Франческа и Оуэн вернулись после уик-энда в Риме совершенно счастливыми, как и положено молодоженам. Но как только Франческа вошла в гостиную, она поняла: что-то случилось. Мария радостно поцеловала дочь, но глаза ее были взволнованными.

– Мама, – сказала Франческа, глядя, как мать подошла к Оуэну и, к его удовольствию, поцеловала его так же тепло в щеку. – Мама, что случилось? Где Флейм? – резко спросила она.

– Она наверху, дорогая. У нее плохие новости.

Оуэн и Франческа мрачно выслушали рассказ Марии о смерти Венди. Она не добавила того, о чем подумали все. Венди, которая казалась такой нормальной, принимала наркотики, а как же Флейм?

Франческа глубоко вздохнула.

– Я пойду поговорю с ней. – Она повернулась, поймала взгляд Оуэна и протянула ему руку.

Он испытал облегчение. При первых же трудностях Франческа сразу обратилась к нему. Она сделала это так же естественно, как подсолнух поворачивается к солнцу.

Флейм стояла у окна и смотрела на город, который начинала любить.

– Флейм, дорогая, мама рассказала нам о Венди. Мне очень жаль.

Франческа быстро подошла к дочери, обняла и прижала ее к груди.

– Как ужасно, мама! Я не хотела тебе говорить, я собиралась подождать. В конце концов, у вас же медовый месяц!..

– Чепуха, – заговорил Оуэн слегка хриплым от волнения голосом. – Ничего не надо скрывать от нас.

Это прозвучало немного странно, но он чувствовал себя отчимом Флейм, а девочка испытывала такую боль… Он вспомнил, как обнимал Клер, когда они получили известие о смерти ее матери в пансионате Сан-Антонио.

Франческа посмотрела на мужа, ее глаза были полны любви и боли. Она благодарно улыбнулась. Флейм всхлипнула, судорожно перевела дыхание и заставила себя собраться. Она медленно отстранилась от матери. Что ж, худшее позади!..

Но это было не так. Совсем не так.

Позднее она заставила себя спуститься и поужинать вместе со всей семьей. Потом, возвратившись к себе, полезла в комод, желая поработать над эскизом, и увидела… пустое место! Папки не было. Ничего не понимая, Флейм в панике принялась вытаскивать ящики. Папка исчезла! Но… Ни Джульетта, ни бабушка не могли ее взять. Папку кто-то украл. Но кто? Никто посторонний во дворце не мог сделать этого. Только она сама, ее семья и… Рис. Который владел «Ридексом». Рис, которому понравились ее ранние работы и на которого они произвели впечатление. Рис, которому нужны новые интересные эскизы для успеха ювелирной компании. Рис…

Рука Джастина медленно опускалась по спине партнерши. Дезире Девиль, с которой он сейчас танцевал, отыскал Скотт. Французская наследница больших земельных владений была свободна и достаточно привлекательна. За ней многие охотились. В этот момент она громко дышала ему в ухо, и он чувствовал, что она специально прижимается сосками к его груди. Он испытывал удовольствие и тревогу. Джастин давно снял пиджак, вечеринка становилась слишком жаркой, и не только из-за температуры в комнате. Высокие потолки в битком набитой людьми комнате создавали обманчивое впечатление пространства и воздуха.

Музыканты играли без устали, усилители были такие мощные, что никто ничего, кроме гитарного «там-там-там», не мог разобрать. Но Джастину было все равно. Свет стал постепенно гаснуть, и теперь они с партнершей уже раскачивались в полной темноте. Он не обращал внимания на пьяные смешки и визг обнимающихся парочек, как разнополых, так и однополых, и его не шокировали хриплые голоса и непристойные предложения друг другу тех, кто постоянно принимает наркотики. Он пребывал в блаженной прострации.

– Так вот что такое настоящая английская вечеринка! – крикнула ему в ухо Дезире. – Джастин кивнул, не пытаясь перекрыть громкие голоса. – А я думала, респектабельные, немноголюдные приемы, на которые меня водил отец, это и есть английский способ развлечения.

