Флейм уставилась на него, не веря своим ушам. Но потрясение в его взгляде заставило поверить…
– Фальшивка? – повторила она, но, почувствовав, что на нее направлена камера, ослепительно улыбнулась. Молодой журналист поднес к ее губам микрофон.
– Леди Альциона, каково это – испытать такой успех?
Флейм с трудом подавила истерическое желание расхохотаться. Успех? Да ведь это катастрофа! Сосредоточься! – приказала она себе.
– Ну конечно, мы все очень рады, что синьоре ди Маджори понравилась наша коллекция. – Она мило улыбнулась, но мысли ее были далеко…
Ей надо задержать у себя драгоценности, пока все не выяснится. Придется проверить под микроскопом каждый камень. А ди Маджори ведь намерена отправить коллекцию личным самолетом, который ждет в Кидлингтонском аэропорту!
– Я уверен, все, включая наших читателей, хотят узнать, откуда взялась идея необыкновенной тиары. Или это маска?
Флейм снова улыбнулась, хотя ей сейчас было не до улыбок: нельзя позволить Софии вывезти коллекцию! Фальшивый бриллиант будет обнаружен, и «Альционе» конец!
– Если бы вы побывали на бале-маскараде в Венеции, вы бы поняли, откуда эта идея. – Флейм услышала свой голос, легкий, счастливый и как будто чужой. – Извините меня пожалуйста, вот Гюнтер Восс, наш главный мастер, который занимается огранкой камней. Я думаю, он откроет некоторые тайны вашим читателям.
Она посмотрела на Гюнтера. В глазах ее стояла мольба о помощи. Гюнтер не подвел Флейм. Он увел репортера подальше от коллекции. Она услышала, как он стал ублажать его рассказами о ювелирном деле.
Флейм в панике огляделась, все толпились вокруг Софии ди Маджори, разглядывая брошь и тиару-маску.
Тут она увидела Джастина. Он тоже наблюдал за этой сценой, скривив губы в насмешливой улыбке. Она сразу все поняла. Фальшивый бриллиант – его рук дело! Неудивительно, что он в последнее время так спокоен. Он решил, что уже выиграл. И… кровь ее застыла в жилах… Он сможет выиграть, если она не придумает, как задержать у себя коллекцию и заменить фальшивку!
Вдруг Флейм осенило: а если этот камень не единственный поддельный? В коллекции несколько больших рубинов и сапфиров. Флейм закрыла глаза и глубоко вздохнула. Нет, она не может стоять так и ничего не делать, когда ее карьера готова рухнуть раз и навсегда! Флейм посмотрела на Софию, любовавшуюся на свое отражение в зеркале. Она явно была очень довольна собой!
Флейм расправила плечи. Но что она ей скажет?..
– В чем дело?
Флейм вздрогнула. Погруженная в свои ужасные мысли, она совершенно забыла о Фрэнке Йенсене, который орлиным взором наблюдал за всеми. Он видел все.
Она шепотом рассказала Фрэнку о происшедшем. Лицо Фрэнка помрачнело, когда он посмотрел на Джастина. Но все, что он мог сделать, это выразить сочувствие и поддержать ее морально. Флейм попросила рассказать обо всем Рису, потом, высоко подняв голову, выпрямив спину и с сердцем, замирающим от болезненного страха, дала указание охране отодвинуть ограждение еще на фут от стола, чтобы какая-нибудь остроглазая матрона, знающая толк в драгоценностях, ничего не заметила, и медленно прошла через толпу к Софии.
София ди Маджори наконец отвернулась от зеркала, счастливо вздохнула и шагнула к автору украшений, о которых, конечно же, будут говорить еще очень долго!
– Кара, это замечательно. Ну что я могу еще сказать?
Она перешла на более привычный для себя итальянский язык, и Флейм поддержала ее.
– Я рада, что вам понравилось, синьора. Хотя полагаю, чтобы убедиться в идеальности подгонки, нужно еще раз все проверить. Колье, например, надо поправить, чтобы оно село точно на ключицы. Серьги – чуточку укоротить!
Флейм понимала, что говорит чепуху. Все было измерено и учтено. Но она рассчитывала, что София, очарованная вещами, захочет достичь идеала. Если бы только удалось на этом сыграть!
– Поскольку тиара делалась в секрете, она может не слишком удобно сидеть на голове. Или… вы не против? – Она мягко подняла подбородок Софии, слегка повернула его вправо, чем немедленно воспользовались обрадованные репортеры. – Я так и думала, маска не совсем правильно лежит на щеке. Через некоторое время она начнет раздражать, а это будет ужасно. Ничего страшного, – продолжала Флейм. – Просто надо подправить вот здесь. Я уверена, вы ведь хотите иметь абсолютно безупречные вещи?!
