. Но ты произнес правильные слова, и, как я думаю теперь, ты веришь в них.

Он ничего не ответил, удивившись ее словам и немного стыдясь того, что его нервозность была заметна, по крайней мере девушке. Он думал, что хорошо справился и, возможно, больше никто ничего не заметил.

Трелла провела губами у него по щеке, и все мысли снова улетучились у него из головы.

— Я тоже боюсь, Эсккар. Боюсь варваров, боюсь будущего. Но мне уже давно пора стать женщиной, и я думаю, что ты не причинишь мне слишком много боли.

Она позволила телу расслабиться и спрятала голову на плече у мужчины. Через несколько мгновений ее рука проскользнула ему между ног, и она резко вдохнула воздух.

Он поцеловал ее в щеку, затем в губы, вначале нежно, затем настойчивее и глубже. Она прижималась к нему. Он ласкал ее тело, касался ее, гладил живот и сдерживался столько, сколько мог, пока не почувствовал, что его разорвет от желания. Он сдерживался, пока она не застонала от желания, и он почувствовал влагу у нее между ног. Тогда он оказался на ней и двигался так медленно, как только мог, зная, что причинит ей боль, но пытался быть как можно более нежным. Затем, когда он вошел в нее, она вскрикнула, это был резкий крик боли, она снова втянула воздух, а ее ногти впились ему в спину, затем последовал вздох удовольствия.

Эсккар мгновение лежал без движений, пока она не расслабилась и не обняла его снова. Девушка крепко прижималась к нему. Он стал раскачиваться на ней, и теперь ее легкие вскрики боли смешивались с выражением удовольствия. Ее желание нарастало. Когда все закончилось, к сожалению, слишком быстро, он прижал ее к себе и гладил по голове, наслаждаясь ее присутствием, пока не заснул у нее в объятиях. Это был глубокий сон человека, уставшего эмоционально и изможденного физически. Ему было уютно рядом с ней — этого ощущения он не испытывал с детства.

* * *

Трелла подождала, пока не убедилась, что не разбудит его. Затем она нежно высвободилась из его объятий, убрала руку, обнимающую шею мужчины, но осталась рядом с ним и чувствовала дыхание Эсккара у себя на груди. Он лежал на боку, тяжело дышал, одна его рука осталась у нее на животе. Она уставилась в темноту и думала о том, что произошло. Их окружала тишина, деревня спала. Но беспокойные мысли не давали ей заснуть.

Она хотела этого, но не по тем причинам, по которым этого желал мужчина рядом с ней. Ее девственность усложняла ей жизнь. Никар, его сын, слуги в доме Никара и даже работорговцы, которые привезли ее в Орак, хотели ее, и ее девственность добавляла ей привлекательности. Этот Эсккар тоже хотел ее и взял бы силой, независимо от ее желания, этой ночью, если бы не события дня.

Он должен был это сделать. Иначе начальник стражи потерял бы уважение своих воинов. Если бы она сопротивлялась, он бы избил ее, а она не хотела такого начала отношений с ним. Нет, лучше со всем покончить сразу, пока у нее еще оставался для него подарок. В предстоящие месяцы многое должно случиться, и ей требовался ум, чтобы остаться в живых, в особенности если варвары в самом деле придут.

Кроме всего прочего, Эсккар хотел ее, и эта мысль доставляла ей удовольствие. В доме Никара она увидела это у него в глазах, несмотря на свою старую одежду и слезы на щеках. Трелла вспомнила отчаяние, нахлынувшее на нее, когда она впервые увидела высокого варвара с мрачным лицом, которому теперь принадлежала.

Она пыталась рассуждать здраво, хотя время от времени воспоминания о ее собственных желаниях затуманивали логику. Странно, призналась она себе, что когда он ушел из комнаты, она как раз решила, что, несмотря на страхи и опасения, хочет, чтобы именно он стал первым. И, предложив себя, вместо того чтобы просто позволить себя взять, она сохранила какое-то чувство собственного достоинства. Мужчина должен быть больше, чем животным, и этот Эсккар, варвар или нет, продемонстрировал, что обладает не только тем, что видно сразу. Она рабыня, но даже рабыня может делить жизнь хозяина. Теперь его жизнь стала ее жизнью, и Трелла хотела, чтобы они оба поднялись в будущем.

Она не слышала ничего из того, что Эсккар с Никаром обсуждали во время ужина, но слышала большую часть разговора Никара с женой, Кретой, до появления Эсккара, а потом — с достопочтенным Дриго. Никар делился своим беспокойством из-за приближения варваров, и именно это заставило его послать за Эсккаром. Каким-то образом этому варвару удалось убедить Никара, что он в состоянии организовать оборону деревни. Это достижение удивило даже Никара, который сам обладал острым умом — таким же острым, как ее отец.

При мысли об отце ее охватила грусть, но она заставила себя не думать о том, как он лежал на полу, а кровь лилась из его ран, невидящие глаза смотрели в потолок. Отец хорошо обучил ее, слишком хорошо, как обычно говорила ее мать, он увидел в дочери такой же острый ум, как у него самого. Трелла надеялась когда-нибудь отомстить за его смерть. Но теперь у нее не осталось слез, чтобы оплакивать родителей или собственные несчастья.

Ей нужно было выяснить все про этого варвара, и как можно быстрее. Он может быть сильным бойцом и иметь опыт участия в сражениях, но ей требовалось знать, достаточно ли у него ума, чтобы продержаться до встречи с варварами, не то что отбить их атаку. Это волновало ее больше всего. Завтра она выяснит гораздо больше о своем новом хозяине. Теперь ее будущее зависело от него.

С сегодняшнего вечера она принадлежит солдату, да к тому же еще и варвару, значит, ее положение лишь немного выше, чем у женщины, пристроившейся к воинской части, или проститутки. Однако если Эсккар преуспеет как начальник стражи и возглавит оборону Орака, то и он, и она несоизмеримо поднимутся в глазах окружающих. Хотя она знала, что даже этого подвига может оказаться недостаточно, чтобы смыть клеймо чужеземца и варвара.

Тем не менее, если Никар увидел что-то стоящее в этом человеке, то ей также следует это поискать. И любое место лучше, чем дом Никара, где его отвратительный сын лапал ее при каждой возможности. Днем она выполняла обязанности служанки, и скоро отец передал бы ее сыну, а потом ее отдали бы слугам. Даже жизнь рабыни варвара лучше такого существования.

Трелла удивилась тому, как варвар вел себя с ней. Мать предупреждала ее о боли в первый раз, но боль она чувствовала только одно мгновение, а страх превратился в удивление и удовольствие. Он отнесся к ней нежно, гораздо более нежно, чем она ожидала, а от своей реакции на него она даже смутилась. Трелла знала, что вела себя бесстыдно, и до сих пор чувствовала между ног влагу, которая снова заставляла думать об ощущениях, охватывавших ее тело быстрее, чем она могла их контролировать.

Наконец мысли замедлились, и она начала засыпать, думая о мужчине рядом и о том, что завтра она начнет новую жизнь рабыни этого выскочки, нового начальника стражи. Это была не та жизнь, к которой она готовилась, которую они с отцом часто обсуждали, пока он ее обучал. Вместо помощи какому-то богатому и могущественному торговцу теперь ей придется помогать этому грубому солдату отразить вторжение варваров. Чем больше она думала об этой задаче, тем больше она ее пугала и обескураживала.

Трелла была слишком молода, ей было всего четырнадцать с половиной лет, но ей следовало попытаться. Оставалось надеяться, что отцовских уроков окажется достаточно для преодоления неопытности.

Кроме того, даже Эсккар признал, что никто никогда раньше не отражал атак варваров, поэтому, возможно, новый хозяин послушается ее совета. Трелла решила, что должна использовать все, чему научилась, а также и свое тело, чтобы он держался рядом. Она ему потребуется больше, чем он предполагает, как и сказал Никар.

А если Эсккар добьется успеха, то только боги знают, что им может принести будущее. В предстоящие дни их ждет много работы. Последней мыслью перед тем, как она наконец погрузилась в сон, стала мысль о завтрашней ночи. Она снова будет лежать в его постели и его объятиях, и на этот раз не будет страха, только удовольствие.

 

Глава 3

Эсккар резко проснулся от стука в дверь. Рука потянулась к мечу, когда он садился. На мгновение он пришел в замешательство из-за незнакомой постели и обстановки, пока не вспомнил события прошлой ночи. Стук усилился, и дверь уже содрогалась на слабых петлях, которые ее еле держали.

— Боги, прекратите этот шум! — закричал он. — Кто там?

— Гат, командир! Вставай! Пришел посыльный от Никара!

— Будь проклят ты и все боги, — пробормотал Эсккар, затем сказал громким голосом: — Сейчас буду!

Эсккар бросил взгляд на маленькое окошко, прикрытое куском кожи. На земляной пол пробивался яркий солнечный луч. Почти час после рассвета. Ему следовало уже давно встать. Из-за вчерашней хорошей еды и удовольствия, доставленного женщиной, он глубоко заснул и сейчас чувствовал себя прекрасно отдохнувшим. Он уже и не помнил, когда так крепко спал.

Эсккар встал и посмотрел на пустую кровать. Трелла исчезла, ее плащ не висел на крючке. Несомненно, сбежала, приняв его за дурака. Но воспоминание о прошлой ночи вызвало улыбку. Он внимательно осмотрел кровать и увидел небольшое пятно крови, оставшееся от ее девственности. Ну, сейчас у него нет времени на девушку.

Он быстро оделся, открыл дверь и, пристегивая короткий меч, уже выходил из комнаты. На улице он прищурился от яркого солнечного света. Гат ушел, но его ждали двое мужчин. Эсккар узнал старшего — это был один из доверенных слуг купца. Второй оказался значительно моложе и вооружен коротким мечом. Вероятно, это был телохранитель, нанятый Никаром. Лицо старшего мужчины явно выражало нетерпение.

— В чем дело? — проворчал Эсккар. “Никар решил все отменить? Или потребовать возвращения рабыни?” — пронеслись мысли.

Слуга шагнул вперед и кивнул с самым легким из возможных поклонов.

— Никар просил передать, чтобы ты пришел к нему завтра в полдень.

Слуга помолчал, затем, не дождавшись от Эсккара ни слова, продолжал говорить:

— Я должен передать тебе вот это.

Он протянул небольшой кошель, в котором приятно позвякивало. Эсккар взял его из рук слуги.

— Передай своему хозяину, что я приду в указанное время, — Эсккар решил, что должен быть милостивым, и добавил: — Мне очень жаль, что я заставил вас ждать. Я поздно заснул вчера из-за мыслей о варварах.

Несколько смягчившись, посыльный Никара поклонился, на этот раз более уважительно. Он пожелал Эсккару доброго утра, затем направился назад к дому хозяина. Телохранитель последовал за ним.

Эсккар повернулся к стражнику, который стоял, опираясь на копье.

— Убери улыбку с лица, или я вырежу тебе внутренности.

Парень улыбнулся еще шире, и только после этого улыбка исчезла.

— А где девушка? Ты позволил ей сбежать в ночи, пока спал на посту?

Мужчина снова улыбнулся:

— Нет, капитан, она вышла совсем недавно и отправилась за едой. Она сказала мне, чтобы я дал тебе поспать. Она скоро вернется.

Да, если только к этому времени она не преодолела половину поля. Вероятно, Трелла очаровала стражника с такой же легкостью, как его самого. Будь прокляты боги, ему следовало сказать парню, чтобы следил за ней. Он станет предметом всех шуток в Ораке, великий начальник стражи, который не смог даже на один день удержать рабыню. Эсккар оставил мрачные мысли при себе и отправился вначале в уборную, потом к колодцу умываться.

Возвращаясь в комнату, он увидел, что из небольшого отверстия, служившего трубой, поднимается дым. Внутри он нашел Треллу, которая грела воду на огне. Дыма оказалось не меньше, чем огня. Буханка свежего хлеба лежала на столе, от нее приятно пахло. В единственной треснувшей миске лежала темная колбаса.

Он, как идиот, уставился на девушку и не мог не улыбнуться, когда она к нему повернулась. Трелла наблюдала за ним, пока он садился за стол, потом снова повернулась к почерневшей медной посудине с вмятинами в нескольких местах. Трелла взяла ее тряпкой, отнесла к столу и налила теплой воды в деревянную чашу перед ним.

— Доброе утро, господин, — сказала она ничего не выражающим тоном и поставила посудину на стол.

— Я думал, что ты сбежала. Когда я проснулся и увидел, что тебя нет, я решил, что ты выскользнула ночью.

— И что бы ты сделал, если бы я сбежала? — спросила она, все еще не выражая никаких эмоций.

— Я отправился бы за тобой, Трелла.

Он протянул руку через стол и коснулся ее руки. Он получил удовольствие от прикосновения к ее коже, и мысли вернулись к прошлой ночи.

— Завтра тебя ждет разговор с Никаром, как всем известно. Как бы ты отправился за мной в погоню, если ты с ним встречаешься?

— Есть вещи, которые для меня важнее, чем Никар и Орак. Если ты когда-нибудь от меня сбежишь, я отправлюсь за тобой.

У нее на лице появилась улыбка и мгновенно превратила ее в юную девушку. Она коснулась его руки.

— Я не сбегу, по крайней мере сейчас, — сказала она более мягким тоном. — Ешь свой завтрак, господин. Тебе сегодня многое предстоит сделать, чтобы подготовиться к завтрашней встрече.

— Тогда присоединяйся ко мне.

Он разломил хлеб, на две части, затем так же разорвал колбасу. Трелла отнесла кастрюлю назад к огню и вернулась к столу. Она взяла колбасу, откусила, но большую часть вернула на тарелку.

— Тебя впереди ждет долгий день, и тебе нужны силы, — сказала Трелла, кивая на мясо. — Кроме того, рабу не подобает есть столько же, сколько ест хозяин.

Эсккар запил хлеб теплой водой, затем подтолкнул колбасу к Трелле.

— Ешь, женщина. Тебе потребуются силы сегодня ночью.

Она покраснела от смущения и отвернулась.

Женщины — загадочные существа, решил Эсккар. Ночью дерут тебе спину, срывая кожу, а утром отказываются встретиться с тобой взглядом. Он сменил тему.

— Как ты за это заплатила? Крета дала тебе несколько монет, перед тем как ты покинула ее дом?

— Эта старая корова? Она мне ничего не дала, только забрала несколько принадлежавших мне вещей. Нет, я просто спросила у стражника, где взять еду, затем отправилась к уличному торговцу с самой лучшей улыбкой. Я сказала ему, что я — женщина Эсккара и мне нужна еда тебе на завтрак. Ом дал мне хлеб и колбасу. Я сказала ему, что ты с ним расплатишься позднее.

— И он дал тебе еду? — пораженно спросил Эсккар. Никто в деревне никогда не давал ему ничего в долг.

— Он был рад помочь, — она некоторое время жевала кусочек хлеба. — Господин, могу я кое-что сказать?

Он резко поставил чашу с водой на стол.

— Говори, что хочешь, Трелла. Вчера ночью я сказал тебе, что ты будешь больше, чем служанка, и мне потребуется твоя помощь. Так что говори, что ты думаешь.

— Мужчины забывают по утрам то, что говорили ночью, — она играла с крошками хлеба, рассыпанными на столе перед ней.

— Точно так же женщины много чего говорят, чтобы получить желаемое. Что ты хочешь, девочка? Ты хочешь уйти? Или вернуться к Никару? Я не стану тебя останавливать, если ты этого хочешь. Так что говори, и давай с этим покончим.

Она снова коснулась его руки, затем подняла на него глаза.

— Эсккар, я просто девушка. Нет, даже не так, я рабыня. Но прошлой ночью, после того как ты заснул, я долго думала о том, чего хочу.

Она убрала руку.

— Мой отец мертв, моей семьи больше не существует, они или мертвы, или проданы в рабство, так что я никого больше из них не увижу. Поэтому прошлой ночью я решила, что хочу остаться и помочь тебе. Помочь тебе справиться с варварами. Потому что, если ты добьешься успеха, у тебя будут богатство и власть и ты сможешь основать собственный дом. Именно этого я хочу сейчас — быть частью твоей семьи. Поэтому я помогу тебе так, как только смогу.

Какое-то время он просто смотрел на нее.

— Прошлой ночью, в темноте, я стал сомневаться, на самом ли деле смогу защитить деревню от варваров. Сегодня утром это кажется еще более невероятным.

— Я тебе помогу, Эсккар. — Она склонилась через стол. — Я уверена, что в состоянии помочь. Именно поэтому Никар отдал меня тебе. Но ты должен рассказать мне все — твои мысли, планы. Все.

Он смотрел в миску, обдумывая ее просьбу. Он ни с кем не подружился в Ораке, не доверял ни одному мужчине настолько, чтобы поделиться своими сомнениями. Гат и остальные мало что могли предложить. Эсккар не сомневался, что лучше них понимает, что следует сделать.

Он мог поговорить с Никаром, но Эсккар не хотел так скоро делиться с правителем Орака своими опасениями. Нет, у Эсккара не было никого, кому бы он мог довериться. Никар говорил, что девочка будет полезна, так что он вполне может побеседовать с ней, как и с любым другим человеком. Только он сомневался, что она поможет. Тем не менее он ничего не терял, доверяясь ей.

Но он все равно колебался. Она из дома Никара. Возможно, все то, что ей скажет Эсккар, будет передано в дом ее прошлого хозяина. Даже если Никар доверяет своему новому начальнику стражи, купец все равно может желать знать тайные мысли Эсккара. Но ее отдали ему, не дали попользоваться, да и ненависть между ней и Кретой выглядела неподдельной.

— Господин, я не стану никому повторять то, что ты мне скажешь.

Он подумал, не умеет ли она читать мысли. Эсккар наполовину верил, что прошлой ночью она использовала какой-то заговор. В конце концов его убедил ее взгляд. Трелла смотрела так напряженно, что, казалось, этот взгляд проникает в его мысли. Она перегнулась через стол и ждала, когда он примет решение.

— Я расскажу тебе то, что знаю, Трелла, — начал он. — Но я не понимаю, как ты можешь помочь.

— Не исключено, что я в состоянии сделать больше, чем ты представляешь. Меня с детства обучали многим вещам. Мой отец принадлежал к высшему сословию и учил меня понимать их образ жизни и мыслей. Пока он работал, я сидела у его ног и слушала, что он советует правителю нашей деревни. И я многое узнала в доме Никара. Поскольку я умею писать и считать, я почти каждый день работала с Никаром и его помощниками. Я слышала, как они обсуждали Орак, достопочтенного Дриго и других господ из высшего сословия.

Ему хотелось ей верить. Более того, ему хотелось ей доверять. Даже если она повторит его слова Никару, какое это имеет значение? У Эсккара есть золото и рабыня, а если он решит уехать, за ним последует немало солдат. Никто не попытается его остановить. Что он теряет?

— Очень хорошо. С чего мне начать?

Они говорили почти два часа, Эсккар описал строительство стены, объяснил про использование луков для сдерживания атакующих, про затопление земель вокруг деревни. Он рассказал ей, как собирается обучать мужчин, какое оружие ему потребуется, какие силы он надеется собрать и что принесут с собой следующие месяцы.

Она спросила про варваров. И он описал их и их тактику, объяснил, почему они сражаются. Эсккар, как только мог, разъяснил все детали предстоящей борьбы, ответил на ее вопросы. Она бесконечно спрашивала о деталях.

Когда он закончил, Трелла снова перегнулась через стол и взяла одну его руку своими двумя.

— Спасибо, господин. Но ты говоришь только про борьбу, про мужчин и стену. Ты не говоришь мне про то, чего опасаешься, про то, что тебя беспокоит и заботит больше всего. Пожалуйста, господин, расскажи мне об этом.

Эсккар погладил ее руки. Они казались такими же теплыми и так же возбуждали его, как прошлой ночью. Девушка определенно использовала против него заговор, но это не имело значения.

— Хорошо, Трелла. Меня волнуют представители высшего сословия. Я не знаю, как с ними быть. Они быстрее соображают и умеют произносить речи. Никар — хороший человек, но я не доверяю ему полностью. Он послал за мной только потому, что у него нет никого другого. Другие представители высшего сословия гораздо хуже. А Дриго… Вчера вечером он посмотрел на меня на улице, и я увидел смех в его глазах. Он насмехался надо мной, не произнося ни слова, и я ничего не мог поделать.

От этого воспоминания он почувствовал гнев, и на мгновение крепко сжал ее руку.

— Я не боюсь Дриго, но у него есть власть и люди, которые подчиняются его приказам. Я могу убить каждого из них, но даже маленькая стая волков способна завалить одного человека. — Эсккар сделал глубокий вдох. — Но больше всего я боюсь выглядеть дураком в их глазах и в глазах всех остальных.

Никогда в жизни Эсккар не признавался никому в своих страхах, тем более девушке-рабыне. Теперь же слова были произнесены. И их нельзя было забрать назад. Он решил продолжить.

— То же самое с купцами. Я не знаю, как просить луки, мечи и все остальное, что мне потребуется. Я не знаю, как просить столько, сколько мне нужно и когда мне это нужно. Я сомневаюсь, что даже с помощью Никара смогу получить то, что нужно.

Он высказал свои сомнения и страхи. Но вместо позора после признания своей слабости Эсккар почувствовал облегчение.

Рука Треллы сжала его руку с удивительной силой.

— Господин, тебя беспокоят эти вещи, потому что ты не знаешь этих людей. Я всю свою жизнь жила с такими людьми. Их нечего бояться. Точно так же, как ты провел свою жизнь в сражениях, они жили, разговаривая, считая и торгуясь. Но с приближением варваров время разговоров закончилось. Теперь они будут одновременно бояться тебя и нуждаться в тебе, потому что понимают: только воины способны спасти их и их золото. Могу я сказать тебе, что случится, по моему мнению?

Мысль о том, что представители высшего сословия его боятся, вначале показалась странной.

— Продолжай, Трелла.

Она сказала, как, по ее мнению, отреагируют пять Семей, что, вероятно, скажут и сделают обладающие властью люди и как их высокомерие и потребность возвышаться над всеми и всем может оказаться сильнее страха перед варварами. Она поведала ему про сомнения и беспокойства Никара, в особенности из-за других Семей и больше всего из-за Дриго.

— Помни, что независимо от того, что случится с варварами, представители высшего сословия никогда не будут тебе полностью доверять и никогда полностью тебя не примут. Ты не из их числа.

Эсккар вспомнил прошлый вечер, когда поставил условие, что Никар и другие господа примут его в свой круг. Вероятно, это показалось Никару детским лепетом.

— Я думал, что они будут благодарны, если я спасу их деревню. Но ты права. Они всегда будут считать меня варваром.

— Они такие как есть, господин. И никто из них не любит делиться властью, в особенности с чужеземцем, даже Никар. Он может относиться к тебе хорошо сейчас, когда ты ему нужен, но в дальнейшем вернет себе всю власть.

— А ты, Трелла? Ты не возражаешь против того, чтобы принадлежать варвару?

— Ты не варвар, господин. Ты с уважением относишься даже к рабыне. Я видела это прошлой ночью. Это и многое другое. Я здесь тоже чужестранка. Возможно, боги послали нас друг другу, — последние слова она произнесла с чуть заметной улыбкой. — А теперь мы можем поговорить про твою завтрашнюю встречу с благородными господами? Тебе следует подготовиться к ней.

Со все возрастающей уверенностью она стала говорить о вопросах, которые могут возникнуть во время встречи в доме Никара, и о том, как ему следует на них отвечать. Эсккара удивили ее мысли, хотя после ее объяснений, он понял, почему эти вопросы скорее всего возникнут. И еще Эсккар понял, что его предложения по защите Орака оказались более сложными, чем он сам предполагал.

— Прошлой ночью ты сказала, что ты родом из…

— Карнакса. Это большая деревня, рядом с Великим морем, в Шумере.

— Ты сказала, что твой отец был советником у правителя деревни. Тогда это вызвало у меня сомнения, но теперь я вижу, что ты говорила правду. Ты думаешь, как представительница высшего сословия. Ты понимаешь, что такое власть и как ею можно воспользоваться.

— Да, господин. Мой отец обучал меня не так, как обучают других девочек. Он обучал меня образу жизни и мышления представителей высшего сословия, он объяснял мне тайны золота, фермерского хозяйства и много других вещей.

— Ты должна обучить меня всем этим секретам, — он улыбнулся. — Если для меня не слишком поздно их учить.

— Со временем ты узнаешь их все. А теперь нам следует снова заняться твоей подготовкой к завтрашней встрече.

Она объяснила, какая может возникнуть ситуация, и привела несколько примеров возможного развития событий. В каждом случае она объясняла, что ему следует говорить и как решать каждый вопрос. Чем больше они говорили, тем больше он ей доверял. Дольше всего они обсуждали достопочтенного Дриго.

Мнение Треллы о Дриго удивило Эсккара. Она считала, что Дриго представляет собой наибольшую опасность. Она много узнала о Дриго в доме Никара, как и о его планах. От ее слов у Эсккара по спине пробежал холодок. Он не осознавал до этой минуты, как опасен этот человек.

Постепенно его уверенность росла. Он решил, что ничто и никто больше никогда не оттолкнет его в сторону, ни на улице, ни в доме Никара. Он будет начальником стражи, и его признает даже Дриго.

Когда они закончили обсуждение, их руки снова встретились над столом. Теперь Эсккар смотрел на нее по-другому: он видел женщину, в сердце которой горит огонь и намерения которой тверды, как бронза. Эсккар понял, что нашел женщину, обладающую кое-чем более ценным, чем горстка золотых монет. Он чувствовал, что если она будет рядом с ним, то он сможет добиться всего чего угодно: бросить вызов пяти Семьям и даже победить орду варваров.

— Ты даешь мне силу, Трелла, — просто сказал он. — Оставайся рядом со мной.

Она крепче сжала его руку, и ее сила снова удивила его.

— Теперь у тебя есть власть, Эсккар, ты должен научиться ею пользоваться, и быстро, или она ускользнет от тебя. Ты должен действовать так, словно всегда обладал ею. Когда ты говоришь, говори властно и уверенно. Если ты не упорен, не знаешь, что сказать, то не говори ничего, просто выгляди уверенным. Толпа последует за тобой, если ты ее поведешь. Я увидела это прошлой ночью и сегодня утром на улицах снова. Даже солдаты смотрят на тебя, ожидая приказаний. И с этой минуты не испытывай благоговения ни перед одним человеком, Эсккар, даже если он из пяти Семей. Это просто купцы, и все они напуганы. Кажется, что только ты один не боишься, и в этом твоя сила. Без колебаний демонстрируй эту силу и свою власть. С сегодняшнего дня все будут на тебя смотреть, искать слабость или сомнение. Если они у тебя есть, скрывай их. Если кто-то начнет выступать против тебя, отталкивай их, убивай, если потребуется. Никто не станет оспаривать твое решение. В трудные времена люди ищут сильных вождей, не купцов и торговцев, какими бы богатствами они ни обладали. Или ты берешь власть завтра, или ты не берешь ее никогда.

Жесткие слова больше не удивляли его, даже ее замечание об убийствах. Представители высшего сословия именно так и думали, не заботясь ни о чьих жизнях, кроме своих собственных. Он перестал воспринимать ее как неопытную молоденькую девушку, рабыню или даже женщину, мысли которой не имеют значения. Она стала окном в жизнь высшего сословия, она могла догадаться и предвидеть их заговоры и планы и предлагала себя ему в партнерши, предлагала принять участие в его начинаниях.

Но сила воли Треллы все-таки удивляла его. Некоторые женщины могут быть сильнее, чем их мужчины, хотя от этой мысли ему становилось несколько неуютно. Такие женщины часто затмевали мужчин и превосходили их в чтении мыслей и выражений лиц других людей. Трелла обладала всеми этими качествами, это была сила мужчины в теле молодой женщины.

Ему в голову пришла одна мысль. Он запустил руку под одежду и извлек кожаный кошель Никара. До сих пор он даже не заглянул внутрь, но теперь открыл его, высыпал содержимое на стол, стал медленно считать монеты и насчитал двадцать золотых. Он знал, что Ариам получал только десять каждый месяц. Какое-то время Эсккар играл с маленькими золотыми квадратиками, касался их, наслаждался прикосновениями к прохладному металлу и властью, которую он представлял. Он знал, что многие мужчины поклонялись золоту, строили планы и заговоры, чтобы приобрести его, затем по ночам гладили его за запертыми дверьми, перед тем как захоронить глубоко в землю.

Он поднял голову и увидел, что Трелла наблюдает за ним, а не за золотом. Эсккар резко подвинул две монеты через стол.

— Возьми их, обменяй на медные и заплати уличному торговцу за еду. Я не хочу быть никому должен, в особенности за хлеб. Проверь, чтобы тебя не обманули. На остальное купи себе приличную одежду и все остальное, что тебе требуется. И купи мне новые сандалии, самые крепкие, какие только найдешь. Такие, в которых мужчина может сражаться.

Затем Эсккар подтолкнул к ней другие монеты, пытаясь не думать о том, что доверяет ей сумму, которую до этого дня считал настоящим богатством.

— Храни остальное для меня. В ближайшее время надо будет еще много чего купить.

Он опустил палец на одну монету, самую яркую и блестящую из всех, поднял ее и посмотрел на свет.

— Это подарок для тебя. Одной золотой монеты достаточно для покупки хорошей рабыни. Если когда-нибудь захочешь меня покинуть, просто отдай мне эту монету, и получишь свою свободу.

У нее на лице появилось смущение и замешательство, Эсккар откинулся на спинку стула и рассмеялся.

— Это сбережет мне время и труды: не надо будет гоняться за тобой. А вообще с этой минуты пусть между нами не будет больше никаких разговоров про хозяина и рабыню.

Он опустил монету ей на ладонь и закрыл ее пальцами.

Трелла разжала пальцы и посмотрела на золото, блестящее у нее на ладони.

— Можно мне взять твой меч? — тихо спросила она.

Он удивился, мгновение колебался, потом достал меч из ножен и протянул рукояткой к ней.

Девушка встала, положила монету на край стола, затем опустила на нее лезвие меча, выбрав место в середине, где оно оказалось самым острым. Трелла надавила на меч обеими руками, склонилась всем телом, на ее загорелых руках напряглись мышцы.

Когда она подняла меч, посередине монеты шла тонкая бороздка. Трелла отдала ему меч, затем собрала оставшиеся монеты и опустила в кошель.

— Теперь эта монета помечена, и я ее сохраню, — сказала она, повесила кошель на шею и спрятала его под одежду. — Тебе следует готовиться к встрече. Уже почти полдень.

Эсккар встал, выглянул из окна и увидел, что солнце поднялось значительно выше, чем он думал.

— У меня еще есть время для этого, Трелла.

Он притянул ее к себе, жадно поцеловал, чувствуя непривычное возбуждение от удовольствия, когда она встала на цыпочки и обвила его шею руками, а сама всем телом прижалась к нему. Он бросил бы ее на кровать и немедленно взял бы ее, забыв про Орак и Никара, но она сама отпрянула от него, отвернулась и вышла на улицу.

Эсккар съел последний кусочек хлеба и последовал за Треллой. Стражник все еще оставался на посту и наблюдал за удаляющейся девушкой.

— Следи за тем, куда смотришь, пес, если не хочешь неприятностей! — рявкнул Эсккар.

Он вырвал копье из рук пораженного солдата и снова заговорил:

— Иди за ней и оставайся рядом с ней. Рядом с ней, ты меня понял? Следи, чтобы с ней ничего не случилось и все знали, что это женщина Эсккара. Если к ней пристанет какой-то мужик, перережь ему горло. А теперь пошел!

Он подтолкнул солдата, тот пошатнулся, но устоял, а затем поспешил за девушкой. Эсккар покрутил тяжелое копье в руке, несколько раз взвесил его, затем развернулся и со всей силы запустил в стену дома. Копье воткнулось в нее, и от стены отлетели куски. Эсккар довольно крякнул, а потом отправился в другую сторону в поисках Гата. Пришла пора готовиться к завтрашней встрече с Никаром.

* * *

На этот раз Трелла обращала гораздо больше внимания на окружающих. Солдаты у казармы прекращали свои дела, поворачивались и смотрели на нее неотрывно, пока она шла мимо. Кто-то окликнул ее по имени, другие грубо высказывались о ее первой ночи с Эсккаром. Вначале ей было неуютно от их слов и наглых взглядов, но затем она поняла, что они все знают, кто она, и просто грубо шутят. Опасность от них ей не угрожала. Они не причинят ей зла.

Выйдя на улицу, она поняла, что один солдат следует за ней в нескольких шагах позади. Она повернулась и узнала часового, который утром дежурил перед комнатой Эсккара.

— Командир Эсккар приказал мне сопровождать тебя по деревне, Трелла, и защищать тебя, если вдруг кто-то не знает, кто ты.

Она не знала, что ответить; мелькнула мысль, не отправил ли Эсккар сопровождающего следить, чтобы она не сбежала. Но простое лицо мужчины говорило о том, что он не способен что-то скрывать и замышлять. И еще она вспомнила прикосновение рук Эсккара всего несколько минут назад.

— Спасибо, солдат. Как тебя зовут?

— Меня зовут Адад, Трелла.

— Ну, Адад, скажи мне, где найти купца, который продает хорошую одежду? Мне нужно кое-что купить для моего хозяина.

Он показал, куда идти, и они пошли в толпе, заполнявшей узкие улочки Орака. Это были шумные мужчины, женщины, дети и животные. Трелла увидела, что большинство земляных домиков одноэтажные. Перед домами и лавками более богатых купцов обычно стоял прилавок или стол, на котором выставлялся товар. Рисунки на стенах показывали, что это за заведение или какие товары в нем можно купить.

Хотя Трелла прожила в Ораке почти два месяца, ей редко позволяли покидать двор Никара, да и тогда только для сопровождения Креты или кого-то из старших слуг. Теперь она внимательно рассматривала людей и прилавки. За каждым прилавком стоял купец, его жена или старший ребенок. Они одновременно охраняли товары от мелких воришек и подзывали проходивших мимо людей. Орак очень напоминал ее родную деревню, только оказался больше размером и в нем было больше богатых домов.

Ей хотелось бы неторопливо побродить здесь, но хотелось и поскорее вернуться назад к Эсккару. Поэтому она спешила, пока не добралась до лавки, которую предложил посетить Адад.

Трелла вошла в низкую дверь заведения купца Римуша и увидела, что там уже ждут своей очереди две женщины. Старшая была одета как жена обеспеченного ремесленника. Ее молодая спутница выглядела как служанка или рабыня, в особенности судя по скромному одеянию. Большое помещение освещалось только солнечным светом, который проникал через дверь и небольшую дыру, проделанную в потолке. Трелла заметила несколько грубо сколоченных столов и полок. Все были покрыты одеждой или кусками материи — шерстяной и из хлопка. У нее защекотало в носу от сильного запаха новой ткани. Товары лежали и на полу, занимая практически все свободное место. Поэтому Трелле приходилось ступать осторожно, смотреть, куда ставит ногу. Яркое одеяло закрывало проход в следующее помещение.

Женщины и владелец лавки бросили на нее быстрый взгляд, затем решили не обращать внимания на бедно одетую рабыню. То есть они не обращали на нее внимания, пока в лавку вслед за ней не вошел Адад. Он огляделся вокруг, затем прислонился к косяку у входа. При виде вооруженного солдата, сопровождающего Треллу, все замолчали, и теперь Римуш повернулся к ней. Ему потребовалось всего мгновение, чтобы догадаться, кто она такая.

— Ты новая рабыня солдата Эсккара? — быстро заговорил Римуш.

Его явно разбирало любопытство. Эсккар и его новое положение были главной темой разговоров во всем Ораке с самого рассвета.

Хотя Трелла и не обладала высоким ростом, она знала, как нужно правильно встать и вести дела с купцами, поэтому приняла нужную позу и только потом ответила:

— Моего хозяина зовут Эсккар, начальник стражи. Он хочет, чтобы я купила для него сандалии и одежду. У вас есть эти товары или мне поискать в другом месте?

Она высоко держала голову, говорила тихо, но твердо и уверенно. Купец обязательно узнает тон человека, привыкшего иметь дело с торговцами и слугами.

Казалось, более старшую женщину раздражало, что ей помешали.

— Когда я закончу, рабыня, ты можешь покупать все, что тебе нужно, если ты в состоянии себе это позволить.

— В таком случае я посмотрю в другом месте, — спокойно сказала Трелла и повернулась, чтобы уйти.

— Нет, подожди, девочка, — поспешно крикнул Римуш ей вслед. — У меня есть все, что тебе нужно. — Он повернулся к другой покупательнице. — Я вернусь к вам после того, как закончу с… Как тебя зовут, девочка?

— Трелла.

Ей было забавно видеть, как Римуш отвернулся от жены ремесленника. Хозяин лавки отправился в самый темный угол и мгновение спустя вернулся с парой сандалий. Пока он ходил за одеждой Трелла осмотрела сандалии, потом крикнула хозяину лавки:

— Эти сандалии недостаточно прочные, Римуш. Мне нужны самые лучшие, самые крепкие, какие у тебя только есть. Они должны быть такими надежными, чтобы в них можно было вести бой.

Бормоча что-то себе под нос, он мгновенно вернулся и вручил ей другую пару сандалий, которую подхватил по дороге не останавливаясь, затем снова направился в заднюю комнату. Вторую покупательницу разозлило отношение Римуша, она с грохотом бросила кусок материи, который рассматривала и вышла из лавки. Ее спутница, проходя мимо Треллы, широко ей улыбнулась, потом вышла вслед за хозяйкой.

Трелла внимательно осмотрела сандалии, потом с силой стукнула одним о прилавок, покрутила обеими руками, проверяя надежно ли они сшиты.

— Хорошее качество, — заметила она, когда вернулся Римуш с охапкой одежды. — Я их возьму, конечно, если хозяин одобрит.

— Во всем Ораке нет лучших сандалий. Твой хозяин будет доволен. — Он отодвинул локтем рулон материи, затем выложил на узкий стол одежду. — У тебя высокий и широкоплечий хозяин. Мало у кого есть нужный ему размер.

— Значит, ты знаком с моим хозяином?

— Нет, он никогда ко мне не заходил. Но я знаю, кто он.

Трелла отложила в сторону первые четыре рубахи — тонкие, мягкие, украшенные вышивкой и рисунком. Они предназначались для богатых купцов и представителей высшего сословия. Та, которую выбрала Трелла, подходила как раз для начальника стражи. Она была хорошего качества, но не украшена ничем, кроме красной полоски по простому квадратному вырезу. Трелла лизнула палец и потерла полоску, проверяя, не размажется ли краска, затем вывернула тунику наизнанку, проверяя швы, потом потянула за рукав, чтобы удостовериться, крепко ли он пришит.

— Эта подойдет, — объявила она. — Мне также нужно купить одежду для себя, что-то простое. Что-нибудь найдется?

Для этого потребовалась помощь жены Римуша, которая появилась из задней части дома, чтобы взглянуть на новую рабыню начальника стражи. Она помогла Трелле выбрать, затем проводила ее в заднюю часть дома, на примерку.

— Тебе очень идет, Трелла. Ты выглядишь, словно благородная госпожа, — заметила женщина, восхищаясь тем, как сидит одежда. — Ты уверена, что не хочешь более богатый наряд?

Трелла улыбнулась в ответ на комплимент:

— Этот прекрасно подойдет. А теперь я должна идти.

Она сняла новую одежду и надела старую.

Торговались значительно меньше, чем ожидала Трелла. Пять серебряных монет за дорогие сандалии, четыре за рубашку и две за ее наряд. Цена казалась вполне разумной, но она предложила восемь монет за все. Римуш стал жаловаться, что его грабят, но в конце концов согласился на десять, когда Трелла бросила все на прилавок и собралась уйти.

Римуш выглядел удивленным, получив от нее золотую монету. Золота в деревне ходило мало, и рабам нечасто доверяли такие деньги. Он взял монету, попробовал ее ногтем, проверяя, настоящая ли она, потом заметил метку Никара, и только после этого вручил Трелле десять серебряных монет сдачи.

Наблюдая за ним, Трелла улыбалась. Римуш обязательно расскажет другим, что у Эсккара есть доступ к золоту Никара. Она собрала покупки и поблагодарила хозяина лавки и его жену.

— Нет, Трелла, это мы благодарим твоего хозяина. Пусть его защитят боги, и пусть он защитит нас от варваров. И от достопочтенного Дриго. Я слишком стар, чтобы начинать на новом месте.

— От достопочтенного Дриго?

— Да, от него самого, — Римуш выплюнул слова. — Его головорезы забирают все, что хотят, и платят очень мало, если платят вообще. Они говорят, что Дриго вскоре станет управлять Ораком.

— Никар этого не допустит, — ответила Трелла. — И этого не допустит мой хозяин. Он защитит тебя, Римуш, — уверенно заявила она ему. — Он защитит нас всех.

На улице Адад терпеливо ждал доверенную ему женщину. Они пошли назад к казармам, солдат следовал в двух шагах за девушкой. Остановились они только один раз, чтобы Трелла могла купить хорошую расческу, потому что в ее старой было больше сломанных зубьев, чем целых, потом они купили небольшую масляную лампу.

Трелла заметила, что все смотрят на нее — и когда она идет, и когда останавливается. Никто никогда не видел, чтобы солдата отправляли охранять рабыню. Она удостоилась бы внимания только из-за одного этого. Но все жители деревни знали, что она рабыня Эсккара — человека, который заявил, что способен защитить Орак от варваров. А значит, она становилась важным лицом.

Несколько человек спрашивали ее, что она знает о варварах или планах Эсккара. Она улыбалась всем, кто к ней обращался, но ничего не говорила. У них на лицах был написан страх перед варварами. Они так сильно беспокоились, что обращались за надеждой даже к ней.

Прогулка по улицам Орака заставила ее задуматься о многом. Трелла увидела опасения жителей деревни, беспокойство, о котором сама предупреждала Эсккара, а это означало, что в ближайшие несколько дней может произойти все что угодно, — и хорошее, и плохое. Трелла заставила себя об этом не думать. Ей было о чем беспокоиться в следующие несколько часов.

 

Глава 4

Эсккар нашел Гата сидящим у стены казармы. Дожидаясь командира, воин дремал под теплым послеполуденным солнцем. Гат поднялся на ноги, громко зевнул, затем первым направился к конюшне. Осталось менее дюжины лошадей. Ариам забрал лучших, оставив животных, молодые годы которых были в прошлом. Эсккар не стал бы доверять ни одной лошади из конюшни, если бы пришлось участвовать в жесткой схватке, даже тем, которых забрал Ариам. Для покупки, содержания и обучения хороших лошадей требовалось золото, а скупцы из высшего сословия пытались сэкономить на лошадях для солдат.

Они выбрали двух коней, которым надо было размяться, и Эсккар указал путь на вершину горы, где вчера предавался размышлениям. Два воина сидели на спинах животных, глядя друг на друга, пока Эсккар повторял Гату все то, что говорил Никару, только на этот раз с большим количеством деталей. Гат высказал предложения насчет необходимых запасов еды, количества и качества оружия, а также сказал о том, как следует платить людям. Они обсудили солдат — индивидуальные способности каждого — и то, как их можно использовать наилучшим образом. Эсккар предложил трех новых младших командиров, и Гат согласился.

Они обсуждали все, что требовалось для сбора, подготовки и содержания большого количества бойцов. Затем они попытались расставить задачи по порядку: что необходимо сделать в первую очередь, что может подождать несколько недель. Наконец они обсудили варваров, пытаясь догадаться, что те предпримут, увидев стену, как станут использовать оружие и лошадей, и определить наиболее вероятные точки атаки.

Эсккар никогда раньше не вел подобных разговоров. На протяжении всей своей жизни он просто сражался. Он воевал, а не рассчитывал. Он устраивал засады на врагов или хватал их во время сна, но всаднику никогда не требовалось никакой особой тактики. Следуя истинной традиции степей, Эсккар считал, что главное — это иметь больше людей и лучших лошадей, чем у противника. Если варвары видели, что противник превышает их количественно, то просто пытались избежать сражения, предпочитая перенести битву на другой день. Ни Эсккар, ни алур мерики не видели никакого бесчестия в том, чтобы уйти от подобных конфликтов. Теперь же Эсккару приходилось придумывать, как противостоять не просто количественно превосходящему противнику, но войску, многие воины которого были сильнее и опытнее, чем имевшиеся у него. И еще он должен был убедить жителей деревни в своей правоте, в том, что его тактика окажется результативной. И это было не менее важно.

Гат родился и вырос в деревне, и поэтому мог многое подсказать. Он пережил на своем веку много сражений, имел собственное мнение и не колебался, высказывая свои идеи, в особенности относительно оружия и обучения. Он все время бросал Эсккару вызов, искал слабости и недостатки, которые обрекут оборону Орака на провал. Когда Гат находил слабое место, они тут же начинали обсуждать, как решить проблему.

Часа через три Эсккар удовлетворенно кивнул. Они достигли соглашения по всем вопросам. Гат помог ему более детально разработать план. Впервые Эсккар почувствовал уверенность. Он ответит на все вопросы на встрече у Никара, и никто не сможет отмахнуться ни от его идей, ни от фактов. Они могут не верить в то, во что верит он, но это можно обсудить.

Потом мужчины спустились по склону и вместе осмотрели территорию, как это уже делал Эсккар. На этот раз они обращали особое внимание на поля к северу и югу от Деревни. Если их затопить, то изменится обычный подход к главным воротам Орака. Когда они наконец закончили круг, Гат признал, что у Орака есть шанс противостоять нападению, если повезет.

Эсккару хотелось большего, чем просто одобрение Гата. Он хотел, чтобы старый солдат подождал его у дома Никара на тот случай, если представителям высшего сословия захочется выслушать мнение второго человека. Гат прожил в Ораке более пяти лет, и большинство с уважением отнесется к его словам.

— Но нам придется обучать лучников, по крайней мере триста или четыреста человек, — заметил Гат. — Даже предполагая, что тебе удастся обеспечить их всех оружием, все равно для подготовки хорошего лучника нужно по меньшей мере два месяца.

Эсккар не понимал, почему нужно столько времени для обучения стрельбе из такого простого оружия, но полагался на опыт общения Гата с деревенскими жителями.

— В таком случае нам лучше приступать немедленно, — сказал он. — Ты лучше всех знаешь, как проводить обучение. Они сделают так, как ты скажешь.

И сделают все необходимое быстрее для Гата, чем для варвара. Эсккар мог быть начальником стражи, но он еще не показал себя перед людьми. Пока они за ним последуют, но для настоящего сражения, когда люди должны полностью доверять своему командиру и быть готовыми рискнуть жизнью, требовался другой предводитель, с другим авторитетом.

— А что насчет всего остального? Ты точно знаешь, что требуется от Никара и других членов Семей?

— Да. Я все это обсудил с Треллой. Она подумала о дюжине вещей, которые я упустил. Она знает, как спрашивать о том, что нам потребуется. Нам просто нужно сказать ей. Тогда она займется ремесленниками. Она умеет писать, умеет считать и помнит, что слышала. Она из высшего сословия. Ее отец обучил ее, как править.

— А, она одна из этих.

— Из кого? — Эсккар посмотрел на Гата.

— Она — одна из особенных. Ты же жил в других деревнях?

— Да, жил. А теперь кончай говорить загадками. Что с ней такое?

Гат молчал какое-то время, перед тем как ответить.

— Сколько женщин в Ораке умеют читать или считать не только до десяти?

— Я не знаю, — пожал плечами Эсккар. — Наверное, ни одна. Все писари — мужчины.

— Ты не умеешь писать, и я тоже. Но жена Никара умеет. — Гат увидел удивление на лице Эсккара. — Есть и несколько других, жены крупных ремесленников и купцов. Как ты думаешь, кто ведет их торговые дела, когда они уезжают или больны? Есть женщины, глупый варвар, которых специально обучают не только для постели. Если она одна из них… Расскажи мне, что тебе говорила Трелла.

Эсккар скорчил гримасу, но тем не менее пересказал все, что узнал.

— Значит, ее растили как будущую жену кого-то вроде Никара или Дриго, — задумчиво произнес Гат. — Правителя из высшего сословия.

— А что это…

— Послушай меня. Тебя растили для сражений, тренировали с детства, обучали использованию оружия, показывали, как стать сильным.

— Да, так живут варвары. Всю жизнь проводишь в обучении воинскому мастерству, как…

— А Треллу обучали помогать править. Вероятно, она провела всю жизнь у ног отца, наблюдая за правителями своей деревни. Она училась читать по выражениям лиц, прислушиваться к словам и определять, когда лгут. Сколько ей лет? Четырнадцать? Вероятно, последние пять лет ее жизни были заняты наблюдением за высшим сословием ее деревни, обучением тайнам золота и бронзы, секретам письма. Она изучала жизнь фермеров и деревенских жителей. Если она так умна и сообразительна, как ты говоришь…

— Да, — кивнул Эсккар, пытаясь переварить услышанное.

Ему никогда не приходило в голову, что представителей высшего сословия Орака специально готовили, чтобы править. Значит, точно так же, как его учили сражаться, Треллу учили использовать свой ум, изучать людей и их образ жизни, манеру поведения. Их беседа сегодня утром… Он понял, что Трелла готовила его к завтрашней встрече, не только используя свое знание дома Никара. Она знала тайны высшего сословия, могла читать мысли других, а значит, она гораздо ценнее, чем он думал.

— Не привык к умным женщинам?

Эсккар закрыл рот и нахмурился, глядя на Гата.

— Нет. Я не знал, что такие женщины существуют.

— Подумай о том, что это значит, Эсккар, перед тем, как отправлять ее к колодцу за водой и заставлять мыть тебе ноги. Никар, видимо, сделал тебе гораздо более ценный подарок, чем ты думаешь.

— Вначале я решил, что она просто поможет мне не забывать нужные вещи… просто будет под рукой. Но после того, что случилось вчера в постели и разговора сегодня утром…

— Она тебя уже околдовала. Я видел, как ты на нее смотришь. — Гат рассмеялся, вспоминая. — Но станут ли представители высшего сословия слушать рабыню?

— В нужный момент я заставлю их, Гат. И она будет говорить от моего имени. Если господа откажутся или будут мешать нам, мы покинем Орак. Я не стану спорить с Дриго или кем-то еще из них. Именно это я вчера сказал Никару я повторю то же самое на завтрашней встрече. Именно поэтому тебе тоже нужно присутствовать там, на тот случай, если они захотят послушать, что ты думаешь.

— Я думаю, Эсккар, что нас обоих из-за тебя убьют.

Эсккар рассмеялся.

— Не исключено. Но не говори им этого. Кроме того, у нас есть время убраться отсюда, если дело пойдет плохо. И если дело дойдет до этого, за нами последует достаточно людей. Поэтому нам просто нужно посмотреть, как пойдут дела.

— Значит, время покажет, — сказал Гат и ударил пятками по бокам коня.

Они поехали кентером, пока не миновали ворота, потом пустили коней шагом. Гат был прав. Следующие несколько дней решат все. Но Эсккар убедил старого солдата, что было довольно трудной задачей, и теперь Гат останется, пока считает, что они смогут выдержать осаду. Победа над Гатом поможет убедить и солдат. Эсккар решил, что сегодня он хорошо поработал. Ему просто требовалось сделать то же самое завтра в доме Никара.

* * *

Трелла вернулась в комнату Эсккара с покупками и села за стол, наслаждаясь редкой минутой одиночества. Она устала от событий последней ночи и сегодняшнего утра. Их было слишком много.

В открытую дверь струилось солнце, освещая новый дом. Всего несколько месяцев назад подобное жилище показалось бы ей убогим и ужасным. Эта комната была даже хуже, чем крошечный закуток, который она делила с двумя другими девушками в доме Никара. Но в этих стенах она отвечала за все. Она стала хозяйкой дома Эсккара, если, конечно, можно назвать домом одну комнату, присоединенную к солдатской казарме.

На нее навалилось не так уж много новых обязанностей, но, главное, не было Креты и старших слуг, чтобы отдавать ей приказы. И ей удалось избежать неприятной судьбы: вначале удовлетворять Никара, потом его сына и других слуг. Она могла бы принять роль постельной партнерши Никара и ублажать его время от времени. В конце концов он ведь относился к тому типу мужчин, для которого ее готовил отец, хотя она надеялась, что муж окажется ненамного ее старше. Нет, Никар не представлял бы проблемы. Она знала, что могла бы доставить ему достаточно удовольствий, чтобы не получать дополнительных обязанностей. Проблемы в доме Никара возникали из-за Креты и младшего сына, Калдора.

Слуги описывали свой унизительный опыт с Калдором, и даже теперь Трелла не могла не содрогнуться. Она видела, как он развлекался с одной рабыней. Та девушка была даже младше Треллы и почти не знала никаких женских секретов. Он взял ее сзади, поставив на колени и опустив ее голову и плечи на пол. Несчастная девушка непрерывно плакала, и ее рыдания эхом разносились по дому. Но слезы рабыни ничего не значили, даже для других слуг. Калдор постарался растянуть акт, несомненно наслаждаясь унижением девушки, как и ее телом, и не обращал внимания ни на кого, кто проходил мимо его комнаты.

Трелла задумалась, что бы сделала сама, когда Калдор в конце концов позвал бы ее, приказал раздеться и показать себя. Она в ярости потрясла головой. Трелла бы подчинилась, как и та девушка, а потом рыдала бы и ее утешали бы старшие женщины. Рабы не сопротивлялись своим хозяевам, какими бы ни были их приказы; а от рабынь ожидалось сексуальное удовлетворение хозяев. Это было таким же обычным делом, как стирка одежды господина и прислуживание ему во время еды.

Она заставила себя прекратить думать о подобных неприятных вещах. Вместо этого Трелла вспомнила прошлую ночь, и от этого воспоминания у нее по телу прокатилась волна удовольствия. Она с нетерпением ожидала сегодняшнюю ночь. Нет, что бы ни принесла эта новая жизнь, она определенно будет лучше, и Трелла не станет тратить время, жалуясь на судьбу, тем более, что столько всего еще нужно сделать.

Обязанность рабыни — приносить удовольствие хозяину, напомнила она себе. Она добилась гораздо большего прошлой ночью и сегодня утром. Эсккар поделился с ней своими проблемами, доверился ей. Он отнесся к ней по-другому, почти как к равной, а этого не происходило со времени ее порабощения. Более того, Эсккар с уважением выслушал ее предложения и мысли. Он был необразован, но понимал, что правильно, принимал разумные предложения, независимо от того, кто их высказывал. Значит, теперь у нее будет такая роль: советница днем, любовница ночью.

Прошлой ночью она была испуганной девственницей, не уверенной в себе. Сегодня все будет по-другому, и она начнет учиться, как удовлетворять желания Эсккара, как возбуждать его и заставлять желать ее тела. Мать Треллы предупреждала ее о мужчинах и их потребностях, о том, как они могут утратить интерес к женщине, после того как несколько раз с ней переспят. К счастью, мать рассказывала ей о тайнах любовного искусства. Используя то, что она узнала от матери, и то, что она сама скоро обнаружит, Трелла заставит Эсккара оставаться с ней.

Она почувствовала влагу в потайном женском месте при мысли о том, как он войдет в нее сегодня ночью. Может, она и рабыня, но она стала женщиной. Трелла решила заставить Эсккара желать ее, она собиралась стать самым важным в его жизни.

Но сейчас Трелле нужно было вспомнить о других обязанностях. Она встала и огляделась, думая, с чего начать. Эсккар не дал ей никаких приказов. Вероятно, его бы не волновало, если бы она весь день просто сидела, расчесывая волосы и ожидая его возвращения. Его комната была грязной и явно неухоженной, хотя Трелла сомневалась, что Эсккар и предыдущий владелец вообще замечали подобные вещи. Это означало, что придется поработать. Трелла не собиралась жить в грязи.

Она пошла к двери. Адад поднял глаза и улыбнулся. На миг он напоминал ей брата.

— Адад, я хочу, чтобы ты мне кое-что принес.

Она говорила “серьезным тоном”, как называл это отец. Такой тон она всегда использовала, когда чего-то хотела.

— Что тебе нужно?

— Веник, ведро, тряпки. После этого я хочу, чтобы ты купил коврики, самые простые. Три, нет, лучше четыре штуки, вот такого размера. — Она широко развела руки. — Скажи купцу, для кого они, и скажи, что я заплачу ему позднее. Ты можешь сделать это для меня?

— Я не должен оставлять тебя одну. Эсккар приказал мне…

— Я знаю, что он тебе приказал. Обещаю: я не буду выходить из комнаты до твоего возвращения.

Он колебался, потом сдался, понимая, что Эсккар не вернется еще какое-то время.

— Я скоро вернусь. Никуда не уходи.

Он поставил копье у стены и отправился выполнять поручение.

Трелла улыбнулась. Солдат подчинился ей почти так же быстро, как если бы приказ отдавал Эсккар. Она вернулась в комнату, посмотрела на кровать и решила, что вполне может начать с нее.

Она отодвинула тяжелую кровать от стены, и ей открылась куча мусора и хлама. По куче бежал толстый коричневый паук, непривычный к свету. Трелла нахмурилась, увидев его. Он выглядел достаточно большим и вполне мог сильно укусить. Возможно, земляной пол когда-то покрывал слой чистого песка, но со временем он исчез. Оставшееся больше напоминало грязь с полей.

Вернулся Адад с веником в одной руке и пустым ведром в другой.

— Я пошел за ковриками, — объявил он и побежал трусцой. Он беспокоился и не хотел оставлять ее одну.

Трелла взялась за веник и стала мести хлам к двери. Закончив подметание и притоптав земляной пол под кроватью, она опять толкнула тяжелую постель в угол. Для этого пришлось приложить немалые усилия. После этого девушка подмела остальную часть комнаты.

Она работала методично, большую часть времени на коленях, руками отодвигала все попадающиеся на пути предметы, бросала все камушки и мусор в ведро. Она руками разравнивала пол и придавливала пяткой время от времени попадавшихся насекомых.

Ко времени возвращения Адада она уже убрала в комнате. Они вместе отодвинули стол, потом разложили коврики. Один оказался у кровати, другой сразу же у входа, а два оставшихся — под столом и шатающимися скамьями. Она выровняла земляной пол и еще раз проверила, чтобы коврики лежали ровно и под ними не было кочек.

Наконец, закончив уборку, Трелла осмотрела комнату. Она выглядела настолько чистой, насколько ее можно было убрать за такое короткое время. По крайней мере сегодня ночью здесь не будет никаких крошек или кусочков костей, привлекающих насекомых и мышей. Во время следующего похода на рынок она за медную монетку купит тележку чистого песка. Его будет достаточно, чтобы заново покрыть земляной пол.

Если этой комнате предстоит стать их домом, то она покроет внутренние стены новым слоем грунта, потом его выровняет и побелит. Так удастся избавиться от старых запахов, которые никак не уходили из помещения. Подумав о запахах, она вспомнила про матрас. Только боги знали, когда его меняли в последний раз. Надо будет наполнить его свежей соломой.

Трелла осмотрела себя и рассмеялась. Она была покрыта пылью и грязью. Половина грязи с пола, вероятно, осталась на ней. Требовалось помыться. Она взяла плащ, повесила его на руку, затем собрала старую одежду и испачканную маслом тряпку, которую использовала, чтобы брать с огня горячую кастрюлю. Со всем этим она направилась к реке. Адад последовал за ней. Ему приходилось быстро переставлять длинные ноги, чтобы поспевать за девушкой.

Трелла наслаждалась вновь обретенной свободой. На самом деле стражник облегчал ей жизнь, поскольку она могла идти, куда пожелает, и чувствовать себя в безопасности.

Она знала путь к реке и быстро добралась до ворот в задней части Орака. Она прошла сквозь выходящие к реке ворота и повернула налево, быстро пробираясь сквозь толпу Трелла шла на шаг впереди Адада, но на этот раз никто не обращал на них внимания. Они миновали причалы, на которых мужчины занимались своими лодками, и вскоре добрались до участка для купания женщин, который отмечали ивы, растущие у берега.

— Подожди здесь, Адад. Мне нужно выстирать одежду Эсккара и искупаться самой. Пожалуйста, подержи мой плащ.

Адад явно чувствовал себя не в своей тарелке, но согласился. Обычно мужчины не подходили близко к местам купания женщин, хотя некоторые частенько проходили мимо, никуда не торопясь, смеялись и смотрели на женщин.

Трелла отправилась на берег, затем спустилась к самой воде. Было уже поздно, и стирали только три человека. Казалось, что одна пожилая женщина с внучкой больше плещутся, чем стирают. Третья женщина, похоже, была всего на несколько лет старше Треллы.

Трелла бросила взгляд назад и увидела, что Адад стоит там, где она его оставила, примерно в пятидесяти шагах. Она прошла несколько шагов по воде и нырнула в прохладную воду, позволяя ей омыть все тело. Потом девушка вынырнула, чтобы вдохнуть воздуха, повернулась спиной к берегу и сняла одежду через голову, подержала ее под водой и попыталась отстирать.

Она вымылась, потерла все части тела в холодной воде, несколько раз опустила под воду волосы. Потом она снова надела мокрую одежду через голову, с трудом натянув на тело.

Затем Трелла взяла другие вещи и выстирала их тоже. Когда она закончила, к ней подошла третья женщина. Она медленно двигалась по воде, платье было поднято до талии и подоткнуто там.

— Ты — Трелла, новая рабыня Эсккара?

Трелла осмотрела молодую женщину. Под левым глазом у нее красовался большой синяк, нижняя губа была разбита и распухла.

— Да, меня зовут Трелла. А ты…

— Шубура. Я рабыня в доме достопочтенного Дриго. Я должна закончить стирку вещей моего господина и вернуться домой. Его сын может снова позвать меня перед ужином.

Она поднесла руку к лицу.

