Джайлз Пауэлл вошел в ресторан «Блю Финн» и кивнул подобострастно улыбающемуся метрдотелю. На Джайлзе были костюм из серебристо-серого итальянского шелка и рубашка от известного портного.

— Слушаю, сэр? Могу я помочь вам? — суетился официант, рассчитывая на крупные чаевые.

— Да. У меня здесь встреча с Джеффри Уэйнрайтом.

Метрдотель провел пальцем по длинному списку заказанных столиков и остановился где-то на его середине.

— Да, сэр. Сюда, пожалуйста.

Джайлз, умудрившись сохранить во время всей этой процедуры невозмутимое выражение, молча кивнул. Он постоянно вращался в этом мире, подобные спектакли его уже не занимали. О, он мог побеседовать о винах, свободно говорил по-французски, по-немецки и по-японски, его регулярно приглашали на премьеры кинофильмов, вечеринки и художественные выставки. Но он предпочитал всему этому часы, проведенные в кабинете за созданием микросхем. Это тренировало его ум. Еще он любил объезжать поместье со своим управляющим.

Если бы у него был выбор, в этот славный июльский день он бы лучше погулял по лесу с собаками, а не встречался с менеджером банка в этом безумно дорогом заведении. Но Джайлз Пауэлл был многосторонним человеком и любую свою роль играл с хорошо отработанным обаянием.

Джеффри Уэйнрайт, высокий, среднего возраста, встал, когда официант подвел Джайлза к его столику.

Мужчины пожали друг другу руки, и метрдотель щелкнул пальцами, подзывая официанта с картой вин.

Джайлз видел, как Джеффри моргнул. Предполагалось, что он как «хозяин» должен оплатить счет. Джайлз повернулся к официантам, и, хотя на лице его ничего не отразилось, оба тут же исчезли.

Джеффри наблюдал за происходящим с растущим беспокойством. Он слышал, что говорили о Джайлзе и его умении управлять людьми, но до этого момента никогда не видел этого, так сказать, в действии.

Он почувствовал, что немного вспотел. Чего, черт возьми, хочет от него этот человек?

Пока они не покончили с едой и Джайзл не сумел заставить менеджера почувствовать себя свободнее, тот даже не пытался заговорить о деле, ради которого они встретились. Принесли кофе, и Джайлз небрежно сказал:

— Как я понимаю, ваш банк выдал в свое время ссуду моей тете… на ее маленький отель?

Они уже добрых полчаса беседовали просто как приятели, и Джеффри сначала даже не понял, что они наконец-то подошли к главному.

— Да. Ваша тетя Фрэнсис была прекрасная женщина. Мне так жаль, что она умерла.

Джайлз грустно усмехнулся:

— Да. Мы все скорбим. Мы никогда до конца не понимали, зачем она открыла этот отель, — сказал он по-светски небрежно, так, как будто это было совсем не важно.

Джеффри пожал плечами. Как доверенное лицо Фрэнки в банке в течение многих лет, он знал, что ее банковский счет вначале был очень скромным. Банку, конечно, не хотелось создавать проблем аристократке и тетке одного из самых богатых людей в округе. Но… бизнес есть бизнес.

— Ну, вы знаете, что у нее не было большого капитала? — пробормотал он с легкой тревогой в голосе.

Джайлз нахмурился.

— Да? — Он вдруг почувствовал холод в позвоночнике. — Я считал, что ее счет… вполне солидный.

Джеффри, успевший выпить три рюмки, посмотрел на него с удивлением:

— В самом деле?

И эта единственная, так искренне вырвавшаяся фраза сразу все прояснила Джайлзу.

Почему он не догадался об этом раньше?

Кроме дома, его дед почти ничего не оставил Фрэнки. А Джайлзу, как и всем прочим, никогда не приходило в голову, что у нее могут быть хоть какие-то проблемы с деньгами.

Но ее банковский поверенный, конечно же, знает лучше.

Ему впервые пришла в голову мысль, что, может быть, Фрэнки занялась отелем не потому, что это ей было интересно или, как выражалась его бабка, «под давлением» Харриет Дженсен, а просто потому, что ей были нужны деньги.

«Черт возьми, — подумал он с раскаянием, — тетя Фрэнки, почему же ты не пришла ко мне? Я бы дал тебе столько, сколько тебе было нужно».

Он посмотрел на свою нетронутую рюмку и пожал плечами:

— Ну что ж. Моя тетка всегда была независимой женщиной.

Джеффри улыбнулся и расслабился.

— Да, она была необыкновенной. Так же как эта ее молодая подружка.