Ди Маджори медленно кивнула, но Флейм видела, что она не в восторге от этой идеи. Ей не хотелось выпускать из рук новые сверкающие игрушки.
– На это уйдет неделя, – сказала Флейм, думая, успеет ли она за столь короткое время найти камни, обработать их и вставить. – Но зато вы сможете их носить постоянно, ни о чем не беспокоясь! – Как вовремя она это сказала! Сердце Софии смягчилось…
– Ты права, кара, коллекция должна быть идеальной!
Флейм чуть не упала в обморок. Господи, какое счастье!..
София тем временем, увидев мужа из-за плеча Флейм, извинилась и отошла.
Флейм кивнула оркестру, он заиграл модный в двадцатые годы вальс.
Она быстро нашла шефа секьюрити и сообщила об изменении планов – коллекцию надо немедленно увезти обратно в «Альциону». Потом она повернулась и увидела Риса.
– Ты убедила ее оставить у нас драгоценности?
Флейм кивнула и облизала высохшие губы.
– О, Рис, мне так страшно! Я сказала ей, что она получит коллекцию обратно через неделю. Но успеем ли мы?
Глаза Риса сощурились, она проследила за его взглядом и увидела, что тот наблюдает за Джастином.
– Это зависит… – тихо проговорил он. – Если мы сумеем найти оригиналы, Гюнтер сделает за день. Если нет…
– Если нет? – со страхом повторила Флейм.
Рис уверенно улыбнулся.
– Дорогая, я добываю драгоценные камни. Или ты забыла? Я найду замену в своих закромах. Запомни, никто, кроме Гюнтера, не видел камни вблизи. София не сможет заметить разницу в оттенке изумруда или рубина.
Она кивнула. Это правда. Но успеют ли они?
– Я пойду поищу Гюнтера и скажу ему.
Как же она устала!..
Рис посмотрел на Джастина.
– Да, дорогая, иди. – Он подтолкнул ее, и она пошла сквозь танцующую толпу.
Рис не отрывал взгляда от названого брата.
Джастин видел, как тот приближается к нему, его лицо было спокойно и надменно, как маска. Но первые же слова Риса ударили его.
– Мы обнаружили подделку, Джастин, – спокойно сообщил Рис. – Сейчас охранники увезут все обратно в Вудсток. Мы заменим камень, а если надо, то и другие, и вернем ди Маджори в течение недели. Может, ты облегчишь нам задачу и скажешь, где настоящие? Или предпочитаешь какой-нибудь иной вариант?..
Если бы Джастин мог рассуждать разумно, он бы понял, что Рис не собирается сообщать в полицию. Если бы он вообще мог думать как нормальный человек, уверенный в любви матери, он понял бы, что Франческа никогда не позволит этого. Но Джастин не мог рассуждать здраво. Он вообще не мог думать. Эмоции заглушали все, он ощутил себя совершенно разбитым, физически и морально. Он отступил от Риса с побелевшим лицом. Рис вдруг ощутил знакомый прилив жалости. Это сочувствие было схоже с сочувствием к больному животному.
– Я не знаю, о чем ты говоришь, – услышал Джастин свой безжизненный голос.
Внутри него закипал гнев, душила ярость, его охватил страх, навалилось отчаяние – от разочарования, ненависти и жалости к себе. Он чувствовал, как летит в какую-то пропасть… Музыка казалась тупым бряцанием. Ему надо было бежать от окружающей его толпы, которая грозила ему уничтожением. Молча он оттолкнул Риса и быстро пошел к двери. Рис увидел, как Фрэнк кинулся за пациентом, и покачал головой, затем огляделся…
Флейм говорила с побледневшим Уолтом Мэттьюзом. Какая все-таки она удивительная женщина! Большинство бы паниковало в этой ситуации, она же действовала спокойно.
Рис быстро вышел из танцевального зала и нашел телефон. Он немедленно позвонил насчет камней, которые нужны были срочно…
Джастин благополучно добрался до охотничьей комнаты… Фрэнк следовал за ним, но знавшему дом гораздо лучше Джастину удалось обмануть его. Из темноты смотрели на него теперь чучела животных – барсуки, лисы… Джастин опустился на пол.
– Я не виноват, – сказал он им. – Я не убивал вас.
Он сидел, прижав колени к груди и закрыв глаза… Все снова пошло не так. Сестра опять выиграла. А его, как всегда, должны наказать. Неожиданно Джастин ощутил пугающую темноту в комнате; он стал носиться по ней, как сумасшедший, включая свет везде, где только мог найти. Надо что-то делать! Джастин торопливо открыл шкаф, вынул ружье, потом достал с полки масло для смазки, тряпку и принялся наводить блеск. Приятная тяжесть «пердэ» придавала уверенность. Да, хорошо держать ружье в руках. Вдруг Джастин замер и уставился на него долгим взглядом…
Гости уже уходили, ди Маджори уехала в свой отель в Оксфорде, но, что самое важное, удалились журналисты, кино– и фоторепортеры…
– Не беспокойтесь, миледи, – сказал Гюнтер Восс, – насчет мастеров. Они никому ничего не скажут. Все знают, их собственная жизнь зависит от того, смогут ли они сохранить тайну.