Трелла слышала рассказы про сына Дриго, и ей стало жалко Шубуру. Трелла поблагодарила богов за то, что ее купил Никар, а не Дриго. По крайней мере в доме Никара хозяин и сыновья не били женщин, даже рабынь.

— А почему твой хозяин тебе избил, Шубура?

Женщина не ответила на вопрос и подвинулась поближе.

— Скажи своему хозяину, чтобы был осторожен. Достопочтенному Дриго не нравится, что Никар выбрал его начальником стражи.

У Треллы по спине пробежал холодок, который был вызван совсем не прохладной водой, омывающей ее бедра.

— Что ты слышала?

Шубура вернулась к камням у берега, достала какую-то одежду из корзины и опустила ее в воду. Она огляделась вокруг, проверяя, не следит ли кто-то за ними. Пожилая женщина все еще болтала с девочкой, и в их направлении смотрел только охранник Треллы.

— Немного. Достопочтенный Дриго говорил с сыном. Он сказал, что Эсккар слишком много на себя берет и его нужно поставить на место и преподать урок. Такой, который не забудут ни он, ни другие солдаты. Это все.

Она пожала плечами и отвернулась, сосредоточившись на стирке уже чистой одежды.

Трелла опустила в воду руки.

— Почему он избил тебя, Шубура?

Молодая женщина снова повернулась к ней и содрогнулась всем телом.

— Моя мать слишком больна и не может работать. У нее нет денег на покупку еды моим братьям и сестрам. Они все голодают. Скоро моей матери придется продать их в рабство, как меня, просто чтобы прокормить. Поэтому прошлой ночью, после того как молодой Дриго использовал меня, я спросила, не даст ли он мне одну или пару медных монет для моей семьи, чтобы она не голодала. Я обещала очень стараться, чтобы принести ему удовольствие, делать все, что он пожелает. — Она закрыла глаза, словно снова переживала случившееся. — Один раз он ударил меня, чтобы я замолчала, а потом за то, что побеспокоила его такими вещами.

К рабу могут относиться хорошо или плохо. Суровый хозяин Дриго убил одного из своих рабов несколько недель назад. Ходили слухи, что его сын даже хуже, чем отец.

Треллу никогда не били в доме Никара, даже не шлепали до того вечера, когда ее забрал Эсккар. А молодой Дриго избил Шубуру просто за то, что она пыталась прокормить свою семью.

Но Трелле нужно было побольше узнать про планы Дриго.

— Подожди минутку, Шубура.

Трелла отвернулась от берега и раскрыла кошель, который все еще висел у нее на шее. Теперь медные и серебряные монеты перемешались с золотом Эсккара. Она достала из кошеля две медные монеты, затем заново плотно завязала его, перед тем как повернуться к молодой женщине. Держа руку в воде, она пододвинулась поближе к Шубуре.

— Возьми это для своей матери. Если кто-то их найдет, скажи, что подобрала на улице. — Их руки встретились под водой. — Если услышишь что-то про моего хозяина, возвращайся сюда завтра. У меня для тебя еще найдутся монетки. Когда ты сможешь прийти?

— Через час после рассвета, Трелла… Госпожа Трелла. Я благодарю богов за твой подарок.

Госпожа Трелла. Впервые в жизни кто-то признал, что она является хозяйкой дома.

— Я сделала совсем немного, Шубура. Тебе лучше идти, пока они не спохватились, что тебя так долго нет. А то еще изобьют тебя снова.

Шубура кивнула и ушла, спрятав монеты под платьем.

Трелла ждала, расплескивая воду вокруг, словно продолжая стирать, пока Шубура не исчезла за причалами. Затем она собрала одежду и взобралась на берег.

Направляясь к Ададу, она видела, как мужчина осматривает ее тело. Ее грудь и бедра четко вырисовывались под мокрой одеждой. То, что считалось позором в доме ее отца, теперь ничего не значило. Никого не интересовало, во что одета рабыня и одета ли вообще. Адад наконец вспомнил о хороших манерах и отвернулся, отдавая ей плащ. Она несколько минут вытирала им волосы, потом с благодарностью завернулась в него. Трелла направилась домой с мокрой одеждой в руках, напряженно думая о том, что только что услышала.

Никар знал о стремлении Дриго стать первым человеком в Ораке, управлять высшим сословием и определять будущее деревни. В последние месяцы Дриго много сделал для достижения этой цели. Но Никар считал, что Дриго уедет из-за приближения варваров, и с его исчезновением решится по крайней мере одна проблема из стоявших перед Никаром.

Никар хотел, чтобы совет представителей высшего сословия проголосовал за то, чтобы остаться и сражаться. Если Дриго покинет Орак, а варваров удастся прогнать, то Дриго будет сложно вернуть власть и авторитет. Но если Дриго убедит других представителей высшего сословия покинуть Орак, власть Никара ослабнет. Когда они вернутся для восстановления деревни, власть и влияние будут у Дриго. Он займет место Никара как первый человека в Ораке.

Однако Никар пользуется большим влиянием. Если Эсккар докажет, что его план может сработать, и если Никар решит остаться и сражаться, то высшее сословие, вероятно, примет его сторону.

Трелла так резко остановилась, что Адад налетел на нее. Они уже миновали ворота. Она отошла с середины улицы и прислонилась к ближайшей стене, прижимая к груди мокрую связку и не обращая внимания на взгляды проходивших мимо людей.

До этой минуты Треллу на самом деле не волновали последствия завтрашней встречи. Если они все останутся и будут сражаться, то Эсккар заслужит большие почести и сможет основать собственный дом в Ораке. Риск того стоил, хотя Эсккар повторял, что не останется, если не будет считать, что у них есть шанс победить.

Если Дриго уедет, а Орак выстоит, этот господин потеряет лицо и честь, но сохранит все свое золото и сможет скоро восстановить свою торговлю. Но тогда зачем Дриго ставить под сомнение план Эсккара? Если деревня выстоит, даже в его отсутствие, высокомерный господин определенно выиграет.

Никар, вероятно, пришел к тому же выводу, что и Трелла. Именно поэтому он и сказал Эсккару, чтобы не волновался из-за Дриго. Даже Эсккар, хотя и не был искушен в политике, знал, что выбор Дриго имеет значение и повлияет на многих в Ораке.

Возможно, у Дриго есть какие-то другие планы, о которых не подумал Никар. Трелла стала размышлять о возможностях Дриго. Они казались довольно простыми: уехать или остаться. Уехать, взяв с собой все ценное, или остаться, рискуя жизнью и богатством по приказу Никара. Варианты выбора казались ясными и четкими. Если только Дриго не придумал что-то третье.

Она вспомнила все, что слышала о Дриго. Амбициозный, высокомерный и жестокий по отношению к слугам, жадный, когда дело касалось его товаров и золота, вечно жаждущий все новых богатств. Но золото, напомнила она себе, можно получить не только продавая и покупая, Дриго вторжение варваров может казаться благословением богов, а не кошмаром, который предвидел Никар.

И тогда Трелла нашла ответ. Она догадалась о плане Дриго, а это не удалось даже Никару. Она посмотрела на Адада, потом на меч, пристегнутый у него к поясу. Ей требовалось выяснить кое-что еще, чтобы быть абсолютно уверенной.

— Пошли, Адад, нам нужно возвращаться. Я должна поговорить с Эсккаром.

* * *

Эсккар передал поводья конюху и направился к колодцу, чтобы смыть пыль и лошадиный запах. Он с нетерпением ждал часа, когда ляжет в постель с Треллой. Потом они сходят в одну из лучших харчевен Орака, где можно выпить хорошего вина и вкусно поесть. О такой роскоши он раньше не мог и подумать. Потом они снова вернутся в постель.

Войдя в комнату, Эсккар с удивлением огляделся вокруг. Сейчас здесь стояла полутьма, но даже и при таком освещении комната казалась светлее, чем раньше. Он увидел новые светло-желтые коврики, которые покрывали половину пола, затем понял, что всю грязь вымели, а пол выровняли. Комната выглядела почти такой же чистой, как дом Никара, правда, бедная обстановка и грязные стены портили впечатление. Трелле удалось это сделать всего за несколько часов, и от этого его желание только усилилось. Его предыдущих женщин мало волновала чистота.

Он едва успел повесить меч, как вошла Трелла с мокрой одеждой в руках. И когда он увидел выражения ее лица, его настроение сразу же испортилось.

— Господин, нам нужно поговорить, — она бросила взгляд на дверь. Адад ушел, выполнив свои дневные обязанности. У двери теперь дежурил другой солдат. Она заговорила тише: — Ты можешь отослать стражника подальше, чтобы мы спокойно поговорили?

Хорошее настроение улетучилось полностью. Эсккар вышел на улицу и велел стражнику наблюдать за дверью из-под дерева, вне пределов слышимости. Затем Эсккар вернулся и закрыл за собой дверь.

Трелла уже развесила мокрые вещи на просушку. Она оказалась в объятиях Эсккара, прижалась к его груди и так крепко обняла его в ответ, что он поразился. Он чувствовал все линии ее тела под влажной одеждой и вдыхал запах реки с ее чистых волос.

Она шагнула назад, взяла его за руку и подвела к столу. Они сели друг напротив друга, но Трелла продолжала держать его руку.

— Господин, сегодня днем я познакомилась на реке с одной девушкой, рабыней из дома достопочтенного Дриго. У нее на лице синяки. Ее избил сын Дриго. Она сказала мне, что Дриго хочет “поставить тебя на место” до завтрашней встречи. Я боюсь, что Никар недооценил намерения Дриго.

На Эсккара нахлынула волна ярости при мысли о том, что Дриго может помешать его только что обретенному счастью и процветанию. Затем он пожал плечами. Вероятно, это просто разговоры, женские сплетни на реке.

— Что может сделать Дриго, Трелла? Он может отказаться сражаться и уехать или остаться и попросить назначить начальником стражи кого-то другого. Для меня это не имеет значения. Я сказал Никару, что буду иметь дело только с ним. Если представители высшего сословия не хотят сражаться или хотят видеть кого-то другого на месте начальника стражи, то мы с тобой забираем Гата и еще нескольких человек и уезжаем.

— Кого Дриго может предложить на должность начальника стражи?

Эсккар задумался. Среди солдат достаточно опыта было только у Гата, а он не хотел занимать эту должность. Гат ненавидел Дриго и его банду и не желал иметь с ними никаких дел. Он был уже готов к отъезду, когда Эсккар отговорил его от этого вчера вечером.

У Дриго была масса охранников, и все они носили мечи, разгуливая по деревне. Их возглавлял Наксос, личный телохранитель Дриго, неприятный, грязный и грубый тип. Ни Никар, ни кто-то другой не доверят свои жизни и богатства Наксосу, даже если его и предложит Дриго.

— Я никого не могу предложить из Орака. Если только тут нет какого-то человека, о котором я не знаю. Этот человек должен иметь опыт сражений с варварами и командования солдатами в бою.

— А сколько солдат у достопочтенного Дриго, хозяин?

— Они не солдаты, — поправил он, испытывая раздражение из-за обычной путаницы, типичной для деревенских жителей. Они не отличали нанятых охранников от специально обученных воинов. — Они крупные ребята, носят мечи, но по большей части они наводят страх на фермеров, ремесленников и торговцев, то есть людей, которые слабее их и не вооружены. Они смелые, когда их много, но ни один из них не способен убить даже самого молодого воина алур мерики.

Она молчала, и ему потребовалось мгновение, чтобы понять: он не ответил на ее вопрос.

— У Дриго много охранников, больше, чем у других представителей высшего сословия. Может, девять или десять.

Судя по выражению лица, Трелла была полна решимости, и при виде этого выражения Эсккар задумался над собственными словами. Каждый представитель высшего сословия нанимал себе охранников. Им платили лучше, чем солдатам, и они обычно пили и общались друг с другом. Они смотрели на солдат сверху вниз, и солдаты всегда их недолюбливали.

— Я думаю, что Дриго мог нанять дополнительных охранников за последние несколько недель.

— А другие господа? Сколько у них охранников?

Эсккар уже понял, к чему она клонит. У каждого из представителей высшего сословия на службе состояло по крайней мере семь или восемь вооруженных охранников. Даже если не считать охранников Никара, это означало, что их количество превышает тридцать пока не сбежавших солдат. Остатки чувства удовлетворения исчезли.

— А другие охранники пойдут за человеком Дриго, этим Наксосом?

Эсккар глубоко вздохнул.

— Я не знаю, Трелла. Они сделают так, как им скажут их господа, но без приказа… Вероятно, они выслушают человека Дриго.

— Завтра утром я снова пойду к реке. Рабыня Дриго говорила, что может прийти через час после рассвета. Ты встречаешься с Никаром только в полдень. Возможно, она скажет нам что-нибудь еще.

— Если ей не перережут горло за то, что много болтает о своем хозяине, — сказал Эсккар. Он слышал разные рассказы про дом Дриго.

— Я дала ей две медные монеты за то, что она мне рассказала, и обещала дать завтра еще несколько, господин. Если ты это одобряешь.

Услышав эту вежливую просьбу, он улыбнулся.

— Дай ей целую горсть, если она узнает что-то полезное. — Мнение Эсккара о золоте определено изменилось за одну ночь. — Мне нужно подумать, что могут предпринять Дриго и Наксос в следующие несколько дней.

Она покачала головой.

— Завтра, господин. У тебя нет двух или трех дней. То, что собирается сделать Дриго, случится завтра. — Она сжала его руку.

— Как ты думаешь, что он попытается сделать?

Эсккар смотрел на нее, гадая, как ей удалось его так озаботить всего несколькими словами. Если бы кто-то другой сказал ему то же самое, то он бы просто рассмеялся. Но Трелла придавала словам весомость.

— Я удивился, когда Никар послал за мной. Вероятно, не нашлось никого, к кому он мог бы обратиться. Если бы я вчера вечером не сказал, что Орак можно защитить, Никар отказался бы от идеи обороны. — Эсккар решил, что это правда. — Если бы я уехал…

— Или если бы ты был мертв, — закончила фразу Трелла, — то Дриго стал бы командовать солдатами и избавился от тех, кто ему не нужен или кого он не в состоянии контролировать. И Орак стал бы его деревней.

— А что это ему даст? Варвары же все равно придут, и он не сможет им противостоять.

— Варвары не придут еще несколько месяцев. Если в распоряжении Дриго будут шестьдесят солдат и охранников или около того, да еще и други, которых он может нанять дополнительно, то кто его остановит? Он сможет делать все, что захочет. Он сможет брать все, что захочет. Он сможет разграбить деревню, переправить трофеи на другой берег, а потом вернуться после ухода варваров. Если у него будет достаточно людей и золота, он заново отстроит Орак, и это станет только его деревня. Ему не понадобится ни Никар, ни кто-то другой из высшего сословия. Он станет единолично править Ораком.

Она ждала несколько секунд, но Эсккар молчал.

— Дриго не учитывал тебя. Он не ожидал, что тебе удастся убедить Никара. Теперь даже жители деревни считают тебя единственным человеком, который не боится варваров. Не думаю, что благородному Дриго это нравится.

Эсккар разозлился. Он хотел, чтобы Трелла ошибалась. Будь прокляты эти господа и их хитрости! Теперь они ему угрожают. Он стукнул кулаком по столу и увидел, как у Треллы округлились глаза. Эсккар встал и прошел к двери, открыл ее и крикнул стражника.

— Отправь кого-нибудь за Гатом. Прямо сейчас. Затем возвращайся на свой пост.

Трелла коснулась его руки. Она последовала за ним к двери.

— Пошли и за Ададом. Этой ночью он должен быть рядом. Сегодня он был со мной и видел, как я разговаривала с рабыней. Он может обмолвиться кому-то, что я разговаривала с одной из женщин из дома Дриго.

Ее предложение вызвало у него раздражение. Эсккар знал, что Трелла ходила к реке и ее сопровождал стражник. Но ему никогда не пришло бы в голову думать о том, чем может заниматься стражник в свободные от службы часы. Он крикнул в спину уже удаляющемуся солдату;

— И Адада приведи! Я хочу, чтобы он сегодня ночью охранял мою комнату!

Эсккар так сильно хлопнул дверью, что она затряслась, затем шагнул к крюку, на котором висел его меч, надел пояс и пристегнул меч. Жест, возможно, был глупым, но он чувствовал себя спокойнее с мечом на боку. Казалось, стены сжимаются вокруг него, а в воздухе запахло какой-то затхлостью — ему стало душно. Надо было выйти на улицу.

— Уже почти стемнело, Трелла. Никуда не выходи ночью.

— Куда ты собрался?

— Никуда. Мне просто нужно немного подумать в одиночестве.

На самом деле он почувствовал, как подпадает под ее влияние, делает то, что она хочет, вместо того чтобы самому принимать решения. Он резко распахнул дверь и вышел.

Эсккар подошел к дереву и прислонился к нему. В воздухе висел запах жарящихся кур, доносящийся с улицы.

Но Эсккар потерял аппетит. Он хотел сегодня вечером пройтись по деревне вместе с Треллой, показать ее всем, потом зайти в какую-нибудь харчевню, выпить вина и поужинать. Мужчина раздраженно сжал рукоятку меча.

Теперь он останется здесь, опасаясь покинуть комнату, опасаясь, что ему в спину могут воткнуть нож. Он не боялся никого из нанятых Дриго головорезов. Но только если он встретится с кем-то из них один на один. Однако трое или четверо в состоянии завалить любого человека. Ему снова захотелось покинуть Орак. Взять Треллу и уехать. Осталось еще много золота Никара. Он может оказаться на коне через несколько минут. Стражники у ворот откроют их для него, так или иначе.

Эсккар послал Никару несколько проклятий, потом выразился насчет других представителей высшего сословия, Ариама и в особенности насчет деревенских жителей, которые не доверяли ему и ненавидели его на протяжении всех этих лет. Теперь эти трусы хотели, чтобы он спасал их жизни и жалкую собственность. Он презирал их точно так же, как они боялись его. Для них он был отверженным, прирученным варваром, но все равно варваром, который повернется против них, если у него возникнет такая возможность.

Ему следует уехать, покинуть Орак. Ничего хорошего не получится, если он останется и попытается оказать сопротивление алур мерики, поставит свою жизнь на кон из-за этих жалких ничтожеств. Он возьмет Треллу и… Она не хотела уезжать. Она не ответила, когда он заговорил про отъезд. Ей, девушке, рожденной в семье из высшего сословия, не нужна жизнь спутницы солдата, продающего свое владение мечом. Он даже не знает, умеет ли она ездить верхом. Немногие женщины управляются с лошадью. Он снова выругался. Но оставить ее после прошлой ночи он не мог.

Вернулся стражник в сопровождении раздраженного Адада, который был вынужден прервать ужин. Двое мужчин замедлили шаг, заметив своего командира под деревом. Он шагнул к ним, держа руку на рукоятке меча.

— Держитесь вместе и будьте начеку. Не оставляйте пост ни по какому поводу. Кричите, если заметите что-то подозрительное. Сегодня ночью могут быть неожиданности. Через некоторое время я прикажу другим солдатам присоединиться к вам.

Он прошел мимо, не обращая внимания на их вопросительные взгляды, и вошел в комнату. Темнело, и он увидел только силуэт Треллы, сидевшей за столом. Без еды ей было нечего делать.

Эсккар закрыл дверь, прошел к очагу и стал разводить огонь. Ему надо было хоть чем-то занять руки, одновременно продолжая думать. Наконец огонь разгорелся, и Эсккар подбросил больше дров, чем было необходимо. Он поднес горящую палку к столу и зажег новую лампу, которую Трелла купила сегодня.

Трелла ничего не сказала. Когда свет лампы добавился к свету очага, Эсккар повернулся к девушке:

— Ты умеешь ездить на лошади?

— Нет, господин. Но я уверена, что могу научиться.

Она говорила ровным тоном, но он услышал разочарование в ее голосе. Она понимала, что подразумевает вопрос. Эсккар тоже чувствовал разочарование, но по другой причине. Он научил многих жителей деревни ездить верхом. Даже если ученик был способным, с сильными руками, требовалась по крайней мере неделя, чтобы мышцы ног достаточно окрепли, а то и дольше. И это при условии, что Трелла не свалится с лошади и ничего себе не сломает. Однако она может идти пешком, пока учится.

В дверь постучали, потом толкнули, и вошел Гат.

— Что происходит? Почему…

Тут он увидел меч на боку у Эсккара.

— Закрой дверь, — сказал Эсккар. — Нам нужно поговорить.

Гат сел за стол и переводил взгляд с Эсккара на Треллу и обратно. Он заметил, что снаружи два стражника.

— Что случилось?

— Пока ничего. Трелла кое-что услышала у реки. Люди Дриго могут попытаться что-то предпринять, возможно, избить меня или убить. Похоже, достопочтенный Дриго недоволен новым начальником стражи и не желает ждать завтрашней встречи. — Эсккар повернулся к Трелле: — Расскажи ему все.

Она пересказала все, что узнала на реке, и добавила свои мысли насчет того, что собирается сделать Дриго.

Гат сидел за столом, пожевывая губу и размышляя. Он не торопился с ответом. Наконец старый солдат повернулся к Эсккару.

— Что ты намерен делать? Я не собираюсь подчиняться приказам этого дурака Наксоса или даже Дриго; впрочем, они и не захотят видеть меня в своих рядах. Возможно, пришло время забыть обо всех этих глупых разговорах и покинуть Орак.

Несколько минут назад Эсккар хотел услышать именно это. Но он наблюдал за Треллой, пока она говорила. Он знал, что она хочет остаться, хочет, чтобы остался он, хотя она этого и не произнесла вслух. Внезапно ему захотелось не разочаровывать ее. Он не желал признавать, что не в состоянии принять вызов Дриго.

— Нет, Гат. Я намерен остаться и сражаться, — слова вылетели словно сами по себе. — Я не позволю головорезам Дриго прогнать меня, по крайней мере, пока Никар хочет видеть меня начальником стражи. Но, конечно, если ты останешься вместе со мной.

Эсккар не любил никого просить о помощи, но выбора у него не было.

— Я не уверен, кому из людей мы можем доверять. Ты живешь здесь много лет, знаешь их лучше, чем кто-либо, и уж точно лучше, чем я.

— Большинство из них ненавидит этих охранников, — сказал Гат, почесывая бородку. — Хотя может найтись несколько идиотов, желающих получить серебро Дриго. — Он вздохнул. — Но таких наберется не больше трех или четырех. Если они попытаются что-то предпринять, то когда?

— Должны сегодня ночью, Гат, или завтра в доме Никара. Или перед встречей, или после нее, мне кажется, — он повернулся к Трелле: — А ты как думаешь?

Собственные слова удивили его: он относился к ней как к равной.

— Господин, если кто-то набросится на тебя после того, как Никар подтвердит твое назначение начальником стражи, это будет воспринято как вызов Никару. Подобное не понравится другим представителям высшего сословия. Но если Дриго удастся унизить тебя до встречи, то господа не захотят тебе доверять, независимо от того, кто виноват. Ведь на кон поставлены их жизни и собственность.

— Ну, тогда все просто, — согласился Гат. — Мы отправимся к дому Никара всем отрядом, а если кто-то попадается нам на пути…

— Если вы появитесь у дома Никара с тридцатью вооруженными людьми, Гат, представители высшего сословия могут посчитать это угрозой.

Трелла высказала свое мнение, когда ее не спрашивали, но к этому времени ни Эсккара, ни Гата уже не беспокоило, что рабыня дает им советы. Она продолжила, прежде чем они успели что-то сказать:

— И не должно быть никакого кровопролития, ничего, что заставит господ думать, будто они у вас в руках и рискуют жизнью.

Эсккар сжал кулак, но сдержал желание врезать им по столу. Он часто смотрел смерти в лицо в сражении, но у Дриго было достаточно золота, чтобы нанять дюжину человек, готовых рискнуть собой. Мысль о том, что стая дворовых псов бросится на него, чтобы разорвать ему горло, вызвала волну ярости. Однако он заговорил спокойным тоном:

— Кровь прольется, Трелла. Если только мы не уедем.

— Кровь на улицах не прибавит уверенности представителям высшего сословия. Они не станут тебе доверять. Ты можешь найти другой способ?

— Будь прокляты боги! — на этот раз кулаком по столу стукнул Гат. — Моя жена с радостью услышала, что мы остаемся, даже если это означает сражение с варварами. Если я уеду сейчас… если мы уедем с тобой, Эсккар, то это означает, что с нами отправятся женщины, дети, повозки, животные, то есть получится целый караван. Я надеялся, что мы останемся.

Эсккар подумал, что он должен выбрать одно из трех: он может уехать вдвоем с Треллой, может возглавить группу солдат с женами и детьми или остаться и сражаться и с высшим сословием, и с варварами. Ну, время осторожности прошло. Он не мог признаться в своем беспокойстве перед Треллой и Гатом и не хотел забирать свои слова обратно.

— Мы остаемся, Гат, если остаешься ты.

Гат фыркнул.

— Хочешь все взвалить мне на плечи? Я слишком стар, чтобы отправляться в странствия, если есть шанс остаться здесь.

— Значит, мы сражаемся, — объявил Эсккар. — Нам просто нужно, чтобы Никар подтвердил мое назначение начальником стражи. После этого мы можем заняться Дриго.

Эсккар чувствовал себя лучше после принятия решения.

— Гат, проверь, чтобы сегодня ночью никто не покидал казарму, пусть с дюжину человек несут дозор и будут начеку.

— Есть, командир, — Гат встал и улыбнулся Трелле. — Ты уже отработала свое содержание, девочка. Возможно, сегодня ты спасла и мою голову, и голову своего хозяина. Попытайся сделать так, чтобы он до утра не вляпался ни в какие неприятности. — Он повернулся к Эсккару: — А завтра ты все равно будешь разговаривать с людьми?

— Да. Прямо перед встречей с Никаром, как мы и собирались.

— А что ты будешь делать, если…

— Я что-нибудь придумаю, — ответил Эсккар.

Он проводил Гата и смотрел, как старый солдат исчезает в темноте. Эсккар прислонился к стене дома, думая о том, что принесли последние несколько часов. Последние пятнадцать лет он жил сам по себе, сам принимал решения и расплачивался за них. Он выжил, благодаря своему боевому мастерству, но добавить к этому достижению можно было немногое.

Теперь он слушал девушку, которую обучали воспринимать не только очевидное, но и видеть то, что он, вероятнее всего, пропустил бы. И он больше, чем слушал: они с Гатом уже начали на нее полагаться. Эсккар никогда раньше не обращал внимания на советы женщин, а теперь, наоборот, искал их. Часть его хотела не придавать значения ее словам, принимать собственные решения, даже делать ошибки, если дойдет до этого.

Но он знал, что это глупо. Более того, его могут убить. Он не прожил бы так долго, не прислушиваясь к голосу правды. Нужно и сейчас посмотреть правде в глаза. Если бы Трелла не соединила в одно все, что узнала, он, вероятно, попал бы в западню, приготовленную Дриго и его людьми на завтра.

Так что, возможно, он даже обязан ей жизнью. Эсккар не любил признавать подобные долги, но ни один воин никогда не забудет о таких вещах. Его жизнь изменилась благодаря ей и Никару. Вызов Никара обещал ему новое будущее. Теперь советы Треллы обещают еще больше. Во всяком случае он обязан ей за ее помощь. Он все еще хотел ее, хотел все сильнее с каждым часом, и если для того, чтобы она была рядом, нужно проглотить гордость и принимать ее советы, то он сделает это. Она уже один раз спасла ему жизнь. Может, ей удастся сделать это снова. В конце концов, дела не могут идти еще хуже. Возможно, пришло время поворота.

Эсккар в последний раз посмотрел на стражников, потом вошел внутрь и запер дверь за собой. Трелла так и сидела на том же месте и ждала. Ее силуэт выделялся в тускло освещаемой очагом комнате. Она ждала, чтобы он решил не только свою судьбу, но и ее.

Он понял, что ничто не имеет значения. Ему нужно быть с ней, оставить ее для себя. Все остальное не имело значения, включая его глупую гордость.

— Мы что-нибудь придумаем, да?

* * *

Трелла проснулась до рассвета, выскользнула из постели и оделась. Ночь прошла без каких-либо событий. Эсккар попросил принести жареную курицу, хлеб, орехи и вино, и они поужинали дома. Курица была хорошо приготовлена, хотя ни один из них этого не заметил. Она наполнила ему кубок вином, но сама пить отказалась. Он выпил половину кубка, но больше вина не доливал, наполняя кубок водой. Трелла ничего не говорила, но радовалась, что ее хозяин понимает: в такую ночь не следует много пить.

Гат возвращался два раза. Один раз он сообщил, что все в порядке, люди расставлены по местам. Во второй раз он съел кусок курицы и сказал Эсккару, чтобы тот немного поспал. Перед тем как лечь в постель, Эсккар загородил дверь столом и скамьями и положил меч и нож рядом с кроватью.

Он держал Треллу в объятиях в темноте, но ничего не говорил, и она знала, что он думает о завтрашнем дне. К ее удивлению, Эсккар вскоре предложил план, как справиться с охранниками. Это было опасно, но таким образом, возможно, удалось бы избежать кровопролития.

Когда обсуждать уже больше было нечего, Трелла уселась на него верхом, чувствуя возбуждение от своей смелости. Она снова и снова целовала его, затем склонилась вниз и терлась о него, медленно двигая грудью по его груди и животу, затем назад к губам и снова вниз. Внезапно она почувствовала его внутри себя, и услышала собственный стон, когда на нее накатила волна удовольствия. Она продолжала медленно двигаться, наслаждаясь новыми ощущениями. Она сдерживала мужчину, пока он не вскрикнул, и они оба забыли о мире, который существовал за дверью их комнаты.

После этого Эсккар сразу же уснул. Это был глубокий сон, не прерываемый ничем. Девушка спала некрепко, часто просыпаясь в ожидании рассвета. Ей хотелось пораньше оказаться у реки.

Как только рассвело, она разбудила Эсккара, и они открыли дверь. Там не было ничего нового, только двое усталых стражников стояли на посту. Через несколько минут появился Гат. Он зевал и нес большой деревянный поднос, на котором лежали хлеб и сыр. Это был завтрак для всех, включая часовых, которые наблюдали за дверью Эсккара всю ночь. Потом Трелла вместе с Гатом отправилась в казарму и предложила солдатам постирать их вещи.

Они наполнили корзину, положив в нее столько одежды, сколько она сможет унести. Она надеялась, что вместе с ней к реке пойдет Адад, но он уже ушел спать после ночного бдения, поэтому Гат отправил с ней другого солдата.

В этот ранний час лишь немногие женщины пришли на реку стирать, но скоро их будет больше. Женщины ее сразу же узнали. Они собрались вокруг, пока она работала, знакомились и хотели услышать последние новости и сплетни от человека, который на самом деле может что-то знать.

Трелла успокаивала их, не переставая заниматься стиркой. В конце концов они отошли. Трелла поняла, что снова и снова стирает одну и ту же вещь. Наконец она увидела, что приближается Шубура.

Теперь на Треллу не обращали внимания, и она подвинулась подальше вниз по реке, в более глубокую часть. Там вода доходила ей почти до талии. Но Шубура и туда не сразу пришла, а вначале выстирала несколько вещей. На этот раз Трелла внимательно осматривала берег и следила за другими женщинами, но никто не обращал на них внимания, только усталый стражник, который переводил взгляд то в одну сторону, то в другую.

Когда Шубура приблизилась, Трелла дала одежде выскользнуть из рук. Течение отнесло ее прямо к Шубуре, которая ее поймала и вернула Трелле. Когда их руки соприкоснулись, Трелла передала девушке три медные монеты. Шубура на мгновение опустила глаза на свою руку, потом слегка отвернулась, глядя на берег.

— Твой хозяин встречается с Никаром в полдень. Дриго приказал Наксосу не дать Эсккару дойти до дома Никара. Они хотят опозорить его и Никара перед другими господами до встречи. Если Эсккар окажет сопротивление, Наксос убьет его. И станет новым начальником стражи.

Значит, все случится сегодня утром. Трелла отвернулась, чтобы никто не видел, как они разговаривают.

— А еще что-нибудь ты узнала?

— Нет, ничего. Только Дриго заявил, что через несколько дней будет править Ораком. Они с сыном уже подсчитывают, сколько золота соберут до появления варваров.

— Спасибо за новости, Шубура.

— Мы с мамой благодарим тебя за монеты, госпожа Трелла. Мама сможет несколько дней кормить семью.

— Если твоя мать сможет держать язык за зубами, то я пошлю ей еще денег. Если узнаешь что-нибудь новое, скажи ей, а она пусть передаст это мне.

Для Шубуры определенно будет легче и безопаснее встречаться с матерью.

Шубура кивнула, затем отошла. Недалеко от них брызгались только что подошедшие женщины, которые хотели поговорить с Треллой. Но Трелла собрала мокрую одежду и осторожно пошла назад к берегу. Она держала тяжелую гору белья в руках, мокрая одежда прилипала к ее ногам, когда она шла к воротам. Стражник следовал за ней, несомненно осматривая ее фигуру.

Она увидела Эсккара перед казармой. Он прошел за ней в комнату и закрыл дверь.

— Она пришла?

— Да.

Трелла повторила все, что ей сказала Шубура. Удивительно, но новость, казалось, успокоила его. Он прошел к столу и сел, нахмурившись. Она расстелила мокрую одежду на кровати, затем села за стол напротив него.

— Ты не откажешься от своего плана, господин?

Он поднял голову, лицо было мрачным.

— Нет. Я займусь этим Наксосом.

Она знала, что он имеет в виду.

— Если ты убьешь слугу Дриго, то он наймет кого-то еще, чтобы убить тебя. Он не станет терпеть оскорбление. А другие представители высшего сословия…

— Если смерть Наксоса окажется для них слишком кровавой, Трелла, то мы уедем отсюда. Я не стану жить здесь, думая, когда до меня доберется наемный убийца Дриго.

Трелла внимательно смотрела на него. Она не видела ни намека на беспокойство. Эсккар казался расслабленным и уверенным в себе, от вчерашних сомнений не осталось и следа. Она поняла, насколько он отличается от купцов и ремесленников, с которыми она выросла. Это воин, и ему требовалось только знать, что делать. Он додумается, как это сделать, а начав, станет подобен стреле, выпущенной из лука, — никаких колебаний и никакого возврата назад.

— Я могу чем-нибудь помочь?

Он улыбнулся ей. Это была настоящая улыбка, полная тепла и заботы.

— Возможно. Я думал о встрече. Мне все еще нужно поговорить с людьми. Но я считаю, что мне потребуется твоя помощь.

Она улыбнулась в ответ и протянула руку через стол.

— Скажи мне, что делать.

 

Глава 5

— Через два часа я встречаюсь с Никаром и пятью Семьями, — заговорил Эсккар, обращаясь к Гату и трем солдатам, которых выбрал на должности младших командиров.

Они сидели плечом к плечу за маленьким столом в комнате Эсккара. Гат устроился рядом с хозяином. Бантор, Джален и Сисутрос — напротив. На столе стоял кувшин с водой и кубки.

Бантор был надежным человеком, по возрасту чуть старше Эсккара, и умел выполнять приказы. Джален был на пять лет младше и приехал в Орак с запада. Этот отличный боец и одни из немногих хороших наездников в Ораке ссорился с Ариамом и его приспешниками даже больше, чем Эсккар. Сисутросу только что исполнилось двадцать лет, но он обладал острым умом, который не уступал его мастерству владения мечом.

За исключением Гата, никто из них никогда не командовал значительным количеством людей. Ариам держал их в простых солдатах, а командирами назначал своих любимчиков, которые выполняли его приказы, не раздумывая. Эсккар отметил этих трех мужчин как смелых и способных; кроме того, на них можно было положиться. А главное — они смели не соглашаться с Ариамом.

— На встрече у Никара будет много споров, но большинство представителей высшего сословия решат остаться и сражаться. Чуть позже Никар отправится на рыночную площадь, чтобы выступить перед людьми. Я тоже выступлю. Вы с солдатами должны находиться там, чтобы поддерживать порядок. Слушайте мои подсказки и помогайте склонить деревенских жителей на нашу сторону. Если в толпе начнутся беспорядки, не бойтесь разбить несколько голов. До окончания этого дела прольется немало крови, так что мы вполне можем начать проливать ее сегодня.

Эсккар изучающе смотрел на них. Они казались достаточно уверенными и решительными.

— Бантор, ты отвечаешь за ворота. Поставь по три человека у каждых. Никто не должен покидать деревню без разрешения Никара или моего собственного. Никто, включая представителей пяти Семей.

На их лицах отразилось недоверие и сомнение. Разбить несколько голов — это они понимали. Но противостояние пяти Семьям и их вооруженной охране определенно представляло большую опасность.

Эсккар увидел вопрос в глазах подчиненных.

— Мы не можем позволить людям покидать деревню и брать с собой что-то из вещей или рабов, что может нам потребоваться для обороны, — объяснил он. — Поэтому если кто-то хочет уйти и забрать с собой, например, раба-строителя, то мы не должны это позволять. Наши жизни могут зависеть от подобных людей.

— А как насчет тех, кто идет на поля? — Бантор склонил голову набок.

Эсккар понимал, что лучше, когда задают вопросы, чем когда молчат.

— Я не имею в виду тех, кто уходит на день, Бантор, только тех, кто покидает деревню навсегда или надолго и забирает с собой вещи. Если кто-то хочет уехать сам по себе — отлично, пусть едет. Но ни один богатый человек, забирающий с собой рабов, орудия труда или много багажа, не уедет без нашего одобрения.

— Люди достопочтенного Дриго сейчас разговаривают со всеми на улицах и на рынке, — сообщил Бантор. — Они ведут себя так, словно уже правят в деревне. Некоторые говорят, что Дриго возьмет командование над Ораком и солдатами.

— Ну, у меня приготовлен сюрприз для достопочтенного Дриго, — ответил Эсккар, благодаря богов за предупреждение Треллы. — Но об этом мы поговорим позднее.

— Люди не захотят отказываться от своих рабов, Эсккар, — заметил Гат. — Возникнут проблемы, если ты попытаешься их остановить.

Эсккар кивнул.

— Если у них окажется что-то, что нужно нам, будь то раб, или орудие труда, или оружие, мы им за это заплатим. То есть им заплатят Никар и представители других Семей.

Воины обменялись взглядами, но ничего не сказали. Эсккар не стал обращать внимания на эти взгляды. Ему нужно было, чтобы эти люди верили в него, по крайней мере, до завтрашнего дня, когда они сами увидят, какая складываются ситуация.

— С завтрашнего дня мы начинаем собирать отряды и обучать народ. В следующие несколько месяцев в деревню хлынут сотни людей, бегущих от варваров. Мы должны быть готовы вооружать и тренировать их.

— Нельзя научить людей сражаться с варварами за несколько месяцев, — возразил Джален громким голосом.

— Мы не собираемся встречаться с ними в открытом поле и сражаться один на один. Вместо этого мы будем вести борьбу со стены, которую построим вокруг деревни. Сражаться будут лучники. Любой человек способен научиться стрелять из лука. Мы с Гатом обсуждали этот вопрос. Это можно сделать.

Эсккар повернулся к Гату, который согласно кивнул.

— Мне всегда хотелось обучить большую группу людей, которая могла бы сражаться, как один, — признался Гат. — Теперь у меня есть такая возможность.

У старого солдата имелось много странных идей насчет обучения людей, и ничто не приносило ему большего удовольствия, чем работа с новобранцами, из которых он делал настоящих солдат.

— Они окружат нас и атакуют деревню со всех сторон, — настаивал Джален. — Даже лучники не в состоянии остановить такую атаку.

— Не так быстро, Джален, — Эсккар легко усмехнулся. — Мы сделаем так, что они смогут приблизиться к нам большой группой только с одной стороны, в хорошо укрепленном нами месте. Мы будем ждать за стеной, ждать, пока у них не закончатся продукты, ждать, пока они не будут вынуждены продолжить путь. Нам не нужно победить или отогнать их. Нам просто нужно вымотать их, они должны устать от атак. Я знаю, что мы способны сделать это.

Эсккар постучал своим кубком по столу.

— При каждой атаке на нашу стену мы будем их убивать. Мы заставим их спрыгнуть с коней и убьем нашими стрелами.

И снова он увидел недоверие в глазах солдат. Они в разное время видели схватки с варварами или становились их участниками. Они прекрасно знали, насколько те сильны.

— Вы знаете, что, когда человек больше не сидит на лошади, он становится легкой мишенью. Его легче убить, а варваров — легче вдвойне. Они с детства сражаются, сидя на лошадях. Их мечи и копья предназначены для нанесения ударов со спины лошади, они привыкли стрелять из луков, когда несутся галопом на врага. Но, спешившись, они становятся плохими бойцами и легкими целями для лучников, стоящих за стеной.

— Варвары тоже лучники, Эсккар, — заметил Сисутрос, которому доводилось раньше сталкиваться с варварами, и у него с тех пор остался шрам. — Они с такой же легкостью способны сбить наших людей со стены.

— Возможно, это для них окажется не так легко, как ты думаешь, Сисутрос, но я рад, что вы все думаете о подобных вещах. Варвары используют маленькие, сильно изогнутые луки. Мы используем охотничьи луки, большего размера и более мощные, с более тяжелыми стрелами. Мы начнем убивать их раньше, чем они приблизятся на нужное им расстояние, а стена защитит наших людей от их стрел.

— Ты на самом деле считаешь, что стена может их остановить, командир? — спросил Сисутрос.

— Да. Им никогда не приходилась сталкиваться ни с какой стеной, а уж тем более заполненной хорошо вооруженными и хорошо подготовленными людьми.

Гат потрепал бородку.

— А можно ли построить вовремя достаточно мощную и достаточно высокую стену? — спросил он. — Я имею в виду: какой должна быть ее высота?

Эсккар пожал плечами.

— Тут я пока ничего сказать не могу. Этот вопрос еще нужно выяснить. Потребуется несколько дней для обсуждения его с мастеровыми и строителями. Именно поэтому никому из них нельзя позволить уехать.

Он посмотрел на каждого из подчиненных по очереди.

— Самая трудная часть битвы против варваров состоится в следующие несколько часов, — объявил он и посмотрел в окно. Времени оставалось мало. — Если пять Семей примут наш план, то деревню можно удержать. Именно поэтому важно, чтобы все вы находились на рыночной площади и следовали моим приказам. Мы с Никаром склоним пять Семей на нашу сторону. Вы должны помочь убедить толпу.

— Ты просишь нас рискнуть нашими жизнями, Эсккар, как и нашими семьями, — заметил Сисутрос. — Если мы останемся и будем сражаться… Если мы проиграем…

— Мы с Никаром будем рисковать не меньшим. Или вы предпочтете забрать ваши семьи и начать странствия в поисках безопасного места? Когда мы прогоним варваров, ваша жизнь здесь будет обеспечена и безопасна. Кроме того, я удвоил вам жалованье. Это должно помочь вам принять решение. Когда мы прогоним варваров, каждый из вас получит по двадцать золотых монет и трофеи, захваченные у варваров.

Упоминание о золоте дало желаемый результат.

— Но этого недостаточно, чтобы люди сражались. Я много раз сражался с варварами и, даже когда убивал их, мне всегда приходилось отступать. Я устал от отступлений и устал слышать, насколько они великие бойцы. Пришла пора заставить их бояться нас.

Слова Эсккара долго висели в воздухе, потом снова заговорил Джален:

— Я никому об этом не рассказывал, но семь лет назад варвары совершили набег на мою деревню, убили моего отца и взяли в рабство мать и сестру. С тех пор я убил многих из них, но я хочу получить возможность убить больше. Я буду выполнять твои приказы, Эсккар, пока ты сражаешься с ними. Я не боюсь их, даже на лошадях.

Эсккар кивнул, понимая боль этого человека. В деревне жило много подобных ему людей. И теперь он понимал, почему Джален так часто гневно смотрел на него, видя только представителя варварского клана, а не солдата, которым стал Эсккар.

— Мы все бойцы, и наше сражение с варварами начинается сегодня. Первый шаг — это не позволить Дриго взять власть в Ораке. Даже при поддержке Никара я ожидаю кровопролития до заката. То, о чем я прошу, будет нелегко. Вероятнее всего, это окажется самым опасным делом в вашей жизни. Но если мы победим, награда будет велика. Поэтому я спрашиваю вас: последуете ли вы за мной по этой дороге, чтобы заработать для себя золото и спасти Орак? Или мне искать других людей?

Они посмотрели друг на друга, а потом по очереди медленно кивнули. Они были согласны.

Эсккар удовлетворенно улыбнулся. Он подвел их к этому решению. Теперь он выяснит, в какой мере они готовы рисковать. Он посмотрел на солнце.

— Хорошо. Теперь нам нужно еще кое о чем договориться, а для этого у нас очень мало времени, черт побери.

* * *

Толпы сновали взад и вперед по узким улицам. Эсккар никогда не видел такого количества народа на рыночной площади. Каждый хотел его остановить на пути к дому Никара и задать вопросы. Эсккара сопровождали Гат, Сисутрос, Адад и еще два солдата. Он облачился в новую одежду и сандалии и шел уверенно и целеустремленно, широкими шагами. Толпа расступалась перед ним. С пояса свисал короткий меч, только что смазанный маслом, чтобы легко выходил из ножен.

За ним шла Трелла с должным образом опущенной головой, тоже в новой одежде. Ее наряд не был сшит из дорогой материи, которую носят богатые купцы или процветающие фермеры, но подходил к ее новому положению и выглядел гораздо лучше, чем та одежда, которую она носила, будучи рабыней Никара. Эсккар даже не подумал указывать ей, что купить и сколько на это потратить, но его не удивило, что ей хватило ума купить что-то практичное.

Завернув на улицу, где стоял дом Никара, Эсккар увидел то, что ожидал, — примерно двадцать человек, нанятых охранников пяти Семей. Пользуясь положением своих хозяев, они пренебрежительно относились к жителям деревни и солдатам, по крайней мере все то время, что Эсккар жил в Ораке. Заметив, что он приближается, они выпрямились и выстроились в неровную линию, перегораживая улицу примерно в дюжине шагов от ворот Никара. У большинства из них на одежде красовалась эмблема Дриго.

Наксос, главный телохранитель достопочтенного Дриго, выделялся широкими плечами и жесткой рыжей бородой, которая не полностью скрывала оспины на лице и выбитый зуб. Он стоял в центре ряда, прямо на пути Эсккара.

— Встреча пяти Семей закрыта для солдат, — объявил Наксос громким голосом, когда группа Эсккара приблизилась. Говорил он так, чтобы все вокруг его слышали и почувствовали его власть. Он засунул большие пальцы за широкий пояс, с которого свисал меч.

— Меня вызвал Никар, — спокойно ответил Эсккар, останавливаясь в пяти шагах от ряда телохранителей. — Мне также запрещено входить?

Наксос был одним из немногих людей в деревне ростом с Эсккара. Он уставился ему в глаза и какое-то время не отвечал. Потом произнес так же громко:

— Ты можешь войти.

Его голос раздавался на всю улицу. Вел он себя так, словно сам решал этот вопрос.

— Но остальные должны вернуться в свою дерьмовую казарму! Здесь не нужно играть в солдат!

Значит, его хотят заполучить в одиночестве. Несомненно, Дриго тоже не хочет слишком большого кровопролития. Они набросятся на него, когда он пойдет сквозь их ряды. Эсккар мысленно поблагодарил Наксоса за оскорбительные слова. Охранники часто издевались и насмехались над солдатами. Эсккар посмотрел на мужчин, которые смело стояли рядом с Наксосом, держа руки на мечах. Они улыбались, уверенные в своей власти. Эсккар слышал, что толпа у него за спиной начинает рассеиваться.

— Мои солдаты идут туда, куда я им скажу, Наксос, — твердо заявил Эсккар. — Отойди в сторону и дай нам пройти.

Смех Наксоса прогрохотал на улице.

— Ты — свинья и варвар, Эсккар, и тебе уже давно следовало преподать урок. Я положу твою голову на тарелку, если твои люди сейчас же не уберутся.

Крупный молодой парень, стоявший рядом с Наксосом, достал меч из ножен. Зрачки у него расширились от возбуждения.

— Позволь мне убить его для тебя, Наксос, — с готовностью предложил он.

Эсккар не ответил. Он медленно поднял левую руку над плечом, ладонью вперед, словно чтобы успокоить парня. Но, вместо того чтобы что-то сказать, Эсккар просто показал пальцем на зачинщика. В воздухе что-то просвистело, послышался глухой удар, и парень опустил голову вниз, с удивлением увидев длинную стрелу, врезавшуюся ему в грудь.

Умирающий вначале резко вдохнул воздух, потом поднял голову, меч выскользнул у него из руки и упал на землю. Затем он сам упал на колени, а потом рухнул лицом в пыль. Никто не шевелился. Все люди Наксоса подняли головы и с открытыми ртами смотрели на крыши домов вдоль улицы. Там находились десять лучников, по пять с каждой стороны. Ими командовал Джален, и они были готовы стрелять — луки натянуты, цели выбраны. Они ждали только сигнала от Эсккара.

Охранники замерли, неотрывно глядя на лучников, пока Гат выкрикивал приказ. Бантор с полудюжиной солдат подбежали к группе Эсккара и встали по бокам командира и Гата. У всех были щиты и приготовленные к бою мечи. Напротив Наксоса и охранников очень быстро возник новый ряд.

Бравада охранников мгновенно сменилась страхом, и теперь они казались парализованными. Никто из них не пытался достать оружие, большинство теперь даже не держались за рукоятки. Несколько человек, в особенности те, кто служил не у Дриго, а у других господ, немного отступили назад, словно чтобы отделиться от Наксоса и людей Дриго.

Эсккар спокойно достал меч из ножен, но держал его так, что острие смотрело в землю, потом преодолел пять шагов, которые отделяли его от Наксоса. Тот поднял глаза на крышу и увидел, что трое лучников целятся ему в грудь. Он даже не пошевелился, когда Эсккар поднял меч и направил ему в живот. Вместо этого Наксос посмотрел на меч так, словно никогда не видел подобного оружия.

— Всем не двигаться! — прокричал Эсккар. — Бросить оружие! Любой, кто попытается воспользоваться мечом, умрет в этой пыли!

Ничего не произошло. Казалось, охранники приросли к земле. Большинство все еще смотрели на лучников над ними.

— Немедленно! — рявкнул Эсккар.

Его голос словно расколдовал их, и мгновение спустя послышались глухие удары — это оружие падало на землю.

Эсккар посмотрел в глаза Наксоса и увидел, как их заполнил страх. Эсккар не стал больше ждать, не позволил ему ничего сказать или сделать и глубоко воткнул меч в живот противника. Изо рта Наксоса вырвался звук, в котором соединились боль и удивление, и он попытался схватиться за лезвие, которое пронзило его. Эсккар яростно повернул меч, отчего изо рта Наксоса вырвался стон, затем выдернул меч из тела.

Кровь заливала все вокруг, просачиваясь сквозь руки Наксоса, когда он пытался прикрыть ими смертельную рану. Он опустился на колени (ноги его больше не держали), затем рухнул на спину, подогнув одну ногу под себя. Другая дергалась в пыли. Наксос пытался что-то сказать, но не мог выдавить ни слова. И раньше, чем он умер, люди Эсккара прошли вперед и оказались рядом с охранниками. С этого расстояния уже можно было наносить удары.

Эсккар наклонился и вытер меч об одежду умирающего, не обращая внимания на предсмертные стоны и подергивания, переложил меч в левую руку и вытер правую, забрызганную кровью из живота Наксоса. Никто из бойцов Наксоса не шевельнулся и не произнес ни слова.

Эсккар вернул меч в ножны. Он повернулся спиной к присмиревшим охранникам и посмотрел на испуганных деревенских жителей, которые держались у него за спиной, надеясь увидеть что-то интересное. Теперь они тоже словно приросли к земле и пораженно молчали.

— Мне не нравится, когда меня называют варваром, — сказал Эсккар, и его голос разнесся по улице. — И моим воинам не нравится, когда к их командиру так обращаются.

Он повернулся к Гату:

— Собери их оружие и следи, чтобы вели себя тихо.

Трелла остановилась в нескольких шагах позади Гата и других солдат. Эсккар позвал ее по имени, и она последовала за ним, мимо остолбеневших охранников. Они вошли в открытые ворота, в большой сад, который отделял дом Никара от улицы.

Дверь в дом была приоткрыта, у нее никто не дежурил, и они вошли без стука. Внутри Эсккар понял, что никто не знает о случившемся. Слуги были заняты, прислуживая гостям Никара, и у них не оставалось времени следить за событиями на вечно шумной улице.

Трелла коснулась его руки, достала кусок ткани, смочила слюной и стерла пятно крови у него со щеки и еще одно с руки, потом внимательно осмотрела его в поисках других следов крови. Лицо у нее побледнело, руки немного дрожали, но в глазах паники не было. Эсккар догадался, что она никогда не видела подобную смерть.

— Убийство людей никогда не бывает красивым, — сказал он тихо, так, что его могла слышать только она. — Если бы я не убил его, то он каждый день угрожал бы мне. — Он на мгновение коснулся ее руки. — Ты в состоянии выдержать то, что нам предстоит здесь?

Трелла кивнула.

Они повернулись при звуке шагов и увидели приближающуюся к ним Крету.

— Добрый день, Эсккар, — она бросила взгляд на Треллу, затем, заметив новый наряд, посмотрела внимательнее. — Следуй за мной, они тебя ждут. Ты уже опоздал.

— Добрый день, Крета, — ответил Эсккар, кивая. — Веди нас.

Крета резко остановилась, но Эсккар заговорил до того, как она успела возразить:

— Никар сказал, что мне следует использовать Треллу как помощницу, и мне нужно, чтобы она находилась рядом со мной.

Его голос звучал уверенно и жестко.

Крета не произнесла ни звука, повернулась и повела их в ту же комнату, где Эсккар ужинал с Никаром. Она постучала один раз, затем открыла дверь. Эсккар и Трелла прошли мимо нее, и она захлопнула за ними дверь.

Сегодня обеденный зал выглядел по-другому и скорее предназначался для ведения дел, чем трапезы. Мягкие кресла и подушки, использующиеся во время трапез, исчезли. Откуда-то принесли новый стол, и приставили к тому, за которым ужинали Никар и Эсккар, так что теперь деревянные столы заполняли почти всю комнату. В воздухе висел запах вина, хорошо ощутимый, несмотря на несколько веток жасмина в дальнем углу.

За столом сидело десять человек — главы пяти Семей, каждого из которых сопровождал или старший сын, или доверенный советник. Никар восседал во главе стола, по правую руку от него — благородные Ребба и Декка. Двум кузенам принадлежало несколько магазинов и много судов, бороздящих реку. Дриго и Нестор расположились на другой стороне. Нестор владел большинством крупных ферм вокруг деревни.

Оставался один пустой стул в конце стола. Эсккар направился к нему и низко поклонился собравшимся. Его сомнения исчезли. Убийство на улице полностью связало его, и теперь он не мог повернуть назад. Он должен был покинуть это помещение начальником стражи. В противном случае ему повезет, если удастся выбраться из Орака целым и невредимым. После убийства Наксоса Дриго определенно назначит цену за его голову. Эсккар понял, что у него есть одно, хотя и временное, преимущество: никто в этой комнате не знал, что случилось на улице, не знал, что их охранники разоружены и теперь сидят в пыли под присмотром его солдат.

— Достопочтенный Никар, я пришел по твоей просьбе. — Он посмотрел на других мужчин и заметил удивление, промелькнувшее на лице Дриго. — Приветствую вас всех.

Трелла подчеркивала, что ему всегда следует быть вежливым и сдерживаться, независимо от провокаций и разногласий, которые могут возникнуть.

— Твоей рабыне здесь не место, — объявил Дриго, хотя председательствовал на встрече явно Никар. — Это встреча пяти Семей, и мы следуем нашим обычаям. Женщины и рабы не допускаются.

Дриго быстро оправился от удивления. Странно, подумал Эсккар, еще вчера он испытывал бы благоговейный трепет перед представителями высшего сословия и их властью. Теперь он считал этого господина просто препятствием, которое следует преодолеть.

— Достопочтенные господа, я простой солдат. У меня нет ни подготовки, ни должной памяти, чтобы беседовать с вами. Моя рабыня должна запоминать то, что мы обсуждаем, чтобы я в дальнейшем не забыл ничего важного.

— Мой отец велел тебе отослать рабыню прочь.

Эти слова произнес Дриго младший. Несколько лет назад он избивал более слабых детей. Теперь он стал мужчиной и считал себя очень важным. Ему исполнилось девятнадцать лет, и он был выше и шире в плечах, чем отец. Три человека, которые нанесли ему оскорбления, таинственно умерли, убитые в ночи. Еще два, по крайней мере, умерли от руки самого молодого Дриго.

Другие главы Семей смотрели на младшего Дриго сурово, и Эсккар догадался, что только старшие могли говорить свободно.

— Она остается со мной, — твердо заявил Эсккар. — Или я могу уйти, если хотите.

Это было первое столкновение характеров, и проходило оно точно так, как предсказывала Трелла. Один из глав Семей посмотрел на Дриго, двое других на Никара. Эсккар стоял свободно, руки расслабленно висели по бокам. Трелла оставалась в двух шагах позади него и смотрела в пол.

— А куда ты отправишься, Эсккар? — спросил Дриго, не обращая внимания на слова сына. — Назад к варварам, откуда ты прибыл? Может, нам следует послать тебя к ним.

— Сегодня ветер дует во многих направлениях, достопочтенный Дриго, — ответил Эсккар. — Но я думал, что Семьи хотят защищать Орак. Если это не так, просто скажите об этом, и я оставлю вас вести ваши дела. Воины всегда найдут работу в эти беспокойные времена.

— Ты — наглый пес! — рявкнул Дриго-младший. — Я думаю вышвырнуть тебя на улицу.

На этот раз отреагировал Никар:

— Дриго, твой сын выступает, когда ему не положено. Если он не может придержать язык, то ему лучше покинуть помещение.

Никар обвел глазами стол, и другие согласно кивнули.

— Мой сын будет молчать, — ответил Дриго. — Но я не буду. Нам не нужен этот солдат. Мы в любом случае не можем оказать сопротивление варварам.

Несколько членов Семей заговорили одновременно, но, перекрывая шум, четко прозвучал голос Эсккара:

— Достопочтенные господа, если вы не хотите сражаться, то ваша деревня будет уничтожена. Варвары снесут и сравняют с землей ваши дома, а затем сожгут все, что не сбросят в реку. Или вы можете оказать им сопротивление, прогнать их и спасти свою деревню. Выбор за вами, и вы должны сделать его сегодня.

Его слова мгновенно заставили их замолчать. Эсккар обвел глазами стол и увидел сомнение в их глазах, смешанное с растерянностью: их удивляла смелость человека, которого они считали простым солдатом. Он продолжил раньше, чем они успели что-то сказать:

— Что бы вы ни выбрали, люди ждут от вас ответа. Я сказал им, что вы выступите перед ними сегодня. Поэтому вы должны сейчас принять решение. Если вы скажете им, что высшее сословие не собирается оказывать сопротивление, то многие начнут собираться и уезжать. Уехав, они не вернутся назад. Тогда вам всем придется уехать, забрав то, что сможете унести, перебраться на другую сторону реки и надеяться, что не встретитесь с варварами.

— У тебя не было права разговаривать с людьми, — заявил достопочтенный Ребба, впервые открыв рот. — За Орак могут говорить только пять Семей.

Достопочтенный Декка согласно кивнул.

— Жители деревни знают, что приближаются варвары, — ответил Эсккар ровным голосом, сдерживая гнев. — Они знают, что Ариам забрал людей и лошадей, а также все, что мог унести, перед тем как сбежать. Они знают, что я сейчас встречаюсь с вами. Если вы ничего не скажете сегодня, уедут многие другие, включая меня самого и остальных солдат. Никто не останется здесь охранять ваши богатства. Никто не будет здесь сидеть до тех пор, когда бежать будет уже поздно. И тогда Орак падет уже через несколько недель, за много месяцев до появления варваров. Когда вы выйдете отсюда, то, думаю, поймете, сколько всего изменилось.

Он посмотрел на Никара.

— Повторяю: если вы не хотите, чтобы я защищал деревню, так и скажите, и я уйду. Мне не нужно рисковать жизнью, защищая Орак.

— Ничто не остановит варваров, Эсккар, — заговорил Нестор, старший из всех представителей Семей. Нестор жил в Ораке и его окрестностях даже дольше, чем Никар. Сейчас он обитал на одной из больших ферм, которые окружали деревню. — Тебе следует это знать лучше, чем кому-то из нас.

— Достопочтенный Нестор, я считаю, что их можно остановить, и я знаю, как их остановить. Это может быть сделано, и я обсуждал это с Никаром. Но это возможно, только если мы начнем подготовку прямо сейчас и если все отнесутся к делу серьезно и приложат все усилия для достижения цели. Каждый должен вложить душу в эту тяжелую работу. Жители деревни должны верить, что Орак способен оказать сопротивление, или они уедут.

— Жители деревни нам не требуются, — небрежно бросил Дриго. — Мы здесь правим, и мы решаем, что станет с Ораком.

— Вы можете здесь править, но власть и силу вам дают жители деревни, — возразил Эсккар. — Что вы будете делать без ремесленника, пекаря, винодела, владельца харчевни и даже фермеров на полях? Сами печь хлеб, сеять и править в своей семье?

— Есть другие деревни, — Дриго был уверен в себе и продолжал смотреть на Эсккара сверху вниз.

— Да, и у них есть свои правители, — заметил Эсккар, вспоминая слова Треллы. — Туда вас просто так не пустят. Придется немало заплатить. И, возможно, в новой деревне вы не окажетесь в высшем сословии.

— Мы можем основать свою деревню, — заявил Дриго-младший, забыв о приказе молчать. — Для этого нам не требуются жители этой деревни.