Джастин снова улыбнулся, сверкнув в темноте крепкими белыми зубами. Он знал, Дезире напилась, да и он тоже был навеселе. Теперь можно было попытаться реализовать план Скотта. Этот парень был одержим идеей женить его на деньгах. Причем как можно скорее. Джастин понимал, Скотт прав, и потому держал в объятиях французскую потаскуху, позволяя ей тереться об него как кошке при течке. Теперь, когда Франческа вышла замуж за своего мультимиллионера, а ди Маджори в многословном письме дала понять, как близко «Альциона» к получению заказа, ему необходимо укрепить свои позиции. И побыстрее. А письмо, которое он вчера получил от матери, его просто ошеломило. Она со своим драгоценным муженьком собралась навестить его в следующий уик-энд. Ну что он мог поделать? Ничегошеньки. Он очень боялся. Боялся того, что его броня безразличия будет разрезана как лазером.

Вздохнув, Джастин схватил Дезире за ягодицы. Она не выберет его в мужья до тех пор, пока не проверит в постели. В общем-то он не мог осуждать ее за это. Но он испытывал и какое-то унизительное чувство от этой мысли. Секс прекрасен, когда люди им занимаются ради удовольствия, но секс ради выгоды, ради обеспечения своего будущего… Быстро схватив бокал шампанского с подноса, который проплывал рядом в руках официанта, Джастин сделал большой глоток. Он чувствовал себя ужасно. Казалось, все рушится…

– Хм… Как хо-ро-шо, – пьяно растягивая слова, пробормотала Дезире, все глубже утыкаясь носом в шею Джастина.

Он поморщился, почувствовав запах ее лака. Она была маленькая, с шапочкой темных волос, стриженных в геометрическом стиле сэссун. Стройная, в шелковом обтягивающем и почти прозрачном платье.

Дезире снова вздохнула и скользнула руками по его бедрам, притягивая к себе как можно ближе. Она явственно почувствовала его возбужденное состояние и хихикнула. Джастин снова поморщился. Флик никогда бы не хихикала. Флик! Дезира ощутила дрожь, пробежавшую по телу партнера, и улыбнулась. У нее был большой жадный рот, привыкший получать все, что она хочет. Графа Равенскрофта она возжелала с того момента, как его друг Скотт, или как там его зовут, познакомил их.

– Да, все хорошо, дорогой, – мурлыкала она в ухо, отвлекая Джастина от его отчаянно грустных мыслей.

Она уже тащила его сквозь толпу, хихикая и пробиваясь к той части дома, где темнела пустая оранжерея…

Он почувствовал ее пальцы на пряжке ремня и встал как вкопанный, глубоко дыша. Опытной рукой Дезира расстегнула молнию и стащила с него трусы. Он ахнул, когда маленький влажный горячий язык стал лизать его член, и чуть не закричал. Чуть.

Джастин стиснул зубы, когда Дезире схватила его за голени, желая удержать, если он вдруг задумает ретироваться. Она слишком долго ждала этого момента, много часов, чтобы позволить «чопорному английскому лорду» лишить ее удовольствия.

Джастин знал, что никто его не услышит, если он станет кричать во все горло, но он крепко стиснул зубы, когда Дезире принялась лизать его возбужденную плоть снизу вверх, как ребенок леденец. Пот выступил на лбу Джастина, когда его член оказался у нее во рту. Какой большой, с жадностью думала Дезире, работая языком. Джастина начало трясти, кульминация приближалась, он беспомощно положил руки ей на голову, теперь уже на случай, если она вздумает отстраниться. Он понимал, если она это сделает, а она, очевидно, может все, то он не сумеет удержаться и станет умолять ее…

Дезире почувствовала состояние Джастина и возликовала. Чувствуя давление его рук на голову, она догадалась, что ей не продлить сладкую муку, которой она так любила подвергать мужчин. Было в этом что-то очень эротичное – заставлять их умолять. Но Дезире провела руками по его длинным мускулистым ногам и вонзила ногти ему в ягодицы – как страстный вопль… Еще мгновение – и она выпила все до капли, а потом отпустила его, облизываясь. Извиваясь, как змея, она поднялась по его телу и поцеловала в задыхающийся рот.