Когда наконец дверь закрылась за последним гостем, напряжение отпустило Флейм, и она смогла рассказать своим родным о том, что произошло. В жуткой тишине Рис подошел и поцеловал Флейм.
– Не беспокойся, все самые крупные камни уже в дороге к Вудстоку. А Гюнтер Восс нас не подведет!
Оуэн ошеломленно посмотрел на жену. Франческа почувствовала, как на глазах выступили слезы.
– А где Джастин? – спросила она тихим голосом, нарушив напряженную тишину.
– Не знаю, – сказал Рис, – я видел, как он бросился бежать из танцевального зала. – Потом подошел к мачехе и встретился взглядом с отцом. – Не волнуйтесь, Франческа, Фрэнк сумеет помочь ему. В Швейцарии есть клиника, в которой он консультирует.
– Это я виновата! Я не должна была его оставлять! Надо было заплатить кому надо, и его выкрали бы еще маленьким… Я знала, что такое Малколм! Я знала!
– Не говори глупостей, мама. Никто ни в чем не виноват, даже Джастин, просто так сложилась жизнь.
Джульетта заявила, что она устала и идет спать. Мария пошла проводить ее. Оуэн кивнул уходящим дамам.
– Пойдем, мой ангел, – сказал он ласково жене. – Я думаю, твоя мать и бабушка правильно решили…
– А как же Джастин?
Рис улыбнулся.
– Мы с ним справимся.
– А вы не обидите его?
Рис покачал головой.
– Нет, мы не обидим его, мама. Он сам себя обидел.
В глазах Франчески он увидел благодарность.
– Спасибо, Рис, сын… – И вместе с мужем она пошла вверх по лестнице.
Флейм смотрела, как они уходят.
– Мне лучше поехать в «Альциону». Гюнтер сейчас начнет проверять вещи.
– Правильно! Поехали, – быстро сказал Рис.
Флейм посмотрела на него. Он такой сильный и решительный. Она радостно улыбнулась: вместе они могут все. Даже невозможное!
На крыше было холодно. Джастин посмотрел на темное небо. Он дрожал. В руках у него было ружье. Крыша заиндевела и скользила под ногами. Он спустился к краю. Джастин и сам не знал, что заставило его выйти из комнаты и подняться сюда. Может, он хотел прийти на место, откуда упал его отец и разбился? Посмотрев вниз, он увидел в ярком свете полной луны, как его сестра с любовником направляются по гравиевой дорожке к машине. Наверное, в этот час сама судьба привела его сюда! Он шевельнул рукой и почувствовал тяжесть ружья, которое стало как бы продолжением руки. Он прицелился. Сестру он видел отчетливо, но палец оставался на спусковом крючке. Джастин еще подождал. Ночь и тишина оглушали, и казалось невозможным нарушить ее каким-то звуком.
Джастин услышал шорох, вероятно такой же, как год назад услышал его отец у себя за спиной. Джастин резко и удивленно повернулся.
Человек прятался в тени большой трубы. Потом неловко двинулся вперед, и серебристый свет луны ударил ему в лицо. Оно было круглое, наивное, но… страшное!
– Дядя Роджер?! – удивленно заморгал глазами Джастин, отчаянно пытаясь что-то сообразить.
Он услышал, как внизу открылась дверца машины: они уезжают! Джастин быстро поднял ружье и прицелился…
– Не надо, – слова прозвучали тихо, обыденно, но как ножом пронзили Джастина.
Он еще раз повернулся к дяде и не услышал, как открылась дверь на крышу, Фрэнк Йенсен спрятался в тени…
– Дядя Роджер, уходи! – сердито проговорил Джастин, не понимая, почему его охватил страх. Это же всего-навсего его слабоумный дядька, призрачный обитатель Равенскрофта! Он засмеялся. – Иди, к себе! Там лучше.
Роджер упрямо шел вперед. Его круглое, детское лицо было напряженным.
– Нет, не надо, – снова сказал он. – Ты погубишь Флейм.
В эту секунду Роджер совершенно неожиданно стал другим. Неуклюжий уродец исчез, на его место явился человек, способный мертвой хваткой вцепиться в Джастина. Он чувствовал, как пятится назад, паника охватила его – он сейчас свалится с крыши! Роджер вцепился в ружье и с удивительной силой потащил Джастина к себе.
– Отцепись от ружья! – прошипел Джастин, услышав, как машина внизу тронулась. – Они уезжают!