Эсккар рассмеялся:

— Да, и стать правителями кучи дерьма с пятьюдесятью или сотней людей. Но здесь река, плодородная почва, торговля с другими деревнями, сотни мастеровых и ремесла всех видов. Где еще вы можете найти подобное?

— Помолчи, сын мой, — сказал старший Дриго, бросая взгляд на наследника. — Но в словах моего сына есть разумная мысль. Мы можем сюда вернуться после того, как варвары уйдут.

— Да, вы можете начать все сначала, — кивнул Эсккар.

Он мысленно благодарил Треллу за то, что предвидела все. Пока они еще не сказали ничего, о чем бы она не подумала заранее.

— Конечно, варвары снова вернутся через пять или десять лет. Или могут прийти другие чужестранцы. Не исключено, что они захотят править новым Ораком.

Эсккар посмотрел на Никара и увидел, что тот откинулся на спинку стула, сидит расслабленно и определенно наслаждается спором, оценивая выражения лиц других глав Семей.

— Но я не хочу отнимать ваше время, достопочтенные господа, — продолжал Эсккар. — И я не думаю, что мое дело — объяснять вам ценность деревни размером с Орак.

Он чуть-чуть запнулся, пытаясь донести смысл, который ему объясняла Трелла. Но, похоже, они не заметили никаких сбоев.

— Возможно, нам следует попросить Эсккара объяснить нам, как он собирается останавливать варваров, — тихо произнес Никар. Он ждал мгновение, но никто не произнес ни слова. — Пожалуйста, присаживайся, Эсккар. Хочешь вина?

Эсккар сел, толкнув ногой меч на поясе, на который, похоже, никто не обратил внимания.

— Воды, достопочтенный Никар. Моя рабыня за ней сходит.

Он кивнул Трелле. Она прошла к кувшину с водой, который стоял на столике сбоку, наполнила кубок и поставила перед ним.

— Мне вина, рабыня, — ухмыльнулся Дриго-младший и толкнул кубок по столу в направлении Треллы. Она ловко поймала его до того, как он свалился со стола.

Трелла посмотрела на Эсккара с ничего не выражающим лицом. Он кивнул.

— Вина для господина Дриго, — повторил Эсккар и подумал, что убьет молодого дурака за оскорбление.

Вероятно, какой-то намек на эту мысль проскользнул в его голосе, потому что к нему повернулись все собравшиеся, включая старшего Дриго.

— Нет, моему сыну не надо больше вина, — сказал старший Дриго более спокойным, даже осторожным тоном. — Мы здесь закончили. Вы можете и дальше тратить время на разговоры об отражении варваров, но в конце вы все равно покинете деревню. — Он встал, и сын последовал его примеру. — У меня есть более важные дела.

Эсккар терпеливо улыбнулся сыну Дриго, даже увидев кинжал под одеждой молодого человека, когда тот вставал.

Больше никто не покинул своего места. Отец с сыном направились к двери, но младший Дриго не мог сдержаться и не высказаться еще раз. Он остановился в нескольких шагах от Эсккара.

— Варвар, ты бы лучше следил за языком, или обнаружишь, что он исчез у тебя изо рта.

Музыкальный смех Треллы удивил всех, включая Эсккара. Все замолчали и повернулись к ней. Только один Эсккар не сводил глаз с рук молодого Дриго.

— Простите, достопочтенные господа, что не смогла сдержаться. Мой язык предал меня, — покаянно произнесла Трелла, но смех продолжал звучать у нее в голосе и отражался в глазах.

— Что здесь смешного, рабыня? — старший Дриго нахмурился, словно не уловил что-то важное.

— Ничего, достопочтенный Дриго, — ответила она униженно. — Просто последний человек, который называл моего хозяина варваром, мертв.

— Нам нет дела, если он перерезал горло какому-нибудь фермеру, разводящему свиней, — заговорил Дриго-младший. Он раскраснелся и явно был в ярости.

Смех девушки вывел парня из себя. Молодой Дриго не привык к тому, чтобы над ним смеялись публично, да еще рабыня.

— Нет, господин Дриго, это был не крестьянин, — ответила Трелла ровным голосом, в котором слышался легкий намек на неподчинение и наглость, достаточные для того, чтобы еще больше разозлись парня. — Это были Наксос и еще один из охранников; они лежат на улице перед домом.

Она продолжала улыбаться, глядя на парня.

Все глаза повернулись к Эсккару, который чистил под ногтем, продолжая смотреть на молодого Дриго. Парень уже заводил руку под одежду, и она находилась в нескольких дюймах от кинжала.

— Это правда? — спросил Никар, не в силах сдержать негодование и ярость. Они ясно слышались в его голосе.

— Да, это правда, — ответил Эсккар, опершись о стол левой рукой, когда повернулся на стуле, чтобы посмотреть Никару в лицо. — Человек Дриго пытался не дать мне пройти в твой дом. Наксос также заявил, что моей рабыне запрещено заходить. Он назвал меня варваром, а затем вместе с еще одним парнем попытался наброситься на меня.

Не совсем так, но близко к истине. Эсккар подождал мгновение перед тем, как продолжить. Он немного подвинулся, чтобы прижать меч ногой к столу и его было бы удобно выдернуть. Затем Эсккар повернулся лицом к старшему Дриго, подставив младшему правый бок.

— Не беспокойся, достопочтенный Дриго. Остальных твоих охранников я пощадил. Ты найдешь их снаружи, и в дальнейшем они будет вести себя гораздо более вежливо по отношению к моим воинам.

Эсккар обернулся к младшему Дриго, увидел, что тот покраснел еще сильнее, и улыбнулся ему так, как взрослый мужчина улыбается маленькому мальчику.

Молодой человек с криком ярости выхватил кинжал и бросился на Эсккара, уверенный, что успеет ударить до того, как варвар сможет встать или выхватить меч из ножен. Но вместо того, чтобы вставать и пытаться отразить клинок клинком, Эсккар перенес вес тела на тяжелый стол и выбросил вперед ногу. Он попал сандалией точно в центр груди парня, кончик ножа замер в нескольких дюймах от его тела. Затем Эсккар изо всей силы пнул парня, и тот отлетел к стене. Этого было достаточно, чтобы Эсккар вскочил на ноги, выхватил меч из ножен, в один прыжок преодолел разделявшее их расстояние и воткнул меч в горло младшего Дриго.

Движения Эсккара были такими быстрыми, такими неожиданными, что правители Орака так и сидели на своих местах, словно прилипли к стульям. Смертельный удар поразил их, они реагировали так, как обычно реагируют те, кто отдает приказы, но не наносит удары мечами.

Первым пришел в себя старший Дриго.

— Нет, остановись! — закричал он, но слишком поздно.

Он увидел, как меч входит в плоть его сына, затем сам бросился на Эсккара.

Оружия у Дриго не было, и его можно было бы отбросить просто сильным ударом кулака. Но не сегодня, подумал Эсккар, поворачиваясь, чтобы встретить атаку. Эсккар шагнул назад, вытянул вперед руку с мечом и позволил Дриго самому наткнуться на лезвие. Из-за веса и из-за того, что он находился в движении, его понесло дальше вперед, так что рукоятка почти коснулась его груди. Его правая рука дергалась перед лицом Эсккара, глаза у Дриго округлились от удивления, а потом закатились. Он покинул этот мир даже раньше своего сына, который еще какое-то время дергался, пуская кровавые пузыри, а потом умер от потери крови.

Все вскочили на ноги, но никто не произносил ни слова. Они стояли, ошарашенные, с округлившимися глазами, и смотрели, как умирают отец и сын Дриго. Эсккар попытался извлечь меч из тела старшего Дриго, но меч очень плотно вошел в него. Эсккару пришлось поставить ногу на труп и сильно потянуть.

Никто так ничего и не произнес вслух. Кровь продолжала вытекать из двух тел. Эсккар вручил меч Трелле.

— Почисти его.

Он наклонился и взял кинжал, который выронил глупый парень, затем сел за стол, опустив кинжал на колени. Эсккар взял кубок с водой и осушил до дна. Правда, много воды пролилось, когда он отталкивался от стола.

— Я думаю, что вам всем следует сесть, — сказал он спокойным голосом. — Нам еще требуется обсудить много вопросов.

В дверь громко постучали и стучали все настойчивее.

— Посмотри, кто там, Трелла, затем найди Гата.

Дверь распахнулась раньше, чем до нее успела добраться Трелла. В дверном проеме показалась Крета, за ее спиной маячили два охранника Никара. Она уже собралась что-то сказать, но с ужасом уставилась на кровавую сцену под ногами и быстро прикрыла рукой рот. Охранники за ее спиной выглядели такими же испуганными, как и их хозяйка.

— Достопочтенный Никар, возможно, тебе следует сказать своим людям, что здесь никому не угрожает опасность, — произнес Эсккар.

К его облегчению, Никар быстро пришел в себя.

— Да, конечно. Крета! Вина всем. И вели рабам немедленно убрать эти тела. — Он увидел, что целая толпа слуг собралась перед обеденным залом, и стал говорить громче, чтобы его все слышали: — Дриго с сыном попытались убить Эсккара, нового начальника стражи, — он сделал паузу. — Но вместо этого были убиты сами.

Следующие десять минут царил хаос. Испуганные слуги вытаскивали тела из обеденного зала, вытирали пол и расставляли по местам мебель. Трелла вернулась с Гатом. Она вручила Эсккару меч, с которого вытерла кровь, и на мгновение коснулась его руки. Все еще нервничающие господа быстро выпили вино, налили еще и снова выпили. Затем продолжающая дрожать Крета вышла, закрыв за собой дверь.

Все это время Эсккар изучающе осматривал людей за столом. Пять Семей, нет, теперь уже четыре Семьи, испугались и, несомненно, думали, что на месте Дриго мог оказаться любой из них. Их надо было немедленно успокоить.

— Достопочтенные господа, я приношу извинения за то, что здесь случилось, — заговорил Эсккар спокойным тоном. — Но я никого не провоцировал ни на улице, ни в этой комнате.

Это верно, думал он, но верно и то, что он был готов убить любого, кто попытается его остановить. Он обвел глазами стол и увидел, что они приходят в себя и слушают его. Теперь эти люди снова начнут думать, пытаясь понять, что изменилось в Ораке и кто от этого выиграет. Эсккар сделал еще один вдох.

— Но достопочтенный Дриго не был заинтересован в защите Орака, только в том, чтобы взять власть в свои руки. Он собирался захватить вашу деревню и вашу собственность.

Наблюдая за ними, он решил, что Трелла была права. Лучше налить ведро масла, чем кубок.

— Вы — правители Орака. Мои люди и я останемся, чтобы сражаться за деревню и защищать ее, если вы этого хотите.

Он посмотрел на каждого по очереди.

— Никар говорил, что хочет сражаться. Я ответил ему, что Орак можно защитить и я буду командовать обороной, если Семьи согласятся на мои условия. Теперь пришло время решать. Мы защищаем эту деревню до последнего, или мы все уезжаем. Что вы выбираете?

 

Глава 6

Следующие два часа представители высшего сословия спорили между собой и с Эсккаром. Никар приказал принести еще вина. Господа возмутились, когда Эсккар объяснил, что случилось снаружи и что готовили для Орака Дриго и его люди. Наконец все решили, что смерть Дриго была оправданна, и разговор перешел на строительство стены и предстоящее вторжение варваров. Эсккар снова и снова объяснял, как можно отразить атаки варваров из-за стены. Все изменилось, когда Ребба задал ключевой вопрос:

— Предположим, Эсккар, что нельзя построить достаточно высокую и достаточно надежную стену за имеющееся у нас время. В конце концов ведь и строительство дома может занять несколько месяцев. Что тогда?

— Достопочтенный Ребба, это самый важный вопрос, и я не могу на него ответить. Нам нужно встретиться со строителями и каменщиками и выяснить у них, можно ли построить такую стену. Если нет, то каждый решает сам, оставаться ему или уезжать.

Но Ребба еще не закончил.

— Предположим, они говорят, что можно, и мы начинаем работу, но варвары приходят до окончания строительства. Тогда мы окажемся в ловушке.

Эсккар с Треллой обсуждали эту возможность.

— Мы можем только попытаться, Ребба. Но как только мы поймем, что не успеваем закончить стену вовремя, мы можем уехать. Я не хочу сражаться против варваров в открытом поле.

Эсккар вспомнил, что еще говорила Трелла.

— Но если мы сбежим теперь, то бросим все, что здесь построено, и Орак никогда не будет таким великим. Торговля вверх и вниз по реке значительно снизится, а то и сойдет на нет. Помните, что опасность точно так же угрожает нам, если мы покинем это место и обоснуемся в другом, где начнем все заново. Каждый варвар — грабитель, каждый клан — разбойничье племя. Но если мы прогоним их прочь, то нарушим старый порядок смерти и разрушения. Орак станет величайшей деревней в мире. И вы будете ею владеть.

Ребба уставился в свой кубок с вином. Эсккар подумал, не выпили ли они все лишнего. Может, теперь они не смогут четко мыслить. Он сам хотел выпить вина, но стоило только бросить один взгляд на Треллу, стоявшую у него за спиной, — и он продолжал пить воду. Теперь Ребба перевел взгляд на Никара и кивнул.

— Эсккар, оставь нас ненадолго, — заговорил Никар. — Нам нужно кое-что обсудить между собой.

— Я понимаю. — Он встал. Ему было приятно размять ноги. — Пойдем, Трелла, подождем в саду. Возьми это, — он протянул ей кинжал Дриго.

Кинжал был маленьким и очень хорошего качества. Это был нужный подарок. Кинжал вполне может ей потребоваться в ближайшие дни.

Открыв дверь, Эсккар увидел Крету. Он знал, что она слышала каждое слово. И ее отношение к нему изменилось. Она нервно поклонилась, но на этот раз с неподдельным уважением. У входной двери слуга с открытым ртом бросился вперед, чтобы открыть дверь перед Эсккаром и Треллой.

Гат с солдатами находились в саду. Они перевели охранников представителей высшего сословия во двор. Охранники без оружия сидели на земле, прислонившись спинами к стене, которая отделяла дом Никара от улицы. В открытые ворота Эсккар увидел жителей деревни. Они заполнили всю улицу и стояли плечом к плечу. От входа их отгоняли солдаты с копьями.

Как только люди увидели выходящего из дома Эсккара, по толпе пронесся крик. Жители деревни радостно приветствовали его, выкрикивали его имя. Шуму было много. К Эсккару подошел Гат с широкой улыбкой на лице.

— Приветствую, командир, — официально сказал он и должным образом поклонился, чтобы все видели, каким уважением пользуется начальник стражи. — Когда вынесли тело Дриго, новость распространилась, как пожар в степи. Нам пришлось завести охранников в сад. Очень хорошо, что Дриго с сыном были так нелюбимы.

Гат подошел поближе, чтобы его мог слышать только Эсккар.

— Я послал за остальными солдатами, когда увидел, что толпа увеличивается. Может, тебе следует им что-то сказать.

Эсккар едва слышал его из-за шума с улицы. Там собралось по крайней мере пятьсот человек. Он никогда не видел, чтобы такое количество жителей деревни собиралось вместе. Он повернулся к Трелле.

— Что мне им сказать?

Он уже освоился с представителями Семей, но сейчас ему предстояло выступать перед народом, и он не знал, что говорить этим людям.

Трелла взяла его за руку и потянула вниз, чтобы говорить ему в ухо.

— Это не имеет значения. Сейчас ты для них герой. Скажи им, что все будет хорошо и что Никар и другие скоро выступят перед ними.

— Но представители высшего сословия еще не закончили обсуждение. А если они решат бежать?

— Никогда! Они решили остаться и сражаться еще час назад. Им просто нужно время, чтобы поуговаривать самих себя.

Эсккар заставил себя улыбнуться и широкими шагами направился к воротам. Он поставил ногу на перекладину, подтянулся и встал над толпой, на широком заборе, потом поднял руку, призывая к тишине. Потребовалось время, чтобы шум стих, чему также помогли суровые крики солдат, которые дежурили перед воротами. Это дало Эсккару время подумать.

— Люди Орака, — начал он громким голосом. — Вскоре перед вами выступят представители четырех Семей. От них вы услышите, что мы собираемся делать.

Ответом ему был гневный рев, некоторые кричали, что Семьи сбегут, другие — что он должен спасти их, третьи просто снова и снова выкрикивали его имя. Люди стали давить на солдат. Так они ворвутся в сад.

— Тихо! — крикнул он голосом, подходящим для командования в сражении. Этот громкий голос был слышен по всей улице. — Тихо, или я оставлю вас варварам! — Это помогло: шум прекратился, и толпа остановилась. — Идите на рыночную площадь и ждите Никара и другие Семьи! Идите немедленно!

Эсккар спрыгнул с ворот, но сандалий зацепился за какую-то поперечину, и он потерял равновесие. Ему помогла удержаться сильная рука Гата. Боги, если бы он сейчас свалился на задницу, то жители деревни хохотали бы до упада. Эсккар с Треллой отправились назад в дом. Поджидающий слуга широко раскрыл перед ними дверь. Когда она закрылась за ними и они оказались в безопасности, Эсккар облегченно вздохнул, поднял голову и увидел, что к нему направляется Никар.

— Ну, Эсккар, какие еще сюрпризы ты нам приготовил? Возможно, тебе следует нам рассказать, что ты решил делать. Я начинаю задумываться, какую силу я спустил с поводка.

Несмотря на иронию в его словах, Эсккар услышал в них и уважение.

— Тебе не о чем беспокоиться, Никар. Я только хочу услышать твое решение. Мы остаемся и сражаемся или бежим?

— Семьи решили остаться и возглавлять оборону Орака, — ответил Никар громким голосом, зная, что его слова услышат и будут повторять. — Ты командуешь Ораком, пока мы не прогоним варваров. — Затем он понизил голос, чтобы его слышали только Эсккар и Трелла. — Хотя я могу только гадать, что случится тогда. — Никар обреченно пожал плечами. — Это не имеет значения. Что мы должны делать сейчас?

— Веди господ на рыночную площадь. Пусть все видят, что они едины в этом решении. Вы лучше меня знаете, что сказать. После того, как вы все выступите, я объясню, как нам будет трудно.

Никар кивнул и потрепал бороду.

— Еще что-нибудь? — спросил он.

— Нет, ничего. Я уверен, что будет… — Трелла схватила его за руку и зашептала ему в ухо. — О, да… Я думаю, что тебе следует отправить людей в дом Дриго. Нужно захватить его дом и все имущество. Мы можем начать платить за оборону Орака его золотом.

— Да, отличное предложение, Эсккар, — Никар бросил взгляд на Треллу. — Это облегчит положение Семей. — Никар колебался мгновение. — А что ты хочешь для себя из добра Дриго?

— Мне ничего не нужно из его золота.

Жрецы говорили, что убийство людей ради золота может вызвать гнев богов, а Эсккар, с тех пор как прекратил участвовать в набегах, пытался избежать их гнева, как только мог.

— Но у него большой дом. Он мог бы стать отличным центром обороны, а также местом для хранения оружия. После того, как вы его опустошите, возможно, вы одобрите использование его нами.

— Когда все закончится, ты оставишь его себе, — ответил Никар. — Почему бы и нет? Я же обещал тебе дом, хотя и не ожидал, что он будет больше моего.

— Никар, если я проживу достаточно долго, чтобы оставить себе дом, то к тому времени уже достаточно заплачу и тебе, и другим Семьям за него. Ты можешь сказать это другим представителям высшего сословия, если спросят.

Никар внимательно смотрел на него.

— Ты продолжаешь удивлять меня, Эсккар. Бери дом завтра на закате солнца. Этого времени нам будет достаточно, чтобы обыскать его и найти тайники Дриго.

Никар снова повернулся к Трелле:

— Я уже задумываюсь, не ошибся ли я, подарив тебя. Твой смех послужил сигналом к убийству, словно удар. Мгновение я думал, что вы оба сговорились об этом заранее. — Он покачал головой. — Нет, это не может быть правдой. Молодой Дриго был дураком, и сам во всем виноват.

Никар снова повернулся к Эсккару:

— Хотя тебе не надо было убивать его отца. Ты мог бы…

— Если бы я не убил его, то он убил бы меня. Если и не сегодня, то достаточно скоро.

Эсккар действовал инстинктивно, но знал, что поступил правильно. И отец, и сын должны были умереть.

— Да, наверное, — неохотно согласился Никар. — В любом случае слишком поздно думать об этом. Пошли на рыночную площадь, успокоим людей. Нам нужно многое сказать им, если мы хотим убедить их остаться и сражаться.

* * *

Эсккар смог задуть лампу только через пять часов после заката. С самого утра они ни минуты не находились вдвоем. Этот долгий день изменил судьбу Эсккара больше, чем какой-либо другой со дня рождения. Он забрался под одеяло, а там его обняли ждущие руки Треллы. Они долго лежали, обнявшись, события дня все еще водоворотом кружились у них в сознании.

— Мы пережили этот день благодаря тебе, Трелла.

Это было правдой. Она, вероятно, спасла ему жизнь, предупредив о Наксосе. А спровоцировав Дриго в нужный момент, она направила события в нужное русло.

Никар выступил перед людьми на рыночной площади. Он обещал зерно, серебряные монеты и новые или лучшие дома для тех, кто останется и будет сражаться. Он гарантировал ремесленникам защиту их ремесла. В деревне будут сделаны запасы продуктов и зерна в достаточном количестве, чтобы прокормить всех, пока не исчезнет опасность. И, наконец, работающие на строительстве стены рабы и подневольные слуги, проданные хозяевам на определенный срок, получат свободу, а их владельцы — плату за них.

Это объявление было встречено гневными криками некоторых хозяев и радостными — рабов, но Никар настаивал на своем. Орак должен выжить, а для обороны деревни требуются опытные мастера. Он повторил, что тех, кто попытается уехать с важными орудиями труда или рабами, будут останавливать.

К толпе обратились и другие представители высшего сословия, и даже два жреца. Они все отвечали на вопросы и настаивали на необходимости остаться и защищать свои дома и семьи.

Расслабилась толпа только после объявления Никара о том, что оборону деревни будет возглавлять Эсккар.

— Твои слова понравились жителям деревни, Эсккар. Я видела, что они тебе доверяют.

На рыночной площади Трелла сидела у его ног, спиной к толпе, чтобы он не забыл ничего важного. Он предупредил людей об опасности отъезда из Орака, риске путешествия по дорогам и разбойниках, которые следуют за варварами. Он снова и снова уверял их, что варваров можно прогнать, что их защитит стена. Он обещал защищать их всех.

И это сработало. Под конец большая часть толпы одобрительно выкрикивала имена Никара и Эсккара. Люди считали, что эти двое способны спасти их семьи и их жизни. Крики и разговоры продолжались еще долго после того, как Эсккар и представители высшего сословия покинули рыночную площадь.

— Я надеюсь, что мы многих убедили остаться. Строительство стены потребует людей.

Трелла мгновение молчала, затем крепко прижала его к себе и только потом заговорила:

— Я никогда раньше не видела, чтобы людей так убивали… Я имею в виду… так неожиданно. В Карнаксе я присутствовала при казни, но никогда не видела, чтобы кто-то… убивал так. Это оказалось более кровавым, чем я ожидала. — Она прижалась к нему еще крепче, накрыла его ногу своей, потерлась о него. — И тебя могли убить. Когда Дриго бросился на тебя с кинжалом, я думала, что ты умрешь. А ведь это я спровоцировала его, хотела, чтобы он на тебя напал, насмехалась над ним, пока он не вышел из себя.

— Люди умирают все время. А люди вроде Дриго и его глупого сына умирают гораздо быстрее, потому что ничего не знают о настоящей борьбе. Я участвовал во многих сражениях и кое-чему научился.

— А Наксос? Он же не был изнеженным ублюдком и стоял достаточно близко к тебе.

Она по-настоящему беспокоилась, искренне волновалась за него.

— Наксос был другим, но он потерпел поражение уже тогда, когда за моей спиной поднялись лучники. Если бы его люди были обученными бойцами, то бросились бы на нас после того, как ударила первая стрела, и у лучников не осталось бы четких целей. Вместо этого они продолжали стоять на месте, лишившись воли к борьбе.

— А что бы ты сделал, если бы они тебя атаковали?

Он тихо рассмеялся ей в ухо и нашел рукой ее грудь. От этого прикосновения он возбудился.

— Наксос и его охранники были хулиганами и бандитами, которые привыкли расталкивать людей на улицах и пробивать головы жителям деревни. Охранники не ожидали, что им придется столкнуться с лучниками. Именно поэтому они так быстро испугались.

Но та стрела пролетела гораздо ближе, чем ему хотелось признать, чуть-чуть не задев ему голову. Лучник с Джаленом разломили пополам одну из золотых монет Эсккара в виде награды, но он уже жалел об этой щедрости. Было бы достаточно нескольких серебряных монет — в дополнение к трем серебряным, которые он обещал каждому лучнику.

Трелла вздрогнула от его прикосновения, провела рукой по шее мужчины, а потом начала ласкать ему грудь.

— Теперь люди последуют за тобой. Даже Семьи будут делать то, что ты скажешь, после смерти Дриго.

Она опустила руку ему на бедро, и ее пальцы принялись за исследование.

— Дриго стал бы правителем Орака. Хорошо, что он быстро умер и не стоит на нашем пути.

От ее прикосновения его желание усилилось, беспокойство ушло, член затвердел. На мгновение в сознании возник образ Дриго, падающего на меч, и от этого Эсккар возбудился еще больше. Он знал, что так часто бывает после убийства: мужчина желает женщину, любую женщину, просто чтобы доказать, что он еще жив после окончания схватки, он выжил, а умер кто-то другой.

“И какая женщина лежит у меня в постели!” — думал он, когда его руки ласкали ее тело. Она для него была ценнее любой другой во всей деревне. Возможно, убийства возбудили и ее. Женщины часто возбуждаются, став свидетельницами убийства. В конце концов она ведь помогла им свершиться.

Им становилось все жарче в постели, и не из-за толстого одеяла. Губы Треллы нашли его, они долго целовались, потом не могли отдышаться.

— И какие у моего господина для меня поручения на утро? — соблазнительно прошептала она, касаясь рукой его мужского достоинства.

— Это мы решим завтра. — Он перекатился на живот, не в силах больше сдерживаться и чувствуя, как она легко раздвигает ноги под ним. — Сегодня ночью у тебя есть более важные обязанности.

* * *

На следующее утро Эсккар вернулся к обычному образу жизни и проснулся до рассвета. Он тихо оделся и оставил Треллу спать в теплой постели, а сам вымыл лицо и руки холодной водой у колодца. В это время первые солнечные лучи показались из-за гор на востоке и омыли Орак теплым светом. Эсккар долго пил из второго ведра, утоляя жажду. Затем он направился в казарму будить людей. Но не успел он дойти до двери, как она открылась и появился Гат. Старый солдат был одет, на поясе висел короткий меч.

— Я только что их разбудил, командир. Лентяи сегодня весь день будут спать на ходу. Немногие вовремя отправились спать вчера вечером.

— Спасибо, Гат.

Его помощник, вероятно, проснулся еще раньше него. Они обсудили, что предстоит сделать за день. Полусонные солдаты, шатаясь, выходили на солнечный свет. Никар повторял во время выступления, что жители Орака не должны впадать в панику, нужно продолжать вести обычную жизнь. Солдаты же должны поддерживать порядок в деревне. Вчера вечером Эсккар с Гатом уже обсуждали эти планы, но Эсккар хотел удостовериться, что солдаты будут заняты весь день.

К тому времени, как Эсккар вернулся в комнату, солнце поднялось над горизонтом. Он увидел, что дверь открыта для проветривания. Трелла приготовила завтрак. Сегодня хлеб был от пекаря, который использовал другой, более дорогой сорт зерна. Сосуд с деревянной затычкой, едва ли превышающий по высоте большой палец, был наполнен коричневой солью. Вода из колодца теперь наливалась в изящный кувшин, рядом с которым стоял еще один, со слабым пивом. Новая глиняная тарелка также пополнила все увеличивающееся имущество Эсккара. Запах двух темно-коричневых колбасок, каждая из которых оказалась больше одной вчерашней, смешивался с запахом все еще теплого хлеба.

— Доброе утро, Трелла.

Он взял ее за плечи и поцеловал, наслаждаясь вкусом ее губ. Мгновение спустя она обвила руками его шею и ответила на поцелуй. Вид кровати всего в шаге от них искушал Эсккара. Вероятно, Трелла почувствовала, о чем он думает, потому что вырвалась из его объятий.

— Доброе утро, господин. Ты должен поесть. Скоро сюда придет Корио.

Они сели за стол и принялись за еду. Трелла объяснила, о чем договорилась с одним из уличных торговцев: каждое утро завтрак им будет приносить посыльный. Эсккар знал, что теперь может рассчитывать на хорошую еду.

Закончив завтрак, Эсккар с Треллой занялись обсуждением стены. Они говорили про нее и прошлой ночью, но Эсккар хотел убедиться, что ничего не забыл.

Способность Треллы предвидеть проблемы продолжала поражать его. Она учила его думать, как думает правящий господин из высшего сословия, чему его так и не научили годы, проведенные в Ораке и других деревнях.

Однако ее ум и мысли были для него не главным. Даже если бы она была глухонемой, Эсккар оставил бы ее для занятий любовью. Он уже с нетерпением думал о предстоящей ночи.

Дверной проем закрыла высокая фигура, и в комнате сразу же потемнело.

— Приветствую тебя, Эсккар, — прозвучал голос. — Никар попросил меня поговорить с тобой.

— Заходи, уважаемый Корио. — Эсккар заставил себя забыть о Трелле и постели, встал из-за стола и протянул руку главному строителю. — Садись за стол. Хочешь вина?

— Не сейчас, спасибо, — Корио говорил густым басом.

Он сел за стол, внимательно осмотрел хозяина, несомненно оценивая нового Эсккара, который вчера чудесным образом превратился из обычного солдата в предводителя многих сотен людей.

— Трелла, это господин Корио, самый главный строитель в Ораке, — Эсккар посмотрел на Корио. — Трелла присоединится к нам. Я нахожу ее очень полезной. У нее прекрасная память.

Если Корио и посчитал это странным, то ничего не сказал. Эсккар заметил, что гость задумчиво посмотрел на Треллу.

— Ну, Эсккар, объясни мне, что там со стеной? Я вчера не был на рыночной площади, но слышал, что вы с Никаром обещали построить стену вокруг деревни, причем достаточно большую, чтобы остановить варваров. — Он поджал губы. — Я никого не хотел оскорбить этим словом.

Эсккар рассмеялся. Он догадался, о чем думает Корио. Вчера Эсккар поклонился бы ему на улице. Сегодня Корио беспокоится, что может погибнуть так же быстро, как молодой Дриго, — и без каких-либо последствий для убийцы. Эсккар улыбнулся, чтобы гость расслабился.

— Я не варвар, Корио, поэтому используй это слово, как хочешь. Как ты и сказал, я вчера обещал стену жителям деревни и теперь прошу тебя помочь мне выполнить обещание. Мне нужна стена вокруг Орака, достаточно высокая и крепкая, чтобы удержать варваров, стена, на которую я могу поставить лучников. Эти лучники будут стрелять в атакующих. Ты можешь построить такую стену?

— Любую стену можно построить, командир. Какая высота требуется?

— По крайней мере двадцать пять футов. С такой высоты перед лучниками открывается большой участок для обстрела, даже если и придется отправлять стрелы на большее расстояние. Конечно, стена должна быть достаточно прочной, чтобы ее нельзя было легко свалить.

Корио не отвечал, Эсккар продолжил.

— Не нужно, чтобы стена окружала весь Орак. Мы разберем дома, которые стоят за пределами деревни, и затопим поля по обеим сторонам. Я объезжал деревню два дня назад. Стена должна огибать больший участок, чем нынешний частокол, но ненамного больший.

Корио заерзал на скамье, словно ему там было неудобно сидеть.

— Для строительства такой стены, как ты описываешь, потребуется по крайней мере год, не исключено, что и целых два. А ты ожидаешь варваров через пять месяцев?

— Пусть простит меня господин Корио, — Трелла говорила подобострастно, как и следовало. — Мой хозяин не собирается указывать ему, что строить. Господин — главный строитель. Хозяин только спрашивает, что можно построить. Какую стену, способную остановить варваров? Правильно, господин мой?

Эсккар постарался сохранить бесстрастное выражение лица.

— Да, конечно, я именно это и имел в виду. Я не стану объяснять кузнецу, как ковать меч. Я могу только просить то, что мне требуется.

Эсккар устроился поудобнее и вежливо и уважительно попросил Корио оказать ему услугу. Честь требовала от ремесленника честного ответа.

Корио постукивал пальцами по столу.

— Если предположить, что я останусь в Ораке для этой работы, сколько человек будут трудиться на строительстве стены? Придется закупать материалы в других местах и доставлять по реке. И еще нам, вероятно, потребуются мастера из других деревень. Сколько готов заплатить Никар?

— В твоем распоряжении будут все жители деревни, Корио. Все, включая меня самого и моих солдат, если потребуется, а также сотни новых мужчин, которые вскоре начнут к нам прибывать, спасаясь от приближающихся варваров. Работать будем семь дней в неделю, до самой ночи, а то и ночью. Никого от работы освобождать не станем. Даже Никар обещал поучаствовать. Семьи готовы предоставить все имеющееся у них золото для закупки необходимого.

Главный строитель задумался. Эсккар тем временем рассматривал и оценивал собеседника. Корио был примерно одного возраста с ним, но на несколько дюймов ниже, волосы у него уже поредели, бросалась в глаза седина. Бороду он брил, в глазах светился ум. Эсккар знал, что это мастер своего дела, он привык сам называть цену, работать в собственном темпе и следовать собственным правилам. Ничто не заставит его строить стену. Нужен какой-то ключик, чтобы он захотел включиться в дело, что-то, что заставит его остаться. Эсккар вспомнил, что предлагала Трелла.

— Послушай, Корио, — Эсккар перегнулся через стол. — Если нам удастся сдержать натиск варваров, то Орак станет самой крупной и самой важной деревней на сотню, нет, две сотни миль во всех направлениях. Человек, построивший стену, которая спасет Орак, станет самым знаменитым строителем на всей земле. Именно стена нанесет поражение варварам, а не солдаты, не жители деревни. Твоя слава разнесется вверх и вниз по реке, и о тебе будут помнить всегда. И, конечно, тебе хорошо заплатят за твои труды.

“А если ты не сможешь этого сделать, то мы все начнем готовиться к отъезду”, — распрямляясь, добавил Эсккар про себя.

— Господин, я помню, как благородный Никар говорил про учреждение еще одного Дома для замены Дома Дриго, — добавила Трелла. — Если Корио согласится построить такую стену, то Никар и Семьи определенно согласятся принять его как равного.

Никар не говорил ничего подобного, но эта мысль понравилась Эсккару. Даже он знал Корио как честного человека, который справедливо относился ко всем. Никар и Семьи могли выбрать и худшую кандидатуру.

— Это шанс присоединиться к высшему сословию, Корио. Подумай о чести. Ты станешь одним из правителей Орака.

Ремесленник продолжал сидеть за столом, переводя взгляд с Эсккара на Треллу.

— И Никар на это согласился? — прямо спросил он.

— Если он забудет об этом, то мой хозяин ему напомнит.

Эсккар кивнул.

— Да. Я уверен, что человеку, который построит стену для спасения Орака, ни в чем не будет отказа.

“Он теперь наш”, — решил Эсккар. Даже Корио не мог не желать основать свой собственный Дом.

У Эсккара закончились слова, поэтому он ждал молча и наблюдал за Корио. Гость продолжал думать, все еще выстукивая что-то на столе.

Потом стук резко прекратился, и Корио встал.

— Прости меня, командир, мне нужно ненадолго отлучиться.

Он вышел на улицу и кого-то крикнул. К ремесленнику тут же бросился молодой человек с большим матерчатым мешком. Корио забрал мешок, вернулся к столу и достал кожаный цилиндр размером с колчан стрел, затем снял с него крышку, осторожно извлек из него свиток папируса и разложил на столе, придавив четыре угла небольшими гирьками, которые также лежали в мешке.

Папирус оказался картой, на ней изображался изгиб реки и деревня. Эсккар слышал про подобное раньше, но видел впервые. Папирус считался дорогим и редким товаром, в соседних землях его было не найти, его продавали прибывающие по реке торговцы и просили немало.

При взгляде на карту Эсккар почувствовал себя птицей, которая летит высоко в небе и смотрит вниз на Тигр и деревню сверху. Река изображалась голубым цветом, а все остальное — черным или коричневым. Деревня вырисовывалась четко, линия вокруг обозначала частокол. Эсккар увидел возбуждение в глазах Треллы и понял, что она тоже никогда раньше не видела подобного сокровища.

— Эту карту нарисовал один мой раб несколько недель назад. После вчерашних… событий я снова велел ему пройтись по деревне и вокруг частокола, а затем мы большую часть ночи трудились над деталями. Поэтому… все, что здесь изображено, по большей части правильно.

Эсккар не отводил глаз от карты, но думал о словах Корио. Если он работал всю ночь, то это значит, что трудился он при свете ламп и свечей, дорогих товаров даже для Корио. Еще более интересным казалось то, что Корио слышал разговоры о варварах и стене и приготовился к этой встрече. Это означало, что Корио достаточно умен и понимал, о чем его попросят, еще до того, как его пригласили. Это также означало, что у Корио готовы ответы, — а Эсккару следует задавать правильные вопросы.

Трелла много раз говорила ему, что следует ждать всего, чего угодно. Эсккар сжал кулаки под столом, так, чтобы Корио не видел.

— Ты можешь прочитать карту, Эсккар? У многих возникают проблемы с условными обозначениями. Люди не понимают, что означают линии и знаки.

Эсккар заставил себя думать только о карте, внимательно осмотрел изображение деревни, реки, причалов, частокола, ферм и двух дорог, которые сходились в миле от деревни и соединялись в одну, по которой все ехали в Орак или выезжали из него.

— Да, все понятно.

Ему доводилось рисовать много карт на земле, а на папирусе оказалось еще легче читать обозначения. Он провел пальцем по реке.

— Пожалуйста, не касайся листа руками. Чернила могут размазаться, да и сам папирус довольно тонкий и хрупкий. Используй вот эту указку.

Он протянул Эсккару маленькую деревянную палочку с тупым закругленным концом.

Эсккар взял указку и определил на карте ключевые точки, уточняя вслух, правильно ли все понял, также отметил, где находятся север и юг, указанные стрелками в одном углу. Корио объяснил несколько деталей, которые Эсккар не понимал. Эсккар бросил взгляд на Треллу. Она также поняла все обозначения.

— Ты хорошо разбираешься в картах, Эсккар, — заметил Корио. — У некоторых возникают проблемы с масштабом. А теперь покажи мне, где ты хочешь видеть стену и что ты исключишь.

Эсккар не знал, что Корио имеет в виду под словом “масштаб”, но решил не спрашивать, тем более, раз предполагается, что он это понимает. Он повторил слово про себя, чтобы потом спросить у Треллы, что это такое.

— Стена должна проходить вот здесь, здесь, а потом вернуться к берегу реки, — Эсккар легко касался карты указкой. — Вот эти места будет затоплены, превращены в болота. Я хочу заставить варваров отправить основные силы к главным воротам. Там мои люди смогут убивать их со стены. Со стороны реки стену следует ставить как можно ближе к берегу, чтобы варвары не смогли отправить достаточное количество людей и штурмовать деревню сзади или с боков. А в этой части, где находятся главные ворота, я буду убивать их градом стрел.

Корио долго молчал, перед тем как поднять голову.

— Варварам доводилось видеть деревянные заборы, и они научились использовать лестницы и веревки. Они используют ту же тактику против нашей стены. Если твои солдаты будут заняты с луками, каким образом они остановят атакующих на лестницах?

— Я сам пользовался такими лестницами против частоколов, подобных нашему. Длинные вилообразные шесты помогут сталкивать лестницы. Две женщины, действуя вместе, способны оттолкнуть такую лестницу даже с воином на ней.

Эсккар не стал добавлять, что у него в прошлом имелся подобный опыт. Его самого однажды сбросили вместе с лестницей, и он чуть не наткнулся на собственный меч.

— Именно поэтому нам нужна настоящая стена, мощное сооружение, которое нельзя свалить или сжечь и которое позволяет поставить на нее два или три ряда лучников.

Корио снова надолго замолчал. Казалось, он неотрывно смотрит на карту. Эсккар воспользовался моментом, чтобы взглянуть на Треллу. Она выглядела уверенной и ободряюще ему улыбнулась.

Главный строитель сделал глубокий вдох и поднял голову:

— Когда я направлялся сюда сегодня утром, то собирался честно сказать тебе, что невозможно построить такую стену вокруг Орака за то время, что у нас есть. Невозможно построить стену такой длины и высотой двадцать пять футов за имеющееся у нас время. Для такой высоты требуется проведение особых работ по укреплению стены, установка дополнительных поддерживающих конструкций. Также потребуется очень тщательно готовить фундамент. А как насчет высоты пятнадцать футов?

Эсккару пришлось задуматься, представить эту высоту. Он знал, что пятнадцать футов — это немного меньше, чем высота трех деревенских жителей. Варвары обычно выше ростом, хотя большинство ниже шести футов. Но хорошо подготовленный наездник в состоянии встать на спину коня и подпрыгнуть достаточно высоко, чтобы перебраться через пятнадцатифутовую стену. Даже мертвых лошадей и людей можно использовать в виде ступеней, да и лестницы такой высоты легко сделать и нести.

— Нет, это недостаточно высоко, — ответил Эсккар и стал объяснять причины, но почувствовал, что у Корио уже есть ответ.

— Я предлагаю, Эсккар, построить стену высотой четырнадцать или пятнадцать футов, но перед стеной выкопать ров, глубиной по крайней мере десять футов и шириной тридцать футов. Эффект будет тот же самый, что и от стены в двадцать пять футов, которую хочешь ты.

Эсккар не ответил, и Корио поспешил добавить:

— Гораздо легче выкопать канаву, чем строить стену. И копать может любой житель деревни. А грунт можно использовать для изготовлений глиняных кирпичей, из которых строить стену. Земля и камни пойдут на укрепление основания.

Корио все это тщательно продумал. Мысль о рве была новой, Эсккар их никогда не видел и не слышал про них. Он представил себя стоящим на дне такого рва, смотрящим вверх. Стена на самом деле покажется высотой двадцать пять футов.

— А из-за рва стена не ослабнет у основания? — Эсккар знал, что для подобного строения нужен твердый грунт.

На лице Корио появилась улыбка.

— Ты соображаешь быстрее большинства людей, Эсккар, если ты об этом подумал. Но ров не будет подходить к самому основанию стены. Он закончится примерно в шаге от нее, и мы еще сделаем склон наклонным, чтобы на нем было трудно стоять. Низ стены укрепим камнями, чтобы было трудно подкопаться. Тогда основание получится надежным, а атакующим будет нелегко прокопать ход или обвалить стену подкопами.

От произнесенных слов самому Корио стало не по себе.

— Но ты понимаешь, командир, что если варвары начнут копать по всему основанию стены, то в конце концов строение ослабнет и начнет разрушаться?

— Если мы дадим им время копать у основания стены, то мы проиграли. Камни, стрелы, копья — все будет использоваться, чтобы их остановить. Нет, у них не будет времени копать.

— Господин Корио, а можно затопить ров водой из реки? — вежливо спросила Трелла.

Корио уже собрался что-то сказать, но помедлил, возможно вспоминая, что случилось с молодым Дриго.

— Нет, если мы затопим ров, то сама вода может ослабить землю у основания стены. Если бы было больше времени, то можно было бы выложить ров камнями и бревнами для укрепления, но его нет, — закончил Корио со снисходительной улыбкой.

Однако Трелла еще не закончила:

— Тем не менее, господин Корио, еще мы пустим немного воды, на день или два, это может превратить поверхность рва в жидкую грязь, и таким образом ноги атакующих будут вязнуть в ней, не правда ли?

— Да, но грязь высохнет через несколько дней, и ров станет таким, как раньше, — объяснил главный строитель менее терпеливо и снова начал постукивать пальцами по столу.

Эсккар решил, что Корио не привык выслушивать предложения рабов, тем более — молодых женщин.

— Господин Корио, а если мы будем наполнять ров водой каждые несколько дней или по мере высыхания?

— Если мы окажемся запертыми внутри стен, Трелла, то у нас не будет доступа к реке, чтобы открывать канавы по желанию. — Пальцы выстукивали на столешнице все более быстрый ритм, и ответ Корио казался окончательным.

Но Трелла продолжала, не обращая внимания на его раздражение:

— Можно использовать воду из колодцев внутри деревни. Колодцы в Ораке постоянно пополняются из реки. Разве нельзя построить водяное колесо, которое бы поднимало воду через стены?

Пальцы прекратили стучать, и уверенная улыбка сошла с лица Корио. Что такое водяное колесо, именем богов? Но Эсккар увидел, что главный строитель понял значение слов и опять глубоко задумался. Затем Корио резко встал, прошел к дверному проему и вышел на солнечный свет.

Эсккар также поднялся из-за стола. Ему было любопытно, что он увидит снаружи. Он подмигнул Трелле и встал в дверном проеме. К своему удивлению, он увидел пятерых учеников и помощников Корио, которые сидели на корточках в пыли. У каждого в руках было по свертку. У одного мальчика на шее висела большая грифельная доска. Корио тихо разговаривал со старшим помощником, которому было примерно столько же лет, сколько и главному строителю. Говорили они довольно продолжительное время. Эсккар почувствовал руку Треллы у себя на спине. Она проскользнула ему под одежду и стала тереть напряженные мышцы.

— Что такое водяное колесо? — спросил он, наблюдая за Корио.

К тому присоединился один ученик. Потом этот ученик вручил свою сумку другому и куда-то побежал по улице. Корио снова стал беседовать со старшим помощником, оба все больше возбуждались.

— Это приспособление, которым мы пользовались в нашей деревне, чтобы забирать воду из реки. При его помощи несколько рабов могли доставать много бочек воды.

Корио отвернулся от помощника и направился назад к ним.

Когда они все снова расселись, Корио повернулся к Трелле:

— Прошу прощения, Трелла, я вижу, что и ты, и твой хозяин гораздо мудрее, чем кажетесь. Иногда полезно скрывать свой ум и таким образом скрывать свои способности. Ты подсказала хорошую мысль, — продолжал он. — Мне самому следовало об этом подумать. Я отправил парня на поиски землекопа, строителя колодцев. Нам нужно знать о силе воды внутри колодцев и о том, сколько времени требуется, чтобы выкопать новые, а также где копать. Водяное колесо будет отличным способом подъема и переправки воды через стену. Но я не думаю, что нам потребуется переносить воду через стену. В ней можно сделать отверстия, прямо над уровнем земли, и через них сливать воду в ров. Да, я думаю, что это сработает.

Корио ненадолго замолчал.

— Мы можем сделать глиняные трубы и вставить их в отверстия, а также построить деревянные траншеи, по которым вода будет поступать от колодцев к трубам. Поверхность рва будет оставаться жидкой грязью, и атакующим придется передвигаться очень медленно. Однако мы не будем заливать туда слишком много воды, чтобы не возникло угрозы основанию стены.

Эсккар задумался о словах Корио об уме, который полезно скрывать, и понял, что главный строитель и себя включает в группу скрывающих. Эсккар всегда считал, что люди типа молодого Дриго, которые говорят резко и надменно, умнее его и умнее большинства других. Возможно, это не так. Возможно, есть много людей типа Корио и Треллы, которые не демонстрируют свой ум и не открывают лишний раз рот, и таким образом им удается избегать трудностей. Людям не кажется, что они много знают. Он это обсудит с Треллой позднее.

— Командир, я впервые начинаю верить, что предлагаемое тобой возможно. Я не уверен, что все можно построить вовремя, но я изучу вопрос и дам тебе ответ завтра. Это трудно, и если мы успеем все сделать, то только впритык, не раньше. Но, может, мы все-таки в состоянии сделать то, что ты просишь.

— Господин Корио, а как быть с воротами в деревню? — спросила Трелла. — Можно ли их достаточно укрепить, если именно там будут атаковать варвары?

— Ворота можно укреплять, пока они не станут крепче стены, а ров там можно сделать в два раза шире и даже глубже. Нам для этого потребуются большие бревна из лесов на севере. Пока мы их увлажняем, они не загорятся. Варвары попробуют использовать таран, но для его доставки потребуется время, и твоим солдатам за это время придется их убить.

Он посмотрел на Эсккара.

— Я надеюсь, что ты подумал о том, что варвары будут выпускать стрелы по всему, что высунется из-за стены?

— Да, Корио, подумал.

Он не стал объяснять дальше, потому что пока не знал, успеют ли они вовремя сделать луки и подготовить людей.

Эсккар поджал губы и молчал, пока Корио не понял, что никаких дальнейших объяснений не будет. Корио не любил спрашивать дважды.

В эту минуту вернулся ученик в сопровождении деревенского строителя колодцев. Сола назначили Семьи, и он был единственным человеком в Ораке, которому дозволялось рыть колодцы. Он также был одним из самых старых жителей деревни, невысоким и сгорбленным. Он утверждал, что ему почти шестьдесят лет. Он всю жизнь прожил у реки.

— Корио, я пришел по твоему зову. Что ты хочешь знать?

Солу было трудно говорить, в основном потому, что у него осталось очень мало зубов.

— Насколько сложно построить новые колодцы в Ораке, Сол? — спросил Корио, сразу же переходя к делу.

— У нас уже есть четыре больших общественных колодца, которыми могут пользоваться все жители деревни, и много частных. Они дают больше воды, чем мы используем. Зачем нам еще колодцы?

“Еще один человек, гордящийся своим положением и своим ремеслом,” — подумал Эсккар, которому стало забавно. Старик на него совершенно не обращал внимания. Очевидно, Корио работал с Солом раньше, потому что тут же ответил на вопрос.

— Мы обдумываем оборону Орака, и мне требуется вода рядом с частоколом. Мне нужно знать давление в каждом колодце на тот случай, если придется доставать большие количества воды каждый день. Поэтому скажи мне, Сол, как мастер по колодцам, сколько времени займет строительство новых колодцев?

Сол почесал лысую голову и долго не отвечал. Он явно не привык, чтобы его куда-то срочно вызывали, даже Корио, не то что какой-то начальник стражи.

— Если все делать правильно, продалбливать породу и укреплять стенки, то примерно два месяца.

Сол обвел взглядом стол, словно ожидая, что кто-то оспорит его мнение.

Корио ничего не сказал и только начал выстукивать ритм пальцами по столешнице.

— Теперь что касается давления воды. Течение реки сильное. Она хорошо наполняется водой, и колодцы в Ораке не опустеют, — продолжал Сол. — Вода будет восстанавливаться, как только ты ее заберешь.

— Даже если мы используем водяное колесо? — спросил Корио.

— Зачем тебе водяное колесо?

Увидев, как Корио помрачнел, Сол поспешил ответить:

— Да, даже при использовании водяного колеса. А если удалиться от реки, то почва там сухая, и даже хороший колодец высохнет после трех или четырех дней напряженного использования.

Корио встал и поклонился строителю колодцев.

— Спасибо за твое время и мудрость, Сол. Ты очень помог. Прости, что я отвлек тебя от работы.

Когда Сол ушел, Корио повернулся к Эсккару:

— Он — старый дурак, но хороший каменщик. Что касается колодцев, то я считаю, что работающий колодец можно выкопать за неделю или две. Сол обычно не торопится и растягивает работу. Но я думаю, что он прав насчет давления воды.

Корио выглянул из дверного проема на солнце, осторожно свернул карту, убрал ее в кожаный чехол, затем плотно его закрыл.

— Я перепроверю все свои расчеты. Завтра в полдень я вернусь и скажу тебе все, что тебе нужно знать.

— Спасибо, господин Корио, — ответил Эсккар, встал и пожал Корио руку. — Я сегодня утром очень многое узнал.

— Как и я, — на этот раз Корио улыбался более приветливо. Он пошел к двери, затем остановился и повернулся.

— Уважаемый начальник стражи, — официально обратился он. — Мне не хочется тебя оскорблять, но я должен кое-что спросить. — Он посмотрел на Треллу, затем продолжил. — Если ты когда-нибудь захочешь продать свою служанку, то я готов заплатить любую цену. В моем деле постоянно приходится искать людей с определенными навыками и талантами. Похоже, у твоей служанки много таких навыков и знаний.

Он посмотрел на Эсккара, потом на Треллу, потом снова на Эсккара.

— Господин строитель, я благодарю тебя за твое очень щедрое предложение, но Трелла не продается. — Эсккар улыбнулся, показывая, что совсем не оскорбился. — И мы с нетерпением ждем тебя завтра.

Он поклонился Корио, его примеру последовала Трелла.

Корио немного задержался, словно хотел что-то добавить, но вместо этого просто улыбнулся, поклонился, вышел из комнаты и подозвал своих учеников. Эсккар направился к двери и смотрел, как гость удаляется вместе с сопровождающими. Главный строитель предоставил ему почву для размышлений, но теперь Эсккар думал о другом.

Он вышел на яркое солнце и крикнул стражника, который терпеливо стоял на посту.

— Я не хочу, чтобы меня кто-то беспокоил в течение следующего часа. Если кто-то будет меня спрашивать, скажи им, что я занят обдумыванием обороны Орака.

Стражник посмотрел на него и понимающе кивнул, стараясь сохранять бесстрастное выражение лица. Трелла убирала со стола кубки с водой, но услышав, что он вернулся, поставила их назад и повернулась к нему — и оказалась в его объятиях.

— Тебе следует встретиться с Никаром и мастеровыми, — она обвила его руками и прижалась головой к груди. — Похоже, сейчас мистер Корио — самый важный человек в Ораке, и нам следует…

— Тихо, девочка, — сказал он хриплым от страсти голосом. — Или я продам тебя Корио. Я уверен, что он найдет для тебя занятия. Будешь что-нибудь строить.

Его руки проскользнули к ней под одежду. Он почувствовал ее нежную плоть и снова восхитился тем, как она его возбуждает.

— Может, он понравится мне больше. Может, он будет давать спать по ночам.

Теперь ее руки оказались у него под одеждой, от чего Эсккар возбудился еще больше.

Он раздел Треллу и бросил ее одежду на стол, затем поднял ее на руки и отнес на кровать, а там нежно опустил на одеяла. Эсккар стоял и смотрел на ее обнаженное тело, пока снимал свою одежду. Трелла грациозно изогнулась в кровати, посмотрела на него снизу вверх и потянулась к нему, ожидая удовольствия. Он вспомнил обещание прошлой ночи и поклялся лучше контролировать свою страсть.

— Трелла, моя женщина, ты мне принадлежишь, и ты останешься со мной.

Эсккар сел на кровать и начал целовать ей грудь, а потом у него не осталось в голове слов ни для кого и ни для чего.

 

Глава 7

Через час Эсккар отпер дверь и вышел во двор. Дежурил все тот же стражник. К нему присоединился Гат, и оба они сидели под деревом. Судя по мрачному выражению лица Гата, Эсккар понял, что его собственное хорошее настроение сейчас исчезнет.

— Так, Гат, что случилось?

— Мы можем поговорить с глазу на глаз, командир? — Гат бросил взгляд на дом.

Трелла уже встала и оделась, но в комнате все еще пахло сексом.

— Да, давай сходим в харчевню, поедим и выпьем пива.

У Эсккара разыгрался аппетит, и то, что раньше было неслыханной роскошью, теперь стало обыденным делом. Он пошел к харчевне, Гат последовал за ним. Эсккар миновал дешевое заведение рядом с казармой и направился к небольшой харчевне, расположенной через две улицы, в которую солдаты обычно не ходили. От вина и пива в этой таверне не крутило живот, а если посетители хотели чего-то, кроме хлеба, то это приносили от уличных торговцев.

Хозяин хотел посадить посетителей рядом с дверью, чтобы все проходящие могли видеть, кто к нему заглянул, но Эсккар выбрал темный угол, заявив владельцу, что им нужно поговорить, и попросил подать пиво и хлеб. У Эсккара теперь было золото, но он не собирался тратить его на выпивку.

— Ну, Гат, — начал он после первого большого глотка пива. — Что случилось?

— Солдаты. Пока ты получаешь удовольствие, они стоят на улице и беспокоятся о варварах. Их волнуют разговоры об отражении атаки, которые ведутся вокруг. — Гат замолчал и сделал глоток. — Они знают, что их недостаточно для противостояния варварам, даже при условии строительства стены. Тебе нужно поговорить с ними. Некоторые готовятся сбежать, как Ариам. Я вижу это в их глазах. Они отворачиваются, когда я на них смотрю. Скажи им что-нибудь, и как можно скорее, или они сбегут.

Эсккар сжал в руке кружку с пивом, когда Гат упомянул его время с Треллой, но тут же расслабился. Он не мог сердиться на Гата за это. Когда Ариам попусту тратил время, иногда развлекаясь целый день, его поведение раздражало всех, кому он был нужен, включая Эсккара. Кроме того, Гат был близок с солдатами и знал об их настроениях. Если он говорит, что возникла серьезная проблема, значит, она возникла. Иначе Гат сам бы с ней справился.

Неделю назад Эсккар бы в гневе вылетел из таверны, вернулся в казарму и стал кого-то лупить. Теперь, при угрозе приближения варваров, это не годится. Теперь солдаты нужны были ему больше, чем он им.

Без них стена окажется бесполезной. А что еще хуже, ее никогда не построят без стражников Орака, без этой силы, заставляющей трудиться остальных. Эсккар сидел в задумчивости, прикидывая, что ему сказать и сделать. Ему приходили в голову разные идеи, он размышлял над ними в деталях и медленно. Возможно, Трелла права. Ему следует все тщательно продумывать перед тем, как говорить или действовать.

Они долго сидели молча.

— Что сказал Корио? — наконец спросил Гат, допив пиво. — Стену можно построить вовремя?

Эсккар пересказал ему все, услышанное от Корио.

— Теперь ты знаешь столько же, сколько и я. Давай возвращаться к людям. Вот что я от тебя хочу.

Загибая пальцы, Эсккар перечислил все, что хотел от Гата. Когда он закончил, Гат улыбнулся и прислонился к неровной каменной стене, а потом попросил принести еще пива.

Через два часа подготовки, включая обсуждение предстоящего выступления с Треллой, Эсккар обогнул казарму и прошел во двор. Гат привел всех солдат, оставив только по одному человеку у каждых ворот. На Эсккаре была короткая одежда, грудь оставалась голой. В руке он держал длинный меч.

Гат, Джален, Бантор и Сисутрос ждали вместе с солдатами, стоя перед рядовыми. Два одеяла у их ног скрывали то, что лежало под ними. Позади стояла высокая телега с четырьмя большими крепкими колесами.

— Садитесь, в два ряда, — проворчал Эсккар, глядя на солдат.

Он насчитал двадцать семь человек. По крайней мере, пока никто не сбежал, хотя день и неделя еще не закончились. Эсккар прошелся взад и вперед перед сидящими солдатами, глядя на каждого по очереди.

— Вы, солдаты, пусть и не самые лучшие, поможете мне отразить натиск варваров. Вы это сделаете, обучая сотни мужчин, жителей нашей деревни и других людей, которые будут прибывать в Орак в течение следующих месяцев. Однако до того как вы сможете это сделать, вас самих нужно должным образом подготовить, и мы этим займемся, начиная с сегодняшнего дня.

Он показал мечом на Гата и трех других командиров, поясняя, кого имеет в виду под словом “мы”. Он увидел, что глаза у солдат забегали, некоторые заерзали на своих местах. Но они ничего не сказали, а значит, усвоили два основных урока солдатской жизни: никогда не вызываться добровольцем и никогда первым не задавать вопросов.

— Я вижу, что у вас есть сомнения, — продолжал Эсккар с улыбкой. — Очень хорошо. Давайте немного поспорим. Вы ведь любите делать ставки, не правда ли? Давайте представим, что я — яростный воин, варвар. Гат, иди сюда.

Гат по приказу шагнул вперед, доставая короткий меч, и встал напротив Эсккара в десяти футах.

— А теперь давайте делать ставки. Варвар против Гата. — Эсккар стал размахивать огромным мечом в воздухе. Слышался свист. Меч был почти в два раза больше коротких мечей, которые носили солдаты. — Кто победит?

Никто ничего не сказал, поэтому он закричал им:

— Отвечайте мне. Псы! Кто выиграет?

На этот раз послышались ответы “ты” или “варвар”, но люди отвечали неохотно.

Он подождал еще мгновение.

— Значит, никто не думает, что солдат может победить. А почему нет? — Он не давал им покоя, пока не получил ответ, который хотел услышать. — Из-за длинного меча. Я зарежу его до того, как он ко мне приблизится. — Эсккар гневно посмотрел на них. — Или я не могу этого сделать? Джален!

Гат шагнул назад. Джален запустил руку под одеяло, надел толстую кожаную броню, взял толстый деревянный щит, укрепленный двумя полосками из закаленной меди, вдел руку в ремни, достал меч и агрессивно направился к Эсккару. Приближаясь, Джален поднес щит к глазам. Короткий меч, который минуту назад казался таким жалким, теперь выглядел гораздо более угрожающим.

Эсккар инстинктивно отступил на шаг назад и поднял меч до того, как Джален остановился, также в десяти футах от него.

— Так, солдаты, давайте вернемся к нашему спору. Варвар или Джален? Кто победит теперь?

Мгновение спустя большинство тихо произнесли имя Джалена.

— Что заставило вас изменить мнение? Разница в щите, не правда ли? Теперь длинный меч варвара имеет гораздо меньшую ценность. А защищенный короткий меч становится смертельным. Джален может подойти близко к варвару, принимать удары длинного меча на щит и легко убить врага.