– Тебе понравилось, дорогой? – выдохнула она ему в ухо.

Джастин резко открыл глаза.

– Да, понравилось, – признался он, ощутив вдруг приступ отвращения. – А как тебе понравится вот это? – бесстрастно спросил он и легко оторвал ее от земли.

Она прижалась спиной к холодной стеклянной стене и обвила ногами его за талию. На ней не было нижнего белья, и она сразу раскрылась навстречу Джастину. Не колеблясь, одним ударом, он вошел в нее, оскалившись, как дикарь. Равенскрофту нужен наследник, будущий хозяин имения. Джастин закрыл глаза, не желая видеть ее искаженное гримасой лицо.

Дезире хрипела, впиваясь ногтями в плечи Джастина, ее трясло. Какой страстный этот внешне холодный светловолосый английский аристократ! Кто бы мог подумать? Дезире застонала, когда он чуть отстранил ее, а потом снова одним ударом вошел. Она заерзала, почувствовав, как внутри у нее все сжалось.

– О да, да, – бормотала она.

Голос ее стал визгливым. Она шептала нечто невообразимое, какие-то странные комбинации французских и английских ругательств и заклинаний. Джастин, который не мог произнести ни слова, ошеломленный этим, подумал: неужели она будет его женой? Нет, он этого не вынесет. Контролируя себя, он довел ее до оргазма один раз, другой, и ему уже казалось, что ощущения в чреслах отзываются ударами в голове. Дезире готова была лишиться сознания, когда Джастин наконец облегчился в нее. Его тело охватила привычная слабость, возникающая после акта.

Когда он отпустил ее, Дезире медленно сползла по стене, устало подумав, что бы сказали ее утонченные парижские друзья, увидев ее сейчас? После того, как ее до смерти залюбил англичанин?! Ведь французы считают англичан слабаками. Представив себе, какой у нее ужасный вид с задранным до пупа платьем, спутавшимися волосами и обнаженной грудью, она расхохоталась. Ох, ну до чего же она сейчас смешная!

Джастин открыл глаза и уставился на нее. Несколько секунд он вообще не мог поверить: она смеется над ним! Он почувствовал страшное отчаяние, разочарование, и от тоски, навалившейся на него, ему хотелось закричать. Потом ярость испарилась, ее сменило ощущение пугающей пустоты, полной и абсолютной. Он устало натянул трусы, застегнул брюки.

– Извини… – Джастин никак не мог вспомнить ее имя. – …Дезире, я виноват.

Потом, даже не пытаясь помочь ей привести себя в порядок, он повернулся и ушел. Скотт и Равенскрофт могут отправляться ко всем чертям! Сам он уже был там.

Дезире, хохоча, провожала его взглядом.

Флейм наслаждалась Лондоном. Ей казалось, что остановившись у тети Эрии и ее мужа Джеффри, она вернется в детство. Но ничего не вышло. С ней обращались как со взрослой, и в этом была своя прелесть.

Вопреки всем ожиданиям Франчески ее старшая сестра Эриа вышла замуж за англичанина вскоре после того, как Франческа обвенчалась с Малколмом. Сейчас Эрии и Джеффри за шестьдесят, они счастливо прожили двадцать лет вместе. Они обитали в том же зеленом пригороде, где Джеффри родился и жил с матерью. Она умерла в весьма преклонном возрасте – в девяносто три года.

Флейм прилетела в Англию через неделю после свадьбы матери. Она не хотела оставаться в Венеции после того, как обнаружила пропажу своей папки. Ее станут спрашивать о работе, а что ей говорить? Она никому не сказала о происшедшем, не желая ставить под угрозу счастье матери. Оуэну пришлось бы разбираться с Рисом, а Флейм не хотела стать причиной ссоры отца с сыном. Она сама с ним выяснит отношения.

Франческа попросила Флейм поехать с ними в Англию. Не желая жить в безликом номере отеля, Флейм предпочла остановиться у тети Эрии. Перед отлетом в Лондон она успела послать Рису письмо. Он был в Колумбии, и девушка радовалась, что никогда больше не увидит его. Она постарается держаться от него подальше, когда он приедет навестить отца… Но все свое презрение к нему она излила в письме, адресованном в «Декстер Майнинг корпорейшн» в Колумбии.