Фрэнк Йенсен был уже рядом, его сердце колотилось. Услышав голоса, он понял, что хотел сделать Джастин, но теперь боялся вмешаться, не зная, как лучше поступить, когда эти двое борются за заряженное ружье на краю крыши…
– Отдай ружье! – сказал Роджер. – Ты погубишь Флейм, ты плохой, как Малколм. Я не дал Малколму погубить Франческу!
– О чем ты говоришь, ты, полоумный?
Он вырывал ружье, потрясенный тем, что Роджер обладает такой силой! Потом Джастин увидел его голубые глаза и вдруг опустил руку. Ужасная, невероятная мысль возникла в его сознании.
– Так это ты? – сказал он тихо и неуверенно. – Ты его столкнул?
Роджер кивнул.
– Плохой человек, – повторил он и резко дернул ружье.
Джастин бессознательно впился в него. Когда он понял, что Роджер собирается его убить, ужас придал ему силы. Палец нажал на крючок, раздался выстрел. Уши заложило от оглушительного звука. Взгляд Роджера на секунду стал каким-то озадаченным. Он попятился назад. Джастин увидел кровь. Она расползалась на груди Роджера. Джастин уставился на ружье, которое держал в руках, и с гримасой ужаса разжал пальцы.
Машина внизу зарычала и тронулась с места.
– Что это было? – спросил Рис, оглянувшись, но ничего не увидел. – Похоже на выстрел.
– С крыши. Или откуда-то еще. – Они поглядели друг на друга. Потом выскочили из машины и побежали…
Фрэнк Йенсен выпрыгнул из тени и подхватил падавшего Роджера Сирамор-Форбса.
– Дядя Роджер, – сказал Джастин, начиная осознавать, что произошло. – Я не хотел…
Роджер заморгал своими большими голубыми глазами. Он узнал хорошего человека, Флейм и Франческа приводили его к нему и знакомили.
– Привет, – сказал он.
– Привет, Роджер. – Фрэнк Йенсен улыбнулся. Потом посмотрел на Джастина.
– Плохой человек, – сказал Роджер.
– Нет, не плохой. Обиженный. Малколм его обидел.
Роджер нахмурился, закашлялся и забрызгал кровью руку Фрэнка.
– Я убил Малколма. Это плохо?
Фрэнк посмотрел на рану в груди Роджера, на белое лицо, – кровь уже пошла горлом. Он умирал.
– Нет, Роджер, нет! Ты не плохой человек, ты хороший!
Роджеру стало холодно. Холод означает смерть. Франческа говорила ему об этом. Она говорила, что когда Бог забирает к себе, человеку холодно…
– Теперь Бог будет присматривать за мной? – спросил Роджер, глядя на хорошего человека, который кивал, а слезы катились у него по лицу.
Роджер не любил слезы, ему захотелось, чтобы тот перестал плакать. Хорошие люди не должны плакать!
– Да, Роджер, – сказал Фрэнк хрипло. – Бог за тобой присмотрит.
Роджер кивнул, закрыл глаза и умер…
Все были уже на крыше. Флейм и Рис прибежали первыми. Они увидели, что Фрэнк держит рыдающего Джастина, рядом лежит Роджер Сирамор-Форбс и возле него ружье. Флейм посмотрела на молодое, умиротворенное лицо дяди и тихо застонала. Рис быстро прижал ее голову к своей груди, чтобы успокоить и защитить. Поверх трясущихся плеч девушки он встретился взглядом с Фрэнком. Оуэн, Франческа, Мария и Джульетта отступили, отказываясь поверить в трагедию, а Фрэнк, все еще успокаивая истерически рыдающего Джастина, кивнул на Роджера.
– Это он столкнул Малколма с крыши. Он пришел сюда остановить Джастина, чтобы… – он показал глазами на ружье, – чтобы он не использовал его против тебя и Флейм.
– Так это Джастин убил Роджера? – в ужасе воскликнул Оуэн.
– Нет, – резко сказал Фрэнк. – Это был несчастный случай. Я все видел.
Он еще раз взглянул на Риса, твердо выдерживая его взгляд.
– Роджер хотел убить Джастина. Они боролись, ружье было заряжено, и любой из них мог нечаянно нажать на курок…
Джастин снова застонал сквозь слезы.
– Все в порядке, тише, – успокоил его Фрэнк и похлопал по плечу.
– Я не хотел. Я любил дядю.
Мужчины попросили женщин уйти. Франческа испуганно посмотрела на Риса. Все молчали. И вдруг Джульетта заговорила:
– Мы должны позвонить в полицию. Был выстрел и налицо смерть! – Она перевела взгляд с Оуэна на Риса, глаза ее смотрели задумчиво. – Вопрос о том, что мы должны сказать?