— Варвары не сражаются пешими! — выкрикнул один из солдат. — Они используют лошадей вместо щитов.

— А-а, мы слышим голос командира, — заметил Эсккар и снова кивнул Гату.

Эсккар сунул два пальца в рот и резко свистнул. Мгновение спустя прибежал конюх с лошадью. Эсккар вскочил на спину животного и высоко поднял меч. Лошадь встала на дыбы, демонстрируя норов. Эсккару пришлось крепко держаться за узду и сжимать бока лошади коленями.

Тем временем Гат вытащил тренировочный столб высотой четыре фута, который поставил на деревянный брус, вкопанный в землю. Теперь столб стоял прямо, а наверх он положил дыню с рынка.

Эсккар развернул лошадь, отъехал на небольшое расстояние, затем развернулся и погнал животное к столбу с воинским кличем варваров, который подействовал на возбужденное животное, словно кнут. Проносясь мимо столба, Эсккар склонился вперед и нанес сильный удар мечом. Дыня раскололась, словно раздавленная виноградина. Также Эсккар прорубил часть столба, и в разные стороны вместе с кусочками дыни полетели щепки и грязь.

Назад он возвращался медленно, успокаивающе разговаривая с лошадью и улыбаясь сам себе, потому что чуть не промазал по дыне. Эсккар остановился перед солдатами.

— Кто хочет выступить против варвара с лошадью?

Никто не ответил.

— Давайте, солдаты. Я дам вам лошадь, хотя гарантирую, что у вас лучший шанс на земле. Что, до сих пор нет добровольцев?

Он посмотрел на них сверху вниз и рассмеялся. Потом он повернулся к Гату и снова кивнул. На этот раз Гат с Бантором прыгнули на телегу и взяли в руки луки со стрелами. Они натянули тетиву, но не стреляли, стоя плечом к плечу на краю телеги.

— А теперь на кого поставите, на варвара на лошади или на людей с натянутыми луками, которые стоят на стене? Потому что именно это увидят варвары, когда приблизятся к Ораку. Только высота стены будет двадцать пять футов. Покажи им, Джален.

Джален и Сисутрос побежали за казарму и вернулись с двумя молодыми деревцами, связанными веревкой — одно над другим. Джален поставил свой конец на землю и придерживал ногой. Сисутрос отпустил свой конец и тот взмыл в воздух. Сисутрос встал рядом с Джаленом, и теперь они оба удерживали шест вертикально.

— Высота этого шеста двадцать пять футов. Когда варвары окажутся внизу, то их мечи и лошади будут бесполезны.

Он подвел лошадь к шесту, чтобы солдаты могли увидеть разницу в высоте. Эсккару пришлось опять успокаивать животное, которое нервничало из-за непонятного предмета, маячившего над головой.

— Представьте себя наверху стены. Вы отправляете стрелы вниз в варваров и их лошадей. Ну, теперь вы на кого поставите?

Он уставился на их открытые рты, надеясь, что до них доходит все, что он пытается объяснить.

— Командир, — обратился к нему один из солдат. — Но ведь и у варваров есть луки. Они тоже могут стрелять в людей на стене.

Говорил Алексар, тот же парень, который задал и первый вопрос.

— А, я вижу, что наш воин умен, — ответил Эсккар, спрыгивая с лошади.

Он прошел к телеге, посмотрел вверх, и Бантор вручил ему лук и стрелу. Эсккар вернулся к солдатам, держа лук в одной руке, а стрелу в другой.

— Вот таким луком пользуются варвары, — объяснил он, словно они никогда раньше не видели подобных луков. — Он короткий, потому что из него стреляют с лошади, несущейся галопом. Он сильно изогнут, потому что это требуется для придания мощи. Этот лук изготовлен из трех различных пород дерева, которые склеиваются вместе, а потом еще и укрепляется по углам косточками. Мастеру требуется шесть месяцев для изготовления подобного лука.

Эсккар знал, что большинство людей не представляют, сколько усилий необходимо для изготовления одного лука и сколько их теряется или ломается во время сражения.

Он поднял вверх стрелу.

— Стрела короткая, потому что должна подходить для лука и потому что ее везут на лошади. Наконечник делается из закаленной кости или бронзы. Она почти невесомая.

Эсккар несколько раз подбросил стрелу в воздух, чтобы они увидели, насколько она легкая, затем приставил ее к луку. Он повернулся к телеге, натянул лук и выпустил стрелу. Она воткнулась в толстое колесо.

— При помощи такого лука даже самый неповоротливый варвар на лошади способен выпустить от десяти до пятнадцати стрел в минуту.

Знали это солдаты раньше или нет, но это было пугающее количество. Ведь только пятьдесят всадников могли выпускать по крайней мере пятьсот стрел в минуту, а у каждого всадника в колчане хранилось от тридцати до сорока стрел.

Опустошив колчаны, воины могли начисто разбить противника, превышающего их количественно в пять раз. Они могли нанести огромные потери врагу, разбить их ряды и сделать их легкой добычей для последующей атаки копьями и мечами.

— Но эта стрела убивает не более, чем со ста шагов. Лишь немногие стрелы пролетают сто пятьдесят шагов. — Эсккар дал солдатам время, чтобы это переварить. — С близкого расстояния стрела смертельна. После ста шагов она не пробьет броню и щит. С двухсот шагов и более стрела бесполезна. Она не пронзит даже кожаный панцирь. Большинство из вас умеет стрелять из лука. Даже Форно, — Эсккар показал луком на солдата, который застрелил воина Наксоса, — по крайней мере, когда трезв, способен застрелить человека с пятидесяти шагов. Наши луки будут длиннее и более тяжелыми, стрелы тоже более тяжелыми. Этого достаточно, чтобы убить человека с двухсот шагов, если только у него не надеты бронзовые доспехи. А поскольку не требуется изготовлять маленькие луки, наши можно сделать за три месяца.

Эсккар мрачно улыбнулся солдатам.

— Итак, солдаты, вам придется готовить других людей, много людей. Вам придется обучать их стрелять из лука, использовать копье и короткий меч. Нашу стену построит главный строитель Корио, и она закроет большую часть Орака. Остальную часть деревни мы снесем, а потом затопим окружающие земли. Мы заставим варваров приближаться к нашим главным воротам, и станем убивать их из луков со стены. С завтрашнего дня мы все начинаем тренироваться в стрельбе из лука по три часа в день. Тренировками будут руководить Гат и Форно.

Он бросил взгляд на Гата, который согласно кивнул.

— Через три месяца каждый из вас должен попасть человеку в глаз с двухсот шагов. После того как будет построена стена, мы отметим расстояние, чтобы вы знали, где пролегает эта граница.

Теперь они внимательно его слушали. Он практически читал их мысли по выражениям лиц. Они думали, что, возможно, это сработает. Не исключено, что это сработает. Им нужно дать веру, что-то, что задержит их здесь еще на несколько месяцев. Они останутся, пока у них есть надежда.

— Когда вы сможете выпускать по крайней мере десять стрел в минуту, стоя за стеной в кожаной броне и выбирая цели, вы справитесь с варварами так, как они обычно справляются с другими. Вы разобьете их ряды и убьете сотни варваров. Помните: лошадь — это большая цель. Если вы убьете или раните лошадь, человек упадет. Падая, он может потерять лук, колчан со стрелами, меч или просто впасть в панику, даже если и не сломает шею.

Эсккар внимательно посмотрел на солдат.

— Я ожидаю, что через пять месяцев для обороны стены у нас будет триста-четыреста человек, хорошо умеющих стрелять из лука. Остальные мужчины и женщины Орака окажут нам поддержку. У нас будет еда и вода, в то время как варвары не найдут ничего съестного за пределами деревни. Когда они достаточно проголодаются, они уйдут отсюда. Мы приготовим для варваров и другие сюрпризы, но я не хочу сразу перегружать ваши головы. Однако помните: когда полетят стрелы, я буду стоять рядом с вами на стене. Итак, завтра начинается подготовка. Я буду тренироваться вместе с вами. По мере прибытия других людей, вы начнете их обучать, как Гат и Форно будут обучать вас.

Он увидел, что у них на лицах все еще отражается сомнение.

— Не беспокойтесь, другие люди вскоре появятся: варвары прогонят их из их домов. Это будут мужчины, семьи которых убили варвары, или те, кто просто устал бегать от них каждые несколько лет. Уже сейчас многие люди в нашей деревне ждут возможности рассчитаться за старое. Когда они услышат, что мы намерены сражаться, они к нам присоединятся.

Эсккар замолчал, словно обдумывая свои слова, и переводил взгляд с одного солдата на другого.

— Мы сможем разбить варваров, пока сражаемся с ними так, как нужно нам, на наших условиях. Я знаю, как они ведут военные действия, и знаю, что их можно победить. Вы, солдаты, станете теми, кто это сделает. Если только вы не предпочтете бежать, вместо того чтобы сражаться.

Он замолчал на мгновение, чтобы они и это переварили.

— С сегодняшнего дня ваше месячное жалованье удваивается, и кормить вас будут лучше. Завтра получите первые деньги. А после того как варвары будут отбиты, получите награду, равную вашему жалованью.

Несомненно, Никар потянет эту небольшую сумму, тем более с золотом Дриго.

Это объявление привело к ожидаемым радостным крикам. Эсккар подождал, пока они прекратятся.

— Но с завтрашнего дня вы работаете. Вы тренируетесь и охраняете деревню. Если будете хорошо тренироваться, то большинство из вас станет командовать подразделениями из десяти человек, а за это полагается дополнительное вознаграждение.

Затем он заговорил строгим голосом, чтобы они лучше его поняли:

— Но если будете лениться, я не буду вас убивать. — Они снова замолчали. — Я просто вышвырну вас из Орака, и беспокойтесь тогда о себе сами.

Он посмотрел на садящееся солнце.

— Гат, отведи это жалкое подобие солдат в харчевню и купи им пива. Но немного. Они начинают подготовку на рассвете.

Эсккар пошел прочь, думая, что ему самому нужно присутствовать на тренировках, по крайней мере первые несколько дней. Ему тоже не помешает попрактиковаться с мечом и луком. Он долго сидел в казарме, мышцы ослабли, и он чувствовал, что пока не готов встречаться с варварами один на один. Убивать дураков типа Наксоса и Дриго было довольно легко, но закаленные воины алур мерики — это совсем другое дело.

Эсккар завернул за угол и увидел поджидающую его Треллу. Около нее стояло более дюжины женщин, рядом вертелись дети и собаки.

— Я не давала им пройти, как ты и приказал, хозяин, — сказала она громким голосом, чтобы все слышали ее. — Они обязательно отвлекли бы тебя.

У него округлились глаза от удивления. Солдатские женщины редко подчинялись своим мужчинам, тем более рабыне другого мужчины. Ей каким-то образом удалось заставить других людей, в два раза старше ее, принять ее волю. И их ведь было много! Некоторые женщины стали грубо высказываться насчет определенных частей тела Эсккара, и он порадовался, что Трелла не пустила их во время разговора с солдатами, хотя он ей ничего такого и не приказывал.

— Хорошо, Трелла. Пойдем со мной.

Он вежливо кивнул женщинам, которые уже миновали его. Они горели желанием узнать, какая судьба ожидает их мужчин.

— Нам нужно готовиться к ужину, а ты должен вымыться и одеться, — заметила Трелла, морща нос. — Ты воняешь, как лошадь.

Никар пригласил Эсккара к себе на ужин. Не имело значения, относилось приглашение и к Трелле или нет, поскольку Эсккар в любом случае решил взять ее с собой.

— Я уверен, что так и есть. Но до ужина мне нужно встретиться с мастерами по изготовлению луков и стрел. Я только что пообещал солдатам новое оружие, и мне необходимо убедиться, что все будет в порядке.

Подойдя к своей комнате, он велел стражнику привести к нему мастеров по изготовлению луков и стрел через час. Затем Эсккар с Треллой отправились к реке мыться. Там они разошлись по участкам, отведенным для мужчин и женщин. Эсккар быстро помылся, потом немного поплавал, затем вытерся и несколько минут ждал Треллу. Ее мокрые волосы блестели в лучах заходящего солнца. Ее одежда плотно облегала все еще мокрое тело, и Эсккар пожалел, что пригласил мастеровых. Он взял Треллу за руку, не обращая внимания на улыбки деревенских жителей, и они направились назад к казарме.

В открытую дверь постучали, едва Эсккар успел пристегнуть меч. У входа стояли двое мужчин, которые представляли полную противоположность друг другу. Изготовитель луков Руфус оказался сгорбленным стариком с длинными седыми волосами, свисавшими патлами, и пожелтевшими зубами. Одежда его была грязна, в разноцветных пятнах, от него пахло клеем и смолой. Изготовитель стрел оказался значительно выше, а судя по чистой одежде, можно было сказать, что дела у этого мастера идут неплохо. Бросался в глаза излишний вес, что свидетельствовало о гораздо большей прибыльности изготовления стрел, чем солдатской службы. Правда, это можно было сказать почти про любую профессию. Тевана вообще-то был плотником и занимался изготовлением орудий труда и различных небольших приспособлений. Для местных ремесленников он создал много различных предметов, облегчающих труд. Изготовление стрел для солдат он считал побочным заработком и занимался этим делом уже много лет. Эсккар узнавал его на улице, но никогда раньше с ним не разговаривал.

Изготовитель стрел заговорил первым. У него был глубокий и приятный голос. Он поклонился Эсккару и бросил быстрый взгляд на Треллу.

— Добрый день, командир.

Руфус, мастер по изготовлению луков, не поклонился.

— Твой вызов заставил меня прервать работу, — заявил он. — Я теряю время, пока мы разговариваем. Что так важно и не могло подождать до утра? — голос звучал раздраженно.

Эсккар два раза встречался с Руфусом. Один раз он принимал несколько луков, а второй раз жаловался на то, что один из луков сломался через несколько дней. В первый раз на Эсккара просто не обратили внимания, а во второй над ним посмеялись, потому что Руфус не давал никаких гарантий.

— В конце концов откуда я знаю, каким образом какой-то дурак будет его использовать после того, как лук покинет мою мастерскую? Может, им выкапывали ямку? Здесь он нормально гнулся, вы за него заплатили, и дело с концом.

Эсккару пришлось сообщить Ариаму, что замены он не получил.

— Пожалуйста, садитесь, Руфус, Тевана. Принеси вина нашим гостям, Трелла.

Эсккар говорил спокойным тоном, подавляя в себе желание выхватить меч и снести Руфусу голову. Старик делал лучшие луки не только в Ораке, но во всей округе. Теперь большую часть работы выполняли его сыновья и ученики, но они работали не хуже учителя.

Трое мужчин сели за стол, Трелла разлила вино, затем заняла свое место на стуле за скамьей Эсккара. Руфус почти выхватил кубок у нее из руки и одним глотком осушил половину, затем посмотрел на Эсккара с таким видом, словно говорил, что он невысокого мнения о предложенном вине. И снова у Эсккара зачесалась рука при этом оскорблении.

— Спасибо, командир, — сделав глоток, поблагодарил Тевана. — Чем мы можем быть тебе полезны?

— Я не стану долго отрывать тебя от работы, Руфус, — заговорил Эсккар. — Сегодня вечером я встречаюсь с Никаром. Но я хочу как можно скорее сообщить вам, что мне нужно. К нам приближаются варвары, и для оказания им сопротивления требуются луки и стрелы.

— Думаю, что тебе потребуется гораздо больше, чем это, чтобы остановить варваров, — заметил Руфус с сухим смешком, от которого рука Эсккара невольно потянулась к рукоятке меча. — Но я могу продать тебе все луки, какие тебе потребуются, если ты можешь себе позволить за них заплатить.

— Очень хорошо, Руфус, я рад это слышать. — Если старый дурак хочет так вести дела, пусть. — Трелла, объясни Руфусу и Теване, что нам нужно.

Трелла пододвинула стул поближе к столу.

— Моему хозяину требуется четыреста луков, каждый длиной пять футов. Выпущенная из него стрела должна пробивать кожаные доспехи с двухсот шагов. Нам также потребуется сто тысяч боевых стрел и, по крайней мере, десять тысяч учебных. Все должны быть с должным оперением и бронзовым наконечником.

Наконечники для стрел можно делать из всего чего угодно, правда, предпочтительными являются кость или бронза. Если костяной наконечник может войти глубже в цель, то от бронзового получается более серьезная рана, и его труднее вытащить.

— И, конечно, моему хозяину потребуются тетива, кольца для предохранения больших пальцев и наручи.

Тевана не донес кубок с вином до рта. Рука замерла в дюйме от губ. Руфус сразу же расхохотался, шлепая ладонью по столу. Его смех становился все громче, пока раздраженный Тевана не повернулся к нему.

Первым в себя пришел изготовитель стрел.

— Командир, это невозможно. Никто никогда раньше не заказывал такое количество стрел — да еще с бронзовыми наконечниками! Для этого потребуется по крайней мере три, а то и четыре тонны бронзы. Также нужно дерево, перья, клей. Я не могу столько изготовить…

Руфус склонился вперед, перебив разговаривавших, и его лицо оказалось очень близко от лица Эсккара.

— Если бы ты попросил пятьдесят луков, то я, возможно, изготовил бы их для тебя. Но четыреста? Я даже не стану пытаться.

Он взял кубок, осушил его, затем опять протянул Трелле. Он теперь смотрел только на Треллу, очевидно решив, что все дела с Эсккаром закончились.

Как только Трелла поднялась, чтобы идти за кувшином с вином, Эсккар поднял руку.

— Господину Руфусу хватит вина. Нам предстоит обсудить еще много деловых вопросов.

— Со мной тебе нечего обсуждать, — ответил Руфус, встал и направился к двери. — Я возвращаюсь к себе в мастерскую, пока еще светло.

— Стража! — крикнул Эсккар громким голосом.

Стражник, дежуривший снаружи, быстро подхватил копье и оказался в дверном проеме.

— Если господин Руфус попытается уйти, убей его.

Все услышали звук копья, рассекающего воздух, и оно мгновенно оказалось в горизонтальном положении на уровне груди Руфуса. Бронзовый наконечник остановился в футе от тощей груди Руфуса, замершего у двери. Он уставился на оружие, затем снова повернулся лицом к столу.

— Ты не имеешь права угрожать мне, Эсккар.

— Я не пытаюсь тебе угрожать, Руфус, я только говорю тебе, что случится. Если ты перешагнешь через порог, то умрешь, пронзенный копьем. Теперь возвращайся сюда и садись. Нам нужно многое обсудить, а времени мало.

Руфус вернулся к столу и сел.

— Ты меня не испугаешь, Эсккар. Я обращусь к Никару и пяти Семьям.

Эсккар покачал головой. Этот человек, вероятно, страдает старческим слабоумием, если не понял, что произошло вчера.

— Руфус, если ты не слышал, то в Ораке многое изменилось. Ты в самом деле считаешь, будто можешь сказать Семьям, что слишком занят сейчас и тебе некогда делать луки? Что работы по спасению Орака ниже твоего достоинства?

— Я в любом случае собираюсь покинуть деревню, Эсккар. Я не стану рисковать жизнью, пытаясь остановить варваров. Их ничто не остановит. Поищи кого-нибудь другого для изготовления луков.

— Если ты хочешь уехать, Руфус, ты можешь уехать. Я сам провожу тебя до ворот, прямо сейчас, если пожелаешь. Но твоя семья останется в Ораке и будет жить или умрет вместе с остальными. Может, ты не слышал выступления Никара вчера. Он сказал, что никто не покинет Орак без его разрешения. Но для тебя я сделаю исключение. Я уверен, что все твои сыновья и ученики обрадуются твоему отъезду. Очевидно, ты слишком стар, чтобы быть главным мастером по изготовлению луков.

Эсккар видел, как Руфус побледнел от его жестоких слов.

— Ты не имеешь права меня здесь задерживать. Я свободный человек и мастер своего дела. У меня есть право уехать, если я так решу. Кроме того, такое количество луков за пять месяцев изготовить просто невозможно.

— Я не говорил, что ты должен все их делать сам, Руфус. Найди других для их изготовления. Именно поэтому я сегодня пригласил сюда тебя и Тевану. Вы оба должны придумать, как удовлетворить наши потребности. Вы должны решить, сколько требуется дерева, меди, бронзы, веревок, перьев, клея, обмотки, умелых мастеров. Что еще вам требуется? Если вы не в состоянии сами выполнить работу, найдите других, кто вам поможет. Пошлите гонцов в другие деревни вверх и вниз по реке.

Эсккар повернулся к Теване:

— То же самое касается и тебя. Если ты не в состоянии изготовить такое количество стрел, найми других или купи их. Платеж обеспечит Никар. Поэтому я предлагаю каждому из вас вернуться домой и обдумать задачу.

Двое мужчин переглянулись, но ничего не сказали.

Тишину нарушил голос Треллы:

— Господин, ты велел мне напомнить про качество товара.

— О, да, конечно. Не думай, Руфус, что можешь соединить несколько палочек и назвать это луком. Они должны получиться идеальными. От них будут зависеть наши жизни, и я хочу, чтобы на каждые пятьдесят луков ломалось не больше одного. Тевана, то же самое касается и стрел. Древко должно быть прямым и крепким, с выемкой для тетивы, с перьями, с должным наконечником. Все стрелы должны быть одной длины и веса. Никаких расхождений, чтобы лучники не мазали.

— Господин, ты хочешь сейчас обсудить оплату? — подала голос Трелла.

Проклятье, он забыл о золоте, а это всегда самое главное в разговоре с мастеровыми. Эсккар немного отодвинулся от стола.

— Оплата. Да, нам следует обсудить этот вопрос. Руфус, мы заплатим тебе твою обычную цену за лук высшего качества. Но за каждые двадцать луков ты будешь получать, как за двадцать пять. А после отражения нападения варваров ты получишь награду — двадцать золотых монет.

Он повернулся к Теване:

— То же самое касается и тебя, мастер по стрелам. За каждые двадцать стрел ты получаешь оплату, как за двадцать пять. Но ты лично отвечаешь за качество, независимо от того, кто их изготовляет. Жизнь моих людей будет зависеть от их полета и от силы удара. Если ваш товар окажется не идеальным, то я без колебаний отрублю вам головы.

— И та же награда, если отобьем нападение варваров? — медленно спросил Тевана с намеком на улыбку.

Эсккар понял улыбку. Для Теваны сделка получалась более выгодной, потому что гораздо легче сделать стрелу, чем лук.

— То же самое и для тебя, Тевана. Я хочу получить оружие, а вы оба в результате обогатитесь. А когда все это закончится, вы станете героями Орака. Вы будете людьми, делавшими оружие, которое спасло Орак.

— Господин, нам пора идти, или мы опоздаем.

— Да, и теперь мы можем сообщить Никару хорошую новость — работа над оружием уже началась, — объявил Эсккар и улыбнулся гостям. — И в какое время завтра эти прекрасные мастера вернутся сюда для обсуждения изготовления луков и стрел?

— Через час после полудня, господин, — ответила Трелла. — Если не все еще будет решено, мы подумаем над этим вместе.

— А-а, да, я забыл сказать. С вами обоими будет работать Трелла, она проверит ваши расчеты, а также получение вами всех необходимых материалов. Вы должны работать с ней так, как если бы работали с Никаром или со мной. Вы увидите, что она прекрасно помнит детали и умеет их подмечать. Поэтому подключайте всю необходимую помощь и не теряйте времени, пытаясь ее обмануть. Это не пойдет на пользу вашему здоровью.

Эсккар встал и заметил, что уже спустились сумерки. Они на самом деле могут опоздать.

— Всего хорошего, Руфус, Тевана. С нетерпением жду вас.

Он посмотрел на стражника, стоявшего в дверном проеме.

Солдат слышал все и расскажет другим о том, как Эсккар разбирался с Руфусом.

— Стража, главный мастер по лукам может уйти.

После ухода мастеровых Эсккар обнял Треллу за плечи.

— Думаю, что теперь у тебя с ними не возникнет проблем. Но если возникнут, дай мне знать.

Он почувствовал, как она опустила голову ему на плечо.

— Не должно быть проблем, господин. Но я подумала еще об одном человеке, с которым нам следует поговорить. Начальник пристани.

— Начальник пристани? А почему он?

Начальник пристани заправлял шестью деревянными причалами, к которым причаливали речные суда и на которых рабы загружали или разгружали товары. Он также занимался организацией перевозки товаров в Орак и из него и перегрузкой товаров в другие лодки или повозки для отправки в места, удаленные от реки.

— Ты велел Руфусу не уезжать, но ты думаешь только о наземных дорогах. Им всем будет гораздо легче договориться об отплытии на каком-то судне. Они со своими семьями могут далеко уехать к тому времени, как мы об этом узнаем.

Эсккар нахмурился и понял, что она права. Он был наездником, только раз в жизни путешествовал в лодке, и у него не было желания повторять этот опыт.

— Как я понимаю, это также означает, что у причалов необходимо поставить стражу. И нам также придется поговорить с капитанами всех судов.

Для всего, что оказывалось нужно сделать, требовалось больше людей, больше внимания к деталям, больше времени, которого у него не было. Эсккар вздохнул.

— Договорись на завтра о встрече с начальником пристани и Бантором.

Эсккар посмотрел на нее сверху вниз и почувствовал себя поразительно счастливым.

— А теперь пошли к Никару. Подумай, как обрадуется Крета, увидев тебя, и как будет рада кормить тебя за своим столом. Я уверен, что у вас найдется, о чем поговорить.

 

Глава 8

Ужин у Никара неожиданно превратился в семейный вечер. Два его сына, Лесу и Калдор, вернулись в тот день из поездки по торговым делам.

Старший сын Никара, Лесу, присматривал за небольшим караваном. Он путешествовал с вьючными животными, нагруженными разными товарами, и привел отцу семь новых рабов. Отец, несомненно, перепродаст их с большой прибылью. Трелла знала, что Лесу умен, обходителен и вежлив. Ему было всего девятнадцать лет, но он собирался скоро жениться; Лесу сможет продолжить торговое дело отца. Он прекрасно подходил для этого.

Калдор был на год младше Лесу. За ужином он сидел напротив Треллы и почти все время ерзал. Это напомнило Трелле, что младший сына Никара не обладает ни терпением, ни умением держать себя в руках, что свойственно страшим. Хотя она это и так помнила. Но сегодня, по крайней мере, он не смотрел на ее грудь. Она вспомнила его грубые прикосновения и с трудом сдержалась, чтобы не содрогнуться.

Никар, вероятно, предупредил обоих сыновей, что Эсккара провоцировать не следует, как не следует и неуважительно обращаться к Трелле. Они ужинали в том же зале, где Эсккар убил двух человек. Никар хотел, чтобы больше не происходило никаких несчастных случаев. Никто не должен повторять ошибок и называть Эсккара варваром.

Наконец ужин закончился, Трелла с Эсккаром покинули дом Никара и прошли через двор. Как только они добрались до улицы, Трелла взяла Эсккара за руку и крепко ее сжала. Девушка радовалась, что дела на вечер закончились. Она сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь очиститься от воспоминаний об этом доме. И решила больше туда не возвращаться, если получится.

Они шли быстро, и Трелла легко поспевала за длинными шагами Эсккара. Она почувствовала, как Эсккар сжал ее руку, явно думая о теплой кровати, которая их ждала.

— Ты сегодня вечером вела себя очень тихо. Я думал, тебе есть что сказать Никару.

— Я не в том положении, чтобы давать советы Никару, господин. И женщинам не следует говорить о таких вещах со своими мужчинами в присутствии других людей. За столами в домах высшего сословия женщины молчат, когда мужчины обсуждают дела, — она замолчала на мгновение. — И мне не хочется больше возвращаться в этот дом, даже на трапезу. Со мной там не случилось ничего хорошего. Я предпочла бы больше никогда там не появляться.

Они завернули за угол. При входе в казарму горел факел.

— Там было так плохо, Трелла? Я имею в виду… расскажи мне об этом.

— Пожалуйста, господин, не сегодня. Я просто рада, что покинула то место.

— Значит, мы не будем о нем говорить.

Он обнял ее за плечи, и они миновали шаткий забор, который окружал отведенную солдатам территорию.

— Возможно, мы поговорим в постели о других вещах.

Она ненадолго прижалась к нему, молча давая обещание.

Прохладный ночной воздух развеял запахи, напоминавшие о доме Никара. Трелла почувствовала желание, влагу между ног. Ее тело уже было готово принять любимого.

Оказавшись в комнате, Эсккар повесил меч и обнял девушку. Она обвила его шею руками, крепко прижалась к нему, и они долго стояли так. Трелла начала расслабляться, наслаждаясь ощущениями. Она снова чувствовала себя в безопасности. Между ними нарастало тепло, и она ощутила, как твердеет его плоть.

Эсккар выпустил ее из объятий и снял одежду.

— Ложись под одеяло, Трелла.

Она услышала хрипоту у него в голосе — первое свидетельство страсти.

— Ты не хочешь, чтобы я развела огонь?

— Нет. В тебе достаточно огня для меня. И я не дам тебе замерзнуть. Обещаю.

Он сдержал обещание, и тепло их тел вскоре распространилось под одеялом. Когда все закончилось, Трелла расслабленно лежала у него в объятиях, а он гладил ее по волосам. Возбуждение все еще оставалось новым для нее и долго не уходило. Она наслаждалась ощущением его тела рядом.

— Господин, я видела…

— Эсккар… называй меня так, когда мы вдвоем и особенно в постели.

Она прижалась к нему.

— Эсккар, я видела, что сегодня ты пил мало вина, да и ел немного. Тебе не понравились вино и еда?

— Я никогда не пробовал лучшего вина за все время своих странствий. Но теперь мне нужно тренироваться с солдатами, а от слишком большого количества вина человек слабеет. А если я буду еще каждую ночь любить тебя, девочка, то мне потребуется много сил.

— Никар беспокоился, что ты слишком много пьешь, что на тебя нельзя положиться. Я слышала, как он это говорил в тот день, когда отдал меня тебе.

Эсккар вздохнул.

— Никар был прав. В последние месяцы я проводил слишком много времени в харчевне. Если бы у меня было больше денег, то я бы пил еще больше. — Он рассмеялся, затем снова стал серьезным. — В ту ночь, когда сбежал Ариам, я вырубился в харчевне, и солдаты отнесли меня в постель. Меня могли убить во сне. Это не должно никогда повториться.

— Очень хорошо, что твоя голова остается ясной, господин… Эсккар. Тебе потребуется весь твой ум, особенно, когда будешь работать с Корио.

— Я рад, что высшее сословие примет Корио в свои ряды. Я думаю, что он хороший человек.

Во время ужина Никар согласился повысить Корио до высшего сословия и упомянул, что господа уже думали об этом.

— Молодому Калдору не очень понравилось твое предложение о присоединении Корио к высшему сословию.

— Калдор — мальчишка, Трелла. Он только что вернулся из своего первого путешествия с караваном, если это вообще можно считать настоящим походом. Всего шестьдесят миль на восток и обратно. Два дня пути для наездника на хорошем коне. — Эсккар поцеловал ее в макушку. — Как ты думаешь, сколько золота они взяли из дома Дриго?

Никар отказался сообщить, сколько было найдено, хотя и сказал, что одну четверть отдали жене Дриго. Она с дочерью и самыми доверенными слугами и охранниками села на судно и отправилась вниз по реке, в деревню ее отца.

— В доме Никара я работала с писцами, и они говорили, что у Никара свыше тысячи двухсот золотых монет, — задумчиво произнесла Трелла.

Она вспомнила свой первый день в Ораке. Никар допрашивал ее почти час, проверял ее, желая удостовериться, что она умеет считать и писать, перед тем как отрядить ее на работу к своему старшему писцу. Ей потребовался всего один день, чтобы понять разницу в ведении дел в Ораке и ее родной деревне. Старший писец Никара вскоре решил, что она гораздо полезнее, чем два других раба, которые вели у Никара журналы прихода и расхода. А она быстро узнала размеры владений Никара.

— Писцы много сплетничали. Они говорили, что Дриго почти так же богат, как Никар. Я бы сказала, что нашли около тысячи золотых монет — более чем достаточно для оплаты обороны Орака.

— Неудивительно, что Дриго ходил по улицам так, словно владеет ими. Столько золота! А он хотел еще больше. И он хотел, чтобы его семья была первой Семьей в Ораке.

— Мой отец говорил, что жадность может довести человека до чего угодно. Дриго разрушил бы Орак. Ты сожалеешь о его убийстве?

— Если бы он даже был нищим на улице, то я убил бы его за то, что он оскорбил тебя. Никто никогда больше не посмеет этого сделать. Я обещаю.

Его слова порадовали ее, и она повернулась к нему. Они долго целовались, наслаждаясь вкусом друг друга. Поцелуй привел к другим ласкам, и Трелла удовлетворенно вздохнула, чувствуя, как Эсккар снова возбуждается.

— Трелла, завтра у тебя будет особенный день. После утренней тренировки мы с тобой встречаемся с Никаром и другими Семьями.

Она удивленно приподнялась на локте и посмотрела на него.

— Что? Зачем нам с ними опять встречаться?

— Завтра я дам тебе свободу. Я поговорил с Никаром с глазу на глаз и спросил, как это делается. Никар оформит соответствующий документ, а еще один представитель высшего сословия выступит свидетелем.

Его слова удивили Треллу. Она села в кровати.

— Почему ты это делаешь, Эсккар? Сейчас не время для таких вещей. Может, позднее, после того как варвары уйдут. Сейчас, как твоя рабыня, я могу говорить за тебя. Как свободная женщина, я стану еще одной солдатской женщиной, из тех, которые следуют за воинами и пристраиваются к лагерям.

— Я думал, что ты обрадуешься, — голос Эсккара звучал пораженно. — Кроме того, я не хочу, чтобы ублюдки вроде Калдора смотрели на тебя сверху вниз. Как свободная женщина, ты можешь решить стать моей служанкой и все равно выступать от моего имени.

— Значит, вот почему ты это делаешь? Чтобы не смущаться от того, что рабыня умеет думать и много говорит?

— Боги, нет! Я делаю это потому, что хочу видеть тебя рядом с собой. — Он грубо схватил ее за руки. — И я хочу, чтобы ты выбрала меня свободно. Я никогда в жизни не относился ни к одной женщине так, как к тебе. Если хочешь, мы завтра покинем Орак, и пусть деревня делает все, что хочет. Орак для меня ничего не значит. Значишь только ты.

Трелла долго молчала. Когда она заговорила, голос звучал твердо:

— Нет, мы должны остаться здесь, и ты должен победить варваров. Только тогда у нас будет власть и надежное положение. И… — она колебалась, не зная, как это сказать. — Ты говоришь, что хочешь меня… А не хотел бы ты… взять меня в жены?

Когда он не ответил сразу же, Трелла сильно ткнула его в бок.

— Ну, что ты об этом думаешь? Не можешь решиться?

Он рассмеялся и потер место, в которое она ткнула, затем снова лег.

— Я не думал о том, чтобы взять жену. Я думал о новой рабыне, которую привез Лесу. Она выглядела довольно симпатичной, и формы у нее хорошие. Она может мне подойти…

Трелла оттолкнула его и попыталась вылезти из кровати, но Эсккар поймал ее и притянул назад. Она сопротивлялась и пыталась вырваться, но он прижал ее весом своего тела и держал за запястья, когда оказался на ней.

— Ты очень сильная для девушки, Трелла. Я думаю, что мы можем пожениться в храме Иштар, после того как Никар подготовит документ о твоем освобождении. Хотя я уверен, что из тебя получится ужасная жена и мне придется регулярно тебя бить.

Он склонился, чтобы поцеловать ее, но она отвернулась, продолжая сопротивляться. Когда она отказалась подставить ему губы, он поцеловал ее в шею и волосы, затем насильно раздвинул ей ноги и дал почувствовать, как сильно ее хочет. Наконец она встретилась с ним губами.

— Трелла, я не знаю, что люди называют любовью, но уверен, что люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей женой. Я клянусь в этом перед всеми богами на небе и под землей.

Его тело вызвало у нее возбуждение. Она прекратила сопротивляться и еще больше раздвинула ноги. Он с легкостью вошел в нее. Ее тело все еще оставалось влажным после предыдущего раза. Трелла издала долгий стон удовольствия и медленно обвила тело мужчины ногами.

— Наверное, я могу выйти за тебя замуж. Тебе нужен кто-то, кто бы о тебе заботился.

Она обвила его руками и внезапно напрягла все мышцы тела, сжимая его со всей силы. Мгновение спустя она медленно расслабилась. Эсккар снова оказался рядом с ней.

— И нашим детям потребуется имя отца.

— Детям? Я не думал о детях.

Его рука проскользнула вниз ей на бедро.

— Да, господин, — ответила она, возвращаясь к роли рабыни. — Если мы так будем проводить каждую ночь, то боги обязательно вскоре пошлют ребенка. Или тебе это не приходило в голову?

Мысль о том, что он может сделать ей ребенка, возбудила его. Эсккар начал толчки, двигаясь все быстрее и быстрее, пока Трелла не закричала от наслаждения.

Эсккар ничего не говорил, просто прилагал все усилия, чтобы доставить ей максимальное удовольствие. Трелла почувствовала, что теряет контроль над своим телом, и слышала собственный стон как бы со стороны. Эсккар сдерживался, дожидаясь ее, пока ее стоны не усилились, пока он не почувствовал, как стенки влагалища плотно сжали его плоть. Она выкрикнула его имя. Он почувствовал, как вытекает его семя, и вскрикнул, сквозь ее тело прокатилась волна удовольствия, потом сквозь них обоих, и это повторялось снова и снова, пока оба не лишились сил.

Эсккар оставался внутри нее, не двигаясь долгое время, пока Трелла не стала задыхаться, и ей пришлось попросить его слезть с нее. Они долго держали друг друга в объятиях, пока она не пришла в себя и снова смогла думать.

Трелла чувствовала, как мужчина погружается в сон, и ей пришлось заговорить громко, чтобы он не заснул.

— Я нужна тебе для управления домом, чтобы проверять, все ли делается так, как должно. И еще придется разбираться со многими проблемами, чтобы деревня была в безопасности. Дом Дриго готов для нас. Мы можем перебраться туда завтра.

Потом она немного помолчала.

— Но пока не надо освобождать меня или жениться на мне, хотя твое предложение мне очень приятно. В ближайшие месяцы я больше помогу тебе как рабыня, а не как жена. Я подожду. Когда варвары отступят, ты освободишь меня, если все еще будешь этого хотеть.

— Я никогда не слышал, чтобы какой-то раб отказывался от свободы. Предположим, я изменю решение?

Она коснулась его губ пальцем.

— Ну, тогда я воспользуюсь своей монетой, господин. Или ты уже забыл, что говорил?

— Храни свою золотую монету, Трелла, или верни мне ее в нашу брачную ночь. Я никогда не возьму своих слов назад. Ни один воин никогда этого не сделает. — Он устало поцеловал ее. — А теперь я могу поспать?

— Это не я не даю тебе спать. Вместо того чтобы думать об обороне деревни, ты слишком много времени тратишь на удовольствия и днем, и ночью. Кому еще ты сказал о моем освобождении?

— Только Никару, а он не скажет никому. Я специально обговорил это с ним.

— Хорошо. Тогда скажи Никару завтра, что ты решил немного подождать. А теперь спи.

Он повернулся на бок и заснул через несколько секунд. Трелла смотрела в темноту. Она была расслабленна, но спать не хотела, тело приятно напоминало ей про их страсть, и она думала о поразительном предложении Эсккара.

Этот солдат, который совсем недавно был так беден, что не мог себе позволить приличной одежды, готов сделать ей такой ценный подарок. Ей не требовалось предложение свободы, чтобы понять, как она ему дорога. Она видела это в его глазах и знала с их первого совместного утра, когда он вручил ей золотую монету.

Каким-то образом этот подарок изменил ее, заставил по-другому посмотреть на него, и теперь она видела в нем много вызывающих восхищение качеств, которые перевешивали грубоватость и солдатские замашки. Его неожиданное предложение удивило ее. Трелла уже решила, что в какой-то момент попросит себе свободу, и не сомневалась, что Эсккар ей ее даст.

На мгновение она вернулась мыслями к Дриго и его сыну. Эсккар убил сына не только для того, чтобы спровоцировать отца, но и потому, что парень оскорбил ее. Когда он потребовал вина, у Эсккара изменился взгляд, глаза стали ледяными, и Трелла на мгновение увидела безжалостного воина, который все еще жил внутри него. Варвары быстро выходили из себя и обладали крутым нравом. Оскорбление мгновенно вело к выхватыванию мечей и смерти.

Молодому Дриго и его отцу следовало тихо уйти. Если бы они так поступили, то остались бы живы, и высшее сословие Орака раскололось бы надвое. Они сражались бы друг с другом, и в деревне царил бы хаос. Теперь золото Дриго оплатит оборону Орака, а высшее сословие все еще объединялось вокруг Никара.

Трелла подумала, что теперь ни один человек не оскорбит ее. Сегодня вечером даже Калдор вел себя вежливо, не глазел на нее. Несомненно, отец предупредил его. Никар также проявлял осторожность и смотрел на Эсккара по-новому, как на человека, который с легкостью вел дела с людьми вроде Корио и Руфуса. Никару есть о чем беспокоиться в будущем, если варваров удастся отбить. Но вначале деревне нужно выжить. Как и Никар, Трелла приложит все усилия, чтобы это случилось.

Стать свободной сейчас было бы ошибкой. Лучше оставаться на заднем плане — лучше и для Эсккара, и для нее самой. Ошибки рабыни легко не принять всерьез или просто отмахнуться от них, а им обоим это нужно. Такая необходимость может возникнуть в любое время. Трелла была рабыней больше трех месяцев. Этого времени более чем достаточно, чтобы узнать горькую реальность.

В отличие от людей, которые продавались на год или два и к которым относились скорее как к слугам, раб становился собственностью хозяина до конца жизни. У него не было прав, и ждать было нечего. За первую неделю работорговцы два раза избили ее, пока она не научилась подчиняться. Трелла содрогнулась при мысли о том, что они могли бы с ней сделать, если бы не хотели получить дополнительную плату за ее девственность. Но, даже несмотря на это, они раздевали ее догола для собственного развлечения и для показа потенциальным покупателям, которые рассматривали и ощупывали ее так, словно покупали животное на развод.

Даже Никар смотрел на нее похотливо и водил рукой по ее телу. Он видел только девушку, которую можно использовать для собственного удовольствия. Нет, у рабыни очень горькая жизнь, и ей ее не вынести. Трелла слишком хорошо жила в доме отца и слишком многому научилась, чтобы принять такую судьбу. Из-за приближения варваров ее положение, как и положение Никара, имело мало значения. Эсккар говорил ей, что у самого последнего раба в деревне жизнь лучше, чем у пленного в шатрах варваров.

Трелла потрясла головой, чтобы отогнать мрачные мысли. Впереди ждало много работы, будущее оставалось неопределенным, перед ней не открывалось никакого четкого пути. Она подождет свою свободу.

Трелла вспомнила слова отца: “Хороший предводитель думает на полгода вперед, великий предводитель думает на шесть лет вперед”. Она долго размышляла над этой фразой. Ее хозяин, похоже, не привык думать больше, чем на несколько дней вперед. Она нужна ему, чтобы направлять его. Тем не менее он продолжал удивлять ее, выдвигая идеи в ответ на ее вопросы. Но только в ответ на ее вопросы или подначивание. Она видела, что у него есть ум, но он никогда не учился его использовать.

Все это должно измениться. Да, она должна начать теперь, если они с Эсккаром хотят выжить. Орак выстоит или падет в зависимости от того, что они с Эсккаром сделают в следующие несколько месяцев, а не в зависимости от того, что случится, когда варвары окажутся на равнине перед деревней. Ее судьба и судьба Эсккара зависела от выживания Орака. Такие мысли удивляли ее. Они так отличались от того, что она думала всего несколько дней назад! Теперь она хотела, чтобы Эсккар не только выжил, но и стал одним из обладающих властью представителей высшего сословия.

Ее отец рассчитывал, что она войдет в какую-то семью из высшего сословия через брак. И он очень напряженно готовил ее для этой роли. Трелла узнала тайны торговли и обмена, золота и серебра, ведения сельского хозяйства и даже изготовления бронзы. Каждый вечер отец рассказывал ей про события дня, объяснял, перед каким выбором стоят правители и какие решения они приняли. Живя у Никара, Трелла не видела ничего, чего не поняла бы.

Мечта отца закончилась с его смертью. Теперь над дочерью маячила угроза нападения варваров, представляя одновременно и огромную опасность, и редкую возможность. Если деревня выживет, Трелла будет женой солдата, который спас Орак. Семья Эсккара, ее будущие дети должны выжить и стать могущественными. Эсккар — сильный человек. Он даст ей много детей.

Она почувствовала, что засыпает, мысли потекли медленнее. Их Дом должен стать богатым и сильным, чтобы защищать ее и их детей. Мысль о детях заставила ее замереть, и она шепотом произнесла молитву Иштар:

— Богиня, дай мне сына, но не сейчас. Пожалуйста, богиня, не сейчас. Позже.

Повторяя молитву, она заснула, уютно прижавшись к Эсккару.

* * *

На следующее утро Корио прислал человека с просьбой перенести назначенную встречу на вторую половину дня и попросил Эсккара прийти к нему домой. Эсккар не возражал. Он чувствовал себя хорошо после утренних учений. Затем он смотрел, как Гат занимается с солдатами. Его помощник ничего не любил так, как заставить подчиненных попотеть, чтобы сделать из них настоящих воинов.

Никто из солдат не сбежал этой ночью, хотя для этого у них будет еще много месяцев и возможностей. Они пребывали в приподнятом настроении и, похоже, гордились тем, что Эсккар собирается сражаться рядом с ними. Хорошее настроение солдат еще улучшилось от сообщения о том, что с этого дня Эсккар и Никар начинают принимать новобранцев для увеличения отряда. Большинство новобранцев окажутся фермерами или жителями деревень, которые покинули свои дома. Или это просто будут люди, желающие начать новую жизнь. Тем не менее среди них найдется несколько человек, умеющих сражаться.

Два стражника сопровождали Эсккара, Треллу и Сисутроса в дом Корио. В демонстрации силы, возможно, и не было необходимости, но на территории, окруженной частоколом, все еще оставалось несколько сторонников Дриго. Кроме того, многим жителям Орака не нравился запрет Эсккара на свободный выход из деревни.

Двухэтажный дом строителя стоял в самой северной части Орака, на максимальном удалении от казарм и берега реки, но, тем не менее, внутри частокола. Дом окружала высокая стена, защищающая его от оживленной улицы. Толстая деревянная дверь открывалась в небольшой двор, украшенный ухоженными клумбами. На них росли тюльпаны, розы, герань и другая зелень, от которой в воздухе приятно пахло. Часть сада была вымощена плоскими камнями с реки. Их ставили на раствор из глины с соломой. Поэтому дорожки не размывались даже в самый сильный дождь.

Трелла предложила взять с собой Сисутроса. Когда она спросила у Эсккара, у кого из младших командиров самый острый ум, он назвал именно его.

— Выбери умного парня для работы с Корио, пока он строит стену. У тебя и без этого будет много дел.

Молодой младший командир, судя по виду, не очень радовался поручению. Сисутрос хотел сражаться, а не помогать строить стену.

Эсккар приказал стражникам ждать в саду, а сам с Треллой и Сисутросом вошел в мастерскую Корио. Внутри их ждал большой деревянный стол, застеленный тонкой льняной скатертью. Стол окружали Корио с двумя сыновьями и помощниками. На этот раз Трелла стояла слева от Эсккара и участвовала в происходящем наравне с остальными.

Похоже, Корио пребывал в отличном настроении, несомненно, после встречи с Никаром и включения его семьи в высшее сословие. Корио поприветствовал всех, затем представил сыновей и учеников. Эсккар обратил внимание на то, что Корио называл всех, даже самых младших, обращаясь к каждому. Когда он произносил их имена, они гордо выпячивали грудь.

Вот так завоевывают людей, понял Эсккар. Вот так приобретают верных людей. Нужно демонстрировать уважение к своим в присутствии чужих. Возможно, ему удастся кое-чему научиться от таких, как Корио и Никар. Эсккар сказал себе, что должен запомнить, как Корио относится к своим ученикам, и таким же образом относиться к своим солдатам.

— Начальник стражи, — официально обратился Корио. — Я обещал тебе ответить на вопрос относительно строительства стены для защиты Орка. Мы с сыновьями много поработали вчера вечером и сегодня утром, чтобы ответить на этот вопрос.

Он кивнул помощникам, и те сняли ткань со стола.

Трелла резко вдохнула воздух, Сисутрос поражение схватился за рукоятку меча. Эсккар просто неотрывно уставился на стол. Вчерашняя карта превратилась в макет Орака, только большего размера. Теперь была видна вся деревня и окружающая местность. Маленькие кусочки дерева представляли ряды зданий, частокол был сделан из веточек, река из бледно-зеленых камушков. Макет составлял примерно четыре фута в длину и три фута в ширину. Плоские деревянные полоски, окрашенные в зеленый цвет, обозначали поля. Корио держал в руке указку и объяснял, что означает каждый предмет.

— Это Орак сегодня, — продолжал он. — Теперь мы его изменим.

Словно два мага, его сыновья принялись перемещать условные обозначения, кое-что убрали, кое-что добавили. За несколько минут они сильно изменили макет. Маленькие кусочки дерева, которые представляли дома и фермы за линией частокола, исчезли. Их покрыла зеленая материя. Вместо частокола появилась более высокая стена, представленная тонкими деревянными полосками. Со всех сторон ее окружала узкая тряпичная лента коричневого цвета. Она представляла ров, предложенный Корио. Причалы исчезли, условные обозначения для ворот сменились более крупными и толстыми палочками.

— Стену можно построить, Эсккар, — подчеркивая слова, Корио коснулся стены на макете указкой. — Ее высота составит четырнадцать футов с трех сторон деревни и шестнадцать футов по обеим сторонам от главных ворот. Мы затопим территории, которые раньше были болотом, а потом, при помощи воды из колодцев Треллы, постоянно будем пополнять ров. Там все время будет стоять вода и меситься грязь. Расстояние от дна рва до верха стены составит двадцать пять футов.

Любой хозяин редко хвалил рабов, в особенности рабов другого хозяина.

— Все это можно построить за пять месяцев?

— Трудно, но да, я считаю, что можно, при условии, что каждый будет работать так, как ты обещал. Мы должны начинать немедленно, прямо завтра, собрать все, что нам требуется, как, например, бревна с другой стороны реки и из лесов на севере. Вокруг Орака растут только ивы и тополя, а они слишком мягкие и слишком маленькие для наших нужд. Нам потребуются сотни бревен всех размеров, включая крупные для главных ворот, которые построит мой сын. Большинство из них придется доставлять по реке. Мы немедленно отправим посыльных и торговцев для их закупки. Большинство камней нужно брать с реки. К счастью, их много, и они лежат недалеко. Следующий этап — это выбор участка для сушки на солнце кирпичей. Они потребуются в большом количестве. Для того чтобы они должным образом затвердели, нужно несколько недель, так что это дело нельзя откладывать. Нам потребуются все лопаты, которые только можно найти, а также песок с возвышенностей на юге, много песка. И, конечно, рабы, для тяжелой работы.

— Значит, начинаем завтра, — объявил Эсккар, глядя на маленький Орак и изучая место, где заканчивалась стена и начинались болота. Все выглядело поразительно похоже на то, что он представлял, стоя на горе всего несколько дней назад. — Ты должен показать это Никару и Семьям. Я уверен: он будет доволен.

Эсккар повернулся к Сисутросу и сжал плечо подчиненного.

— Сисутрос, ты видишь, что нужно сделать. Требуется кто-то надежный, чтобы все проверять: доставили ли бревна, прикатили ли камни, сделали ли кирпичи. И рабов, и жителей деревни следует подгонять и заставлять работать, как только будет готов Корио. И они должны трудиться до изнеможения. Все должны работать, даже женщины и дети. Никто из жителей деревни не должен прятаться в своих домах, пока остальные трудятся. Для начала я выделю тебе десять солдат. Это будет трудная задача. Но я уверен, что ты справишься.

Сисутрос кивнул, очарованный макетом и теперь готовый выполнять задание, от которого утром пытался отделаться.

— Я все сделаю, командир. Это стоит того, чтобы взглянуть в лица варваров, когда они увидят стену Корио, закрывающую им путь.

— Это еще не все. Следуйте за мной.

Корио вышел из дома. У одной из стен, окружающих двор, стояли два ученика.

— Эти мальчики построили образец стены, чтобы у вас сложилось какое-то представление.

Мальчики на самом деле построили стену примерно в три фута высотой и четыре длиной, используя обычную речную глину, Перед ней была выкопана канавка, представляя ров. Сзади на стене, у самого верха, приделали деревянную платформу.

Корио сел на корточки и показал на куклу. У игрушки в руке был крошечный деревянный меч, поднятый вверх. Ее поместили в канаву перед стеной.

— Вот так будет выглядеть человек рядом со стеной. Варварам потребуются длинные лестницы, чтобы добраться до верха.

Он перебрался на другую сторону.

— С обратной стороны стена будет укрепляться каждые двадцать футов другой стеной, которая также поможет удержать вес боевой платформы. Эту платформу мы построим из грубых досок. Она окажется на четыре фута ниже верха стены, ее ширина составит десять футов. Этого должно быть достаточно, чтобы люди натягивали луки, размахивали мечом или даже передвигались, пока другие сражаются.

Эсккар присоединился к Корио, присев рядом на корточки.

— А какая будет высота площадки со стороны деревни? — спросил Эсккар. Он задумался, каким образом он будет поднимать туда людей и как они станут оттуда спускаться. Эту деталь он упустил из виду.

Один из учеников захихикал, очевидно, из-за несообразительности Эсккара и тут же получил линейкой по руке. Корио все это время не расставался с ней.

— Закрой рот, парень.

Корио выглядел раздраженным. Его явно смутил этот недостаток в представляемом им проекте. Корио, вероятно, предупреждал всех учеников и помощников, что они не должны смеяться и высказываться, если кто-то из необразованных солдат, в особенности их начальник-варвар, не поймут что-то из увиденного или не смогут произвести простые подсчеты в уме.

Но тот же вопрос возник и у Сисутроса.

— Да, господин Корио, а какой высоты будет площадка? Нам ведь потребуется очень быстро поднимать и опускать людей, а они будут тащить на себе немалый груз. И нам нужно свободное пространство у основания, чтобы люди быстро перемещались из одной точки в другую.

— Высота площадки — десять футов. С внутренней стороны стены мы построим пандусы или ступени, чтобы ваши люди могли туда подниматься. А для подъема наверх тяжелых камней для сбрасывания на атакующих можно использовать специальные подъемные багры.

— Никаких деревянных пандусов, Корио, — предупредил Эсккар. — Ничего, что может легко сгореть. Через стену полетят горящие стрелы. Я не хочу, чтобы рядом находилось что-то, что может загореться или хотя бы дымить.

Пожар всегда считался самым большим несчастьем в деревне, даже в лучшие времена. Стены зданий строились из речной глины, но крыши делались из смеси тряпок, дерева или соломы и обычно легко загорались. Часто пожары происходили из-за очагов, на которых готовили еду. Если во время осады жители деревни увидят дым, многие запаникуют. Эсккар решил, что обороняющиеся должны быть готовы к пожару и дыму. Еще одна деталь, которую следует обдумать.

— Серьезное замечание, — согласился Корио. — Мы будем строить, используя как можно меньше дерева.

— Господин Корио, могу ли я высказаться? — заговорила Трелла. — Возможно, нам следует покрыть все, что может гореть внутри стен, слоем глины. А рядом со сражающимися можно поставить женщин и стариков с ведрами воды, чтобы сразу же тушить огонь, если начнется какой-то пожар. И еще, разве другие стрелы, кроме горящих, не будут попадать в деревню через стену?

— Трелла права, — согласился Сисутрос. — Стрелы будут падать везде. Нам, возможно, стоит каким-то образом прикрыть землю за стеной. Под самой стеной может оказаться безопасное место, но дальше следует что-то придумать.

Корио кивнул в задумчивости.

— В следующие несколько недель придется обдумывать много подобных вещей, — заявил он.

Главный строитель встал и повернулся к Эсккару. Тот тоже поднялся.

— Я начну работу с Сисутросом с завтрашнего дня, — Корио смотрел прямо в глаза Эсккару. — Ты получишь стену, командир. Теперь ты должен обеспечить людей, которые будут ее оборонять.

 

Глава 9

Через пять дней многое изменилось. Эсккар и Трелла перебрались в дом Дриго. На нижнем этаже просторного здания располагалось пять комнат приличного размера и большой зал, который можно было использовать для встреч или трапез. Было и отдельное помещение для приготовления пищи. На верхнем этаже, который Эсккар занял вместе с Треллой, располагались только две большие комнаты: одна для сна, а вторая для работы.

Имея столько лишнего места, Эсккар обеспечил жильем Бантора и Джалена. У Бантора были жена и дочь восьми лет. Познакомившись с ними, Трелла наняла мать и дочь для помощи по хозяйству. Семья Бантора была рада выбраться из жалкой лачуги, которую мог позволить себе солдат, и благодарна Эсккару.

Достопочтенный Нестор предоставил человека, знающего грамоту, и он появился на следующее утро после переезда Эсккара и Треллы. Писец вел учет всех расходов, но каждый вечер возвращался в дом Нестора, где, несомненно, сообщал обо всем интересном.

Два сына Гата и их друзья сразу же стали проводить целые дни в новом доме и работали посыльными. Они передавали сообщения, которые Эсккару или младшим командирам требовалось до кого-то донести. Никар предоставил пожилую рабыню-повариху. Он собирался продать ее, но много за нее бы не дали, и он подарил ее Эсккару. Благодарная рабыня взяла на себя приготовление пищи, и вскоре Эсккар и Трелла уже наслаждались хлебом и овощами прямо с рынка, а время от времени еще и курицей.

Мужчинам, привычным к совместному проживанию в грязной и переполненной казарме, дом казался просторным и роскошным, но Эсккар знал, что скоро есть и спать здесь будет гораздо больше командиров. А пока он велел каждому командиру по три ночи подряд спать в бывшей комнате Ариама. Таким образом они будут рядом с солдатами — не только для того, чтобы за ними следить, но и для того, чтобы знать, что они думают и чувствуют.

К основному дому примыкал маленький, одноэтажный, в котором жили охранники и рабы Дриго. Там насчитывалось пять отдельных комнат, в каждой можно было разместить по четыре-пять человек. Эсккар решил постоянно держать рядом десять солдат на случай, если возникнут проблемы с жителями деревни или даже Семьями. Все равно туда нужно было кого-то поселить, потому что в старой казарме помещалось не более пятидесяти человек. Гат помог отобрать десять солдат, проверив, чтобы в дом Эсккара перебрались только самые надежные и крепкие парни.

У Эсккара и Треллы установился определенный распорядок дня. С утра Эсккар тренировался вместе с солдатами. После небольшого перерыва и умывания он встречался с четырьмя младшими командирами и Треллой, чтобы распределить дела на остальную часть дня. Они собирались в комнате Дриго, большом помещении перед спальней Эсккара. Никар забрал из дома большую часть мебели, но никто не захотел взять два стола из этой комнаты. Эсккар купил их за небольшую цену. Он использовал меньший как свой рабочий стол, а за вторым помещались все младшие командиры.

Когда собрали командиров в первый раз, Эсккар говорил первым, как требовала традиция. Потом Трелла предложила вначале давать выступить другим. Тогда ничто не будет упущено, и сведения вовремя поступят к Эсккару. Она добавила, что не нужно давить на солдат своим авторитетом. Эсккар понял, что это мудрое предложение, и на следующее утро первым выступал Гат.

— Стрельбище готово, — объявил Гат. — Поскольку Сисутросу требовались строительные материалы, а нам участок, мы снесли почти все хижины с северной стороны частокола. Мы поставили мишени в трехстах шагах, у самого берега реки.

— А как идут тренировки?

Большинство солдат умели прилично натянуть лук, но они еще должны были обучать остальных. Это требовало настоящего мастерства, а также умения учить других.

— У них все неплохо получается, но медленнее, чем мне хотелось бы. Им нужно поработать еще хотя бы неделю.

После этого Гат перешел к следующей теме:

— За последние несколько дней мы приняли пятьдесят новобранцев. После этого я прекратил принимать кого-либо, по крайней мере пока эти не пройдут подготовку.

— Гат, нам нужны люди как можно скорее, поэтому тренируй их побыстрее, — сказал Эсккар. — Но я не хочу, чтобы плохо подготовленные люди шатались по Ораку с оружием или дураки убивали себя и жителей деревни. Как скоро ты можешь взять следующую группу?

— Недели через две, а то и побольше придется подождать. — Никто с Гатом не спорил. — Тогда сможем принять еще сорок или пятьдесят человек. Тевана уже присылает нам учебные стрелы, хотя и потребовал четыре тонны бронзы, новую кузницу и кучу инструментов для работы по дереву и металлу. Я думаю, господин Тевана хочет обеспечить себя на будущее, чтобы ему больше никогда не нужно было ничего покупать.

Услышав это, Эсккар скорчил гримасу: ничто не могло остановить Тевану или других ремесленников. Они старались воспользоваться ситуацией. Если Орак выстоит, окажется, что многие ремесленники получили большую прибыль от сделок с Эсккаром и Никаром.

— И благодаря Трелле у нас теперь много луков, причем хороших, — с улыбкой продолжал Гат. — Расскажи им, Трелла.

Все повернулись к Трелле. Она сидела слева от Эсккара, как и всегда, немного отодвинувшись от стола.

