Ямайка

Верити Фокс любовалась прекрасным водопадом Данн'с Ривер-фоллс. Воображение поражали эти великолепные, бурные шестьсот футов холодной, чистой горной воды, которая, поднимая мириады переливающихся на солнце брызг, низвергалась с высоты по гряде каменных ступенек прямо в теплые воды Карибского моря. Внизу у водопада собрались люди в купальниках. Переодевшись, Верити присоединилась к веселой гогочущей компании курортников. Выстроившись в живую цепь, взяв друг друга за руки, туристы дружно двинулись по ступеням наверх!

Обсохнув после такого приключения и выпив очень вкусный коктейль из кокосового молока, ямайского рома и свежевыжатого ананасового сока, она решила посетить еще одну достопримечательность — построенный еще в 1777 году Старый форт, но, увы, была вынуждена отказаться от этой затеи, признав свое поражение. И дело не только в плохом самочувствии. И не в том, что она оставалась равнодушной к красотам тропического дивного острова. Нет, просто она хотела видеть Грега. Хотела, чтобы он был рядом. Это желание поглотило ее всю без остатка, и она ни о чем другом не могла думать.

Она не спеша прошла пешком до железнодорожного вокзала, где села на электричку, намереваясь поскорее вернуться на теплоход. В вагоне было очень жарко. Верити открыла окно, чтобы глотнуть свежего воздуха, и вдруг с ужасом почувствовала, как убыстряется пульс. На лице и теле выступила краснота. Через семь минут поезд подполз к перрону. Краснота не спадала. Она торопливо вышла из вагона, ей не хватало воздуха, она задыхалась. Прислонившись к столбу на перроне, она рассеянно прислушивалась к разговору группы подростков на местном диалекте — патуа. Заметив, что становится объектом повышенного внимания, она направилась к выходу. В голове у нее стучало. Такого с ней еще не бывало. Земля под ногами, казалось, ходила ходуном, словно произошло мелкое землетрясение, но она прекрасно понимала, что дрожит совсем не земля. Верити крикнула такси и с трудом забралась на заднее сиденье.

— Причал, пожалуйста. Теплоход "Александрия".

Она заметила, как таксист вопросительно посмотрел на нее в зеркальце заднего вида.

— Вы себя плохо чувствуете, мадам? — вежливо осведомился он.

— Нет, нет, все в порядке… на причал, прошу вас.

— Сколько?

Она непонимающе заморгала.

— Что сколько?

— Сколько мадам платит?

Верити даже застонала от досады. Как же могла она забыть наставление инструктора на судне? Здесь принято называть цену за проезд до того, как такси тронется в путь.

— Десять ямайских долларов устроит? — Ей не терпелось очутиться в прохладном месте. Где-нибудь поближе к Грегу.

Водитель кивнул. Машина рванула с места, а у Верити все закружилось перед глазами, словно она попала в эпицентр торнадо, и она, беспомощно ухватившись обеими руками за спинку переднего сиденья, быстро зажмурилась. Но это не помогло. С чувством фатальной обреченности она поняла, что отключается. Вряд ли ей вообще удастся вернуться на теплоход…

Джон Гарднер проверял по списку наличие лекарств. Такую операцию он проводил каждый день. И не только потому, что у них всегда должен быть запас самого необходимого для лечения. Некоторые препараты, хранившиеся в его кабинете, стоили очень дорого, и поэтому он нисколько не удивился, когда капитан настоял на ежедневных проверках. Джон мог почуять наркомана за милю. Проверяя ампулы с морфием, он недовольно качал головой. Что заставляло интеллигентных людей вдруг настолько поглупеть, чтобы сесть на иглу?

Он чуть не уронил от неожиданности список, когда кто-то громко забарабанил в дверь. У него тревожно забилось сердце. Подойдя к двери, он быстро распахнул ее. На пороге стоял стюард.

— Одна из наших пассажирок, доктор Фокс, заболела, сэр. Сейчас она лежит в такси, на причале. Мы не знаем, можно ли извлечь ее оттуда. Как бы не повредить…

— Покажи, где она, — немедленно среагировал Джон.