Рука Джайлза непроизвольно сжала рюмку, чуть не раздавив хрупкий хрусталь. Он слишком хорошо помнил последнюю встречу с «молодой подружкой» Фрэнки. И ее злые, издевательские слова, сказанные на прощание. Она что, приняла его за дурака? Что ж, ей придется убедиться в обратном.

— О да. Мисс Дженсен. Насколько я понял, это скорее она, а не Фрэнки начала все это. — Он решил прощупать почву.

Джеффри кивнул, вспомнив свой визит в Пауэлл-Мэнор, красивую молодую блондинку и ее умный план:

— Да, конечно. Очаровательная женщина.

Джайлз чуть не зарычал от гнева. Бог мой, она сумела очаровать даже этого банковского менеджера.

Вероятно, она идет на все, чтобы получить то, что хочет.

— Она работала как черт в этом отеле, — продолжал между тем Джеффри, не догадываясь о презрении, с которым воспринимал его слова Джайлз. — Ваша тетя говорила мне, что она занималась решительно всем: была администратором, вела счета и повседневные дела.

Джайлз недоверчиво посмотрел на него и, когда менеджер ответил ему удивленным взглядом, постарался улыбнуться.

— Подумать только, — сказал он. — Но вот после смерти тети… я, должен признаться, несколько обеспокоен.

Джеффри, несмотря на выпитое вино, вдруг почувствовал, что они подошли к самой сути вопроса. Он слегка выпрямился в кресле.

— Обеспокоены?

Джайлз кивнул.

— Как вы знаете, мой отец, лорд Пауэлл, — начал он издалека, — был не только честным, но и практичным человеком. Теперь, когда его нет, я продолжаю его дело.

— О, конечно, конечно, — торопливо сказал Джеффри, опять покрывшись испариной.

— Поэтому меня тревожит… может, моя тетя осталась что-то должна? Поэтому, если у «Уиндраш-Шеллоуз» есть какие-то проблемы или долги, я должен быть уверен в том, что банк не несет потери. Откровенно говоря, я бы хотел выкупить этот отель.

К удивлению Джайлза, менеджер не только не обрадовался, но, казалось, обеспокоился.

— Долги? О нет, мистер Пауэлл, уверяю вас… — начал он, но остановился. Черт, может, ему следует обращаться к нему «лорд Пауэлл?» — Э-э… на чем я остановился?

Губы Джайлза скривились в усмешке.

— Вы старались меня кое в чем убедить.

— Ах да. «Уиндраш-Шеллоуз». Уверяю вас, у меня никогда не было оснований сожалеть о том, что мы выдали этот заем. Все выплаты происходят точно в срок.

Джайзл нахмурился.

— Не было оснований? Вы хотите сказать, что она добилась успеха? — Его голос прозвучал чуть удивленно.

— О да! Абсолютно. А в этом году, когда ваша тетя… ну… чувствовала себя неважно, мы имели дело исключительно с мисс Дженсен, обращались к ней по всем вопросам. И прошу вас, не беспокойтесь, с ее платежами все в порядке. Больше того, к концу следующего года заем будет полностью возвращен согласно графику.

Джайлз выругался про себя.

— Понятно, — сказал он.

А он был так уверен, что у «Уиндраш-Шеллоуз» финансовые проблемы. Что для Харриет он был всего лишь кормушкой. Уверен, что теперь старый дом семьи Пауэллов будет выставлен на продажу и она постарается продать его по максимальной цене и покончить с этим.

— Э-э… она не говорила вам, что собирается продавать «Уиндраш-Шеллоуз»? — спросил он. Джайлз Пауэлл не привык отступать.

— Да нет, — ответил менеджер, явно удивленный. — Зачем? Отель, судя по счетам, набирает силу. Я даже слышал, что шейх Камил Махаммед забронировал в нем номер на весь октябрь. А это, сами понимаете, отличная реклама. И думаю, что так оно и есть. Знать обо всем входит в мои профессиональные обязанности.

Джайлз ничего не ответил. Он думал о том, как бы ему срочно изменить тактику.

— Понятно. Вот что, Джеффри. Вы можете оказать мне услугу?

Менеджер банка, конечно же, был более чем готов оказать услугу Джайлзу Пауэллу — а может, все-таки лорду Пау-эллу? И медленно, осторожно, постоянно напоминая о необходимости сохранить все в тайне, Джайлз изложил Уэйнрайту, что тот может для него сделать.

В одном из самых дорогих пригородов Бостона к дверям большого белого дома подошел человек и позвонил. Он был одет в неприметную темную одежду. В лице его тоже не было ничего примечательного. Трудно было даже определить его возраст. Шатен, глаза карие, лицо обыкновенное. Дверь открыл мажордом, пропустивший человека в бильярдную. Мужчина отлично играл в бильярд и не стал дожидаться, пока к нему присоединится хозяин, а тут же начал гонять шары. Когда дверь открылась, он услышал звон бокалов и негромкие звуки музыки — кто-то играл на рояле.