— Когда я отправилась в дом Руфуса, то не знала, как делают луки, поэтому попросила его показать мне все. Вначале он сопротивлялся, но в конце концов отвел меня в мастерскую, где лукам придается нужная форма, а также варится клей. Я увидела чаны, где вымачивается дерево, и прессы, где загибается деревянная часть. Но я не видела готовых луков. Посмотрев все, я отправилась к Гату. Он привел несколько человек, и мы обыскали дом. На небольшом чердаке, над спальней мастера по изготовлению луков, мы нашли помещение для просушки, которое использовалось и как склад. Там хранилось двадцать два законченных лука, готовых к использованию. Я велела Гату их забрать. Поскольку Руфус говорил, что запаса товара у него нет, я сказала ему, что платы за эти луки не будет. Он не обрадовался.

Гат рассмеялся.

— Нет, он совсем не был рад. Он начать кричать на Треллу. Но его сыновья быстро остановили его. И хорошо сделали, или я бы врезал старому дураку.

— Проверьте, чтобы история стала известна всей деревне, — сказал Эсккар, посмеиваясь, хотя уже слышал ее. — Тогда другие, возможно, будут более честными. И продолжай тренировать людей, Гат. Вначале стрельба из лука, потом работа с мечом и копьем. Тренируйтесь из-за стены, если можете. Сисутрос, что там у нас со стеной?

— Командир, я беспокоюсь, — с мрачным видом ответил Сисутрос. — Последние пять дней Корио и его помощники выкапывают в земле небольшие ямки, вбивают туда палки и замешивают раствор из глины с соломой. Он часто встречается с учениками, и они все говорят и говорят. Каменщики работают от рассвета до заката, делают кирпичи, но Корио еще не положил ни одного, хотя и кажется, что он занят. Я спрашивал, когда он собирается начать, но он ответил только “скоро”.

Эсккар нахмурился.

— А что ты для него сделал?

— Мы дали ему бревна и орудия труда, собрали три рабочих группы. Я расчистил участок там, где будут стоять новые ворота, но это все, что пока сделано.

— Господин, еще рано беспокоиться, — вставила Трелла. — Я видела, как строятся дома. Вначале много говорят и долго готовятся, и только потом начинается строительство. Вначале всегда так — много суматохи, путаницы и, как кажется, почти никакого продвижения вперед. Лучше пусть они точно решат, что нужно делать, чем сделают неправильно, а потом придется начинать все сначала.

— Давайте надеяться, ради нас самих, — Эсккар покачал головой. — Хотя я хотел бы, чтобы стену закончили по крайней мере за день или два до появления варваров, — он повернулся к Бантору: — А стражники у ворот?

Бантор оказался занят больше всех. В деревню приезжало и приходило большое количество людей, не меньше и выезжало из нее. Соответственно увеличилось движение на дорогах. Он уже остановил две драки у ворот. В них участвовали люди, которые хотели уехать. Во время второй стычки стражники чуть не оказались повержены. Эсккару пришлось выделить дополнительные силы, и теперь у обоих ворот постоянно дежурили по четыре человека.

— Мы обыскиваем все повозки, которые выезжают из Орака, — ответил Бантор. — Деревню не покинул никто из рабов, не вывезли никаких ценных орудий труда. Мы проверяем, чтобы никто из жителей деревни, включенных в список Никара, не уехал без его разрешения. — Он обвел взглядом стол. — Командир, люди устали охранять ворота. Они жалуются, что учения идут по десять-двенадцать часов в день, а потом им еще приходится стоять по четыре часа у ворот или обходить улицы.

— Бантор, я знаю, что сейчас им трудно. Скажи солдатам, что так будет еще несколько недель, пока мы не подготовим новобранцев. — Эсккар в это не верил. Вероятнее всего, для новобранцев найдется применение в другом месте. — Ты можешь подавать пример, Бантор. Отдыхай не больше их, делай все вместе с ними, и твои стражники все выдержат, потому что выдерживаешь ты.

Бантор кивнул, затем откинулся на спинку стула. Он испытывал облегчение от того, что командир понимает его проблемы.

Трелла снова склонилась вперед:

— Бантор, а кто-нибудь пытался заплатить твоим людям, чтобы выехать из Орака? Если нет, то это скоро случится. Какой-нибудь богатый мастеровой или купец предложит твоим подчиненным золото, и искушение будет большим.

— Вроде Руфуса, ты имеешь в виду, — усмехнулся Гат. — Я уверен, что он к этому готовится прямо сейчас, пока мы разговариваем.

Эсккару эта возможность не приходила в голову, хотя, конечно, ему следовало подумать о такой очевидной вещи. Теперь он задумался, что бы сделал сам, если бы был богатым купцом, желающим, чтобы несколько стражников, которым мало платят, какое-то время смотрели в другую сторону.

— Бантор, скажи своим людям, что если кому-то из них предложат взятку, то он должен ее принять. После того как она окажется у него в руке, он должен о ней сообщить, и ты ее удвоишь. Независимо от величины взятки, мы ее удвоим.

— А откуда мы возьмем дополнительное золото? — поинтересовался Сисутрос.

— Конечно, у того, кто предлагал взятку, — ответил Эсккар. — Если человек имеет возможность предложить пять серебряных монет, то у него где-то имеется еще по крайней мере пять. То есть человек, предложивший взятку, заплатит вдвойне и все равно останется в Ораке. Бантор, скажи об этом своим солдатам. Если они об этом не разболтают, то у них появится дополнительный интерес. Несколько человек успеют получить лишние деньги до того, как новость распространится.

При этом все собравшиеся улыбнулись. Они могли представить себе выражение лица какого-нибудь купца, когда он поймет, что его обманули. Эсккар повернулся к Джалену и несколько минут слушал отчет о состоянии причалов, затем поднял руку, чтобы подчиненный замолчал.

— Джален, на этой неделе ты не получал никаких важных заданий, потому что я приготовил для тебя кое-что особенное. Я хочу, чтобы ты выбрал четырех человек, хороших наездников, и пять самых лучших лошадей, которые только есть в деревне. Затем ты должен отправиться на север и найти варваров. Я хочу точно знать, где они и когда мы можем ожидать их появления у Орака. Ты — самый лучший наездник в Ораке, — продолжал Эсккар. — И ты видел варваров в действии. Нам нужно знать как можно больше об их перемещениях, о том, сколько человек в алур мерики. Все, что ты узнаешь, будет полезно, но самое главное — нам необходимо знать, сколько у нас остается времени.

Все повернулись к Джалену. Молодой человек выглядел спокойным.

— Я знаю, что это опасно. Если ты подойдешь к ним слишком близко, тебя убьют или возьмут в плен.

— Я все сделаю, командир, — ответил Джален. — Хотя было бы лучше взять побольше людей.

— Нет, больше я тебе не дам. Я не хочу, чтобы ты вступал в борьбу. Я хочу, чтобы ты провел разведку и сообщил все, что выяснил.

Джален выдохнул, но не стал спорить.

— А как скоро я должен уехать?

— Поезжай утром, — ответил Эсккар. — Сегодня выбери людей и приготовь все необходимое. Все они получат по десять золотых монет после возвращения в дополнение к обычному жалованью. И двойная награда для тебя, Джален.

За такое количество золота большинство людей с радостью рискнут жизнью.

— Не бери с собой много багажа. Ты должен ехать быстро. И ты можешь взять с собой только двух опытных солдат. Двух других выбери из новобранцев. Выбирай только хороших наездников и тех, кто умеет подчиняться приказам. Нам не нужны горячие головы, у которых взыграет кровь, как только они увидят варваров.

Эсккар имел в виду не только сопровождающих Джалена, но его самого.

— Выбирай любых лошадей в деревне, можешь даже брать их у Семей. Ведь вроде бы у Дриго были хорошие кони?

Эсккар раздраженно шлепнул ладонью по столу: про лошадей Дриго он забыл. Конечно, их уже присвоили Семьи. Разведение лошадей и уход за ними требовали много серебряных монет, и только самые богатые люди могли позволить себе такую роскошь. Лошади солдат, которых с неохотой выделяли представители высшего сословия, по большей части были далеко не лучшими. Они использовались для объезда местности или как вьючные животные.

— Эти лошади должны быть где-то здесь. Мы их найдем. Но помни, Джален, твоя задача — раздобыть сведения, а не сражаться. Я хочу, чтобы ты вернулся сюда живым, и не хочу видеть твою голову на копье какого-нибудь воина. Если посчитаешь нужным, отправь двух человек назад с сообщениями. Возьми мальчика в качестве слуги, пусть он едет на запасной лошади.

Мальчика всегда можно бросить, если потребуется лошадь.

Трелла встала, отправилась к другому столу и вернулась с небольшим кожаным свертком. Из него она достала кусок светло-коричневой материи и расстелила на столе.

Все склонились вперед, чтобы посмотреть, потом резко вздохнули. Это оказалась детальная карта, причем детали вышили зелеными, голубыми и красными нитками. Были четко отмечены река и Орак, и большинство деревень на севере.

Трелла положила на стол тонкую деревянную иглу и два маленьких мотка ниток, красных и белых.

— Ты сможешь этими нитями показать, что и где нашел. Мой господин вчера приобрел это специально для тебя.

Эсккар решил объяснить поподробнее.

— Когда я увидел карту Корио, то не мог о ней не думать. Поэтому я отправился к нему и спросил, не может ли он сделать карту и для меня. Корио сказал, что свою получил от достопочтенного Реббы, у которого есть раб, умеющий делать подобные вещи. Я отправился в дом Реббы и убедил его, что мне нужен раб, который это сделает.

Потребовалось гораздо больше, чем вежливый разговор. Эсккар угрожал забрать раба силой, если карта не будет готова к утру.

— Я провел час с рабом. Он сказал, что тряпичную карту легче носить с собой и использовать, чем карту на папирусе. Он объяснит тебе кое-какие вещи и покажет, как определять расстояния между различными предметами. Поработай с ним, Джален, пока не разберешься во всех деталях.

Эсккар обвел взглядом людей за столом.

— А теперь давайте возвращаться к работе. Джален, приходи к нам ужинать после заката, и мы кое-что обсудим. Я собираюсь к Корио. Нужно посмотреть, как идут дела.

Он встал, и начался новый день в преобразовании Орака.

* * *

Передвижения Эсккара с сопровождающими по Ораку стали таким привычным делом, что жители деревни едва ли обращали на него внимание. Он всюду ходил вместе с Треллой и двумя стражниками, один был опытным ветераном, а второй новобранцем. От последнего ожидалось, что он станет наблюдать за старшим и следовать его примеру. На этот раз первым шел Сисутрос. Они нашли Корио перед главными воротами. Он склонялся над маленьким столиком и беседовал с одним из своих сыновей. Их окружали рабы и мастеровые.

Похоже, никто ничего не строил. Большинство людей просто стояли вокруг. На земле валялись орудия труда. Выкопали несколько неглубоких ям, вокруг лежали кучи материалов. Ни один кирпич не был положен.

— Доброе утро, — широко улыбаясь, Корио поздоровался со всеми по имени. — Я ожидал, что ты придешь, командир. Боюсь, Сисутрос недоволен тем, как продвигается дело.

— Мы знаем, что такая работа отнимает время, Корио, — ответил Эсккар, желая показать главному строителю, что он немного разбирается в его ремесле. — Но я хотел посмотреть, что сделано, и узнать, когда работы будут закончены.

— На самом деле, Эсккар, мы почти готовы приступить к работе. Пойдем, я тебе покажу.

Корио пошел на север и остановился перед неглубокой ямой.

На взгляд Эсккара, ширина ямы составляла четыре фута, длина — шесть футов, а глубина — три фута.

— Это начало стены. Мы углубим яму еще ненамного, чтобы быть уверенными в прочности фундамента, а затем сверху засыплем ее камнями. Потом мы воздвигнем две стены из высушенных глиняных кирпичей, заполним проем между ними землей, камнями, а сверху снова положим кирпичи. В результате получится толстая крепкая стена. Землю будем добавлять медленно и прочно утрамбовывать. Некоторые кирпичи положим внутри под углом к внешней части стены, чтобы еще укрепить ее. Таким образом получится достаточно прочное строение, несмотря на то что передняя и задняя части будут сделаны из одних глиняных кирпичей. Естественно, если бы у нас имелось в запасе больше времени, то мы сделали бы стену более высокой и более толстой.

Корио обратился к сыну, который тут же убежал и вскоре вернулся с тяжелым глиняным кирпичом, из которого торчало несколько соломинок.

— Мы будем использовать вот такие кирпичи.

Длина кирпича составляла восемнадцать дюймов в длину, шесть в ширину и четыре в высоту. Выглядел он весьма тяжелым. Эсккар собрался взять кирпич из рук парня, но Корио остановил его.

— Командир, если собираешься брать кирпич в руки, не хватайся за концы. Он может разломиться пополам. Бери только снизу и держи крепко.

Эсккар взял кирпич, как было сказано, и удивился его весу. Он передал его Сисутросу, который также взвесил его в руках, а затем вернул парню. Сын Корио осторожно положил его на дно ямы, затем убежал за вторым кирпичом. Вернувшись, он положил второй кирпич в одну линию с первым, между ними остался проем размером с палец. Потом он убежал за следующим, а Корио принялся за дальнейшие объяснения.

— Кирпичи выкладываются в яму вот таким образом, как вы видите, затем покрываются тонким слоем влажной глины и песка, потом кладется третий кирпич посередине, на два предыдущих. Затем мы добавляем еще глины, и повторяем весь процесс. Стена вырастает из земли и становится прочнее по мере высыхания глины и песка вокруг кирпичей. В дальнейшем мы смажем внешнюю сторону стены другой смесью песка и глины, что также довольно хорошо укрепляет строение.

— Господин Корио, но они не кажутся достаточно прочными, — заметил Сисутрос, пробуя кирпичи ногой. — Это ведь просто глина? Я имею в виду: разве варварам не удастся свалить эту стену?

Эсккар думал то же самое, но научился не задавать очевидных вопросов. Тем не менее он почувствовал облегчение от того, что Сисутрос выразил его собственные сомнения.

— Сисутрос, стена получится достаточно крепкой, чтобы защищать солдат и обеспечить им платформу, с которой вести бой. На нее будет нелегко взобраться и свалить. Но если варвары начнут подкапываться под стену или принесут таран и попытаются ее пробить, то долго она не выстоит. Для строительства стены, достаточно крепкой, чтобы ее не взял таран, требуется гораздо больше времени, чем есть у нас в распоряжении.

— Господин строитель, — заговорил Эсккар. — Твоя задача — построить стену. Наша — ее оборонять. — Он повернулся к Сисутросу. — Если мы позволим варварам стоять перед стеной и подкапываться под нее лопатами и топорами, то это значит, что мы проиграли. Если мы предоставим им столько времени… Нет, мы должны убивать всех, кто добирается в ров или к основанию стены.

Корио какое-то время обдумывал слова Эсккара.

— Со стеной будет не так легко справиться, а утрамбованную землю трудно копать. Но если достаточное количество людей с нужными инструментами займется основанием, то через двадцать или тридцать минут напряженной работы им удастся проделать небольшой проем.

“И даже меньше”, — подумал Эсккар, зная, что Корио никогда не видел, с какой яростью степные народы ведут войну и сколько энергии вкладывают во все, связанное с ней.

— Мы не дадим им даже десяти минут, Корио. Просто обеспечь, чтобы стена не рухнула.

Он посмотрел на Треллу: не хочет ли она что-то добавить?

— Господин строитель, нет ли возможности построить небольшую стену, на которую Эсккар с подчиненными провели бы пробную атаку, — заговорила Трелла. — Таким образом они выяснят, сколько нужно времени на то, чтобы ее пробить или свалить. А то, что они выяснят, поможет вам в работе.

Корио почесал подбородок, обдумывая ее слова.

— Отличное предложение, Трелла! — сказал он. — Я никогда не пытался сломать ничего из того, что строил. В любом случае мы почти готовы начать, поэтому первым делом построим для вас часть длиной десять или двадцать футов там, где скажете.

— А когда мы увидим всю стену? — спросил Эсккар.

Им требовалось знать, можно ли это сделать вовремя. Но, похоже, этот вопрос Корио не особо волновал.

— Возвращайся через десять дней, и увидишь первую часть стены законченной, — ответил Корио. — А теперь для тебя гораздо важнее обеспечить все поставки и людей, которые мне требуются.

— Ну, тогда я отправляюсь решать свои задачи, — Эсккар официально поклонился Корио. — Сисутрос остается с тобой. Занимайтесь своим делом.

Эсккар ушел с Треллой, которая шагала рядом с ним, нарушая традицию: обычно рабы следовали за хозяином.

— Что ты думаешь? — спросил Эсккар.

— Корио уверен, что в состоянии закончить стену вовремя, если не произойдет ничего неожиданного. Но, по-моему, он не слишком думал о прочности стены. Теперь он об этом задумается и, я уверена, сделает основание стены более прочным, чем собирался, по крайней мере в тех местах, где, по твоему мнению, будут атаковать варвары. — Она улыбнулась ему. — Итак, господин, ты сегодня хорошо потрудился. Корио построит для тебя стену, из-за которой можно сражаться, а не стену дома.

Эсккар рассмеялся, затем обнял ее, крепко прижал к себе и шлепнул по попе, не обращая внимания на взгляды и улыбки людей на улице.

— Ну, тогда сегодня ночью тебе придется потрудиться с особым усердием, чтобы твой хозяин получил награду за то, как он быстро соображает.

* * *

Ночью, когда Эсккар уснул, Трелла лежала у него на руке. Ей пришлось заставить себя забыть об их страсти. Наконец ей удалось очистить сознание и подумать о своем будущем. В ближайшие месяцы нужно будет долго и напряженно трудиться. Она знала, что будет занята, помогая Эсккару разбираться с деталями обороны и проверяя, чтобы ничто из важных моментов не было забыто.

Но все это — только подготовка к настоящей борьбе, которая ждала впереди. Несколько дней жизни с Эсккаром убедили Треллу, к ее удивлению, что у хозяина много хороших качеств и гораздо больше ума, чем считали многие. Он показал себя способным и находчивым. Пусть он необразованный и грубый, но он знает, что такое честь, и это вызывало у нее уважение и в конце концов завоевало ее сердце.

Эсккар убедил Никара, затем солдат и, наконец, остальных жителей деревни, что способен защитить Орак, и теперь даже Трелла ему верила. Если дать ему достаточно людей, необходимые материалы, оружие, запасы продуктов, проверить, все ли учтено и не забыты ли какие-то детали, то у него появляется равный с варварами шанс. И поэтому она обещала себе, что сделает все, что сможет, чтобы обеспечить ему этот шанс.

Тем не менее Трелла знала, что даже успешная оборона Орака не означает, что Эсккар выживет. Как только угроза исчезнет, представители высшего сословия и крупные купцы вспомнят об убийстве Дриго и о том, сколько золота им пришлось потратить на Эсккара. Они захотят уничтожить выскочку-начальника стражи. Представители высшего сословия считают себя слишком умными, слишком богатыми и слишком могущественными, чтобы подчиняться правлению чужеземца вроде Эсккара. И они не захотят, чтобы кто-то, подобный ему, разделял с ними власть и постоянно напоминал им, чем они ему обязаны. Таким образом, хотя осуществление его мечты и вступление в высшее сословие возможно, но сомнительно, что он, варвар, долго там продержится.

Нет, они найдут способ от него избавиться. И от нее. Они вспомнят, как она провоцировала Дриго, как помогала Эсккару завоевать на свою сторону купцов, и, самое главное, вспомнят, что она была рабыней. Ее судьба связана с судьбой хозяина и точно так же предрешена. Даже если она выживет, даже если она перестанет быть рабыней, ее выдадут замуж за какого-нибудь младшего сына, который будет держать ее в доме, считая игрушкой и источником появления на свет детей. Ее запрут в доме, не дадут ни в чем участвовать, ни с кем встречаться и вскоре забудут.

Таким образом, получается, что Эсккар может победить в сражении, но потерять победу. Поэтому ее усилия должны быть направлены на то, чтобы они с Эсккаром сохранили плоды победы. Трелла должна использовать весь свой ум и изобретательность. Это трудно, и действовать она должна тихо и незаметно, чтобы никто не догадался о ее целях. Даже Эсккару пока лучше ничего не знать.

Ключом будет знание всего, что происходит в Ораке. У нее уже появилось несколько идей насчет того, как взяться за выполнение этой задачи. Сегодня, когда они шли, держась за руки, по улицам деревни, Трелла видела, как на нее смотрели люди — на рабыню, которая шла рядом с хозяином, на рабыню, которая очаровала высокого солдата, на рабыню, которая свергла дом Дриго, на рабыню, которая посещала советы представителей высшего сословия. Эти взгляды заставили и ее иначе смотреть на себя.

Завтра она займется завоеванием на свою сторону простых людей, начав с женщин. Потом она использует их для сбора сведений. Она найдет союзников и друзей среди жителей деревни, в особенности — среди новых, которые стекутся в Орак в следующие несколько месяцев. Это будут люди, не имеющие земли и друзей и не считающие, что должны хранить верность господам из высшего сословия или богатым купцам.

Трелла принялась развивать эту идею и слегка изменила положение тела. От этого легкого движения Эсккар перевернулся на бок, но не проснулся. Она улыбнулась при мысли о себе и Эсккаре — солдат из варваров и образованная рабыня. Все в деревне считали, что она его околдовала, использовала магию или отвары, чтобы превратить его в вождя. Даже Никар частично в это верил. Возможно, это тоже пойдет ей на пользу. Пусть они все думают, что она обладает какой-то властью над мужчинами.

Она знала, что у нее острый ум, достаточно острый, чтобы быстро замечать и понимать многие вещи, которые другие понимали очень медленно или не понимали вообще. Простые люди станут одним из ключей к власти в новом Ораке, решила она. И они составят серьезный противовес власти и деньгам высшего сословия. Она найдет способ завоевать сердца толпы. Она уже возбудила их интерес, и это только первый шаг. Да, это путь к власти и безопасности для нее и ее мужчины. Трелла улыбнулась в темноте и повернулась на бок, обняла Эсккара и подвинулась поближе. Она заснула почти сразу же после этого, чувствуя себя в безопасности в его объятиях.

 

Глава 10

Следующие четыре недели пролетели быстро. Эсккар их почти не заметил. Каждое утро он вставал до восхода солнца и в изнеможении заползал в кровать по вечерам. Каждый день возникала какая-то новая проблема или неожиданная отсрочка. Но все-таки первая группа новобранцев прошла обучение, вступила в отряд, и следующая группа из сорока человек уже приступила к тренировкам.

Наконец у Бантора и Гата оказалось достаточно людей для дежурства у ворот, на причалах и улицах, что позволило Эсккару отправлять солдат на обходы близлежащих территорий. Их сообщения подтвердили, что люди направляются к Ораку. Некоторые хотели сразиться с варварами, другие просто искали убежище, безопасное место, в которое можно перевезти семью. Каждый день прибывало все больше людей. Приехало не меньше, чем уехало. Стражники Бантора останавливали всех у ворот, где прибывающие беженцы узнавали, что могут или сражаться, или копать, или ехать дальше. Свободно в Орак въезжали только торговцы с караванами и товарами.

Каждый день по деревне ходили солдаты, проверяя, чтобы все жители выполняли работу, на которую их определили. Лентяи получали только одно предупреждение. После второго нарушения порядка Эсккар просто приказывал им покинуть деревню, заставляя оставить все ценности для нужд обороны.

Один глупый ремесленник стал сопротивляться приказу и достал нож. Бантор убил его. Его смерть была маленьким камушком, брошенным в огромную реку, но жители деревни, как богатые, так и бедные, поняли предупреждение. С тех пор никто не пытался покинуть деревню, используя силу. Все, кто остались, работали на строительстве стены, добавляя свой пот и кровь к песку, камням и глине, из которых она создавалась.

Стена. Она стала смыслом жизни каждого человека и главной темой разговоров. Вначале обсуждали тяжелый труд. Люди носили на себе землю, кирпичи или камни. Никар, Корио и старейшины деревни каждый день обходили место стройки, подбадривая рабов и свободных людей, чтобы те не сбавляли темпа. Солдаты Сисутроса проверяли, чтобы каждый выполнял норму, и сами участвовали в тяжелом труде. Кнутом они пользовались, только если кто-то ленился. Люди трудились и потели, и стена начала подниматься из земли. Но росла она медленно, словно сопротивляясь усилиям нетерпеливых людей, которые хотели поднять ее из пыли.

Следующей темой обсуждения было обучение новобранцев. Солдаты Эсккара потели во время суровых тренировок не меньше, чем жители деревни трудились на строительстве стены, и проклинали своих наставников. У них крепли тела, и они учились использовать оружие. Они тренировались в тени новой стены, проверяя свое мастерство в стрельбе из лука с новых платформ.

Стрельба из лука считалась главным в подготовке. Каждая группа солдат посвящала ей, по крайней мере, три часа в день. Они ежедневно выпускали сотни стрел, пока с пальцев не начинала капать кровь, а мускулы — дрожать от напряжения. Закончив с луком, они учились работать с мечом, копьем и боевым топором. Конец дня не приносил желанного отдыха, потому что Эсккару требовались солдаты для охраны ворот и причалов, обхода деревни и надзора за рабочими группами. Все жаловались, но это было бессмысленно: командиры трудились так же напряженно, как и простые солдаты.

Третьей темой, которая обычно признавалась самой интересной, были начальник стражи и его рабыня. Лишь немногие жители деревни знали или замечали Эсккара до того, как Никар назначил его старшим командиром. Те, кто помнил его по прежним дням, признавали, что он изменился. Он все еще держался отстраненно и редко улыбался, но теперь явно выделялся среди других, когда ходил по деревне.

Все считались с ним и подчинялись ему. Все ожидали, что он защитит Орак и спасет их от варваров. Все внимательно следили за ним каждый день, искали малейшего знака, который свидетельствовал бы о страхе или сомнении. Но ничего подобного не замечали. И каждый день стена увеличивалась еще на несколько футов в длину, солдаты тренировались еще напряженнее. Постепенно жители деревни начинали верить, что выживут.

Если об Эсккаре говорить было практически нечего, то совсем другое дело — Трелла. Она выполняла свои обязанности или сопровождала хозяина, и каждый раз все находили что сказать о рабыне, которая очаровала солдата. Бросая вызов традициям, она ходила рядом с Эсккаром, и он часто обнимал ее, давая всем понять, что она для него значит.

Деревенские женщины начали уважать ее, и мужчины вскоре стали так же относиться к ней, как и их жены. Трелла проявляла мудрость, нетипичную для ее возраста, к ее голосу прислушивались на советах. Казалось, она излучает власть над мужчинами и женщинами, и многие спрашивали у нее совета, когда она шла по улице.

Тем не менее в конце каждого дня усталые жители деревни задумывались, хватит ли солдат для защиты Орака, а солдаты беспокоились, смогут ли работники закончить стену вовремя.

Эсккар сам принимал участие в работе, словно этим мог обеспечить успех. Он ежедневно тренировался и вскоре стал лучшим мастером по владению мечом в деревне, но все равно много раз падал в грязь при встрече с опытным или удачливым противником.

Солдаты при этом всегда радостно кричали, и Эсккар научился одобрительно кивать победителю, хотя одному человеку редко удавалось победить его дважды. Несколько раз в неделю Эсккар брал коня и объезжал местность вокруг Орака. Он изучал ее и одновременно упражнялся в езде верхом. Каждый день приносил новый синяк или царапину, и каждую ночь Трелла массировала напряженные мышцы хозяина.

Трелла трудилась так же неугомонно. Она отвечала за все оружие, которое требовалось солдатам. Она ежедневно встречалась с Руфусом и Теваной, удовлетворяла их запросы и точно так же работала с теми, кто изготавливал копья, щиты и топоры. Она следила за работой многих людей и направляла ее в единое русло.

Однажды она провела целый день с Эсккаром и Гатом, изучая оружие и мужскую одежду. Они показывали ей кожаные панцири, головные уборы и наручи для лучников. Поскольку лучники будут стоять на стене, открытые по пояс, требовалась кожаная броня. Она обеспечит существенную защиту: если и не остановит стрелу алур мерики, выпущенную с близкого расстояния, то определенно спасет много жизней.

Трелла точно так же изучала оружие. Гат показал ей короткий меч, копье и боевой топор, какие хотел получить, и продемонстрировал, как все это будет использоваться. Он научил ее оценивать их качество. Девушка обратила внимание, что Эсккар внимательно слушает Гата. Старый солдат знал толк в оружии и понимал, что требуется.

Вскоре Трелла знала все, что необходимо, чтобы иметь дело с купцами и мастеровыми. Гат осматривал и принимал каждый новый товар, а Трелла освободила его от необходимости торговаться и договариваться о сроках.

Трелла следила, чтобы оружие и другие товары доставлялись вовремя, рассчитывала, сколько золота понадобится. Взяв на себя эти заботы, она позволила Эсккару уделять больше внимания набору новых воинов, обучению людей и их расстановке. У него оставалось время и на встречи с Никаром, Корио и остальными представителями высшего сословия. В конце каждой недели она проводила день с писцами Никара, проверяла счета и следила, чтобы ни один купец не получил платы за непоставленный товар.

Трелле потребовалось всего несколько дней, чтобы обнаружить, сколько серебра украл предыдущий начальник стражи, покупая продукты плохого качества. Она честно торговалась с фермерами как представительница Эсккара и проверяла, чтобы вовремя доставлялись продукты хорошего качества, причем по разумным ценам и столько, сколько нужно.

У солдат впервые была приличная еда в достаточном количестве, и это помогало им справляться с изматывающими тренировками. К баранине и курице — теперь обычной еде солдат — добавлялись свежий хлеб и овощи. Трелла увеличила и число поваров. Солдаты любили бы ее только за одно это, но она делала больше. Из денег Эсккара она заплатила несколько медных монет тем, кто пожелал вымыть казармы и убрать территорию вокруг них. Через несколько дней даже вонючая казарма пахла приятнее и выглядела чистой.

Но Трелле этого было мало, и она искала другие возможности для расширения своего влияния. Она нашла их, когда обсуждали с Никаром и Нестором распределение жилья.

Но приказу Никара все, покидающие Орак, теряли права на дом и любое имущество, которое оставалось в деревне. Это заставляло всех жителей деревни, которые думали об отъезде, делать трудный выбор. Если деревня выстоит и они вернутся, то не получат назад свои дома: их к тому времени уже передадут кому-то другому. Или они могут остаться и сражаться.

Тем не менее многие покидали Орак, а остающиеся поднимали шум и спорили даже из-за самых убогих из брошенных домов. Трелла осматривала каждое жилище и предлагала новых владельцев, отдавая предпочтение тем, кто мог больше помочь Ораку. Она умело спорила, заставляя людей Никара отказаться от намерения помочь друзьям или тем, кто готов заплатить. Трелле были важны те, у кого имелись необходимые навыки для обороны деревни. Если они хотели остаться и работать, Трелла представляла их интересы.

Обратиться за помощью к Эсккару понадобилось всего один раз. Люди Никара хотели отдать пустующий дом купцу, торгующему вином, а Трелла настаивала на передаче его семье из пяти человек, в которой отец и два взрослых сына были готовы сражаться. Эсккар вышел из себя и пригрозил выгнать всех писцов Никара из деревни. Трелле пришлось попросить его не обращаться к Никару. После этого проблем с распределением домов не возникало.

С каждым днем жизни Эсккара и Треллы все больше переплетались с судьбой Орака, а судьба Орака зависела от стены.

Все, кто мог, работали на строительстве стены. Сражайся, копай или двигай дальше — для тех, кто надеялся остаться в Ораке, никаких других вариантов не существовало. Это решение принял Эсккар, и его поддержал Никар. Солдатские мечи помогали его выполнять. Все, включая членов Семей, трудились ради обороны Орака.

Не дозволялось работать ни над чем другим без специального разрешения Никара или Эсккара. Те, кого ловили за другим занятием, подвергались какому-то наказанию, и Эсккар не делал исключений для сыновей из Семей, хотя и позволил им заняться более легкими работами, чем копание ям и перенос камней, при условии, что они будут добросовестно выполнять свои обязанности.

Гат отправил больше людей объезжать дороги и охранять от разбойников тех, кто вез товары в Орак. Теперь в подчинении у Сисутроса было двадцать человек. Они следили, чтобы все напряженно трудились на строительстве стены. А там работало свыше четырехсот мужчин и юношей, женщин и стариков. Корио сновал между ними и трудился не меньше, чем любой другой человек, как и его ученики.

Рабы и свободные жители деревни работали в равных условиях, все они были покрыты пылью и грязью, за исключением тех, кто собирал камни из реки и мог время от времени помыться. По вечерам, после завершения работы, жители деревни приходили смотреть на стену, которая день ото дня становилась все длиннее и длиннее.

Теперь стена тянулась уже на сто футов в обе стороны от места новых ворот. Каждая сторона ежедневно увеличивалась по крайней мере на двадцать футов и постепенно окружала весь Орак, словно гигант с раскрытыми объятиями.

Старший сын Корио, Алсинор, руководил строительством главных ворот. Их делали из тяжелых бревен, которым придавали нужную форму, а потом плотно пригоняли друг к другу. Ворота будут специально обработаны и покрыты толстыми бронзовыми полосами, чтобы не загорелись от огненных стрел. С внутренней стороны в воротах проделают отверстия, чтобы вставлять дополнительные бревна, когда их закроют, а стойки укрепят камнями, чтобы сооружение получилось еще более прочным.

Под воротами уже выкопали ров шириной шесть футов и глубиной десять футов. Эту яму полностью заполнят тяжелыми камнями и смесью из глины и соломы. Таким образом, получится прочный фундамент, который не позволит подкопаться под эту часть стены. Вскоре воротами уже начнут пользоваться, хотя работа над ними еще будет продолжаться. Они будут закрывать новую, расширенную территорию деревни.

Каждый день прибывало более дюжины судов с древесиной всех видов и размеров. Орудия труда, оружие и изделия из кожи поставлялись по суше и по воде, как и продукты питания и вино, которые должны были заполнить склады Орака на время осады. Новость распространилась по соседним территориям, вверх и вниз по реке, и другие деревни захотели или помочь в борьбе с варварами, или просто получить прибыль.

Приходили суда, наполненные дорогой медью и оловом. Руды, которая требовалась работающим с бронзой мастерам, было мало, и ее было сложно достать. Рудники находились очень далеко и давали мало металла, так как заставить в них работать можно было только рабов. По какой-то таинственной причине рабы быстро умирали в рудниках, лишь немногие держались дольше полугода. Эсккар понял, что это и есть причина, объясняющая, почему так много золота и серебра нужно для покупки меди и олова.

Но Эсккар требовал бронзового оружия и только той руды, которая могла дать прекрасный металл, поэтому золото Никара продолжало утекать. Кузнецы Орака трудились от восхода до заката, превращая руду в бронзовое оружие и орудия труда.

Дерево с севера считалось вторым по важности грузом, поскольку оно требовалось не только для ворот, но и для укрепления стен и платформ, изготовления щитов для солдат и даже для разведения огня в кузницах. Другие суда приходили с оружием — готовыми мечами, копьями и даже луками со стрелами, в дополнение к изготовляемым в самом Ораке. Суда, которые постоянно сновали по реке, были маленькими, с несколькими веслами, иногда крошечным парусом. В них нельзя было загрузить много товара, но их каждый день прибывало все больше и больше по мере распространения новостей о нуждах Орака. Каждый капитан быстро разгружал судно, брал в обмен товар или деньги и возвращался за новой партией.

Начальник пристани разрешал разгружать только продукты питания и вино, хотя Эсккар не сомневался, что и другие товары попадали в деревню.

На причалах возник огромный рынок. Там каждый день покупали и продавали привезенное по реке. Ответственность за этот торг взяли на себя Семьи Декки и Реббы. Они покупали, продавали и следили, чтобы цены не выходили за грань разумного.

Эсккар не доверял никому из Семей, уверенный, что если бы у них появилась такая возможность, то они обокрали бы деревню. Чтобы не допустить этого, в работе им помогали Никар и его писцы. Они проверяли счета. Похоже, это срабатывало, поскольку купцы и капитаны жаловались, что их обворовывают, а Семьи кричали, что скоро станут нищими. Но торговля никогда не прекращалась, и каждый день продолжали приходить и отчаливать суденышки.

Гат напряженно тренировал солдат. Один раз они с Эсккаром целый день спорили насчет новых идей Гата, пока Эсккар не согласился со старым солдатом. Ветеран хотел обучить солдат сражаться группами из десяти человек. Эсккар никогда не слышал ни о чем подобном, как и никто из солдат. Но Гат уверенно отстаивал свои идеи и объявил, что от лучников будет больше пользы, если они станут так сражаться, а пехотинцы таким образом могут поддерживать друг друга в сражении. Эсккар в конце концов согласился, поскольку число солдат все увеличивалось, и в любом случае нужно будет их как-то организовать и как-то ими управлять.

Как только Гат начал работать по-новому, улучшился и боевой настрой людей, и результаты.

Ветераны тренировались по четыре часа — или на рассвете, или через час после полудня. После тренировки они работали или под началом Сисутроса, или Бантора, или обучали новобранцев, которые тренировались на протяжении всего дня. Новобранцам было труднее: им требовалось иметь хорошую физическую форму, чтобы хорошо сражаться. При сражении на мечах первым обычно умирал более слабый или уставший, поэтому Эсккар хотел, чтобы солдаты могли сражаться и убивать противника на протяжении многих часов, если потребуется.

Гат заставлял их бегать, держа тяжелые бревна над головами, пока их не начинало шатать. Они падали, но после этого им в дрожащие руки вкладывали мечи и заставляли бить по столбам, пока на руках не появлялись волдыри. Руки сперва кровоточили, но вскоре твердели и покрывались мозолями. Иногда солдаты выстраивались и маршировали с копьями и щитами. При этом они держали тяжелое оружие над головой для укрепления мышц.

Затем, изможденные, мучимые жаждой, на дрожащих ногах, они оказывались на стрельбище и выпускали стрелы до тех пор, пока каждый не попадет в мишень пятьдесят раз, независимо от того, сколько стрел на это требовалось. Гат с помощниками проверял, чтобы каждый солдат правильно натягивал тетиву и прицеливался. Тех, кто увиливал, ждали деревянные палки. И каждый день мишени отодвигались на несколько футов, пока через три недели даже новобранцы не стали попадать в цель, удаленную на шестьдесят шагов, пять раз из шести.

Когда заканчивалась тренировка, солдаты отдыхали, извлекая учебные стрелы из мишеней и готовя их для следующей группы. Они проверяли луки и заменяли в случае необходимости. Хорошо сделанной тетивы хватало на двести-триста стрел, потом она рвалась или растягивалась. Требовались усилия дюжины женщин, трудившихся весь день, чтобы сплести из грубого льна подходящую тетиву.

Эсккар вначале тренировал своих солдат, потом работал с новобранцами. Те испытывали гордость, зная, что командир не гнушается потеть с ними по несколько часов каждый день. От этого им было легче выносить тренировки, особенно если начальник стражи хвалил их. Но чаще он орал:

— Вы, жалкие псы! Я хочу, чтобы вы больше боялись Гата и меня, чем кого-то из варваров.

И каждый день несколько жителей деревни, в основном старухи и дети, приходили понаблюдать за тренировками и подбодрить мужчин. Эсккар это разрешал, чтобы все знали: солдаты напряженно тренируются, прилагая не меньше усилий, чем те, кто носит землю и камни.

Трелла постоянно напоминала Эсккару, что он должен заводить друзей среди жителей деревни, давать им понять, что он для них делает, и превращать их в своих сторонников.

— Твоя сила заключается в вере людей в тебя, в то, что их защищаешь ты, а не богатые купцы, — напоминала она ему.

И поэтому он каждый день заставлял себя сказать несколько слов поддержки или одобрения или просто поздороваться с деревенскими жителями. Эсккар чувствовал себя странно, делая это, но вскоре привык. Теперь он полностью доверял Трелле. Если она считала, что что-то важно, то Эсккар делал это, даже не понимая, зачем это нужно.

Поразительно, но все шло как надо. Настрой солдат и новобранцев оставался боевым, и этому еще способствовал рост стены, которая медленно ползла по местности, окружая Орак. Каждый день она увеличивалась по крайней мере на двадцать футов, и Корио обещал, что с увеличением мастерства рабочих строительство пойдет быстрее.

Эсккар снова был в прекрасной физической форме. Он бегал с бревнами вместе с самыми слабыми новобранцами, чтобы нарастить собственную силу. Если они смогут выдержать этот темп и варвары не появятся до завершения стены, то все может получиться.

Эсккар никогда не думал, что деревенских жителей можно подготовить к сражению с варварами один на один, но теперь он начал думать по-другому. Людей и раньше готовили в солдаты, но никогда под угрозой близкого нападения варваров. Гат и другие командиры становились все более опытными, и подготовка солдат давала все лучшие результаты. Если деревенским жителям удастся сражаться с варварами на своих условиях, если варвары сделают то, что ожидает Эсккар, если они не появятся слишком рано, если… если… если.

Каждую ночь в постели Эсккар шепотом рассказывал Трелле о своих сомнениях и беспокойствах. Он никогда в жизни не делился своими мыслями ни с кем, а тут открыто разговаривал с Треллой, которая успокаивала его, если могла, или просто крепко обнимала. Они реже предавались любви, но с большей страстью, словно делили ношу, которая угрожала подмять их под себя.

Каждый день Эсккар узнавал что-то новое, смотрел на кого-то или на что-то по-другому, что-то осознавал или делал какую-то ошибку. Каждый день приходилось принимать множество различных решений, он попадал в ситуации, опыта которых не имел. Он не прощал своим командирам ошибок и еще более сурово относился к себе.

Худшими его ошибками были те, которые он не осознавал. На них ему указывала Трелла или кто-то еще, и тогда он чувствовал горечь во рту. Эсккар заставлял себя слушать объяснения Треллы и молча давал клятву больше никогда не повторять таких ошибок.

Ничто в жизни Эсккара не подготовило его к этой ситуации, и он уже не один раз думал все бросить, взять коня и просто уехать прочь. Но всегда мысль о Трелле заставляла его продолжать работу.

Теперь он хотел будущего, о котором она мечтала. Эсккар знал, что медленно и почти незаметно меняется, учится думать, прежде чем говорить, размышлять, перед тем как действовать, а главное — слушать и принимать советы других. Откуда-то он знал, что боги связали ее судьбу с его судьбой и что они оба встретят будущее, которое варвары принесут в Орак. И каждый день стена продолжала расти.

* * *

Те же самые недели пронеслись еще быстрее для Треллы, поставившей, кроме всего прочего, перед собой задачу, которую она не могла выполнять в открытую. Это началось после того, как они перебрались в дом Дриго. Покончив с утренними обязанностями, Трелла проводила два или три часа, гуляя по деревне. Ее всегда сопровождал стражник. Она надевала старую одежду, которую носила в доме Никара, и разговаривала с женщинами на рынке, помогала стирать на реке, даже посещала женщин, которые работали в поле или на строительстве стены.

Но не только посещала. Она сама трудилась на строительстве стены не менее напряженно, чем мужчина, хотя редко оставалась там дольше нескольких часов. Она носила камни и кирпичи или копала ямы вместе с другими женщинами. Когда Корио впервые заметил ее за работой, то попытался остановить. Однако она сказала, что и так делает мало по сравнению с другими женщинами.

Вначале группы любопытных женщин собирались везде, куда бы она ни пошла. Они хотели с ней поговорить и давали советы. Через неделю ее стала сопровождать жена Бантора, Аннок-сур.

Это была некрасивая, но практичная женщина на несколько лет младше Эсккара. У Аннок-сур были навыки и опыт, необходимые для управления большим хозяйством. Вдвоем они вскоре превратили бывший дом Дриго не только в дом для Эсккара и его воинов, но и в центр подготовки обороны Орака.

Они вместе давали слугам задания на день и установили определенный распорядок дня. И вскоре хозяйство уже крутилось, словно само по себе. Несмотря на разницу в возрасте, они стали подругами.

Трелла сидела за небольшим столиком в комнате, а Аннок-сур расчесывала ей волосы. Ни одна из них не считала странным, что свободная женщина расчесывает волосы рабыне.

— Госпожа Трелла, твои прогулки по деревне стали самым главным событием дня для многих жителей, — сказала Аннок-сур тихим голосом, которым привыкла говорить, хотя в эти минуты они были одни на втором этаже. — Они прекращают свои дела и ждут, когда ты пройдешь мимо, и огорчаются, если ты выбираешь другую улицу.

— Мне нравится встречаться с людьми, Аннок-сур. Я многое от них узнаю об Ораке.

— Возможно, ты учишь их больше, чем понимаешь сама. Столько людей просят твоего совета или помощи! И ты многим даешь медные монетки. Почему ты такая щедрая ко всем?

Трелла ответила вопросом на вопрос:

— Ты давно замужем за Бантором. Это трудная жизнь — быть женой солдата, не правда ли?

— Очень трудная, госпожа. Мои первые два ребенка умерли, один сразу же, как только родился, а второй через несколько месяцев. Выжила только Нингаль, моя дочь, — она вздохнула. — Бантор — хороший человек, он много работает, но иногда туго соображает. Пока Эсккар не повысил его, у нас почти ничего не было, и не было надежды на улучшение. Мне приходилось делать много неприятных вещей, чтобы помочь Бантору и Нингаль выжить.

“Лучше не произносить некоторые слова вслух”, — подумала Трелла.

— Но теперь жизнь стала лучше, не правда ли?

— Да, пока. Но после того, как мы отразим атаку варваров, боюсь, что снова наступят трудные времена.

— Ты уверена, что мы их отразим?

— Нет, конечно, нет. Я знаю, насколько они сильны. Но если наши мужчины проиграют, все это уже не будет иметь значения. Если нас не убьют сразу же, мы с тобой станем рабынями в шатре какого-нибудь воина, нас будут насиловать и бить по его желанию. Нет, больше всего я боюсь состариться, имея лишь солдатское жалованье. У Нингаль не будет приданого, и она не сможет найти хорошего мужа. С тех пор, как Эсккар стал командиром, кажется, что будущее моего мужа благословлено богами. Бантор — очень верный и преданный человек. Мы оба помним, что для него сделал Эсккар.

Трелла взяла расческу из рук Аннук-сур и повернулась к ней:

— Я тоже солдатская женщина. И я боюсь того же, что и ты, Аннук-сур, того, что после поражения варваров все вернется к прошлому. Сейчас Эсккар силен, но когда Ораку больше не будет ничего угрожать, высшему сословию, возможно, не нужен будет такой сильный начальник стражи. Вероятно, им не потребуется и столько солдат, в особенности тех, которых они не вырастили сами.

— Значит, вот почему ты ходишь по деревне? Ты завоевываешь дружбу людей? Их дружбы будет недостаточно для защиты твоего хозяина.

— Я хочу гораздо большего от жителей деревни. И ты можешь мне очень помочь, если захочешь. Такая помощь не будет забыта, Аннук-сур.

— Я с радостью помогу тебе, Трелла. Ты не вечно будешь рабыней. Все это знают. Нет, ты будешь важной дамой в Ораке, а Эсккар заложит великий Дом. А с ним может подняться и Бантор.

— В таком случае нужно многое сделать, чтобы обеспечить это будущее. Мы должны заручиться поддержкой людей после победы над варварами. Жители деревни должны связывать свое будущее с будущим Эсккара; нужно, чтобы никто представить не мог это будущее без него. К старому не должно быть возврата.

— А ты знаешь, как этого добиться? Представителям высшего сословия такое не понравится.

— Нет, не понравится. На самом деле будет очень опасно.

Трелла ничего больше не сказала, просто ждала, пока Аннук-сур думала.

— Я не хочу возврата к старому. Объясни, что я могу сделать, чтобы тебе помочь.

Трелла заговорила. А когда она закончила, старшая женщина сжала ее руку своей.

— Это можно сделать, Трелла. Мы можем этого добиться. Я сделаю все, что нужно.

— Помоги мне, Аннук-сур, и у тебя когда-нибудь будет своей огромный Дом. Я обещаю.

 

Глава 11

Прошло еще несколько недель. Эсккар был слишком занят, чтобы заметить осторожные маневры Треллы. Да они бы его не волновали, если бы даже он их и заметил. Он беспокоился о Джалене. Тот должен был вернуться уже три недели назад, и Эсккар боялся, что потерял опытного командира, да еще волновался из-за того, что он ничего не знает о продвижении варваров.

В голове крутились и более мрачные мысли. Если алур мерики взяли Джалена в плен и стали пытать, то они узнали все о планах Эсккара. Тогда они могут отправить боевой отряд раньше, до окончания строительства стены.

Как бы ни сложилась судьба Джалена, Эсккару надо было отправить на разведку еще одну группу, и ее он возглавит сам. Варваров нужно найти, и Эсккар больше никому не доверял выполнение этой задачи. В деревню продолжали прибывать люди; они рассказывали, что орды варваров следуют за ними по пятам, но их слова нельзя было считать достоверными сведениями. Эсккар с каждым днем становился все напряженнее и прилагал немалые усилия, чтобы выглядеть уверенным.

Прошло более двух месяцев с тех пор, как Эсккар стал начальником стражи. Он каждый день встречался с Корио и Сисутросом, чтобы поговорить о строительстве стены. Их работа шла гладко, и Эсккар не сомневался, что стену закончат вовремя. Тем не менее ему требовались сведения, собранные Джаленом. Он решил подождать еще три дня. После этого он сам возглавит вторую группу.

Учения в то утро прошли плохо. Эсккар отвлекался из-за беспокойных мыслей, и один активный новобранец попал мечом ему по голове. Эсккар рухнул на землю. Если бы лезвие было бронзовым, а не деревянным, он был бы уже мертв.

Через несколько часов после того, как солнце достигло зенита, один из посыльных Бантора нашел Эсккара рядом с Корио проверяющим результаты дневной работы.

— Командир, Бантор просит тебя подойти к воротам. Там стоят путешественники, которые хотят поговорить с тобой.

— Передай Бантору, что я сейчас приду.

Эсккар улыбнулся веселому парнишке, который помчался передавать новое послание. Эсккар попрощался с Корио и направился к главным воротам, где увидел Бантора и двух стражников. Они беседовали с тремя незнакомцами.

По мере приближения Эсккар понял, чем путники выделяются из всех, кто обычно заходил в Орак. Эти незнакомцы, вероятно, прибыли из страны, расположенной далеко на севере, где у людей темные бороды и волосы и светлая кожа. Все они оказались очень высокими и мускулистыми. Даже их одежда выглядела странной: смесь кожаной и тряпичной, темных тонов. В этих местах люди предпочитали некрашеное полотно и светлые тона.

У каждого незнакомца был тяжелый лук и толстый колчан со стрелами, но ни меча, ни боевого топора, только по длинному кинжалу на каждом боку. Маленький осел был привязан в нескольких шагах от людей. Он отдыхал, хотя с его спины и не сняли какие-то мешки, одеяла и кухонную утварь. Несомненно, это было все имущество путешественников.

— Приветствую тебя, Бантор, — Эсккар кивнул и другим стражникам.

Он пытался запомнить имена как можно большего количества солдат. Когда он не мог вспомнить имя, то все равно каким-то образом приветствовал каждого человека. Ему было приятно видеть, что даже самое простое приветствие, знак, что он узнал человека, заставляли людей расправлять плечи.

— Приветствую, командир, — ответил Бантор. — Эти путники хотят поговорить с главным человеком в деревне, но я подумал, что будет лучше, если с ними поговоришь ты.

Бантор многому научился за последние несколько месяцев. В самом начале он, вероятно, направил бы путников в дом Эсккара и забыл о них. Теперь он вместе с другими стражниками не выпускал их из вида, пока командир не решит, что с ними делать.

Эсккар повернулся к вновь прибывшим, выбрал старшего и, судя по возрасту и внешнему сходству, догадался, что это отец двух других.

— Здравствуйте. Меня зовут Эсккар, я начальник стражи.

Эсккар был одним из самых высоких мужчин в Ораке, но тут обнаружил, что глаза всех трех незнакомцев находятся на одном уровне с его собственными. Для него было непривычно смотреть на человека не сверху вниз.

— Что привело вас сюда?

Он знал, что это не купцы и не фермеры. Даже мальчики, младшему из которых было не больше пятнадцати лет, выглядели сильными, крепкими и закаленными.

Старший мужчина изобразил легкий поклон, показывая, что считает себя равным.

— Меня зовут Тотомес, а это мои сыновья, Нарквил и Митрак. Мы приехали на юг, чтобы сражаться против алур мерики. Мы можем присоединиться к вашей деревне, если вы действительно собираетесь сражаться.

Мужчина говорил с сильным акцентом и медленно, словно ему приходилось переводить каждую мысль.

Эсккар прищурился. Едва ли один из двадцати жителей деревни знал название приближающегося степного народа. Большинство деревенских жителей считали, что все варвары одинаковы. Похоже, им никогда не приходило в голову, что у каждого клана есть название, вождь, а у этого вождя есть имя. Алур мерики назывались так в честь одного из ранних вождей, хотя Эсккар знал, что человек Алур Мерики мертв уже по крайней мере сто лет.

То, что эти незнакомцы знали название, казалось странным, если только им не доводилось встречаться с алур мерики.

— А почему вы хотите с ними сражаться?

Тотомес придвинулся к Эсккару, оглядел его лицо и долго смотрел ему прямо в глаза, перед тем как ответить.

— Ты же сам из степей, командир, не правда ли? Ты из какого клана?

Эсккар сжал челюсти от неожиданного вопроса, который осмеливались задать лишь немногие. У него возникло искушение приказать этим троим пришельцам покинуть деревню. Но он вспомнил предупреждения Треллы. Она неоднократно говорила ему, что следует сдерживаться.

— Я покинул степной народ почти двадцать лет назад, Тотомес, а здесь, в Ораке, считается грубым задавать слишком много вопросов, в особенности незнакомцам. Итак, что привело вас сюда?

— Наше дело — убить как можно больше представителей алур мерики. Столько, сколько сможем. Именно поэтому я и спрашиваю тебя: из какого ты клана?

— Если хотите сражаться, выходите из ворот и направляйтесь на север. Я обещаю, что вы найдете столько представителей алур мерики, сколько захотите. — Он повернулся к стражникам, которые стояли за незнакомцами. Говорил он спокойно, но твердо. — Проводите гостей за пределы деревни и проследите, чтобы они уехали.

Младший парень опустил руку на лук, хотя тот оставался висеть у него на груди.

— Если еще раз прикоснешься к луку, мальчик, то покинешь деревню без него.

Пока Эсккар говорил, стражники, стоявшие за незнакомцами, достали мечи. Бантор отошел в сторону. Он пока только держал руку на рукоятке меча.

Тотомес что-то резко сказал сыну на языке, которого Эсккар никогда не слышал, и парень мгновенно убрал руку с лука.

— Моему сыну Митраку еще долго придется изучать обычаи незнакомцев. Но я предупреждаю вас: если кто-то попытается забрать у нас один из луков, он умрет.

Эсккар продолжал говорить спокойно:

— Я думаю, что вам стоит уехать до того, как мои стражники воткнут мечи вам в спину или я сам пожалею о своем гостеприимстве. Вы не станете никого убивать в Ораке.

— Значит, ты правитель Орака? И можешь угрожать тем, кто желает войти в твою деревню, даже если они хотят сражаться против варваров? — спросил Тотомес, явно выходя из себя.

Эсккар мгновение неотрывно смотрел на Тотомеса. Несомненно, это жестокие и суровые люди, но, судя по виду, они готовы сражаться с варварами, да и вообще с кем угодно. Они путешествовали по местности, полной воинов, разбойников и воров, и каким-то образом им удалось выжить.

То, что они явно чужеземцы, делало их путешествие по этим землям еще более удивительным. Путники из дальних земель рисковали во время путешествий гораздо больше. Они всегда становились первыми жертвами грабителей, поскольку у них не было родственников, чтобы отомстить. Это была еще одна из причин, объясняющая, почему люди редко уезжали более чем на несколько миль от места рождения.

Эсккар взглянул на лук мужчины. Было трудно судить о его размерах, поскольку он висел на спине, но, судя по виду, Эсккар решил, что этот лук на фут длиннее тех, с которыми тренировался он сам. Эсккар посмотрел на оружие двух мальчиков. Длина их луков не уступала длине лука отца.

Кто-то у него за спиной кашлянул. Эсккар понял, что собралась толпа, все застыли на своих местах, не обращая внимания на припекавшее солнце. Все смотрели на чужеземцев, были напряжены и ожидали, что в любой момент прольется кровь. Эсккар решил, что эти люди могут быть полезны. Но уже прозвучали грубые слова, и теперь приходилось как-то исправлять ситуацию. Он подумал, как поступила бы Трелла. Вероятно, предложила бы им выпить воды. Или вина. Почему бы и нет? Он повернулся к Бантору.

— Проследи, чтобы об их животном позаботились, — сказал он и обратился к Тотомесу: — Следуйте за мной.

Не дожидаясь ответа, Эсккар развернулся и пошел назад. Он шел быстро и уверенно. Стражник старался выдержать темп, а Эсккар боролся с искушением повернуться и посмотреть, следуют ли за ним Тотомес с сыновьями. Эсккар прошел по главной улице Орака, повернул налево, в узкий переулок, и почти сразу же вошел в небольшую харчевню, в которой обычно сидели путешественники.

Мгновение он стоял неподвижно, давая глазам привыкнуть к тусклому освещению, и почувствовал, как его охранник наткнулся на него. В этот час здесь было мало народу, и самый большой стол оставался незанятым. Эсккар направился туда и крикнул девушку-служанку.

— Вина мне и моим гостям.

Он уселся лицом к двери и увидел, что незнакомцы стоят там, едва переступив порог, и щурятся в полумраке. Эсккар кивнул стражнику:

— Садись и держи руку на рукоятке меча.

Стражник восхищенно улыбнулся:

— Командир, я думал, они воткнут кинжалы в спины нам обоим.

Эсккар мрачно улыбнулся в ответ:

— Такие люди нам бы пригодились. А теперь садись и не открывай рта.

Говорил он тихо, поскольку к столу уже приближался Тотомес. Чужеземец остановился перед ними и, явно колеблясь, оглядывал погруженное в полумрак помещение.

— Ты так и собираешься здесь стоять или сядешь и выпьешь вина? Или ты не хочешь пить после своих странствий?

Тотомес выглядел настолько же смущенным, насколько совсем недавно был разозленным. Но раньше, чем он успел ответить или даже сесть, появилась служанка с пятью деревянными кружками и большим кувшином вина. Трое гостей стояли вокруг стола, пока она ловко разливала темно-коричневую жидкость по кружкам.

— Я надеюсь, девушка, что это приличное вино, — заметил Эсккар, когда она закончила. — Я не хочу оскорблять своих друзей.

Она засмеялась, потом посмотрела на него и соблазнительно улыбнулась.

— Наше самое лучшее вино, командир, в наши лучшие кружки. Все, что хотите, все, что угодно. Вам стоит только попросить.

Она опять улыбнулась ему, быстро поклонилась и ушла.

Тотомес снял лук через голову и положил на стол между собой и Эсккаром. Его сыновья последовали примеру отца и сели справа и слева от него. Стол был чуть больше, чем луки.

Эсккар поднял кружку.

— Добро пожаловать в Орак, Тотомес, — он напряг память и добавил: — Добро пожаловать, Нарквил, Митрак.

Эсккар был доволен, что повторил про себя имена мальчиков, когда услышал. Этому его научила Трелла.

— Меня зовут Эсккар, а это мой ленивый телохранитель на сегодняшний день, Хикрос.

Тотомес поднял кружку, повторяя жест Эсккара:

— За Орак.

Все пятеро мужчин сделали по большому глотку, потом отхлебнули еще. Эсккар первым поставил свою кружку на стол. Она оставалась еще наполовину наполненной вином.

— Я рад, что мы ушли от ворот, командир. Мне не нравится, когда мне грозят ударить мечом в спину.

— Если мы собираемся говорить, Тотомес, то лучше делать это в тени и с кружкой вина. Но если ты думаешь, что здесь ты в лучшем положении, чем у ворот, ты ошибаешься. Я могу в любое время выгнать тебя из Орака. В деревне тебе некуда пойти, тебя найдут везде.

Тотомес обдумывал это какое-то время, затем кивнул.

— Наверное, ты прав. — Он отпил еще вина, затем вытер рот тыльной стороной ладони. — Мы пришли сюда в поисках возможности убивать варваров. В округе говорят, что Орак собирается оказать им сопротивление, хотя я не понимаю, как такое возможно. Но мы все равно решили пойти и посмотреть сами.

— Да, это правда, мы намерены сопротивляться, — Эсккар откинулся назад и прижался спиной к неровной стене. — Хотя мы все можем погибнуть. Как вы видели, мы строим стену вокруг деревни. После ее завершения мы намереваемся сражаться с варварами из-за нее и убивать их стрелами.

— Для этого требуется много лучников, капитан, — заметил Тотомес. — И хороших лучников. Варваров убить нелегко, даже стрелами. Мы это знаем. Мы с сыновьями убили многих за последние два года.

Эсккар обдумал эти слова. Если эти трое сражались со степными народами на протяжении последних лет и им удалось выжить, то они, вероятно, очень опытные воины. Эсккар стал очень осторожно подбирать слова:

— Я не хочу тебя оскорбить, Тотомес, но как вам удалось выжить так долго? Если только ваша группа не состоит из большего числа людей, которые где-то скрываются.

На лице Тотомеса промелькнула грусть.

— Наши сородичи живут далеко на севере, в степи и на возвышенностях у огромного северного моря. Там гораздо холоднее, чем здесь. Из-за землетрясения моему клану пришлось перебираться на юг, мы уже начали строить новый дом, но тут на нас напал отряд алур мерики. Они убили почти всех. Мой брат, жена и несколько детей мертвы.

Он уставился в кружку с вином.