Водитель такси озабоченно прохаживался взад и вперед возле машины. Заметив врача, он с облегчением вздохнул. Стараясь быть как можно спокойнее, Джон подошел к задней дверце. Одного взгляда на Верити было достаточно, чтобы понять, что она находится в глубоком обмороке. Он измерил ей пульс. Нахмурился. Слишком частый.

— Помогите мне ее вытащить отсюда. А после бегите к капитану и доложите ему, что, может, нам понадобится экстренная медицинская помощь.

Взяв друг друга за руки, Рамона и Дэмон медленно, лениво шли по самой кромке моря. Дэмон не мог оторвать от нее глаз. Он еще никогда не чувствовал себя таким внутренне спокойным, таким умиротворенным, в полном ладу с окружающим миром. На ней было летящее платье из тонкого, почти прозрачного черного шифона, великолепно контрастирующее с ее золотисто-белокурыми волосами. Ветер, играя ее легким нарядом, пригонял его плотно к телу, позволяя увидеть полные стоячие груди, стройные, словно литые бедра. Он почувствовал, как его охватывает острое желание.

Рамона, пристально поглядев на него, заметила похотливое выражение в глубине его глаз, и ее реакция последовала незамедлительно.

— Может, найдем какую-нибудь тихую гостиницу подальше от всего этого шума и веселья? — предложила она шепотом. И хотя прошло всего несколько часов после того, как они наслаждались друг другом, им казалось, что с той поры минули годы.

— Ах, Рамона, — глухо проговорил Дэмон, закидывая назад голову, чтобы получше разглядеть ее. В глазах у него плясали искорки. — Если бы ты только знала, как сильно я тебя люблю, ты просто пришла бы в ужас, глупышка!

С торжествующим видом она посмотрела на него. Глаза ее сияли.

— Нет, — твердо возразила она. — Ничего подобного не произойдет! — Она громко засмеялась. Все эти отвратительные интриги, закулисные маневры последнего времени канули в небытие, растопились под жарким тропическим солнцем.

— Я буду любить тебя всю жизнь, до самой смерти, — твердо заверил ее он.

— Что это, обещание?

Дэмон, широко улыбнувшись, склонился над ней. Он ухватился зубами за мочку ее уха, покусывая его в том месте, где висела сережка. Она задрожала всем телом.

— В таком случае, — сказала она, с трудом сглатывая слюну, — пошли.

Они бодро зашагали прочь, не заметив ни голубого "бентли", который тронулся вслед за ними, ни красного "фиата", державшегося на некотором расстоянии позади него.

Войдя в хирургический кабинет, Грег остановился как вкопанный. Перед ним на столе с кислородной маской на лице лежала Верити.

Когда к нему в каюту вошел стюард и передал сообщение доктора, Грег сразу же отправился в медицинскую часть, мысленно прокручивая подробности обычной процедуры, когда какому-то пассажиру с находящегося в порту судна требуется оказать неотложную помощь. Он знал, что нужно делать в подобных случаях, но когда он увидел Верити, все его навыки, весь профессионализм словно ветром сдуло, и теперь он испытывал только одно — тошнотворный ужас.

Джон по лицу капитана догадался, что тот чувствует в данную минуту. Он выругался про себя — как он мог забыть о своих подозрениях в отношении Грега и Верити?

— Посиди немного там, Грег, — сказал он твердо, указывая на комнату ожидания.

На какую-то секунду у Грега возникло желание грубо возразить Джону, поспорить с ним. Инстинкт толкал его вперед, к ней. Ему хотелось подойти к Верити, обнять ее, встряхнуть, заставить открыть глаза, убедить, что все образуется, что она обязательно выздоровеет. Только благодаря долгим годам службы, строгой самодисциплине ему удалось быстро взять себя в руки. Повернувшись, он торопливо вышел из кабинета, осторожно прикрыв за собой дверь. Там он взволнованно принялся расхаживать взад-вперед по коридору. Джон, вогнав пациентке в вену иглу, ожидал результата.