Где-то в доме в разгаре была вечеринка. Да и когда их тут не было? Он поднял голову — к нему приближался красивый блондин. Посетитель тут же встал и положил кий на зеленое сукно стола.

— Добрый вечер, мистер Ларнер, — с почтением произнес он.

— Карпентер, у тебя что-то есть ко мне? — отрывисто спросил Джеймс Ларнер.

Винс Уайт знал бы, кто такой Уоррел Карпентер, если бы они раньше встречались. Они, грубо говоря, занимались одним и тем же. Но если Уайт был уважаемым членом Общества частных детективов, то у Карпентера была репутация похуже. Именно поэтому Джеймс Ларнер, партнер без права голоса сначала Чака Макаллена, а теперь Бретта Карвера, нанял его.

— Да, сэр. Мистер Карвер прошлой ночью вылетел из страны.

— Неожиданно? — резко спросил Джеймс Ларнер.

— Да, сэр. Одна из его секретарш только что сказала мне, что он позвонил и дал указание своему заместителю вести все дела в течение нескольких следующих недель.

Джеймс Ларнер моргнул. После многих лет слежки за каждым шагом Бретта Карвера он знал, как редко тот передает заму свои полномочия.

Он обошел стол. Высокий красивый блондин. У Карпентера не было никаких оснований бояться его, и тем не менее ему было страшно.

— Понятно, — сказал он задумчиво. — На нашего Бретта это не похоже. Совсем не похоже. Ты ведь знаешь, куда он поехал и зачем. Правда, Карпентер?

Сыщик кивнул:

— Да, сэр. Он поехал в аэропорт Хитроу.

— Ты, конечно, прослушиваешь его дом?

— Да, сэр. Прошлой ночью ему звонил Винсент Уайт. Он сказал ему, что нашел мисс Макаллен. — Карпентер осторожно подбирал слова и отчасти удовлетворенно, а отчасти и с любопытством увидел, что красивый бостонец побледнел.

Джеймс Ларнер считался неисправимым плейбоем, красивым, хорошо образованным американским плейбоем. Он систематически разбивал женские сердца, но всегда очень избирательно, и на него никто не обижался. С умом тратил свои деньги. Никто в его тщательно отобранном кругу друзей не возмущался тем, что деньги для него зарабатывает Бретт Карвер. Все считали, что Джеймса это вполне устраивает. Только сам Джеймс и люди, подобные Карпентеру, знали, что это отнюдь не так.

— Понятно, — наконец сказал Джеймс.

Итак, Бретт Карвер все-таки нашел сбежавшую Ванни. И ей… — он быстро подсчитал в уме — пока еще только двадцать четыре года. У него остался год, чтобы жениться на ней до того, как ей исполнится двадцать пять и ее акции пойдут в открытую продажу.

Джеймс Ларнер знал о завещании Чака Макаллена.

Джеймс инвестировал свои деньги осторожно и мудро. Никто не подозревал в нем подобного таланта, в том числе и Бретт Карвер.

Джеймс планировал бросить свои деньги на эти акции незамедлительно, как ястреб, и захватить львиную долю. Прежде чем Карвер поймет, кто нанес ему удар. «И тогда, — думал он, — посмотрим, кто будет хозяином компании».

Джеймс ходил по комнате взад и вперед.

Когда умер его отец, оставив все свои акции единственному сыну, у Джеймса наконец оказались развязаны руки. Его отец всегда испытывал чувство благодарности к Чаку Макаллену за то, что они могут позволить себе жить как миллионеры; Джеймс воспринимал это иначе. Годами он разрабатывал план отстранения от дел Бретта Карвера. И вот теперь… Если Бретт Карвер сумеет уговорить Ванни Макаллен выйти за него и наложит на ее акции свои лапы… то Джеймсу уже никогда от него не отделаться. Он так и останется «спящим партнером», как шутят в городе. Он не должен допустить этого.

— Карпентер, — сказал он мягко, повернувшись к сыщику, — расскажи мне все про Ванни Макаллен. Где она, что делает, с кем видится…

У Харриет был свободный вечер. Это случалось редко. Она уехала из отеля сразу после завтрака и обедала с друзьями в ближайшей деревне. Последнее время она так много работала, что Ванни обрадовалась, когда Харриет сказала ей, что решила сделать небольшой перерыв. Она поторопилась заверить подругу, что вполне сможет выполнить роль любезной хозяйки.