— Мои сыновья, я сам и несколько других воинов в то время были в отъезде. Мы исследовали горы, искали руду и лес. Когда мы вернулись, то увидели уезжающих варваров. Не все из нашего клана были мертвы. Многих пытали, покалечили, изуродовали и оставили умирать. Мои сыновья видели медленную смерть своей матери.

Тотомес бросил взгляд на сыновей.

— Те из нас, кто остался в живых, кровью поклялись отомстить, и четырнадцать человек стали преследовать варваров. Некоторые погибли в боях, другие повернули назад. Но мы с сыновьями еще не убили достаточно, чтобы считать клятву выполненной.

Эсккар сочувственно кивнул, хотя неоднократно слышал подобные рассказы. Казалось, они повторялись уже сотню раз.

— Хорошо, Тотомес, если ты хочешь убивать варваров, то ты прибыл как раз в нужное место, при условии, что умеешь подчиняться приказам. Мне нужно столько опытных лучников, сколько я могу найти, а еще больше мне нужны люди, способные обучать других. Мы учим людей стрелять из лука.

Эсккар посмотрел на луки, лежащие на столе. В тусклом свете они казались отличными от всех, которые он когда-либо видел.

— Можно мне осмотреть твой лук? Не думаю, что когда-либо видел подобный.

От этих слов чужеземцы улыбнулись.

— Вряд ли ты мог видеть такие, — Тотомес протянул ему один из луков. — Это новая форма, которую придумал мой дед. Они делаются из ядровой древесины особого дерева, которое растет только в определенных местах в степи. Древесина в середине ствола толще крепче, чем с внешней стороны, и выглядит так, будто два слоя склеены вместе.

Эсккар внимательно осмотрел лук. После общения с Руфусом он понимал, что только что узнал большой секрет. Деревянная часть была толстой, но лук весил меньше, чем он ожидал. Эсккар поднял оружие к свету и увидел, что оно сделано из единого куска дерева.

Эсккар знал, что лук, сделанный только из одного куска дерева, не может выдержать большую нагрузку и из него нельзя выпустить тяжелую стрелу на большое расстояние. Дерево с внешней стороны лука должно гнуться гораздо сильнее, чем с внутренней, иначе лук сломается. Чтобы решить эту задачу, изготовители луков делали их из нескольких кусков дерева, сгибая под различными углами. Потом их соединяли и удерживали вместе клеем.

На луке Тотомеса дерево с внутренней стороны выглядело словно крашеное, но при более внимательном рассмотрении оказалось, что это обычный цвет дерева. Центр лука был перетянут тонкими веревками и кожаными ремешками для укрепления оружия. Кроме того, это помогало его держать. Эсккар опустил лук на стол и посмотрел на Тотомеса. Тот достал стрелу из колчана и протянул Эсккару.

Начальник стражи отметил, что она почти на три дюйма длиннее, чем стрелы, используемые его людьми, и немного тяжелее, но во всем остальном она выглядела такой же.

— А как далеко стреляет этот лук?

— Мы можем попасть в любую цель с двухсот шагов. Этот выстрел будет смертоносным. А вообще из этого лука можно послать стрелу более чем на пятьсот шагов. Нам удавалось попадать по целям и на больших расстояниях.

В голосе звучала гордость.

Эсккару это показалось хвастовством, но он решил не развивать тему. Попадание во что угодно с двухсот шагов было прекрасным результатом. Он протянул стрелу назад владельцу и снова поднял кружку с вином.

— Так что ты собираешься делать, Тотомес? Если ты хочешь остаться здесь и сражаться, то тебе придется подчиняться моим приказам. В противном случае ты можешь остаться на несколько дней в Ораке, отдохнуть и купить все, что требуется, перед тем как трогаться в путь. Я не могу позволить, чтобы воины свободно разгуливали по деревне. Все, кто носит в Ораке оружие, находятся под моим командованием.

— Я предводитель своего клана. Я не могу подчиняться приказам… других.

— Вполне справедливо, — ответил Эсккар и допил остатки вина. — В таком случае ты должен уехать через три дня. Если ты задержишься, я заберу ваши луки и все остальные ценные вещи, которые у вас есть, а вас выгонят из деревни.

Он встал. Хикрос последовал его примеру.

— Спать вы можете здесь, при харчевне. Вы будете в безопасности, и они с вас много не возьмут, после того как видели, что вы пили со мной. Всего хорошего, Тотомес.

Эсккар кивнул двум мальчикам и собрался уходить. Тотомес тоже встал.

— Командир, пожалуйста, останься. Я еще многое хотел с тобой обсудить.

Эсккар повернулся и смотрел на Тотомеса, пока тот не опустил глаза.

— Ты говоришь, что ты предводитель клана, Тотомес, но твой клан мертв или находится далеко отсюда. Теперь за тобой следуют только эти два мальчика. Ты говоришь, что хочешь сражаться, но здесь, в Ораке, сражаются так, как скажу я, или никак.

Эсккар помолчал немного, чтобы Тотомес переварил услышанное, и продолжил, прежде чем Тотомес успел ответить:

— Если хочешь остаться, то дашь мне клятву верности до того, как мы нанесем поражение варварам и прогоним их отсюда или пока мы все не умрем. Ты будешь мне во всем подчиняться, как и все остальные, кто сражается под моим командованием, и получать точно такое же жалованье. Если вы умеете пользоваться этими луками так, как ты утверждаешь, то поможете обучать моих лучников. Так вы избавите себя от ношения камней и копания канав, хотя и это тоже будете делать, если потребуется. Я сказал все, что нужно было сказать. А теперь выбирай.

Тотомес также встал, гордость в нем боролась с желанием мстить. Нарквил, который выглядел старшим из двух мальчиков, что-то сказал Тотомесу на их языке. Они какое-то время разговаривали между собой, и даже младший мальчик высказался, Тотомес повернулся к Эсккару.

— Я принимаю твое предложение, командир. Пожалуйста, сядь, — попросил он. — Мы хотели бы многое узнать.

Эсккар официально поклонился, запечатывая сделку, и вернулся на свое место. Служанка, которая стояла поблизости, прислушиваясь к каждому слову, прибежала с новой порцией вина и снова разлила его по кружкам.

— В таком случае я рад, что ты присоединяешься к нам, Тотомес. Есть много…

Дверь с грохотом распахнулась, что одинаково удивило и хозяина, и посетителей. Руки всех потянулись к мечам или кинжалам. В ярком солнечном свете стоял тот же посыльный, который ранее прибегал за Эсккаром.

— Командир!.. Бантор сказал, чтобы вы немедленно шли к воротам! — он сделал глубокий вдох, пытаясь перевести дух. — Приближаются всадники. Он думает, что это Джален!

Эсккар мгновенно вскочил, ударился головой о низкий потолок, бросился к двери и только потом вспомнил о новобранцах.

— Хикрос, отведи Тотомеса с сыновьями к Гату. Скажи ему, что это наши новые инструкторы для лучников, а затем проводи их ко мне домой.

Эсккар нырнул в дверной проем и побежал. Посыльный несся впереди него назад к воротам. Когда Эсккар до них добрался, Бантор спустился с последней ступеньки деревянной лестницы, которая вела на стену. Широкая улыбка стала еще шире, когда он увидел командира.

— Это Джален? — Эсккар не мог скрыть своего нетерпения.

— Думаю, да. По крайней мере, конь похож на его.

Эсккар с Бантором направились к воротам и увидели небольшую группу всадников, медленно приближающуюся к ним. Начальник стражи насчитал четырех мужчин, всего на два меньше, чем уезжало, а когда они приблизились, заметил, что молодой слуга также выжил, хотя двое воинов — явно нет. Эсккар встал сбоку от старых деревянных ворот, пропуская группу деревенских жителей, которые выбежали из них. Эсккар почувствовал, как кто-то взял его за руку, посмотрел вниз и увидел, что к нему присоединилась Трелла.

— Как ты так быстро обо всем услышала? — спросил он и обнял ее, наслаждаясь прикосновениями к женщине.

Эсккар обернулся, проверяя, рядом ли ее телохранитель, поскольку его собственный остался с гостями. В деревне все еще жили несколько человек Дриго, хотя большинство покинуло ее несколько недель назад. Опасаться людей Дриго можно было меньше, но увеличилось количество деревенских жителей, которым не нравился военачальник Орака и установленная им жесткая дисциплина.

— Бантор не знал, куда ты отправился, поэтому велел посыльному заглянуть в дом. Мальчик рассказал нам про трех лучников, к которым ты повернулся спиной и которых пригласил выпить, после того как они пригрозили тебя убить.

Эсккар рассмеялся.

— Все было не совсем так, Трелла. Хотя они интересные ребята.

— Да, я уверена, что все было не так, — ответила она и крепче сжала его руку. — Но мне хотелось бы с ними познакомиться.

— Познакомишься сегодня вечером. Думаю, что в маленьком домике у нас как раз найдется место еще для трех человек.

Разговор прекратился, когда в ворота в облаке пыли въехал Джален. Его появление сопровождалось приветственными криками толпы. Он спрыгнул с коня и пошатнулся. У него явно затекли мышцы после долгой езды. Эсккар обнял воина, хлопая его по спине, а жители деревни все это время выкрикивали имя Джалена.

— Боги из подземелья, Джален, я уже несколько дней назад потерял всякую надежду! Я считал тебя мертвым. А теперь ты въезжаешь в деревню как ни в чем не бывало! Пойдем ко мне в дом. Там мы сможем поговорить.

— Клянусь богами, я очень рад, что вернулся, — Джален посмотрел на стену и открыл рот. — С того времени, как я уехал, многое изменилось.

Он шагнул к коню, отвязал кожаный кошель от одеяла, затем последовал за Эсккаром и Треллой к их дому. На полпути они увидели Никара, который ждал их на улице, чтобы пригласить всех к себе. Другие представители высшего сословия тоже вскоре должны были подойти.

Через несколько минут гости Никара до предела заполнили зал, предназначенный для встреч. Были заняты все сидячие места. Еще несколько человек стояли там, где нашли место. Все ждали Джалена.

Он отправился умыться с дороги, хотя Эсккар знал, что потребуется гораздо больше времени и усилий, чем несколько минут у колодца, чтобы избавиться от запаха лошадиного пота, пропитавшего тело и одежду. В комнате быстро стало душно от такого количества людей.

Эсккар снова сидел в конце стола рядом с Треллой. Гат, Сисутрос и Бантор встали за командиром. Когда вошел Джален с влажными после мытья волосами, оказалось, что на нем старая одежда Никара, которая ему велика. Джален сел на последнее остававшееся пустым место, рядом с командиром, и выпил вина, налитое специально для него.

— Достопочтенный Никар, я благодарю тебя за вино и одежду, которую ты мне дал. Боюсь, что мою носить будет уже невозможно.

— Ты можешь просить все, что хочешь, — ответил Никар. — Но приступай к рассказу. Мы все хотим услышать новости. Ты нашел варваров?

Улыбка сошла с лица Джалена.

— Да, я их нашел, и мне многое нужно вам рассказать.

Он потянулся к кожаному свитку, который отдавал Эсккару. Джален достал оттуда матерчатую карту и расстелил на столе. Она порвалась по краям и испачкалась от многократного касания руками. Было очевидно, что она хорошо послужила. Эсккар увидел на ней много новых ниток.

Все головы склонились над картой, словно ее тайны можно было легко прочитать. Улыбки сменились обеспокоенными взглядами. Люди гадали, какие новости услышат. Джален поставил кубок с вином на стол и начал рассказ.

— На пятый день пути мы впервые услышали про алур мерики. Чем дальше на север, тем больше мы встречали людей, двигающихся на запад. От них мы узнали о набегах варваров, забирающихся далеко на северо-восток. Чтобы не встречаться с ними, мы ехали поближе к реке. Следующую неделю ничего не происходило, а потом мы начали встречать множество людей, двигающихся на юг. Они пытались уйти от основной массы кочевников. Многие из этих людей слышали про Орак и направлялись сюда. Они уже прибыли?

— Да, и на дорогах появляется все больше и больше народа, — сказал Эсккар. — Все идут сюда. Некоторые остаются, если хотят сражаться и работать. Другие останавливаются за пределами деревни и уезжают через несколько дней.

Джален кивнул.

— Приедут новые. Мы двигались на север еще педелю и стали встречать небольшие группы разведчиков, по пять или десять варваров. Каждый раз, когда они нас замечали, мы сбегали на юг. Один раз они гнались за нами целый день, пока нам не удалось от них отделаться. Слава богам, что у нас такие сильные лошади. Каждый раз нам приходилось делать круг, чтобы снова поехать в северном направлении, и мы все больше удалялись от реки.

Эсккар склонился вперед, смотрел он сурово.

— Но больших отрядов вы не видели, только разведчиков?

Они должны были встретиться по крайней мере с одним большим отрядом воинов.

— Да, только разведчиков. Мы не могли продолжать путь на север, поэтому тронулись на восток. Мы разговаривали со многими путешественниками и даже разбойниками. Чем дальше мы продвигались на восток, тем яснее становилась ситуация.

Джален снова отхлебнул вина. Все собравшиеся не сводили с него глаз.

— У варваров есть план. Основная часть племени, в которой по крайней мере семьсот или восемьсот воинов, медленно продвигается к нам, в большей или меньшей степени следуя изгибам реки. Два больших отряда отделились от основной части и удаляются на восток и юг от нее. Они убивают всех на своем пути или заставляют их двигаться на запад.

Джален опустил палец на карту, и все столпились, чтобы получше рассмотреть, что он показывает. Представители высшего сословия толкали друг друга, забыв о чувстве собственного достоинства.

Джален показал на красные нитки.

— Вот здесь находится основной лагерь, или, по крайней мере, находился две недели назад. Они передвигаются медленно и держатся поближе к реке. А отряды воинов удаляются на восток и сгоняют всех к реке.

Джален снова показал на карту, на два кривых шва черными нитками, которые далеко загибались на юго-восток.

— Они отъезжают на большие расстояния, но всегда на восток и юг, хотя иногда отправляют пленных и трофеи назад в основной лагерь. Они делают это каждую неделю. Возможно, они также меняют людей, чтобы все могли получить трофеи.

Эсккар, как и остальные, уставился на карту, но он уже понимал план варваров. Он сидел в задумчивости, пока его из этого состояния не вывели слова Никара:

— Ну, Эсккар, что ты обо всем этом думаешь? Похоже, они могут пройти мимо нас, если так отклонились на восток. У изгиба реки основная часть племени может продолжить путь в том же направлении. Таким путем они шли, когда в последний раз двигались по нашим местам.

Эсккар бросил взгляд на Джалена и увидел, что его младший командир прекрасно понимает, что задумали варвары. Эсккар склонился над картой и провел по ней пальцем.

— Основная часть движется вдоль реки Тигр, а сейчас эта группа направляется почти точно на восток. У изгиба реки они продолжат путь вдоль нее, и это будет уже путь на юго-восток. Когда изгиб закончится, они пойдут на юг, и мы окажемся прямо у них на пути. К тому времени отдельные отряды будут на юго-востоке от Орака, они тоже начнут движение по направлению к нам, вначале на запад, потом на север. Они подойдут к Ораку с юга, вдоль реки, и станут гнать назад всех, кто попытается сбежать из Орака.

Эсккар поднял голову и обвел взглядом собравшихся. Он увидел, что все они его слушают с открытыми ртами, пытаясь понять значение сказанного.

— На этот раз варвары не просто проезжают мимо, а мы не просто еще одна деревня у них на пути. На этот раз они направляются прямо в Орак. Мы — их основная цель. Они гонят всех к нам, зная, что толпы фермеров и деревенских жителей бегут со всеми своими ценными вещами и скотом. Варвары ожидают взять много трофеев, перед тем как двинутся дальше.

Слова Эсккара заставили всех надолго замолчать. Наконец заговорил Никар:

— Ты в этом уверен, Эсккар? Они все еще могут повернуть на восток и не направиться прямо сюда.

В вопросе Никара звучало отчаяние. Люди услышали слова, но не то, что они означали.

— Объясни им, Джален, — сказал Эсккар. — Скажи, что ты думаешь.

— Я думаю так же, как Эсккар, — сообщил Джален. — Они направляются сюда. В противном случае основная часть повернула бы на восток несколько недель назад. Именно поэтому они движутся так медленно. Они хотят, чтобы люди слышали об их приближении и бежали сюда, считая себя в безопасности, пока вдруг не окажется, что им некуда идти. Деревня будет забита людьми со всей местности. Варвары знают, что на Тигре нет никакого легкого брода на протяжении сорока миль в обе стороны от Орака.

Эти слова навели Эсккара на еще одну мысль. Он притянул к себе карту, уставился на нее и хмыкнул, затем снова оттолкнул ее на середину стола.

— Да, и еще они отправят группу воинов на другую сторону реки, чтобы никто туда не перебрался, даже через брод. Таким образом мы окажемся в окружении. Им будет все равно, станет Орак сопротивляться или нет. Нам будет некуда бежать.

Долгое время никто не издавал ни звука. Все были погружены в грустные мысли о будущем.

Тишину нарушил Калдор, младший сын Никара.

— Вы говорите, что у глупых и необразованных варваров есть план, только потому, что они следуют вдоль реки! Они с таким же успехом могут направиться назад тем же путем, которым пришли, а не следовать сюда.

Никар резко повернулся к сыну, его голос дрожал от ярости:

— Ты больше не посмеешь выступать за этим столом, пока я не попрошу тебя раскрыть рот. Если не можешь подчиняться, выйди.

Все поежились, вспомнив нахальные слова другого юноши, который был убит как раз в этом зале. Калдор покраснел после резких слов отца и снова сел, отвернувшись от группы собравшихся. Все повернулись к Эсккару, ожидая какого-то взрыва.

Эсккар услышал, как у него за спиной тихо заскрипел стул Треллы. Она напоминала ему, что находится рядом. Он не стал прямо отвечать Калдору, а ответил Никару, словно вопрос задавал он:

— Если кто-то здесь думает, будто вожди алур мерики, которые командовали своим кланом в сотнях битв, не способны тщательно спланировать путь, предварительно все обдумав, то он ошибается. Если вы думаете, что не нужно иметь мозгов, для того чтобы править тремя или четырьмя тысячами человек, организовывать охоту и сбор продуктов, ремонт телег, плавку руды, ковку бронзы, изготовление орудий труда и оружия, выращивание скота, и все это в постоянном движении и переходах на сотни миль, вы ошибаетесь еще больше. Если мы допустим такую ошибку, то точно погибнем или попадем в плен.

Никто ничего не ответил, и никто не смотрел на Калдора.

— Джален, — нарушил тишину Эсккар. — У тебя сложилось какое-то представление насчет величины племени? Сколько человек, телег, лошадей?

Джален сжал пустой кубок: несомненно, он хотел еще вина, но слишком нервничал, чтобы просить снова наполнить кубок.

— Клан увеличился в размерах. Вероятно, в последние несколько лет произошло какое-то объединение. Люди говорят, что сейчас в племени свыше пяти тысяч человек, не считая рабов.

Эсккар задумался над этим. Вокруг стола слышалась удивленные возгласы, некоторые хватали ртом воздух. Пять тысяч было невероятным количеством людей, более, чем в два раза, превышающим количество людей в Ораке. Но Эсккар знал, что играют роль не все члены племени, а только воины, которых они могут выставить против стены. Все заговорили одновременно, но Эсккар постучал кубком по столу.

— Пять тысяч — это большое количество людей, но воином окажется лишь один из пяти. Остальные — это старики, женщины и дети. Самое большее — у них полторы тысячи воинов. Вероятно, меньше, может, около тысячи двухсот. Это много, но у нас будет свыше трехсот защитников. Нам будет труднее, чем мы думали, но отразить атаку варваров все равно возможно.

— Когда мы согласились защищать Орак, мы говорили о шестистах или семистах варварах, — заметил Нестор, склоняясь над столом. Голос его звучал напряженно от беспокойства. — Теперь мы говорим о в два раза большем количестве, и ты утверждаешь, что все еще возможно защитить Орак? Мы сумасшедшие, если думаем, что такое количество варваров можно остановить!

— Их может остановить стена, — произнес Корио, и все повернулись к нему. — Она будет достаточно высокой и достаточно крепкой. Я видел людей Эсккара во время тренировок, видел, как они выпускают стрелы по целям, расположенным в сотне шагов, по семь или восемь стрел в минуту. Я наблюдал за ними, и я верю в тех людей, которых видел.

— Ты строишь стену, — возразил Ребба. — На твое мнение влияет твоя работа. Но независимо от крепости стены, будет недостаточно людей, чтобы ее защищать.

— Да, это правда, я верю в стену, — признал Корио. — Но если мы сможем привлечь дополнительных людей, то все получится. Я в этом уверен.

— А откуда мы возьмем этих дополнительных людей? — закричал Нестор и с силой стукнул кулаком по столу, затем повернулся к Эсккару. — Твои планы привлекать и обучать людей уже не выполняются так, как хотелось бы. С каждым днем становится все меньше людей, желающих сражаться. Разве не так, командир?

Снова воцарилась тишина, и все опять повернулись к Эсккару. Он увидел страх у них на лицах и понял, что у него нет слов. Он не знал, что случится, если варвары бросят всех своих воинов на стену одним броском. Все ждали его ответа.

Послышался звук отодвигаемого Треллой стула. Ножки заскрипели по деревянному полу, и все повернулись к ней, включая Эсккара.

— Простите меня, достопочтенные господа, за то, что высказываюсь, но разве сами варвары не отправляют вам всех людей, которых вы хотите?

Она говорила со склоненной головой, должным образом выражая покорность и помня о своем подчиненном положении. Ее слова едва долетали до ушей собравшихся.

— Клянусь богами, Трелла, ты права. Я дурак, что не увидел этого. — Уверенность Эсккара вернулась, он вначале посмотрел на Треллу, потом на Джалена, который согласно кивнул. — У нас будет столько людей, что мы не будем знать, чем их занять. И многие из них окажутся воинами, которых варвары изгнали из их маленьких деревенек на юге и востоке. Эти люди ищут возможности отомстить. Мы с легкостью получим еще сотню-другую людей, и многие из них явно знают, как орудовать мечом.

Он в возбуждении схватил Треллу за руку.

— Мы можем это сделать! Нам не нужно соответствовать варварам количественно. Один человек за стеной будет стоить четырех или пяти под ней. Нам надо быть готовыми разместить много людей в деревне, но это возможно.

— Значит, ты считаешь, что Орак можно удержать? Мы найдем достаточное количество людей? — возбуждение в голосе Никара свидетельствовало о его чувствах.

Эсккар снова повернулся к столу, на его лице продолжала играть улыбка, вызванная словами Треллы.

— Да, достопочтенные господа, я уверен, что мы можем это сделать. С еще одной сотней бойцов… — он замолчал и повернулся к своей рабыне. — Нам нужно еще чего-то опасаться, Трелла?

Она на мгновение подняла глаза.

— Мне не следует выступать на вашем собрании.

— Говори, Трелла, — резко сказал Корио. — И забудь про эти обычаи. Если тебе есть что сказать, говори, а мы решим, стоит это учитывать или нет.

Тем не менее Трелла продолжала вести себя так, как подобает рабыне.

— Достопочтенные господа, мне кажется, что вскоре вы столкнетесь с проблемой того, что делать с таким количеством людей. Если сотни фермеров и деревенских жителей придут в Орак с юга и востока, они переполнят деревню. Уже сейчас на улицах много незнакомцев. Боюсь, они мешают работе и вызывают другие проблемы. Возможно, вам следует подумать о том, чтобы закрыть ворота для всех, за исключением тех, кто будет сражаться, и их семей, а остальных отправлять на другую сторону реки.

Это казалось Эсккару разумным, и он собирался согласиться, но успел прикусить язык. Пусть вначале выскажутся другие, многократно повторяла ему Трелла. Вначале выслушай, что они скажут, и тогда ты будешь лучше знать, что сказать самому.

Снова прозвучал голос Корио:

— Да, клянусь богами, моя работа уже неоднократно прерывалась. Всякие люди заходят на рабочие участки, задают глупые вопросы. Каждый день становится все хуже и хуже. Трудно заставлять людей работать, когда вновь прибывшие стоят вокруг и глазеют на них.

Его поддержали со всех концов стола.

— Мы рискуем всем, что у нас есть, чтобы спасти Орак, — заявил Никар. — Эти незнакомцы ничем не помогают ни нам, ни деревне. Давайте возьмем тех, кто нам нужен, и отправим остальных прочь.

— Сражайся, работай или уезжай, — тихо произнес Эсккар. — Мы это говорим уже давно, и эти варианты выбора мы предложим тем, кто может нам помочь. Мы можем организовать стоянку для вновь прибывших на месте старой деревни, к югу от Орака. Пусть останавливаются там, пока не решат ехать дальше. Тогда они не попадут в Орак.

Первые люди, которые поселились в Ораке, выкопали колодец примерно в двух милях к югу и жили там много лет, перед тем как перебраться на нынешнее место.

— Потребуется больше стражников у ворот и на месте старой деревни, — сказал Джален. — И больше обходов местности.

Эсккар улыбнулся при этих словах.

— У нас уже подготовлено сто восемьдесят человек, и хорошо подготовлено. Сейчас подготовку проходят еще шестьдесят и будут готовы через несколько недель. Теперь, поскольку у нас есть из кого выбирать, можно увеличить число обучаемых.

— А ты уверен, что людей будет достаточно? — Никар выразил всеобщее беспокойство.

— Да, Никар, теперь я уверен. Мне нужно триста пятьдесят человек для защиты Орака и еще пятьсот жителей деревни за их спинами, чтобы помогать сражаться и подносить стрелы, камни, воду и все остальное. С таким количеством людей я смогу удерживать Орак, пока стоит стена и не закончились продукты питания. Но я думаю, что нам придется послать еще пятьдесят воинов на другую сторону реки.

Нестор выглядел удивленным.

— Зачем посылать кого-то на другую сторону, когда они нужны здесь?

— Чтобы охранять твой скот, достопочтенный. Весь лишний скот, овцы и лошади должны быть выведены из деревни и нашей местности. У нас нет ни корма, ни места, чтобы их здесь содержать, к тому же, если они останутся здесь, вонь будет нестерпимой, как и грязь. Кроме того, варвары узнают, что скота у нас здесь нет. Тогда у них будет меньше желания сражаться. Помните: золото для них не так важно. Первым делом лошади, потом скот, потом женщины. Вот как они думают. Поэтому мы отправим прочь всех животных — через реку и на запад. И охранять их будут пятьдесят человек.

Эсккар протянул руку и пододвинул к себе карту. Он поставил палец в точку, где был обозначен основной лагерь варваров.

— Джален, когда, по твоему мнению, придут варвары? У нас достаточно времени?

— Судя по тому, что я видел и слышал, я думаю, что самое раннее — через два месяца. Отдельные отряды, конечно, могут появиться раньше, но я не думаю, что это входит в их планы. Они двигаются медленно, не торопясь, наслаждаются завоеваниями. Они не видят необходимости спешить.

— А что если они узнают о строительстве стены? — спросил Никар. — Это не заставит их изменить планы?

Джален пожал плечами.

— Вероятно, они уже слышали про нашу стену. Мы встретили на севере много крестьян, которые знают о том, что мы собираемся сопротивляться.

Эсккар снова отодвинул карту на середину стола.

— Они не изменят планов, — твердо заявил он. — Они не поверят, что стена способна их остановить. Тем не менее, мы должны помнить, что большой отряд может появиться здесь раньше, чем мы думаем. — Он посмотрел на Корио. — Сколько осталось до завершения первого участка?

Корио, вероятно, ожидал этого вопроса.

— Через несколько дней мы его закончим. Новые ворота будут готовы примерно через неделю, а пока мы можем использовать телеги и людей, чтобы закрывать въезд. — Он повернулся к старшему сыну, который сидел рядом с ним. — Алсинор, ты должен как можно быстрее поставить ворота, даже если вначале они и не будут полностью укреплены.

Сын согласно кивнул, и Корио снова повернулся к Эсккару и другим.

— Мы уже увеличили скорость строительства стены. Материалы подвозят в достаточном количестве, рабочих много, хотя и лишних всегда найдем чем занять. — Он обвел взглядом собравшихся, перед тем как сделать важное заявление. — Я закончу стену по крайней мере на месяц раньше, чем предполагалось.

— А что со рвом? — спросил Нестор. — Никто ничего не говорит про начало работы над рвом.

— Рвом мы займемся в последнюю очередь, — объявил Корио. — Мы с Эсккаром обсуждали этот вопрос. Имея триста или четыреста мужчин, мы сможем выкопать окружающий Орак ров за неделю или десять дней. Мы будем делать это в последний момент, так что даже если варвары и узнают про стену, они не посчитают ее серьезной помехой.

Никар обвел взглядом собравшихся за столом.

— Есть еще что-то, что нам следует обсудить? — Все смотрели на своих соседей, но молчали. Затем Никар заметил, что Трелла подняла голову, они встретились взглядами. — Трелла, ты хочешь что-то сказать?

Она снова низко поклонилась.

— Достопочтенный Никар, я знаю, что вы обсуждали затопление земель у деревни, но пока никаких работ еще не начинаюсь. Возможно, нам теперь следует подготовиться к этому на тот случай, если варвары появятся раньше. Я не знаю, как много времени это займет и сколько воды потребуется.

Очевидно, этого не знал и никто другой, потому что все молчали. Никар повернулся к Реббе, который сидел, в задумчивости поглаживая бороду Реббе принадлежало большинство ферм вокруг деревни, и именно он много лет назад занялся осушением болот. В вопросах сельского хозяйства решения принимал он. Именно он определял, какие культуры следует высевать для Орака, в каком количестве и кто этим будет заниматься. Его семья построила самые большие оросительные каналы и знала о движении воды больше, чем кто-либо. Ребба долго думал, и Эсккар чувствовал, что уже готов сорваться, но тут Ребба наконец заговорил.

— Моя семья будет трудиться вместе с людьми Корио на строительстве деревянных волноломов. Если мы их правильно установим, то сможем направить поток воды из реки, высотой от тридцати до сорока футов, на окружающие фермы. Он должен затопить землю менее, чем за день, и его будет достаточно, чтобы варвары даже не пытались осушить воду. Через несколько дней вода глубоко уйдет в землю, и она превратиться в болото. Потребуется несколько месяцев, чтобы ее потом осушить. Мы прокопаем дополнительные канавы, чтобы направить воду туда, куда нам нужно.

— Мне очень жаль, что приходится затоплять твои земли, Ребба, — сказал Никар. — Но ты знаешь, что это должно быть сделано.

— Не жалей об этом, друг мой, — улыбнулся смирившийся с судьбой Ребба. — Варвары бы в любом случае уничтожили посевы. Вместо этого вода освежит землю, а в дальнейшем она станет еще более плодородной, чем была.

Никар опять обвел взглядом собравшихся и опять остановил его на Трелле.

— Что-нибудь еще, Трелла? — теперь он говорил спокойнее и подбадривал ее взглядом.

— Достопочтенный Никар, есть еще одна проблема, о которой следует подумать, — она сделала паузу, затем продолжила: — Когда вы будете переправлять скот через реку, возможно, следует включить в группу сопровождения жителей деревни и даже членов ваших Семей. Если что-то случится с животными, Орак в будущем останется без пищи и без стад. Солдаты могут быть верными, но искушение все равно остается большим. Возможно, стоит отправить со скотом равное количество солдат и жителей деревни. И, возможно, следует назначить награды за возвращение всего скота в целости и сохранности.

Никар мгновение молчал.

— Да, это стоит обдумать. Скот и зерно потянут на кругленькую сумму, и если они не вернутся в Орак, то нас ждет голод. Мы обсудим этот вопрос. — Он обвел взглядом стол, но никто ничего не предлагал. — В таком случае мы заканчиваем. И я снова благодарю богов за возвращение Джалена.

“И за доставленные им сведения”, — добавил про себя Эсккар. Он вышел из дома, воины следовали за ним. Эсккар пригласил их к себе на ужин.

Бантор, Джален и Сисутрос пошли отдельно, но Гат присоединился к Эсккару и Трелле, хотя они и двигались в противоположном от дома Гата направлении. Когда они остались на улице одни, Гат кивнул телохранителю Эсккара, чтобы тот отошел вне пределов слышимости. После этого Гат схватил Эсккара за руку.

— Командир, — заговорил он, подвигаясь поближе к начальнику, затем повернулся, чтобы включить в разговор и Треллу. — Я не уверен, видел ли ты выражение лица Калдора, когда заговорила Трелла. Я же как раз смотрел на него. Он сидел за спиной отца. Щенок кипел от ярости, после того как отец его осадил.

Гат потрепал бороду.

— Если бы взглядом можно было убить, то юная Трелла уже лежала бы в земле. — Он выглядел обеспокоенным. — Тебе лучше бы проследить за ним, Эсккар. Я не исключаю, что он попытается причинить зло или тебе, или Трелле.

— Гат, спасибо за беспокойство, — искренне поблагодарила Трелла. — И за твое предупреждение. Мы будем осторожны.

— Хорошо. А если потребуется, то я прикажу одному из своих ребят всадить нож ему в спину. Я даже сам могу это сделать. Просто дайте мне знать. — Он кивнул Эсккару. — В таком случае я прощаюсь до ужина.

После этого он пошел своей дорогой, широко шагая.

Эсккар в задумчивости посмотрел на Треллу, потом обнял ее. Они направились к своему дому, телохранитель следовал в нескольких шагах позади.

— Госпожа Трелла, — обратился Эсккар, использую почетный титул, даваемый старшей женщине в доме. — Как я понимаю, сегодня вечером нам предстоит многое обсудить. Похоже, происходят вещи, о которых я не имею представления.

— Когда ты много говоришь ночью, я на следующее утро чувствую себя разбитой и не отдохнувшей. Хотя в последнее время ты был слишком занят и слишком уставал, и на меня у тебя не оставалось сил.

— В таком случае мне придется найти для тебя время. Может, ты проследишь, чтобы сегодняшней вечер не растянулся и наши гости ушли пораньше. А после этого у нас останется много времени на… разговоры.

— Да, господин.

Она взяла его за руку и не отпускала, пока они не вошли во двор бывшего дома Дриго.

 

Глава 12

В тот вечер не потребовалось прилагать много усилий, чтобы ужин побыстрее закончился. Джален устал после путешествия и хотел поскорее вернуться к девушке, с которой стал вместе жить как раз перед поездкой на север. Он первым встал из-за стола. Гат и другие гости поняли намек Аннок-сур. Новости, привезенные Джаленом, интересовали всех, но после его ухода никто уже не хотел задерживаться.

Эсккар нашел Треллу в кухне. Она помогала поварихе и Аннок-сур. Он взял ее за руку и повел по лестнице с наружной стороны дома на второй этаж. На верхней площадке, прикрытой занавеской, стоял большой горшок. Эта лестница, идущая вдоль наружной стены дома, позволяла слугам опорожнять горшок, не беспокоя хозяина и не отвлекая его от работы.

Дом Дриго был чудом строительной мысли. Он мог похвастаться многим, чего не было даже в доме Никара. Толстая дверь вела в комнату приличного размера, которую Дриго использовал для работы. Теперь там стоял большой стол, шесть стульев и маленький столик.

Еще одна тяжелая дверь вела отсюда в комнату для сна. Ее размер поразил Эсккара — почти двадцать пять футов в длину и двадцать в ширину. Четыре небольших окна были расположены на двух стенах довольно высоко, на равном расстоянии друг от друга. Они пропускали свет и воздух. Однако через них не мог бы пробраться даже ребенок. На случай пожара было одно узкое окно, закрытое толстой ставней, укрепленной двумя подпорками. Ставню будет труднее открыть, чем дверь. В глиняном горшке под окном лежал моток толстой веревки для использования в чрезвычайной ситуации. За этим окном можно было наблюдать и охранять его из внутреннего дворика внизу. Дриго специально так устроил личные покои, чтобы никто не мог войти или подслушать, что происходит в его спальне и что там говорят.

Теперь все это шло на пользу Эсккару. Они с Треллой тщательно заперли каждую дверь. Впервые в жизни у него было что-то более ценное, чем золото, — уединение. Он мог спокойно говорить и быть уверенным, что его никто не подслушает.

Он обнял девушку и прижал к себе, глядя сверху вниз на ее лицо и вдыхая запах ее волос.

— Трелла… я весь день хотел обнять тебя и поблагодарить за твои слова за столом Никара. Ты делаешь все возможным, и теперь даже Семьи слушают, когда ты говоришь.

Она обвила шею мужчины руками и прижалась лицом к его груди.

— Ты сказал, что хочешь поговорить, господин, — поддразнила она его обращением, принятым у рабов. — Или ты привел меня сюда не для этого?

И снова ей удалось возбудить его несколькими словами и прикосновением своего тела.

— Я думаю… что мы поговорим позднее.

Он снял с нее одежду, медленно стягивая через голову, наслаждаясь видом ее тела и ощущениями, когда это тело прижималось к нему. Прошло три дня после того, как они любили друг друга в последний раз. Внезапно показалось, что это очень большой срок.

— В таком случае… нам следует поторопиться, — прошептала она, расстегивая его пояс, который упал на пол.

Она помогла ему раздеться. Ее желание было не меньше, чем его.

Эсккар нежно подвел ее к постели и опустил на нее, затем провел руками по ее телу. Он не торопился, заставляя себя сдерживаться, пока приводил ее в возбуждение. Он хотел, чтобы она тоже получила удовольствие, и хотел этого не меньше, чем получить его сам.

Он никогда не делал ничего подобного раньше. До Треллы его мало волновало, чувствовали ли его женщины что-то или нет. Он слышал рассказы о таком. Мужчины говорили, что есть женщины, которые получают не меньше удовольствия, чем мужчины. Раньше Эсккар отмахивался от таких историй, считая их просто солдатской болтовней. Владела Трелла магией или нет, но она принесла ему что-то особенное, и это что-то делало их любовь большим и лучшим, чем простое совокупление. Эсккар хотел сохранить все так, как есть.

Потом он лежал, отдыхая на чистых подушках и мягком матрасе, заполненном хлопком и перьями. Горела маленькая масляная лампа, давая достаточно света, чтобы видеть все, происходящее в комнате. Трелла вышла и вскоре вернулась с графином с водой и двумя стеклянными кубками.

Дорогие стеклянные кубки были редкостью. Это был подарок одного из многочисленных купцов, желающих что-то получить. Эсккар с благодарностью выпил воду, но Трелла осушила только половину своего кубка, вылив остатки на кусок материи. Им она вытерла Эсккару лоб, затем протерла грудь и гениталии. Она вывернула кусок материи на другую сторону, и после этого вытерла собственную грудь и лоно. Закончив, она прижалась к мужчине и натянула на них обоих одеяло.

Ему нравилось, как она о нем заботится, словно о ребенке.

— Знаешь, Трелла, это очень хорошая жизнь. У нас прекрасный дом, слуги и есть золото, чтобы за все платить. Для меня это сбывшаяся мечта. — Он обнял ее за плечи. — А самое главное, у меня есть ты.

— Если бы не было меня, то у тебя в кровати лежала бы другая девушка. Все мужчины одинаковые. Мой отец, Никар, правители моей деревни… Ох!

Он ущипнул ее, чтобы она замолчала.

— Да, у меня была бы другая девушка, но не в этой постели. Я бы лежал с ней в казарме, а дюжина мужчин ухмылялись бы, наблюдая за происходящим.

Эсккар перевернулся на бок и оказался лицом к Трелле. Теперь он говорил серьезно.

— Я знаю, кому я обязан этой мягкой постелью. Все это произошло благодаря тебе, и я этого не забуду. — Он убрал волосы у нее с лица, затем поцеловал ее в щеку. — Так что говори, что хочешь, даже если знаешь, что это неправда.

— Значит, ты все еще хочешь меня, — прошептала она. Внезапно она заговорила голосом молоденькой робкой девушки: — Даже если я не так красива, как женщины, которые теперь кладут на тебя глаз?

— Да, больше, чем когда-либо. — Он игриво шлепнул ее по бедру. — Но ты должна мне рассказать, откуда такая юная девушка столько знает о любви. Если все девушки в Карнаксе такие, как ты, то я должен побывать там. — Эсккар положил ее на себя. — Где ты научилась делать мужчину таким счастливым?

Трелла спрятала лицо, и он знал, что она покраснела.

— Однажды отец поймал меня, когда я смотрела, как он развлекается с одной из служанок. Он решил, что раз я такая любопытная, то должна научиться доставлять удовольствие мужчине. Это обеспечит мне хорошее отношение будущего мужа. Поэтому он приказал одной из рабынь рассказать мне все тайны и… мне… позволили наблюдать за ней и ее мужем.

Эсккар думал, что еще она делала, но его это не волновало.

— Твой отец был мудрым человеком. Он сделал тебе роскошный подарок, и он навсегда останется со мной. — Это напомнило ему кое о чем неприятном. — А теперь расскажи мне о Калдоре. Что там с этим взглядом?

Трелла села, завернувшись в одеяло, и повернулась к нему.

— Я видела тот же взгляд, что и Гат, хотя и всего одно мгновение. Отец выставил его в неприглядном свете перед всеми. Глупому мальчишке следовало бы промолчать. Затем, когда я заговорила и представители высшего сословия слушали, он разозлился еще сильнее. Мне позволили говорить, а ему запретили. Он… — Трелла замолчала.

Эсккар взял ее руку в свою, поднес к губам, затем сжал.

— Так, и что он еще сделал?

— Когда я жила в доме Никара, Калдор хотел… хотел меня. Он говорил мне, что просто ждет, когда его отец первым воспользуется мной, а потом меня передадут ему. Но он не хотел долго ждать, он хотел, чтобы я… чтобы я… встала на колени и доставила ему удовольствие таким способом.

Она замолчала, ей было трудно говорить.

— Я оттолкнула его и убежала. Я бы убежала из дома, но меня схватила Крета и заставила рассказать ей, что произошло. Вероятно, она поговорила с Калдором, потому что после этого он только смотрел на меня и улыбался. Я… его боялась.

“Я убью его за это”, — решил Эсккар, продолжая держать руку Треллы в своей. Он не хотел, чтобы она знала, что он чувствует в эти минуты. Он ругал себя за то, что был таким дураком и раньше не расспрашивал ее о жизни в доме Никара, словно ничто из того, что происходило до их встречи не имело значения после того, как она досталась ему.

Но он не мог убивать всех, кто хотел уложить Треллу в постель, потому что теперь на нее с вожделением смотрело большинство мужчин Орака.

— Что произошло потом?

— Ничего. Через несколько дней после этого из поездки вернулся Никар. Прошло две недели, и в путешествие отправились Калдор и Лесу. Затем ты пришел на ужин, и меня отдали тебе.

— И ты не знала, кто хуже, варвар или испорченный ребенок, — легким тоном произнес он и обрадовался, когда она рассмеялась. — Казалось, что ты не хочешь идти со мной. Почему ты не рассказала мне об этом раньше?

— Потому что я не думала, что это имеет значение. Я решила, что все лучше, чем быть рабыней, и собиралась сбежать. Но ты оказался нежным и отнесся ко мне с уважением. После того как я в тот вечер услышала, как ты разговариваешь с толпой, я решила тебе помочь, сделать так, как просил Никар, но из личных соображений.

Она коснулась его щеки.

— А затем, после того как мы занялись любовью, я почувствовала… У меня возникли совсем другие чувства, и теперь я хочу быть только твоей женщиной. Я не хочу жить без тебя, Эсккар. Если мы потерпим неудачу, то мы оба здесь умрем, и ничто больше не будет иметь значения. Если мы победим, то значения не имеет Калдор.

Рука Эсккара сжалась при упоминании имени Калдора.

— Ты не можешь его убить, Эсккар, хотя мне бы и хотелось этого. Если ты убьешь еще одного сына из Семей, они тебя никогда не простят. — Она повернулась в его объятиях, чтобы прижаться щекой к его щеке. — Ты должен меня слушать. Здесь речь идет о гораздо большем, чем просто варвары. Если мы победим, то победа может оказаться для тебя такой же смертоносной, как варвары. Тебе придется сражаться с Семьями, которые вспомнят, что ты родился варваром, вспомнят смерть Дриго, членов своих семей, погибших в сражении, и то, сколько их золота ты потратил.

Он уже собрался что-то сказать, но Трелла прижала палец к его губам.

— Даже солдаты могут попытаться взять у тебя власть при помощи купцов и Семей. Когда это все закончится, многие будут мертвы, среди них — твои друзья, и ты наживешь себе новых врагов. Для того чтобы удержать власть над ними, ты должен многое сделать, и начинать надо прямо сейчас.

Она дышала ему в щеку, а он хотел держать ее в объятиях и забыть обо всем, кроме нее. Будь прокляты боги, неужели недостаточно сражаться с варварами? Теперь ему нужно беспокоиться, как бы не получить нож в спину, и думать о будущем — когда он даже не знает, переживет ли предстоящее сражение.

Пусть их всех заберут демоны и жарят в огне! Лучше участвовать в жестоком сражении, чем во всех этих заговорах. Он может взять Треллу и уехать из Орака, доверяя своему мечу и золоту, которое уже заработал. Часть его все еще хотела жить сегодняшним днем и не беспокоиться о планах и заговорах других людей.

Эсккар коснулся волос девушки.

— Трелла, мы не обязаны оставаться здесь. Мы все еще можем уехать в любое время. Есть другие деревни, другие земли, и у нас достаточно золота. — Она ничего не ответила, и он продолжил: — Разве это не лучше, чем оставаться здесь и рисковать всем, сражаться с варварами и с тем, что будет после?

— Ты должен сделать выбор за нас обоих. Я свой выбор уже сделала, и я последую за тобой, пока ты хочешь меня.

Эсккар понял в это мгновение, что Трелла примет и другой, суровый образ жизни, только чтобы остаться его женщиной. Она готова отправиться в путешествие в поисках новой жизни, если это все, что он может предложить.

Он вздохнул.

— Мы останемся и будем сражаться. А теперь скажи мне, что я должен делать.

— Я внимательно за тобой наблюдала, Эсккар, и многому от тебя научилась. Но теперь пришло время строить новые планы. Обучение людей идет хорошо. Стена растет с каждым днем, а твои помощники вошли в роль. Наблюдая за твоими тренировками, я вижу, что ты стал сильнее и выносливее. А теперь мы должны показать Ораку другого начальника стражи.

— А как мы это сделаем, жена?

— Я считаю, что тебе нужно на какое-то время покинуть Орак. Я много об этом думала.

Она села и снова налила воды в его кубок.

— Кто из твоих помощников сейчас для тебя наиболее важен? — спросила Трелла.

— Сисутрос. Он быстрее всех соображает, и я возложил на него наибольшую ответственность.

— Нет, я думаю, нет. Я бы сказала, что самый важный Бантор, потому что он каждый день имеет дело с множеством людей и он может от твоего имени говорить с ними. Он медленнее соображает и знает, что ты проявил терпение по отношению к нему. Поэтому он самый верный. Но ты утратишь эту верность, если не будешь проводить с ним больше времени. Ты должен следить, чтобы ему оказывали то уважение, которое он заслуживает.

— Возможно, ты права насчет его верности, хотя я бы самым верным назвал Гата.

— Гат — хороший человек, и я его воспринимаю как дядю, но сейчас он просто обучает людей, и есть много других, которые могли бы заняться тем же самым. Подумай о Джалене, который хочет только сражаться и будет верен тебе, если ты позволишь ему добиться побед.

Эсккар задумался о ее словах и увидел своих воинов в новом свете.

— А Сисутрос? С ним что?

— Сисутрос для тебя наиболее опасен, потому что именно к нему повернутся Семьи, когда захотят тебя убрать. Корио и некоторые другие уже чувствуют себя с ним свободнее и легче, чем с тобой. И мы должны это изменить. Помни: он не убивал никого из них и не ходит по Ораку с вооруженными телохранителями. И еще помни, что их никогда не покидают мысли о смерти Дриго. Сисутрос по крайней мере один раз разговаривал с Калдором. Это я знаю точно. Так что когда ты уедешь, ты должен взять с собой Сисутроса.

— Откуда ты столько знаешь о Сисутросе и Корио и их делах?

— Весь последний месяц я каждый день встречаюсь с множеством женщин — рабынями, свободными женами и дочерьми. Я давала медные монетки тем, кто нуждается, и подружилась с остальными. Из-за тебя ко мне относятся уважительно, а теперь ко мне еще обращаются за советом и помощью или просто идут поговорить. Женщины есть везде, а такие мужчины, как Калдор, их просто не замечают. Те, кто приносят мне сведения, получают медную монетку или то, что им требуется. Наши слуги рассказывают мне о разном или общаются с теми, кто много болтает. Все они помогают мне собирать секреты, которые, по мнению мужчин, женщины не слышат или не понимают из-за своей глупости. Я многое слышу от них, и скоро в Ораке не будет происходить ничего, о чем бы я не узнала. Все будет доходить до моих ушей.

Трелла тратила его золото, но у него его было больше, чем нужно для удовлетворения потребностей. И она была права: мужчины говорят в присутствии женщин так, словно те глухонемые. Он сам много раз так делал. Теперь он больше не будет неосторожно открывать рот, чтобы его собственные слова потом к нему не вернулись.

— А все эти… женщины… сообщают тебе все, что слышат?

— Да, они шпионят за своими мужьями и любовниками. Большинство мужчин очень свободно болтают во время занятий любовью, как тебе известно.

Шпионят. Новое слово, о значении которого Эсккар тут же задумался. Шпион — это сборщик секретов, которые другие не хотят тебе раскрывать. Такие знания определенно могут быть полезны.

— И ты продолжишь сбор этих сведений?

— Да, обязательно. Но мне нужно больше золота, Эсккар.

Его двадцать золотых монет в месяц должны исчезнуть. Он погладил ее по шее, думая, что его отношение к золоту изменилось за последние несколько месяцев. Теперь оно стало просто средством достижения цели.

— Бери сколько нужно, Трелла. Что еще я должен услышать перед сном?

Они долго говорили той ночью. Когда Эсккар не соглашался или задавал ей вопросы, то внимательно слушал ее объяснения, пока они не достигали согласия или, по крайней мере, понимания.

Они шептались, наблюдая, как на небе появляется, а потом исчезает луна, как тухнет лампа. Дело уже близилось к утру. Трелла меняла не только его мысли, но и сам образ мыслей. Однако одну из них он оставил при себе. Когда придет время, молодой Калдор умрет. От этого на губах у Эсккара появилась улыбка, перед тем как они оба погрузились в глубокий сон.

* * *

На следующее утро Эсккар, как обычно, тренировался с последней группой новобранцев. Он обладал природными способностями к воинскому искусству, которые еще усилились благодаря нескольким месяцам тренировок и хорошему питанию, и теперь он тоже мог заниматься обучением, а не только тренироваться с новобранцами.

Тем не менее Эсккар часто получал новые знания, а не только делился своими. Некоторые из прибывших просто не обучались раньше так, как того хотел Гат, однако являлись опытными бойцами. Поэтому Эсккар наблюдал за различной техникой владения мечом и уже освоил кое-какие новые приемы.

В этот день удача была на его стороне. Никаких новых синяков. Тело не болело. Он устал, испачкался и умывался вместе с солдатами, перед тем как приступить к следующему этапу тренировки. Эсккар повел новобранцев по улицам к воротам, выходящим на реку, и к мишеням для стрельбы из лука на северной стороне. Стрельба из лука, по мнению Эсккара, оставалась самой важной частью подготовки. Лук по-прежнему был единственным оружием, которое давало жителям деревни шанс в борьбе против варваров.

Эсккар с Гатом часто обсуждали эту подготовку, и оба стремились сделать каждого мужчину прекрасным лучником ко времени появления варваров. Солдаты должны были не только освоить стрельбу из лука, но и технику, которую Гат специально разработал для стрельбы со стены.

Когда Эсккар с группой появился на стрельбище, то застал там внушительную толпу. Большую ее часть составляли солдаты, но собралось и достаточно жителей деревни, как мужчин, так и женщин. Увидев их, Эсккар нахмурился. Жители деревни и солдаты должны были в это время выполнять свои обязанности, а не наблюдать за тренировкой в стрельбе из лука.

Пробираясь сквозь толпу, он разозлился еще больше. Новобранцы следовали за ним. Толпа кричала. Пробравшись вперед, он увидел, как прицеливается Тотомес. Люди в толпе снова закричали. Потом сын Тотомеса Митрак натянул лук и выпустил стрелу по самой дальней мишени. Зрители снова одобрительно закричали, еще до того как мальчик, обслуживающий мишени, показал, что стрела вошла точно в центр.

Эсккар замер на месте. Увиденное произвело на него такое же впечатление, как и на всех остальных. Нарквил тем временем выпустил стрелу в ту же мишень и тоже попал точно в центр. Затем Тотомес с сыновьями отошли на двадцать шагов назад и начали все снова. Они уже стоял далеко за самым дальним рубежом, с которого тренировались самые опытные лучники. Гат был здесь же. Он заметил Эсккара и присоединился к нему.

— Доброе утро, командир. Тебе надо было прийти пораньше. Этот Тотомес с сыновьями устроил тут такое! Они ни разу не промахнулись, ни с какого расстояния. Форно говорит, что никогда видел ничего подобного.

Форно был старшим лучником в войске Эсккара. Именно он застрелил воина Наксоса. Форно руководил подготовкой лучников-новобранцев.

— Значит, они умелые лучники. Но могут ли они обучить этому мастерству других?

Гат почесал бороду. Толпа в это время снова одобрительно кричала после очередного попадания.

— Форно считает, что могут. Тотомес уже ему кое-что подсказал и даже дал выстрелить из собственного лука, хотя и с близкого расстояния.

Никто из лучников не хотел бы сломать лук другого, пытаясь попасть по удаленной цели. В пользу Форно говорило то, что Тотомес вообще разрешил ему воспользоваться своим оружием. После того как Тотомес с сыновьями выстрелили в очередной раз, толпа отошла еще на двадцать шагов. Тотомес заметил Эсккара и кивнул ему.

К этому времени расстояние от мишеней превышало триста шагов, и сами мишени выглядели маленькими. Несмотря на расстояние, стрелы Тотомеса довольно легко долетали до них, делая лишь небольшую дугу. Форно присоединился к начальнику стражи и Гату, недоверчиво качая головой.

— Клянусь кровью Мардука, этот человек умеет пользоваться луком лучше, чем кто-либо, кого я видел. — Форно повернулся, прищурился и уставился на мишени. — И мальчики почти так же хорошо стреляют. Нарквил стреляет медленно, но у него самые точные попадания, хотя у Митрака выше скорость стрельбы. Но он тоже стреляет очень метко.

— А они могут тебе помочь в подготовке других? — спросил Эсккар.

— Командир, я думаю, что это я буду им помогать через несколько дней, — ответил Форно. — Мне хотелось бы посмотреть, как они стреляют из наших луков, но я уверен, что Тотомес тренировал лучников лет двадцать.

Тотомес с сыновьями находились на максимальном удалении от мишеней, и тем не менее почти все их стрелы попадали в цель. Эсккар принял решение и повернулся к Гату:

— Пусть Тотомес начнет тренировать эту группу новобранцев. И я сам буду тренироваться вместе с ними.

Гат приподнял одну бровь.

До этого дня Эсккар откладывал интенсивные тренировки в стрельбе из лука, в основном сосредоточившись на владении мечом. Этот день вполне мог оказаться подходящим для начала подготовки в стрельбе из лука.

Вскоре Эсккар стоял во главе группы новобранцев с луком в руке, колчан со стрелами висел на поясе. Цели находились всего в тридцати шагах.

Тотомес начал давать указания. Он отложил в сторону оружие и показывал, что нужно делать, при помощи лука одного из солдат. Если кто-то и посчитал странным, что начальник стражи стоит в одном ряду с новобранцами, никто ничего не сказал по этому поводу. Потом Тотомес встал рядом с Эсккаром и смотрел, как тот вставляет стрелу в лук, прицеливается и выпускает ее.

— Снова, — приказал Тотомес, неотрывно глядя на ученика. Эсккар выпустил еще одну стрелу, хотя первая попала почти в центр мишени. Тотомес покачал головой. — Так ты не попадешь по удаленной цели, командир. — Он повернулся к своим сыновьям. — Покажите ему.

Два мальчика встали по бокам Эсккара, схватили его за локти, поправляя их положение, потом заставили его перенести больше веса на стоявшую сзади ногу.

— Ты делаешь слишком большой упор на переднюю ногу, командир, — продолжал Тотомес. — Поэтому, натягивая лук, ты теряешь равновесие и делаешь ненужные движения. И, наклоняясь к луку, ты меняешь направление полета стрелы. Всегда поднимай стрелу к небу и выпускай ее, когда тетива натянута почти до плеча. Ты должен как будто выталкивать ее плечом. Если ты выпустишь стрелу слишком рано, то она вполне может попасть по цели позади тебя, а не впереди.

Два мальчика крепко держали Эсккара, заставляя его медленно натягивать лук. Они следили, чтобы он делал больший упор на отведенную назад ногу, и поправили ему положение правого локтя. Эсккар держал натянутый лук, пока они проверяли его стойку и захват и пока не удовлетворились всем. На это ушло много времени. Левая рука Эсккара уже начала дрожать к тому времени, как Тотомес отдал приказ стрелять. Стрела попала по мишени из соломы, но не по деревянной дощечке, висевшей в центре пугала.

— Вначале очень неудобно, командир, но ты привыкнешь. Наша техника отличается от той… которой ты обучался. Попробуй еще раз.

Тотомес перешел к другому человеку, а Нарквил остался с Эсккаром.

Эсккар стрелял снова и снова, пока левая рука не ослабла так, будто размякла в воде, а пальцы правой распухли и горели от трения о тетиву. Но гордость заставляла его продолжать тренировки. Он не мог проявить слабость перед солдатами. Тотомес, Митрак, Нарквил, Форно и даже Гат ходили вдоль строя новобранцев взад и вперед, внимательно наблюдая за каждым движением, проверяя, чтобы они точно следовали указаниям Тотомеса. К концу тренировки Эсккар устал, как и все остальные, и даже стрелял хуже некоторых.

— Через несколько дней все будет получаться лучше, командир, — сказал Тотомес, по-дружески посмеиваясь и направляясь вместе с Эсккаром к казармам. — Если хочешь добиться точности, то придется избавиться от некоторых дурных привычек, но у тебя все получится. У тебя есть способности и глаз хороший. Если хочешь, Митрак будет заниматься с тобой отдельно, если тебе неловко, когда другие смотрят.

Для этого было слишком поздно. Он уже заявил, что намерен тренироваться с группой лучников, а теперь вызов был брошен его чести. Эсккар решил добиться таких же результатов, как они.

— Нет, Тотомес, хотя я благодарен тебе за это предложение. Я какое-то время потренируюсь с этими людьми.

Это означало четыре дополнительных часа в день с луком по крайней мере неделю в дополнение к обычным тренировкам по утрам с мечом, с копьем и боевым топориком. Но Эсккар хотел точно узнать, как Тотомес и Форно тренируют людей. Судьба Орака будет в руках этих лучников.

Потребовалось десять дней, чтобы Эсккар освоился с изменением техники стрельбы из лука и смог с уверенностью попадать в цель. Он уже давно признал, что Тотомес свое дело знает. Эсккар показывал лучшие результаты в стрельбе, пока не понял, что некоторые новобранцы иногда специально выпускают стрелу не по цели, чтобы обеспечить командиру эти лучшие результаты. Но к этому времени он уже попадал по цели три раза из четырех с семидесяти шагов, и был этим удовлетворен.

Через несколько дней они стали тренироваться на основной стене, глядя на низкие возвышенности, на которых должны появиться враги. Теперь солдаты стреляли одной группой, целясь по определенной полосе, а не отдельным мишеням. Они не удалялись от него, как делали на стрельбище после нескольких выстрелов, а стояли на одном месте. Мишени тоже изменились. Теперь в землю на разных расстояниях от стены вкопали толстые чучела. Люди вставляли стрелы в луки, прицеливались и выпускали стрелы все вместе, по команде. Они учились оценивать расстояние и попадать по всем целям, от самой ближней до самой дальней.

В первый день на стене Эсккар обратил внимание на необычное поведение людей. На стрельбище они постоянно смеялись, грубо шутили, то есть делали все то, что обычно делают солдаты и новобранцы, чтобы хоть как-то забыть о неудобстве и скоротать время обучения. Но когда они впервые встали на стену, смех прекратился сам по себе. Они заняли места, открытые до пояса, и поняли, в какой смертельной схватке им вскоре предстоит участвовать. Поэтому они намного внимательнее слушали слова инструкторов и прилагали больше усилий в работе.

В конце первой тренировки Тотомес отвел Эсккара в сторону.

— Ты закончил обучение, командир, — сказал он. — Лучше ты уже не станешь. Истинный мастер стрельбы из лука из тебя никогда не получится. Ты слишком стар для этого. Прекращай тренировки, пока тебя не обошли слишком многие. Ты уже доказал свое мастерство солдатам. А теперь тебя ждут другие, более важные задачи.

 

Глава 13

Эсккар выехал из Орака шесть дней спустя, взяв с собой Сисутроса, девять всадников, двух мальчиков и одну вьючную лошадь. Они поехали на юг, выдерживая ровный темп. Джален проводил разведку на севере, собирая сведения о главном лагере варваров. Эсккар же хотел взглянуть на боевые отряды алур мерики, которые далеко отъезжали от основной группы и, по слухам, действовали на юге.

Воины небольшого отряда Эсккара находились в прекрасной физической форме. Это были закаленные мужчины, готовые к борьбе. Шестеро считались видавшими виды ветеранами. Оставшиеся места заполнили новобранцами, теми, кто уже показал себя умелыми бойцами и отличными наездниками. В войне против варваров умение хорошо ездить на лошади было так же важно, как и умение владеть оружием.

Исключение составлял Митрак. Младший сын Тотомеса имел мало опыта верховой езды. Тем не менее в последнюю неделю парень очень много тренировался под руководством Джалена. Увидев мастерство членов семьи Тотомеса во владении луком, Эсккар захотел взять с собой кого-то из них.