Тем временем к ней медленно возвращалась жизнь. Вначале Верити услыхала звуки — назойливый металлический звон. Потом перед глазами возникла фигура Джона — он возился с капельницей. Она стала усиленно моргать, терпеливо ожидая, когда расплывчатые формы вокруг нее примут четкие очертания, станут привычными предметами.

— Привет, — сказал он, не выдавая интонацией своего волнения.

Ей с трудом удалось улыбнуться.

— Привет. Извините, мне хочется пить… — Джон, кивнув, налил в стакан воды и поднес его к ее губам. Она медленно, осторожно глотала, хотя жажда не проходила. — Скажите, как долго я лежу без сознания?

— Точно не знаю. Водитель такси всполошил одного из стюардов. Вы отключились, по-видимому, минут на десять. Это все, что я знаю.

— Понятно, — кивнула Верити.

Но ничего не было понятно.

Обморочные припадки — необычный симптом для того вида лейкемии, от которого она страдала. Джону, вероятно, это тоже хорошо известно. Она внимательно наблюдала за ним. Поставив на тумбочку стакан, он повернулся к ней с серьезным, мрачным выражением лица.

— Итак, собираетесь ли вы мне признаться в том, что происходит? Или мне позвонить этому вашему приятелю? Кажется, его зовут Драйер, не так ли? — Джон решительно бросал ей вызов.

Верити сделала глотательное движение. Такое ощущение, что рот у нее набит наждачной бумагой.

— Что я могу сказать? Просто переутомилась, вот и все. Сегодня утром я поднялась к водопаду, потом долго гуляла по пляжу, а солнце припекало вовсю… Скорее всего, обычный солнечный удар.

Джон не сводил с нее глаз. Но она не отвела взгляд в сторону.

— Хорошо, Верити. Хорошо. Я оставляю вас здесь сегодня на ночь, чтобы понаблюдать за вашим состоянием.

Верити с облегчением вздохнула.

— Отлично. Благодарю вас, Джон.

Встав со своего места, он задернул шторы на иллюминаторах. Каюта сразу превратилась в уютный кокон зеленовато-голубого цвета. Он подошел к двери.

— Я вернусь через час. Если что-нибудь понадобится, нажмите кнопку звонка. Он сбоку от кровати. За дверью будет постоянно дежурить сестра.

Верити кивнула. Дверь за ним закрылась. В каюте воцарилась тишина. Она медленно перевела взгляд на потолок.

— Черт подери! — тихо, чуть слышно выругалась она.

Как только Джон вышел из кабинета, Грег живо вскочил на ноги.

— Ну, как она?

Джон сделал несколько шагов ему навстречу с таким видом, будто на что-то решается.

— По правде говоря, Грег, я не знаю.

— Не знаешь? — взорвался Грег. За эти несколько минут ожидания его внутреннее напряжение достигло предела. — Что это за ответ?

— Правдивый ответ, вот и все. Я не знаю потому, что она что-то от меня скрывает. — Взяв Грега под руку, он вывел его из коридора. — Не хочешь ли пойти со мной? Мне может понадобиться независимый свидетель.

— Ладно, — мрачно согласился он. Они вместе вошли в пустую каюту Верити. — Скажи мне честно, что здесь происходит?

Джон тяжело вздохнул, не зная, с чего начать.

— Грег, у доктора Фокс серьезное заболевание, лейкемия, — объяснил он, стараясь подбирать самые простые слова. — Некоторые виды лейкемии можно надежно контролировать с помощью переливаний крови и лечебных средств…

Глаза Грега полезли из орбит. В них отразилась нешуточная тревога.

— Но только не тот, который у нее?

— И ее тоже… У Верити такая лейкемия, которую можно купировать. По крайней мере, я так думал.

В глазах Грега промелькнула слабая надежда.

— Ради всего святого, Джон, какой у нее вид заболевания — опасный или не очень? — спросил он сдавленным голосом.

— Ты любишь ее, не так ли? — тихо спросил Джон.

Грег, не глядя на него, кивнул.