Тетя и дядя понравились ей уже в аэропорту Хитроу. Джеффри показался Флейм воплощением спокойствия, он обожал свою полную говорливую женушку. Домик у них был скромный, но с любовью обставленный и ухоженный. Сад – единственная страсть Джеффри – представлял собой буйство красок и ароматов. Всю неделю Эриа трудилась на кухне, готовя невероятно вкусную еду для гостьи, и в таком количестве, что ее невозможно было съесть. Джеффри веселил девушку всякими рассказами.

Постепенно Флейм освобождалась от горя, свалившегося на нее: смерть подруги, потеря невинности, предательство Риса. Оно свинцом наполняло душу, превращая сердце в болезненный комок. Почему он так поступил? Почему, страстный и нежный в гондоле, он стал таким холодным потом? Что он за человек?

Она решила никогда и никого больше не любить, ни одного мужчину. Но наблюдая за Джеффри, она понимала, что мужчины бывают разные. Флейм стала задумываться над тем, какова ее собственная роль в череде несчастий? Со вздохом она призналась: ей есть в чем себя винить. Ведь она сомневалась в Рисе, однако, забыв обо всем на свете, пала жертвой романтической любви! С печальной улыбкой Флейм думала теперь о своей наивности и благодарила Бога, что не успела влюбиться в Риса Декстера по-настоящему. Но в глубине души тихий голос смеялся над ней, обвиняя в самообмане.

Флейм стала понемногу понимать, как сильно довелось страдать матери. Рис украл у нее только работы, а Малколм у Франчески – сына.

Вспомнив про Джастина, Флейм подумала, что уик-энд неотвратимо приближается. Оуэн и Франческа в Йорке, утром она получила оттуда открытку…

Флейм плыла по Темзе на экскурсионном теплоходе мимо красивого здания парламента. Ее родители, закончив путешествие по Британии и проведя несколько дней в Эдинбурге, собирались приехать в Лондон в пятницу вечером и встретиться с ней у тети Эрии. Утром в субботу они все вместе отправятся в Равенскрофт.

Равенскрофт. От этого слова Флейм вздрогнула и поспешила переключиться на архитектуру Лондона.

Утром позвонила Джульетта и поинтересовалась, как дела с заказами для ее английских друзей. Флейм успокоила прабабушку, сказав, что уже закончила три эскиза из пяти. Она придумала оригинальное ожерелье из сапфиров и бриллиантов для графини Вейн, серьги из черного жемчуга для миссис Франсес де Уитт, которая, несмотря на имя, оказалась настоящей англичанкой, и брошь для леди Элспет Эстрем. Два других эскиза тоже почти готовы, и в ближайшие дни она пошлет их клиенткам. Трем первым заказчикам рисунки понравились, они обещали, что ювелиры выполнят все в точности. Флейм поверила в их искренность, но теперь вдруг уверенность эта куда-то подевалась. Может быть, они хвалили ее работы только потому, что она была любимицей Джульетты?

Отбросив неприятные мысли, девушка вновь попыталась сосредоточиться на экскурсии. Они проплывали мимо Тауэра, или, как сказал гид, голос которого она слышала в наушниках, Кровавой Башни.

Флейм вздрогнула. Сколько королей и королев обезглавлены за этими древними стенами! Она снова подумала о Равенскрофте. Ненавистном для матери месте. Сейчас там живет Роджер, добрый, нежный человек, о котором без устали говорит Франческа, которого она любила и продолжает любить, несмотря на то, что он брат страшного человека, ее первого мужа. Частный детектив, нанятый наблюдать за Джастином, сообщал Франческе и о Роджере. Кажется, он вполне счастлив. Франческе было приятно, что сын не поместил дядю в какое-нибудь заведение. Приятно ей было и то, что портрет Роджера, написанный ею много лет назад, все еще жив. История о том, как этот портрет каждое утро оказывается в другой комнате, уже превратилась в легенду; ее рассказывают в деревнях по всей долине. Стало быть, Джастин не уничтожил портрет. Могло ли это предвещать хоть что-то хорошее? Флейм надеялась, что да.