Но Эсккару пришлось долго спорить. В споре участвовало четыре человека: он сам, Тотомес и два его сына. Наконец отец согласился, хотя и беспокоился, что может потерять Мнтрака во время малозначительной операции. Тотомес сдался только после того, как Эсккар пообещал лично присматривать за парнем.

Они поехали на юг, часто делая остановки, чтобы дать лошадям отдохнуть. Эсккар проводил много времени с Сисутросом, Митраком и остальными, разговаривал с ними, спрашивал их совета или просто вместе пел.

“Сходись поближе со своими солдатами, от последнего новобранца до твоих помощников, — советовала Трелла. — Вначале ты должен заставить их тебя уважать, потом они должны тебя узнать. Тогда они будут верны тебе. Ты завоюешь их преданность”.

Подтверждение ее правоты он видел в Корио и Никаре. Эсккар не знал, где Трелла столько узнала о том, как руководить людьми, но ее слова имели смысл. Ему стоило только вспомнить все ошибки своих прошлых командиров или свои собственные, чтобы увидеть мудрость того, что она говорила. И он серьезно взялся за дело. Эсккар старался вызвать к себе уважение, а потом добиться расположения солдат.

“Только имея преданных людей, ты можешь иметь настоящую власть, — слова Треллы эхом отдавать у него в голове. — Если в тебя верит достаточное количество солдат и простых людей, ты будешь в безопасности, потому что твои враги будут бояться гнева твоих сторонников”.

Поэтому Эсккар прилагал немалые усилия, чтобы сблизиться с солдатами.

Эсккар сильно изменился за последние месяцы. Золото, женщины, лошади, оружие и все остальное, что он раньше считал желанным, теперь ничего для него не значило. Теперь он хотел власти, такой власти, которая поставит его вне досягаемости представителей высшего сословия. Власть нужна была, чтобы построить собственный Дом, создать клан, который будет существовать вечно. Больше всего он хотел защитить Треллу, обеспечить им безопасное будущее.

Но сейчас Эсккар должен был сосредоточиться на настоящем, поэтому он выкинул из головы мысли о Трелле и Ораке и стал думать о своей задаче. К пятому дню они преодолели уже свыше сотни миль в южном направлении и вскоре услышали рассказы о боевом отряде алур мерики.

Путники, беженцы и странники бледнели от страха при приближении Эсккара и его всадников. Но, как только они узнавали, что Эсккар из Орака, на их лицах появлялись улыбки. От этих путников он многое узнал, и из их разрозненных рассказов сложилось общее представление о происходящем. Варвары наконец добрались до берегов Тигра почти в двухстах милях к югу от Орака. Пока они еще не повернули на север.

Но скоро они это сделают. Никто точно не знал размеров боевых отрядов. Рассказы испуганных людей о сотнях воинов, грабящих земли, ничего не значили. Эсккар уменьшал все в четыре раза, зная, что страх и неопытность значительно увеличивают цифры. Он был уверен, что действуют два отдельных боевых отряда.

Эсккар предупреждал всех, кого они встречали, чтобы не направлялись в Орак, если не хотят сражаться. Тогда им стоило как можно скорее перебираться на другую сторону реки.

В тот вечер, позаботившись о лошадях, они сидели вокруг небольшого костра, наслаждаясь свежим мясом всего во второй раз с тех пор, как выехали из Орака. Они нашли умирающего теленка, отставшего от матери, но в молодом животном оказалось едва ли достаточно мяса, чтобы небольшой отряд мог плотно поесть. Все же теплое мясо после сухарей и черствого хлеба доставляло удовольствие.

После ужина Эсккар отправил одного из мальчиков дозорным на ближайшую горку и собрал остальных членов группы. Каждый вечер он говорил о предстоящем дне, чтобы все знали о том, с чем могут столкнуться.

— Мы уже довольно далеко отъехали на юг. Алур мерики в любой день могут повернуть на север. Поэтому завтра мы повернем на восток. Варвары уже проехали по этим землям.

— А почему не двинуться дальше на юг? — спросил Сисутрос. — Чтобы посмотреть, сколько у них людей?

— Мы больше ничего не узнаем, если поедем дальше на юг. По крайней мере один большой боевой отряд варваров добрался до реки. Если мы с ними столкнемся, когда они повернут на север, они будут нас преследовать и через несколько дней догонят, несмотря на наших хороших лошадей.

— А что мы найдем на востоке, командир? — Сисутрос все равно не был убежден в правильности решения.

— Мы должны встретить группы с рабами, которые идут на север и юг между основной частью племени и боевыми отрядами. Они не ожидают, что кто-то появится с этого направления теперь, после того как их воины проехались по этой земле. Мне бы хотелось взять в плен одного или парочку, чтобы выяснить, сколько их и что они собираются делать. Помните: мы ищем не возможности вступить в бой, а только сведения. Я хочу, чтобы мы все вернулись в Орак живыми.

Большинство командиров мало думали о жизни своих солдат, поэтому он знал, что его слова тронули их.

— Значит, если мы встречаем варваров, мы бежим? — уточнил Сисутрос.

Люди хотели драться. Они были молодыми и смелыми, напряженно тренировались на протяжении многих недель, эта подготовка придала им уверенности, и они очень хотели проверить себя в настоящей схватке с врагом.

— Да, мы сбегаем; разве что встретим небольшой отряд, примерно такого же размера, как наш. В таком случае у нас появится возможность проверить наши клинки.

На следующее утро они ехали в среднем темпе, два человека ускакали вперед, осматривая дорогу, еще один держался в некотором отдалении позади. Так они ехали три дня, часто останавливаясь, чтобы дать отдохнуть лошадям. Они видели все меньше ферм и людей. Вместо них, по мере того как осторожные всадники двигались все дальше на восток, попадалось все больше пустых земель.

Они добрались до предгорий. Огромные горные массивы возвышались над головами. Теперь Орак лежал далеко на северо-западе.

На девятый день после выезда из Орака небо утром оказалось серым и затянутым тучами. Было похоже, что вот-вот пойдет дождь. Они поехали обычным шагом, не взбираясь на вершины возвышенностей и останавливаясь еще чаще, чем раньше.

Через час после полудня, когда они спешились для очередного отдыха, несущий дозор воин вскрикнул и показал на горы. Эсккар мгновенно вскочил на коня и посмотрел на восток. Он увидел, что отъехавший дальше всего на юг разведчик галопом возвращается к ним. Эсккар повернулся налево и увидел, что возвращается и другой разведчик, но медленнее.

Первый разведчик, ветеран по имени Малдар, остановился перед Эсккаром. Все члены отряда уже сели на лошадей, приготовили оружие и осматривали горизонт во всех направлениях.

— Командир, в трех милях впереди находится большая группа варваров, — голос Малдара выдавал его возбуждение. — Может, это две группы. Я не уверен, но, похоже, что там идет сражение. Много пыли и шума.

Сражение между варварами! Это сообщение показалось Эсккару ошибкой. В алур мерики существовали серьезные наказания за драки друг с другом, если воины выезжали по делам клана. Дома, в основном лагере, отдельные воины часто дрались, но конфликты между группами случались крайне редко. Если даже два клана противостояли друг другу, все предпочитали, чтобы вопрос решался схваткой предводителей. Но с кем еще они могут сражаться?

— Малдар, поменяйся лошадью с одним из мальчиков, — Эсккар хотел, чтобы под ветераном был свежий конь. — Сисутрос, дождись другого разведчика и следуйте за нами, но держитесь по крайней мере в полумиле позади.

Эсккар подождал, пока Малдар перенесет свои вещи на другое животное. Командир отряда увидел испуг на лице мальчика, у которого забирали лошадь. В прошлом он бы только посмеялся над ним, но теперь улыбнулся и попытался подбодрить его:

— Не бойся, парень, мы тебя не бросим.

После этого Эсккар с Малдаром отъехали кентером. За их спинами поднялось небольшое облако пыли.

Вскоре двое мужчин добрались до подножия дальних гор. С этого места склоны поднимались все выше и выше, пока основание самого большого гребня не закрыло проход. Эсккару показалось, что он слышит вдали лязг бронзового оружия и крики сражающихся людей; он остановился и прислушался, но ничего не услышал.

— Я видел их вот с этой вершины, командир.

К вершине вела петляющая тропа, на которой остались следы копыт лошади Малдара. Эсккар мог поехать наверх, как делал ветеран, или взобраться по крутому склону пешком. Эсккар решил не рисковать животными.

— Пошли, — приказал он. — Полезем на своих двоих.

Они проехали последние несколько шагов к подножию горы, спешились и крепко привязали животных к небольшому дереву. Эсккар специально проверил прочность узла, Малдар последовал его примеру. Если лошади удастся развязаться, а им придется бежать, Эсккару не хотелось сражаться со своим солдатом за коня.

Они начали долгий подъем; взбираться было трудно, ноги все время скользили. Тренировки последних недель не подготовили Эсккара к лазанью по крутым склонам, и он тяжело дышал к тому времени, как они добрались до вершины. На узком гребне лежали низкие валуны, между которыми пробивалась трава. Эсккар спрятался между двух больших камней.

Он выглянул на простирающиеся перед ним предгорья и понял, что находится на хорошей точке обзора. Он видел серовато-красные выходы породы на высоких горах, лабиринт ущелий, которые причудливо петляли и изгибались.

Малдар показал на северо-восток;

— Смотри, вон они. Нет, подожди, они приблизились к нам.

От кружащегося облака Эсккара отделял еще один гребень, но он понял, что это пыль, поднимаемая многими всадниками. Облако постоянно перемещалось. Похоже, сражались две группы всадников, причем одна пыталась уйти от другой. Пока Эсккар наблюдал, одна группа прорвалась сквозь ряды другой и направилась к тому месту, где расположился командир маленького отряда. Группа всадников неслась вдоль линии гор, но примерно в миле от склона, занятого Эсккаром.

Через несколько секунд всадники второго отряда бросились в погоню.

— Считай первых, Малдар, — приказал Эсккар.

Сам он пытался сосчитать количество людей во второй, большей группе. Странные всадники все еще находились далеко, а лошади скакали и сливались, из-за этого считать было трудно. Он решил, что их шестьдесят пять или семьдесят человек.

— Сорок, может, немного больше. Почему они дерутся друг с другом, командир?

Эсккар обратил внимание на первую группу, которая теперь оказалась достаточно близко, чтобы различить кое-какие детали. У них не было никакого штандарта, или они потеряли его в сражении. Тем не менее даже пыль не могла скрыть желтые вымпелы, которые украшали многие копья и луки. Желтый означал другой клан: главным цветом алур мерики считался красный. Значит, какое-то другое степное племя ввязалось в схватку с алур мерики.

Эсккар видел, как первая группа поворачивает к ним, в поисках выхода из ущелий, в которых они могли заблудиться или оказаться в ловушке. Преследователи догоняли дичь. Очевидно, их кони были свежее, хотя все животные, несомненно, устали от схватки и погони. Эсккар решил, что увидел достаточно.

— Пошли, Малдар. Нам не стоит находиться здесь, когда…

Он замолчал, увидев, как всадники с желтыми вымпелами галопом въезжают в ущелье. Со своей точки обзора Эсккар видел, что эта тропа ведет в никуда. Через несколько мгновений всадники с желтыми вымпелами развернули лошадей и поехали назад, но время было потеряно, и расстояние между преследуемыми и преследователями сократилось. Еще немного — и они окажутся на другой развилке, откуда узкая, петляющая тропа выведет на открытую равнину, где теперь ждали люди Эсккара.

Другая тропа, в два раза более широкая, вела в еще одно ущелье, большего размера, которое петляло среди скал, но опять заканчивалось тупиком, как видел Эсккар. Но спасающиеся бегством всадники этого не заметят. На земле все выглядит по-другому. Перед Эсккаром словно открылось будущее: он видел, что сейчас случится. И в это время у него появилась одна мысль, возможно глупая. Он запомнил все наземные ориентиры внизу.

— Пошли, — приказал он, приняв решение, и начал спускаться с крутого склона, хватаясь за корни и острые выступы.

Внизу Эсккар подождал Малдара, затем схватил его за руку.

— К лошадям иди медленно, Малдар. Их ни в коем случае нельзя напугать.

Наконец они добрались до лошадей, которые явно нервничали. У них раздувались ноздри и расширились глаза от необычного зрелища: только что прямо перед ними с горы свалились люди и упало много камней. Эсккар крепко взялся за узду перед тем, как развязывать узел, и проследил, чтобы Малдар сделал то же самое. Потом они сели на лошадей и поехали к Сисутросу и остальным членам группы. Их скрывал из вида еще один пригорок, покрытый жидкой травкой.

— Командир, нам стоит поторопиться, — голос Малдара выдавал его возбуждение. — Они могут быть здесь в любой момент. Мы же прямо у них на пути.

Эсккар добрался до вершины поросшего травой пригорка, с которого открывался вид на равнину, и увидел остальных членов своего отряда. Он помахал им, подзывая к себе. Теперь уже можно было слышать отдаленный стук копыт лошадей варваров, который эхом отдавался от скал. Боевые отряды находились менее чем в полумиле от них.

Малдар снова открыл рот, но Эсккар оборвал его:

— Нет, они выберут не тот поворот и окажутся в ловушке. Они не знают эту местность, или никогда бы не заехали в первый тупик. Пока мы в безопасности.

Сисутрос подъехал во главе группы и посмотрел на горы. На всех лицах был написан страх, в особенности у новобранцев и мальчиков. Все слышали стук копыт, который эхом отдавался в горах, и знали, что опасность ждет их прямо за хребтом. Эсккар подождал, пока все собрались вокруг него.

— Слушайте внимательно, — Эсккар говорил спокойно и уверенно. — В ущелье, вон там, сражаются два племени варваров, — он показал налево. — Большая по размеру группа — это алур мерики, их от пятидесяти до шестидесяти человек. — Не было смысла пугать их, называя истинное количество. — Они сражаются с другим, меньшим отрядом из примерно сорока варваров. Я их не узнаю, но это определенно другой клан. Сейчас алур мерики загнали первый отряд в тупик и скоро их атакуют.

— Значит, у нас есть время убраться отсюда, — в голосе Сисутроса слышалось облегчение. Другие согласно кивнули.

— Нет, мы никуда не уезжаем, — заявил Эсккар и увидел, как у них после его слов от удивления открылись рты. — Мы атакуем алур мерики сзади. У нас достаточно людей на свежих лошадях, чтобы изменить ход битвы.

— Зачем сражаться, чтобы спасти варваров? — спросил Малдар. — Почему не дать им убить друг друга, пока мы убираемся прочь?

Эсккар покачал головой.

— У варваров есть поговорка: враг моего врага — мой друг. Если мы поможем этому второму племени, то у нас появятся союзники в борьбе против алур мерики, а Ораку требуется вся помощь, которую мы только можем привлечь на нашу сторону. С нашей же помощью этот отряд алур мерики будет разбит. — Эсккар увидел сомнение и недоверие на лицах солдат. — Вы же говорили, что хотите сражаться, не так ли? Вот ваш шанс! Или вы предпочтете сбежать?

Он не дал им ответить и развернул коня к ущелью.

— Митрак, следуй за мной и приготовь свой большой лук. Сисутрос, готовь людей. Лошади должны идти в двухстах шагах за нами.

Эсккар отъехал, не бросив больше ни одного взгляда на членов отряда. Через несколько минут его догнал Митрак. Он был бледен, но готов к борьбе. Глаза у парня округлились. Эсккар взглянул на него.

— Верь мне. Я обещаю, что сегодня ты убьешь по крайней мере пять человек алур мерики.

Эсккар проехал в проем между горами. Крики и ржание возбужденных и испуганных лошадей становились громче. Первая группа воинов поняла, что попала в ловушку, и теперь обе стороны готовились к продолжению битвы. Несомненно, первая группа уже добралась до конца ущелья и там перестроится. Но сражение еще не начиналось, поэтому Эсккар знал, что у него есть какое-то время в запасе.

Он отмечал наземные ориентиры, которые присмотрел с вершины горы, потом занял выбранную заранее позицию и спешился, Он привязал коня к искривленному стволу дерева, затем заново привязал лошадь Митрака.

— У тебя был плохой узел, — пояснил Эсккар. — Твоя лошадь сорвалась бы, напуганная первыми громкими звуками. Всегда проверяй, надежно ли привязано животное. Кони крайней важны. — Он легко хлопнул парня по плечу. — А теперь готовь оружие и следуй за мной.

Не дожидаясь никого и не оглядываясь, Эсккар молча прошел последние сто шагов вверх по узкой тропе. По обеим сторонам возвышались валуны в два его роста. Наконец Эсккар добрался до последнего поворота, проскользнул между скал и быстро осмотрелся.

Варвары оставили двух всадников на открытом участке на тот случай, если кто-то из противников прорвется и сбежит. Эти двое неотрывно смотрели вниз, в ущелье. Тяжелое дыхание Митрака сообщило о его прибытии, и Эсккар шагнул назад.

— Митрак, — Эсккар отметил, что стрела уже вставлена в лук парня и тот готов к стрельбе. — Сразу за поворотом, примерно в сорока шагах от нас стоят два воина. Луки лежат у них на лошадях, но ни у одного в них не вставлена стрела. Вначале стреляй по тому, который дальше от нас, потому что он находится ближе к входу в ущелье, и я не хочу, чтобы он ушел. Затем убей другого. Если промахнешься, стреляй снова. Если он бросится на нас, я встречу его мечом.

Эсккар посмотрел на парня, который, похоже, взял себя в руки, хотя губа и продолжала дрожать, да и лук вроде бы немного подрагивал в руках.

— Ты готов?

Митрак сглотнул, но ему удалось кивнуть.

Эсккар и раньше видел страх и знал его признаки.

— Они представляют собой легкие мишени и не ожидают выстрелов. Просто сделай то, что нужно, а думать будешь потом. А теперь пошли. Сделай три шага и приступай. Я буду стоять сразу же за тобой.

Эсккар достал меч из ножен, скорее, чтобы придать Митраку уверенности, а не по необходимости. В это мгновение внутри ущелья прозвучал знаменитый боевой клич алур мерики, который смешался со стуком копыт. Лошадей галопом отправили в атаку.

Руки Митрака немного дрожали, как раз достаточно, чтобы выдать его нервозность. Он прикусил губу, глубоко вдохнул, выдохнул половину воздуха, затем шагнул вперед. Парень сделал три длинных шага, затем развернулся и выставил вперед левую ногу.

Долгая подготовка под суровым руководством отца дала результат. Лук мягко натянулся, парень прицеливался едва ли секунду, а затем отправил стрелу в полет. Первый воин вскрикнул, когда стрела попала ему в правое плечо сзади. Второй воин смотрел не в ту сторону. Как только он развернулся назад, вторая стрела Митрака, которая мгновенно заняла место первой на тетиве, попала точно в грудь врагу. Воин из алур мерики медленно сполз с лошади.

Эсккар бросился назад к остальным членам своего отряда и, размахивая мечом, погнал их вперед. Затем он побежал назад к Митраку и сжал плечо парня, чтобы придать ему уверенности.

— Займи место на этих скалах. Стреляй по всем с красными знаками отличия, кто будет проезжать или проходить мимо тебя.

Эсккар подтолкнул парня к нужной позиции, сам побежал вперед, схватил под уздцы двух оставшихся без всадников лошадей и повел их назад, к входу в ущелье. Подойдя к нему вплотную, он увидел, что проем между стенами составляет около сорока футов в ширину. Эсккар передал лошадей Сисутросу, который как раз подъехал к нему, держа меч в одной руке и ведя под уздцы коня Эсккара другой.

Командир отряда кивнул своему помощнику. Эсккар испытывал облегчение от того, что его солдаты последовали за ним. Он передал поводья захваченных лошадей одному из мальчиков, затем вскочил на своего коня.

— Крепко держи этих животных. Нам вполне могут потребоваться дополнительные, — велел Эсккар мальчишке, затем повернулся к Сисутросу и воинам. — Следуйте за мной, а оказавшись в ущелье, выстраивайтесь в ряд. Они не ожидают атаки со спины. Когда мы атакуем, скачите во весь опор и убивайте всех на своем пути со знаками отличия красного цвета. Красного! Не забудьте об этом!

Эсккар говорил быстро, не давая своим людям времени думать или сомневаться.

Мгновение спустя Эсккар оказался в центре ряда из десяти всадников, который вытянулся у входа в ущелье. Шум битвы звенел у него в ушах, хотя он пока не видел сражающихся.

— Митрак, — крикнул он парню, стоявшему на скале с луком и приготовленной стрелой. — Следуй за нами, но оставайся среди скал. Убей столько человек, сколько сможешь. Не позволяй никому уйти.

Эсккар посмотрел на воинов с обеих сторон от себя.

— Помните: убивать нужно только тех, кто в красном, или нам придется сражаться сразу с двумя группами варваров.

Он больше не оставил им времени на беспокойство.

— Подумайте об их золоте! Гоните лошадей и орите во все горло. Я хочу, чтобы они больше испугались нас, чем других варваров. А теперь следуйте за мной и делайте то же, что и я!

Он ударил коня пятками по бокам и пустил вперед, надеясь, что остальные члены отряда следуют за ним. Если они этого не сделают, то он скоро погибнет. Эсккар тоже боялся, во рту появилась горечь, как и всегда в начале сражения. Смерть могла ждать в нескольких шагах впереди, но он не хотел думать об опасности или о своем решении вступить в схватку. Эсккар сделал глубокий вдох, радуясь, что время на размышления закончилось.

Он завернул за поворот, расположенный почти сразу же после входа в ущелье, и его взгляду представились люди и животные, сражающиеся и умирающие в пылу битвы. Она разгорелась не на шутку. Поднимались огромные облака пыли, но Эсккар не обращал на них внимания, подгоняя лучшего коня Никара вперед и яростно пиная его ногами. Он крепко удерживался на его спине, сжимая колени. Эсккар добрался до заднего ряда алур мерики, как раз когда первый воин племени услышал, что к ним сзади приближаются лошади, и повернул голову.

Эсккар опустил меч и разрубил плечо воина, когда тот пытался развернуть коня. Не замедляя скорости, Эсккар отправил животное прямо на следующего воина. Конь Эсккара врезался в лошадь варвара, хватка воина алур мерики ослабла, а Эсккар тут же нанес еще один яростный удар мечом. Им овладело неистовство, как всегда случалось во время сражений, и он полностью отдался чувствам. Теперь имело значение только убийство.

Его бойцы скакали прямо за ним, кричали в полную силу и рубили, как сумасшедшие. Один воин из алур мерики развернул коня и бросился на Эсккара, размахивая мечом высоко в воздухе. Но до того, как он успел ударить, одна из стрел Митрака врезалась в грудь варвара, и он спиной вперед слетел с коня.

Сражение превратилось в свару. Лошади врезались друг в друга, ржали, кричали и кусались. Воины с трудом держались на их спинах и пытались сражаться. Но свежие лошади людей Эсккара отталкивали усталых животных алур мерики. Длинный меч Эсккара поднимался и опускался снова и снова, проливая кровь и людей, и животных.

Неизвестная группа атаковала алур мерики сзади, и они не догадывались, как мало в ней людей. Крики воинов Орака звучали громко и смешивались с криками умирающих и раненых. Шум эхом отражался от стен, и это еще усиливало сумятицу.

Эсккар пытался следить за сражением в целом, одновременно управляя конем и нанося удары мечом. Но хаос битвы не давал толком сосредоточиться, и теперь уже отчаявшиеся люди вступали в схватку один на один. В какое-то мгновение Эсккар обнаружил, что его практически окружили. В следующую секунду бьющиеся волны людей оставили его в одиночестве.

Сбитый с лошади варвар бросился на Сисутроса и стащил его со спины животного. Двое мужчин покатились вместе под ноги Эсккара. Начальник стражи наклонился и всадил острие меча в спину варвара, как раз когда тот поднял нож для смертоносного удара.

Затем Эсккару пришлось забыть о Сисутросе, поскольку еще один воин мчался прямо на него, выставив вперед копье и издавая воинственный клич. Эсккару и раньше приходилось иметь дело с копьями, и он знал, что нужно только отклонить острие в сторону на несколько дюймов. Тогда можно выжить. Он ударил коня пятками по бокам, направляя его вперед и прижимаясь к шее животного. Меч он держал низко до тех пор, пока острие копья не прошло над острием меча. Затем Эсккар резко поднял меч вверх и попал по древку как раз позади бронзового наконечника. Копье скользнуло ему по руке. Однако он не выпустил меч, застрявший в копье, когда два коня столкнулись. Копье врезалось незаостренным концом в грудь его обладателя, Эсккар выпустил меч из руки.

От этого столкновения конь Эсккара встал на дыбы. Командира отбросило назад, и он упал. Ударившись о землю, он еще раз перевернулся. С земли все выглядело по-другому, более устрашающе. Один варвар заметил легкую цель, развернул коня и бросился к Эсккару. Но в дюжине шагов от намеченной жертвы его конь внезапно встал на дыбы. Из шеи животного торчала стрела, а всадник предпринимал отчаянные попытки удержаться на умирающем животном.

Эсккар подполз к воину, которого только что убил, чтобы извлечь свой меч. Он схватил его обеими руками, поставил одну ногу на труп и потянул со всей силы. Мимо его головы просвистела стрела, но он не знал, кто ее выпустил и куда она улетела.

Его конь уже стоял на четырех ногах, но вертелся в панике, не зная, как выбраться из схватки. Эсккар быстро преодолел три шага, которые отделяли его от лошади, и снова вскочил на нее, правда, чуть не свалился с другой стороны. Он пытался справиться с перепуганным животным и много кричал, чтобы оно узнало его голос. Ему потребовалось какое-то время, чтобы удобно устроиться на спине, правильно распределив вес, и держать коня коленями. Еще одна стрела просвистела мимо шеи животного, на этот раз Эсккар поднял голову и увидел, как еще один варвар в красном рухнул с коня в нескольких шагах.

Как только Эсккар ухватил поводья, животное успокоилось. Он огляделся и понял, что алур мерики отступают, а воины Орака рубят их, как сумасшедшие. Он потянулся вверх, чтобы увидеть все поле брани, и обнаружил шесть или семь воинов, которые все еще атаковали варваров в желтом. Красный штандарт оказался довольно близко от небольшой группы неизвестных воинов.

— За мной, Орак, за мной! — заорал Эсккар, направляя коня вперед, прямо на красный штандарт. — Орак! Орак! — кричал он, врезаясь в одного из всадников, сбивая его со спины животного и орудуя мечом.

Затем Эсккар ворвался в центр группы, рубя мечом направо и налево и крича своим людям, чтобы следовали за ним. Его снова охватило безумие битвы. Никаких мыслей, никакого страха, просто бей и бей, снова и снова.

Он прорвался сквозь линию варваров, которые развернулись, чтобы встретить людей из Орака. Теперь он добрался до последнего ряда воинов алур мерики, которые сражались со слабеющей группой всадников в желтом. Он ударил мечом по задним ногам одной лошади, затем рубанул по голове еще одно животное. Раненые и испуганные кони вставали на дыбы, махая передними ногами, их крики смешивались с шумом битвы.

Эсккар провел коня между двумя ранеными животными и сразу же убил одного из воинов, когда тот попытался успокоить свою лошадь. После этого Эсккар повернулся к другому всаднику и ударил его по руке. Брызнула кровь, и воин, лишившийся кисти, закричал. Начальник стражи Орака снова повернул вперед.

Он почти прорвался сквозь ряды алур мерики, но лицом к нему оказался один из воинов в красном. Две коня стояли плечом к плечу, когда с лязгом встретились мечи всадников. Противником Эсккара оказался коренастый сильный воин. Он целился в голову Эсккара. Тот отвел удар, но противник бил снова и снова. Удары сыпались так часто, что Эсккар успевал только отбивать их, у него не оставалось времени самому нанести удар. Эсккару пришлось напрячься, он пытался справиться с противником одной силой, поскольку искусство ведения боя ему не помогало. Но воин алур мерики оказался таким же сильным и решительным.

Эсккар дернул за поводья, пытаясь растащить животных, но его конь попал в ловушку: его подпирали сзади. Эсккар чувствовал, как его рука, держащая меч, слабеет, и увидел победный блеск в глазах врага.

Но этот блеск внезапно потух, когда стрела с тяжелым оперением, словно по волшебству, воткнулась в нижнюю часть шеи варвара. Конь под умирающим почувствовал, как расслабляются колени хозяина, и подался в сторону. Эсккар проехал мимо противника, затухающие глаза которого повернулись к нему. Правая рука Эсккара дрожала от слабости, но он подгонял коня вперед и, ударив в спину, свалил с коня еще одного противника.

Другой всадник из алур мерики врезался лошадью в коня Эсккара. Начальник стражи снова рухнул на землю, но тут появился воин из Орака и почти мгновенно зарезал варвара. Эсккар вскочил на ноги и бросился на последних всадников алур мерики, все еще продолжающих сражаться. Они пытались добраться до предводителя клана воинов в желтом. Эсккар увидел, что их вождь ранен и лишился коня. Его защищал всего один воин.

И снова меч Эсккара вонзился в задние ноги коня, который, заржав от боли, повернулся и скинул всадника. Потом он дернул задними ногами и чуть не попал Эсккару по лицу. Мимо просвистела стрела и свалила еще одного воина в красном. Эсккар поднял меч, чтобы ударить по ногам последнего всадника.

Воин из алур мерики увидел приближающуюся опасность, развернулся и замахнулся мечом на Эсккара. Тот попытался отразить сильный удар, но рука с мечом дрожала от усталости. После столкновения мечей оружие Эсккара отбросило назад, и он чуть его не выпустил. От силы удара Эсккар упал на колени. Он сразу же поднялся, чтобы встретить смертельный удар и отразить его.

Но удара не последовало. Всадник в желтом нанес сильнейший удар по ноге лошади, покалечив животное. Оно обезумело, потом от боли и ужаса рухнуло на колени. Всадник из алур мерики пытался удержаться на спине лошади, поднял меч, собираясь опустить его на голову Эсккара, затем повернулся к последнему из воинов в желтом. Мгновение нерешительности стоило ему жизни.

Эсккар все еще стоял на коленях. Он воткнул меч в нападавшего, который оказался как раз в пределах досягаемости. Потом бросился вперед всем телом, нацеливаясь еще на один удар. Он был готов ударить по врагу, даже если в результате сам погибнет. Клинки Эсккара и последнего из воинов в желтом воткнулись в воина алур мерики с двух сторон. Тот зарычал в агонии. Меч Эсккара вошел в нижнюю часть живота, а клинок варвара под мышку.

Раненая лошадь рухнула на бок, вырвав меч из руки Эсккара. Он с трудом поднимался с колен. Наконец ему это удалось. Эсккар попытался высвободить меч из тела поверженного врага, но не смог. Руки дрожали, мышцы отказывались слушаться. Он понял, что не в состоянии держаться на ногах.

Эсккар с отвращением отпустил рукоятку меча и стал нащупывать кинжал, но необходимости в этом уже не было. Он огляделся вокруг и понял, что сражение закончилось. Не выжил никто из воинов в красном. В живых остались только люди из Орака и варвары в желтом, и все они тут же принялись оглядывать друг друга.

Эсккар заставил себя выпрямиться, зная, что наступил опасный момент. Он пытался отдышаться. Ноги дрожали от усталости и возбуждения. Он громким голосом приказал своим людям спешиться и отложить оружие в сторону.

Воин, который вместе с Эсккаром убил последнего из всадников в красном, повернулся, чтобы помочь встать на ноги своему вождю. Юноша с окровавленным мечом, который он вытащил из тела мертвого воина алур мерики, подозрительно смотрел на Эсккара. Его вождь крикнул своих людей, которые стали быстро продвигаться к нему, по пути опуская оружие. Очевидно, вождь варваров разделял беспокойство Эсккара и больше не хотел сражаться. Молодой воин повторил слова вождя более громким голосом, и на этот раз Эсккар их понял. Он очень давно не слышал слов родного языка.

По крайней мере, прямо сейчас они не начнут убивать друг друга, если Эсккар правильно понял слова вождя. Когда люди Эсккара собрались вокруг него, все еще держа мечи в руках, правда, остриями в землю, к группе присоединился Митрак, Его лицо раскраснелось от возбуждения.

Эсккар хотел отвести своих людей в сторону, чтобы не произошло ничего неожиданного. Он попытался что-то сказать, но изо рта не вылетело ни слова. Он сделал глубокий вдох и попытался еще раз.

— Возьмите лошадей… встаньте вон там…

Он замолчал. К нему шагнул Малдар, взял его левую руку и положил себе на плечо. С другой стороны подошел Сисутрос и обхватил его за талию.

— Ты ранен, — заметил Сисутрос, оглядывая правую руку Эсккара. Она была залита кровью.

— Да, и ты не можешь нормально стоять. Ты дрожишь, — добавил Малдар. — Нам нужно перевязать тебе руку, пока ты не истек кровью, и посмотреть твою ногу.

Двое друзей оттащили его к стене ущелья, где оставалось чистое место, — туда не дошла бойня. Там они опустили его на землю. Неудивительно, что правая рука подвела его, понял Эсккар, глядя на кровь, которая струилась с плеча к запястью. Вероятно, это случилось, когда он отражал удар копьем.

Эсккар чувствовал, как его левая нога бесконтрольно дрожит, и увидел огромный синяк, который уже образовался посередине бедра. Вероятно, он появился, когда Эсккар упал с коня. Внезапно в ноге стрельнула боль, и командир отряда резко вдохнул воздух. Глаза отказывались различать предметы.

Он выругался, понимая, что если сломал бедренную кость, то может уже считать себя мертвым. Он бы не смог ехать верхом, а они находятся так далеко от Орака. Его воины прислонили его к выходу породы, Малдар снял одежду с одного из мертвых и разорвал ее на полосы. Сисутрос поднес бурдюк с водой к губам Эсккара, и тот стал жадно пить. Затем Сисутрос полил ему на раненую руку, чтобы смыть кровь и очистить рану. Малдар быстро перевязал ее. Он явно имел опыт в этом деле.

— Сколько убитых? — Эсккар стоически терпел, пока они обрабатывали его раны. Сисутрос с Малдаром посмотрели друг на друга, каждый считал в уме.

— Четырех нет, — мрачно сказал Сисутрос, и после этого победные улыбки сошли с их лиц.

— А лошади? — Эсккар с трудом выдавливал из себя слова. — Что с мальчиками?

Сисутрос развернулся и приказал одному из мужчин вернуться к входу в ущелье и привести мальчиков с лошадьми.

— Один мальчик мертв, — сообщил Митрак, который сел на корточки у ног Эсккара. — Я видел, как он упал.

— Я же приказал им оставаться на месте! — яростно воскликнул Эсккар. Деревенский мальчишка и минуты бы не прожил в этой схватке. — А второй?

— Я не уверен, — ответил Митрак. — Они оба присоединились к схватке, но я не видел, чтобы он падал. Но, скорей всего, он тоже мертв.

— Я обязан тебе жизнью, Митрак, по крайней мере, два раза, я точно помню, — затем Эсккар повернулся к Малдару, который сидел на земле в нескольких шагах от него: — И тебе, Малдар.

Эсккар опять повернулся к Митраку и увидел, что в его колчане осталось только две стрелы.

— Лучше иди собирать свои стрелы, прежде чем незнакомцы возьмут их для костра.

Он посмотрел на Сисутроса, у которого, похоже, не было никаких серьезных ранений. У Эсккара кружилась голова, и ему приходилось прилагать усилия, чтобы мысли не разбегались. Нога снова начала дрожать, и он схватился за колено, чтобы остановить это дрожание.

— Посмотри раны у наших. И проверь лошадей, — сказал он.

Когда воины ушли выполнять приказы, Эсккар снова прислонился к скале. Его мучило головокружение, зрение затуманилось. На мгновение он закрыл глаза.

Вероятно, мгновение растянулось надолго, потому что он внезапно выпрямился и стал в замешательстве оглядываться по сторонам. Кровь Иштар! Кажется, он заснул. Командиру не следует демонстрировать такую слабость в присутствии солдат. Эсккар попытался встать, но Малдар толкнул его, заставляя снова сесть, и взял за здоровую руку.

— Отдыхай, командир. Ты на какое-то время отключился: потерял много крови.

Эсккар услышал в его голосе искреннюю симпатию.

— А у нас есть кое-какие хорошие новости. Зантар жив. Они нашли его под грудой тел. Он был без сознания. Варвары его раздевали, когда он проснулся. Они его здорово напугали. Он даже описался.

Малдар рассмеялся при этом сообщении.

— И один мальчик также жив, — продолжал он. — Эта крыса-карманник, — добавил он, имея в виду мелкого воришку, который умолял взять его с собой в эту поездку. — Рука у него здорово пострадала, но жить будет. Правда, больше не украдет ни одного кошелька.

Эсккар пытался думать. Если Зантар выжил, значит, они потеряли трех человек — двух ветеранов и одного новобранца. Неплохо, если учесть, какой боевой отряд они разбили. Он задумался, сколько потеряло другое племя. Он огляделся и увидел, что у них едва ли осталось больше людей, способных стоять, чем у него.

Вернулся Сисутрос и рухнул на землю рядом с Эсккаром.

— Четверо мертвых, считая мальчика. Мы также потеряли трех лошадей, не считая твоего коня, которого, похоже, один из варваров намерен взять себе. Остальные в приличной форме, только мелкие порезы и синяки. Нам нужно пройти назад к ручью и умыться или, по крайней мере, послать за водой.

Никто не знал, почему раны, вымытые чистой водой, заживали быстрее, чем непромытые.

— Правильно. Если люди могут ехать верхом, отправляй их к ручью. Пусть привезут воды для остальных.

— Я займусь этим, Сисутрос, — Малдар встал. — Ты оставайся и следи за этими варварами.

Через несколько минут Малдар собрал все целые бурдюки, которые только смог найти, и уехал вместе с двумя другими солдатами.

Сисутрос склонился поближе к капитану и заговорил тихим голосом.

— Я сказал нашим, чтобы далеко не убирали оружие, на случай, если варвары попытаются что-то предпринять.

— Лучше проследи, чтобы наши ничего не начали, — Эсккар хотел от варваров помощи, а не новой схватки.

— Командир, варвары снимают с мертвых все ценности. Некоторые из наших попытались сделать то же самое, но варвары тут же взялись за мечи, так что они отошли.

— Не беспокойтесь насчет трофеев, — сказал Эсккар с усталым смехом. — После битвы все захваченное оружие и трофеи принадлежат вождю. Он распределяет их в соответствии с тем, насколько хорошо человек сражался, или отдаст тому, кто испытывает наибольшую нужду. Скажи людям, что они получат свою долю.

Со стороны варваров что-то прокричали, и Эсккар повернул голову. К нему двигался вождь странной группы. Ему помогал тот же воин, который защищал его в конце сражения.

— Вот идет их вождь. — Эсккар попытался встать, но нога подвела. Еще, похоже, не действовала одна рука. — Помоги мне встать, Сисутрос.

Младший командир подхватил Эсккара и начал поднимать, но молодой воин, который теперь находился всего в нескольких шагах, крикнул на языке, использовавшемся при совершении торговых сделок. Он просил оставить Эсккара на земле. Через несколько минут вождь варваров осторожно сел напротив Эсккара. Молодой воин встал позади своего предводителя. Смотрел он мрачно.

— Приветствую тебя, вождь незнакомцев, — сказал старший из варваров. — Меня зовут Месилим, я вождь ур намму. Это мой сын Субутай.

Он медленно повернул голову, словно движение доставляло ему боль, и кивнул на воина, стоявшего у него за спиной. У Месилима на лбу был большой синяк и порезы, перевязанные тряпками, на обеих руках. Правда, повязки уже промокли от крови. Вождь говорил на языке степных народов. Он сделал паузу, затем посмотрел на воинов Эсккара, сидевших рядом.

Эсккар понял свою ошибку. Когда говорили вожди кланов, могли присутствовать лишь члены семьи вождя или помощники. Все остальные должны находиться вне пределов слышимости, чтобы не услышать чего-то, не предназначенного для их ушей.

— Сисутрос, отведи наших в сторону.

Сисутрос посмотрел настороженно, но тем не менее отвел подчиненных на двадцать шагов — недалеко, но все-таки вне пределов слышимости.

Эсккар подождал, пока вернется Сисутрос. Тот последовал примеру молодого воина и встал за спиной Эсккара.

— Меня зовут Эсккар, я военный вождь деревни Орак. Для меня большая честь приветствовать великого вождя клана Месилима, который в этот день убил много воинов.

Эсккар поднял голову и посмотрел на сына вождя.

— И также его сильного сына, который убил всех воинов алур мерики, которые осмелились противостоять ему.

Лучше излишняя похвала, чем риск оскорбить чью-то честь.

— Твои воины смело сражались, вождь Эсккар, — сказал Месилим. — Но мне хотелось бы знать, почему вы присоединились к схватке. Вы ездите и одеваетесь, как люди с ферм, а они не особенно любят степные народы.

Вождь выразился очень деликатно. “Люди с ферм” было самым вежливым выражением, которое член племени мог использовать для обозначения “деревенских ничтожеств”. Тем не менее, Месилим старался.

— Мой народ сражается с алур мерики. Разве враг моего врага не мой друг? Мы выехали на разведку и увидели, как атаковали твоих воинов. Кто бы не присоединился к смелым воинам?

На лице Месилима появилось подобие улыбки. Эсккар подумал, не переборщил ли он с похвалой. Тем не менее, Месилим и все его люди были бы сейчас мертвы, если бы не помощь Эсккара, хотя, конечно, вождь этого никогда не признает. Из уважения к нему Эсккар также не мог этого упомянуть.

— Все так, как ты говоришь, вождь Эсккар. Враг моего врага — мой друг. Ты спас сегодня много жизней, включая мою собственную. Но объясни мне, почему вы сражаетесь с алур мерики? В их клане много, очень много воинов, а люди с ферм не могут им противостоять.

— Мы не хотим идти войной ни против кого из степных народов, вождь Месилим. Но алур мерики идут к нашей деревне, направляя на нас все свои силы, и мы решили сражаться, а не бежать.

Эсккар увидел недоверие на лице Месилима и догадался, что тот думает: у фермеров нет шансов выстоять против такой огромной силы.

— В моей деревне много людей, почти столько же, сколько в племени алур мерики. Мы построили большую каменную стену вокруг нашей деревни, и мы будем сражаться с алур мерики со стены, не со спин лошадей.

Месилим уставился в землю. Он был слишком вежлив, чтобы показывать свои сомнения или отвращение к такой странной для воинов стратегии. Вместо этого он заговорил о своем клане:

— Мои люди впервые столкнулись с алур мерики более двух лет назад. Мы смело сражались и убили многих из них, но они подавили нас своим количеством. Теперь клан ур намму почти исчез. Большинство наших воинов убиты. Остались только мы, чтобы продолжать борьбу. Почти всех наших женщин и детей… убили или забрали алур мерики, — он не мог скрыть грусти, которая давила ему на сердце. — Мы продолжаем сражаться, потому что я дал клятву Шан Кар, хотя, возможно, было бы лучше, если бы я сегодня пал в бою.

Эсккар посмотрел на Субутая с еще большим уважением. Многие сыновья втыкали ножи в спины отцов темной ночью, чтобы не продолжать смертельную схватку. Именно это означала клятва Шан Кар — борьбу до смертельного исхода, и Месилим обрек своих последователей на эту судьбу, поскольку у них не было шанса победить. Сын должен быть очень преданным, а также очень сильным, чтобы защищать такого отца.

— Великий вождь, мне хотелось бы тебя о многом расспросить. Ты знаешь моего врага, и моим людям помогут эти сведения, если ты захочешь поделиться ими со мной.

Месилим кивнул.

— Да, нам нужно о многом поговорить. Но давай вначале позаботимся о раненых, похороним мертвых и разделим трофеи. Скоро стемнеет.

Он протянул руку сыну, который наклонился и помог ему подняться на ноги, затем проводил его назад к другим членам клана ур намму.

Воины отряда Эсккара бросились к нему, как только Месилим отошел, и сразу же стали задавать вопросы. Когда они собрались вокруг, Эсккар объяснил положение вещей:

— Сейчас мы считаемся друзьями ур намму, поскольку сражались рядом с ними. Они соберут все ценные вещи с мертвых и разделят их между всеми сражавшимися. По традиции делить будет вождь Месилим, поскольку большинство воинов на поле были его. Мы должны похоронить наших мертвых и позаботиться о раненых.

Он увидел сомнение в их глазах и решил объяснить поподробнее.

— Не беспокойтесь. Они легко могли бы уже нас убить, если бы решили это сделать. — В ур намму осталось около двадцати пяти воинов, все еще способных участвовать в битве. — Эти люди много знают о наших врагах. Более того, они нам могут помочь в борьбе. Так что следите, чтобы не оскорбить никого из них. Эта группа — все, что осталось от гордого народа. Они ведут смертельную схватку с нашими врагами. А теперь помогите мне встать.

Сисутрос и Малдар подняли его на ноги и смотрели, как он проверяет ногу. Она сильно распухла, но Эсккар сделал несколько шагов с помощью солдат и с радостью понял, что кость не сломана, иначе нога не выдержала бы его веса. Тем не менее, когда он ступал на нее, ногу пронзала острая боль. Эсккар попросил какой-то костыль. Малдар подобрал сломанное копье и дал ему.

Несмотря на ранения, Эсккар настоял на том, чтобы лично осмотреть всех солдат. Большинство ран не выглядели серьезными, в основном это были порезы. Зантар, который потерял сознание во время битвы, лежал на земле, и у него явно кружилась голова. Глаза плохо видели. Он был слаб и едва мог внятно говорить. Только Митрак не получил ни царапины.

Выживший мальчик по имени Таммуз, которого оставляли присматривать за лошадьми, получил самое тяжелое ранение. Стоя над ним, Эсккар увидел, что левая рука мальчика сломана и, вероятно, в нескольких местах. Малейшее прикосновение или движение вызывало стон.

— Ну, Таммуз, я вижу, что ты не подчинился моему приказу. В следующий раз, возможно, ты будешь послушнее.

Если не считать руки, остальные порезы и синяки казались мелкими.

— Я хотел сражаться, капитан, — ответил Таммуз. Голос звучал слабо, и он с трудом сдерживал слезы. Он поморщился даже от усилия, необходимого, чтобы произнести несколько слов. — Я убил одного из них, в самом деле, из… лука. Митрак это видел, я уверен… что видел.

Эсккар взял с собой в поездку два лука из тех, что обычно прикрепляются к боку коня, но они оставались с лошадьми. Глупые мальчишки взяли луки и последовали за мужчинами.

— Я уверен, что убил, Таммуз. А теперь отдыхай.

Эсккар не мог ничего сделать со сломанной рукой, и мальчик, вероятно, умрет через день или два. Он повернулся к Малдару.

— Дай Таммузу воды, потом вина. Много вина, чтобы облегчить боль.

При помощи костыля Эсккар развернулся и посмотрел на ур намму.

Месилим с сыном почти закончили со своими ранеными и приступили к похоронам. Пока Эсккар наблюдал за ними, ускакали несколько всадников с неизвестными поручениями. Другие начали расчищать место для захоронения у одной из стен ущелья. Он похромал к Месилиму, тяжело опираясь на костыль. Воины Месилима с любопытством посмотрели на него, но расступились, чтобы пропустить. Месилим поднял голову.

— Достопочтенный вождь, — заговорил Эсккар. — У меня есть раненый мальчик. У него серьезный перелом руки, и мы не умеем их вправлять. Может, у вас есть кто-то, кто способен оказать ему помощь?

Месилим задумался над просьбой.

— Мальчику нужно оказывать помощь в последнюю очередь, после воинов. У нас есть лекарь, хотя он сам ранен. Я отправлю его к вам после того, как он обработает раны нашим воинам.

Месилим посмотрел на воинов, расчищающих место для захоронения.

— Мы хотим как можно скорее похоронить мертвых. Хочешь ли ты положить своих мертвых с нашими?

— Да, мы с радостью похороним наших людей с вашими. Спасибо за оказанную честь. Ты позволишь моим людям поучаствовать в выкапывании могилы?

Общую могилу придется копать в каменистой почве, причем достаточно глубокую, чтобы до трупов не добрались дикие звери. Потребуются усилия многих людей, чтобы это сделать.

— У нас есть инструмент. Он облегчит работу, — добавил Эсккар.

— Я должен посоветоваться со своими людьми насчет этого, — ответил Месилим.

Любые операции с мертвыми следует проводить с большой осторожностью и положенными ритуалами, чтобы их души навсегда успокоились.

Месилим обратился к сыну и двум воинам. Каждому было что сказать, но, похоже, они все согласились. Месилим снова повернулся к Эсккару.

— Твои люди могут нам помочь, и мы будем благодарны. Для наших мертвых будет честью покоиться вместе с вашими.

Эсккар поклонился с благодарностью и отправился к своим подчиненным, опять сильно опираясь на палку и сжимая зубы от боли.

— Месилим пришлет лекаря, чтобы помочь маль… Таммузу. — Нельзя называть мальчиком того, кто убил врага в битве. — Собирайте наших мертвых и готовьте к похоронам. Затем все, кто в состоянии копать, должны помочь людям Месилима с могилой. Мы похороним наших с их воинами. Таким предложением они оказывают честь нашим мертвым.

— А что они сейчас делают? — спросил Сисутрос.

Около дюжины воинов сели на лошадей и уехали, половина вела за собой животных без наездников.

— Они соберут тела с другого поля брани. После того как всех похоронят, трупы алур мерики будут оставлены гнить на могиле и кормить стервятников, поэтому все узнают, сколько человек тут погибло. Затем, я думаю, мы все выберемся из этого проклятого ущелья.

Мысль уехать отсюда с каждой минутой казалась все более привлекательной. Везде вокруг жужжали мухи, стервятники и вороны кружили над головами, поджидая добычи. Их привлекали кровь и смерть. Эсккар пытался не обращать внимания на запах крови, от которого его тошнило. Он увидел, как Митрак отмахивается от мухи.

— Митрак, ты нашел свои стрелы?

Виноватый вид парня стал ему ответом.

— Иди ищи стрелы. Они нам могут снова понадобиться, а пока ты этим занимаешься, посчитай, скольких ты убил. — Это займет парня на какое-то время. — Сисутрос, оставь одного человека присматривать за Зантаром и маль… Таммузом. Остальные, берите лопату и начинайте копать.

Эсккар понял, что сам копать не может, потому что не в состоянии лишний раз напрягать больную ногу. Но пятеро его воинов начали копать вместе с воинами ур намму. Маленькая бронзовая лопата, которую они взяли с собой, очень помогла. От ур намму работало двадцать человек. Трудились они напряженно, как могли, хотя Эсккар понимал, что стемнеет гораздо раньше, чем они закончат.

Месилим также об этом подумал. Двое его воинов вернулись с дровами. Они развели костер, потом подожгли несколько больших веток, которые служили факелами. Куски жира, срезанные с мертвых лошадей, помогут им гореть подольше.

Люди Эсккара копали так же напряженно, как степные воины, чтобы доказать: они такие же сильные и крепкие, как и новые друзья. Несмотря на их помощь, двадцати пяти мужчинам потребовалось почти четыре часа, чтобы выкопать достаточно длинную и глубокую яму, способную вместить почти пятьдесят трупов. Это число включало воинов ур намму, убитых во время предыдущей схватки.

Те тела подвезли к могиле, привязанные по два к лошади. Сегодня погибло почти две трети воинов Месилима. Они смело сражались, и если бы их количество соответствовало количеству противников или хотя бы приближалось к нему, то они сами разгромили бы алур мерики. Теперь для мести, в которой поклялся вождь, осталось около двадцати пяти воинов ур найму, и многие из них были ранены.

Спустилась ночь, люди развели костер и зажгли побольше факелов. Через час появилась луна и осветила место работы. Все устали. Наконец, люди, пошатываясь, стали отходить от ямы.

— Клянусь богами, командир, мне кажется, что я никогда в жизни не трудился так напряженно, — сказал Сисутрос.

Судя по виду, он был готов рухнуть. Его покрывало столько грязи, что белки глаз блестели в свете факела. Он осмотрел других, не менее усталых, людей Орака и улыбнулся.

— Но мы им показали, что способны выдержать их темп.

— Умойся и неси наших мертвых сюда.

Один из воинов ур намму запел погребальную песнь, чтобы освятить землю и приготовить ее для приема тел. Эсккар с воинами встали и молча наблюдали за церемонией в свете огня.

Месилим с трудом дошел до Эсккара, правда, без посторонней помощи.

— Вы можете положить своих мертвых с этой стороны ямы, показывая направление, с которого вы приехали. Мы покроем ваших мертвых нашими, чтобы защищать их в загробной жизни.

— Мы благодарим вас за оказанные нашим мертвым почести, — ответил Эсккар, затем кивнул Сисутросу, который стал опускать тела в землю.

За ними последовали тела воинов ур намму. С каждым трупом обращались очень осторожно, выпрямляли ноги, скрещивали руки на груди. Наконец все мертвые упокоились на дне ямы.

Эсккар приблизился к краю могилы, с которого лежали его воины, полностью закрытые другими телами. Он громким голосом произнес нужные слова, отдавая честь каждому погибшему. Он называл каждого по имени, рассказывал о его делах, чтобы богиня Иштар и бог Мардук знали: они принимают настоящих воинов и должны оказывать им честь.

Когда Эсккар отступил назад, к другому концу могилы подошел Месилим и сделал то же самое, хотя говорил он дольше и приводил больше деталей из жизни самых смелых. Наконец все боги, демоны и тени были умиротворены. Люди начали закидывать могилу землей. Это заняло почти столько же времени, сколько ее выкапывание, потому что нужно было плотно утоптать землю.

Забросав могилу землей, воины провели по ней лошадей взад и вперед, чтобы еще лучше утрамбовать. Они закончили работу к полуночи. В это время было опасно покидать ущелье. Люди Эсккара отыскали свободное место как можно дальше от места сражения. Все рухнули на землю, завернулись в одеяла, снятые с лошадей, и уснули. Люди были полностью измотаны, они слишком устали, чтобы есть или беспокоиться, не перережет ли им кто-то горло среди ночи.

 

Глава 14

Эсккара разбудило утреннее солнце. Он резко сел и сразу же сморщился от боли. Он поднял руку, прикрыл глаза и обвел взглядом лагерь. Его люди уже встали, за исключением Зантара и Таммуза. Те оставались лежать в одеялах. Лекарь Месилима, как мог, потрудился над рукой мальчика, но его крики эхом разносились по лагерю, несмотря на влитое в него вино. Мальчик два раза терял сознание во время лечения. Теперь он спал, но явно чувствовал себя плохо. Больше ничего для него сделать было нельзя. Таммуз или умрет, или поправится, если езда верхом не приблизит его смерть.

Кто-то оставил рядом с Эсккаром бурдюк с водой, и он осушил его, прежде чем подняться на ноги. Приходилось терпеть боль в одной из них. Сжав зубы, он несколько раз, хромая, прошелся взад и вперед. Наконец появилась уверенность, что нога не подведет. По крайней мере, костыль больше не требовался.

Эсккар проверил повязку на руке. Кровь не просочилась сквозь грубую ткань, хотя при любом резком движении появлялась боль. При дневном свете он увидел, что тело его покрыто кровью и грязью. От отвратительного запаха собственного тела скрутило живот.

— Доброе утро, капитан, — к нему подошел Малдар. — Варвары принесли еще дров. Скоро у нас будет свежая конина.

При мысли о еде к горлу Эсккара подступила тошнота, и ему пришлось сглотнуть, прежде чем заговорить:

— Я хочу помыться в ручье. Приведи моего коня.

— Прекрасная мысль, командир. Мы все уже вымылись.

Люди сходили к ручью и вернулись, пока он спал. Эсккар ругал себя за слабость.

Малдар вернулся, ведя коня за узду, и держал его, пока Эсккар осторожно взбирался ему на спину. Он медленно выехал из долины, не обращая внимания на пульсирующую боль в бедре и головокружение.

Эсккар спешился на берегу ручья и сморщился от боли, когда раненой ноге пришлось принять вес его тела. Он рухнул в медленно текущую воду и одновременно обмыл тело и выстирал одежду. Эти усилия вымотали его, и он долго лежал в прохладной воде, пока с него не сошла последняя запекшаяся кровь и не исчез неприятный запах.

Когда терпеть холод уже стало невозможно, Эсккар вылез на берег и отдохнул рядом с ручьем. Лучи солнца согревали его и сушили одежду. Он думал о том, что принесет этот день.

Вернувшись в ущелье, он нашел своих людей в ожидании. Они накормили и напоили лошадей, почистили оружие, обработали раны. Воины ур намму закончили погребение. Место было отмечено единственным копьем, острие которого смотрело в небо. На ветру трепетал длинный желтый вымпел со знаком ур намму.

Для богов и освящения места нараспев произнесли молитвы. Вокруг копья кучей были свалены тела воинов алур мерики. Их оставят животным и птицам, питающимся падалью, чтобы все знали: они окончательно побеждены и в смерти, и в жизни. Обнаружив это место, алур мерики оставят тела нетронутыми и не похоронят. Мертвые будут страдать в загробной жизни из-за своего поражения.

Один из воинов Месилима подал Эсккару кусок хорошо прожаренной конины. Мясо почти почернело и было очень горячим, его даже было трудно держать. Эсккар жадно его съел, удивившись собственному голоду. Понадобился второй кусок, чтобы насытиться.

К нему подошел Месилим.

— Вождь Эсккар, мы готовы покинуть это место. Мы встанем лагерем на другой стороне ручья. Я пошлю разведчиков на случай, если появится еще один боевой отряд.

“Если он появится, то мы все погибнем”, — подумал Эсккар.

Потребовалось время, чтобы нагрузить людей и животных захваченным оружием, едой и трофеями. Наконец они шагом повели лошадей из ущелья. Скорость движения зависела от раненых людей и животных. Покидая ущелье, Эсккар оглянулся на место, где погибло столько людей. Над мертвечиной уже сражалась стая стервятников и других птиц. Степные народы жили и умирали таким образом на протяжении многих поколений. Возможно, этот способ умереть не хуже других, но Эсккар надеялся, что его кости когда-нибудь найдут упокоение под землей, а не над ней.

Они встали лагерем у небольшого ручья, в котором Эсккар купался. Все радовались, покинув лабиринт ущелий и оказавшись на траве, пусть и скудной. Здесь в воздухе не пахло кровью. Засохшее дерево пустили на дрова, и вскоре новая порция конины жарилась на костре.

Эсккар побеседовал с Зантаром. Он пришел в себя и мог связно говорить. На лбу у Зантара красовался огромный синяк. Странно, но он совершенно не помнил сражение и даже то, что происходило перед ним в течение нескольких часов. Ему пришлось в деталях рассказывать о случившемся.

Таммуз капризничал. У них больше не осталось вина, и дать они ему ничего не могли. Мужчины поддерживали мальчика, пока он сидел на лошади во время короткого перехода к ручью, но он снова потерял сознание, когда его спустили на землю. Лекарь Месилима снова осмотрел его и заново привязал больную руку к боку мальчика, чтобы она не пострадала сильнее. Теперь Таммуз спал на мягкой траве, под голову ему положили снятое с лошади одеяло. Он метался и что-то бормотал во сне.

Трое разведчиков ур намму уехали, несколько дозорных заняли посты на окружающих горах. Наконец всех животных накормили и напоили, люди поели во второй раз. Пришло время для беседы.

Месилим с сыном пришли к Эсккару. Он оставил рядом с собой Сисутроса, хотя тот и не понимал языка. Четверо мужчин нашли уединенное место на покрытом травой холмике в ста шагах от ручья. Там они могли спокойно разговаривать.

Эсккар поделился сведениями, которые у него имелись об алур мерики, затем выслушал Месилима. Эсккар задал много вопросов о количестве людей и передвижениях алур мерики. Во время разговора вожди нарисовали карту на земле между ними, используя веточки, камни и ножи, которыми отмечали разные наземные ориентиры.

— Теперь я понимаю, почему они идут таким образом, — заметил Месилим. — Мы гадали, что они ищут и почему не поехали на запад. Тебе и твоей деревне не поздоровиться, когда они подойдут к вам.

— Месилим, я на самом деле считаю, что мы в состоянии оказать им сопротивление, — заявил Эсккар. — У меня будет много лучников на стене, как и мастеров по владению мечом, — и продолжил, не ожидая ответа: — Но я хотел бы получить помощь вашего клана. Я предлагаю вам присоединиться к нашей борьбе. Если вы поможете нам, то, я считаю, ты выполнишь Шан Кар, не жертвуя остальными людьми.

— Шан Кар — это борьба до смерти, — твердо ответил Субутай. — Мы все дали клятву, и никто не повернет назад.

Эсккар кивнул с самым серьезным видом.

— Конечно, я чужой для вашего клана, Субутай, и не знаю ваших обычаев. Но разве Шан Кар не может быть выполнен полным поражением врага в битве? По крайней мере, я слышал, что это так.

Они знали, что Эсккар из степного народа, вероятно даже из клана алур мерики, с которым они только что сражались. Но ни Месилим, ни его сын не хотели задавать вопросов, ответы на которые могут их оскорбить.

— Это так, — ответил Месилим. — Но нас недостаточно для большого сражения. Дни нашего клана сочтены, и нам не удастся восстановить силы до того, как нас раздавят. Через несколько дней к нам присоединятся еще десять или двенадцать воинов и несколько женщин. Это весь клан ур намму.

Эсккар не знал, что из них выжил кто-то еще, но воспринял это как хороший знак.