— Я знаю, что такое не допускается правилами… Но к черту все правила. Не хочешь ли ты сказать, что она умрет? — вновь спросил он повышенным тоном.

Джон снова тяжко вздохнул.

— Когда она впервые пришла ко мне и я ознакомился с ее историей болезни, то я так и подумал. И она сама знала об этом… Этот круиз… — Он замолчал.

Грег сразу все понял. Это плавание стало для нее последним шансом насладиться жизнью. Он закрыл глаза. Как много в ее поведении теперь обретает смысл!

— То, что я собираюсь тебе сказать, ты должен держать в строгом секрете. Дней десять назад на теплоходе побывал один из ее коллег.

— Гордон Драйер? Я знаю об этом, — ответил Грег, и вдруг до него дошло, что Джон хотел этим сказать. У Верити не было никакой любовной связи с ним. Ничего подобного. Когда он случайно вошел в каюту и застал Верити без бюстгальтера, Гордон ее просто осматривал, как осматривает врач пациентку!

— Так вот. На прошлой неделе Драйер вернулся сюда, чтобы еще раз обследовать Верити, и взял у нее несколько проб крови для анализа. Число белых кровяных телец уменьшилось. Причем значительно. При нормальных обстоятельствах этому можно было бы только радоваться, но, послушай, Грег, по-моему, она принимает какое-то чисто экспериментальное лекарство.

Грег уставился на него, сузив глаза.

— Ты хочешь сказать, что это… нелегальный, неапробированный препарат?

— Думаю, да, — кивнул Джон.

— Но если он ей помогает, если лечит болезнь…

Джон бросил на него серьезный, сосредоточенный взгляд.

— Я в этом далеко не уверен, Грег. В том-то и заключается главная проблема. Я не уверен, что он на самом деле лечит.

Грег вспомнил о Верити, представил, как она лежит в одиночестве в своем изоляторе.

— Ты считаешь… — Он не закончил фразы. Огляделся. Ее присутствие здесь чувствовалось повсюду. Флакончики духов, выстроившиеся в ряд на ее туалетном столике. Щетка для волос с оставшимися на ней ее черными, как смоль, волосинками. Ее книги. Радиоприемник. Боже, неужели она умирает? Он упрямо покачал головой. Только не сдаваться, не раскисать. Нужно успокоиться, собраться с силами. Все обдумать, черт подери, хорошенько обдумать. — Может, поищем?

Джон мрачно кивнул.

— Я пришел сюда именно за этим, — признался он. Но ему, так же как и Грегу, не хотелось рыться в ее личных вещах. К счастью, им не пришлось долго искать. Джон обнаружил злополучный препарат в первом же наобум отодвинутом ящике. Грег внимательно следил за его движениями, когда тот осторожно развернул прямоугольный белый пакетик. Оба они впились взглядом в подозрительный порошок белого цвета.

— Черт подери! — в сердцах выдохнул Джон.

Он думал, что никогда его не обнаружит. Что же ему теперь делать? Стоит только сообщить об этом куда следует, и этому Драйеру крышка. Или ничего не сообщать и спокойно наблюдать за тем, как она медленно умирает?

— Что это такое, как ты думаешь? — спросил Грег безжизненным голосом. Он чувствовал, как его всего охватывает холодный ужас, как душит его, словно быстро растущий, прилипчивый плющ. Верити на самом деле умирает.

— Не знаю, — ответил Джон, аккуратно заворачивая порошки и водворяя их на прежнее место. Он не отрываясь глядел на Грега. Лицо у него морщилось, кривилось от переживаемой внутри боли. Ужас сковывал его взгляд. Он вдруг резко выпрямился, призывая на выручку свой профессионализм врача. И с облегчением заметил, что Грег тоже подтянулся.

Через секунду истинный профессионал, судовой врач, и в такой же степени профессионал, судовой капитан, обменялись понимающими взглядами.

— Я не знаю, что это за препарат, капитан, и какое воздействие он может оказать на нее, — мрачно произнес Джон. — Но я намерен все это выяснить.