Она знала об успехах Джастина в «Альционе». Джульетта, у которой шпионы были повсюду, сказала внучке, что, очень возможно, именно «Альциона» и получит заказ Софии ди Маджори. Как это было бы прекрасно! Тогда Флейм смогла бы сделать рисунки для некоторых вещей из коллекции…

Теплоход причалил к берегу, а Флейм все сидела, пока все туристы не сошли на берег.

Направляясь к автобусной остановке, она со страхом думала о приближающемся уикэнде. Увидеть брата-близнеца на пороге двадцатилетия впервые – редкий случай. Но чего ей бояться? Джастин хорошо относится к дяде, он удачливый бизнесмен, герой, рискуя своей жизнью спасший тонущего друга.

Но он сын Малколма. Больше, гораздо больше, чем она дочь Малколма. Какой яд отец успел впрыснуть в его жилы? Это беспокоило мать. Насколько глубоко проникло зло в Джастина?.. Флейм покачала головой. Это смешно. Может ли быть, чтобы Джастин ненавидел их? Он просто напуган встречей с настоящей семьей, он опасается произвести на них дурное впечатление, как и она боится показаться хуже, чем есть. Но, как бы то ни было, Франческе, Джастину и ей все равно придется встретиться через несколько дней. Встреча неизбежна. И слишком важна для всех.

В тысячах миль от Лондона усталый мужчина пробирался по грязной дороге к бунгало, утопавшему в зелени деревьев и лиан. Дождь лил как из ведра, не прекращаясь. В тяжелых ботинках, толстых брюках и непромокаемой куртке мужчина чувствовал себя легко, что свидетельствовало о хорошей тренировке. Каждый, кто знал его в городе, никогда не поверил бы, что это тот же самый человек… Шляпа защищала его от любого дождя, но от этого она не могла его укрыть. Потоки воды текли по лицу на грудь. Он промок до нитки. Мужчина двигался с легкостью пантеры. Несмотря на то что он не отдыхал уже больше тридцати шести часов, он легко взбежал по деревянным ступенькам на веранду, окружающую бунгало, и снял шляпу.

– Джейк! Эта чертова машина сломалась и застряла внизу! – закричал Рис, снимая ботинки с налипшими комьями грязи и тяжелую, намокшую куртку с широких плеч.

Занавеска на двери отодвинулась и появился старик, широко и приветливо улыбаясь. Затараторив по-испански, он пообещал послать кого-нибудь из мужчин на дорогу. Хлопнув ласково, но крепко старика по спине, Рис вошел в полупустую комнату. Москитная сетка закрывала окна, погружая все в мрачный и немного зловещий сумрак. Опускаясь на продавленный диван, Рис глубоко вздохнул и вытер мокрый лоб рукой. Боже, как он устал. Всю неделю то одно, то другое!

Старик взглянул на изможденное лицо друга и быстро пошел на кухню. Через несколько минут он вернулся с тушеным цыпленком и рисом, стаканом неразбавленного виски и двумя почтовыми конвертами. Рис открыл коричневый, зная, то там бумаги, которые он ожидал. Главный инженер улетел в Сан-Франциско с «дипломатической миссией». Рис хмыкнул с облегчением, просматривая бумаги. Итак, последнюю схватку с бюрократами он успешно выиграл, не без помощи некоторой суммы, конечно… По крайней мере, в этом году «Ридексу» не грозит недостаток в сапфирах.

Он подцепил вилкой кусок курицы и отправил в рот, потом отпил большой глоток виски. Перед ним лежало еще одно письмо. Оно не от отца, знал Рис, хотя марка была венецианская. Вдруг ноздри его уловили еле заметный, тонкий знакомый запах, исходивший от бумаги. Флейм! Она написала ему. Внутри разлилось горячее тепло. Такая далекая и недосягаемая, она вдруг оказалась почти рядом. Рис теперь даже не мог себе представить, что когда-нибудь протянет руку и дотронется до нее. Он до боли скучал по ней!

Не медля ни минуты, он открыл письмо и стал читать.