— Орак достаточно силен, чтобы вступить в большое сражение. У нас почти столько же людей, сколько в племени, и каждый день прибывают новые. Потребуется вся мощь алур мерики, чтобы захватить нашу деревню. Если вы присоединитесь к нам, то сможете участвовать в великом сражении. Если мы победим, Шан Кар будет выполнен. А если вы будете с нами сражаться, я помогу вашему народу оружием, лошадьми и продуктами.

Месилим с Субутаем переглянулись. Шан Кар, который они дали два года назад в ярости после поражения, обрекал их всех насмерть.

— Мы должны сдержать данное нами слово. Этого требует честь, Эсккар, — заявил Месилим, высоко держа голову. — Но если есть способ…

Эсккар молча выдохнул с облегчением, затем посмотрел на землю между ними и стал перекладывать веточки и камни.

— Вот Тигр на севере, — он согнул три маленьких веточки, чтобы показать большой изгиб реки. — А вот Орак, — он поставил один камень рядом с веточкой. — Основная часть алур мерики находится вот здесь, — он поставил два больших камня рядом с рекой. — Два боевых отряда, — он поставил два маленьких камушка в низовьях Тигра, — будут сметать все на своем пути и гнать людей к Ораку. Через шесть или семь недель весь клан встанет лагерем под стенами деревни.

Месилим кивнул.

— За исключением одного отряда, — Эсккар взял еще один камень и поставил его на другой стороне Тигра, напротив Орака. — Этот отряд будет отрезать тех, кто попытается сбежать, а затем заберет скот и лошадей, которых мы отправили на другую сторону реки. Это будет небольшой отряд, вероятно, семьдесят или восемьдесят воинов. Этого, по мнению алур мерики, достаточно. С вашей помощью я устрою на них засаду и убью всех.

Эсккар провел ножом вдоль Тигра в северном направлении.

— После того как эти воины будут убиты, ваш клан может поехать на север, перебраться через реку где-то в верховьях, затем повернуть на юг и ударить по их основному лагерю сзади в самый разгар сражения. Охранять тылы будет очень немного воинов, поскольку они знают, что убили всех на своем пути. Вы можете напасть на лагерь и забрать столько женщин и лошадей, сколько вам нужно для восстановления племени.

Он провел еще одну линию ножом на север.

— Затем вы можете вернуться в эти горы далеко на севере и восстанавливать свой клан. Если вы останетесь к северу от реки Исоги, то можете помочь в охране границ Орака. Мы организуем торговлю с вашим народом и даже предоставим вам защиту, если она вам потребуется.

Эсккар глубоко воткнул нож в землю.

— А как мы выполним Шан Кар? — Субутай не мог справиться с любопытством. — Даже если мы одержим победу, алур мерики все равно останутся непобежденными.

“Осторожно, это нужно правильно подать”, — сказал себе Эсккар и сделал глубокий вдох.

— Алур мерики задумали это нападение на Орак много месяцев назад. Все их переходы и набеги проводились только с одной целью — бросить всю мощь племени против нашей деревни. Они знают, что мы укрепляем Орак и строим стену, но считают, что мы не в состоянии их остановить. Если они не смогут захватить Орак, то будут вынуждены отправляться на юг, не взяв деревни, а это будет значить, что их замысел провалился. Сражаясь рядом с нами, вы поможете нанести поражение алур мерики в великом сражении. Это должно удовлетворить Шан Кар.

Так это будет или нет, оставалось спорным вопросом, но Эсккар предлагал способ сохранить лицо, причем способ, гораздо более привлекательный, чем борьба до последнего вздоха без надежды на выживание. А еще одно сражение поможет сохранить честь. Эсккар опустил руки на колени и отклонился назад. Он сделал все, что мог. Теперь придется решать Месилиму.

Вождь ур намму долго обдумывал слова Эсккара.

— Алур мерики вернутся через десять или пятнадцать лет, — наконец сказал он. — Даже если вы отгоните их сейчас, вы можете потерпеть поражение в будущем.

Эсккар много раз обсуждал это с Треллой.

— Времена меняются, Месилим. К тому времени, как алур мерики вернутся, вся местность вокруг Орака будет защищена, а стены Орака станут выше и крепче, чем сейчас, и появится гораздо больше обученных защитников. Я видел, что может быть сделано для подготовки к битве, и мы многому научились. Будущее всегда окутано тайной, но я верю, что Орак выстоит, а алур мерики придется снова отступить.

— А как мы переберемся через реку? — вопрос Субутая не оставлял сомнений насчет мнения молодого человека. Его слова подтолкнут к решению его отца.

— Когда будете готовы, через несколько недель, приезжайте в Орак, — ответил Эсккар. — У нас есть паром для переправы людей и лошадей через реку. Мы будем ждать вашего приезда и проводим вас в деревню, чтобы кто-то не атаковал вас по ошибке.

— А почему ты все это делаешь, Эсккар? — спросил Месилим. — И почему тебя так беспокоят воины на другой стороне великой реки?

— Если я не смогу уничтожить всех вар… алур мерики на западном берегу, то сбежавшие предупредят тех, кто остался в главном лагере. Если даже несколько человек останутся в живых, это может стать трагедией для Орака. Дюжина человек в состоянии поджечь землю. Нам не выставить боевые отряды на другой стороне Тигра, и у нас недостаточно людей для охраны скота. Жители деревни лишатся мужества, если увидят, как уничтожают и разгоняют их скот. Нам нужен этот скот для восстановления стад после ухода алур мерики.

Эсккар смотрел прямо в глаза вождю.

— Я должен сказать своим людям, что могу уничтожить алур мерики на западном берегу и вовремя вернуться в Орак, чтобы сражаться на стене. Я должен полностью их уничтожить, но я не могу этого сделать на открытой местности. У меня недостаточно лошадей и людей, которые умеют на них ездить. Мне нужна ваша помощь, чтобы загнать их в какую-то ловушку, где мои лучники смогут их убить. Мне нужны ваши воины, чтобы никто из них не сбежал.

— Я поговорю об этом с Субутаем и другими вождями, — заявил Месилим. — Мы дадим тебе ответ к ночи. — Он встал, затем протянул руку, чтобы помочь Эсккару подняться. — Ты… ты родился в степи. Теперь ты живешь с фермерами и скотоводами, и они никогда не примут тебя полностью. Тебе не хотелось бы вернуться к жизни воина?

Это был очень серьезный вопрос. Месилим предлагал ему выбор: Эсккар может поехать с его кланом, если захочет.

Предложение искушало, но мысли о Трелле отвергли эту идею.

— Много раз, Месилим. Я много раз хотел вернуться к жизни воина на равнинах и в степях. Но я слишком долго прожил с деревенскими жителями, и больше привык к их образу жизни, чем к образу жизни наших отцов. И у меня есть женщина, благословенная богами, которая зовет меня назад. Она обладает особым даром. Но если судьба будет ко мне немилостива, то я вспомню о твоих словах.

— Даже если вы победите, можешь ли ты быть уверен в том, как к тебе будут относиться в дальнейшем? — беспокойство Месилима показывало, что он хорошо знает образ жизни деревни.

— Среди предводителей деревень много предателей. Это правда. Но я многое узнал и многому научился за последние несколько месяцев. И моя женщина дает мне хорошие советы.

Варвары считали, что все женщины похожи. И еще они считали, что воин, который слишком внимательно слушает свою женщину, слаб. Тем не менее Эсккар назвал Треллу благословенной богами и имеющей дар, и, возможно, Месилим знал, что встречаются сильные и властные женщины, обладающие такой мудростью и силой духа, что их принимают у костров, вокруг которых совещаются мужчины.

Месилим понимающе кивнул.

— Мы вместе сражались, и никогда не сможем разорвать нашу связь. Ур намму благодарны тебе за все, что ты для нас сделал. Но теперь мы должны решить собственную судьбу.

Он развернулся, его сын последовал за ним.

Люди Эсккара ждали, снедаемые любопытством. Они внимательно наблюдали за разговором двух мужчин, который длился почти два часа. Командир остановился перед воинами.

— Месилим рассказал все, что знает о варварах. Я предложил ему присоединиться к нашей борьбе. Если он примет предложение, я думаю, он в состоянии нам серьезно помочь. Если он выберет другой путь, то наш окажется гораздо труднее.

Внезапно в лагере начался какой-то шум. Эсккар резко повернулся. Мгновение спустя он понял, из-за чего началась суматоха.

— Пришло время делить трофеи.

На это ушло все утро, дележ растянулся и на вторую половину дня. Дело продвигалось очень медленно — это сводило с ума. Эсккар заставлял себя улыбаться и проявлять терпение. Делились трофеи справедливо, и люди Эсккара даже получили чуть больше, чем им причиталось, по его мнению, поэтому никто не жаловался. Доля Эсккара заполнила целый мешок. Трелла найдет применение золоту и драгоценным камням.

Надо было также сосчитать количество убитых каждым воином врагов. Заслушивали свидетелей, предъявляли доказательства того, кто кого как убил и кто это видел. Эсккару приписали восемь убитых врагов, хотя он сомневался, что их набралось так много. Последнего воина он определенно не убил, хотя им с Субутаем обоим приписали этот труп. Больше всех убил Митрак, стрелы которого оказались в четырнадцати телах и в полудюжине лошадей. Эсккар поблагодарил всех богов, защищающих лучников, за то, что ни одна стрела не попадала в воинов ур намму. Месилим лично вручил Митраку очень ценное кольцо из золота и меди в дополнение к двум горстям драгоценных камней и золотых самородков, которые парень получил в виде своей доли.

Потом многие воины ур намму прикасались к Митраку и его луку на удачу, и все хотели знать, такими ли луками пользуются другие жители деревни.

Остальную часть дня все ели и отдыхали. Эсккар сказал, что люди могут использовать это время для лечения ран. Субутай уговорил Митрака продемонстрировать мастерство в стрельбе из лука, и некоторые воины попытались с ним соревноваться, выпуская по стреле после каждого его выстрела. Однако вскоре расстояние стало слишком большим для их маленьких луков. Мощь его оружия произвела впечатление на всех воинов. Даже несмертельный удар собьет противника с ног, и он не сможет больше сражаться.

Пир продолжался и вечером. Месилим пока не принял никакого решения. Эсккар сел чуть в стороне от круга своих воинов. В какой-то момент он встал и отправился к ручью облегчиться. К нему присоединился Сисутрос.

Когда они закончили и Эсккар повернулся, чтобы идти назад, Сисутрос взял его за руку, пока они оставались вне пределов слышимости людей, которые сидели вокруг костра.

— Командир, я должен тебе кое-что сказать.

Эсккар повернулся и посмотрел на своего помощника. Он услышал напряженность в его голосе.

— В чем дело, Сисутрос? Ты не удовлетворен разделом трофеев?

Даже в лунном свете Эсккар увидел замешательство в лице воина.

— Командир, я… тут такое дело… — Он замолчал, какое-то время возился со своим поясом, затем достал небольшой кошель и вручил Эсккару. — Это золото, двадцать монет, которые мне вручили перед отъездом из Орака. Мне дали понять, что я получу еще десять, если ты не вернешься.

Эсккар почувствовал, как кровь приливает к лицу.

— Тридцать золотых монет. Это много золота.

Он отдал кошель назад. Света было мало, но он увидел удивление на лице подчиненного.

— Ты разве не хочешь узнать, кто дал мне это золото? И почему?

— Я уже знаю, Сисутрос, и знал до отъезда из Орака. Именно поэтому я и взял тебя с собой. Калдор очень неосторожен в словах. Щенку Никара следует держать язык за зубами.

Глаза Сисутроса округлились от удивления. Эсккар вспомнил слова Треллы: всегда действуй так, словно знаешь больше, чем говоришь.

— А кто еще из высшего сословия к тебе обращался?

— Нестор. Однажды вечером я сидел в харчевне, они купили вина, потом мы отправились пройтись. Они сказали, что ты теперь больше не нужен. Вся подготовительная работа проведена, руководство на себя могут взять другие. Их беспокоит, что у тебя будет слишком много власти и ты пойдешь против них после ухода варваров. То есть этого боится Нестор. Калдор ненавидит тебя по какой-то другой причине. Он очень зол на тебя, Эсккар.

— Это из-за Треллы. Он оскорблен, что она соображает быстрее него и что к ее словам прислушиваются Семьи. Он хотел ее, когда она жила в доме Никара. Теперь он хочет, чтобы я умер, а он овладел ею. Его совершенно не волнует будущее Орака, и он слишком глуп, чтобы понимать: он уничтожает того, кто может спасти его жизнь.

— Трелла подружилась с моей женой и даже сидела с моим ребенком, — в голосе Сисутроса появилась твердость, когда он понял смысл слов Эсккара. — Я и не знал, что он ее хочет. Ты прав: он дурак.

Молодой человек какое-то время стоял в задумчивости.

— И я тоже дурак. Ты спас мою жизнь в битве, Эсккар. Если ты обо всем знал, то почему это сделал? Ты мог позволить варвару убить меня.

— Я спас твою жизнь, потому что ты хороший человек с острым умом и потому что мне нужна твоя помощь в защите Орака. Но тебе предстоит многому научиться. Они никогда не позволили бы тебе жить, даже если бы я погиб. Независимо от их обещаний, ты слишком молод для командования таким количеством людей, и я сомневаюсь, что ты получил бы еще золото. Высшему сословию не нужен сильный начальник стражи, у которого есть собственное мнение. Как ты думаешь, почему они все эти годы мирились с Ариамом? Потому что он жаден, и они знали, что могут управлять им, используя его жадность. Нестор просто старый дурак, который не понимает, что варвары вернутся, причем более сильные, чем теперь.

Эсккар рассмеялся.

— А может, я спас твою жизнь, потому что у меня не было времени об этом думать. Я сделал бы то же самое для любого из своих, как и ты.

— Я не уверен в том, что сделал бы на твоем месте. Я… взял золото.

— И что ты собираешься делать? — резко спросил Эсккар. — Убить меня при всех? Бросить мне вызов на бой? Или прирезать меня во сне? У тебя было много возможностей, а до Орака еще долгий путь.

— Я не знаю, чего я хотел! Я не хотел ничего делать. Мне жаль, что я вообще взял золото. Но я взял. Возможно, я не тот человек, которым ты меня считаешь.

Эсккар услышал боль в словах Сисутроса.

— Ну, тогда стань человеком, которым тебе следует быть. — Эсккар сжал плечо Сисутроса. — Забудь о золоте. Посмотри на этих варваров. Они готовы перерезать друг другу глотку из-за женщины или оскорбления. Но в битве они умирают за своих товарищей, потому что это закон воина. Ты воин, Сисутрос, но если ты ведешь дела с купцами и лавочниками на их условиях, то станешь одним из них.

Сисутрос уставился в землю.

— Я не достоин служить под твоим началом. — Он задыхался от переполнявших его чувств. — Ты был справедлив ко мне, повысил меня, а я почти тебя предал. Даже эти странные варвары тебя уважают.

— И что ты хочешь теперь? Чтобы я тебя ненавидел? Нет, я думаю, что возложу на тебя больше обязанностей, потому что ты это заслужил. Ты это заслужил тем, что сделал вчера, когда последовал за мной в ущелье, хотя я видел по твоим глазам, что ты думал. Ты считал, что мы едем на верную смерть. Но ты завоюешь больше уважения тем, что будешь делать, начиная с этой минуты. А когда все это закончится, то с тебя будет еще больший спрос, и ты получишь еще большие награды.

— Ты наградишь меня после того, что я сделал?

— Сделал? Ты не сделал ничего, кроме как выслушал одного молодого и одного старого дурака в харчевне. Ты не убийца, Сисутрос. — Он подошел ближе. — Послушай меня. Когда все это закончится, нам надо будет восстанавливать всю округу. Ты будешь править в собственной деревне, и мы станем вместе бороться против следующей волны варваров. Забудь о Калдоре и Несторе. Они не понимают, что поставлено на кон.

— В таком случае я убью Калдора и Нестора, — твердо заявил Сисутрос. — Я брошу золото им в лицо и убью их.

— Нестор — ничто. Но убийство Калдора принесет мне большое удовольствие. Однако пока нет, потому что мы…

Его перебил крик, прозвучавший у костра. Эсккар повернулся и увидел, что к ним направляется Месилим.

— Мы обсудим это попозже, Сисутрос. Но помни: вчера ты проявил огромное мужество, и мы вместе сражались при небольших шансах на успех. Это гораздо важнее золота.

Эсккар пошел к костру, у которого сидели его люди, чтобы принять вождя ур намму.

— Вождь Эсккар, — официально обратился Месилим, голос которого звучал громко и четко в ночи, — я поговорил со старейшинами своего клана. Мы согласны присоединиться к вам в вашей борьбе и помочь вам отразить атаку алур мерики. Завтра мы займемся приготовлениями.

Месилим протянул руку, и Эсккар сжал его предплечье. Они публично заключили сделку, точно следуя обычаям. Теперь их судьбы переплелись, по крайней мере, на время битвы.

— Я должен пойти и сообщить об этом остальным своим воинам, — и Месилим отправился к своему костру.

Радостные крики смешались с воинскими кличами. Люди Месилима шумно встретили новость о том, что у них появляется шанс выжить и одновременно получить назад часть утраченного.

“Шан Кар будет выполнен, — подумал Эсккар позднее, устраиваясь на ночлег и сожалея, что нет вина, которым он мог бы немного унять боль в бедре. — Я получил союзника не только для сражения на другом берегу реки, но, возможно, и на будущее, если мне понадобится бороться с правителями деревни. И Сисутрос будет предан, по крайней мере какое-то время. И Трелла будет довольна”, — подумал он, засыпая. Во сне он видел ее лицо.

* * *

Через десять дней, перед самым закатом, Эсккар вместе с группой усталых всадников поднялся на последнюю возвышенность и увидел деревню Орак. После трех дней отдыха с ур намму они все отправились в путь на север, причем немного покружили, чтобы запутать любых преследователей. Затем две группы разделились. Ур намму повернули к горам.

Хорошо отдохнувший клан ур намму поедет быстро и оставит простой след, как люди, которым уже хватило борьбы и которые хотят только сбежать. Они отъедут далеко на восток, подождут неделю или десять дней, затем вернутся, чтобы проследить за продвижением алур мерики. Если повезет, они проскользнут между их отрядами, прежде чем варвары сомкнут кольцо вокруг Орака.

Тем временем Эсккар и его группа направились назад, на запад. Ехали они быстро, но все-таки берегли лошадей. В пути Эсккар часто беседовал с Сисутросом. Они обычно ехали бок о бок, позволяя другим уйти вперед. После нескольких таких разговоров Эсккар почувствовал, что его помощник стал по-новому уважать командира и понял, с какими трудностями им всем предстоит столкнуться.

Даже издалека Эсккар увидел, как выросла стена. Восточную сторону, на которую будет направлена основная мощь атаки, закончили, как и огромные деревянные ворота, которые уже подвергли обжигу. Их специально обрабатывали, укрепляя против огня. По обеим сторонам ворот, выше уровня стены, поднимались башни для защиты входа.

Эсккара и его всадников скоро узнали. Даже с этого расстояния Эсккар слышал приветственные крики, которые становились все громче. Мужчины и женщины стали выбегать из ворот, одни спешили к ним, другие забирались на возвышенности вдоль подъездной дороги. Остальные встали плечом к плечу на площадке новой стены.

Перед деревней Эсккар повернулся к членам группы:

— Митрак, ты едешь первым, я за тобой. И для разнообразия постарайтесь выглядеть как настоящие воины, а не как усталые старухи.

Мужчины рассмеялись. Теперь он мог называть их как угодно. Во время стоянки с ур намму Эсккар думал, как укрепить связь между ним и солдатами, и ему пришла в голову одна мысль. Он создаст новый клан. Не клан кровных родственников, а клан товарищей по оружию.

Он предложил эту идею во время отдыха с ур намму, и все воины с готовностью ее приняли. У большинства не было родственников и близких друзей, а новый клан даст им братство, даст то, чего им недостает. У них появится что-то большее, они будут уже не сами по себе, а членами группы и будут привязаны к своим новым братьям и верны им.

Поэтому они дали клятву верности, сперва друг другу, потом Эсккару. Затем Зантар взял иголку с черной ниткой и вышил грубый контур ястреба на одежде каждого из мужчин. Ястреб представлял силу и ярость. Так родился клан Ястреба. Это был клан Эсккара.

Теперь они возвращались, как истинные воины, которые показали себя в битве и объединились в клан. Каждый сидел на лошади более уверенно, не обращая внимания на раны и боль. Митрак гордо нес лук, с которого свисала тонкая кожаная полоска. С полоски, в свою очередь, свисали четырнадцать отрубленных косточек больших пальцев рук жертв. С пояса Эсккара вместе с мечом свисали восемь косточек. Остальные тоже несли кости поверженных врагов.

Возле деревни они пустили лошадей шагом. Быстрее они двигаться не могли из-за окружившей их толпы. Последним ехал Таммуз, Мальчик удивил их всех. Он выжил, несмотря на раны. И хотя он до сих пор корчился от боли в руке, но гордо сидел на лошади, правда, Малдар вел ее под уздцы. Таммуз нес маленький лук в здоровой руке, демонстрируя свой единственный трофей.

Эсккар обводил толпу глазами, пока не заметил Треллу. Она ждала прямо у ворот. Обычно она проявляла сдержанность и не показывала своих чувств. Но тут у нее на лице играла улыбка. Телохранитель стоял прямо за ней. Никто из толпы не смел встать перед нею.

При виде ее он улыбнулся, а проезжая через ворота, нагнулся, поднял ее с земли и посадил боком на коня перед собой. Толпа засмеялась и стала кричать еще громче, когда Трелла обвила шею Эсккара рукой.

— Ну, девочка, я вернулся, и мне есть что тебе рассказать.

Она едва слышала его из-за шума. Жители деревни продолжали выкрикивать его имя, а пугливые лошади стали прижимать уши.

Мужчины спешились и повели лошадей под уздцы к дому Эсккара. Толпа последовала за ними, все еще крича с таким восторгом, словно они уже победили варваров. Прибыв домой, Эсккар приказал внести Таммуза внутрь. Аннок-сур отправила одну из женщин за лекарем.

Эсккар пошел к колодцу и воспользовался первой за три недели возможностью как следует вымыться. Слуга принес чистую одежду, но Эсккар облачился в нее только после того, как долго тер все тело, пытаясь избавиться от запаха конского пота.

Малдар остался в доме Эсккара. Члены группы выбрали его хранителем трофеев, которые сложат в комнатах Эсккара до тех пор, пока люди не захотят ими воспользоваться. Ни у кого из них никогда раньше не было таких богатств, и они не знали, что с ними делать. Все чувствовали себя неуютно, пока это золото оставалось при них. Они обратились к Эсккару с просьбой охранять его для них.

Ему стало не по себе при мысли о том, чтобы хранить золото других людей, но он согласился, что его дом — более безопасное место для этого, чем казармы. Они решили, что Малдар и еще один представитель клана Ястреба будут раз в неделю осматривать ценности и проверять, все ли с ними в порядке. Каждый мужчина взял из трофеев только то, что ему требовалось на первые несколько дней. Они собирались потратить эти деньги на вино, женщин и игру в азартные игры.

Когда Эсккар с Треллой остались вдвоем, он обнял ее и крепко прижал к себе. Мужчина гладил ее волосы и был просто счастлив держать ее в своих объятиях. Он чувствовал поднимающееся возбуждение, но его уже звал к себе Никар. Эсккар неохотно отпустил девушку.

Чуть позже Эсккар, Трелла и Сисутрос сели за заполненный людьми стол в доме Никара. Присутствовали члены Семей и другие важные лица. Был объявлен пир для всех. Жители деревни кричали и пели на улицах, радуясь возвращению Эсккара и возможности попраздновать.

Никар велел подать лучшее вино, но Эсккар выпил всего один кубок, и даже не целый, а половину, после чего долил в него воды. Вино его больше не искушало. Он не хотел, чтобы его ум затуманивался. Эсккар ел, наслаждаясь свежим хлебом и курицей, которые подали слуги Никара.

Когда он описывал сражение, никто не издавал ни звука, и ему пришлось повторить рассказ, добавив побольше деталей. Часть рассказал Сисутрос. Он говорил о сражении так, как видел его сам, и именно он поведал о подвигах Эсккара.

Слушатели были поражены. Им казалось немыслимым, что Эсккар рисковал жизнью, помогая еще одному племени варваров. Тем не менее они порадовались, что две группы вместе прикончили семьдесят воинов алур мерики.

— Ур намму нам очень помогут, — пояснил Эсккар, не обращая внимания на скептические взгляды. — Мы снова с ними встретимся, и они для нас будут следить за основной группой алур мерики.

Звучали новые вопросы, Эсккар дал Сисутросу ответить на некоторые из них, пока сам изучал лица Калдора и Нестора. Старик просто улыбался.

Но молодой Калдор не мог скрыть ярости, и время от времени она отчетливо отражалась у него на лице, хотя он и молчал. Несомненно, он раздумывал, что купило его золото.

“Вскоре ты умрешь, Калдор, как и щенок Дриго, и на этот раз смерть доставит мне гораздо больше удовольствия”.

Наконец Эсккар задал свой вопрос:

— Корио, я вижу, что восточная стена закончена. А как идет остальная работа?

Новые стены ставились. Восточная сторона делалась самой высокой: именно на нее будет направлена основная атака. Вообще-то, она смотрела на юго-восток, на перекресток, где сходились две главные дороги. Они сливались одну, которая и вела к воротам.

— Тебя не было три недели, — ответил Корио. — За это время мы хорошо продвинулись вперед, по большей части благодаря многим новым людям, которые готовы гнуть спину, чтобы избежать встречи с варварами. Вся стена будет закончена меньше чем через три недели. Также мы расширили каналы, и по ним уже можно пускать воду. Мы можем затопить равнины менее чем за час.

Эсккар повернулся к Гату и Джалену:

— А солдаты? Как идет подготовка?

— На этой неделе шестьдесят человек заканчивают обучение, и начнут еще семьдесят, — ответил Гат с широкой улыбкой. — Обучение идет быстрее. Теперь ведь у нас много ветеранов. Ко времени появления варваров у нас будет свыше четырехсот двадцати хорошо подготовленных мужчин для обороны стен.

— Ну, этому можно только радоваться, — сказал Эсккар. — Ты удовлетворен, Никар?

— Эсккар, я более чем удовлетворен. До этого времени я только надеялся, что нам удастся отразить натиск варваров. Когда мы разговаривали в первый раз, ты обещал мне не более чем равные шансы. Теперь я уверен, что они у нас точно есть, в особенности сейчас, после твоего возвращения. Вся деревня беспокоилась, пока ты отсутствовал.

Люди вокруг согласно закивали.

— Но теперь ты вернулся, и у людей снова появится уверенность. Разреши мне поблагодарить богов и завтра устроить праздник в честь твоего возвращения.

Эсккар удивился теплоте в словах Никара, но вид сжимающего зубы Калдора напомнил ему о том, что еще предстоит.

— Я очень рад, что вернулся, Никар… достопочтенные господа. Но теперь я хотел бы пойти домой и немного отдохнуть.

Таким образом, ужин закончился. Казалось, все были возбуждены от мыслей о предстоящем празднике. Деревня не отдыхала несколько месяцев, и неплохо будет дать людям повод попраздновать. На улице перед домом Никара стояло несколько человек, чтобы поприветствовать Эсккара и, к его удивлению, Треллу.

Они пошли назад, в свой дом, Эсккар держал Треллу за руку. Он закрыл дверь, задвинул деревянную задвижку и удовлетворенно вздохнул.

— Разве ты не хочешь еще поесть, Эсккар? Ты едва притронулся к еде у Никара, а нам нужно о многом поговорить.

Ее улыбка была такой же, как он ее помнил.

— Да, Трелла. Я все еще голоден.

Он обнял ее, провел руками у нее по телу, потом жадно поцеловал, она ответила ему с такой же страстью, поднявшись на цыпочки и обвив руками его шею. Когда они наконец прервались, чтобы перевести дыхание, Трелла подняла руки, а он снял с нее одежду через голову и бросил на пол. Эсккар взял ее руку в свою, отступил на шаг и осмотрел девушку. Он наслаждался видом ее обнаженного тела. Это был настоящий пир для глаз. Потом он взял ее на руки и отнес в кровать.

* * *

Через два часа Трелла встала и крикнула слуг, чтобы принесли еды. Они сели за рабочий стол Эсккара, съели хлеба и холодной баранины, запивая все это разбавленным водой вином. Под конец Трелла почистила яблоко, а Эсккар с наслаждением съел горсть фиников. Трелла внимательно слушала, как он описывал путешествие и все, что узнал. Когда Эсккар закончил, она покачала головой.

— Ты слишком многое выпускаешь, — она накрыла его руку своей. — Я хочу знать все о сражении. Что ты думал, что ты видел, почему ты сделал то, что сделал, даже то, как отреагировали твои солдаты. Я ничего не знаю об этом, а, чтобы тебе помогать, мне нужно выяснить, что и как люди думают в подобных ситуациях.

В отличие от большинства воинов, Эсккару было трудно говорить о сражении. Это было очень личное, он переживал слишком многое. Он знал, что часто обманывал смерть, и поэтому не хотел хвастаться своим мастерством. Эсккар прекрасно понимал, что удача так же важна, как и мастерство. Он вспомнил ужас, который испытывает человек в сражении, ржание лошадей, вонь, висящую в воздухе и исходящую от тел мужчин. Он знал, как что-то сжимается в груди, когда на тебя замахиваются мечом, как дрожат руки и ноги, как потом чувствуешь слабость во всем теле и даже не можешь ни о чем думать.

Эсккар заговорил снова. На этот раз он как можно подробнее описал каждый эпизод, начиная с подъема на гору, откуда впервые увидел ур намму и где понял, что они скачут в ловушку. Он попытался передать Трелле мысли, которые в те минуты появлялись у него в голове, и объяснить, почему он решил им помочь. Он вспомнил страх, который видел на лице Митрака, когда гнал его в битву, напряжение и сомнение Сисутроса, который раньше никогда не участвовал в таком сражении, и даже борьбу тех, кого в конце концов убил Эсккар.

Слова и чувства, о которых он даже не догадывался, помогли ему описать что-то, что, казалось бы, не поддается описанию. Когда он закончил, Трелла взяла его за руку и повела назад в постель. На этот раз она ласкала его с огромной нежностью и почувствовала, как он полностью расслабляется и дрожит.

После этого Трелла снова его обмыла. Они лежали в объятиях друг друга, лампа почти догорела, фитиль уже тлел. Но у Треллы еще остались вопросы.

— Расскажи мне побольше про Месилима и его сына.

Это привело к разговору о Сисутросе, о разделе трофеев, создании клана Ястреба и, наконец, о возвращении в Орак. Эсккар даже повторил разговоры с Таммузом и Малдаром. Он сам удивился, что помнит такие детали и в таком количестве. К тому времени, как он закончил рассказ, луна уже стояла высоко на небе.

— Ты все хорошо сделал, муж, даже очень хорошо. Мой отец говорил, что очень немногие люди способны командовать большим количеством воинов. Ты — такой человек, Эсккар. Ты увидел предоставившуюся возможность и воспользовался ею. Удача — это милость богов, и иногда лучше быть удачливым, чем хорошо подготовленным. Все твои решения были правильными, и ты подготовился к будущему, перетащив Сисутроса на свою сторону и создав клан Ястреба. Так ты привяжешь к себе многих воинов. За одну ночь ты создал клан.

— Семь мужчин и один мальчик — это еще небольшое количество, — заметил он, хотя ее слова порадовали его. — Но ты права, нам сопутствовала удача.

— Да, тебе повезло, что тебя не убили, что ты не потерял всех людей, что ур намму не повернулись против вас после сражения и не убили вас всех. Но скажи мне, за кем еще в Ораке эти люди последовали бы в битву против семидесяти варваров? Я не могу никого назвать. И ты показал себя в сражении, как и твои люди, а теперь за тобой с легкостью последует тысяча человек, куда бы ты их ни повел. Они пойдут за тобой так же, как шли десять.

Эсккар думал об этом несколько минут. Люди не последовали бы в ущелье ни за кем другим, определенно ни за кем из Орака. Чем больше он об этом размышлял, тем более невероятным казалось ему то, что они вообще за ним последовали. Но не исключено, что то, о чем говорит Трелла, возможно. Не исключено, что он в состоянии командовать пятью сотнями человек, а может, даже и тысячей.

Она прервала его мысли:

— Но ты не должен снова рисковать жизнью. Никогда больше так не рискуй. Ты доказал свою смелость. Ты говоришь, что собираешься послать солдат против варваров на другой берег реки? Отправляйся, если должен, но не сражайся в первых рядах. Ты не имеешь права так неосторожно себя вести. Ты нужен для защиты Орака и для того, что наступит после.

— Воину нужно сражаться, Трелла, или люди потеряют к нему уважение. Сражение на другом берегу будет легче, но я должен быть там, чтобы обеспечить его успех. После этого я буду держаться позади. — Он провел пальцами у нее по груди, наслаждаясь ее телом. — А теперь, возможно, ты наградишь меня еще раз?

Она склонилась к нему в темноте, поцелована его, затем сильно ткнула его локтем в бок. Эсккар резко вдохнул воздух от удивления.

— Очень типично для мужчины думать только о себе. Ты разве не хочешь услышать, чем я занималась в твое отсутствие, или ты думаешь, что без тебя здесь ничего не происходило?

Эсккар порадовался, что темнота скрывает его виноватое выражение лица. Он действительно почти не думал о ней и ее делах.

— А мы не можем поговорить об этом завтра? — предложил он, не в силах удержаться от просящего и жалобного тона.

— Нет, мы не можем ждать до завтра. Ты должен многое знать, и ты уже достаточно позанимался любовью для одной ночи! И разве ты не порадуешься, узнав, что жители деревни по-настоящему запаниковали, подумав, что ты мертв?

— Мертв? Почему они решили, что я мертв?

— Я распространила слух, что тебя убили. То есть это сделали мы вместе с Аннок-сур. Весь Орак узнал об этом меньше чем за час, на рыночной площади началась паника. Жители деревни испугались и были готовы бежать. Люди кричали, что нам без тебя конец. Если не будет тебя, чтобы нас защищать, то надежды нет.

— А эти люди…

— Друзья Аннок-сур, — довольным тоном сообщила Трелла. — Никару пришлось выступить перед толпой и заявить, что это только слух, что никаких верных сведений нет. Он выступил как раз вовремя, и на рыночную площадь даже привели меня, чтобы подтвердить его слова. Через несколько часов половина деревни сорвалась бы с места. Многие уже начали собирать вещи.

— И ты это сделала для…

— Для того чтобы Никар и другие Семьи знали, насколько ты им нужен, и чтобы это также поняли все жители деревни. Помни: когда сражение закончится, нам потребуется много друзей, чтобы тебя приняли в высшее сословие. А теперь все знают, что тебе благоволят боги.

Значит, она была занята. Эсккар не спросил, что бы она сделала, если бы его убили. Она, конечно, учитывала и такую возможность.

— А что еще ты сделала в мое отсутствие?

Прошел еще час, пока он выслушал все, что ей нужно было сказать. Усталость прошла. Наконец разговоры закончились, Трелла свернулась у него в объятиях, и он крепко прижимал ее к себе, пока они оба не заснули.

 

Глава 15

На следующее утро Эсккар встал до рассвета. Работа началась за столом во время завтрака, когда он встретился со своими помощниками. Потом они с Сисутросом провели несколько часов с Корио, осматривая стену.

К этому времени и солдаты, и рабочие понимали свою задачу — работа шла постоянно. Корио требовалось всего тридцать солдат, чтобы удерживать всех на отведенных им рабочих местах.

Еще несколько часов Эсккар провел, проверяя, как идет подготовка солдат. Ему пришлось еще раз рассказать о сражении в горах. Он не возражал: этим людям надо было узнать о враге как можно больше, и чем больше они будут верить в своих командиров, тем лучше. Эсккар долго отвечал на вопросы о том, как ведут бой алур мерики.

Солнце уже побывало в зените, когда к нему снова присоединилась Трелла. Она прикрыла голову тканью из хлопка, и они с Эсккаром прошли по деревне, здороваясь с людьми и разговаривая с ними. Они придавали жителям деревни уверенность одним своим присутствием. Но Эсккару пришлось, сжав зубы, заставить себя улыбаться, когда они вошли в храм Иштар и встали на колени перед мрачным образом богини.

Эсккар громко поблагодарил Иштар за победу, повторяя слова, которые этим утром ему предложила сказать Трелла. Он никогда не был в храме Иштар и вообще в каком-либо храме Орака. После смерти его семьи Эсккару не нужны были никакие жрецы с протянутыми руками. Но он стоически терпел, скрывая раздражение и нетерпение, пока жрец произносил бесконечные молитвы божеству, благодаря за возвращение Эсккара в целости и сохранности.

Наконец церемонии закончились. Выйдя на солнечный свет, Эсккар почувствовал себя так, словно сбежал от демонов в подземном мире. Улыбка вернулась, он взял Треллу за руку и повернул к их дому.

— Господин, ты не забыл, что мы сегодня во второй половине дня приглашены к Реббе? — спросила она. — Мы уже опаздываем, а нам может понадобиться многое увидеть до захода солнца.

Чувство удовлетворенности тут же исчезло. Эсккар забыл про встречу с Реббой. Это было вполне естественно, потому что он не хотел тратить три или четыре часа на встречу с представителем высшего сословия, которому принадлежали многие фермы, окружающие Орак, и слушать его объяснения о том, как выращивать пшеницу или пасти коз. Эсккар подумал, не отложить ли встречу, но он делал это уже несколько раз, перед тем как отправиться в разведку. Он знал, что Трелла считает эту встречу важной, причем настолько важной, что организовала ее как можно скорее после его возвращения.

Никакого подходящего повода, чтобы уклониться от встречи, не находилось, и Эсккар опять заставил себя улыбнуться и изменил направление. Они вместе прошли к воротам, выходящим на реку, затем повернули на север. Их сопровождали два охранника.

За пределами деревни они пошли быстрее, и Эсккар вскоре заметил, что ходьба дается ему не так-то легко после нескольких недель езды на лошади. Мышцы отвыкли от такой работы. Солнце ярко светило над головой, воздух у реки был чистым и свежим. В самом Ораке всегда витали запахи людей и животных, которые жили слишком близко друг к другу. Через несколько дней человек переставал их замечать, но Эсккар несколько недель дышал свежим воздухом.

Наконец они перебрались через последний из бесчисленных оросительных каналов и вступили на территорию фермы Реббы. Эсккар никогда не бывал здесь раньше. В отличие от большинства ферм, которые ему доводилось видеть, на этой в разных местах стояло около дюжины хижин. Жилище Реббы выглядело не намного больше других. Амбары для хранения зерна оказались выше средней хижины. Их можно было узнать по высоко расположенным входам, к которым вели лестницы.

Почти к каждому зданию были пристроены загоны для скота, в которых содержались козы, овцы и крупный рогатый скот. Эсккар и Трелла прошли мимо нескольких свободно разгуливавших свиней, которые все подбирали с земли и дрались с курами за все, что ползало под ними. Рядом с главным зданием росло несколько ив, в тени которых дремали четыре крупные собаки. Днем они были почти ручными, но по ночам собаки охраняли территорию от мелких воришек.

В воздухе пахло животными, и Трелла сморщила нос, проходя мимо загонов, хотя Эсккару этот запах показался более приятным, чем воздух в деревне.

Ребба приветствовал их у двери. Дома он не носил дорогую одежду, которую надевал, когда по делам появлялся в Ораке. В этот день он выглядел почти так же, как рабочие в поле.

— Добро пожаловать в мой дом, Эсккар, — Ребба пожал гостю руку. — В такой прекрасный весенний день, как сегодня, не стоит сидеть в помещении.

Они устроились на скамьях под ивой, за столом с изрезанной, видавшей виды столешницей. Несомненно, на ней не раз резали овощи. Девочка девяти или десяти лет, одна из внучек Реббы, принесла им холодной воды.

Ребба подождал, пока гости напьются, затем заговорил.

— Мне еще раз хотелось бы поздравить тебя с победой, командир. Трелла сказала мне, что ты хочешь побольше узнать о фермерстве. С чего начнем?

Эсккар ничего не знал о фермерстве и хотел узнать еще меньше. Фермеры были наименее важными людьми в Ораке. Они редко появлялись в деревне. Приходило всего несколько человек, по большей части женщины, которые каждое утро продавали свои товары на рынке. Иногда мужчины заглядывали к кузнецу, чтобы отремонтировать что-то из орудий труда. Тем не менее Трелла настаивала, чтобы он что-то узнал о ведении сельского хозяйства, поэтому Эсккар опять заставил себя улыбнуться.

— Достопочтенный Ребба, я очень мало знаю о фермерстве. Я знаю, что фермеры обеспечивают Орак продуктами питания, но я вырос среди варваров, они невысокого мнения о фермерстве.

— Они считают нас ничтожествами, даже иногда называют копателями или пожирателями дерьма, не так ли? — со смехом ответил Ребба. — Наверное, это в некотором роде так и есть. Но ведь они и сами занимаются фермерством. — Он заметил удивление на лице Эсккара. — А-а, я вижу, что ты не знаешь, насколько фермерство важно даже для алур мерики. — Он погладил бороду. — Пожалуй, мы начнем с этого. — Он повернулся к Трелле, которая сидела рядом с Эсккаром. — Как я понимаю, ты выросла в деревне на юге. Ты там многое узнала о фермерах?

— Нет, достопочтенный Ребба, — ответила Трелла. — Я очень мало знаю о тайнах фермера и скотовода.

— В таком случае я попробую кое-что объяснить вам обоим. Ферма — это не только место для выращивания пшеницы или ячменя, но также и место для разведения коз, овец и других животных, используемых в пищу. Варвары также разводят животных, только они забирают их с собой, отправляясь в странствия.

— Но они не выращивают никаких растений, — заметил Эсккар. — Они никогда не находятся в одном месте достаточно долго, чтобы урожай успел созреть.

— Да, но они собирают урожай, Эсккар. Однако делают это по-другому. — Ребба улыбнулся. — Алур мерики собирают урожай на корню по пути. Они ищут ячмень, двузернянку, даже горох и разные овощи. Эти растения, которые они встречают по пути, так же важны для них, как и дня нас. По всей земле растут, например, пшеница, бобовые, лен. Они их собирают.

Эсккар принял поправку:

— Да, я знаю, что женщины по пути собирают все, что находят.

— Вот именно. Даже воины не могут жить на одном мясе. Им нужно молоко и сыр, которые дают козы и коровы, шерсть овец, а также овощи и фрукты с земель, через которые они проезжают. И, конечно, они забирают урожай у фермеров с земель, которые захватывают. Я уверен, что ты знаешь: лошадь растет более сильной и крепкой, если ее кормить зерновой смесью в дополнение к траве, которую она ест на пастбище. Вот и получается, что фермерство для них так же важно, как и для нас.

— Да, лошадям нужно зерно, — ответил Эсккар. — Как только появляется возможность, лошадей кормят смесью различных зерен, особенно, если предстоит быстрая езда. — Он задумался над тем, что говорил Ребба. — Алур мерики берут с собой дополнительное зерно для лошадей, когда воины отправляются в набеги. А женщины пекут для воинов хлеб в дорогу.

Хлеб достаточно легок, чтобы везти его на спине лошади, но питателен. Он не портится дольше, чем мясо. Люди Эсккара именно так и поступили, когда отправились в разведку. Он забыл эти мелкие детали жизни в степи, но теперь понял, что они могут быть гораздо важнее, чем он думал.

— Да, хлеб важен для нас всех, — согласился Ребба. — Именно хлебом питаются твои солдаты. Более того, хлеб платит жалованье твоим солдатам. Без хлеба не было бы ни строителей, ни кузнецов, ни ткачей. Хлеб делает возможной торговлю на реке, благодаря которой поступают дерево и руда с севера для строительства твоей стены. Без хлеба не было бы ни золота, ни серебра, ни лошадей, ни оружия. Без фермера не было бы великой деревни Орак.

Неожиданно для себя Эсккар заинтересовался.

— Мне стыдно признать, Ребба, что я не понимал этих вещей. Но я хочу научиться.

— Ты учишься очень быстро, Эсккар, как мы все заметили. — Ребба улыбнулся при этих словах и посмотрел на Треллу. — Но это и к лучшему. Если ты собираешься защищать деревню, то должен понимать эти вещи. И не стыдись отсутствия знаний. Лишь немногие даже в Ораке понимают все это. Как тайну счета. А ее, как я вижу, ты понимаешь.

Эсккар никогда не думал, что счет представляет собой тайну. Да, это трудно, и большинство людей так никогда и не смогли научиться считать больше, чем до десяти, по количеству пальцев. Но, как солдат, Эсккар был вынужден научиться считать многие вещи.

Как и все, он начинал обучение с пальцев и камушков. Ты используешь пальцы, чтобы сосчитать до десяти, затем перекладываешь камушек из одной руки в другую, и начинаешь снова считать по пальцам. Закончив, ты считаешь камушки, зная, что каждый из них представляет десять предметов. Таким образом ты считаешь, сколько у тебя людей, а потом точно так же считаешь, сколько их у твоего противника. Так же считают стрелы, лошадей, оружие, даже горсти зерна, которыми кормят коня.

— Я не знал, что счет — это тайна, Ребба, — сказал он. — Хотя признаю, что бывает трудно, когда число переваливает за сотню.

— Это очень большая тайна, и я думаю, что ее раскрыли только после того, как человек научился вести сельское хозяйство. Мы научились хранить зерно в корзинах и мешках, а затем считать эти мешки. Фермерам пришлось научиться делить зерно друг с другом, и им пришлось выяснять, сколько буханок хлеба получается из одного бушеля. Потом понадобилось разделить землю, чтобы у всех получились равные участки для возделывания. Теперь фермеры умеют считать тысячами, и мы научились делать отметки о количестве на глине, чтобы сохранить навсегда.

Ребба отпил из чашки, перед тем как продолжать.

— Ты знаешь, почему я поддержал тебя и твой план по отражению варваров? Несколько месяцев назад ты заявил, что варвары вернутся через пять или десять лет. Ты прав. Мы должны нарушить порядок этих перемещений, и именно поэтому я решил остаться и бороться. Мы можем и потерпеть поражение, но должны попытаться. Мы больше не хотим заново отстраивать все, что создаем, каждые десять лет, из-за прихоти каждой проходящей мимо банды. Урожай слишком ценен, чтобы его терять.

— Почему? — спросил Эсккар, любопытство которого усилилось. — Ведь поля много раз выжигали в прошлом. Их всегда можно засеять заново.

— А-а, теперь мы снова возвращаемся к тайнам! — ответил Ребба, снова улыбнулся и встал. — Пойдемте. Давайте прогуляемся по полям.

Они прошли за дом, а потом отправились по узкой грунтовой тропе, которая петляла между каналами. Через каналы с водой были переброшены грубые доски, которые легко сдвигались. Каждого мостика едва хватало, чтобы по нему могла проехать повозка. Через несколько минут их уже окружали большие поля пшеницы и ячменя, доходящих до пояса, меньшие поля гороха, чечевицы, свеклы и даже дынь. Еще на одном поле рос лен, который, как знал даже Эсккар, выращивается не для еды, а ради волокон стебля, из которых потом делается полотно. Были и другие растения, которые Эсккар не узнал.

Теперь запах животных исчез, и воздух пах странно приятно. Эти ароматы исходили от поднимающихся над землей растений, разной высоты и разной спелости. Время от времени попадались фруктовые деревья или жасмин, и они также наполняли воздух ароматами. Смесь всех растений создавала приятнейший запах, который трудно описать, но который доставлял удовольствие.

Ребба вел их по узкой тропе, и вскоре их окружила пшеница; большая ее часть все еще росла и доходила только до колен фермера.

— Это двузернянка, — сказал Ребба, показывая на поле слева. — Двузернянка и привычная для вас пшеница — это два самых важных растения на этой ферме. Из них мы получаем зерна, из которых, в свою очередь, получается мука, а из муки пекут хлеб. Именно пшеница дает нам больше всего еды с каждого поля.

Ребба двигался среди растений, внимательно оглядывал некоторые стебли и только бегло смотрел на другие. Наконец он собрал горсть пшеницы с одного стебля, затем еще одну горсть с другого растения, потом приложил ладони друг к другу.

— Вот, Эсккар, посмотри на эти пшеничные зерна, — Ребба протянул обе ладони к Эсккару. — А теперь скажи мне, что ты будешь сажать на следующий год, а из чего сделаешь муку.

Эсккар уставился на зерна, переводя взгляд с одной руки Реббы на другую.

— Я не вижу между ними разницы, Ребба, — ответил он. — Они выглядят одинаково.

Ребба повернулся к Трелле:

— А ты? Что ты выберешь?

Трелла осмотрела зерна гораздо внимательнее, чем Эсккар, затем взяла несколько штук с одной ладони Реббы, поднесла к глазам, оглядела со всех сторон. Потом сделала то же самое с другими.

— Мне они тоже кажутся одинаковыми, достопочтенный Ребба. Хотя, возможно, зерна в одной руке немного крупнее, чем в другой.

— У тебя хорошие глаза, госпожа Трелла, — заметил Ребба. — Да, одни растения дают зерна немного крупнее. — Он высыпал зерна меньшего размера на землю и продолжал держать другие. — Это растение пойдет на семена, для высевания на следующий год. Когда мы будем готовы собирать урожай, мои рабочие осмотрят каждое растение и в первую очередь выберут те, которые дают самые крупные зерна. Их будут выбирать, пока не соберут достаточно для высевания на следующий год.

Ребба поднес зерна к носу, затем положил одно зернышко в рот.

— Конечно, каждое нужно попробовать, чтобы мука, которую мы мелем, не получилась горькой и не имела какого-нибудь привкуса. Ни к чему на следующий год сажать зерна, из которых получится плохой или горький хлеб. Его никто не стал бы есть, и мы получили бы меньшую прибыль за то, что продаем на реке.

Эсккар покачал головой. Зерна показались ему одного размера.

— Значит, большие зерна отправятся в землю для получения следующего урожая? А почему это имеет значение?

— Ты знаешь, сколько пшеницы дает один гектар земли, Эсккар?

Он покачал головой.

— Я даже не знаю точно, что такое гектар.

— А-а, я забегаю вперед, — извинился Ребба. — Гектар — это квадратный участок земли, но сто длинных шагов с каждой стороны. — Он подождал, пока Эсккар не кивнул с пониманием. — Каждый гектар, засеянный пшеницей, дает примерно тридцать три бушеля зерна. Из каждого бушеля, после того как его превратят в муку, получается семьдесят буханок хлеба. На этой ферме тридцать гектаров засеяны пшеницей, поэтому получится почти тысяча бушелей. Часть мы оставим для будущего урожая, часть будет отдана фермерам, чтобы кормить семьи, часть утеряна из-за грызунов или сгниет во время хранения и перевозки. Примерно триста бушелей в целом. Оставшиеся семьсот бушелей можно или хранить, или продавать. Тем, что мы продаем, мы можем оплатить работу кузнецов, изготовляющих наши орудия труда, плотников, строителей, которые строят наши дома, а также купить у торговцев те немногие предметы роскоши, которые нам требуются. И не забывайте также скотоводов. Их животных мы используем или продаем ради мяса.

Ребба улыбнулся Эсккару.

— Благодаря всем излишкам продуктов питания, которые производятся на этой ферме и других, подобных ей, те из нас, кто занимается сельским хозяйством вокруг Орака, можем позволить себе даже самое дорогое удовольствие — содержать солдат и удовлетворять их, казалось бы, неутолимые запросы на оружие и лошадей.

Тысяча бушелей зерна! Эсккар был поражен. И это только одна ферма. Вокруг Орака дюжины ферм, хотя лишь немногие больше, чем у Реббы.

— Я не знал, что можно собрать такой урожай, Ребба.

— Ораку очень повезло в том, что земля здесь такая плодородная и достаточно воды. В нескольких милях от реки фермы дают гораздо меньше. Чем дальше отходишь от Тигра, тем меньше урожай. Некоторые фермы вдали от воды дают достаточно только для того, чтобы прокормить тех, кто на них работает. А потом земля становится такой сухой, чтобы неспособна кормить даже самых бедных и отчаявшихся фермеров. Именно поэтому мы рискуем жизнью, остаемся здесь и собираемся сражаться с варварами.

Ребба покачал головой, думая о глупости и безрассудстве людей, потом продолжил:

— Итак, ты видишь, что важно все в выращивании и сборе урожая, и это ответ на твой вопрос, Эсккар. Самые крупные зерна отправляются в землю, а из следующего урожая мы снова выберем самые крупные. Таким образом, за десятки лет мы немного увеличиваем количество пшеницы, выращиваемой на каждом гектаре. Каждый раз получается чуть больше еды, потому что мы тщательно отбираем растения. — Он повернулся к Трелле: — Это тайна: посеять, вырастить, собрать урожай, выбрать, посеять. И с каждым разом мы кормим все больше людей. Или покупаем больше оружия.

Ребба повернулся к Эсккару:

— И именно поэтому мы не хотим отдавать даже один стебель варварам. Мы не хотим их терять. После уничтожения посевов или порчи земли теряется сделанное за десять или двадцать лет, и следующий урожай даст меньше еды. Вместо богатого урожая мы можем собрать недостаточно, чтобы прокормить своих людей. В этом году мы рано посеяли из-за сообщения о варварах. Мы рано соберем урожай, поэтому зерно будет мельче. И семена для посева будут храниться в Ораке, мы спрячем их в подземельях, чтобы, даже если деревня падет, наши семьи с другой стороны реки смогли найти их для посадки на следующий год.

— Эсккар не позволит деревне пасть, достопочтенный Ребба, — сказала Трелла.

Ребба посмотрел на нее, потом на Эсккара.

— Когда Никар объявил о своем намерении остаться и сражаться, я очень сомневался в наших возможностях. Тем не менее я остался здесь, хотя знаю, что мои поля сожгут или затопят. — Он грустно покачал головой при этой мысли. — Давайте вернемся в дом. Мне есть что еще вам показать. — Ребба посмотрел на солнце и увидел, что прошел почти час. — Ты никогда не будешь фермером, Эсккар, но к закату ты, по крайней мере, поймешь ценность фермы.

Оставшуюся часть дня Ребба рассказывал про каждое растение, объяснял разницу между различными сортами пшеницы, говорил о том, как из льна делается полотно и как разводят и выращивают животных. В последний час они осматривали оросительные каналы, которые не только несли воду во все части фермы, но и тянулись дальше, к следующей ферме, которой владел другой хозяин.

Ребба с семьей знали все о движении воды. Он объяснил, как каналы становятся все уже и уже и несут как раз столько воды в поля, сколько нужно.

— Вода должна двигаться с определенным напором. Если напор слишком большой, мы не можем управлять потоком. Важно и количество воды, которое используется для орошения растений. Если ее будет слишком много, то растения утонут или заболеют. Если воды слишком мало, то они засохнут. Слишком большой напор — и будут уничтожены сами каналы. Слишком маленький — и вода высыхает, не достигнув цели.

Об этом Эсккар знал, хотя и поверхностно, но, как выяснилось, не понимал, насколько важно вести воды по оросительным каналам. Вода была еще одной из тайн — ключом к другой части загадки. Колодцы и река давали достаточно воды всем, включая фермы и все стада.

И это была хорошая вода. Никто не болел, выпив воду в Ораке или окрестностях, хотя в других землях Эсккар не раз заболевал, после того как пил плохую воду. И он видел, как люди умирали, выпив отравленной воды. Он знал, что в сухих землях, расположенных вдали от реки, колодцы часто давали воду с горьким привкусом, от которой даже у здоровых людей болели животы.

Теперь Эсккар понимал, что вода в реке сама по себе не помогала фермерам. Фермы добивались успеха благодаря оросительным каналам, которые доставляли воду туда, где она требовалась. Река только нагоняла воду, а Ребба с рабочими отводили ее в каналы. Раньше Эсккар не осознавал, насколько важны сотни канав, которые пересекают местность, и насколько сложна их конструкция.

К тому времени, как Эсккар с Треллой покинули дом Реббы, уже почти стемнело, и один из охранников нес зажженный факел, освещая дорогу. Повариха оставила им ужин, и Эсккар с Треллой решили поесть наверху вдвоем. Эсккар почти ничего не говорил за ужином, продолжая обдумывать слова Реббы. Закончив еду, он понял, что продолжает смотреть на кусочек хлеба, который остался несъеденным на тарелке.

— Ты сегодня очень тихий, Эсккар, — заметила Трелла, доедая овощи и хлеб. — Ребба рассказал тебе гораздо больше, чем ты хотел знать о фермерстве?

Эсккар посмотрел на Треллу, сидевшую напротив.

— До сегодняшнего дня я думал, что фермерством занимаются те, кто слишком слаб, чтобы сражаться, или совершенно бесталанен и не в состоянии освоить никакое ремесло. Теперь я понял, что это самое сложное из занятий и самое важное для деревни.

— Хорошо, что теперь ты понимаешь, как работает деревня. Ты знаешь, как фермеры выращивают урожай и ведут дела с торговцами, как ремесленники изготовляют различные изделия, как строители создают дома. Ты знаешь, как кузнецы делают бронзу и как живут владельцы судов. С этого дня при выступлении представителей высшего сословия ты будешь понимать не только то, что они говорят, но и как они думают.

Эсккар не ответил. Мгновение спустя Трелла встала, собрала пустые тарелки и понесла их из комнаты. Он едва заметил, как она ушла. Он сидел на одном месте, думая не только о словах Реббы, но и о словах Треллы.

Эсккар жил в деревнях или их окрестностях половину своей жизни и никогда о них особо не задумывался. Деревня казалась ему только возможностью получить еду и вино, купить или отремонтировать оружие, купить или обменять лошадей, провести ночь в относительной безопасности. Некоторые были большими, другие маленькими, но их всегда окружали фермы и стада. Это было таким обычным, что не привлекало внимания. Но теперь он понимал, что все начинается с ферм. Фермы являлись настоящим богатством.

Всю жизнь Эсккар искал золото. На золото можно купить еду, оружие, лошадей, даже людей. После того как он покинул алур мерики, золото или его отсутствие всегда было самым важным в его жизни. Именно это гнало его с одного места на другое, из одной схватки в другую. Теперь он узнал, что золото — это почти ничто. Фермеры на своей земле создают золото. Производя зерно, они запускают цепь событий, которые поднимают золото с земли. Фермы — это основа всей жизни Орака. Без ферм не может быть деревни. Без деревни не может быть ремесленников и кузнецов, высшего сословия и солдат. Без ферм нет необходимости строить стену и защищать деревню.

Внезапно он подумал об алур мерики. Вожди должны знать те же тайны. Почему тогда они всегда сжигают фермы, проезжая по земле? Им недостаточно просто забрать урожай, они убивают фермеров и оголяют землю. Эти степные народы понимают, что необходимо уничтожить зерно, чтобы не появилось слишком много фермеров, производящих слишком много еды. Ведь это когда-нибудь может привести к появлению слишком большого количества людей, противостоящих им. Именно так случилось здесь, в Ораке.

Если можно еще увеличить количество ферм в Ораке, то появится больше людей, которые смогут участвовать в битвах. Это подвело Эсккара к еще одной мысли: другие деревни вверх и вниз по реке живут своей жизнью, у них есть свое высшее сословие; но если удастся присоединить эти деревни к Ораку, то их излишки увеличат богатства и силу Орака.

Объяснив, как высеваются семена и как собирается урожай, Ребба на самом деле открыл одну из тайн жизни. Теперь Эсккар узнал еще одну, ту, которую уже знали Трелла, Никар и другие представители высшего сословия: жители деревни должны полагаться на мастерство друг друга, чтобы выжить, но все они зависят от ферм, где создается богатство, которое позволяет Ораку расти и процветать, позволяет золоту течь по земле.

Мысль о золоте заставила его улыбнуться. Эсккар помнил, что чувствовал, когда Никар прислал его жалованье за первый месяц. Его радость при виде двадцати золотых монет теперь казалась детской. Настоящее богатство росло на полях. Золотые монеты, которые переходили из рук в руки, — это только еще один способ хранения зерна. В последние несколько месяцев Эсккар стал все меньше и меньше ценить золото. Он теперь понимал, что это лишь способ добиться цели, что-то, что требуется ему прямо сейчас для оплаты стены и солдат, но это просто средство. Трелла понимала это с самого начала.

Какой-то звук заставил его поднять голову. Трелла стояла у двери.

— Ты давно тут? — Эсккар изменил положение на стуле и протянул ей руку.

— Мне показалось, что ты погружен в свои мысли, и мне не хотелось тебе мешать. Ты все еще думаешь о Реббе и его ферме?

Она пересекла комнату и взяла его за руку. Эсккар обнял ее за талию, с минуту держал, прижимаясь лицом к ее мягкой груди, затем усадил к себе на колени.

— Нет, я думал о тебе. Ты знаешь, что ты очень мудрая для такой молодой девушки?

Она обняла его за шею и прижалась к нему.

— Я не такая уж юная, Эсккар. Некоторые в моем возрасте уже родили по двое детей. Теперь я просто женщина… твоя женщина.

— Да, женщина, — ответил он, глядя ей в глаза. — Как ты думаешь, насколько ты мне дорога? На какое количество золота ты потянешь?

Странный вопрос удивил ее, на мгновение у нее в глазах появилось сомнение.

— Значит, ты хочешь меня продать?

Он провел рукой у нее по волосам, наслаждаясь ощущениями.

— Сегодня Ребба мне многое объяснил. И сегодня, Трелла, я узнал истинную цену золота. — Он нежно ее поцеловал. — Теперь я знаю, почему ты стоишь больше, чем все золото на земле. — Он снова поцеловал ее, на этот раз дольше, и провел руками по ее телу. — Я думаю, что пришла пора отправляться в постель.

— Да, господин, — ответила она и обняла его. Но ее улыбка и глаза обещали больше, гораздо больше.