Сейчас восемь тридцать вечера. Скоро в столовой подадут ужин. В своей комнате Ванни еще раз посмотрела на себя в зеркало. Хотя она всегда ужинает с гостями, сегодня там не будет Харриет и она будет настоящей хозяйкой. На ней было изумрудно-зеленое платье из тайского шелка, идеально подходящее к ее глазам. Оно обнимало ее тело, как руки возлюбленного, правда, у него был очень скромный вырез и длина чуть ниже колен. Шелковые чулки и туфли на высоких каблуках точно такого же цвета, как платье. На шее золотое ожерелье, в ушах серьги. Волосы падают на плечи роскошными темными волнами. Убедившись, что все в порядке, она спустилась вниз.

Хотя одним из новшеств в доме был лифт, им, как правило, пользовались лишь те, кто в этом действительно нуждался. Большинство гостей предпочитало деревянную лестницу с элегантными резными перилами. Спускаясь по ней, Ванни услышала гул голосов, доносящихся из столовой, это означало, что большинство гостей уже спустились к ужину.

В холле никого не было. Листья огромных комнатных растений трепетали от дуновения вечернего бриза. Она направилась к столовой. Внезапно из-за колонны выступил мужчина, которого она сначала не заметила. Ванни решила, что это новый гость, что он заблудился, и повернулась к нему.

В первую же минуту она ощутила исходящую от него опасность. Обежав глазами широкие плечи, она подняла глаза к его лицу и почувствовала дрожь во всем теле. Волосы такого глубокого темно-каштанового оттенка она видела лишь у одного человека. Казалось, что он высечен из камня. Так она думала лишь об одном человеке.

А потом она посмотрела ему в глаза, в эти знакомые, удивительные светло-серые глаза, которые, в свою очередь, смотрели на нее не отрываясь. Между ними пробежала какая-то невидимая, как колебание воздуха, волна. Сердце ее затрепетало. Рука, которая все еще лежала на перилах, ослабла. Она вздохнула, но казалось, что воздух не доходит до легких.

Бретт? Нет! Это невозможно. Просто этот гость похож на него. Бретт? Нет. Ей просто снится сон. Он направляется к ней. Со стенами комнаты что-то не то. Они почему-то качаются. Возле нее вдруг заплясали два светильника. Шум из столовой бил в уши, как волна в скалу. Черно-белые плитки пола понеслись ей навстречу, но что-то вдруг остановило их бег. Что-то сильное, из плоти и крови. Она увидела над собой его темноволосую голову, сверкающие серые глаза и больше ничего…

Открыв глаза, она поняла, что видит потолок своей комнаты. Симпатичный зеленый, с розовым, абажур. Паутина в углу, про которую всегда забывает уборщица — то ли потому, что боится пауков, то ли потому, что у нее слишком мягкое сердце. А потом потолок исчез и вместо него перед ней появилось его лицо.

Бретт. На этот раз ее сознание настояло на этом, и ей пришлось признать, что это он. Бретт.

— Что… — сказала она, но во рту у нее так пересохло, что послышался лишь какой-то хрип.

— Все в порядке, не волнуйся. Вот, глотни-ка.

«Этот голос, — подумала Ванни с таким ощущением счастья, что чуть не заплакала, — голос прямо с полей Канзаса. Мягкий, убедительный, уверенный».

А она думала, что никогда его больше не услышит. Сильная рука приподняла ее голову вместе с подушкой.

Бретт поднес к ее губам небольшой стакан. Она почувствовала запах бренди и глотнула. Теплый огонь пробежал по горлу и взорвался в желудке, прогоняя холод и дрожь.

— Что случилось? — спросила она слабо. Она никак не могла сориентироваться. В то, что он здесь, в «Уиндраш-Шел-лоуз», поверить было просто невозможно.

Она здесь раньше жила. Она и сейчас здесь. Они никогда не должны были встретиться.

— Ты потеряла сознание, — сказал Бретт просто. — Не беспокойся, никто не видел, как я отнес тебя сюда.

Ванни молча смотрела на него. Его присутствие успокаивало. Она впитывала его в себя, как губка. Она так давно не видела его глаз.

— О, Бретт, — наконец выговорила она. — Что ты здесь делаешь?

Бретт Карвер улыбнулся ей:

— А ты как думаешь?

Какое-то время они просто смотрели друг на друга. Потом он протянул руку и отбросил с ее лба завиток волос. Он наклонился к ней так близко, что она почувствовала его дыхание.

— Ванни Макаллен, — просто сказал он, — разве ты не знала, что я буду разносить этот мир в куски, пока не найду тебя?